Остеман Андрей Иванович - видный государственный деятель, начавший свою карьеру при , а при императрице , фактически управлявший всей политикой страны, после восшествия на престол Елизаветы Петровны, закончил свои дни в ссылке.
Остерман Андрей Иванович, точнее Генрих Иоганн, родился в 1686 году, и был сыном бедного пастора. Однако он получил хорошее образование. Его способности к наукам помогли занять одно из самых высоких мест в государстве. История молодого Остермана - это череда случайностей. Случайно в 1704 году он знакомится с российским вице-адмиралом Крейсом и он берет его к себе секретарем. Случайно оказывает услуги Петру I в написании бумаг. С тех пор он не расставался с царем, отдавая ему все свои знания.
К 1708 году он владеет латинским, русским, итальянским, немецким, французским и голландским языками. Петр назначает его в Посольскую канцелярию в качестве переводчика. Вскоре Остеман был пожалован в тайные секретари, а с 1716 года выполняет важные поручения Петра I. Новое положение он заслужил за успешные мирные переговоры со Швецией.
Его роль в переговорах со Швецией была настолько велика, что оценить ее можно только в совокупности всей политической обстановки в Европе. Пока Остерман вел переговоры, русские войска смогли высадиться на побережье Швеции. Армия начала боевые действия в выгодных условиях. В новых переговорах со Швецией Остерман участвовал уже в качестве тайного советника и имея титул барона.
Предложения Остермана касательно Коллегии иностранных дел были высоко оценены царем, но не были приняты из-за его смерти. Однако со смертью Петра, выдающийся политик не утратил своего влияния. Целых пятнадцать лет он направлял всю внешнюю политику России.
Несмотря на то, что Остерман занимал видное положение в обществе, ему не могли забыть его происхождения. Приходилось все время искать влиятельных покровителей. При этом он чутко улавливал все изменения, которые происходили в стране. Сначала он примкнул к Меншикову, но очень быстро перешел в стан князей Долгоруких. Во времена правления Анны Иоановны, Остерман смог найти ключик к подозрительному Бирону. Властный фаворит всегда прислушивался к его мнению и за оказанные услуги посодействовал в жаловании титула графа. Тонкое политическое чутье помогло Остерману удержаться при пяти монархах и не потерять своего влияния.
Далее была еще одна война с Турцией и еще один мирный договор, который принес Остерману пенсию в 5000 рублей сверх его жалования и многочисленные подарки императрицы.
После смерти Анны Иоановны Остерман решил, что настал его час. Он занял высокий пост и стал фактически главой государства. Однако он не имел широты государственных взглядов и не смог стать лидером. К тому же допустил главную ошибку в своей жизни. Когда в Россию прибыло посольство из Персии для встречи с цесаревной , Остерман помешал этому свиданию. Этот поступок сильно разозлил Елизавету. После восшествия на престол, она не простила политика. Остерман был арестован, приговорен к смертной казни. На эшафоте его помиловали по указу императрицы и отправили с женой в ссылку в Березов. Через пять лет всесильный политик умер, забытый своими современниками.
Андрей Иванович Остерман
Граф А.И. Остерман.
Остерман Андрей Иванович (Генрих Иоганн Фридрих) вечный и основательный порядок". По мнению Остермана, служители Коллегии должны быть "умными и в делах уже обученными, и вследствие малолюдства их принуждены будут работать день и ночь, то необходимо им учинить хороший порядок и честное и довольное пропитание. Вместе с тем служителей предлагалось освободить от постоев, так как они занимались секретными делами, ибо "излишняя компания дома к излишним разговорам часто ведет". "Предложения" Остермана не были утверждены из-за смерти Петра I. Однако они изучались и использовались при составлении штатов на протяжении всего XVIII столетия. Петр Великий отдавал должное уму и прозорливости барона Остермана, отмечал, что он лучше других министров знает истинную пользу Российского государства, и был для оного необходим. Императрица Екатерина I, по восшествии на престол в 1725 году, пожаловала его государственным вице-канцлером и действительным тайным советником. С тех пор Остерман вступил в управление иностранными делами и оправдал впоследствии доброе мнение, которое имел о нем покойный император. В послепетровскую эпоху Остерман превратился в одну из ключевых фигур российской политики. Его отличала фантастическая работоспособность; по отзывам современников, Остерман занимался делами и днем и ночью, и в будни и в праздники. В течение 15 лет он фактически руководил русской внешней политикой.
Благодаря Остерману в 1726 году Россия заключила союзный договор с Австрией, сохранивший свое значение на весь XVIII век, ибо в основе его, согласно идее Остермана, была общность интересов по расчленению Польши, "укрощению" Пруссии и изгнанию турок из Европы. Новая внешнеполитическая программа России была сформулирована Остерманом в июле - августе 1727 года и развита в письмах к Б.И. Куракину и А.Г. Головкину, русским уполномоченным на Суассонском конгрессе. Основные принципы ее таковы: "убежать от всего", что "могло нас в какое пространство ввести", то есть избегать любых военных столкновений; "освободиться добрым порядком" от имевшихся обязательств в отношении голштинского и мекленбургского дворов, а добившись этого - "возобновить прежнее согласие с дацким"; восстановить прежние дружеские отношения с Англией; короля прусского содержать на своей стороне, ибо, "хотя и вспоможения великого от него ожидать невозможно, однако ж для других соседов пригодится"; с Австрией "оставаться в союзе" для решения турецких и иранских дел, а с другими соседями "искать дружбу и союз". Эта примирительная программа постепенного сближения с Англией и Данией, дальнейшего укрепления русско-австрийского союза при ее реализации позволила бы России укрепить свои позиции на Балтике и в целом в Европе, а также приступить к решению "восточных" проблем. Остермана ценили как профессионала, опытного и умного человека, но все равно в силу своего нрава, происхождения он оставался чужаком для русской знати, а потому особенно льнул к фаворитам и "сильнейшим" у подножия трона. Вначале его покровителем стал А.Д. Меншиков, влиятельный вельможа при дворе Екатерины I. Благодаря близости к нему Остерман получил важную должность воспитателя - обер-гофмейстера великого князя, а потом императора Петра II. Осенью 1727 года Остерман перешел на сторону враждебного Меншикову клана князей Долгоруких и стал одним из инициаторов свержения и ссылки светлейшего в Сибирь. Тонкий политический нюх, знание человеческих слабостей, самообладание, беспринципность и умение вовремя поставить на победителя, плести сложную интригу и при этом оставаться в тени - все эти качества позволили Остерману удержаться на плаву при пяти самодержцах.
Тяжело пришлось ему в начале 1730 года, когда члены высшего правительственного органа - Верховного тайного совета, куда, кстати, входил и Остерман, вознамерились ограничить власть императрицы Анны Иоанновны. После провала этого предприятия Остерману чудом удалось избежать опалы. С немалым трудом Остерман - член Кабинета министров и граф - сумел найти подход к капризному и подозрительному фавориту Анны Иоанновны Э.И. Бирону, который хотя и не любил Андрея Ивановича, но ценил его как крупного специалиста, считался с его мнением. Генерал Манштейн пишет в своих мемуарах: "Граф Остерман был без сомнения в свое время один из величайших министров в Европе. Он совершенно знал пользы всех держав; имел способность обнимать все одним взором, и одарен будучи от природы редким умом, соединял с оным примерное трудолюбие, проворство и безкорыстие. Он никогда не принимал ни малейшего подарка от иностранных дворов, не получив прежде на то позволения от своего двора. С другой стороны, имел чрезвычайную недоверчивость и простирал часто слишком далеко свои подозрения; не мог терпеть никого выше себя, также равного, разве несведущего. Никогда коллеги его в Кабинете не были им довольны; он во всем хотел быть главным, а чтобы прочие соглашались только с ним и подписывали.
В затруднительных делах Государственных, когда, по занимаемому им месту, следовало ему дать свое мнение, он притворялся больным, опасаясь учинить что-либо для себя предосудительное, и посредством такой политики удержался при шести разных Правительствах". Дипломатические бумаги Остермана показывают его изощренный ум, умение учесть, взвесить все обстоятельства дела, предусмотреть все негативные последствия политических поступков. Любопытно также, что он никогда не подписывался титулом барона и графа, а всегда просто: Андрей Остерман. Как для руководителя внешней политики, для него было характерно развитое чувство равновесия, расчетливость и - главное - стремление оставить России поле для дипломатического маневра, а соответственно - для самостоятельной политики. "Наша система, - писал Остерман в 1727 году, - должна состоять в том, чтобы убежать от всего, что могло бы нас в какие проблемы ввести". После кончины великого канцлера графа Головкина, последовавшей 20 января 1734 года, граф Остерман вступил в Главное управление иностранным департаментом и в декабре того же года заключил в Санкт-Петербурге с английским резидентом Рондо трактат в 30 статьях о дружбе и взаимной торговле на 15 лет.
В 1736 году императрица объявила войну Порте. Частые нападения крымских татар на российские границы явились тому причиной. Некоторые из российских политиков, и прежде всего граф Остерман, были против этой войны. Он доказывал, что Россия не может извлечь из этого выгод, война приведет к значительным военным потерям и большим финансовым издержкам. Предположения графа Остермана оправдались. Россия, помимо некоторого расширения границ и блистательных успехов оружия своего войска, никакой существенной выгоды от войны с Портой не получила. Война завершилась в 1739 году. Изданный в феврале 1740 года манифест о заключенном с турками мире был сочинен графом Остерманом. Он получил от императрицы Анны Иоанновны серебряный сервиз, бриллиантовый перстень и пенсию в 5000 рублей, сверх получаемого им жалованья. У Остермана не было друзей или добрых знакомых, что и немудрено - общение с ним, по единодушному мнению, было крайне неприятно. Он был очень скуп и нечистоплотен. Комнаты его отличались дурным убранством, а служители были одеты как нищие. Серебряная посуда, которую он каждый день употреблял, больше походила на оловянную. Супруги Остерман имели двоих сыновей и одну дочь - графиню Анну Андреевну, которая была замужем за генерал-аншефом Матвеем Андреевичем Толстым. Старший сын граф Федор Андреевич дослужился до генерал-поручика. Он был действительным тайным советником, сенатором.
Другой сын, граф Иван Андреевич, поднялся еще выше, став канцлером России. Скрытность, лживость и лицемерие Остермана стали притчей во языцех, а не особенно искусное притворство - поводом для анекдотов. В минуты риска, когда нужно было высказаться о чем-либо определенно или подписать требующий особой осмотрительности документ, Остерман внезапно и тяжко заболевал. У него начиналась подагра, мигрень, ревматизм или что-нибудь другое. Он жалобно стонал, укладывался в постель, и вытащить его оттуда было невозможно. Не без сарказма Бирон писал в апреле 1734 года посланнику России в Варшаве графу Кейзерлингу: "Остерман лежит с 18-го февраля и во все время один только раз брился, жалуется на боль в ушах, обвязал себе лицо и голову. Как только получит облегчение в этом, он снова подвергнется подагре, так что, следовательно, не выходит из дома. Вся болезнь может быть такого рода: во-первых, чтобы не давать Пруссии неблагоприятного ответа... во-вторых, турецкая война идет не так, как того желали бы". В последние годы царствования Анны Иоанновны (с 1736 года) Остерман редко выезжал из дому, под предлогом, что не мог ходить от сильной подагры. Однако же притворная болезнь от сидячей его жизни превратилась в настоящую, так что он оставлял кресла свои и ездил во дворец по одним только чрезвычайным случаям, и когда специально за ним присылали.
В 1740 году, после смерти Анны Иоанновны, свержения Бирона, отставки Миниха и установления регентства Анны Леопольдовны, Остерман решил, что наступил его час, и, пользуясь особым доверием правительницы, выдвинулся в руководители государства - фактически стал главой правительства. Эта должность, как и чин высшего морского начальника - генерал-адмирала, полученный Остерманом в 1740 году, была явно не по нему: привыкший действовать незаметно, осторожно плести сети интриг, он не обладал необходимой широтой подхода к государственным проблемам, авторитетом лидера, решительностью и смелостью.
В 1741 году в Россию прибыло персидское посольство, чтобы встретиться с цесаревной Елизаветой Петровной, однако прием не состоялся - Остерман воспрепятствовал этому свиданию. Тогда-то дочь Петра I в ярости велела передать влиятельному министру, что "он забывает, кто я и кто он сам - писец, ставший министром благодаря милости моего отца... Он может быть уверен, что ему ничего не будет прощено". Получив сведения о готовившемся заговоре Елизаветы Петровны, Остерман не сумел предотвратить его и стал одной из первых жертв переворота - был арестован ночью 25 ноября 1741 года и заключен в Петропавловскую крепость - цитадель Петербурга. Новая императрица Елизавета не забыла обиду, нанесенную ей во время визита в Петербург персидского посла. Не простила она Остерману и его попытки укрепить власть правительницы Анны Леопольдовны.
В январе 1742 года по приговору суда должна была состояться смертная казнь Остермана. Историк XIX века Д. Бантыш-Каменский писал: "...Солдаты, стащив тогда графа с носилок, положили голову его на плаху, к которой приближась палач и растегнув воротник у рубашки и шлафрока его, оголил шею. Все сие не более минуты продолжалось, как объявили графу Остерману, что императрица переменила смертную казнь его на вечное в Березов заточение. Солдаты подняли тогда графа и посадили снова на носилки. В то время потребовал он, чтобы ему подали парик его и колпак; надел их на голову и застегнул воротник у рубашки и шлафрока, не показав ни малейшей в лице перемены. Великий человек всегда, даже и в несчастье, является великим! В следующий день граф Остерман, мучимый сильной подагрой, отправлен был из Петропавловской крепости в Сибирь. Последние слова его состояли в покорнейшей просьбе, чтобы императрица не оставила милостивым и великодушным покровительством его детей". Он отправился с женой, бывшей при Анне Иоанновне статс-дамой, в Березов и умер там через пять лет, 20 мая 1747 года.
Использованы материалы сайта http://100top.ru/encyclopedia/
Остерман Андрей Иванович (Генрих Иоганн Фридрих) (30 мая 1686-20.05.1747), граф (1730), генерал-адмирал, действительный статский советник, барон. Из семьи лютеранского пастора. Старший брат Остермана -Иоганн Кристоф Дитрих - был наставником дочерей царя Ивана Алексеевича: Екатерины, Анны (будущей императрицы) и Прасковьи; после выхода царевны Екатерины Ивановны замуж за герцога Мекленбург-Шверинского Леопольда был пожалован им в бароны (1721), тайные советники и назначен мекленбургским послом в России (до 1741). Остерман получил домашнее образование, которое продолжил в Йенском университете, затем в Айзенахе. Находясь в Голландии, в 1703 был принят на русскую службу адмиралом Крюйсом, с которым в октябре 1704 прибыл в Россию. В 1708 был определен переводчиком в Посольский приказ. Во время Северной войны 1700-1721 находился при походной канцелярии Петра I, выполняя дипломатические поручения (в 1710 - с миссией в Берлине и Копенгагене). Секретарь посольской канцелярии (1710). В1711, во время Прутского похода 1710-1713, участвовал в переговорах с турецким визирем. В качестве тайного секретаря (1711) находился с дипломатическими миссиями в Берлине (1713) и в звании канцелярии советника - в Гааге (1715). В том же качестве впервые самостоятельно участвовал в Аландском конгрессе (1717), где наряду с Я.В. Брюсом был одним из уполномоченных; стараниями Остермана в окончательный текст проекта договора были включены все предложения российской стороны. В 1719 находился с миссией в Стокгольме, где ему удалось склонить шведское правительство к принятию условий мирного соглашения с Россией. В феврале 1720 назначен тайным канцелярии советником в Коллегию иностранных дел. В 1721 участвовал в работе конгресса в Ништадте; по заключении Ништадтского мира способствовал дипломатическому признанию Швецией территориальных перемен после Северной войны. По итогам конгресса был пожалован в бароны и тайные советники, награжден деньгами и деревнями. С 1723 исполнял должность вице-президента Коллегии иностранных дел, принимая непосредственное участие в упорядочении делопроизводства Коллегии и в улучшении подготовки ее личного состава («Предложение к сочинению штата Коллегии иностранных дел», 1724). По восшествии на престол императрицы Екатерины I Остерман получил звание вице-канцлера и чин действительного тайного советника (1725). С учреждением Верховного тайного совета становится его членом (1726). Будучи начальником над почтами (с ноября 1726), способствовал развитию почтовых трактов, проложенных в т.ч. через Казань и Нижний Новгород до границ с Китаем и через всю Сибирь. С 1727 возглавлял Комиссию о коммерции, которая занималась вопросами поддержки деятельности российского купечества во внешней торговле и приняла в связи с этим ряд существенных мер, включая и ряд таможенных льгот, мер, направленных на развитие судостроения, а также первый в России Вексельный устав (1729). Тогда же и позднее Остерманом предлагались меры к преодолению сословных и других привилегий, имевших место в присоединенных к России балтийских провинциях, к более тесному единению этих областей, в частности Эстляндии и Лифляндии, с Российским государством. Остерман оказывал непосредственное влияние на формирование внешней политики России. «Мнения не в указ», написанные Остерманом, получили значение правительственной резолюции; на основании его записок были составлены рескрипты и инструкции российским дипломатическим представителям за границей. Внешнеполитическая система Остермана была изложена им в мемориях «Генеральное состояние дел и интересов Всероссийских со всеми соседними и другими иностранными государствами в 1726 году» и в «Рассуждении о персидских делах», где проводилась мысль в пользу союза России со Священной Римской империей, но против союза с Францией, высказывались рекомендации к продолжению прежней политики на Балтике, а также к более сбалансированной политике России в восточном направлении. В 1727 Остерман был пожалован в кавалеры ордена Св. апостола Андрея Первозванного и назначен обер-гофмейстером великого князя и наследника Петра Алексеевича (сохранял звание гофмейстера на протяжении всего царствования Петра II). Будучи одной из влиятельных фигур борьбы придворных группировок, пытался примирить их интересы, в частности путем брака великого князя Петра Алексеевича с дочерью Петра I Елизаветой Петровной. После смерти Петра II Остерман сумел уклониться от участия в заседании Верховного тайного совета, на котором решался вопрос о «кондициях», и выступал сторонником самодержавного правления. В царствование Петра II благодаря усилиям российской внешней политики, руководимой Остерма-ном, впервые после 1721 за российскими государями был признан императорский титул (официально в августе 1729 это было сделано Швецией). Договорами 1727 и 1728 были урегулированы российско-китайские отношения и упорядочены контакты в области торговли. При воцарении императрицы Анны Ивановны Остерман был пожалован графом (1730). В звании второго кабинет-министра (1731) Остерман вошел в состав учрежденного Кабинета. С 1733 председательствовал в Военно-морской комиссии, созданной для упорядочения деятельности Адмиралтейства и флота. В 1734 назначен первым кабинет-министром. В 1732, в противовес члену Кабинета гене-рал-фельдцейхмейстеру Б.Х. Миниху, стороннику французской ориентации, Остерман настоял на том, чтобы правительство отказалось поддержать кандидата на польский престол Станислава Лещинского в обмен на гарантии Францией европейских границ России и ее поддержку в войне с Турцией; саксонского кандидата российское правительство поддержало только после того, как получило обещания, что претензии России к Польше будут удовлетворены, а Курляндия сохранит прежний образ правления.В том же 1732 был заключен договор о дружбе и гарантиях между Россией, Австрией и Данией, что было важно для упорядочения шлезвиг-голштинских дел. В 1732-1733 при участии Остермана были восстановлены отношения между Россией и Великобританией, и в 1733-1734 российский резидент в Лондоне А. Кантемир участвовал в переговорах о заключении союза. Будучи составителем устава о регентстве Э.И. Бирона (1740), Остерман, сохраняя свое влиятельное положение при дворе, не участвовал в перевороте 1740, но при воцарении Анны Леопольдовны был пожалован в генерал-адмиралы (1740), вступил в полное управление Морским ведомством и председательствовал во Втором департаменте Кабинета. Влиятельный соперник генерал-фельдмаршала Миниха, Остерман вместе с Антоном-Ульрихом Брауншвейгским способствовал его опале и отставке, став фактически первым министром. В декабре 1739 подписанием Белградского мира завершилась русско-турецкая война, которая велась Россией в союзе с Австрией. Стремясь извлечь наибольшие выгоды из союза с Австрией, Остерман изложил в своей инструкции российским дипломатическим представителям на мирном конгрессе в Немирове (1737) ряд важных инициатив по достижению большей безопасности южных границ России. Позднее, в 1740, российское правительство вследствие усилий Остермана, поддерживая так называемую Прагматическую санкцию, выступало посредником между союзными с Россией Австрией и Пруссией, стремившейся отстоять свои права на Силезию. В результате дворцового переворота, приведшего к власти Елизавету Петровну, Остерман в ночь на 25.11.1741 был арестован. По приговору Сената осужден на казнь (назначена на 18.1.1742). По прочтении приговора (Остерман обвинялся в утаивании завещания Екатерины I, в составлении протоколов, в которых доказывалось, что Елизавета Петровна и ее племянница не имеют прав на российский престол, и пр.) над Остер-маном был совершен обряд казни, но сама казнь заменена вечной ссылкой в Березов, где он прожил последние пять лет жизни.
Был женат (1721) на Мавре Ивановне Стрешневой (1698-24.2.1781), от которой имел детей: Петра (21.3.1722-1.5.1723); Федора (21.5.1723-10.11.1804), генерал-поручик, сенатор и действительный тайный советник, автор «Замечаний» на «Записки Манштейна о России»; Анну (22.4.1724-15.2.1769); Ивана (25.4.1725-19.4.1811), дипломат, посланник в Швеции, вице-канцлер, главноначальствующий над Коллегией иностранных дел и государственный канцлер.
Использованы материалы книги: Сухарева О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I, Москва, 2005.
Остерман, граф Андрей Иванович (Генрих-Иоганн-Фридрих) - государственный деятель (1686 - 1747), сын лютеранского пастора в Вестфалии. Принятый в 1703 г. на русскую службу, владея языками немецким, голландским, латинским, французским и итальянским и прекрасно изучив русский, Остерман был определен в 1708 г. переводчиком посольского приказа и вскоре стал получать серьезные дипломатические поручения. В 1717 г. он играл главную роль на аландском конгрессе; в значительной степени его делом было заключение в 1721 г. Ништадтского мира. С 1723 г. он был вице-президентом коллегии иностранных дел. При преемниках Петра Великого он начинает принимать видное участие и в делах нашей внутренней политики. При учреждении Верховного Тайного Совета (1726) он вошел в число членов последнего; заведовал почтами и "комиссией о коммерции". 1 января 1727 г. Остерман был назначен обер-гофмейстером (воспитателем) великого князя наследника Петра Алексеевича; это звание он сохранял и в продолжение всего царствования Петра II. Роль Остермана в событиях 1730 г. снискала ему благоволение императрицы Анны; он был возведен в графское достоинство и, в звании второго кабинет-министра, вошел в состав вновь учрежденного Кабинета. С 1733 г. председательствовал в военно-морской комиссии "для рассмотрения и приведения в добрый и надежный порядок флота, адмиралтейств и всего что к тому принадлежит". В 1734 г. получил звание первого кабинет-министра. После смерти Анны Иоанновны положение Остермана несколько поколебалось; он был пожалован в генерал-адмиралы и председательствовал во втором департаменте Кабинета, где сосредоточивались дела иностранные и морские, но звание вице-канцлера за ним не было сохранено. К концу правления Анны Леопольдовны первенствующее влияние Остермана на ход государственных дел снова начинает восстановляться. Падение Брауншвейгской фамилии прервало его служебную карьеру. Арестованный в ночь на 25 ноября 1741 г., он был присужден к смертной казни, но казнь была заменена ссылкой в Березов, где Остерман и прожил последние пять лет своей жизни. Своими служебными успехами Остерман был обязан столько же умению приспособляться к людям и к обстоятельствам, сколько недюжинным способностям крупного государственного деятеля. Он отличался не столько творческими способностями, сколько умением верно понять требования и условия данного момента и поставить себе определенные и вполне достижимые цели. Он обладал достаточною гибкостью, чтобы вовремя отступить в деталях от выработанной программы, если ей противоречили условия живой действительности. Конечная его цель оставалась, однако, постоянно одна и та же; это был государственный интерес - процветание государства, усиление его внешней мощи, при бережном по возможности отношении к народным силам. Чужой в России и вряд ли вообще способный на искреннее национальное чувство, Остерман смотрел на свою государственную деятельность как на взятую им на себя обязанность, добросовестно выполнить которую его заставляли прежде всего его собственные интересы. Приблизившись к Петру Великому и втянутый в его работу, он был, по-видимому, увлечен ею, как европеец, и верно стоял на страже этого дела и после того, как царь-преобразователь сошел в могилу, а его преемники порою забывали, порою сознательно искажали его заветы. Это не мешало Остерману относиться вполне самостоятельно и к государственной программе Петра. Пройдя серьезную служебную школу в тяжелые годы Северной войны, Остерман составил себе ясное представление о тех новых условиях, какие создавались для России ее новым положением в Европе, и о тех задачах, какие из этих условий вытекали. Ученик, во многих отношениях Петра, Остерман, благодаря отчетливости и многосторонности своего ума, являлся нередко активным помощником царя, ясно формулируя его мысли и, быть может, подсказывая порою вытекающие из них выводы. Петровская программа - главным образом в области внешней политики - воспринятая Остерманом и проводимая им с 1721 г., была в некоторых частях его собственною программою. Эта программа в последние годы петровского царствования отличалась во многих своих чертах агрессивным характером. Ближе ознакомившись после смерти Петра с внутренним положением дел в государстве и с наличными его силами, Остерман отступил от петровских принципов в сфере внутренней политики, проникнутой при Петре началом строгого меркантилизма и последовательной государственной опеки; в сфере внешней политики, оставаясь верен петровским традициям, он постепенно переходил к более примирительному направлению. В это время он становится мало-помалу истинным вдохновителем русской политики. Выделить степень личного его участия в каждом отдельном случае не всегда легко. Лавируя среди различных партий, он нередко был вынужден выжидать удобного момента, когда, после целого ряда уступок и компромиссов, он мог, наконец, открыто проводить свои взгляды. Все главные моменты русской внешней политики с 1721 по 1741 г. - требование освобождения русских судов от уплаты зундской пошлины, вопрос о голштинских претензиях и позднейшая их ликвидация, русско-шведский союз 1724 г., дела персидские, русско-австрийский союз 1726 г., восстановление в 1732 и 33 годах после двенадцатилетнего разрыва дипломатических отношений с Англией, польский вопрос в 1733 г., русско-турецкие отношения 1735 - 39 годов, завершившиеся Белградским миром - теснейшим образом связаны с именем Остермана. Участие Остермана в делах внутренней политики при Петре сказалось при устройстве коллегий, главным образом - коллегии иностранных дел. После смерти Петра деятельность Остермана по вопросам внутренней политики значительно расширяется и принимает более принципиальный характер. Наиболее рельефно эта деятельность выразилась в предпринятых, согласно его указаниям, мерах, целью которых был подъем народного благосостояния, расшатанного долгими годами войны, ослабление податного гнета и развитие платежных сил страны. Сюда относятся, например, облегчение по взиманию подушной подати (1726), переход от запретительного тарифа 1724 г., к более либеральному тарифу 1733 г., вексельный устав 1729 г., восстановление торговли с Хивою и Бухарою, учинение "свободного торга" с Китаем. Много было также сделано Остерманом для развития сети почтовых трактов и для восстановления пришедшего при Петре II в упадок флота. Уже в последние годы петровского царствования Остерману приходилось встречаться с завистью и недоброжелательством. Шафиров и голштинский министр Бассевиц, Меншиков и его противники Долгорукие, позднее Миних и Бирон - все они померялись силами с Остерманом и в большинстве случаев были побеждены. Цесаревна Елизавета, недовольная Остерманом, как обойденная в 1727 г. наследница Петра Великого, возбуждала в нем позднее подозрения, главным образом, вследствие своих симпатий к голштинским интересам. Этим отношением Остермана к Елизавете и объясняется прежде всего та суровая участь, которая постигла его при занятии ею русского престола. Те династические стремления, которые она обнаруживала порою как императрица и с которыми приходилось порою бороться ученику и противнику Остермана, Бестужеву-Рюмину, показали, что Остерман не был неправ, относясь к ней с недоверием в годы царствования Петра II и Анны. До нас дошло большое количество отзывов и известий об Остермане, не столько сообщающих фактические подробности о его деятельности, сколько отмечающих отдельные черты его характера. Большею частью эти отзывы довольно согласны между собою. Остерман, по-видимому, мало кем был искренно любим вне его узкого семейного круга. Крайняя замкнутость в частной жизни и двуличие в деловых отношениях, переходившее зачастую прямо в лживость, были, кажется, главными тому причинами. Наряду со многими несимпатичными чертами в характере Остермана отмечается, однако, и многое такое, что выгодно отличает его от многих из его современников. Будучи скуп, он отличался крайней неподкупностью. Двуличный и лживый, он не изменял тому, кому служил: современники затруднялись назвать державу, интересам которой Остерман сознательно и по корыстным соображениям приносил бы в жертву интересы России. Заботясь о своей личной карьере, Остерман успешно вел интриги против своих соперников; но руководящими мотивами его при этом, наряду с соображениями личного характера, являлось иногда и принципиальное разногласие по вопросам внешней политики. - Ср.: "Очерк истории Министерства Иностранных Дел 1802 - 1902" (СПб., 1902); Hempel "Leven und trauriger Fall Gr. v. Ostermann"; С. Шубинский "Граф А.И. Остерман" ("Северное Сияние" 1863 г., часть II); Гельбиг "Русские избранники и случайные люди в XVIII веке" ("Русская Старина" 1886 г., № 4); А. Кочубинский "Граф А.И. Остерман и раздел Турции" (О., 1899).
М. Полиевктов.
Использованы материалы сайта http://www.rulex.ru/
Далее читайте:
Остерман Иван Андреевич (1725-1811), брат Андрея Ивановича.
Остерман Иван Иванович (?-1741), брат Андрея Ивановича.
Остерман Федор Андреевич (1723-1804), сын Андрея Ивановича.
Остерман-Толстой Александр Иванович (1771-1857), граф, генерал-адъютант, внук Андрея Ивановича.
Литература:
Шубинский С. Граф Андрей Иванович Остерман: Биографический очерк. СПб., 1863.
Шубинский С., Гр. А. И. Остерман, "Сев. сияние", 1863, ч. 2;
Никифоров Л. А., Внешняя политика России в последние годы Северной войны. Ништадтский мир, М., 1959.
Кочубинский A., Граф А. И. Остерман и раздел Турции, О., 1899;
Долгоруков П., Гр. А. И. Остерман, "Рус. беседа", 1841, т. 2;
Тыртов Е., Жизнь гр. А. И. Остермана, М., 1809;
Фейгина С. A., Аландский конгресс. Внеш. политика России в конце Сев. войны, М., 1959;
Псевдоним, под которым пишет политический деятель Владимир Ильич Ульянов. ... В 1907 г. выступал без успеха кандидатом во 2-ю Государственную думу в Петербурге.
Алябьев, Александр Александрович , русский композитор-дилетант. … В романсах А. отразился дух времени. Как и тогдашняя русская литература, они сантиментальны, порою слащавы. Большая их часть написана в миноре. Они почти не отличаются от первых романсов Глинки, но последний шагнул далеко вперед, а А. остался на месте и теперь устарел.
Поганое Идолище (Одолище) - былинный богатырь…
Педрилло (Пьетро-Мира Pedrillo) - известный шут, неаполитанец, в начале царствования Анны Иоанновны прибывший в Петербург для пения ролей буффа и игры на скрипке в придворной итальянской опере.
Даль, Владимир Иванович
Многочисленные повести и рассказы его страдают отсутствием настоящего художественного творчества, глубокого чувства и широкого взгляда на народ и жизнь. Дальше бытовых картинок, схваченных на лету анекдотов, рассказанных своеобразным языком, бойко, живо, с известным юмором, иногда впадающим в манерность и прибауточность, Даль не пошел
Варламов, Александр Егорович
Над теорией музыкальной композиции Варламов, по-видимому, совсем не работал и остался при тех скудных познаниях, которые могли быть вынесены им из капеллы, в те времена совсем не заботившейся об общемузыкальном развитии своих питомцев.
Некрасов Николай Алексеевич
Ни у кого из больших поэтов наших нет такого количества прямо плохих со всех точек зрения стихов; многие стихотворения он сам завещал не включать в собрание его сочинений. Некрасов не выдержан даже в своих шедеврах: и в них вдруг резнет ухо прозаический, вялый стих.
Горький, Максим
По своему происхождению Горький отнюдь не принадлежит к тем отбросам общества, певцом которых он выступил в литературе.
Жихарев Степан Петрович
Его трагедия «Артабан» ни печати, ни сцены не увидела, так как, по мнению князя Шаховского и откровенному отзыву самого автора, была смесью чуши с галиматьей.
Шервуд-Верный Иван Васильевич
«Шервуд, — пишет один современник, — в обществе, даже петербургском, не назывался иначе, как Шервуд скверный… товарищи по военной службе чуждались его и прозвали его собачьим именем «фиделька».
Обольянинов Петр Хрисанфович
…фельдмаршал Каменский публично обозвал его «государственным вором, взяточником, дураком набитым».
Популярные биографии
Петр I Толстой Лев Николаевич Екатерина II Романовы Достоевский Федор Михайлович Ломоносов Михаил Васильевич Александр III Суворов Александр Васильевич
(1686-1747).
О детстве и юности Остермана почти ничего не известно. Сын лютеранского пастора. Считается, что он учился в университете Йены, откуда, обвиненный в убийстве, бежал сперва в Эйзенах, а затем в Амстердам. Здесь в 1703 году он был впервые принят на русскую службу. Поскольку в это время ему было не более семнадцати лет, очевидно, что глубокого образования Остерман получить не успел, однако он владел немецким, французским, голландским, итальянским и латынью, а впоследствии в совершенстве освоил русский язык. Именно знание иностранных языков стало залогом его успешной карьеры и в 1708 году он стал переводчиком Посольского приказа, служа в Походной канцелярии Петра I . По-видимому, он довольно быстро зарекомендовал себя исполнительным чиновником, отличавшимся ясным умом, четкостью мышления, способностью принимать самостоятельные решения. В общении с окружающими он умел быть гибким, а позднее, занимая высшие государственные посты, проявил себя мастером закулисной политической интриги. В течение многих лет Остерман умел сохранять власть, всякий раз уходя в тень (нередко сказываясь больным) в самые критические моменты. Как дипломат, он умел часами вести переговоры с иностранными представителями, не говоря ни "да", ни "нет" и не отвечая прямо ни на один поставленный вопрос. Политические взгляды Остермана отличались откровенным прагматизмом. По-видимому, он не испытывал патриотических чувств ни по отношению к России, ставшей его второй родиной, ни по отношению к Германии или какой-то другой стране, но он был верным учеником Петра I, в своей практической деятельности всегда ставил на первое место интересы государства. Современники не любили Остермана за его хитрость, изворотливость, двуличность. К тому же в быту он был патологически нечистоплотен и общение с ним было настоящим испытанием для собеседников.
Первые дипломатические поручения были даны Остерману царем уже в 1710 году, когда он был послан сперва к польскому королю Августу II, а затем в Пруссию и Данию. В 1711 году во время Прутского похода он вместе с П. П. Шафировым участвовал в переговорах с турками, а в 1713-1715 годах выезжал с дипломатическими миссиями в Берлин и Амстердам. В 1717 году Остерману было поручено сопровождать Я. В. Брюса на Аландский конгресс, где он фактически играл основную роль. Уже в 1720 году он был назначен тайным советником Коллегии иностранных дел, а в 1721 году подписал от имени России Ништадтский мир со шведами, после чего был пожалован титулом барона и чином тайного советника.
Расцвет карьеры Остермана пришелся на время после смерти Петра I. В 1725 году Екатерина I сделала его вице-канцлером и действительным тайным советником, в 1726 году он стал членом Верховного тайного совета. При этом впервые в его ведении оказалась не только внешняя политика, но и дела внутреннего управления: под его началом оказались почты и Комиссия о коммерции. Остерман много сделал для установления регулярного почтового сообщения между важнейшими городами страны, а также для налаживания торговли. По инициативе Комиссии о коммерции был открыт для внешней торговли Архангельский порт, восстановлены торговые связи с Хивой и Бухарой, в 1729 году введен в действие первый в России вексельный устав, а в 1734 - новый таможенный тариф. Одновременно с этим время Екатерины I было для Остермана временем торжества его внешнеполитической доктрины, важнейшее место в которой занял заключенный в 1726 году союзный договор с Австрией, надолго определивший направленность внешней политики России. В 1727 году он был пожалован орденом Андрея Первозванного и назначен обер-гофмейстером великого князя Петра Алексеевича (будущего императора Петра II ). После смерти Екатерины I он явился главным организатором заговора против Меншикова и, когда тот был сослан, фактически возглавил правительство. Впрочем, он безуспешно боролся за влияние на нового императора с князьями Долгорукими и лишь в последние месяцы его жизни сумел добиться некоторых успехов. Неучастие Остермана в "затейке верховников" 1730 года обеспечило ему сохранение могущества и в царствование Анны Иоанновны . Уже по восшествии ее на престол он был возведен в графы, назначен сенатором, а с 1731 года был кабинет-министром, причем с 1734 года, после смерти Г. И. Головкина, стал первым кабинет-министром. На протяжении всего царствования Анны Остерману удавалось успешно балансировать между фаворитом императрицы Э. И. Бироном и другими членами кабинета, фактически руководя не только внешней политикой, но и участвуя в принятии важнейших политических решений. Так, с 1733 года он возглавлял военно-морскую комиссию и немало сделал для упорядочения судостроительства. Во время предсмертной болезни Анны Иоанновны и назначения Бирона регентом Остерман сумел остаться в тени, но затем поддержал переворот, возглавленный Б. К. Минихом. После этого он получил чин генерал-адмирала и оставался главным советником Анны Леопольдовны в течение всего ее правления. Остерман был осведомлен о готовящемся против нее новом заговоре и безуспешно пытался убедить правительницу принять превентивные меры.
Граф Остерман Андрей Иванович.Граф А.И. Остерман. Неизв. худ. 1730-е гг.
Жизнь и государственная деятельность графа Андрея Ивановича Остермана, бывшего в течении тридцати лет душою петербургского кабинета, руководителем слабых преемниц и юного преемника, наследовавших престол Петра Великого, на столько общеизвестны, что будет излишним о них распространяться. И нравственный облик великого государственного мужа, его двоедушие, притворство, хитрость, вкрадчивость, были уже много раз описаны русскими и иностранными историками, из рассказов которых у нас сложились более или менее преувеличенные, стереотипные понятия о графе Остермане. Трудно сказать о нем что-либо новое, или малоизвестное.
Только одна сторона его жизни, именно семейный быт, его отношения к жене и детям недостаточно обратили на себя внимание его биографов. Ныне, благодаря любопытным архивным документам, сообщенным редакции "Исторического Вестника", мы имеем возможность отчасти пополнить этот пробел. Хитрый дипломат, лукавый царедворец, то притворно больной, то притворно здоровый — граф Остерман, в своем семейном быту, без всякой личины, был добрый муж и примерный отец. Как ни черство было его сердце, но он умел внушить своей жене нежнейшую любовь и безграничную преданность.
Граф (с 1730) Генрих Иоганн Фридрих Остерман в России — Андрей Иванович; (1687, Бохум —1747, Берёзов) — один из сподвижников Петра I, выходец из Вестфалии, фактически руководивший внешней политикой Российской империи в 1720-е и 1730-е годы. Придерживался политики союза со Священной Римской империей и стал одним из авторов союзного договора 1726 года. Занимал пост вице-канцлера и первого кабинет-министра. В 1740 году был произведен в чин генерал-адмирала, но после переворота 1741 года попал в опалу и был лишён чинов и титулов. Французская гравюра. 1729 г.
Родился в семье пастора в Бохуме, в Вестфалии, учился в Йенском университете, но из-за дуэли должен был бежать в Амстердам, оттуда с адмиралом Крюйсом приехал в 1704 году в Россию.
Быстро выучив русский язык, Остерман приобрёл доверие Петра и в 1707 году был уже переводчиком посольского приказа, а в 1710 году — его секретарём. В 1711 году Остерман, которого русские называли Андреем Ивановичем, (Одно из семейных преданий Остерманов связывает это событие с ассамблеей князя А.Д. Меншикова, где молодой немец был представлен царице Прасковье Федоровне, супруге покойного царя Иоанна Алексеевича. «Сказав несколько ласковых слов Остерману, старуха спросила его: „А как, батюшка, ваше имя?“. - „Генрих, ваше величество“, - отвечал он. - „А отца вашего как звали?“. - „Иоанном“. - „Так вам следует называться Андреем Ивановичем“», - заключила царица. Слова царицы были переданы Петру, который, как сообщает предание, рассмеялся и начал с тех пор звать Остермана Андреем Ивановичем.) сопровождал Петра в Прутском походе; в 1713 году участвовал в переговорах со шведскими уполномоченными; в 1721 году добился, вместе с Брюсом, заключения Ништадтского мира, за что был возведён в баронское достоинство. «Объявляем сим, что Мы Андрея Остермана за верную его к Нам службу, Нашим Тайным Советником и Бароном Нашего Российская Государства, Всемилостиво пожаловали. Петр. P.S. Объявить при подписании трактата»
Петр I.
Ему же принадлежит и заключение в1723 году выгодного для России торгового договора с Персией, доставившего ему звание вице-президента коллегии иностранных дел. В 1726 год стал инициатором заключения союза с Австрией. Он был постоянным советником Петра I и в делах внутреннего управления: по его указаниям составлена «табель о рангах», преобразована коллегия иностранных дел и сделано много других нововведений.
Пётр очень ценил своего соратника, пожаловал ему множество земель, в том числе село Красный Угол в Рязанской губернии, ставшее родовым гнездом Остерманов.
Екатерина I (1684 —1727)(Марта Самуиловна Скавронская , в браке Крузе ; после принятия православия Екатерина Алексеевна Михайлова ) — российская императрица с 1721 как супруга царствующего императора, с 1725 как правящая государыня; вторая жена Петра I Великого, мать императрицы Елизаветы Петровны. Портрет работы Ж.-М. Натье, 1717 г.
С вступлением на престол Екатерины I Остерман, как сторонник императрицы и Меншикова, назначается вице-канцлером, главным начальником над почтами, президентом коммерц-коллегии и членом Верховного тайного совета.
Пётр II Алексеевич (12 (23) октября 1715, Санкт-Петербург — 19 (30) января 1730, Москва) — российский император , сменивший на престоле Екатерину I. Внук Петра I, сын царевича Алексея Петровича и немецкой принцессы Софии-Шарлотты Брауншвейг-Вольфенбюттельской, последний представитель рода Романовых по прямой мужской линии. Вступил на престол 6 (17) мая 1727, когда ему было всего одиннадцать лет, и умер в 14 лет от оспы.
1727 год был знаменательным в жизни Остермана: он стал кавалером ордена Андрея Первозванного и воспитателем малолетнего Петра II. Для него Остерман даже написал специальный труд «Начертание учения». Как свидетельствуют современники, дипломат ухаживал за своим питомцем с отцовской нежностью; он же присутствовал в покоях при последнем вздохе юного монарха. Выбранный в воспитатели Петра II, на которого, однако, мало имел влияния, Остерман остался, после удаления Меншикова, во главе управления.
После смерти Петра II Остерман проявил свою знаменитую осторожность, ставшую впоследствии легендарной. Предвидя жаркие споры о престолонаследии, он в эти дни отказывался подписывать любые акты, составленные Верховным тайным советом. Свой отказ ловкий дипломат обосновывал своим положением иностранца, якобы не имеющего морального права официально вмешиваться в щекотливое стечение обстоятельств, когда на карту поставлены интересы страны. Уклонившись от участия в замыслах верховников и даже не подписавшись под «кондициями», Остерман примкнул к шляхетству, стал, вместе с Феофаном Прокоповичем, во главе партии, враждебной верховникам, и переписывался с Анной Иоанновной, давая ей советы.
По другой версии, Остерман попросту закрылся дома, сказавшись больным глазами. Однако он ежедневно общался с только что избранной Верховным советом Анной Иоанновной, пересылая ей советы через жену. «Лишь только Анна сделалась самодержицею, - пишет исследователь XIX века А. Скальковский, - у Остермана глазную боль как рукой сняло: он явился во дворце бодрее и здоровее прежнего…»
Анна Иоанновна (28 января (7 февраля) 1693 — 17 (28) октября 1740) — российская императрица из династии Романовых. Вторая дочь царя Ивана V (брата и соправителя царя Петра I) и царицы Прасковьи Фёдоровны Салтыковой. В 1710 году была выдана замуж за герцога Курляндского Фридриха Вильгельма; овдовев через 2,5 месяца после свадьбы, осталась в Курляндии. После смерти Петра II была приглашена в 1730 году на российский престол Верховным тайным советом, как монарх с ограниченными полномочиями в пользу аристократов. Коронационный портрет работы Л. Каравака, 1730 г. Государственная Третьяковская галерея. Москва.
Придя к власти, Анна не забыла, чем обязана Остерману: в этом же 1730 году он был возведен в графское достоинство, а супруга его пожалована в статс-дамы. (Статс-дамы
— вторая по численности группа придворных дам, как правило — жены крупных чинов. Большинство из них было «кавалерственными дамами» — имели орден Святой Екатерины или другие награды. Многие из них числились в отпуску. Ни камер-фрейлины, ни статс-дамы никаких определенных обязанностей при дворе не несли).
При Анне Иоанновне Остерман стал организатором нового для России правительственного института - Кабинета министров, который сам и возглавил.
С 1731 года Остерман руководит внутренней и внешней политикой России и фактически вводит нашу страну в число пяти великих держав Европы. Это был пик политической карьеры Остермана. Вряд ли сын небогатого немецкого пастора мог представить себе, что в будущем станет «теневым» правителем Российской империи…
Будучи главным и единственным вершителем дел внешних, он являлся для Бирона и лучшим советником во всех серьёзных делах по внутреннему управлению. По мысли Остермана был учреждён кабинет министров, в котором вся инициатива принадлежала ему и его мнения почти всегда одерживали верх, так что Остерману всецело следует приписать тогдашние действия кабинета: сокращение дворянской службы, уменьшение податей, меры к развитию торговли, промышленности и грамотности, улучшение судебной и финансовой частей и многое другое. Им же были улажены вопросы голштинский и персидский и заключены торговые договоры с Англией и Голландией. Он был против разорительной войны с турками, закончившейся заключённым им Белградским миром.
Каким же Остерман запомнился современникам? Например, испанский посол при русском дворе герцог де Лириа писал о нашем герое, что он был великим министром, никогда не бравшим взяток. «Он истинно желал блага русской земле, - отмечал де Лириа, - …но поелику он был чужеземец, то немногие из русских любили его, и потому несколько раз был близок к падению, однако же всегда умел выпутываться из сетей».
Перечисление наград и повышений Остермана, в период времени с 1725 по 1741 год, отвлекло бы нас от главного предмета нашей статьи — обзора его отношений семейных.
Великая княгиня Анна Леопольдовна (при рождении Елизавета Катарина Кристина, принцесса Мекленбург-Шверинская (7 декабря 1718, Росток, Германия — 19 марта 1746, Холмогоры) правительница (регентша) Российской империи с 9 ноября 1740 по 25 ноября 1741 при малолетнем императоре Иване VI из Мекленбургского дома. Портрет работы Л.Каравака после 1733 года.
При несчастной правительнице Анне Леопольдовне, Остерман, как известно, был кабинет-министром, сенатором, генерал-адмиралом, графом, кавалером ордена св. Андрея Первозванного. Сыновья его, в чинах капитанов гвардии, имели Александровские ленты. Нежный и заботливый отец, граф Остерман, при содействии своего секретаря Гросса, дал им превосходное воспитание; руки его дочери, графини Анны Андреевны, искали молодые люди знатнейших фамилий.
В течении почти двадцати лет, свидетель и отчасти пособник падений Шафирова, Меншикова, Долгоруких, наконец, могущественнейшего из всех этих временщиков — Бирона, граф Андрей Иванович предугадывал свое неминуемое падение и сопряженный с ним государственный переворот.
Простоватая, недальновидная и ребячески доверчивая правительница Анна Леопольдовна смеялась над опасениями Остермана.Последний раз Остерман виделся с Анной Леопольдовной 11 ноября 1741 года. Он призывал ее быть осторожной, так как чувствовал усиление «партии Елизаветы». В ответ правительница заговорила с ним о нарядах и показала Остерману новое платье, сшитое для младенца Иоанна Антоновича…
По всей видимости, в тот же вечер Остерман принял решение спешно покинуть Россию. Уже на следующий день он собрал у себя дома известнейших докторов столицы, которые, по желанию кабинет-министра, предписали ему отправиться на голландский курорт Спа, чтобы «употреблять тамошние воды». Следующим же утром Остерман подал Анне Леопольдовне просьбу об отставке. Правительница медлила со своим решением, пока сторонники Елизаветы Петровны не совершили государственный переворот.
Елизавета I Петровна (18 декабря 1709, Коломенское — 25 декабря 1761 ,Санкт-Петербург) — российская императрица из династии Романовых с 25 ноября (6 декабря) 1741 года, младшая дочь Петра I и Екатерины I, рождённая за два года до их вступления в брак. Портрет работы Георга Христофора Грота, до 1749 года.
После воцарения Елизаветы Остерман был арестован и предан суду.
Императрица заменила казнь вечным заточением в Берёзове, где Остерман с женой прожил пять лет, никуда не выходя и никого не принимая, кроме пастора, и постоянно страдая от подагры. Умер в ссылке, погребён на Берёзовском погосте, могила сохранилась до настоящего времени.
По замечанию историка В. Н. Виноградова, граф Остерман принадлежал к тем иностранцам, для которых Россия стала не второй родиной, а единственной. Образованный, начитанный, обладающий острым аналитическим умом, Андрей Иванович сочетал в себе все достоинства и пороки века Просвещения. Он не брал взяток и отказывался даже от традиционных в то время подарков в честь заключения договоров. Одновременно, он был честолюбив, тщеславен, мстителен и всегда находился в центре придворных интриг.
Графиня Марфа Ивановна Остерман (ур. Стрешнева)(1698 - 1771). Портрет кисти Франкарта, 1738. Государственный исторический музей
За год до Ништадтского мира Петр посоветовал Остерману жениться. «Теперь ты знатен и богат - пока я жив, - говорил ему царь, - но не станет меня, что сделается с тобою? Ты в России человек чужой; не имеешь родственных связей. Я хочу выбрать тебе невесту». В воскресенье, 18-го декабря 1720 года, в день рождения царевны Елизаветы Петровны, в дворцовых апартаментах государя Петра Алексеевича, в присутствии многих знатных персон обоего пола, происходила торжественная помолвка тайного советника царской канцелярии Андрея Ивановича Остермана с боярышнею Марфою Ивановною, дочерью ближнего боярина и стольника, состоявшего в отдаленном родстве с царицей Евдокией Лукьяновной Стрешневой, бабкой императора Петра I, Ивана Родионовича Стрешнева(1665—1738) и Натальи Львовны Вельяминовой (1664—1733).
Помолвка эта, а за тем и свадьба, возбудили сильное неудовольствие среди тогдашней русской знати и казались унизительными для родовитых русских людей. Действительно, двадцатидвухлетняя боярышня Марфа Ивановна доводилась двоюродною правнучкою покойной царице Евдокии Лукьяновне, родной бабке самого государя, и считалась одной из богатых невест, а тридцатичетырехлетний жених ее был не более как пришелец-иноземец, пасторский сын, и притом лютеранин.Но брак этот был устроен самим царем, который не допускал никаких возражений своим приказаниям. Со свойственной ему прозорливостью, Петр Великий оценил обширный ум и редкие способности Остермана; предвидя, какую громадную пользу может принести этот замечательный иноземец России, царь решился, так сказать, "закрепить" его новому отечеству. Лучшим средством для этого представлялись брачные узы, кровное родство с старинным русским боярством.
Свадьбу Остермана сыграли в воскресенье 21-го января 1721 года. Об этом достопамятном дне, через двадцать один год, в Березове, уже ссыльный и лишенный всех почестей, Остерман, на листках своей немецкой библии, сделал следующую заметку:
"1721 года января 21-го старого штиля, праздновано бракосочетание наше со всем возможным великолепием, при котором с обеих сторон: их императорские величества, заступая место родителей наших, присутствовать изволили и мы от высочайших особ, их императорских величеств отведены были к брачному ложу".
Остерман Андрей Иванович (1686-1747) с 1740 г.
Портрет работы неизвестного художника 18 века.
Помимо богатого приданого за женою - деньгами, драгоценностями и поместьями, Остерман — владелец одного из красивейших домов на Невской набережной, был щедро награжден государем и в том же 1721 году удостоен звания барона. Недолго однако-же веселились и пировали новобрачные: в марте месяце Андрей Иванович отправился в Ригу, оттуда 24-го апреля в Ништадт на съезд русских и шведских дипломатов, имевший целью заключение давно желанного мира, которым так славно была закончена великая северная война. Летом, получив известие о болезни Андрея Ивановича, супруга посетила его в Риге, откуда, после непродолжительного пребывания, возвратилась в Петербург.
Достопамятный мир
был подписан 30-го августа, но Остерман и Брюс — царские посланные, возвратились лишь 22-го октября. Оценивая по достоинству заслуги Остермана, государь пожаловал ему золотую медаль, денежное вознаграждение и несколько деревень. Радостно и торжественно праздновали заключение мира в обеих столицах. Помня правило своего родителя: "делу время, потехе час", Петр Великий давал Остерману на отдых весьма малые промежутки; одно дело сменялось другим, одно другого важнее, и на каждое из них государю был необходим умный, расторопный Андрей Иванович. В начале 1722 года он занялся составлением "табели о рангах" и образованием коллегии иностранных дел; по падении Шафирова исполнял должность вице-канцлера; 12-го сентября 1723 года участвовал в установлении мирного договора с персидским шахом. Драгоманом при переговорах с послом был секретарь Остермана, один из ученейших ориенталистов (Ученый специалист по изучению языков и культуры Востока) своего времени, Георг Якоб Кэр (Kehr).
Усадьба Покровское-Стрешнево, приобретенное Родионом Михайловичем Стрешневым в 1664 году. Москва.
В январе 1722 года, баронесса Марфа Ивановна проживала в Москве у своей матери. Здесь 21-го марта она разрешилась от бремени сыном первенцем, окрещенным 29-го числа того же месяца и нареченным в честь государя Петром. Восприемниками и восприемницами новорожденного были: государыня Екатерина Алексеевна, великие княжны Анна и Елизавета и светлейший князь Александр Данилович Меншиков. Подобной чести удостаивались немногие из знатнейших вельмож; купель сына еще более прежнего приблизила Остермана к царскому семейству. Младенец был недолговечен, 1-го мая 1723 года он скончался в Петербурге, куда переехала супруга Остермана вместе с двором, по возвращении государя из Дербентского похода. Около года времени Остерман провел безотлучно со своею молодою женою.
Марфа Ивановна любила своего мужа безгранично.
Этот участок на Нижней (Английской) набережной, который простирается до Красной улицы, с 1710-х годов принадлежал князю Александру Даниловичу Меншикову, равно как и соседний с ним, выходящий на гласис перед Адмиралтейством. Каменный дом для Меншикова построили еще в 20-х гг 18 в.
В 1727 году после ссылки Меншикова оба участка находились во владении конторы конфискаций, а в 1732 году были отданы барону Андрею Ивановичу Остерману. Для нового владельца каменный дом был перестроен архитектором П. М. Еропкиным. Им здесь был сооружён каменный двухэтажный дом на высоком цоколе, шириной, равной ризалиту (выступающей части) существующего сейчас здесь дома. В то время здание имело 24 жилых помещения. Оно принадлежало барону до 1741 года. (Сейчас известен как Дом Лавалей).
Не чуждаясь большего света, Марфа Ивановна тем более предпочитала ему свой тихий, домашний уголок, что в течение трех лет ежегодно дарила своего мужа потомством. 21-го марта 1723 года у них родился сын Федор, 1-го апреля воспринятый от купели царевною Анною Петровною. На следующий год они были обрадованы рождением дочери Анны, а в 1725 году — сына Ивана.
О домашнем быту Остермана и его отношениях к жене сохранилось несколько сказаний современников, далеко не сочувственных. Леди Рондо, обвиняя Остермана в равнодушии к женщинам, говорит, что он называл их "дорогими игрушками". Но, вероятно, он отзывался так о женщинах именно потому, что не хотел знать иных, кроме своей жены. Последнюю Манштейн называет почему-то "одним из самых злых созданий, существовавших на земле". Пороком, свойственным супругам Остерман, была излишняя расчетливость, близко граничившая со скупостью. Жена была не великая охотница до нарядов, муж — и того менее: его пренебрежение к щегольским одеждам доходило до неряшливости, ославленной, не без преувеличения, всеми биографами Остермана.
Но не любя щегольства, Андрей Иванович не отказывал себе в лакомом куске, любил хорошо покушать, а при случае и выпить; последнее всегда в пределах благоразумия. Никто и никогда не видал его хмельным. Некоторые биографы утверждают, что он исстрачивал на свой стол две трети ежегодного своего дохода. По словам князя М.М. Щербатова, он один из первых держал у себя открытый стол, "хотя впрочем, весьма умеренно жил". По другим сказаниям, Остерман, приглашаемый куда либо на обеды, имел обыкновение брать с собою для прислуживания ему за столом собственного лакея, привозя с собою и свое вино.
Портрет А.И. Остермана, Иоганн Филипп Каспар Бер,1730-е. Коллекция Подстаницких.
Но, что бы ни говорили современники, и в особенности Манштейн, о неряшливости в доме Остермана, о нечистоте его серебряной посуды, до того тусклой, что она казалась оловянною, наконец, о его дворне, постоянно грязной и оборванной, — нельзя этому верить безусловно. Марфа Ивановна вела свой дом исправно и заботливо, входя во все хозяйственные мелочи. Домовитая и экономная в молодых летах, она делалась расчетливее, может быть, и скупее по мере своего приближения к зрелому возрасту. Но и этот недостаток, в сравнении с мотовством и нерадивостью большинства знатных барынь того времени, нельзя вменить во грех.
Читателю, может быть, покажется странным желание представить домашний и семейный быт Остермана в более выгодном свете, нежели его изображают нам современники знаменитого дипломата - подкупают печатаемые ниже письма его жены, в которых так безыскусственно, так простодушно высказывается русская помещица былых времен. Она тоскует в разлуке со своим "батюшкою" Андреем Ивановичем; высказывает опасение за его здоровье, успокаивает на счет своего, — хотя и находится в последнем периоде беременности... И в то же время сообщает ему о делах хозяйственных, заботится о варке пива, о провизии и т. п. Ни тени боярской беспечности, праздности, или чванства; совестливый отчет в каждом своем поступке, в каждой мимолетной мысли. "Злая" женщина не могла написать подобных писем; в каждой строке мы видим добрую жену и добрую хозяйку.
Супруга Остермана Марфа Ивановна. Неизв. худ. 1750-е гг.
В половине февраля 1724 года, государю Петру Алексеевичу угодно было отправиться в Москву на коронацию своей супруги. В предстоявших торжествах барону Андрею Ивановичу было намечено занять одно из первых мест. Его пребывание в Москве продолжалось до июня месяца. В день коронации императрицы, 7 мая, князь Дмитрий Голицын и барон Андрей Остерман несли императорскую мантию; когда же коронованная Екатерина восседала на престоле, Остерман, по выражению Петра Великого, стоял при нем, "как страж".
Весело было в Москве, куда собрался весь двор, где торжества сменялись торжествами; но тоскливо было в Петербурге, из которого повыехали все вельможи с женами и чадами, в котором оставалась по необходимости баронесса Марфа Ивановна. Ненастная весенняя пора только усиливала ее тоску по отсутствующему мужу. В течение трех первых месяцев этой досадной разлуки, она написала Андрею Ивановичу следующие письма:
Из Санкт-Петербурга марта 2.
Батюшка мой дорогой, любимый мой друг Андрей Иванович! я в мыслех моих цалую ручки и ножки и дорогую любимую шейку твою и прошу Бога чтоб дал мне тебя видеть поскорее и в добром здоровьи, а тебя прошу пожалуй мой любимой друг по всякой возможности стараться, чтоб ты был здоров и чтоб не было так как в Риге и в Ревеле, уже меня наше разлученье и твое слабое здоровье настращало, но куль не увижу тебя, моя радость, то мне кажется, что ты все нездоров, я чаю, что мой друг сегодни или вчера приехал в Москву, я прошу тебя, свет мой, пожалуй отпиши ко мне все-ли ты, мой друг, в дороге был здоров и получил-ли ты мои прежния письма два которыя я тебе писала.
Благодарствую, мой батюшка дорогой, за милостивыя твои писания, которыя я получила из Новгорода, также и посланные для меня гостинцы новогородские, а особливо благодарствую мой любезный друг, что ты меня бедную любишь и помнишь, я надеюсь, что и впредь также содержишь в своей милости, а я тебя до смерти своей любить и почитать буду; я вчера была у брата твоего; было ему худо от болезни и я его многократно просила, чтоб он послал по дохтура Захарья, он хотя не хотел, однако-ж по многим моим словам послал и сегодня слава Богу гораздо лучше ему вчерашняго стало; ты, мой батюшка, пожалуй не печалься, ты как здравии своем не крепок и по мне мой любимый друг не печалься, я слава Богу и сын наш здоровы.
"Я вчера принуждена была обедать у Сенявина, была у него жена именинница и я теперь к тебе не могу много писать, для того, что не знала, что так скоро почта пойдет; сего часу прислали ко мне сказать почтмейстера только дано.... (знать?) что еще обоз наш не приехал и из деревни нашей не бывали, я 4-й день послала Василья он еще не бывал, пива варить сегодня начали; отпиши, мой батюшка, сколько вар варить, мне кажется, что 5 вар варить надо англинскаго полпива, велю 2 четверти сварить, обо всем стану писать к тебе в четверг, а теперь ни коли успеть, опасаюсь чтоб почта не ушла; пожалуй мой друг скажи от меня матушке моей, чтоб не прогневалась на меня, что я к ней не писала сегодни, истинно не успела.
"Любимой мой друг дорогой батюшка Андрей Иванович, живи весело и будь здоров и меня, бедную, люби всегда и я тебя до смерти буду любить верная твоя Марфутченка Остерманова"
.
"Любимой мой друг дорогой Андрей Иванович!
"Прошу у тебя ради Бога пожалуй не печалься по мне, я и сын наш слава Богу здоровы, послушай мой батюшка дорогой, ежели ты меня любишь, то пожалей своего здоровья не печалься ни о чем.
"Я сегодня в брату твоему посылала, сказывал он в опасном-же здоровьи своем каков был вчера.
"Пожалуй, мой батюшка, будь здоров любимой мой друг Андрей Иванович, я в мыслях целую ножки твои и любимую шейку твою, бедная твоя Марфутченка Остерманова.
(Во второй половине поста?)
"Батюшка мой дорогой Андрей Иванович!
"Доношу тебе по приказу твоему, я людям деньги годовые и месячные всем раздала; Синявин сказал, что у него погреб очень велик, льду в него надобно 70 или 80 сажень и притом сказал, что можно нам вместе с ними поставить в один погреб, я приказала так сделать и когда нам будет потребно можем у них взять бочку и поставим у себя, а я ныне одну варю, велю у нас погреб поставить, лед начали колоть по 2 алтына за сажень, а сколько потребно про то не знаю, буду впредь писать; солоду цены он не сказывал, пиво наняли варить у певчаго Беляева, просил по три рубли за сажень за дрова, одному пивовару 7 гривен за котел, а я дрова на пиво купила 4 сажени по 2 рубли по 4 гривны сажень; от Синявина 10 сажень дров я взяла, от Павла Ивановича ничего не дали дров, хмелю купила 3 пуда по полтора рубли с гривною пуд, рожь которая у нас есть Ульян Яковлевич обещал послать на мельницу молоть, как пошлю и что надлежит заплатить, о том стану к тебе писать, мне кажется, что лучше на мельнице нанять, нежели на наших жерновах молоть, у нас больше растеряют и хуже смелют, мне кажется, что у Меера не надобно брать, можем довольны быть и так, лошадей еще не послала, они (?) говорят, что дожидаемся подвод из деревни, с ними пошлют, солод который у нас есть, ты приказал продавать и оной солод гораздо дешевеет... мне сказывал наш клюшник, что оной солод годится людям на квас и ежели его продать вместо того разве покупать, мне кажется не замать нежели дешево продать, мед которой у нас есть дают за него 40 алтын с гривною за пуд, я велю продать, чем напрасно пропасть, которой привозной будет из того велю несколько сварить.
"Отпиши мой батюшка ко мне по сему, что тебе угодно и что не угодно, я так стану делать что могу по твоему приказу.
"Прошу тебя мой любимой друг, когда изволишь посылать ко мне клюшникову жену, изволь мой батюшка приказать девку маленькую в деревне приискать и с нею прислать, оная потребна девка будет к сыну нашему, когда отпустим кормилицу, маме одной нельзя усмотреть, ежели будет девка хороша, то мама может ее учить, что надлежит ей делать, изволь мой батюшка прикащика спросить для чего они не послали к нам сукон и панитку и толстых холстов, если возможно ковши прислать, также и мыла, котел, которой остался в Москве худой, что привезен был из Степановскаго, прикажи мой батюшка из половины сделать купель, которую ты изволил обещать в Степановское, а с другой половины сделать тазов: 4 таза на обе стороны луженых, 3 таза простых, чтоб не очень велики были, один другаго меньше.
"Из деревни нашей приехали третий день, привезла 2 бочки овса, я велела возить им сена и лед на погреб.
"Обоз наш сего часу приехал, только что одне птицы, а другаго ничего нет, сказал мужик который приехал с птицами, что дорога до Твери очень худа, наемщики больше (дальше?) не поехали и запас весь сложили, еще сказал, будто нанимал их, что ежели можно ехать будет зимним путем то-бы они ехали, а ежели худо будет, то-бы не ехали до весны и привесть-бы оным наемщикам водою, затем они больше ехать не хотели. От птиц только сказывают умер 1 гусь, 2 утки, 1 курица, индейка, я теперь просила брата твоего, чтоб он приказал своей бабе за ними смотреть.
"Любезной мой друг дорогой батюшка Андрей Иванович!
"От всего моего сердца желаю тебе моему дорогому многих лет и добраго здравия, я тебе (sic) поздравляла со вчерашним торжественным праздником в двух моих письмах и ныне еще повторяю, здравствуй мой батюшка дорогой и дай Бог многия лета тебе, моему другу жить в добром здоровье и в радости, и мне-б тебя любимаго своего друга видеть по скорее, а я благодарю Бога, что сей праздник прошел, я бы желала чтоб вся неделя прошла по скорее для того, что мне пуще в праздник томно и скучаю, сам ты, мой друг, можешь разсудить есть-ли мне причина тужить в праздник такой великой, все веселятся в домех своих со своими мужьями, также со своими сродниками, а я бедная теперь одна, была я вчера у обедни, сколько могла крепилась, чтобы в такой великой день не плакать, только не могла укрепить слезы, сами пошли, когда я поехала от церкви подумала, что сегодня великой праздник, я приду домой, кто меня встретит, кто меня ласковым словом утешит, кто обо мне попеченье имеет, когда ты мой друг при мне был, я приеду домой, ты меня встретишь с приятностью, милостивыми словами и имеешь о мне попечение. "Марфутка, что тебе сегодня есть и чтоб тебе было угодно?" ныне кто обо мне так имеет попечение, когда я сие все стану думать, как я могу, бедная, не плакать, хоть я надеюсь на Бога, что он даст тебе, моему другу здоровье и даст мне тебя видеть и ты меня содержишь в неотменной своей милости, однако-ж не могу верить, что так моего милаго друга скоро видеть; вчера у меня после обеда был Семен Иванович с женою, я просила их, чтоб они обедали у меня, они сказали, что у них дети дома желают быть с ними, обедать еще пришел Шуберт поздравствовать, я его удержала обедать, обедали у меня Шуберт и наша мама и я, и это первый раз, что я без тебя обедала в средней горнице, после обеда делать нечего, сидеть не с кем, я, бедненькая посидела маленько с Федюшею он ничего не смыслит, пришла к себе и легла на постель, не вставала до вечерен, после приехал Сенявин и жена его, ради их встала с постели и сидела с ними.
"Благодарствую мой батюшка за твои милостивыя письма, которое писано от тебя марта 27 числа я получила апреля 3-го дня и впредь прошу, пожалуй мой друг, как возможно пиши, у меня только и радости, что твои милостивыя письма, особливо благодарю за присланныя от тебя плетешки и Федяша наш благодарит за них и ему потребны.
Из С.-Пб. апреля 6 дня.
Изволишь ты мой батюшка ко мне писать о бабушке, ездит-ли она ко мне часто? Она после тебя у меня только 1 раз была с Фельтеновою женою, говорит, что ей часто ездить нельзя, что много у ней рожаниц, когда мне будет потребно чтоб я по нее прислала, ты мой батюшка ведаешь сам, что она живет за рекою, а ежели мне потребно будет ночью, когда мне по нее посылать? у нас река до сего времени стояла, а ныне я чаю, в сих днях, пройдет, а по нее пошлю и стану ее просить, чтоб она у меня жила, ежели при последних днях она у меня не станет жить, я не знаю как мне быть, что никого у меня нет, только надежда моя на Бога, что он изволит дать ли мне тебя, моего друга, видеть и в каком состоянии ты меня застанешь; до сего времени, слава Богу, здорова, а впредь что Бог изволит...
"Я Фельтенову просила о кормилице, она указала на бабушку, что она может сыскать, та разсмеялась только: "добре, я буду посмотреть". После того она у меня не была, я не знаю какова бабушка при своем деле будет, только на словах показывается гораздо спесива, не такова что мать. Только я тебя прошу, мой любимой друг, ты обо мне не печалься, я слава Богу, до сего времени, хотя мне не без тягости было, однако-ж, благодарю Бога, не гораздо больна; я тебе объявляю, что вчера у обедни была я, потому можешь разуметь, что еще не больна, коли могу ездить со двора, пуще мне всего, ты-бы мой друг был здоров.
Я тебе мой друг доношу, что ты обо мне не думай и прежде мая месяца от меня новой ведомости получить не можешь, однако-же я тебя мой батюшка ныне прошу, пожалуй отпиши ко мне ежели Бог совершит свою милость, даст мне живот и ребенок родится жив, сын или дочь, как ты, свет мой, прикажешь дать ему имя и кому его крестить? хотя он здоров будет однако ж лучше поскорее крестить и без всяких чинов, когда ты, мой батюшка, придешь с дороги, и еще тебе тут будет много труда, мне тебя жаль, что и так тебе довольно труда; Богу единому известно, каково мне твое здоровье потребно и каков ты мне мил ныне в каком я состоянии обретаюсь; однако-ж ради тебя желаю себе живота, хотя-бы и умерла только-бы при твоих глазах и в твоих дорогих руках. Батюшка мой дорогой Андрей Иванович, Федюша наш просить от тебя благословение, а я мыслями своими цалую все пальчики и прошу Бога, чтоб тебя видеть по скорее, а ты меня содержи в милости своей, я до смерти моей пребуду верный твой юнченка (sic) которой только любя тебя хочет жить на свете. Марфутченка Остерманова.
Через шестнадцать дней после этого письма, Марфа Ивановна разрешилась от бремени дочерью, о рождении которой в библии Остермана находится следующая пометка:
"1724 г. апр. 22 род. в Петербурге, по утру в третьем часу, в мое отсутствие дочь Анна, которая воспринята от св.. крещения бригадиром и лейб-гвардии маиором Ив. Мих. Лихаревым и графинею Настасиею Ермолаевною Матвеевою" .
Занося на листки своей библии единственно события семейные, Остерман под 1725 годом отметил еще два числа, особенно ему достопамятные:
"1725 генв. 28, в пятом часу по утру, скончался Петр Великий государь император всероссийский".
"Апр. 25 по утру, между 4 и 5 часом, род. сын Иван и 29 числа того же месяца крещен. Восприемниками были брат мой мекленбургский тайный советник и министр при здешнем императорском дворе барон Иван-Христофор фон-Остерман, генерал-лейтенант и лейб-гвардии Семеновского полка маиор Лихарев, теща моя Наталия Львовна Стрешнева и генерал-майорша Авдотья Алексеевна Сенявина".
- Пётр (21 марта 1722 — 1 мая 1723).
- Фёдор (11 апреля 1723 — 10 (21) ноября 1804).
- Анна (22 апреля 1724—1769), жена М. А. Толстого; их внук граф Остерман-Толстой.
- Иван (23 апреля (4 мая) 1725 — 18 (30) апреля 1811).
Федор Иванович Остерман. Портрет Франкарт 1738.
Сенатор, действительный тайный советник. Был женат на Анне Васильевне Толстой (1732 — 1809). Детей не было.
Анна Ивановна Остерман. Портрет Ф.Рокотова 1760-х. Тамбовская областная картинная галерея.
Замужем за Матвеем Андреевичем Толстым (1701 - 1763), генерал-аншеф. Три сына.
Иван Иванович Остерман. Портрет Франкарт 1738. Второй потрет неизвестного художника начала 19 века.
В вице-канцлер (1775), затем канцлер (1796-97) Российской империи. Его жена — Александра Ивановна Талызина (1745—1793), дочь адмирала И. Л. Талызина.Умер бездетным и был похоронен в своём майоратном имении — селе Красном Рязанской губернии. Также владел усадьбой Ильинское. Фамилия Остерман, указом Екатерины II 1796 года, была передана внуку графини А. А. Толстой, урождённой Остерман, Александру Ивановичу Толстому.
