Говорило ли это о его любви к языку, о его лингвистических склонностях? Вряд ли. Заметьте, какое осторожное слово мы выбрали – склонности. Детство редко дает возможность угадать что-либо о будущем ребенка. Как ни пытаются папы и мамы высмотреть, что получится из их дитяти, нет, не оправдывается. Все они видят в детстве предисловие к взрослой жизни, подготовку. На самом же деле детство – самостоятельное царство, отдельная страна, независимая от взрослого будущего, от родительских планов, она, если угодно, и есть главная часть жизни, она основной возраст человека. Больше того, человек предназначен для детства, рожден для детства, к старости вспоминается более всего детство, поэтому можно сказать, что детство – это будущее взрослого человека.
Арест отца
Как это произошло – помню плохо. Честно говоря – совсем не помню. Должен был бы. Во всех подробностях, мне уже было тринадцать лет… Не помню, видно, потому, что все годы старался избавиться, вытеснял.
Много позже я установил – начало было положено еще “Шахтинским делом”, затем “Промпартия”. От крупных спецов перешли к мелким. Количество выявленных вредителей ширилось. Стали брать всякую мелочь. И она тоже вставляла палки в колеса. Из-за них никак не двигалось строительство социализма. Такие, как отец, они тоже были чуждым элементом, не хотели давать показания на своего начальника.
Мать не велела говорить в школе о том, что случилось. Отца выслали.
В Сибирь. Сперва в Бийск. Потом куда-то в тамошний леспромхоз. От него приходили успокаивающие открытки. Приятно округлый почерк, читая, я видел его руку в рыжих веснушках, с аккуратно обстриженными ногтями. Перед сном он гладил меня. Проводил два раза от макушки до шеи. Мать никогда не гладила. Теперь, без отца, я плохо засыпал.
Жизнь наша круто изменилась. Семья обеднела. Не стало деревенской снеди, той, что привозил отец, – самодельные сыры, деревенское масло, грибы, брусника. Довольствовались карточками, в магазинах вырезали талончики на жиры, на консервы, давали селедку, крупы и “макаронные изделия”.
Мать мчалась из одной очереди в другую. До позднего вечера работала за швейной машинкой.
В нашем классе и с другими стало происходить похожее. Отцы исчезали… Колбасьев, Канатчиков, Баршев… Нас оглушил арест отца Толи Лютера, любимца класса. Лютеры жили на набережной, в большой шикарной квартире. Отец его занимал какую-то высокую должность, ездил на казенной машине. Когда отца арестовали, об этом объявили в газетах: “Враг народа…” Что-то было еще о нем как о деятеле латышской компартии.
Когда я впервые прочитал у М. Горького про детство, я обратил внимание: там не было отца. Я не понимал, как могло быть детство без отца, без ощущения его присутствия. Это же встретилось у Л. Н. Толстого в его трилогии “Детство. Отрочество. Юность”. Только у Лермонтова я вычитал тоску по отцу:
Ужасная судьба отца и сына
Жить розно и в разлуке умереть,
И жребий чуждого изгнанника иметь
На родине с названьем гражданина!
Через полгода выслали Толю, одного за другим высылали и других детей арестованных.
Высылка моего отца должна была затеряться среди этих событий. Так мне казалось. Не тут-то было. В десятом классе нас принимали в комсомол. Меня не приняли. Даже в кандидаты, была тогда такая ступень. Не приняли и все.
* * *Отец еще не стар, крепкий, сильный, мать совсем молоденькая, я между ними. Две любви, два теплых разных потока омывают меня, несут. Какое счастье побежать под их взглядами, заслужить похвалу за то, как я перепрыгнул через лужу. Мать любила меня строже, отец нежнее, он видел меня реже, леспромхоз разлучал нас, зато летом, когда он получал меня, тут он не отпускал ни на шаг.
Умер он, когда я вернулся с войны, когда я был уже женат, когда появилась Марина, и он мог внучковаться, так что он мог кое-что увидеть из моей жизни.
Одно время, это было еще в студенческие годы, я вынужден был перейти в другой институт, на специальность мне быстро осточертевшую. Все это из-за того, что я сын высланного. То есть из-за отца. Он виноват. Не блядская власть, до нее я не додумывался, а он. И жалел его, и злился на него. Но, слава богу, ни разу я никому, даже маме, не выдал своего чувства. И отцу никогда. Благодарю судьбу, Провидение, видно, удержало меня от малейшего упрека.
* * *У меня был товарищ Игорь Клюкин. Хороший ученый – крупный акустик. У него было хобби – Александр Блок. Это было даже не хобби, а главная его любовь. Знал он о нем все, все, что можно было прочитать. Таскал меня по блоковским местам, по его квартирам. Как-то говорит мне:
– А знаешь, Дельмас жива!
– Какая Дельмас?
– Возлюбленная Блока, та, которой он посвятил цикл “Кармен”. Давай посетим ее.
Уговорил. Жила Дельмас недалеко от последней квартиры Блока на набережной Пряжки. На доме висела мемориальная доска в честь ее мужа – знаменитый бас Мариинского театра.
В подъезде Игорь говорит мне: “Не пойду, иди ты один”. Застеснялся. Кто он для Дельмас – никто, я, мол, другое дело, а он только помеха.
Раз пришли, деваться некуда. Я зашел. Представился. Дельмас оказалась вовсе не старухой, светская приветливость скрадывала возраст. Квартира была коммунальной, но у нее были, кажется, две комнаты. Большая, куда меня провели, была увешана фотографиями, портретами, более всего самой хозяйки в роли Кармен – Любови Александровны. Висели фотографии Немировича-Данченко, Шаляпина, Андреева, известных актеров, многие с автографами, восторженными надписями, посвященными исполнительнице роли Кармен. Она на Блока произвела впечатление тоже своей игрой. С этого начался их роман.
Дельмас охотно рассказывала о Блоке. По своему невежеству я не мог отделить вещи известные, опубликованные, от неизвестных. Ничего не выспрашивал, мой интерес сводился к ней самой, чем ее привлек Блок, был ли он веселым, щедрым, выдумщиком? Вскоре она разоткровенничалась. Рассказала, как Блок приходил к ней сюда. Про “Пушкинский Дом” сказала: “Они все просят у меня что-то, связанное с Блоком, – письма, фото, книги, а вот кушетку эту не просят”, – и вдруг подмигнула мне.
Стала показывать мне блоковские письма. Там было одно многостраничное, где Блок размышлял о религии, о своем отношении к Высшему разуму или Творцу, не помню. Были и интимные. Дельмас спросила меня: “Они просят продать им эти письма, но не хочется. Ведь они не предназначены для других людей. А уж для печати вовсе. Он был бы недоволен, это неприлично к его памяти. Как вы думаете?”
Сказал, что она права. Тогда она спросила, имеет ли она право сжечь его письма? Почему нет, это ее личное имущество, ей адресованное, в конце концов, она полная хозяйка. Примерно так я сказал. Она обрадовалась: “Я сошлюсь на вас”. – “Да ради бога”. – “А мне ничего за это не будет?” – “Закон на вашей стороне, да и что они могут сделать”.
Не знаю, как она в конце концов распорядилась, но Игорь Клюкин возмутился, он считал, что это общенациональная ценность, историческое сокровище, что будет преступлением, если письма Блока погибнут.
Мы с ним долго спорили. Сейчас, вспоминая об этом, я был бы уже не так категоричен.
С мертвыми, конечно, надо считаться. С их взглядами, их этикой, тем более, что защищать себя они не могут. Мы скучные материалисты. Мы уверены, что им уже все равно, что они не узнают, не почувствуют, поскольку они ни в каком виде не существуют.
* * *Она написала мне спустя полвека. Молодая учительница, Наталия Соколова, окончив институт, получила направление в село Кащеево Белгородской области. Было это в 1956 году. Уехала преподавать русской язык, как положено, на два года.
Это ты виноват. Ты пример подал.
После этой выходки у Д. появилась тревога, что мать сорвется и уйдет
с певцами бродить по дворам.
Зачем, зачем вы слово дали,
Когда не можете любить.
Наверно, вы про то не знали,
Что я могу себя сгубить.
Пела она с таким чувством, что Д. считал, что все это про нее и про кого-то, кто обманывает ее и сгубит.
В романсах кто-то покидал ее, уезжал, она страдала от тоски, жгла в камине его письма, чахла и болела, мечтала о встрече. Правда, иногда этот “кто-то” предлагал ей какие-то сокровища, обещал любить вечно.
Ах, лучше б тебя не встречала
И не любила б тебя,
Сердце б мое не страдало,
И счастлива век я была.
Потом появился другой дом, огромный, куда они переехали, по-видимому, благодаря отцовскому начальнику. Очень ему нравился отец. Отец многих привлекал своей добротой, доверчивой приветливостью. К нему приходили не то чтобы посоветоваться, что он мог посоветовать, скорее - выговориться. Он слушал, он умел слушать сочувственно, всей душой вникая в суть дела. Бывает, что это человеку нужнее, чем реальная помощь. Можно считать, что Д. унаследовал эту отцовскую черту.
Впоследствии Д. извлек из памяти какие-то мелочи, всплывали они случайно, то словечко, то жест знакомый, будоража что-то давнее, когда-то непонятное, постепенно возникало другое предложение: в получении этой роскошной квартиры была замешана и мать. Скажем мягче - свою роль сыграла и мать. Ибо этот начальник бывал на старой квартире, и все чаще. Он играл на гитаре, а мать пела. Квартира была большая. В то время эти барские квартиры в доходных домах государство реквизировало и раздавало разным организациям. Шесть комнат, из них одно зало. Комнаты большие, большая кухня с плитой, кладовка. Главные парадные комнаты окнами - на улицу, другие - во двор.
Прелестью был простор. По квартире можно было бегать, нестись во всю мочь по коридору. Вскоре приехала из Киева дочь отца, сводная сестра Д. Она поступила в медицинский институт, жила в общежитии, приходила в гости. С Д. они играли в зале в кегли. Катали по паркету шары, такой это был большой зал.
Кроме квартиры Д. обитал во дворе. Двор был с вонючей помойкой, с крысами, с развешанным бельем, местными пьяницами, чудиками, сплетнями. Двор был грязен, на него выходили черные ходы всех парадных подъездов. Двор жил с утра до вечера своей трудовой жизнью. Здесь кололи дрова, пилили, в прачечной стирали, кипятили, приезжали телеги разгружать помойку. Шла и нетрудовая жизнь - под вечер сидели на лавочках женщины, болтали. Игры тех лет, позабытые, ушедшие из жизни. Медные монеты были тяжелые, играли в “выбивку”. Д. был мастером выбивать тяжелым медным пятаком так, чтобы перевернуть монеты вверх гербом. Другая игра была “в стенку”. Играли в “чижика”. Но больше любили играть в подвижные игры, командные - в лапту,
в игру, которая почему-то называлась “штандер”, в “казаки-разбойники”.
Детвора дворовая имела свой неписаный устав или, вернее, кодекс поведения. Д. испытал на себе опасность прослыть маменькиным сынком. Их дразнили “Гогочка”: “Мальчик Гога, мальчик Гога, кашка манная готова!” Беспощадно относились к жадинам: “Жадина-говядина, пустая шоколадина”. Или такое: “Плакса-вакса-гуталин, на носу - горячий блин!” Дело не столько в форме, убийственно было, как это все произносилось, задразнить могли до слез: “Командир полка - нос до потолка!”, “Воображуля первый сорт, куда едешь, на курорт!” Сколько их было, дворовых дразнилок! За матроску Д. сразу же выдали: “Моряк - с печки бряк!” Его то и дело ставили на место: “За нечаянно бьют отчаянно”, “Мирись, мирись и больше не дерись”.
Отучили жаловаться родителям, отучили жилить, научили драться по правилам.
Дом обследовали, облазили сверху донизу. Подвалы - где в клетушках хранилось немыслимое барахло, дровишки, старая мебель, там бегали крысы, пахло гнилью. Страшнее было на чердаках. Там что-то копошилось, шепталось, там находили матрацы, на которых кто-то спал, мерцали в жидкой тьме зеленые кошачьи глаза. Висели веревки. Кипы старых дореволюционных журналов. Вот тут и началось пуганье, кто кого перепугает, самое место для засад, чтобы выкрикнуть диким криком, а еще лучше хлопушкой из газет или трахнуть надутым бумажным кульком. Теплые кирпичные трубы сочились дымком. Закопченные балки - обнаженный скелет дома. Почти без перегородок открывалось огромное пространство над всеми квартирами, можно было вылезти на железную крышу. Кто-то на чердаке скрывался, это факт, валялись окурки, консервные банки: “Сейчас как режиком заножу, будешь дрыгами ногать и мотою головать!”
Дворовая школа обучала плеваться сквозь зубы. Это у Д. получалось, у него была щербина между передними зубами, и плевок летел стрелой. Вот со свистом было хуже. Никак не мог научиться палым свистам. Пальцы в рот самый сильный производят. Ему и пальцы совали - не получалось.
И вдруг однажды, летним днем, уже в деревне, вырвался у него оглушающе сильный свист, он был один в лесу, никто не слышал, свидетелей не было, он свистел и свистел, счастливый своей победой.
Не сразу школьное общество стало пересиливать дворовое. Преимуществом двора была свобода. Самоуправство, свой суд, свои порядки, без учителей, без школьных уставов. И еще, конечно, запретность. Можно было всласть ругаться. У кого-то завелись “финки”. Рассказы про гопников, про шпану, про “чубаровское дело”, как в Чубаровом переулке насиловали какую-то девицу. Дворовое образование включало бандитскую кличку, блатные песни, приемы борьбы, драки, похождения жуликов и, конечно, секс. Двор служил академией запретного образования. То, что исключалось из школьных уроков и строжайше запрещалось, можно было получить во дворе. В этом смысле “придворные” быстро наверстывали свои пробелы. Любовь, аборты, процесс изготовления детей, проститутки, любовницы, измены, венерические болезни, менструации, презервативы, онанизм - словом, “все о сексе”, о чем в семье не полагается “при детях”.
Говорило ли это о его любви к языку, о его лингвистических склонностях? Вряд ли. Заметьте, какое осторожное слово мы выбрали - склонности. Детство редко дает возможность угадать что-либо о будущем ребенка. Как ни пытаются папы и мамы высмотреть, что получится из их дитяти, нет, не оправдывается. Все они видят в детстве предисловие к взрослой жизни, подготовку. На самом же деле детство - самостоятельное царство, отдельная страна, независимая от взрослого будущего, от родительских планов, она, если угодно, и есть главная часть жизни, она основной возраст человека. Больше того, человек предназначен для детства, рожден для детства, к старости вспоминается более всего детство, поэтому можно сказать, что детство - это будущее взрослого человека.
Сочинение по тексту Д. Гранина «Детство».
КИМ -1 по сб. И.П. Цыбулько (2017)
Что такое детство для нас? Это счастливая, беззаботная пора, время открытий, познания окружающего мира, бесконечного счастья и веселья. Со временем жизнь преподносит свои уроки, способные разочаровать. Вот почему так хочется снова отыскать в воспоминаниях свой островок детства и укрыться там от всех проблем.
А в чем заключается ценность воспоминаний о детстве? Над этим вопросом размышляет известный русский писатель Даниил Гранин.
Привлекая к разговору читателя, автор текста говорит о том, что детство «было самой счастливой порой» в его жизни, «царством свободы», «не только наружной, но и внутренней». С восторгом и теплыми чувствами он перечисляет те причины, которые вызывали этот восторг и раньше, а в памяти остались светлым пятном: трава, по которой можно было бегать босыми ногами, пироги с морковкой, пшенная каша с тыквой, «сладкие туманные грезы». Д. Гранин обращает наше внимание на то, что и в детстве были у него минуты разочарования и слёз, он «там тоже плакал и был несчастен», «но это все начисто забылось, осталась только прелесть той жизни».
Воспоминания о детстве самые незабываемые. Со временем забывается все плохое, остаются в памяти только яркие, интересные страницы, тепло и уют домашнего очага. В этом и заключается ценность воспоминаний о детстве – такова позиция писателя.
Соглашусь с ней. Действительно, с годами стирается горечь обид и разочарований, уходят из памяти не самые лучшие воспоминания, только ощущения непередаваемой свободы и окрыленности, «простого» без премудростей счастья, теплоты. С высоты прожитых лет и жизненных испытаний детские годы многим из нас кажутся маленьким раем, когда исполнялись все мечты и желания.
В известном всем романе Ивана Гончарова «Обломов» главный герой испытывает такое счастье при воспоминании о «райском уголке», имении родителей. Этот благословенный уголок, где хочется уже взрослому Илье спрятаться от житейских бурь. В детских воспоминаниях героя – только беззаботная родительская любовь, райские пейзажи и благостная жизнь в нескончаемой сказке. И даже опасности, драконы и чудища не столь страшны, когда рядом – любящие его родные люди. Будучи уже взрослым человеком, Обломов, забыв обо всех огорчениях и страхах, сохранил в памяти сладкие ощущения детства, которые были для него особенно ценны.
Но есть и другие книги о детстве. В известной повести Альберта Лиханова «Благие намерения» мы узнаем о мире детства детей-сирот, оставленных по разным причинам их родителями. Останутся ли у этих детей теплые и нежные воспоминания о детстве? Автор утверждает – нет. И это становится понятным после прочтения произведения. Даже разнообразие одежды и игрушек, многочисленность мероприятий и поездок не могут заменить ребенку теплоту маминых рук, заботу отца и атмосферу домашнего уюта.
«Все мы родом из детства». Той «маленькой страны», которая способствовала нашему взрослению, подарила нам волшебные минуты вдохновения и радости. Годы непременно пройдут, человек станет взрослым и, как ему кажется, мудрым, но детские воспоминания останутся в душе навсегда, потому что ценность этих воспоминаний неоспорима. (357 слов)
Вопрос №24
Прочитайте текст и выполните задания 20-25.
(1) Детство редко даёт возможность угадать что-либо о будущем ребёнка.
(2) Как ни пытаются папы и мамы высмотреть, что получится из их дитяти, нет, не оправдывается. (З)Все они видят в детстве предисловие к взрослой жизни, подготовку. (4)На самом же деле детство — самостоятельное царство, отдельная страна, независимая от взрослого будущего, от родительских планов, она, если угодно, и есть главная часть жизни, она основной возраст человека. (5)Больше того, человек предназначен для детства, рождён для детства, к старости вспоминается более всего детство, поэтому можно сказать, что детство — это будущее взрослого человека...
(б)Детство было самой счастливой порой моей жизни. (7)Не потому, что дальше было хуже. (8)И за следующие годы благодарю судьбу, и там было много хорошего. (9)Но детство отличалось от всей остальной жизни тем, что тогда мир казался мне устроенным для меня, я был радостью для отца и матери, не было ещё чувства долга, не было обязанностей. (Ю)Детство безответственно. (11)Это потом стали появляться обязанности по дому. (12)Сходи. (13)Принеси. (14)Помой...
(15) Появились школа, уроки, появились часы, время.
(16) Я жил среди травы, ягод, гусей, муравьёв. (17)Я мог лежать в поле, лететь среди облаков, бежать неизвестно куда, просто мчаться, быть конём, автомобилем, паровозом. (18)Мог заговорить с любым взрослым. (19)Это было царство свободы.
(20) Не только наружной, но и внутренней. (21)Я мог часами смотреть с моста в воду (что я там видел?) (22)Подолгу простаивал в тире. (23)Волшебным зрелищем была кузница.
(24) Любил в детстве лежать на тёплых брёвнах плота; не сводя глаз с воды, наблюдать, как играют там в рыжеватой глубине, поблёскивают уклейки.
(25) Повернёшься на спину, в небе плывут облака, а кажется, что плывёт мой плот. (26)Под брёвнами журчит вода, куда плывёт? — конечно, в дальние страны, там пальмы, пустыни, верблюды. (27)В детских странах не было небоскрёбов, автострад, была страна Фенимора Купера, иногда Джека Лондона — у него всё снежное, метельное, морозное.
(28) Детство — это чёрный хлеб, тёплый, пахучий, такого потом не было, он там остался, это зелёный горох, это трава под босыми ногами, это пироги с морковкой, ржаные, с картошкой, это домашний квас. (29)Куда исчезает еда нашего детства?
(30) И почему она обязательно исчезает? (31)Постный сахар, пшённая каша с тыквой...
(32) Столько было разного счастливого, весёлого... (ЗЗ)Детство остаётся главным и с годами хорошеет. (34)Я ведь там тоже плакал, был несчастен. (35)К счастью, это начисто забылось, осталась только прелесть той жизни. (Зб)Именно жизни.
(37) Не было ни любви, ни славы, ни путешествий — только жизнь, чистое ощущение восторга перед своим существованием под этим небом. (38)Ещё не осознана была ценность дружбы или счастье иметь родителей, всё это позже, позже, а там, на плоту, только я, небо, река, сладкие туманные грёзы...
(По Д. А. Гранину*)
* Даниил Александрович Гранин* (род. в 1919 г.) — русский советский писатель, общественный деятель.
«Вспоминая своё детство, Д. А. Гранин использует различные приёмы, в частности (A)_________ („детство" в предложении 5), а также тропы: (Б)_________ („волшебным зрелищем " в предложении 23, „сладкие туманные грёзы " в предложении 38), (B)_____ („детство — самостоятельное царство " в предложении 4, „царство
свободы " в предложении 19). Детство сменяется другой порой, которую лучше всего в тексте характеризует синтаксическое средство — (Г) (предложения 12-14)».
Список терминов:
1) синонимы
2) метафора
3) эпитеты
4) лексический повтор
5) фразеологизм
6) антонимы
7) односоставные предложения
8) вопросительные предложения
9) обращение
Лексические средства (тропы)
Тропы - слова или обороты речи, употреблённые в переносном, иносказательном значении.
1. Эпитет - прилагательное, имеющее образно-эмоциональное значение (может быть существительным, наречием, глаголом).
Золотая роща. Заливались весёлые птахи. Лазурь небесная смеётся. Гордо реет буревестник. Поэт - эхо мира.
2. Метафора — одно заменяется другим в переносном значении (скрытое сравнение).
Ожог на земле. Ситец неба голубой.
3. Олицетворение - явления или предметы, наделяются свойствами живых существ.
Время бежит. Угрюмый лес.
4. Метонимия — замена содержащего - содержимым; вещь - материал.
Я три тарелки съел. Хрусталь и бронза на столе.
5. Синекдоха — замена множественного числа единственным, употребление целого вместо части (и наоборот).
Все флаги в гости будут к нам (в значении: государства).
6. Аллегория — иносказание, изображение конкретного понятия в художественных образах (в сказках, баснях, пословицах, былинах).
Хитрость - в образе лисицы, мужество и сила - в образе Ильи Муромца, красота - в образе Аполлона.
7. Гипербола — преувеличение свойств, качеств.
Я сто раз говорила. Мою любовь, широкую, как море, вместить не могут жизни берега.
8. Литота — преуменьшение свойств, качеств.
В двух шагах отсюда.
9. Перифраза — пересказ, описательный оборот, содержащий оценку (предмет не называется прямо, называются свойства или схожие значения указывающие на предмет).
Белокаменная столица (Москва). Унылая пора! Очей очарованье, (осень).
10. Каламбур — игра слов, юмористическое использование многозначности слов или омонимии.
Весна хоть кого с ума сведет. Лед - и тот тронулся; Директор провёл конференцию… И журналистов…
11. Ирония — употребление слова в смысле, обратном буквальному; цель - тонкая или скрытая насмешка; высшая степень иронии - сарказм .
Мы- умы, а вы- увы; между нами говоря, этот инженер человеческих душ, оказался на редкость несостоятельным и ограниченным субъектом.
12. Парадокс — неожиданный, расходящийся с логикой или привычным мнением вывод.
13. Сравнение — сравнение схожих элементов в тексте + сравнительные союзы (как будто, словно, точно, как и т.д.).
...словно золотой, ...точно выпиленный лобзиком.
Лексические средства (не являются тропами)
Лексические средства основаны на значении слов.
1. Фразеологизм - устойчивое выражение, употребляемое в переносном значении.
Прыгать на задних лапках.
2. Лексический повтор - повторение слова, словосочетания в предложении или тексте.
Ветер, ветер на всём белом свете.
3. Синонимы - слова одной части речи, одинаковые или близкие по своему лексическому значению
Предположение, догадка, гипотеза.
4. Контекстные (или контекстуальные) синонимы - слова, являющиеся синонимами только в данном тексте.
Ломоносов - гений - любимое дитя природы. (В. Белинский)
5. Антонимы - слова одной части речи, противоположные по своему лексическому значению
Черный - белый, горячий - холодный, высокий - низкий.
6. Омонимы - слова, одинаковые по звучанию, но разные по своему лексическому значению
Клуб (дыма), клуб (охотников и рыболовов), клуб (ночной).
7. Профессиональная лексика - слова, свойственные профессиональным диалектам; профессиональные слова, употребляемые группами людей, объединенных общими занятиями, родом деятельности
Где циркуль зодчего
, палитра
и резец
Ученой прихоти твоей повиновались
Синтаксические средства
Синтаксические средства - обороты речи, применяемые для усиления экспрессивности (выразительности) высказывания (не основаны на переносном значении)
1. Сравнительный оборот - есть то, что сравнивается, то, с чем сравнивается + сравнительные союзы (как будто, словно, точно, как и т.д.).
Он, как слон в посудной лавке.
2. Эллипсис - пропуске одного из членов предложения, легко восстанавливаемого по смыслу (чаще всего сказуемого). Этим достигается динамичность и сжатость речи, передается напряженная смена действия.
Мы села — в пепел, грады — в прах,
В мечи — серпы и плуги.
3. Оксюморон — сочетание логически несовместимых понятий.
Звонкая тишина, горячий снег, страшно смешно, ужасно весело.
4. Вопросно-ответная форма изложения - текст представлен в виде риторических вопросов и ответов на них.
И опять метафора: «Живите под минутными домами…». Что это означат? Ничто не вечно, все подвержено тлену и разрушению
5. Ряды однородных членов предложения - перечисление однородных понятий.
Его ждала долгая, тяжелая болезнь, уход из спорта.
6. Цитирование - передача в тексте чужих мыслей, высказываний с указанием автора данных слов.
Как сказано в поэме Н. Некрасова: «Ниже тоненькой былиночки надо голову клонить…»
7. Анафора - повтор начальных слов.
Клянусь я первым днём творенья, клянусь его последним днём
8. Эпифора - повтор конечных слов.
9. Антитеза - сопоставление, противоположных понятий по смыслу в предложении или тексте.
Глупый осудит, а умный рассудит.
10. Инверсия - изменение правильного порядка слов с целью усиления выразительности.
Вывели лошадей. Не понравились они мне. Зимы ждала природа.
11. Параллелизмы - сходное расположение элементов, однотипное построение.
Ямщик свистнул, лошади поскакали, колокольчик загремел.
12. Градация - «лесенка» близких по смыслу слов с нарастанием или убыванием их смысловой значимости.
Женщины плачьте:ручьями, озёрами, океанами слёз!
13. Парцелляция - разделение предложения на несколько.
Ночь. Улица. Фонарь
Для данного вопроса нет пояснения
Текст советского писателя Д. А. Гранина позволил мне задуматься о ценности детства. Гранин раскрывает эту тему, вспоминая о своем детстве. Для него оно было самой счастливой порой, не было обременено такими “взрослыми” понятиями, как чувство долга, обязанности, ответственность. В детстве, в игре он мог быть и конем, и автомобилем, и паровозом; детство являлось царством свободы – и в этом, по мнению Гранина, есть его главная ценность.
Писатель убежден в том, что человек “предназначен для детства, рожден для детства”, что детство есть главная пора в жизни.
Я разделяю эту точку зрения. Все, что было плохого в детстве, со временем забывается, остаются только самые счастливые воспоминания. Но если человек не насытится в полной мере счастьем и восторгом в детстве, то он никогда не восполнит этого во взрослые годы, уже не научится ценить жизнь и восхищаться ею.
В то же время можно подумать, что в отсутствии обязанностей, ответственности человек так и вырастет безалаберным и бестолковым. Но вспомним Наташу Ростову, героиню романа “Война и мир” Л. Н. Толстого. Когда
мы впервые встречаем ее, Наташа еще ребенок, маленькая шаловливая девочка. Она громко смеется, искренне плачет, поет и танцует, ее детство насыщено яркими красками. Повзрослев, маленькая графиня не становится взбалмошной, избалованной девицей. Наташа находит свое место в жизни рядом с Пьером Безуховым, в окружении четырех детей – она предстает перед нами спокойной, живущей в гармонии с собой и миром женщиной.
Но что, если детство человека не было счастливым и свободным? Вспомним, к примеру, героя романа Н. В. Гоголя “Мертвые души”, Павла Ивановича Чичикова. Он был лишен детских радостей, все время находясь в нужде и все время ища новые изощренные способы, как заработать деньги. Павлуша не был “радостью для отца и матери”. И дальше он так и пошел по жизни, не познав счастья в раннюю пору своей жизни и больше не узнав его никогда.
Таким образом, нельзя не признать, что ценность детства заключается именно в его свободе. Лишь в детстве мы по-настоящему свободны и счастливы, ведь мы чисты, невинны и не скованы ответственностью, обязанностями, предрассудками.
(Пока оценок нет)
Другие работы по этой теме:
- Проблема, которую поднял автор текстаЧто такое детство? Первая ступень жизни, ее преддверие, некая подготовка к дальнейшему существованию или это и есть сама жизнь? Все эти...
- Антун де Сент Экзюпери мудро заметил: “Все мы родом из детства”. Невозможно не согласиться с известным французским писателем, ведь ростки хорошего и дурного закладываются в...
- Более всего из всей жизни людям запоминается детство. Знаменитый советский писатель и общественный деятель Даниил Александрович Гранин раскрывает проблему роли детства и детских воспоминаний в...
