В одном ауле жил старик со старухой. Однажды старик запряг быков и поехал в лес за дровами. Только стал он рубить большущее дерево, как вдруг подошёл к нему огромный Медведь и говорит:

Пусть будет удачным твой день!

Обернулся старик, увидел Медведя и замер со страху.

Ты почему не отвечаешь на приветствие? - спрашивает Медведь.

Прости меня, Медведь, задумался я, - говорит старик.

О чём же ты задумался?

Я подумал, что шкуры одного Медведя мне маловато. Вот если бы хоть две было, можно сшить шубу.

Теперь Медведь испугался.

Давай, старичок, будем с тобой дружить! Я натаскаю тебе дров на всю зиму, но ты никому не говори о нашей дружбе. Если расскажешь - я стану твоим врагом, - сказал он.

Ночью Медведь натаскал старику полный двор дров.

Утром старик увидел дрова, обрадовался. Он вошёл в дом и говорит:

Да, мой друг не обманул меня!

Любопытная старуха стала пытать, что это за новый друг появился у старика.

Не утерпел старик, рассказал о своей встрече с Медведем. А Медведь в то время притаился под дверью и всё слышал.

Едва стемнело, перетаскал Медведь обратно в лес не только те дрова, что сам принёс, но и те, что привёз старик.

На следующее утро старик не нашёл даже щепок, чтобы растопить печку.

Пришлось ему опять ехать за дровами. Подъехал он к лесу, а въехать в чащу боится. Остановился на краю леса, собирает хворост. Пробегала мимо Лиса. Удивилась она, отчего это старик собирает хворост.

Рассказал старик, как поссорились они с Медведем. Рассмеялась Лиса и говорит:

Я помогу твоей беде, а ты за это дашь мне улей мёду. Теперь ты поезжай в лес, распряги быков и руби деревья. Медведь услышит стук топора и придёт к тебе. Тут я закричу: «Мои охотники упустили огромного Медведя, ты не видал такого?» Ты отвечай, что не видал. Испугается Медведь и согласится выполнить любой твой приказ. Ты вели ему лечь в сани, привяжи его покрепче - и он никуда от тебя не уйдёт.

Старик так и сделал. Поехал в лесную чащу, а Лиса поднялась на гору, смотрит.

Только услышал Медведь стук топора, вышел он из берлоги и к старику.

Тут Лиса как крикнет:

Э-ге-гей! Мои охотники упустили огромного Медведя, ты не видал такого?

При этих словах Медведь даже присел со страху.

Не видал, - ответил старик.

А что это чернеет неподалёку от тебя? - спрашивает Лиса.

Скажи, что это большой пенёк, - прошептал Медведь.

Это пенёк! - крикнул старик.

Если это пенёк, почему ты не кладёшь его в сани? - опять спросила Лиса.

Сделай вид, будто кладёшь меня в сани, - прошептал Медведь.

Сейчас я положу его в сани! - ответил старик.

Если ты сам не управишься, я помогу тебе! - крикнула Лиса.

Скажи скорей, что не надо помогать. Я сам залезу в сани и лягу! - взмолился Медведь.

Нет, нет, не надо мне помогать! - сказал старик.

Он делал вид, будто поднимает пенёк, а Медведь сам лёг в сани.

Если это пенёк, почему ты не привяжешь его к саням? - спрашивает Лиса. - Ведь он может вывалиться!

Делай вид, будто ты привязываешь меня, - попросил Медведь.

Старик взял верёвку и крепко-накрепко привязал Медведя к саням.

Лиса опять закричала:

Почему ты не ударишь этот пенёк топором?

Размахнись топором, будто хочешь ударить меня, - попросил Медведь.

Старик взял свой топор и убил Медведя.

Так старик избавился от своего врага, а Лиса получила целый улей мёду.

ВЛ / Статьи / Интересное

23-01-2016, 14:41

Медведь – удивительный зверь. Особенный для нас, русских – и с незапамятных времен. Сейчас в мире насчитывается около 200 000 медведей, из них 120 000 – в России. Медведь на Руси - нечто вроде царя зверей, подобно льву в Африке или тигру в Индии, он - хозяин русского леса.

Осознание родства человека с медведем восходит к глубокой древности. Мифы, сказки, ритуалы, поверья – многие из них сохранились до наших дней. Медведь очень похож на человека. У него человечьи ступни и пальцы, он умывается, любит своих детей, радуется и горюет, как человек, понимает человеческую речь и сам иногда говорит, а также постится весь Рождественский пост, т.е. сосет лапу. Как и люди, он неравнодушен к меду и водке. Он «думец» и наделен разумом, но, как говорят, «в медведе думы много, да вон нейдет». Доказательство человеческого происхождения медведя охотники видят в том, что на медведя и на человека собака лает одинаково, не так, как на других зверей. Если с медведицы содрать шкуру, она выглядит как женщина. И по множеству поверий охотники под медвежьей шкурой находили бабу в сарафане.

Некоторые охотничьи ритуалы можно встретить и сейчас, особенно среди коренных народностей Сибири. Считается, что стрелять в медведя можно только после того, как он тебя увидел. Чтобы душа вышла из убитого медведя, нужно открыть ему пасть. Снятие шкуры с медведя – тоже ритуал, похожий на снятие шубы с расстегиванием пуговиц.

Медведи – едва ли не единственные животные, которых наши предки хоронили (правда, только голову и лапы), да так, чтобы медвежьи останки не достались другим зверям и птицам. А культ отрубленных лап известен нам со времен неолита и до XIX века. Помните сказку «Медведь-липовая нога»? Между прочим, очень страшная сказка, о том, как убитый медведь явился к охотнику за своей шкурой и отрубленной ногой.

Этнографами изучено ритуальное убийство медведя, которого называют родным, отцом, дедом (иногда отцом отца), а в момент убийства зверя стараются задобрить его: "Ты не сердись, дедушка! Пойдем к нам в гости". Представители народов Сибири при убийстве медведя хоронят его и пытаются убедить: «Это не я тебя убил, я тебя только хороню».

На женщин медведь нападает не затем, чтобы их съесть, а чтобы увести к себе и сожительствовать с ними. Верят, что от такого сожительства рождаются на свет люди, обладающие богатырской силой. Помните сказку «Ивашка-медвежье ушко»? (или мультфильм «Маша и медведь» J). И если при встрече с медведем мужчине следует притвориться мертвым, то женщина по поверьям должна показать ему свою грудь.

Изучая случаи нападения медведя на человека, я обратила внимание: как мало среди жертв медведей женщин. Не возьмусь говорить о статистике, но на первый взгляд в этом поверье есть какой-то смысл.

В сказке про медвежьего сына, у того "кожа медвежья, лицо человечье" или "до пояса человек, а от пояса медведь". Иногда у него только ухо медвежье. Богатырь растет не по дням, а по часам и, будучи еще ребенком, выворачивает дубы, выламывает бревна в избе и т. д. Важно отметить, что сказочный полумедведь-получеловек убегает из берлоги, идет к людям и в большинстве случаев убивает своего медвежьего родителя. В числе подвигов взрослого богатыря Медвежье Ушко почти всегда упоминается поимка медведя, езда на медведе или запугивание попа медведем.

У славян до сих пор название этого зверя осталось в древней табуированной, иносказательной форме: "мед-ведь" - "мед ведающий", а исконная запретная форма была, очевидно, близка к североиндоевропейской, так как зимнее жилище медведя повсеместно в России называется "бер-логой", т. е. "логовом бера".

У медведя русский характер. Он - силен, свиреп, страшен, но не так уж и смел - во всяком случае, здесь он уступает волку. Есть и поговорка: «Не дал Бог медведю волчьей смелости, а волку медвежьей силы!». И ленив он («Силен медведь, да в болоте лежит»), и вороват... В фольклоре, да и в анекдотах медведь выглядит не лучшим образом. Силен, но прямолинеен, туповат... Сказочного медведя легко провести. Словом, добрый, сильный, недалекий, неуклюжий. Медвежья услуга - то, чем Топтыгин может удружить тем, кому он благоволит. А кому нет - задерет, загрызет, заломает...

Соприкосновение с огромным страшным медведем, одоление и подчинение его пробуждали в человеке самоуважение и стимулировали, кстати, лихую безалаберную русскую душевную щедрость: ручной медведь становился напарником, а порой и приятелем. Ручного медведя водили, его обучали разным штукам, его показывали, он плясал, кувыркался, он самолично собирал в шляпу деньги за представление; он танцевал, он изображал барышню, собирающуюся на свидание, и пьяного, и скрюченную древнюю старушку; медведь курил, тренькал на балалайке, разве что не пел... Правда, быть приятелем и балаганным забавником медведя принуждают: «Не охоч медведь плясать, да губу теребят». Или: «Не привязан медведь, не пляшет». Но такова медвежья доля...

На Руси издревле были популярны медвежьи бои, то есть схватка медведя с человеком (подобно испанской корриде). Смелый боец с рогатиной выходил против медведя и в одиночку его убивал. Довелось мне читать воспоминания опытного охотника-медвежатника XIX века, ходившего на медведя с рогатиной в одиночку. Он говорил, что никогда в жизни больше на такое не отважится – это чистое безумие. А мечтателей выйти против медведя с рогатиной до сих пор хоть отбавляй – не дает русским мужчинам покоя медвежья сила, хочется им единоборства со зверем. Вот только кто в этом единоборстве победит?

Рогатина, вопреки бытующему мнению, это вовсе не рогатка, а копье с перекрестьем. В отличие от боевого копья, перекрестье не дает проткнуть медвежью тушу насквозь – охотник не только ранит медведя, но и держит его на расстоянии от себя (если может, конечно). С появлением огнестрельного оружия рогатина используется для того, чтобы удержать зверя до выстрела: один охотник держит медведя на рогатине, а другой стреляет. До сих пор ненарезная двустволка считается более надежной в охоте на медведя, она безотказна. А отказ оружия в такой ситуации – смерть охотника.

Однако медведь - неагрессивный зверь, если его не трогать, и случаи нападений медведя на человека очень редки. Как правило, медведь имеет веские основания для нападения: медведица защищает детенышей, человек ведет себя вызывающе, ну и от зимнего голода человека может убить медведь-шатун. Однако медведя очень легко приучить как к человеческой пище, так и ко вкусу человеческого мяса: и то, и другое для зверя – словно наркотик, это легкая и вкусная еда. Там, где туристы приучили медведей попрошайничать, те могут запросто отобрать у человека его припасы силой. И, конечно, всем известно, как легко зверя пристрастить к спиртному.

При встрече же в лесу медведь обычно ведет себя флегматично, или, пугаясь, убегает сам. Однако не надо думать, что этот зверь вовсе неопасен и добродушен. Ударом лапы матерый самец способен переломить хребет быку, что уж говорить о человеке… Медведя надо уважать, а не боятся. И вести себя с ним в соответствии с его силищей.

Убежать от медведя невозможно: при всей своей кажущейся неуклюжести, он развивает скорость до 55-70 км/ч. Бегают медведи красиво, легко и неслышно, при этом они похожи на кошачьих – грацией, изяществом, совершенством движений. По лесу медведь ходит бесшумно, как всякий хищник. Еще медведь отлично плавает – совсем как человек, в том числе саженками. И лазает по деревьям, но только в молодости – старые медведи этого не любят.

К зиме медведь нагуливает подкожный жир (до 180 кг) и с осени залегает в берлогу. За период зимовки медведь теряет до 80 кг жира. Вопреки распространённому мнению, зимний сон у бурого медведя неглубок; температура его тела во сне колеблется между 29 и 34 градусами. В случае опасности он просыпается и покидает берлогу, отправляясь на поиски новой. Иногда медведь не успевает за осень как следует откормиться, поэтому среди зимы просыпается и начинает бродить в поисках пищи; таких медведей называют шатунами.

Самые крупные бурые медведи живут на Камчатке и Аляске. Самцы весят 400-500 и более кг; попадались гиганты весом 600-800 кг. Самый крупный медведь, пойманный на острове Кадьяк, весил 1134 кг. Некоторые самцы, встав на задние лапы, достигают роста 2,8-3 м.

В наших лесах медведи заметно меньше, весом около 200-300 кг. Их рост в холке – около метра. Самцы в полтора раза крупней самок. У медведей пятипалые (человеческие) лапы и огромные когти – до 12 см.

Друг с другом медведи не дружат, они одиночки. Только во время брачного сезона медведь сходится с медведицей, иногда они вместе проводят «медовый месяц» (и очень нежны друг с другом). Но после этого расходятся и стараются не встречаться. Взрослый самец запросто может напасть на медвежонка, поэтому медведица избегает встречи с самцами.

Медвежата рождаются в феврале, в берлоге, и весят при этом всего 300-600 граммов, а выходят из берлоги уже 25-килограммовыми. Они проводят с матерью иногда до четырех лет, кормит их медведица молоком от полутора до трех лет. Часто вместе с детёнышами-сеголетками (лончаками) держатся прошлогодние медвежата, так называемые пестуны. Но когда приходит срок, мать жестоко изгоняет медвежат. Братья еще некоторое время могут держаться вместе, но потом расходятся и не помнят родства.

О медведях можно рассказывать бесконечно. Парадоксально, но чем больше человек отдаляется от медведя, тем сильней идеализирует его образ: в массовом сознании бесповоротно утверждается антропоморфный образ медведя, представление о косматом буром хищнике как о всегда ручном, большом, добродушном, сильном и справедливом.

Но, чтобы там ни было, образ медведя для русского человека всегда был и останется одним из самых мощных архетипов. Может, секрет моего «Берендея» именно в этом?

Новости партнеров:

Мужик поехал в лес репу сеять. Пашет там да работает. Пришел к нему медведь:

Мужик, я тебя сломаю.
- Не ломай меня, медведюшка, лучше давай вместе репу сеять. Я себе возьму хоть корешки, а тебе отдам вершки.
- Быть так, - сказал медведь.
- А коли обманешь, так в лес ко мне хоть не езди.

Сказал и ушел в дуброву.

Репа выросла крупная. Мужик приехал осенью копать репу. А медведь из дубровы вылезает:

Мужик, давай репу делить, мою долю подавай.
- Ладно, медведюшка, давай делить: тебе вершки, мне корешки. Отдал мужик медведю всю ботву. А репу наклал на воз и повез в город продавать.

Навстречу ему медведь:

Мужик, куда ты едешь?
- Еду, медведюшка, в город корешки продавать.
- Дай-ка попробовать - каков корешок? Мужик дал ему репу. Медведь, как съел:
- А-а! - заревел.
- Мужик, обманул ты меня! Твои корешки сладеньки. Теперь не езжай ко мне в лес по дрова, а то заломаю.

На другой год мужик посеял на том месте рожь. Приехал жать, а уж медведь его дожидается:

Теперь меня, мужик, не обманешь, давай мою долю. Мужик говорит:
- Быть так. Бери, медведюшка, корешки, а я себе возьму хоть вершки.

Собрали они рожь. Отдал мужик медведю корешки, а рожь наклал на воз и увез домой.
Медведь бился, бился, ничего с корешками сделать не мог.

Их было трое: Володя по прозвищу Стрелок, Валерий по прозвищу Стакан и Сашка – прозванный Коновалом. Все друзья-товарищи. А прозвища они дали друг другу давно и справедливо, с учетом характера друг друга. И без всяких обид.В первых числах сентября друзья отправились на охоту в Вологодскую область. И не просто на охоту, а на самого медведя... И лицензия была – за 75 рублей.

К вечеру приехали. Красота! Листья осин желтели и бледнели, а тихие воды речки Боковой были загадочны и полны рыбы: щуки, окуни и язи доели последних комаров и с нетерпением ждали заезжих рыбаков.

Свои-то рыбаки повывелись кто спился, кто помер, кто уехал в Москву в поисках счастья. Щуки тосковали о жирных живцах - пескарях, а окуни и язи о навозных червях. В старицах деловито трудились ондатры - готовили свои домики к зиме. Они никого не ждали...

В деревне Горелово, почти покинутой жителями, друзья нашли старый ржавый вагончик, но с крышей и дверью. Можно было укрыться от дождя и ветра. Расположились почти с удобствами.

Вблизи вагончика лежала старая поверженная молнией береза - Коновал быстро нарубил дров. Стакан притащил соломы, она пахла мышами, но это было даже романтично. База готова: дрова есть, постель есть, что еще надо неприхотливым охотникам?

Стол! Брошенная кем-то табуретка, правда, без одной ножки, пригодилась. Стрелок притащил несколько кирпичей - стол готов.

А в это время тихим шагом проходил возле вагончика дед Егор. «Охотнички-рыбачки, небось, к нам пожаловали? Не с Москвы ли? Однако дверь открыта и чем-то хорошо пахнет... Колбасой... мать честная!» - думал дед и несмело стал топтаться возле двери.

Стакан выглянул из вагончика и заметил деда: «Здравствуй, дед». - «Здравствуйте, люди добрые», - дед снял шапку. Познакомились быстро. Дед Егор был разговорчив.

После второй рюмки дед Егор таинственно сообщил, что ближе к деревне Нееловка есть нескошенное овсяное поле, и туда каждую ночь ходят медведи. «Страсть, как они овес любят...», - закончил дед. Он вышел из вагончика и, пошатываясь, побрел в свой домишко.

Охотникам надо было решить несколько организационных вопросов. Посовещались, и Стрелок подвел итог:

Мы должны сделать все, чтобы охота была успешной. Завтра изучим медвежьи тропы, потом ставим капканы на ондатру, а вечером стреляем медведя на овсах. Все понятно?

А может быть, надо закончить ужин? А то с дедом перекусили наспех, - сказал Стакан.

Ну, блин, обязательно, - твердо сказал Коновал.

Стрелок сноровисто открыл бутылку «Завалинки». Дружно выпили за успех. Слово взял Стрелок:

Вы вообще-то на медведя охотились? Нет? Ну так вот, знайте: стрелять его надо с 20 метров пулей или крупной картечью, а с 10 метров - первым номером дроби в лоб и... готов! Прошивает черепульку насквозь. Главное - точно в лоб!

А если промажу? - спросил Стакан.

Если промажешь, то он сдерет шкуру с твоего лба.

Очень просто. У него есть дурная привычка сдирать кожу со лба до затылка, а иногда и вместе с ушами.

А если я его ружьем по башке?

А у него есть еще одна дурная привычка - ломать ружье пополам и выбрасывать куда попало.

Стакан и Коновал многозначительно переглянулись.

Заканчивалась третья бутылка «Завалинки», и Стрелок сказал: «Будя!»

Еще бы по маленькой, - прошепелявил Стакан.

На посошок, - промямлил Коновал.

Ну, дай бог, не последнюю...

С утра начались приятные хлопоты: поискали медвежью тропу, поставили капканы на ондатр, посидели с удочками на берегу Илюшихиной заводи. Стакан поймал трех окуней, крупных, горбатых. Коновал - трех сорожек, а у Стрелка что-то никак не клевало. На уху хватило.

Стрелок как давно признанный полевой повар все приготовил и торжественно пригласил всех к столу. Эх уха, уха! И что в ней находят эти охотники да рыбаки! Плавают три блестки жира, лаврушка да перец, лучок да петрушка... Ну и рыбка, конечно...

Но не это главное! Дух! Аромат! Предчувствие! - вот что кружит голову, настраивает на подвиг, зовет вдаль, делает нас добрыми и общительными. Да что говорить... Не понять простому городскому обывателю эту истину - не рыбаки, не охотники!

С чувством выполненного долга, уставшие, но довольные улеглись на соломе охотники и дружно захрапели.

Утро было туманное и седое. Пахло прелой соломой и лугами. Стрелок спал глубоким сном, а Стакану и Коновалу не спалось. Всю ночь им снились медведи.

Рано утром они одновременно проснулись, быстро собрались, взяли ружья и решили проверить капканы на ондатру. В этот момент проснулся Стрелок и назидательно сказал:

Возьмите, на всяк случай, патроны с пулями Рубейкина... вдруг медведь... И снова уснул.

Че, ондатру что ли стрелять пулей, - недоумевал Стакан.

На фига пулей! Обойдемся и пятым номером, - пробурчал Коновал.

Перед выходом на улицу друзья почувствовали какое-то неопределенное томление и дружно поняли, что надо опохмелиться. Буль-буль, чокнулись... и стало лучше.

Таинственна и великолепна утренняя природа. На востоке первый просвет солнца. Почти тишина. Синички уже начали свои хлопоты по поиску завтрака и дружно подают друг другу голоса. Роса. С ивовых кустов слетают холодные прозрачные капли воды. Божья благодать! Идти бы идти и думать о вечном, великом.

А Стакан и Коновал тараторили наперебой. Конечно же, об охоте. А вот однажды был случай...

Дошли до поворота реки, миновали полянку с Калинкиным дубом и вышли к старице, где были поставлены капканы на ондатр. И остановились как вкопанные... Кто-то большой, темный и лохматый деловито возился на островке ондатровых хаток.

И вдруг этот большой поднялся на задние лапы и ужасно рявкнул! Коленки у Стакана подкосились, а Коновал почувствовал, как волосы поднялись дыбом вместе с шапочкой фирмы «Адидас». Медведь! Медведь!

А медведь считал ондатру своей законной добычей и рявкнул еще более ужасным басом. Стакан круто развернулся, бросил ружье и крупным галопом помчался в сторону спасительной деревни.

Страх на некоторое время сковал ноги Коновала, но он взял себя в руки и, ничуть не уступая в физической подготовке Стакану, пустился вслед за ним крупной рысью.

Медведь, долго не думая, сделал то же самое - стремительно скрылся в ближайшем лесу. Он был в большой обиде на этих жадных двуногих.

Запыхавшийся, потный, весь в грязи, Стакан набросился на спящего Стрелка:

Дрыхнешь! Нас чуть медведь не задрал, а тебе начхать? Да? В чем дело?

В чем, в чем! Медведь, говорю, напал...

Застрелили?

Застрелишь его. Пятым номером...

Да я же вам говорил - черепулька у медведя слабая, можно дробью прошибить насквозь, ежели...

Ежели, ежели...Тебя бы туда!

Прибежал и упал на солому Коновал. Он шептал только одно слово: «Медведь, медведь...»

Да, - сказал авторитетно Стрелок, - жаль, что не было меня с вами. А то бы я вам показал, как охотиться на медведя. Вот однажды я завалил медведя четвертым номером дроби. Стрелял в башку. Точно в лоб. Прошило насквозь. Шкуру видели у меня на стене? Кстати, где ваши ружья?

Издеваешься? Лучше бы налил стаканчик, а то душа в пятках и никак не хочет возвращаться куда ей положено.

Наливай, а то кондрашка хватит, - сказал Коновал.

Стрелок наливал. Друзья закусили «Докторской» и помирились. От «Докторской» пахло Москвой, а там, на старице, вологодским медведем.

После третьей рюмки охотники пришли к выводу, что на медведя больше не пойдут. Лучше ловить рыбу.

А в это время подошел к вагончику дед Егор и снял шапку. Друзья единогласно подарили деду лицензию на медведя. Он был счастлив, хотя отродясь стрелял медведей без всяких лицензий.

Столько ходило разноречивых толков и россказней о моей случайной встрече с аднрондакским медведем прошлым летом, что из чувства справедливости по отношению к публике, ко мне самому и к медведю, я считаю долгом разъяснить, как было дело. Кроме того, мне так редко случается убивать медведей, что всякому покажется извинительным мое невинное желание немного похвастаться своим подвигом.

Встреча была непредвиденная с обеих сторон. Я не охотился на медведя и не имею причины предполагать, чтобы медведь отыскивал именно мою персону. Дело в том, что мы оба собирали черную смородину и встретились невзначай. Среди путешественников, посещающих Аднрондак, частенько идут толки про медведей, причем почти все выражают желание когда-нибудь повидать живого медведя в лесу и рассуждают о том, как кто поступит в таком критическом случае. Но медведи редки, застенчивы и показываются только немногим избранным лицам.

Был теплый августовский день, именно такой день, когда подобное приключение казалось бы просто невозможным. Как раз нашим экономкам – их было целых четыре в коттедже – вздумалось послать меня за черной смородиной на полянку, лежащую на склоне горы, позади дома. Вернее сказать, там было несколько полянок на опушке леса, густо поросших кустарником, терновником и не лишенных поэтической прелести. Там обыкновенно паслись коровы, лениво бродя с одной полянки на другую и пощипывая сочную зелень. Хозяйки милостиво снабдили меня жестяным ведерком и приказали не очень долго мешкать.

Не в силу какого-нибудь предчувствия, а просто для форсу, я захватил с собою винтовку. Надо сознаться, что человек с жестяным ведерком имеет гораздо более мужественный вид, если он несет вместе с тем и ружье. Кто знает – может быть, мне попадется куропатка, думал я, хотя не мог себе представить, как это я попаду в нее, если она взлетит, вместо того, чтобы сидеть смирно на месте. Многие употребляют простое охотничье ружье с дробью на куропаток, но я предпочитаю винтовку: по крайней мере, она уж действует начистоту, а не шпигует птицу свинцовыми шариками. Винтовка была шарповская, с крупными пулями (по десяти штук на фунт) – прекрасное оружие, принадлежавшее одному моему приятелю, который много лет тому назад охотился с ним на красную дичь. Нечего и говорить, что я не был завзятым охотником. Как-то давно случилось мне убить реполова, да и то при самых унизительных для меня условиях. Птица спокойно сидела на низенькой вишне. Я набил дробью почти полное ружье, установил его половчее на заборе, так что дуло приходилось в десяти футах от цели, зажмурил оба глаза и спустил курок. Когда я побежал посмотреть, что из этого вышло, несчастный реполов лежал под деревом, расстрелянный на тысячу мелких клочков, так что ни один натуралист не взялся бы определить, к какому он принадлежит роду и виду. После этого мне опротивел спорт. Упоминаю об этом происшествии для того, чтобы показать, что хотя я и отправился собирать смородину вооруженный, но между мной и медведем существовало большое неравенство сил.

На этих полянках и прежде видывали медведей.

Не далее, как прошлым летом наша кухарка, негритянка, в сопровождении маленькой девочки собирала чернику, как вдруг из чащи показался медведь и пошел прямо на них. Девчонка пустилась стремглав бежать и спаслась. А тетка Хлоя словно окаменела от страха. Вместо того, чтобы удирать, она села наземь и принялась вопить да причитывать, считая себя погибшей. Медведь был изумлен таким поведением: он подошел и уставился на нее, потом обошел кругом, дивясь, что бы это значило. Должно быть, ему раньше не случалось видеть черных людей и он не знал, наверное, понравится ли она ему на вкус: как бы то ни было, но, поглядев на негритянку несколько минут, он повернул назад и скрылся в лесу. Вот вам убедительный пример деликатности чувств в медведе: по-моему, он гораздо замечательнее, нежели великодушие пресловутого льва, по отношению к африканскому невольнику, – не забудьте, у медведя не было занозы в лапе.

Взобравшись на холм, я прислонил ружье к дереву и принялся собирать смородину, переходя от куста к кусту; все дальше и дальше заманивали меня блестящие черные ягоды (издали их всегда кажется больше, чем оказывается на самом деле) и я незаметно забирался в чащу по коровьим тропинкам, испещренным тенью густой листвы, вперемежку с светлыми бликами солнца. Со всех сторон доносилось позвякивание колокольчиков, треск сучьев и топотанье скота, ютившегося в чаще, спасаясь от мух. По временам, я встречался лицом к лицу с добродушной коровой, которая смотрела на меня сонными глазами и тотчас же уходила в гущу леса. Мало-помалу, я привык к этому бессловесному обществу и продолжал себе молчаливо собирать ягоды, приписывая все лесные звуки стаду и нимало не помышляя о настоящем, заправском медведе. Признаться, я-таки все время мечтал о медведе, но об особенном, милом, поэтическом звере, и даже сочинил себе целую историю о великодушной медведице, которая потеряла своего детеныша и, встретив вот в этом самом лесу маленькую девочку, нежно унесла ее к себе в берлогу и вскормила молоком и медом. Когда девочка подросла, то, повинуясь природным инстинктам, она убежала в ту долину, где был дом её отца (эту часть истории придется хорошенько разработать, так, чтобы ребенок мог узнать отца по известным приметам и объясняться с ним на каком-нибудь языке). И вот девочка рассказала отцу, где живет медведица. Отец взял ружье и, руководимый бессердечной дочерью, отправился в лес, где и застрелил медведицу; та даже не защищалась, но, умирая, устремила глаза, полные упрека, на свою убийцу. Мораль этой истории та, что надо быть милосердным к животным.

Я уже почти довел до конца эту фантастическую сказку, как вдруг оглянулся на опушку полянки и что же я вижу – медведь! Он стоял на задних лапах и занимался как раз тем же, чем и я – собирал черную смородину. Одной лапой он пригибал куст, а другой загребал ягоды горстями в пасть, без разбора, с незрелыми и с мусором. Сказать, что я был поражен – было бы слишком мало для выражения моих истинных чувств! Я вдруг убедился, что, в сущности, вовсе не нуждаюсь в встрече с медведем. В этот самый момент медведь заметил меня, перестал есть ягоды и уставился мне в лицо с радостным изумлением. Хорошо вам соображать на досуге, как бы вы поступили в таком случае, но каково мне-то было! Медведь опустился на все четыре лапы и медленно шел на меня. Влезть на дерево было бы бесполезно, медведь мастер лазить по деревьям. Пустись я бежать, он непременно бросился бы за мной вдогонку; и хотя медведь не может так быстро спускаться с горы, как взбираться вверх, все же я сознавал, что ему легче будет, чем мне, пробираться по заросшей терновником неровной почве.

Медведь приближался… Вдруг меня осенила мысль – как-нибудь отвлечь его внимание, пока мне удастся найти средство защиты. Мое ведерко было почти полно чудесных, отборных ягод – гораздо лучше тех, которые медведь мог набрать сам. Я поставил ведро наземь и тихонько попятился назад, не спуская глаз с медведя, как это делают укротители зверей. Хитрость моя удалась.

Медведь подошел к ягодам и остановился. Не привыкши есть из ведра, он опрокинул его и принялся уплетать черную смородину, как попало, с листьями, ветками и сором. Медведь, известное дело, не опрятнее свиньи. Весною, когда ему случается напасть на улей, он опрокидывает его и не столько ест мед, сколько топчется без толку в липкой, сладкой жидкости. Словом, медвежьи манеры крайне неизящны.

Как только мой враг опустил голову, я бросился бежать. Запыхавшись и дрожа всем телом, я достиг того места, где стояло мое верное ружье. И как раз во-время. Я услышал треск сучьев – медведь пробирался прямехонько ко мне. Разъяренный моим лукавством, он спешил на добычу с налитыми кровью глазами. Ну, подумал я, дело совсем плохо… Известно, с какой быстротой работает мысль в минуты опасности. Я передумал целые томы, иллюстрировал их, издал свои сочинения, продал их в количестве пятидесяти тысяч экземпляров и успел отправиться в Европу на вырученные барыши – и все это, покуда медведь пробирался по прогалине. Прицеливаясь из ружья, я успел сделать торопливый и далеко не утешительный обзор всей моей жизни. Я заметил, что даже при таком беглом обзоре почти невозможно вспомнить ни одного доброго поступка, сделанного вами. Зато грехи все выступают необыкновенно ярко. Между прочим, я вспомнил об одной газетной подписке, которую я не выплачивал много, много лет, а тем временем скончались и издатель, и сама газета, так мой долг и канул в вечность.

А медведь все приближался…

Я пробовал припомнить все, что читал о встречах людей с медведями. Я не мог вспомнить ни одного случая, чтобы человек бежал от медведя в лесу и чтобы ему удавалось спастись; с другой стороны, я припомнил пропасть случаев, когда медведь убегал от человека и спасался. Я пробовал сообразить, какой лучший способ убить медведя из ружья, когда вы не настолько близки от него, чтобы ударить его прикладом. Первая моя мысль была – выстрелить ему в голову, всадить ему пулю между глаз: но ведь это опасный эксперимент. Медвежий мозг очень мал, и если только вы не попадете прямо в этот орган, то медведю нипочем пуля в голове, по крайней мере, в данную минуту. Вспомнилось мне, что пуля, всаженная медведю как раз между передними лапами, в сердце, причинит ему мгновенную смерть. В эту цель также трудненько попасть, – разве только медведь станет на задние лапы, обернувшись к вам лицом, и будет стоять смирно, как мишень на стрельбище. В конце концов я решил стрелять по нем куда попало.

Медведь подходил все ближе и ближе.

Дело казалось мне совершенно не таким, каким оно изображалось в книгах и журналах. Я тщательно следил за охотничьими отчетами, – но тут не легко было применить на практике вычитанные мною методы; я колебался, как лучше стрелять, – лежа на животе, или же на спине, оперев ружье на оконечности ног. Ни в том, ни в другом случае, думалось мне, я не могу видеть медведя, покуда он не подступит ко мне почти вплотную. А медведь не станет дожидаться, покуда я посмотрю на термометр, или буду наблюдать направление ветра. Следовательно, Бог с ними, с методами!

А медведь уже близко…

Я старался сосредоточить последние мысли на своей семье. А так как семья моя невелика, то это оказалось не трудным. Боязнь не угодить жене или оскорбить её чувства поглощала все мои помыслы. Как она будет тревожиться! Часы летят один за другим, а я все не возвращаюсь! Что подумают остальные домашние – почти весь день прошел, а ягод нет, как нет! Каково будет смущение моей супруги, когда получится известие, что её благоверный заеден медведем! Не могу себе представить ничего обиднее, как иметь мужа, заеденного медведем. Но этим еще не кончались мои заботы. Когда человеком овладел страх, ему приходят в голову самые нелепые мысли. Я представил себе наших друзей, оплакивающих мою кончину, и подумал, какого рода надгробную надпись изобразят на моей могиле. Что-нибудь в роде этого:

Весьма не героическая и даже пренеприятная надпись! Эти слова «заеденный медведем» просто нестерпимы! Заеден, да еще медведем, животным, пользующимся такой незавидной репутацией со времен пророка Елисея!

Медведь быстро настигал меня… даже совсем настиг! Мне кажется, он мог разглядеть малейшие прыщики на моем лице. Все последующие мои размышления перепутались окончательно. Я поднял ружье, наметил грудь зверя и спустил курок. Затем повернул налево кругом и понесся с быстротой лани. Медведь что-то не преследовал меня, по крайней мере, я не слыхал его топота. Осторожно оглянулся я назад… Медведь остановился. Он лежал на земле. Тогда я вспомнил, что самое лучшее, что можно сделать, выстрелив из ружья – это зарядить его снова. Я поспешил это исполнить, не спуская глаз с медведя. Он не шевелился. Я подозрительно отступил назад.

Задние его лапы слегка подергивались, но скоро и это судорожное вздрагивание прекратилось. А что, если он притворяется – медведи на это мастера!.. Для пущей верности я подошел ближе и всадил ему пулю в голову. Теперь ему было все равно. Смерть прихлопнула его с удивительной неожиданностью. Он лежал совершенно спокойно. Чтобы ему не вздумалось встать, я развеял по ветру его мозги и отправился домой. Я убил медведя.

Несмотря на возбужденное состояние, я явился домой, как ни в чем не бывало. Меня встретили целым градом упреков и расспросов:

– Ну, где же черная смородина?

– Чего ты так долго пропадал?

– Куда ты девал ведро?

– Я его там оставил.

– Оставил ведро?! Это зачем же?

– Оно понадобилось медведю.

– Ах, вздор какой!

– Право же, в последний раз, как я видал ведро, из него кушал медведь.

– Полно городить пустяки! Уж будто ты и в самом деле видел настоящего, живого медведя?

– Ей-Богу, видел!

– Что же, он бежал за тобой?

– Не верю ни одному словечку. А ты что же сделал?

– Да ничего особенного: просто взял да и застрелил медведя.

Тут раздались восклицания: «Чистые выдумки!» «Все-то он врет!» «Ну, где же медведь твой?»

– Если хотите видеть медведя, ступайте в лес. Не мог же я один притащить его сюда.

Убедив мою домашнюю челядь, что действительно случилось нечто необыкновенное и возбудив несколько запоздалую тревогу на счет моей собственной безопасности, я отправился в долину за подмогой. Самый завзятый наш охотник, содержатель постоялого двора, выслушал мой рассказ с некоторой недоверчивостью; то же самое обнаружили и остальные обитатели дома, когда история распространилась. Тем не менее, так как я был трезв, серьезно стоял на своем и даже предлагал им сейчас же свести их к медведю, то собралась толпа человек в сорок и отправилась со мной за убитым медведем. В сущности, никто не верил, что тут замешан медведь, однако же, все взяли с собой ружья. И вот, мы пошли в лес, вооруженные кто ружьем, кто пистолетом, кто вилами и дубинами на всякий случай; по пути, надо мною порядочно подтрунивали.

Но когда я привел всю компанию на роковое место и показал им на медведя, мирно покоящегося непробудным сном, тогда нечто вроде ужаса овладело всеми присутствующими. Медведь, настоящий медведь, клянусь Джорджем! а герой подвига… впрочем, из скромности, не буду на этом останавливаться. И какая это была замечательная процессия, когда медведя торжественно волокли домой! Какая толпа собралась в долине поглазеть на страшного зверя! Нашему лучшему пастору никогда не удавалось привлечь такое стечение народа.

Я должен сказать, что мои ближайшие друзья, отличные охотники, поступили в этом случае очень благородно. Они не отрицали, что это был настоящий медведь, хотя некоторые и замечали, что он немного маловат. М-р Дин, большой спортсмен, сознался даже, что это был очень ловкий выстрел (он в то же время лучший рыболов в Соединенных Штатах). Мне кажется, нет в целом мире человека, который бы так страстно мечтал убить американского оленя, как м-р Дин! Одно мне было несколько обидно; осмотрев рану у медведя, он заметил, что видывал такие раны, нанесенные не чем иным, как коровьим рогом.

Впрочем, эти намеки нимало не смущали меня. Засыпая в эту ночь, я с наслаждением и гордостью думал про себя: «я убил медведя!»

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.