Шрифт:
100% +
ПРИМЕЧАНИЯ
Зимний вечер в бурсе
«Этим очерком, – писал Благовещенский, – Помяловский думал было и покончить с бурсой, но впоследствии, заметив впечатление и толки, какие произвела статья в публике, решил продолжить работу».
Таким образом, работая над «Зимним вечером», писатель еще не думал о создании цикла очерков. Этим и объясняется появление подзаголовка «Физиологический очерк» (под следующими значилось «Очерк второй», «Очерк третий» и т. д.), который позднее при подготовке собрания сочинений Помяловского к печати был снят.
В основу очерка «Зимний вечер в бурсе» положен ранний рассказ Помяловского «Долбня», опубликованный в журнале «Воспитание» (1860, № 6) с подзаголовком «Воспоминание об училищной жизни». Конечно, речь идет не о механическом перенесении отдельных сцен «Долбни» в первый очерк о бурсе, а о коренной переработке всего материала, послужившего основой рассказа. Он целиком растворился в «Зимнем вечере», а отдельные сцены и образы были использованы Помяловским в других очерках.
В «Зимнем вечере» и в других «Очерках бурсы» Помяловский описал быт и нравы Александро-Невского духовного училища при Петербургской духовной семинарии, где он сам учился. Подлинные имена своих товарищей по училищу и фамилии преподавателей писатель либо сознательно исказил, либо заменил прозвищами, а некоторые имена выдумал.
Второуездный класс – второй класс уездного духовного училища.
Пожарский Яков Осипович – писатель и переводчик начала XX века, автор учебника русской грамматики, по которому обучались в духовных училищах.
Меморский Михаил Федорович – писатель и педагог, автор учебников арифметики, грамматики, «священной истории», географии.
Обиход церковного пения – правила церковного пения – учебная дисциплина в духовном училище.
Приходский класс – подготовительный класс уездного духовного училища. Приходчина – ученики приходского класса.
Послушники – лица, жившие в монастыре и готовившиеся к принятию монашества; исполняли по указанию настоятеля разные «послушания», то есть определенную работу.
…консисторскими писцами – то есть писцами в консистории, духовном учреждении, ведавшем церковными делами в епархии (округе).
«Какая смесь одежд и лиц! » – слова из поэмы А.С. Пушкина «Братья разбойники» (1821-1822).
Аборигены – коренные жители страны или какой-нибудь местности. Здесь – семинаристы, давно уже живущие в семинарии.
…Всякое царство, раздельшееся на ся, не устоит … – видоизмененная цитата из Евангелия. «Всякое царство, раздельшееся на ся, запустеет, и всяк град или дом, разделивыйся на ся, не станет». Как и многие другие цитаты из Евангелия, она переосмыслена Помяловским, включение их в текст произведения ставит задачу показать, что дикие нравы, царившие в бурсе, освещались авторитетом христианского учения.
Вокабулы – иностранные слова (здесь латинские и греческие), выписываемые с переводом на родной язык для заучивания.
Соломон (XI-X вв. до н. э.) – израильский царь, славившийся своей мудростью.
Кальячить (канючить) – клянчить, попрошайничать, выпрашивать.
Оплетохом, беззаконновахом, неправдовахом – искаженные слова со старославянским окончанием, означающие: обманули, совершили беззаконие, неправда.
Архангелы – здесь сторожа, тащившие бурсаков на порку.
Аполлон (греч). – бог солнца и поэзии; Вакх (греч.) – бог веселия и вина; Дифирамб – хвалебная песня; Феб (греч.) – то же, что и Аполлон; Музы (греч.) – богини поэзии, искусств и наук.
«Семинариада » – сатирическая поэма, сочиненная учащимися бурсы и названная так по образцу «ирои-комических» поэм конца XVIII – начала XIX века (например, «Петриада», «Россиада»).
«В восьмом часу по утрам …» – слова из семинарской песни. Первая строка – переделанное начало баллады В.А. Жуковского «Ночной смотр» (1836), а остальные три – 2-4-я стро́ки стихотворения М.Ю. Лермонтова «Воздушный корабль» (1840).
«Домового ли хоронят …» – строка из стихотворения А.С. Пушкина «Бесы» (1830).
Панихида – церковная служба по умершим; Часы – часть церковной службы; «Апостол » – церковнослужебная книга, заключающая в себе так называемые «деяния и послания апостолов».
…в сени смертней … – во мраке смерти. В данном случае – в полной темноте.
«Раззудись, плечо, размахнись, кулак! » – ироническое переосмысление строк из стихотворения А.В. Кольцова «Косарь» (1836): «Раззудись, плечо! Размахнись, рука!»
…замечательны в училищной науке возражения. – «Возражениями» в семинарии назывались вопросы, которые предлагались помимо учебника.
Схоластическое, то есть формальное, оторванное от жизни.
Хария – сочинение отвлеченного характера.
Синекдоха – прием ораторской и поэтической речи, когда частное употребляется в значении общего.
Гипербола – преувеличение.
Витийствовать – ораторствовать.
Паралогизм – ложное умозаключение на основе непреднамеренной ошибки.
Розанов (Розонов) Фома Филимонович (1767-1810) – писатель и переводчик, автор «Российской грамматики для духовных училищ», «Латинского лексикона с российским переводом из лучших латинских писателей» и других учебников и пособий.
Схимник – монах, давший обет строгого уединения.
Своекоштный – учащийся закрытого учебного заведения (например, бурсы), живущий на свой кошт, то есть за свой счет, в противоположность казеннокоштному, содержавшемуся на казенный счет.
Бурсацкие типы
Очерку было предпослано следующее редакционное примечание: «Все описываемое здесь – дела недавнего прошлого. Время и прогресс берут свое в самых непроходимых захолустьях, в самых страшных средах. Сам автор в конце своего очерка говорит о лучших людях, о лучшей будущности».
Это примечание, по всей вероятности, было сделано из боязни цензурных осложнений, но в какой-то мере оно отражало и взгляды одного из редакторов журнала «Время» Ф.М. Достоевского.
Во время работы Помяловского над «Бурсацкими типами» в печати появилось несколько статей, резко критиковавших «Зимний вечер в бурсе». Опасаясь, что ему запретят писать о бурсе, в конце второго очерка Помяловский вынужден был заметить: «Бурса будет в моих очерках, как и на деле было, постепенно улучшаться… Если придется ограничиться только этими двумя очерками – „Зимний вечер в бурсе“ и „Бурсацкие типы“, – то будет очень жаль, потому что читатель тогда не получит полного понятия о том, что такое бурса, и потому относительно составит о ней ложное представление».
Очерк «Бурсацкие типы» был последним произведением, опубликованным Помяловским в журнале «Время». Ознакомившись с программой журнала, напечатанной в том же номере, где появился его очерк, писатель отправил Ф. М. Достоевскому письмо, где говорилось: «Не сходясь с программой Вашего журнала по идее, я не могу в нем участвовать. Вследствие этого мои очерки не будут у Вас печататься».
Петр Амьенский (1050-1115) – французский монах, один из инициаторов первого крестового похода, собравший ополчение из доведенных до отчаяния голодом и безжалостной эксплуатацией бедняков.
Владимировка (Владимирка) – дорога из Москвы во Владимир и далее в Сибирь, по которой отправляли ссыльных.
«В старину живали деды веселей своих внучат » – слова из оперы А.Н. Верстовского «Аскольдова могила», либретто к которой написал М.Н. Загоскин по своему одноименному роману.
Драли тогда под колокольчиком … – Наказание в бурсе за самые серьезные проступки. Вот как об этом вспоминал один бурсак: «Этому роду истязаний придавался особый вид торжественности: выходили на середину двора ректор, инспектор, учителя и ученики всех классов, – сторож начинал, не торопясь, звонить в колокол, висевший на столбе около классов. Народ уже знал, что значит подобный звон в училище, и собирался со всех сторон сотнями. Выводили несчастных – и начинали сечь… Секли иногда до тех пор, пока мальчик, часто 13-14 лет, терял сознание» (цит. по примеч. И. Ямпольского к кн.: Н.Г. Помяловски й. Сочинения. М.-Л., 1965. Т. II, с. 315).
Мазепа Иван Степанович (1644-1709) – украинский гетман, изменивший Петру I и перешедший на сторону шведского короля Карла XII; был предан церковному проклятию – анафеме. Имя Мазепы в бурсе употреблялось как бранное слово.
Кабалистика (точнее: каббалистика) – средневековое еврейское религиозно-мистическое учение, основанное на толковании библейских текстов Ветхого завета. В данном случае – гадание по различный знакам, знамениям, приметам, якобы имеющим магическую силу.
Тавлинка – плоская табакерка с ремешком во вставной крышке.
Кант (канта) – похвальная, хвалебная песня.
Одесную – по правую сторону, ошуюю – по левую сторону.
Кронеберг Иван Яковлевич (1786-1838) – профессор-филолог, ректор Харьковского университета, составитель «Латинско-российского лексикона».
Женихи бурсы
Очерк написан в самом начале 1863 года. Об окончании работы над ним Помяловский сообщил Н.А. Некрасову в письме от 18 февраля 1863 года (Литературное искусство. Соч. М., 1949. Т. 51-52, с. 466).
Огромное обличительное значение очерка подчеркнул Д. И. Писарев, который писал о «Женихах бурсы»: «Свободная человеческая личность покупается и продается с соблюдением всех правил толкучего рынка. Эта сцена особенно миловидна тем, что тут сразу не разберешь, кто кого покупает, кто кого продает, кто кого забирает в кабалу» (Соч. в 4-х т. М., 1956. Т. 4, с. 116).
…порождение проклятого пролетариата в нашем духовенстве. – Слово «пролетариат» Помяловский, как и другие писатели 1860-х годов, употребляет в смысле бездомности, нищеты.
Шхера (от шведского skar – утес) – маленький скальный остров, подводная или надводная скала.
Рекреационные часы – свободные от занятий часы.
Неофит – новообращенный в какую-нибудь религию, приверженец какого-либо учения.
…несколько дестей писчей бумаги. – Десть – счет писчей бумаги (24 листа).
Осташи – сапоги, которые шились в Осташковском уезде.
…Воззри на птицы небесные … – слова из «Нагорной проповеди». В устах бурсака они приобретают комический оттенок и воспринимаются как пародия.
Как там товарищи радовались за освободившихся от каторги … – Помяловский имеет в виду главу «Побег» в «Записках из мертвого дома» Ф. М. Достоевского, опубликованную в журнале «Время» (1862. № 5),
Бегуны и спасенные бурсы
Впервые напечатано в «Современнике» (1863, № 7) с подзаголовком «Очерк четвертый», с посвящением Н.А. Благовещенскому и за подписью «Николай Помяловский».
Из всех произведений Помяловского «Бегуны» вызвали наибольшее внимание цензуры. Так, в журнале заседаний С.-Петербургского цензурного комитета от 17 июля 1863 года было записано: «Рассказ г. Помяловского под заглавием „Бегуны и спасенные бурсы“, в котором обыкновенным резким языком этого автора описываются вопиющие недостатки учения и жизни бурсаков». Очерк был опубликован со множеством изъятий и поправок. Пожалуй, ни одна страница рукописи «Бегунов» не осталась без внимания цензуры: выбрасывались слова, предложения, абзацы и даже целые страницы (см. об этом подробнее в примеч. И. Ямпольского к кн.: Помяловски й Н.Г. Соч. М.-Л., 1965. Т. 2, с. 318-322).
Больше всего пострадали страницы, где речь шла о религии и религиозных обрядах, а также о методах обучения в бурсе, о бурсацких педагогах, о быте и нравах бурсаков.
Помяловский был очень расстроен тем, что «Бегуны» появились в печати в искаженном виде. В письме к одному из редакторов «Современника» А.Н. Пыпину он писал в сентябре 1863 года: «Опротивела мне цензурная литература гаже бурсацкой инструкции. Я дела хочу, а не сипондряции…»
Первоначальный текст очерка восстановлен И. Ямпольским при подготовке Полного собрания сочинений писателя.
Исполатчики – хористы, поющие архиерею хвалу и славу на греческом языке.
Нерон (37-68) – римский император, отличавшийся не только жестокостью, но и развратным образом жизни.
…во главе которой стоят черные педагоги, лишенные деторождения … – то есть педагоги из черного, монашествующего (в отличие от белого, немонашествующего) духовенства.
…до радостного утра … – то есть до воскресения. Слова Н.М. Карамзина (1766-1826) из эпитафии (надгробной надписи), которая звучит полностью так: «Покойся прах до радостного утра!» (1792). Это выражение в свое время получило широкое распространение.
«Начатки » – так на бурсацком жаргоне назывался учебник священной истории.
…один древний оратор, набивая себе рот каменьями, чтобы усовершиться в искусстве красноречия … – Имеется в виду знаменитый греческий оратор Демосфен (384-322 гг. до н. э.).
Дресва – мелкий щебень, образующийся при выветривании горных пород и при обработке камня.
Итак, нуль, вовеки нуль … – пародия на заключительные слова многих молитв: «ныне и пристно и во веки веков, аминь».
Ему же дань – дань, ему же честь – честь, а что и за честь, коли нечего есть? – иронически переиначенные слова из Библии: «Воздадите убо всем должное: ему же убо урок – урок, и ему же дань – дань, а ему же страх – страх, и ему же честь – честь».
И бысть слышен глас с небесе – тптпру! – пародия на евангельские слова об Иесусе Христе: «И глас бысть с небесе: ты еси сын мой возлюбленный».
…мусикийское – музыкальное (мусикия – музыка).
Перемена – здесь в значении «урок».
Цевница – струнный инструмент.
Всенощное богослужение, или всенощная – вечерняя церковная служба.
Лаврская церковь – церковь в лавре, в большом привилегированном монастыре.
Аналой – высокий столик с покатой крышкой, на который в церкви кладут иконы и церковные книги.
…аневричным пением – в данном случае излишне громкое пение, требующее сильного напряжения голосовых связок. Аневризм – болезнь артерий.
…бурса вечно аскоченствует … – Аскоченский Виктор Ипатьевич (1813-1879) – реакционный писатель и публицист, редактор еженедельной газеты «Домашняя беседа», которая выступала против любого проявления свободомыслия, достижения науки и искусства. Имя Аскоченского в середине прошлого века было символом мракобесия и ханжества.
…начинают читать писателей, например, вроде Фейербаха, запрещенная книга которого в переводе на русский язык даже и посвящена бурсакам … – Речь идет о книге «Сущность христианства. Сочинение Люд. Фейербаха. Перевод, сделанный со второго, исправленного издания Филадельдом Феомаховым», изданной в Лондоне в 1861 году, Ф. Феомахов – псевдоним П.Н. Рыбникова (1831-1885). На отдельном листе, вслед за титулом, в книге напечатано посвящение: «Воспитанникам русскиx духовных академий и семинарий посвящает переводчик».
Деист – последователь религиозно-философского учения деизма, признающего бога как творца мира, но отрицающего его вмешательство в естественный процесс жизни и общества.
Рясофор – человек, живущий в монастыре без пострижения и носящий монашескую рясу с клобуком.
Сикофант (греч.) – клеветник, доносчик.
Переходное время бурсы
Впервые опубликовано в журнале «Современник» (1863, № 11) после смерти писателя, с таким примечанием редакции: «Этот очерк оставлен покойным Н.Г. Помяловским неоконченным. Тем не менее редакция считает возможным поместить его на страницах „Современника“, так как он, независимо от своих внутренних достоинств, служит началом целой серии очерков, о которых Помяловский неоднократно упоминал в предыдущих своих сочинениях и в которых он намеревался охарактеризовать „переходное время“ бурсы».
Во время печатания очерка цензура исказила несколько мест. Так, например, вместо слов «при нелепых порядках, существовавших почти везде на Руси» в «Современнике» было напечатано: «при существовавших нелепых порядках».
Огромная грязная комната училища. Занятия кончились, и бурсаки развлекаются играми.
Совсем недавно кончился «период насильственного образования», когда все, независимо от возраста, должны были проходить полный курс наук. Теперь начал действовать «закон великовозрастия» - по достижении определённого возраста бурсака исключают из школы, и он может стать писцом, дьячком, послушником. Многие не могут найти себе места. Ходят слухи, что таких будут брать в солдаты.
В классе более ста человек. Среди них и двенадцатилетние дети, и взрослые. Играют в «камешки», «швычки», «постные», «скоромные». Все игры непременно связаны с причинением друг другу боли: щипками, щелчками, ударами и так далее.
Никто не хочет играть с Семеновым, шестнадцатилетним мальчиком, сыном приходского священника. Все знают, что Семенов - фискал. В классе темнеет. Бурсаки развлекаются пением, устраивают шумные игры в «малу кучу», но вдруг все стихает. В темноте слышно: кого-то секут. Это товарищи наказывают фискала Семенова. Озлобленный Семенов бежит жаловаться.
Начинаются занятия. Кто-то спит, кто-то беседует... Главный метод бурсацкой учёбы - бессмысленная «долбня», зубрёжка. Учиться поэтому никто не хочет.
В классе появляются инспектор и Семенов, пожаловавшийся на своих обидчиков. Одного из них по приказу инспектора секут и обещают на следующий день высечь каждого десятого ученика. Бурсаки решают отомстить Семенову. Ночью они вставляют ему в нос «пфимфу», то есть конус с горящей хлопчаткой. Семенов попадает в больницу, причём сам не знает, что с ним произошло. По приказу начальства многих секут, и многих напрасно.
Раннее утро. Бурсацкая спальня. Учеников будят и ведут в баню. Они идут через город с шумом, переругиваясь со всеми прохожими. После бани они рассыпаются по городу в поисках того, что плохо лежит. Особенно отличаются при этом бурсаки по прозвищам Аксюта и Сатана. Поев краденого, бурсаки находятся в добром расположении духа и рассказывают в классе друг другу предания о прежних временах бурсы: о проделках бурсаков, о том, как раньше секли...
Начинаются занятия. Учитель Иван Михайлович Лобов вначале сечёт Аксюту, не выучившего урока, затем спрашивает прочих, распределяя наказания. Во время занятия он завтракает. Урока Лобов никогда не объясняет. Следующий урок - латынь - ведёт учитель Долбежин. Он также сечёт всех подряд, но его ученики любят: Дол-бежин честен, взяток не берет и фискалов не жалует. Третий учитель по прозвищу Батька особенно свиреп в пьяном виде: наряду с поркой он применяет и другие, более изощрённые физические наказания.
Аксютка голоден: Лобов приказал оставлять его без обеда, пока он не перейдёт на «Камчатку». Аксютка то учится прекрасно и сидит за первой партой, а то вовсе не учится. Лобову такие перемены надоели: он предпочитает, чтобы Аксютка никогда не учился.
Во дворе училища две женщины - старуха и тридцатилетняя - поджидают директора и бросаются ему в ноги. Оказывается, это «закреплённая невеста» с матерью, пришедшие «за женихами». Дело в том, что после смерти духовного лица его место «закреплено» за семейством, то есть переходит тому, кто соглашается жениться на его дочери. Дьячихе с дочерью приходится идти в бурсу, чтобы найти себе «кормильца».
В бурсе возникает новый тип учителей. Среди них Петр Федорович Краснов. Он, по сравнению с другими, человек добрый и деликатный, выступает против слишком жестоких наказаний, однако злоупотребляет наказаниями морального порядка, издеваясь над невежественными учениками перед всем классом.
Аксютке вместе с другим учеником по прозвищу Сатана удаётся украсть хлеба у бурсацкого хлебника Цепки. Аксютка выводит Цепку из себя, тот гонится за наглым бурсаком, а Сатана тем временем крадёт хлеб.
Дежурный вызывает женихов - смотреть невесту. Начальство признает годными в женихи Васенду, Азинуса, Аксютку. Двое первых - обитатели «Камчатки», занимающиеся только церковными науками. Васенда - человек практический, основательный, Азинус - бестолковый, безалаберный. Бурсаки едут на смотрины. Васенде не по душе и невеста, и место, Азинус же решает жениться, хотя невеста гораздо старше его. Аксютка просто назвался женихом, чтобы поесть у невесты и стянуть что-нибудь.
А в бурсе затевают новую игру - пародию на свадьбу...
Карась с раннего детства мечтал о бурсе, ибо его старшие братья были бурсаками и очень перед ним важничали. Когда Карася-новичка приводят в бурсу, он радуется. Но на него сразу же сыплются насмешки, различные издевательства со стороны товарищей. В первый же день его секут. Карась поступает в семинарский хор. Вместо пения он старается только открывать рот. Товарищи «нарекают» его Карасём, церемония «нарекания» очень обидна, Карась дерётся с обидчиками, а Лобов, заставший сцену драки, велит высечь Карася. Эта жестокая порка производит перелом в душе Карася - появляется страшная ненависть к бурсе, мечты о мести.
Ученик по прозвищу Силыч, первый богатырь класса, заявляет, что будет покровительствовать Карасю, дабы никто не смел его обижать. Под этой защитой Карасю становится легче жить. Он сам старается защищать «угнетённых», особенно бурсацких дурачков. Бурсацкую науку Карась решительно отрицает, учиться не хочет.
Всеволод Васильевич Разумников, учитель церковного пения, закона Божия и священной истории, - педагог довольно прогрессивный: он вводит систему взаимного обучения. Но Карась не может постичь церковного пения, и Разумников наказывает его: не отпускает домой по воскресным дням. Над Карасём нависает опасность, что его не отпустят домой на Пасху.
Приходит учитель арифметики, Павел Алексеевич Ливанов. Он в пьяном виде беспомощен, и бурсаки издеваются над ним.
В субботу Карась вытворяет всякие безобразия с досады, что его не пускают домой. В бурсе проходит воскресный день, и Карась начинает помышлять о бегстве. Он слышал, что кого-то из младших «бегунов» поймали, но простили, других высекли, но все же не засекли, что где-то на дровяном дворе «спасаются» беглые. Но в тот же день привозят пойманного «бегуна» Меньшинского. Его секут до полусмерти, а потом отвозят на рогожке в больницу. Карась оставляет мысли о бегстве. Он решает «спасаться» от церковного пения в больнице. Ему удаётся заболеть, страшный урок проходит без него, и на Пасху Карася отправляют домой...
В бурсе появляется новый смотритель. Прежний, по прозвищу Звездочёт, был человеком добрым и, не вынося ужасов бурсы, предпочитал уединяться в своей квартире, что придавало ему в глазах бурсаков большую загадочность. Вообще к этому времени в бурсе многое изменилось: наказания смягчились, меньше стало великовозрастных бурсаков...
Пересказала
Николай Герасимович Помяловский (1835-1863 гг.) - русский писатель и прозаик. Знакомый своим современникам как автор реалистических повестей, он считается продолжателем традиций поистине великого Н.В. Гоголя.
Биография
Родился Помяловский 11.04.1835 г. в семье дьякона. Его отец служил в Петербурге при кладбищенской Малоохтинской церкви. В биографии Николая Помяловского семья сыграла большую роль. Отец, которого отличало добродушие, воспитывал детей незлобивыми советами и внушениями. Именно благодаря этому Николай быстро стал самостоятельным в своих мыслях и поступках. Одними из его первых товарищей в детские годы были охтенские рыбаки. С ними мальчик проводил много времени и вел долгие беседы. Свое влияние на смышленого и бойкого Колю оказало и находящееся по соседству кладбище, которое производило негативное впечатление своими невеселыми картинами. Это стало основной причиной формирования мрачно-скептического характера будущего писателя.
Когда сыну исполнилось 8 лет, отец определил его в Александро-Невское духовное училище на проживание и учебу за казенный счет - «бурсу». Здесь будущий писатель пробыл до 1851 г. Нравы и быт училища впоследствии были им отображены в знаменитых «Очерках бурсы».
После училища Помяловский прошел полный курс обучения в Петербургской духовной семинарии, которую закончил в 1857 г. Ожидая места в церкви, он отпевал покойников и пел на воскресных службах. В этот же период Помяловский стал заниматься самообразованием, и был вольным слушателем Санкт-Петербургского университета.
Во время этой учебы он приступил к литературному творчеству, принимая участие в создании рукописного журнала «Семинарский листок». В одном из таких изданий было опубликовано начало написанного Помяловским рассказа «Махилов». В этих же журналах было напечатано и его несколько статей. С 1861 г. писатель начал публиковать свои произведения в «Современнике». Здесь же с 1862 по 1863 гг. печатались и «Очерки бурсы» Помяловского. Их можно было прочесть и в журнале «Время».
Знаменитое произведение
Свою известность Помяловский получил благодаря «Очеркам бурсы». Это талантливое произведение осветило скромный и при этом весьма темный уголок жизни России, куда до того периода не догадался заглянуть ни один из представителей культурного общества. Тот, кто брался читать «Очерки бурсы» Помяловского, с ужасом узнавал о том, что в самом центре Северной столицы существует жизнь, поражающая своей бесчеловечной жестокостью и бесцельностью.
Произведение «Очерки бурсы», которое имело огромный успех, смогло произвести на общество достаточно сильное впечатление и обеспечило большую популярность автору. После его публикации Помяловским был задуман роман «Брат и сестра». Однако наступил период политической реакции. Правительство России закрыло все воскресные школы, арестовало Чернышевского, приостановило издание «Современника». Подобные события буквально потрясли писателя. Однако он нашел в себе силы, чтобы не прекращать работу над продолжением «Очерков бурсы», а также над романом «Брат и сестра», задумав новое произведение «Каникулы». Но в сентябре 1863 г. Николай Герасимович заболел, и 17 октября умер от гангрены.
Мировоззрение писателя
Н. Г. Помяловскому были близки идеи революционных демократов. Их влиянием можно объяснить резко отрицательное его отношение ко всякому проявлению дворянской культуры, а также к буржуазному накопительству.
Как одну из частей ненавистного социального строя Помяловский изобразил в своих очерках бурсу, показав ее, в качестве сферы, разлагающей и убивающей личность. В этих очерках читатель может найти множество достаточно резких слов о церкви и о религии, которые покрывают насилие и злоупотребления.
Реализм произведения
Образы бурсаков существовали в литературе и до Помяловского. Однако это были, как правило, добродетельные, веселые и чистенькие воспитанники семинарии. У них не имелось ничего общего с теми героями, которые были описаны в «Очерках бурсы» Помяловского. Именно поэтому критики встретили революционно-демократическое произведение в штыки. Многие из них считали, что описанные Николаем Герасимовичем беспросветные и мрачные картины находятся далеко за пределами искусства. Однако при этом раздавались и другие голоса, которые утверждали, что в «Очерках бурсы» Помяловского не было сказано ни единого слова неправды.
На сегодняшний день, согласно документальным подтверждениям, можно сделать однозначный вывод о том, что «Очерки бурсы» Н. Г. Помяловского дают верное общее освещение обстановки, имевшей место в духовных семинариях того времени.
О поэтике
«Очерки бурсы» Николая Помяловского написаны с использованием автобиографического материала. В этом произведении, которое выделяется по своей художественной выразительности и силе, читателю предлагается ознакомиться с колоритными образами. Это бурсаки и их учителя, живущие в мире косности и застоя, который существовал в тот период в духовных училищах.
Старшеклассники могут использовать «Очерки Бурсы» Николая Помяловского для конкурса «Живая классика». Ведь это произведение интересно не только в познавательном плане. Оно является явным противопоставлением тем воспоминаниям о детстве, которые можно прочесть у писателей-дворян. В «Очерках бурсы» Помяловского нет никаких светлых или добрых чувств. В них читатель видит только горечь и злость о загубленном детстве и юности, а также о духовно искалеченных людях.
Сюжетное построение
Что характерно для «Очерков бурсы» Николая Помяловского? В них отсутствует единый познавательно-развивающийся сюжет. Нет в этом произведении и главного героя. «Очерки бурсы» Н. Г. Помяловского представляют собой отдельные зарисовки, а также блестяще выстроенные сценки, диалоги и бытовые подробности. Все это позволяет создать автору довольно выразительную цельную картину. Она не обладает внешней литературной «гладкостью», чем и производит сильнейшее впечатление на людей.
Тому, кто начал читать «Очерки бурсы» Помяловского, становится очевидной реалистичность изображаемого. При этом она подчеркивается и тем своеобразным языком, который писатель использовал для написания своих очерков. Это и формы просторечия, и бурсацкий жаргон, и церковно-книжная речь.
Новаторство писателя
Вся биография Николая Герасимовича Помяловского явно указывает на то, что он принадлежит к плеяде тех художников, которые не искали проторенных путей в искусстве. Он был настоящим экспериментатором и новатором. Критики отмечают, что жанровые формы созданных им произведений являются характерными для литературы 60-х годов 19 в., выражая при этом типичные тенденции искусства, которые были характерны для той эпохи.
Анализ произведения Помяловского «Очерки бурсы» явно указывает на то, что этот писатель является одним из художников, которые наиболее ярко выражали особенности революционно-демократической прозы, находившейся под влиянием идей, охвативших в тот период общество. Жанр «Очерков бурсы» стал явным подтверждением той зрелости, которой достигла реалистическая литература.
Идея писателя
На протяжении двух лет (1862-63 гг.) было опубликовано четыре части «Очерков бурсы». Пятую, незавершенную, читатели увидели уже после кончины автора. Изначально Помяловским было задумано 20 очерков. В них он хотел со всеми подробностями рассказать о той жизни, которая имеет место в духовных училищах.
Даже при рассмотрении краткого содержания «Очерков бурсы» Помяловского по главам становится понятным, что это произведение является вовсе не фотографией действительности. Каждый из сюжетов автора является составной частью автобиографической повести.
Ознакомимся с кратким содержанием «Очерков бурсы» Помяловского.
Зимний вечер
Уже закончился тот период, для которого было характерно «насильственное образование». Это тогда, когда все ученики, вне зависимости от их возраста, обязаны были изучить программу полного курса наук. Но это уже в прошлом. Сейчас наступило время «закона великовозрастия». Что он означает? Бурсака, достигшего определенного возраста, исключают из школы. При этом молодой человек может стать либо писцом, либо дьяконом, либо послушником. Бурсаки при этом переживают из-за слухов о том, что некоторых из них могут забрать в солдаты.
В классе училища находится более 100 человек. Среди них есть и взрослые, и дети 12 лет. Все они играют в «скоромные», «постные», «швычки» и «камешки». Подобные развлечения непременно связаны с причинением боли посредством ударов, щипков, щелчков и т.д.
Однако никто не желает играть с Семеновым. Это 16-летний мальчик, сын приходского священника. Всем бурсакам известно, что Семенов является фискалом.
В классе начинает темнеть. Ученики развлекаются шумными играми, пением, сбиваются в «кучу малу». Однако внезапно все стихает. В темноте слышны устрашающие звуки. Кого-то секут. Оказывается, что это бурсаки наказывают Семенова. Тот, озлобленный, убегает, чтобы пожаловаться.
В класс входит инспектор вместе с Семеновым, который пожаловался ему на своих обидчиков. Одного из них тут же секут. При этом инспектор обещает таким же образом в следующий раз наказать каждого десятого ученика.
Бурсаки мстят Семенову. Наказание их жестоко. Ночью они вставляют фискалу в нос конус, в котором находится горящая хлопчатка. Семенова увозят в больницу. Начальство при этом приказывает высечь многих учеников. Некоторые из них наказаны напрасно.
Бурсацкие типы
Продолжаем знакомиться с кратким содержанием «Очерков бурсы». Вторая часть произведения начинается с описания раннего утра. Учеников будят, а затем ведут в баню. Молодые люди идут по городу, ругаясь при этом с прохожими. После бани они занимаются воровством, ища те продукты, которые плохо лежат. Особенно отличаются в этом два бурсака, прозвища у которых - Сатана и Аксюта. После того как они поели краденого, к ним пришло хорошее расположение духа. Вернувшись в класс, бурсаки рассказывают друг другу о том, что происходило в училище в прежние времена, и как раньше секли учеников.
После начала занятий учитель Иван Михайлович Лобов вызывает Аксюту, но поняв, что тот не выучил урок, сечет мальчика. После этого он начинает спрашивать остальных. Наказания распределяются так же. Во время урока учитель завтракает. А новый материал не объясняет. Этого он не делает никогда.
На следующий урок приходит учитель латинского языка - Долбежкин. Его ученики любят, хоть он и сечет их всех подряд за малейшую провинность. Однако Долбежкин не берет взяток, не жалует фискалов и считается честным.
Прозвище третьего учителя - Батька. Он особенно свиреп. Помимо порки им применяются и другие физические наказания, которые считаются более изощренными.
Женихи бурсы
Продолжим рассматривать «Очерки бурсы» Помяловского (краткое содержание). В третьей части говорится о двух женщинах, которые пришли во двор училища. Одна из них старуха, а второй лет тридцать. Они дожидаются директора, а после бросаются к нему в ноги. Оказалось, что это так называемая закрепленная невеста. Со своей матерью она пришла «за женихом». Все дело в том, что в России того периода существало такое правило, что место умершего духовного лица достается тому, кто соглашается взять в жены его дочь. Вот и пришли сюда женщины, чтобы найти себе в бурсе «кормильца».
В училище появляется новый тип учителей. Одним из его представителей является Краснов Петр Иванович. Этот человек - противник жестоких физических наказаний. Однако Краснов любит морально издеваться над невежественными учениками, унижая их перед классом.
Аксютка вместе с Сатаной крадут хлеб в бурсацкой столовой. Делают они это довольно ловко. Аксютка выводит из себя хлебника Цепку, а пока тот гоняется за наглым мальчишкой, Сатана совершает кражу.
Дежурный зовет женихов на смотрины невесты. Начальство считает, что годятся для нее трое. Это Весенда, Азинус и Аксютка. Двое первых из них занимаются только науками церковного направления. При этом Васенда считается человеком основательным и практичным, а Азинус - безалаберным и бестолковым.
Бурсаки направляются на смотрины. Васенде невеста не по нраву, а Азинус решает жениться на ней. И это несмотря на то что женщина намного старше юноши. Аксютка же просто назвался женихом, чтобы поесть, находясь в доме невесты, и стянуть там что-нибудь.
Ученики при этом затевают новую игру. Они делают пародию на свадьбу.
Бегуны и спасенные бурсы
В кратком содержании «Очерков бурсы» Помяловского для читательского дневника далее знакомимся с четвертой частью произведения. И здесь автор рассказывает нам о Карасе. С самого раннего детства этот мальчик мечтал стать учеником бурсы. Ведь здесь учились его старшие братья, которые очень важничали перед ним. Карась-новичок, только что пришедший в бурсу, рад. Однако на него тут же начинают сыпаться насмешки товарищей, и он подвергается различным издевательствам. Уже в первый день Карася секут.
Мальчик поступает в хор семинарии. Однако там он старается не петь, а только открывать рот.
Карасем его нарекают товарищи, проводя при этом обидную церемонию. Мальчик дерется с ними. Это видит Лобов. Он приказывает высечь Карася. После этой жестокой порки в душе мальчишки происходит перелом. Он начинает ненавидеть бурсу и мечтает о мести.
В классе есть ученик по прозвищу Силыч. Он считается первым богатырем. Силыч заявляет, что становится покровителем Карася. С тех пор мальчика не обижает никто, и ему становится намного легче жить. Карась сам старается вставать на защиту «угнетенных». Особенно это касается бурсацких дурачков. Но при этом мальчик вовсе не хочет учиться.
Еще одним прогрессивным педагогом в училище является Всеволод Васильевич Разумников. Он учит детей церковному пению, закону Божию, а также священной истории. Разумников вводит новую систему, согласно которой проводится взаимное обучение. Однако церковное пение не доступно для Карася. Постичь он его никак не может. За это Разумников наказывает мальчика. Он не пускает его домой в воскресные дни. Карась боится, что он не сможет уйти с училища и на Пасху.
На урок пришел учитель арифметики. Ливанов пьян и беспомощен. Бурсаки начинают издеваться над ним.
В субботу, когда Карась понял, что его не отпустят домой, он начал с досады вытворять всякие безобразия. А в воскресенье он задумал побег. Раньше он слышал, что младших учеников, которые были пойманы, прощали. Некоторых из них секли. Но в тот же день в училище был привезен пойманный «бегун» Меньшинский. Его секли до полусмерти, а затем увезли на рогожке в больницу. Карась испугался и оставил мысли о побеге. От церковного пения парень решил укрыться в больнице. Он сделал все, чтобы заболеть, и страшный урок прошел без него. На Пасху Карася отпустили домой.
Переходное время бурсы
В училище появился новый смотритель. Ранее занимавший эту должность человек был добрым и не выносил тех ужасов, которые творились в бурсе. Для того чтобы не видеть их, Звездочет стремился уединиться в своей квартире. Это придавало ему в глазах учеников загадочность. Но к этому времени в бурсе произошло много перемен. Наказания были смягчены, и меньше стало великовозрастных учеников.
Краткий анализ произведения
Передовая общественность 60-х годов 19 в. проявляла глубокий интерес к проблемам образования и воспитания, которые существовали в стране. Это и стало основной причиной того, что Помяловский решил изобразить бурсу. Произведение было написано в тот период, когда уже прогнившая система крепостного права обнаружила свои язвы и в этом вопросе.
На суд читателей представил «Очерки бурсы» Николай Помяловский в те времена, когда в бурсе свирепствовали жестокость, наказания и унижения учащихся. Причем происходило это вовсе не в далекой российской глубинке. Ужасы, проиллюстрированные писателем, были обычным явлением в чинном императорском и внешне блестящем Петербурге.
В этот период, то есть в первой половине 19 в., духовные училища являлись одними из самых распространенных обучающих заведений. Однако стоит отметить, что эта же система и подобные нравы (порой в несколько более благопристойном виде) присутствовали в гимназиях, закрытых институтах и кадетских корпусах.
Практически в каждом из духовных училищ господствовала механическая и бессмысленная зубрежка. Тот же учащийся, который пожелал сознательно усвоить предмет, начинал считаться вольнодумцем. Никаких сомнений у педагогов того времени не вызывала и необходимость в телесных наказаниях. Беспощадные побои являлись основным методом воздействия на обучающихся, с помощью которых подрастающее поколение пытались обучить правилам хорошего поведения, религии и нравственности. Делая анализ «Очерков бурсы» Помяловского, можно увидеть, что в первой части произведения повседневной и всеобщей порки еще не наблюдается. Во всей своей масштабности она предстает перед читателем в «Бурсацких типах».
Физические наказания были настоящим кошмаром духовных училищ. И, к сожалению, не только их одних. Розгами наказывали в домашнем, школьном и в общегосударственном воспитании. Но подобный метод возбуждал у воспитанников лишь ненависть к своим педагогам и к начальству. И если на глазах у старших ученики вели себя более или менее спокойно, то тайком они «гадили», отвечая, таким образом, за преследования и наказания.
Помимо жестокости воспитания в своем произведении Н.Г. Помяловский поднимает еще и проблему личности. Она выражена в «Очерках бурсы» в вопросах становления ребенка. При этом автор указывает на то, что в подобных условиях настоящий человек из учащегося получится вряд ли.
Создавая характеры своих героев, Николай Герасимович пытался выяснить влияние на судьбу и личность бурсака общественной среды. И в тех ситуациях, когда писатель стремится показать читателю диалектику формирования характера, он ставит художественные эксперименты. Автор подчеркнуто и со всей сознательностью меняет внешние обстоятельства. При этом он начинает свое исследование тех действий, которые человек выполняет в резко отличной среде. После этого следуют определенные выводы. Так, в своих очерках Помяловский изобразил детей, души которых постепенно растлеваются бурсацкой системой воспитания и наукой. При этом автор отводит вину не только от учеников, но и от учителей. Он указывает на конкретную внешнюю первопричину, которая кроется в типичном общественном укладе. Те бессмысленные и зверские наказания, которым подвергалась бурса, заставляли детей искать спасения, спрятавшись в отхожих местах, совершая побеги домой или в лес, а также, нарочно простужаясь, отлеживаться в больнице.
Описывая ту бюрократию, которая существовала в училище, власть сильного над более слабым, взяточничество, наушничество и деспотическое насилие, автор создавал слепок той системы, которая существовала в царской России. Так, в сознании Карася, подвергнувшегося гнету бурсы, начинают созревать мысли о том, что невыносимо не только здесь. Человеку плохо жить и во всей современной действительности. С фактической точностью произведя нравы и быт духовного училища, Помяловский с горечью высказывается о том, что в жизни всех существует та же бурса. Подобная особенность типизации была предельно ясна для представителей революционно-демократического движения. В частности, Д.И. Писарев указывал, что видит в «Очерках бурсы» не только русскую школу, но и другие сферы общественной жизни, в частности, тюрьму.
Помяловский активно порицает те порядки, которые существовали в духовном училище. И в этом выражается его позиция активного разночинца. Она являлась диаметрально противоположной либеральным взглядам.
Страницы произведения Помяловского знакомили читателя с необычайно мрачными, но в то же время живыми картинами действительности. В итоге всех бурсаков и педагогов автор представляет в качестве жертв церковной науки и имеющей место системы воспитания. Тем не менее о многих учителях автор высказывает крайне негативное мнение. Это, например, страшный Батька, известный своей «кровожадностью». Он буквально истязал детей, не ограничивая себя в своем изуверстве. Не менее жестоким автор описывает и Лобова. Этот учитель входил в класс только с березовым хлыстом. В этих людях бурса искоренила все человеческое, что превратило их в кровожадных палачей.
Некоторые положительные черты автор находит в образах Разумникова, Краснова и Долбежкина. Последний, например, несмотря на свою грубость и цинизм, не брал взяток с родителей. Краснова Помяловский изобразил мужчиной деликатным и мягким. Однако ни один из этих педагогов даже и не думал об искоренении розог как средства, заставляющего детей учиться.
ОЧЕРКИ БУРСЫ
«Нет, вы узнайте, какая жизнь создала нашего брата; я покажу вам, что значит бурсак, я заставлю вас призадуматься над этой жизнью».
Н. Помяловский.
«Читаю «Бурсу» Помяловского и тоже удивлен: это странно похоже на жизнь иконописной мастерской; мне так хорошо знакомы отчаянные скуки, перекипающие в жестокое озорство. Хорошо было читать русские книги, в них всегда чувствовалось нечто знакомое и печальное, как будто среди страниц скрыто замер великолепный звон, - едва откроешь книгу, он уже звучит тихонько».
М. Горький.
Очерки бурсы» произвели потрясающее впечатление на современников. Помяловский показал чудовищный «участок жизни» царской России. Он показал педагогов, не уступавших в своей жестокости даже царским тюремщикам. Он изобразил учебные заведения, более страшные, чем каторжные «мертвые дома». Параллель между каторгой и бурсой напрашивалась тогда у всех в связи с тем, что в журнале «Время» рядом с «Очерками бурсы» печатались «Записки из мертвого дома» Ф. М. Достоевского.
Нечего и говорить, что змеиному шипению охранителей бурсацкой педагогической системы, разоблаченной Помяловским, не было границ. Лжец, иуда-предатель, пьяный клеветник - такая брань сыпалась на Помяловского. Церковные публицисты исходили злобой, критикуя эти очерки. Они создали версию, будто Помяловский был выгнан за пьянство из семинарии. В отместку, мол, написал свой первый очерк, от которого печать пришла в восторг, объявляя автора гениальным писателем, требуя от него продолжения этих очерков. И вот «бедный невольник печати» продолжал писать, нуждаясь в деньгах… на водку.
Так реагировал поповский муравейник на ту правду, которую Помяловский мужественно и открыто бросил в лицо царскому правительству и князьям церкви. Общественная реакция оказалась настолько острой, что даже духовное ведомство вынуждено было зашевелиться и приступило к очередной реформе своих учебных заведений…
Очерки бурсы рассматривались тогдашней критикой преимущественно с точки зрения их обличительного значения и фотографичности.
Так, критик «Библиотеки для чтения» (1863 г., март), ставя высоко творчество Помяловского, склонен был в «Очерках бурсы» видеть только дагерротипически-верные картины былой бурсацкой жизни, написанные талантливым человеком, «так сказать, между делом», Такой же точки зрения держались и «Отечественные записки» (1862 г., ноябрь): «Очерки», мол, не художественное творчество и не ученое исследование, а только фотография… Журнал полемически оспаривал причисление «Очерков бурсы» к жанру физиологического очерка (у Помяловского они названы физиологическими очерками), указывая, что изображаемый Помяловским жизненный уголок настолько подвержен гниению, что здорового организма там и в помине нет: только гной на гное и язва на язве. А посему «Очерки этой гнили» являются скорее патологическими, чем физиологическими.
Спору нет, общая картина бурсы патологическая. Но ведь эта картина нужна Помяловскому не только для патологии, а именно для «физиологии», для показа, какие самобытные натуры здесь калечатся.
Помяловский, рисуя того или иного героя бурсы, как воплощение определенного порока, всегда показывает этот порок, как продукт всей системы бурсы. Оттого рядом с этой основной «порочной чертой» его героя всегда идет другая - например, верность товариществу у дикого деспота Гороблагодатского, виртуозность и талантливость Аксютки и т. д.
Это прекрасно показал Д. И. Писарев.
В своей статье «Погибшие и погибающие» (о «Записках из мертвого дома» и «Очерках бурсы») он писал:
«Гибель таких умных, даровитых, блестящих и энергичных личностей, как Аксютка, неизбежна, но неизбежна она только потому, что огненный поток великих людей, очищающих и увлекающих за собою все, что способно мыслить, желать и увлекать, - до сих пор не проложило себе дороги в низшие беднейшие и грязнейшие слои нашего общества.
Но пока солнышко взойдет, до тех пор роса глаза выест и многие сотни Аксюток сгниют на нарах мертвых домов, в ожидании очищающих, обновляющих и увлекающих идей». О Гороблагодатском Писарев говорит, как о самом чистом и прекрасном воплощении дикого бурсацкого идеала, о его беспредельной ненависти к угнетающей рутине и беспредельной честности по отношению к товарищам, отмечая, как бурса извращает эту ненависть, направляя ее на путь деспотизма.
Действительно, все герои Помяловского характеризуются чувством протеста, чувством независимости. Да не только ученики, но и учителя выведены Помяловским, как жертвы системы.
В «Очерках бурсы» мы имеем, конечно, не только фотографию. Перед нами, наоборот, подлинное художественное произведение. По отбору тех или иных типических черт и показу характеров видно, как мрачная действительность бурсы преломлялась через творческий вымысел в социально-педагогическую тенденцию. Упор был сделан не только на показ застеночного характера самой бурсы, но и на те ростки таланта, которые пробиваются сквозь грязь и кровавую жестокость этого страшного института.
Помяловский неустанно выявляет незаурядность бурсаков, граничащую одновременно и с своеобразной дикостью и талантливостью. При другой системе воспитания вместо «отверженных», кандидатов каторги, вышли бы высоко-даровитые люди.
Характерная черта бурсы - тупая жестокая казенщина - ассоциировалась со всем строем царского самодержавия. Этим и объясняется то потрясающее впечатление, которое производили «Очерки» на современников.
Такого впечатления, конечно, не мог бы оставить по себе простой фотографический снимок с сравнительно небольшого уголка русской жизни.
«Очерки бурсы» полны ярких красок и живой жизни. Художественные по выполнению, они необычайны и правдивы. Это вынуждены были признать даже некоторые церковники.
«Помяловский, - писал епископ Никодим, - не раз обвинялся в излишне карикатурном изображении духовной школы его времени. Но это обвинение не вполне справедливо. Дела училищные того времени подтверждают много из сказанного им. В одном, например, контракте 1848 года мы читаем, что постельное белье мылось «не менее трех раз в год»… В ведомостях о поведении нередко встречаются указания на те пороки, о каких писал Помяловский» («Нива» 1911 г. стр. 594). в этой же статье сообщается, что один из главных героев бурсы - Сатана, был подлинная личность, носившая имя Изота Ивановича Елисеева. Эта фактичность пронизывает изображение наиболее интимного героя «очерков» Карася.
Итак, «Очерки бурсы» нисколько не фотография, а‘ составная часть большой автобиографической повести того же плана, что «История моего современника» В. Г. Короленко, «Детство», «В людях», «Мои университеты» М. Горького и т. д.
Автобиографический жанр всегда принимает определенную классовую окраску, по мере выявления топических черт данного общественного слоя.
Помяловский понимал это лучше многих других своих современников. Вот почему он подходит к тому или иному явлению исторически. Припомним историческую генеалогию Дороговых, подробную историю (начиная с Иоанна III) рода князей Ремнищевых («Брат и сестра»). Такую же историчность явлений он соблюдал и в «Очерках бурсы».
Помяловский всегда мыслил себя человеком своей общественной группы. В этом направлении выдержан ряд его афоризмов, вроде «Где нам в барство лезть»,
«Вот, это наши трогаются», «А вот, ужо, погоди, наши выставят силы, не то будет». «Вы узнаете, какая жизнь создала нашего брата», «Мы - теперь сила» (все взято из бесед Помяловского с Николаем Успенским и Н. А. Благовещенским).
Задуманная Помяловским автобиографическая повесть типа «Истории современника» должна была показать через личную биографию Карася путь и перепутье поколения шестидесятников. В этом отношении весьма интересны показания Н. А. Благовещенского.
«Еще по выходе из семинарии, - рассказывает последний, - он (Помяловский) начал писать большой рассказ «Данилушка», намереваясь героя рассказа провести через всю бурсу и таким образом изобразить при этом полную картину бурсацкого воспитания». Помяловский руководствовался этим рассказом при составлении «Очерков бурсы».
Мы имели уже повод говорить о том, в каком виде в «Данилушке» отражены детство и отрочество Помяловского. Известно, что «Очерки бурсы» должны были заключать в себе двадцать очерков. Но первоначальный замысел был замкнут только в пределах «Зимнего вечера в бурсе», как части автобиографической повести.
Огромное впечатление, произведенное этой первой картиной бурсы, страстная полемика вокруг нее толкнули Помяловского на расширение и углубление своего первоначального» замысла.
Основную часть автобиографической повести составляет очерк четвертый - «Бегуны и спасенные бурсы», главное лицо которого - Карась. Здесь Карась - центральный герой. Повесть о Карасе начинается здесь с его «боевого крещения», с избиений, мучительства со стороны товарищей, а также поркой со стороны учителей. Сцена эта, кончается приходом учителя Лобова, подвергающего Карася жуткой порке «на воздусях».
Эта сцена инквизиции, одна из самых трагических сцен, какие знает мировая литература. Страницы, описывающие ту мертвую безнадежность и глухое отчаяние, которые легли на сердце Карася после этой порки, до сих пор «горят и жгут» силой своего психологического проникновения и трагической безысходности. Переживания мальчика Карася гораздо реальнее «детских слезинок» Достоевского. Глубоко трагично сознание мальчика, что «ни во внешнем, ни во внутреннем мире не осталось места, куда бы можно было спрятаться». И ему остается одно - мечтать о смерти. Эти страницы о Карасе интересны и как психологический документ (биография Помяловского) и как художественное воспроизведение плебейского гуманизма лучших представителей бурсаков-разночинцев. Тут разрешается отчасти вопрос, как из бурсы все-таки выходили некоторые деятели 60-х годов, такие люди, как Добролюбов и Помяловский.
С проникновением педагога-художника Помяловский следит за процессом превращения способного мальчика Карася в «вечный нуль» (прозвище), объясняя все это отвращением к долбежной науке.
Помяловский не скрывает теневых сторон характера Карася, порожденных бурсой. Он обосновывает те импульсы, которые приводят Карася к скандалу ради скандала, к провоцированию того или иного ненавистного учителя на порку «на воздусях». «Жажда быть выпоротым» и сопутствующее ей дикое озлобление становятся манией Карася… Объясняя эта переживания Карася, Помяловский вскрывает всю патологическую систему варварской педагогии бурсы.
Остро и волнующе рисует Помяловский невыносимую тоску, охватывающую Карася, когда он бросается, рыдая, в кровать, покрывая голову подушкой. Эти детские печали были глубоки и сильны до такой степени, что их «человек не может простить и тогда, когда станет взрослым».
Не только печаль и страдание, но и ненависть глубоко проникают в душу Карася: «Бурса дала Карасю сильные уроки ненависти, злобы и мести». «Если бы не учился человек ненавидеть в детстве, не умел бы ненавидеть в зрелых летах».
Несомненно, здесь Помяловский объясняет и свою личную ненависть к «подчищенному человечеству», вызванную теми эмоциями, которые породила в нем бурса. Оттого, впоследствии, в 1863 году, в период наступавшей реакции, убедившись, что «в жизни та же бурса», Помяловский вновь стал остро переживать ту же тоску и апатию, какие столь мучили бурсака Карася.
В характере Карася Помяловский показывает те черты, которые делают его восприимчивым к правдоискательству, к заступничеству за угнетенных, к усвоению своим умом всего, что непохоже на «казенную науку», «долбню» и т. д.
И в таком направлении развиваются духовные интересы Карася.
Как бы то ни было, но по этому очерку о Карасе можно судить, во-первых, в каком аспекте Помяловский дал бы своего современника, освобождающегося от бурсацкого варварства. Этот «современник» был бы, конечно, представителем «цвета бурсацкого юношества», уже в семинарии приобщавшегося к передовым идеям своего времени.
Он был бы показан в период брожения идей и возникновения в его душе «столбовых вопросов», увлечений литературой, влияния на него запрещенной книги Фейербаха, расставания со всякими мистическими и метафизическими категориями и вступления на путь «честного отрицания».
Нужно думать, что таков был сюжет задуманных, но не осуществленных очерков.
Необходимость создания такого произведения признавал А. П. Чехов.
«Что писатели дворяне брали у природы даром, - писал Чехов в одном из своих писем, - то разночинцы покупают ценою молодости. Напишите-ка рассказ о том, как молодой человек, сын крепостного, бывший лавочник, певчий, гимназист и студент, воспитанный на чинопочитании, целовании поповских рук, поклонении чужим мыслям, благодаривший за каждый кусок хлеба, много раз сеченный, ходивший по урокам без калош, дравшийся, мучивший животных, любивший обедать у богатых родственников, лицемеривший и богу и людям без всякой надобности, только из сознания своего, ничтожества, - напишите, как этот молодой человек выдавливает из себя по каплям раба и как он, проснувшись в одно прекрасное утро, чувствует, что в его жилах течет уже не рабская кровь, а настоящая».
Таков был бы путь Карася к Фейербаху и честному «трудовому» атеизму - именно такой сюжет завершил бы «Очерки бурсы».
Не обличительный очерк, а жанр автобиографической повести, нашедшей потом свою замечательную форму у Горького, заложен был в основу «Очерков» Помяловского о бурсе. Тут надо помнить, что Помяловский, как и Добролюбов, всегда с некоторой иронией говорит о ходком тогдашнем обличительном очерке (Череванин саркастически осмеивает очерк как простую судебную тяжбу).
Художественный очерк, в отличие от обличительного, отмечен серьезной познавательностью действительности и художественным воспроизведением жизни. Элементы такого художественного очерка входят и в «Мещанское счастье» и в «Молотова» и др. Вспомним хотя бы страницы «Молотова», посвященные институту, где учится Надя Дорогова. Сочетание такого очеркового материала с чисто повествовательным жанром - основа нового революционного демократического романа 60-х годов. Художественный очерк 60-х годов отличается показом социально-бытовых укладов через конкретные характеры, через определенную галерею типов.
Всего этого, конечно, не было в обличительном очерке. И до Помяловского в 50-х годах появлялись книги очерков, рисовавших мрачными красками порядки в духовных учебных заведениях. Такова была анонимная книга священника Беллюстина «Описание сельского духовенства» (изд. за границей), которую, кстати сказать, защищал Н. А. Добролюбов. Таковы были книги проф. Д. И. Ростиславова (изд. в Лейпциге), также изобличавшие порядки этих «вертоградов науки». По целеустремленности своей «Очерки бурсы» несомненно родственны работам Беллюстина, Ростиславова, Морошкина и др. Линия «Очерков» берет свое начало, конечно, у этих авторов, а не у Гоголя и Нарежного, не в их изображении бурсы (критика всегда именно у Гоголя и Нарежного ищет генезиса «очерков» Помяловского). «Очерки бурсы» тем именно и отличаются, что чисто обличительный материал своих предшественников Помяловский облек в художественный показ типов и характеров. Он создал эту незабвенную галерею бурсаков в их живой повседневности, со всеми их жуткими играми, воровством, деспотизмом. Большой художественной правдой прозвучали эти жизнеописания бурсы. Все эти Тавли, Аксютки, Гороблагодатские, с их колоритнейшим словарем - так и видны до сих пор во всех деталях. В этом смысле до Помяловского не был изображен этот «участок жизни» так правдиво, обнаженно. Оттого все последующие попытки изображать бурсу бледнеют перед мастерством Помяловского. Бурса, как социально-педагогическое явление, связана только с именем Помяловского. Критики-педагоги недаром считают Помяловского величайшим заступником детей в русской литературе, отмечая в его творчестве обширнейшую педагогическую психологию и потрясающие картины русского педагогического безобразия. Этими глубоко правдивыми картинами уродливого воспитания, проникнутыми таким глубоко скорбным пафосом педагога и поэта детской и юношеской души, Помяловский возродил у нас традиции Диккенса. Читая у Помяловского о детях и царской школе, вспоминаешь диккенсовские страницы о Давиде Копперфильде, Домби, Оливере Твисте, Николае Никльби и о том безобразном воспитании детей, которое Диккенс бичевал в тогдашней Англии.
ОЧЕРКИ. ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК ОЧЕРКИ БУРСЫ «Нет, вы узнайте, какая жизнь создала нашего брата; я покажу вам, что значит бурсак, я заставлю вас призадуматься над этой жизнью». Н. Помяловский. «Читаю «Бурсу» Помяловского и тоже удивлен: это странно похоже на жизнь иконописной мастерской; мне так хорошо
Очерки практической педагогики Один мой приятель в давние времена учился в Школе-студии МХАТ. Курс вел народный артист СССР А. Н. Грибов. Ему тогда было уже под семьдесят. Утром студенты смотрели в окно, ждали своего педагога. Если он решительно направлялся к зданию МХАТа,
Очерки дружбы народов Образовалась новая историческая общность людей - советский народЛ.И.БрежневМама моя рассказывала, как летом сорок девятого года, держа за руку сына, моего старшего брата (меня еще и на свете не было, а брату было два с половиной года), она ходила по
ОЧЕРКИ У АДМИРАЛА ИСАКОВАДавно я собирался написать о моей единственной встрече с адмиралом Иваном Степановичем Исаковым. Простить себе не могу, что краткой была эта встреча.Иван Степанович сам пожелал видеть меня. Об этом мне передали в Союзе Писателей СССР в Москве, и я
Класс кончился. Дети играют.
Мы берем училище в то время, когда кончался период насильственного образования и начинал действовать закон великовозрастия. Были года - давно они прошли, - когда не только малолетних, но и бородатых детей по приказанию начальства насильно гнали из деревень, часто с дьяческих и пономарских мест, для научения их в бурсе письму, чтению, счету и церковному уставу. Некоторые были обручены своим невестам и сладостно мечтали о медовом месяце, как нагрянула гроза и повенчала их с Пожарским, Меморским , псалтырем и обиходом церковного пения, познакомила с майскими (розгами), проморила голодом и холодом. В те времена и в приходском классе большинство было взрослых, а о других классах, особенно семинарских, и говорить нечего. Достаточно пожилых долго не держали, а поучив грамоте года три-четыре , отпускали дьячить ; а ученики помоложе и поусерднее к науке лет под тридцать, часто с лишком, достигали богословского курса (старшего класса семинарии). Родные с плачем, воем и причитаньями отправляли своих птенцов в науку; птенцы с глубокой ненавистью и отвращением к месту образования возвращались домой. Но это было очень давно.
Время перешло. В общество мало-помалу проникло сознание - не пользы науки, а неизбежности ее. Надо было пройти хоть приходское ученье, чтобы иметь право даже на пономарское место в деревне. Отцы сами везли детей в школу, парты замещались быстро, число учеников увеличивалось и, наконец, доросло до того, что не помещалось в училище. Тогда изобрели знаменитый закон великовозрастия . Отцы не все еще оставили привычку отдавать в науку своих детей взрослыми и. нередко привозили шестнадцатилетних парней. Проучившись в четырех классах училища по два года, такие делались великовозрастными ; эту причину отмечали в титулке ученика (в аттестате) и отправляли за ворота (исключали). В училище было до пятисот учеников; из них ежегодно получали титулку человек сто и более; на смену прибывала новая масса из деревень (большинство) и городов, а через год отравлялась за ворота новая сотня. Получившие титулку делались послушниками, дьячками, сторожами, церковными и консисторскими писцами; но наполовину шаталась без определенных занятий по епархии, не зная, куда деться со своими титулками, и не раз проносилась грозная весть, что всех безместных будут верстать в солдаты. Теперь понятно, каким образом поддерживался училищный комплект, и понятно, отчего это в темном и грязном классе мы встречаем наполовину сильно взрослых.
На дворе слякоть и резкий ветер. Ученики и не думают идти на двор; с первого взгляда заметно, что их в огромном классе более ста человек. Какое разнохарактерное население класса, какая смесь одежд и лиц!.. Есть двадцатичетырехгодовалые, есть и двенадцати лет. Ученики раздробились на множество кучек; идут игры - оригинальные, как и все оригинально в бурсе; некоторые ходят в одиночку, некоторые спят, несмотря на шум, не только по полу, но и по партам, над головами товарищей. Стон стоит в классе от голосов.
Iбольшая часть лиц, которые встретятся в нашем очерке, будут носить те клички, которыми нарекли их в товариществе, например Митаха, Элпаха, Тавля, Шсстиухая Чабря, Хорь, Плюнь, Омега, Ерра-Кокста, Катька и т. п., но этого не можем сделать с Семеновым: Оурсаки дали ему прозвище, какого не пропустит никакая цензура, - крайне неприличное.
Семенов был мальчик хорошенький, лет шестнадцати. Сын городского священника, он держит себя прилично, одет чистенько; сразу видно, что училище не успело стереть с него окончательно следов домашней жизни. Семенов чувствует, что он городской, а на городских товарищество смотрело презрительно, называло бабами; они любят маменек да маменькины булочки и пряники, не умеют драться, трусят розги, народ бессильный и состоящий под покровительством начальства. Для товарищества редкий городской составлял исключение из этого правила. Странно было лицо у Семенова - никак не разгадать его: грустно и в то же время хитро; боязнь к товарищам смешана с затаенной ненавистью. Ему теперь скучно, и он, шатаясь из угла в угол, не знает, чем развлечься. Он усиливаетсяя удержать себя вдали от товарищей, в одиночку; но все составили партии, играют в разные игры, поют песни, разговаривают; и ему захотелось разделить с кем-нибудь досуг свой. Он подошел к играющим в камешки и робко проговорил:
Братцы, примите меня.
Гусь свинье не товарищ, - отвечали ему.
Этого не хочешь ли? - проговорил другой, подставив под самый нос его сытый свой кукиш с большим грязным ногтем на большом пальце…
Пока по шее не попало, убирайся! - прибавил третий.
Семенов отошел уныло в сторону; но на него не произвели особенного впечатления слова товарищей. Он точно давно привык и отерпелся с грубым обращением.
Господа, с пылу горячих!
Гороблагодатскому.
Семенов вместе с другими направился к столу, около которого тоже шла игра в камешки между двумя великовозрастными, и притом Гороблагодатский был второй силач в классе, а Тавля - четвертый. Лица, окружившие игроков, приятно осклаблялись, ожидая увеселительного зрелища.
Ну! - сказал Тавля.
Гороблагодатский положил на стол руку, растопырив на ней пальцы. Тавля разместил на руке его пять небольших камней самым неудобным образом.
Валяй! - сказал он.
Тот вскинул кверху камни и поймал из них только три.
За два! - подхватили окружающие.
Пиши, брат, к родителям письма, - прибавил Тавля с своей стороны.
Гороблагодатский, ничего не отвечая, положил левую руку на стол. Тавля кинул камень в воздух, во время его полета успел с страшной силой щипнуть руку Гороблагодатского и опять поймал камень.
Толпа захохотала.
Игра в камешки, вероятно, всем известна, но в училище она имела оригинальные дополнения: здесь она со щипчиками , и притом щипчиками холодненькими, тепленькими, горяченькими и с пылу горячими , которые доставались проигравшему. Без щипчиков играла самая молодая, самая зеленая приходчина , а при щипчиках с пылу горячих присутствует теперь читатель.
