Веселый пророк
Владимир Войнович - живой классик, что там говорить. Только это определение никак к нему не подходит, не для него оно. С таким чувством юмора - и на свободе! Не сидел, слава богу, но в брежневские благословенные времена был исключен отовсюду, откуда только можно исключить, и уехал. Да, Германия его пригрела. Но распалась тоталитарная система, и Войнович вернулся. Живет рядом тут, в Новой Москве. Только руку протяни, позвони… и встретишься с живым классиком. С таким чувством юмора! И на свободе.
Владимир Войнович
«Говорят, тебя преследуют, а у тебя курточка замшевая»
- Владимир Николаевич, все плохо?
Сказать, что хорошо, - никто бы не поверил.
Спросите у 90% народа: даже несмотря на весь этот кризис, они смотрят телевизор и поэтому скажут, что все хорошо.
Я не думаю, что 90% так скажут, во всяком случае, я почти уверен, что эта цифра понизилась. Может быть, они считают, что Обама виноват, еще кто-то, но я не думаю, что 90% сейчас ощущают, что они хорошо живут и не тревожатся, оттого что цены растут, и доллар растет, и рубль падает. Даже те, кто, может быть, долларами никогда не пользуется, они, кстати, по себе больше это ощущают, чем те, которые пользуются. У них ведь доходы гораздо ниже.
- Ну знаете как: не жили хорошо и нечего начинать. А вам-то что нехорошо?
Я же общественное животное, я чувствую, что происходят какие-то события в России… Не хочу выглядеть пафосно, но я вижу, что жизнь очень тревожна, потому что отчасти пахнет войной.
Когда я уехал, многие люди считали, что я уехал добровольно, что я этого даже добивался. А я, во-первых, этого не добивался, а во-вторых, этого не хотел. Кроме того, когда я находился в таком специфическом положении внутреннего изгнанника (отовсюду - из Союза писателей меня исключили и еще из других организаций), меня всячески преследовали, а я семь лет сопротивлялся. Мне присылали специально подготовленные вызовы из Израиля, где-то там на Лубянке сварганенные со всеми печатями, со всеми родственниками… Потом были угрозы, чтобы я уезжал…
Угрозы? Вспоминаю вашего «Кота средней пушистости», он же фильм «Шапка», где после того, как писатель Рахлин укусил одного высокопоставленного товарища, ему звонки пошли. Он поднимает трубку: «Мы с вами!» Потом еще звонок: «Убирайся отсюда, жидовская морда!» Вам тоже так звонили?
Примерно. Передавали от одного из больших чинов КГБ, что якобы был застольный разговор о том, что Войнович скоро сдохнет в подвалах Лубянки. Не считая там всякого про отравление - вы, наверное, слышали… Хулиганы на меня нападали… Ну, самыми разными способами.
- Слушайте, как же это похоже хотя бы на то, .
Ну конечно, ничего нового они не придумали.
- И все возвращается?
Возвращаются эти методы, включая и убийство. Убийство Немцова, убийство Политковской, убийство Ларисы Юдиной из Калмыкии…
Натальи Эстемировой. Но вы здесь. Вы это говорите - в «МК», на «Эхе Москвы», в «Новой», на «Свободе»… Это же не полное погружение туда, в то время, где совок и власть КГБ? Хотя да, очень многое похоже. Но вы же не хлопаете дверью, не кричите гневно: «Уеду я из этой проклятой страны опять в Мюнхен!»
Но я не знаю, как я поведу себя, когда и эти закроются щели.
Так там же умные люди, по-моему, они не думают это закрывать. Понимают, что крышечку нельзя так плотно прикрыть, как в СССР, иначе будет взрыв.
Ну да. Но когда я в СССР был запрещенным полностью писателем, я знал, что я здесь существую как писатель. Что меня читают, что мои книжки ходят в самиздате…
Владимир Войнович с женой Светланой Яковлевной
- Простите, а на что вы жили?
Я жил как раз неплохо, даже до этого хуже, чем потом. Когда уже меня преследовали, а я еще пытался сохранить свой советский статус и вел себя более-менее тихо, меня душили просто экономически. А потом, когда я уже разозлился и пошел с открытым забралом, начал демонстративно печататься на Западе, стал получать гонорары.
- Оттуда?
Оттуда. Сначала, кстати, деньги шли даже официально, через Внешторгбанк. Потом эту штуку закрыли - и ко мне стали приходить люди и говорили, что им нужны доллары. А мне нужны были рубли. У меня был адвокат в городе Сиэтле, в Америке, у него был мой счет, он собирал мои гонорары, а я ему писал: «Выдать такому-то тысячу долларов». Он выдавал. А этот человек мне выдавал 4000 рублей, тогда был такой курс. Так что материально я жил очень неплохо, что возбуждало ложное представление о моей жизни у некоторых людей. Помню, однажды я встретил поэта Игоря Шаферана. И он мне: «Говорят, тебя преследуют, а у тебя курточка замшевая…»
- Две!
Как будто в замшевой куртке человек не может себя чувствовать не очень комфортно. Потом мне, кстати, прислали дубленку, я ходил в дубленке хорошей. Тоже говорили: в такой дубленке ходит, где там его преследуют?! Вот если бы я ходил в обносках, тогда бы да, поверили.
- То есть КГБ не перекрывал вам этот источник существования?
КГБ вел себя очень странно. После того как я уехал, например, некоторое время моя квартира оставалась за мной. А какие-то писатели обращались в КГБ, говорили, что у нас очередь, а тут квартира пустует. Их спрашивали: «А он за квартиру платит?» - «Платит». - «Ну и какое ваше дело?..» Потом, когда я вернулся в 92-м году, попал на конференцию: «КГБ - вчера, сегодня, завтра». Там ко мне один за другим подходили кагэбэшники и говорили, как они любят Чонкина.
- Ну а как же, люди-то были неглупые, читающие.
Да, есть у меня смешной случай на эту тему. 11 лет назад я был в Таджикистане, на своей родине, в городе, который сейчас называется Худжент, а до этого Ленинабад. Я там выступал. Был там с дочерью, потом мы поехали с ней в Ташкент. Меня там никто не знал, а я уже привык, что везде узнают, разбаловался. Садимся в машину: шофер, рядом пассажиры-таджики. Вдруг один пассажир оборачивается: «А когда продолжение «Чонкина» будет?» Я удивился: «А вы что, «Чонкина» читали?» - «Конечно. А знаете почему? Я в КГБ служил».
А когда я уезжал, был такой человек по фамилии Идашкин, член Союза писателей. Так его ко мне прислали как посредника от КГБ. И он мне говорил: «Поверь, там у нас очень многие тебя уважают…» Врал, может…
«Кто ты такой, чтобы нападать на Солженицына?!»
- А когда вы стали на Солженицына нападать? Здесь или уже там?
Нет, только там. Здесь я, наоборот, его защищал, между прочим. И защищал довольно рьяно. Это была одна из причин, хотя и не главная, по которой меня наказывали.
Когда Солженицын появился, я принял его с восторгом, как и многие. Даже потом, когда меня исключали из Союза писателей, я написал такую фразу, за которую потом немного стыдился: «Вытолкали за границу нашего величайшего гражданина».
Солженицын, правда, этим был недоволен, потому что он думал, что я должен был сказать «величайшего писателя». Но, во всяком случае, я заступался за него до самого его отъезда. А за границей он резко переменился. До отъезда Солженицын был очень мудрым человеком, он говорил важнейшие вещи. И еще в Стокгольме он произнес речь о связи лжи и насилия. О том, что насилию нечем прикрыться, кроме лжи, а лжи нечем оправдать себя, кроме насилия. А потом через некоторое время понес какую-то ахинею, расслабился там, на Западе. Но я долго еще терпел, смотрел… Потом мне надоело.
Но когда вы обессмертили образ Солженицына в «Москве 2042» в виде Сим Симыча Карнавалова, а потом написали и большую разоблачительную книгу о нем - для этого же нужно было иметь масштаб не меньший, чем у него, у классика? Чтобы потом не говорили: «Ну, кто это там нападает на нашего гиганта мысли?»
А я и сам сначала думал: кто я такой? Когда оказался на Западе, меня часто сравнивали с Солженицыным, а я говорил: ну что вы, Солженицын - это величина, а я… Но я видел, как он обращается с людьми, как он груб. Я увидел, что он позволяет многое себе, чего бы не позволил, уже не обладая такой мировой славой. Солженицын написал повесть «Для пользы дела», напечатанную в «Новом мире». По-моему, очень плохая повесть. Я кому-то сказал, а мне: «Как ты смеешь?! А кто ты такой, чтобы это говорить?» А я говорю: «Да читатель просто». Я могу сказать, что мне не нравится «Крейцерова соната» Толстого, а про Солженицына не могу? В конце концов я подумал: «А почему не могу?» Вот с этого началось.
Честно скажу, я был очень большим поклонником «Одного дня Ивана Денисовича», «В круге первом», и вообще мне поначалу часто казалось, что в России нет никаких писателей, кроме Солженицына. То есть я себя и всех остальных ставил очень далеко от него. А потом читал, к примеру, «Август 14-го», зевал, мне было просто скучно. Удивлялся каким-то глупостям там. Потом «Красное колесо» пошло… Еще он как-то сказал, что американцы изобрели бомбу, которая, падая на город, уничтожает только этнических русских. Вот так он для меня снижался, снижался…
Но жизнь русской эмиграции на Западе - это отдельная песня. Клубок змей, «против кого дружите» - ужас просто! Вы же тоже участвовали в этих прениях.
Ну, не очень. Однажды я написал заметку в «Русской мысли» по этому поводу, «Кто лучше всех» она называлась. Типа, этот лучше, потому что он лучше пишет, тот лучше, потому что дольше сидел в тюрьме… но все это чепуха, потому что всем известно, что лучше всех я! Но я старался быть в стороне от этого всего.
- А как Александр Исаевич реагировал на вас? На «Москву 2042»?
Мне рассказывали, что обижался. Солженицын писал, что я все выдумал «от копыт до перышек». И еще он писал, что меня сравнивают с Рабле (вообще-то меня сравнивали с другими, с Салтыковым-Щедриным, с Гоголем, а не с Рабле) и вот квартиру у кого-то оттяпал - раз! - и написал великое произведение. А я ему ответил, что его описание меня похоже на фельетон из журнала «Крокодил».
А разве не похожа эта вечная ругань русской эмиграции на то, как все время ссорится между собой демократическая общественность здесь и сейчас?
Ну, похоже, похоже. Это вообще беда России и русских. Я имею в виду не этнических русских, а русских евреев.
А может, это естественный процесс для неглупых людей, которые собираются вместе? Два еврея - три мнения, у каждого свои амбиции, гонор, и ничего тут уже не поделаешь.
Каждому хочется быть главным, по-моему, в этом дело. А рядовым участником процесса никому быть не хочется. Да, все люди с амбициями, особенно те, кто занимается политикой в таких экстремальных условиях.
- И вас не раздражает эта грызня либералов между собой? Особенно после Украины.
Не раздражает, а огорчает. Но те либералы, с которыми я, все на той стороне, на которой и я тоже. А Лимонов, Прилепин - это для меня совершенно чужие люди.
То есть и для вас существует «свой-чужой»? Но «чужой» - это тоже человек, его можно пожалеть хотя бы. Вы же писатель.
Пожалеть - сколько угодно. Я даже написал роман «Монументальная пропаганда», где моя героиня, которой я сочувствую даже больше, чем другим, поклонница Сталина, принесла к себе в дом монумент Сталина и живет с ним. Если я исследую душу этого человека, характер, я его могу пожалеть. Я могу пожалеть даже Гитлера, понимаете?
- Вот это трудно мне понять. Хотя для драматического произведения…
Это же трагическая фигура - Гитлер. Он думал, что уничтожит всех евреев и построит замечательную страну. А кончил жизнь самоубийством. Рухнули все его надежды на великую Германию, вера в немецкий народ рухнула, который оказался его недостоин. Он так сказал…
- Вы долго жили в Германии, может, она на вас так действует?
Нет, ни в коем случае. То же самое я могу сказать и о Сталине, о Ленине. Сталин жил всю жизнь в страхе. Вы знаете, я Сталина один раз видел не в кино, живого. Это был 52-й год, уже незадолго до смерти. Был какой-то прием в Кремле, послы вручали верительные грамоты. Дипломаты все в золоте, в аксельбантах, и вдруг выходит такой старичок в затрапезном френчике. Вышел - и сразу раз к стене спиной. Я смотрю: это же Сталин! Такой маленький, жалкий. Мне рассказывали, что мания преследования проявляется кроме всего в том, что человек становится спиной к стене, чтобы на него сзади не напали. Что у него в душе творилось - это ужас просто, не дай бог. Люди все страдают, даже самые ужасные бандиты.
«Я не убил ни одного немца и очень этим доволен»
Сейчас столько ненависти вокруг и среди либеральной общественности, и среди антилиберальной. А вы заражены этим?
Нет, надеюсь, что нет. Я как-то написал такую статью «Четвертая сторона гуманизма». Был такой поэт Сурков, который написал «Бьется в тесной печурке огонь». И еще он писал, что гуманизм включает в себя патриотизм, еще что-то, но и ненависть. К врагам. Да, я, бывает, не люблю каких-то людей, но я никогда не хотел, чтобы им стало плохо. Хотел просто, чтобы некоторые, кто управляет страной, просто ушли.
- Это у вас не возрастное - вы так всех теперь любите?
Нет, это у меня с детства. Во время войны, когда ненависть была у всех, а мне было 9 лет, я придумал Гитлеру казнь. Я хотел, чтобы его поймали, запрягли в телегу и чтобы он возил эту телегу, а его били кнутами. Но потом, когда я это себе представил, мне стало жалко Гитлера. Кроме того, у меня воспитание было такое. Моего отца призвали в армию на третий день после начала войны. Он только что из тюрьмы вернулся. Воевал он недолго, в декабре 41-го его ранило. Между прочим, под Дебальцевом. Я всегда думал, что никто не знает этого названия, кроме меня…
- Теперь все знают.
Да. Мой отец стал инвалидом, восемь месяцев пролежал в госпитале. Вернулся с желтой ленточкой, которая обозначала тяжелое ранение (красной ленточкой - легкое).
И я, как все дети, спросил: «Папа, сколько ты убил немцев?» Он на меня посмотрел и сказал: «Я не убил ни одного и очень этим доволен».
А у меня было отрицательное отношение к немцам довольно долго, неприязнь такая, хотя я понимал, что немцы бывают разные. Но однажды в советское время я единственный раз был за границей, в Чехословакии (не считая того, что в Польше еще в армии служил). Это был 1967 год. Я плыл на пароходике где-то возле Братиславы по Дунаю и чего-то фотографировал.
Рядом сидела группа немцев, они стали на меня показывать пальцем и смеяться. Я просто ненавидел их в это время. Но потом понял, что смеялись они оттого, что я не снял крышку объектива. И тоже рассмеялся. После этого ненависти как не бывало, и очень много немцев стали моими друзьями.
И я к немцам прекрасно отношусь. Только вот когда посмотрю «Список Шиндлера», мне почему-то хочется взять автомат и поехать в Берлин, в Мюнхен. Через 15 минут это проходит. До следующего показа этого фильма.
Я просто вижу современных немцев, которые очень стыдятся, переживают за свое прошлое. Один мой немецкий приятель рассказывал, что его отец состоял в НСДРП, но не воевал, только на заводе работал. А когда пришли американцы, его отправили в лагерь и стали перевоспитывать. Вызывали и спрашивали: как ты относишься к Гитлеру? Он говорил: Гитлер - великий человек. Хорошо, тогда еще посиди. Он сидел, через год его опять спрашивали. Он опять: Гитлер - великий человек. Года через три он все-таки сказал: нет, по-моему, он все-таки не великий. Понял.
- Вы тоже ставите на одну доску сталинский и гитлеровский режимы?
Да, ставлю. Я очень чувствителен к этим вещам и считаю, что сталинские преступления вообще непростительны - и прощения ему не будет во веки веков. Так же как и Гитлеру.
Но вам этого не простят многие ветераны войны. Хотя были и другие - Виктор Астафьев, Виктор Некрасов, которые считали так же, как вы.
И мой отец так считал.
Вручение Госпремии. 2001 год.
«После Путина будет попытка новой перестройки, неизбежно»
По поводу «Кота средней пушистости»… Вы там замечательно написали об этих писательских привилегиях: кому норковая шапка, кому енотовая, кому кошачья… А сейчас для вашего брата все изменилось, нет уже этой иерархии?
Мне трудно сказать, потому что я в общеписательской жизни сейчас не участвую. Нет уже этих страстей, того пирога, который надо делить, - дачи, привилегии самые разные, должности, поликлиники…
- Так Евтушенко недавно сказал, что нужно возродить Союз писателей.
Во-во, я тоже об этом вспомнил. И сейчас есть такие писатели, которые по-прежнему мечтают: вы нам заплатите, а мы вам будем служить, будем правильно писать то, что вы хотите. Только к Евтушенко, думаю, это не относится.
Помните письмо Солженицына «Вождям Советского Союза»? Вот нынешнего вождя - Владимира Владимировича - с кем бы вы сравнили?
С Лениным. Про Ленина говорили, что он гений. Но он был не гений. Потому что гений предвидит что-то, а все планы, идеи Ленина просто провалились.
- То есть Ленин был хорошим тактиком, но не стратегом?
Вот именно. Ленин как государственный деятель был просто глуп.
- Это спорный вопрос.
Он решил построить нечто, какое-то сияющее здание на песке. Что, Ленин хотел построить государство, где свобода, равенство и братство?
- Это все прикрытие.
А чего он хотел? Когда он в подполье был, за границей жил, хотел устроить революцию. Для чего?
Но он построил нечто противоположное, монстра какого-то.
- Так и Путин недавно сказал, что Ленин стал основоположником развала большой страны.
В данном случае я с Путиным частично соглашусь, хотя и не знаю, что он имеет в виду при этом.
- А чем Путин отличается от Николая I, скажем? Он абсолютно в тренде многих наших царей и генсеков.
Да, Путин хочет остаться в истории. Быть таким деятелем, как, может, Петр I, объединителем земель русских. Но он совершенно не понял, что его поведение с этим несовместимо. Эта раздача богатств ближайшим друзьям...
- Но ведь не кровожадный же! Смотрите, вы здесь клевещете, а за вами не приходят, «воронок» у дома не стоит.
А Немцов, Политковская, Эстимирова?..
- Это к Кадырову.
Но Кадыров же в какой-то степени подчиняется Путину? Так что быть в оппозиции небезопасно.
Ну и последний вопрос. «Москва 2042» - это навсегда. Можно вспомнить хотя бы героя Бурят-Монгольской войны и резидента советской разведки в Германии. Как вы предсказали, так оно и случилось, причем гораздо раньше, чем в 2042 году. А что же будет в таком случае дальше, по-вашему?
Я изучаю тенденции, больше ничего. В 70-е годы я видел, что растет роль церкви в СССР. Секретари райкомов идут в церковь, тайно крестятся, венчаются, крестят своих детей… Тогда же было ясно, что укрепляется КГБ. Вот я и представил, к чему это идет. А сейчас… Еще лет пять назад я бы не взялся предсказывать, мне было непонятно. А теперь понятно: мы подошли к тупику. После Путина будет попытка новой перестройки, неизбежно.
- А после перестройки опять распад страны?
Вполне возможно. Горбачева обвиняют в развале, а он всеми способами лишь хотел сохранить Советский Союз. Но система не ремонтировалась, она устарела. Вот и при Путине система устарела, причем очень быстро.
- Ужасный конец или ужас без конца?
Возможно все что угодно, даже гражданская война. А может, и обойдется. А лет через 200 мы снова объединимся, как Евросоюз.
Владимир Николаевич Войнович - прозаик, сценарист, драматург, публицист - родился 26 сентября 1932 года
в Душанбе. Отец - журналист, мать - учительница.
Первые поэтические опыты относятся ко времени службы в армии (1951-1955 ); после демобилизации учившийся когда-то столярному ремеслу Войнович работает плотником в Москве. Дважды - в 1956 и 1957 - поступал в Литературный институт, но не был принят. Затем поступил в Московский педагогический институт, но, проучившись там полтора года, уехал на целину. После возвращения в Москву работал на радио, в 1960 написал слова «Песни космонавтов», которая очень скоро стала знаменитой. После того как на встрече Ю.А. Гагарина несколько слов из этой песни пропел с трибуны Мавзолея Н.С. Хрущев, Войнович был, по его словам, «с большой помпой» принят в 1962 в СП.
Поэтом Войнович не стал: в 1961 в возглавляемом А.Т. Твардовским журнале «Новый мир» была напечатана его первая повесть «Мы здесь живем», благожелательно встреченная критикой. Но уже появившийся вскоре рассказ «Хочу быть честным» (1963 ) свидетельствовал о появлении в творчестве писателя резкой критической ноты, еще более отчетливо прозвучавшей в повести «Два товарища» (1967 ). Независимая позиция писателя, не собиравшегося соглашаться со все более громко звучащими упреками в его адрес, принимавшего участие в многочисленных кампаниях протеста против расправы над инакомыслящими, делала положение Войновича на родине все более тяжелым. Когда сначала в самиздате, а затем за рубежом (во Франкфурте-на-Майне, 1969 ) появилась 1-я часть сатирического романа-анекдота «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина», в нем увидели издевку над Советской Армией и ее солдатом, автора обвинили в несерьезном отношении к трагическим в жизни народа событиям - к Отечественной войне. В 1975 роман был опубликован полностью, в 2 частях; продолжением связанных с образом незадачливого солдата событий стал роман «Претендент на престол» (1979 ).
По мнению Войновича, «каждый писатель - инакомыслящий. Если он мыслит, как все, то тогда какой в нем интерес?», но политическим диссидентом он себя не считает: государство и гражданин, убежден Войнович, должны быть взаимно лояльны по отношению друг к другу. Однако это шло вразрез с присущими тоталитарному государству порядками, чем и объясняется судьба Войновича: в 1974 он был исключен из СП и тогда же принят в международный ПЕН-клуб.
Основное место в творчестве писателя с этого времени занимает сатира. Произведения Войновича уже не могли увидеть свет на родине, критика в его адрес принимала угрожающий характер, стали раздаваться недвусмысленные угрозы, в т.ч. физической расправы. О том, как его буквально выталкивали с родной земли, бесконечно подвергая унижениям, Войнович рассказал в книге «Дело №34840» (1994 ). Все это вынудило Войновича 12 декабря 1980 покинуть страну. Вскоре он был лишен советского гражданства, которое было восстановлено 10 лет спустя. Теперь Войнович большую часть времени проводит в России, не порывая вовсе с приютившей его в пору изгнания страной - с Германией.
Абсурдность действий, которые движут сюжет в каждом сатирическом произведении Войновича, лежит в основании самой жизни. Смирный и доверчивый Ваня Чонкин попадает в нелепые ситуации не по глупости, а лишь потому, что не воспринимает принятые в обществе правила игры.
Сюжеты своих сатирических произведений Войнович не выдумывает - они в изобилии порождаются самой действительностью. Так появилась «Иванькиада» (1976 ), в центре которой - тяжба за освободившуюся в писательском кооперативном доме квартиру, которую хочет прибрать к рукам некий Иванько, причисляющий себя к членам творческого союза, но подвизающийся не в литературе, а на ниве КГБ. Так появилась «Шапка» - повесть о том, какие муки может испытывать советский писатель оттого, что в ателье писательского союза ему должны пошить шапку, но лишь из меха кошки, что свидетельствует о его - в глазах руководства - третьеразрядности. Так появилась книга художественной публицистики «Антисоветский Советский Союз» (1985 ): многое из того, с чем жившие в Стране Советов свыклись, предстает здесь в неожиданном ракурсе, обнаруживая свою в самом деле совсем не советскую сущность. Это относится и к активно - всеми возможными средствами - ведущейся пропаганде, которая, как известно, часто оказывала на человека прямо противоположное своему назначению воздействие.
Самое значительное из созданного Войновичем после отъезда из России - сатирический роман-антиутопия «Москва 2042» (1987 ).
Изображаемое здесь будущее предстает средоточием удивительных - хорошо узнаваемых - нелепиц. Тут и путч генералов, решивших чисто армейскими способами - приказами - изменить жизнь к лучшему, и обстановка тотального контроля сверху над жизнью каждого гражданина, и подмена подлинного содержания понятий символикой, наконец, всеобщее обнищание, с помощью громких слов выдаваемое за благоденствие.
Войнович покинул Россию, отказавшись «очень сильно приспосабливаться», но и находясь в изгнании, он говорил убежденно: «Я - русский писатель. Я пишу на русском языке, на русскую тему и в русском духе. У меня русское мировоззрение».
Последние произведения Войнович - роман «Замысел» и документальная повесть «Дело №3480», в основе которой лежит детективная история о покушении на Войновича сотрудников КГБ. Сюжет романа разветвленный. Одна из линий - биография самого Войновича. Другая - женская рукопись, случайно попавшая к автору романа. Третья линия - нынешняя жизнь писателя, отрывки из его произведений, наблюдения над современной жизнью и воспоминания. В заключительной главе романа неожиданно смещаются временные и пространственные плоскости, происходит встреча персонажей произведения друг с другом.
Владимир Николаевич Войнович. Родился 26 сентября 1932 года в Сталинабаде (ныне Душанбе, Таджикская ССР) - умер 27 июля 2018 года в Москве. Советский и российский прозаик, поэт, сценарист, драматург, общественный деятель. Лауреат Государственной премии Российской Федерации (2000).
Владимир Войнович родился 26 сентября 1932 года в Сталинабаде (ныне Душанбе, Таджикская ССР).
Отец - Николай Павлович Войнович (1905-1987), журналист, ответственный секретарь республиканской газеты «Коммунист Таджикистана» и редактор областной газеты «Рабочий Ходжента», родом из уездного городка Новозыбкова Черниговской губернии (ныне Брянской области).
Мать - Розалия Климентьевна (Ревекка Колмановна) Гойхман (1908-1978), сотрудница редакций газет «Коммунист Таджикистана» и «Рабочий Ходжента», позже учительница математики, родом из местечка Хащеватое Гайворонского уезда Херсонской губернии (ныне Кировоградской области Украины).
По словам Войновича, он происходил из знатного сербского рода Войновичей (в частности, является родственником графов Войновичей), давшего России несколько адмиралов и генералов. Об этом, в частности, идет речь в книге югославского автора Видака Вуйновича «Вой(и)новичи - Вуй(и)новичи: от средних веков до наших дней» (1985).
В 1936 году отец был репрессирован. После ареста отца в 1936 году жил с матерью, дедушкой и бабушкой в Сталинабаде.
В начале 1941 года отец был освобождён, и семья переехала к его сестре в Запорожье. В августе 1941 года был с матерью эвакуирован на хутор Северо-Восточный (Ипатовский район Ставропольского края), где после направления матери в Ленинабад жил с родными отца и поступил во второй класс местной школы. Из-за наступления немцев семье вскоре пришлось вновь эвакуироваться - в Управленческий городок Куйбышевской области, куда летом 1942 года из Ленинабада приехала его мать.
Присоединившийся к ним после демобилизации отец нашёл работу счетоводом в совхозе села Масленниково (Хворостянский район), куда перевёз семью. В 1944 году они вновь переехали - в деревню Назарово (Вологодская область), где брат матери Владимир Климентьевич Гойхман работал председателем колхоза, а оттуда - в Ермаково.
О своем детстве Владимир Войнович рассказывал: "Мое детство пришлось на предвоенные и военные годы. Жизнь в стране тогда была очень сложная, а для многих людей просто ужасная. Возможно, атмосфера времени повлияла на отношение мамы ко мне и на мое отношение к ней. В чем именно это проявлялось? Прежде всего в сдержанности чувств. А может, просто характер у нее был такой. Когда мне не исполнилось и четырех лет, отца арестовали. Мы жили в Таджикистане. Мама, Розалия Климентьевна, которая в то время днем училась в Ленинабадском пединституте, а вечерами работала, содержала меня и бабушку. Тяжело ей приходилось. И при этом она еще была женой врага народа, что по тем временам - приговор, и на работу ее брали неохотно. Меня воспитывали бабушка, детский сад и немножко - улица.
В мае 1941 года я кончал 1-й класс. К счастью, отец вернулся из лагеря, взял меня, и мы вдвоем уехали на Украину, а мама осталась в Ленинабаде оканчивать пединститут. В июне началась война, отец ушел в армию, а я с родственниками отца отправился в эвакуацию в Ставрополье.
В 11 лет я начал работать в колхозе, потом - на заводе, на стройке, служил в армии, а учился урывками, перескакивая через классы. В конце концов к 14 годам я окончил 4 класса и собирался в пятый, но родители предложили мне пойти в ремесленное училище учиться на столяра, потому что содержать меня и мою маленькую сестренку им было трудно. "Там получишь рабочую специальность, и она всегда тебе пригодится", - говорила мама. Она считала, что лучше быть хорошим столяром, чем плохим профессором. Я пошел в ремесленное, хотя, если бы жизнь сложилась иначе, у меня было бы больше шансов стать хорошим профессором, чем хорошим столяром".
В ноябре 1945 года с родителями и младшей сестрой Фаиной вернулся в Запорожье. Там отец устроился в многотиражку «За алюминий», мать (после окончания педагогического института) - учителем математики в вечернюю школу.
Окончил ремесленное училище, работал на алюминиевом заводе, на стройке, учился в аэроклубе, прыгал с парашютом.
В 1951 году был призван на службу в армию, сначала служил в Джанкое, затем до 1955 года в авиации в Польше (в Хойне и Шпротаве). Во время военной службы писал стихи для армейской газеты.
В 1951 году его мать была уволена из вечерней школы и родители переехали в Керчь, где отец устроился в газету «Керченский рабочий» (в которой под псевдонимом «Граков» в декабре 1955 года были опубликованы присланные ещё из армии первые стихи писателя).
После демобилизации в ноябре 1955 года поселился у родителей в Керчи, закончил десятый класс средней школы. В 1956 году его стихи были вновь опубликованы в «Керченском рабочем».
В начале августа 1956 года приехал в Москву, дважды поступал в Литинститут, проучился полтора года на историческом факультете Педагогического института имени Н. К. Крупской (1957-1959), ездил на целину в Казахстан, где написал свои первые прозаические произведения (1958).
В 1960 году устроился редактором на радио. Написанная вскоре на его стихи песня «Четырнадцать минут до старта» стала любимой песней советских космонавтов (фактически их гимном).
После того как песню процитировал встречавший космонавтов , она получила всесоюзную известность - Владимир Войнович «проснулся знаменитым». К нему тут же стали благоволить «генералы от литературы», Войновича приняли в Союз писателей СССР (1962).
Публикация повести «Мы здесь живём» в «Новом мире» (1961) также способствовала укреплению славы писателя. Последовавшие со взлётом известности предложения печатать стихи в центральных журналах Войнович отклонил, желая сосредоточиться на прозе. В 1964 году принял участие в написании коллективного детективного романа «Смеётся тот, кто смеётся», опубликованного в газете «Неделя».
Роман «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» , писавшийся с 1963 года, ходил в самиздате. Первая часть была опубликована (без разрешения автора) в 1969 году во Франкфурте-на-Майне, а вся книга - в 1975 году в Париже.
В конце 1960-х годов Войнович принимал активное участие в движении за права человека, что вызвало конфликт с властями. За свою правозащитную деятельность и сатирическое изображение советской действительности писатель подвергался преследованию: за ним установил слежку КГБ, в 1974 году был исключён из Союза писателей СССР. Был принят в члены ПЕН-клуба во Франции.
Он вспоминал: "Если первую мою повесть приняли ещё благожелательно, то вторая - «Хочу быть честным» - вышла уже, когда начались идеологические проработки: встреча Хрущева с художниками в Манеже, приём писателей в Кремле. И поэтому секретарь по идеологии Ильичев сказал: «Что это такое - «Хочу быть честным»? Это Войнович хочет сказать, что в нашей стране трудно быть честным?» Короче говоря, тогда уже попал в лёгкую опалу - книжку, которая шла у меня в издательстве «Советский писатель», сначала затормозили. В конце концов, её выпустили, но выкинули из нее всё, что было возможно. А потом, уже в 66-м, когда я выступил в защиту Синявского и Даниэля, начались и более серьёзные вещи".
В 1975 году, после публикации «Чонкина» за рубежом, Войновича вызвали для беседы в КГБ, где предложили издаваться в СССР. Далее, для обсуждения условий снятия запрета на издание отдельных его работ его пригласили на вторую встречу - на этот раз в номере 408 гостиницы «Метрополь». Там писатель был отравлен психотропным препаратом, что имело серьёзные последствия, после этого долгое время он плохо себя чувствовал и это сказалось на его работе над продолжением «Чонкина».
После данного инцидента Войнович написал открытое письмо , ряд обращений в зарубежные СМИ и позднее описал этот эпизод в повести «Дело № 34840».
В декабре 1980 года Войнович был выслан из СССР, а в 1981 году указом Президиума Верховного совета СССР лишён советского гражданства.
В 1980-1992 годах жил в ФРГ и США. Сотрудничал с радиостанцией «Свобода».
В 1990 году Войновичу было возвращено советское гражданство, и он вернулся в СССР. Член русского ПЕН-клуба.
Общественно-политическая позиция Владимира Войновича
Выступал критиком российской власти.
Написал свой вариант текста нового гимна России с весьма ироничным содержанием.
В 2001 году подписал письмо в защиту телеканала НТВ. В 2003 году - письмо против войны в Чечне.
В феврале 2015 года написал открытое письмо президенту России с просьбой об освобождении . В октябре того же года в день рождения , заявил, что у Путина «едет крыша» и что он должен понести ответственность за свои преступления.
Личная жизнь Владимира Войновича:
Трижды был женат.
Первая жена - Валентина Васильевна Войнович (урождённая Болтушкина, 1929-1988). В браке родилось двое детей.
Дочь - Марина Владимировна Войнович (1958-2006).
Сын - Павел Владимирович Войнович (род. 1962), литератор, автор книги «Воин под Андреевским флагом».
Вторая жена - Ирина Даниловна Войнович (урождённая Брауде, 1938-2004). Первым браком замужем за писателем Камилом Акмалевичем Икрамовым (1927-1989). Состояли в браке с 1964 года. У пары родилась дочь Ольга.
Дочь - Ольга Владимировна Войнович (род. 1973), немецкая писательница.
Владимир Войнович и вторая жена Ирина с дочерью Ольгой
Третья жена - Светлана Яковлевна Колесниченко, первым браком замужем за журналистом Томасом Анатольевичем Колесниченко.
Занимался живописью - первая персональная выставка открылась 5 ноября 1996 года в московской галерее «Асти».
Жил в своём доме под Москвой.
Фильмография Владимира Войновича:
2006 - «Сады осенью» (реж. О. Иоселиани) - эпизод
Библиография Владимира Войновича:
1961 - Мы здесь живём
1963 - Расстояние в полкилометра
1963 - Мы здесь живём
1964 - Смеётся тот, кто смеётся
1967 - Два товарища
1969 - Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина
1972 - Мы здесь живём; Два товарища, Владычица
1972 - Степень доверия. Повесть о Вере Фигнер
1973 - Путём взаимной переписки
1975 - Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина
1975 - Происшествие в «Метрополе»
1976 - Иванькиада, или Рассказ о вселении писателя Войновича в новую квартиру
1979 - Претендент на престол
1983 - Писатель в советском обществе
1983 - Фиктивный брак
1984 - Если враг не сдается...: Заметки о социалистическом реализме
1985 - Антисоветский Советский Союз
1986 - Москва 2042
1989 - Хочу быть честным
1990 - Нулевое решение
1994 - Владимир Войнович
1995 - Замысел
1996 - Сказки для взрослых
1997 - Запах шоколада: Рассказы
2000 - Монументальная пропаганда
2002 - Антисоветский Советский Союз: Документальная фантасмагория в 4-х частях
2008 - Деревянное яблоко свободы: Роман о переломном периоде в истории России
2010 - Автопортрет
2010 - Два плюс один в одном флаконе
2016 - Малиновый пеликан
Экранизации произведений Владимира Войновича:
1973 - «Не пройдёт и года...» (реж. Л. Бескодарный)
1990 - «Шапка» (реж. К. Воинов)
1994 - «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» (реж. Иржи Менцель)
2000 - «Два товарища» (реж. В. Пендраковский)
2007 - «Приключения солдата Ивана Чонкина» (реж. А. Кирющенко)
2009 - «Только не сейчас» (реж. В. Пендраковский)
Владимир Войнович - писатель, сценарист, общественный деятель. По его произведениям создано шесть фильмов. О самом писателе, благодаря его яркой биографии, снято несколько документальных картин. Жизнь и творчество Владимира Войновича - тема статьи.
Детство
Владимир Войнович, биография которого началась в 1932 году, родился в Душанбе. Тогда этот солнечный город именовался Сталинабадом. Войнович Владимир Николаевич почти всегда находился в конфликте с властью. И это вполне естественно, учитывая ранний период его жизни.
Отца будущего писателя - сотрудника одной из республиканских газет - арестовали. Это произошло в 1936 году. Однажды отец будущего прозаика и общественного деятеля за чаем вел неспешную беседу о том, как сложно строить коммунизм. На одну из реплик Войнович-старший ответил утвердительно. Третий участник разговора своего мнения не имел, но уже на следующий день написал донос на своих «товарищей». Эта ситуация освещена писателем в одном из его автобиографических произведений весьма ярко. Владимир Войнович в семидесятые годы получил доступ к делу своего отца. А позже счел нужным не скрывать имя доносчика.
Отца хотели расстрелять, но не сделали этого. Более того, Войнович-старший попал под амнистию и вернулся домой. Воспоминания о многочасовых допросах и заключении он передал сыну. Так начало формироваться политическое самосознание будущего литератора, которое в дальнейшем принесло ему немало бед.
Юность
До войны Владимир жил с матерью в Запорожье. В 1941 году они были эвакуированы в Ставропольский край. В 1951 году Войновича призвали в армию. Во время службы он начал писать. Сперва это были стихотворения на воинскую тему. Затем - небольшие очерки. Родители тем временем переехали в Керчь, куда и сын после демобилизации отправился. В этом городе он несколько лет проработал в одной из местных газет.
Начало творчества
В 1956 году Владимир Войнович уехал в столицу, где предпринял попытку стать студентом Это ему не удалось и в первый, и во второй год. Войнович чуть более года проучился на историческом факультете одного из столичных педагогических вузов. Затем устроился редактором на радио. Но однажды произошел случай, который изменил его судьбу. А именно - написал стихи к песне, посвященной советским космонавтам. Быть может, на это произведение никто не обратил бы внимания. Но песню однажды напел сам Хрущев. Вскоре Владимир Войнович стал знаменит.
В 1962 году Войнович начал печататься в «Новом мире». В литературном журнале издавались его стихи и рассказы. Одно из ранних произведений - «Здесь мы живем». В 1969 году в свет вышел роман о приключениях солдата Чонкина. Однако издан он был в Германии.
Общественная деятельность
В начале писательской карьеры Войнович был принят в Союз писателей. К нему благоволили официозные литераторы. Но в начале шестидесятых годов писатель вдруг занялся общественной деятельностью. Более того, он начал писать сатирические заметки, обличающие советскую власть. Общественное положение Войновича резко пошатнулось. Его исключили из Союза писателей и даже периодически стали вызывать на малоприятные беседы в КГБ. Сотрудники этой организации, согласно утверждению писателя, виновны в его отравлении, после чего он длительное время находился в больнице и даже не смог завершить один из своих романов. Об этом печальном событии он упоминает в повести «Автопортрет». Отравлению сотрудниками КГБ Войнович также посвятил отдельное произведение.
В 1980 году Владимир Войнович был выдворен из страны. Спустя двенадцать лет вернулся. В 1990 году он отправил на конкурс свой вариант гимна, который не был принят в силу весьма сатирического содержания. В этом творении автор назвал Отечество привольным, привел в завуалированной форме одно из высказываний президента. Одним словом, сказал все то, за что более полувека назад сотрудники органов государственной безопасности отправили бы его в дальнее путешествие без права на переписку.
Сегодня он активно занимается общественной деятельностью, остро критикуя действующую власть. Ниже приведен список произведений, которые в разные периоды своей жизни написал Владимир Войнович.
Книги
- «Нулевое решение».
- «Хочу быть честным».
- «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина».
- «Замысел».
- «Монументальная пропаганда».
- «Два плюс один в одном флаконе».
- «Два товарища».
- «Малиновый пеликан».
Владимир Николаевич Войнович умер 27 июля 2018 года в 85 лет. Как позже выяснилось, причиной смерти стал сердечный приступ. Биография советского писателя-диссидента достойна экранизации. Автор чуть не погиб от рук убийц КГБ, был выслан из страны. Зато его дети от первых двух жен продолжили труды отца, также став знаменитыми литературными деятелями.
Обстоятельства смерти
Одним из первых, кто сообщил о том, что умер Владимир Николаевич, стал журналист Виктор Шендерович. Вначале друг семьи Войновича и сам не мог поверить в случившееся, удалив первый пост о причине смерти писателя. Но затем жена и дети подтвердили, что советского прозаика и поэта теперь дописана до конца.
Последнее время Войнович постоянно жаловался на здоровье и нередко вызывал медиков скорой помощи на дом. Ночью 27 июля сердце мужчины не выдержало. Оперативно прибывшая бригада врачей смогла только констатировать смерть от сердечного приступа.
Родственники не стали скрывать произошедшего и пытаться поднять интерес публики к Владимира Николаевича туманом таинственности. Пока известно, что похороны писателя состоятся 30 июля. Но точное время и место проведения прощальной церемонии пока неизвестны.
Становление прозаика и поэта
Родился Владимир Войнович 26 сентября 1932 года в Сталинабаде, который сейчас известен, как столица Таджикистана Душанбе. Родители работали в местной газете, пока в 1936 году отца не арестовали. Вернуться в семью мужчина смог только в 1941 году, чтобы сразу отправиться на фронт. Ему повезло, уже через пару месяцев Николай Войнович снова вернулся к жене и сыну, получив ранение и став инвалидом.
После ряда переездов к концу войны семья Войновичей осела в Запорожье. В 1951 году Владимир Войнович отправляется на службу в Джанкой (Крым). Родители вскоре также переезжают на полуостров в Керчь. С этого момента началась биография писателя.
Отец, продолживший работать журналистом, помог опубликовать первые стихи, присланные из армии. Но всесоюзной известности молодой писатель добился лишь в 1960, когда Никита Хрущев, встречая космонавтов, пропел строчки из “Четырнадцать минут до старта”. Через 2 года Войновича приняли в Союз писателей СССР. Слава прозаика лишь укрепилась благодаря повести “Мы здесь живем” в 1961 году и коллективного детективного романа “Смеется, тот, кто смеется” в 1964 году.
Владимир Войнович в молодости
Поворотный этап
Владимир Николаевич часто высмеивал власть советов в своих сатирических произведениях. Поэтому знаменитая книга “Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина” вначале распространялась только через самиздат и лишь в 1969 году была опубликована во Франкфурте-на-Майне без согласия Войновича. В то же время писатель активно выступал в защиту прав человека.
Из-за публикации за границей в 1974 году автор был исключен из Союза писателей СССР, но тут же оказался принят во французский ПЕН-клуб.
Спустя год Войнович был вызван в КГБ. Планировалось обсуждение снятия цензуры с его произведений. Но на второй встрече в гостиничном номере 408 “Метрополя” Владимир Николаевич чуть не умер из-за отравления психотропным ядом. Дальнейшего преследования чудом выживший сатирик избежал благодаря письму Андропову.
Но в 1980 Войнович был выслан с территории СССР, а через год лишен гражданства. Вернуться на родину из путешествия по ФРГ и США писатель смог только в 1990 благодаря Горбачеву. В России автор продолжил активно выступать против власти, неоднократно осуждая деятельность .
Владимир Войнович смог вернуться на родину только в 1990 лет
Личная жизнь
Биография автора 40 песен и ряда прозаических шедевров полна и побед на личном фронте. Благодаря тому, что отравление в далеком 1975 году не стало причиной преждевременной смерти, Войнович смог трижды побывать в законном браке.
Владимир Николаевич умер, оставив после себя не только вдовствующую жену, но и детей, продолживших литературное дело отца.
С первой женой Валентиной Васильевной Болтушкиной молодой писатель сошелся сразу после армии. В браке родились дочь Марина в 1956 году и сын Павел в 1962 году, впоследствии ставший литератором. Но через 2 года семья распалась.
Владимир Войнович со своей женой Светланой
Новой возлюбленной Войновича стала Ирина Даниловна Брауде. Второй жене, с которой Владимир Николаевич прожил самый тяжелый период в своей жизни, писатель остался верен до самой смерти. Женщина скончалась в 2004 году. В браке родилась дочь Ольга, которая сейчас проживает в Германии, став знаменитой писательницей.
Светлана Яковлевна Колесниченко поддержала уже немолодого Войновича после смерти любимой женщины. Она помогла скрасить последние годы писателя, став законной третьей супругой.
О Владимир Николаевиче снято уже 2 фильма: “Невероятные приключения В. Войновича, рассказанные им самим после возвращения на родину” Александра Плахова в 2003 году и “Владимир Войнович. Остаться собой” Валерия Балаяна в 2012 году. Но и они неспособны в полной мере передать все перипетии судьбы выдающегося человека, отправившегося на вечный покой.
