1 сентября 1895 был издан высочайший указ о домах трудолюбия и работных домах, а в начале 1896 члены Комитета Попечительства о домах трудолюбия и работных домах решили учредить подведомственное С.-Петербургское столичное попечительное общество о домах трудолюбия, которое осуществляло бы на месте цели Комитета, «оказывая нуждающимся срочную, по возможности недолговременную помощь, посредством предоставления им труда и приюта впредь до более прочного устройства их судьбы». Учредителями попечительства являлись гофмейстер т.с. А. С. Танеев, д.с.с. М. Н. Галкин-Враской, ген.-майор Н. В. Клейгельс, гр. Н. А. Ламздорф, д.с.с. В. А. Ратьков-Рожнов, бар. П. А. Корф, т.с. бар. О. О. Буксгевден, надв. сов. Б. М. Якунчиков, д.с.с. И. В. Рукавишников, кол. ас. бар. Н. Б. фон-Вольф и камергер с.с. М. В. Арцимович. Устав был утвержден Министерством внутренних дел 9 мая 1896 г.. 15 июня 1896 г. состоялось первое собрание членов общества, на котором в Правление были избраны В. А. Ратьков-Рожнов (товарищ председателя), М. В. Арцимович, В. Ф. Галле (казначей), О. И. Вендорф и В. Э. Эльснер (секретарь). Председателем Правления стал градоначальник Н. В. Клейгельс, и в дальнейшем этот пост занимали градоначальники: в 1904-1905 - И. А. Фуллон, в 1905-1906 - В. А. Дедюлин, в 1906-1907 - В. Ф. фон дер Лауниц, в 1907-1914 - Д. В. Драчевский, в 1914-1916 - кн. А. Н. Оболенский, в 1916-1917 - А. П. Балк.

Изначально общество располагало капиталом в 40 000 руб., назначенным из казны императрицей Александрой Федоровной, а также участком земли для постройки дома трудолюбия по наб. Обводного кан., 145, безвозмездно уступленным С.-Петербургским общественным управлением. Закладка 1-го дома трудолюбия С.-Петербургского столичного попечительного общества о домах трудолюбия состоялась 21 июля 1896 г., а открытие заведения - 9 февраля 1897 г. Здание было построено по проекту гражданского инженера А. А. Смирнова, постройкой руководил лично Н. В. Клейгельс. Попечителем заведения бессменно был В. Ф. Галле (в 1897 - ротмистр, в 1917 - ген.-майор).

В заведении, которое стало самым крупным такого рода в столице, были устроены мастерские разного профиля: швейная (ее посещали в основном женщины без навыков в рукоделиях; девочкам от 10 лет предоставлялось право обучаться шитью на швейных машинах под наблюдением закройщицы); обойная (с 1904 здесь принимались большие заказы по обивке мебели от казенных учреждений и частных лиц); столярная и токарная; ткацкая (здесь на станках под наблюдением опытного мастера выделывались цветные гардины, полотенца, скатерти и салфетки; изделия принимались в магазин общества «Помощь ручному труду» и другие магазины); живописи и малярных работ (вела работы по окраске изделий Дома трудолюбия, писанию вывесок и досок с надписями; в основном посещалась мальчиками, которые обучались под наблюдением мастера и затем находили работу в частных заведениях); слесарно-кузнечная (была устроена в 1900 в отдельном, специально приспособленном помещении; здесь, в частности, велись работы по изготовлению решеток для окон, кроватей для казарм, нагрудных панцирей и щитов, изобретенных полковником В. Ф. Галле и капитаном К. К. Задарновским, которые подарили заведению всю прибыль); мастерская для склеивания коробок для папирос и конвертов (основана в 1901; исполняла, в частности, заказы для папиросных фабрик «А. Н. Шапошников» и «А. Н. Богданова и К»); сапожная (здесь бесплатно чинили обувь для рабочих). В 1906 также по инициативе попечителя была открыта портновская мастерская для бесплатной починки платья и белья для интернатов заведения, а также приходящих чернорабочих. Непродолжительное время или с перерывами существовали мастерские по изготовлению: спасательных кругов; веревочных половиков и матов; ковриков и дорожек из суконных кромок и веревочных изделий; корзин из лучин для упаковки мелкого товара; чемоданов и портпледов; бамбуковой мебели; отливных металлических изделий; корзин из лозы и камышовых сидений к венской мебели. До 70% трудолюбцев посещало мастерскую для черных работ. Основным занятием здесь была щипка пеньки и изготовление швабр; кроме того, из числа чернорабочих формировались команды на городские стройки общественных и казенных зданий, на работы по сколке льда, уборке мусора, распилке дров и проч.

Работы в 1-м Доме трудолюбия начинались в 8 утра и заканчивались в 18 (зимой) или 20 часов (летом), утром и вечером посетителям выдавались 2 куска сахара, чай и полфунта ржаного хлеба; обед состоял из двух блюд без ограничения порций. С ноября 1897 были открыты религиозно-нравственные собеседования с народом, а также чтения, сопровождавшиеся «туманными картинами»; позднее также устраивались танцы. На Рождество и Пасху посетителям предоставлялись бесплатные обеды в общей столовой.

31 декабря 1899 открыли особое здание во дворе для дезинфекционной камеры с прачечной, построенное по плану В. Ф. Галле, а также бесплатный ночлежный приют на 52 человека. 1 января 1901 при заведении была открыта Посредническая контора для приискания мест призреваемым трудолюбцам, зарекомендовавшим себя отличным поведением и ревностным желанием трудиться. В 1903 при заведении была организована читальня для рабочих, интернов и служащих. Тогда же началось обучение детей и подростков одному из существующих в доме ремесел, а, кроме того, избранный из трудолюбцев учитель ежедневно по 2 часа обучал детей грамоте и основам наук.

При заведении имелся приемный покой с аптечкой, ежедневно приходил один из фельдшеров приемного покоя Нарвской части, не менее двух раз в неделю - врачи. Два раза в месяц каждому посетителю заведения выдавался бесплатный билет в баню. 3 ноября 1903 открылись дневные ясли для работниц на 20 детей до 7 лет, которым предоставлялся полный уход и стол. 15 июня 1904 в специально построенном ларьке была открыта успешная торговля изделиями Дома трудолюбия, чему способствовал редактор «Ведомостей С.-Петербургского градоначальства» М. Г. Кривошлык, ежедневно бесплатно помещавший публикации и объявления домов трудолюбия.

1-й Дом трудолюбия принимал участие в С.-Петербургской ремесленной выставке в Соляном городке (1899, серебряная медаль), Всероссийской кустарно-промышленной выставке в Таврическом дворце (1902, золотая медаль), 2-й Всероссийской кустарной выставке (1913, малая серебряная медаль) и др.

В 1908 во время эпидемии холеры у входа в 1-й Ночлежный дом был построен отдельный павильон для бесплатной раздачи кипятка и охлажденной воды с 6 до 24 часов. В 1913 было выдано свыше 50 000 чайников и до 300 000 кружек кипяченой воды.

В 1903 Комитет Попечительства о домах трудолюбия и работных домах выдал 29 773 руб. для перестройки здания 1-го дома трудолюбия и его надстройки 3-м и 4-м этажами, что было осуществлено по проекту гражданского инженера Л. П. Андреева. Освящение переустроенного дома, который мог вмещать до 400 человек, состоялось 2 ноября 1903. В дальнейшем 1-й дом трудолюбия посещало свыше 35 000 человек в год.

31 марта 1900 в ведение общества перешли дома трудолюбия Общества дешевых столовых и чайных и домов трудолюбия: в собственном здании по Гулярной (ныне - ул. Лизы Чайкиной) ул., 8 и в наемном здании - по Большеохтинскому пр., 52-5. Заведения получили названия соответственно 2-й и 3-й дома трудолюбия С.-Петербургского столичного попечительного общества о домах трудолюбия. В 1902 Комитетом по устройству ночлежных домов был построен и передан в ведение общества 1-й ночлежный дом на 900 человек (наб. Обводного кан., 145).

8 ноября 1903 общество открыло 4-й дом трудолюбия с ночлегом на 252 места в здании, переданном Комитетом по устройству Ночлежных домов (Ушаковская ул., ныне - ул. Зои Космодемьянской, 6). 26 апреля 1904 этому заведению было присвоено имя ген.-адъютанта Н. В. Клейгельса. В сентябре 1914 сюда были переведены столярная и слесарная мастерские 1-го дома трудолюбия. В 1915 4-й дом трудолюбия посетило 5 702 мужчины и 2 456 женщин. В ночлежном доме за год бывало свыше 85 000 мужчин и 5 600 женщин (1912). 23 декабря 1903 общество получило в полную собственность здание на Пороховском шоссе (ныне - шоссе Революции), 35, где был устроен 5-й дом трудолюбия под попечительством В. Ф. Галле с ночлегом. Однако это заведение оказалось маловостребованным, и с декабря 1906 здание сдавалось в аренду за 3 600 руб. в год С.-Петербургскому городскому общественному управлению под устройство отделения Больницы св. Николая Чудотворца.

С началом I Мировой войны, 15 августа 1914 было решено использовать 1-й Дом трудолюбия под госпиталь на 192 кровати, для чего единовременно на оборудование было выделено 8 000 руб., а на содержание - ежемесячно до 3 000 руб.; кроме того, ежемесячно поступало более 2 000 руб. от чинов Петроградской полиции и пожарной команды. В 1915 в одном из помещений 1-го ночлежного дома были оборудованы столярная, корзинная и сапожная мастерские для работ раненых воинов. В эти годы 1-й ночлежный дом и ночлежный дом 4-го дома трудолюбия неоднократно занимались призванными на войну запасными и беженцами, а двухэтажный каменный флигель и деревянный дом с мезонином 2-го дома трудолюбия были переданы под нужды Комитета о трудовой помощи.

Лит.: С.-Петербургское столичное попечительное общество о Домах трудолюбия за первые десять лет своего существования. 1896-1906 гг. СПб., 1908.

Оказаться на улице может каждый. Помощи, казалось бы, ждать неоткуда. Но есть и те, кто готов подставить плечо. Корреспонденты ТАСС побывали в Доме трудолюбия "Ной". Сюда попадают люди, прошедшие через свой личный ад. Здесь они пытаются вернуться к нормальной жизни.

Дом трудолюбия "Ной"

Дом трудолюбия "Ной" - это сеть приютов для бездомных людей. Первый был открыт в 2011 году. Основатель - Емилиан Сосинский. "Многие организации помогают адресно, конкретным людям, - говорит он. - Моей же задачей было заняться не единицами, а тысячами".

Сотрудники "Ноя" уверены: труд - главное в жизни, и человек должен понимать, что все в жизни нужно зарабатывать. В том числе поэтому всем постояльцем регулярно платят. Емилиан Сосинский убежден, что это способствует социализации.

Сейчас в сети 12 филиалов, расположенных в Москве и Подмосковье. Из них два - социальные дома (в основном для стариков, инвалидов и женщин с детьми), остальные - трудовые (для работоспособных мужчин). Обитатели трудовых домов зарабатывают деньги на всю общину, устраиваясь рабочими. В социальных домах люди ведут хозяйство, обеспечивая общину мясом и яйцами.

"Стандартная история"

Подмосковный лес. За высоким забором - обширная территория и несколько больших красных кирпичных домов со множеством входов и выходов. "Все, кто входит за ограду, продуваются на алкоголь, - рассказывает нам сотрудник фонда, попросивший не называть его имени. - От новоприбывшего до основателя дома Емилиана. Чтобы человек с самого начала понял: здесь вообще не пьют. Если хочешь пить - иди на вокзал".

Большинство людей, оказывающихся в "Ное", попадают сюда как раз с вокзала. "Я приехала в Москву из Краснодара, - говорит женщина лет 40. - Нашла себе здесь работу, а сыну - школу. У меня было 50 тысяч рублей - снимать квартиру до первой зарплаты. Отвернулась купить ребенку воды - украли и деньги, и документы". "Ной" нашла через интернет. Здесь помогают восстановить паспорт, но для этого нужно прожить в доме месяц. "Потом можно будет устроиться на работу, - говорит она. - Я полжизни проработала на кондитерской фабрике, помню рецепты всех тортов наизусть".

Это - сравнительно счастливый рассказ. Бывает страшнее.

Женщины и мужчины живут в разных комнатах. Любые связи вне брака называются "блудом" и строго запрещены. И даже если пара распишется, это не значит, что им автоматически дадут общую спальню - их получают только самые "заслуженные" обитатели дома. Отдельно живут мамы с детьми. Когда начинается трудовой день, кто-то из женщин остается с малышами - то есть фактически работает нянечкой. Это принцип "Ноя": здесь все трудятся, чтобы обеспечить комфортную жизнь себе и другим. Каждый делает то, что умеет и на что хватает сил.

Работают постояльцы дома шесть дней в неделю. Подъем - в 8:00, отбой - в 23:00. Хотя повар, например, встает в половине пятого утра, чтобы приготовить на всех завтрак. Еда простая и сытная - сегодня, например, на обед был борщ, а на ужин гречка с мясом. В "Ное" натуральное хозяйство: свиньи, козы, кролики, куры. Мясом и яйцами обитатели социального дома обеспечивают себя полностью. На газе экономят благодаря полевой кухне, подаренной Покровским женским монастырем.

Спальни в корпусах заставлены двухэтажными кроватями так плотно, что между ними трудно пройти. И все равно на всех не хватает места. Поэтому некоторые обитатели дома ночуют в хлеву - в буквальном смысле. В будущем часть постояльцев планируется перевезти в новый филиал, который откроется в Сергиево-Посадском районе Московской области. Но пока на него не хватает средств.

"Туда должны переехать бездомные старики, женщины с детьми и инвалиды, в том числе лежачие, - говорит Емилиан Сосинский. - По моим подсчетам, филиал вместил бы всех нетрудоспособных бездомных людей Московского региона, готовых принять наши правила. Теперь ищем благотворителей, которые могли бы помочь". У работоспособных бездомных возможность попасть в "Ной" с улицы есть уже сейчас - а у многих инвалидов такого шанса пока еще нет.

"Я дошел до такого низа, что ходить не мог"

Ольге 42, у нее черные нарисованные брови и ярко-алый маникюр, она уверенно строчит на машинке - делает фартуки для местных поваров. "Я - профессиональная швея? - смеется Ольга. - Да вы что! Я научилась шить в местах не столь отдаленных. Как долго сидела? А в который раз?" Сроков у Ольги было три, всего за мошенничество и подделку документов она провела на зоне пять лет. А в юности она "была хорошей", занималась акробатикой, получала разряды. Но потом забросила. У Ольги взрослый сын, она никогда не теряла с ним связь, но "на шею я ему не сяду, пускай устраивает свою жизнь". Сейчас она ищет работу - многое умеет, от шитья до ремонта, но в швеи с "лагерным" образованием не берут, а на тяжелый физический труд здоровья уже не хватает. Пока не найдет, будет оставаться здесь.

Таких рассказов в "Ное" - десятки. "Пила годами, жила на улице, добрые люди сюда привезли", "сидел, принимал наркотики, семья давно ничего обо мне не знает" и даже "я некомфортный человек, не ужился с зятем, пришлось уйти из дома" - самые типичные объяснения того, почему люди сюда попадают. Постояльцы в "Ное" абсолютно разные. От рабочего с тремя классами образования до математика, который в советское время работал на секретных объектах. Но когда слушаешь их истории, они словно сливаются в одну.

"…У меня две квартиры в Москве было. Я их продала, чтобы купить одну попроще и отложить деньги ребенку на учебу. Меня обокрали. Не могу рассказывать, даже вспоминать не хочу, в дрожь бросает. Ничего у меня нет…"

"…Я из Дагестана родом, в 1996 году сбежала оттуда от войны в Волгоград. А потом пришлось уехать. Дома у меня своего не было. Есть родственники, но у каждого своя семья. Если у тебя денег нет, кому ты нужен? Кто тебя кормить и поить будет? Ну первый месяц, второй, а на третий говорят: "Извини, но кормить-то тебя мы не обязаны…"

"…Одна женщина попала сюда после больницы: ее вор облил кислотой. А пока она лежала, ее муж успел вынести и распродать все имущество. Но она тут пробыла всего два месяца: быстро развелась и снова вышла замуж…"

"…Я пьянствовал на улице два года. Дошел до такого низа, что ходить не мог. Когда меня привезли сюда, мне сказали: "Брат, ну как мы тебя возьмем? Ты должен на четвертый этаж подняться, спать на втором ярусе кровати". Я на коленках забрался и на этаж, и каким-то чудом на кровать. Свесился оттуда, улыбнулся и сказал: "Я выполнил ваши условия". Теперь я ухаживаю за свиньями. А раньше никогда не имел дела с животными…"

Этот дом действительно похож на Ноев ковчег. Здесь всем дан шанс выжить - через какой бы ад они ни проходили прежде.

"Я жить не хотела"

Людмила занимается здесь стиркой. Это крупная женщина 39 лет, тихая и сдержанная. У нее пятеро детей, двое живут с бабушкой, трое - здесь, с ней. Младшим девочкам по три месяца, они двойняшки. Людмила в "Ное" три года, ее муж - руководитель одного из трудовых домов. Глядя на нее, не подумаешь, что когда-то она продавала наркотики.

"Мы никогда не были близки с мамой, - говорит Люда. - Я могла выйти из дома и вернуться через год". Однажды она так "вышла", что оказалась замужем в 16 лет. Но произошла авария, и муж впал в кому. Людмила запила. Дальше все оказалось предсказуемо. "Я была такая девочка… любительница приключений", - рассказывает она. Наркотики, колония, связь с цыганской компанией, - приключений в ее жизни действительно хватило. Однажды цыгане позвали ее в Москву якобы работать в сетевом магазине. В действительности же у Люды отобрали документы и заставили попрошайничать. А потом изнасиловали. "От цыган я убежала вся побитая, - вспоминает она. - Я жить не хотела". Людмила пыталась покончить с собой, но не удалось. Социальный патруль нашел ее на улице. Так она попала в "Ной" - как оказалось, беременная. "Я не хотела оставлять ребенка, думала, он будет напоминать мне о случившемся, - говорит она. - Но все же родила сына". Мальчик оказался ВИЧ+. Как выяснилось, Людмила была заражена.

Сейчас женщина и ее сын принимают лекарства. Малыши же родились с отрицательным статусом. Она даже начала поддерживать связь с мамой, которая живет на Украине. Там у Люды 22-летний сын и пятилетняя дочь. Возможно, когда-нибудь она заберет ее к себе.

К тому, что в доме есть ВИЧ-положительные люди, здесь относятся нормально. Требование в доме одно - соблюдай правила, а мы тебе поможем со всем остальным. ВИЧ-положительных ставят на учет и обеспечивают терапию. Лишившимся документов помогают их восстановить. А женщины, у которых из-за пьянства отобрали детей, могут их вернуть, как только сами вернутся к нормальному образу жизни. "Ной" тесно сотрудничает со всеми органами власти - от участкового до опеки. Но и за соблюдением правил здесь следят строго. За мат - штраф в 50 рублей. Эти деньги кладутся в общую кассу - на них недавно купили телевизор. За рукоприкладство провинившийся сразу попадает в черный список и покидает дом до тех пор, пока его не простят все, кому он причинил вред. И даже тогда вернуться можно лишь после трех месяцев реабилитации (в течение этого времени человек работает бесплатно, только за кров и еду).

Курить - можно, но это не поощряется. Запрещены все виды опьянений. "На собраниях я говорю: я такой же алкаш, как и вы, но я четвертый год не пью", - рассказывает Сергей Стеринович. Четыре года назад он пришел сюда сразу после операции на поджелудочной железе: "У меня еще живот был не зашит, рана сама заживала, там дырка была 15 сантиметров". Стал сидеть на вахте - потому что не мог не работать, а ходить был еще не в состоянии. Теперь он возглавляет службу безопасности всей организации, женат и растит ребенка.

"Нету меня"

Далеко не все люди остаются в "Ное" надолго. Вот, например, пара - ей 40, ему 45, познакомились здесь. Скоро распишутся - "но без церемоний, я же не девочка, чтобы белое платье надевать". Планируют найти квартиру и уехать: хочется жить своим домом, "чтобы никто нос не совал, не говорил: не так живете". Сотрудники дома относятся к этому нормально: никто не обязан жить здесь вечно. Есть только один вопрос - куда уходит постоялец. "Если какая-нибудь нерадивая мать собирается уходить бомжевать, приезжает опека и решает, что делать с ребенком", - объясняют нам. Но если человек нашел работу и кров, его только поддержат и даже помогут с пропиской.

Уйти из "Ноя", зажить новой жизнью, не беспокоиться о ночлеге и приходить на вокзал, лишь отправляясь в отпуск, - лучший итог для любого постояльца. У многих это получается. Но иногда даже те, кому есть куда идти, не готовы возвращаться к семье.

Галине Леонидовне 58 лет, она всю жизнь была домохозяйкой и пенсию получит только через два года - по старости. 20 лет назад она оставила в Красноярске мужа и 18-летнюю дочь. Уехала в Москву продавать кедровые орешки и на рынке познакомилась с мужчиной. Больше Галина Леонидовна домой не возвращалась - даже разводиться с мужем не стала, поэтому и с новым возлюбленным расписаться не смогла. Четыре года назад он умер - остановка сердца. "Квартиру, где мы жили, дачу, машину отсудил его сын - он нашел старое завещание. И я осталась и без мужа, и без квартиры".

Сначала она жила у "свекрови", которой уже 90 лет. "Она то принимала меня, то выгоняла. Плакала: "Почему ты не расписалась с моим сыном, ты виновата!" Вообще-то и правда - это я виновата. Бывало, она ночью просыпалась и начинала кричать. Я не выдержу - и за дверь, еду на вокзал. И на вокзале несколько ночей просто сидела. На улице не жила. Хотя, наверное, если бы она умерла, я бы сразу на улице оказалась". От стресса у Галины Леонидовны отнялись ноги. В "Ной" попала случайно: стало плохо в метро, и ей помогли. Здесь она шьет и понимает, что, скорее всего, останется тут до конца. "Домой я не вернусь, - говорит она. - Когда все это случилось, я сказала, что надолго уезжаю за границу и не буду звонить. Наплела ей с три короба. Раньше мы по "Скайпу" общались, переписывались. Внука я вживую никогда не видела, я же уехала, когда дочке 18 лет было, она еще училась. А сейчас внуку 15 лет уже".

У Павла тоже когда-то были семья, квартира и дача. Он рослый и крепкий мужчина около 50, заготавливает дрова на весь дом. С виду - деревенский мужик, в душе - философ. Он и сам признается: ему всегда говорили, что он "не городской". Павел был алкоголиком. Годами держался, но все же уходил - сначала в запой, а потом из дома. Подолгу жил на улице. "Продуктов в Москве полно - часто выкидывают хорошее, - рассказывает он. - Мы у супермаркета паслись, там что угодно: мясо, молочка, овощи-фрукты. Бананов много было. Как-то пришел, думаю: блин, опять бананы".

Емилиан Сосинский уверен: то, что в столице так легко выжить на улице, многих развращает. "Это настоящая эпидемия: все больше бездомных становятся тунеядцами, ведь наш регион благоприятен для ничегонеделания, - говорит он. - Они понимают, что необязательно трудиться, бросать пить. Когда человек не трудится, он начинает думать, что никому ничего не должен, все должны ему. Такие люди, если их много, могут быть опасны для общества. Поэтому эту эпидемию нужно остановить".

Необходимая помощь:

Деньгами: 35000 р.
Собрано: 35000 р.

Постоянные проекты

«Трудовой дом «Ной»» для бездомных

А моего Родена видели? А вот атлант, я сам его придумал, тут сверху можно будет свечку ставить - только глина еще не высохла...

Роден у Руслана - это мини-копия знаменитого "Мыслителя". Руслан в прошлом фрезеровщик. Учился в художественной школе. Это практически все, что он сообщил о себе. Остальное мы видели сами - как он на костылях брел к своему столику, видели сделанные им глиняные подсвечники, статуэтки, стаканчики для лампад...

Сан Саныч же рассказывает о себе охотно - как сел за воровство, как мотался между ночлежками, как попал к баптистам... А сам в это время шилом подтягивает тряпичные ленты в маленьком коврике,убирает дырки. По краю пойдет бахрома - и коврик можно и на табуретку, и под кастрюлю.

До того, как Игорь сломал шейку бедра и "прописался" в подъезде у Речного вокзала, он строил и ремонтировал квартиры, а тут, в "Ное", он и завхоз, и электрик, и кран-буксу при необходимости заменит, и тумбочку сколотит из старой мебели.

В мытищинском социальном доме из сети приютов для бездомных людей "Ной" - ужин: в столовой, размером с малогабаритную кухню, четыре человека доедают гречку с мясом, за стенкой маленькая душевая. "Вторая смена!" - кричит на весь этаж руководитель дома Екатерина. Мы с ней только что поднялись из подвала, где располагаются мастерские, склад вещей и продуктов.

Первый приют "Ноя" был открыт в 2011 г., сегодня в сети 10 рабочих и 6 социальных домов. В рабочих те, кого мы называем бомжами, работают и зарабатывают деньги на содержание социальных - населенных стариками, инвалидами, тяжелобольными, брошенными мамами с детьми, поступившими из больниц, подобранными на улицах. Бомжи в "Ное" содержат бомжей - и сами при этом зарабатывают.

Штраф и мат

Однажды во двор Никольского храма города Красногорска вошла женщина с ребенком и попросила на хлеб. Ей дали лопату, чтоб она расчистила снег во дворе, и когда за полтора часа работы ей дали 500 рублей, она начала кричать, что это издевательство и она пойдет жаловаться патриарху.

Создатель "Ноя" Емельян Сосинский, поработав на раздаче пожертвований в храмах, наслушался баек, насмотрелся на "несчастных" и перестал подавать нищим.

Я понял, что раздача еды, одежды, помощь в покупке "билетов домой" - ну, все известные способы помощи нищим и бездомным не оказывают им никакой помощи, - говорит Сосинский. - Всем без разбора раздаются еда, лекарства и одежда. Пьешь - пей дальше, бездельник - продолжай в том же духе, вот тебе еще одежда, чтобы ты ее загадил и пришел за новой.

Чтобы помочь этим людям, надо было резко менять среду их обитания. Емельян, человек активный, изучил, как живут приюты, и увидел, что они могут быть самоокупаемыми - даже если люди работают там подсобниками. Но работают.

На аренду и обустройство первого дома "Ноя" в 2011 году деньги в долг дала община храма Космы и Дамиана, и на одной из бесплатных кормежек Сосинский объявил, что приглашает к себе всех, кто готов "завязать" и начать трудиться. Вас обеспечат жильем, едой и всеми удобствами, со временем помогут с документами, говорил он, надо только работать и не пить. Откликнулись трое. Но к концу месяца все места в доме на Дмитровском были заняты. А через несколько лет приютов было уже больше десяти.

В каждом трудовом доме - это в основном арендованные коттеджи в ближнем Подмосковье - живут от 50 до 100 "людей улиц" (Емельян не любит слово "бомж"). После завтрака эти люди бригадами разъезжаются на работу, самую простую, неквалифицированную, в основном на стройки - таскать, ломать, копать, разбирать и т. д. Вечером ужин, душ. Работу ищет руководитель дома - через объявления, обзванивая диспетчеров строительных участков.

Половина зарплаты каждую неделю выдается на руки (в среднем 18 тысяч в месяц), вторая идет на аренду и коммуналку, продукты и лекарства и - на социальные дома. В общий котел идут и штрафы - за плохую работу, мат, пьянство (по возвращении с работы все проходят алкотестер), драки. За систематические нарушения могут выгнать и зарплаты лишить. Из "Ноя" можно уйти в любой момент, а остаться - на любой срок.

Продержавшимся "без залетов" месяц помогают с паспортами, подключая юриста и соцработника. За полгода обещают постоянную регистрацию - в собственном доме "Ноя" под Владимиром. Но полгода без срывов выдерживает лишь 2 процента, так что текучка тут приличная. Пополнение идет через соцпатрули, подбирающие бездомных, информация о "Ное" есть во всех полицейских участках, у соцработников больниц и храмов.

За 7 лет через "Ной" прошли около 8 тысяч человек.

Никакой халявы

Плетеный коврик стоит 150 рублей за штуку - их у "Ноя" берет Троице-Сергиева лавра. Так что Сан Саныч, хоть и житель соцдома, получает свои рубли, чтобы купить чего-то к чаю.

У нас принцип простой: сделал - получил, пусть и чисто символически, - говорит Екатерина. - Никакой "халявы".

Вся прибыль "Ноя" идет в развитие, Емельян в карман кладет только зарплату.

У меня цель не прибыль как таковая, - говорит он. - Мне достаточно, чтобы все бездомные поместились в наши дома.

Сегодня "Ною" трудно - в сети прибавилось еще 2 соцдома, и сейчас на борту "ковчега" 50 процентов работников и 50 - людей, денег не приносящих. Это нежизнеспособное сочетание, так не продержаться, нужны рабочие и благотворители.

"Ной" - структура не зависимая от государства, спасающая людей собственными силами, полагаясь на опыт отца Иоанна Кронштадтского, организовавшего в Кронштадте первый Дом Трудолюбия, на 3/4 сократившего число бездомных в городе. И потому Сосинский уверен, что популярный в народе вариант "сослать бомжей в Сибирь" - нерационален: они сопьются, сожгут все вокруг и вернутся в Москву. Посадить в тюрьмы - дорого. Лучше всего - самоокупаемые общины, где можно работать, зарабатывать и иметь возможность учиться. Общинам нужна поддержка полиции, рабочие места, госзаказ: "люди улиц" конкуренцию на рынке не выдержат- нет квалификации, здоровья, они могут только копать.

А евангельское "просящему у тебя дай", считает Емельян, это заповедь духовная, требующая "давать" только то, что человеку полезно.

Прямая речь

Емельян Сосинский:

Я был автоинструктором в Тушино, имел высокий рейтинг и зарабатывал до 120 тысяч. У меня было все: любимая жена, хорошая машина, доход, но жизнь теряла смысл. Я достиг всего и понял, что не хочу утром просыпаться, передо мной бетонный тупик. Искал, как бы умереть, чтоб не больно было. Полный атеист, в этой ситуации я впервые открыл книгу со словом "Бог", а в 2003-м впервые переступил порог храма, попытался стать верующим. Жена говорила, что мне тогда будто трепанацию сделали и поменяли мозги на сто процентов. Тогда же понял - если я христианин, то должен найти способ спасаться. По словам святых, путей спасения всего три: либо ты благотворитель, либо постник, либо молитвенник. Спасайся тем, что легче дается, а мне всегда нравилось работать с людьми, да и опыт педагогической работы я имел: в 80-е работал старшим пионервожатым, в 90-е - с трудными подростками.

Помощью бездомным занимаюсь с 2004 года.