Для понимания сложности путей отечественной истории необходимо представлять особенности того типа цивилизации и культуры, который представляет Россия.
Термин «цивилизация» введен еще в XVIII в., в разных системах философии и истории. Цивилизация - это социокультурное образование, единство исторического процесса и совокупность материально-технических и духовных достижений человечества в ходе этого процесса. Имеются позитивные и негативные понимания термина «цивилизация». Цивилизационный подход позволяет выявить ее человеческое измерение, механизмы формирования личности, анализировать культуру как меру развития человека, его способности к деятельности.
Имеются различные классификации систем цивилизаций по определенному принципу, например, религиозному. Для культурологического анализа развития России плодотворно рассмотрение типа воспроизводства общества. Тип воспроизводства является синтезированным показателем и включает в себя: 1) особую систему ценностей; 2) характеристику социальных отношений; 3) тип личности, связанный со спецификой менталитета.
Существуют два основных типа воспроизводства общества. Первый - традиционный, для которого характерны высокая ценность традиций, власть прошлого над будущим, власть накопленных результатов над способностью формировать качественно новые, более глубокие достижения. В итоге воспроизводится общество в целом в исторически сложившихся неизменных формах с сохранением достигнутого социального и культурного богатства человечества. Второй - либеральный, которому присуща высокая ценность нового результата, более эффективного и более творческого, в результате чего появляются соответствующие новшества в сфере культуры, социальных отношениях, типе личности, включая инновации в менталитете.
Эти два типа воспроизводства цивилизаций являются полюсами единой, но внутренне противоречивой человеческой цивилизации.
Обе цивилизации существуют одновременно. Либеральная вырастает постепенно из традиционного общества, складываясь в недрах средневековья. Особую роль здесь сыграло христианство, прежде всего своим требованием развивать личностное начало, хотя оно по-разному принималось различными формами христианства. Новые ценности проявлялись постепенно во всех слоях общества в сфере духа, формах творческой активности, в экономике, в частности, развитии товарно-денежных отношений, праве, рациональной логике и соответствующем поведении. Вместе с тем в любой стране, несмотря на либерализм, неизбежно остаются пласты традиционной культуры и соответствующих форм деятельности, в частности, в обыденной, повседневной жизни. В этом случае элементы традиционализма находят свое место внутри механизма функционирования либеральной цивилизации. Традиционализм может и не интегрироваться в либеральную цивилизацию. Причем традиционализм, даже при небольшом числе сторонников, может вести ожесточенную борьбу с либерализмом, например, терроризмом.
Проблема соотношения цивилизаций предельно обострена, она первостепенно важна именно сегодня, когда осуществляется переход человечества от традиционной к либеральной цивилизации.
Однако Россия не перешла границу либеральной цивилизации, хотя и перестала быть страной традиционного типа. Возникла некая промежуточная цивилизация, где сложились силы, препятствующие как переходу к либеральной цивилизации, так и возврату к традиционной. Кроме того, для российской цивилизации последних трех веков характерна крайняя противоречивость развития, сопровождаемая глубоким расколом общества и культуры.
А вот в полемике западников и славянофилов сформировались две противоположные версии цивилизационной принадлежности России. Одна версия связывала будущее России с ее самоидентификацией в русле европейской социокультурной традиции, другая -- с развитием самобытно-культурной ее самодостаточности.
К. Леонтьев разработал концепцию восточнохристианской (византийской) культурной «прописки» России.
Н. Данилевский наиболее перспективным считал противостоящий западной культуре «славянский тип» цивилизации, полнее всего выраженный в русском народе.
А. Тойнби рассматривал российскую цивилизацию в качестве «дочерней» зоны православной Византии.
Существует также евразийская концепция цивилизационного развития России, представители которой, отрицая как восточный, так и западный характер российской культуры, вместе с тем ее специфику усматривали во взаимном влиянии на нее западных и восточных элементов, полагая, что именно в России сошлись и Запад и Восток. Они отделяли Россию не только от Запада, но и от славянского мира, настаивая на исключительности ее цивилизации, обусловленной спецификой «месторазвития» русского народа. Оригинальность русского (российского) национального самосознания они усматривали, во-первых, в том, что громадные пространства России, расположившейся в двух частях света, накладывали отпечаток на ее культурный мир. Во-вторых, евразийцы подчеркивали особое влияние на него «туранского» (тюркско-татарского) фактора.
Важное место в евразийской концепции цивилизационного развития России отводилось идеократическому государству как верховному хозяину, обладающему исключительной властью и сохраняющему тесную связь с народными массами.
Своеобразие российской цивилизации виделось и в том, что национальным субстратом ее государственности выступала единая многонациональная евразийская нация.
К определяющим чертам восточных обществ относятся «неразделенность собственности и административной власти»; «экономическое и политическое господство -- часто деспотическое -- бюрократии»; «подчинение общества государству», отсутствие «гарантий частной собственности и прав граждан».
Для западной цивилизации, наоборот, характерны гарантии частной собственности и гражданских прав как стимул к инновациям и творческой активности; гармония общества и государства; дифференциация власти и собственности (Е. Гайдар). В такой цивилизационной трактовке Россия выглядит обществом восточного типа.
А. Ахиезер также различает два типа цивилизаций -- традиционную и либеральную. «Традиционной цивилизации присуще господство статичного типа воспроизводства, который нацелен на поддержание общества, всей системы социальных отношений, личности в соответствии с некоторым идеализирующим прошлое представлением».
В либеральной цивилизации «господствующее положение занимает интенсивное воспроизводство, которое характеризуется стремлением воспроизводить общество, культуру, постоянно углубляя ее содержание, повышая социальную эффективность, жизнедеятельность».
Россия, считает Ахиезер, в своем историческом развитии вышла за рамки традиционной цивилизации, встала на путь массового, хотя и примитивного, утилитаризма. Но, тем не менее, не сумела преодолеть границу либеральной цивилизации.
Это означает, что Россия занимает промежуточное положение между двумя цивилизациями, что позволяет говорить о существовании особой промежуточной цивилизации, сочетающей элементы социальных отношений и культуры обеих цивилизаций.
Основными Категориями социокультурной динамики России как промежуточной цивилизации являются инверсия и медиация. Для инверсии «характерна напряженная направленность деятельности на воспроизводство определенного типа общества.
Господство инверсии в каждый момент времени не требует того, чтобы долго и мучительно вырабатывать принципиально новые решения, но открывает путь быстрым, логически мгновенным переходам от настоящей ситуации к идеальной, которая, возможно, в новых одеждах воспроизводит некоторый элемент уже накопленного культурного богатства.
Медиация, наоборот, обусловливает конструктивную напряженность человеческой деятельности на основе отказа от абсолютизации полярностей и максимизации внимания к их взаимопроникновению, к их сосуществованию друг через друга.
Другой особенностью России как промежуточной цивилизации, по мнению Ахиезера, является раскол культур и социальных отношений. При этом раскол рассматривается как патологическое состояние общества, характеризующееся застойным противоречием между культурой и социальными отношениями, между субкультурами одной культуры.
Для раскола характерен «заколдованный круг»: активизация позитивных ценностей в одной из частей расколотого общества приводит в действие силы другой части общества, отрицающей эти ценности. Опасность раскола состоит в том, что он, разваливая нравственное единство общества, подрывает саму основу для воспроизводства этого единства, открывая путь социальной дезорганизации.
При рассмотрении вопроса о специфике российской цивилизации особое внимание уделяется географическому, геополитическому и культурно-политическому факторам.
В частности, отмечается, что огромное пространство, обилие свободных земель порождали привычку к экстенсивным формам хозяйствования, способствовали постоянным миграциям.
Обширность территорий требовала огромного государственного аппарата власти и активного контроля им всех сфер жизни общества и прежде всего области хозяйственных отношений, при минимальной эффективности обратной связи со стороны общества. Огромная роль государства, его постоянное вмешательство в приватную сферу социальных отношений сдерживало формирование в России гражданского общества.
Большое значение, по мнению некоторых историков, имел геополитический фактор. Непрерывная военная угроза, перманентное соперничество с Западной Европой требовали постоянных мобилизационных усилий со стороны государства как в области хозяйственных, так и социальных отношений.
Вмешательство государства в хозяйственную жизнь общества сопровождалось своеобразным закрепощением сословий. Этим самым государство в России стремилось упорядочить функционирование общественного организма, исходя из собственных интересов и потребностей. Отсюда вырастали правовая подавленность и правовой нигилизм низших слоев общества и правовой беспредел бюрократического аппарата власти.
Все теснее вплетаясь в общеевропейский процесс, российская государственность вместе с тем развивалась на манер азиатских деспотий, что к тому же подкреплялось этатизированным православием.
Все это сопровождалось также бурной социальной реакцией со стороны различных сословий, что предопределяло своеобразный маятниковый ритм развития российской государственности, который может быть описан по схеме: реформа -- контрреформа -- «смутное время» (революция)-- усиление этатистского начала.
Роль культурно-политического фактора состояла прежде всего в саморазрастании этатистского начала, которое не оставляло иного способа реформирования страны, кроме своеобразного растворения общества в государстве.
Все страны и народы мира являются неповторимыми, уникальными. Особенности каждой цивилизации позволили внести свой вклад в развитие человечества. Финикийцы дали письменность, китайцы изобрели порох, индийцы придумали шахматы и т.д. В свою очередь, мировые цивилизации сформировались под воздействием определенных факторов, которые и определили их специфику и соответственно – место в мировой истории. Российская цивилизация сложилась под влиянием ряда факторов:
1. Природно-климатический. Россия – это северная страна с суровым климатом, где зима очень длинная, а лето – короткое. Период вегетации в среднем составляет 4-5 месяцев, что требует высокой концентрации усилий на короткий период. «Если для Европы природа была мать, то для России она была мачехой», отмечал С.М. Соловьев. Низкая урожайность, частые неурожаи, зависимость результатов труда от погодных условий обусловили чрезвычайную устойчивость в России общинных институтов, являющихся гарантом выживаемости основной массы сельского населения.
2. Географический. Российская цивилизация возникла на стыке Европы и Азии, что обусловило контакты с разными цивилизациями. Кроме того, местность, которая стала основой формирования России, была равнинной, ее не защищали естественные рубежи (моря, горы). Поэтому наши предки были открыты для нападений со стороны соседей.
3. Религиозный. Преобладающей религией в России было православие. Отличительной чертой этой религии была и остается духовность. В нашей стране оно являлось не просто религией, а было основой жизни.
Совокупность отмеченных факторов привела к складыванию ряда особенностей российской цивилизации:
1. Многонациональность, сложившаяся благодаря особым качествам русского народа. В русском менталитете нет высокомерного отношения к другим народам. Распространяясь по евразийскому континенту, русские со всеми народами устанавливали добрососедские отношения, никого не ассимилировали и не уничтожали, как, например, европейцы – индейцев или аборигенов. Поэтому в настоящее время на территории России проживает более 100 народов. Сила российской цивилизации заключается в дружбе народов.
2. Многоконфессиональность – означает, что российскую цивилизацию образуют представители различных вероисповеданий. Главной религией на Руси (в России) было православие, но верующие других конфессий не подвергались преследованию и уничтожению, как это было в Западной Европе (старообрядцы – особый случай, они преследовались государством). Русская православная церковь не устраивала крестовых походов и не устраивала инквизицию как католическая церковь.
3. Сильное государство, поскольку только оно могло защитить народы, проживавшие на территории страны от завоевания и порабощения со стороны воинственных соседей. Именно государство в условиях многонациональности, большого количества регионов, плохо связанных между собой, могло направлять население на решение общих задач.
4. Срединное расположение между Европой и Азией обусловило формирование особой культуры, органически совмещающей характерные черты этих частей света. Поэтому в России еще в XIX в. стали популярны идеи евразийства.
Обладание уникальными чертами определило особую роль России в мире. Можно сказать, что главная роль России – миротворческая. В силу того, что наша страна – самая большая и богатая полезными ископаемыми в мире, она всегда рассматривалась соседями в виде желанной добычи. Нам постоянно приходилось защищаться или быть готовым к отражению. Неоднократно в истории человечества наша страна спасала мир от завоевания (монгол, наполеоновских войск, гитлеровцев).
Идее подчинения российская цивилизация противопоставила идею равенства, которая привлекала самые слабые и обиженные страны.
Нельзя не отметить и творческую составляющую места России в мире. Наша страна подарила человечеству огромное число идей и изобретений, многими из которых мы, к сожалению, не смогли воспользоваться. Всемирную известность получила русская культура: писатели, художники, композиторы и т.д. (например, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, И.Е. Репин, П.И. Чайковский и др.).
В истории существуют три типа цивилизаций: первичные, вторичные, и периферийные.
К первичным цивилизациям относятся ранние цивилизации Древнего мира.
Вторичные - это те, которые возникли на месте или основе первичных цивилизаций: Средневеково-Европейская, Византийская.
Периферийные цивилизация возникают на новом месте и находятся под влиянием других цивилизаций (Древнескандинавская, Российская).
На формирование российской цивилизации влияли кочевники с Востока и Западные страны. Это означает, что Россия занимает промежуточное положение между двумя цивилизационными блоками. Это позволяет говорить о существовании особого, промежуточного типа цивилизации, сочетающей элементы общественных отношений и культуры обеих направлений, восточного и западного.
Мыслители и ученые, которые пытались в прошлом уловить цивилизационную специфику России, указывали, как правило, на ее особенный характер, на сочетание и взаимное переплетение западных и восточных элементов.
Российская цивилизация - сочетание крайне противоречивых тенденций.
Российская цивилизация носит догоняющий характер. Главной чертой догоняющего типа развития российской цивилизации является формирование экономических, политических, духовных структур не в результате естественного саморазвития общества, а под воздействием на него опыта, отношений, экономики и культуры более развитых стран
Различные факторы играют огромную роль в историческом развитии народов.
Взаимодействие человека со средой в процессе производственной деятельности во многом влияет на характер, менталитет. Влияние географической среды многообразно. Разные географические зоны предоставляют различные возможности для этого. Некоторые из них настолько хорошо подходят для жизни человека, что не создают предпосылок для изменения среды, а значит, и роста потребностей и, в конечном счете, развития. Другие настолько неблагоприятны, что препятствуют всяким преобразованиям. Наиболее быстро развиваются территории, расположенные на перекрестках географических путей, связывающих разные народы, вблизи центров цивилизаций. Прогрессу способствует соседство с более развитыми странами. Это вызывает устойчивое стремление к совершенствованию.
Самобытность России во многом определяется ее географическим положением между Европой и Азией – миром модернизации и миром традиционности. Этот фактор накладывает отпечаток на историческое развитие России. Она приближается в своем развитии то к Европе, прогрессивной цивилизации, то к Азии, восточной цивилизации. Поэтому российскую цивилизацию часто называют дрейфующим обществом. В самой России, начиная с XVIII в. общество разделено на две цивилизации – европейскую и почву. И до сих пор не закончен спор западников и славянофилов.
Главным среди природных факторов был континентальный характер расположения территории России. Море до XVIII в. не играло значительной роли в русской истории. Так как Россия находилась вдали главных торговых путей, в стране была слабо развита торговля. Она отставала от европейских стран в формировании рынка, развитии капитализма.
Постоянная колонизация земель способствовала утверждению экстенсивного характера экономического развития. Однообразие природных факторов, характерных для территорий, осваиваемых восточными славянами, обусловило однотипность хозяйственной деятельности во всех зонах расселения. В Европе обилие гор благоприятствовало специализации хозяйства, способствовало развитию товарообмена между населением гор и долин. В России однообразие ландшафта создавало слабые предпосылки для специализации хозяйства, внутренней торговли. Народы Европы развивались на базе Римской и много позаимствовали из античной культуры.
На пути расселения славян отсутствовали народы с древней высокой культурой. Только контакты с Византией оказали влияние на культуру России. Однако, ранний перевод богослужебных книг на славянский язык монахами Кириллом и Мефодием в IX в. сделал необязательным изучение греческого языка и, следовательно, приобщение к античной культуре.
Россия постоянно соприкасалась со Степью, до XVIII в. испытывала угрозу опустошительных нашествий степняков. Это тормозило ее внутреннее развитие, исторический прогресс.
Особенности природной среды расселения русских во многом определили их характер и господствующие ценности. Плотность населения Европы, ограниченность ресурсов способствовали интенсификации хозяйства, стремление к нововведениям. В России, наоборот, просторы, богатство ресурсов породили привычку к экстенсивному, потребительскому отношению к природным ресурсам. Хорошо известно, что на всем пространстве территории, составившей историческое ядро Русского государства, были малоплодородные почвы. Это предопределяло стабильно низкую урожайность. Другой причиной низкой урожайности было нехватка времени на тщательную обработку земли из-за очень короткого цикла сельскохозяйственных работ – 125–130 рабочих дней. Времени не хватало и на заготовку кормов для скота. Вместе с очень длительным периодом стойлового содержания скота это вело к низкой продуктивности скотоводства и как следствие – к острой нехватке удобрений.
Большое влияние на историческое развитие оказывает климатический фактор. В Европе колебания температуры составляют до 10–20 градусов в год, в России они колеблются от 35 до 40. Более теплый климат позволял европейцам большую часть года заниматься сельским хозяйством и приучаться к систематическому труду. Не было необходимости спешить ни с севом, ни с уборкой. В России из-за короткой весны, переходящей в жаркое лето, от скорости засева зависит урожай – «день год кормит». Лето – это период предельного напряжения сил. А затем, в течение 5 – 6 месяцев длительный период неторопливого пассивного труда. Находясь в жестком цейтноте, русский земледелец должен был в 21-25 рабочих дней реально вложить в землю такой объем труда, который в более благоприятных условиях занял бы 40 дней. Практически это означало для крестьянина неизбежность труда без сна и отдыха, труда ночью и днем, с использованием всех резервов семьи (труда детей, стариков и женщин на мужской работе).
Таким образом, крестьянское хозяйство коренной территории России обладало ограниченными возможностями для производства товарной земледельческой продукции. Эти ограничения обусловлены неблагоприятными природно-климатическими условиями.
Необычайно низкая урожайность, ограниченность размеров крестьянской запашки, слабая база скотоводства вели к тому, что российскому обществу был присущ относительно низкий объем совокупного прибавочного продукта. Это имело огромное значение для формирования определенного типа государственности. Господствующий класс был вынужден создавать жесткие рычаги государственного механизма, направленного на изъятие той доли совокупного прибавочного продукта, которая шла на потребности развития самого государства, господствующего класса, общества в целом. Именно отсюда идет многовековая традиция деспотической власти российского самодержца, отсюда идут истоки крепостного права, суровость которого не имела аналогии в мире. Крепостной труд так же значительно занизил стремление к высокому качеству труда. Население Севера России, не знавшее крепостного права, всегда было гораздо деятельнее. Подобное отношение к труду выработало и другую ценность – терпеливость. Тяжелые природные условия труда требовали коллективной работы, отсюда коллективизм, как основная черта русского менталитета. Крепостной крестьянин в Европе бежал в город, являвшийся островком демократии и права, свободы от феодалов. Больше бежать было некуда, так как свободных мест не осталось. В России бежали не в город, где были те же феодалы, а в казаки, на неосвоенные земли. В результате в Европе получили развитие городские, буржуазные ценности, а в России общинные, коллективистские. Европеец решал свои проблемы, развивая буржуазную расчетливость и своекорыстие, а русский – утверждая уравнительные коллективистские идеалы. Бегство населения на окраины затрудняло развитие городов.
Высокие урожаи на вновь осваиваемых землях, отсутствие голода, свободный захват земель, отсутствие регулярного налогообложения создавали догосударственный идеал вольной жизни, вошедший в народную культуру. Колонизация способствовала дискретному ходу русской истории. Усиление централизации власти несколько раз сменялось ее ослаблением. Принятие христианство в византийском варианте также оказало значительное влияние на историческое развитие нашей страны. Католическая церковь в силу относительной независимости от светских государей представляла собой большую оппозиционную силу, чем православная церковь. И более успешно защищала интересы населения перед светскими властями. Вместе с тем, Православие давало большую свободу внутренней жизни. Православная церковь не знала орденов. Для нее характерна внутреннее единство – соборность, понимаемая как причастность к общему абсолюту.
В результате всех вышеперечисленных факторов в социальной организации российского общества главными ценностями стали община, а не частная собственность. Государство рассматривается не как надстройка, а становой хребет. Государственность обладает сакральным характером. Государство, общество, личность не разделены, не автономны, а взаимопроницаемы, целостны, соборны.
Вывод: на развитие российской цивилизации повлияли все вышеперечисленные факторы в совокупности, в их комплексе.
Образование СССР. Конституции 1924 и 1936 гг.
Предпосылки образования СССР
Идеологические предпосылки. Октябрьская революция 1917 года привела к распаду Российской империи. Произошла дезинтеграция бывшего единого государственного пространства, просуществовавшего несколько веков. Однако большевистская идея мировой революции и создания в будущем Всемирной Федеративной Республики Советов форсировала новый объединительный процесс. Активную роль в развертывании объединительного движения сыграла РСФСР, власти которой были заинтересованы в восстановлении унитарного государства на территории бывшей Российской империи.
Национальная политика большевиков. Национальная политика Советского государства способствовала росту доверия к центральной власти. В основу ее был положен принцип равенства всех наций и народностей и право наций на самоопределение, закрепленные в Декларации прав народов России (2 ноября 1917 г.) и Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа (январь 1918 г.). Свободными и неприкосновенными объявлялись верования, обычаи, национальные и культурные учреждения народов Поволжья и Крыма, Сибири и Туркестана, Кавказа и Закавказья, что вызвало рост доверия к новой власти не только со стороны инородцев России (составлявших 57% населения), но и в странах Европы, Азии. Правом на самоопределение воспользовались в 1917 г. Польша, Финляндия.
В образовании СССР большую роль сыграла ЗСФСР. Для всех россиян было важно хозяйственное объединение всех трёх закавказских республик. Это объединение вызвало горячий спор. Основной вопрос спора был - принципы нэпа и создание (объединение) государств. Спор был еще и в том, что применимы ли принципы нэпа к объединению всех республик. Нэп требовал воссоздания государственного единства на основе конфедерации. Было организованно единое управление железными дорогами Закавказья. Но большевики недооценили национальный вопрос. Началась политика форсированного сближения, объединения национальностей. В июле 1922 года был предложен проект ФСССРЗ. При этом основные полномочия оставались в руках республик. Это был союз на основе конфедераций. Этим был очень недоволен Орджоникидзе. Сталин, как и Орджоникидзе, был сторонником жесткой централизации. В конце августа Сталин предложил проект, в котором предлагал «...приспособить форму взаимоотношений между центрами и окраинами к фактическим взаимоотношениям, в силу которых окраины во всем, безусловно, должны подчиняться центру...».
На всей остальной территории бывшей Российской империи национальные правительства вели в течение Гражданской войны борьбу за национальную самостоятельность (в том числе Украинская Центральная рада, Белорусская социалистическая Громада, тюркская партия Мусават в Азербайджане, казахская Алаш и др.).
Политические предпосылки. В связи с победой Советской власти на основной территории бывшей Российской империи возникла еще одна предпосылка объединительного процесса - единый характер политического строя (диктатура пролетариата в форме Советов), сходные черты организации государственной власти и управления. В большинстве республик власть принадлежала национальным коммунистическим партиям. Неустойчивость международного положения молодых советских республик в условиях капиталистического окружения также диктовала потребность в объединении.
Экономические и культурные предпосылки. Потребность к объединению диктовалась также исторической общностью судеб народов многонационального государства, наличием многолетних экономических и культурных связей. Между отдельными районами страны исторически сложилось экономическое разделение труда: промышленность центра снабжала районы юго-востока и севера, получая взамен сырье - хлопок, лес, лен; южные районы выступали основными поставщиками нефти, каменного угля, железной руды и т.д. Значение этого разделения возросло после окончания Гражданской войны, когда встала задача восстановления разрушенного хозяйства и преодоления экономической отсталости советских республик. В национальные республики и области из центральных губерний переводились текстильные и шерстяные фабрики, кожевенные заводы, типографии, посылались врачи, педагоги. Принятый в 1920 г. план ГОЭЛРО (электрификации России) также предусматривал развитие экономики всех районов страны.
Принципы образования СССР
Весной и летом 1922 г. партийные организации Украины, Белоруссии и Закавказья, обсуждая пути более тесного объединения с РСФСР, обратилась в ЦК РКП(б) с просьбой выработать принципы и формы единого Советского государства. Была создана комиссия Оргбюро ЦК РКП(б) из представителей ЦК РКП(б) и ЦК компартий республик. Председателем комиссии был И. В. Сталин, который еще с момента создания первого советского правительства возглавлял наркомат по делам национальностей.
В процессе работы комиссии И. В. Сталин выдвинул план "автономизации", который предусматривал вхождение советских республик в состав РСФСР на правах автономных республик. При этом высшими органами государственной власти и управления оставались ВЦИК, СНК и СТО РСФСР.
Сталинский план "автономизации" был закономерным итогом борьбы между теми, кто под коммунистическим флагом шел к изоляционизму и сепаратизму и теми, кто стремился добиться единства республик под эгидой центрального московского правительства. По мере того, как усиливались сепаратистские настроения среди национал-коммунистов, значительно окрепли позиции централистского крыла партии. Идея объединения республик на правах автономий в составе РСФСР, которую помимо И. В. Сталина отстаивали В. М. Молотов, Г. К. Орджоникидзе, Г. Я. Сокольников, Г. В. Чичерин и другие, созрела не только в высших эшелонах власти, но и выдвигалась на более низких ступенях государственного аппарата и имела немало сторонников среди коммунистов окраин.
Проект был одобрен партийным руководством Азербайджана, Армении и Закавказским крайкомом РКП(б).
ЦК КП Грузии выступил против, заявив, что объединение в форме автономизации преждевременно, объединение хозяйственной и общей политики необходимо, но с сохранением всех атрибутов независимости. Фактически это означало оформление конфедерации советских республик, основанной на единстве военной, политической, дипломатической и частично - хозяйственной деятельности.
В целом, не возражая против резолюции, Центральное бюро КП Белоруссии высказалось за предпочтение договорных отношений между независимыми союзными республиками. ЦК КП Украины проекта не обсуждал, но заявил, что исходит из принципа независимости Украины. Положение изменилось, когда 23 сентября 1922 года представителей республик вызвали на заседание комиссии Оргбюро ЦК РКП(б) по вопросу "О взаимоотношениях РСФСР и независимых республик". Уже в первый день за проект И. В. Сталина проголосовали представители всех республик, за исключением воздержавшегося представителя Грузии. 24 сентября были улажены все спорные вопросы - центр пошел на некоторые уступки. Республикам разрешили иметь своих представителей в Президиуме ВЦИК, согласовывать назначение уполномоченных общесоюзных наркоматов, назначать в заграничные представительства наркоматов иностранных дел и внешней торговли своих представителей. Наркомат финансов из общесоюзного был переведен в разряд союзно-республиканских. Комиссия приняла проект за основу и рекомендовала его пленуму ЦК.
Однако В. И. Ленин, который был болен и не мог принимать участие в работе комиссии, идею автономизации отверг. 26 сентября 1922 г. он направил членам Политбюро письмо, в котором подверг резкой критике проект "автономизации" и сформулировал идею создания союза равноправных советских республик. Формулу "вступления" республик в РСФСР он предложил заменить принципом их "объединения вместе с РСФСР" в союзном Советском социалистическом государстве на основе полного равноправия. Ленин подчеркивал необходимость создания общесоюзных органов, стоящих над РСФСР в такой же мере, как и над другими республиками. Отстаивая принцип полного равенства объединяющихся советских национальных республик, он писал: "…мы признаём себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе и наравне с ними входим в новый союз, новую федерацию, "Союз Советских Республик Европы и Азии". И. В. Сталин вынужден был признать свой план автономизации ошибочным.
6 октября 1922 года Пленум ЦК одобрил позицию В. И. Ленина и принял на ее основе новую резолюцию. 18 декабря 1922 года Пленум ЦК принял проект Союзного договора. В течение декабря 1922 года съезды Советов Белоруссии, Украины и ЗСФСР приняли постановления об образовании СССР и избрали делегации на I Всесоюзный съезд Советов. Х Всероссийский съезд Советов собрался 23 декабря 1922 года. На нем присутствовали свыше двух тысяч делегатов с решающим и совещательным голосами.
С докладом об образовании СССР выступил И. В. Сталин. Он огласил проект резолюции, одобренной Президиумом ВЦИК и включающей те положения, которые были приняты съездами других республик: добровольность и равноправие республик с сохранением за каждой из них права свободного выхода из Союза.
27 декабря 1922 года Х Всероссийский съезд Советов принял предложенное Президиумом ВЦИК постановление об образовании СССР. Съезд закончился взволнованными словами М. И. Калинина, встреченными продолжительными аплодисментами: "Я вижу, как над нами развевается красное знамя с пятью священными буквами - РСФСР. И мы, делегаты Х съезда Советов, полномочные представители всей Советской Российской Федерации, склоняем это дорогое, овеянное битвами и победами, укреплённое жертвами рабочих и крестьян знамя перед Союзом Советских Республик. Мы видим, как уже поднимается новое красное знамя Союза Советских Республик. Я вижу, товарищи, стяг этого знамени в руках товарища Ленина".
На этом вся подготовительная работа по образованию Союза была завершена. Последнее слово оставалось за I Всесоюзным съездом Советов.
Этапы образования СССР
Военно-политический союз. Война и особенно иностранная интервенция продемонстрировали необходимость создания оборонительного союза. Летом 1919 г. сложился военно-политический союз советских республик. 1 июня 1919 г. был подписан декрет Об объединении советских республик России, Украины, Латвии, Литвы, Белоруссии для борьбы с мировым империализмом. Было утверждено единое военное командование, объединялись совнархозы, транспорт, комиссариаты финансов, труда. Понятно, что в тех условиях управление объединенной финансовой системой осуществлялось из Москвы, точно также, как национальные воинские образования были полностью подчинены Главному командованию Красной Армии. Военно-политическое единство советских республик сыграло огромную роль в разгроме объединенных сил интервенции.
Организационно-экономический союз. В 1920 - 1921 гг. Россия, Украина, Белоруссия, Грузия, Армения, Азербайджан заключили между собой военно-хозяйственные договоры. В этот период во ВЦИК РСФСР вошли представители Украины, Белоруссии, Закавказских республик, началось объединение некоторых наркоматов. В результате ВСНХ РСФСР фактически превратился в орган управления промышленностью всех республик. В феврале 1921 г. был создан Госплан РСФСР во главе с Г.М. Кржижановским, также призванный руководить выполнением единого хозяйственного плана. В августе 1921 г. в РСФСР был создан Федеральный комитет по земельным делам, регулировавший развитие сельскохозяйственного производства и землепользования в масштабах всей страны. С весны 1921 г. в ответ на указание В.И. Ленина о хозяйственном объединении Грузии, Армении, Азербайджана началось создание Закавказской Федерации, организационно оформившейся в марте 1922 г. (ЗСФСР).
Дипломатический союз. В феврале 1922 г. в Москве совещание представителей РСФСР, Украины, Белоруссии, Азербайджана, Армении, Грузии, Бухары, Хорезма и Дальневосточной республики поручило делегации ВЦИК представлять на международной конференции в Генуе по вопросам экономического восстановления Центральной и Восточной Европы (апрель 1922 г.) интересы всех советских республик, заключать от их имени любые договоры и соглашения. Делегация РСФСР была пополнена представителями Украины, Азербайджана, Грузии и Армении.
Образование СССР
Первый Всесоюзный съезд Советов. I съезд Советов СССР открылся 30 декабря 1922 г. В нем приняли участие 2215 делегатов. Численный состав делегаций от республик определялся пропорционально количеству населения в них. Самой многочисленной была российская делегация - 1727 человек. С докладом об образовании СССР выступил И.В. Сталин. Съезд в основном утвердил Декларацию и Договор об образовании СССР в составе четырех республик - РСФСР, Украинской ССР, Белорусской ССР, ЗСФСР. Декларация законодательно закрепляла принципы устройства союзного государства: добровольность, равноправие и сотрудничество на основе пролетарского интернационализма. Доступ в союз оставался открытым всем советским республикам. Договор определял порядок вхождения отдельных республик в состав СССР, право свободного выхода, компетенцию высших органов государственной власти. Съезд избрал Центральный исполнительный Комитет Союза ССР (ЦИК) - верховный орган власти в период между съездами.
Конституция СССР 1924г. была принята уже II Всесоюзным Съездом Советов 31 января 1924 г. В ней было оговорено, что «союзные республики в соответствии с настоящей Конституцией вносят изменения в свои конституции». Состояла Конституция из двух разделов - «Декларации об образовании СССР» и «Договора об образовании СССР».
Конституция СССР 1924 года является одним из важнейших документов по истории отечественного государства и права XX века. В декабре 1922 года I съездом Советов СССР были утверждены Декларация и Договор об образовании СССР. Договор был подписан четырьмя республиками: РСФСР, Украиной, Белоруссией и ЗСФСР (альянс Грузии, Армении и Азербайджана). Каждая из республик уже имела свою конституцию. Было решено разработать общесоюзную конституцию, и в январе 1923 года Президиум ЦИК СССР образовал шесть комиссий для подготовки важнейших частей будущего Основного закона. Конституция СССР 1924 года была принята II Всесоюзным съездом Советов в январе 1924 года, став преемницей Конституции РСФСР 1918 года.
В ней было оговорено, что “союзные республики в соответствии с настоящей Конституцией вносят изменения в свои конституции”. Она состояла из двух разделов -Декларации об образовании СССР и Договора об образовании СССР. В отличие от Основного закона 1918 года, “Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа” в новую конституцию включена не была, при этом отдельно указывалось, что она исходит из ее основных положений. Конституция СССР 1924 года и республиканские конституции фактически дополняли друг друга, составляя единую Советскую Конституцию. Она ознаменовала конституционное закрепление образование СССР и разделения прав Союза СССР и союзных республик. Было установлено единое союзное гражданство.
В соответствии с основными положениями конституции, Съезд Советов СССР был объявлен верховным органом государственной власти, на время съездов - Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК) СССР, а на время сессий - Президиум ЦИК СССР. Центральному исполнительному комитету было дано право отмены и приостановления актов любых органов власти на территории Союза, за исключением Съезда Советов. Правом отменять и приостанавливать постановления Совета Народных Комиссаров (СНК), отдельных народных комиссариатов СССР, а также ЦИК и СНК союзных республик обладал Президиум ЦИК. Тем не менее, акты съездов Советов союзных республик Президиум ЦИК мог только приостановить, отправив запрос об их отмене в ЦИК СССР.
Конституция СССР 1924 года отличается от советских конституций, принятых позднее. В ней нет характеристики общественного устройства, нет глав о правах и обязанностях граждан, избирательном праве, местных органах власти и управления.
Конституция определяла, что высшим органом власти в стране является съезд Советов.
Конституция 1936 г. Общие принципы.
В феврале 1935 г. Пленум ЦК ВКП(б) выступил с инициативой внесения измерений в Конституцию (в части уточнения социально-экономической основы общества на новом этапе и в части изменения избирательной системы).
Вслед за этим съезд Советов Союза ССР принял соответствующее постановление и поручил ЦИК создать Конституционную комиссию.
Новая Конституция состояла из 13 глав и 146 статей. Отмечалось, что политическую основу СССР составляют Советы депутатов трудящихся, которым принадлежит вся власть в стране.
Экономическую основу СССР составляют социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства.
Социалистическая собственность выступает в двух формах: государственной и кооперативно-колхозной. Наряду с социалистической системой хозяйства законом допускалось мелкое частное (основанное на личном труде) хозяйство. Хозяйственная жизнь страны определялась государственным народно-хозяйственным планом. Труд рассматривался как обязанность.
Государственное устройство
Государственное устройство страны определялось как федеративное (союзное) объединение одиннадцати республик. Давался исчерпывающий перечень прав федеративных органов, неперечисленные полномочия остались за союзными республиками.
Последним предоставлялось право выхода из состава СССР, конституции союзных республик должны были соответствовать Конституции СССР, в случае расхождения союзного и республиканского законов, действовал союзный закон. Конституция провозглашала единое гражданство.
Высшим органом власти в СССР становился Верховный Совет СССР, наделенный законодательной властью и состоявший из двух палат: Совета Союза и Совета Национальностей.
Совет Союза избирался по территориальным округам, Совет Национальностей - по союзным, автономным республикам, автономным областям и национальным округам. Обе палаты признавались равноправными и работали в сессионном порядке. В случае непримиримых разногласий при принятии решения Президиум Верховного Совета распускал Верховный Совет и назначал новые выборы.
Вместе с тем Президиум был подотчетен Верховному Совету. Президиум издавал указы, проводил референдумы, в период между сессиями Верховного Совета осуществлял высшую власть в государстве, назначал новые выборы.
Правительство (Совет народных комиссаров СССР) формировалось на совместном заседании обеих палат Верховного Совета. СНК издает постановления и распоряжения на основе действующих законов, принятых Верховным Советом.
В Конституции давался перечень союзных (обороны, иностранных дел, внешней торговли, путей сообщения, связи, водного транспорта, тяжелой промышленности, оборонной промышленности) и союзно-республиканских (пищевой, легкой, лесной промышленности, земледелия, зерновых и животноводческих совхозов, финансов, внутренней торговли, внутренних дел, юстиции, здравоохранения) народных комиссариатов.
По аналогии с союзными органами центральной власти и управления строилась система органов союзной республики.
Глава 9 Конституции была посвящена изменениям в избирательной системе. Закреплялось всеобщее, равное и прямое избирательное право при тайном голосовании, предоставляемое с восемнадцатилетнего возраста. Предшествующее избирательное законодательство (по Конституциям 1918 и 1924 г.) отменялось.
В перечне основных прав и связанных с ними обязанностей граждан упоминалось о правах: на труд, отдых, материальное обеспечение (в старости, по болезни, в случае потери трудоспособности), образование (бесплатное).
Провозглашалось равенство полов, национальностей, свобода слова, печати, собраний, митингов, шествий и демонстраций; отделение церкви от государства и школы от церкви.
ВКЩ6) объявлялась «передовым отрядом трудящихся в их борьбе за укрепление и развитие социалистического строя и представляющее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных».
Статья 122 Конституции СССР закрепила, что «женщине в СССР предоставляются равные права с (выделено мной. - Л.З.) мужчиной». Это конституционное положение выравнивало статус одного пола по статусу другого - мужского. Вряд ли есть основание говорить о гендерной идее равенства двух полов, поскольку стандарты, заложенные в Конституции был однобокими - мужскими. Это не стандарт в современном понимании, в основе которого лежит идея уважения прав человека независимо от пола, будь то мужчина или женщина. Но это был важный шаг в понимании того, что женщина должна быть равной с мужчиной во всех областях хозяйственной, государственной, культурной и общественно-политической жизни хотя и в условиях ограниченной свободы, границы которой определялись государством.
Это проявилось еще в двух статьях Конституции, где содержались специальные нормативные положения относительно равенства граждан при реализации основного политического права - избирать и быть избранным.
Статья 135 закрепила, что выборы депутатов являются всеобщими: все граждане СССР, достигшие 18 лет, независимо от пола имеют право участвовать в выборах.
Депутатом также мог стать любой гражданин - независимо от принадлежности к полу.
Статья 137 закрепила, что «женщины пользуются правом избирать и быть избранными наравне с (выделено мной. - Л.З.)-мужчинами».
Конституционное закрепление равенства, а именно право избирать и быть избранным было обеспечено в течение длительного времени специальными политическими установлениями Коммунистической партии СССР. Демократия по-социалистически включала в себя, как необходимый элемент, представительство женщин во всех структурах власти.
Во-первых, право на труд было объявлено обязанностью в государстве трудящихся (ст. 12 Конституции)
В истории Конституция СССР 1936 г. является символом власти тоталитарного государства и насилия. При проведении репрессий Конституция 1936 г. была использована как декорация. Она была использована в идеологических целях как инструмент утверждения идеи заботы государства о гражданине и его семье при одновременном уничтожении семьи, членов семьи. Но, ни мужчины, ни женщины, ни дети не могли предполагать, что Конституция гендерной симметрии может стать для них последней заботой государства о гендерном благополучии, их последней «похоронкой». Никто не подсчитал издержек применения насилия и идеологии насилия государства. Мускулинная по своему характеру власть привела к жертвам, а жертва, как известно, не являет собой предмет заботы тоталитарного государства. Она подлежит защите, будь то мужчина или женщина. Гендерная симметрия в защите от насилия должна являть собой предмет особого внимания общества и государства.
Весну в развитии общества О. Шпенглер назвал культурой, а сезону зимнего оцепенения дал имя «цивилизация». Трактовка культуры и цивилизации как двух последовательных этапов в развитии общества с тех пор утвердилась как научно правомерная. Однако, говоря о России как о цивилизации, мы будем иметь в виду то понимание, которое связано прежде всего с именами Н. Я. Данилевского и А. Дж. Тойнби. Задача настоящей статьи состоит в том, чтобы показать оправданность и плодотворность взгляда на Россию как на особую цивилизацию, занимающую свое место в ряду локальных цивилизаций прошлого и современности.
Цивилизационный подход к России правомерен при условии, если не превращается в набор утверждений об исключительности, якобы характерной для России и резко выделяющей ее из общего ряда стран. Тезис о мнимой российской экзотичности может быть истолкован двояко - либо в горделиво-заносчивом, либо в самоуничижительном смысле. Однако и в том и другом случае он одинаково опасен, поэтому должен быть заранее выведен за рамки исследования.
Смысл и назначение цивилизационного подхода следует усматривать в выявлении универсальных черт, отличающих российское общество от других, но не по линии «лучше – хуже», «выше или ниже», а по линии обнаружения характерных особенностей и сопоставления с другими обществами. Образцы такого подхода к изучению соответствующих стран можно найти в работах современных зарубежных исследователей. Особо назовем таких авторов, как Макс Лернер (исследование цивилизации в США), Фернан Бродель («Что такое Франция?»), Мигель де Унамуно и Хосе Ортега-и-Гассет (исследование цивилизационных особенностей Испании и Европы). Впрочем, и отечественная традиция изучения России в ее универсально-цивилизационных чертах, представленная в прошлом такими именами, как Вл. Соловьев, Н. Бердяев, С. Булгаков, Г. Федотов, С. Франк и другие, сегодня активно возрождается. Потребность в цивилизационном изучении России возрастает по мере того, как общество все более осознает важность задачи самоопределения и самоидентификации, а главное – масштабы стоящих на этом пути трудностей и проблем. Очевидно, что перед Россией сегодня возникает вопрос, подобный тому, который в свое время А. Тойнби адресовал цивилизации Запада: «Предстоит ли нам процесс упадка и распада как некий неизбежный рок, от которого ни одной цивилизации не уйти?» . Тойнби ответил на свой вопрос отрицательно и оказался прав. Думается, что российская цивилизация сумеет найти достойные ответы на вызовы современной эпохи.
Рассмотрение вопроса о России как одной из локальных цивилизаций, обладающей характерными отличительными чертами, целесообразно начать с анализа противоположной точки зрения: позиция радикального отрицания цивилизационного единства России широко представлена в литературе. Замечу предварительно, что теоретическое отрицание существования российской цивилизации нередко основано, на мой взгляд, на ряде недоразумений и в конечном итоге коренится в сложности и известной неопределенности понятия цивилизации и вытекающей отсюда вариативности его трактовок. Тем не менее, нельзя не привести аргументацию противников признания российской цивилизации. Один из аргументов состоит в том, что «множество народов с разной цивилизационной ориентацией, входивших в состав государства... превращало Россию в неоднородное, сегментарное общество». Народы России «исповедуют ценности, которые не способны к сращиванию, синтезу, интеграции... Татаро-мусульманские, монголо-ламаистские, православные, католические, протестантские, языческие и другие ценности нельзя свести воедино... Россия не имеет социокультурного единства, целостности». Поэтому «Россия не является самостоятельной цивилизацией и не относится ни к одному из типов цивилизаций...» .
Прежде всего, не следует, как это делает автор приведенных слов, подозревать каждого говорящего о российской цивилизации в национал-патриотизме, консерватизме, патриархальности и других смертных грехах. Не следует также думать, что в понятии российской цивилизации заложены попытки выделить чисто русскую или исключительно православную составляющую в истории и современности России. Напротив, цивилизация – именно то понятие, которое способствует выработке сбалансированного взгляда на сложносоставные, отличающиеся своеобразным сочетанием разнородных факторов, социальные образования. Во всяком случае, именно по этому пути пошел автор книги об американской цивилизации . С точки зрения американского исследователя, факт этнического многообразия, как и религиозно-культурного и связанных с ним различий в ценностных ориентациях, не является аргументом против возможности единства в рамках цивилизации. На вопрос о том, является ли Америка цивилизацией, он уверенно дает положительный ответ: Соединенные Штаты являются особой цивилизацией, дочерней по отношению к западноевропейской. Одна из ее отличительных особенностей и состоит в соединении в рамках единого целого огромного множества разнообразных этносов, конфессий и ценностей.
Пример США нельзя считать исключительным, хотя и единственного примера достаточно, чтобы опровергнуть тезис о невозможности многоэтнической цивилизации. Однако главное состоит в том, что цивилизация – это в большинстве случаев суперэтническое образование. Вопрос о механизмах и способах обеспечения цивилизационного единства достаточно сложен и заслуживает отдельного разговора. К нему мы еще вернемся в ходе дальнейшего изложения. Пока же замечу, что уповать на «сращивание» различных по своей природе ценностей не приходится в принципе: такого сращивания не происходит даже в относительно простых и однородных по своей структуре обществах, не говоря уж о столь сложных, внутренне дифференцированных и масштабных, какими, как правило, являются цивилизации. Механизм возникновения цивилизационного единства не в сращивании. Он более сложен. В частности, не уничтожая особенностей отдельных входящих в ее состав этносов, цивилизация способна создать уровень единства, располагающийся над уровнем различий, – уровень общности. Простой пример поясняет сказанное. Американец, кем бы он ни был по происхождению, приобретает дополнительно к своим коренным свойствам ряд черт специфического американского характера. Это и означает, что он освоил специфически американский образ жизни и мыслей, характерно американскую систему ценностей, вжился в Америку, стал ее составной частью. Несмотря на теоретические трудности определения «духа Америки», сам факт существования такого духа едва ли можно отрицать. Не случайно, что независимо от этнической и иной принадлежности, американцы легко опознают друг друга, так же как окружающие легко выделяют их по манере поведения, характеру и т. п. Случайно ли, что в разнонациональной толпе мы легко отличаем нашего туриста или недавнего соотечественника, кем бы он ни был – русским, армянином, башкиром или украинцем? Случайно ли, что иностранцы легко опознают нас, называя без разбора всех представителей России – СССР «русскими»?
Очевидно, украинцы или армяне, ставшие гражданами и постоянными жителями новых независимых государств, через одно-два поколения утратят общероссийские (отнюдь не только советские!) черты. Однако вовсе не обязательно, что те же армяне или украинцы должны утратить характерное армянское или украинское своеобразие, оставаясь полноправными членами российского общества и связав свою судьбу с новой Россией. В этом случае над-этнические, т. е. общероссийские, черты их характера будут существовать наряду с собственно национальными.
Особенности российской цивилизации не в многоэтничности, многоконфессиональности и т. д., а во многом другом, в частности, в сочетании территориальной распыленности этносов с компактностью их проживания, в отсутствии естественных границ, на которых можно было бы закрепиться окончательно, в континентальности территории с характерной удаленностью от морей, в характере взаимодействий с географически соседними цивилизациями и т. д.
Нельзя признать убедительным и еще один аргумент против трактовки России как цивилизации. Он связан с тем, что история России нередко прерывалась, вследствие чего следует говорить не об одной, а о нескольких Россиях: Киевская Русь, Московская Русь, Россия Петра I, Россия Советская и т. д. Следует заметить, что прерывность истории и связанное с этим наличие ряда резко различных обликов страны не являются исключительной прерогативой России. Фернан Бродель, в частности, пишет: «Если взглянуть на Францию в ее самых общих хронологических рамках, то она предстанет целой чередой Франций, последовательно сменяющих друг друга, разных и похожих, попеременно то тесных, то широких, то единых, то раздробленных, то благополучных, то страждущих, то удачливых, то неудачливых» . Признание «множества Франций» не является для Ф. Броделя поводом для отказа от написания истории Франции как истории одной страны, принадлежащей в разное время к разным цивилизациям и вносящей свой вклад в современную западноевропейскую.
Однако для цивилизационного подхода важно не это. Важно то, что, вообще говоря, всякий предмет, изменяясь по отношению к самому себе, в общем случае никогда, однако, не совпадет с другим. Так, Россия или Франция сегодняшние резко отличаются от себя прежних. Но отсюда отнюдь не следует, что результатом исторических трансформаций должно стать их совпадение между собой: Россия современная не похожа на современную Францию, как обе страны были не похожи друг на друга в любую другую историческую эпоху. Поэтому Россию современную, как и Францию или Соединенные Штаты, можно представить в качестве особых образований, отличных от себя в прошлом, но от этого не ставших похожими друг на друга сегодня. Цивилизационный подход, в отличие от исторической науки в ее классическом виде, сосредоточивает свое внимание не столько на динамике исторических изменений, сколько на характерных чертах данного общества, взятого в определенную историческую эпоху. В этом случае цивилизационный подход становится чем-то существенно отличным от исторической науки, но не альтернативным ей и не вступающим с ней в конкуренцию.
Очевидно, что та или иная страна, взятая в определенную эпоху, либо принадлежит к одной из сосуществующих цивилизаций, либо тяготеет к одной из них, либо, наконец, сама по себе представляет отдельную цивилизацию, является страной-цивилизацией. Думается, что именно последнее имеет место в случае с Россией (разумеется, не только с ней). О современной российской цивилизации можно вести речь, начиная от эпохи петровских преобразований, от XVIII века, от имперского, «петербургского» периода российской истории. Аргументы в пользу данного тезиса, насколько это возможно в рамках статьи, я постараюсь привести в ходе дальнейшего изложения. Понятно, что начать следует с определения цивилизации, с отыскания ее основополагающих признаков.
Представляется, что важнейшей стороной понятия цивилизации являются многообразие, многоуровневость, многоплановость и масштабность. Цивилизация – это масштабное сложноорганизованное предприятие, включенное в мировое целое самым непосредственным образом и оказывающее существенное влияние на это целое. Эти качества понятия цивилизации отчетливо представлены в определении С. Хантингтона: «Мы можем определить цивилизацию как культурную общность наивысшего ранга, как самый широкий уровень культурной идентичности людей. Следующую ступень составляет уже то, что отличает род человеческий от других видов живых существ. Цивилизации определяются наличием общих черт объективного порядка, таких как язык, история, религия, обычаи, институты, а также субъективной самоидентификацией людей. Есть различные уровни самоидентификации: так, житель Рима может характеризовать себя как римлянина, итальянца, католика, христианина, европейца, человека западного мира. Цивилизация – это самый широкий уровень общности, с которой он себя соотносит.
Культурная самоидентификация людей может меняться, и в результате меняются состав и границы цивилизации» .
Думается, что Россия целиком вписывается в рамки данного определения. В самом деле, самоидентификация большинства россиян, скорее всего, имеет своим пределом именно принадлежность к России. Во всяком случае, трудно ожидать, что «типичный представитель» российского общества осознает себя «человеком Запада», впрочем, как и «человеком Востока». Идентификация себя в качестве россиянина является предельным уровнем, за которым следует отождествление себя с представителем человечества в целом. Отнюдь не случайно, что во всем огромном массиве литературы, посвященном России, едва ли найдется какая-либо значительная публикация, в которой бы однозначно признавалась принадлежность России к какой-либо из цивилизаций – западной или восточной. Даже для самых горячих российских западников российская «западность» выступала и выступает в качестве проекта наиболее предпочтительного будущего, а не в качестве очевидности и данности. В работах зарубежных исследователей за Россией, как правило, закрепляется самостоятельное место во всемирном целом. Зарубежные авторы, независимо от своего отношения к России – положительного или отрицательного, отводят ей роль значительного и самостоятельного фактора мировой жизни. Так, Макс Лернер подчеркивает основные заслуги Шпенглера и Тойнби: «Они упорно отстаивали тезис о том, что великие цивилизации мировой истории...Западная Европа, Россия, исламский регион, Индия, Китай или Америка... каждая из них имеет свою личную судьбу, свою собственную жизнь и смерть и у каждой есть свое сердце, своя воля и свой характер» .
Очевидно, что события последних лет привели к расширению границ западной цивилизации: в ее состав вошли или находятся в стадии вхождения некоторые восточноевропейские страны. Однако надо иметь в виду, что модернизация по западному образцу отнюдь не всегда совпадает с процессом вхождения в состав цивилизации Запада. Так, например, Турцию или Японию принято считать странами «продвинутыми» в модернизационном отношении. Однако сколь бы далеко ни продвигались эти страны по пути усвоения элементов западного образа жизни, общественных отношений, западных технологий и т. п., они едва ли смогут стать органическими частями западного мира. Впрочем, такая задача, видимо, перед ними и не стоит. То же можно сказать о России: современные модернизационные процессы не следует путать с превращением страны в общество, целиком идентичное западному. Последний тезис не может быть истолкован в пользу концепций исключительности и изоляционизма. Однако при нормальном протекании процессов модернизации (т. е. если не произойдет чего-то чрезвычайного) Россия останется Россией, занимая свое собственное место в составе мирового сообщества и целиком не сливаясь ни с западной, ни с какой-либо иной цивилизацией. Перед исследователем простирается широкое поле самых разнообразных возможностей для изучения особенностей российской цивилизации. Какому из подходов следует отдать предпочтение? Отечественные религиозные мыслители XIX – начала XX вв. в большинстве случаев шли по пути, который можно характеризовать как спекулятивно-психологический. Вл. Соловьев поставил вопрос о русской идее, Н. Бердяев – о душе России, С. Франк написал трактат о русском мировоззрении, Н. Лосский – о характере русского народа и т. д. Впрочем, весьма близкие аналоги подходу отечественных авторов легко обнаруживаются у исследователей иных цивилизаций и стран. Одним из классиков в области изучения особенностей английского характера признается Эмерсон, чья книга «Английские черты» получила широкую известность. Американец Гарольд Ласки под характерным названием «Дух Америки» перечисляет следующие особенности специфически американского духа или характера: взгляд в будущее, динамизм, страсть к величию, чувство достоинства, дух первопроходца, индивидуализм, неприязнь к застою, гибкость, эмпирический подход и приоритет практических интересов, стремление к благополучию и преуспеванию, вера в собственные силы и собственные цели, святость истового труда, уважение к частной собственности. Изучению того, что можно было бы назвать «характером американца», «духом Америки» или «американской душой», посвятили свои труды многие американские исследователи. От автора к автору перечни основ «американской веры» различны, хотя и не лишены целого ряда совпадающих позиций.
По пути перечисления и раскрытия основных свойств русской души идет Н. Лосский в книге «Характер русского народа». Он обращает внимание на следующие черты: религиозность, способность к высшим формам духовного опыта и связанное с этим искание абсолютного добра, органическое соединение чувства и воли, свободолюбие, народничество (под которым Лосский понимает готовность заботиться не только о личном благе, но и о благе всего народа: стремление к благу народа отчетливо проявилось в характере русской интеллигенции), доброта, даровитость, мессианизм и миссионизм, недостаток средней области культуры, известная склонность к проявлениям нигилизма и хулиганства. Широко известна характеристика русской души, данная Н. Бердяевым. Он особо подчеркивал противоречивость русского духа: «Можно открыть противоположные свойства в русском народе: деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, вольность; жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость; обрядоверие (формальное отношение к религии, сводящееся к бездумному выполнению обрядов. – В. Ш.) и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности и безличный коллективизм; национализм, самохвальство и универсализм, всечеловечность; эсхатологически-мессианская религиозность и внешнее благочестие: искание Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт» . Своеобразные характеристики русской души мы находим и у других авторов. В случае с Россией, как и в случае с Америкой, перечни типичных свойств различаются от автора к автору, хотя обнаруживают и немало совпадений.
Вряд ли есть смысл прибавлять к уже известным новые списки характеристик русской души. Не следует, однако, и торопиться с их окончательной оценкой, соглашаться или не соглашаться с той или иной трактовкой души России: вряд ли можно оспаривать тот факт, что каждый из известных подходов схватывает что-то реальное или по меньшей мере на это реальное намекает. Однако гораздо важнее другое – ответить на ряд принципиальных вопросов.
Первый из них связан с определением тех условий, при которых размышления о национальном характере вообще имеют смысл, не превращаясь в род научно бесплодных и социально опасных изысканий на кровно-расовой почве. Очевидно, что рассуждения о душе России (как и о душе всякой другой страны) правомерны лишь при условии, если ведутся с позиций не кровно-этнических, а культурно-исторических. Видимо, природные факторы вообще играют второстепенную роль в формировании характерных особенностей души народа. Конечно, не исключено, что «есть сходство между географией природной и географией душевной» (Н. Бердяев), но такое сходство не является прямым и однозначным, особенно в современном урбанизированном, технологическом, информационном и т. д. обществе. Возникает и другой вопрос, еще более принципиальный для нашей темы, связанный с многонациональным характером российской цивилизации.
Выше уже говорилось о суперэтничности как о свойстве цивилизации в России. Если наше утверждение верно, то, помимо специфических национальных характеров, должна существовать душа России, общая для всех населяющих ее народов, так же как американская душа, общая для американцев различного происхождения (см. выше). На сегодняшний день вычленить ее из «советскости», пропитавшей в той или иной мере за долгие десятилетия громадное большинство населения бывшего Советского Союза, независимо от этнической принадлежности, очень непросто. Тем не менее, общение этносов, так же как общение отдельных индивидов, не может быть ни при каких условиях сведено к идеологии, поэтому предполагает выработку как общих базовых ценностей, так и некоторых общих правил общения. С учетом этих правил и ценностей и создается то, что можно назвать «общероссийским духом». Отдельные его черты можно угадать в описаниях души России, данных русскими дореволюционными мыслителями и авторами, работавшими в эмиграции, в той мере, в какой они ориентировались на общий культурный дух России. Однако для научного выявления и изучения духа России одного спекулятивно-психологического подхода недостаточно – он должен быть дополнен конкретными социологическими исследованиями.
Думается, что умозрительно-психологический подход, как правило, основанный на личных наблюдениях и размышлениях ученого, на анализе явлений истории и культуры, способен дать очень многое для уяснения умопостигаемого образа России. Однако прав Бердяев, что в этом случае исключительную роль приобретают «теологальные добродетели веры, надежды и любви», ибо эмпирически столь многое отталкивает в российской действительности. В отсутствие же заведомой любви к России теоретические спекуляции неизбежно приводят к выводам, если не оскорбительным для россиян, то, во всяком случае, сомнительным с научной точки зрения. К таким выводам привел, например, метод, использованный в работе Горера и Рикмена «Народ Великороссии». В качестве отправного пункта исследования авторы приняли переживания раннего детства русских крестьян, которых матери обычно туго пеленали в первые месяцы жизни. Этой несвободой на досознательном этапе жизненного пути авторы брались объяснить все характерные особенности русской души.
Наконец, еще один важный вопрос связан со степенью и темпами изменчивости основных параметров российской души. Вообще говоря, народ, о котором писали Бердяев, Лосский, Федотов и др., – это тот же народ, который существует сегодня, или его социально-психологические характеристики изменились настолько, что в настоящее время более правомерно говорить о другом народе? При ответе на этот вопрос не следует, прежде всего, впадать в излишний социологизм, полагая, что народная душа изменяется в строгом соответствии с изменениями социально-экономических и политических порядков. В большинстве случаев народный характер обнаруживает значительную устойчивость и неожиданным образом проявляется в совершенно новых социально-экономических и политических условиях. Это с одной стороны. С другой – не следует думать, что душа России есть нечто абсолютно неизменное, никак не реагирующее на социальные и иные перемены. И уж совсем абсурдно было бы полагать, что, сформировавшись где-то на заре российской истории и оставаясь в дальнейшем неизменным, русский характер и ментальность предопределили собой весь ход российской истории, все ее положительные и отрицательные стороны.
Отнюдь не очевидно, что социальная психология, о которой мы вели речь выше, является именно тем фактором, который должен быть признан в структуре цивилизации как ведущий или определяющий. Играя важную роль, он существует наряду с другими, составляя важную, но всего лишь одну из граней сложного строения цивилизации.
Исследование России как сложной цивилизации, конечно, можно начать с постижения российской разновидности человеческой души и, определив основные параметры души России, вывести из них особенности экономического, социального, политического и культурного бытия. Именно так поступали во многих случаях русские мыслители дооктябрьского периода и зарубежья. Классическим примером такого подхода является, в частности, книга Н. Бердяева «Русская идея». Можно несколько изменить угол рассмотрения, взяв за отправной пункт ценностно-религиозные установки российского общества. В этом случае исходной основой России как цивилизации станут религиозные убеждения и верования, а также религиозные организации, церковь. Особую роль при таком подходе часто отводят православию, что имеет под собой целый ряд исторических оправданий: следует без колебаний признать, что православие в течение многих веков истории российского общества играло роль, гораздо более значительную, чем любая иная конфессия. Последнее обстоятельство и дало основание, например, Тойнби квалифицировать российскую цивилизацию как «православно-христианская в России». По этому пути шли и идут мыслители, близкие православной церкви, видя главный стержень российского бытия в его прошлом, настоящем и будущем прежде всего или даже исключительно в православии. Можно избрать еще один вариант подхода, приняв за точку отсчета особенности политической системы российского общества. Этот вариант представлен, в частности, западными учеными, такими как, например, Ричард Пайпс. В этом случае из особенностей самодержавной, а затем советской и нынешней квазидемократической политической системы можно попытаться вывести все основные параметры российского общества. Наконец, мыслители марксистского и близких ему направлений предпочитают говорить в первую очередь о характере экономической власти и связанной с ней классовой структуре общества. По мнению этих исследователей, именно экономика и классовая структура представляют собой ту определяющую основу, анализ которой позволяет уяснить особенности любого общества, в том числе российского.
Очевидно, что все перечисленные подходы обладают своими преимуществами и в каждом из них заключена «своя правда». Однако столь же очевидно, что ни один из них, взятый изолированно, не в состоянии раскрыть все грани сложнейшего целого, каким является цивилизация. Во всяком случае, при отдельном применении любого из них искусственные натяжки и спекуляции оказываются неизбежными. Так, вполне правомерной может быть гипотеза о наличии определенной связи между современной возрождающейся религиозностью и сегодняшней политической и экономической жизнью России. Однако попытка вывести особенности современной политической и экономической ситуации из ценностей и установок какой-либо религиозной системы вряд ли будет плодотворной. Вопрос же о первичности одного и вторичности другого вообще оказывается неразрешимым, и главное, ничего не дающим ни для понимания, ни для объяснения общества. Точно так же государственно-политические теории способны многое объяснить в реальной жизни российской цивилизации, в том числе современной, поскольку государство играло и продолжает играть в России исключительно большую роль. Однако едва ли мощью государства удастся объяснить российскую цивилизацию как таковую хотя бы потому, что антигосударственные тенденции (например, анархизм) в России всегда были представлены не менее отчетливо, чем государственно-охранительные.
Примеры нерезультативности монистического взгляда легко умножить. Исследовательский монизм, во всех его модификациях, неизбежно огрубляет реальность, чрезмерно упрощает и схематизирует ее. Если это так, то не лучше ли решиться на отказ от признания единственности фундаментального принципа и тем самым прекратить бесплодную трату интеллектуальных сил с целью загнать все богатство жизненных проявлений в прокрустово ложе монистических схем? Во всяком случае, для теоретического воссоздания широкой панорамы российской цивилизации такой отказ вполне оправдан. Вместе с тем, крайне важно то, что отказ от монизма не должен означать отказа от концептуальности. Следовательно, возникает необходимость в новом (немонистическом) принципе, способном служить основой концептуальных построений, в противном случае исследованию грозит опасность скатиться к эмпиризму, к голой фактологичности. Вряд ли на роль такого принципа подойдут плюрализм или многофакторность, понятые как перечисление разнообразных факторов и их суммирование. Что же остается?
Цивилизацию можно изучать на различных временных срезах ее существования. Понятно, что особенно интересно и важно знать и понимать ее сегодняшнее состояние. Образ жизни и мыслей в России сегодняшней и есть то, что можно назвать нынешним состоянием российской цивилизации. Его можно представить в виде совокупности тематических блоков, каждый из которых раскрывает какую-либо отдельную грань или одну из слагаемых сложного строения цивилизации. Очевидно, что в число тематических блоков должны войти следующие: природно-географические характеристики и ресурсы российской цивилизации; этнический и демографический состав; земля и особенности сельскохозяйственного производства в России; экономика и хозяйственная деятельность, ее условия, детерминанты, стимулы; наука и технология; политическая система; класс и статус в России; искусство и массовая культура; религии и верования; особенности взаимоотношения личности и общества в России; место России в мировом сообществе. Рассматривать названные тематические блоки вне связи друг с другом, конечно, невозможно. Однако искомая концептуальность достижима не на пути соотнесения каждого отдельного блока с другим, а на пути соотнесения его с целым, т. е. с общим представлением о российской цивилизации как таковой. Рассматривая отдельный тематический блок, мы будем постоянно иметь в виду целое, которое будет выступать в качестве необходимого фона. Постоянное соотнесение с целым, с фоном должно стать известным препятствием к тому, чтобы картина цивилизации не свелась к простому эмпирическому перечислению, к голой фактологичности, а предстала бы в качестве концептуально оформленной. Откуда возьмется представление о целом? Здесь не обойтись без истории и общих теоретических представлений о цивилизации, без ее теоретического определения, о котором речь шла выше.
Тематический подход к изучению современной российской цивилизации предопределяет особенности и меру обращения к историческому прошлому. Привлечение исторического материала оказывается тематическим, а не хронологическим. История привлекается в той мере и на ту хронологическую глубину (начиная отсчет от современности), которые необходимы для понимания современного положения дел в данном тематическом блоке – не более того. Думается, что на этом пути удастся получить именно панораму – объемный срез российской цивилизации в ее сегодняшнем состоянии, но не в примитивно фактологическом, а в осмысленном виде.
«Любой народ, любая страна – заложники своих начал, – писал известный историк и философ М. Гефтер. – Мы же – не страна. Мы – страна стран. Мы наследники сугубо разных начал, встроенных напрямую в мировой процесс. Отсюда наша особая зависимость от судьбы тех проектов, суммарное название которых – человечество...» . В словах известного мыслителя можно усмотреть два признака России как цивилизации. Они красноречиво говорят о том, что Россия не просто страна, а страна-цивилизация.
Во-первых, речь идет о «стране стран» (в других случаях Гефтер употреблял близкое выражение «мир миров»), что ярко выражает исключительное многообразие России, сочетание в ней различных начал, ценностей различного происхождения и содержания, огромного множества культур, верований, мировоззрений и т. д. Многообразие (а отнюдь не монолитность) – характерный признак цивилизации. Конечно, наряду с многообразием цивилизация должна обладать известным единством, иначе она превратится в лоскутное одеяло, сшитое гнилыми нитками. Однако в отсутствие многообразия вообще нет никакого смысла даже ставить вопрос о цивилизации, а следует говорить о стране.
Во-вторых, в словах Гефтера подчеркивается еще одна особенность, которую следует истолковать как цивилизационный признак России – встроенность «напрямую» в мировой процесс. «Напрямую», то есть без посредников. В силу географических и иных причин для России не существует такой общности, посредством которой она входила бы в мировое целое; Россия целиком не вписывается ни в одну из субмировых общностей – ни в Европу, ни в Азию, ни в Запад, ни в Восток, ни в Тихоокеанский или какой-либо иной регион. Легко заметить, что встроенность в мировой процесс напрямую соответствует определению Хантингтона (см. выше), согласно которому цивилизация – это наиболее широкий уровень самоидентификации людей, за которым непосредственно следует человечество, или «то, что отличает род человеческий от других видов живых существ».
За счет чего может достигаться единство в рамках цивилизации? Следует, прежде всего, обратить внимание на то, что, хотя некоторые цивилизации существовали в виде империй, ставить знак равенства между цивилизацией и империей, разумеется, нельзя. Более того, имперская форма не адекватна цивилизации. Именно поэтому цивилизации в форме империй всегда стоят перед выбором: либо, полностью разложившись, исчезнуть с лица земли, либо найти способ сбросить имперскую форму, не утратив основ и своеобразия цивилизации.
Думается, ошибочно полагать, что «устойчивой и жизнеспособной является лишь та цивилизация, которая при возможно большем разнообразии индивидуальных, региональных, этнических и иных типов является максимально единой в области духовных идеалов, общегосударственной морали, нравственных ценностей...» . Пожелание, выраженное в этих словах, противоречиво и нереалистично, поскольку максимум этнического и иного разнообразия неизбежно повлечет за собой разнообразие в идеалах, морали и нравственности. Единую мораль и нравственность, единые идеалы в многонациональной стране, где разные национальности исповедуют различные религии, придерживаются различных традиций, убеждений и т. д., можно лишь пытаться насадить принудительно, притом с самым минимальным или даже с отрицательным результатом. Одинаково утопичны и опасны два возможных при этом варианта.
Единые идеалы и ценности, призванные выполнять функцию объединения, могут быть теоретически сконструированными и внедряться посредством пропаганды. Это первый вариант. Он хорошо известен на примере единой государственной идеологии советского периода. Второй вариант состоит в том, чтобы выбрать в качестве эталонных идеалы и ценности одного или нескольких народов из числа входящих в цивилизацию или какую-либо из религий. В условиях России особенно велик соблазн принять за такой эталон идеалы и ценности русского народа и соответственно, православия и объявить именно их теми началами, которые призваны обеспечить цивилизационное единство. Этот вариант опробован в дореволюционное время, а сегодня, после крушения варианта с единой идеологией, нередко возникает вновь. Однако он был в свое время отторгнут и, очевидно, будет отторгнут сегодня, если кто-то попытается его возродить.
Отрицательный опыт обоих вариантов говорит о том, что в условиях России (разумеется, не только России) объединяющий принцип должен быть классово-идеологически, этнически и конфессионально нейтральным. Он должен быть как бы «бесцветным» в идеологическом, этническом и религиозном отношении. В первом приближении это просто правила взаимоотношений людей, отдающих себе отчет в различиях, которые имеются между ними, но строящих отношения на умении абстрагироваться от различий. Это негласные общероссийские «правила общежития». Их не надо выдумывать и изобретать: они складываются в процессе жизни, и всякий живущий в России способен усвоить их с детства. Сам опыт жизни в многонациональной стране обучает этим правилам. При всей близости к ценностям общечеловеческого характера они все же не совпадают с последними, поскольку имеют российскую (а не европейскую, американскую или китайскую) окраску. Важно и то, что они, конечно, не обладают абсолютной прочностью, поскольку созидаются и поддерживаются той частью населения, которая укоренена в России и связывает жизненные перспективы с судьбой России. Массовый наплыв чужеродных по отношению к цивилизации элементов, не знакомых с устоявшимися нормами общения, резкое изменение этнодемографического состава, и другие неблагоприятные факторы могут существенно изменить или разрушить их, что будет означать изменение самого характера цивилизации. Правила межэтнического общения в России, конечно же, немыслимы без русского языка и некоторого, пусть минимального, знакомства с основами русской культуры. Наличие и незримое функционирование общих для всех и привычных форм общения придает цивилизации характер не просто межэтнического, а суперэтнического, т. е. сверхэтнического образования.
Термин «суперэтнос» широко применялся Л. Н. Гумилевым. С точки зрения Гумилева, при определенных условиях этносы могут объединяться между собой таким способом, при котором не утрачивается своеобразие каждого из входящих в объединение, и одновременно создается новое качество, не сводимое к простой сумме объединившихся единиц. По Гумилеву, именно такие, суперэтнические образования характерны для России. По сути Россия и есть не что иное, как гигантский суперэтнос. Однако с точки зрения мыслителя, для объединения в суперэтнос необходимо выполнение важнейшего условия – этносы должны быть комплиментарны между собой; некомплиментарные этносы не способны вступать в суперэтническое объединение. Под комплиментарностью Гумилев понимал духовное родство, совместимость характеров, обусловливающую взаимное притяжение этносов. Наличие в поле взаимодействия комплиментарных этносов некомплиментарного с ними создает угрозу разрушения суперэтнической системы. Поэтому система и каждый из входящих в нее этносов вынуждены защищать себя от инородного тела, в роли которого выступает некомплиментарный этнос.
Думается, что наличие комплиментарности является желательным, но не необходимым условием для объединения этносов в цивилизацию. В состав цивилизации, например в США, входят самые различные по своей природе этносы. Можно допустить, что некоторые из них комплиментарны между собой, другие – нет, если, конечно, гипотеза Гумилева об этом свойстве этносов вообще верна. Тем не менее, различные этносы США уживаются между собой вполне сносно, хотя и не без проблем и противоречий, полное отсутствие которых мыслимо лишь в идеальном межэтническом рае. В земной же жизни приходится смиряться со множеством несовершенств в области межчеловеческих, в том числе межэтнических отношений. Поэтому цивилизация – это не нечто, лишенное проблем и противоречий, а скорее особая форма их проявления.
Дело, прежде всего, в том, что в известном смысле цивилизации всегда представляют собой нечто механическое и поэтому бездушное. Цивилизация «работает», не нуждаясь в особой теплоте межчеловеческих отношений. Оттенок механистичности, машинности, бездушности присутствует в понятии цивилизации со времен О. Шпенглера. В частности, по этим параметрам цивилизация противопоставлена культуре. Поэтому при всей желательности комгошментарности для межчеловеческих отношений следует трезво осознавать, что цивилизация – это не та сфера, где во главу угла ставятся такие качества общения, как духовная близость и симпатия. По принципу комплиментарности следует подбирать себе близкий круг общения, компанию, друзей, спутника жизни и т. д. Вступая же в цивилизационные отношения, человек, напротив, не вправе требовать от тех, с кем общается, особой душевной теплоты и душевного участия. Мы также не вправе настаивать, чтобы окружающие разделяли наши убеждения. Отнюдь не обязательно стремиться к тому, чтобы на каждом шагу вступать в тесный душевно-духовный контакт с окружающими; достаточно соблюдать общепринятые в данном обществе нормы общения. Такой подход является важным и, вероятно, единственно возможным в многоэтнической среде с огромным множеством различий, где никто не собирается менять свои веками устоявшиеся идеалы, ценности, убеждения, тем более отказываться от них. Чтобы избежать возможных недоразумений, в этом пункте необходимы некоторые пояснения.
При известной мере механистичности цивилизация, конечно, далеко не во всем подобна механизму, поскольку представляет собой объединение не бездушных тел, а людей, существ одушевленных. Люди не могут функционировать в машинном режиме, т. е. постоянно соблюдая лишь внешние для них правила поведения. Более того, само существование правил поведения и общения, а также их практическая эффективность во многом зависят от того, насколько легко устанавливаются контакт и взаимопонимание между людьми. Об этом красноречиво свидетельствуют слова С. Франка: «Самая мимолетная внешняя встреча двух людей или внешнеутилитарное или принудительное их объединение предполагают взаимное понимание между ними, усмотрение в другом человеке «себе подобного»... Так, без единства языка, без некоторого единства нравов и нравственных воззрений или, в предельном случае, без сознания единства «человеческого образа» невозможна даже простая встреча двух людей, немыслимо никакое, даже самое внешнее их сотрудничество. И внешнеутилитарные и принудительные сношения между людьми предполагают все ту же молчаливую встречу двух пар глаз, в которой обнаруживается и пробуждается исконное чувство внутренней их сопринадлежности...» .
Применительно к цивилизации сказанное означает, что существование цивилизационной общности предполагает наличие некоторого минимума доверия, минимума взаимопонимания, минимума комплиментарное™ входящих в нее представителей различных общественных групп, а также этносов. Совсем не обязательно, чтобы все души были скроены на единый лад, достаточно того, чтобы участники общения хотя бы в общих чертах представляли, чего можно ожидать от партнера. Такой минимум комплиментарности отнюдь не всегда должен быть присущ изначально самой природе входящих в цивилизацию народов: он может вырабатываться в ходе их совместного проживания, общения и деятельности. Кроме того, процесс овладения языком межэтнического общения (русским) и его применения предполагает усвоение присущих языку понятий и понятийного строя, который тем самым становится общим достоянием всех владеющих языком. Вообще говоря, совместная деятельность и общение, длительность совместного бытия могут воздействовать на участников и двух взаимосвязанных направлениях: но линии взаимной «притирки», т. е. адаптации друг к другу, и по линии взаимного влияния, взаимного уподобления, которое, впрочем, никогда не в силах полностью искоренить различия.
По мысли X. Ортега-и-Гассета, европейцы давно жили в рамках одной цивилизации, но осознали этот факт только в двадцатом веке .
Как ни покажется странным, но еще совсем недавно, в 20–30-е годы нынешнего столетия, самобытники и почвенники в Испании отказывались признать свою страну частью единой западноевропейской цивилизации. Впрочем, не только Испании, но и другим странам европейского континента потребовалось немало времени и усилий, чтобы отказаться от национальной замкнутости и, признав европейское единство, приступить к целенаправленному строительству общеевропейского дома. Это произошло только во второй половине XX века и означало, что Европа осознала себя особой цивилизацией в составе мирового целого; родилась и стала воплощаться в жизнь идея Европы как единой цивилизации.
Не наступил ли в истории России момент, когда потребность осознания себя в качестве особой цивилизации вполне назрела? Думается, что дело обстоит именно так. Речь, разумеется, не идет о принятии какого-либо постановления или решения «сверху»: зафиксированного в ныне действующей Конституции положения о федеративном устройстве российского государства вполне достаточно. Речь не идет и о том, чтобы, постоянно ссылаясь на общее прошлое и порожденные этим прошлым некоторые общие черты, продолжать заклинания о якобы неизбежности единой судьбы. Идея России как цивилизации предполагает готовность народов России к общему будущему.
Осознание этническими и. региональными элитами – политическими, экономическими, духовными, так же как и центром, потребности жить и развиваться в рамках единого целого и есть осознание идеи России как цивилизации. Региональные и национальные элиты вольны сами решать этот вопрос, и сам факт наличия свободы выбора есть предпосылка цивилизационного, а не имперского единства. Тем самым признание России в качестве цивилизации означало бы осмысленный отказ от возврата к имперскому прошлому. Это с одной стороны. С другой – идея цивилизации противостоит национальной идее, понятой в узком смысле. Национальная идея в собственном или непосредственном значении имеет своей целью и пределом национальное государство, т. е. государство, в котором доминирующим становится один из этносов. Идея цивилизации есть в определенном смысле преодоление национальной идеи. Иначе говоря, признание России в качестве цивилизации означает, что идеей каждого из входящих в ее состав народов становится не создание национального государства, а идея принадлежности к России в целом.
См.: Лернер Макс. Развитие цивилизации в Америке. Образ жизни и мыслей в Соединенных Штатах сегодня: В 2 т. Т. 1. М., 1992. С. 69–96.
Бердяев Н. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX – начала XX века // О России и русской философской культуре. М., 1990. С. 44–45.
3. 1. Понятие российской цивилизации……………………….с 1.
3. 2. Российская цивилизация и «русская идея»……………..c.10
3. 3. Православная, восточнославянская или российская цивилизация?................................................................................с.16
3. 4. Российская и западноевропейская цивилизации: общее
и различия. Точки бифуркации………………………………с. 18.
3. 5. Понятие российской цивилизации и концепции евразийства
и неоевразийства Л. Гумилева……………………………….с. 19
3. 6. Природно-географические и климатические особенности российской цивилизации………………………………………32.
3. 7. Православно-русская духовность в структуре российской цивилизации… …………………………………………………с.56
3. 8. Наследие античной греческой культуры в структуре
российской цивилизации. Максим Грек………….с.83.
3. 9. Реформы Петра и эволюция российской цивилизации. О роли европейских элементов в структуре российской цивилизации……………………………………………………….с.92.
3. 10. Культурно-генетический код российской цивилизации……………………………………………………с.119.
3. 1. Понятие российской цивилизации .
Российская цивилизация - это социально-культурная общность, сформировавшаяся на основе универсальных, т. е. сверхлокальных ценностей православного христианства, а также под влиянием особенностей географического положения и природно-климатических условий,. Эти ценности получили выражение в соответствующих системах морали, права, искусства, а также нашли также свои формы выражения в обширном комплексе практических и духовных знаний, в символических системах, способствующих преодолению локальной замкнутости первичных коллективов.
Российская цивилизация исторически определилась ее этно-конфессиональным ядром – русским (древнерусским) народом и, соответственно, – русским православием. Язык и культура «ядра», т. е. русский язык и русская культура решающим образом повлияли на интеграцию всех элементов цивилизации в единое целое. Именно «ядро» во многом определяет характер и особенности российской цивилизации, ее отличия от других цивилизаций. Вместе с тем, многоэтичность и многоконфессиональность является неотъемлемой чертой российской цивилизации.
Явившись ядром российской цивилизации, русский (первоначально –древнерусский) народ стал и носителем культурно-генетического кода . Этот код со временем, в той или иной степени, стал достоянием и других народов, вошедших в состав России, стал основой общероссийского народного характера, образа жизни и мысли.
Трактовка России как цивилизации сегодня характерна для работ многих авторов. Однако следует особо выделить работы А. С. Панарина (1940 – 2004) 1990-х – начала 2000-х гг., т. е того времени, когда в политике России был взят односторонний курс на подражательство Западу и на следование в русле его политической линии. В работах А. С. Панарина решительно отвергалась трактовка России как неполноценной страны, обреченной лишь на то, чтобы, отказавшись от всяких попыток сохранить самобытность и самостоятельность, всецело и слепо следовать в фарватере Запада. Она предполагала при реформировании российского общества первоочередной учет не абстрактно-общих положений, а конкретных особенностей России, благо и процветание ее народа. «Россия – не этническое государство русских, - отмечал А. С. Панарин, - а особая цивилизация, обладающая своим суперэтническим потенциалом и соответствующим набором геополитических идей.» [Панарин А. С. Выбор России: между атлантизмом и евразийством//Цивилизации и культуры. Вып. 2. 1996. С. 68.]
Культурно-генетический код есть то, что ДЕЛАЕТ данную цивилизацию "ТЕМ, ЧТО ОНА ЕСТЬ", сохраняет ее собственное "я", - то, благодаря чему, ОНА ОСТАЕТСЯ САМА СОБОЙ - при всех изменениях. Русь Киевско-Новгородская, Русь Московская, Россия Имперская, Россия в форме Советского Союза, современная Россия - разные исторические формы одного и того же - российской цивилизации. Иначе говоря, культурно-генетический код составляет сердцевину национальной идентичности как страны в целом (в нашем случае - России), так и самоидентификации отдельной личности, - без понимания и чувственного восприятия чего, невозможно ощущать себя россиянином, русским. Вместе с тем, следует подчеркнуть, что так же как генетика целиком не определяет все свойства живых существ, в том числе человека, так и культурно-генетический код не определяет все свойства цивилизации, - а только те, которые сохраняют ее цивилизационную идентичность, - точнее, - являются своеобразным гарантом ее сохранности.
Культурно-генетический код фиксирует основные ценности цивилизации, ее общественный идеал , особенности духа цивилизации.
Забегая вперед, отметим, что попытки сломать или радикальным образом изменить культурно-генетический код – посредством революций или непродуманных реформ в истории России происходили неоднократно. Однако они всегда приводили к отрицательным результатам – к ослаблению России, к хаосу, понижению уровня нравственности, разрушению законности и правопорядка.
Надо учесть, что культурно-генетический код – есть тот инвариант, который складывается на ранних этапах существования цивилизации. Разумеется, он подвержен трансформации. Но его замена на принципиально иной означала бы тотальное отрицание прошлого, а следовательно, - разрушение самих опорных конструкций данного общества, в нашем случае – российской цивилизации. Тотальное разрушение старых ценностей, не рождает новых, - как правило, их место занимают не те ценности, которые планируются инициаторами разрушения, а анти-ценности . Иначе говоря, на практике происходит «перевертывание» прежних ценностей, - то, что прежде воспринималось со знаком «плюс», приобретает знак «минус» и наоборот. Например, если добросовестный труд является ценностью, традиционной для российской цивилизации, то при радикальной разрушении культурно-генетического кода, его место займут противоположности – праздность, добывание денег любой ценой и т. п.. Но не, например, творчество, предприимчивость, «креативность и т. п., - как это обычно планируют реформаторы-революционеры.
При разрушении культурно-генетического кода происходит, в общем и целом, то же самое, что и при насильственной политической революции. «Насильственная революционная акция, - писал исследователь истории либерализма в России В. В. Леонтович, - чаще всего разрушает как раз наиболее ценные элементы старого строя, не затрагивая при этом первобытной сущности любой государственной власти – то есть силы в чистом виде, тем самым создаются предпосылки для того, чтобы государственная власть в дальнейшем проявляла себя еще гораздо более грубо, не будучи уже ограничиваема и сдерживаема вообще ничем после отпадения древних традиций.» [Леонтович В. В. История либерализма в России. 1761 -1914. М. 1995. С. 21.]
Выделение существенных признаков цивилизации не следует воспринимать в качестве нормативных или императивных. Такое выделение есть теоретическая констатация, основанная на истории цивилизации, на сопоставлении с другими цивилизациями. Следует особо подчеркнуть, что сопоставление с другими цивилизациями не может осуществляться по линии «лучше – хуже», «выше – ниже»: каждая цивилизация по-своему оригинальна и уникальна.
При выявлении особенностей той цивилизации, которую исследователь считает своей, следует избежать двух опасностей, двух одинаково недопустимых крайностей – греха лести и соблазна самоуничижения. Уникальность цивилизации, следовательно, не должна быть истолкована ни как свидетельство ее превосходства над всеми иными цивилизациями, ни как ее заведомая «неполноценность».
Характерное для России последних столетий западничество части российской интеллигенции исходит из того, Россия ничем принципиально не отличается от Европы и от Запада в целом. Поэтому, например, по выражению историка, члена Временного правительства (1917) П. Милюкова «Россия есть тоже Европа». Сторонники этой точки зрения приводят, в поддержку своей позиции в частности, изречение Екатерины II: «Россия есть европейская держава» и целый ряд других аргументов.
«Русские европейцы» и русские западники, как правило, негативно относятся ко всему историческому пути России, считая его ошибочным. Они настойчиво предлагают отречься от прошлого, отрицают положительное значение православия, стремятся переделать политический строй и весь российский образ жизни по западному образцу. Естественно, они отрицают всякую самобытность России, не видя в такой самобытности ничего, кроме отсталости и варварства. С другой стороны, они идеализируют Запад, не придают значения особенностям развития западноевропейской и североамериканской цивилизаций. Для сторонников этого взгляда Запад есть некий универсальный образ «продвинутого», передового общества, и поэтому – универсальный образец для подражания.
Русское западничество является полюсом, противоположным крайнему русскому почвеничеству. Такое крайнее русское почвенничество не получило теоретического выражения в трудах крупных русских мыслителей. Ни славянофилы, ни книга Данилевского «Россия и Европа», ни Достоевский (взгляды которого на Россию могут быть охарактеризованы как почвеннические) – ни в одном значительном произведении ни одного известного русского мыслителя нельзя найти огульного отрицания достижений Запада, отрицания значения западной культуры и науки. Если русские мыслители критикуют западные идеи (а это, несомненно, имеет место в истории русской мысли), то не потому, что они западные, а потому, что считают их ошибочными по существу. Не получив теоретического выражения в трудах крупных русских мыслителей, крайнее русское почвенничество (или «русофильство») с характерным для него резко негативным отношением к Западу нашло распространение в массовом сознании – так же, впрочем, как и противоположный полюс, т. е. русское «европейничание», западничество.
Остановимся некоторых принципиальных моментах несостоятельности крайнего западничества. Так, его представители, почему-то не задают себе вопрос, а считает ли сам Запад Россию своей органической частью? Между тем, ни в одном произведении, написанном западными авторами, о том, чтобы считать Россию, страной, принадлежащей к западной цивилизации, даже и речи нет. Начиная от древних, например, «Записок о Московии» Сигизмунда Гильберштейна» и до самых современных, - ни одному западному автору и в голову не приходит отнести Россию к странам Запада. Напротив, все они подчеркивают отличия России, которые для них совершенно очевидны.
Это характерно как для авторов, настроенных по отношению к России доброжелательно, так и для тех, которые не испытывают к России никаких симпатий. Отношение Запада к России хорошо сформулировано в словах Н. Бердяева: «Для западного культурного человечества Россия все еще остается совершенно трансцендентной, каким-то чуждым Востоком, то притягивающим своей тайной, то отталкивающим своим варварством. Даже Толстой и Достоевский привлекают западного культурного человека, как экзотическая пища, непривычно для него острая». [ Бердяев Н. Судьба России. М. 1990. С. 9.].
Приведенные слова относятся к 1915 году. Однако можно с уверенностью констатировать, что с тех пор мало, что изменилось. Разве что, появились новые проекты. Приведем некоторые из них.
Поскольку очевидно, что Россия в том виде, в котором она существовала на протяжении более чем тысячелетия, никак и никогда не впишется в западную цивилизацию, и не будет отвечать ее критериям, то надо изменить Россию самым радикальным образом, - рассуждают некоторые западные авторы, а вслед за ними и наши отечественные западники. - И значит, в первую очередь, изъять ее духовный стержень – русское православие, заменив его западными вероучениями, а также расчленить страну на три или более частей.
Такие проекты на Западе существуют, как и принимаются меры к их реализации. Фактически эти проекты означают ликвидацию России как цивилизации, как самостоятельного государства. Но ни один россиянин, кому дорога своя страна, кому дороги усилия предков, порой своей жизнью и кровью отстаивавших целостность и независимость России на самых разных этапах истории и в различных исторических формах, не согласится с этими проектами.
Обратим внимание и на достаточно распространенную точку зрения, отказывающую России в праве быть особой цивилизацией, наряду с другими цивилизациями современного мира. Эта точка зрения с неизбежностью ведет к отнесению России к разряду нецивилизованных стран. Она также отрицает целостность России, рассматривая ее в качестве конгломерата народов, территорий, и др. никак не связанных между собой. Однако, если допустить, что это действительно так, то становится не объяснимым столь длительное существование России: конгломерат не связанных между собой народов и территорий рассыпался бы при первом же историческом испытании, при первом же сколько-нибудь значительном ударе извне. Однако Россия за более чем тысячелетнюю историю перенесла множество исторических испытаний, и не только сохранила свою целостность, но и достаточно интенсивно развивалась.
Мало чем отличается от крайнего западничества и такой подход к истории России, когда автор берет на себя смелость пересмотреть всю историческую эволюцию России, исписав тома «критики исторического опыта» с тем, чтобы прийти к выводу об ошибочности всего исторического пути и, следовательно, о полной негодности исторического опыта. Такой подход не состоятелен с точки зрения научной и неприемлем с точки зрения нравственной. Он рождает исторический негативизм, но никак не способствует улучшению общества, порождая иллюзию, что такое улучшение возможно на пути отрицания прошлого, отречения от него.
Разумеется, каждое новое поколение призвано совершить нечто новое, продвинуть развитие общества и в этом смысле превзойти прошлое. Поэтому известный конфликт между поколениями неизбежен. Но история по своей сути есть не что иное как процесс преемственности поколений. Тотальное разрушение преемственности, разрыв исторической связи поколений неизбежно ведет к социальной амнезии. Забыв или не зная прошлого, новое поколение неизбежно примется, - как принято говорить в таких случаях, - заново «открывать Америку», «изобретать велосипед» и т. п. Следовательно, новации должны сочетаться с преемственностью, или, по словам К. Ясперса «превзойти прошлое можно лишь, не утрачивая своей связи с ним».
Стремление радикально переделать, переиначить Россию, начать историю с чистого листа, как показывает исторический опыт, не приводит ни к чему позитивному. Напротив, чаще всего оно ведет к исторической катастрофе, к разрушению материальных и интеллектуальных богатств, созданных и накопленных предыдущими поколениями. Ламентации по поводу, якобы «неудавшейся» истории, в действительности, служат препятствием для нормального исторического развития, рождают лишь патологическое желание все разрушить, и, посредством некоторого однократного акта, изменить все к лучшему. Но, как свидетельствует тот же исторический опыт, реальные улучшения на этому пути недостижимы. Такие улучшения требуют не горячечного активизма, характерного для политических революционеров, а упорного и размеренного труда во всех сферах жизни общества.
Сожаления по поводу прошлого бессмысленны, уже потому, что в прошлом уже ничего не изменишь – оно таково, каким состоялось. И в любом случае оно заслуживает отношения к нему как к ценности , поскольку оно есть жизнь и деяния наших предков. Относясь к жизни и деяниям предков с пренебрежением, мы утрачиваем моральное право ожидать уважительного отношения к нам со стороны наших потомков.
Ценностное отношение к прошлому предельно кратко сформулировал А. С. Пушкин в своем ответе на первое «Философическое письмо» П. Я. Чаадаева: «Хотя лично я сердечно привязан государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора – меня раздражают, как человека с предрассудками – я оскорблен, - но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал.» [Пушкин А. С. Письмо П. Я. Чаадаеву//Русская идея. Сост. и автор вступительной статьи М. А. Маслин. М. 1992. - С. 51.]
В каком отношении находится трактовка России как цивилизации к другим концепциям, имеющим свои предметом Россию как целое, стремящимся ответить на вопросы о ее сущности, исторических задачах и предназначении?
