Направление в котором работал франсиску гойя. Франсиско гойя краткая биография

ГОЙЯ ФРАНСИСКО

(род. в 1746 г. - ум. в 1828 г.)(род. в 1746 г. - ум. в 1828 г.)

Творчество великого испанского художника Франсиско Гойи уже более полутора столетий привлекает пристальное внимание. Первые попытки расшифровать мир этого мастера были предприняты еще в середине XIX столетия - в 1842 году, тогда Теофиль Готье посвятил Франсиско Гойе статью. В 1857 году о нем писал Шарль Бодлер, в 1858-м вышла в свет монография Л. Матерона. С тех пор поток исследований непрерывно возрастал.

Такой интерес к творчеству Гойи объясняется не только выдающимися художественными качествами его произведений, но и тем, что он жил в эпоху глубочайших социально-исторических перемен. Его искусство было ярким проявлением кризисной ситуации разрушения старого времени и рождения нового.

Франсиско Хосе де Гойя-и-Лусьентес родился 30 марта 1746 г. вгородке Фуэндетодос, близ Сарагосы (провинция Арагон, Испания). Его отец - известный мастер-позолотчик, мать - дочь обнищавшего идальго. Однако, несмотря на таланты отца и благородное происхождение матери, денег в семье Гойи хватало лишь на самое необходимое.

Вскоре они переехали в Сарагосу, где в колледже Эскуэлас Пис юный Франсиско научился читать и писать (позднее один из биографов художника, пытаясь расшифровать его почерк, заметил: «Буквы Гойи сколочены плотником»). Кроме того, юноша с 14 лет брал уроки рисования у художника Хосе Лусана.

В семнадцать лет Гойя перебрался в Мадрид, чтобы стать художником, и в 1763 г. и в 1766 г. участвовал во вступительном конкурсе в Академию изящных искусств Сан-Фернандо. Однако оба раза экзаменаторы провалили его, и в 1769 г. он покинул Испанию, чтобы обучаться живописи в соседней Италии.

Впрочем, по одной из легенд, окружающих жизнь Гойи, причина, по которой он направился в Италию, была куда более романтической. Франсиско бежал туда вместе со странствующими тореро якобы после того, как ввязался в драку и чуть не убил своего противника, защищая честь дамы. Вообще, неутолимое честолюбие и упрямство в сочетании с буйным темпераментом постоянно втягивали юного Гойю в различные истории; на его счету множество любовных интриг с аристократками, проститутками, крестьянками и махами - его главными музами.

«Маха - это женский род от «махо» (сейчас это слово в нашем языке трансформировалось в «мачо»). В Испании того времени махо были представителями городских низов, разбойниками, гуляками и пьяницами. Маха - женщина легкого поведения, но не проститутка в общепринятом смысле. К теме свободных от условностей красавиц - мах - Гойя обращался не раз: «Маха и поклонники», «Танцующая маха», «Махи на балконе». В этих картинах он прославлял страстность чувств и откровенность намерений и мыслей, противопоставляя их чопорности и холодному расчету.

Итак, направившись в Италию, Франсиско продолжает заниматься живописью и даже получает вторую премию на конкурсе Академии изящных искусств в Парме за картину на античную тематику «Ганнибал, взирающий с высот Альп на итальянские земли». Как это часто бывает, в истории не осталось имени обладателя первой премии.

После двухлетнего обучения Гойя возвращается в Сарагосу в 1771 г. и начинает деятельность профессионального живописца, занимаясь церковными фресками: он расписал капеллу графа де Собрадиель, церкви Ремолинос и Аула Бей, а затем - один из куполов городского собора Санта Мария дель Пил ар.

В 1773 г. Франсиско переехал в Мадрид и через некоторое время, получив протекцию, начинает работать над картинами, которые служат образцами для гобеленов королевской шпалерной мастерской. Протекцию он получил благодаря женитьбе на Хосефине Байэу - сестре хозяина мастерской, в которой работает. Постепенно Гойя становится популярным и приобретает влиятельных покровителей.

В 1777 г. Франсиско впервые серьезно заболел. Принимая во внимание намеки его друга Сапатера, некоторые биографы предполагают, что художник заразился венерической болезнью. Современный ученый, доктор Серхио Родригес считает, что Гойя стал жертвой сифилиса, который проявился спустя годы, подорвал здоровье художника и повлиял на тематику его творчества. Существует, однако, версия, что причина болезни - отравление парами свинца, входящего в состав красок, которые замешивал художник. Но так или иначе, недуг временно отступает, и Гойя вновь погружается в работу.

За годы пребывания в Мадриде художник достиг значительных успехов: 7 мая 1780 г. его единогласно избрали членом Королевской академии искусств Сан-Фернандо, а в 1785 г. он стал ее вице-директором. В 1789 г. сын простого позолотчика из деревни Фуэндетодос получил должность придворного живописца короля Карла IV. Звание придворного художника принесло Гойе ежегодное содержание в 15 тысяч реалов; он стал богат и известен. Теперь он мог позволить себе сказать: «Я больше не жду в приемных; тот, кто хочет меня видеть, приходит ко мне и просит как о великом одолжении, чтобы я написал портрет. Я теперь не хватаюсь за любую работу».

Тем не менее Гойя продолжал свою работу на королевской шпалерной мастерской. Для него позируют члены аристократии и королевской семьи, политики, законодатели и высокие сановники церкви, а также поэты, художники, актеры и тореадоры. Как только Гойя получил возможность знакомства с придворными дамами, он словно забыл Хосефину, которая, в отличие от большинства жен и подруг художников, не была его музой и моделью (он написал всего один ее портрет).

Осенью 1792 года, отправившись по делам в город Кадис на берегу океана, Гойя вновь тяжело заболел. Более двух месяцев он находился в тяжелом состоянии: сильнейшие мигрени приводили к потере ориентации в пространстве и падениям, его беспокоил постоянный шум в ушах, временами он переставал видеть. Но, главное, у художника оказалась парализована правая рука; периодически начиналось лихорадочное поддергивание и дрожь в мышцах. Иногда он терял сознание.

Способность видеть окружающий мир вскоре восстановилась, однако рука еще долго оставалась недвижимой, а слух исчез навсегда. Отныне речь других людей он понимал только по движениям губ.

Доктор С. Родригес считает, что все перечисленные симптомы (правосторонний паралич, рваный почерк, потеря веса, головокружение, слабость, мышечные поддергивания) указывают на последствия сифилиса, недолеченного в 1777 году. В клиническую картину этого опасного заболевания укладывается и тяжелая глухота художника, развившаяся вследствие поражения нервной системы. Однако есть и другие версии.

Весной 1793 года один из друзей Гойи писал в Мадрид: «Шумы в голове и глухота еще не прошли, однако выглядит он намного лучше и к тому же не страдает больше нарушениями координации движения. Он уже может подниматься и спускаться по лестнице.» Впрочем, другой свидетель болезни художника в то же время сообщал в письме: «Как я тебе уже сказал, Гойя потерял рассудок, которого у него уже давно нет».

Близкое соприкосновение с глухотой и одиночеством, в которые он был погружен, изменило искусство Гойи навсегда. Отныне в его палитре преобладали коричневый, серый и черный тона, в которые вкраплены, точно вспышки молний, яркие цветовые пятна. Изменилась и техника живописи: линии стали короче, нервознее - такую манеру художники, которых назовут импрессионистами, освоят только в конце девятнадцатого столетия. Сюжетами картин все чаще становятся мрачные, фантасмагорические сюжеты.

Сам художник писал в 1794 году: «Для того чтобы передать силой воображения боль моего паралича и по меньшей мере частично засвидетельствовать мою болезнь, я нарисовал целый ряд изображений, где собрал воедино наблюдения, которых обычно нет в заказных произведениях, так как там едва ли можно развить шутку и фантазию».

Гойя начал писать картины для себя, измеряя глубину своего воображения, проявляя свободу и своеобразие, которые не встречались в его предыдущих работах. Его произведения начиная с этого времени отличались новой глубиной и критическим видением. По мнению известного европейского исследователя Антона Ноймара, причиной такого наполнения «фантастическими изображениями ужасов являлось, несомненно, безутешное одиночество оглохшего человека, в ушах которого бушевал шум, а сердце было полно горечи, жажды и упреков Богу и всему миру».

Если глухота Гойи оказала, скорее, положительное влияние на его творчество, раскрепостив художника, то этого нельзя сказать о его административной карьере. В 1795 г., вскоре после утраты слуха, он был избран директором Школы живописи Академии Сан-Фернандо, но два года спустя Гойю отправили в отставку, сославшись на состояние его здоровья. Позже, еще через десятилетие, он добивался места Генерального директора академии, но потерпел поражение при голосовании; 28 из 29 были против него из-за глухоты.

В 1799 г. Гойя опубликовал свои «Капричос» - серию из 80 сатирических гравюр в офорте, критиковавших предрассудки, невежество, суеверия и пороки. Критик В. Стасов, впрочем, сетовал на то, что в «Капричос» очень уж много «.аллегорий и иносказаний, зачем так много ослов, заседающих перед генеалогическими книгами и едущих верхом на несчастных мужиках, так много обезьян, проделывающих шутки над целою толпою олухов или стригущих друг другу когти, так много медведей, козлов, баранов и овец. так много нетопырей - все это вместо живых людей. наконец, так много фантастических, сверхъестественных фигур, ведьм, крылатых уродов и чудовищ и всякой небывальщины».

К моменту завершения «Капричос» Гойе исполнилось пятьдесят два года. За плечами его был большой жизненный и творческий путь. 1799 год оказался триумфальным для Гойи - официально признанного живописца. В этом году он был назначен первым художником короля - наивысшая честь для испанского художника. У Гойи начался один из наиболее блестящих периодов карьеры - его физическое состояние улучшилось, он вновь начал писать портреты высокопоставленных персон.

Во многом успехи Гойи объяснялись тем, что еще в 1791 году Гойя познакомился с герцогиней Альба, которая позже стала его возлюбленной и покровительницей. В тринадцать лет она вышла замуж, а к двадцати вся Испания следила за ее любовными приключениями. «Каждый волосок на голове герцогини Альбы вызывает желание, - писал французский путешественник. - Когда она идет по улице, все высовываются из окон и даже дети бросают свои игры, чтобы посмотреть на нее».

После того как летом 1795 года она посетила его мастерскую, художник потрясенно признался одному из друзей: «Теперь наконец я знаю, что значит жить!» Муж герцогини в 1796 году отошел в мир иной, и, соблюдая официальный траур, герцогиня на год уехала в свой замок в Санлукаре, причем сопровождать безутешную вдову отправился Гойя.

Чем объяснялась любовь герцогини к глухому, склонному к депрессиям немолодому придворному художнику, сказать сложно. Может быть, это было лишь эксцентричным желанием лишний раз испробовать свои чары или же причиной страсти стало восхищение талантом Гойи? Ответа на этот вопрос нет, но, как бы то ни было, герцогиня обессмертила себя, став персонажем картин великого художника. Благодаря Гойе ее имя вышло в легенды. И вряд ли какие-то доводы убедят сегодня, что моделью для знаменитых картин «Одетая маха» и «Обнаженная маха» явилась не герцогиня Альба, а фаворитка тогдашнего премьер-министра.

Роман Гойи с герцогиней Альба длился семь лет, до самой ее смерти, и во многих женских персонажах «Капричос» присутствует ее характер. «Ложная мечта и непостоянство» - слова, написанные художником под одним из неопубликованных офортов, звучат печальной эпитафией их любви и его возлюбленной.

Герцогиня скоропостижно скончалась в 1802 г., однако Альба осталась запечатлена совершенно обнаженной на сотнях рисунков, сделанных художником. Она позволила Гойе сохранить их, но на одном написала: «Хранить такое - просто безумие. Впрочем, каждому свое».

Эта живопись вызвала крайнее раздражение и гнев Сант-Оффицио (святой инквизиции). Некоторые наиболее ревностные церковники объявляли Гойю чуть ли не дьяволом, который смеет не просто изобразить такое, но и вдохнуть пылкую жизнь в свои полотна, сделать обнаженных женщин таинственно притягательными. Обвинения со стороны инквизиции и необходимость опровергать их очень тяжело подействовали на художника.

В 1808 г. Испания была оккупирована Наполеоном. Гойя стал свидетелем восстания против наполеоновских войск в Мадриде и последовавших репрессий. После того как Испания была освобождена, он запечатлел эти события в двух знаменитых полотнах: «Восстание на

Пуэрто дель Соль 2 мая 1808 года» и «Расстрел мадридских повстанцев в ночь на 3 мая 1808 года». В это же время Гойя начал серию из 87 офортов «Бедствия войны». Когда Фердинанд VII вернулся на испанский трон, Гойя все еще оставался придворным художником.

Его вызывающе натуралистические портреты Фердинанда обнаруживают презрение к новому королю. Уединившись на вилле, Гойя работал над картинами, продолжал делать офорты для серии «Бедствия войны» и начал серию офортов «Тавромахия», изображающих историю боя быков в Испании. В это же время Гойя расписал стены своего дома изображениями кошмаров, писал портреты своего внука Мариано и начал последнюю, самую горькую серию офортов «Диспаратес».

С годами живопись Гойи становится все мрачнее - иногда зловещие фигуры на полотнах едва выступают из тьмы. Художник обращается к инфернальной теме: «Созывают ведьм», «Шабаш ведьм. Большой козел» (как известно, дьявол на шабаше часто является своим приспешникам в виде огромного черного козла) и др.

Самый знаменитый офорт Гойи - «Сон разума рождает чудовищ». Целые серии посвящены аутодафе и ужасам войны. Последние работы сделаны под впечатлением вторжения Наполеона в Испанию. Он воспринимал войну с нравственной позиции, считая, что никакие политические идеалы не могут оправдать кровь и невинные жертвы.

В 1812 году умирает его жена. Сын Хавьер женится и начинает жить отдельно. Гойя остается «совсем один» - в полной тишине. В том же году художник создал гравюру «Руки», на которой представлено 20 кистей рук, каждая из которых изображает ту или иную фигуру, в зависимости от положения пальцев - на одной они сжаты в кулак, на другой четыре пальца вытянуты, а один прижат к ладони, на третьей - пальцы растопырены и так далее.

До последнего времени предполагалось, что, создавая гравюру, художник преследовал чисто дидактическую цель - продемонстрировать анатомию руки, представить различные ее варианты. Однако более тщательное изучение произведения, сопоставление его с другими фактами, дает основания утверждать, что речь идет об азбуке для глухонемых.

В письме своему другу Сапатеру Гойя сообщает о том, что «начинает учиться общению с окружающими с помощью рук». Неудивительно поэтому, что художник доступными ему средствами пытался помочь себе и своим собратьям по несчастью.

В 1814 году Гойя вновь удостаивается звания придворного живописца. Однако разочарованный и больной художник отходит от светской жизни и общества и поселяется в собственном доме, построенном в 1800 г. за пределами Мадрида. Соседи прозвали это строение «Кинта дель Сордо» - «Дом Глухого».

Гойя все больше и больше замыкается в себе, неделями не выходя из дома. Стены своего жилища он изнутри расписывает мрачными фресками, так называемыми «Черными полотнами» (позже они были перенесены в музей Прадо) - например «Сатурн, пожирающий детей». Все они - плод видений и галлюцинаций художника. И все же судьба улыбнулась ему еще раз.

Гойя познакомился с Леокадией Вейс, которая изменяет с ним, 68-летним художником, своему мужу. Вскоре супруг разводится с ней, уличив в «непорядочном поведении и супружеской неверности». В 1814 г. у Леокадии родилась девочка, которую назвали Розаритой. Престарелый отец души не чает в дочурке.

В 1824 г. 78-летний мастер, не желая мириться с политикой Фердинанда, отправился в добровольное изгнание во Францию и вместе с Леокадией и Розаритой навсегда покинул Испанию. Он присоединился к другим испанским интеллектуалам, которые бежали в Бордо, освоил технику литографии и сделал серию, посвященную бою быков, «Бордоские быки».

Весной 1825 г. Гойя вновь оказался прикован к постели. Врачи диагностировали у него паралич мочевого пузыря и опухоль толстого кишечника, которые, учитывая возраст пациента, они даже и не пытались лечить. Однако Гойя и на этот раз обманул смерть и прожил еще несколько лет.

30 марта 1826 года художник отпраздновал свое 80-летие. Он еще продолжал работать и даже освоил новую технику письма: наносил краски на холст пальцами или кусочками сукна, привязанными к ручке кисти.

Незадолго до своего дня рождения в 1828 году Гойя с нетерпением ожидал из Испании своего внука Мариано. Но накануне его приезда художника разбил паралич, он потерял речь. О последних днях жизни Гойи известно из письма доньи Леокадии Вейс, матери его двух незаконных детей: «Внук и невестка приехали к нам 28 числа прошлого месяца. 1 апреля мы вместе обедали. До пяти часов следующего дня, дня его святого, он не говорил. Речь к нему вернулась ненадолго, потому что он был наполовину парализован. Такое состояние его здоровья продлилось еще 13 дней. За три часа до смерти он призвал всех. Он смотрел на свою руку в простодушном удивлении. Он хотел составить завещание и высказать свою благосклонность, однако его невестка сказала, что он это уже сделал. Для него этот момент так и остался неясным. Его слабость не дала возможности что-либо понять, он говорил невнятно. В ночь с 15 на 16 апреля в 2 часа он умер. Когда он уснул-таки смирным и веселым, даже сам врач удивился его терпению и силам. Он думает, что он не испытывал страданий, но я не уверена в этом».

Гойя избежал одиночества - он умер в кругу семьи и на семнадцатый день после своего 82-го дня рождения. Его похоронили в Бордо. В 1901 году его прах перевезли в Мадрид, а в 1919 году великий испанец нашел последний покой в церкви Сан-Антонио де ла Флорида, где когда-то создавал свои прекрасные фрески.

Уже при жизни Гойя был признан выдающимся испанским художником, а его вклад в развитие искусства XIX–XX веков огромен. Фактически он был первым мастером, который обратился в своем творчестве к актуальным событиям своего времени, отказавшись от библейских и античных сюжетов. Офорты Гойи, обличающие существующие обычаи, оказали влияние на французского художника Оноре Домье. Сияющие яркие цвета в живописи и драматические эффекты светотени в графике повлияли на развитие импрессионизма во Франции, в особенности на Клода Моне и Огюста Ренуара. Ночные кошмары росписей Гойи в «Доме Глухого» и полные ужасов офорты «Диспаратес» оказали воздействие на немецких экспрессионистов.

Что касается истории болезни Гойи, то, как это часто бывает, она породила немало споров среди ученых, искусствоведов и медиков, пытавшихся сквозь пелену времени понять, как физические и душевные недуги повлияли на его творчество. А. Крылов в своей статье «Мачо из Фуэндетодоса» приводит целый ряд медицинских заключений относительно состояния великого художника.

В отличие от доктора С. Родригеса, считающего, что причиной глухоты и других серьезных нарушений был сифилис, американский исследователь, профессор Т. Ковторн сравнивает недуг художника с историей болезни Джонатана Свифта. У автора «Путешествий Гулливера» случались припадки, сопровождающиеся временной глухотой и сильными головокружениями, во время которых он терял ориентацию. Причиной этой болезни является вирус, вызывающий воспаление сетчатки и кровеносных сосудов глаза. Клиника болезни напоминает энцефалит и нередко сопровождается потерей слуха.

Психиатр В. Нидерланд высказал гипотезу, что симптомы болезни, перенесенной Гойей в 1792 году, были обусловлены отравлением металлами. Гойя чаще всего работал с красками, содержащими свинец - чрезвычайно токсичный и опасный металл, способный вызывать серьезные нарушения в нервной системе, почках, печени. Ситуация усугублялась тем, что художник часто сам готовил необходимые краски, а работая над полотнами, наносил краски руками. Нередко он использовал жидкие краски, дающие мелкие брызги, способствующие аэрозольному и контактному механизму отравления.

Доктор Нидерланд, исследовавший многих пациентов с отравлением свинцом, утверждал, что при интоксикации этим металлом происходит временная потеря зрения вследствие воспаления глазного нерва, нередко возникают припадки, похожие на эпилептические, появляются параноидальные идеи и галлюцинации, параличи рук или ног.

Изучив биографию Гойи, В. Нидерланд предположил, что у художника не менее двух раз имелись признаки отравления свинцом и это, скорее всего, поразило нервную систему и повлияло на психику и художественные наклонности Гойи.

Определить степень и выраженность психопатологических сиптомов, оказавших огромное влияние на все творчество художника, пытались многие биографы Гойи. Английский психиатр Ф. Райтман пришел к выводу, что во время работы над серией офортов «Капричос» художник находился в состоянии выраженной депрессии и враждебности к окружающему миру. Пребывая в таком душевном настрое, он в самых обыденных вещах стал усматривать инфернальные связи и таинственные отношения между событиями, не имеющими ничего общего. Его изображения людей, ведьм, животных, по мнению Райтмана, свидетельствуют о выраженном расстройстве восприятия и склонности к галлюцинациям. Гравюры, на которых человеческая душа объединяется с толпой чертей и бесов, по мнению психиатра, символизируют его полное растворение в болезни. Даже длительное одиночество Гойи Райтман охарактеризовал как проявление психического заболевания, когда для художника решающее значение имели только переживания в выдуманном потустороннем мире, рожденные появившимися у него галлюцинациями.

Подводя черту под многочисленными оценками состояния здоровья Гойи, профессор А. Ноймар пишет: «Чтобы верно оценить произведения Гойи, необходимо взглянуть с медицинской точки зрения как на одно целое на его личность, искусство и болезнь. Только тогда мы сможем понять, как болезнь повлияла на его творения и как, в свою очередь, искусство мастера постепенно превращалось в болезнь. Его заболевание обозначило новые ценности, которые возвысили его искусство до искусства нового времени».