Очень интересно стихотворение “Ты так играла эту роль!..”, где, возможно, выражено восприятие лирическим героем жизни как игры (вспомним название книги Юрия Живаго - “Игра в людей”). Особенно характерны строки:
«Сестра моя – жизнь» Б. Л. Пастернака
Здесь задан вопрос, но на него не дается ответа. Он дан в стихотворении “Давай ронять слова…”. Характерно, что эпиграфом к нему служат процитированные только что строки; все стихотворение является преддверием ответа:
Гроза, как жрец, сожгла сирень
И черных от пыли и бурь канапе.
Пусть ветер, по таволге веющий,
В стихотворении “Душистою веткою машучи…”, где выражено единство всех явлений бытия:
В природе лета было жечь.
Это - двух соловьев поединок…
Характерным свойством книги “Сестра моя - жизнь” является очевидное присутствие в ней творящейся истории. Так, в стихотворении “Весенний дождь” мы видим:
К губам поднесу и прислушаюсь,
Итак, мы видим, что книга “Сестра моя - жизнь” - единое произведение, где присутствует несколько развивающихся тем. Центральная - тема любви, от нее и зависят все остальные, сама же она выражена настолько полно в жизни природы и мира, что не может быть исчерпана.
Ты спросишь, кто велит? -
Касаткой об одном крыле,
И, низко рея на руле
Или есть свидетель…
В трюмо - не бьет стекла!
Дорожкою в сад, в бурелом и хаос
Это слепящий выход на форум
Всесильный бог любви,
Сестра! Второе трюмо!
Они дают возможность вспомнить “Чайку” Чехова; вообще в стихах Пастернака ассоциации играют значительную роль; так, например, они важны в “Балашове”:
В кашне, ладонью заслонясь;
Вбегает ветка в трюмо!..
Играла эту роль!
Огромный сад тормошится в зале
Ягайлов и Ядвиг.
Все он ли один на свете. Мнет ветку в окне, как кружевце,
Ужасный! - Капнет и вслушивается,
Здесь проявляется свойственное Пастернаку отношение к истории; он воспринимает себя и мир принадлежащими истории, как “второй вселенной, воздвигаемой человечеством в ответ на явление смерти с помощью явлений времени и памяти” (”Доктор Живаго”) лирический герой воспринимает себя как звено времени; он “вечности заложник/ У времени в плену”.
Книга “Сестра моя - жизнь” - вторая (после “Поверх барьеров”) книга стихотворений Пастернака. Стихотворения, которые собраны в ней, объединены общей идеей, общими образами. Книга имеет собственную композицию: вступление, основную часть, состоящую из нескольких циклов, и ” послесловие “.
Камышинской веткой читаешь в купе,
Кленового листа…
Губами вывих муравья.
Кому ничто не мелко,
Всесильный бог деталей,
Отождествление себя с садом становится для лирического героя средством самовыражения; сад, как мир, характеризуется общностью существующей в нем жизни. Прямое отождествление себя и сада мы видим и в стихотворении “Девочка”:
Из сада, с качелей, - с бухты-барахты
В природе лип, в природе плит,
Интересно стихотворение “Сестра моя - жизнь и сегодня в разливе…”, давшее название всей книге. В нем суть восприятия истории лирическим героем - равенство всех предметов и существ мира в ней.
Интересно, что во многих своих произведениях Пастернак идет от музыки; это особенно характерно для данной книги (и следующей за ней - “Темы и вариации”) и заметно в одновременном присутствии одних и тех же образов в разных стихотворениях (”Девочка” и “Душистою веткою машучи…”, “Балашов” и “Давай ронять слова…”), причем в первом образ как бы заявляется, задается, получает свое развитие и разрешение. В первую очередь интересно в стихотворении “Про эти стихи”, где представлено мироощущение лирического героя книги.
К качелям бежит трюмо… …Это - ночь, леденящая лист, Чтоб жглась юродивого речь? Родная, громадная, с сад, а характером - Это стихотворение, несмотря на то что оно не последнее, как бы заключает всю книгу - настолько исчерпывающе дан ответ. Здесь мы видим, кого Пастернак считает центром природы, культуры, мира; при этом подтверждается тождество всего созданного, сотворенного Богом: Это не ночь, не дождь и не хором Природа становится средством приобщения к истории. В связи с образом сада можно рассмотреть стихотворения “Зеркало” и “Девочка”; интересно, что вначале стихотворение “Зеркало” носило название “Я сам”. Наконец, последнее стихотворение, где хотелось бы заметить наибольшее сближение природы, мира и человека, - это “Наша гроза”: Цела, не дробится… Здесь ночь уподоблена центру жизни. “Определение творчества” же сводится к определению мироздания: “Мирозданье - лишь страсти разряды, человеческим сердцем накопленной”. Таким образом, антропоморфность мира ложится в основу определения самого этого мира. “Какое, милые, у нас Оно грандиозней Святого писанья Сквозь фортку крикну детворе: В первый раз природа как реальное проявление жизни мира изображается в стихотворении “Плачущий сад”. Здесь заметен переход от ада к самому лирическому герою: Мой друг, ты спросишь, кто велит, Глаза и тучи расправляй Рвущееся: “Керенский, ура!”, Связь поколений и миров проявится еще в одном стихотворении книги - “Давай ронять слова…”. Это стихотворение - концентрация мироощущения лирического героя; здесь заявлено равенство человека и жизни, человека и мира, жизни и мира. Все сотворенное кем бы то ни было имеет право на существование; вещь сотворена, следовательно, вместе со своим возникновением она вошла в историю и стала равна ей. В книге есть цикл “Занятие философией”, включающий в себя “Определение поэзии”, “Определение души” и “Определение творчества”. Эти стихотворения по мысли как бы предваряют “Давай ронять слова…”. В “Определении поэзии” мы видим характерный предметный ряд: Из катакомб, безысходных вчера… Что в мае, когда поездов расписанье, Кто погружен в отделку И дымом жертвенным застлала Все, что ночи так важно сыскать… Тысячелетье на дворе?” Ты так! - ты лучше всех ролей Ту капельку мучит и плющит. Все я ли один на свете… Новая сказка. 1891 Дама с розами, 1900-е годы Портрет князя А.К. Горчакова. 1904 Портрет генерал-адъютанта П.П. Гессе Со временем у знакомых стало возникать ощущение, что Богданова-Бельского знает весь Петербург. Когда он проходил по Невскому, то непрестанно с кем-то раскланивался и здоровался. Это были заказчики и покупатели его картин и портретов... Талант и поклонник. 1910 Крестьянские мальчики. 1910 «Я так много лет провел в деревне, — говорил художник, — так близок был к сельской школе, так часто наблюдал крестьянских детей, так полюбил их за непосредственность, даровитость, что они сделались героями моих картин». Деревенские друзья. 1912-1913 Картины художника регулярно приобретаются прямо с выставок в крупнейшие собрания, в том числе, в Третьяковскую галерею. Богданов-Бельский становится передвижником, участвует в выставках Товарищества передвижников вплоть до 1918 года, и во множестве других выставок в России и за рубежом, в Париже (1909), Риме (1911). Его работы воспроизводятся в журналах «Нива», «Художественные сокровища России», «Столица и усадьба».
Визитеры. 1913 За книжкой. 1915 Порой его картины отличаются модной в начале 20 века социальной тематикой. Например, полотно "Новые хозяева": патриархальное семейство разбогатевших крестьян, выкупивших дворянскую усадьбу у разорившихся владельцев, устроило чаепитие в гостиной, обживая новый дом. Но начинается война, а следом за ней революция. Богданов-Бельский поначалу принимает изменения в стране, хотя его жизнь, налаженная ценой большого труда, практически рушится. У пианино. 1918 Гражданская война, всеобщая жестокость, голод, вымоленные у новой власти пайки с пшенкой и ржавой селедкой, травля "старорежимных" художников... Все это делало жизнь невыносимой. В 1921 году по приглашению своего друга художника Сергея Виноградова Богданов-Бельский переезжает в "буржуазную" Ригу. Его здесь знают, помнят. Директор Художественного музея Пурвит, выпускник Петербургской академии художеств, помогает Богданову провести персональную выставку. Она имеет успех... Жизнь "эмигранта поневоле" начинает налаживаться. Главным подспорьем для него по-прежнему остаются заказные портреты, а живописью для души - портреты деревенских детей. И дети России, которых художник пишет по воспоминаниям, и латышские дети появляются на его полотнах. Богданов-Бельский выполняет знаменитую серию работ "Дети Латгалии". Латгальские девочки. 1920-е годы Юный музыкант. 1920-е годы Бывший защитник родины. 1924 Первое время художник старался сохранить связь с родиной и даже принял участие в выставке советских художников в Америке в 1924 году. Но родина все сильнее отгораживается от мира, железный занавес становится все прочнее... Богданов-Бельский признан во всем мире, у него регулярно проходят персональные выставки - в Париже, в Праге, Нью-Йорке, Амстердаме, Берлине, Белграде, в других городах, и конечно же, неоднократно в Риге, ставшей вторым домом... Но не в Ленинграде и не в Москве... Натюрморт с хризантемами. 1924 В 1928 году Н.П. Богданов-Бельский отмечает 60-летие. Множество поздравлений со всех концов света, и особенно приятное - от Репина из финской Куоккалы... Но не от советского правительства. В 1940 году Латвия вошла в состав СССР, и Богданов-Бельский стал мечтать о возвращении на художественные площадки своей страны. Весной 1941 года он послал на выставку в Москву картину "Пастушок Прошка", надеясь, что тема деревенской детворы как всегда найдет своих почитателей в России. Но вскоре началась война, Латвию быстро оккупировали немецкие войска, и это стало страшным ударом для пожилого художника. Ему было уже за семьдесят, бороться с бедами и невзгодами становилось все сложнее... Сразу кончились силы, ушло вдохновение, навалились болезни. Когда Николаю Петровичу потребовалась сложная операция, сделать ее было негде, кроме как в немецкой клинике. Жена увозит тяжелобольного художника для лечения в Берлин, откуда в условиях войны вернуться в Латвию уже не получилось - советские войска перешли в наступление. 19 февраля 1945 года Богданов-Бельский умирает в Берлине во время бомбежки... Богданов-Бельский выбрал интересную тему, которую раскрыл зрителю на своем полотне «Новые Хозяева». Сама семья не вызывает никаких вопросов. Художник явно подчеркивает все детали, которые отделяют жильцов от того дома, в котором они сейчас расположились. Живописец специально использует холодные тона, чтобы показать прохладу и отсутствие комфорта. «Ура, российские крестьяне, Николай Петрович Богданов-Бельский - талантливый русский художник. Он родился 8 декабря 1868 года, был внебрачным сыном батрачки. Он получил прекрасное образование, учился живописи в Императорской Академии художеств.
Но все же Богданов-Бельский больше любил не столицу с ее шумом и блеском, а родные места в Бельском уезде. Он устроил себе мастерскую в селе Татево, неподалеку от школы Рачинского, и подолгу жил здесь, не только выполняя заказы, но и занимаясь творчеством "для себя"... А главной его темой были и оставались деревенские ребятишки.
Портрет девочки. 1900-е года
В 1903 году Николай Петрович Богданов-Бельский за творческие заслуги избран в академики живописи. Ему всего 35 лет, и главное в жизни еще впереди... Он продолжает напряженно работать, и в
1914 году, в 46 лет, становится действительным членом Академии художеств.
Новые хозяева. 1914
На полотне 1918 года мы видим вроде бы привычную картину - деревенских детей. Но сразу становится понятно, что детей окружают вещи, награбленные в помещичьей усадьбе - пианино, резное кресло, зеркальный шкаф красного дерева... На полу стоит грубая корзина, куда кое-как свалено "добро" - серебро и дорогой фарфор вперемешку с бутылками вина, а расписная чашечка с позолотой из барского сервиза уже валяется на полу, разбитая... И дети увлеченно бренчат по клавишам инструмента, который стал теперь "ихним"...
Весна. Портрет госпожи Баумане
В гостях. 1930-е годы
В школу. 1941
В церкви. 1939
Здесь изображена семья, которая сидит и пьет за столом чай.
Обычная картина, только вот есть о чем задуматься, если присмотреться к ней лучше.
Так чем же картина кажется такой особенной? Какое у меня отношение к происходящим здесь событиям?
Про них можно сказать, что они крестьяне.
Вот и самовар на столе, и простые стаканы почти перед каждым из них, и обычные баранки служат угощением к чаю.
Но все же чувствуется, что не рядовые эти люди, которые по-сельски попивают ароматный напиток из блюдечек.
Засевший испуг, который поселился в их глазах, обращает внимание зрителя, который замечает несоответствия.
Почему им так неуютно? Не складывается картинка в единое целое.
Эти простые люди сидят на дорогих стульях, изготовленных на заказ из качественных материалов.
Да и некоторые предметы из сервиса, стоящие тут же на столе, а это фарфоровые чашки, да чайничек, говорят, что не в этом доме они родились и выросли.
Все им здесь еще чужое и непривычное.
Да и дом сам как-то мало похож на крестьянскую хату.
Колонны, высокие потолки, некоторые предметы из убранства в доме, показывают, что они здесь пока еще гости.
Возможно, они приобрели это поместье у разорившегося бывшего хозяина, но еще не чувствуют себя уютно в нем.
Белые стены его пока для них холодны.
Пройдет время и они все переделают на свой лад.
Глава семьи, с присущей ему хозяйской жилкой, может быть затеет здесь грандиозный ремонт, которому будут рады все.
И тогда они начнут привыкать к жилью, а дом «пропишет» их как своих хозяев.
Тогда и картина будет звучать гармонично.
Да и на лицах он показывает некое смущение.
Благодаря этому картина выглядит правдоподобно.
Хочется даже придумать продолжение той истории, сюжет которой автор начинает рассказывать своим произведением.
В труде и в бое молодцы!»
Г. Р. Державин
Значительное место в творчестве этого выдающегося художника занимает тема крестьянства: быт семьи, традиции, жизнь детей. Его картины «Устный счёт. В народной школе С. А. Рачинского», «У дверей школы», «Воскресное чтение в сельской школе» посвящены именно этой тематике. Не стало исключением и известное полотно «Новые хозяева», на котором художник отражает жизнь крестьянской семьи в бывшем помещичьем доме. Картина отражает тот период времени в истории России, когда происходило повсеместное разорение дворян, а новыми хозяевами барских покоев становились купцы или зажиточные крестьяне, бывшие когда-то прислугой своих господ. Прообразом усадьбы, изображённой на холсте, стало поместье Ушакова в селе Островно, расположенного на берегу озера Удомля.
На картине изображена большая крестьянская семья во время чаепития. На круглом столе, покрытом белоснежной скатертью со светло-голубыми полосками, стоит начищенный до блеска самовар. Кроме него, около каждого члена семьи стоят простые стаканы с чаем. Только маленький мальчик пьёт чай из дорогой фарфоровой чашечки. Посередине стола лежат баранки.
В центре изображён глава семьи - мужчина преклонных лет, с проседью в волосах и большой бородой, в бордовой косоворотке и чёрном жилете. Он сидит уверенно и чинно пьёт чай из блюдца. Справа от него на стульях из красного дерева расположились, по-видимому, его сыновья - старший и младший. Они пьют чай из блюдец, одеты в простую крестьянскую одежду: суконные куртки, косоворотки, штаны. Мужчины сидят неуверенно, в их позах чувствуется скованность, ощущение неудобства и непривычности ситуации. Справа от главы семейства сидит женщина средних лет в розовой кофточке, на шее висят бусы. Её голова, покрытая синим платком, опущена вниз: женщина наливает чай из маленького белого чайничка. Она имеет серьёзный вид, только на губах еле заметна улыбка. Справа от неё сидят две молодые женщины, вероятно, жёны сыновей. Они также одеты в традиционную крестьянскую одежду того времени: простые кофты и длинные юбки.
Кроме взрослых за столом сидят ещё двое детей: белокурая девочка лет шести и мальчик, чуть постарше её. Он одет в клетчатую косоворотку, перехваченную на поясе ремнём, и простые короткие штанишки. Босые ноги мальчика неуверенно расположились на перекладине стула. Дети скованы больше остальных: мальчик, изображённый на переднем плане, согнулся, поджал под себя босые ноги и, как будто спрятался ото всех. Возможно, раньше он не смел и зайти в барские покои, выполняя работу во дворе, а теперь сидит за бывшим хозяйским столом и чувствует себя неуверенно.
Несмотря на простоту одежды, нельзя не заметить, что она добротна, чиста и аккуратна, без дыр и заплаток. По всей видимости, перед нами - зажиточные крестьяне, которые оказались в состоянии выкупить бывшие барские покои и теперь являются полноправными новыми хозяевами. Тем не менее, даже такое одеяние находится в контрасте с богатым убранством комнаты с колоннами. На стене висит картина в тяжёлой золочёной раме, слева от неё располагаются красивые напольные часы, мебель добротная, изысканная и дорогая. Сквозь широкое створчатое окно проникает достаточно света. Нет занавесок и можно увидеть, что на улице стоит ясный осенний денёк: небо голубое, чистое и безоблачное, на дереве осталось мало листвы, земля покрыта жёлто-зелёным ковром.
Жанровые картины, как «Новые хозяева» Н.П. Богданово-Бельского помогают узнать жизнь и быт людей другого времени, проникнуться духом той эпохи, которая изображена, и лучше понять историю своей страны.
