КАРПЕНТЬЕР, Карпентьер-и-Вальмонт (Carpentier у Valmont) Алехо (26.12.1904, Гавана - 24.4.1980, Париж), кубинский писатель, музыковед, общественный деятель. Сын русской учительницы и французского архитектора, по материнской линии родственник К. Д. Бальмонта.
В 12 лет с семьёй приехал в Париж, где в лицее изучал теорию музыки. В 1921 году посещал курсы по архитектуре в Гаванском университете.
Примкнул к авангардистскому литературно-политическому объединению «Группа меньшинства» (1923), публиковался в прессе. В 1927-28 за выступления против диктатуры 7 месяцев отбывал тюремное заключение. В 1928-39 жил в эмиграции во Франции; создавал балетные либретто, критические эссе, вёл передачи на радио. Познакомился с Л. Арагоном, А. Бретоном, П. Пикассо, М. Астуриасом и др.; испытал влияние сюрреализма. Интерес к нравам, религиозным обычаям, магическим обрядам кубинских негров нашёл выражение в романе «Экуэ Ямба-о» («Ecué Yamba-ó», 1933). После возвращения на Кубу (1939) изучал фольклорную музыку (книга «Музыка Кубы», «La música en Cuba», 1946, русский перевод 1962). В 1945-59 годах жил в эмиграции в Венесуэле, преподавал в Высшей школе пластических искусств Каракаса. Исторические события, связанные с освободительной борьбой негров и мулатов против белых колонизаторов в 18-19 века, легли в основу романа «Царство земное» («El reino de este mundo», 1949, русский перевод 1962), ставшего одним из первых произведений магического реализма. Переосмыслив традиционные негритянские мифы и сказания, Карпентьер воссоздал вторую, «чудесную действительность», проступающую за самыми обычными предметами и поступками людей. Принципы «универсальной литературы», обращённой ко всему человечеству и синтезирующей весь его интеллектуальный опыт, воплотились в романе «Потерянные следы» («Los раsos perdidos», 1953, русский перевод 1964): путешествие героя по США и Венесуэле с их разными укладами жизни трактовано как перемещение во времени, а Латинская Америка предстаёт местом встречи всех культур и цивилизаций. После возвращения на Кубу в 1959 Карпентьер стал профессором Гаванского университета, выступал в прессе как публицист. В 1966-80 годах жил во Франции, работал в должности посла и атташе по культуре. В романе «Превратности метода» («El recurso del método», 1974, русский перевод 1978) Карпентьер подверг критике рационализм Р. Декарта, показывая, что европейский рационализм не в силах постичь мышление и культуру жителей Латинской Америки, а адекватное представление реальности невозможно без многоаспектного взгляда, учёта всех точек зрения. Схожей идеей проникнут роман Карпентьера «Концерт барокко» («Concierto barroco», 1974, русский перевод 1978), где венецианский карнавал становится моделью латиноамериканской культуры с её причудливым сосуществованием различных традиций и укладов. В романе «Весна священная» («La consagración de la primavera», 1978, русский перевод 1982) при помощи техники монтажа (воспоминаний, цитат, фрагментов литературных произведений) представлена панорама важнейших исторических событий 20 века, воспринятых героями, принадлежавшими разным культурам.
Среди других произведений Карпентьера: поэтический сборник «Антильские стихи» («Poemas de las Antillas», 1929), повесть «Погоня» («El acoso», 1956), романы «Век Просвещения» («El siglo de las luces», 1962, русский перевод 1968), «Арфа и тень» («El arpa у la sombra», 1979). Художественной прозе Карпентьера, близкой по духу эстетике барокко, присущ намеренно усложнённый стиль, насыщенный изысканными эпитетами и метафорами; она проникнута стремлением продемонстрировать изначальное единство и универсальность человеческой культуры.
Соч.: Избранные произведения: В 2 т. М., 1974; Obras completas. Мéх., 1983-. Vol. 1-16; Мы искали и нашли себя. Художественная публицистика. М., 1984; Избранное. М., 1988.
Лит.: Зюкова Н. С. А. Карпентьер. Л., 1982; Velayos Zurdo L.О. Historia у utopia en А. Carpentier. Salamanca, 1990; Herlinghaus Н. А. Carpentier: persönliche Geschichte eines literarischen Moderneprojekts. Мünch., 1991; Absire А. А. Carpentier. Р., 1994; Zamborlin Ch. La narrativa di А. Carpentier: il mito del mondo migliore. Roma, 1995; Rubio Navarro G. М. Musica у escritura en А. Carpentier. Alicante, 1999; Chaple S. Estudios carpenterianos. Santiago de Cuba, 2004; Wakefield S. Carpentier’s baroque fiction: returning Medusa’s gaze. Rochester, 2004; López Calahorro I. А. Carpentier у el mundo clásico. Granada, 2006; Garcia-Carranza А. Biobibliografia de А. Carpentier. La Habana, 1984; А. Карпентьер. Библиографический указатель. М., 1987.
Алехо Карпентьер
Царство Земное
Введение
…А что до всех этих превращений людей в волков, так есть такая болезнь, именуемая врачами ликантропия…
(Странствия Персилеса и Сихисмунды)
В конце 1943 года мне довелось побывать во владениях Анри Кристофа , – я видел развалины Сан-Суси , исполненные поэзии, видел громады цитадели Ла-Феррьер , сохранившие в целости свое грозное величие наперекор всем молниям и землетрясениям, посетил я и город Кап – Кап-Франсэ во времена французского владычества , – доныне не утративший своего норманского своеобразия, и под длиннейшими балконами, что тянутся вдоль фасадов, я прошел к белокаменному дворцу, где жила некогда Полина Бонапарт . Я испытал на себе ничуть не преувеличенное молвою очарование пейзажей Гаити, я находил магические знаки на красноземе дорог Центрального плато, я слышал барабаны культов Петро и Рада , и невольно напрашивалось сопоставление: с одной стороны, полная чудес действительность, только что мне открывшаяся, а с другой – мир чудесного как плод жалких потуг, характерных для некоторых течений европейской литературы последнего тридцатилетия. Мир чудесного, который пытались вызвать к жизни при помощи старых штампов: лес Броселианды, рыцари Круглого стола, волшебник Мерлин, цикл о короле Артуре . Мир чудесного, убого представленный профессиональным штукарством и профессиональным уродством ярмарочных фигляров, – неужели молодым французским поэтам еще не приелись диковины балаганов на fеte foraine и ярмарочные паяцы, с которыми распрощался уже Рембо в своей «Алхимии глагола»? Мир чудесного, созданный по принципу циркового фокуса, когда рядом оказываются предметы, в действительной жизни никак не сочетающиеся: старая и лживая история о том, как зонтик и швейная машинка случайно повстречались на анатомическом столе, порождающем ложки из меха горностая; улитки в такси, из потолка которого хлещет дождь; львиная морда между раздвинутыми ногами вдовы и прочие изыски сюрреалистических выставок. Или, наконец, мир чудесного в литературной традиции: король из «Жюльетты» маркиза де Сада , сверхмужчина Жарри , монах Льюиса , реквизит ужасов из черного английского романа: призраки, замурованные священники, оборотни, отрубленные кисти рук, прибитые к воротам замка.
Но в своем стремлении любыми средствами воссоздать мир чудесного чудотворцы превращаются в чинуш. В ход идут избитые формулы, на основе которых создаются картины, уныло перепевающие все те же мотивы: желеобразные часы, манекены из швейной мастерской, скульптуры неопределенно-фаллического вида; и тогда мир чудесного сводится к тому, что зонтик, либо омар, либо швейная машинка, либо еще какой-то предмет оказываются на столе анатома, в унылой комнатушке, среди скал пустыни. Бедность воображения, заметил Унамуно , состоит в том, чтобы вытвердить наизусть свод правил. А в наши дни существуют своды правил в области фантастики, основанные на принципе: смоква пожирает осла; этой формуле, заимствованной из «Песен Мальдолора» и предельно искажающей реальные отношения, мы обязаны всяческими «детьми, подвергшимися нападению соловьев» либо «лошадьми, пожирающими птиц», вышедшими из-под кисти Андре Массона . Но заметьте: когда тот же Андре Массой попытался изобразить джунгли острова Мартиники, причудливое переплетение их зарослей, странные плоды, непристойно жмущиеся друг к другу, полная чудес реальность изображаемого пожрала художника, которому оказалось не под силу перенести ее на полотно. И только латиноамериканский живописец, кубинец Вифредо Лам , сумел показать нам магию тропической растительности, буйное Сотворение форм, характерное для нашей природы, – со всем присущим ей многообразием мимикрии и симбиоза, – на своих монументальных полотнах, по силе и выразительности стоящих особняком в современной живописи . Когда я сталкиваюсь с плачевной скудостью воображения какого-нибудь Танги , например, который вот уже двадцать пять лет изображает все тех же окаменелых личинок под тем же серым небом, мне хочется повторить фразу, составлявшую предмет гордости зачинателей сюрреализма: «Vous, qui ne voyez pas, pensez а ceux qui voient» . Слишком много еще на свете «юнцов, которые познают наслаждение в соитии с неостывшими трупами красивых женщин» (Лотреамон), не сознавая, что мир чудесного открылся бы им в соитии с живыми. Но многочисленные любители пощеголять в облачении волхва, купленном по дешевке, забывают, – а в этом суть, – что мир чудесного лишь тогда становится безусловно подлинным, когда возникает из неожиданного преображения действительности (чудо), из обостренного постижения действительности, из необычного либо особенно выгодного освещения сокровищ, таящихся в действительности, из укрупнения масштабов и категорий действительности, и при этом необходимым условием является крайняя интенсивность восприятия, порождаемая той степенью экзальтации духа, которая приводит его в некое «состояние предельного напряжения». Итак, для начала, дабы познать мир чудесного в ощущении, необходима вера. Если ты не веришь в святых, не жди исцеления от их чудес, и если ты – не Дон-Кихот, тебе не уйти в мир «Амадиса Галльского» либо «Тиранта Белого» так, как ушел он, – отдав этому миру свою душу, и тело, и достояние. В «Странствиях Персилеса и Сихисмунды» слова об оборотнях, вложенные в уста Рутилио , звучат с поразительной достоверностью, поскольку во времена Сервантеса верили в то, что есть люди, страдающие ликантропией. И столь же достоверно путешествие героя из Тосканы в Норвегию на плаще ведьмы . Марко Поло допускал, что существуют птицы, способные унести в когтях слона , а Лютер видел воочию дьявола и швырнул ему в голову чернильницу . Виктор Гюго, на которого то и дело кивают счетоводы от литературы, пытающиеся втиснуть мир чудесного в графы гроссбуха, верил в привидения, ибо был убежден, что видел на Гернси призрак Леопольдины и говорил с ним. Ван-Гогу достаточно было уверовать в Подсолнух, чтобы запечатлеть на полотне его истинный образ . Таким образом, мир чудесного, когда его пытаются вызвать к жизни в безверии, как столько лет делали сюрреалисты, – был и будет всего лишь литературным трюком, который в конечном итоге оказывается столь же малоинтересным, как некоторые произведения той литературной школы, которая берет в качестве материала сновидения, но организует их по законам логики, и как панегирики безумию, всем давно прискучившие. Разумеется, из всего сказанного отнюдь не следует, что правы сторонники возвращения к реализму, – в контексте термин приобретает примитивно политический смысл, – поскольку они просто-напросто подменяют фокусы иллюзионистов общими местами «завербованной литературы» либо экзистенциалистским смакованием грубо натуралистических подробностей. Но нет сомнения, что едва ли можно найти оправдание поэтам и художникам, которые славословят садизм, но отнюдь ему не предаются, восхищаются мощью сверхмужчины, поскольку страдают импотенцией, вызывают духов, не веря, что те повинуются заклинаниям, и основывают тайные общества, литературные секты и философские группировки неопределенного направления, вырабатывая для них особый язык и сокровенные цели, – которые им не суждено достичь, – но при этом не способны прийти к сколько-нибудь целостной мистической системе либо отказаться от самых ничтожных своих привычек во имя избранной веры, поставив душу на роковую эту карту.
Наст. имя: Alejo Carpentier y ValmontРодился: 16 декабря 1904 (Лозанна)
Дата смерти: 24 апреля 1980 (Париж, Франция)
Алехо Карпентьер (исп. Alejo Carpentier y Valmont)
Кубинский писатель, журналист, музыкант и музыковед.
Сын русской преподавательницы и французского архитектора, по материнской линии - дальний родственник К. Бальмонта. Вырос на Кубе. В 12-летнем возрасте приехал с семьей в Париж, изучал там теорию музыки. Вернувшись на Кубу, учился архитектуре, но курса не закончил. В 1924 начал публиковаться в левой прессе, в 1927 за выступление против диктатуры Мачадо был на семь месяцев заключен в тюрьму, затем при поддержке Робера Десноса, с которым познакомился в Гаване, эмигрировал во Францию. Прожил там 11 лет. Познакомился с сюрреалистами, публиковался в бретоновском журнале «Сюрреалистическая революция». В 1930 подписал антибретоновский памфлет «Труп». Сблизился с М. А.Астуриасом, чей интерес к доколумбовой мифологии Латинской Америки глубоко повлиял на Карпентьера. В 1937 участвовал в Мадридском антифашистском конгрессе писателей.
В 1939 Карпентьер снова вернулся на Кубу, занимался изучением кубинской ритуальной и фольклорной музыки. Впечатления от поездок на Гаити легли в основу романа «Царство земное», который обозначил - под несомненным влиянием афрокубинской мифологии и искусства барокко, с одной стороны, и сюрреалистов, их философии чудесного в повседневном, с другой, - приход «фантастического» или «магического реализма» в латиноамериканскую словесность. Этот феномен (активным соратником Карпентьера здесь был Астуриас) во многом определил в 1950-1960-х годах взрыв мирового интереса к латиноамериканскому роману.
В 1945–1959 Карпентьер спасался от диктатуры Батисты в Венесуэле, тамошний опыт составил основу исторического романа «Потерянные следы». Вернулся на Кубу после победы революции, принял участие в культурной жизни страны. С 1966 занимал пост атташе по культуре посольства Кубы в Париже.
Алехо Карпентьер и Вальмунт родился в Швейцарии, г. Лозанна, 16декабря 1904 года. Он известен как писатель, музыкант и журналист.
Биография Карпентьер, Алехо и творчество
Его мать была учительницей, по национальности россиянка, а отец - французский архитектор. По родственной линии матери, Карпентьер далекий родственник известного поэта и переводчика Константина Бальмонта. Детство мальчика прошло на Кубе. В Париж Карпентьер приехал вместе со своей семьей, когда ему было двенадцать. В столице он учился музыке. А по приезду обратно на Кубу учился на архитектора, но курсы не окончил. В 1924 году стал печатать свои первые работы в левой прессе. В 1927 году на семь месяцев он сел в тюрьму за активное противостояние диктатуре Мачадо. После этого заручился поддержкой Робера Десноса и выехал во Францию. Их знакомство произошло в Гаване.
Карпентьер во Франции сразу нашел для себя единомышленников - сюрреалистов. Журнал «Сюрреалистическая революция» публиковал работы Алехо Карпентьера. В 1930 году он поставил свою подпись на книге «Труп». Большое влияние, как на писателя, принесло знакомство с Мигелем Анхелем Астуриасом, который занимался изучением доколумбовой мифологии Латинской Америки. В 1937 году в Мадриде состоялся антифашистский съезд писателей, а Карпентьер был одним из его участников.
Позже он увлекся ритуальной и фольклорной музыкой Кубы, для этого он в 1939 году приехал на Кубу.
В 1943 Карпентьер побывал на Гаити. Он получил уйму удовольствия и море впечатлений, про которые рассказал в своем историческом романе «Царство земное». Действие романа происходит на Гаити во времена царствования Анри-Кристофа.
Анри-Кристоф - в прошлом раб, ставший королем, который боролся за свободу своей страны против французских колонизаторов. Свое отражение в этом романе видят две стороны - это, во-первых мифология афрокубинцев и искусство барокко, а во-вторых сюрреализм. Роман «Царство земное» принес в латиноамериканскую литературу «магический реализм». В то время Карпентьер имел у себя в соратниках Астуриаса. Значимость этого романа стала заметна в 1950-1960-х годах, когда он привлек к себе мировой интерес.
Карпентьер находился в Венесуэле с 1945 по 1959 года. А события его романа «Потерянные следы», написанного в 1953 году разворачиваются, соответственно, в Венесуэле.
В 1962 году выходит в свет его исторический роман под названием «Век просвещения», где описаны события Великой Французской революции на Кубе, во Франции, на Гаити, в Испании, на Французской Гвиане и на Гваделупе. В романе использована большая часть достоверных данных из жизни Виктора Юга, который известен как комиссар якобинского Конвента на Гваделупе и агент Директории во Французской Гвиане
Карпентьер приехал на Кубу и стал активным участником ее культурной жизни после окончания революции. В 1966 году он стал работать в посольстве Кубы в Париже. Как многие писатели, Карпентьер смог показать образ латиноамериканского диктатора в своем романе «Превратности метода».
Название для своего финального романа «Весна священная», Карпентьер позаимствовал у балета Игоря Стравинского. Роман - это огромная эпопея, в которой описывается ХХ век: от начала гражданской войны в Испании до кубинской революции.
Алехо Карпентьер умер, когда ему было 75 лет - 24 апреля 1980 г., Франция, г. Париж.
Обращаем Ваше внимание, что в биографии Карпентьера Алехо представлены самые основные моменты из жизни. В данной биографии могут быть упущены некоторые незначительные жизненные события.
Алехо Карпентьер
Вступительная статья
НОВАЯ ЗЕМЛЯ АЛЕХО КАРПЕНТЬЕРА
«Игра воображения, - подумал он. - Игра воображения, какой были для меня Западные Индии. Однажды, возле мыса на побережье Кубы, названного мною Альфа и Омега, я сказал, что здесь кончается мир и начинается другой: другое Нечто, другое качество, какое я сам не могу до конца разглядеть… Я прорвал завесу неведомого, чтобы углубиться в новую реальность…» Так заканчивается последняя книга Алехо Карпентьера «Арфа и тень», посвященная делу жизни Великого Адмирала, Первооткрывателя Христофора Колумба. Кода, увенчивающая историю жизни другого первооткрывателя - самого Алехо Карпентьера. В 1980 г., через год после выхода «Арфы и тени», он умер, оставив нам свою «новую землю», тот новый «Imago Mundi» - «Образ Мира», которого доискивался Христофор Колумб: «Придут поздние годы мира некие времена в какие Море-Океан ослабит связи вещей и откроется большая земля…» Новая земля, порожденная писательской «игрой воображения».
Только ли метафора - сопоставление Алехо Карпентьера с Колумбом? Далеко нет, ибо Карпентьер - как и многие писатели Латинской Америки, его предшественники и современники - всю жизнь был занят именно «открытием Америки» в художественном слове, продолжая дело, начатое в 1492 г. Колумбом, который описал в своем восторженном письме чудесные земли, представшие его взору. Открытие это становилось начиная с XVI–XVII вв. все более полным, по мере того как на землях Нового Света развивались культура, литература новых - латиноамериканских - наций, формировавшихся в смешении различных расово-культурных потоков - процессе, особенно бурном в американском Средиземноморье, как называл Карпентьер Антильскую зону, сравнивая характер и размах расово-культурного синтеза в этом районе с теми, что породили в прошлом великую культуру европейского Средиземноморья. В творчестве своем каждый крупный писатель в той или иной степени совершает новое открытие, но для Карпентьера «открытие» было сознательной творческой установкой, особым художественным методом, глубоко продуманным, детально разработанным теоретически и воплощенным в художественной практике.
В окончательном виде Карпентьер сформулировал свой метод художественного «открытия» на рубеже 50–60-х гг. в статье «Проблематика современного латиноамериканского романа», а первые поиски начались за тридцать лет до того, когда, испробовав себя в журналистике и в художественной прозе (роман о жизни кубинских негров «Экуэ Ямба о!»), в политике (первый вариант романа был написан в тюрьме: в 1928 г. он был арестован за участие в акциях протеста против диктатуры X. Мачадо), в композиторстве и музыковедении (Карпентьер обладал значительным музыкальным даром), он уезжает с Кубы во Францию, в Париж, где живет более десяти лет, жадно впитывая все новации западноевропейской культуры (сюрреализм, экспрессионизм, абстракционизм, мифологические теории, а затем и экзистенциализм) и богатства мирового наследия (Карпентьер, свободно владевший гигантским культурным материалом - от античности и испанского барокко до русской классики, - несомненно, может считаться одним из самых эрудированных писателей XX века). Бретон, Арагон, Деснос, Превер, Тцара, Танги, Пикассо, Кирико - все эти представители западноевропейского авангарда были его собеседниками в то время; другой круг творческого общения составляли мексиканские художники Диего Ривера, Хосе Клементе Ороско, бразильский композитор Эйтор Вила Лобос, позже - выдающиеся кубинские живописцы Вифредо Лам и Рене Портокарреро; кроме них, жившие и работавшие в Европе, в Париже крупные представители русской культуры: балетная труппа С. Дягилева, Стравинский, известные театральные художники; с жадным интересом поглощал он и все новинки искусства новой - советской - России: Всеволод Иванов, Сергей Эйзенштейн, Пудовкин… (Подчеркнем, что особый интерес Карпентьера к русской культуре был связан и с тем, что по крови он был наполовину русским: его мать приходилась родственницей поэту Константину Бальмонту.)
Но именно тогда, в Европе, Карпентьер впервые ощутил себя латиноамериканцем - представителем другого мира, другого «света», который вошел в орбиту всемирной истории современности и который в XX в. нельзя более изображать замкнутым в самом себе, каким он представал в этнографических романах той поры. Равнодействующей всех исканий Карпентьера стали, как он писал тогда, поиски «меридиана Америки», а позднее - «американской точки зрения», нового видения американской действительности. Истоки же этой идеи лежат… в старинных хрониках времен открытия Америки и конкисты. По словам самого Карпентьера, в течение нескольких лет главным его чтением были сочинения хронистов Западных Индий, которые преподали ему важнейший этический и эстетический урок: быть настоящим латиноамериканским писателем - значит быть «хронистом Истории», то есть сделать литературу средством постижения мира Америки и ее истории, глядя на континент новым взглядом, таким, каким глядели на него первооткрыватели, взглядом человека, способного поразиться, ощутить чудо открытия. Колумб мечтал открыть неведомые земли, и он воспринял обнаруженные острова как чудо - это ключевое слово его первого письма. Чудо станет одним из ключевых слов и писательского словаря Карпентьера, начинающего свой самостоятельный путь с формулирования концепции нового постижения Америки, - концепции, соединившей его специфические интересы с исканиями европейского искусства того времени. Ведь обновленный взгляд на мир - это фундаментальная идея искусства XX века, связанная с глубокими общественными сдвигами, с кризисом буржуазной цивилизации и утверждением новой исторической перспективы, с распадом духовного комплекса «классической» буржуазной идеологии (позитивизм, натурализм, механистический рационализм), - идея, по-разному воплощающаяся и в реализме, и в авангардизме, и в модернизме.
Плодом этого переосмысления и стал первый теоретический манифест Карпентьера, справедливо считающийся одной из отправных точек «нового» латиноамериканского романа, - «Пролог», предваряющий его роман «Царство земное» (1949). Как и в первом романе «Экуэ Ямба о!», в центре внимания писателя - мир тех, кто составляет «соль земли» Антильских островов и в значительной мере символизирует своеобразие Нового Света: народные низы, негры, мулаты, их мифология, культура, история, - но в эстетическом отношении между двумя романами - пропасть. Первая книга принадлежит как раз к «старой» локально-замкнутой, этнографической литературе, вторая воплощает идею нового ви́дения Америки - концепцию «чудесной реальности», которая станет исходной точкой его теории художественного открытия Нового Света.
Реальность Америки чудесна - так формулирует Карпентьер сущность своего нового взгляда. «Чудесна» здесь означает не только «прекрасна», но необыкновенна: она таит в себе явления, из ряда вон выходящие, небывалые, поразительные - чудо. Эта идея оказывается связанной у Карпентьера и с опытом хронистов Западных Индий, и с сюрреализмом - ведь понятие «чудо» было ключевым в теории основателя сюрреалистического течения Андре Бретона. По признаниям Карпентьера, он испробовал себя в сюрреалистическом «автоматическом» письме, регистрирующем хаотическое движение подсознательных импульсов сознания в состоянии «сна разума», в результате чего и возникают «чудесные» - небывалые - сочетания искаженных подсознанием феноменов реального мира. «Встреча зонтика со швейной машинкой на анатомическом столе» - приводит Карпентьер в «Прологе» один из классических образов сюрреалистического абсурдизма. Но, быстро поняв, что на этом пути не найти «меридиана Америки», он отказался от него, хотя опыт сюрреализма, конечно, не был им забыт. Если сюрреализм полагает «чудо» свойством сверхреального, то натурализм ограничивается видимым, эмпирически данным, вовсе отвергая возможность «чуда». И оба сходятся в том, что реальность бесплодна, неспособна к радикальной трансформации, метаморфозе, к рождению нового, небывалого качества, в котором она обретала бы новое состояние. Карпентьер же утверждает, что чудо свойственно самой действительности Америки, которая порождает его самопроизвольно, стихийно на каждом шагу. «Неожиданное преображение действительности (чудо)» - так писал он в «Прологе», излагая свое понимание действительности как вечно творящейся метаморфозы. Именно такое поэтическое ви́дение Америки было присуще первооткрывателям, перед которыми предстала новая, небывалая, чудесная в сравнении с знакомым Старым Светом реальность, то есть мир, таящий таинственное Нечто, открывающее новые горизонты будущего… В самой концепции обновленного взгляда на действительность сокрыты и истоки его метода поэтического реализма, ставшего важнейшим истоком всего «нового» латиноамериканского романа, в котором заключена сущность видения Америки как мира нового и уже потому чудесно-небывалого, - мира, где писатель находится в роли Адама, дающего названия вещам, а значит, дающего им «форму». Это ключевые моменты художественной позиции Карпентьера.
