», который сегодня стартует на «ТВ Центре».
За его плечами – десятки ролей. И что ни персонаж, то попадание в характер – всегда нервный, сложный, интересный. Серебряков начал сниматься с 13 лет, с тех пор постоянно рос и развивался, превратившись в настоящего мастера. Но с этим утверждением актер совершенно не согласен.
– Алексей, каким должен быть сериал, чтобы вы согласились в нем участвовать?
– Меня должна заинтересовать сама история.
«Стая» – заинтересовала. К тому же приятно было поработать и с режиссером Стасом Мареевым. И актерский состав подобрался сильный: Саша Песков, Леша Панин, Оля Сидорова. К тому же мне всегда интересно, если в сценарии прописана организация героев в их жизненном пространстве и обозначено соотношение между ними и окружающим миром. Мягкий у них характер или крутой – не имеет значения, это всего лишь внешняя краска. Важна глубина характера. В «Стае» все это было.
– И как, по-вашему, – этот проект получился интересным для зрителей?
– Врать не буду. Окончательного варианта «Стаи» я не видел. Вообще я оцениваю свою работу в тот момент, когда я ее произвожу. И достаточно хорошо отдаю себе отчет в том, в чем участвую, и насколько от степени моего участия зависит то, что получится в итоге. Ведь я не могу отвечать за фильм или сериал целиком, я всего лишь исполнитель чужой воли и произношу написанные другими слова. Скажу за себя: в «Стае» я отработал свою роль честно и качественно. Думаю, что и мои партнеры по фильму могут сказать так же.
– Алексей, почему вы выбираете себе исключительно жесткие проекты: «Груз 200», «Жесть», сейчас «Стаю»…
– Ну а какое кино сегодня существует? Мы получили то, что и должно было быть после 70 лет геноцида власти против собственного народа. Будучи под Тамбовом, я узнал такую историю: предприниматель создал сельхозпредприятие, а рабочих найти не может – или пьют, или в любой день запить могут. Надеяться на них нельзя. Пришлось установить автоматы вместо людей. А ведь он мог дать работу местным!.. В 90-е годы людям сказали: ты свободен, но ты – один. Барахтайся, как можешь. Каждый выживает в одиночку. Вот последние 15 лет мы и барахтаемся. Кому удалось «поймать волну», тот потихонечку держится. Кто нет – потерялся. Кто умеючи воровал – стал еще богаче.
– И как - получается «барахтаться»?
– Чаще приходится просто терпеть. Тупо терпеть. Искать, где лучше, интереснее, хорошо в 20 лет. А в 45 надо терпеть.
– Вы, наверное, очень терпеливый, успели сняться в 100 с лишним фильмах?
Честно признаюсь: в кино попал случайно. Если бы в 13 лет меня не пригласили в телефильм «Вечный зов», если бы к 17 годам я не сыграл уже шесть киноролей, вряд ли пошел бы в артисты.
Я к тому же еще и не тщеславный, не соревнующийся. Я – рукастый: ремонт сделаю, плитку положу. Вообще люблю «рукоделить». Дизайнером, архитектором мог бы быть. Только не рутинной работой, с 9.00 до 18.00, заниматься.
– А еще, я слышал, вы умеете и любите шить? Довольно редкое увлечение для мужчины.
– На самом деле очень много портных-мужчин. Я к этому пришел очень просто. Моей зарплаты не хватало на то, чтобы покупать одежду, а я, как любой молодой человек, хотел одеваться хорошо. Поэтому я шил себе сам. Получалось неплохо, но потом появились деньги, и я тут же перестал этим заниматься.
– Вы где-то учились на портного?
– У меня был знакомый, который сделал мне первые выкройки. По ним я начал работать, а потом уже включалась фантазия. Мог сшить любую вещь.
Однажды сшил себе сумку специально для поездки в экспедицию. В ней было огромное количество карманов. Это было удобно, потому что мне в Москве тогда было негде жить и я слонялся по съемным квартирам и по друзьям.
– Кстати, вот вы – москвич. А еще подростком, сыгравшим не одну заметную роль в кино, в 17 лет сразу после школы уехали в Сызрань. Странно…
В 1981 году меня пригласил в Сызранский театр его главный режиссер – артистом вспомогательного состава на 70 руб. зарплаты. Это был абсолютно осознанный поступок. Я поехал в провинцию с определенными иллюзиями – нести разумное, доброе, вечное. Но иллюзии те сдохли. Провинция меня быстро поставила на место. Я проработал один сезон и в какой-то момент просто понял: если сегодня не уеду, то не уеду отсюда никогда. И уехал.
– Алексей, правда ли, что любой выпускник ВГИКа может вам предложить сняться в его дипломной работе и вы обязательно с ним встретитесь и посмотрите, что он вам предлагает?
– Правда. И я считаю, что это правильно, ведь я понимаю, что мой труд не всегда будет востребован в том объеме, в каком востребован сейчас. Зрительская аудитория не очень любит пожилых героев. И драматурги для них мало что пишут. Сюжет большинства произведений мировой драматургии построен вокруг взаимоотношений любовной пары. Я не могу вспомнить ни одной интересной пьесы для пожилых актеров, разве что «Соло для часов с боем» Освальда Заградника. Поэтому считаю необходимым знакомиться с теми, кто сейчас приходит в киноиндустрию. Хотя бы для того, чтобы в трудную минуту, набравшись наглости, позвонить режиссеру и сказать: «Дай мне два съемочных дня. Мне нужны деньги на лекарства».
– Как вы оцениваете поколение молодых режиссеров?
– Я не знаком со всеми режиссерами. Но, когда с кем-то знакомлюсь, понимаю, что у нынешнего поколения удивительное нежелание заниматься чужой жизнью. И полное отсутствие энергии. Ни один из них не может сказать: «Я пришел в кино для того, чтобы кричать о том, что у меня болит». Кричать никому не хочется.
– Что подпитывает вашу творческую энергию – книги, музыка, путешествия?
– Никакой особой творческой энергии у меня нет. Мне предлагают работу, я ее выполняю. Иногда с удовольствием, иногда с отвращением, иногда терплю, иногда взрываюсь. Все зависит от конкретного случая. Да, я работаю на совесть. Это больше заслуга родителей: воспитали хорошо, вот и совесть пока есть.
Но меня уже нельзя сравнить с романтическим юношей, который хотел бы нести разумное, доброе, вечное. Сейчас для меня работа в кино – единственный способ обеспечить материальное благосостояние семьи.
Если я понимаю, что сценарий не талантлив, но мне нужны деньги (такое тоже бывает), то все зависит от цены вопроса. А если я понимаю, что деньги сейчас не особенно нужны, я как-то перебиваюсь и обеспечиваю прожиточный минимум своей семьи. Но в рекламе я не снимаюсь.
– Вы постоянно на съемках, в разъездах. Суета не мешает творчеству?
Я не гений! Я просто вкалываю. У меня большая семья – трое детей, четыре собаки. Мне нужно было решать проблему с жильем, и я ее решил. Я влез в долги, и мне теперь надо выбраться из-под этого дамоклова меча…
Моя профессия продажная, как и ваша, и моральная проблема выбора похожа. Конечно, я стараюсь выбирать. Но вот какой парадокс: я сыграл у Егора Кончаловского чеченского боевика Ужаха (в «Антикиллере-2»), Андрей Сергеевич Кончаловский посмотрел фильм сына и, до этого не зная меня, доверил мне в «Чайке» роль Тригорина. И два года я наслаждался.
– Вы не любите рассказывать о личной жизни. Почему?
– Я не считаю, что артист должен персонифицироваться для зрителя как личность, потому что это мешает работе. Быть убедительным потом в разных ролях гораздо сложнее, ибо у зрителя есть уже стереотип, некое понимание того, что это за человек. Если станет известно, что у меня большая современная квартира в новом доме, и человек подсчитает, сколько она стоит, то потом убедить его в том, что я могу быть бомжом на экране, очень тяжело.
Публичность для меня не является неизбежной. Можно построить такую конструкцию, чтобы твоя публичность была минимальной. Публичными должны быть политики, звезды эстрады, которые выступают от имени себя самих. Артистам же, которым приходится играть разные роли, она противопоказана. Я не хотел бы, чтобы у зрителей складывалось обо мне хоть какое-то впечатление.
Андрей Шубин
Актеры из скандально известного «Левиафана» пили в кадре по-настоящему, рассказал в интервью режиссер Андрей Звягинцев.
[:rsame:]
11 января новая лента Андрея Звягинцева «Левиафан» завоевала «Золотой глобус» как лучший фильм на иностранном языке. Свой первый приз «За лучший сценарий» Звягинцев получил в мае прошлого года на 67-м Каннском международном кинофестивале. А 15 января стало известно, что «Левиафана» номинировали на премию «Оскар».
Фильм идет в широком прокате более чем в 50 странах, но в России его пока мало кто видел. Однако грязью не полил только ленивый – в лучших традициях старого советского анекдота: «Я Пастернака не читал, но осуждаю». Всему виной обилие мата и водки в картине. Звягинцев снова показал Россию не в самом выгодном свете: здесь люди лгут, предают, при этом крестятся, пьют водку, как минералку, грязно бранятся, и нет никакого просвета и надежды. Кромешная безнадега… Нашему корреспонденту удалось задать Андрею несколько вопросов.
– Слышала, что российский зритель увидит «Левиафана» в сокращенном виде. Возможно ли убрать мат из фильма?
– Что я должен ответить?! У человека есть язык, но ему сказали: «Больше так не говори!» С 1 июля 2014 года это запрещено! По мне – это странно. У нас не было намерения эпатировать публику и сделать картину с ненормативной лексикой. Просто мы окунулись в среду, в которой развивается история, и стало понятно, что без мата трудно обойтись – он характеризует персонажей ярко и точно. Мы не сыпали им щедро во все стороны, дескать, насладитесь, – нет, мы отбирали каждую фразу, обдумывали каждое слово. Я считаю, что фильм не грешит этим. Всё уместно и органично. Мы написали на постере: «Осторожно, ненормативная лексика» и сделали маркировку «18+». На мой взгляд, этого достаточно.
– Вы не отпускали от себя актеров два с лишним месяца. Чего-то опасались?
кадр из фильма "Левиафан" / Kinopoisk.ru
– Дело в том, что однажды я сильно обжегся с Костей Лавроненко. Никогда не забуду эту историю со съемок фильма «Возвращение». Костя играл отца, постоянно находился вместе с детьми, как вдруг ему понадобилось срочно уехать на один день, чтобы сыграть какой-то спектакль. Возможно, это моя паранойя, но, когда он вернулся через день, мы вышли на съемку сцены в ресторане и никак не могли ее снять, что-то шло не так. Это был уже другой Костя Лавроненко. Эпизод так и не попал в фильм. Исполнители главных ролей в «Левиафане» Лёша Серебряков и Лена Лядова жили с нами постоянно, все 67 дней, в доме-декорации на берегу Белого моря, даже когда у них не было съемочных дней. Это очень помогло атмосфере. Я очень благодарен ребятам. Хотя им пришлось нелегко: там, в маленьком поселке, даже общепита приличного нет, совершенно нечем себя занять.
[:same:]
– То есть основной досуг – распитие спиртного?
– Почему всех так возмущает, что люди в кадре пьют водку?! Вот и министра культуры это задело. Во Франции, к примеру, принято на завтрак, обед и ужин заливать в себя красное вино. Да, в фильме есть несколько сцен, где герои крепко пьют. Признаюсь, во всех сценах с алкоголем, пьяных застолий все актеры хорошо пьяны. Мы сравнили первый и девятый дубли сцены Ани Уколовой и Лёши Серебрякова – небо и земля. Одна и та же реплика звучит совсем иначе. Пьяного можно очень хорошо сыграть, можно имитировать пластику, речь, но взгляд сыграть невозможно. Это удавалось только Роману Мадянову. Я ему тоже предлагал выпить, но он отказался. Все сцены, где он бухой, он трезв как стеклышко. И взгляд у него точный. Невероятно, как он это делает! Конечно, я бы не хотел, чтобы Россия ассоциировалась на Западе с большим количеством водки. Но как по-другому можно было спастись от той пустоты, которая обрушилась на героя Алексея Серебрякова?
кадр из фильма "Левиафан" / Kinopoisk.ru
«Не просыхать 2,5 месяца – испытание!»
Алексей Серебряков, актер:
«Я пил водку 2,5 месяца. Это – испытание. И моя жена, которая уговорила меня сниматься в этой картине, уже пожалела, что так настаивала. Я знал, что Звягинцев человек непростой, для которого кино важнее жизни. Я не настолько фанат кинопроцесса, но очень рад, что стал частью этого фильма».
«Мы алкаши на помойке»
Татьяна Трубилина, глава села Териберка (Мурманская область):
«Я против демонстрации ленты на больших экранах. С эстетической точки зрения. Здесь показан наш поселок – мы все алкаши, живущие в собственной помойке. Вообще не знаю, кому этот фильм стоит смотреть».
/сюжет
Главный герой картины – владелец автомастерской Николай (Алексей Серебряков) – вместе со своей женой Лилей (Елена Лядова) живет в небольшом северном городке. Когда мэр города пытается снести его дом и конфисковать все имущество, Николай просит помощи у своего давнего друга, московского юриста Дмитрия Селезнева (Владимир Вдовиченков), который, приехав в город, сталкивается с произволом чиновников и представителей РПЦ.
Алексей Серебряков — об Алексее Балабанове, ради памяти о котором приехал в Екатеринбург.Екатерина Дегай: Алексей Балабанов снял 14 игровых фильмов. Я понимаю, что это сложно, но можете ли вы выделить особенно ценный для вас?
А.С.: У меня две любимые его картины - «Про уродов и людей» и «Груз 200». Я думаю, это две великих картины. Одна - по глубине заглядывания в природу человеческого извращения, человеческой боли, ненависти и любви. Вторая - «Груз 200» - во многом объясняет, кто мы, откуда мы и почему мы такие.
Е.Д.: Большинство людей на вопрос, который я вам задала, ответили бы: «Брат».
А.С.: Я думаю, что «Брат» - это просто коммерческий успех Лёши Балабанова. Ему необходимо было заработать деньги, чтобы снять сценарий, который он писал несколько лет - «Про уродов и людей». Он искал тему, которая была бы максимально интересна зрительской аудитории, и в каком-то разговоре, при котором я присутствовал, возникла идея главного героя. Было понятно, что снимать нужно про бандита - про хорошего бандита, без сомнения. Лёша это сделал так же талантливо, как и все свои картины, и «Брат» очень точно попал во время. Но я не думаю, что эта картина является его, как бы сказать... непосредственным высказыванием.
Е.Д.: Сейчас бы он уже не попал во время?
А.С.: Думаю, да.
Е.Д.: Я знаю, что у вас где-то должна быть так называемая «балабановская метка». Она была получена на съёмках фильма «Жмурки»?
А.С.: Да. У меня было два съёмочных дня, и... да, мне чуть не выбили глаз.
Е.Д.: У вас в связи с этим есть интересное высказывание про Балабанова. Вы сказали, что он очень сложный персонаж; «сумрак разъедает его изнутри, и люди, которые рядом, тоже попадают в это поле». Можете ли вы немного расшифровать эту мистическую составляющую?
А.С.: Несмотря на то, что в 90-е мы приятельствовали и достаточно тесно общались, с большим удовольствием выпивали, пели про Майдан - всё как положено, - я не могу сказать, что я хорошо его знаю как человека. Я знаю его как режиссёра, потому что смотрел его картины. Я считаю, что человек, который сумел саккумулировать в себе столько боли - и, более того, сумел её художественно осмыслить и обладал такой смелостью, при которой он мог заглядывать в самые потаённые уголки человеческой природы, болезни общества - конечно, не мог быть однозначно простым и лёгким. Это превращает человека в очень сложного и неоднозначного.
Я помню наш замечательный разговор. Это был, по-моему, второй фестиваль молодёжного кино, и Серёжа Сельянов предложил мне снимать кино и дал книжку, по которой надо было это делать. Книжка была про сатанистов. Меня очень сильно испугала эта тема, и я пошёл к Лёше за советом. Вопрос мой, собственно, заключался в том, не аукнется ли такое заглядывание в эту область человеческой природы чем-то страшным и негативным для меня и моей семьи. Я не сильно верующий человек, но, во всяком случае, понимаю, что мир не материален, и ты не всегда знаешь, чем тебе аукнутся определённые поступки. На что Лёша Балабанов с абсолютной матросско-тельняшечной смелостью сказал: «Так туда надо заглядывать». Потому что он это делал постоянно. В этом было его призвание - человеческое, авторское, режиссёрское, - и, может быть, поэтому он и ушёл так рано.
Е.Д.: Про «Груз 200» вы как-то сказали, что обязательно покажете его своим детям, когда им будет 16. Вы по-прежнему готовы на этот шаг? И насколько эта картина до сих пор актуальна? И на момент её выхода с 84-го года уже прошло 20 лет, а сейчас - все 30.
А.С.: Включите кнопки телевизора, и вы поймёте, что «Груз 200» - это просто милая сказка по сравнению с той информацией, которую нам выдаёт этот... милый ящик.
Е.Д.: Вы в своё время сказали, что есть Россия Балабанова, а есть Россия, например, Говорухина, и это совершенно разные взгляды на страну, и вам хотелось бы показать своим детям весь спектр. Что страна всё-таки разная.
А.С.: Страна разная. Что касается детей, я не знаю, до какой степени их можно воспитывать... скорее происходит обратный процесс. Но я свою работу вижу в том, чтобы максимально раскачать маятник их восприятия, а они выбрали те сегменты, на которые реагирует их собственная душа. Поэтому, без сомнения, я постараюсь продемонстрировать им разные взгляды на Россию, на народ, на то, что происходит, на то, из чего они вышли, на то, чему они должны быть благодарны, и на то, что они должны в себе ненавидеть.
Е.Д.: Есть ли кто-то из других режиссёров, про кого вы можете сказать, что он максимально «ваш» по духу? Может быть, Звягинцев?
А.С.: Таких людей много, слава богу. Я не испытываю дефицита в общении с людьми, которые мне интересны в гораздо большей степени, чем я сам себе. Без сомнения, это и Валера Тодоровский, и Андрей Сергеевич Смирнов, и Андрей Сергеевич Кончаловский, и Андрей Звягинцев, и Юра Быков - список можно продолжать. Есть, слава богу, люди, которые серьёзно относятся к жизни, пытаются каким-то образом её аккумулировать внутри себя и предлагать зрителям, читателям, слушателям своё видение происходящих процессов.
Е.Д.: Когда вы снимали «Левиафана», было ли ощущение, что эта картина станет настолько громкой?
А.С.: Степень громкости была мне неизвестна, но я прекрасно понимал, что терпение, стойкость, мужество, настойчивость, с которыми Андрей Звягинцев делает свою картину, неминуемо должны быть отмечены в зрительском пространстве.
Е.Д.: Вы снялись в фильме «Клинч», который вышел осенью 2015 года, и я знаю, что вам не кажется, что он похож на «Географ глобус пропил». Но такое сравнение существует просто потому, что его главный герой - тоже учитель, который находится в «клинче» с реальностью и действительностью, ему плохо и некомфортно. Почему, всё-таки, вы не согласны с тем, что между персонажами можно проводить параллели? И сразу же второй вопрос: вы часто играете персонажей с трагическим сознанием. Это вам проще, ближе, понятнее?
А.С.: Я играю персонажей, которых мне предлагают, и в этом смысле большого разнообразия у меня нет. Я пытаюсь работать с людьми, от которых могу что-то получить. Серёжа Пускепалис, без сомнения - из этой породы людей. Во время «Клинча» я не всегда понимал, что мы делаем, и оценивал это только после просмотра. «Географ глобус пропил» - картина, без сомнения, тоже талантливая, хотя, на мой взгляд, не такая талантливая, как роман-первоисточник. Единственная параллель в том, что герои - учителя, но, знаете, в советское время мы снимали много фильмов про учителей. Сейчас снимаем в основном про следователей, бандитов, олигархов, а учителей как-то забыли. Вообще забыли, что на Земле существует две самые важные профессии - учитель и врач. К сожалению, как-то упустили это из виду.
Картина «Клинч» мне дорога, потому что Серёжа попытался посмотреть на психологический тип человека, который, с одной стороны, достаточно образован и общается сложным литературным языком, с другой - существует в абсолютно бытовом пространстве некого города, некой российской территории, с людьми, которые предложены ему по жизни. Жена, ребёнок и фантазия.
Е.Д.: Ещё он много пьёт.
Е.Д.: Персонаж. Почему подобные персонажи пьют?
А.С.: Моих персонажей, в принципе, можно охарактеризовать «Сильно пьющие люди». Степень их пьянства - разная, всё-таки у Звягинцева я пил совсем не так, как у Пускепалиса, а у него - совсем не так, как у Рогожкина. С другой стороны, у Рогожкина я пил не так, как у Андрея Сергеевича Смирнова. В общем, я всегда по-разному пью, и это по-разному сказывается. Хотя я понимаю, что ничего хорошего в этом нет.
Е.Д.: А почему все герои такие? Почему так происходит?
А.С.: Лицо у меня такое, наверное.
Е.Д.: (Смеётся) Ну, я даже не про это; почему такие герои очень часто встречаются в нашем кинематографе. Это характеризующая нас черта. Разве это так?
А.С.: Да. Мы же страна деревенская, оттуда вышли. А в деревне работа сезонная: человек много работает, потом много отдыхает, потом опять много работает. Так повелось.
Е.Д.: И это не меняется?
А.С.: Сейчас, по-моему, меняется. Во всяком случае, сейчас, если говорить про кино, то люди стали выпивать гораздо меньше. Иногда даже вообще не выпивают. Но мы с вами находимся в Ельцин Центре, и должен вам признаться, что непьющие люди вызывают у меня чувство недоверия.
Алексей Серебряков: «Я пил водку 2,5 месяца. Это – испытание. И моя жена, которая уговорила меня сниматься в этой картине, уже пожалела, что так настаивала»
11 января новая лента Андрея Звягинцева «Левиафан» завоевала «Золотой глобус» как лучший фильм на иностранном языке. Свой первый приз «За лучший сценарий» Звягинцев получил в мае прошлого года на 67-м Каннском международном кинофестивале. А 15 января стало известно, что «Левиафана» номинировали на премию «Оскар».
Фильм идет в широком прокате более чем в 50 странах, но в России его пока мало кто видел. Однако грязью не полил только ленивый – в лучших традициях старого советского анекдота: «Я Пастернака не читал, но осуждаю». Всему виной обилие мата и водки в картине. Звягинцев снова показал Россию не в самом выгодном свете: здесь люди лгут, предают, при этом крестятся, пьют водку, как минералку, грязно бранятся, и нет никакого просвета и надежды. Кромешная безнадега… Нашему корреспонденту удалось задать Андрею несколько вопросов.
– Слышала, что российский зритель увидит «Левиафана» в сокращенном виде. Возможно ли убрать мат из фильма?
– Что я должен ответить?! У человека есть язык, но ему сказали: «Больше так не говори!» С 1 июля 2014 года это запрещено! По мне – это странно. У нас не было намерения эпатировать публику и сделать картину с ненормативной лексикой. Просто мы окунулись в среду, в которой развивается история, и стало понятно, что без мата трудно обойтись – он характеризует персонажей ярко и точно. Мы не сыпали им щедро во все стороны, дескать, насладитесь, – нет, мы отбирали каждую фразу, обдумывали каждое слово. Я считаю, что фильм не грешит этим. Всё уместно и органично. Мы написали на постере: «Осторожно, ненормативная лексика» и сделали маркировку «18+». На мой взгляд, этого достаточно.
– Вы не отпускали от себя актеров два с лишним месяца. Чего-то опасались?
На съемках «Левиафана» завязался роман у Елены Лядовой и Владимира Вдовиченкова. Фото Kinopoisk.ru
– Дело в том, что однажды я сильно обжегся с Костей Лавроненко. Никогда не забуду эту историю со съемок фильма «Возвращение». Костя играл отца, постоянно находился вместе с детьми, как вдруг ему понадобилось срочно уехать на один день, чтобы сыграть какой-то спектакль. Возможно, это моя паранойя, но, когда он вернулся через день, мы вышли на съемку сцены в ресторане и никак не могли ее снять, что-то шло не так. Это был уже другой Костя Лавроненко. Эпизод так и не попал в фильм. Исполнители главных ролей в «Левиафане» Лёша Серебряков и Лена Лядова жили с нами постоянно, все 67 дней, в доме-декорации на берегу Белого моря, даже когда у них не было съемочных дней. Это очень помогло атмосфере. Я очень благодарен ребятам. Хотя им пришлось нелегко: там, в маленьком поселке, даже общепита приличного нет, совершенно нечем себя занять.
Андрей Звягинцев: «Почему всех так возмущает, что люди в кадре пьют водку»
Russian Look
– То есть основной досуг – распитие спиртного?
– Почему всех так возмущает, что люди в кадре пьют водку?! Вот и министра культуры это задело. Во Франции, к примеру, принято на завтрак, обед и ужин заливать в себя красное вино. Да, в фильме есть несколько сцен, где герои крепко пьют. Признаюсь, во всех сценах с алкоголем, пьяных застолий все актеры хорошо пьяны. Мы сравнили первый и девятый дубли сцены Ани Уколовой и Лёши Серебрякова – небо и земля. Одна и та же реплика звучит совсем иначе. Пьяного можно очень хорошо сыграть, можно имитировать пластику, речь, но взгляд сыграть невозможно. Это удавалось только Роману Мадянову. Я ему тоже предлагал выпить, но он отказался. Все сцены, где он бухой, он трезв как стеклышко. И взгляд у него точный. Невероятно, как он это делает! Конечно, я бы не хотел, чтобы Россия ассоциировалась на Западе с большим количеством водки. Но как по-другому можно было спастись от той пустоты, которая обрушилась на героя Алексея Серебрякова?
Роман Мадянов – единственный из актеров был трезвым (не пил ни капли) Фото Kinopoisk.ru
«Не просыхать 2,5 месяца – испытание!»
Алексей Серебряков, актер:
«Я пил водку 2,5 месяца. Это – испытание. И моя жена, которая уговорила меня сниматься в этой картине, уже пожалела, что так настаивала. Я знал, что Звягинцев человек непростой, для которого кино важнее жизни. Я не настолько фанат кинопроцесса, но очень рад, что стал частью этого фильма».
«Мы алкаши на помойке»
Татьяна Трубилина, глава села Териберка (Мурманская область):
«Я против демонстрации ленты на больших экранах. С эстетической точки зрения. Здесь показан наш поселок – мы все алкаши, живущие в собственной помойке. Вообще не знаю, кому этот фильм стоит смотреть».
/сюжет
Главный герой картины – владелец автомастерской Николай (Алексей Серебряков) – вместе со своей женой Лилей (Елена Лядова) живет в небольшом северном городке. Когда мэр города пытается снести его дом и конфисковать все имущество, Николай просит помощи у своего давнего друга, московского юриста Дмитрия Селезнева (Владимир Вдовиченков), который, приехав в город, сталкивается с произволом чиновников и представителей РПЦ.
Мигулина Катерина
За месяц с небольшим до премьеры второй части фильма «Обитаемый остров» журнал Rolling Stone взял интервью у Алексея Серебрякова, сыгравшего в картине одну из ключевых ролей.
Чем-то таким знакомым повеяло, когда вы вошли, Алексей.
У меня сейчас что-то вроде выходных, поэтому я могу себе позволить выпить часа в четыре немного спиртного, чтобы вечер прошел в приятной атмосфере.
А для создания приятной атмосферы на работе вы той же методой пользуетесь?
Нет, во время работы я в принципе не пью. Поскольку на следующий день легко оказаться в неприятнейшей ситуации тяжелейшего похмелья при пятидесятиградусной жаре. Поэтому Федя Бондарчук тоже не пьет на работе.
Держится на голом энтузиазме?
И на хорошей еде. Во время съемок «Обитаемого острова» мы очень вкусно ели. Я даже не знаю названий тех деликатесов, что нам подавали, но они в полной мере компенсировали отсутствие алкоголя.
Вы ощутили, что наша киноиндустрия шагнула вперед?
Понимаете, съемки «Обитаемого острова» — это как история Колумба, погрузившего на корабль людей, воду, еду — и поплывшего неизвестно куда. Не зная, где он в следующий раз пополнит запасы продовольствия, что произойдет во время этого плавания. У продюсеров были какие-то смутные ориентиры. Они говорили: давайте попробуем десять танков. Но что будет связано с этими танками? Будут ли они стрелять? Нужны ли они вообще? Этого не знал никто.
Разве это можно назвать профессионализмом?
Да, это говорит о том, что в нашей индустрии появились люди, которые могут не только плавать около берега, но и пускаться в более опасные и глубокие воды.
Вам вообще понравилось «плавать» с Бондарчуком? Вы, помнится, жаловались, что на съемках у Балабанова анекдотов не рассказывают.
А тут рассказывали, и хохотали, и кричали, и ругались, и спорили — и все ради того, чтобы «открыть Америку». А вот открыли ее или нет — посмотрим. Я фильма еще не видел.
Вы и раньше много снимались, но в последние годы все чаще стали появляться в большом прокате. Вы не боитесь, что…
Нет, с Гошей Куценко меня сравнить нельзя. (Улыбается.) Конечно, в условиях нашей экономики я не могу позволить себе, как американские актеры, сниматься раз в год. Но я стараюсь не надоедать одной и той же целевой аудитории своим присутствием. В следующем году выйдет фильм «Иванов» по Чехову. Вряд ли его можно назвать блокбастером. Сняться в нем мне позволило участие в более коммерчески успешных картинах. Вот и все. Это как пазл. Сегодня снялся для девушек, значит, в следующем году можно позволить себе другую аудиторию.
А вы сами как оцениваете успешность своих фильмов?
Ее должен оценивать зритель, но на него я не уповаю. Потому что ему в большей степени нужно смешное, пошлое и неумное. И винить его в этом нельзя, потому что когда человек пришел с работы, сложно требовать от него, чтобы он смотрел Тарковского. Я не стал бы его так насиловать, не его это вина. А сам я оцениваю так: если лежат у меня сразу три сценария — значит, я востребован.
Сейчас лежат?
Сейчас нет, но у меня есть конкретные предложения. На весну — картина Дуни Смирновой с очень хорошим, кстати, сценарием. И еще предложение от Юры Нифонтова. Экспериментальная работа, но это полный метр. И предлагают мне сыграть ни больше ни меньше князя Мышкина. Этого предложения я очень испугался — от страха обосраться можно! Но сам отказаться от этой роли я не могу. Потому что хорошие слова с экрана приходится произносить крайне редко.
