Рассказ основан на впечатлении Бунина от поездки к брату в имение. У ходящий в прошлое дворянско-усадебный мир, который становится прошлым не только для лирического героя повествования, но и для России.
Янтоновские яблоки – это художественная деталь, возросшая до емкого художественного образа, являющегося ключевым в понимании проблематики рассказа.
Наиболее наглядно этот «ключ» к главной мысли автора раскрывается в следующих цитатах:
«"Ядреная антоновка - к веселому году". Деревенские дела хороши, если антоновка уродилась: значит, и хлеб уродился... Вспоминается мне урожайный год».
Антоновские яблоки, таким образом, овеществляют идею возрождения, плодородия, народного благополучия, раздолья.
Недаром, к столу в усадьбе яблоки подают в числе первостепенных угощений: «И вот слышится по кашливанье: выходит тетка. Она небольшая, но тоже, как и все кругом, прочная. На плечах у нее накинута большая персидская шаль. Выйдет она важно, но приветливо, и сейчас же под бесконечные разговоры про старину, про наследства, начинают появляться угощения: сперва "дули", яблоки, - антоновские, "боль-барыня", боровинка, "плодовиты", - а потом удивительный обед: вся насквозь розовая вареная ветчина с горошком, фаршированная курица, индюшка, маринады и красный квас, - крепкий и сладкий-пресладкий... Окна в сад подняты, и оттуда веет бодрой осенней прохладой...»

«Запах антоновских яблок исчезает из помещичьих усадеб. Эти дни были так недавно, а меж тем мне кажется, что с тех пор прошло чуть не целое столетие. Перемерли старики в Выселках, умерла Анна Герасимовна, застрелился Арсений Семеныч... Наступает царство мелкопоместных, обедневших до нищенства. Но хороша и эта нищенская мелкопоместная жизнь!».
Исчезновение антоновских яблок (= благосостояния дворянской жизни) – недобрый знак, признак вырождения, изменение уклада жизни. Это увядание прежде сильного социального слоя на Руси, печалит лирического героя. В приведенной выше цитате неспроста исчезновение антоновских яблок ассоциативно вызывает мысли о смерти и о смене поколения. Другая линия – воспоминания детства героя, ностальгический мотив ушедшего навсегда.
Смысл названия, таким образом, символический: антоновские яблоки как символ возрождения (социального счастья, благосостояния народа, сохранение русских традиций, возвращение к основам, корням) и утраченной ценности. Для Бунина время «дворянских гнезд» поэтизируется и идеализируется. Бунин считал, что мир русской усадьбы объединил в себе прошлое и настоящее, впитал в себя лучшие достижения культуры золотого века, лучшие семейные традиции дворянского рода.
Главная смысловая оппозиция (даже конфликтная): возрождение – увядание. Это выражается в мотивах осени (начало рассказа: «…Вспоминается мне ранняя погожая осень»), смерти, обветшания, тлена, обнищания, вырождения традиций и нравов; воспоминания детства и размышления о старости.
Тема дворянства очень остро стояла на рубеже веков. Роль дворянства, прежде ключевая, порождала веру некоторой части населения в возрождение дворянства как единственной силы, способной сделать жизнь народа лучше силой традиций, а не революций; другая часть считала, что вырождение дворянского слоя естественно, так как свою историческую миссию дворяне выполнили. Так, от узкосословного смысла вырастает тема судьбы России.
Особенность композиции: повествовательность, отсутствие ярко выраженной фабулы (воспоминания героя становятся действием и сюжетом). Воспоминание как смысловое и сюжетообразующее течение мы также встречаем у Марселя Пруста.
Нет ничего удивительного в том, что критики оказались неспособны оценить новизну «рассказа-реки» (по аналогии с «романом-рекой» марселя Пруста).
«Рассказ Бунина "Антоновские яблоки" (1900) некоторыми современниками был встречен с недоумением. В рецензии писателя И. Потапенко говорилось: Бунин пишет "красиво, умно, красочно, читаешь его с удовольствием и все никак не можешь дочитаться до главного", так как он "описывает все, что попадется под руку". Вот такими же обвинениями в обилии "случайного" и отсутствии "главного" критика, за 10-15 лет до этого, встречала и произведения старшего современника Бунина - Чехова. Дело было в том, что соотношение "главного" и "случайного" у Чехова, как и у Бунина, оказалось новым, непривычным для критики и не понятым ею. Зато горячо приветствовал бунинский рассказ А.М. Горький: "Большое спасибо за "Яблоки". Это – хорошо» 1 .

Цитаты из В.Б. Катаева «Жвительная сила памяти» ("Антоновские яблоки" И.А. Бунин.)

2. «Легкое дыхание», рассказ, 1916

Образ главной героини – это «легкость», естественность, жизнерадостность (выделенное курсивом – наиболее значимые для образа детали):
«Это Оля Мещерская.
Девочкой она ничем не выделялась в толпе коричневых
гимназических платьиц: что можно было сказать о ней, кроме
того, что она из числа хорошеньких, богатых и счастливых
девочек , что она способна, но шаловлива и очень беспечна к тем
наставлениям, которые ей делает классная дама? Затем она стала
расцветать , развиваться не по дням, а по часам. В четырнадцать
лет у нее, при тонкой талии и стройных ножках, уже хорошо
обрисовывались груди и все те формы, очарование которых еще
никогда не выразило человеческое слово; в пятнадцать она слыла
уже красавицей . Как тщательно причесывались некоторые ее
подруги, как чистоплотны были, как следили за своими
сдержанными движениями! А она ничего не боялась - ни
чернильных пятен на пальцах, ни раскрасневшегося лица, ни
растрепанных волос, ни заголившегося при падении на бегу
колена. Без всяких ее забот и усилий и как-то незаметно пришло
к ней все то, что так отличало ее в последние два года из всей
гимназии,- изящество, нарядность, ловкость, ясный блеск
глаз... Никто не танцевал так на балах, как Оля Мещерская,
никто не бегал так на коньках, как она, ни за кем на балах не
ухаживали столько, сколько за ней, и почему-то никого не любили
так младшие классы , как ее. Незаметно стала она девушкой, и
незаметно упрочилась ее гимназическая слава, и уже пошли толки,
что она ветрена , не может жить без поклонников, что в нее
безумно влюблен гимназист Шеншин, что будто бы и она его любит,
но так изменчива в обращении с ним, что он покушался на
самоубийство».
Естественность поведения, подвижность и «легкость» девушки вступают в конфликт с общественным мнением, с системой, стремящейся максимально унифицировать личности.
Еще цитаты, характеризующие «легкое дыхание» - образ естественного человека, способного любить и радоваться жизни: «Оля Мещерская казалась самой беззаботной, самой счастливой», «глядя на нее ясно и живо».
На замечание начальницы (образ «закостенения», «традиционности» в противоположность «молодости» и «движению» Оли) о неприличности прически, Оля отвечает:
- Я не виновата, madame, что у меня хорошие волосы,--
ответила Мещерская и чуть тронула обеими руками свою красиво
убранную голову.
Это доказывает, что «легкость» главной героини – природная, имманентная черта ее личности. О том, что героиня нигде не врет и не претворяется, не лицемерит, о ясности и чистоте ее души говорит следующая деталь: что ее любили дети.
Легкость Бунин толкует как живородящее ценностное начало, тогда как общественное мнение, которое он воспроизводит для контраста, склонно толковать «легкость» как ветреность, а потому утрату ценностей.
Жизнелюбивая и жизнедеятельная сила души главной героини делает ее счастливой в каждый момент осознания жизни, делает ее самодостаточной и цельной натурой: «Я была так счастлива, что одна! Я утром гуляла в саду, в поле, была в лесу, мне казалось, что я одна во всем мире, и я думала, так хорошо, как никогда в жизни. Я и обедала одна, потом целый час играла, под музыку у меня было такое чувство, что я буду жить без конца и буду так счастлива, как никто».
Обращение классной дамы в фанатично преданную идее «Оли Мещерской» Бунин приводит как модель положительного примера отношения к идее любви, красоты и гармонии с миром.
«Женщина эта - классная дама Оли Мещерской, немолодая
девушка, давно живущая какой-нибудь выдумкой, заменяющей ей
действительную жизнь. Сперва такой выдумкой был ее брат, бедный
и ничем не замечательный прапорщик,-- она соединила всю свою
душу с ним, с его будущностью, которая почему-то представлялась
ей блестящей. Когда его убили под Мукденом, она убеждала себя,
что она - идейная труженица. Смерть Оли Мещерской пленила ее
новой мечтой. Теперь Оля Мещерская -- предмет ее неотступных
дум и чувств. Она ходит на ее могилу каждый праздник, по часам
не спускает глаз с дубового креста, вспоминает бледное личико
Оли Мещерской в гробу, среди цветов - и то, что однажды
подслушала: однажды, на большой перемене, гуляя по
гимназическому саду, Оля Мещерская быстро, быстро говорила
своей любимой подруге, полной, высокой Субботиной:
- Я в одной папиной книге,- у него много старинных
смешных книг,- прочла, какая красота должна быть у женщины...
Там, понимаешь, столько насказано, что всего не упомнишь: ну,
конечно, черные, кипящие смолой глаза,- ей-богу, так и
написано: кипящие смолой!- черные, как ночь, ресницы, нежно
играющий румянец, тонкий стан, длиннее обыкновенного руки,-
понимаешь, длиннее обыкновенного!- маленькая ножка, в меру
большая грудь, правильно округленная икра, колена цвета
раковины, покатые плечи,- я многое почти наизусть выучила, так
все это верно! - но главное, знаешь ли что? -- Легкое дыхание!
А ведь оно у меня есть,- ты послушай, как я вздыхаю,- ведь
правда, есть?».
Смерть главной героини символизирует утрату «легкого дыхания», утрату красоты и гармонии в мире, утрату радости жизни. Эту пессимистичную ноту подтверждает вывод автора в конце рассказа: «Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре».
Тема любви раскрывается трагедией: смертью девушки, которая олицетворяла собой любовь.
Композиция рассказа: смысловое кольцо – рассказ начинается и оканчивается сценами «кладбища». Следующие за вступлением эпизоды построены хронологически: 1. детство, 2. взросление девочки, 3.сцена у начальницы, когда читатель узнает об окончании детства героини.
Далее достаточно резкая смена фабулы:
«А через месяц после этого разговора казачий офицер,
некрасивый и плебейского вида, не имевший ровно ничего общего с
тем кругом, к которому принадлежала Оля Мещерская, застрелил ее
на платформе вокзала, среди большой толпы народа, только что
прибывшей с поездом».
После этой кульминации следуют смысловые эпизоды: один, в форме дневника Оли, проливающий свет на несчастье первой любви; второй – описание фанатичной преданности классной дамы.
Завершающий период, в форме слов автора, также является самостоятельным сюжетным звеном.

3. «Господин из Сан-Франциско», рассказ, 1915.

4. «Деревня», повесть, 1910.

Над повестью "Деревня" Бунин работал в 1909-1910 гг., а в марте – ноябре 1910 г. произведение публиковалось в журнале "Современный мир", вызвав своей остротой и страстной полемичностью самые разноречивые отзывы. Изучая и описывая быт русской деревни времен революции 1905 года, писатель выразил глубинные прозрения о русском характере, психологии крестьянства, метафизике русского бунта, а в конечном итоге – сбывшееся в исторической перспективе пророчество о России.
Деревня Дурновка («говорящее» название с отрицательной коннотацией) выступает в повести в качестве символического образа России в целом: "Да она вся – деревня…!" – как замечает один из героев.
Образы братьев Тихона и Кузьмы Красовых показаны как антагонистические, хотя их судьбы, при всех индивидуальных различиях, имеют одни родовые корни, которые традиционно сближали людей. Здесь важно подчеркнуть иррациональность русского характера и его инертность, леность, неумение достигать перемен. Существенной чертой характеров братьев Красовых становится их способность, поднявшись над единичными явлениями действительности, увидеть в них влияние глобальных исторических сил, философские закономерности жизни.
Художественный образ Тихона, ставшего волею судьбы владельцем нищающего "дурновского именьица", интересен неординарным соединением практического делового ума и глубоких интуиций психологического и национально-исторического плана. Семейная драма приводит героя к трагедийному самоощущению человека, выпавшего из родовой "цепи": "Без детей человек – не человек. Так, обсевок какой-то…". Используя форму несобственно-прямой речи Тихона, автор через его горестный и наблюдательный взгляд раскрывает трагические парадоксы национальной действительности – как в случаях с тягостной нищетой уездного города, "на всю Россию славного хлебной торговлей", или с нелегкими раздумьями о специфике русской ментальности: "Чудной мы народ! Пестрая душа! То чистая собака человек, то грустит, жалкует, нежничает, сам над собою плачет…".
Авторский метод можно охарактеризовать так: Бунин проникает во внутренний мир героя, раскрывая его через внутренние монологи, а извлеченное анализируется с точки зрения мировоззрения героя как представителя определенного социального слоя, исторической эпохи, условий биографии и менталитета страны.
Трагическое понимание российской действительности является для Тихона откровением, погружает его в муку самопознания. Механизм «внутреннего суда», когда человек сам себя судит, сам себя винит и сам оправдывает. Особенно примечательно изображение "потока сознания" героя, разворачивающегося на грани сна и яви. Обостренно чувствуя, что "действительность была тревожна", "что все сомнительно", он фиксирует несчастья национального бытия: утрату духовных основ существования ("не до леригии нам, свиньям"), отторгнутость России от европейской цивилизации ("а у нас все враги друг другу").
Для такого типа сознания часто бывает характерна деструктивность, так и Тихон обращается к разрушению: "восхищала сперва и революция, восхищали убийства").
Параллельно изображается в повести и жизненный путь Кузьмы, бывшего, в отличие от предприимчивого брата, "анархистом", поэтом "надсоновского" толка, в чьих "жалобах на судьбу и нужду" сказались мучительные блуждания русского духа, с трагичными последствиями для себя подменившего позитивное духовное содержание изнуряющим самобичеванием. Не менее остро, чем у Тихона, в размышлениях Кузьмы, его речах, спорах с Балашкиным звучат критические оценки гибельных сторон национального характера ("есть ли кто лютее нашего народа", "историю почитаешь – волосы дыбом станут" и др.). Кузьма тонко улавливает в народной массе усиление "брожения", смутных умонастроений, социальной конфронтации (сцена в вагоне). Проницательно видя в Дениске нарождающийся "новенький типик" люмпенизированного, духовно безродного "пролетария", Кузьма через силу, однако, благословляет Молодую на убийственное замужество и демонстрирует этим полное бессилие противостоять абсурду скатывающейся к роковой черте русской жизни.
Картина национальной действительности в преддверии революционного хаоса дополняется и целом рядом массовых сцен (то бунтующие, то "гуляющие" у кабака крестьяне), а также примечательной галереей второстепенных и эпизодических персонажей. Это и утопическое сознание Серого ("будто все ждал чего-то"), и будущий исполнитель революционного насилия "революцанер" Дениска, носящий с собой книжку "Роль пролетарията в России". С другой стороны – это загадочный во многом образ Молодой, судьба которой (от истории с Тихоном до финальной свадьбы) являет пример жесточайшего "дурновского" глумления над красотой, что определенно просматривается в символической сцене насилия над героиней, совершенного мещанами. Среди эпизодических персонажей обращают на себя внимание индивидуализированные образы "дурновских" мужиков, в чьем бунте автор видит проявление все той же русской жажды преодолеть ненавистные "будни", а также бездумное следование общей инерции народной смуты ("вышло распоряжение пошабашить", "взбунтовались мужики чуть не по всему уезду"). В этом ряду – и Макарка Странник, и Иванушка из Басова, и караульщик Аким: каждый из них по-своему – кто в загадочных "прорицаниях", кто через погружение в стихию народной мифологии, кто в истовом "молитвенном" фанатизме – воплощает неутоленную тоску русского человека по Высшему, надвременному.
Композиция рассказа – приоритет панорамного изображения над динамичным линейным. Именно поэтому многочисленны ретроспекции, вставные эпизоды, символические микро-сюжеты. С этим связана значительная художественная роль ретроспекций, вставных эпизодов и символических сцен, порой заключающих в себе притчевый потенциал, а также развернутых, насыщенных экспрессивными деталями пейзажных описаний.
Например, вставной эпизод в форме рассказа работниками Жмыхой и Оськой скабрезный анекдот о христианском захоронении кобеля "в церковной ограде", воплощает собой естественный в культуре момент десакрализации священного в простонародном сознании.
Художественные функции пейзажных описаний в "Деревне" разнообразны.
Социальный пейзаж, например, в описании панорамы, где появление мужика дорисовывает общий моральный дух обнищавшего крестьянства: "Грубо торчала на голом выгоне церковь дикого цвета. За церковью блестел на солнце мелкий глинистый пруд под навозной плотиной – густая желтая вода, в которой стояло стадо коров, поминутно отправлявшее свои нужды, и намыливал голову голый мужик…" Или: "Но грязь кругом по колено, на крыльце лежит свинья… Старушонка-свекровь поминутно швыряет ухватки, миски, кидается на невесток…"
По мере углубления автора и его героев в постижение не только социальных, но и мистических основ порубежной русской действительности меняется фактура пейзажных образов. В пейзажных описаниях, данных глазами Кузьмы, конкретно-социальный фон все отчетливее перерастает в надвременное обобщение, насыщенное апокалипсическими обертонами: "И опять глубоко распахнулась черная тьма, засверкали капли дождя, и на пустоши, в мертвенно-голубом свете, вырезалась фигура мокрой тонкошеей лошади"; "Дурновка, занесенная мерзлыми снегами, такая далекая всему миру в этот печальный вечер среди степной зимы, вдруг ужаснула его…". В финальном же символическом пейзаже, сопровождающем описание абсурдистски окрашенного эпизода свадьбы Молодой, эти апокалипсические ноты усиливаются и, невольно предвосхищая образный план блоковских "Двенадцати", знаменуют горестные пророчества автора об устремленной к гибельному мраку русской истории: "Вьюга в сумерках была еще страшнее. И домой гнали лошадей особенно шибко, и горластая жена Ваньки Красного стояла в передних санях, плясала, как шаман, махала платочком и орала на ветер, в буйную темную муть, в снег, летевший ей в губы и заглушавший ее волчий голос…".
и т.д.................

I

…Вспоминается мне ранняя погожая осень. Август был с теплыми дождиками, как будто нарочно выпадавшими для сева, с дождиками в самую пору, в середине месяца, около праздника св. Лаврентия. А «осень и зима хороши живут, коли на Лаврентия вода тиха и дождик». Потом бабьим летом паутины много село на поля. Это тоже добрый знак: «Много тенетника на бабье лето - осень ядреная»… Помню раннее, свежее, тихое утро… Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и - запах антоновских яблок, запах меда и осенней свежести. Воздух так чист, точно его совсем нет, по всему саду раздаются голоса и скрип телег. Это тархане, мещане-садовники, наняли мужиков и насыпают яблоки, чтобы в ночь отправлять их в город, - непременно в ночь, когда так славно лежать на возу, смотреть в звездное небо, чувствовать запах дегтя в свежем воздухе и слушать, как осторожно поскрипывает в темноте длинный обоз по большой дороге. Мужик, насыпающий яблоки, ест их сочным треском одно за одним, но уж таково заведение - никогда мещанин не оборвет его, а еще скажет:

Вали, ешь досыта, - делать нечего! На сливанье все мед пьют.

И прохладную тишину утра нарушает только сытое квохтанье дроздов на коралловых рябинах в чаще сада, голоса да гулкий стук ссыпаемых в меры и кадушки яблок. В поредевшем саду далеко видна дорога к большому шалашу, усыпанная соломой, и самый шалаш, около которого мещане обзавелись за лето целым хозяйством. Всюду сильно пахнет яблоками, тут - особенно. В шалаше устроены постели, стоит одноствольное ружье, позеленевший самовар, в уголке - посуда. Около шалаша валяются рогожи, ящики, всякие истрепанные пожитки, вырыта земляная печка. В полдень на ней варится великолепный кулеш с салом, вечером греется самовар, и по саду, между деревьями, расстилается длинной полосой голубоватый дым. В праздничные же дни коло шалаша - целая ярмарка, и за деревьями поминутно мелькают красные уборы. Толпятся бойкие девки-однодворки в сарафанах, сильно пахнущих краской, приходят «барские» в своих красивых и грубых, дикарских костюмах, молодая старостиха, беременная, с широким сонным лицом и важная, как холмогорская корова. На голове ее «рога», - косы положены по бокам макушки и покрыты несколькими платками, так что голова кажется огромной; ноги, в полусапожках с подковками, стоят тупо и крепко; безрукавка - плисовая, занавеска длинная, а понева - черно-лиловая с полосами кирпичного цвета и обложенная на подоле широким золотым «прозументом»…

Хозяйственная бабочка! - говорит о ней мещанин, покачивая головою. - Переводятся теперь и такие…

А мальчишки в белых замашных рубашках и коротеньких порточках, с белыми раскрытыми головами, все подходят. Идут по двое, по трое, мелко перебирая босыми ножками, и косятся на лохматую овчарку, привязанную к яблоне. Покупает, конечно, один, ибо и покупки-то всего на копейку или на яйцо, но покупателей много, торговля идет бойко, и чахоточный мещанин в длинном сюртуке и рыжих сапогах - весел. Вместе с братом, картавым, шустрым полуидиотом, который живет у него «из милости», он торгует с шуточками, прибаутками и даже иногда «тронет» на тульской гармонике. И до вечера в саду толпится народ, слышится около шалаша смех и говор, а иногда и топот пляски…

К ночи в погоду становится очень холодно и росисто. Надышавшись на гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины, бодро идешь домой к ужину мимо садового вала. Голоса на деревне или скрип ворот раздаются по студеной заре необыкновенно ясно. Темнеет. И вот еще запах: в саду - костер, и крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев. В темноте, в глубине сада - сказочная картина: точно в уголке ада, пылает около шалаша багровое пламя, окруженное мраком, и чьи-то черные, точно вырезанные из черного дерева силуэты двигаются вокруг костра, меж тем как гигантские тени от них ходят по яблоням. То по всему дереву ляжет черная рука в несколько аршин, то четко нарисуются две ноги - два черных столба. И вдруг все это скользнет с яблони - и тень упадет по всей аллее, от шалаша до самой калитки…

Поздней ночью, когда на деревне погаснут огни, когда в небе уже высоко блещет бриллиантовое созвездие Стожар, еще раз пробежишь в сад.

Шурша по сухой листве, как слепой, доберешься до шалаша. Там на полянке немного светлее, а над головой белеет Млечный Путь.

Это вы, барчук? - тихо окликает кто-то из темноты.

Я. А вы не спите еще, Николай?

Нам нельзя-с спать. А, должно, уж поздно? Вон, кажись, пассажирский поезд идет…

Долго прислушиваемся и различаем дрожь в земле, дрожь переходит в шум, растет, и вот, как будто уже за самым садом, ускоренно выбивают шумный такт колеса: громыхая и стуча, несется поезд… ближе, ближе, все громче и сердитее… И вдруг начинает стихать, глохнуть, точно уходя в землю…

А где у вас ружье, Николай?

А вот возле ящика-с.

Вскинешь кверху тяжелую, как лом, одностволку и с маху выстрелишь. Багровое пламя с оглушительным треском блеснет к небу, ослепит на миг и погасит звезды, а бодрое эхо кольцом грянет и раскатится по горизонту, далеко-далеко замирая в чистом и чутком воздухе.

Ух, здорово! - скажет мещанин. - Потращайте, потращайте, барчук, а то просто беда! Опять всю дулю на валу отрясли…

А черное небо чертят огнистыми полосками падающие звезды. Долго глядишь в его темно-синюю глубину, переполненную созвездиями, пока не поплывет земля под ногами. Тогда встрепенешься и, пряча руки в рукава, быстро побежишь по аллее к дому… Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!

В этом году произведению «Антоновские яблоки» Бунина И.А. исполняется 115 лет!

Поначалу Бунин писал в форме стихотворений, где отражал, в первую очередь, свою любовь к родине. Но постепенно писатель начал думать о создании прозаических произведений, наподобие «Антоновских яблок». Желание писателя передать всю жизнь российского среднего и высшего классов на селе впервые была отражена в «Антоновских яблоках», которые по праву считаются достойными пера Бунина. Приблизительное время их написания относится к концу 1890-х, а первая их публикация состоялась в 1900 году.

Их сюжет в целом представляет описание воспоминаний главного героя, причём в каждой из четырёх глав текста они различны (хотя и имеют общий смысл). Так, в первой части описывается торговля мещан знаменитыми «антоновскими» яблоками в августе, во второй — осень, дворянский дом, где жил главный герой и его родственники. В третьей описывается охота его со своим шурином, Арсением Семёнычем, а также наступление зимы. В четвёртой — описывается ноябрьский день мелкопоместных людей.

Из сюжета выделяется патриотизм самого Бунина, описывающего среднее (и частично высшее) сословие в русском селе, а из стиля написания — особенности художественного слова автора.

Антоновские яблоки цитаты, афоризмы

«Неужели вы еще не знаете, что в семнадцать и семьдесят лет любят одинаково? Неужели вы еще не поняли, что любовь и смерть связаны неразрывно»;

«Гете говорил, что он за всю жизнь был счастлив всего лишь семь минут. Я все-таки, пожалуй, наберу, наберу счастливых минут на полчаса — если с детства считать»;

««Ядреная антоновка — к веселому году». Деревенские дела хороши, если антоновка уродилась: значит, и хлеб уродился…»;

«Войдешь в дом и прежде всего услышишь запах яблок, а потом уже другие: старой мебели красного дерева, сушеного липового цвета, который с июня лежит на окнах…»;

«Запах антоновских яблок исчезает из помещичьих усадеб. Эти дни были так недавно, а меж тем мне кажется, что с тех пор прошло чуть не целое столетие»;

«Бесчисленные огненные глаза корабля были за снегом едва видны Дьяволу, следившему со скал Гибралтара, с каменистых ворот двух миров, за уходившим в ночь и вьюгу кораблем. Дьявол был громаден, как утес, но громаден был и корабль, многоярусный, многотрубный, созданный гордыней Нового Человека со старым сердцем»;

«Странный город! — говорил я себе, думая об Охотном ряде, об Иверской, о Василии Блаженном. — Василий Блаженный — и Спас-на-Бору, итальянские соборы — и что-то киргизское в остриях башен на кремлевских стенах…»;

«Русская провинция везде довольно одинакова. Одно только там ни на что не похоже - сама Волга»;

«Каждая весна есть как бы конец чего-то изжитого и начало чего-то нового».

Антоновские яблоки Иван Бунин

(Пока оценок нет)

Название: Антоновские яблоки

О книге «Антоновские яблоки» Иван Бунин

Лирический рассказ «Антоновские яблоки» русский писатель Иван Бунин подарил читателям в 1900 году. Произведение является сборником воспоминаний главного героя. Повествование ведется от первого лица.

Рассказчик делится с читателем памятью о временах, когда деревня Выселки процветала. Дворянские и крестьянские дворы светились радостью и солнцем.

Позже фабула смещается в сторону усадьбы тетки главного героя с яблочным садом. А еще речь идет о том, какой урожайный был год, как все село массово везло яблоки в город, чтобы вечерами шумно праздновать успех.

В третьей части Иван Бунин устами рассказчика делится впечатлениями от бурной барской охоты, а после рассказывает прелестях тишины библиотеки и пустынного сада.

Завершается повествование описанием Выселок спустя годы – полузаброшенные дворы разорившихся дворян, тоска и уныние, ощущение упадка и скорой гибели.

О чем же хотел сказать Иван Бунин, поочередно пересказывая историю одного некогда зажиточного села, преобразившегося до неузнаваемости, больше не радующего взор? Иносказательным слогом автор передает ощущения мировосприятия постепенно взрослеющего человека.

Вначале в рассказе слышится юношеский восторг, полный ярких красок. Далее радостная и счастливая молодость. Зрелость, когда еще иногда хочется развлечений, но больше тянет в тишину подальше от суеты. И, наконец, старость, запустение, предощущение скорой смерти.

Но только ли о человеческой природе пытается рассказать автор? Ведь рассказ его в некотором роде оказался пророческим. Старое исчезнет, на смену ему придет новое.

Рассказ «Антоновские яблоки» написан в манере, характерной для пера Ивана Бунина. Стихотворная лирика талантом мастера превращена в поэтическую прозу, богатую описаниями, способными представать пред глазами читателя во всей красе видения автора.

Читая Бунина, невольно погружаешься в волшебный мир природы, наполненный звуками шелеста листвы, ласкающей взор багрянцем осени. Ощущение умиротворения, теплоты и покоя царит на страницах рассказа «Антоновские яблоки».

В произведении есть еще один главный герой, который присутствует там незримо, но почти в каждой строчке текста. Это антоновские яблочки — блестящие, манящие медовым ароматом, хрустящие и сочные. Они – знак умирающего дворянства. Исчезнет их запах из помещичьей усадьбы, а вместе с ним растворится символ уходящей эпохи.

На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу «Антоновские яблоки» Иван Бунин в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

Цитаты из книги «Антоновские яблоки» Иван Бунин

Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!

А черное небо чертят огнистыми полосками падающие звезды. Долго глядишь в его темно-синюю глубину, переполненную созвездиями, пока не поплывет земля под ногами. Тогда встрепенешься и, пряча руки в рукава, быстро побежишь по аллее к дому… Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!

Войдешь в дом и прежде всего услышишь запах яблок, а потом уже другие: старой мебели красного дерева, сушеного липового цвета, который с июня лежит на окнах…

За последние годы одно поддерживало угасающий дух помещиков – охота.

Он высок ростом, худощав, но широкоплеч и строен, а лицом – красавец цыган. Глаза у него блестят дико, он очень ловок, в шелковой малиновой рубахе, бархатных шароварах и длинных сапогах. Напугав и собаку и гостей выстрелом, он шутливо-важно декламирует баритоном.

Хорошие девушки и женщины жили когда-то в дворянских усадьбах! Их портреты глядят на меня со стены, аристократически-красивые головки в старинных прическах кротко и женственно опускают свои длинные ресницы на печальные и нежные глаза…

Дни стоят синеватые, пасмурные.

Из такой трепки сад выходил почти совсем обнаженным, засыпанным мокрыми листьями и каким-то притихшим, смирившимся. Но зато как красив он был, когда снова наступала ясная погода, прозрачные и холодные дни начала октября, прощальный праздник осени! Сохранившаяся листва теперь будет висеть на деревьях уже до первых зазимков. Черный сад будет сквозить на холодном бирюзовом небе и покорно ждать зимы, пригреваясь в солнечном блеске. А поля уже резко чернеют пашнями и ярко зеленеют закустившимися озимями…

С конца сентября наши сады и гумна пустели, погода, по обыкновению, круто менялась. Ветер по целым дням рвал и трепал деревья, дожди поливали их с утра до ночи. Иногда к вечеру между хмурыми низкими тучами пробивался на западе трепещущий золотистый свет низкого солнца; воздух делался чист и ясен, а солнечный свет ослепительно сверкал между листвою, между ветвями, которые живою сеткою двигались и волновались от ветра. Холодно и ярко сияло на севере над тяжелыми свинцовыми тучами жидкое голубое небо, а из-за этих туч медленно выплывали хребты снеговых гор-облаков.

К ночи в погоду становится очень холодно и росисто. Надышавшись на гумне ржаным ароматом новой соломы и мякины, бодро идешь домой к ужину мимо садового вала. Голоса на деревне или скрип ворот раздаются по студеной заре необыкновенно ясно. Темнеет. И вот еще запах: в саду – костер, и крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев. В темноте, в глубине сада, – сказочная картина: точно в уголке ада, пылает около шалаша багровое пламя, окруженное мраком, и чьи-то черные, точно вырезанные из черного дерева силуэты двигаются вокруг костра, меж тем как гигантские тени от них ходят по яблоням. То по всему дереву ляжет черная рука в несколько аршин, то четко нарисуются две ноги – два черных столба. И вдруг все это скользнет с яблони – и тень упадет по всей аллее, от шалаша до самой калитки…

Скачать бесплатно книгу «Антоновские яблоки» Иван Бунин

(Фрагмент)