Интересным пластом бурятского фольклора являются предания о первых буддистах и ламах в отдельных этнотерриториальных общинах. Нередко в них проскальзывают этнографические особенности, отголоски ушедших традиций, встречается масса полезной этнографам и краеведам информации.
Например, предание о первых буддистах среди хилокских хоринцев содержит любопытный мотив принятия нового, «буддийского», имени неофитами. Лучший охотник Жоожи, став буддистом, взял себе имя Ошир и откликался только на него, пока находился в селении, но, отправляясь на охоту в лес, снова «вспоминал» свое прежнее имя.
Отдельную группу, частично переплетающуюся с сюжетами о первых буддистах и ламах, составляют предания о противоборстве лам и шаманов. Своеобразная легенда о попытках чикойских шаманов противостоять грядущему проникновению буддизма рассказывает, что шаман, совершив гадание, узнает в только что родившемся в семье местных бурят мальчике Наяне будущего врага шаманизма.
Угрозами шаман заставляет родителей Наяна бросить того в степи на монгольском приграничье. Наян выжил и попал в Тибет, где стал лучшим учеником в монастыре. Через много лет он возвращается на родину, где принимает участие в распространении грамотности и знаний о буддизме.
Противостояние шаманов ламам
Исторический факт преследования шаманов ламами в хоринских землях нашел многочисленные отражения в фольклоре и даже культовой системе западных бурят-шаманистов, у которых нашли убежище опальные хоринские шаманы и шаманки.
В 1930-х годах шаман Нахисов из аларского Ичетуя рассказывал, что якобы Зая-хамбо (прототипом которого считается Дамба-ДаржаЗаяев) убедил российскую императрицу Екатерину II в большой пользе буддизма для государства.
По совету ламы, правительница будто бы повелела сослать шаманов на байкальский остров Ольхон. Некий Хорто-Нима, соратник Зая-хамбо, особенно преуспел в выселении хоринских шаманов, причем в магических поединках с ними он неизменно оказывался сильнее их. Далеко на западе этнической Бурятии шаманы Алари упоминали Хорто-Ниму в своих ритуальных призываниях, отдавая должное его «чародейской силе».
Сюжеты о победах над шаманами нашли отражение и в буддийских памятниках. Например, существует текст, записанный классическим монгольским письмом, под названием «Легенда о горе Алхана, преумножающей добродетель, обители Шри Чакрасамвары», в котором много внимания уделено деятельности йогина, гелонгаШагдара, известного среди бурят по прозвищу Намнанай-лама. Рассказывают, что однажды Шагдар собрал многочисленных в этой местности шаманов и вынудил их покинуть Алхану.
«Укрощение» древних божеств
Значительное место в преданиях об утверждении буддизма среди монгольских народов занимают сюжеты об «укрощении» древних божеств или создании буддийских культов для них.
Мотив победы над древним божеством или духом, «укрощения» их в начальный период ламаизации традиционных культов, более характерен для халхаского и южномонгольского фольклора.
В Бурятии он встречается несколько реже, здесь в фольклоре чаще можно обнаружить мотив бесконфликтного перенимания ламами прежних объектов культа, образов и т.д., но при установлении ламаистского ритуала. Впрочем, сюжеты о победах, «укрощениях», а порой и неудачах буддистов на этом пути, встречаются и в Бурятии, причем здесь они иногда переплетены с преданиями о борьбе лам и шаманов.
Легенды о строительстве монастырей
Отдельную группу преданий и легенд составляют сюжеты об основании монастырей и постройке храмов. В Аге известна легенда о чудесном появлении ламаистской богини Лхамо на том самом месте, где позднее был основан Цугольский дацан. Появившись несколько раз в облике женщины на чалой кобыле и в образе нищенки, подметающей округу, Лхамо всякий раз исчезала нагора Булгата, предсказав перед тем строительство дацана.
О выборе места дацана для селенгинских цонголов и джидинских сартулов предание рассказывает, что якобы цонголам не хватило средств на постройку, поэтому им пришлось объединиться с джидинцами. Соответственно монастырь решили ставить приблизительно на границе расселений племен цонголов и сартулов.
Своеобразна легенда об основании Анинского дацана. В народе сложилась версия, будто инициатор постройки, хоринский главный тайша, сначала хотел возвести русскую церковь, но его стали преследовать неудачи и болезни. И вот, когда первый этаж здания был уже возведен, тайша переменил свою решение и стал строить вместо церкви буддийский храм.
Якобы поэтому окна нижнего этажа главного храма Анинского дацана напоминают окна русского церковного зодчества. Различные варианты этого сюжета продолжают бытовать в народе по сей день.
Любопытно проследить реальные корни легенды, тем более, что история постройки Анинского главного храма в целом неплохо известна. Выясняется, что этот храм изначально планировался буддийским, но, будучи первым в новое время бурятским каменным зданием, требовал особого инженерно-архитектурного внимания, для чего хоринцам надо было привлекать русских специалистов. Их влиянием и объясняется некоторое сходство архитектурного облика здания с русскими традициями. Получается, что легенда не имеет вообще никакой исторической основы, при этом пользуется широкой популярностью.
Своеобразие этнической психологии бурят
Аналогичные сюжеты о прошлых архитектурных стилях старых дацанов бытовали и в других местах, причем мнение о якобы русском архитектурном влиянии проникло и в бурятские летописи даже в тех случаях, когда такового влияния в реальности не было. Однако в подавляющем большинстве старые здания храмов были деревянными и не использовали столь похожие на европейские элементы декора.
В середине 19 века почти все они были перестроены в «восточном стиле» и утеряли те особенности, которые отдаленно напоминали облик русских церквей. Однако Анинский главный храм, одно из крупнейших каменных зданий Бурятии, был перестроен только в верхней части. Нижние этажи и цоколь, похожие на европейские, остались в неизменном виде по настоящее время, что и привело к живучести легенды.
В целом легенды и распространение версий об архитектурных заимствованиях из русской культуры демонстрируют своеобразие этнической психологии бурят, склонной объяснять любые прогрессивные, необычные или относительно новые веяния влиянием доминирующей нации.
Аналогичные сюжеты о заимствовании бурятами у русских сенокошения, кос, земледелия, гужевого транспорта, элементов традиционного костюма, предметов обихода и т.д. бытуют по всей Бурятии до настоящего времени, хотя в массе своей искажают исторические факты, а то и прямо противоречат им.
По материалам к.и.н. Д.Б. Батоевой
Полный текст автореферата диссертации по теме "Детский фольклор бурят: жанрово-тематическое своеобразие"
На правах рукописи Бадмацыренова Цырендолгор Бадмаевна
ДЕТСКИЙ ФОЛЬКЛОР БУРЯТ: ЖАНРОВО-ТЕМАТИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ
Специальность 10.01.09. - фольклористика
Улан-Удэ 2005
Работа выполнена на кафедре бурятской литературы Бурятского государственного университета
Научный руководитель:
Официальные оппоненты:
доктор филологических наук, профессор Балданов С. Ж.
доктор филологических наук Бардаханова С.С.
кандидат филологических наук Дамбаева А.Н.
Ведущая организация
Бурятский институт повышения квалификации и переподготовки работников образования
Защита состоится «_»_2005 г. в_часов
на заседании диссертационного совета Д 003.027.02 в Институте монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН по адресу: 670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Бурятского научного центра СО РАН по адресу: 670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6.
Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук
Г.А. Дырхеева
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Данная диссертация посвящена исследованию особенностей детского фольклора бурят. Выделение понятия «детский фольклор», его содержательных границ и объема представляет собой в современной науке довольно сложную проблему, в которой сосредоточено немало дискуссионных моментов.
Мы исходим из понимания детского фольклора не только как специфической отрасли устного народного творчества, включающей собственно детское творчество, но и произведения взрослых, предназначенных для детей.
«Научная оправданность выделения детского фольклора в самостоятельную область творчества объясняется его особой, педагогической функциональностью. Детский фольклор является неоценимым источником для изучения основ народной педагогики. Он интересен и в том отношении, что удерживает в преобразованном виде многие архаические элементы фольклора взрослых...»1, - писал известный исследователь русского фольклора В.П. Аникин. Однако же к этому верному замечанию В.П. Аникина следует добавить то, что научная оправданность выделения детского фольклора в самостоятельную область творчества объясняется не только его педагогической функциональностью, но и тем, что он является отдельным и самостоятельным видом творчества, требующим своего научного осмысления.
Детский фольклор имеет в отличие от традиционного фольклора взрослых свою специфику, свою поэтику, свои формы бытования, своих носителей; он тесно связан с этнопедагогикой. Отличительной особенностью детского фольклора является связь художественного текста с игрой, в которой отражаются моральные установки народа, его национальные черты, особенности трудовой и хозяйственной деятельности. Детское творчество играет большую роль в формировании полноценной личности, в том числе и в становлении национального самосознания.
Степень разработанности темы. В русской фольклористике проблема детского фольклора стала систематически разрабатываться
1 Аникин В.П. Русское народное поэтическое творчество. -С.578
с 60-х годов XIX века. В послереволюционную эпоху, в 1921 году, в РГО (Российское географическое общество) была впервые учреждена комиссия по детскому фольклору. В 1920-х годах появились первые исследования детского фольклора, появился и сам термин «детский фольклор», предложенный Г.С. Виноградовым, ставшим крупнейшим его исследователем. Начиная с 1922 года, выходят в свет такие его работы, как «К изучению детских народных игр у бурят», «Детский народный календарь», «Детская сатирическая лирика», «Детский фольклор и быт», «Народная педагогика», «Детский фольклор в школьном курсе словесности», «Русский детский фольклор: игровые прелюдии» и др.
Большой интерес для нас представляют работы К.И. Чуковского, О.И. Капицы. Углубленному исследованию проблем детского фольклора способствовала и опубликованная в конце 50-х годов работа В. П. Аникина «Русские народные пословицы, поговорки, загадки и детский фольклор». 60-70-е годы XX века характеризуются интенсивным освоением и изучением детского фольклора. Появляются научные статьи, диссертации, монографии, сборники по устному народному творчеству и детской литературе.
Для исследования детского фольклора весьма ценной является книга М.Н. Мельникова «Русский детский фольклор» (1987). Изучению детского фольклора посвящены такие работы, как «Русский фольклор» Т. В.Зуевой и Б.П. Кирдан (2000), «Детская литература» И.Н. Арзамасцевой, С.А. Николаевой (2001) и другие.
Детский фольклор бурят, его жанровая природа, в достаточной степени не изучены. Данная диссертация является первой монографической работой, посвященной его исследованию. Следует отметить, что некоторые аспекты данного вопроса затрагивались в работах М.Н. Хангалова, С.П.Балдаева, Г.О. Туденова и др.
Актуальность диссертационного исследования определяется современной социокультурной ситуацией, когда в условиях развивающегося двуязычия представляется важным и необходимым осознание своеобразия национальной модели мировидения, определение специфических особенностей этнопедагогики. Исследование детского фольклора бурят, выявление его жанрового своеобразия значимо в общем процессе сохранения и развития национальных традиций.
Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней предпринята попытка обобщения, комплексного исследования детского фольклора бурят, проанализированы его жанровые особенно-
сти, определены генетические истоки и его связь с традиционным фольклором взрослых. Впервые в научный оборот введены фольклорные материалы, собранные как самим автором, так и его предшественниками. Детский фольклор бурят рассматривается впервые как относительно самостоятельная и самобытная часть национального устного словесного искусства.
Цель данной диссертационной работы - выявить жанрово-тематическое своеобразие детского фольклора бурят, его функциональную сущность, особенности бытования в нем национальных традиций.
Данная цель определила постановку следующих исследовательских задач:
Обобщить теоретический материал, накопленный современной фольклористической наукой в области национального детского фольклора;
Изучить генетическую связь детского фольклора с взрослым фольклором, обозначить его традиционную основу;
Определить типологические черты жанров детского фольклора бурят и их особенности;
Выявить функциональную специфику бурятского детского фольклора с учётом национальных и возрастных особенностей.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Научная оправданность выделения детского фольклора в самостоятельную область творчества.
2. Бурятский детский фольклор представляет собой развивающееся явление, отличающееся жанровым своеобразием, совмещающее архаичные элементы и более современные формы.
3. Эстетической основой детского фольклора бурят является собственно национальный и инонациональный художественный опыт.
4. Диалектическое единство детского и взрослого фольклора - эстетическая закономерность бытования и развития национального детского фольклора.
5. Наличие непосредственной связи детского фольклора бурят с этнопедагогикой.
Источниками и фактологической базой исследования послужили фольклорные материалы полевых экспедиций сотрудников Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, материалы, собранные автором в районах Республики Бурятия и Монголии.
Теоретико-методологической базой исследования послужили теоретические положения, принципы сравнительно-исторического изучения фольклора, изложенные в трудах А.Н. Веселовского, В.М. Жирмунского, М.М. Бахтина, Г.Д. Гачева, Е.М. Мелетинского, Б.Н. Путилова, П.С. Виноградова; концепции и теоретические выводы, сформированные в исследованиях В.П. Аникина, М.Н. Мельникова, А.Н. Мартыновой, И.Н.Арзамасцевой, С.А. Николаевой, а также монгольских ученых X. Сампилдэндэва, П. Хорлоо, Д. Оюунбадрах и др; исследования традиционных жанров бурятского фольклора, представленные в работах М.Н. Хангалова, СП. Балдаева, А.И.Уланова, Н.О.Шаракшиновой, М.П.Хамаганова, Е.В. Баранниковой, М.И. Тулохонова, Г.О. Туденова, С.Ш. Чагдурова, С.С. Барда-хановой, В.Ш. Гунгарова, Б.Д. Баяртуева, Б.-Х. Б. Цыбиковой и др.
Методы исследования: сравнительно-сопоставительный, культурно-исторический, структурно-генетический.
Объект исследования - детский фольклор бурят.
Предмет исследования - жанрово-тематическое своеобразие бурятского детского фольклора, его стихотворные и прозаические формы.
Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы при изучении детских литератур других народов, при разработке спецкурсов по бурятскому фольклору, по бурятской детской литературе, этнопедагогике, этнокультуре в высших, средних и средних специальных учебных заведениях, а также в детских дошкольных учреждениях.
Апробация исследования. Основные положения диссертации представлены в докладах на региональной научно-практической конференции, состоявшейся в Бурятском государственном университете в 2002 г, на международной научно- практической конференции, состоявшейся в г. Улан- Баторе в 2001 г, на ежегодных конференциях преподавателей БГУ. Результаты исследования изложены в 6 научных статьях и тезисах.
Диссертационное исследование состоит из введения, 2 глав, заключения и библиографии. Главы подразделяются на параграфы в соответствии с жанровой разновидностью детских фольклорных произведений.
Во введении обосновывается актуальность темы, определяется объект исследования, раскрываются научная новизна, практическая значимость работы, указываются методы и направления исследования, излагаются основная цель, задачи работы и ее структура с учетом исходных методологических принципов.
Первая глава диссертации - «Жанры стихотворных произведений детского фольклора бурят» - состоит из семи разделов и посвящена вопросам современного бытования поэтических жанров бурятского детского фольклора и его социально-эстетической, психолого-педагогической функций. В ней рассмотрены такие жанры, как «улгын дуунууд» (колыбельные песни), «зугаа угэнууд» (заклички и приговорки), «жороо угэнууд» (скороговорки), «таабаринууд» (загадки), «онь^н ба хошоо угэнууд» (пословицы и поговорки), «то-олуурнууд» (считалки), «ульгэрнууд» (улигеры). В главе рассматриваются и проблемы этнопоэтики, национальной и инонациональной традиции.
Жанровый принцип подхода к бурятскому детскому фольклору представляется наиболее приемлемым в данном исследовании. При этом диссертантом учтены следующие положения:
1. Творчество взрослых - основа детского фольклора.
2. Собственное творчество детей невольно перенимает форму творчества у взрослых.
3. Детский фольклор имеет непосредственную прямую связь с народно-практической педагогикой.
4. Научно оправдано выделение детского фольклора в самостоятельную область устного народного творчества.
В параграфе 1.1. «Улгын дуунууд» (колыбельные песни) рассматриваются бурятские колыбельные песни как один из самых древних видов устного народного творчества. Они прошли тысячелетний путь развития и включают как архаические, так и более поздние мотивы. Так в архаичных вариантах упоминаются такие реалии прошлого, как воинские и охотничьи атрибуты: «копье», «штык», «рогатина». Эти предметы, на первый взгляд, не характерные для жанра колыбельной, выполняют оберегающую функцию, защищают уютный мир ребенка; также они символически связаны с мужским
началом, с образом отца-защитника, оплота семьи, с образами богатырей-защитников народа, мира и спокойствия.
В колыбельной воссоздается гармоничная модель мира, где все находится на своих местах, в спокойствии.
Аллитерация имеет функцию не только ритмической организации текста, но и установления тождества, выявляемого в окружающей действительности, что тоже создает цельную картину жизни.
Непременной частью национального образа жизни, окружающего ее мира являются домашние животные, и упоминание о них в колыбельной (хара нохой - черная собака, хара унеэн - черная корова) закономерно и обоснованно, если учесть их огромную роль в жизнеобеспечении народа с кочевническими традициями, со скотоводчест-вом, являющемся основным видом трудовой и хозяйственной деятельности.
В более современных вариантах колыбельной выявляются слова-заимствования из русского языка; так, буквально взято пестующее слово «бааюу-бааюу», слово «маамаа».
Бурятские колыбельные песни по их содержанию можно разделить на императивные и на повествовательные. Императивные песни содержат пожелания ребенку быть похожим на отца, не забывать в будущем родителей, т.е. уже содержат дидактические элементы. А в повествовательных песнях говорится о самом ребенке, о животных и птицах, о различных предметах.
В колыбельных песнях бурят можно проследить особо бережное отношение к жизни ребенка, так как в трудных условиях жизни наиболее уязвимыми оказывались дети. Продолжение рода, сохранение потомства осознавалось как высшая ценность. Оберегающая функция колыбельной выходит на первый план. Это выявляется в особых именах (НюЬата - Соплячок, Гулгэн - Щенок, Тэхэ - Козленок, Энэ-бэшэ - Неэтот, Тэрэбэшэ - Нетот, Шоно - Волчонок, Муу хубуун -Плохой мальчик), призванных запутать злых духов. Так, в колыбельной воплощены анимистические представления народа.
Как своеобразие бурятских колыбельных следует отметить особую сдержанность в выражении нежных пестующих чувств, что связано с особенностями национальной ментальности, в которой все
Хара нохоймнай уяандаа, Харагшан унеэмнай хотондоо.
Черная собака на привязи, Черная корова в загоне. Баю-баю-баюшки, Спи, усни, сыночек.
Буубэй, буубэй, буубэйхэн, Буубэй унтыш, хубуухэн.
эмоции выражаются неявно, не открыто, а опосредованно. Так любовь матери к ребенку, любование им передается в метафоре: (мой-^н харахан нюдэеэ, анииш тургеер унтыш даа - закрой глазки-черемушки).
В исполнении бурятских колыбельных песен допускалась импровизация в пределах обозначенной образности. Ритмическая структура колыбельных определяется спокойной, плавной убаюкивающей мелодией, где нет резких перепадов, количество слогов в строке примерно одинаково. Ведущим средством ритмической организации является аллитерация, также широко применяется конечное созвучие слов.
Таким образом, особенностями бурятских колыбельных песен является то, что в них национальное выражается неповторимыми геоландшафтными (степными, лесостепными, горно-таежными) особенностями и своеобразием жизненного уклада, скотоводческо-охотнической хозяйственно-трудовой деятельностью. Безусловно, в колыбельных песнях так же, как и в других жанрах детского фольклора, главным является выражение национального миропонимания.
В параграфе 1.2 «Зугаа угэнууд» предметом исследования является собственно детское творчество, функционирование жанров за-кличек, приговорок, прозвищ и дразнилок, которые исследователи относят к бытовому фольклору.
Заклички - стихотворные обращения к явлениям природы (к солнцу, дождю и т. д.), а приговорки - обращение детей в стихотворной форме к животным, птицам. Они генетически восходят к древнейшим обрядам бурят. Когда-то эти произведения имели магическую силу и выполняли особую функцию.
Неразрывная связь с природой, ощущение слитности с ней, характерные для архаического сознания, определяют веру в возможность воздействия на природу. Повтор слов-обращений к природному явлению также восходит к заклинанию.
Наран, наран, наашаа, Солнце, солнце, ты - поближе,-
Уулэн, уулэн, саашаа. Тучи, тучи, вы - подальше.
Хуй, хуй, Вихрь, вихрь, буду драться,
Хутага шубгввр наншалдахаб. Ножом и шилом сражаться.
В детском сознании человек уже способен противостоять стихии с помощью орудий, им созданным. В закличках бурятского детского фольклора четко прослеживается связь с шаманистскими обрядами и
ритуалами, в которых также с помощью магии слова осуществляется функция воздействия на природу, окружающий мир.
В приговорках бурятского детского фольклора выделяется большая группа приговорок-обращений к птицам (сове, журавлю, сороке, вороне, дрофе). В них ярко представлена оппозиция, характерная для мифологического сознания, деление на «хороших» и «дурных» птиц. Так, положительную семантику имеет образ журавля: Тохорюуи кайхан, Журавль прекрасен,
Тоодогмуухап. Дрофа безобразна.
Цам харап, цам харай, Цам скачи, цам скачи,
Самсаа тайлаад угэхэбди. Рубашку снимем, отдадим.
Отрицательная семантика связана с образом следующих птиц: вороны, совы, дрофы, сороки, удода. Считалось, что они несут с собой злую энергию и заклички-обращения к ним имеют функцию оберега и связаны с ритуальными действиями:
Уханын туламаар В кожаном мешке
Yha абаад ерэ, Принеси воду,
Уулиин мяха шаная! Сварим мясо совы!
Эта закличка произносилась после пролета над домом дурной птицы и сопровождалась магическим действием - разбрасыванием золы.
Также выявляется сказочно-мифологический подтекст приговорок:
Турлааг, турлааг, Ворона, ворона,
Турлан хаанап бэри бэлэйлши. Невесткой Турлан-хана была, Тугалдаа ябатараа, За телятами ходила,
Туйбаа гээгээ бэлэйлши. Подвески потеряла.
Насмешливое содержание определяется происхождением из легенды, в которой ворона была воплощением демона.
Муу шудым абаад, Бери мой плохой зуб,
hайн шудэ угooрэй. Дашь мне хороший!
Таким образом, заклички и приговорки бурятского детского фольклора восходят к древним верованиям, в отдельных случаях связаны с обрядом. В этих жанрах детского фольклора сохраняются традиционные представления народа.
Жанры дразнилок, прозвищ относятся к собственно детскому творчеству, составляют его сатирическую сторону.
Они представляют собой короткие стихотворные тексты, адресованные конкретным лицам. Эти сатирические жанры регулируют социальное поведение ребенка.
Дразнилки высмеивают те качества, которые воспринимаются детьми как негативные. Объектом насмешек становятся физические недостатки, особенности внешнего облика, характера, такие, как тар-ган (жирный), хялар (косой), хомхой (жадный), харуу (скупой) и другие. Сочинение дразнилок происходит с помощью случайных ассоциаций, а источником материала становится окружающая действительность. Авторами дразнилок выступают как сами дети, так и взрослые. Они создают их, основываясь на народном искусстве импровизации. При этом они соблюдают нормы и законы стихотворчества.
Насмешки в отличие от дразнилок не мотивированы. Они возникают из именных созвучий, прозвищ, рифмованных прибавлений к имени. Например:
Жаргал, Жаргал - жараахай, Жаргал, Жар?ал малявка.
Жаран табан жараахай. Шестьдесят пять малявок.
Таня, Таня -тарахаан, Таня, Таня таракан,
Табан хултэй партизан». Пятиногий партизан.
Произведения этой группы имеют корни в фольклоре взрослых, которые давали друг другу клички, прозвища, высмеивая действительные и мнимые недостатки. В детской среде прозвища и клички в некоторой степени смягчены, но в них возможны и резкие характеристики. Дразнилки и прозвища отражают процесс социализации ребенка, формирование коммуникативных навыков, а также с их помощью происходит освоение ритмических возможностей родного языка.
Большое значение в освоении родного языка, в исправлении речевого дефекта имеют жороо угэнууд (скороговорки), проанализированные в параграфе 1.3. диссертации. Скороговорка - это словесная игра, которая является составной частью развлечений детей и взрослых. Следует отметить преимущественное употребление и функционирование скороговорок, имеющих сложное и богатое звуковое оформление, частые повторы, внутренние ритмы, глубокие смежные аллитерации. Предельная уплотненность и стечение согласных вызывает трудности при произношении. Этот жанр исследователи от-
носят к развлекательному, игровому фольклору. Бурятские скороговорки всегда включают в себя нарочитое скопление труднопроизносимых слов, обилие аллитераций. Например:
Борьбогорхон борбилоо Худенький воробышко
Борьбоёо борбиилгоо, Сидел на корточках.
Борьбоёо борбиилгоод. Сидя на корточках
Борбии^ор борбиигоо. Совсем истощился.
Ритмичность стихов основана на повторе слогов «борьбо» и «бор-би». При их многократном повторении формируются орфоэпические навыки. Можно сказать, что это четверостишие выполняет две совершенно разные функции: создание игровой ситуации и обучение навыкам правильного произношения.
Такие же функции выполняет и следующее семистишие: Тэрэхойно, Там где-то
Гэрэй хойно На северной стороне от дома
Хори гаран Бродили вдалеке
Хара галуун Двадцать с лишним
Холуур ябаа. Черных бурых гусей.
Хори гаран Эти привлекательные
Хонгор халтар галуунууд. Двадцать с лишним гусей.
Отработка навыков произношения скороговорок дает возможность развивать язык, мышление. Скороговорки бурятского детского фольклора рассчитаны на развитие речевых навыков, преодоление дефектов речи, воспитание чувства родного языка, усвоение его мелодики. Этот жанр незаменим как средство развития речевого аппарата и потому широко применяется воспитателями детских дошкольных учреждений, учителями начальных классов и логопедами.
Загадки как иносказательное поэтическое воспроизведение какого-либо предмета или явления, рассчитанное на сообразительность, смекалку отгадывающего, относятся к фольклору и взрослых, и детей. Они воспринимаются как игра, как умственное состязание.
Бурятские загадки неизменно сопровождались играми, которые имели развивающее значение. Разгадывание загадок превращается в состязание, в разновидность не только словесной, но и умственной игры. Если отгадывающий не может отгадать несколько загадок, то он предлагает загадывающему «обмен», задавая столько загадок, сколько не сумел отгадать. Если же отгадывающий отгадал все загадки, то он «продает» его и его друзей, играющих вместе, и при этом «продающий» говорит: «продаю мальчиков-неудачников, хала-
том закрытых, жилами сшитых...Хромой старухе продаю, слепому старику продаю. Платите чашкой муки, горстью зерна, щепоткой соли, заваркой чая, граблями беззубыми, косою сломанной. Платите ножом ржавым, наперстком дырявым, иглой поломанной, пятаком стертым. Они дороже не стоят. Продаю ребят недогадливых, бестолковых, в бабки не играющих, загадки не знающих... "
Для традиционного сознания бурят характерна вера в магическую силу загадок, но со временем эта функция загадок утратилась, и загадки стали одним из средств воспитания, развития мышления, воображения, наблюдательности. Загадки помогают ребенку увидеть мир в его многообразных связях и ассоциациях, почувствовать красоту знакомых обыденных предметов и явлений. Например: Ангайха аматай аад, Имеет рот,
Эдихэхоолойгуй. (хайша.) Не имеет горла, чтобы проглотить.
(ножницы.)
Выделяются загадки, построенные на олицетворении, т.е. одушевлении неживых предметов, и наоборот, когда явления живой природы, человеческой жизни закодированы через предметы: Домбо долоон нухэтэй. Сосуд с семью отверстиями.
(Хунэй тархи.) (Голова.) Аяга соо алаг булаг. В чашке - сверкающий родник.
(Нюдэн.) (Глаза.)
Xyhau модон соо В березовой роще -
Хула морин жороолоо. саврасый конь.
(Хэлэн.) (Язык за зубами.)
Наряду с традиционными среди бурят бытуют оригинальные и своеобразные загадки, которые называются гурбалжан таабари - загадки-триады, дурбэлжэн таабари - загадки-четвериады. Содержание этих загадок многообразно, как и сама жизнь. Например, одна из загадок триад звучит так:
Дэлхэйн гурбан ногоон юун бэ? Что есть три зеленых на свете?
Haphaн модоной шэлбэ ногоон, Ветвь сосны зеленая, БайНанукапай замаг ногоон, В стоячей воде тина зеленая, Дэлхэйдэ ургаhан ногоон ногоон. Растущая трава зеленая. Выделение определенного числа - трех или четырех параллелей восходит к национальной символике. Символика числа 3 содержит представление о недуальной картине мира. Символика числа 4 обозначает особую устойчивость модели, опирающейся на четыре сто-
роны света. Эти загадки требуют установления общего, единого начала в самых разнообразных явлениях и предметах и показывают своеобразие национальной модели миропонимания, исходящей из идеи единства и тождества мира.
Роль загадок-триад и четвериад - в приобщении ребенка к миру традиционной национальной ментальности. Они развивают наблюдательность, способствуют развитию и укреплению памяти, сообразительности, находчивости.
В загадках бурятского детского фольклора обобщаются знания, наблюдения людей над жизнью, окружающим миром, они являются средством развития у детей находчивости, остроумия. Через них дети познают реальную действительность в художественно-образной, обобщающей, иносказательной, афористической форме. В настоящее время этот жанр детского фольклора продолжает активно развиваться.
В фольклоре бурят накоплен богатейший фонд образцов афористической поэзии, главными компонентами которой являются пословицы и поговорки (параграф 1.4.). Своеобразие пословиц и поговорок состоит в том, что они заключают в себе в отшлифованной форме взгляды бурятского народа на мир, как бы аккумулируют его многовековые наблюдения за явлениями природы и общества, знания о людях и отношениях между ними, о тайнах бытия и смысле жизни.
Буряты с древних времен все факты и явления человеческой жизни осознают в кратких афористических выражениях. Пословицы и поговорки, как правило, носят поучительно-познавательный характер, содержат правила нравственности, составляют основу неписаной системы этических норм, сформированных в национальной культуре. Детство осознается как важнейший этап формирования личности, когда закладываются основные нравственные понятия и нормы. Не случайно широко распространена среди бурят пословица:
Хун болохо багакаа, Как человека видно с детства,
Хулэг болохоунаганhаа. Так скакуна видно с жеребенка.
В пословицах и поговорках, имеющих воспитательную направленность, выражен этический кодекс народа, выявляются его духовные ценности.
Так, в системе воспитания детей огромное внимание уделяется просвещению, образованию, что отражается в существовании большого количества афоризмов о пользе знаний:
1. А узэг- эрдэмэй дээжэ, С буквы А наука начинается,
Аяга сап - эдеэнэй дээжэ. С чашки чая - пища.
2. Мэдэжэ байхакаа улуу эрдэм угы Лучше знания науки нет,
МэндэябахаЬаа улуу жаргал угы. Лучше здоровья счастья нет.
3. Абын пургаал - алтан, Поучения отца - золото,
Эжын кургаал - эрдэни. Поучения матери - драгоценность.
В традиционной системе воспитания культивировалось уважение к людям старшего возраста как залог непрерывной связи поколений:
Убгэд хугшэдэй угэ дуула, Будешь слушать слово стариков,
НаНандаашьехосорхогуйш. Вовек не пропадешь.
В этнопедагогике большое значение придается формированию качеств, являющихся в народном представлении условием счастливой и благополучной жизни ребенка, таких, как трудолюбие, мастерство, целеустремленность. Например:
1. Ажалшын гартахажуур Иайхан, В руках трудолюбивого и
косахороша,
Адуушанай гарта ташуур Напхан. В руках табунщика и кнут
прекрасен.
2. Хулэг туруугаараа илгардаг, Скакун отличается
копытами,
Хун шадабаряараа илгардаг. Человек-мастерством.
3. Эхилбэл йууНахахэрэгтэй, Если начал дело, то надо
закончить,
Бэдэрбэл олохо хэрэгтэй. Если ищешь, то надо найти.
В бурятских пословицах и поговорках часто употребляется прием параллелизма, когда явлению человеческой жизни подбирается аналогия из живой природы, непосредственно окружающей человека:
Ажал хэжэ хун болодог, Человеком становятся трудясь,
Арые дабажа хулэг болодог. Скакуном - преодолевая хребты.
В бурятском фольклоре также выделяются пословицы и поговорки, в которых дидактическое начало выражено неявно, в толковании явлений и предметов окружающей жизни скрыто этическое назидание:
ХооНон тэргэхоршогоноо ехэтэй. Пустая телега громко гремит.
Здесь осуждается в иносказательной форме излишнее многословие. При постижении смысла такой пословицы развивается ассоциативное мышление. Довольно широко распространены у бурят пословицы и поговорки, из которых исходя из конкретной ситуации, ребе-
нок должен делать обобщения и выводы гораздо более широкие, усваивать правила, которые можно применить в самых разнообразных ситуациях.
Горхо хараагуй аад, гуталаа бу тайла. Не снимай обувь,
не увидев реки.
Пословицы и поговорки бурятского фольклора играют большую роль в формировании у детей национального самосознания, в освоении ими этических норм, выработанных в национальной культуре. Также они имеют развивающее значение, формируя навыки ассоциативного мышления, умение делать широкие обобщения и выводы.
В параграфе 1.6. Тоолуурнууд проанализированы как жанр игрового детского фольклора считалки. Считалки -рифмованные стишки, состоящие по большей части из придуманных слов и созвучий со строгим соблюдением ритма. Они чаще всего применяются для определения ведущего или распределения ролей в таких играх, как прятки, жмурки, ловитки. В основе считалок лежит счет, но не для выявления количества играющих, а для определения того, кто будет выполнять в игре ведущую роль. Назначение считалок - особое, условное «пересчитывание» участников игры. В считалках нагромождены бессмысленные слова и созвучия. Например, «аалчик, маалчик, самхаа, радии, паадии, хээдии, холшуу, мулшуу, табуу, найдуу, пар-паал» и т.д. В приводимой считалке выделяется наряду с «заумными» словами заимствованные русские слова, произносимые на бурятский лад, что отражает реалии развивающегося двуязычия у современного поколения детей.
В считалках заумные слова вытеснили «тайный счет», как отмечают исследователи в связи «с утратой веры в магию чисел, заумный счет превратился в игру, в детское развлечение».
В бурятском детском фольклоре в жанре считалок выявляются и архаичные формы, в которых отражены процесс овладения счетом и попытки постижения смысла числа. В жанре считалок выделяется и такая оригинальная форма, когда при перечислении пальцев рук и ног (что отражает процесс освоения ребенком счета), каждому дается имя: «Барбаадай, Батан Туулай, Тоохон Тобшо, Толи Байса, Бишы-хан Шэгшуудэй». (Большой палец, указательный, средний, безымянный, мизинец).
Производится дифференциация чисел с помощью образов-наименований.
Попытка передать суть числа через осознание атрибутов человека предстает в следующей считалке:
Нэтэруу ШиирабШодхооной. Настырный ШирабШодхонов.
Табхар Норбо Бамбуудайн г. м. Квадратный Норбо Бамбудаев
Таким образом, считалки бурятского детского фольклора позволяют проследить истоки и развитие жанра, наряду с архаичными формами, в которых постигается суть числа, функционируют считалки, где определяющую роль играет уже не смысл, а ритмика, мелодия скандирования.
В системе жанров устного народного творчества особое место занимают героические сказания, анализируемые в параграфе 1.7. диссертации.
В бурятских улигерах воспеваются героические подвиги древних богатырей - выходцев из народа, носителей его героических черт, лучших доблестных борцов за жизнь и счастье своего рода и племени.
Улигеры воспитывают любовь к родному народу. В них всегда повествуется о борьбе двух начал - добра и зла - и о закономерной победе добра. Реалии древности переплетаются в них с мифологическими образами и мотивами. Они имеют важное значение в воспитании патриотических чувств. Центральная проблематика в них - защита Родины, своего народа, отстаивание справедливости. Улигеры формируют у детей представления о высокой нравственности.
Широко известными и наиболее распространенными среди детей бурятскими улигерами являются «Алтан шагай», «Аламжи Мэргэн», «Абай Гэсэр», «Шоно баатар» и другие. Наши наблюдения показывают, что в современных условиях произведения героического эпоса в силу объективных причин, и прежде всего в связи с исчезновением условий, самой почвы для их бытования утрачивают свою эпическую стихотворную форму и бытуют в местах традиционного исполнения
Что такое один?
Хурдан Шархан Туйтын. Гурба юу?
Гуйдэг Гарма Дашабалай Дурбэ юу?
Дархан СампилДондогой. Таба юу?
Что такое два?
Стремительный Шархан Туйтыев. Что такое три? Быстроногий Гарма Дашабалов. Что такое четыре? Кузнец СампилДондоков. Что такое пять?
в виде прозаических рассказов. Дети знакомятся с этим эпическим творчеством предков во время празднования национальных праздников Сагаалган (Белый месяц), Сурхарбаан, и, главным образом, в период учебы в школе.
Вторая глава диссертации «Жанры прозаических произведений детского фольклора бурят» посвящена исследованию своеобразия детских прозаических произведений бурятского фольклора.
Сказка воспроизводит мир во всей его целостности, сложности и красоте. Она дает пищу детской фантазии, развивает воображение детей, воспитывает тягу к добру и справедливости, веру в чудеса.
Изучение современного состояния бытования сказок показывает, что среди детей-бурят наиболее распространенными являются сказки о животных, волшебные и бытовые сказки.
В бурятской бытовой сказке воспеваются скромность, трудолюбие, уважение к старшим, забота о престарелых, больных, бедных, честность, бескорыстие и т.д. и одновременно осуждаются жадность, зависть, т.е. в ней сформированы четкие этические представления. Такие сказки, как «Ухаатай эхэнэр» (Умная женщина), «Шадамар хугшэн» (Мастерица-бабушка), «Сэсэн хаанай бэри - угытэй хунэй басаган» (Дочь бедняка - невестка мудрого хана) и другие, воспитывают в детях уважение к женщине, к матери, к бабушке. А сказки «Аргата хусэтэ хоёр» (Силач и ловкач), «Хушэтэй башатай хоё"р» (Сильный и сметливый), «Холшор хубуун» (Парень-шутник) рассматривают ловкость, сметливость и находчивость, как необходимые качества человека.
Важное место в развитии детей занимают и сказки о животных. Такие сказки, как «Тэнэг шоно» (Глупый волк), «Хирээ ба унэгэн» (Ворона и лиса), «Шоно ба нохой» (Собака и волк), «Шоно хурьган хоёр» (Волк и ягненок), «Унэгэн юундэ улаан бэ?» (Почему лиса красная?) и другие раскрывают детям повадки зверей и животных и тем самым выполняют познавательную функцию. За основными персонажами сказок о животных закрепились определенные характеристики, иносказательная природа которых очевидна.
Волшебные сказки - это самый популярный и самый любимый детьми жанр. Бурятская волшебная сказка отличается лаконичным, выразительным и ритмичным языком. В ней создается свой фантастический мир, в котором все представлено крупно, выпукло: герои, окружающие его персонажи, предметы и природа. Торжество добра и истины - непременное свойство волшебных сказок и залог детского
интереса. Сказка наглядно показывает, где проходят правильные жизненные пути человека, в чем его счастье и несчастье, какова его расплата за ошибки, чем человек отличается от зверя и птицы и т.д.
Детская сказка - это сказка, рассказанная или прочитанная взрослыми детям. Она порой становится неотличимой от сказки, рассказываемой среди взрослых, но все же возможно выделение сказок, сочиненных взрослыми для детей и сказок, авторами которой являются сами дети.
В сказках раскрываются нравственные нормы и законы общественного и индивидуального поведения.
В диссертации также выявлены особенности системы персонажей, композиции бурятской сказки, адресованной детям.
Параграф 2.2. - Домогууд - посвящен анализу функционирования легенд и преданий в детском фольклоре. Среди бурят бытуют многочисленные легенды и предания, отражающие в реалистических и в фантастических формах их представления о мире, своеобразное философское объяснение сил природы и общественных отношений на различных этапах развития бурятского общества. Наиболее распространенные среди детей легенды и предания можно классифицировать по тематике на следующие группы: 1) легенды о прародителях бурятских племен; 2) легенды и сказания о хозяевах гор, рек, долин; 3) легенды об исторических и легендарных личностях; 4) легенды о явлениях природы. Роль и значение легенд и преданий в системе детского фольклора заключаются в том, что они формируют знания, способствуют их умственному развитию, прививают любовь и уважение к родному краю, природе.
Восприятие легенд и преданий, их усвоение зависит от возрастных особенностей детей. Необходим тщательный отбор этих произведений в соответствии с возрастом детей. Практика показывает, что к легендам и преданиям активно обращаются в основном дети старшего школьного возраста. Легенды и предания имеют важное значение в общем развитии детей.
К детским прозаическим произведениям следует отнести и рассказы, созданные самими детьми. Их условно можно разделить на были и небылицы, и на страшилки. Эти детские устные произведения создаются на основе сказок и рассказов, услышанных детьми от взрослых и на основе увиденного детьми в жизни, по телевизору и т.д. Исследователи русского детского фольклора их называют небы-
лицами-перевертышами и страшилками, они создаются не только детьми, но и большей частью взрослыми.
Во многих случаях устные рассказы бурятских детей носят заимствованный из русского детского фольклора характер, а иногда они создаются путем подражания. В ряде случаев дети-буряты создают и реалистические рассказы развлекательного и остросюжетного характера, но их удельный вес в бурятском детском фольклоре невелик.
Анализ жанров бурятского детского фольклора выявляет отражение в нем этических норм, эстетических представлений, в целом традиционной системы мировоззрения бурятского народа. В процессе исследования обнаруживается эволюция жанров. Так, в жанре колыбельной выделяются архаичные и современные формы, отражающие различные жизненные реалии. В жанре закличек и приговорок сохраняются элементы древних представлений о неразрывной связи мира природы и человека, связь с фольклором взрослых усматривается в близости этих жанров к обрядам и ритуалам. Процесс развития жанра определен и в анализе считалок бурятского детского фольклора, в которых сохранился ранний этап овладения магией числа. Традиционные воззрения, особенности национальной картины мира предстают в пословицах и поговорках, в которых сформулирован этический кодекс бурятского народа. Сочетание развивающей и обучающей функций детского фольклора выявляется в бурятских загадках, истоки своеобразия которых заключаются в национальной модели миропонимания и мышления. Функцию развития речевых навыков, приобщения к родному языку выполняют скороговорки.
Меняющиеся вместе с развитием общества представления и взгляды народа на окружающую его действительность также отразились в детском фольклоре, особенно в жанрах собственно детского творчества, например, в рассказах, созданных самими детьми. Детский фольклор приобретает все большее значение в этнопедагогике, интерес к которой возрастает в современных условиях. В диссертации определяется воспитательное значение устного народного творчества, реализация дидактической традиции усматривается в бытовании прозаических жанров легенд, сказок, улигеров в детском фольклоре. Бурятский детский фольклор - самобытная сфера устного словесного искусства бурят, в которой отразились особенности национальной ментальности, что выявлено при определении его жанрового своеобразия.
Основные результаты исследования нашли свое отражение в следующих публикациях:
1. Бадмацыренова Ц.Б. Ордос нютагай хонжин Бургэд// Вопросы бурятской филологии. Вып 3.- Улан- Удэ: Изд-во БГУ, 2000. - С.40-44.
2. Бадмацыренова Ц.Б. О воспитательном значении детского фольклора бурят // Гадаад хэл заах арга зуйн асуудал. - Улаан-баатар: Улсын багшийн их сургууль, 2001. - С. 71-72.
3. Бадмацыренова Ц.Б. Буряад улгын дуунууд тухай I1 Утга зо-хиол судлал. Эрдэм шэнжэлгээний сэтгуул. - Улаанбаатар: Улсын багшийн их сургууль, 2002. - С. 81-86.
4. Бадмацыренова Ц.Б. Хуугэдые хумуужуулгэдэ буряад хуугэдэй аман зохёолой шулэглэмэл жанрнуудай нулеен // Языковое и литературное образование: Материалы регион, на-уч.-практ. конференции. - Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2002. -С.114-118.
5. Бадмацыренова Ц.Б. Хуугэдэй аман зохёолой жороо угэнуудэй онсо шэнжэ // Материалы международной научно-практической конференции Найдаковские чтения. - Улан-Удэ, 2003.
6. Бадмацыренова Ц.Б. «Монголой нюуса тобшо» соо Чингис хаанай пургаалнууд// Чингисхан и судьбы народов Евразии: Материалы межд. науч.-практ. конференции. - Улан- Удэ, 2002.-С.421-428.
Подписано в печать 03.03.2005. Формат 60 х 84 1/16. Усл.печ.л. 1,4. Тираж 100. Заказ 1317.
Издательство Бурятского госуниверситета 670000, г.Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а
t: » % \ t if" Г - Í
22 ДПР 2С05Ч 784
ГЛАВА I. ЖАНРЫ СТИХОТВОРНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ДЕТСКОГО ФОЛЬКЛОРА БУРЯТ.
1.1. КОЛЫБЕЛЬНЫЕ ПЕСНИ.
1.2. 3АКЛИЧКИ И ПРИГОВОРКИ.
1.3. СКОРОГОВОРКИ.
1.4. ЗАГАДКИ.
1.5. ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ.
1.6. СЧИТАЛКИ.
1.7. ГЕРОИЧЕСКИЕ СКАЗАНИЯ.
ГЛАВА II.ЖАНРЫ ПРОЗАИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ДЕТСКОГО ФОЛЬКЛОРА БУРЯТ.
2.1. СКАЗКИ.
2.2. ЛЕГЕНДЫ И ПРЕДАНИЯ.
2.3. УСТНЫЕ РАССКАЗЫ.
Список научной литературыБадмацыренова, Цырендолгор Бадмаевна, диссертация по теме "Фольклористика"
1. Абай Гэсэр хубуун / Сост. Н.Г. Балдано. - Улан-Удэ, 1969.
2. Абидуев Б.Д. Шаалай Шаанай хоёр. Улан-Удэ, 1999.
3. Абрамович Г.Л. Введение в литературоведение. М.: Проев., 1970. - 390с.
4. Азадовский М.К. Бестужев-этнограф. Иркутск, 1925.
5. Азадовский М.К. История русской фольклористики. М., 1958.
6. Ангархаев А.Л. Истоки. Улан-Удэ, 1999. - 108 с.
7. Аникин В.П. Русские народные поговорки, загадки и детский фольклор. М., 1957.
8. Аникин В.П. Русское народное поэтическое творчество. М., 2001. 582с.
9. Арьяасурэн И. Жанры современной монгольской детской литературы. Дисс. на соис. уч.ст. к.ф.н. Улан-Батор, 1975.- 37с.
10. Арзамасцева И.Н., Николаева С.А. Детская литература. М.: Академия, 2002. - 472 с.
11. Асмолов А.Г. Личность: психологическая стратегия воспитания// Новое педагогическое мышление. М., 1989. - С.206-220.
12. Бабуева В.Д. Мир традиций бурят. Улан-Удэ, - 2000.-С.
13. Балдаев С.П. Буряад арадай аман зохёолой туубэри. Улан-Удэ, 1960.
14. Балдаев С.П. Избранное. -Улан-Удэ, 1961.
15. Балдаев С.П.,Туденов Г.О. Краткое руководство по собиранию бурятского фольклора. Улан-Удэ, 1959. - 105с.
16. Балданов С.Ж. Народно-поэтические истоки национальных литератур Сибири. Улан-Удэ, 1995. - 337с.
17. Баранникова Е.В. Бурятские волшебно-фантастические сказки. -Новосибирск, 1978. 253с.
18. Баранникова Е.В. Бытование бурятского фольклора в МНР // Этнография и фольклор монгольских народов. Элиста, 1981.с.3-19.
19. Бардаханова С.С. Система жанров бурятского фольклора.-Новосибирск. Наука, 1992. 235с.
20. Бардаханова С.С. Бурятские сказки о животных. Улан-Удэ, 1974.
21. Бардаханова С.С. Малые жанры бурятского фольклора, Улан-Удэ, 1982.
22. Барташевич Г.А. Белорусский детский фольклор. Киев, 1974.
23. Бахтин B.C. От былины до считалки. М., 1988.
24. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худ. литература, 1975. - 502с.
25. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986.-444с.
26. Баяртуев Б.Д. Предыстория литературы бурят-монголов. Улан-Удэ., изд-во БНЦ. 2001. - 236с.
27. Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М., 1973.
28. Будаев Ц.Б. Адекватные пословицы и поговорки разных народов. -Улан-Удэ, 1962. с.71.
29. Будаев Ц.Б. Загадки монгольских народов. Улан-Удэ, 1980. - 96с.
30. Будаев Ц.Б. ОньЬон угэ оншотой. Улан-Удэ, 1988. - 191с.
31. Бурят-монгольские сказки. Улан-Удэ, 1947.
32. Бурятская детская литература. Улан-Удэ, 1971. - 132с.
33. Бурятские народные сказки. Волшебно-фантастические и о животных. 1976. 354с.
34. Быт бурят в настоящем и прошлом. Улан-Удэ, 1980.
35. Вандуй Э. Аман зохиолын сурган хумуужуулэх ач холвогдол. У-Б., 1961.
36. Васильева М.С. Этническая педагогика бурят. Улан-Удэ, изд-во БГУ, 1998.
37. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л.: Художественная литература, 1940. - 648с.
38. Веселовский А.Н. Собрание сочинений. Т.2. Выпуск.1. Спб, 1913. - с. 11.
39. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М.: Высш.шк., 1971.-219с.
40. Виноградов Г.С. Детская сатирическая лирика. Иркутск, 1925.
41. Виноградов Г.С. Детский народный календарь // Сибирская живая старина, вып.З. Иркутск, 1924.
42. Виноградов Г.С. Детский фольклор // Из истории русской фольклористики. Л., 1978.
43. Виноградов Г.С. Детский фольклор.- Л., 1978. 188с.
44. Виноградов Г.С. Из наблюдений над детским фольклором: «Сечки» // Детский быт и фольклор. Сб. первый (под ред. О.И. Капица). Л., 1930. с. 13-22.
45. Виноградов Г.С. Русский детский фольклор. Иркутск, 1930.
46. Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. Л., Изд-во АН СССР, 1934. - 233с.
47. Волков Г.Н. Этнопедагогика. Чебоксары, 1974.
48. Выготский Л.С. Воображение и творчество в детском возрасте. -М., 1967.- 120с.
49. Вяткина К.В. Буряты // Народы Сибири.- М.-Л., 1956.
50. Вяткина К.В. Очерки культуры и быта бурят. М., 1969.
51. Гаадамба Ш. Монгол ардын сурган хумуужуулэх евеес // Хуухдийн хумуужил. -У-Б., 1978, №1. С.57.
52. Гаадамба Ш. Шэнжэлэх ухаан амьдрал. У-Б., 1974. №5. - с.4.
53. Гаадамба Ш., Сампилдэндэв X. Монгол ардын аман зохиол. У-Б., 1988.
54. Галданова Г.Р. Дошаманистские верования бурят. Новосибирск, 1987.
55. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. М.: Академия, 1998. -432с.
56. Герасимова K.M., Галданова Г.Р., Очирова Г.Н. Традиционная культура бурят. Улан-Удэ, 2000.-144с.
57. Горький A.M. О сказках. Собрание сочинений в 30-ти томах. Т.27. -М., 1953. С.396.
58. Горький A.M. Собрание сочинений в 30-ти томах. М., 1953. Т. 24. С.493.
59. Гунгаров В.Ш. Мифууд ба домогууд. IGiacchaa гадуур уншаха ном. Улаан-Удэ, 2001.
60. Гунгаров В.Ш. Буряад арадай туухэ домогууд. Улаан-Удэ, 1990.
61. Гунгаров В.Ш. Современное бытование бурятских легенд и преданий. Автореферат дисс. на соис. уч. ст. к. филол. н.
62. Гуревич A.B., Элиасов JI.E. Старый фольклор Прибайкалья. -Улан-Удэ, 1939.
63. Гэсэриада и аспекты ее изучения в культуре народа. Улан-Удэ, изд-во Б ГУ, 2003. 205с.
64. Даль В.И. Пословицы русского народа. М., 1957.
65. Дамдинсурэн Ц. Исторические корни Гэсэриады. М., 1957. -240с.
66. Дашдорж Ж., Ринченсамбуу Г. Монгол цэцэн угийн далай. Т.1. -У-Б.1964. С. 12.
67. Детская народная поэзия. М., 1999.
68. Детский поэтический фольклор. / сост. А.Н.Мартынова./ Спб., 1997. 577с.
71. Емельянов Н.В. Якутские пословицы и поговорки. Якутск, 1962. С.37.
72. Есин А.Б. Стиль. Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины.- М.: Академия, 1999.
73. Жапов В.Д. Бурятская детская литература на современном этапе -Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1994. 97с.
74. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика.- Л. Наука, 1977. 407с.
76. Зуева Т.В., Кирдан Б.П. Русский фольклор.- М.: Флинта, 2000. -338с.
77. История Бурят-Монгольской АССР. 1951, Т.1. 495с.
78. История Сибири. 4.1, АН СССР.- М.Л., 1937. 180с.
79. Карнаухова И.В. Критические замечания о сказочниках и сказках// Сказки и предания Северного края./ М.,Л., 1934. С.382-383.
80. Козин С.А. Сокровенное сказание. М.-Л., 1941, т.1. - 620с.
81. Котвич В.Л. Калмыцкие пословицы и поговорки. Элиста, 1972.-70с.
82. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1977.
83. Линховоин Л.Л. Заметки о дореволюционном быте агинских бурят. Улан-Удэ, 1972. - 102с.
84. Литвин Э.С. К вопросу о детском фольклоре// Русский фольклор/ М., Л., 1958. вып.З. С.95-98.
85. Литературный энциклопедический словарь (под общ. ред. В.М.Кожевникова, П.А.Николаева) М.: Сов.энц.-я, 1987. - 752с.
86. Ловор Г. Хуухдийн аман зохиолын тоглоом уг хэллэг // Аман зохиол судлал. У-Б., 1975. С. 101-102.
87. Лойтер С.М. Где цветок, там и медок. Петрозаводск, 1993.
88. Лотман Ю.М. О роли литературы: статьи и исследования.- Спб., 1997. 845с.
89. Лувсанбалдан X. Хэл зугшэруулэх угс // Орчин уеийн монгол улс сэтгуул. -У-Б., 1963, №5. С. 15
90. Махатов В.Б. Буряад аман зохёол. В. 2-х частях. Улан-Удэ, 1998.
91. Махатов В.Б. Буряад уран зохёолой туухэИээ. Урданай найруулганууд. Улаан-Удэ, 2000. - 236с.
92. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. 404 с.
93. Мельников М.Н. Русский детский фольклор. М.,Просвещение, 1987. - 240с.
94. Миллер Г.Ф. История Сибири. M.-JL, 1937. 180с.
95. Митиров А.Г. О цветовой семантике орнамента монгольских народов // Этнография и фольклор монголоязычных народов. -Элиста, 1988.
96. Михайлов Т.М. Бурятский шаманизм. Новосибирск, 1987.
97. Михайлов Т.М. История и культура бурятского народа. Улан-Удэ, 1999.
98. Монгол буувэйн дуу. У-Б., 1998. - 130с.
99. Монгол ёс заншилын их тайлбар толь.-У.-Б., 1992. 293с.ЮО.Монголой нюуса тобшо. Улан-Удэ, 1990. с.31.
100. Монгольско-русский словарь / Под ред. А.Лувсандэндэва.- М.,1957.-715с.
101. Морозов И.А., Слепцова И.С. Забавы вокруг печи. М., 1994.
102. Намжилдорж. Зугаатай бодлогууд.III дэвтэр. У-Б., 1963.301 с.
103. Народная педагогика и современная национальная школа. -Улан-Удэ, изд-во Бэлиг, 1993. 136с.
104. Неклюдов С.Ю. Героический эпос монгольских народов. -М.: Наука, 1984.-310с.
105. Никифоров H.A. Народные детские сказки драматического жанра// Сказочная комиссия в 1927 г. Обзор работ. Д., 1928. С.28.
106. Николенко С.М. Специфика художественного образа в белорусском устном рассказе о Великой Отечественной войне // Прозаические жанры фольклора народов СССР. Минск, 1974. С. 217.
107. Новикова A.M. Русское народное поэтическое творчество. -М., 1986.
108. Новицкая М.Ю., Науменко Г.М. Раз, два, три, четыре, пять, мы идем с тобой играть. М., 1995.
109. Номтоев Ц.Н. Хумуужуулгын 4 тулга // Эрхые hypaHxaap бэрхые hypa. Улан-Удэ, 1996.
110. Номтоев Ц.Н. Шагай наадан. Улан-Удэ, 1996.
111. Окладников А.П. История культуры Бурятии.- Улан-Удэ, 1976.
112. Орос-монгол толь./ под ред. А.Лувсандэндэва.- М., 1957. 840 с.
113. Очерки истории культуры Бурятии. Улан-Удэ, 1972.
114. Ошорова С.А. Буряад аман зохёол. Улан-Удэ, Бэлиг, 2003. -67с.
115. Оюунбадрах Д. Монгол хуухдийн уран зохиолын уламжлал. У.-Б., 1998.-94 с.
116. Оюунбадрах Д. Хуухдийн аман зохиолын зарим терел // Хуухдийн хумуужил. У-Б., 1975, №1. С.59-60.
117. Паллас П.С. Путешествие по различным провинциям Российского государства,- СПб. Т. 1. С. 13-14.
118. Паллас П.С. Путешествия по различным провинциям Российского государства. Т.1.- Спб., С.8, 13-14.
119. Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока. Бурятские народные сказки. Новосибирск, Наука, 2000.
120. Панчатантра или 5 книг житейской мудрости. М.: Художественная литература, 1989. - 479 с.
121. Патаева В.Д. Обрядовая лексика тункинских бурят. Улан-Удэ, изд-во Б ГУ, 2003. - 136 с.
122. Писатели Бурятии детям / Сост. J1.B. Щепина/ - Улан-Удэ, 1970. - 15с.
123. Писатели Бурятии детям / Сост. J1.B. Щепина/ - Улан-Удэ, 1987. - 15с.
124. Позднеев A.M. Образцы народной литературы монгольских племен. Вып. 1.-СП6., 1880. 346с.
125. Покровский Е.А. Детские игры, преимущественно русские // Серия «Историческое наследие».- СПб, 1994.
126. Покровский Е.А. Детские игры, преимущественно русские. 2-изд.-М., 1895.
127. Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. М., 1972.
128. Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. СПб, 1881, Т.2.
129. Потанин Л.П. Путешествия по Монголии. М., 1948.
130. Потешки, считалки, небылицы. / Сост. А.Н. Мартынова. -М., 1989.
131. Путилов Б.Н. Историко-фольклорный процесс и эстетика фольклора // Проблемы фольклора. М., Наука, 1975 - С. 18-19.
132. Рашид-ад-Дин. Сборник летописей.
133. Ренчин Б. Из нашего культурного наследия. У-Б., 1988.
134. Уланов А.И. К характеристике героического эпоса бурят. -Улан-Удэ, 1957.-171с.
135. Уланов А.И., Шагдаров Л.Д. Бурятский фольклор. Улан-Удэ, 1975. - 172с.
136. Уран угын абдарЬаа./сост. Д.Д.Ошоров. Улан-Удэ: Бэлиг. -175с.
137. Уреэл тогтохо болтогой. Сост. С.Д. Бабуев. Улан-Удэ, 1990. - 158с.
138. Хамаганов М.П. Бурят-монгольские загадки-триады // Ученые записки. Улан-Удэ, вып.11, 1957. - с.133-149.
139. Хамаганов М.П. Бурятская фольклористика. Улан-Удэ, 1962. -454с.
140. Хамаганов М.П. Очерки бурятской афористической поэзии. У.-У., Бур.кн.изд., 1989. 128с.
141. Хангалов М.Н. Детские игры // Собр. Соч. Т.З. Улан-Удэ, 1960.-С.367
142. Хангалов М.Н. Собр. соч. в 3-х томах. Улан-Удэ, 1958.
143. Хорлоо П. Цэцэн зуйр угууд ба оньсогууд. У-Б.,1960. 47с.
144. Хороших П.П., Залкинд Е.М. Древняя культура Прибайкалья и Забайкалья // Очерки истории культуры Бурятии. Улан-Удэ, 1972.
145. Цыбикова Б.-Х. Б. Бурятские бытовые сказки. Улан-Удэ, 1993.
146. Цырендоржиева Б-Х. Хун болохо 6arahaa. Улан-Удэ: Бэлиг, 2000, 109с.
147. Цэрэнсодном Д. Сургаал угсийн охь. У-Б., 1970.
148. Чагдуров С.Ш. Поэтика Гэсэриады. Иркутск: Изд-во ИГУ, 1993.-367с.
149. Чередникова М.П. Соврем, р. д. миф-я в контексте фактов традиционной культуры и детской психологии. Ульяновск, 1995.
150. Черемисов K.M. Бурятско-русский словарь.-М.: Сов.Энциклопедия, 1973. 803с.
151. Шагдаров Л.Д., Хомонов М.П. Буряад оньИон хошоо угэнууд. Улан-Удэ, 1996.
152. Шадаев А.И. Онтохонууд. Улан-Удэ, 1946.
153. Шаракшинова Н.О. Бурятский фольклор. Иркутск, 1959.-225с.
154. Шаракшинова И.О. Бурятское народное поэтическое творчество. Иркутск, 1975.
155. Шаракшинова Е.К. Пословицы и поговорки бурят: уч. пособие. Иркутск: ИГУ, 1981 - 67 с.
156. Шаракшинова Е.К. Аллитерация и рифма в бурятских пословицах// III научная конференция молодых ученых (Иркутского госуниверситета им. A.A. Жданова): Тезисы докладов Иркутск, 1985 - Ч.З. - с. 66.
157. Шейн П.В. Русские народные песни. М., 1870.
Хабаева Маргарита Александровна. МБОУ Хадаханская СОШ. 89041146199. mahutova - rita @ yandex . ru
Устное народное творчество ведет свое начало от глубокой древности, когда люди не умели писать, поэтому естественно, ему была присуща устная форма выражения. Искусство слова отражало действительность через художественные образы, показывало наиболее типичное, осмысливая и обобщая реальные жизненные факты в жизни народа. В народе испокон веков вырабатывался свой самобытный нравственный уклад, своя духовная культура, множество обычаев и традиций, которые проявлялись в отношении к природе, в устном народном творчестве, в удивительных народных ремеслах, в красоте одежды, в добрых обычаях хорошего тона и правилах приличия. Устное народное творчество в научной литературе именуется фольклором, устной народностью, народным творчеством. Значение фольклора как культурного наследия и вместе с тем современного народного творчества велико, как материала, важного для изучения философии народа, его истории и искусства, как средства воспитания подрастающего поколения. Фольклор - это устное поэтическое творчество широких народных масс. «Фольклор - особый синтетический вид искусства, соединяющий в себе искусство слова, музыки. В народном творчестве (фольклоре) существуют различные жанры, это: песенные, прозаические, драматические жанры. К первым относятся былины, исторические песни. Многообразны прозаические жанры: сказки, предания, легенды, пословицы, поговорки, скороговорки. Особенную важность приобретает устное народное творчество для воспитания подрастающего поколения. Из всего жанрового многообразия фольклора, особенно хочется отметить детский фольклор, который предназначен, прежде всего, для детей, и используется ими в повседневной жизни, начиная с рождения, с первых дней жизни. Детский фольклор- обширная область устного народного поэтического творчества. Это целый мир - яркий, радостный, наполненный жизненной силой и красотой. Первое знакомство ребенка с народной поэзией начинается с малых фольклорных форм: считалок, скороговорок, песенок-небылиц. И хотя они состоят из нескольких строк незатейливых по содержанию и простых по форме, однако, таят в себе немалые жанровые богатства. Образцы устного народного творчества выступают как фактор социального и духовного развития личности ребенка. Многие видные педагоги указывают на воспитательное значение устного народного творчества для школьников и рекомендуют использовать его в своей работе. На протяжении нескольких лет я веду кружок «Бурятский фольклор» в МБОУ Хадаханская СОШ.
Цель кружка- развитие речи, научить четко и правильно произносить звуки, слова, развивать память, развивать мелкую моторику пальцев рук, обогащать словарный запас детей, воспитывать интерес и любовь к сказкам, развивать творческие способности, интерес к драматизации, учить детей интонационно выразительно воспроизводить слова и фразы из текста. Знакомство с народными сказками, загадками, считалками и колыбельными песнями расширяет кругозор детей, обогащает их чувства и речь, формирует отношение к окружающему миру. Вслушиваясь в напевность, ритмичность и образность народного языка, ребенок не только овладевает речью, но и приобщается к красоте и самобытности бурятского слова.
В течение года знакомлю своих воспитанников с устным народным творчеством бурятского народа. Все кружковые занятия проходят в игровой форме, ребята внимательно слушают сказки, учат песни и повторяют вместе с учителем. Рассказываю о названиях и предназначениях некоторых предметов обихода. Был составлен конспект занятий по ознакомлению с устным народным творчеством. Каждое занятие я старалась сделать интересным, максимально приблизив тему к знакомой ребенку обстановке.
Анализ фольклорных текстов показывает, что народные произведения, адресованные малышам, обеспечивает системный подход к ознакомлению с окружающим через приоритетную ориентацию на человека и виды его деятельности. Именно это открытие внутреннего богатства фольклорных текстов для маленьких приводит к выводу, как значимы народные произведения, особенно сказки, в качестве действенного метода гуманизации воспитательного процесса. Например, мы с воспитанниками кружка изучали сказку «Медведь», затем снимали видеофильм и участвовали в окружном конкурсе «Народные сказки устами молодых»,где заняли 1место.
Уже в младшем школьном возрасте закладывается тот фундамент познавательной деятельности,на котором строится дальнейшее постижение и тайн природы и величия человеческого духа. Мой ученик, посещая занятия кружка, полюбил устное народное творчество,в частности, улигеры. Участвуя на районном и окружном конкурсах «Улигершин», стал победителем в 2014-2015 году. На занятиях кружка дети с удовольствием учат народные песни, пословицы, поговорки и принимают активное участие в различных культурно-массовых мероприятиях школы, района,округа. Став победителем районного конкурса «Язык -душа народа», мои кружковцы выступали в округе.
Таким образом, приобщение ребёнка к народной культуре начинается с детства, где закладываются основные понятия и примеры поведения. Культурное наследие передаётся из поколения в поколение, развивая и обогащая мир ребёнка. Фольклор является уникальным средством для передачи народной мудрости и воспитания детей на начальном этапе их развития.
Народное поэтическое творчество. Пособие для вузов. Под общей редакцией профессора П. Г. Богатырева. - М.: Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства просвещения РСФСР, 1956 - с. 405 8.
Телитченко Л. В. Устное народное творчество как фактор социального и духовного развития личности ребенка [Текст] / Л. В. Телитченко, Т. И. Красникова // Молодой ученый. - 2014. - №2. - С. 864-866
Фольклор бурят
Опытные шаманы были нередко знатоками устного народного творчества. Знание фольклора и умение мастерски исполнять его -- свойство, видимо, не одних бурятских шаманов. «Вообще шаманы в Алтае, в Саянах и Таннуоле -- главные хранители народных преданий»,-- отмечал Г.Н. Потанин. Это объясняется тем, что в шаманизме нет молитвенных книг и священного писания, различные обряды и связанные с ними правила не приведены в систему, письменно зафиксированную. Но шаманы, как посредники между верующими и высшими существами, должны были совершать молебствия, разбираться в категориях и «потребностях» (можно было бы сказать: капризах) богов и духов, угадывать прошедшее, предсказывать будущее, объяснять верующим происходящие жизненные процессы, то есть иметь какие-то знания и уметь удовлетворять духовные нужды страдающих. Многое зависело от способности шамана к импровизации, от овладения им фольклорной традицией. Мифы, сказки, легенды, предания, родословные -- именно это духовное богатство народа использовалось шаманами. Особенно часто шаманы обращались к мифологии -- виду устного народного творчества, в котором в фантастических образах отражаются примитивные воззрения людей на окружающий мир. «В высшем своем развитии мифы становятся религиозными» .
Эрудиция шамана в этой области в известной мере определяла и его авторитет. Некоторые шаманы хорошо знали и исполняли произведения героического эпоса, приписывая их героям божественное происхождение. В старину у бурят, как и у тувинцев и других народов, эпические произведения -- улигеры -- исполнялись нередко в религиозно-магических целях: для умилостивления богов и духов при несчастных случаях, стихийных бедствиях, во время охоты и в продолжительных поездках, для обеспечения удачи. Между шаманизмом и эпосом есть точки соприкосновения и даже некоторый параллелизм.
«Профессиональный шаманизм, представление о шаманском избранничестве -- результат начавшегося разложения родового строя. Образ богатыря в его классической форме также связан с периодом разложения первобытной общины, и богатырь тоже своего рода «избранник», но только совершенно иного типа»-- отмечает Е.М. Мелетинский . Бурятские эпические герои действуют в мире, управляемом богами, и представляющем собой сложную иерархическую структуру. Шаманы, безусловно, понимали значение улигеров в жизни людей, поэтому овладеть этим мощным средством эстетического воздействия на верующих было делом большой важности. Именно по этой причине ламы одним из средств борьбы с шаманизмом считали запрещение исполнения улигеров, рассматривая их как идеологическое оружие шаманства. Этим объясняется небольшая сохранность улигеров в Забайкалье. Имелся и чисто шаманский фольклор, функции которого заключались в выражении идеологических аспектов шаманизма, в объяснении обрядов.
Представление о Вселенной, о потустороннем мире, о сверхъестественном, о душе и смерти, о посредничестве шаманов между людьми и духами, обожествление сил природы -- все это отражалось в произведениях устного народного творчества шаманов и верующих масс народа, Бурятский шаманский фольклор отличался многообразием жанров, включая в себя мифы, рассказы, предания, легенды, генеалогии, заговоры и заклинания, гимны, клятвы, призывания и найгуры. Шаманская мифология состояла из мифов: о божествах высшего ранга шаманского пантеона -- тэнгриях (небожителях); об их сыновьях-- хатах (или ханах); о великих эжинах (хозяевах) Байкала, Ангары, Ольхона, Лены и других крупных рек, Саянских гор, Кяхты, озер, местностей; о владыке подземного царства Эрлин-хане с тремя его писарями; о первых шаманах и шаманках, о появлении шаманства у бурят. Мифов о тэнгриях, хатах и эжинах было так же много, как много этих богов. Они часто связывались с космогоническими и другими мифами и вместе с последними создавали интереснейшие и весьма поэтические картины Вселенной. Существенной идеологической частью шаманизма, не менее важной, чем мифы, являлись многочисленные рассказы анимического содержания: о душе, о смерти, о потустороннем мире, о духах рек, лесов, домашнего очага, скотного двора, о кознях злых духов (ябадал, дахабари, анахай, ада, шудхэр), о нечистых местах, об оборотнях, о живых шаманах и шаманках. В них повествуется о событиях, имевших место в действительности или выдаваемых за действительные, и дается неправильное фантастическое их объяснение. Шаманисты верили в реальность этих рассказов и свою веру связывали с совершением каких-либо обрядов. В анимистических образах, создаваемых религиозными людьми, олицетворялось то, что поражало их воображение, вызывало у них страх, затрагивало их жизненные интересы. Приобретая элементы художественного вымысла и образное выражение, эти рассказы оказывали большое эмоциональное воздействие на слушателей.
Многочисленные рассказы, создаваемые на каждом шагу больным воображением суеверных бурят, порождали атмосферу страха, поддерживали в народе религиозность, вынуждали беспрестанно совершать обряды. Шаманские предания повествуют о более или менее отдаленных событиях, связанных с шаманским верованием и трактуемых как достоверные. В преданиях шаманского фольклора обычно рассказывается о происхождении и истории шаманских родов и корней (утха), например, о знаменитых тарасинских и хурдутских шаманских родах, о нэрьеэр или буудал утха (небесный или спустившийся корень); о жизни и деятельности великих шаманов -- зааринов; об испытании шаманских сил по воле ханских властей; о так называемых горных старцах, аханутах, которые суть души умерших шаманов; о людях по каким-то выдающимся обстоятельствам попавших в шаманский пантеон, например, о Хара Ажирай и его друге Харамцай мэргэне, которые храбро воевали с чужеземными захватчиками, о двух хоринских девушках-сиротках, об унгинской бабушке; о преследовании шаманов ламами, об изгнании их из Монголии и Забайкалья; о хара монголах, то есть о курыканах, духи которых до сих пор якобы живут и требуют ублажения. В легендах рассказывается о чудесных, необыкновенных делах, приключениях и злоключениях вымышленных шаманов, шаманок, различных заянов, святых, например, о шамане Тоhар, сделавшем 99 мужчин шаманами и 88 женщин шаманками, о шамане-дереве, о буудалах (спустившихся камнях). Особенно много легенд посвящено шаманским чудесам, тому, как тот или иной шаман во время камлания втыкал нож в грудь или горло, облизывал докрасна раскаленное железо, опустошал посуду с молочным вином, находясь в совершенно другом месте. Границы между легендами и преданиями, включая и мифы, весьма подвижны.
В легендах, в отличие от преданий, повествующих о более или менее достоверных явлениях прошлого, много фантастического, сверхъестественного. Генеалогии или родословия шаманов занимают в шаманском фольклоре небольшое место, но роль их была очень важна. В условиях шаманского избранничества служителям культа необходимо было знать не только происхождение своего рода и племени, но и шаманскую генеалогию.
Большие шаманы, посвященные, могли перечислить своих предков-- шаманов за 14--15 поколений, не говоря о том, что выводили родословия целых родов и улусов от мифического первопредка Буха-нойона до здравствующего ныне поколения (примерно до 23--25 поколения). Шаманы в худшем случае должны были знать свою шаманскую родословную до девятого поколения, ибо число девять, по воззрениям шаманистов, священно. Заклинания -- это магические формулы, посредством которых шаманисты пытались воздействовать на сверхъестественные силы, на окружающий мир. У бурят заклинания произносились во многих случаях: перед охотой или рыбной ловлей, поездкой в город на базар или в гости в дальний улус, перед вселением в новый дом, во время свадебных и других бытовых церемоний, при обряде возвращения в тело ушедшей души, изгнании нечистых сил из дома или юрты, при освящении коня или быка. Характерное в заклинаниях -- выражение волевых импульсов человека и сильных желаний, исполнение которых связано с вмешательством таинственных сил. Объем заклинаний был небольшой -- от нескольких до десятков строк. Обычная их форма -- стихотворная. Исполнялись они как шаманами, так и стариками и старухами, знавшими шаманскую обрядность, имеющими часто утха, а иногда, если обряд несложный, просто рядовыми улусниками.
Гимны представляли собой хвалебное песнопение в честь определенных богов или духов. Наиболее распространенными были гимны хозяину огня Сахяадай-нойону и его жене Санхала-хатан, прародителю бурят Буха-нойоыу, воинственным Хан-Шаргаю, Хара Ажираю и другим. Существовали гимны покровителям кузнечного дела, домашних животных, некоторым онгонам и заянам. Содержание и формы гимнов были шаблонны: объем их невелик, без всякого вступления или зачина обращались к божеству или духу, воздавали ему хвалу, а затем испрашивали милость. В некоторых случаях гимны составляли неотъемлемую часть призываний. Призывания -- это поэтические произведения, исполнявшиеся во время коллективного или частного молебствия. Они отличались от заклинаний и гимнов значительно большими размерами (до нескольких сотен стихотворных строк) и тем, что в них призывались божества и духи, которых смиренно просили ниспослать благополучие. Призывания имели свои определенные формы, многие из них состояли из четырех частей: зачина, эпической части, просьбы и концовки.
В призываниях часто содержались: имена реально живших людей, географические координаты, указывающие место, где происходили те или иные события, связанные с данным божеством, духом, с предками рода, улуса или шаманского корня; описание одежды, жилища и пищи богов, духов, заянов, святых, орудий труда и вооружения, указание родовой или племенной, даже социальной принадлежности; упоминание отдельных исторических событий (например, в них упоминаются джунгарские войны, приход русских в Сибирь, перекочевка некоторых родов из Монголии во время междоусобиц). Шаманские Призывания имели своеобразные мотивы и мелодии, они пелись, исполнялись речитативом и читались как поэмы.
Нередко исполнение призываний шаманом сопровождалось музыкой -- ударами в бубен, бряцанием металлическими привесками на шаманском костюме, мимикой, жестами.Шаманские клятвы в стихотворной форме произносились в торжественной обстановке, в присутствии всего рода или улуса, во время обряда посвящения в шаманы. По-видимому, раз исполненная клятва не повторялась, но она сохранялась в памяти людей, передавалась шаманами-отцами их потомкам.Найгуры -- это песнопения, исполняемые обычно хором во время своеобразной коллективной истерии, носившей религиозную окраску. Обычно вокруг психически заболевшего человека собирались люди (до 20--30 человек), и они шествовали, из улуса в улус, заходили в дома покачиваясь (по-бурятски найгаха, отсюда и найгур), хором, нараспев произносили что-то вроде молитв или причитаний.Особенность найгурских песнопений состояла в том, что они посвящались очень немногим духам. Аларские найгуршины оплакивали некоего бездетного Балихая, кудинские, ольхонские и боханские--так называемых старых и новых заянов.
Содержание найгуров мрачное -- это вопли, выражающие скорбь и горечь страдающего человека, просящего помощь от исцеляющих шаманских духов. Например, в найгуре «Хуушан заян» говорилось о трудной сиротской жизни двух хоринских девушек, об издевательствах над ними со стороны мачехи и лам, о том, как они, изгнанные из родовых кочевий, бродили по белу свету, оказались в Алари и Бохане, где стали заянами -- святыми мученицами. В шаманском фольклоре содержались элементы чудесного, которые воспринимались верующими как факты, не подлежащие сомнению.
Шаманский фольклор являлся неписаной книгой священных преданий, передаваемых из поколения в поколение, живой религиозной хрестоматией. Идейное содержание произведений этого фольклора сводилось преимущественно к суждениям о сверхъестественном, о предопределенности человеческой судьбы, об искупительное жертвоприношений, о чудесной способности шаманов и шаманок помочь верующим в обеспечении им благополучия и здоровья. Представление о шаманах и их учении будет неполным, если не коснуться вопроса о шаманском экстазе, игравшем важную, хотя и не основную роль в шаманском церемониале. Шаманы чаще всего приходили. в экстаз, когда исполнялся сложный обряд, с большими жертвоприношениями, когда перед ними вставала трудная и ответственная задача -- вырвать из рук смерти умирающего человека, предотвратить какое-нибудь страшное бедствие. Экзальтация усиливалась по мере исполнения шаманом соответствующего гимна или призывания, развития в нем сюжетной линии и все большего раскрытия картины и деяний того бога или заяна, в честь которого устраивалось молебствие
Народ Буряты
|
|
Буряты (самоназвание — бурят), народ в Российской Федерации, один из многочисленных народов Сибири. Основное население Бурятии (273 тыс человек), живут также в Иркутской области (80 тыс человек), в том числе в Усть-Ордынском округе (54 тыс человек), в Читинской области (70 тыс человек), в том числе в Агинском округе (45 тыс человек), в Дальневосточном федеральном округе (10 тыс человек). Всего в Российской Федерации 445 тыс человек (2002). Буряты живут также на севере Монголии (35 тыс чел.) и на северо-востоке Китая. Общая численность бурят более 500 тыс человек.
В период появления первых русских переселенцев в Прибайкалье преобладающую роль в экономике бурятских племен играло скотоводство; полукочевое у западных и кочевое у восточных племен. Буряты разводили овец, крупный рогатый скот, коз, лошадей и верблюдов. Дополнительными видами хозяйственной деятельности были охота, земледелие и рыболовство, более развитые у западных бурят; на побережье Байкала существовал промысел нерпы. Верования бурят — исторически духовная сфера общества формировалась в Бурятии под взаимным влиянием буддизма, шаманизма коренных народов и старообрядчества. С конца XVI в. широкое распространение получил тибетский буддизм (ламаизм). С середины XVII в. в Забайкалье появились первые православные церкви и часовни. (подробнее о верованиях бурят ЗДЕСЬ http://irkipedia.ru/content/verovaniya_buryat )
Мужская и женская одежда бурят относительно мало различалась. Нижняя одежда состояла из рубахи и штанов, верхняя представляла собой длинный свободный халат с запахом на правую сторону, который подпоясывался широким матерчатым кушаком или ременным поясом. Замужние женщины поверх халатов носили жилет-безрукавку — удже, имевшую разрез спереди, которая также делалась на подкладке. Излюбленными украшениями женщин были височные подвески, серьги, ожерелья, медальоны. Головной убор бурят, он называется – малгай. Верхняя одежда называется – дэгэл. Обувь у бурят – гутул. У халата украшаются углы полочек, низ, рукава ленточным геометрическим орнаментом, а по поверхности рассыпаны круговые элементы.
Фольклор бурят
Буряты живут в Бурятии (столица — город Улан-Удэ), в Читинской и Иркутской областях. На территориях, где сейчас живут буряты, в XVII веке обитало множество племён. Слившись, они образовали бурятскую нацию. В XVII веке буряты вошли в состав Русского государства.
До революции буряты пользовались монгольским письмом. В 1931 году была создана собственная письменность. Основоположник бурятской литературы— выдающийся писатель Хоца Намсараев (1889—1959). Известны поэты Николай Дамдинов (родился в 1932 году), Дондок Улзытуев (1936— 1972). Богат бурятский фольклор, широко известен героический эпос — «Аламжи-Мерген», «Гэсэр».
Первым исследователем бурятской этнографии и фольклора был ссыльный декабрист Николай Бестужев (1791 —1855), художник и писатель, живший с 1839 года на поселении в Селенгинске.
Фольклор бурят — устное народное творчество, стал складываться ещё в дочингисхановские времена, он был формой познания жизни, художественного восприятия окружающего мира. Бурятский фольклор состоит из мифов, улигеров, шаманских призываний, легенд, культовых гимнов, сказок, пословиц, поговорок, загадок. Мифы о происхождении Вселенной и жизни на земле. Улигеры — эпические поэмы большого размера: от 5 тысяч до 25 тысяч строк. Содержание поэм героическое.
История бурятского этноса и его культура тесно связаны с Центральной Азией. Об этом убедительно свидетельствует вершинное народно-поэтическое творение - эпос "Гэсэр". Имя этого эпического богатыря - поборника добра и справедливости - звучит как символ общности культурных и нравственных ценностей народов, населяющих обширнейшую территорию от Гималаев до Байкала. Недаром эпос "Гэсэр" называют Илиадой Центральной Азии.
Сказки бурятов
В сказочной традиции на почве этнической и языковой общности четко прослеживается родство монгольских, бурятских и калмыцких сказок. Несомненная типологическая близость обнаруживается и со сказочным эпосом соседних тюркоязычных народов - алтайцев, тувинцев, хакасов и якутов. Эти сходные черты исходят от первоначальной адекватности природной среды обитания, форм ведения хозяйства и склада мышления исторических предков этих народов.
Перенесемся на миг во времена минувшие, в старинную бурятскую юрту, затерявшуюся в степном пространстве. В ней вечерним теплом веет от очага и от дыханья людей, пришедших в юрту послушать известного в здешних краях сказочника - онтохошина. Он восседает на хойморе - северной стороне юрты, по традиции предназначенной для уважаемых гостей. В степи испокон веков высоко ценилось художественное слово, исполнительское мастерство. Недаром существует народная пословица, которая в переводе звучит примерно так: "Сказочник сидит на почетной подстилке, а певец - на холме".
Источник: Дети зверя Мааны. Сказки народов Сибири о животных./ Составитель Эрта Геннадьевна. Падерина; художник Х. Аврутис,— Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1988.— 144 с, ил.
КУРИЦА И КОШКА
— Ты мне нравишься, курица,— сказала однажды кошка.— Ты серая и я серая, надо нам с тобой подружиться.
Курица ей не поверила и сказала:
— Я помню, как твоя мать в прошлом году украла моего цыплёнка. Разве можно на тебя надеяться? Ты знаешь, что я никогда никого не обижаю. А вы, кошки, известные задиры. Если можешь, то докажи свою преданность, кошка!
Кошка не нашла, что ответить, и сильно огорчилась.
Но через несколько дней кошка пришла охотиться за мышами на старое гумно, где стоял стог сена.
Вдруг курица испуганно закудахтала и бросилась под стог.
«Что такое? — подумала кошка.— Наверное, ей надо помочь...»
Побежала кошка следом и увидела, что с неба на неё падает ястреб. С высоты он не заметил разницы, ведь кошка и курица были обе серые.
Кошка быстро повернулась на спину, вцепилась в ястреба своими острыми когтями. Тут ему и смерть пришла, злодею.
Тогда курица вышла из убежища и сказала:
— Теперь я тебе верю, кошка. Только настоящий товарищ может так поступить.
А кто-то всё ещё думает, что кошка и курица никогда не смогут подружиться!
МЫШЬ И ВЕРБЛЮД
(Перевод А. Преловского)
Однажды очень большой и очень глупый верблюд заспорил с маленькой, но умной мышью.
Я раньше тебя увижу восход солнца,— сказал верблюд.
Нет, я,— сказала мышь.
Куда тебе! Ты ведь не больше моей реснички. Я — гора по сравнению с тобой. Куда тебе со мной тягаться!
Спорили, спорили, решили убедиться. Стали ждать утра.
Верблюд рассуждал так: «Я в сто раз больше, чем эта мышь. Значит, я в сто раз быстрее замечу восход солнца. А так как земля круглая, то откуда бы солнце ни взошло, я его всё равно увижу. И всё равно первым!»
Глупый верблюд! Не знал он, что солнце всегда встаёт на востоке!
Стал верблюд мордой на юг и принялся смотреть. А маленькая мышь взобралась на верблюжий горб и стала смотреть на восток.
— Вот оно, солнце! Я увидела раньше тебя! Эх ты, верблюд! — закричала мышь и спрыгнула на землю.
Обернулся верблюд и увидел, что солнце уже взошло и вроде бы смеётся над ним. Он ужасно разозлился. Не на себя, конечно, а на мышь.
Бросился он в погоню за ней, хотел её затоптать. Но ловкая мышь успела спрятаться в золе от вчерашнего костра.
С тех пор верблюд каждый раз, когда увидит золу, ложится и начинает по ней кататься. Вымажется с ног до головы, встанет довольный и думает, что уж на этот раз он расправился с ненавистной ему мышью.
Мышь, видите ли, виновата, что оказалась умнее верблюда!
ВОЛК
(Перевод Г. Кунгурова. Художник Х. Аврутис)
Прибежал волк к реке. Глядит, в грязи жеребёнок увяз. Захотел волк его съесть.
Жеребёнок простонал:
— Ты сначала меня вытащи, а потом съешь...
Волк согласился, жеребёнка из грязи вытащил.
Жеребёнок огляделся:
— Подожди, волк, не ешь меня: я грязный. Дай обсохну, грязь очищу, тогда съешь.
Обсох на солнце жеребёнок, очистился. Волк пасть разинул. Жеребёнок сказал:
— Посмотри, волк, у меня в копыте задней ноги печать золотая спрятана. Возьми её, богатым станешь, все тебе завидовать будут...
Обрадовался волк.
Жеребёнок поднял ногу. Волк стал искать в копыте золотую печать.
Жеребёнок так стукнул волка в лоб, что волк перевернулся животом кверху. Плачет, слёзы ручьями льются.
Жеребёнок убежал.
Обозлился волк и думает:
«Почему же я его сразу не съел? Что он мне — сын или брат?»
Около поскотины жеребчик пасётся. Волк зубы оскалил и заворчал:
Я тебя съем!
Садись на мою спину,— говорит жеребчик.— Я тебя прокачу, потом уж съешь меня.
Волк сел на жеребчика. Тот понёсся быстрее ветра. Пробежал под изгородью, и волк так стукнулся о верхнюю жердь, что упал с жеребчика и долго лежал как мёртвый. Встал, шатаясь, поплёлся к улусу.
Там свиньи паслись, землю рыли.
Голодный волк закричал:
— Я вас съем.
— Ты, волк, сначала послушай,
как мы поём.
И свиньи громко завизжали.
Сбежались мужики, волк едва ноги унёс. Пошёл он обратно в лес, а навстречу ему охотничья собака.
Я тебя съем,— говорит волк.
Увидел тушу козла, обрадовался. Вцепился зубами в неё и в капкан попал.
ХАРТАГАЙ
(Перевод А. Преловского)
В самые древние времена охотник Хартагай увидел на поляне стаю диких кур. Недолго думая, Хартагай поставил петли и сети, и куры попались в них. Хартагай принёс их домой и посадил в сарай. Догадались куры, что Хартагай собирается приготовить из них обед, и взмолились:
— Добрый Хартагай, не убивай нас! За это мы обещаем тебе нести яйца. Ты всегда будешь сыт, богат и доволен нами.
Не стал Хартагай кур убивать.
Но однажды услыхал Хартагай, что куры сговариваются улететь, когда он снова уйдёт на охоту.
Хартагай взял нож и подрезал курам крылья, а перышки сложил в свою походную сумку. И ушёл в тайгу.
Загрустили куры. Машут они подрезанными крыльями, а подняться в небо не могут. Тогда петух вспрыгнул на плетень и говорит:
— Не горюйте, куры, ещё не всё потеряно. Утром я попрошу у Хартагая наши крылья. Если он утром не отдаст — в полдень попрошу. В полдень не отдаст — вечером ещё раз попрошу. А если и вечером не отдаст — буду просить в полночь.
Петух задрал голову к небу и громко закукарекал. Но Хартагай его не услышал: он был далеко в тайге.
День, другой кукарекает петух, а Хартагай всё не возвращается. Наверно, с ним беда приключилась. То ли зверь напал, то ли ещё что. Так и не вернулся охотник.
А куры всё ещё надеются улететь домой, в родные дикие-предикие леса. Вот почему петух всё ещё кукарекает — зовёт Хартагая, просит у него свои крылья. Утром зовёт, днём, вечером и в полночь.
СВИНЬЯ И ЗМЕЯ
(Перевод А. Преловского. Художник Х. Аврутис)
Жадная ядовитая змея каждый день приползала на старый скотный двор, чтобы погреться на солнышке и заодно поохотиться. Земля была чёрная, змея тоже была чёрная, заметить её было трудно.
Молва о коварной змее распространилась далеко. Гуси, телята, куры — все стали старый двор обходить стороной.
Только жирная, толстая свинья, как ни в чём не бывало, рылась под изгородью, купалась в лужах и спала на солнцепёке. Она и не замечала, что осталась во дворе одна-одинёшенька.
Пробовал было гусь предупредить её об опасности. А та ему в ответ: «хрю» да «хрю»! Так и не понял гусь, что ему свинья сказать хотела, ушёл.
Все уже смирились с мыслью, что рано или поздно свинье не сдобровать.
Но случилось совсем непредвиденное.
Однажды бродила свинья, как обычно, по двору, ковыряла носом землю и похрюкивала от удовольствия. И так она увлеклась этим делом, что даже не заметила, как наступила на спящую змею.
Проснулась змея и вспомнила, что она голодна. Подняла змея свою узкую хищную голову со страшным раздвоенным жалом и укусила свинью за бок. Но свинья не почувствовала боли — знай себе роется в земле, корешки на зубах похрустывают.
Змея разозлилась. Давай кусать свинью куда попало, так ярость её ослепила.
Не знала злая змея, что её ядовитый яд свинье совсем не страшен. Не знала, что и укуса свинья вовсе не чувствует.
Долго прыгала змея вокруг свиньи, пока та ее не заметила. А когда заметила, очень удивилась:
— Какой большой червяк! Дай-ка попробую...
Откусила кончик хвоста — вкусно! И съела свинья всю змею, ничего от неё не осталось.
Так пришёл конец злой и страшной змее. Куры, гуси, телята — все вернулись снова на свой старый скотный двор.
Но когда они благодарили свинью за то, что избавила их от змеи, свинья в ответ: «хрю» да «хрю»!
Так и не поняли они, что свинья сказать хотела.
ЖУРАВЛЬ
(Перевод Г. Кунгурова. Художник Х. Аврутис)
Собрал журавль птиц со всего мира. Захотел он стать их царём. Слетелись все птицы, кроме самой маленькой, звали её Бук-сэргинэ. Красивая птичка, певунья, как соловей.
Долго ожидали её птицы. Журавль свою длинную шею вытягивал, смотрел: скоро ли прилетит красивая птичка. Не вытерпел журавль и пошёл искать Буксэргинэ. Встретил её, сердито спросил:
Почему так долго не летишь? Все птицы тебя ждут.
Я из далёкого края летела, устала. Вот видишь — сижу, отдыхаю, кормлюсь.
Журавль совсем рассердился:
— Из-за тебя я до сих пор царём не стал! — И начал клевать Буксэргинэ. Правое крыло ей сломал.
Заплакала Буксэргинэ, слетелись птицы, спрашивают:
— Что с тобой случилось?
— Вот журавль на меня рассердился, крыло сломал, лететь не могу.
Тогда птицы зашумели:
— О! Такой злой царь нам не нужен. Он нам всем крылья переломает.
Птицы стали судить журавля и решили его наказать. Они сказали:
— Когда журавль будет лететь в тёплые края и обратно, он должен носить на своей спине Буксэргинэ.
И теперь можно видеть: летит журавль, а маленькая птичка всегда сидит у него на спине.
СНЕГ И ЗАЯЦ
(Перевод А. Преловского)
Снег говорит зайцу:
Что-то у меня голова заболела.
Наверное, ты таешь, оттого у тебя и голова заболела,— ответил заяц.
Сел на пенёк и горько заплакал:
Жалко, жалко мне тебя, снег. От лисицы, от волка, от охотника я в тебя зарывался, прятался. Как теперь жить буду? Любая ворона, любая сова меня увидит, заклюёт. Пойду я к хозяину леса, попрошу его, пусть он тебя, снег, сохранит для меня.
А солнце уже высоко ходит, жарко припекает, снег тает, ручьями бежит с гор.
Затосковал заяц, ещё громче заплакал. Услышал зайца хозяин леса. Просьбу его выслушал и сказал:
— С солнцем спорить не берусь, снег сохранить не могу. Шубу твою белую сменю на серенькую, будешь ты летом легко прятаться среди сухих листьев, кустарника и травы, никто тебя не заметит.
Обрадовался заяц.
С тех пор он всегда меняет зимнюю белую шубу на летнюю — серую.
СОРОКА И ЕЁ ПТЕНЦЫ
Однажды сорока обратилась к своим птенцам со словами:
— Дети мои, вы уже выросли, и настало время вам самим добывать еду и жить своей жизнью.
Сказала она так и, оставив гнездо, полетела с птенцами в соседнюю рощу. Показала им, как ловить мошек да букашек, как из таёжного озера воду пить. Но птенцы ничего не хотят делать сами.
Полетим обратно в гнездо,— хнычут они.— Как было хорошо, когда ты приносила нам всяких червячков и пихала в рот. Никаких забот, никаких хлопот.
Детимои,— вновьговоритсорока.— Выужестали большими,а мояматьвыбросила меня изгнезда совсем маленькой...
А если нас всех подстрелят из лука? — спрашивают птенцы.
Не бойтесь,— отвечает сорока.— Прежде чем выстрелить, человек долго целится, так что проворная птица всегда успеет улететь.
Всё это так,— загалдели птенцы,— но что будет, если человек кинет в нас камнем? Такое может сделать любой мальчишка, даже не прицеливаясь.
Для того чтобы взять камень, человек нагибается,— отвечает сорока.
А если у человека окажется камень за пазухой? — спросили птенцы.
Кто своим умом дошёл до мысли о спрятанном за пазухой камне, тот сумеет спастись от смерти,— сказала сорока и улетела прочь.
ОХОТНИК И ДОКУЧЛИВАЯ ЖЕНА
(Источник: Белый медведь и бурый медведь: Сказки народов России в пересказах Марка Ватагина; сост., вступ. статья и прим. М. Ватагина; Художники А. Коковкин, Т. Чурсинова. – СПб.: Республиканское издательство детской и юношеской литературы «Лицей», 1992. – 351 с.)
В прежние, далёкие времена жил на свете храбрый охотник, меткий стрелок. Всегда он бил без промаха, не приходил домой с пустыми руками.
Но вот однажды целый день он проходил по лесу и до самого вечера не встретил ни зверя, ни птицы. Усталый, измученный, лёг он спать. Спит и видит странный сон: пал на него жёлтый туман, а потом приблизился пёстрый туман. Проснулся охотник и видит: приближается к нему жёлтый туман. Он испугался, схватил лук, вложил стрелу, но из тумана раздался человеческий голос:
— Не стреляй в меня, храбрый охотник, я не сделаю тебе зла. Туман стал ещё гуще, плотней и превратился в жёлтого змея с пёстрыми гремящими крыльями. Пестрокрылый змей сказал:
Будем друзьями, храбрый охотник, меткий стрелок. Мне нужна твоя помощь. Много лет я веду войну с желтокрылым змеем и не могу его одолеть. Вдвоём мы его победим.
Я готов тебе помочь, — сказал охотник.
Тогда пойдём в ту долину, где будет битва, — сказал пестрокрылый змей.
Они пришли в широкую долину.
— Наш бой будет долгим, — сказал пестрокрылый змей. — Мы трижды поднимемся к небу и трижды опустимся на землю. Когда мы поднимемся в четвёртый раз, мой враг меня одолеет, возьмёт верх; когда мы опустимся, он будет наверху, а я внизу. В это время не зевай: я поверну его жёлтую голову к тебе, а ты стреляй в его единственный глаз. Этот глаз у него — во лбу, в самой середине лба. А теперь спрячься в эту яму, скоро желтокрылый змей ринется с неба прямо на меня.
Охотник спрятался в яму.
Вскоре с неба ринулся желтокрылый змей. Началась битва. Змеи, сцепившись, трижды поднялись к небу, трижды опустились на землю. Силы были равны. Но вот они поднялись к небу в четвёртый раз, и желтокрылый змей одолел пестрокрылого. Когда они опустились, желтокрылый был наверху, а пестрокрылый внизу. Но вот пестрокрылый быстро повернул голову своего врага к охотнику. Меткий стрелок только того и ждал. Тетива его лука была натянута. Мига ему хватило, чтобы выпустить стрелу и пронзить жёлтый глаз желтокрылого змея. И тут же на землю пал жёлтый ядовитый туман, от которого все деревья в лесу засохли, а все звери подохли. Охотника спас пестрокрылый змей. Он прикрыл своего друга могучими плотными крыльями и продержал его под ними три дня и три ночи, пока жёлтый ядовитый туман не рассеялся.
А когда снова засияло солнце, пестрокрылый змей сказал:
— Мы победили грозного врага. Спасибо тебе, охотник. Желтокрылый змей приносил много вреда. Каждый день он проглатывал трёх зверей и пожирал огненных змеев, моих подданных. Если бы не ты, он убил бы меня и сожрал бы всех огненных змеев. Пойдём ко мне в гости. Увидишь мой дворец, моих подданных, моих старых родителей.
Охотник согласился, и они со змеем спустились в глубокую яму, а оттуда по подземному ходу попали во дворец, сверкающий золотом и драгоценными камнями. На полу лежали огненные змеи, свернувшиеся в кольца. За одним залом следовал другой, ещё более богатый. И вот они пришли в самый большой зал. В нём возле очага сидели два старых пестрокрылых змея.
— Это мои родители, — сказал змей. Охотник поздоровался с ними.
Этот охотник спас меня и всё моё ханство, — сказал змей. — Он убил нашего давнего врага.
Спасибо тебе, — сказали старые родители змея. — За это ты получишь награду. Хочешь — дадим тебе золота и драгоценных камней, сколько сможешь унести. Хочешь — научим семи десяти языкам, так что ты сможешь понимать разговоры птиц, зверей и рыб. Выбирай!
Научите меня семидесяти языкам, — сказал охотник.
Возьми лучше золота и драгоценностей, — сказали старые родители змея. — Тому, кто знает семьдесят языков, жить не легко.
Нет, золота не хочу, научите языкам, — попросил охотник.
Что ж, будь по-твоему, — сказал старый пестрокрылый змей. — Отныне ты знаешь семьдесят языков, отныне ты слышишь разговоры птиц, рыб и зверей. Но это — тайна. Ты дол жен хранить её от людей. Если проговоришься — в тот же день умрёшь.
Охотник покинул ханство пестрокрылого змея и отправился домой. Идёт лесом и радуется: ведь понимает он всё, что говорят меж собой звери и птицы. Вышел охотник из лесу. Вот и юрта. «Зайду в неё», — думает он. А собака лает:
— Заходи сюда, путник. Хоть это юрта бедняка, но хозяин наш добрый, он тебя угостит. У нас всего одна корова, но хозяин даст тебе молока, у нас всего один чёрный баран, но хозяин за колет для гостя последнего барана.
Охотник зашёл в юрту бедняка. Хозяин вежливо с ним поздоровался, усадил на почётное место. Жена хозяина подала гостю пиалу молока. Бедняк предложил охотнику переночевать, а к вечеру заколол для него чёрного барана. Когда они ели, собака проскулила:
— Добрый гость, урони баранью лопатку, я схвачу и выбегу, на тебя хозяин не рассердится.
Охотник уронил лопатку. Собака схватила её и убежала. А потом залаяла:
— Добрый гость угостил меня вкусной лопаткой. Не буду спать всю ночь, буду стеречь юрту.
Ночью пришли волки. Остановились возле юрты бедняка и воют:
Сейчас мы задерём коня!
У моего хозяина один-единственный конь, нельзя его есть. Если подойдёте ближе, я подниму громкий лай. Проснётся хозяин, проснётся его гость-охотник, и тогда вам несдобровать. Идите лучше туда, к богачу, задерите его жирную серую кобылу, у него лошадей много, а собаки его голодные, они не захотят на вас лаять.
