Трагические истории реальных жильцов булгаковского Дома Драмлита

Михаил Булгаков и Дом писателей в Лаврушинском переулке. Фото: vesnat.ru и topos.memo.ru

Знаменитый Дом писателей в Москве, что находится по адресу Лаврушинский переулок, 17, напротив Третьяковской галереи, был построен 80 лет назад по личному распоряжению Сталина. Его жильцами стали представители литературной элиты, члены Союза писателей СССР, среди которых были А. Барто, И. Ильф, Е. Петров, К. Паустовский, М. Пришвин, В. Каверин, Ю. Олеша, В. Катаев, Б. Пастернак. За квартиры шли нешуточные бои, не всем удавалось получить здесь прописку. Своей

очереди так и не дождался Михаил Булгаков, который изобразил этот дом в «Мастере и Маргарите» под названием Дома Драмлита. Многих его обитателей постигла незавидная участь.
(Collapse )

Дом писателей в Лаврушинском переулке в Москве. Фото: sakvoiazh.ru

Строительству легендарного дома предшествовало создание в 1934 г. Союза писателей СССР, в уставе которого было заявлено: «Союз советских писателей ставит генеральной целью создание произведений высокого художественного значения, насыщенных героической борьбой международного пролетариата, пафосом победы социализма». Сталин хотел объединить представителей творческой элиты не только идеологически, но и территориально - так проще было держать их под контролем.

Несчастья преследовали и других жильцов Дома писателей: здесь погиб сын Паустовского Алексей, покончили с собой дочь прозаика Кнорре и сын поэта Яшина. Жена поэта Льва Ошанина не смогла простить ему измены и выбросилась в окно. Рядом с домом машина сбила 9-летнего сына Агнии Барто, после чего она всегда ходила в черном. Говорили, что жильцов дома преследует злой рок.

View image
Дом писателей с дурной славой. Фото: culture.ru

Как видим, «нехорошей» оказалась не только квартира №50 в романе Булгакова, но и «Дом Драмлита» в реальности. Хотя вряд ли в этом стоит усматривать мистический подтекст: аресты в 1930-х гг. были массовыми, а несчастья настигают семьи в любых других домах - но жильцы этого дома были выдающимися людьми, и об их судьбах стало известно миллионам. И Дом писателей заслужил дурную славу, что, впрочем, не помешало тому, что в 1960-х гг. квартиры здесь начали получать чиновники и другие люди, весьма далекие от искусства.

View image
Михаил Булгаков. Фото: obzor.press

Дом под номером 17 в Лаврушинском переулке, прямо напротив Третьяковской галереи, на первый взгляд кажется мрачным и непривлекательным. Здание с черным мраморным крыльцом, разноуровневой крышей и рядом массивных балконов является, однако, одним из самых ярких примеров сталинской застройки. Москвичи знают его как Дом писателей, хотя до недавнего времени на его серых стенах не было даже мемориальной таблички.
Приказ о строительстве дома отдал сам Иосиф Сталин. Этому предшествовала встреча вождя с Максимом Горьким: тот поделился задумкой строительства целого писательского городка, с гостиницей, столовой, библиотекой. Дело было в 1932 году, а в 1934 году был создан Союз писателей СССР, объединивший 1500 литераторов. Как было прописано в Уставе, это должны были быть люди, «участвующие своим творчеством в борьбе за построение коммунизма, за социальный прогресс, за мир и дружбу между народами». Так литературная элита была поставлена на службу советскому государству, а вскоре ее представителям предстояло поселиться под одной крышей.
Дом строили по проекту архитектора И.Н. Николаева в 1935-37 годах в духе раннего сталинского ампира. Поиски единого стиля в советской архитектуре на тот момент еще продолжались, поэтому дом вобрал в себя ампирные, классические и конструктивистские черты. Одну из своих архитектурных задач он точно выполнил, – восьмиэтажное здание стало доминантой этой части Замоскворечья.
Изначально дом повторял очертания буквы «Г» и имел четыре подъезда, восемь этажей и 98 квартир разной планировки. После войны, все так же по приказу Сталина, был достроен еще один корпус с двумя подъездами – «привилегированный»: он был снабжен черной лестницей для прислуги и лифтом.
Список писателей, получивших здесь квартиры, не может не впечатлить: Борис Пастернак, Илья Эренбург, Агния Барто, Илья Ильф и Евгений Петров, Константин Паустовский, Михаил Пришвин, Вениамин Каверин, Юрий Олеша, Лев Кассиль... За прописку в Лаврушинском переулке шли нешуточные бои. Так, в воспоминаниях об Ильфе и Петрове можно найти забавный эпизод, когда за день до заселения к писателям приехал Валентин Катаев с документами и ключами и сказал, что нужно обязательно отдежурить в будущей квартире ночь, иначе есть риск ее самозахвата теми, кому она не досталось по закону. Благополучно вселившись в дом, Ильф пророчески заметил: «Отсюда уже никуда». В этих стенах писатель прожил до самой смерти.
Квартиры распределялись исходя из заслуг и значимости писателя – творцам покрупнее и жилье побольше. Помимо писателей, дом населяло множество критиков, один из которых, Осаф Литовский, немало насолил Булгакову. Так совпало, что писатель тоже стоял в очереди на квартиру в Лаврушинском, однако получил отказ. Позднее он отомстил и дому, и критику, выписав их в «Мастере и Маргарите». Именно дом в Лаврушинском стал знаменитым «Драмлитом», где проживал ненавистный Маргарите критик Латунский, сгубивший Мастера. С каким упоением Булгаков описывает погром, который учинила Маргарита в квартире Латунского!
Одно из стихотворений, начинающееся со строк «Дом высился, как каланча...» посвятил дому его самый знаменитый жилец, Борис Пастернак. Соседи, кстати, распускали о ней забавные слухи: что дома у него на стене висит огромнейший кинжал, и что поэта частенько можно увидеть на крыше. Действительно, квартира Пастернака находилась на верхнем этаже и имела выход на крышу. Валентин Катаев писал, что в войну на этой крыше Пастернак («ночью, без шапки, без галстука, с расстегнутым воротником сорочки...») героически боролся с зажигательными бомбами, засыпая их песком. Кстати, две из таких бомб разрушили пять квартир и половину флигеля, протаранив насквозь пять этажей. За время бомбежки пострадала также квартира Паустовского. Сам Пастернак, который, в отличие от многих писателей, не покинул дом во время войны, писал, что «все эти опасности и пугали, и опьяняли». Именно в этом доме был написан знаменитый роман «Доктор Живаго».
Между жильцами, конечно же, наладилось живое общение. Юрий Олеша писал: «Целый ряд встреч. Первая, едва выйдя из дверей, – Пастернак. Тоже вышел из своих. В руках галоши...». Здешние обитатели жили особой, в чем-то привилегированной жизнью (в распоряжении писателей были собственные столовые, поликлиника, детский сад и прочие радости), общались друг с другом, ходили в гости, подписывали друг другу книги.
Комфорт и привилегии жильцов дома №17 в Лаврушинском многим обошлись дорого. Уже в 1937 году, когда квартиры в новопостроенном доме только раздавались, начались аресты, проверки и обыски. Как пишет дочь писателя Виктора Шкловского, чья квартира стала приютом многим репрессированным, в тех страшных условиях ценили и даже берегли «вычисленных стукачей»: «Одна наша соседка признавалась: “Да я там ничего плохого про вас не говорила”…». В 1948 году по делу о заговоре военных арестовали знаменитую певицу Лидию Русланову, чьим голосом заслушивалась вся страна и о несметных богатствах которой ходили легенды.
Среди других грустных историй, связанных с историей дома, – горе Агнии Барто, на чьих детских книжках выросло не одно поколение: поэтесса трагически потеряла здесь сына, который, катаясь по переулку на велосипеде, попал под колеса выехавшего из-за угла грузовика.
Из комичного часто вспоминают Юрия Олешу, который нередко попадал в забавные истории и становился предметом обсуждения соседей. В частности, он частенько наведывался выпить в коммерческий буфет Третьяковки, открывшийся во время войны (в результате знаменитая галерея приобрела дурную славу, став символом нетрезвости и разгульной жизни).
Став одним из символов мрачного сталинского времени, дом 17 сейчас мирно сосуществует с постройками разных эпох. Если зайти в его двор, то в углу (который носит говорящее название Ордынский тупик) можно увидеть будто припрятанные от чужих глаз палаты конца XVII века. А в тихом сквере с фасада в Лаврушинском можно увидеть небольшой, но милый Фонтан искусств, построенный в честь 150-летия Третьяковки, и кофейню неподалеку. Мало кто из ее посетителей знает, какие истории скрывает тяжелый фасад и черное парадное крыльцо. Лишь год назад на стене дома появилась скромная табличка, возвещаюшая о том, что в этих стенах проживали многие замечательные писатели своей страны.

Всего 35 фото

« Дом Драмлита» в романе Булгакова «Мастер и Маргарита» играет важную символическую роль. И дело даже не в том, что там жил критик Латунский, квартиру которого разгромила, ставшая ведьмой, Маргарита. Для Булгакова этот дом являлся символом писательского успеха, к которому он стремился всю жизнь... Этот дом интересен и своей историей. Я бы так и не начал рассказывать об этом Доме Писателей, если бы не желание пройтись самому по Булгаковским местам «Мастера и Маргариты» и освежить свои воспоминания. Ну, раз уж мы уже путешествуем по ним, давайте, для начала, узнаем его историю, а затем, какое он - « Драмлит» , имеет отношение к Арбату, находясь в Лаврушинском переулке у Третьяковской галереи.

В 1660-х годах земельный участок, где в настоящее время расположено здание, был пожалован служилому дворянину Семёну Титову. Им были возведены каменные палаты XVII-XVIII веков, сохранившиеся до наших дней во дворе Дома Писателей в Лаврушинском переулке. В начале 1930-х годов Сталин решает объединить литераторов. И не только организационно, как в Союзе писателей, но и буквально под общей крышей. После разгрома РАППа, на встрече у Горького в октябре 1932 года, Сталин говорит, что надо создать «…писательский городок. Гостиницу, чтоб в ней жили писатели, столовую, библиотеку большую - все учреждения. Мы дадим на это средства…». В 1930-е годы на месте флигелей и других построек, согласно Генплану реконструкции Москвы 1935 года, было решено возвести крупный жилой комплекс для жилищно-строительного писательского кооператива «Советский писатель».
02.

Надо сказать, что до всех этих событий писателям предоставляли комнаты в знаменитом Доме Герцена ("Грибоедове") на Тверском бульваре. Начинающие пролетарские литераторы жили в общежитии на Покровке. Вскоре члены творческого союза получают квартиры на улице Фурманова (ныне Нащокинского переулка на Кропоткинской).
03.

С 1937 года начинается заселение огромного писательского дома в Лаврушинском переулке. Здание было выстроено в этом же году по проекту архитектора И.И. Николаева и достраивалось в 1948-1950 годах.
04.

Изначально дом повторял очертания буквы «Г» и имел четыре подъезда, восемь этажей и 98 квартир разной планировки. После войны, все так же по приказу Сталина, был достроен еще один корпус с двумя подъездами - «привилегированный»: он был снабжен черной лестницей для прислуги и лифтом.
05.

Здесь жили М. Алигер, А. Барто, Д. Бергельсон, В. Билль-Белоцерковский, М. Бубеннов, П. Вершигора, Н. Вирта, Вс. Вишневский, В. Герасимова, Ф. Гладков, Н. Грибачёв, И. Ильф, В. Каверин, Э. Казакевич, Л. Кассиль, В. Катаев, С. Кирсанов, Ф. Кнорре, Н. Луговской, А. Макаренко, Л. Никулин, Ю. Олеша, Л. Ошанин, Б. Пастернак, К. Паустовский, Е. Петров, Н. Погодин, М. Пришвин, И. Сельвинский, В. Соколов, С. Станде, К. Федин, В. Чивилихин, В. Шкловский, С. Щипачёв, И. Эренбург, А. Яшин, литературные критики Осаф Литовский, Ю. Юзовский, литературовед Д. Д. Благой, певица Л. Русланова и многие другие.
06.

Как мы помним, Полет Маргариты начинается от Малого Власьевского переулка, ...она минует Сивцев Вражек и летит над Калошиным переулком - к Арбату… «…Она пересекла Арбат, поднялась повыше, к четвертым этажам, и мимо ослепительно сияющих трубок на угловом здании театра... » .

На втором плане - "Дом с Рыцарями" на Арбате. Слева - Театр имени Вахтангова.
Маргарита в Большом Николопесковском переулке.
07.

...(Маргарита)...проплыла в узкий переулок с высокими домами. Все окна были открыты, и всюду слышалась в окнах радиомузыка…»
08.

…временно полет Маргариты прерывается в этом переулке, где она и увидела Дом Литераторов (Дом драматургов и литераторов)...

… «В конце его (переулка) ее внимание привлекла роскошная громада восьмиэтажного, видимо, только что построенного дома. Маргарита пошла вниз и, приземлившись, увидела, что фасад дома выложен черным мрамором, что двери широкие, что за стеклом их виднеется фуражка с золотым галуном и пуговицы швейцара и что над дверьми золотом выведена надпись: «Дом Драмлита»...
09.

Откровенно говоря, Булгаков разместил на этом месте несуществовавший дом. Там находился новый, так называемый «Дом Энергетик», под номером 6, не имеющий ни к высокой, ни к прочей литературе ровно никакого отношения. Справедливости ради стоит подробней рассмотреть, что же там действительно находилось.
10.

Ранее, на месте этого современного дома, была церковь Николая Чудотворца, что на Песках. Президиум Моссовета постановил 4 марта 1932 года, что « участок земли, на котором находится церковь Николая, подлежит застройке под многоэтажный дом « Энергетик» ... указанную церковь закрыть, а здание ее снести» .
11.

Разрушили храм в 1933 году и построили на этом земельном участке « указанный» дом (архитекторы А.М.Митлаевский и А.М.Покорный). Сведений о Доме «Энергетик» крайне мало, так, что даже непонятно, что за энергетики там проживали и, с чем была их деятельность связана конкретно.
12.


13.


14.

В общем, дом как дом, ничего романтичного в нем внешне не наблюдается)
15.

Дом, как мы видим, не восьмиэтажный, а шестиэтажный. На восьмиэтажную "громаду" он совсем не тянет, а появился он в этом месте даже чуть раньше, чем дом в Лаврушинском. Таким образом, Булгаков разместил на этом месте вполне реальный Дом писателей из Лаврушенского переулка и именно в нем имел квартиру критик пресловутый О. Латунский, «что погубил Мастера». С этого момента считаем, что мы находимся в Большом Николопесковском переулке…
16.

Булгаков разместил Дом Драмлита «близ Арбата» поскольку именно этом элитном жилом кооперативе проживал выведенный в романе под именем критика Латунского начальник репертуарного комитета Осаф Литовский. Булгаков именно в нём видел воплощение своих литературных бед. Литовский запрещал и "Багровый остров", и "Кабалу святош", и "Зойкину квартиру". К тому же Булгакову, подавшему заявление на квартиру в этом доме, было отказано. Тогда, он все же, получил свою квартиру в писательской 3-х этажной надстройке в Нащокинском переулке, что была на пару рангов ниже Дома Писателей в Лаврушинском. С точки зрения идеологии власти, Булгаков не заслуживал лучших условий для проживания…
17.

«Фасад дома был выложен черным мрамором». Вот тут есть одно мое маленькое замечание. Фасад этого дома не имеет облицовки «черным мрамором», - отделан только портал входной двери. А справедливости ради, не черным мрамором, а диоритом с так называемой иризацией - с крупными перламутровыми синими блестками в массиве камня. Такой же материал использован для облицовки колонн портика станции «Площадь революции» к примеру. Но, конечно, словосочетание "черный мрамор" звучит романтичней и величественней)
18.

...« ...Маргарита щурилась на надпись, соображая, что бы могло означать слово «Драмлит». Взяв щетку под мышку, Маргарита вошла в подъезд, толкнув дверью удивленного швейцара, и увидела рядом с лифтом на стене черную громадную доску, а на ней выписанные белыми буквами номера квартир и фамилии жильцов. Венчающая список надпись «Дом драматурга и литератора» заставила Маргариту испустить хищный задушенный вопль...» .

19.

«... Поднявшись в воздух повыше, она жадно начала читать фамилии: Хустов, Двубратский, Квант, Бескудников, Латунский...

Латунский! - завизжала Маргарита. - Латунский! Да ведь это же он! Это он погубил Мастера!... ».

20.


21.

Тот самый "черный мрамор")
22.


23.

«... Латунский - восемьдесят четыре! Латунский - восемьдесят четыре... - бормотала она в некоем подобии экстаза, стремительно поднимаясь вверх…».

Маргарита принялась тогда неистово громить квартиру Латунского под номером 84 на восьмом этаже. Предоставим читателю самому выбрать окна критика Латунского в Доме Писателей...
24.

Квартира 84 была на самом деле на седьмом этаже (нулевой + семь), и полностью соответствует описанию в романе, как и другие описанные Булгаковым квартиры. И наконец, в квартире 84 проживал критик Осаф Семенович Литовский (1892-1971), глава Главреперткома или Главного репертуарного комитета, с 1930 по 1937 год. Именно Литовский ввел термин «булгаковщина» после первого представления пьесы Дни Турбиных. Описание его очень похоже на личность Латунского.
25.

Немного из истории Дома Писателей в Лаврушенском.
26.

Как протекала жизнь советских писателей в знаменитом доме? Хирург Центральной клинической больницы, бывшей « Кремлёвки» , Прасковья Николаевна Мошенцева рассказывала в одном из интервью: « Так уж распорядилась судьба, что с кем-то из них мне пришлось общаться в « Кремлёвке» , а кто-то оказался соседом по « писательскому» дому в Лаврушинском переулке, куда мы переехали в 1939 году. Среди них были Владимир Луговской, Илья Сельвинский, Константин Паустовский, Николай Погодин, Вениамин Каверин, Валентин Катаев, Маргарита Алигер, Константин Федин и другие, не просто известные, а привилегированные писатели, жившие особой жизнью, скрытой от посторонних глаз. Всё было в их распоряжении: литфондовские дачи, кремлёвские поликлиники и больницы, « цековские» столовые, спецраспределители. Это был, безусловно, легендарный дом, во дворе которого мы видели Бориса Пастернака, выносящего мусорное ведро, Семёна Кирсанова с собакой...» .
27.

Заглянем во внутренний двор Дома Писателей.
28.

Здесь чудом сохранились Стрелецкие палаты XVII - XVIII веков. На дальнем плане - колокольняХ рама Иконы Божией Матери Всех Скорбящих Радость Спаса Преображения на Большой Ордынке. Как мы видим - двор Дома Писателей не замкнут жилыми корпусами со всех сторон...
29.


30.

Одно из стихотворений, начинающееся со строк «Дом высился, как каланча...» посвятил этому дому его самый знаменитый жилец, Борис Пастернак. Соседи, кстати, распускали о его квартире забавные слухи, - что дома у него на стене висит огромнейший кинжал, и что поэта частенько можно увидеть на крыше. Действительно, квартира Пастернака находилась на верхнем этаже и имела выход на крышу…
31.

С первых же июльских дней 1941 года, когда началась бомбардировка Москвы, на крыше писательского дома Пастернак постоянно дежурил. И не раз сбрасывал с крыши попавшие на неё "зажигалки".
32.

"В одну из ночей, - писал Пастернак в письме к своей двоюродной сестре, - как раз в мое дежурство, в наш дом попали две фугасные бомбы. Дом 12-этажный (?), с четырьмя подъездами. Разрушило пять квартир в одном из подъездов и половину надворного флигеля. Меня все эти опасности и пугали, и опьяняли". Вскоре разбомбили квартиру К. Паустовского.
33.

Здешние обитатели жили особой, в чем-то привилегированной жизнью (в распоряжении писателей были собственные столовые, поликлиника, детский сад и прочие радости), общались друг с другом, ходили в гости, подписывали друг другу книги.

Уже в 1937 году, когда квартиры в новопостроенном доме только раздавались, начались аресты, проверки и обыски. Как пишет дочь писателя Виктора Шкловского, чья квартира стала приютом многим репрессированным, в тех страшных условиях ценили и даже берегли «вычисленных стукачей»: «Одна наша соседка признавалась: “Да я там ничего плохого про вас не говорила”…». В 1948 году по делу о заговоре военных арестовали знаменитую певицу Лидию Русланову, чьим голосом заслушивалась вся страна и о несметных богатствах которой ходили легенды.
34.

Пять лет назад на стене дома появилась скромная табличка, возвещаюшая о том, что в этих стенах проживали многие замечательные писатели своей страны…

Это сквер Шмелева. «Шмелев - последний и единственный из русских писателей, у которого еще можно учиться богатству, мощи и свободе русского языка»,- сказал в 1933 году А.И. Куприн...
35.

Всегда интресно разбираться с кажущимися безразличными безымянными и серыми домами столицы. Но, как оказывается, - за ними стоят многочисленные судьбы прекрасных людей, любивших и страдавших, мечтавших и творивших, и в них воплощена не только история нашей страны, но и легенды и мифы удивительной литературной Москвы.

Источники:

Форум портала mosday.ru. История: Лаврушинский переулок, дом 17 (Дом писателей).
Дом писателей в Лаврушинском переулке. Московский ткристический портал. travel2moscow.com.
Википедия.

Большая Ордынка. Прогулка по Замоскворечью Дроздов Денис Петрович

ДОМ ПИСАТЕЛЕЙ (Лаврушинский переулок, № 17)

ДОМ ПИСАТЕЛЕЙ

(Лаврушинский переулок, № 17)

Мы оказались в удивительном и интереснейшем месте. Можно просто смотреть по сторонам. Лаврушинский переулок. Каждый, кто хоть раз был в Москве, непременно приезжал сюда. Здесь находится один из символов столицы – Третьяковская галерея. Лаврушинский переулок получил свое название по фамилии купеческой вдовы Анисьи Матвеевны Лаврушиной, которая в далекие времена Екатерины II владела одним из домов в переулке, вернее, тупике. Давайте разбираться. В XVIII веке Лаврушинский переулок назывался Хохловой улицей (по другой версии – Попковой) и не доходил до Толмачевского переулка (тогда Николаевской улицы). Лишь в начале 1770-х годов Лаврушинский был пробит до Толмачевского и на перекрестке выстроена усадьба Демидовых. Об Анисье Матвеевне Лаврушиной известно мало. Она была богата, хлебосольна и не отказывала тем, кто стучался за подаянием. Следует отметить, что в XVII веке и Лаврушинский, и Малый Толмачевский, и даже Старомонетный переулки входили в состав обширнейшей Кадашевской слободы.

Так уж получилось, что первое интересное здание фасадами выходит прямо в сквер, в котором мы остановились. Это знаменитый писательский дом, построенный в 1937 году архитектором И.И. Николаевым и достроенный в 1948 – 1950 годах. «Выдающийся театральный критик, литературовед, писатель, публицист Юзеф Ильич Юзовский жил в этом доме с 1947 по 1964 год», – гласит надпись на мемориальной доске на стене дома. Это единственная памятная доска, установленная здесь. Но если отметить табличками всех известных людей, в разное время живших в этом доме, нижний его этаж будет похож на неведомого зверя с чешуей. С этим домом связаны имена М.И. Алигер, А.Л. Барто, И.А. Ильфа и Е.П. Петрова, Э.Г. Казакевича, В.П. Катаева, А.С. Макаренко, К.Г. Паустовского, Н.Ф. Погодина, Р.С. Сефа, К.А. Федина, И.Г. Эренбурга и многих, многих других. Всего около ста имен! Потомки писателей, живущие в этом доме до сих пор, и простые жильцы каждый год добиваются права повесить мемориальные доски в честь бывших знаменитых владельцев. Но власти почему-то не желают этим заниматься. Кстати, чтобы установить памятную доску Ю.И. Юзовскому, его ученикам пришлось целых двадцать пять лет обивать пороги всевозможных контор.

Конечно, мы бы не стали долго стоять у этого здания, если бы не его знаменитые жильцы. Дом № 17 по Лаврушинскому переулку – типичное для советского времени многоэтажное жилое здание. Выделяется в нем разве что облицованный черным полированным камнем портал, над которым расположены четыре балкона длиной в два окна. Если смотреть на Дом писателей со стороны Лаврушинского переулка, кажется, что правая его часть завершена выступающим за красную линию башнеобразным объемом, но это лишь зрительный обман. Другие архитектурные особенности определить трудно. Но здание это столько раз становилось героем произведений литературы и мемуаристики, что и некоторые древнейшие строения Москвы могут ему позавидовать.

Строительству дома № 17 предшествовало создание в 1934 году Союза писателей СССР. «Союз советских писателей ставит генеральной целью создание произведений высокого художественного значения, насыщенных героической борьбой международного пролетариата, пафосом победы социализма, отражающих великую мудрость и героизм коммунистической партии. Союз советских писателей ставит своей целью создание художественных произведений, достойных великой эпохи социализма», – сказано в уставе Союза. И.В. Сталин задумывал объединить писателей не только идеологически и бюрократически, но и территориально, поселив их в одном здании. Изначально он планировал создать целый писательский город, но ограничился строительством одного большого дома в Лаврушинском и дачного поселка Переделкино.

Когда мы проходили мимо «Легендарной Ордынки» по Большой Ордынке, я упоминал о писательском кооперативном доме в Нащокинском переулке. Это был один из первых опытов селить писателей в одном месте. Многие жильцы из Нащокинского переулка перебрались в конце 1930-х в Лаврушинский. Кроме того, сюда стали переезжать писатели из Дома Герцена на Тверском бульваре, литературного общежития на Покровке и других мест. В распоряжении жителей Дома писателей были собственные столовые, поликлиники, больницы и прочие радости жизни. Квартира в Лаврушинском стала показателем признания и славы, по крайней мере в кругах высшего руководства Союза писателей и страны. Б.Л. Пастернак писал Н.А. Табидзе: «Одни, живущие скромно и трудно писатели в Нащокинском переулке, Бог знает как хвалят, другие, как блестящие жители Лаврушинского , находят, что я себя потерял или намеренно отказываюсь от себя, что я ударился в несвойственную мне бесцветность или обыкновенность».

Все литераторы понимали, что значит иметь квартиру в Лаврушинском, и стремились ее получить. М.А. Булгаков просто мечтал жить в Доме писателей. Но его мечта не осуществилась, несмотря на все просьбы Михаила Афанасьевича. Одним из самых ревностных гонителей Булгакова в 1930-х годах был критик Осаф Семенович Литовский – начальник Главного репертуарного комитета и один из руководителей Народного комиссариата просвещения РСФСР. Литовский раз за разом запрещал ставить пьесы Булгакова. Конечно, сам литературный функционер жил в Лаврушинском переулке. В двадцать первой главе романа «Мастер и Маргарита» описывается полет Маргариты на щетке:

«Маргарита вылетела в переулок. В конце его ее внимание привлекла роскошная громада восьмиэтажного, видимо, только что построенного дома. Маргарита пошла вниз и, приземлившись, увидела, что фасад дома выложен черным мрамором, что двери широкие, что за стеклом их виднеется фуражка с золотым галуном и пуговицы швейцара и что над дверьми золотом выведена надпись: «Дом Драмлита».

Маргарита щурилась на надпись, соображая, что бы могло означать слово «Драмлит». Взяв щетку под мышку, Маргарита вошла в подъезд, толкнув дверью удивленного швейцара, и увидела рядом с лифтом на стене черную громадную доску, а на ней выписанные белыми буквами номера квартир и фамилии жильцов. Венчающая список надпись «Дом драматурга и литератора» заставила Маргариту испустить хищный задушенный вопль. Поднявшись в воздух повыше, она жадно начала читать фамилии: Хустов, Двубратский, Квант, Бескудников, Латунский...

– Латунский! – завизжала Маргарита. – Латунский! Да ведь это же он! Это он погубил мастера».

Все сходится: восемь этажей, черный мрамор, широкие двери, загубленная карьера. Получается, Маргарита прилетела именно в Дом писателей в Лаврушинском переулке, и вероятнее всего, в квартиру Литовского. Критика дома не оказалось. «Да, по гроб жизни должен быть благодарен покойному Берлиозу обитатель квартиры № 84 в восьмом этаже за то, что председатель МАССОЛИТа попал под трамвай, и за то, что траурное заседание назначили как раз на этот вечер. Под счастливой звездой родился критик Латунский. Она спасла его от встречи с Маргаритой, ставшей ведьмой в эту пятницу!» Залетев в окно восьмого этажа, Маргарита устроила форменный разгром в квартире Латунского-Литовского, орудуя тяжелым молотком. «Нагая и невидимая летунья сдерживала и уговаривала себя, руки ее тряслись от нетерпения. Внимательно прицелившись, Маргарита ударила по клавишам рояля, и по всей квартире пронесся первый жалобный вой. Исступленно кричал ни в чем не повинный беккеровский кабинетный инструмент. Клавиши на нем провалились, костяные накладки летели во все стороны. Со звуком револьверного выстрела лопнула под ударом молотка верхняя полированная дека… Маргарита ведрами носила из кухни воду в кабинет критика и выливала ее в ящики письменного стола. Потом, разломав молотком двери шкафа в этом же кабинете, бросилась в спальню. Разбив зеркальный шкаф, она вытащила из него костюм критика и утопила его в ванне. Полную чернильницу чернил, захваченную в кабинете, она вылила в пышно взбитую двуспальную кровать в спальне. Разрушение, которое она производила, доставляло ей жгучее наслаждение».

Откройте оглавление учебника по литературе XX века. Не глядя ткните пальцем в любое место, и выбранное слепым жребием имя будет так или иначе связано с домом № 17 по Лаврушинскому переулку. Когда распределяли квартиры, велись нескончаемые громкие споры – кому давать жилплощадь. Когда речь зашла о М.М. Пришвине, встал официальный представитель Союза писателей и сказал: «Пришвин такой большой писатель, что никакого спора о предоставлении ему жилплощади быть не может». Михаил Михайлович предусмотрительно выбрал себе квартиру высоко, на одном из последних этажей – чтобы вид на Москву открывался. Обустроил он «избушку» (так Пришвин сам называл свою четырехкомнатную квартиру) с дворцовой роскошью: гостиная красного дерева, огромная венецианская люстра. И зажил барином. Михаил Михайлович говорил, что в его квартире в Лаврушинском «вечность» есть. Иногда действительно случались просто необъяснимые ситуации.

Пришвин однажды записал в своем дневнике: «Вот у меня прекрасная квартира, но я в ней как в гостинице. Вчера Федин позвонил мне и с удивлением сказал: – Я сейчас только узнал, что вы живете со мной в одном доме. – И целый год, – сказал я. – Целый год! – повторил он». Немудрено было не встретиться в таком большом доме двум старым приятелям!

Борис Леонидович Пастернак перебрался сюда одним из первых – в декабре 1937 года. Он получил маленькую квартирку в башне под крышей. По словам сына Пастернака Евгения Борисовича, квартира предназначалась для гарсоньерки знаменитого конферансье М.Н. Гаркави. Это были две небольшие комнаты, расположенные одна над другой на двух последних этажах, соединенные внутренней лестницей. Но Гаркави отказался от квартиры, и ее отдали Пастернаку. Чтобы увеличить объем, Борис Леонидович снял внутреннюю лестницу. В каждой комнате появилось шесть дополнительных квадратных метров. Пастернак упоминал о доме в Лаврушинском переулке в своих стихотворениях:

Дом высился, как каланча.

По тесной лестнице угольной

Несли рояль два силача,

Как колокол на колокольню.

Они тащили вверх рояль

Над ширью городского моря,

Как с заповедями скрижаль

На каменное плоскогорье.

Во время Великой Отечественной войны Пастернак остался в Москве, а его семья была эвакуирована в Чистополь на Каме. Пастернак рыл блиндажи в Переделкине, проходил курсы военного обучения и дежурил на крыше Дома писателей при бомбардировках. 24 июля 1941 года Борис Леонидович писал жене: «Третью ночь бомбят Москву. Первую я был в Переделкине, так же как и последнюю, 23 на 24-е, а вчера с 22-го на 23-е был в Москве на крыше... нашего дома вместе с Всеволодом Ивановым, Халтуриным и другими в пожарной охране... Сколько раз в теченье прошлой ночи, когда через дом-два падали и рвались фугасы и зажигательные снаряды, как по мановенью волшебного жезла, в минуту воспламеняли целые кварталы, я мысленно прощался с тобой. Спасибо тебе за все, что ты дала мне и принесла, ты была лучшей частью моей жизни, и ты и я недостаточно сознавали, до какой глубины ты жена моя и как много это значит...»

В одну из ночей в дежурство Пастернака в Дом писателей попали две фугасные бомбы. Было разрушено пять квартир и половина надворного флигеля. Но Бориса Леонидовича, по его собственным слова, «все эти опасности и пугали, и опьяняли ». В конце 1941 года Пастернак уезжает к семье в Чистополь. Во время воздушных тревог квартиру Пастернака стали использовать в качестве штаба охраны, в ней поселились зенитчики. В письме О.М. Фрейденберг он сообщил: «Я уезжал среди паники и хаоса октябрьской эвакуации. Мы с Шурой ходили в Третьяковскую галерею с просьбой принять на хранение отцовские папки. Никуда ничего не принимали, кроме Толстовского музея, который далеко и куда не было ни тележек, ни машин. У нас на городской квартире (восьмой и девятый этаж) поселились зенитчики. Они превратили верхний, не занятый ими этаж в проходной двор с настежь стоявшими дверьми. Можешь себе представить, в каком я виде все там нашел в те единственные 5 – 10 минут, что я там побывал».

Многие рисунки отца Пастернака Леонида Осиповича – знаменитого живописца и графика – были уничтожены сапогами зенитчиков. После возвращения из эвакуации в 1943 году Пастернаку пришлось некоторое время жить у поэта В.А. Луговского, пока в его квартире в Лаврушинском делали ремонт. Роман «Доктор Живаго», который принес Борису Леонидовичу мировое признание и Нобелевскую премию, писался тоже в Доме писателей. В 1950-х годах Пастернак часто устраивал литературные вечера, на которых читал главы «Доктора Живаго». В 1952 году Борис Леонидович сообщил грузинскому поэту С.И. Чиковани: «Из людей, читавших роман, большинство все же недовольно, называют его неудачей, говорят, что от меня они ждали большего, что это бледно, что это ниже меня, а я, узнавая все это, расплываюсь в улыбке, как будто эта ругань и осуждение – похвала». Иногда чтения устраивались в комнате младшего сына Пастернака Леонида. Четырнадцатилетнему мальчику, в отличие от взрослых, очень нравился роман, и Борис Леонидович невероятно ценил поддержку сына.

Соседом Пастернака по площадке был Ю.К. Олеша. В кругу писателей-современников его называли «королем метафор». Он всегда придумывал что-нибудь интересное и образно это описывал. Олеша вел дневник, который лег в основу автобиографической книги «Ни дня без строчки». Об этой книге нельзя рассказать – ее лучше читать. Юрий Карлович вспоминает об удивительных встречах в Лаврушинском: «Целый ряд встреч. Первая, едва выйдя из дверей, – Пастернак. Тоже вышел – из своих. В руках галоши. Надевает их, выйдя за порог, а не дома. Почему? Для чистоты? В летнем пальто – я бы сказал: узко, по-летнему одетый. Две-три реплики, и он вдруг целует меня. Я его спрашиваю, как писать – поскольку собираюсь писать о Маяковском. Как? Не боясь, не правя? Он искренне смутился – как это вам советовать! Прелестный. Говоря о чем-то, сказал:

– Я с вами говорю, как с братом.

Потом Билль-Белоцерковский с неожиданно тонким замечанием в связи с тем, что у Мольера длинные монологи и странно, что актеры «Комеди Франсэз», которых он видел вчера по телевизору, не разбивают их между несколькими действующими лицами. Долгий монолог его самого по поводу того, ложиться ему на операцию или не ложиться. Потом Всеволод Иванов. (Это все происходит перед воротами дома.) Молодой. Я думал, что он в настоящее время старше. Нет, молодой, в шляпе. Сказал, что написал пьесу в стихах. Как называется, почему-то не сказал».

В квартире литературоведа В.Б. Шкловского во времена гонений находили приют поэт Осип Эмильевич Мандельштам и его жена Надежда Яковлевна. Поэт признавался в том, что он не любил Замоскворечье с его патриархальными особняками и барским крепостным прошлым. В очерке «Путешествие в Армению» Мандельштам говорит: «И я благодарил свое рождение за то, что я лишь случайный гость Замоскворечья и в нем не проведу лучших своих лет. Нигде и никогда я не чувствовал с такой силой арбузную пустоту России; кирпичный колорит москворецких закатов, цвет плиточного чая приводил мне на память красную пыль Араратской долины». Осенью 1937 года в Лаврушинском в квартире писателя В.П. Катаева состоялась встреча Мандельштама с А.А. Фадеевым – в то время заместителем председателя оргкомитета Союза писателей СССР. После этой встречи Осип Эмильевич получил от Литфонда путевку в дом отдыха в Саматиху. Вернуться в Москву Мандельштаму было не суждено. В Саматихе начался путь поэта в лагерный пункт Вторая речка под Владивостоком, где он скончался в декабре 1938 года.

В Доме писателей селились не только литераторы. Например, в квартире № 39 жил генерал-лейтенант В.В. Крюков со своей женой известной певицей Л.А. Руслановой. В 1948 году Крюкова арестовали за «грабеж и присвоение трофейного имущества в больших масштабах» и из Лаврушинского переулка увезли на Лубянку. Следом была арестована и Русланова, находившаяся на гастролях в Казани. Обвинение, предъявленное ей, – «антисоветская деятельность и буржуазное разложение». Никто тогда не вспомнил, как с самых первых дней Великой Отечественной войны Лидия Андреевна выезжала на фронт в составе концертной бригады, как пела своим необычайным голосом, заставлявшим самого Шаляпина плакать, перед солдатами свои знаменитые «Валенки». В 1953 году Крюков и Русланова были реабилитированы.

История русской литературы XX века неразрывно связана с Домом писателя. Я ни словом не обмолвился об А.Л. Барто, И.А. Ильфе, Е.П. Петрове, К.Г. Паустовском и других славных писателях. Да простят меня их почитатели, но нам нужно двигаться дальше. Закончить же о «доме-каланче» хочется словами непревзойденного Ю.К. Олеши: «Если Вам захочется, напишите мне по адресу: Москва, Лаврушинский переулок, 17, кв. 73, – а не захочется, не напишите, но вспомните обо мне! Ваш Юрий Олеша. 1958 – 3 января».

Пять писателей, предавшихся любви И если наши мертвые тела - Добыча коршунов… Я верю, В загробном мире наши две души Сольются в странствии одном. И в ад, и в рай Войдем мы вместе, неразлучно. Тикамацу Мондзаэмон. «Самоубийство влюбленных на острове Небесных