Фенимор купер спортивные. Какой роман написал Фенимор Купер на спор с женой? Пенталогия о Кожаном Чулке

КУПЕР Джеймс Фенимор (1789-1851), американский писатель. Сочетал элементы просветительства и романтизма. Исторические и приключенческие романы о Войне за независимость в Сев. Америке, эпохе фронтира, морских путешествиях («Шпион», 1821; пенталогия о Кожаном Чулке, в т. ч. «Последний из могикан», 1826, «Зверобой», 1841; «Лоцман», 1823). Социально-политическая сатира (роман «Моникины», 1835) и публицистика (памфлетный трактат «Американский демократ», 1838).
* * *
КУПЕР (Cooper) Джеймс Фенимор (15 сентября 1789, Берлингтон, штат Нью-Джерси - 14 сентября 1851, Куперстаун, шт. Нью-Йорк), американский писатель.
Первые шаги в литературе
Автор 33 романов, Фенимор Купер стал первым американским писателем, которого безоговорочно и широко признала культурная среда Старого Света, включая Россию. Бальзак, читая его романы, по собственному признанию, рычал от удовольствия. Теккерей ставил Купера выше Вальтера Скотта, повторив в этом случае отзывы Лермонтова и Белинского, который вообще уподоблял его Сервантесу и даже Гомеру. Пушкин отмечал богатое поэтическое воображение Купера.
Профессиональной литературной деятельностью он занялся сравнительно поздно, уже в 30-летнем возрасте, и вообще как бы случайно. Если верить легендам, которыми неизбежно обрастает жизнь крупной личности, свой первый роман («Предосторожность», 1820) он написал на спор с женой. А до этого биография складывалась вполне рутинно. Сын разбогатевшего в годы борьбы за независимости землевладельца, сумевшего стать судьей, а затем и конгрессменом, Джеймс Фенимор Купер вырос на берегу озера Отсего, милях в ста к северо-западу от Нью-Йорка, где в ту пору проходил «фронтир» - понятие в Новом Свете не только географическое, но в большой степени социально-психологическое - между уже освоенными территориями и дикими, первозданными землями аборигенов. Таким образом, с малолетства он стал живым свидетелем драматического, а то и кровавого роста американской цивилизации, прорубавшейся все дальше на запад. Героев своих будущих книг - пионеров-скваттеров, индейцев, фермеров, становившихся в одночасье крупными плантаторами, он знал не понаслышке. В 1803 в 14-летнем возрасте Купер поступил в Йельский университет, откуда был, впрочем, исключен за какие-то дисциплинарные провинности. Затем последовала семилетняя служба на флоте - сначала торговом, затем военном. Купер и далее, уже сделав себе громкое писательское имя, не оставлял практической деятельности. В 1826-1833 годах он занимал пост американского консула в Лионе, правда, скорее номинально. Во всяком случае, в эти годы он объездил немалую часть Европы, надолго оседая, помимо Франции, в Англии, Германии, Италии, Нидерландах, Бельгии. Летом 1828 засобирался было в Россию, однако этому плану так и не суждено было осуществиться. Весь этот пестрый жизненный опыт, так или иначе, отразился в его творчестве, правда, с разной мерой художественной убедительности.
Натти Бампо
Своей всемирной славой Купер обязан не так называемой трилогии о земельной ренте («Чертов палец», 1845, «Землемер», 1845, «Краснокожие», 1846), где старые бароны, земельные аристократы, противопоставлены алчным дельцам, не скованным никакими моральными запретами, и не другой трилогии, навеянной легендами и действительностью европейского средневековья («Браво», 1831, «Гейденмауэр», 1832, «Палач», 1833), и не многочисленным морским романам («Красный корсар», 1828, «Морская волшебница», 1830, и др.), и тем более не сатирам, вроде «Мониконов» (1835), а также примыкающим к ним по проблематике двум публицистическим романам «Домой» (1838) и «Дома» (1838). Это вообще злободневная полемика на внутриамериканские темы, ответ писателя критикам, обвинившим его в недостатке патриотизма, что действительно должно было его болезненно задеть - ведь позади остался «Шпион» (1821) - явно патриотический роман из времен американской революции. «Моникинов» даже сравнивают с «Путешествиями Гулливера», но Куперу явно не хватает ни свифтовской фантазии, ни свифтовского остроумия, здесь слишком явно проступает тенденция, убивающая всякую художественность. Вообще, как ни странно, Купер более успешно противостоял своим недругам не как писатель, а просто как гражданин, который при случае и в судебные инстанции мог обратиться. Действительно, он выиграл не один процесс, защищая в суде свою честь и достоинство от неразборчивых газетных памфлетистов и даже земляков, которые постановили на собрании изъять его книги из библиотеки родного Куперстауна. Репутация Купера, классика национальной и мировой литературы, прочно держится на пенталогии о Натти Бампо - Кожаном Чулке (называют его, впрочем, по-разному - Зверобоем, Соколиным Глазом, Следопытом, Длинным Карабином). При всей скорописи автора, работа над этим произведением растянулась, хотя с большими перерывами, на семнадцать лет. На богатом историческом фоне в нем прослежена судьба человека, прокладывающего тропинки и магистрали американской цивилизации и в то же время трагически переживающего крупные моральные издержки этого пути. Как проницательно заметил в свое время Горький, герой Купера «бессознательно служил великому делу... распространения материальной культуры в стране диких людей и - оказался неспособным жить в условиях этой культуры...».
Пенталогия
Последовательность событий в этом первом на американской почве эпосе сбита. В открывающем его романе «Пионеры» (1823) действие происходит в 1793, и Натти Бампо предстает уже клонящимся к закату жизни охотником, не понимающим языка и нравов новых времен. В следующем романе цикла «Последний из могикан» (1826) действие переносится на сорок лет назад. За ним - «Прерия» (1827), хронологически прямо примыкающая к «Пионерам». На страницах этого романа герой умирает, но в творческом воображении автора продолжает жить, и спустя много лет он возвращается к годам его молодости. В романах «Следопыт» (1840) и «Зверобой» (1841) представлена чистая пастораль, беспримесная поэзия, которую автор обнаруживает в человеческих типах, и главным образом в самом облике девственной, еще почти не тронутой топором колониста природе. Как писал Белинский, «Купера нельзя превзойти, когда он приобщает вас к красотам американской природы».
В критическом очерке «Просвещение и словесность в Америке» (1828), облеченном в форму письма вымышленному аббату Джиромачи, Купер жаловался на то, что печатник в Америке появился раньше писателя, писатель же романтик обделен летописями и темными преданиями. Сам же он и компенсировал эту недостачу. Под его пером персонажи и нравы фронтира обретают невыразимое поэтическое очарование. Разумеется, Пушкин был прав, заметив в статье «Джон Теннер», что куперовские индейцы овеяны романтическим флером, лишающим их ярко выраженных индивидуальных свойств. Но романист, кажется, и не стремился к точности портрета, предпочитая правде факта поэтическую выдумку, о чем, кстати, иронически писал впоследствии Марк Твен в известном памфлете «Литературные грехи Фенимора Купера».
Тем не менее, обязательства перед исторической реальностью он ощущал, о чем сам говорил в предисловии к «Пионерам». Острый внутренний конфликт между высокой мечтой и реальностью, между природой, воплощающей высшую истину, и прогрессом - конфликт характерно-романтического свойства и составляет главный драматический интерес пенталогии.
С пронзительной остротой этот конфликт обнаруживает себя на страницах «Кожаного чулка», явно самой сильной вещи и в пенталогии, и во всем наследии Купера. Поставив в центр повествования один из эпизодов так называемой Семилетней войны (1757-1763) между англичанами и французами за владения в Канаде, автор ведет его стремительно, насыщает массой приключений отчасти детективного свойства, что и сделало роман любимым детским чтением для многих поколений. Но это не детская литература.
Чингачгук
Возможно, потому еще образы индейцев, в данном случае Чингачгука, одного из двух главных героев романа, получились у Купера лирически-размытыми, что важнее лиц для него были общие понятия - племя, род, история со своей мифологией, укладом жизни, языком. Именно этот мощный пласт человеческой культуры, в основе которого лежит родственная близость к природе, и уходит, о чем свидетельствует смерть сына Чингачгука Ункаса - последнего из могикан. Эта утрата катастрофична. Но не безысходна, что вообще не свойственно американскому романтизму. Купер переводит трагедию в мифологический план, а миф, собственно, не знает четкой границы между жизнью и смертью, недаром Кожаный Чулок, тоже не просто персона, но герой мифа - мифа ранней американской истории, торжественно и уверенно говорит, что юноша Ункас уходит лишь на время.
Боль писателя
Человек перед судом природы - вот внутренняя тема «Последнего из мокиган». Дотянуться до ее величия, пусть порой и недоброго, человеку не дано, но он постоянно вынужден решать эту нерешаемую задачу. Все остальное - схватки индейцев с бледнолицыми, битвы англичан с французами, красочные одежды, ритуальные танцы, засады, пещеры и т. п. - это только антураж.
Куперу было больно видеть, как корневая Америка, которую воплощает любимый его герой, уходит на глазах, подменяясь совсем другой Америкой, где бал правят спекулянты и проходимцы. Потому, наверное, и обронил как-то писатель с горечью: «Я разошелся со своей страной». Но со временем стало видно то, что не заметили современники-соотечественники, упрекавшие писателя в антипатриотических настроениях, расхождение - это форма нравственной самооценки, а тоска по ушедшему - тайная вера в продолжение, не имеющее конца.

Джеймс Фенимор Купер (англ. James Fenimore Cooper; 15 сентября 1789 года, Берлингтон, США - 14 сентября 1851 года, Куперстаун, США) - американский романист и сатирик. Классик приключенческой литературы.

Биография

Вскоре после рождения Фенимора его отец, судья Уильям Купер, довольно богатый землевладелец-квакер, переселился в штат Нью-Йорк и основал там посёлок Куперстаун, превратившийся в городок. Получив первоначальное образование в местной школе, Купер отправился в Йельский университет, но, не окончив курса, поступил на морскую службу (1806-1811) и был назначен состоять при постройке военного судна на озере Онтарио.

Этому обстоятельству мы обязаны замечательными описаниями Онтарио, встречающимися в его знаменитом романе «Следопыт, или На берегах Онтарио». В 1811 году Купер женился на француженке Сюзан Аугусте Деланси, происходившей из семьи, симпатизировавшей Англии в эпоху войны за независимость; её влиянием объясняются те сравнительно мягкие отзывы об англичанах и английском правительстве, которые встречаются в ранних романах Купера. Случай сделал его писателем. Читая однажды вслух жене какой-то роман, Купер заметил, что нетрудно написать лучше. Жена поймала его на слове, и чтобы не показаться хвастуном, он за несколько недель написал свой первый роман «Предосторожность» (англ. Precaution; 1820).

Романы

Предполагая, что ввиду уже начавшейся конкуренции между английскими и американскими авторами, английская критика отнесётся к его произведению неблагосклонно, Купер не подписал своего имени для первого романа «Предосторожность» (1820) и перенёс действие этого романа в Англию. Последнее обстоятельство могло только повредить книге, обнаружившей плохое знакомство автора с английской жизнью и вызвавшей весьма неблагосклонные отзывы английской критики. Вторым романом Купера, уже из американской жизни, стал знаменитый «Шпион, или Повесть о нейтральной территории» («The Spy: A Tale of the Neutral Ground», 1821), имевший громадный успех не только в Америке, но и в Европе.

Затем Купер написал целую серию романов из американской жизни:

• «Пионеры, или У истоков Саскуиханны», 1823;
• «Последний из могикан», 1826;
• «Степи», иначе «Прерия», 1827;
• «Открыватель следов», иначе «Следопыт», 1840;
• «Охотник за ланями», иначе «Зверобой, или Первая тропа войны», 1841).

В них он отобразил войны пришельцев-европейцев между собой, в которые они вовлекали американских индейцев, заставляя племена сражаться друг против друга. Героем этих романов является охотник Натти (Натаниэль) Бампо, выступающий под различными именами (Зверобой, Следопыт, Соколиный Глаз, Кожаный Чулок, Длинный Карабин), энергичный и симпатичный, вскоре сделавшийся любимцем европейской публики. Идеализированными, хотя и с тонким юмором и сатирой, доступными обычно только взрослому читателю, являются у Купера не только этот представитель европейской цивилизации, но и некоторые из индейцев (Чингачгук, Ункас).

Успех этой серии романов был так велик, что даже английская критика должна была признать талант Купера и назвала его американским Вальтером Скоттом. В 1826 году Купер отправился в Европу, где провёл семь лет. Плодом этого путешествия было несколько романов - «Браво, или в Венеции», «The Headsman», «Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай» (Mercedes of Castile), - действие которых происходит в Европе.

Мастерство рассказа и постоянно усиливающийся интерес его, яркость описаний природы, от которых веет первобытной свежестью девственных лесов Америки, рельефность в изображении характеров, которые стоят перед читателем, как живые - таковы достоинства Купера как романиста. Написал также морские романы «Лоцман, или Морская история» (1823), «Красный корсар» (1827).

После Европы

По возвращении из Европы Купер написал политическую аллегорию «Моникины» (1835), пять томов путевых заметок (1836-1838), нескольких романов из американской жизни («Сатанстоу»; 1845 и другие), памфлет «Американский демократ» (The American Democrat, 1838). Кроме того, написал ещё «Историю американского флота» («History of the United States Navy», 1839). Обнаруженное в этом сочинении стремление к полнейшему беспристрастию не удовлетворило ни его соотечественников, ни англичан; полемика, им вызванная, отравила последние годы жизни Купера. Умер Фенимор Купер 14 сентября 1851 года от цирроза печени.

Представляете, как бывает! Писателями иногда на спор становятся. Может это и единичный случай в мировой литературе, но случилось вот как. Фенимор читал как-то со своей женой одну книгу и в сердцах сказал, что мог бы и лучше сочинить, нежели то, что они с женой читают. На что жена иронично подметила: "напиши...", - чем сподвигнула или вдохновила своего мужа на сочинительство. В итоге, Фенимору просто ничего не оставалось делать, как начать писать роман. Это стала первая его проба пера, а роман назывался "Предосторожность". Это ответ для викторины.

Тем же кто ещё не посмотрел эту телевикторину, скажу, что вопрос был на 3 миллиона, но игрокам не удалось угадать произведение Купера, они выбрали "последнего из магикан" и, увы, проиграли финальный вопрос. Замечу, что идея такого ответа принадлежала Бурковскому, воодушевленному от успеха в вопросе про нобелевского лауреата, Андрей переоценил своё везение и сбил с верного пути Виктора, которому более был симпатичен ответ "предосторожность".

• Вопрос был взят с подсказкой.

(1789-1851) основоположник американского романа

Джеймс Фенимор Купер родился в семье крупного землевладельца, основавшего поселок на озере Отсего по течению реки Сасквеханна, по которой изредка проплывали пироги индейцев и где ночную тишину оглашал волчий вой и рев медведей. Здесь и будет происходить действие будущих романов Купера. Это было время, когда американцы двигались на запад, приобретая участки земли и изгоняя аборигенов. Отец будущего писателя был одним из лидеров федералистской партии, противником всяких демократических веяний. Джеймс любил и чтил отца, но не взгляды властного магната стали его убеждениями, а пламенные идеи французской революции.

Он был любознательным, но строптивым юношей: его исключили из Иельского колледжа, и отец, чтобы дисциплинировать сына, отдал его в матросы на торговое судно «Стерлинг». Впечатления от многотрудной матросской доли будут отражены в романе «Следопыт». Дослужившись до офицерского звания и получив после смерти отца поместье, Джеймс Купер поселился в Скародейле.

Здесь и был задуман роман «Шпион» о разведчике Гарви Берче, действовавшем во времена борьбы за независимость Америки от английского владычества.

Захватывающий сюжет, живость повествования, богатство фактического материала создали сплав исторического и авантюрно-приключенческого романа. Тайный агент на территории, еще занятой англичанами, Гарви Берч не может снять маску «горбуна» - разносчика товаров. Он обречен до самой могилы слыть врагом своей родины. Такова участь шпиона. У него не может быть личного счастья, но он выполняет задание президента, генерала Вашингтона. Горько и возвышенно звучат заключительные слова о нем: «Он умер, как и жил, преданным сыном своей родины и мучеником за ее свободу».

С 1823 г. Джеймс Фенимор Купер начинает печатать цикл-эпопею из пяти романов о судьбе первооткрывателей Америки: «Пионеры, или У истоков Сасквеханны» (в русском переводе - «Поселенцы»), вышедший в 1823 г., «Последний из могикан» (1826), «Прерия» (1827), «Следопыт, или Озеро-море» (1840), «Зверобой, или Первая тропа войны» (1841). Успех романов был потрясающим. Они рассказывали историю завоеваний и духовных потерь американского народа при освоении новых земель на Западе.

Пионерами издавна в Америке называли первых поселенцев в новых районах, первооткрывателей новых земель. Купер создавал многоактную драму о том, как был завоеван Запад. Впервые перед читателями предстал первопроходец, следопыт и охотник Натти (Натаниэль) Бампо, индеец Джон Могиканин или Чингачгук, чье племя когда-то владело этими землями. Это были романы о современной Америке, которые поднимали злободневные вопросы - о хищническом использовании даров природы, об обмане и ограблении индейского народа, о взаимоотношениях первопроходцев с молодым поколением, о губительной власти лицемерной цивилизации. Мир индейцев - это чистый родник, не замутненный ни корыстью, ни эгоизмом. Но ни смелость, ни доблесть благородного воина Натти Бампо, ни мужество «последнего из могикан» прекрасного юноши Ункаса не могут предотвратить гибель индейского народа под напором завоевателей.

В 1824 г. выходит роман «Лоцман» - начало серии его морских романов. Прототипом таинственного лоцмана был известный в XVIII веке легендарный американский мореход Поль Джонс, человек сказочной отваги, борец за независимость. В дерзновенной схватке с разъяренной морской стихией побеждает мастерство и мужество лоцмана, управляющего шхуной.

Джеймс Купер открыл в стихии моря бездны эстетического очарования. Морской роман обогатил роман авантюрно-приключенческий и стал любимым жанром европейских и американских писателей XIX-XX веков: Эжена Сю, Майн Рида , Роберта Льюиса Стивенсона , Джека Лондона , Эрнеста Хемингуэя .

Весьма увлекательны и морские романы Купера: «Красный корсар» (1828) - в русском переводе «Красный морской разбойник», «Морская волшебница» («Пенитель моря»), «Мерседес из Кастилии» (1840), «Два адмирала» (1842), «Блуждающий огонек» (1842), «На суше и на море» (1844), его продолжение «Майлс Уоллингфорд» (1844) и «Морские львы» (1849).

География романов Джеймса Фенимора Купера необъятна. Взгляд писателя углубляется и в историю феодальной Венеции - роман «Браво» (1831), и в историю Германии времен Реформации - «Гейденмауэрили, или Бенедиктинцы» (1832), в русском переводе «Лагерь язычников».

Джеймса Купера осыпают почестями и преподносят медаль «За упрочение славы Республики» от общественности Нью-Йорка, где он живет с 1822 г.

В 1826 г. Купер едет с семьей в Европу. Это было самое славное время в жизни писателя. Он путешествует и живет в Англии, Италии, Германии, Бельгии. Жизнь в Париже во время Июльской революции стала для него истинной школой. Но возвращение на родину в 1833 г. принесло Куперу много разочарований: его поразил беззастенчивый цинизм и оголтелая жажда наживы в американском обществе. Он попадает в атмосферу враждебности из-за своих смелых выступлений, разоблачающих перерождение американской демократии в монархию денег. В публицистических статьях, романе «Моникины» (1835), «Домой» (1837) и «Дома» (1838) Купер бросает вызов буржуазному хищничеству, царству доллара.

Писатель живет в Куперстауне только на литературные труды, поскольку земля не приносит прибыли, и он пишет роман за романом, мечтая избавиться от кабалы издателей.

Джеймс Фенимор Купер написал 32 романа, свыше 10 томов описаний путешествий по Франции, Англии, Германии, Швеции, Швейцарии, несколько томов публицистики, «Историю флота США» и другие произведения. Он создал образцы исторического, морского, нравоописательного, авантюрно-приключенческого романов, романа-памфлета («Моникины») и утопического романа («Кратер»). Он первый создал роман-эпопею в американской литературе. Но с не меньшим основанием Купера можно назвать одним из родоначальников американского романтизма, противопоставившим естественность природы разлагающему влиянию цивилизации.

Бальзак называл Купера «американским историком», поскольку тот ставил важнейшие социальные проблемы: личность и общество, человек и природа, белые и краснокожие, цивилизация и «дикарь».

По словам Ж. Санд, Америка стольким же обязана Джеймсу Куперу в сфере литературы, сколько Бенджамину Франклину и Джорджу Вашингтону в науке и политике. Виссарион Григорьевич Белинский утверждал, что «литература Северо-Американских Штатов началась романом Купера».

В Куперстауне не нашлось средств на памятник писателю, и лишь спустя несколько лет после его смерти там была установлена статуя героя романов о Кожаном Чулке.

Биография

Вскоре после рождения Фенимора его отец, судья Уильям Купер (англ.) русск. , довольно богатый землевладелец-квакер , переселился в штат Нью-Йорк и основал там посёлок Куперстаун (англ.) русск. , превратившийся в городок. Получив первоначальное образование в местной школе, Купер отправился в Йельский университет, но, не окончив курса, поступил на морскую службу (1806-1811) и был назначен состоять при постройке военного судна на озере Онтарио .

Этому обстоятельству мы обязаны замечательными описаниями Онтарио , встречающимися в его знаменитом романе «Следопыт, или На берегах Онтарио» . В 1811 году Купер женился на француженке Сюзан Аугусте Деланси, происходившей из семьи, симпатизировавшей Англии в эпоху войны за независимость; её влиянием объясняются те сравнительно мягкие отзывы об англичанах и английском правительстве, которые встречаются в ранних романах Купера. Случай сделал его писателем. Читая однажды вслух жене какой-то роман, Купер заметил, что нетрудно написать лучше. Жена поймала его на слове, и чтобы не показаться хвастуном, он за несколько недель написал свой первый роман «Предосторожность» (англ. Precaution ; ).

Романы

Предполагая, что ввиду уже начавшейся конкуренции между английскими и американскими авторами, английская критика отнесётся к его произведению неблагосклонно, Купер не подписал своего имени для первого романа «Предосторожность » () и перенёс действие этого романа в Англию. Последнее обстоятельство могло только повредить книге, обнаружившей плохое знакомство автора с английской жизнью и вызвавшей весьма неблагосклонные отзывы английской критики. Вторым романом Купера, уже из американской жизни, стал знаменитый «Шпион, или Повесть о нейтральной территории » («The Spy: A Tale of the Neutral Ground», ), имевший громадный успех не только в Америке, но и в Европе.

Затем Купер написал целую серию романов из американской жизни («Пионеры, или У истоков Саскуиханны » , ; «Последний из могикан » , ; «Степи» , иначе «Прерия » , ; «Открыватель следов», иначе «Следопыт » , ; «Охотник за ланями» , иначе « » , ), где отобразил войны пришельцев-европейцев между собой, в которые они вовлекали американских индейцев, заставляя племена сражаться друг против друга. Героем этих романов является охотник Натти (Натаниэль) Бампо , выступающий под различными именами (Зверобой, Следопыт, Соколиный Глаз, Кожаный Чулок, Длинный Карабин), энергичный и симпатичный, вскоре сделавшийся любимцем европейской публики. Идеализированными, хотя и с тонким юмором и сатирой, доступными обычно только взрослому читателю, являются у Купера не только этот представитель европейской цивилизации, но и некоторые из индейцев (Чингачгук , Ункас).

Успех этой серии романов был так велик, что даже английская критика должна была признать талант Купера и назвала его американским Вальтером Скоттом . В г. Купер отправился в Европу, где провёл семь лет. Плодом этого путешествия было несколько романов - «Браво, или в Венеции » , «The Headsman», «Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай » (Mercedes of Castile), - действие которых происходит в Европе.

Мастерство рассказа и постоянно усиливающийся интерес его, яркость описаний природы, от которых веет первобытной свежестью девственных лесов Америки, рельефность в изображении характеров, которые стоят перед читателем, как живые - таковы достоинства Купера как романиста. Написал также морские романы «Лоцман, или Морская история » (), «Красный корсар » ().

После Европы

По возвращении из Европы Купер написал политическую аллегорию «Моникины » (), пять томов путевых заметок ( -), нескольких романов из американской жизни («Сатанстоу »; и другие), памфлет «Американский демократ» (The American Democrat, 1838). Кроме того, написал ещё «Историю американского флота» («History of the United States Navy», ). Обнаруженное в этом сочинении стремление к полнейшему беспристрастию не удовлетворило ни его соотечественников, ни англичан; полемика, им вызванная, отравила последние годы жизни Купера. Умер Фенимор Купер 14 сентября 1851 года от цирроза печени.

Джеймс Фенимор Купер в России

Приключенческие романы Джеймса Фенимора Купера были очень популярны в СССР, их автора быстрее узнавали по его второму, редкому, имени Фенимор en . Например, в фильме «Тайна Фенимора», третьей серии детского телевизионного мини-сериала «Три весёлые смены » 1977 года по рассказам Ю. Яковлева, рассказывается о таинственном незнакомце по имени Фенимор , который в пионерском лагере приходит по ночам в палату к мальчикам и рассказывает удивительные истории об индейцах и инопланетянах.

Библиография

• :
  • сочиняет для дочерей традиционный роман нравов «Предосторожность » (Precaution).

• :
  • исторический роман «Шпион, или Повесть о нейтральной территории » (The Spy: A Tale of the Neutral Ground), основанный на местных преданиях. В романе опоэтизирована эпоха американской революции и её рядовые герои. «Шпион» получает международное признание. Купер переезжает с семьей в Нью-Йорк, где вскоре становится видной литературной фигурой и лидером писателей, ратовавших за национальное своеобразие американской литературы.

• :
  • четвёртая часть пенталогии о Натти Бампо «Пионеры, или у истоков Саскуиханны»
  • короткие рассказы (Tales for Fifteen: or Imagination and Heart)
  • роман «Лоцман, или Морская история » (The Pilot: A Tale of the Sea), первый из многочисленных произведений Купера о приключениях на море.

• :
  • роман «Лайонел Линкольн, или Осада Бостона » (Lionel Lincoln, or The leaguer of Boston).

• :
  • вторая часть пенталогии о Натти Бампо, наиболее популярный роман Купера, название которого стало нарицательным, - «Последний из могикан » (The Last of the Mohicans).

• :
  • пятая часть пенталогии роман «Степи», иначе «Прерия » (The Prairie).
  • морской роман «Красный корсар » (The Red Rover).

• • Notions of the Americans: Picked up by a Travelling Bachelor

• :
  • роман «Долина Виш-тон-Виш » (The wept of Wish-ton-Wish), посвящённый индейской теме - сражениям американских колонистов XVII в. с индейцами.

• :
  • фантастическая история одноименной бригантины «Морская волшебница » (The Water-Witch: or the Skimmer of the Seas).
  • Letter to General Lafayette politics

• :
  • первая часть трилогии из истории европейского феодализма «Браво, или в Венеции » (The bravo) - роман из далёкого прошлого Венеции.

• :
  • вторая часть трилогии «Гейденмауэр, или Бенедиктинцы » (The Heidenmauer: or, The Benedictines, A Legend of the Rhine) - исторический роман из времён ранней Реформации в Германии.
  • короткие рассказы (No Steamboats)

• :
  • третья часть трилогии «Палач, или Аббатство виноградарей » (The headsman, or The Abbaye des vignerons) - легенда XVIII в. о потомственных палачах швейцарского кантона Берн.

• :
  • (A Letter to His Countrymen)

• :
  • критика американской действительности в политической аллегории «Моникины » (The Monikins), написанной в традициях просветительского аллегоризма и сатиры Дж. Свифта.

• :
  • мемуары (The Eclipse)
  • Gleanings in Europe: Switzerland (Sketches of Switzerland)
  • Gleanings in Europe: The Rhine
  • A Residence in France: With an Excursion Up the Rhine, and a Second Visit to Switzerland

• :
  • Gleanings in Europe: France travel
  • Gleanings in Europe: England travel

• :
  • памфлет «Американский демократ» (The American Democrat: or Hints on the Social and Civic Relations of the United States of America).
  • Gleanings in Europe: Italy travel
  • The Chronicles of Cooperstown
  • Hommeward Bound: or The Chase: A Tale of the Sea
  • Home as Found: Sequel to Homeward Bound

• :
  • «История американского флота» (The History of the Navy of the United States of America), свидетельствующая о прекрасном владении материалом и влюбленности в мореходство.
  • Old Ironsides

• :
  • «Следопыт, или На берегах Онтарио » или «Открыватель следов» (The Pathfinder, or The inland sea) - третья часть пенталогии о Натти Бампо
  • роман об открытии Америки Колумбом «Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай » (Mercedes of Castile: or, The Voyage to Cathay).

• :
  • «Зверобой, или Первая тропа войны » или «Охотник за ланями» (The Deerslayer: or The First Warpath) - первая часть пенталогии.

• :
  • роман «Два адмирала » (The two admirals), рассказывающий эпизод из истории британского флота, ведущего в 1745 г. войну с Францией
  • роман о французском каперстве «Блуждающий огонёк » (Wing-and-Wing, or Le feu-follet).

• :
  • роман «Вайандотте, или Дом на холме » (Wyandotté: or The Hutted Knoll. A Tale) о американской революции в глухих уголках Америки.
  • Richard Dale
  • биография (Ned Myers: or Life before the Mast)
  • (Autobiography of a Pocket-Handkerchief или Le Mouchoir: An Autobiographical Romance или The French Governess: or The Embroidered Handkerchief или Die franzosischer Erzieheren: oder das gestickte Taschentuch)

• :
  • роман «На море и на суше » (Afloat and Ashore: or The Adventures of Miles Wallingford. A Sea Tale)
  • и его продолжение «Майлз Уоллингфорд » (Miles Wallingford: Sequel to Afloat and Ashore), где образ главного героя носит автобиографические черты.
  • Proceedings of the Naval Court-Martial in the Case of Alexander Slidell Mackenzie, &c.

• :
  • две части «трилогии в защиту земельной ренты»: «Сатанстоу » (Satanstoe: or The Littlepage Manuscripts, a Tale of the Colony) и «Землемер » (The Chainbearer; or, The Littlepage Manuscripts).

• :
  • третья часть трилогии - роман «Краснокожие » (The Redskins; or, Indian and Injin: Being the Conclusion of the Littlepage Manuscripts). В этой трилогии Купер изображает три поколения землевладельцев (с середины XVIII в. до борьбы против земельной ренты в -е гг.).
  • Lives of Distinguished American Naval Officers biography

• :
  • пессимизм позднего Купера выражен в утопии «Кратер, или Пик вулкана » (The Crater; or, Vulcan’s Peak: A Tale of the Pacific), представляющей собой аллегорическую историю США.

• :
  • роман «Дубовая роща» или «Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами » (The Oak Openings: or the Bee-Hunter) - из истории англо-американской войны г.
  • роман «Джек Тайер,или Флоридский риф» (Jack Tier: or the Florida Reefs)

• :
  • последний морской роман Купера «Морские львы » (The Sea Lions: The Lost Sealers) о кораблекрушении, постигшем охотников за тюленями во льдах Антарктиды.

• :
  • последняя книга Купера «Новые веяния» (The ways of the hour) - социальный роман об американском судопроизводстве.
  • пьеса (Upside Down: or Philosophy in Petticoats), satirization of socialism

• :
  • короткий рассказ (The Lake Gun)
  • (New York: or The Towns of Manhattan) - незаконченная работа по истории г. Нью Йорка.

Память

• В филателии

Напишите отзыв о статье "Купер, Джеймс Фенимор"

Примечания

Литература

• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• Lowell, «American Literature» (т. I);
• Richardson, «Amer. Literature» (т. II);
• Griswold, «The Prose Writers of America»;
• Knortz, «Geschichte der nordamerikanischen Literatur» (т. I);
• Lounsbury, «Life of J. F. Cooper» (Бостон, 1883);
• Warner, «American Men of Letters: J.-F. Cooper».
• (ЖЗЛ)

Ссылки

Отрывок, характеризующий Купер, Джеймс Фенимор

Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.

Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.