Популярный телеведущий и журналист Александр Филипенко (он же Роман Романович), российский писатель белорусского происхождения, лауреат "Русской премии".
Родился в Минске, окончил лицей искусств им. Ахремчика и поступил в Европейский гуманитарный университет. После закрытия в Минске ЕГУ переехал в Россию, в Санкт-Петербург. Окончил филологический факультет СПбГУ.
Работал на Первом канале телевидения, в том числе писал сценарии к программам "Прожекторпэрисхилтон", "Мультличности", YestardayLive. Затем перешел в редакцию телеканала "Дождь". Его эфирный псевдоним - "штатная бездарность Рома Романович", а самый масштабный проект - телешоу "Вечерний Герасимец". Большой популярностью у зрителей "Дождя" пользовались посещения Сашей Филипенко известных естественнонаучных музеев мира, особенно опыты, которыми естествоиспытатели подвергали смелого тележурналиста. В 2015 году вместе с коллегами - и зрителями - Филипенко в рамках телевизионного проекта "Ездим дома" совершил веселое и увлекательное путешествие про России.
Несмотря на имидж "человека без башни" и "хохмача", литературное творчество Саши Филипенко порой окрашено в очень мрачные тона. Его стихотворения и рассказы можно прочитать в персональном блоге . Романтический герой стихотворения "Анкета" так характеризует себя:
По гороскопу? Овен
В целом? Немногословен
Тандему? Не доверяю
Модернизации? Не ощущаю
Болотную? Не посещаю
Оттепели? Не ожидаю
Будущего? Не представляю
Саша Филипенко может писать от первого лица и даже дать герою собственное имя, мистифицируя читателя, однако соблюдает дистанцию между собой и персонажем.
Не чужд он и безыскусной шутке. Например, как вам его "Короткий рассказ, который никто не прочел":
Jlyf;ls xtkjdtr – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
Писатель, сценарист, ведущий Саша Филипенко - самый молодой финалист "Большой книги - 2016". За свой первый роман "Бывший сын" он получил "Русскую премию". Роман о жестоких играх современных циников "Травля" оказалась в центре жарких дискуссий.
В аннотации к "Травле" перечислены герои - журналист, футболист, музыкант, политтехнолог и дальше - "им не повезло с эпохой". Кому-нибудь когда-нибудь с эпохами везет?
Саша Филипенко: Хороший вопрос. Аннотацию писал не я, поэтому этот вопрос чуть-чуть не по адресу. Есть люди, которые умеют адаптироваться к эпохе. "Травля" о людях на сломе - одни не смогли приспособиться, другие находятся в процессе адаптации, третьи не совсем понимают, когда заканчивается эпоха.
В чем слом? К чему эти персонажи пытаются приспособиться?
Саша Филипенко: Роман я писал два года - начал в 2014-м, закончил в этом. Был рассказ, довольно смешной, сатирический - про семью российского чиновника, который проводит время, сидя во Франции и потом вынужден вернуться в Россию.
Что в этом смешного?
Саша Филипенко : Эти люди смешны сами по себе. Люди, которые проводят всю жизнь во Франции и при этом взахлеб рассказывают, как нужно любить Родину. Никакого продолжения и развитие этого сюжета не предполагалась. Но случилась Олимпиада, и все, что происходило вокруг и после нее. Мне вдруг стало интересно, что же будет с этими людьми, если они действительно приедут в Россию. В "Травле" они приехали.
Иными словами то, что происходит в романе - это здесь и сейчас?
Саша Филипенко: На встрече с читателями в Москве ко мне подошла женщина и попросила подписать книгу для своей дочери. Я ответил, что, наверное, рановато детям читать такую книгу. И тут увидел, что она беременная. Женщина сказала: "Дочь еще не родилась, но когда спустя 16 лет она попросит меня книгу о России 2016 года, я дам ей "Травлю" прочесть". Мне кажется, что удалось выполнить задачу, которую я ставил перед собой: сделать фотографию времени.
Мне очень нравится, что отзывы и критика диаметрально противоположные. Очень часто слышу, что это противно читать, что это невозможно читать, не понятно, зачем, спекулятивно, отвратительно... Я этому рад.
Чему же тут радоваться?
Саша Филипенко: Когда человек смотрит в зеркало, он иногда себе нравится, иногда не нравится. Во-первых, в литературе можно меньше слов, потому что литература - это СЛОВА, а не лишние слова. Я твердо убежден в этом. Поэтому в "Травле" нет никаких нагромождений. Во-вторых, у литературы очень разные задачи. В "Травле" я хотел запечатлеть время, язык, которым мы изъясняемся. Я хотел показать наше очень странное время.
Человеческая природа неизменна, времена всегда странные, в чем особенная странность нашего?
Саша Филипенко: Согласен, всегда плюс-минус ничего не меняется. Только кто бы мог подумать, что вдруг за два года становятся врагами, а другие взахлеб начинают любить страну. Странно и удивительно, когда все это происходит молниеносно, буквально - по щелчку.
Травля - штука мерзкая, почему именно травля?
Саша Филипенко: В школе я был парнем, который травил девочек в классе. В этот момент ты не понимаешь, что происходит, тебе просто смешно. Моя супруга была девочкой, которую травили. Она мне рассказала, как это чувствуешь с другой стороны. Тогда я понял огромное количество вещей, которые не понимал. Мне хотелось показать, как работает механизм травли и на государственном уровне, и на уровне бытовом. Главного героя романа травили в школе, он все понимает. Он пожил условно богатым, больше всего боится нищеты и, когда вновь остается без денег, зная, что испытывает травимый человек, все равно на это идет. Мне кажется, что люди, которые сейчас занимаются травлей - вывешивают плакаты распространяют гнусные слухи, знают, к чему это приводит в конце концов. Это, безусловно, приводит к тому, что в обществе появляется допустимость смерти человеческой.
Другой ваш герой, журналист, пишет не только разоблачительные статьи, из-за которых его собственно и травят, но еще и сочиняет антиутопию.
Саша Филипенко: Для меня это принципиальный момент. В конце читатель должен сам для себя ответить на вопрос: есть ли разница между нашей реальностью и этой антиутопией. Мне-то кажется, мы уже живем в ней. Мы еще не голосуем в прямом эфире за казни, как в книге моего героя Антона, но уже в прямом эфире и в "Фейсбуке" призываем к насилию. Я часто слышу обвинение, что в "Травле" - перебор, такого не происходит. Хороший журналист слишком хороший, а плохие персонажи - слишком плохие. А мы любим в русской литературе, когда все очень сложно, что не бывает однозначно плохих и хороших людей.
Вы верите, что мир черно-белый, без оттенков?
Саша Филипенко: Я твердо убежден в том, что хорошие люди - хорошие, а плохие - плохие.
Цитата из романа: "Правда никогда никому не нужна. Правда - удел людей с совестью, которые не представляют, как с ней жить. От правды бывают одни лишь горести. Правда - всегда лишнее". Что с этим делать, особенно когда двое кричат и каждый про свою правду?
Саша Филипенко: Проблема в том, что мы перестали друг друга слушать. Мы не хотим друг друга слышать. Будь сейчас уговор опять всем собраться и послушать друга, может и нашли бы общий язык, появилась бы надежда. К сожалению, сейчас на поверхность всплыло много людей, которые почувствовали, что ложь и лицемерие - их шанс. Я в Россию приехал жить 12 лет назад. До этого жил в Беларуси, и очень много ездил. До сих пор много путешествую. Так сложилось, что зиму, как правило, я провожу не в России, а во Франции. Первое, что нужно усвоить, как бы грустно от этого ни было - в Европе никому до нас нет дела. Мне все равно, что делают соседи, я твердо убежден, что не надо разбираться с соседями, соседи разберутся сами, а мы должны разбираться с самим собой.
У них там может что-то взорваться и задеть нас...
Саша Филипенко: Нет, не может. Мне лично кажется, единственное, чем мы должны заниматься - это постоянно критиковать. Это наш долг, это долг писателей, это долг журналистов, это долг граждан.
Кого и как критиковать?
Саша Филипенко: Мы сейчас говорили о политике. Критиковать, говорить самую неудобною правду. Это то, чем занимается мой герой и за что травят.
Это везде опасно.
Саша Филипенко: А мне неинтересно, что везде, мне важно, что у нас. Герой занимается своей профессией: к нему попадают документы и он понимает, что его профессиональный долг опубликовать их. Все. Более того, он понимает опасность для себя. Но общество должно знать правду - для него это главное. Вообще-то когда человек занимается журналистикой, он на вашей стороне, ребята. Он занимается тем, чтобы поставить какие-то вопросы, на которые дальше кто-то должен начать отвечать.
Была даже идея публиковать "Травлю" с двумя финалами - выбросить в тираж тысячу экземпляров с одним финалом и тысячу с другим. И каждый будет читать свое
В финале "Травли" - ни тени надежды. И как после этого жить?
Саша Филипенко: Утром вставать и пить свой очередной кофе, несмотря на то, что все совершенно безнадежно. Признаюсь, сначала было два финала. Была даже идея публиковать "Травлю" с двумя финалами - не говорить читателю и просто выбросить в тираж тысячу экземпляров с одним финалом и тысячу с другим. И каждый будет читать свое. В хэппи-энде, как у Шекспира, вся сцена была завалена трупами в конце, но правда восторжествовала.
Саша Филипенко: Я все страхи свои написал. Финальные строчки отчасти метафора - человек, который выбрасывает своего ребенка. Мы все это делаем, когда поддерживаем те или иные инициативы ради своей сегодняшней выгоды, потому что таким образом мы выбрасываем наши будущие поколения. Нам всем кажется, что сейчас пойдем на компромисс, потом немного переждем, там промолчим, здесь перетерпим - и обойдется. Но за это будем отвечать не мы, а наши дети.
Книга может изменить мир и как-то повлиять на мир, на людей?
Саша Филипенко: Нет. Но вы пишете не тогда, когда хотите написать книгу, а когда понимаете, что не можете ее не написать. "Травля" написалась в тот момент, когда я понял, что если сейчас не напишу, момент будет упущен.
Повлиять? Я твердо убежден, что книги - осколки огромного витража и несколько сотен книг, которые вы прочтете, сойдутся у вас и - безусловно, повлияют. Есть одна книга - Библия, которая стала набором этических норм. Она повлияла на мораль и на поведение в обществе. Это был хороший проект, который, как говорит Вуди Аллен, писали "или много людей в одном кабинете, или один человек очень долго".
В 90-м году у Венедикта Ерофеева спросили, какие беды для России самые главные? Он ответил тогда: дурость и невероятная жадность. Что скажете?
Саша Филипенко: Про дурость я бы согласился. Но это такая самонадеянность, потому что нет ощущения, что я сам не дурак. Вижу очень большую проблему в закомплексованности. Из этих комплексов растут огромные джипы с мигалками, из этих комплексов растет желание властвовать, много дурного из них растет.
В недавнем интервью Андрей Битов сказал: "Писательство это просто неспособность ни к чему. Если ты ни к чему неспособен, стань писателем". Это про вас?
Саша Филипенко: Не совсем мой случай. Все-таки моя карьера - сценарист, ведущий, доказывает, что к чему-то другому тоже способен. Но писатель - прежде всего.
