Хабенский интервью. Константин Хабенский: «Хочу, чтобы работа меня удивляла

На премьере фильма «Собибор» в кинотеатре «Москва»

Нам удалось накануне премьеры Константина Хабенского, который вообще-то не дает интервью, расспросить о фильме, о том, как ему удалось совмещать работу актера и режиссера. И, конечно же, о его отношении к Великой отечественной войне, одним из ярких эпизодов которой стало поднятое Александром Печерским восстание в лагере смерти «Собибор». И о Дне Победы – что он сам думает об этом празднике?

«Чем тяжелее – тем интереснее»

Константин, каково вам было находиться в двух ипостасях: быть и актером, который играет главную роль – и режиссером, который это снимает? Удавалось справляться, решая две эти задачи одновременно?

Наверное, на этот вопрос лучше всего ответят мои коллеги. Они со стороны наблюдали, как я работал. Я же скажу так: наверное, с некоторых пор наступил такой период в жизни, когда чем тяжелее – тем интереснее

Как технически были организованы съемки?

Очень просто: был человек примерно ростом с меня, одетый в ту же самую форму, у него была рация, и он командовал, когда я была в кадре. Перед этим мы все тщательно репетировали. Я не говорил: «Начали!», «Мотор!» — как это бывает на съемочных площадках, я только говорил: «Стоп!» — когда считал, что надо закончить кадр

Не было такого момента, когда вам хотелось все бросить?

Где-то между 22-м и 31-м вариантом монтажной версии фильма я понял, что я хочу любой ценой довести его до логического конца — сделать таким, каким я хочу его увидеть

В роли Александра Печерского в фильме «Собибор»

Вам понравилось быть режиссером?

История вхождения в работу в качестве режиссера – это самое сложное. Я действительно не собирался им быть — я себя достаточно комфортно чувствовал в роли актера. Но так сошлись звезды. (Улыбается.) Видимо, те знания, которые я приобрел, общаясь с теми режиссерами, которые по праву могут именоваться режиссерами, с блестящими операторами, талантливыми художниками — дали мне возможность снять свое кино. Тот невольный процесс обучения у них, видимо, стал для меня каким-то базовым, некой точкой опоры. И я решился сам войти в эту воду и попробовать свои силы. Но это не значит, что я завтра приступаю к съемкам нового своего фильма. Нет. Но максимум чувств, мыслей, понимания, какие сегодня у меня есть – все это я вложил в «Собибор». И сделать лучше, чем это получилось, я на сегодня не могу

Деликатная тема

Вы не боялись в качестве режиссера браться за такую сложную тему? Ведь Печерский – это не вымышленный герой, это реальный человек, личность, вошедшая в историю. Это же ставит определенные рамки для творчества, какие-то ограничения. Ну и, во-вторых, это рассказ про концлагерь, где грань между жизнью и смертью предельно тонкая…

Любая тема, которая касается людей – она не просто сложная, она очень деликатная. Но мне кажется, что именно на грани жизни и смерти, с возможностью через пять секунд уже не жить — как это и было в «Собиборе» — человек раскрывается максимально как личность. Эта история дает возможность для того, чтобы попытаться, может местами парадоксально, но показать людей именно такими, какие они есть в своей основе, показать их сердца. Кино на такое тему должно, как минимум, не оставлять человека равнодушным. Это очень важно. И тут нужна предельная искренность и обнаженность чувств и переживаний. Нельзя подобные фильмы рассказывать менторским тоном. Нельзя читать лекции о страданиях людей — надо максимально стараться вовлечь зрительный зал в сопереживание. Чтобы зрители хоть на секунду почувствовали: каково им там, этим героям…

Кадр из фильма «Собибор»

Вы, как режиссер, как определите: на кого ориентирован этот фильм?

На людей, которые умеют чувствовать. Не боятся сопереживать. И такого зрителя, скажу я вам, в нашей стране довольно много. Ну и еще я отталкиваюсь от себя: если меня эта история волнует – значит, она может взволновать и других людей

Историческая правда

Насколько достоверно показаны в фильме какие-то исторические детали?

Декорации концлагеря, само место, где происходила большая часть съемок – это все было воспроизведено по тем чертежам, которые сохранились. Но надо иметь в виду, что из-за победоносного восстания лагерь впоследствии по приказу немецкого командования был полностью уничтожен, и архивных данных о нем практически нет. Но нам предоставили в распоряжение воспоминания участников восстания и последующего побег. У нас были хорошие консультанты из Фонда Александра Печерского — люди, досконально знающие эту историю, они разъясняли какие-то трудные моменты.

С актерами, сыгравшими в фильме «Собибор»

Конечно, не могу сказать, что стал в ходе этих съемок специалистом по истории «Собибора», но думаю, что в тему погрузился вполне основательно. Но тут есть и другая сторона: важно не переборщить с погоней за правдоподобием

Про что-то мы знаем точно, как это было, про что-то – приблизительно, как могло быть. А дальше уже включается наша фантазия, наше творчество, без которого не может быть художественного фильма. Да, мы старались предельно бережно обходиться с исторической правдой – но это, разумеется, не значит, что все реплики в фильме имели строго документальную основу. Печерский, его товарищи и противники не были в точности такими, какими они показаны в фильме — но они могли бы быть такими, исходя из логики их характеров и из логики исторических обстоятельств. Это даже важнее, чем внешнее правдоподобие.

Голливудская звезда

Начальника концлагеря сыграл Кристофер Ламберт. Он тоже показан еще тем злодеем — не боитесь, что большинство поклонников актера не воспримут его в этой роли?

Актерам свойственно играть разные роли и ломать стереотипы. Пригласить Кристофера в нашу историю – это была идея продюсера. Это связано не только с тем, что он замечательный актер, но и с европейским прокатом. Нам нужна была величина, которая помогала бы нам с продвижением этого фильма. И я ни на секунду не пожалел, что он вошел в нашу историю

Вы с ним до фильма не были знакомы?

Нет, с Кристофером я познакомился на съемочной площадке

С Кристофером Ламбертом в фильме «Собибор»

Он сразу согласился на съемки?

Я так понимаю, что да. А чего бы ему не согласиться? Только дурак откажется от такой работы. Что-то мы придумали, дофантазировали в судьбе человека, которого он играет. Но как бы мы его ни оправдывали в художественном плане, как бы мы ни придумывали ему трудную судьбу — наш зритель никогда не оправдает его героя. Никогда!

Как вам работалось вместе с ним на одной площадке?

Это очень интересное ощущение: когда ты играешь с актером, на фильмах которого выросло несколько поколений, который сыграл свои самые известные роли в то время, когда ты еще ходил в среднюю школу…

С Победой — по всему миру

У вас есть какие-то прогнозы: как пройдет прокат «Собибора»?

Давайте не заниматься прогнозами. Это самое последнее дело: сидеть и размышлять на тему того, что вот мы сняли такой-то фильм, и он займет в рейтингах вот такое-то место. Давайте сначала запустим его, давайте послушаем и почитаем, что и как будут про него говорить и писать. А потом будущее покажет: будут ли его вспоминать — или забудут, как страшный сон или как что-то неудавшееся. Как сложится его судьба, я не знаю. Но мне кажется, что этот фильм запомнится — хотя бы тем, что это, по-моему, первый фильм в нашем прокате, когда пять процентов с каждого проданного билета будет уходить в благотворительный фонд на помощь детям в борьбе с онкологией головного мозга. Вот это место он уже занял: он будет спасать жизни!

В каких странах «Собибор» будет показан?

Мы сейчас совершим премьерное турне по Европе. Я очень надеюсь, что одинаково неравнодушные реакции будут во всех странах. Многие страны Европы уже купили права на его прокат. Кроме того, я знаю, что показывать у себя его будут Япония, Австралия… Сейчас ведутся переговоры о том, чтобы мы показали эту историю и за океаном…

Фильм выходит в канун Дня Победы. Что для вас значит этот праздник?

День Победы — это светлый, но очень тяжелый праздник. Мы его отмечаем не для того, чтобы съесть бутерброд и выпить рюмку водки, а для того, чтобы вспомнить о том, какую страшную цену пришлось за него заплатить. Какую тяжелейшую войну пережил наш народ, сколько горя и страданий она принесла. И какую надо было иметь силу – и в первую очередь силу духа – чтобы победить такого сильного и жестокого врага и освободить от него покоренную им Европу. Нам всем надо понимать, какую цену пришлось заплатить за эту Победу. Чувствовать все это где-то там, в сердце — и передавать эти чувства и знания нашим детям и внукам, бережно хранить их в памяти народной. Это праздник нашей боли — и одновременно нашей радости и гордости. Как поется в самой любимой нашим народом песне: «Это радость со слезами на глазах – День Победы!»

Режиссер Константин Хабенский

Фотографии Вадима Тараканова и из архива съемочной группы

Константин Хабенский: «День Победы – тяжелый праздник» опубликовано: 1 августа, 2019 авторство: Яна Невская

Если однажды Константин Хабенский назначит вам встречу, знаете, что будет самой большой ошибкой? Опоздать на нее хоть на пару минут. Да, он все понимает про пробки. Но сам не опаздывает. И, наверное, самый страшный сон партнеров Хабенского в театре и кино - тот, в котором они, играя с ним сцену, вдруг забывают свои реплики. Константин Хабенский - профессионал, и только желание избежать пафоса, категорически ему чуждого, мешает написать это слово с большой буквы. Поэтому он требователен - к себе и другим. Поэтому готов по просьбе фотографа мгновенно выдать любую эмоцию. И поэтому сдержанно, тщательно выбирая слова, отвечает на вопросы, а некоторые просто обходит. Зато если уж говорит, то о том, что для него на самом деле важно.

Ко Дню космонавтики на экраны выходит фильм «Время первых» о полете корабля «Восход-2», где у вас одна из главных ролей. На первый взгляд, не самая драматическая история: ничего сверхъестественного, по нынешним меркам, не произошло. Чем вас привлек сценарий?

Да, но выходил не ваш герой, не Павел Беляев, а Алексей Леонов.

Вам этим была интересна роль?

Мне было интересно поискать, пофантазировать, пособирать образ Беляева, командира корабля, который корректировал, регулировал и обеспечивал безопасность этого выхода в космос, - наверное, так. Понять характеры, их совместимость или несовместимость, историю, которая складывалась между двумя этими космонавтами. Как они шли к тому, чтобы совершить это - невозможное. Как менялись их отношения, какими сторонами они открывались друг другу и во время полета, и до, и после.

Нельзя жить прошлым, но нужно все лучшее, что с тобой было и что приемлемо в сегодняшних условиях, возрождать и сохранять

В первую очередь это все-таки история характеров и их развития. История полета не космического корабля, а человеческого духа. Мой герой - это человек, который говорит: «как Родина прикажет». Человек военный, человек приказа, человек долга. И очень интересно понять, что за всем этим стоит. За выучкой, за рублеными фразами, за формой и выправкой, которую сразу видно, даже если человек в штатском. Какие там радости, обиды, какие переживания - вот до этого и хотелось докопаться.

Во многом эта преданность долгу - еще и черта эпохи.

Верно, и это тоже. И может быть, мной двигала отчасти ностальгия по тем людям - бессребреникам, которые работали в первую очередь на благо страны, ради нее. Да и сейчас такие есть, слава богу. Но мне кажется, большая часть общества смотрит совсем в другую сторону.

Что вы имеете в виду? Если говорить про ностальгию, то она как раз сейчас приобретает пугающие масштабы.

Мы говорим о разных вещах. Я - о ностальгии по отношениям, в которых главное - долг и доверие. По ответственности за то, что ты делаешь. Это же нормальная вещь. Приходишь вовремя на работу, приходишь подготовленный - если о моей работе. Стараешься ответственно относиться к тому, что ты делаешь. И иногда призываешь к этому и других. Нельзя жить прошлым. Но нужно все лучшее, что с тобой было и что, как тебе кажется, приемлемо в сегодняшних условиях, возрождать и сохранять.

Из ваших слов следует, что уровень доверия и ответственности, который мы наблюдаем сегодня, вас не устраивает. Раньше все в этом смысле было лучше?

Я не могу говорить за все общество. Но наверное, да, вы правы. Наверное, так, потому что я максималист и периодически говорю себе: «Тише-тише, не надо так уж»… В первую очередь все зависит от воспитания. Наверное, эта ответственность - гипертрофированная даже - у меня от отца.

Вас строго воспитывали?

Не скажу, что прямо так уж строго, нет. Просто у меня был человек, по которому я мог измерять свои поступки. И который в какой-то момент жизни позволял мне совершать ошибки и самостоятельно их исправлять. Это достигается не лекциями и нравоучениями, только личным примером. Я думаю, так.

Ваша благотворительная деятельность - тоже следствие максимализма и чувства ответственности?

Наш фонд старается в том числе ненавязчиво напомнить и показать личным примером, как это просто, как это хорошо в первую очередь для нас самих - с точки зрения внутренних ценностей и человеческого достоинства - помочь другому человеку. Наша профессия - при всем моем к ней уважении, - она такая... Если у нас что-то вдруг не получится, то никто от этого физически не пострадает, по большому-то счету. Зато если получится, то это придаст кому-то уверенности, кто-то задумается, для кого-то, возможно, станет открытием, ну или просто настроение поднимется.

Хотелось бы поменять отношение общества к онкологическому диагнозу как к приговору. Это ведь не так, жизнь на этом не заканчивается

А фонд - это все-таки история реальной помощи. Причем не одноразовой - когда помогли с операцией ребенку, например. Это и последующее его ведение, физиотерапия, введение и адаптация в обществе, реабилитация психологическая и социальная. И работа с родителями, которые испытали шок, которым тоже нужно жить полноценной жизнью, не трястись каждую минуту из-за того, что все может повториться. Хотелось бы поменять отношение общества к онкологическому диагнозу как к приговору. Это ведь не так, жизнь на этом не заканчивается. Наша программа так и называется: «Знать и не бояться».

А вы могли бы целиком посвятить себя фонду и благотворительности, отказавшись от актерской работы?

Не знаю. Сейчас фонд в хорошей форме, у нас работают 14 сотрудников, большая команда. А я - я думаю, еще не наработал в профессии все, чтобы спокойно отказаться от нее.

Чего вы еще от нее ждете?

Того же, чего и всегда. Не повторяться. Работать с режиссерами, которые заставляют тебя удивляться.

И когда в последний раз было такое удивление?

Давно, к сожалению.

Вы сейчас больше заняты в кино?

Да, в кино и на телевидении. Это не значит, что мне не интересен театр, я просто не хочу скакать со съемочной площадки на театральные подмостки. Я стараюсь действовать последовательно, чтобы закончить с одним, а потом взяться серьезно и ответственно за другое. Спектакль и фильм - это абсолютно разная материя. Совпадают они только в одном: актерам желательно знать текст, ну или хотя бы понимать, о чем он. И говорить друг за другом. Все остальное - разное.

Театр - это сиюминутное дело, общение, энергия. Это то, как ты держишь ритм, это опережение зрителя на два-три шага

Театр - это сиюминутное дело, общение, энергия. Это то, как ты держишь ритм, это опережение зрителя на два-три шага. Способность брать верх над своими эмоциями - потому что нелепо выглядят актеры, которые начинают плакать навзрыд и так и плачут, пока последние зрители не уходят где-то посредине спектакля. Это я условно, конечно, говорю. И еще много-много всего. Театр - это очень живая вещь.

Можете рассказать подробнее о телевизионных проектах?

Сейчас я снимаюсь в большой истории к столетию Октябрьской революции. Это восьмисерийный фильм.

Изогнувшись бумерангом, кастинг-судьба Константина Хабенского форварднула его через все возможные амплуа - тирана и недотепы, воина и террориста, лузера и харизматика - от роли старшего лейтенанта в «Убойной силе» к роли следователя Родиона, которая будет стоить многих. Умножьте маньяка из сериала «Декстер» на русскую рефлексию и шукшинские пейзажи- и получите наш «Метод», не бессмысленный, но беспощадный. Истинная любовь не знает границ - мы отправились проведать главного актера страны в Нижний Новгород, где в самом сердце вотчины балабановских «Жмурок» проходят съемки продюсерского проекта Александра Цекало.

От уличного музыканта до роли следователя-маньяка в сериале «Метод» - хабенский всегда идет своим путем, делая и говоря только то, что считает нужным и важным. Нам он рассказал о ролях, которые повлияли на его жизнь, и о том, как он меняет жизнь других: о своем благотворительном фонде, детских студиях творческого развития и мюзикле «Поколение Маугли», поставленном в содружестве с компанией МТС.

Сначала, до поступления в театральный институт, вы учились в Ленинградском техникуме авиационного приборостроения. Хотели, чтобы лайнеры поднимались в небо с вашим именем на борту?

Это было абсолютно нормальное для всякого свободомыслящего человека желание поскорее уйти из школы и из-под опеки родителей в вольную жизнь. Но к третьему курсу техникума я окончательно понял, что только в теории я бог, а на практике вообще ничего не понимаю в технике и с этим надо завязывать. Я осваивал множество профессий, в вечных поисках источника заработка был и дворником, и полотером, и уличным музыкантом, и монтировщиком сцены в театре-студии «Суббота», который, кстати, жив и по сей день. Именно в «Субботе» я сначала оказался на сцене в качестве так называемого горошка, то есть массовки, потом у меня появились какие-то слова в спектакле, и довольно скоро я почувствовал интерес к актерскому делу. Как только мне понравилось, я подумал, что, наверное, есть вуз, в котором всему этому учат, и решил пойти в него.

То есть, подавая документы в ЛГИТМиК, вы не стремились сознательно в мастерскую к Вениамину Фильштинскому?

Нет, это была счастливая случайность. Летом 1990 года я собирался поступать одновременно в два московских вуза, кажется в ГИТИС и ВГИК, но у меня банально не хватило денег на билет, и я остался в Питере. Так и оказался у Вениамина Михайловича.

В начале 1990-х разваливался не только Советский Союз, но и вся театральная система. У вас не было ощущения, что вы неправильно выбрали профессию?

Вся эта беда рухнула на плечи того курса, который выпустился перед нами. Они не могли найти себе работу, очень многие ушли из профессии. Но мы были настолько загружены учебой - студенты актерских факультетов находятся в вузе с девяти утра до полуночи без выходных, - что у нас не было времени размышлять о том, как сложится дальнейшая жизнь. В результате из двадцати шести поступивших до диплома дошли тринадцать человек, а по специальности сегодня работают пятеро моих сокурсников. Цифры говорят сами за себя.

Однако и вы, и Михаил Пореченков, и Михаил Трухин, и Ксения Раппопорт, которые учились одновременно с вами, успешны в профессии. Чему вас научил мастер?

В первую очередь преданности делу. А также умению выдать все, на что ты способен, именно в тот момент, когда тебя позовут, например, на пробы в кино.

На последних курсах в ЛГИТМиКе вы служили в театре «Перекресток».

Он находился на чердаке давно снесенного ДК имени Первой пятилетки, на месте которого теперь новая сцена Мариинки. Это был экспериментальный театр-студия, в котором играл весь наш курс. Мы продержались полтора года в 1995–1996 годах - немало в условиях тогдашнего безденежья. Сами делали декорации, сами искали у спонсоров заветные сто долларов на печать афиш, которые потом сами же расклеивали по городу. Спектакль Юрия Бутусова «В ожидании Годо», поставленный там, был большой победой.

В эти же годы вы попробовали себя и в качестве телеведущего?

Я вел музыкальный чарт «Паровоз ТВ» на Региональном телевидении, одну из самых популярных в тот момент программ. Это вроде бы была работа ради денег, но тем не менее я пытался искать для себя какие-то новые формы самовыражения. Затем была еще информационная программа «Кстати», так что я успел поработать даже ведущим новостей, хоть и недолго. Придумывал какие-то смешные подводки к юмористическим, по сути, сюжетам. Одна бабушка, видимо, наша постоянная зрительница, подкараулила меня после эфира и с возмущением накинулась: «Что же вы делаете, мы же вам верим!». Тогда-то я и понял, что не зря изучал актерское мастерство. Работа на телевидении была необходимой практикой для дальнейшей работы в кино, чтобы уверенно взаимодействовать с камерой и уверенно смотреть в объектив.

Вы далеко не сразу перебрались в Москву, несколько лет работая параллельно в двух городах.

Да, был период в 1996–1997 годах, когда я играл одновременно и в «Сатириконе», и в Театре имени Ленсовета. В московском театре, у Константина Аркадьевича Райкина, выходил на сцену в «Сирано де Бержераке» и в «Трехгрошовой опере», а в Петербурге - в спектаклях Юрия Николаевича Бутусова «В ожидании Годо» и «Войцек». Но вскоре на несколько лет полностью вернулся в Питер, перестав играть в Москве, только потому, что соскучился по большой работе, - ее в то время предлагал Бутусов в Театре Ленсовета. Это была роль Калигулы в одноименном спектакле, и у меня даже не возникло сомнений, как поступить.

Вы отыграли в «Калигуле» десять лет, прилетая на этот спектакль уже после переезда в Москву, и два года назад снова вернулись к этой пьесе Камю. Почему?

Не отпускал материал. Но поскольку в моем возрасте играть в этом спектакле, рассчитанном на молодого исполнителя, было уже просто неприлично, я выбрал новую форму - литературно-музыкального вечера, в ходе которого читал отрывки из пьесы в сопровождении симфонического оркестра под управлением Юрия Башмета.

А на какой возраст вы себя чувствуете?

По-разному, меня в этом смысле очень сильно болтает: иногда я забываюсь и веду себя как четырнадцатилетний подросток, а иной раз из меня прет какой-то совсем старый дед.

Юрия Бутусова можно назвать наиболее близким вам театральным режиссером?

С Юрием Николаевичем мы периодически сходимся снова и снова, я всегда готов к сотрудничеству с ним. Назвать его постановки спектаклями теперь уже даже сложно, это скорее театральные мистерии с большой буквы. Наберусь наглости назвать себя его актером. Я не очень понимаю интеллектуальный театр, предпочитая ему эмоциональный. Такой, который не даст уснуть и достучится до зрителя в тридцать втором ряду. Если человек в театре смеется и плачет - цель достигнута. Дальше идет только клоунада, это вообще высший пилотаж.

В кино не получается или не хочется работать с режиссерами на постоянной основе?

Не стоит злоупотреблять вниманием режиссеров, переходя из одного их проекта в другой. Даже если у тебя что-то получилось, лучше сделать паузу, уйти в сторону, посмотреть, что делает режиссер дальше, и подключиться на следующих проектах. Может быть, и в театре так же.

В Московский художественный театр вас в 2002 году пригласил лично Олег Табаков?

Да, нас познакомили, и он довольно скоро предложил мне участие в одном спектакле, который я счел неинтересным для себя. А буквально недели через две поступило предложение сыграть Зилова в «Утиной охоте» по пьесе Вампилова, и от него уже, конечно, невозможно было отказаться.

Вас удовлетворяет нынешняя занятость в МХТ?

Я через все прошел. Можно играть тридцать четыре спектакля в месяц и не уставать совсем, а можно выходить на сцену четыре раза в месяц и даже после этого еле ползать. Мне не хочется приходить в театр как на работу, относиться к нему как к источнику зарабатывания денег. На сцену нужно выйти, выплеснуться и уйти, а по-другому не имеет смысла. Поэтому у меня до сих пор и голос пропадает периодически, и глаза лопаются. Иначе не умею. И в этой ситуации неважно, в каком количестве спектаклей я занят. Что же касается моей загрузки в МХТ, то тут история очень простая: в какой-то момент я попросил Олега Павловича Табакова на время, на один сезон, освободить меня от всех постановок, кроме «Трехгрошовой оперы», чтобы немного передохнуть от театра. Он меня понял, и мы договорились, что я вернусь через год с новой идеей. Так и вышло, мы пришли к нему вдвоем с художником-сценографом Николаем Симоновым и предложили поставить «Контрабас» Патрика Зюскинда, уже имея готовое решение спектакля и декораций. Это было нагло и дерзко, но я не видел, как по-другому делать следующий шаг в профессии. Нужно было ломать себе хребет: раньше это было невозможно, позже будет уже сложно. Наш «Контрабас» - это постановка не столько о музыканте, сколько вообще о человеке творческой профессии, занимающемся не своим делом. И я вижу вокруг достаточно тех, кто живет по инерции, не ищет ничего нового. В итоге «Контрабас», премьера которого состоялась этой весной, получился очень правильным и по жанру, и по, извините, накопившемуся внутреннему опыту, человеческому и актерскому.

Режиссера вы нашли сами?

Это была судьба. Мы с Колей Симоновым искали того, кто разовьет и доведет до логического завершения нашу идею. Молодой режиссер Глеб Черепанов в этот момент делал спектакль на Малой сцене МХТ, мы с ним поговорили и поняли, что подходим друг другу.

Жанровый разброс ваших киноролей чрезвычайно широк - от Колчака в байопике «Адмирал» до учителя из города Пальчики в комедии «Выкрутасы». За этим стоит какая-то логика?

Конечно же, определенная внутренняя логика тут есть: прежде всего мне интересно делать то, чего я до этого не делал. Это может быть новый для меня жанр или персонаж. Но все это размышления на берегу, а дальше, когда мы садимся в лодку, все может получиться как угодно, предусмотреть результат, к сожалению, невозможно. Разумеется, мне хочется разрушить свой стереотипный положительный образ, созданный средствами массовой информации. С другой стороны, учитывая привычку зрителя ассоциировать актера и его героев, я не могу себе позволить играть исключительно отрицательных персонажей.

Сыгранные роли оставляют след в жизни актера?

Сначала я думал, что они никак не проявляются. Проявляются, да еще как! В каких-то случаях, могу сказать это с радостью, приобретенное на сцене и в кино становится частью твоего характера, а в каких-то случаях - и твоей судьбы.

Роль в «Дневном дозоре» вас не смутила?

Нельзя сказать, что я крещусь на каждый купол, но иногда отказываюсь от совсем уж экстремальных предложений. Это может зависеть от настроения, усталости или самочувствия в данный конкретный момент. На самом деле влияют многие факторы, когда тебя зовут на какую-то работу, а ты резко и категорично говоришь нет.

В сериале «Метод», съемки которого идут сейчас, затрагивается тема насилия. Вы исполняете роль следователя-маньяка.

Продукт, который мы снимаем сейчас в Нижнем Новгороде для Первого канала, - весьма жесткая история. Но в отличие от большинства наших криминальных сериалов это не просто триллер или детектив. Месседж тут очень понятный, о котором мы с самого начала договорились с режиссером Юрием Быковым и продюсерами. Мы пытаемся объяснить зрителю: все, что ты, дорогой друг, видишь вокруг, происходит благодаря тебе, из-за того, что ты просто отвел глаза при виде несправедливости.

А для вас важно не прятать взгляд?

Да, я считаю это немаловажным, например отвечая сейчас на ваши вопросы. И у меня нет причин отводить глаза в сторону.

В декабре в прокат выходит фильм «Черное море» режиссера Кевина Макдональда. Это еще один шаг в сторону Голливуда?

Это была еще одна возможность в свое удовольствие поработать и пообщаться с теми, с кем мне было интересно это делать. Это и сам Кевин, фильм которого «Последний король Шотландии» многие помнят, и исполнители главных ролей Джуд Лоу и Скут Макнейри. На проекте собралась интересная международная компания с участием Сережи Пускепалиса, Сергея Векслера, Гриши Добрыгина, и я подумал: почему бы и нет? Это не карьерный рост, не желание зайти в Голливуд, а просто очередное приключение. Именно с таким пониманием я отношусь к подобным историям, будь то «Особо опасен», «Шпион, выйди вон!» или «Война миров Z», из которой всю мою довольно объемную роль вырезали подчистую. Мне нравится фантазировать с коллегами, которые стали очень известными, но сохранили в себе желание развиваться.

Ощущаете ли вы себя москвичом после двенадцати лет жизни в столице?

Мне сложно ответить на этот вопрос. Я мотаюсь по всей стране, а последние полгода, например, большую часть времени провожу в Нижнем Новгороде. Могу лишь сказать, что я живу все в том же привычном для себя режиме.

В каком именно?

В режиме сохранения энергии, который очень свойственен питерцам. Стараюсь не бегать с высунутым языком. И хотя я очень много для себя планирую, даже если выполняю только половину из запланированного - считаю, что это уже хорошо.

В мюзикле «Поколение Маугли» участвуют больше семидесяти человек - дети и взрослые, известные и начинающие. Как удалось собрать всех вместе?

Мы проводим ежегодный фестиваль под названием «Оперение», на который съезжаются десанты из всех городов, где работают наши студии. На одном из этих фестивалей родилась мысль сделать современный вариант спектакля по мотивам «Книги джунглей» Киплинга, о человеческом детеныше в каменных джунглях. К проекту в качестве композитора подключился музыкант Алексей Кортнев, а художник Николай Симонов предложил совершенно блестящие декорации. Нам не хотелось, чтобы получился спектакль с использованием трех кубиков и одного прожектора, результат должен был быть серьезным. В итоге родился яркий мюзикл под названием «Поколение Маугли», в котором одновременно занято семьдесят два студийца в возрасте от девяти до четырнадцати лет и пять взрослых актеров. На мой взгляд, спектакль вышел совершенно не стыдный, у него есть все шансы быть аншлаговым. Пока он существует только в Казани, но в декабре мы планируем премьеру в Уфе. А вообще, по моим планам в каждом из восьми городов, в которых работают наши студии творческого развития, должен быть поставлен мюзикл «Поколение Маугли» с собственным составом актеров.

Какова ваша роль в этом проекте?

У нас есть режиссер, Айнур Сафиуллин, выпускник мастерской Сергея Женовача. Он и будет дальше работать с этим проектом в других городах. Я же выступал здесь в качестве автора идеи, художественного руководителя. Все, кого я смог привлечь в этот проект как технических специалистов, либо согласились работать за совсем символическое вознаграждение, либо вообще отказались от него, а многие взрослые актеры перевели свои гонорары в наш Фонд. Алексей Кортнев, Тимур Родригез, Гоша Куценко прекрасно справились со своими ролями, несмотря на то что занятость у всех них сумасшедшая. Я репетировал с ними по видео, отправлял им записи процесса, и когда они приехали на место, все были готовы - ввод в уже придуманный рисунок был очень быстрым. Конечно же, их имена привлекают зрителей и внимание СМИ к спектаклю. Сейчас команда Тимура Бекмамбетова монтирует телеверсию мюзикла «Поколение Маугли», которая будет показана по каналу СТС - информационному партнеру нашего проекта.

Спектакль призван помогать подопечным вашего Фонда?

Я года два думал о том, как привлечь моих студийцев к благотворительности, но не хотел напрямую сталкивать ребят с их ровесниками, которые оказались в очень сложной ситуации, буквально на грани жизни и смерти, - это не всякий взрослый может эмоционально выдержать. И я очень рад, что мы так просто все это соединили: средства от каждого представления направляются напрямую на помощь сверстникам юных актеров, которые в данный момент борются с онкологией. Таким образом, не умозрительно и прямо на школьной скамье наши ребята понимают, что нужно быть милосердными и действовать. Они видят, что помогать можно не только карманными деньгами, которых у многих из них зачастую просто и нет, а своей энергией, своей душой. Осознают, что если они будут работать с холодным носом, никак эмоционально не затрачиваясь, то перестанут быть интересными публике и, следовательно, не смогут помочь спасению чьей-то конкретной жизни. Вообще, нужно понимать, что «Поколение Маугли» не просто мюзикл, а огромный благотворительный проект, который мы реализуем совместно с компанией МТС. Она поддерживает нас практически с первого дня, как зародилась идея создания спектакля, ведь мы со своими скромными финансовыми средствами просто не справились бы с таким дорогостоящим начинанием. Несмотря на то что первоначальной задачей было создание представления для детей, мы смогли пойти намного дальше. Во-первых, мы ставим детский музыкальный спектакль, в котором на одной сцене задействованы известные актеры, музыканты и дети из регионов. Во-вторых, мы запустили большую историю в Интернете: это официальный сайт проекта, dobroedelo.mts.ru, и группа «Поколение Маугли» в социальных сетях, где любой ребенок или подросток может принять участие в творческих конкурсах и тем самым помочь подопечным Фонда. Дело в том, что за творческие работы, а также за всю активность в соцсетях начисляются баллы, которые затем конвертируются в живые деньги и направляются на благотворительность. Интернет стал своеобразной виртуальной лабораторией, где ребята могут попробовать себя в различных конкурсах, направленных на развитие воображения, раскрытие творческого потенциала.

Вам приходилось сталкиваться с отказами от бизнесменов, обращаясь к ним по делам Фонда?

Только по причине того, что у них уже есть собственные подобные благотворительные проекты. А так все идут навстречу.

С чиновниками договориться не так просто?

Да, вот это сложнее. Совсем недавно я специально приезжал в Петербург в свой выходной день, чтобы пообщаться с местными городскими властями: предложил создать здесь общегородскую студию, провести в следующем году наш фестиваль «Оперение», подготовить собственную версию «Поколения Маугли» и попросил помочь с помещением. Пока не услышал ответа.

Фото: Слава Филиппов
Коллажи: Игорь Скалецкий
Текст: Виталий Котов

Константин Хабенский, получивший гран-при "Кинотавра" за роль в фильме "Географ глобус пропил", рассказал главному редактору HELLO! Светлане Бондарчук о семье, о творчестве и о своей большой благотворительной работе.

О роли Виктора Служкина

Служкин живет так, как нам бы хотелось жить, но мы в силу разных жизненных обстоятельств, статуса, примет времени просто не можем себе этого позволить. Его же просто распирает от любви! Он "фантазирует свою жизнь" и старательно, но безуспешно пытается жить так, как придумал. Если бы он смог довести свою сконструированную историю до конца, он не был бы собой - стал бы каким-нибудь надкусанным яблоком или чем-то еще, но был бы совершенно другим человеком, нам не столь интересным.

О начале карьеры

Была работа монтировщиком в театре-студии "Суббота" в Петербурге. Я был молодым человеком, мне требовались деньги, а просить у родителей не хотелось, поэтому работал и зарабатывал по тем временам очень хорошо. А потом в один прекрасный день всех монтировщиков в качестве театрального горошка попросили выйти на сцену.

Затем меня перевели по трудовой из монтировщиков в актеры какой-то категории - мне было тогда 19. А потом я решил попробовать поступить.

Об известности

Я думаю, что известность физиогномическая пришла ко мне не через театр, а с "Убойной силой". Не стоит этого отрицать, надо сказать огромное спасибо Сереже Мелькумову и Первому каналу, который сделал это проект: для меня он судьбоносен, потому что один из важных этапов продвижения в профессии - это когда актера начинают узнавать в лицо.

О Голливуде

Я осознаю, что чего-то серьезного в Голливуде я по определению не сделаю - просто потому, что не умею "дышать на английском языке". На языке, на котором работаешь, нужно дышать, музыкально его чувствовать, а не вспоминать слова. Поэтому к голливудским историям я отношусь как к некоему приключению. Самое ценное в этом то, что у меня есть гипотетическая возможность общения с теми актерами, с которыми я хотел бы пообщаться. Взять фильм Wanted (в российском прокате шел под названием "Особо опасен". - Ред.), это были Морган Фриман, Джеймс Макэвой, Анджелина Джоли - люди, которые отбрасывают все свои амбиции, статусы и звания, приходят на площадку и начинают работать. Восемь дублей? Значит, восемь дублей. Нон-стоп.

О частном пространстве

Есть часть работы: красные дорожки, пресс-конференции, где актер выходит, представляет фильм, фотографируется и улыбается, насколько это возможно. А есть частное пространство. Лично я не собираюсь прятаться, не хочу ходить только в закрытые заведения, я хочу жить так, как живу, поэтому считаю, что люди, зрители, любят они меня или нет, должны меня понимать. Я не аппарат для фотографирования, не обезьянка. На просьбы сфотографироваться я имею право сказать "нет", когда где-то нахожусь, курю, общаюсь с друзьями - я не обязан соглашаться на что-то по любому запросу. Это моя личная жизнь.

О благотворительности

Я считаю, что если человек занимается благотворительностью, если он вошел в эту воду, не вышел обратно, не умыл руки, не вытерся полотенцем и не сбежал, а продолжает ею заниматься, значит, это правильно.

Рассуждать на эту тему я не очень хочу, потому что мы не размышляем, а действуем. Лично я занимаюсь этим с 2008 года, сейчас набран и расширен штат, мне помогают очень хорошие девочки, которые частично сняли с меня груз и ведут всю эту историю. Нужно выходить. Нужно понимать, что у нас существуют не 1-2 фонда в стране, а есть разные направления, достаточно большой спектр тех, кто помогает. Есть люди. Помощь есть!

О дружбе

В тот момент, когда произошло чудовищное, страшное событие в моей жизни в 2008 году, друзей появилось намного больше. Люди, которые не набивались ко мне в друзья, которых я знал, но они были в стороне, они невероятно себя проявили, подставили плечи, руки, локти... и я понял, что у меня друзей намного больше. Леня Ярмольник, Сережа Гармаш, Миша Пореченков, Миша Трухин, Андрюша Зибров - я сейчас в суете могу кого-то забыть. Дело не в том, сколько времени в году мы с ними общаемся, выходим на одну сцену или нет, а в тех 3-5 минутах, когда мы видимся, взахлеб общаемся и разбегаемся или по телефону просим друг друга о помощи в том или ином случае, вот в чем дело.

О сыне

Иван Константинович уже второй год живет с бабушкой и дедушкой. Он посещает школу, учит немецкий, английский, русский. Я считаю, то, как с ним общаются, занимаются и как его воспитывают бабушка с дедушкой, - высший пилотаж. И лучше бабушки и дедушки никакие няни не справятся. Поэтому в те нечастые дни, когда я приезжаю к Ивану Константиновичу и мы с ним общаемся, я получаю неимоверный заряд энергии и понимание того, что это уже взрослый человек.

Он уже актер, понимает, что это такое. Выступал на сцене МХАТа, читал стихи, его видели. Он уже нравится женщинам, знает, как манипулировать людьми.

О родительском воспитании

Мама нас с сестрой всячески пригревала, а папа - да, достаточно строгий, принципиальный. Он был не востребован с точки зрения творческого потенциала, работал инженером, строил мосты, но внутри у него, как и у моего деда и других родственников, которые даже пытались поступать в театральные институты, но не поступали, "сидело" творческое начало.

Когда я заявил родителям, что ухожу из института авиационного приборостроения и автоматики в никуда, папа сказал: "Не нравится - иди". Потом, когда я вдруг сказал, что поступаю в театральный, он ответил: "Нравится - иди". Когда я собрался к Константину Райкину, который пригласил меня в "Сатирикон", отец поведал мне историю из своего далекого прошлого, когда они с Райкиным, будучи детьми, сидели в одной машине, то есть знали друг друга - его отец Аркадий и мой дед были знакомы.