Илья Родимцев - Генерал Родимцев. Прошедший три войны

;
Польский поход РККА ;
Советско-финская война ;
Великая Отечественная война

Награды и премии

Иностранных государств:

Алекса́ндр Ильи́ч Роди́мцев (8 марта (19050308 ) - 13 апреля ) - советский военачальник , генерал-полковник (9 мая 1961). Дважды Герой Советского Союза ( , ). Командир 13-й гвардейской стрелковой дивизии , особо отличившейся в Сталинградской битве (17.07.1942 - 02.02.1943).

Биография

Родился 8 марта 1905 года в селе Шарлык (ныне Шарлыкского района Оренбургской области) в бедной крестьянской семье. Русский. Член ВКП(б)/КПСС с 1929 года . В Красной Армии с 1927 года . В 1932 году окончил Военную школу имени ВЦИК. Участвовал в гражданской войне в Испании .

Звание Героя Советского Союза майору Родимцеву Александру Ильичу присвоено 22 октября 1937 года за образцовое выполнение особого задания в Испании.

Почётный гражданин городов Волгоград , Кропивницкий и Полтава . Избирался депутатом Верховного Совета РСФСР второго созыва и депутатом Верховного Совета СССР третьего созыва.

А. И. Родимцев скончался в Москве 13 апреля 1977 года . Похоронен на Новодевичьем кладбище (участок 9).

Семья

Дочь - Родимцева Ирина Александровна (род. 2 января , Москва) - директор Государственного музея-заповедника «Московский Кремль» ( -), член-корреспондент РАХ (), Заслуженный деятель искусств РСФСР (), президент Национального комитета музеев РФ при ЮНЕСКО; в 1956 году окончила исторический факультет МГУ; работала в музеях Московского Кремля, была заведующей Оружейной палатой; в 1979-1987 - начальник Управления музеев Министерства культуры СССР; имеет государственные награды.

Сочинения

«Под небом Испании».
«На последнем рубеже».
«Люди легендарного подвига».
«Гвардейцы стояли насмерть».
Родимцев А. И. Твои, Отечество, сыны. Литературная запись Петра Северова.- Киев,Политиздат Украины, 1982.
«Машенька из Мышеловки».

Награды

Две медали «Золотая Звезда» Героя Советского Союза (медаль № 57 - 22.10.1937; медаль № 6049 - 02.06.1945);
три ордена Ленина (22.10.1937, 1952, 10.03.1965);
орден Октябрьской Революции (7.03.1975);
четыре ордена Красного Знамени (21.06.1937, 1937, 27.12.1941, 1947);
орден Богдана Хмельницкого 1-й степени (23.09.1944);
два ордена Суворова 2-й степени (27.08.1943, 22.02.1944);
орден Кутузова 2-й степени (31.03.1943);
два ордена Красной Звезды (31.03.1944, 03.11.1944);
медали;
ордена и медали иностранных государств.

Память

Бронзовый бюст А. И. Родимцева установлен на его родине.
Установлен бюст в Оренбурге .
Мемориальные доски - в Москве (на доме 68 по Ленинскому проспекту , где он жил) и Волгограде.
Именем Родимцева названы улицы в Волгограде , Оренбурге , Киеве , Кременчуге , Кропивницком и Чернигове , Белополье , посёлке Томаровка Белгородской области.
В Голосеевском районе города Киева есть улица Генерала Родимцева, где установлен памятник неизвестному солдату и братская могила.
В Москве при ГОУ СОШ № 26 функционирует музей, посвящённый 13-й гвардейской дивизии, организованный и поддерживаемый Натальей Александровной Матюхиной, дочерью генерала Родимцева.
В Оренбурге при МОБУ Лицей № 3 функционирует музей, посвящённый 13-й гвардейской дивизии и А. И. Родимцеву.
В Саратове есть 87-я гимназия имени 13-й гвардейской дивизии генерала Родимцева.
В 1965 году на киностудии имени А. Довженко был снят художественный фильм «Нет неизвестных солдат» (режиссёр Суламифь Цыбульник) по воспоминаниям дважды Героя Советского Союза генерал-полковника А. И. Родимцева (в литературной записи П. Северова). В главной роли Наталья Рычагова (прообраз - Герой СССР Мария Боровиченко).
В 1978 году издан художественный маркированный конверт , посвящённый герою.
В городе Курске в школе № 53 функционирует музей, посвящённый 13-й гвардейской стрелковой дивизии А. И. Родимцева.



До Революции



































– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам. – Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера. – Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой. – Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства. – Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон? – Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку. – Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга. – Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение. – Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь. – Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза. – Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду. Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие. – Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны. – Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать? – Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон. Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться. – Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал. Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания. – Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни. – Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон. – Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите. Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой. – Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу. – Да, да, это так! – радостно сказал Пьер. – Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью. – Да, да, – подтверждал Пьер. – Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью? – Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер. – Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание. Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу. – Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера. – Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете? – Нет, вели закладывать. «Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему: – Вы куда теперь изволите ехать, государь мой? – Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся. Масон долго молчал, видимо что то обдумывая. – Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…

В годы Великой Отечественной войны А. И. Родимцев командовал 13-й гвардейской ордена Ленина стрелковой дивизией, которая входила в состав 62-й армии, героически защищавшей Сталинград. Затем он командовал гвардейским стрелковым корпусом, дошел до столицы Чехословакии - Праги. 2 июня 1945 года А. И. Родимцев был удостоен второй золотой медали Героя Советского Союза. Он награжден также многими орденами и медалями. Избирался депутатом Верховного Совета РСФСР второго созыва и депутатом Верховного Совета СССР третьего созыва.

Александр Ильич Родимцев родился в бедной крестьянской семье. По национальности русский. Член КПСС с 1929 года. В Советской Армии

с 1927 года. В 1932 году окончил Военную школу имени ВЦИК. Участвовал в гражданской войне в Испании, в освобождении Западной Белоруссии.

Звание Героя Советского С

оюза А. И. Родимцеву присвоено 22 октября 1937 года за образцовое выполнение особого задания. В 1939 году он окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе.

После войны окончил Высшие академические курсы при Академии Генерального штаба, командовал соединением. В настоящее время генерал-полковник А.

И. Родимцев находится на ответственной должности в рядах Советской Армии. Он автор нескольких книг.

На центральной площади районного села Шарлык, широко раскинувшегося на просторах Оренбургской степи, установлен бюст дважды Героя. Люди старшего поколения помнят того, кто изваян из бронзы, босоно

гим мальчишкой из бедняцкой семьи Ильи Родимцева, помнят его сапожным подмастерьем.

Давно, в 1927 году, сельский парень Александр Родимцев был призван на действительную, покинул родные места. С тех далеких времен не пришлось Александру на долгий срок вернуться в родную хату. Приезжал он домой со

лдатом на побывку. Приезжал курсантом; рассказывал, как стоял на часах в дверях Мавзолея. Приезжал красным командиром. Еще до войны, полковником, приехал он сюда, как обычно. И только из газет узнали односельчане, что их земляк заслужил высокое звание Героя.

А после Великой Отечественной войны п

риехал генералом на открытие своего бронзового бюста дважды Героя. И родня - а ее здесь больше полсела - говорила о том, что бюст вроде бы и похож, но трудно узнать в бронзе светловолосого и светлоглазого оренбургского казака.

Здесь выбирали Александра Ильича Родимцева в Верховный Совет СССР, зд

есь он бывает всегда, когда выкроится несколько свободных деньков. А в Москве квартира генерала - это нечто вроде постоянного представительства села Шарлык. По какому бы делу ни поехали земляки в столицу, есть у них в Москве родной дом.

Но самого хозяина шарлыкские казаки редко застают в Москве.

Он на службе, в армии, живет по-солдатски.

Великая Отечественная война застала полковника Родимцева в маленьком городке на Украине. Он командовал авиадесантной бригадой, осваивая новую воинскую специальность. Ведь начинал он в кавалерии, а в далекой стране, боровшейся за свою свободу, был добро

вольцем-пулеметчиком. Авиадесантники очень гордились своим командиром - Героем Советского Союза. Родимцев никому не рассказывал о себе, но среди подчиненных ему бойцов ходили легенды о капитане республиканской армии Испании, преградившем фашистам путь в Университетский городок в Мадриде. Капитан зам

енил на посту пулеметчика и заставил фашистов откатиться вспять.

Говорили о том, что Родимцев - один из тех, кто сделал знаменитой маленькую испанскую речку Харама, ставшую непроходимым для врага рубежом.

Да, Родимцев был на Гвадалахаре, был под Брунете и под Теруэлем. Красноармейцы срочной

службы, пехотинцы, с достоинством носившие голубые петлички десантников, видели в своем командире образец и пример. И настала пора им, двадцатилетним, доказать, что они достойны своего командира.

Десантники были брошены на оборону Киева. Еще не пришло время использовать авиадесантные части по их

прямому назначению. А впрочем, прямое назначение этих солдат был подвиг, и они совершили его.

Красноармейцы под командованием Родимцева сосредоточились на главной улице Киева - Крещатике. И когда гитлеровские генералы уже заготовили телеграмму о том, что Киев захвачен ими, родимцевцы нанесли фа

шистам встречный удар. 20 дней августа сорок первого года авиадесантный корпус, в который входила бригада Родимцева, вел ожесточенные бои, то и дело переходившие в рукопашные схватки. Поддерживаемые артиллеристами, десантники продвигались за сутки метров на 800. Но они шли на запад. Шли на запад в а

вгусте 1941 года! Кто участвовал в Отечественной войне, никогда не забудет этот трагический месяц, поймет, что значило для той поры - идти на запад. Десантники прошли с непрерывными боями 15 километров на запад, чтобы держать оборону в Голосеевском лесу, этом Университетском городке Киева.

о боевое крещение солдат, которыми командовал Родимцев. Геройство их командира передалось этим молодым, никогда доселе не воевавшим парням.

На исходе августа бригада была выведена севернее Киева, для того чтобы продолжать обучение авиадесантной специальности. Но в то время быстро менялись обстоя

тельства, и 1 сентября десантники Родимцева опять оказались в бою. Они стали на реке Сейм и не дали фашистам пройти ни шагу, пока не были полностью окружены. Слаженными действиями корпус прорвал крепкое кольцо и в трехдневных боях, нанося врагу огромные потери, вышел из окружения. К опыту боев на ре

ке Хараме прибавился опыт боев на реке Сейм. Тогда еще полковник, командир бригады, не знал, что придется ему вести бои на Волге, но был твердо уверен, что он будет форсировать Вислу и Одер, увидит Эльбу. Облик генерала Огнева в известной пьесе «Фронт», появившейся в те времена, воспроизводит много

черт, присущих Родимцеву, в части которого бывал не раз Александр Корнейчук.

ем Советского Союза Александром Ильичом Родимцевым, но в заснеженных полях Курской области я впервые увидел его в боевой обстановке. Да, мы были уже в центре России, но атмосфера в дивизии как-то счастливо не соответствовала тяжелейшему положению, сложившемуся на фронте. В войсках готовились к насту

плению. Командир дивизии взял меня с собой на передовую. Мы пришли к бойцам, которыми командовал юный герой Олег Кокушкин, за полгода войны трижды награжденный орденом Красного Знамени. Я слышал, как Кокушкин и Родимцев разговаривали с бойцами, залегшими на скользком, покрытом наледью снегу.

олодно. А как согреться, товарищ комдив?

Двинемся вперед, возьмем город Тим - согреемся и Новый год справим, - как-то по-домашнему отвечал Родимцев.

Огонь впереди сильный, товарищи командиры...

Значит, надо его пройти поскорее.

Эта наступательная операция завершилась успехом. Т

им был взят.

Имя Родимцева широко известно в нашем народе, и славу его принято связывать с боями за волжскую твердыню. Но я потому так подробно остановился на начальном периоде войны, что для 13-й гвардейской дивизии мужество было подготовлено суровыми боями, явилось продолжением боев на Крещати

ке и под Тимом, а для ее командира - и продолжением боев в Университетском городке Мадрида и под Гвадалахарой.

А 13-я гвардейская дивизия под командованием генерал-майора Александра Родимцева после боев под Харьковом находилась в резерве на левом берегу Волги. Гвардейцы волновались: горько им бы

ло находиться в тылу, когда на подступах к Сталинграду шли такие тяжелые бои. Но сам Родимцев был спокоен, вернее, ничем не выдавал своего волнения. В красноармейской гимнастерке с генеральскими петлицами, в простой пилотке, с рассвета до глубокой ночи отрабатывал он с бойцами тактику уличного боя.

Отличительным свойством генерала всегда было веселое спокойствие, отнюдь не наигранное, очень естественное. Имевший за плечами к тому времени уже 15 лет армейской службы, прошедший путь от солдата до генерала, окончивший Военную академию имени Фрунзе, настоящая «военная косточка», комдив не утра

тил какого-то очень задушевного, почти домашнего тона в разговоре с бойцами. Он умел без прибауток, без заискивания разговаривать с рядовым бойцом и офицером как с равными прежде всего по ответственности за судьбы Родины.

Положение в районе Сталинграда стало очень тяжелым начиная с двадцатых чис

ел августа 1942 года. Но самые тяжелые дни наступили в середине сентября. Вот тогда 13-я гвардейская дивизия получила приказ сосредоточиться в районе Красной Слободы и переправиться в центр города.

Эта переправа гвардейской дивизии уже вошла в историю, о ней немало писалось. Но вновь и вновь зас

тавляет часто биться сердце воспоминание об этой переправе через Волгу. Дивизия переправлялась в том месте, которое гитлеровцы выбрали для себя; здесь они намеревались входить в побежденный город. Прямо в острие главного удара врага вонзилось острие нашей 13-й гвардейской. Дивизия шла туда, где уже

сосредоточились сотни танков противника, отборные пехотные дивизии. На том берегу реки, как свидетельствуют воспоминания маршалов Еременко и Чуйкова, нами уже были пущены в бой последние силы.

Эта единственная в своем роде переправа под ураганным огнем противника не могла быть поддержана нашим а

ртиллерийским огнем - попали бы в своих. Из простреленных баков нефтехранилища в Волгу вылилось горючее. Река пылала, огонь гасили лишь фашистские снаряды, разрывавшиеся повсеместно.

Сквозь этот сплошной огонь двигались бронекатера Волжской флотилии, баржи, лодки, баркасы с гвардейцами.

вы бывали в Волгограде в последние десятилетия, вы знаете прекрасную набережную, гранитными террасами спускающуюся к реке. Вот в этом месте переправлялась 13-я гвардейская дивизия. На буксирном катере, названном почему-то японским именем «кавасаки», пересек Волгу и штаб дивизии во главе с генералом

Штаб замыкал переправу и переправлялся уже днем, то есть в условиях удесятеренной опасности.

Потеряв немало бойцов при форсировании Волги, 13-я гвардейская стала одной из равноправных частей, защищавших город. Рядом с ней находились другие дивизии и бригады, каждая из которых не менее, чем 13-

я гвардейская, достойна быть прославленной в песнях и легендах.

Гвардейцы Родимцева с ходу вступили в бой, чтобы в составе 62-й армии отстоять великий город. Я бывал несколько раз в этой дивизии в период обороны волжской твердыни. Не будучи военным специалистом, я, однако, не мог не увлечься той

военной наукой, которой беспрерывно был занят командир дивизии. Возвращаясь с передовой, он вместе с офицерами штаба склонялся над картой, становясь одновременно учителем и учеником. В беспрерывном грохоте артиллерийских разрывов и автоматной стрельбы, бывших звуковым фоном этой битвы от ее начала

до конца, Родимцев своим спокойным, «домашним» голосом разбирал каждый эпизод сражения, ставил задачи, взвешивал «за» и «против». Так было и в штольне, где не хватало кислорода, и в «трубе», где штабистов заливало водой.

Я уже говорил о спокойствии генерала. Мне не приходилось видеть его раздраж

енным. Но восхищенным я его видел. Восторженно говорил Родимцев и о действиях других дивизий, и об их командирах, и о подчиненных ему воинах.

Я не буду повторять историю «дома сержанта Павлова». Этот подвиг бойцов 13-й гвардейской широко известен. Два месяца оборонял маленький гарнизон руины дом

а, ставшие неприступной крепостью. Я хочу лишь вспомнить, что сержант Павлов узнал о том, что он Герой, только летом 1945 года в Германии, в дни демобилизации. После того как он был тяжело ранен в «своем доме» и эвакуирован в госпиталь, он несколько раз возвращался на фронт (в другие части), чтобы о

тважно сражаться, снова получить ранение, вылечиться и опять вступить в бой. Однажды он в период затишья увидел выпуск кинохроники «Дом Павлова», но никому не сказал, что это - дом, названный его именем.

Этот факт характеризует одного из гвардейцев дивизии Родимцева, может быть, не менее ярко, ч

ем его подвиг в пылающем городе на Волге. Так воспитывал генерал гвардейцев своей дивизии, начиная с себя самого.

К числу невероятных, поразивших мир подвигов 13-й гвардейской нельзя не отнести бой за городской вокзал. Здесь погибли все сражавшиеся и, пока были живы, вокзал не сдали.

Я помню н

адпись на стене: «Здесь насмерть стояли гвардейцы Родимцева».

Это писалось не после боев - начертали это бойцы, истекавшие кровью, но продолжавшие биться.

Господствующая высота города на Волге - Мамаев курган, на вершине которого теперь высится статуя матери-Родины и разрастается парк Вечной

славы, был взят штурмом гвардейцами дивизии. Чтобы уточнить роль дивизии в обороне города-героя, я позволю себе лишь еще раз напомнить читателю, что к моменту переправы дивизии через Волгу на берегу, в районе центральной набережной, уже хозяйничали фашистские автоматчики. Тогда гвардейцам удалось о

тбить несколько улиц, занять вокзал и ряд центральных кварталов. Центр города так и не достался врагу - его отбили и удержали в руках гвардейцы 13-й дивизии.

«Родимцев будет барахтаться в Волге», - орали рупоры немецких радиомашин. А генерал в почерневшем от дыма полушубке и солдатской шапке про

ходил на командные пункты полков и батальонов. Скажем прямо, это были не длинные тропинки, но каждый метр грозил гибелью. Сколько атак фашистов отразила дивизия? Это, пожалуй, невозможно сосчитать.

Помню, к 25-й годовщине Октябрьской революции дивизия подводила итоги. Некоторые цифры сохранились

в памяти: сожжено 77 танков, уничтожено более 6 тысяч вражеских солдат и офицеров. Позже пленные войск Паулюса показали гораздо более внушительные цифры. Но в дивизии всегда «занижались» цифры успехов.

В те дни собравшиеся в Лондоне испанские республиканцы прислали Родимцеву телеграмму. В ней г

оворилось: «Славная защита Сталинграда народом и Красной Армией... является символом непоколебимости человеческой свободы».

Генерал находился в городе с момента переправы до победы. 26 января он вместе с группой бойцов вышел на звуки артиллерийской канонады, доносившейся с запада. В батальонах д

ивизии оставались тогда лишь десятки гвардейцев, и они устремились вслед за генералом. Я видел, как Родимцев вручил знамя бойцам дивизии Н. Т. Таварткиладзе, прорвавшимся в город с берегов Дона. Это было самодельное знамя; на куске красного кумача фиолетовым карандашом было написано: «От гвардейской

ордена Ленина 13-й стрелковой дивизии в знак встречи 26 января». Я не знаю, где сейчас это знамя, но мне кажется, что оно является исторической реликвией Великой Отечественной войны. Его передача в руки бойцов, пришедших с запада, символизировала рассечение окруженной в районе Сталинграда группиров

ки противника на две части.

За бои в районе Сталинграда Герой Советского Союза генерал Родимцев был награжден орденом Красной Звезды. Отсюда начался путь генерала и руководимого им соединения на запад. Генерал был назначен командиром корпуса, в состав которого вошла 13-я гвардейская. Боевой путь

корпуса проходил по тем местам, где воевала авиадесантная бригада, а в дальнейшем - 87-я стрелковая дивизия, ставшая 13-й гвардейской. Корпус дрался под Харьковом, освободил Полтаву и Кременчуг, форсировал Днепр.

Отправным пунктом для начала этого пути была знаменитая Прохоровка, бои на Курской

дуге. Бой под Прохоровкой вошел в историю как одно из грандиознейших танковых сражений. Иногда в рассказах о Прохоровке отходит на второй план роль пехоты. А роль эта была велика и серьезна, ведь одни танки не смогли бы справиться с полчищами врага, пытавшимися использовать Курский плацдарм для реш

ительного наступления, запланированного противником на лето 1943 года.

Танковые соединения Советской Армии вышли в эту битву рука об руку с пехотинцами Родимцева. А затем снова бои развернулись на украинской земле.

Большое значение на этом участке фронта имело освобождение города и железнодо

рожного узла Знаменки. Дивизии корпуса получили наименование Полтавских и Кременчугских, командиру было присвоено звание генерал-лейтенанта.

Вместе со своими войсками вошел генерал и в тот маленький город, где до войны дислоцировалась авиадесантная бригада. Много рек лежало на его пути по террит

ории Родины: Ворскла, Псел, Днепр, Буг, снова Буг - он извилист, - наконец, Днестр. И каждый раз, выходя на берег, генерал вспоминал самую трудную переправу в его жизни - переправу через Волгу и далекие реки Эбро и Хараму. Но на войне воспоминания нужны лишь для действия. И в полевой книжке командир

а корпуса все это записывалось сухо и деловито - форсирование рек... Без поддержки артиллерии... При поддержке артиллерии... Под воздействием авиации противника... С немедленным разворачиванием боевых порядков и захватом плацдарма на правом берегу... Есть и такая запись: форсирование водной преграды

под воздействием штурмующей и бомбардирующей авиации до 600 самолетовылетов в день...

Лето сорок четвертого года памятно бойцам гвардейского корпуса форсированием Вислы в районе Сандомира. На знаменитом Сандомирском плацдарме фашисты бросили против корпуса Родимцева четыре танковые дивизии, одн

у механизированную и две пехотные. Но разве можно было столкнуть в Вислу тех, кого не удалось столкнуть в Волгу?

Корпус укрепился на Сандомирском плацдарме, отсюда он совершил смелый рывок и, прорвав сильно укрепленную позиционную оборону противника, преследовал врага до Одера, с ходу форсировал

Одер. Много тяжелых дней было на этом пути. Я не видел Родимцева в унынии. В суровый момент у него только вырывалось откуда-то из оренбургских степей взятое слово «шайтан».

Мокрую европейскую зиму 1945 года Родимцев встречал уже на территории Германии. Он готовил войска к решительному рывку, к

Под стенами этой замшелой крепости гвардейцы встретились с войсками союзников. Встреча вошла в историю. Американские солдаты, военный путь которых во второй мировой войне был значительно легче и короче нашег

о пути, удивлялись выправке, здоровью и молодцеватому виду гвардейцев, только что вышедших из ожесточенного боя. Это был большой праздник, радостная встреча, и, казалось бы, для Родимцева и его корпуса, прошедших дорогами войны более семи с половиной тысяч километров, война уже закончилась. Но нет!

Корпус получил приказ повернуть на юг, в тяжелом бою он взял бессмысленно разрушенный бомбардировкой союзников Дрезден. Но и здесь 7 мая война для Родимцева еще не закончилась.

Корпус получил новый приказ - стремительным броском на юг освободить ряд городов Чехословакии и помочь Праге, где уже в

спыхнуло пламя народного восстания. Быстрота и мощность этой операции кажутся сейчас невероятными: ведь войска корпуса участвовали в апреле - мае 1945 года в тяжелейших боях, каждый из которых казался последним и завершающим. Но не успевал закончиться один бой, как возникала необходимость ринуться в

новую, еще более сложную битву.

В Москве уже гремели торжественные залпы победного салюта, уже в здании Инженерной школы в Карлсхорсте немецкий фельдмаршал Кейтель дрожащей рукой подписал акт о полной капитуляции, а корпус под командованием Родимцева еще сражался в горах Чехословакии.

ейцы ворвались в Терезин, где тысячи узников уже были согнаны для расстрела - чехи, русские, мадьяры, жители многих стран Европы. Опоздай гвардейцы на полчаса, на пятнадцать минут, все было бы кончено.

В этот момент генералу доложили: в толпе собранных на расстрел рожает женщина. Родимцев приказ

ал немедленно доставить ее в медсанбат 13-й гвардейской дивизии, уже подошедшей к Терезину. После боя Родимцев прибыл в медсанбат и узнал, что узница из Венгрии, изможденная, весящая всего около 40 килограммов, родила девочку. Это было событие, взволновавшее всех жителей Терезина. По корпусу прошла

весть: девочка и мать живы, ребенка назвали русским именем Валя.

Забегая на много лет вперед, скажу, что Валя Бадаш, гражданка Венгерской Народной Республики, преподаватель Будапештского университета, и генерал-полковник Александр Родимцев являются почетными гражданами города Терезин в Чехослова

кии и встречались там на праздновании очередного Дня Победы.

Но тогда их встреча в медсанбате 13-й гвардейской дивизии была одноминутной. Войска ринулись к Праге и через несколько часов уже сражались за ее освобождение.

Но и здесь Великая Отечественная не закончилась для Александра Родимцева

и корпуса, находившегося под его командованием. Надо было спешить на помощь пылающему городу Кладно.

Боевой путь десантной бригады, затем 87-й стрелковой дивизии, ставшей 13-й гвардейской, и, наконец, корпуса, в который входили 13, 95 и 97-я г

вардейские дивизии, исчислялся семью с половиной тысячами километров. К этим семи с половиной в Чехословакии прибавилось еще пятьсот.

Победы бригады, дивизии, а затем корпуса не были только личным успехом их командира.

Всегда, когда я бывал в штабе Родимцева, я видел его окруженным верными т

оварищами - политработниками и штабистами, начальниками служб и родов войск. Принимая решение, командир подолгу советовался с ними, совместно с ними вырабатывал план операции.

И не случайно, что политработники 13-й гвардейской дивизии М. С. Шумилов, Г. Я. Марченко, А. К. Щур стали генералами в о

гне боев.

Бывают подвиги, делающие бойца героем в удивительно короткий срок: один день - форсирование реки, одна ночь - горящий танк, мгновенная, беспримерно смелая атака. Но есть подвиги, которые не определишь днем, мгновением. Вторая «Золотая Звезда» загорелась на груди генерала Александра Род

имцева как отсвет тысячи подвигов, совершенных бойцами его соединения, выпестованными и руководимыми им. Разумеется, Родина учла и личную храбрость генерала - героя всегда и во всем.

Все эти годы генерал занимался воспитанием войск, воспитанием солдат. Выпестованный армией, ставший в ее рядах ко

мсомольцем и коммунистом, он считается в военной среде человеком легендарной личной храбрости. Как свидетель подтверждаю: да, для генерала Родимцева понятия «страх» не существует. Но не безрассудство, а спокойный, точный расчет всегда руководил им в боевой обстановке. По счастливой случайности ни од

на пуля, ни один осколок ни разу не задел его. Он вышел из войны молодым человеком, с едва серебрящейся головой и веселыми юными глазами в тяжелых, словно набухших от четырехлетней бессонницы веках. Он и сейчас продолжает службу в наших Вооруженных Силах. Второй ромб, свидетельствующий об окончании

Высшей военной академии, появился на его мундире рядом со многими орденами, которыми наградила его Родина, крестами и звездами, которыми отметили его доблесть иностранные государства.

Посещая своего старого боевого товарища, я всегда вижу на его письменном столе стопы исписанной бумаги, папки с

рукописями. Когда вырвется свободное время, генерал записывает малые и великие события своей боевой жизни. Это не мемуары в узком смысле этого слова, а скорее рассказы бывалого человека. Немало книг Александра Родимцева уже пришло к читателю. Это - итог пятнадцатилетнего труда - книга «Под небом Исп

ании», это рассказы для детей «Машенька из Мышеловки», документальные повести «На последнем рубеже», «Люди легендарного подвига», «Твои, Отечество, сыновья».

Меня всегда удивляет память генерала. Когда в 1968 году на берегах Волги праздновалось 25-летие Сталинградской победы, на места боев приех

ало более ста бывших гвардейцев 13-й дивизии. Каждого из них генерал называл при встрече по имени, с каждым ему было о чем вспомнить.

Торжества в Волгограде подошли к концу. Мы уже собрались отправляться из гостиницы на вокзал, когда в дверь номера постучали. Вошел немолодой, чуть сгорбившийся ч

еловек, представился:

Гвардии рядовой.

Генерал сразу узнал его - встречались в полку, которым командовал И. А. Самчук.

Бывший гвардеец легендарной дивизии, оказывается, последние четыре года работает на Мамаевом кургане, там, где был ранен и награжден когда-то. Он теперь принял участие

в создании монумента на Мамаевом, на его долю выпало высекать на граните имена его товарищей в зале Вечной Славы.

Гвардеец вынул из авоськи большую банку варенья и вручил ее генералу со словами:

От нашей гвардейской семьи.

О том, как хорошо знает Родимцев каждого своего солдата, свиде

тельствует и новая его книга. Генерал пишет о рядовом артиллеристе Быкове, отличившемся еще в сражениях под Харьковом, воевавшем в Сталинграде и погибшем на Курской дуге. Первые публикации о Герое Советского Союза Быкове вызвали отклик - нашлась жена героя, тоже бывший гвардеец 13-й, сообщила, что с

ын героя служит сейчас в армии. Родимцев поехал в Киевский военный округ, нашел солдата и сына солдата, выступил в части с воспоминаниями об отце рядового срочной службы.

Книга о Быкове называется «Останутся живыми».

И сейчас, приезжая в войска, генерал считает своим долгом звать солдат, учи

СТАЛИНГРАД

Сталинградская битва стала предметом военных воспоминаний и мемуаров почти сразу. В 1948 году в Сталинграде выходит книга "Рассказы сталинградцев", в которой содержится интересный рассказ лейтенанта госбезопасности Ивана Тимофеевича Петракова, принимавшего активное участие в обороне районов, прилегающих к Площади 9-го января (совр. пл. Ленина) накануне высадки в район 13-й Гвардейской дивизии Родимцева. Рассказ называется "Встреча гвардейцев Родимцева".

И.Т. Петраков сообщает: "14-го сентября наша истребительная рота, сформированная из сотрудников милиции и управления НКВД, занимала оборону по берегу Волги и от Дома специалистов до дома №13 по Пензенской улице, прикрывая от противника центральную переправу до прибытия подкрепления из-за Волги". Как известно, на тот момент обстановка в городе складывалась критическая, немцы в нескольких местах прорвались к Волге, удержание Сталинграда оставалось под большим вопросом.

Жилой блок комплекса домов НКВД. Фото Георгий Зельма

Враг был где-то недалеко, но где точно, мы не знали. Я и мой помощник Ромашков пошли в разведку к площади 9 Января. Из дома военведа немцы открыли огонь. Метрах в пяти от нас кузов сгоревшей автомашины прошила автоматная очередь. Рядом перебегали фашисты.

Я приказал Ромашкову всеемте с пятнадцатью бойцами занять оборону и не дать прорваться противнику к центральной переправе со стороны площади 9 Января.

Площадь 9 января в 1943 г. Внизу по центру стоит знаменитый Дом Павлова. Слева от него - Дом Заболотного, также принимавший участие в обороне

При спуске к Волге, когда я шел к основной группе бойцов своей роты, невдалеке разорвался снаряд. Я был оглушен и воздушной волной отброшен в кучу золы. Не помню, сколько пролежал. Один из бойцов заметил меня и перенес к входу штольни. Бойцы обмыли мое лицо от запекшейся крови, закутали шинелью. Постепенно я пришел в сознание и смог разобраться в обстановке.

Немцы были уже метрах в ста пятидесяти. Они овладели Пензенской улицей, заняли некоторые дома специалистов, здание Госбанка, из которого били из пушек и минометов по городской переправе. Слышны были их голоса:

Русь, Волга, буль, буль! Сдавайся!

Немцы среди руин Сталинграда

Меня вызвал к телефону член городского комитета обороны А.И.Воронин. Он приказал удерживать берег.

Надо продержаться несколько часов, так как уже идет помощь, - сказал он.

Несмотря на огромное превосходство в людях и вооружении, немцам не удалось потеснить наших бойцов. Тогда враг решил разведать наши силы.

В лощине, которая шла от дома специалистов к нашему командному пункту, появился мальчик лет двенадцати. Это вызвало подозрение у милиционера и он задержал мальчика.

Задержанный оказался весьма смышленым мальчуганом. Он потребовал, чтобы его отвели к командиру.

Как зовут тебя? – спросил я его.

Коля, - ответил он.

Коля рассказал, что отец и мать его убиты при бомбежке, а сам он с другими жителями скрывался в подвале домов специалистов. Когда немцы ворвались в этот подвал, одна старуха сказала им что-то по-немецки, и они послали ее куда-то. Но старуха-немка, должно быть испугалась и скоро вернулась. Тогда офицер послал его, Колю, пригрозив, что если он не узнает, сколько нас, то его расстреляют. И не только это рассказал нам мальчик. От него мы узнали о численности и вооружении немцев. Впоследствии было точно установлено, что против нас сражался в полном составе первый батальон 194-го пехотного полка 71-й пехотной дивизии 6-й немецкой армии под командованием капитана Гинделянга.

Нас же, прижатых к берегу, было всего человек 60. Около 8 часов вечера мне доложили, что большая группа немецких автоматчиков под прикрытием пулеметного огня по балке от домов специалистов продвигается к городской переправе. Около пивного завода немцы захватили две пушки, расчеты которых погибли, и готовятся открыть из этих пушек огонь.

КВ-1, подбитый у здания НКВД

Сдать переправу – означало сдать центр города. А мы из-за Волги ждали войска, которые должны прийти на помощь. Высаживаться войска должны были на центральной переправе.

Переправа от моего командного пункта была в 250 метрах, пивной завод – в 150 метрах. Я решил контратаковать противника с двух сторон. Ромашков возглавил группу бойцов из 15 человек. Столько же примерно было и в моей группе. С криком «ура» одновременно с Ромашковым мы бросились в атаку. По-видимому, немцы не были осведомлены о нашей численности. Дружная атака завершилась успехом. Пушки снова были наши. Но положение наше оставалось тяжелым, а главное – боеприпасы походили к концу.

Стемнело. В небе повисли немецкие ракеты. Авиация противника продолжала налеты на территорию заводов. В Нефтесиндикате загорелись баки с горючим. Горящая нефть поплыла по Волге, приближалась уже к нам и грозила отрезать нас от левого берега, откуда с минуты на минуту ждали помощи.

Это пострашнее, чем немецкие автоматчики! Неужели погибнем? – сказал Ромашков, когда мы вышли с ним на берег Волги.

Я молчал. Вдруг мы увидели быстро мчащуюся к нашему берегу моторную лодку.

Прибыли наши товарищи, работники НКВД. Они привезли нам боеприпасы. Это сразу подбодрило нас. Было решено до подхода воинских частей выбить немцев из домов специалистов и из дома Госбанка, откуда они просматривали переправы и могли сорвать подход наших войск.

Пушки, отбитые у немцев, мы приготовили к стрельбе. Условились, что атака начнется после пяти орудийных выстрелов. Артиллеристов среди нас не было. Кое-как при помощи одного нашего работника, который немного разбирался в артиллерии, я дал выстрел по зданию Госбанка, затем второй, третий. В цель я, видимо, не попал, так как не умел наводить: открою замок и верчу рукоятку до тех пор, пока в просвете пушки не увижу цель.

Смотрите! – вдруг крикнул младший лейтенант Мрыхин, находившийся при мне.

И видим, что к городской переправе плывет катер с бойцами. Немцы ведут по нему огонь: снаряды рвутся около катера. Тогда я снова бросился к пушке и начал бить по домам специалистов, откуда вела огонь вражеская батарея.

Катер благополучно достиг нашего берега. Из него вышли полковник И.П.Елин и батальонный комиссар Кукушкин. Вскоре подошло еще несколько катеров с бойцами. Это были гвардейцы дивизии генерала Родимцева.

Полковник Иван Павлович Елин - командир 42-го Гвардейского полка 13-й Гвардейской стрелковой дивизии

Расположив свой штаб в штольне, полковник Елин пригласил меня доложить ему обстановку. Тем временем его подразделения быстро заняли окопы и сразу же открыли огонь по врагу.

12 июля 1942 года в состав Сталинградского фронта вошли 62, 63, 64-я армии, из резерва ставки - 21, 28, 38, 51, 57-я отдельные армии. Но уже 7 августа из Сталинградского фронта был выделен Юго-Восточный (командующий - Еременко), которому были переданы 64, 57, 51-я армии, 1-я гвардейская армия, а несколько позже 62-я армия.

Задачу овладеть Сталинградом Гитлер поставил в директиве ОКВ № 45 от 23 июля. Выдвижение правого крыла группы армий «Б», ядром которой явилась 6-й армия, в район Сталинграда, занятие района нижнего течения Волги нужно было немцам, чтобы прервать связь юга Европейской части СССР с центром страны. Обеспечить успешные наступательные действия группы армий «А» на кавказском направлении.

Штурм опорного пункта

Советское командование также придавало сталинградскому направлению первостепенное значение. Оно считало, что только упорной обороной можно сорвать вражеские планы, обеспечить стратегическую целостность фронта, сохранить за собой крупный военно-промышленный центр - Сталинград. Город являлся и важнейшим стратегическим объектом, поскольку через него пролегала главная водная магистраль с юга в центр страны.

Задачи Красной армии были:

1. Изматывать наступательный потенциал противника непрерывной обороной

2. Готовить контрнаступление в районе Сталинграда, которое резко бы изменило обстановку на юге .

Однако, в июле-августе положение стало не просто тяжелым, а критическим. 64-я армия, поставленная на ключевом участке сопротивления немецкому натиску, отступала. Командармом был назначен М.С. Шумлов. В.И. Чуйков - его заместителем. Только 12 сентября, когда немецкие войска уже ворвались в Сталинград и начали подступать к Волге, он вступил в командование 62-й армией, формирование которой завершилось уже в процессе жестоких боев в черте города.
В это время появился приказ народного комиссара № 227:

Приказ № 227

«ПРИКАЗ
Народного комиссара обороны Союза ССР № 227
28 июля 1942 г.
г. Москва

Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется вглубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа из Москвы, покрыв свои знамена позором.

Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток.

Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам.

Каждый командир, каждый красноармеец и политработник должны понять, что наши средства небезграничны. Территория Советского Союза — это не пустыня, а люди — рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы и матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, — это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 млн. населения, более 80 млн. пудов хлеба в год и более 10 млн. тонн металла в год. У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину.

Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступления, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.

Из этого следует, что пора кончить отступление.

Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.

Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности.

Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас — это значит обеспечить за нами победу.

Можем ли мы выдержать удар, а потом отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов.

Чего же у нас не хватает?

Не хватает порядка и дисциплины в ротах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять свою Родину.

Нельзя дальше терпеть командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.

Паникеры и трусы должны истребляться на месте.

Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно явиться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования.

Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины.

Таков призыв нашей Родины.

Выполнить этот приказ — значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага.

После своего зимнего отступления под напором Красной Армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали 100 штрафных рот из бойцов провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой. И вот получается, что немецкие войска имеют хорошую дисциплину, хотя у них нет возвышенной цели защиты своей родины, а есть лишь одна грабительская цель — покорить чужую страну, а наши войска, имеющие цель защиты своей поруганной Родины, не имеют такой дисциплины и терпят ввиду этого поражение.

Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу?

Я думаю, что следует.

ВЕРХОВНОЕ ГЛАВНОКОМАНДОВАНИЕ КРАСНОЙ АРМИИ ПРИКАЗЫВАЕТ:
1. Военным советам фронтов и прежде всего командующим фронтами:

а) безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда;

б) безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения к военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования фронта;

в) сформировать в пределах фронта от 1 до 3 (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.

2. Военным советам армий и прежде всего командующим армиями:

а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду;

б) сформировать в пределах армии 3-5 хорошо вооруженных заградительных отрядов (по 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной;

в) сформировать в пределах армии от 5 до 10 (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.

3. Командирам и комиссарам корпусов и дивизий;

а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять в военные советы фронта для предания военному суду:

б) оказывать всяческую помощь и поддержку заградительным отрядам армии в деле укрепления порядка и дисциплины в частях.

Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.

Народный комиссар обороны
И.СТАЛИН »

Сила это приказа состояла не только в беспощадной правдивости анализа стратегического положения. Главное - он выражал общее настроение, коллективную волю бойцов, командиров и политработников Красной Армии и всего работа: отступать дальше - значит, погибнуть. Об этом же размышлял Родимцев. Невыносима была горечь от осознания того, что, несмотря на героизм и самопожертвование народа, приходилось отступать.

«Во всяком случае, отступать отсюда, от Волги-матушки, уже некуда»

Эти мысли не покидали его и когда он, проезжая ночью через Сталинград, сделал остановку в центре города, где ему довелось быть впервые. Вместе с комиссаром дивизии взошли на Мамаев курган. Вот как описывает эти минуты ночного свидания Александр Ильич: «Словно дыхание города, плыл, колебался размеренный гул, светляками вспыхивали и тотчас гасли на дорогах фары машин, где-то неподалеку перекликались паровозы, и с Волги, будто в ответ им, доносились басовитые гудки кораблей.

Не верилось, что фронт уже близко, что движется он неотвратимой лавиной огня и металла и что, возможно, этот чудесный мирный город станет средоточием и решающим перевалом невиданной в истории войны. И кому было знать в тот ясный синий вечер, что нашей тринадцатой гвардейской тоже доведется сражаться за каждый квартал, дом, этаж и за каждый камень этой славной волжской твердыни, непоколебимо стоять на ее сплошь пропитанной кровью земле, драться непрерывно недели и месяцы и здесь, на Мамаевом кургане, замкнуть на плен или гибель бесчисленное множество фашистских вояк!

Минометчики ведут огонь

Но мы не знали своей судьбы. Мы стояли и смотрели на притихший город и, я был уверен в этом, оба думали об одном - о жизни и смерти. Тот, кто сражался за Родину и не раз смотрел опасности в глаза, знает, как проста и ясна эта дума солдата-коммуниста: умереть ради Родины - значит жить. И нет никакого предела желанию победы. Нет личного. Есть только Родина, Партия, Долг».

Пока гвардейцы находились под Камышином, он требовал от командиров учить бойцов не только общим навыкам боя, но и тактике действий в уличных условиях.
В эту пору в командном звене дивизии произошло изменение. Однокашник Родимцева по Академии, его бессменный начальник штаба еще с предвоенных дней полковник В. Борисов занял должность заместителя командира дивизии, а на его место прибыл майор Тихон Владимирович Бельский. Ушел на повышение из дивизии С.Н. Зубков. Должность комиссара принял М.М. Вавилов. Родимцев встретил его сперва несколько настороженно: сумеет ли тот стать достойным своих предшественников - Чернышева и Зубкова? Но настороженность быстро растаяла: Родимцев увидел, что Вавилов взялся за дело энергично и умело, с душой. Тем более он проникся доверием к новому комиссару, когда узнал, что тот, будучи начальником политотдела дивизии, воевал под Москвой, участвовал в жестоких боях под Волоколамском и за те бои был награжден орденом Красного Знамени.

23 августа город подвергся массированному удару вражеских бомбардировщиков. Немецкое командование бросила на Сталинград 600 самолетов, которые непрерывно бомбили город весь день. Целые квартал были превращены в руины. Горел город, горела Волга, в которую стекала нефть из разбитых хранилищ. В тот день погибло 40 000 сталинградцев. Городской комитет обороны обратился с призывом: «В 1918 году наши отцы отстояли красный Царицын… Отстоим и мы 1942 Краснознаменный Сталинград!».

Началось сражение в самом Сталинграде.

На следующий день после бомбежки к Волге севернее Сталинграда вышли передовые части ударной группировки 6-й армии Паулюса. А в первую неделю сентября к юго-западной окраине города прорвалась 4-я танковая армия фашистов, потеснив войска нашей 62-й армии, которой командовал Чуйков.

9 сентября Родимцев получил приказ о том, что дивизия входит в состав 62-й армии и должна сосредоточиться на правом берегу Волги у переправ напротив центральной части Сталинграда. Через 2 дня основные силы 13-й гвардейской вышли в район сосредоточения. Комдив явился с докладом к командующему Юго-Восточным фронтом генерал-полковнику Еременко.

Андрей Иванович, стоя у стола, на котором лежала карта, и, опираясь на палку - он был дважды ранен в боях первого года войны, — обрисовал положение в Сталинграде, на участке, обороняемом 62-й армией. Положение было аховое. Противник бросил 7 пехотных дивизий, 500 танков, несколько сот самолетов. По городским кварталам ведут огонь 1400 орудий. Противник прорывается в центральную часть города и захватывает восточный склон Мамаева кургана, железнодорожный вокзал, здания Госбанка и Дома специалистов, с верхних этажей которых просматривается и простреливается переправа через Волгу. Автоматчики противника просочились в район центральной переправы через Волгу, и, чтобы выбить их, Чуйков был вынужден послать офицеров и охрану штаба армии.

— Готовьтесь переправляться, — сказал Родимцеву Еременко. — Есть приказ из Москвы.

Накануне Андрей Иванович звонил Верхнему Главнокомандующему и докладывал об обстановке в Сталинграде. В это время в кабинете Сталина находились начальник Генерального штаба Васильевский и первый заместитель наркома обороны Жуков, которые докладывали Верховному план окружения и разгрома гитлеровцев под Сталинградом.

Закончив телефонный разговор, Сталин сказал:

— Еременко докладывает, что противник подтягивает к городу танковые части. Завтра надо ждать нового удара. Дайте сейчас же указание о немедленной переброске через Волгу 13-й гвардейской дивизии Родимцева из резерва Ставки. И посмотрите, что еще можно направить туда завтра.

Едва ступив на правый берег Волги гвардейцы Родимцева яростно атаковали противника

Вернувшись от командующего фронтом, Родимцев вместе с начальником штаба Т.В. Бельским стал разрабатывать порядок переправы дивизии на правый берег Волги. Первым должен перебраться и вступить в бой один из самых лучших батальонов, которому предстояло не только атаковать противника с ходу, но и обеспечить прикрытие переправляющихся частей всей дивизии.

— Кого пошлем? — спросил комдив у командира 42-го гвардейского стрелкового полка И.П. Елина.

— Кого? — раздумчиво переспросил тот. — Да у меня все командиры батальонов ребята что надо. Но первый есть первый. Пойдет Червяков.

Родимцев хорошо знал гвардии старшего лейтенанта Захара Червякова - тот храбро и умело командовал подразделением на Сейме, под Тимом и Харьковом, отличился и при переправе через Дон.

— Не возражаю. Предупредите его, пусть готовит своих орлов.

О событиях ночи с 14 на 15 сентября, когда дивизия начала переправу через берег, Александр Ильич вспоминал:

К нам подъехал заместитель командующего фронтом генерал-лейтенант Ф. И. Голиков. Ему было поручено переправить дивизию в Сталинград.
И вот мы стоим с ним на берегу Волги, у самого уреза воды, где плещется волна, поднятая винтами катеров, разрывами мин и снарядов.

- Дайте еще один день на подготовку, — прошу я Филиппа Ивановича.

Он отвечает:

- Не могу, Родимцев!

Голиков всматривается в противоположный берег и, видимо, по всполохам новых пожаров, грохоту разрывов и направлению ружейно-пулеметных трасс представляет, что там творится.

- Еще не все вооружены у меня, не хватает боеприпасов и даже нет разведданных, — пытаюсь я убедить заместителя командующего.
Но он в ответ спокойно спрашивает :

- Видишь тот берег, Родимцев?

- Вижу. Мне кажется, противник подошел к реке.

- Не кажется, а оно так и есть. Вот и принимай решение — и за себя, и за меня.

Голиков был прав. Не только через день, а даже через два часа могло быть поздно, а переправляться все равно бы пришлось, даже сквозь огонь.

- Не медли, начинай переправу, Родимцев, — торопит меня Голиков, не отрывая глаз от огненной кипящей реки.

Взглянув на струи трасс, стелившихся по скатам правого берега к реке, на всплеск воды от падающих снарядов и мин, я говорю Голикову:

- Это не просто переправа, Филипп Иванович. Это настоящее форсирование широкой водной преграды под воздействием противника, причем без авиационного и артиллерийского прикрытия.

Мне от этого, конечно, не стало легче, но должны же мы были называть вещи своими именами.

- Не серчай, Александр Ильич, — в голосе Голикова послышались виноватые Нотки, — привычка! Все время мы говорили переправа да переправа, а сейчас ты прав — форсирование, притом в сложных условиях. Людей и в огонь, и в воду посылаем… Вон, видишь, все-таки угадал подлец!

В баржу, что стояла ниже нас шагов на сто по течению, попала вражеская мина. Послышались крики, что-то тяжелое плюхнулось в воду, и огромным факелом вспыхнула корма. Наверное, в бочки с горючим угодило.

- А чем я обеспечу переправу? — с горечью говорит Голиков. — Артиллерии понавезли всякой, вплоть до главного калибра. Но в кого стрелять? Где немец? Где передний край? В городе одна обескровленная дивизия полковника Сараева (10-я дивизия НКВД) да поредевшие отряды народного ополчения. Вот и вся шестьдесят вторая армия. Там только очаги сопротивления. Там стыки, да какие там к черту стыки — дыры между подразделениями по несколько сот метров. И Чуйкову их нечем латать.

Я молчал. Для меня только сейчас начала проясняться обстановка.

- Кто командир передового отряда? — спросил Голиков.

- Червяков.

- Скажи ему, чтобы, как переправится, обозначил ракетами передний край. Тогда дадим огонь. А сейчас немедля найди здесь на берегу командира второго дивизиона бронекатеров… У тебя есть на чем записать?

- Есть, — ответил я, доставая из полевой сумки записную книжку.

- Запиши, чтоб не забыть: старшему лейтенанту Соркину поручено перебросить твою дивизию на тот берег. Скажи ему, что начало переправы — два ноль-ноль. Об этом я сейчас передам Чуйкову. А теперь - действуй!

В 2 часа ночи 15 сентября батальон Захарова-Червякова, усиленный ротой автоматчиков, ротой истребителей танков и батареей «сорокапяток», погрузился на бронекатера и отправился на правый берег. Едва отчалили, как по катерам открыла интенсивный огонь артиллерия противника. Когда оказались на середине реки, к ним протянулись трассы ружейно-пулеметного огня. Высаживались, поливая прибрежную полосу огнем автоматов, по грудь в воде перетаскивали на руках орудия на берег.

Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, в 1942 г. первый заместитель Наркома обороны СССР:

Противник, не считаясь ни с чем, шаг за шагом прорывался через развалины все ближе к Волге. Перелом в эти тяжелые и, временами казалось, последние часы был создан 13-й гвардейской дивизией Родимцева. Переправившись в Сталинград, она сразу же контратаковала противника. 16 сентября дивизия отбила Мамаев курган.

Покинув катера, с ходу атаковали противника. Офицер связи, прибывший из штаба 62-й армии, передал приказ Чуйкова: немедленно наступать в направлении железнодорожного вокзала и выбить оттуда противника. Командующий армией прислал подкрепление: 3 танка. Стремительным, яростным штурмом вокзал был взят. В этом бою командир батальона был тяжело ранен. Подразделение возглавил его заместитель - старший лейтенант Ф. Федосеев.

К тому времени на правый берег Волги переправились остальные батальоны 42-го полка Елина и 34-й гвардейский стрелковый полк майора Панихина. Тяжелая это была переправа. Вода в Волге кипела от непрерывных взрывов, на ее поверхности горела нефть. Прямым попаданием снаряда была уничтожена баржа с ротой автоматчиков, понесли потери другие подразделения. Оказавшись на правом берегу, гвардейцы без промедления начали продвигаться вперед. Развивая успех первого батальона Червякова-Федосеева, подразделения 42-го полка нанесли удары вдоль Солнечной и Нижегородской улиц, вышли на полотно железной дороги, проходящей вдоль берега реки, овладели рядом зданий в центральной части города. Успешно действовал и полк Панихина, захватив руины зданий на Гродненской и Смоленской улицах.

Одним из важных опорных пунктов, к тому времени удерживаемых гитлеровцами, был Дом железнодорожника - большое четырехэтажное здание на возвышенности. Отсюда противник держал под огнем всю окрестную территорию, обстреливал переправу через Волгу. В числе подразделений 42-го полка, которым была поставлена задача выбить немцев из здания, находилась рота минометчиков под командованием старшего лейтенанта Григория Брика, в прошлом сельского учителя из Черкасс. После ожесточенно схватки Дом железнодорожника был взят, но гитлеровцы тут же предприняли попытку вернуть здание. Однако безуспешно, в значительной степени благодаря минометчикам Брика, которые в эти часы уничтожили до роты немцев. Так состоялось сталинградское крещение мужественного офицера-артиллериста, которому суждено было в дальнейшем пройти со своим полком всю войну, а за подвиг, совершенный в боях на реке Одер в 1945 году, быть удостоенным звания Героя Советского Союза.

На рассвете в Сталинград вместе со штабом дивизии переправились Родимцев, Вавилов, Бельский. Едва прибыли на командный пункт - в штольню, находившуюся под ж.д. Полотном, впоследствии ставшей известно под названием «Труба», как связной передал приказ Чуйкова: Родимцеу срочно явиться на командный пункт армии. Взяв с собой адъютанта Шевченко, разведчика Войцеховского и одного автоматчика, Родимцев отправился в командную. До русла Царицы, речушки, перпендикулярно впадающей в Волгу, было рукой подать, но путь этот комдив и его спутники должны были проделать под бомбежкой, автоматным и минометным огнем. Пока добирались, погиб сопровождающий их связной штаба армии, был ранен автоматчик и тяжело контужен разведчик. Их оставили в воронке от авиабомбы - дожидаться санитаров.

Комдив и его адъютант вошли в длинный блиндаж-туннель, разделенный на отсеки, который в 62-й армии уже окрестили «царицынским подземельем». Родимцев доложил командующему армией о своем прибытии.

— Ну как, товарищ Родимцев, ощутили обстановку в Сталинграде? — устало спросил вошедшего Александра Ильича Чуйков.

— Вполне.

Так они впервые повстречались - два человека, чьи имена позже стали легендами Сталинградской битвы. Но и до личного знакомства об были осведомлены друг о друге.

Наслышан был и Родимцев о Василии Ивановиче Чуйковом. Он знал, что нынешний командарм 19-летним юношей командовал полком в Гражданскую войну, награжден двумя орденами Красного Знамени за бои против колчаковцев и белополяков, командовал армией во время советско-финляндской войны, был военным советником в Китае, с первых дней Великой Отечественной находился на ответственных участках фронта.

Чуйков коротко охарактеризовал и показал на карте положение войск 62-й армии, обозначил полосу действий 13-й гвардейской дивизии - от реки Царицы на юге до железнодорожной петли и Мамаева кургана включительно на севере.

— Мамаев курган еще нужно взять.

— Не сомневаюсь, что возьмете. — Сухо ответил Чуйков.

Но сначала двум переправившимся на тот момент полкам Родимцева пришлось отразить яростный натиск противника в районе вокзала. Немцы, не решаясь атаковать ночью, силами до двух пехотных дивизий при поддержке танков предпринял наступление с утра 15 сентября.

Жестокие схватки, порой переходившие в рукопашную, разгорались вдоль полотна железной дороги. За один день здание 4 раза переходило из рук в руки, но к ночи осталось за советскими солдатами. Удерживавший его батальон старшего лейтенанта Федосеева приковал к себе до полка фашистской пехоты.

А в ночь на 16 сентября через Волгу переправился 39 гвардейский стрелковый полк гвардии майора С.С. Долгова. По приказу комдива без единой минуты передышки гвардейцы батальона под командованием И. Исакова пошли на штурм Мамаева кургана, обозначенного на военных картах как высота 102.0.

Взятие Мамаева Кургана

За те несколько дней, что Мамаев курган находился в руках гитлеровцев, противник основательно укрепился в нем: оборудовали разветвленную систему огневых точек и траншей. Отсюда они вели прицельный артиллерийский и пулеметный огонь далеко вокруг, сильно осложняя боевые действия подразделений дивизии Родимцева, всей 62-й армии, работу переправы через Волгу. На взлобье кургана немцы оборудовали мощный дзот, который держал под обстрелом подступы к высоте. Чтобы успешно штурмовать курган, этот дзот надо было уничтожить во что бы то ни стало. Сделать это вызвался младший лейтенант Тимофеев.

Яков Павлов

Отважный офицер и четверо добровольцев-солдат ползком и перебежками, используя бугорки, воронки и канавы, сумели вплотную подобраться к вражеской огневой точке и забросать ее гранатами. После этого в атаку пошли основные силы 39-го полка. Огонь гитлеровцев был очень плотным, кое-где он прижимал атакующих к земле. В критический момент поднял своих бойцов в рукопашную командир роты Иван Чуприна, следом устремились и другие подразделения. Гвардейцы ворвались в окопы противника. Бой продолжался весь день, обе стороны понеси огромные потери. Смертью героя пал и гвардии лейтенант Чуприна. Но под вечер командир полка Долгов сообщил Родимцеву, что высота 102.0 взята. Теперь вокзал, площадь 9 Января и Мамаев курган - все пункты, контролировавшие выход к Волге на участке дивизии Родимцева, — были в руках гвардейцев. Однако удержать завоеванные позиции оказалось ничуть не легче, а может быть, еще труднее, чем отбить их у немцев.

На штурм этих позиций гитлеровцы бросили огромные силы. Сотни самолетов бомбили защитников Сталинграда, в ход были пущены танки, минометы и тяжелая артиллерия. За один день 17 сентября противник 6 раз атаковал рубежи Долгова на Мамаевом кургане силами до двух полком пехоты при поддержке 20 танков. Но советские воины не отошли ни на шаг. Тем временем 42-й гвардейский стрелковый полк заметно расширил территорию, занятую 13-й дивизией: его подразделения выбили немцев из домов, точнее, из развалин - по Республиканской, Комсомольской и Пролетарской улицам. Это означало, что гвардейцы Родимцева прочно закрепились на правом берегу у Волги, в центральной части Сталинграда.

В боях на улице Оренбургской доблестно проявил себя расчет «сорокапятки», где наводчиком был Леонид Любавин. Когда немцы пустили в ход танки, расчет первым же выстрелом подбил головную машину. Она мешала продвижению остальных танков, которые стали обходить ее по сторонам, подставляя под огонь борта. Расчет подбил еще 2 танка, но все артиллеристы, кроме Любавина, вышли из строя. Самому Любавину осколками перебило ноги. Однако, превозмогая боль, он сумел последним выстрелом в упор поразить надвигающийся четвертый танк. Истекающего кровью Любавина вынесли из боя товарищи, отправили на левый берег Волги, а о его подвиге доложили командиру.

Родимцев и комиссар дивизии Вавилов представили его к ордену Красного Знамени. Была выпущена листовка о его подвиге.

10 дней и ночей бойцы первого батальона 42-го гвардейского стрелкового полка под командованием Ф. Федосеева обороняли здание вокзала. Они продолжали держаться и тогда, когда гитлеровцам удалось окружить здание плотным кольцом, отрезав его от основных сил дивизии. Попытки пробиться к осажденному батальону не удались. О том, как сражались герои-гвардейцы, свидетельствует документ, обнаруженный воинами Родимцева в здании среди тел павших защитников вокзала, когда спустя некоторое время после гибели федосеевского батальона здание снова было отбито у немцев.

Донесение.

11.30, 20.9.42 года

Гвардии старшему лейтенанту Федосееву.

Доношу, обстановка следующая:

Противник старается всеми силами окружить мою роту, заслать в тыл моей роты автоматчиков, но все его попытки не увенчаются успехом. Несмотря на превосходящие силы противника, наши бойцы и командиры проявляют мужество и геройство… Пока через мой труп не пройдут - не будет успеха у фрицев.
Гвардейцы не отступают. Пусть падут смертью храбрых бойцы и командиры, но противник не должен перейти нашу оборону. Пусть знает вся страна тринадцатую гвардейскую дивизию и третью стрелковую роту…

Командир третьей роты находится в напряженной обстановке и сам лично физически нездоров. На слух оглушен и слаб. Приходит головокружение - и падает с ног, происходит кровотечение из носа. Несмотря на все трудности, гвардейцы и лично третья рота и вторая не отступят назад… Да будет немцам могилою советская земля!

Лично убил командир третьей роты Колеганов первого и второго пулеметчиков фрицев и забрал пулемет и документы, которые представлены в штаб батальона.
Надеюсь на своих бойцов и командиров. Гвардейцы не пожалеют жизни за полную победу Советской власти…

Командир третьей стрелковой роты - гвардии младший лейтенант Колеганов.

Командир второй роты - гвардии лейтенант Кравцов».

Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян:

В Великую Отечественную войну Родимцев вступил зрелым командиром. С первого дня войны и до победы он находился в Действующей армии, командуя бригадой, дивизией, корпусом. Особой страницей в его боевой биографии является участие в обороне Сталинграда. В самые трудные и напряженные дни боев Родимцев проявил умение твердо руководить войсками, волю и решительность, личное мужество и храбрость.

21 сентября противник вновь предпринял неистовый штурм рубежей, занимаемых гвардейцами Родимцева. Они повели наступление в направлении Мамаева кургана и части города за речкой Царицей. Прорвавшись на стыке 13-й гвардейской дивизии и 92-й стрелковой бригады, противник вышел к Волге.

Александр Ильич развернул левый фланг дивизии на юг, откуда враг наносил удар. На угрожающий участок комдив бросил все свои скромные резервы, однако восстановить положение в тот день так и не смог: сил не хватило. До позднего вечера длились ожесточенные бои, переходившие порою в рукопашные схватки. А 22-го, стремясь закрепить наметившийся успех, гитлеровцы предприняли 12 атак пехоты и танков. В какой-то момент группе вражеских автоматчиков удалось обойти правый фланг полка Панихина, а другая группа прорвалась на площадь 9 Января и стала охватывать левый край полка. Родимцев бросил на помощь воинам 34-го гвардейского полка батальон из полка Долгова, а также все, что можно было собрать: разведчиков, комендантский взвод. Эта контратака была проведена хоть и совсем небольшими силами, но настолько стремительно, что ошеломила врага. Немцы были отброшены с площади 9 января и от прилегающего к ней берега Волги. Осада командного пункта 34-го полка, длившаяся 2 часа, была ликвидирована.

Н.И. Крылов, начальник штаба 62-й армии:

Хочется подчеркнуть: ликвидировать опаснейший прорыв на своем правом фланге и восстановить там в основном прежние позиции командир 13-й гвардейской дивизии сумел в условиях, когда продолжался тяжелый бой на других участках и надо было предупреждать возможные новые вклинения. И все это - в узкой полосе приволжских городских кварталов, где крайне осложнен любой маневр. Александр Ильич Родимцев, немало испытавший за войну, говорил потом, что бой 22 сентября 1942 года остался для него самым напряженным.

Отстояв занимаемые рубежи, воины дивизии в тот день уничтожили свыше 1000 солдат и офицеров противника, 30 вражеских танков.
И вот в «Красной звезде» появилась корреспонденция о боевых делах 13-й гвардейской дивизии.

…Каждый день гвардейцы принимают на себя по 12-15 атак вражеских танков и пехоты, поддерживаемые авиацией и артиллерией,- писала газета,- и всегда они до последней возможности отражают натиск врага, покрывая землю новыми десятками и сотнями фашистских трупов. Не только умом - всем своим сердцем, всем своим существом гвардейцы сознают, что отступать дальше нельзя, отступать дальше некуда… Полные непреклонной решимости скорее сложить свои головы, чем сделать хоть шаг назад, они, как утес, стоят на своих позициях, и, как об утес, дробятся об их позиции многочисленные валы вражеских атак.
Гвардейцы упорно и мужественно отстаивают каждый дом, каждую улицу, выбирая удобные моменты, переходя в контратаки, опустошая ряды врага. Только за один день они перебили две тысячи гитлеровцев, уничтожили 18 танков, 30 автомашин. В другой же день гвардейцы подожгли 42 вражеских танка. Железное упорство в обороне, стремительный натиск в контратаках - отличительная черта гвардейцев дивизии, которой командует генерал-майор Родимцев.

Уже в эти первые тяжелейшие месяцы Сталинградской битвы слава о защитниках города на Волге гремела не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами. Британская газета «Айриш таймс» сообщала:
«Нам говорят, времена чудес прошли. Но с военной точки зрения оборона русской армии у Сталинграда относится к области чудес. Согласно всем военным канонам, город уже давно должен быть захвачен немцами, но так же, как это случилось с Мадридом во времена гражданской войны в Испании и с Ленинградом двенадцать месяцев тому назад, военные эксперты поставлены в тупик, а человеческий элемент оказался не поддающимся учет у».

Вряд ли британские журналисты были в курсе, что к сотворению упомянутых ими и мадридского, и сталинградского чудес причастен один и тот же человек - уроженец сельской глубинки Александр Ильич Родимцев.

А на его малой родине, в оренбургской области, в Шарлыкском районе, люди не просто пристально следили по газетам и сводкам Совинформбюро за боевыми своего славного земляка и его гвардейцев, не просто гордились комдивом - доблестным защитником Сталинграда, но и проявляли о воинах 13-й гвардейской поистине родственную заботу. В районе развернулось патриотическое движение под девизом «Оденем и обуем дивизию Родимцева!» На фронт, в сражающийся Сталинград, из райцентра и сел было отправлено более 20 000 посылок от шарлычан. Как вспоминал сам Родимцев:

«В войну и в далеком тылу жилось трудно, но мы получали сало, масло, мед, а также теплые вещи - полушубки, валенки… На переднем крае гвардейцы читали письма, которые заканчивались дорогими для нас словами: «Ничего не пожалеем для фронта и для вас, сталинградцы! »

За годы войны более 12 тысяч земляков Родимцева - целая дивизия - ушли на фронт. И из этой дивизии целый полк - 4197 шарлычан - не вернулись домой. Почти 4700 уроженцев района были удостоены боевых наград, а 11 - больше, чем из любого другого района Оренбуржья, — стали Героями Советского Союза, и среди них известные в стране и за ее пределами дважды Герой генерал Родимцев и татарский поэт, лауреат ленинской премии Муса Джалиль.

В помощь фронту в районе активно шел сбор денежных средств в Фонд обороны. Всего за короткий срок жители района собрали более трех миллионов рублей. На победу, на нужды фронта самоотверженно работали все труженики Оренбуржья. За годы войны они увеличили валовый выпуск промышленной продукции почти в 4 раза, в 9 раз возросла добыча нефти и газа. Колхозы и совхозы области за годы войны дали государству 124 млн. пудов хлеба, 7,5 млн. пудов мяса, много другой сельхозпродукции. 123 миллиона рублей внесли оренбуржцы в Фонд обороны, на их личные сбережения для Балтийского флота были построены 3 военных катера — «Чкаловский комсомолец», «Чкаловец», « Чкаловский пионер». А председатель колхоза «Ударник второй пятилетки» Оренбургского района Сергей Кужман на свои деньги приобрел истребитель Як-6, и по его просьбе самолет был направлен в дивизию Родимцева.

В сражающемся Сталинграде гвардейцы не только били врага, но и жертвовали в Фонд обороны свои личные сбережения. На имя Верховного Главнокомандующего из 13-й гвардейской была направлена телеграмма: «Личный состав гвардейцев нашей части в фонд танковой колонны имени 62-й армии внес 1 200 000 рублей, сбор продолжается. С исключительным подъемом бойцы и командиры отдают свои сбережения на борьбу с фашистской мразью. Подписи: Родимцев, Вавилов».
После первых недель боев, которые характеризовались большой мобильностью, частыми атаками и контратаками с обеих сторон, когда улицы, отдельные здания в течение короткого времени переходили из рук в руки, с начала октября защитники Сталинграда стали уделять особое внимание всемерному укреплению занимаемых рубежей, построению прочной и хорошей обороны. В это время поступил приказ Чуйкова: прочно удерживать занимаемую часть города, ни на шаг не отходить со своих позиций, каждый окоп превратить в опорный пункт, каждый дом - в крепость. Работа по укреплению позиций шла во всех подразделениях 13-й гвардейской, бойцы рыли окопы и ходы сообщения, минировали подходы к своим рубежам, устанавливали проволочные заграждения, оборудовали руины зданий под пулеметные точки. Под непрерывным огнем противника, в сочетании с постоянными жестокими схватками, это была тяжелая и опасная работа. Однако гвардейцы хорошо понимали: именно она позволяет выстоять против натиска гитлеровских войск.

Но в это же время и немцы укрепляли захваченные рубежи. Они превратили в опорные пункты здания школы № 38, Дома специалистов, военторга, госбанка, а также Г-образный дом. Эти опорные пункты сильно сковывали действия гвардейцев, откуда враг держал под огнем центральную переправу, тылы дивизии на левом берегу Волги. Гвардейцы тщательно готовили штурм этих зданий. Создавались и сколачивались штурмовые группы, разведчики тщательно изучали подходы к домам и систему вражеской обороны.

В числе первых вражеских опорных пунктов Родимцев приказал взять здание госбанка. Длиной в двести с лишним метров, с толстыми каменными стенами, с глубокими подвалами, которые недоступны ни для снаряда, ни для бомбы, это здание для гвардейцев было буквально как кость в горле. Весь вопрос состоял в том, каким образом вытащить эту кость.

Заместитель командира дивизии Борисов собрал всех, кто был назначен для участия в захвате здания, нарисовал им его схему - со всеми этажами, подъездами, лестничными клетками и окнами. Указал расположение огневых точек и другие сведения.

Маршал Советского Союза Чуйков:

За время боевых действий по обороне Сталинграда дивизия хорошо выполняла боевые задачи штурма. Тов. Родимев в боях за Сталинград успешно использовал имеющийся у него опыт уличных боев, нанося противнику жесточайшие удары. Дивизия под его командованием сражалась твердо.
Тов. Родимцев выделялся из состава командиров дивизий не только твердыми волевыми качествами, но и как исключительно грамотный в тактическом отношении командир.

— Крепость, — задумчиво подытожил он свой рассказ.

Решили сперва подорвать стену мощным зарядом, а затем в образовавшуюся брешь штурмовым группам и группам прикрытия быстро проникнуть внутрь через пролом, пока ошеломленные немцы не опомнятся. Командир дивизии утвердил этот план.

В один из октябрьских вечером, когда стемнело, первыми к зданию госбанка двинулись саперы-подрывники. Они перемещались скрытно, ползком, тщательно маскируясь. Это было не так-то легко: каждый нес с собой 30 кг. Взрывчатки. Следом через некоторые время выступили группы прикрытия и штурма. Гвардейцы со своих позиций вели интенсивный отвлекающий огонь по зданию.

Родимцев, Вавилов, Борисов и Долгов, наблюдающие за операцией, пристально всматривались в осеннюю тьму. Вот он приглушенно сказал «Время!»
И почти тут же грохнул мощный взрыв. А вслед за ним - хлопки гранат, выкрики на немецком. И все это было покрыто слитным, грозным «Ура!» — вперед пошли штурмующие гвардейцы. Вскоре командиры, наблюдающие за развитием событий с НП, увидели, как над зданием взвились цветные ракеты. Это означало - прекратите поддерживающий огонь, мы внутри, в непосредственном боевом столкновении с противником.

Родимцев довольно ясно представлял себе, что в этот момент происходило в здании банка. Не очень часто, но в его воинской жизни случались штурмовые ночные бои. Первый - в Мадриде, в университетском городке. В таких случаях нет ни переднего края, ни фронта, ни тыла - противник может быть всюду. Такой бой - сочетание рукопашной схватки и кинжального огня, здесь все решают чутье, находчивость, смелость и дерзость.

А.С. Долгов, бывший командир 39-го гвардейского стрелкового полка:

Александра Ильича Родимцева я особенно хорошо знаю по Сталинградской битве. Будучи командиром 39-го гвардейского полка, мне часто приходилось общаться с ним в боевой обстановке, которую он всегда знал досконально, зачастую и лично появлялся на самых опасных участках фронта. Он был смел, решителен, требователен к себе и подчиненным, оказывая действенную помощь в нужную минуту.
Родимцев был прекрасным человеком и замечательным военачальником, его любили и уважали подчиненные.

В результате скоротечной и дерзкой атаки гвардейцы полностью очистили здание госбанка от немцев, надежно в нем закрепились, отбили все попытки противника вернуть этот важный оборонный пункт. Родимев по телефону доложил об успехе Чуйкову.

Был сдержанный ответ.

Следующим объектом наметили Г-образный дом. Готовить его штурм было поручено полку Панихина, а непосредственной разработкой операции занимался заместитель командира полка Коцаренко. План, предложенный им, был прост и реально осуществим, но работы требовалось много.

Подступы к дому простреливались немцами вдоль и поперек, были густо нашпигованы минами, усеяны заграждениями из кирпича, железа, колючей проволоки. Преодолеть это пространство атакующим броском было затеей самоубийственной. Решение было найдено такое: отрыть в направлении здания траншею полного профиля под самые его стены, длиною почти в 100 метров.

Сперва работали по ночам, но когда немцы обнаружили эту гвардейскую «сапу», стали рыть и днем. От автоматного и пулеметного огня траншея укрывала хорошо, а ударить по гвардейцам атакой противник не мог: мешали собственные мины и завалы.

Вскопанную землю бойцы ночью выносили в мешках и сбрасывали под волжский откос. Одновременно в полку шла подготовка штурмовых групп. В них входили саперы, автоматчики, пулеметчики, бронебойщики с противотанковыми ружьями, а также 2 бойца, вооруженные огнеметами.

Наконец траншея была готова. По ней штурмовая группа подошла почти вплотную к зданию и заняла исходное положение. По сигналу зеленой ракеты по стенам дома огнеметчики выпустили струи пламени. Пылающая смесь хорошо освещала здание для штурмующих. Ударили автоматы, пулеметы, ПТР, орудия, не давая немцам высовываться и огрызаться. Особенность штурма заключалась в том, что здесь не было никакой внезапности, немцы прекрасно видели и знали все, что происходит; но гвардейцы так хорошо все продумали и действовали так методично, что противник не смог им помешать.

В проволочных заграждениях опоясывающих дом, саперы быстро проделали проходы, и штурмовая группа ринулась на приступ. Через окна, проломы в стенах саперы врывались в дом. Бойцы, оставшиеся на исходных позициях, не прекращали вести прикрывающий огонь из стрелкового оружия, но аккуратно сосредоточили его на верхних этажах, не давая возможности противнику обстреливать штурмующих. А ворвавшись внутрь здания, советские воины начали зачищать помещение комната за комнатой, этаж за этажом.

Всего через полчаса в руках гвардейцев были все шесть этажей Г-образного дома. Группу солдат противника, засевшую в подвале, ликвидировали, взорвав перекрытие толовыми шашками. Захват этого здания принес гвардейцам значительный тактический выигрыш, он позволил 34-му гвардейскому полку Д.И. Панихина выровнять свой передний край, сократив почти вдвое. Резко сократились возможности противника вести прицельный огонь по переправе через Волгу.
Продвижение советских или германских войск на сотню метров в Сталинграде учитывалось в стратегических планах командования, имело значение для обстановки на огромном советско-германском фронте, порою влияло на исход операции, все войны. За уличными боями в городе на Волге затаив дыхание следил весь мир.

В одну из ночей сентября 42-го Родимцев прибыл в 42-й гвардейский стрелковый полк. Вместе с командирами части И.П. Елиным направились на наблюдательный пункт, оборудованный на полуразрушенной местности. Впереди простиралась площадь 9 Января. А посреди нее, в 200 метрах от НП, чернело 4-этажное кирпичное здание. Вот ведь как случается: Родимцеву, скрупулезно ведущему учет каждого квадратно метра городского пространства, завоеванного и удерживаемого гвардейцами дивизии, почему-то до сих пор не пришло в голову поинтересоваться этим уцелевшим от бомбежек зданием. При этом дом стоял, как регулировщик, на перекрестке. Кто им владеет - тот хозяин площади и окрестностей.

— А что это за дом-то, Иван Павлович? И чей?

— Да вот, похоже, ничей. — усмехнулся Елин. — Если мы пытаемся к нему подобраться, фашисты лупят изо всех стволов. Они сунутся - мы их не пускаем. Вот таки стоит в нейтральной полосе.

— Вот те на! Такая замечательная позиция - и бесхозная. Надо исправить это упущение.

Родимцев приказал Елину послать в здание разведгруппу.

Командир полка поручил это задание сержанту Якову Павлову - двадцатипятилетнему уроженцу Новгородской области, воевавшему в дивизии с первых дней Великой Отечественной. Подобрать группу для вылазки Елин предоставил самому Павлову. Тот назвал бойцов из своего взвода: ефрейтора Глущенко, уже немолодого, прошедшего Первую мировую и Гражданскую, и двух смекалистых и расторопных рядовых, своих ровесников Александрова и Черноголова.

Командир роты Наумов хорошо знал всех четверых, в каждом бою крепко уверен. Провожая группу, сказал сержанту:

— Действуй по обстановке, сержант. Ежели удастся не просто разведать, а «прописаться» в этом здании - дашь знак, две красные ракеты.

Набили автоматные диски патронами, взяли побольше гранат, запаслись табачком и отправились. Путь от позиций гвардейцев до «ничейного» дома был хоть и недалек, но очень опасен: при первом подозрительном движении на площади гитлеровцы открывали огонь. Однако разведчики сумели ничем не выдать себя и к зданию подобрались без особых приключений.

В свете луны дом высился молчаливой черной громадой, не подавая никаких признаков жизни. Разведчики осторожно вошли внутрь, принялись обследовать помещение за помещением. Пусто. Но в одной из квартир 2-го подъезда обнаружили пулеметный расчет немцев. Те не ждали визита, и разведчики тихо с ними разделались. Захватили ручной пулемет и боеприпасы.

Больше на этажах никого не обнаружили. А вот в подвальных помещениях оказались несколько обитателей. Это были жильцы дома - старики, женщины, одна даже с грудным ребенком, а также группа раненных бойцов под присмотром санинструктора Калинина.

Разведчики перекурили, стали держать совет: что делать дальше?

Надо занимать оборону в доме, — высказал мнение ефрейтор Глущенко. — Позиция для дивизии шибко выгодная, тут можно настоящую крепость оборудовать. Это раз. Мирное население здесь с детьми - нельзя без присмотра оставлять. Это два.

Товарищи согласились с ним. Решили по слать к своим санинструктора Калинина: пусть доложит, что разведчики решили поселиться в доме, но им нужна подмога. Как было условлено при выходе на задание, Павлов дал сигнал двумя красными ракетами, однако в фейерверке интенсивной перестрелки наблюдатели их просмотрели, а Калинину не сразу удалось пройти площадь. Поэтому и командир полка, и комдив тревожились за судьбу Якова Павлова и его товарищей.

На подмогу гарнизону дома Павлова идут русские солдаты.

С рассветом немцы, которым о советских солдатах донесли 2 сбежавших из дома пулеметчика, попытались вернуть себе позицию. Сперва несколько раз атаковала пехота, но атаку отбили, воспользовавшись трофейным пулеметом. Затем начался обстрел дома из орудий и минометов. Ни разведчики, ни жильцы дома, находившиеся в подвале, не пострадали. Эти действия привлекли внимание наблюдателей из 42-го полка. Елин сообщил Родимцеву.

Сперва Родимцев не поверил, что четверка солдат смогла захватить здоровенный домище, да еще уложить на подступах к нему несколько десятков солдат противника. Однако вскоре Калнин добрался до позиций наших и доложил о ситуации.

Елин приказал немедленно скомплектовать группу и направить ее на укрепление гарнизона, находящегося в здании на площади. Дом уже стали называть «домом Павлова». В дом Павлова отправилась небольшая группа бойцов во главе с лейтенантом Иваном Афанасьевым - всего 24 человека. В нее входили грузины, узбек, таджик, абхаз, казах, татарин и украинцы.

— Настоящая интербригада! — воскликнул Родимцев.

Наступила вторая ночь пребывания четверки во главе с Павловым в здании на площади. Яков беспокоился: неужели не придет подмога? Но тут послышался осторожный стук в дверь, а затем знакомый голос лейтенанта Афанасьева:

— Свои. Открывай.

Быстро разбаррикодировали вход. Прибывшие входили, тяжело нагруженные боеприпасами, ящиками с продовольствием. Когда среди доставленных припасов Яков Павлов увидел огромный бак, источавший аромат борща, котелки и фляги, он наконец-то сам ощутил, поверил до конца: да, теперь немцам этого дома не видать, как своих ушей.

Гарнизон, не мешкая стал устраиваться для дальнейшей обороны. Оборудовали огневые точки для противотанковых ружей, подготовили позиции для ротных минометов - их тоже доставили прибывшие. Афанасьев и Павлов распределили по помещениям здания группы автоматчиков и пулеметчиков. Теперь дом Павлова был готов к отражению вражеских атак. Обороноспособность маленького гарнизона еще повысилась, когда по приказу Родимцева саперы прорыли ход сообщения от передовых позиций полка Елина до здания на площади, установили мины и проволочные заграждения, оборудовали возле дома 4 наружные огневые точки.

— Пусть теперь фриц попробует нас выкурить! Умрем, но не уйдем.

— Нет, не так, — поправлял бойцов Павлов. — Не «умрем», а будем укладывать немцев, если сунуться. И уйти мы отсюда уйдем непременно, но только вперед, из Сталинграда - на Берлин! Ясно?

58 дней и ночей горстка смельчаков - меньше взвода численностью - обороняла дом Павлова, отражала сотни вражеских атак. Минимальное расстояние, на которое за это время враг смог приблизиться к дому, составляло всего 14 шагов. Это случилось однажды в полдень, когда на здание двинулись несколько немецких танков. Гвардейцы подбили из противотанкового ружья одну машину, вторая подорвалась на мине. Но третья продолжала двигаться вперед, и, как на грех, в таком секторе, что нечем ее достать. Тогда боец Ефремов выбежал из подъезда и пополз навстречу танку со связкой гранат в руке. Улучив момент, бросил связку танку под гусеницы. Раздался мощный взрыв, серая громада дернулась, замерла, густо задымилась, а потом снова раздался грохот - рванул боекомплект. Но Ефремов не двигался. Ему на помощь бросился Мурзаев, сам дважды был ранен, но успел втащит товарища внутрь здания. Но Ефремов уже не дышал.

На смену погибшим тяжелораненым приходили новые бойцы. При первой возможности гарнизон навещали командир батальона, командир 42-го полка Елин. Не раз бывал здесь и Александр Родимцев.

При одном из посещений дома Павлова, боец Егоров представился комдиву: «Пулеметчик». Родимцев поинтересовался, каким номером гвардеец состоит в расчете «максима»

— А я, товарищ генерал, как Господь Бог - един в трех лицах. Во всех ипостасях сразу: и за командира, и за наводчика, и за подносчика патронов.
Родимцев всегда, памятуя свою курсантскую пулеметную молодость, особо благоволил представителям этой солдатской специальности. Бывая в доме Павлова, он приметил пулеметчика Илью Воронова, не раз беседовал с ним по душам. И гвардии сержант Воронов оправдал такое доверие, внимание комдива.

Перед очередной атакой противника он вместе с бойцами Иващенко и Свириным вынес свой «максим» из здания, расположил перед домом в развалинах пристройки, хорошо замаскировал. Немецкая пехота пошла на приступ большими силами, устроив нечто, вроде «психической атаки». Когда враги приблизились, Воронов внезапно начал косить их кинжальным, убийственным огнем. Десятки вражеских трупов остались на земле, наступавшие отхлынули. Но во вторую атаку они пошли, держа под обстрелом обнаруженную пулеметную точку. Все смельчаки получили тяжелые ранения, ранен был и сам Илья. Но он, превозмогая боль, продолжал косить очередями приближающихся немцев, а когда кончились патроны, отбивался гранатами, пока атака противника вновь не захлебнулась. В этом бою отважный гвардеец уничтожил около сотни врагов. Когда товарищи вынесли его, истекающего кровью., с территории дома-крепости, в медсанбате врачи извлекли из него около двадцати осколков. Илья Васильевич Воронов остался жив, после войны они с Родимцевым часто встречались, вели большую переписку, крепко дружили, и эта дружба распространялась на семью Родимцева - Екатерину Осиповну, дочерей Ирину и Наталью, сына Илью.

Дом Павлова был отмечен как крепость на личной карте фельдмаршала Паулюса. Немцы считали, что его обороняют силы не менее батальона. Здание играло исключительно важную роль в системе обороны 42-го гвардейского стрелкового полка, его гарнизон держал под огнем все прилегающие улицы. Немцы, в течение двух недель покорившие Францию, за два месяца так и не смогли не только выбить гвардейце из дома Павлова, но даже, за исключением пленных, ни разу так и не вступили на порог здания. А после того, как 19 ноября советские войска нанесли контрудар под Сталинградом, в наступление вместе со всеми подразделениями полка пошел и гарнизон здания. Он участвовал в штурме Молочного дома в центре города. В этом бою были тяжело ранены боевые побратимы - лейтенант Афанасьев и сержант Павлов.
Лишь в апреле 1945-го фронтовые дороги вновь свели вместе Павлова и Родимцева.

— А где же твоя Звезда Героя? — спросил Родимцев. Оказывается, представление Павлова затерялось в штабах еще в 1942. Тогда Александр Ильич добился, чтобы знаменитому на весь мир сержанту было присвоено звание Героя Советского Союза. Сам Александр Ильич в ходе Сталинградской битвы получил орден Красной звезды.

Я.Ф. Павлов, герой Сталинградской битвы:

Александр Ильич Родимцев находился всегда с нами в боевых порядках. Он ободрял уставших, выдвигал способных, награждал отличившихся. Железная воля, высокое мастерство, мужество, отвага в бою, отеческая забота о солдате - все это создало ему огромный авторитет. Дивизия наша была единым, крепко спаянным боевым коллективом. Каждый солдат, сержант и офицер, не колеблясь, шли за своим командиром.

В начале ноября 1942 года в газете 62-й армии появилось письмо-обращение воинов 13-й гвардейской стрелковой дивизии ко всем защитникам Сталинграда:

Братья по оружию! Несколько дней назад мы решили обратиться к вам с письмом, чтобы рассказать о своей борьбе против ненавистных немецких оккупантов. Когда было написано это письмо, мы получили обращение к защитникам Сталинграда от славных ветеранов Гражданской войны, участников героической обороны Царицына. С волнением мы читали призыв наших отцов отстоять город. Каждый в эти минуты думал: от нас и только от нас еще и еще раз зависит исход войны. Каждый из нас еще раз проникся сознанием того, как велика ответственность, возложенная на нас народом страной.

Дорогие друзья! Родина приказала нам отстоять Сталинград. Наши отцы и матери. Жены и дети работают не покладая рук, день и ночь производят для нас танки, самолеты, пушки, снаряды, винтовки, пулеметы, патроны. Они надеются на нас. Они призывают нас, невзирая на жертвы и лишения, сражаться так, как сражались герои царицынской эпопеи в годы Гражданской войны.

Здесь, на окраинах Сталинграда, в течение дня нам приходилось отбивать по 12 и более вражеских атак. Гвардейцы упорно отстаивают каждую свою позицию. Выбрав удобный момент, они переходят в контратаки на врага, нанося ему как можно больше потерь. Только за один день боев в городе мы истребили две тысячи немецких солдат. Не один десяток вражеских танков превращен в груду лома нашими артиллеристами, бронебойщиками и гранатометчиками.

…Отвечая на призыв царицынцев, мы хотим напомнить вам, наши боевые соратники, что приближается 25-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Не омрачим этого великого праздника, не отступим ни на шаг. Умрем, но отстоим Сталинград. С железным упорством и большевистской настойчивостью будем бить врагов беспощадно до полного уничтожения.

По поручению бойцов, командиров и политработников дивизии Герой Советского Союза гвардии генерал-майор Родимцев, гвардии старший батальонный комиссар Марченко, гвардии старший лейтенант Быков и другие.

В эти дни геббельсовская пропаганда трубила на весь мир, что немецкие войска полностью заняли Сталинград. Чтобы разоблачить эту ложь, политуправление Сталинградского фронта решило поднять и установить Красное Знамя на самой высокой точке Сталинграда - вершине Мамаева кургана. В день годовщины Октябрьской революции, 7 октября, группа политработников 62-й армии и 13-й гвардейской дивизии водрузила на кургане алое полотнище, а кинооператор капитан В.И. Орлянкин запечатлел его на кинопленку на фоне панорамы фронтового Сталинграда. Охрану и прикрытие группы, установившей, установившей флаг, обеспечивали гвардейцы Родимцева. Кадры, снятые фронтовым кинооператором, были включены в выпуск военной кинохроники, их увидел весь мир.

Операция Уран и ее последствия

А 19-20 ноября началась операция «Уран». Ставка Верховного Главнокомандующего и Генштаба РККА готовили ее еще с сентября, с тех самых дней, когда 13-я гвардейская дивизия Родимцева, переправившись через Волгу, начала свою эпопею обороны Сталинграда. И именно стойкость тех, кто сдерживал натиск противника на правом берегу Волги, сделали возможным сокрушительный контрудар Красной Армии.

В 7 часов 30 минут утра залпами реактивной артиллерии в полосах Донского и Юго-Западного фронтов, севернее и южнее Сталинграда, началось невиданное прежде в истории войн по плотности и мощности огня 80-минутная артподготовка, а затем соединения этих фронтов перешли в наступление. На следующий день начали наступать и войска Сталинградского фронта. В этом наступлении участвовали и части, соединения 62-й армии, включая дивизию Родимцева. Сражаясь на улицах, они смогли значительно оттеснить противника от берега Волги и нанести ему серьезные потери, отвоевав у немцев многие улицы и кварталы. А 23 ноября 45-я танковая бригада 4-го танкового корпуса в районе поселка Советский восточнее Сталинграда соединились с 36-й механизированной бригадой 4-го механизированного корпуса, замкнув кольцо окружения вокруг войск 6-й армии и 4-й танковой германской армии. В котле оказались 22 фашистские дивизии и более 160 отдельных частей противника.
В последующие месяцы гвардейцы Родимцева громили врага и сковывали его силы на внутреннем фронте окружения. Действия советских войск на этом фронте, в том числе 62-й армии В.И. Чуйкова, имели колоссальное значение для того, чтобы предотвратить деблокирование окруженной фашистской группировки извне.

Генерал-фельдмаршал Манштейн, который возглавил новую группу армий «Дон», созданную специально для прорыва советского кольца окружения в районе Сталинграда, выдвинул план - прорвать окружение одновременными ударами: извне - силами его группы армий из районов Тормосина и Котельниковского, а изнутри - силами окруженной 6-й немецкой армии. Гитлер одобрил этот план, но когда запросил командующего 6-й армией Паулюса, сможет ли он «нанести удар и одновременно удерживать оборону вдоль Волги», тот ответил отрицательно. Любимцу фюрера Паулюсу, уже в окружении, для поднятия боевого духа, произведенному Гитлером в фельдмаршалы, было вовсе не до деблокирующих ударов: его оборона вдоль Волги и так трещала по швам.

Ранним утром 26 января 1943 года Родимцеву позвонил командир 34-го гвардейского полка Панихин.

— С запада слышна артиллерийская стрельба, — доложил он. — Снаряды рвутся у немцев в тылу.

— Наши идут!

Через полчаса гвардейцы Родимцева встретились с передовыми частями 21-й армии. Раздавалось многоголосое «Ура», сопровождаемое автоматными очередями. Окруженные немецкие войска в Сталинграде были рассечены посреди города надвое - на северную и южную группировки. А 31 января южная группировка, действовавшая в центре города, с которой несколько месяцев вели жестокие бои гвардейцы 13- стрелковой, прекратила сопротивление. Фельдмаршал Паулюс вместе со своим штабом сдался в плен.

Еще в сентябре 1942 года, в первые дни боев 13-й гвардейской на правом берегу Волги, кто-то вывел метровыми буквами на стене, что проходила над рекой вдоль набережной: «Здесь стояли насмерть гвардейцы Родимцева». А в дни, когда великая Сталинградская битва завершилась победой, к этим словам добавились другие: «Выстояв, мы победили смерть».

Отзывов нет на «Сталинград»

Aleksandr Rodimcev Карьера: Герой
Рождение: Россия, 8.3.1905
В годы Великой Отечественной войны А. И. Родимцев командовал 13-й гвардейской ордена Ленина стрелковой дивизией, которая входила в состав 62-й армии, героически защищавшей Сталинград. Затем он командовал гвардейским стрелковым корпусом, дошел до столицы Чехословакии Праги. 2 июня 1945 года А. И. Родимцев был удостоен второй золотой медали Героя Советского Союза. Он награжден также многими орденами и медалями. Избирался депутатом Верховного Совета РСФСР второго созыва и депутатом Верховного Совета СССР третьего созыва.

Александр Ильич Родимцев родился в бедной крестьянской семье. По национальности российский. Член КПСС с 1929 года. В Советской Армии

Звание Героя Советского Союза А. И. Родимцеву присвоено 22 октября 1937 года за образцовое выполнение особого задания. В 1939 году он окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе.

После войны окончил Высшие академические курсы при Академии Генерального штаба, командовал соединением. В настоящее время генерал-полковник А. И. Родимцев находится на ответственной должности в рядах Советской Армии. Он автор нескольких книг.

На центральной площади районного села Шарлык, обширно раскинувшегося на просторах Оренбургской степи, установлен бюст дважды Героя. Люди старшего поколения помнят того, кто изваян из бронзы, босоногим мальчишкой из бедняцкой семьи Ильи Родимцева, помнят его сапожным подмастерьем.

Давно, в 1927 году, сельский парнишка Александр Родимцев был призван на действительную, покинул родные места. С тех далеких времен не пришлось Александру на продолжительный срок возвратиться в родную хату. Приезжал он домой солдатом на побывку. Приезжал курсантом; рассказывал, как стоял на часах в дверях Мавзолея. Приезжал красным командиром. Еще до войны, полковником, приехал он сюда, как просто. И только из газет узнали односельчане, что их земляк заслужил высокое звание Героя.

А позже Великой Отечественной войны приехал генералом на открытие своего бронзового бюста дважды Героя. И родня а ее тут больше полсела говорила о том, что бюст как будто бы и похож, но нелегко познать в бронзе светловолосого и светлоглазого оренбургского казака.

Здесь выбирали Александра Ильича Родимцева в Верховный Совет СССР, тут он бывает постоянно, когда выкроится немного свободных деньков. А в Москве квартирка генерала это нечто как бы постоянного представительства села Шарлык. По какому бы делу ни поехали земляки в столицу, есть у них в Москве близкий обитель.

Но самого хозяина шарлыкские казаки нечасто застают в Москве. Он на службе, в армии, живет по-солдатски.

Великая Отечественная махаловка застала полковника Родимцева в маленьком городке на Украине. Он командовал авиадесантной бригадой, осваивая новую воинскую профессия. Ведь начинал он в кавалерии, а в далекой стране, боровшейся за свою свободу, был добровольцем-пулеметчиком. Авиадесантники сильно гордились своим командиром Героем Советского Союза. Родимцев никому не рассказывал о себе, но посреди подчиненных ему бойцов ходили легенды о капитане республиканской армии Испании, преградившем фашистам дорога в Университетский городишко в Мадриде. Капитан заменил на посту пулеметчика и заставил фашистов откатиться вспять.

Говорили о том, что Родимцев единственный из тех, кто сделал знаменитой маленькую испанскую речку Харама, ставшую непроходимым для врага рубежом.

Да, Родимцев был на Гвадалахаре, был под Брунете и под Теруэлем. Красноармейцы срочной службы, пехотинцы, с достоинством носившие голубые петлички десантников, видели в своем командире эталон и образец. И настала пора им, двадцатилетним, привести доказательства, что они достойны своего командира.

Десантники были брошены на оборону Киева. Еще не пришло время применять авиадесантные части по их прямому назначению. А хотя вообще-то, прямое направление этих боец был геройский поступок, и они совершили его.

Красноармейцы под командованием Родимцева сосредоточились на главной улице Киева Крещатике. И когда гитлеровские генералы уже заготовили телеграмму о том, что Киев захвачен ими, родимцевцы нанесли фашистам встречный потрясение. 20 дней августа сорок первого года авиадесантный остов, в тот, что входила бригада Родимцева, вел ожесточенные бои, то и занятие переходившие в рукопашные схватки. Поддерживаемые артиллеристами, десантники продвигались за сутки метров на 800. Но они шли на запад. Шли на запад в августе 1941 года! Кто участвовал в Отечественной войне, ни при каких обстоятельствах не забудет тот самый трагический месяц, поймет, что значило для той поры ступать на запад. Десантники прошли с непрерывными боями 15 километров на запад, чтобы удерживать оборону в Голосеевском лесу, этом Университетском городке Киева.

Таково боевое крещение служивый, которыми командовал Родимцев. Геройство их командира передалось этим молодым, ни при каких обстоятельствах доселе не воевавшим парням.

На исходе августа бригада была выведена севернее Киева, для того чтобы продолжать обучение авиадесантной специальности. Но в то время скоро менялись обстоятельства, и 1 сентября десантники Родимцева еще раз оказались в бою. Они стали на реке Сейм и не дали фашистам одолеть путь ни шагу, в то время как не были на сто процентов окружены. Слаженными действиями остов прорвал крепкое колечко и в трехдневных боях, нанося врагу огромные потери, вышел из окружения. К опыту боев на реке Хараме прибавился навык боев на реке Сейм. Тогда ещё полковник, начальник бригады, не знал, что придется ему новости бои на Волге, но был стойко уверен, что он будет форсировать Вислу и Одер, увидит Эльбу. Облик генерала Огнева в известной пьесе Фронт, появившейся в те времена, воспроизводит немало нечистая сила, присущих Родимцеву, в части которого бывал не раз Александр Корнейчук.

Я приехал в дивизию, которой командовал Александр Родимцев, на исходе 1941 года. Дивизия эта была создана из той самой воздушнодесантной части, что воевала в Киеве и на Сейме. Мне приходилось и раньше встречаться с Героем Советского Союза Александром Ильичом Родимцевым, но в заснеженных полях Курской области я в первый раз увидел его в боевой обстановке. Да, мы были уже в центре России, но атмосфера в дивизии как-то счастливо не соответствовала тяжелейшему положению, сложившемуся на фронте. В войсках готовились к наступлению. Командир дивизии взял меня с собой на передовую. Мы пришли к бойцам, которыми командовал молодой герой Олег Кокушкин, за полгода войны трижды награжденный орденом Красного Знамени. Я слышал, как Кокушкин и Родимцев разговаривали с бойцами, залегшими на скользком, покрытом наледью снегу.

Холодно. А как согреться, друг комдив?

Двинемся вперед, возьмем городок Тим согреемся и Новый год справим, как-то по-домашнему отвечал Родимцев.

Огонь спереди дюжий, товарищи командиры...

Значит, необходимо его одолеть путь поскорее.

Эта наступательная операция завершилась успехом. Тим был взят.

Имя Родимцева обширно известно в нашем народе, и славу его принято соединять с боями за волжскую твердыню. Но я потому как так детально остановился на начальном периоде войны, что для 13-й гвардейской дивизии мужество было подготовлено суровыми боями, явилось продолжением боев на Крещатике и под Тимом, а для ее командира и продолжением боев в Университетском городке Мадрида и под Гвадалахарой.

А 13-я гвардейская дивизия под командованием генерал-майора Александра Родимцева позже боев под Харьковом находилась в резерве на левом берегу Волги. Гвардейцы волновались: тяжко им было находиться в тылу, когда на подступах к Сталинграду шли такие тяжелые бои. Но сам Родимцев был спокоен, вернее, ничем не выдавал своего волнения. В красноармейской гимнастерке с генеральскими петлицами, в нехитрый пилотке, с рассвета до глубокой ночи отрабатывал он с бойцами тактику уличного боя.

Отличительным свойством генерала завсегда было веселое отсутствие тревог, ни чуточки не наигранное, сильно естественное. Имевший за плечами к тому времени уже 15 лет армейской службы, минувший стезя от солдата до генерала, окончивший Военную академию имени Фрунзе, настоящая военная косточка, комдив не потерял какого-то шибко задушевного, без малого домашнего тона в разговоре с бойцами. Он мог без прибауток, без заискивания вести беседу с рядовым бойцом и офицером как с равными раньше всего по ответственности за судьбы Родины.

Положение в районе Сталинграда стало сильно тяжелым начиная с двадцатых чисел августа 1942 года. Но самые тяжелые дни наступили в середине сентября. Вот тогда 13-я гвардейская дивизия получила распоряжение сосредоточиться в районе Красной Слободы и переправиться в середина города.

Эта переправа гвардейской дивизии уже вошла в историю, о ней много писалось. Но снова и сызнова заставляет нередко колотиться сердце прошлое об этой переправе сквозь Волгу. Дивизия переправлялась в том месте, которое гитлеровцы выбрали для себя; в этом месте они намеревались вступать в побежденный городок. Прямо в острие главного удара врага вонзилось острие нашей 13-й гвардейской. Дивизия шла туда, где уже сосредоточились сотни танков противника, отборные пехотные дивизии. На том берегу реки, как свидетельствуют воспоминания маршалов Еременко и Чуйкова, нами уже были пущены в махач последние силы.

Эта единственная в своем роде переправа под ураганным огнем противника не могла быть поддержана нашим артиллерийским огнем попали бы в своих. Из простреленных баков нефтехранилища в Волгу вылилось горючее. Река пылала, жар гасили только фашистские снаряды, разрывавшиеся повсеместно.

Сквозь тот самый абсолютный пламень двигались бронекатера Волжской флотилии, баржи, лодки, баркасы с гвардейцами.

Если вы бывали в Волгограде в последние десятилетия, вы знаете прекрасную набережную, гранитными террасами спускающуюся к реке. Вот в этом месте переправлялась 13-я гвардейская дивизия. На буксирном катере, названном почему-то японским именем кавасаки, пересек Волгу и штаб дивизии во главе с генералом. Штаб замыкал переправу и переправлялся уже днем, то есть в условиях удесятеренной опасности.

Потеряв несть числа бойцов при форсировании Волги, 13-я гвардейская стала одной из равноправных частей, защищавших град. Рядом с ней находились другие дивизии и бригады, каждая из которых не менее, чем 13-я гвардейская, достойна быть прославленной в песнях и легендах.

Гвардейцы Родимцева с ходу вступили в мордобой, чтобы в составе 62-й армии отстоять большой городок. Я бывал немного раз в этой дивизии в отрезок времени обороны волжской твердыни. Не будучи военным специалистом, я, и все-таки, не мог не увлечься той военной наукой, которой беспрерывно был занят начальник дивизии. Возвращаясь с авангардный, он сообща с офицерами штаба склонялся над картой, становясь вместе с тем учителем и учеником. В беспрерывном грохоте артиллерийских разрывов и автоматной стрельбы, бывших звуковым фоном этой битвы от ее начала до конца, Родимцев своим спокойным, домашним голосом разбирал любой момент сражения, ставил задачи, взвешивал за и против. Так было и в штольне, где не хватало кислорода, и в трубе, где штабистов заливало водой.

Я уже говорил о спокойствии генерала. Мне не приходилось лицезреть его раздраженным. Но восхищенным я его видел. Восторженно говорил Родимцев и о действиях других дивизий, и об их командирах, и о подчиненных ему воинах.

Я не буду воспроизводить историю дома сержанта Павлова. Этот геройский поступок бойцов 13-й гвардейской просторно известен. Два месяца оборонял мелкотравчатый гарнизон руины дома, ставшие неприступной крепостью. Я хочу только вспомянуть, что сержант Павлов узнал о том, что он Герой, только летом 1945 года в Германии, в дни демобилизации. После того как он был нелегко ранен в своем доме и эвакуирован в лазарет, он немного раз возвращался на фронт (в другие части), чтобы отважно сражаться, вновь обрести ранение, вылечиться и вновь вступить в мордобой. Однажды он в отрезок времени затишья увидел выпуск кинохроники Дом Павлова, но никому не сказал, что это жилище, названный его именем.

Этот факт характеризует одного из гвардейцев дивизии Родимцева, может быть, не менее ослепительно, чем его геройский поступок в пылающем городе на Волге. Так воспитывал генерал гвардейцев своей дивизии, начиная с себя самого.

К числу невероятных, поразивших мир геройских поступков 13-й гвардейской воспрещено не отнести мордобой за городской вокзал. Здесь погибли все сражавшиеся и, в то время как были живы, вокзал не сдали.

Я помню надпись на стене: Здесь насмерть стояли гвардейцы Родимцева.

Это писалось не после этого боев начертали это бойцы, истекавшие кровью, но продолжавшие колотиться.

Господствующая высота города на Волге Мамаев курган, на вершине которого в настоящий момент высится статуя матери-Родины и разрастается парк Вечной славы, был взят штурмом гвардейцами дивизии. Чтобы более точно определить образ дивизии в обороне города-героя, я позволю себе только ещё раз освежить память читателю, что к моменту переправы дивизии сквозь Волгу на берегу, в районе центральной набережной, уже хозяйничали фашистские автоматчики. Тогда гвардейцам удалось отбить немного улиц, занять вокзал и строй центральных кварталов. Центр города так и не достался врагу его отбили и удержали в руках гвардейцы 13-й дивизии.

Родимцев будет барахтаться в Волге, орали рупоры немецких радиомашин. А генерал в почерневшем от дыма полушубке и солдатской шапке проходил на командные пункты полков и батальонов. Скажем прямо, это были не длинные тропинки, но произвольный метр грозил гибелью. Сколько атак фашистов отразила дивизия? Это, пожалуй, нельзя сосчитать.

Помню, к 25-й годовщине Октябрьской революции дивизия подводила итоги. Некоторые цифры сохранились в памяти: сожжено 77 танков, уничтожено больше 6 тысяч вражеских боец и офицеров. Позже пленные войск Паулюса показали значительно больше внушительные цифры. Но в дивизии всю дорогу занижались цифры успехов.

В те дни собравшиеся в Лондоне испанские республиканцы прислали Родимцеву телеграмму. В ней говорилось: Славная броня Сталинграда народом и Красной Армией... является символом непоколебимости человеческой свободы.

Генерал находился в городе с момента переправы до победы. 26 января он вкупе с группой бойцов вышел на звуки артиллерийской канонады, доносившейся с запада. В батальонах дивизии оставались тогда только десятки гвардейцев, и они устремились следом за генералом. Я видел, как Родимцев вручил полотнище стяга бойцам дивизии Н. Т. Таварткиладзе, прорвавшимся в град с берегов Дона. Это было самодельное знамя; на куске красного кумача фиолетовым карандашом было написано: От гвардейской ордена Ленина 13-й стрелковой дивизии в знак встречи 26 января. Я не знаю, где в текущий момент это полотнище стяга, но мне кажется, что оно является исторической реликвией Великой Отечественной войны. Его передача в руки бойцов, пришедших с запада, символизировала рассечение окруженной в районе Сталинграда группировки противника на две части.

За бои в районе Сталинграда Герой Советского Союза генерал Родимцев был награжден орденом Красной Звезды. Отсюда начался дорога генерала и руководимого им соединения на запад. Генерал был назначен командиром корпуса, в состав которого вошла 13-я гвардейская. Боевой дорога корпуса проходил по тем местам, где воевала авиадесантная бригада, а в дальнейшем 87-я стрелковая дивизия, ставшая 13-й гвардейской. Корпус дрался под Харьковом, освободил Полтаву и Кременчуг, форсировал Днепр.

Отправным пунктом для начала этого пути была знаменитая Прохоровка, бои на Курской дуге. Бой под Прохоровкой вошел в историю как одно из грандиознейших танковых сражений. Иногда в рассказах о Прохоровке отходит на второй проект образ пехоты. А образ эта была велика и серьезна, потому что одни танки не смогли бы сладить с полчищами врага, пытавшимися применять Курский плацдарм для решительного наступления, запланированного противником на лето 1943 года.

Танковые соединения Советской Армии вышли в эту битву длань об руку с пехотинцами Родимцева. А следом опять бои развернулись на украинской земле.

Большое значимость на этом участке фронта имело отбояривание города и железнодорожного узла Знаменки. Дивизии корпуса получили наименование Полтавских и Кременчугских, командиру было присвоено звание генерал-лейтенанта.

Вместе со своими войсками вошел генерал и в тот мелкотравчатый град, где до войны дислоцировалась авиадесантная бригада. Много рек лежало на его пути по территории Родины: Ворскла, Псел, Днепр, Буг, опять Буг он извилист, в конце концов, Днестр. И любой раз, выходя на берег, генерал вспоминал самую трудную переправу в его жизни переправу сквозь Волгу и далекие реки Эбро и Хараму. Но на войне воспоминания нужны только для действия. И в полевой книжке командира корпуса все это записывалось сухо и деловито форсирование рек... Без поддержки артиллерии... При поддержке артиллерии... Под воздействием авиации противника... С немедленным разворачиванием боевых порядков и захватом плацдарма на правом берегу... Есть и такая запись: форсирование водной преграды под воздействием штурмующей и бомбардирующей авиации до 600 самолетовылетов в день...

Лето сорок четвертого года памятно бойцам гвардейского корпуса форсированием Вислы в районе Сандомира. На знаменитом Сандомирском плацдарме фашисты бросили супротив корпуса Родимцева четыре танковые дивизии, одну механизированную и две пехотные. Но неужто разрешено было столкнуть в Вислу тех, кого не удалось столкнуть в Волгу?

Корпус укрепился на Сандомирском плацдарме, отседова он совершил храбрый рывок и, прорвав очень укрепленную позиционную оборону противника, преследовал врага до Одера, с ходу форсировал Одер. Много тяжелых дней было на этом пути. Я не видел Родимцева в унынии. В строгий миг у него только вырывалось откуда-то из оренбургских степей взятое словечко шайтан.

Мокрую европейскую зиму 1945 года Родимцев встречал уже на территории Германии. Он готовил войска к решительному рывку, к наступлению, завершившемуся 24 апреля 1945 года выходом на Эльбу в районе города Торгау.

Под стенами этой замшелой крепости гвардейцы встретились с войсками союзников. Встреча вошла в историю. Американские солдаты, армейский тракт которых во второй важный войне был немаловажно легче и короче нашего пути, удивлялись выправке, здоровью и молодцеватому виду гвардейцев, только что вышедших из ожесточенного боя. Это был здоровущий торжество, радостная саммит, и, казалось бы, для Родимцева и его корпуса, прошедших дорогами войны больше семи с половиной тысяч километров, махаловка уже закончилась. Но нет! Корпус получил указание поворотить на юг, в тяжелом бою он взял бессмысленно разрушенный бомбардировкой союзников Дрезден. Но и тут 7 мая махаловка для Родимцева ещё не закончилась.

Корпус получил свежий команда стремительным броском на юг избавить строй городов Чехословакии и подсобить Праге, где уже вспыхнуло полымя народного восстания. Быстрота и мощность этой операции кажутся в текущее время невероятными: потому как войска корпуса участвовали в апреле мае 1945 года в тяжелейших боях, любой из которых казался последним и завершающим. Но не успевал подойти к концу единственный мордобой, как возникала надобность ринуться в новую, ещё больше сложную битву.

В Москве уже гремели торжественные залпы победного салюта, уже в здании Инженерной школы в Карлсхорсте германский фельдмаршал Кейтель дрожащей рукой подписал акт о полной капитуляции, а остов под командованием Родимцева ещё сражался в горах Чехословакии.

Гвардейцы ворвались в Терезин, где тысячи узников уже были согнаны для расстрела чехи, русские, мадьяры, обитатели многих стран Европы. Опоздай гвардейцы на 30 мин, на пятнадцать минут, все было бы кончено.

В тот самый миг генералу доложили: в толпе собранных на расстрел рожает леди. Родимцев приказал тут же принести ее в медсанбат 13-й гвардейской дивизии, уже подошедшей к Терезину. После боя Родимцев прибыл в медсанбат и узнал, что узница из Венгрии, изможденная, весящая всего рядом 40 килограммов, родила девочку. Это было событие, взволновавшее всех обитателей Терезина. По корпусу прошла весть: девчонка и мамаша живы, ребенка назвали русским именем Валя.

Забегая на хоть отбавляй лет вперед, скажу, что Валя Бадаш, гражданка Венгерской Народной Республики, преподаватель Будапештского университета, и генерал-полковник Александр Родимцев являются почетными гражданами города Терезин в Чехословакии и встречались там на праздновании очередного Дня Победы.

Но тогда их саммит в медсанбате 13-й гвардейской дивизии была одноминутной. Войска ринулись к Праге и посредством немного часов уже сражались за ее отбояривание.

Но и тут Великая Отечественная не закончилась для Александра Родимцева и корпуса, находившегося под его командованием. Надо было спешить на поддержка пылающему городу Кладно.

Боевой стезя десантной бригады, следом 87-й стрелковой дивизии, ставшей 13-й гвардейской, и, в конце концов, корпуса, в тот, что входили 13, 95 и 97-я гвардейские дивизии, исчислялся семью с половиной тысячами километров. К этим семи с половиной в Чехословакии прибавилось ещё пятьсот.

Победы бригады, дивизии, а следом корпуса не были только личным успехом их командира.

Всегда, когда я бывал в штабе Родимцева, я видел его окруженным верными товарищами политработниками и штабистами, начальниками служб и родов войск. Принимая вывод, начальник подолгу советовался с ними, совместно с ними вырабатывал проект операции.

И не ненароком, что политработники 13-й гвардейской дивизии М. С. Шумилов, Г. Я. Марченко, А. К. Щур стали генералами в огне боев.

Бывают подвиги, делающие бойца героем в поразительно недлинный срок: единственный день форсирование реки, одна темное время суток горящий танк, мгновенная, беспримерно смелая штурмовая вылазка. Но есть подвиги, которые не определишь днем, мгновением. Вторая Золотая Звезда загорелась на груди генерала Александра Родимцева как отсвет тысячи геройских поступков, совершенных бойцами его соединения, выпестованными и руководимыми им. Разумеется, Родина учла и личную храбрость генерала героя завсегда и во всем.

Все эти годы генерал занимался воспитанием войск, воспитанием боец. Выпестованный армией, ставший в ее рядах комсомольцем и коммунистом, он считается в военной среде человеком легендарной личной храбрости. Как очевидец подтверждаю: да, для генерала Родимцева понятия страх не существует. Но не безрассудство, а смирный, точный расчет вечно стоял во главе им в боевой обстановке. По счастливой случайности ни одна пулька, ни единственный осколочек ни разу не задел его. Он вышел из войны молодым человеком, с чуть серебрящейся головой и веселыми юными глазами в тяжелых, вроде набухших от четырехлетней бессонницы веках. Он и в текущий момент продолжает службу в наших Вооруженных Силах. Второй ромб, свидетельствующий об окончании Высшей военной академии, появился на его мундире рядом со многими орденами, которыми наградила его Родина, крестами и звездами, которыми отметили его доблесть иностранные государства.

Посещая своего старого боевого товарища, я завсегда вижу на его письменном столе стопы исписанной бумаги, папки с рукописями. Когда вырвется свободное время, генерал записывает малые и великие события своей боевой жизни. Это не мемуары в узком смысле этого слова, а скорее рассказы бывалого человека. Немало книг Александра Родимцева уже пришло к читателю. Это результат пятнадцатилетнего труда книжка Под небом Испании, это рассказы для детей Машенька из Мышеловки, документальные повести На последнем рубеже, Люди легендарного подвига, Твои, Отечество, сыновья.

Меня постоянно удивляет память генерала. Когда в 1968 году на берегах Волги праздновалось 25-летие Сталинградской победы, на места боев приехало больше ста бывших гвардейцев 13-й дивизии. Каждого из них генерал называл при встрече по имени, с каждым ему было о чем вспомянуть.

Торжества в Волгограде подошли к концу. Мы уже собрались уходить из гостиницы на вокзал, когда в ворота номера постучали. Вошел немолодой, слегка сгорбившийся мужчина, представился:

Гвардии рядовой.

Генерал разом узнал его встречались в полку, которым командовал И. А. Самчук.

Бывший гвардеец легендарной дивизии, оказывается, последние четыре года работает на Мамаевом кургане, там, где был ранен и награжден когда-то. Он в настоящее время принял участие в создании монумента на Мамаевом, на его долю выпало высекать на граните имена его товарищей в зале Вечной Славы.

Гвардеец вынул из авоськи большую банку варенья и вручил ее генералу со словами:

От нашей гвардейской семьи.

О том, как неплохо знает Родимцев каждого своего солдата, свидетельствует и новая его книжка. Генерал пишет о рядовом артиллеристе Быкове, отличившемся ещё в сражениях под Харьковом, воевавшем в Сталинграде и погибшем на Курской дуге. Первые публикации о Герое Советского Союза Быкове вызвали отклик нашлась подруга жизни героя, также бывший гвардеец 13-й, сообщила, что отпрыск героя служит в текущее время в армии. Родимцев поехал в Киевский боевой округ, нашел солдата и сына солдата, выступил в части с воспоминаниями об отце рядового срочной службы.

Книга о Быкове называется Останутся живыми.

И сегодня, приезжая в войска, генерал считает своим долгом кликать служивый, обучать их так, чтобы им передалась непреклонность защитников Мадрида, Киева, Сталинграда, героев Сандомирского плацдарма и освобождения Праги.

Так же читайте биографии известных людей:

Александр Салов Aleksandr Salov

Герой Советского Союза (21.03.40). Награжден орденом Ленина.

Александр Семенов Aleksandr Semenov

Герой Советского Союза (21.03.40). Награжден двумя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденами Кутузова 2-й степени, Богдана..