Введение Татьяна Толстая вошла в литературу в 80-е годы 20 века. Известность ей принесли рассказы. Ее первый сборник рассказов, опубликованный в 1987 году, вызвал шквал рецензий в России и за рубежом. Она фактически единодушно была признана одним из самых ярких авторов нового литературного поколения. На сегодняшний день ею написано множество рассказов, романов, переводов. Она является не только ярким писателем, но и преподавателем, и телеведущей. Одно из самых ярких произведений Татьяны Толстой - это роман "Кысь". Споры о нем продолжаются до сих пор. Дело в том, что на сегодняшний день нет единого мнения о том, что же представляет собой роман. Критики расходятся ив вопросах определения жанра романа, и во взглядах на художественные особенности этого произведения. Даже место Татьяны Толстой в современной литературе определяется по-разному. Ее относят и к представителям "женской прозы", и к представителям "постмодернизма", и даже к числу просто "новейших" авторов. Причина подобного расхождения заключается в том, что Татьяна Толстая яркий и самобытный писатель, со своей особенной манерой письма, которая особенно четко проступила в романе "Кысь". Роман "Кысь" пытается ответить на самые актуальные проблемы современного российского общества и культуры, которые еще не нашли своего разрешения. Об этом романе писали А. Немзер, Н. Иванова, Б. Парамонов, Липовецкий. Были даны самые неоднозначные оценки, начиная от хвалебных и заканчивая негативными отзывами о романе. Критики рассматривали роман с самых разных точек зрения. В нашей работе мы постараемся осветить особенности поэтики романа в целом, то есть целью данной работы является определить, в чем заключается художественное своеобразие романа Татьяны Толстой "Кысь". Актуальность темы объясняется тем, что на сегодняшний день нет какого-либо общепринятого взгляда на роман, поэтому произведение Толстой нуждается в дополнительном исследовании. Для достижения цели были поставлены следующие задачи: 1. познакомится с биографией Татьяны Толстой и определить ее место в современной литературе 2. осветить историю создания романа "Кысь" 3. осветить жанровое своеобразие романа 4. исследовать художественное своеобразие романа через обращение к особенностям стиля, системы образов, проблемы. Работа имеет следующую структуру: введение, где раскрывается актуальность, цели и задачи работы; две главы и заключение. В первой главе речь идет о Татьяне Толстой, ее писательской карьере и месте в современной литературе. В этой главе раскрываются такие понятия как "женская проза", "артистическая проза" и дается вывод о том, к какому направлению принадлежит писательница. Вторая глава делится на две части. В первой речь идет об истории создания романа "Кысь", а также раскрываются его жанровые особенности. Здесь же рассматриваются различные трактовки произведения с точки зрения жанра. Во второй части второй главы непосредственно рассматриваются особенности поэтики романа. Работа завершается заключением и списком использованной литературы. Глава 1. Татьяна Никитична Толстая и ее место в литературе. 1.1. Татьяна Толстая. Татьяна Толстая родилась 3 мая 1951 года в Ленинграде, в семье профессора физики Никиты Алексеевича Толстого. Семья была многодетной: у будущей писательницы было семь братьев и сестёр. Семья славилась своими знаменитыми предками. Дедушка Татьяны Толстой по материнской линии - Лозинский Михаил Леонидович - был известным литературным переводчиком и поэтом, а по отцовской линии она приходилась внучкой известному писателю Алексею Толстому и поэтессе Наталии Крандиевской. После окончания школы Татьяна Никитична поступила в Ленинградский университет на отделение классической филологии (с изучением латинского и греческого языков). Окончив его в 1974 году, она вышла замуж и, вслед за мужем, переехала в Москву, где устроилась работать корректором в "Главной редакции восточной литературы" при издательстве "Наука". Проработав в издательстве до 1983 года, Татьяна Толстая в этом же году опубликовала свои первые литературные произведения и дебютировала как литературный критик со статьёй "Клеем и ножницами...", которая была опубликована в журнале "Вопросы Литературы", 1983, № 9. Позже она объяснила, почему решила начать писать. В интервью изданию "Украинская Правда" Татьяна Толстая подробно рассказала, что в 1982 году у неё были проблемы со зрением и она решила сделать операцию на глаза. Операции в то время проводили с помощью надрезов бритвой. После операции на втором глазу, она долгое время не могла находиться при дневном свете. "Так продолжалось долго. Я повесила двойные занавески, выходила на улицу только с наступлением темноты. Ничего не могла делать по этому поводу, ухаживать за детьми не могла. Читать тоже не могла. Это теперь после коррекции лазером повязку снимают через пару дней, а тогда пришлось лежать с повязкой целый месяц. А так как читать было нельзя, в голове начали рождаться сюжеты первых рассказов. Так я и начала писать..." Первым произведением Татьяны Толстой стал рассказ под названием "На золотом крыльце сидели", опубликованный в журнале "Аврора" в 1983 году. Рассказ был отмечен как публикой, так и критикой и признан одним из лучших литературных дебютов 1980-х годов. Художественно произведение представляло собой "калейдоскоп детских впечатлений от простых событий и обыкновенных людей, представляющихся детям различными таинственными и сказочными персонажами" . С этого произведения начался литературный путь писательницы. Впоследствии Толстая публикует в периодической печати ещё около двадцати рассказов. Её произведения печатаются в "Новом мире" и других крупных журналах. Последовательно выходят "Свидание с птицей" (1983), "Соня" (1984), "Чистый лист" (1984), "Любишь - не любишь" (1984), "Река Оккервиль" (1985), "Охота на мамонта" (1985), "Петерс" (1986), "Спи спокойно, сынок" (1986), "Огонь и пыль" (1986), "Самая любимая" (1986), "Поэт и муза" (1986), "Серафим" (1986), "Вышел месяц из тумана" (1987), "Ночь" (1987), "Пламень небесный" (1987), "Сомнамбула в тумане" (1988). В 1987 году выходит первый сборник рассказов писательницы, озаглавленный аналогично её первому рассказу - "На золотом крыльце сидели...". В сборник вошли, как известные ранее произведения, так и не опубликованные до этого: "Милая Шура" (1985), "Факир" (1986), "Круг"(1987). После издания сборника Татьяна Толстая была принята в члены Союза писателей СССР. Советская критика восприняла литературные произведения Толстой настороженно. Её упрекали в "густоте" письма, в том, что "много в один присест не прочтешь". Другие критики восприняли прозу писательницы с восторгом, но отмечали, что все её произведения написаны по одному, выстроенному шаблону. В интеллектуальных кругах Толстая получила репутацию оригинального, независимого автора. В то время основными героями произведений писательницы были "городские сумасшедшие" (старорежимные старушки, "гениальные" поэты, слабоумные инвалиды детства...), "живущие и гибнущие в жестокой и тупой мещанской среде" . В 1990 году писательница уехала в США, где начала вести преподавательскую деятельность. Толстая преподавала русскую литературу и художественное письмо в колледже Скидмор, расположенном в городе Саратога-Спрингс и Принстоне, сотрудничала с New York review of books, The New Yorker, TLS и другими журналами, читала лекции в других университетах. Впоследствии все 1990-е годы писательница по несколько месяцев в году проводила в Америке. По её словам, проживание заграницей поначалу оказало на неё сильное влияние в языковом аспекте. Она жаловалась на то, как меняется эмигрантский русский язык под влиянием окружающей среды. В своём коротком эссе того времени "Надежда и опора", Толстая приводила примеры обычного разговора в русском магазине на Брайтон-Бич: "там в разговор постоянно вклиниваются такие слова, как "свисслоуфетный творог", "послайсить", "полпаунда чизу" и "малосольный салмон"". После четырёх месяцев пребывания в Америке, Татьяна Никитична отмечала, что "мозг её превращается в фарш или салат, где смешиваются языки и появляются какие-то недослова, отсутствующие как в английском, так и в русском языках". В 1991 году Татьяна Толстая начала журналистскую деятельность. Она стала вести собственную колонку "Своя колокольня" в еженедельной газете "Московские новости", сотрудничать с журналом "Столица", входить в состав редколлегии. Эссе, очерки и статьи Толстой появляются также в журнале "Русский телеграф". Параллельно с журналистской деятельностью она продолжает издавать книги. В 1990-х были опубликованы такие произведения, как "Любишь - не любишь" (1997), "Сёстры" (в соавторстве с сестрой Наталией Толстой) (1998), "Река Оккервиль" (1999). Появляются переводы её рассказов на английский, немецкий, французский, шведский и другие языки мира. В 1999 году Татьяна Толстая вернулась в Россию и продолжила заниматься литературной, публицистической и преподавательской деятельностью. В 2000 году писательница публикует свой первый роман "Кысь". Книга вызвала много откликов и стала очень популярной. По роману многими театрами были поставлены спектакли, а в 2001 году в эфире государственной радиостанции "Радио России", под руководством Ольги Хмелевой, был осуществлен проект литературного сериала. В этом же году были изданы ещё три книги: "День", "Ночь" и "Двое". Отмечая коммерческий успех писательницы, Андрей Ашкеров в журнале "Русская жизнь" писал, что общий тираж книг составил около 200 тысяч экземпляров, и произведения Татьяны Никитичны стали доступны широкой публике. Толстая получила приз XIV Московской международной книжной ярмарки в номинации "Проза". В 2002 году Татьяна Толстая возглавила редакционный совет газеты "Консерватор". В 2002 году писательница также впервые появилась на телевидении, в телевизионной передаче "Основной инстинкт". В том же году стала соведущей (совместно с Авдотьей Смирновой) телепередачи "Школа злословия", вышедшей в эфире телеканала Культура. Передача получила признание телекритики, и в 2003 году Татьяна Толстая и Авдотья Смирнова получили премию "ТЭФИ", в категории "Лучшее ток-шоу". В 2010 году, в соавторстве с племянницей Ольгой Прохоровой, выпустила свою первую детскую книжку. Озаглавленная, как "Та самая Азбука Буратино", книга взаимосвязана с произведением дедушки писательницы - книгой "Золотой ключик, или Приключения Буратино". Толстая рассказывала: "Замысел книги родился 30 лет назад. Не без помощи моей старшей сестры... Ей всегда было жалко, что Буратино так быстро продал свою Азбуку, и что об ее содержании ничего не было известно. Что за яркие картинки там были? О чем она вообще? Шли годы, я перешла на рассказы, за это время подросла племянница, родила двоих детей. И вот, наконец, на книгу нашлось время. Полузабытый проект был подхвачен моей племянницей, Ольгой Прохоровой". В рейтинге лучших книг XXIII Московской международной книжной выставки-ярмарки, книга заняла второе место в разделе "Детская литература" . 1.2. Татьяна Толстая и ее место в литературе Если говорить о творчестве Татьяны Никитичны Толстой, о ее стиле, то следует сказать несколько слов о тех писателях, которые, так или иначе, повлияли на ее творчество. Сама Татьяна Никитична отмечала огромное влияние на себя русской классики. Она говорила, что в число её любимой литературы входит русская классика. В 2008 году её персональный читательский рейтинг составляли Лев Николаевич Толстой, Антон Павлович Чехов и Николай Васильевич Гоголь. На формирование Толстой как писателя и человека сильно повлиял Корней Иванович Чуковский, его статьи, мемуары, воспоминания, книги о языке и переводы. Писательница особенно выделяла такие работы Чуковского, как "Высокое искусство" и "Живой как жизнь", и говорила: "Кто не читал - очень советую, потому что это интереснее, чем детективы, и написано потрясающе. И вообще он был одним из самых гениальных русских критиков". Столь разнообразные литературные вкусы и интересы, возможно, и стали причиной того особого стиля, который отличает Татьяну Толстую. До сих пор в современном литературоведении нет единого мнения о том, что же представляет собой творчество писательницы, какое место она занимает в современной литературе. Толстую относят к "новой волне" в литературе. В частности, Виталий Вульф писал в своей книге "Серебряный шар": "В моде писатели "новой волны": Б. Акунин, Татьяна Толстая, Виктор Пелевин. Талантливые люди, пишущие без снисхождения, без жалости...". Таким образом, Татьяна Толстая стоит в одном ряду с Б. Акуниным и постмодернистом В. Пелевиным. Однако это далеко не единственное мнение относительно писательницы. Так, например, ее относят к числу представителей "артистической прозы", ведь манера ее письма уходит корнями в произведения М.Булгакова и Ю.Олеши. Говорят, что подобно им, она принесла с собой пародию, шутовство, праздник, эксцентричность авторского "я". Это отмечает Е.Гладских в своей статье "Отличница в "Школе злословия". Ссылаясь на интервью самой Татьяны Никитичны, она утверждает, что писательница отличается своей "игровой прозой". А вот Анна Бражкина на сайте онлайн-энциклопедии "Кругосвет" отмечала, что в ранней прозе писательницы критики отмечали, с одной стороны, влияние Шкловского и Тынянова, а с другой - Ремизова. Среди литературоведов и просто любителей литературы бытует мнение и о том, что Толстая близка к жанру "женской" прозы, наряду с такими писательницами, как Виктория Токарева, Людмила Петрушевская и Валерия Нарбикова. Ия Гурамовна Зумбулидзе в своём исследовании ""Женская проза" в контексте современной литературы" писала, что "творчество Татьяны Толстой находится в одном ряду с выразителями той тенденции современной русской литературы, которая заключается в синтезе определенных черт реализма, модернизма и постмодернизма...", а также отмечала: "То, что на литературном горизонте появились такие талантливые и разные писательницы, как Людмила Петрушевская, Татьяна Толстая, Людмила Улицкая, Виктория Токарева и др., сделало актуальным вопрос о том, что такое "женская литература" и как она вписывается в контекст современной литературы в целом". Другими словами, творчество писательницы является объектом большого количества научных исследований. В разные годы её произведениям были посвящены работы Елены Невзглядовой (1986), Петра Вайля и Александра Гениса (1990), Прохоровой Т.Г. (1998), Беловой Е.(1999), Липовецкого М. (2001), Песоцкой С. (2001). В 2001 году была издана монография "Взрывоопасный мир Татьяны Толстой" авторства Гощило Е., в которой было проведено исследование творчества Татьяны Толстой в культурно-историческом контексте. Однако, на мой взгляд, сказать однозначно, какое место занимает творчество Татьяны Толстой в современной литературе сегодня, нельзя. Можно только предположить, что близость Татьяны Толстой к артистической прозе наиболее приемлема, так как игра, пародия, красочность образов и эксцентричность авторского "я" - это то, что отличает творчество писательницы. Кроме того, следует отметить, что это характерно не только для романа "Кысь", являющегося центром данной работы, но и для раннего творчества, а именно для рассказов Толстой. Да и параллели, которые можно провести от ее произведений к булгаковским или же произведениям Юрия Олеши, только подтверждают принадлежность Татьяны Толстой к лагерю "артистической" прозы. Глава 2. Поэтика романа Татьяны Толстой "Кысь" 2.1. История создания романа. Особенности жанра. Начав свой путь в литературе как автор рассказов, Татьяна Толстая в 2000 году вдруг изменила своему амплуа и опубликовала первый роман "Кысь". Этот роман довольно быстро завоевал читательские умы и вызвал множество споров. Творчество Татьяны Толстой само по себе не оставалось без внимания, ее ранние произведения либо хвалили, либо утверждали, что они практически нечитаемые, но равнодушным к произведениям писательницы не оставался никто. Легко предположить, какую бурю вызвал своим появлением роман "Кысь". Своим необычным названием, своим особенным стилем он резко выделялся на фоне привычных произведений. Роман был задуман еще в советскую эпоху. Он писался 14 лет, с 1986 по 2000 годы. Из этих 14 лет, по словам Толстой, четыре года она не писала ни строчки. Наброски просто лежали, замысел формировался, оттачивался, и вот в 2000 году увидел свет и сразу же был отмечен премией "Триумф". Как уже указывалось выше, роман получил признание, по нему снимали литературный сериал, в театрах ставили спектакли. Отклики о романе были противоречивыми, но все отмечали его необычность и новизну. В центре романа находится история жителей небольшого городка с довольно необычным названием "Федор-Кузьмичск". Как говорит о нем один из главных героев романа Бенедикт: "Наш город - Фёдор-Кузьмичск, а до того, - говорит матушка, - звался Иван-Порфирьичск, а ещё до того-Сергей-Сергеичск, а прежде имя ему было Южные склады, а совсем прежде - Москва". Жители этого города, или как еще называют "голубчики", словно бы вновь оказались отброшены назад, в прошлое. Их жизнь и установленные порядки напоминают средневековые: совсем недавно было изобретено колесо, появился огонь, леса полны мифических чудовищ. Все дело в том, что действие в романе происходит спустя двести лет после катастрофы, которую все именуют не иначе как Взрыв. Именно Взрыв стал причиной того, что исчезли такие привычные для нас понятия как "магазин", "электричество"; того, что жизнью городка управляет Наибольший Мурза, которого все считают благодетелем за то, что он установил существующий в городе порядок, принес различные удобства; того, что по городу то и дело рыщут Санитары во главе с главным санитаром Кудеяром Кудеяровичем. Они проверяют жителей на наличие опасной Болезни, упоминая о которой все голубчики как один со страхом приговаривают: "Тьфу-тьфу-тьфу! Боже упаси!" Нетрудно догадаться, что так называемая Болезнь - это радиация. Именно из-за нее у жителей города появились различные "последствия". Теперь они больше напоминают мутантов: "У кого руки словно зеленой мукой обметаны..., у кого жабры...". Вот, например, один из сослуживцев Бенедикта Васюк Ушастый: "У него ушей видимо-невидимо: и на голове, и под головой, и на коленках, и под коленками и в валенках уши. Всякие: большие, малые, круглые, длинные, просто дырочки. И трубочки, и вроде щели, и с волосам, и гладкие...", или вот Варвара Лукинишна: "страшна, голубушка, хоть глаз закрывай. Голова голая, без волоса, и по всей голове петушиные гребни так и колышутся. И из одного глаза тоже лезет гребень..." (1. 41). Такие "последствия" отличают не только жителей города, но и животных и птиц. Что находится за пределами города, жители не знают. Для того, чтобы хоть как-то объяснить себе устройство мира, они придумывают разные мифы: о смене дня и ночи, о конце света - и довольствуются рассказами редких, попадающих в город чужаков. Сами же за пределы города голубчики не выходят, ведь город окружен лесами, а в лесу - ужасная Кысь: "...сидит она на темных ветвях и кричит так дико и жалобно..., а видеть ее никто не может. Пойдет человек в леса, а она ему на шею-то сзади: хоп! И хребтину зубами: хрусь! - а когтем главную-то жилочку нащупает и перервет, и весь разум из человека и выйдет..." (1.17). Вот так видят себя и свой мир жители города "Федор-Кузьмичск": едят червырей и мышей, пьют ржавь, собирают хлебеду, и от того у них еще больше развиваются "последствия", как говорит Главный истопник Никита Иванович. Никита Иванович, как и матушка Бенедикта, представитель так называемых Прежних - тех, кто родился до Взрыва. Их "последствие" - это бессмертие, если, конечно, не наедятся радиоактивных фиников или, как их называют в романе, "ложных огнецов" (именно так погибла мать Бенедикта), а других "последствий" у них практически нет. Хотя сам Никита Иванович и изрыгает огонь, за что и назначен Главным истопником, он ничем не отличается от обычных людей: нет у него ни лишних ушей, ни гребешков. Этим он и отличается от остальных голубчиков. Если не считать огромной разницы в образовании, привычках, мироощущении. Вот такой мир встает со страниц романа Татьяны Толстой. Дикий, практически первобытный, населенный полумутантами-полулюдьми. На первый взгляд, сюжет не новый. К описанию жизни людей после катастрофы, к миру будущего обращались многие писатели. Это отличает В. Войновича "Москва 2042", "О, дивный новый мир!" Хаксли, и "1984" Оруэлла, Рея Бредбери "457 градусов по Фарингейту, "Мы" Замятина. Именно поэтому, на мой взгляд, и возникла точка зрения, что по своей жанровой принадлежности роман "Кысь" - это антиутопия. Такую точку зрения высказывает, например, Ю.Латынина. Она ссылается именно на то, что Толстая описывает жизнь после катастрофы, а "писать про жизнь после катастрофы или возле катастрофы в 20 веке привычно, и сочинения эти традиционно числятся по ведомству научной фантастики и именуются антиутопией". Критик Л.Беньяш также определил жанр романа "Кысь" как антиутопию. К.Степанян также утверждал, что "Кысь" - это антиутопия, правда отмечал, что ее "построение, замысел и структура - это издевка над узнаваемыми личностями, ситуациями, образами отечественной истории, и бесцветный, лишь напоминающий о прошлом великолепии язык". Антиутопией считал роман и А. Немзер, правда он выразил точку зрения оппонентов "Кыси" и назвал роман "мастеровитой имитацией Ремизова и Замятина, перепевом Стругацких, сорокинским смакованием мерзостей и газетным стебом" Ряд критиков считают, что "Кысь" - это антиутопия, но не в чистом виде. Например. Н.Иванова заявляет, что "Толстая не антиутопию пишет, а пародию на нее", что она "соединила антиутопию с русским фольклором, со сказкой" . Кстати, это смешение разных жанров также является особенностью поэтики романа Т.Толстой, о чем речь пойдет в следующих главах. Существует и иная точка зрения. Н.Лейдерман и М.Липовецкий прямо утверждают, что "Кысь" - это не антиутопия, так как в романе не прогнозируется будущее. И все-таки следует согласиться с мнением Ю.Латыниной и Л.Беньяш. Роман "Кысь" - это антиутопия, ведь он выполняет главную особенность произведений этого жанра - предупредить о гибели, о кризисе, об опасности выбранного пути. И в романе есть это предупреждение. Прежде всего, предупреждение экологическое. С первых страниц романа становится ясно, что цивилизация погибла после Взрыва и именно Взрыв стал причиной той жизни, которую видит читатель в городе Федор-Кузьмичск. В романе прямо сказано, что причиной Взрыва стало АРУЖИЕ, что люди играли-играли с ним и доигрались. Если вспомнить о времени написания произведения, то сразу же вспоминается катастрофа на Чернобыльской АС, а если еще вспомнить ситуацию в мире, накопление оружия и ядерного потенциала различными странами, то становится понятно, о какой катастрофе может предупреждать нас роман. Если смотреть на роман с этой точки зрения, то все достаточно ясно и понятно. Но есть в романе и еще одно предупреждение, возможно, не столь явное, но оттого не менее значимое, а для нашего времени и весьма актуальное - гибель культуры и кризис языка. Вот, например, М.Липовецкий утверждает: "Кысь" блистательно передает сегодняшний кризис языка, сегодняшний распад иерархических отношений в культуре - когда культурные порядки советской цивилизации рухнули, погребая заодно и альтернативные, антисоветские культурные иерархии. А те порядки, что органичны для сознания, не тронутого радиацией советского опыта, звучат так же, как и рацеи Прежних в романе Толстой, - наверно, разумно, но совсем непонятно, и уж точно не про нас..." . Другими словами, основную задачу антиутопии роман "Кысь" выполняет. Однако не следует отрицать и то, что отмечала и Н. Иванова. В романе действительно присутствуют нехарактерные для традиционной антиутопии черты, а именно обращение к фольклору, к жанру сказки. Таким образом, при определении жанра романа сложно дать исчерпывающий ответ. Скорее всего, это смешение разных жанров еще один признак особенного стиля писательницы, ее художественной манеры. 2.2. Поэтика романа Татьяны Толстой "Кысь" Прежде чем непосредственно перейти к разговору о поэтике романа "Кысь", следует понять, что же означает этот термин. В словарях и различных энциклопедиях этот термин трактуют как минимум в трех значениях: поэтика - это свод правил, по которым строится литературное произведение; поэтика - это художественная система писателя, литературной эпохи, отдельного жанра; поэтика - раздел науки в теории и истории литературы. Все эти три значения взаимосвязаны, но в данной работе речь пойдет о втором значении термина. Итак, поэтика романа Татьяны Толстой "Кысь" или художественные особенности произведения - вот что находится в центре изучения данной курсовой работы. Особенности жанра, композиции, системы образов - вот то, что будет подвергаться анализу. Именно об этом вспоминают, когда говорят о романе "Кысь". Об особенностях жанра речь уже шла в предыдущей главе, поэтому в этой главе мы обратимся непосредственно к содержанию романа. Итак, небольшой городок Федор - Кузьмичск, окруженный стеной от врагов-чеченцев, полудикие жители-голубчики, таинственная, вселяющая ужас Кысь... На первый взгляд, все это очень напоминает незамысловатую детскую сказку. Именно сказочность прозы Толстой отмечают все критики. Именно сказочность обращает на себя внимание, когда читаешь ее произведения, а вовсе не само содержание. Причем это характерно не только для романа "Кысь", но и для ранних рассказов Толстой. Во всех своих произведениях писательница создает какой-то особый мир, особенную реальность, где живут и существуют ее герои. Возможно, именно это делает произведения Татьяны Толстой такими яркими и запоминающимися. Если обратиться к роману, то можно заметить, что влияние сказки, фольклора прослеживается на протяжении всего произведения. Вся жизнь голубчиков окружена сказками и легендами. Рядом с жителями города обитают лешие, русалки. Вспомним, например, рассказ одного из чужаков, пришедших в город: "Захотелось моей старухе огнецов покушать.... Иду я себе, иду, а тут стемнело.... Иду я на цыпочках..., вдруг: шу-шу-шу! Что такое. Посмотрел - никого. Тут опять: шу-шу-шу. Будто кто по листьям водит. Я оглянулся..., и вдруг он прямо передо мной. И ведь небольшой такой. весь будто из старого сена свален, глазки красным горят, а на ногах ладоши..." (1.20). А кроме лешего верят голубчики и в водяного, и в "кочевряжку подкаменную", и в "рыбу-вертизубку". Эти сказочные существа определяют их жизнь и быт, а сами по себе все эти представители "нечистой силы" весьма напоминают русскую народную "нечисть". На эту сказочность намекает и синтаксис романа. Что же касается синтаксиса, то Н. Иванова считает, что "синтаксис возбужденный, бегучий, певучий, - всякий, кроме упорядоченно-уныло-грамматически правильного", характерен для сказовой формы, где часто используются простые предложения и инверсия. Это синтаксис русского народного фольклора. Помимо сказок Татьяна Толстая активно обращается и к мифам. Даже само устройство мира ее герои объясняют с помощью мифов и легенд. В романе есть несколько видов таких мифов. Вот, например, мифы этиологические, то есть объясняющие происходящие в мире события: "Есть большая река... В той реке живет рыба - голубое перо. Говорит она человеческим голосом... и по той реке туда-сюда ходит. Вот как она в одну сторону пойдет да засмеется - заря играет, солнышко на небо всходит. Пойдет обратно - плачет, за собой тьму ведет, на хвосте месяц тащит, а часты звездочки - той рыбы чешуя" (1.20). Вот как объясняют голубчики смену дня и ночи. Подобными легендами окружена и смена времен года, и конец света: "Будто лежит на юге лазоревое море, а на море - остров, а на острове - терем... на лежанке девушка....Вот она свою косу расплетает, а как расплетет - тут и миру конец..." (1.19). Таких примеров можно привести множество. Татьяна Толстая постоянно апеллирует к различным мифам, однако она вовсе не старается переписать эти мифы и легенды, наоборот, она по-своему переосмысливает их, можно даже сказать, пародирует их. Как, например, пародирует известный миф о Прометее, даровавшем огонь людям. Таким Прометеем становится в романе Федор Кузьмич: "Принес-то огонь людям Федор Кузьмич, слава ему. С неба свел, топнул ножкой - и на том месте земля и загорись ясным пламенем" (1.23). В романе "Кысь" заслуги Наибольшего Мурзы простираются дальше: он не только принес огонь людям, он изобрел колесо, "сани измыслил", научил книги шить, "из болотной ржави чернила варить". Это уже потом выяснится, что заслуги Федора Кузьмича далеко не так велики, что многое из того, что он "изобрел", было придумано ранее, но пока героев Толстой вполне устраивает эта атмосфера некоего чуда, сказки, в которой они обитают. Это обращение к мифам, к сказкам - один из признаков интертекстуальности, отличающей роман Татьяны Толстой. Об интертекстуальности романа пишут Б.Парамонов, А.Немзер и другие. Толстая постоянно обращается к различным текстам, сюжетам. Однако следует отметить, что интертекстуальность романа вовсе не исчерпывается обращением к мифам. Одним из признаков интертекстуальности является цитирование. На протяжении всего романа звучат отрывки из произведений Пушкина, Лермонтова, Блока, Цветаевой. Стихами этих авторов зачитывается Бенедикт, занятый в Рабочей Избе переписыванием того, что якобы сочинил Федор Кузьмич: "Уж какие у Федора Кузьмича стихи ладные выходят, что иной раз рука задрожит...Которые стихи ясные, каждое слово понятно, а которые - только головой покрутишь" (1.31). О стихотворениях вспоминает Варвара Лукинична, пытаясь понять значение забытых слов, таких как "конь", например. Именно увлечение поэзией заставляет ее усомниться в авторстве стихотворений Федора Кузьмича: "Я обратила внимание: Федор Кузьмич...он как бы разный...Он как бы на разные голоса разговаривает...вот, скажем: " Свирель запела на мосту, и яблони в цвету"...Вот это один голос. "Послушай, в посаде, куда ни одна нога не ступала, одни душегубы, твой вестник - осиновый лист - он безгубый" - Ведь это же совсем другой голос звучит" (1.48-49). Таким образом, можно сказать, что роман практически весь построен на цитатах. И дело не только в поэтических произведениях авторов 18 и 19 века. В романе звучат арии из оперы "Кармен" - отрывки из этой оперы исполняют слепцы. Они же исполняют отрывки из песен Гребенщикова. Другими словами, в романе можно отметить самые разнообразные цитаты: от Библии до Окуджавы. Все они являются средством своеобразной пародии на культурную жизнь города, а также напрямую связаны с проблемой романа. Основная проблема романа заключается вовсе не в том, чтобы предостеречь человечество от экологической катастрофы, хотя этой идее в романе отведена большая роль. Основная проблема романа "Кысь" - это поиск утраченной духовности, внутренней гармонии. Другими словами, Толстая попыталась показать мир, в котором произошла гибель культуры, наступило, так называемое, духовное забвение. О духовном забвении упоминал в своей работе "След Кыси" Марк Липовецкий: "Главное сходство в том, что и в том видении культуры, которое возникло в России в 1990-е годы, как и в сознании героя Толстой Бенедикта, нет истории - а оттого все есть последняя новинка: Набоков и Тарантино, "Колобок" и Мандельштам, Деррида и Шестов, "Горные вершины" и "Не ждали", Пригов и Введенский, "Гамлет" и "Муму"... есть только Взрыв....Он по сути отменил время и историю, сделав забвение единственной формой культурной преемственности". Живущие в Федор-Кузьмичске голубчики действительно словно лишены памяти. Они не знают и не понимают элементарных вещей. Вот почему Наибольшему Мурзе удается так легко стать для жителей города благодетелем, этаким "властителем дум". Он попросту приписал авторство над многими вещами себе, ведь никто из живущих в городе не сможет это оспорить. Единственное, откуда можно было почерпнуть информацию, - книги - находится под запретом. За хранение книг, а именно старопечатных книг, полагается наказание - нарушителем занимаются санитары. Сами же голубчики слепо доверяют Федору Кузьмичу и с упоением произносят всякий раз: "Слава ему!" (чем не аналогия с тоталитарным режимом?). Пожалуй, о прошлом помнят лишь Прежние, такие как Никита Иванович или мать Бенедикта. Но между ними и сегодняшними голубчиками такая огромная пропасть, что они порой просто не понимают друг друга: "Прежних и нет почти, а с нонешними голубчиками того разговору уж не заведешь. Да и то сказать: Прежние наших слов не понимают, а мы ихних. А то другой раз такую чушь сморозят, как дети малые..." (1.35). Есть еще, конечно, перерожденцы. Они тоже родились до взрыва, но практически потеряли человеческий облик. Вот, например, Тетеря, который служил Бенедикту после его женитьбе на Оленьке, постоянно вспоминал свою прежнюю жизнь:...я домой пришел, все культурно, полы лаком покрыты! Разулся, сразу в тапки, по ящику фигурное катание Ирина Роднина!....Майя Кристалинская поет..." (1.219). Однако ни к Прежним, ни тем более к перерожденцам нынешние голубчики не прислушиваются. Слабые попытки Никиты Ивановича приблизить "духовный ренессанс" не увенчались успехом. Пытаясь восстановить культуру или, как он сам объясняет, "чтоб память была", он ставит в городе столбы с названием прежних улиц, однако эти столбы используются не по назначению: к ним сваливают мусор, выкорчевывают их, выцарапывают ругательства. Даже сами слова, названия тех или иных мест жители не понимают и искажают. Неслучайно в романе Толстой можно встреть слова вроде: ЭНТЕЛЕГЕНЦЫЯ, ТРОДИЦЫЯ, МОГОЗИНЫ, ОСФАЛЬТ, ОНЕВЕРСЕТЕЦКОЕ АБРАЗАВАНИЕ и так далее. Все это становится отражением кризиса, символом того же духовного забвения. Символом же памяти, культуры становится в романе книга. "Книга! Сокровище мое несказанное" (1.217) - говорит Бенедикт. Книга - это знание о прошлом, настоящем, будущем, это знание себя. В романе Толстой о книгах упоминается очень часто. Старопечатные книги находятся под запретом как источник Болезни, современные голубчикам книги якобы написаны все до единой Федором Кузьмичом. Увлекшись чтением, Бенедикт сам встает в ряды санитаров-карателей. Он жадно глотает книги, без разбору, без толку: от "Колобка" до "Плоскостопие у детей раннего возраста". Однако почему приобщение к великой культуре прошлого не пробуждает Бенедикта - вот, пожалуй, один из основных проблемных вопросов анализа романа. Утраченная духовная культура, живущая в книгах и остающаяся немой, неоткрытой, ни от чего не уберегла в прошлом (иначе почему оказался возможным уничтоживший прежнюю жизнь Взрыв), превратилась в мертвую, тоже погубленную катастрофой в настоящем. Неслучайно Никита Иванович советует Бенедикту начитать чтение с азбуки. Не случайно и то, что сам роман выстроен в форме азбуки. Каждая глава названа в соответствии с буквой древнерусского алфавита: аз, буки и так далее. Именно за это построение роман Толстой называли своеобразной "энциклопедией русской жизни". Не менее символичен и образ Пушкина. "Пушкин - это наше все!" - эта фраза звучит в романе от лица все того же Никиты Ивановича. Памятнику Пушкину, который возводит Никита Иванович и Бенедикт - это тоже символ духовной культуры. Однако он значит что-то лишь для Никиты Ивановича, для Бенедикта же это просто деревянный идол, он еще не готов увидеть в нем поэта, творца - Пушкина. Точно также его воспринимают и остальные голубчики. Не заросла народная тропа к Пушкину. Как говорит Никита Иванович: "Народ совершенно дичайший: привязали веревку, вешают на певца свободы белье! Исподнее, наволочки - дикость!" (1.212) По мысли Толстой, для Бенедикта, Оленьки, Кудеяр Кудеярыча и многих им подобных культура Пушкина, Тютчева, Цветаевой, Врубеля, Пастернака, Чехова - ЧУЖАЯ, словно с другой планеты занесенная, никак не перекликающаяся с их жизнью, а потому - мертвая. Литературе, чтобы состояться как Литературе, нужен Читатель, вдумчивый и подготовленный к диалогу с автором. Бенедикт, наполнявший образы поэзии чуждой ему культуры своими ассоциациями, отчего эти образы утрачивали свое значение и функцию, таким Читателем быть не мог. Как видно из романа, человека не спасет, не возродит знание, закрепленное в книге, в частности. Читать ради чтения, стремиться познать мир только ради самого познания - после этого только Взрыв, только полное одичание. Таким образом, носителем памяти, человеком, которого не коснулось духовное забвение, является только Никита Иванович. Прочие голубчики предпочитают забвение. Главным символом забвения является, по мысли М.Липовецкого, мышь. Для жителей города мышь - это краеугольный камень. Мышей едят, на мышей меняют различные товары. Однако Никита Иванович настойчиво призывает Бенедикта прекратить есть мышей. Почему? С одной стороны, ответ на поверхности: Никита Иванович утверждает, что от этого у людей и возникают так называемые последствия (хвост у Бенедикта). Но с другой стороны Липовецкий утверждает, что мышь - это и есть символ забвения: " в античной мифологии мышь была символом забвения, и все, к чему мышь прикасалась, исчезало из памяти" Филолог по образованию, Толстая прекрасно знала об этом. То, что Никита Иванович главный истопник, хранитель огня, тоже символично. Огонь может погубить, но огонь одновременно и дает жизнь. В финале романа Никиту Ивановича привязывают к памятнику Пушкина, чтобы сжечь и таким образом очисть себя от ненужных ценностей. Но огонь, разрушающий и очистительный одновременно, сжигает Кудеяр-Кудеярычск, чтобы на новом месте имела возможность начаться иная история, иная культура. У истоков этой культуры - Никита Иванович, который несет людям огонь, а потому, подобно Прометею, бессмертен, и Бенедикт, прошедший через "свой" огонь - разрушительный, губительный - огонь жажды погружения в иную реальность, которую он видел в книгах. Финал "Кыси" символичен, фантастичен и концептуально значителен. Важно, что Никита Иваныч и Лев Львович не сгорели. "Кончена жизнь, Никита Иваныч, - сказал Бенедикт не своим голосом. - Кончена - начнем другую, - ворчливо отозвался старик" (1.295). Если говорить об особенностях романа, то нельзя не затронуть и еще одну строну произведения Толстой - стиль, а именно язык. В тексте присутствуют почти все языковые уровни: высокий, нейтральный, разговорный и просторечный. По мнению Н. Ивановой, в романе "авторская речь намеренно вытеснена словами героев, например, сентиментальным: "С Бенедиктом в Рабочей Избе и другие писцы рядком сидят. Оленька, душечка, рисунки рисует. Хороша девушка: глаза темные, коса русая, щеки - как вечерняя заря, когда к завтрему ветра ожидаем, - так и светятся. Брови - дугой, али, как теперь ведено будет звать, коромыслом; шубка заячья, валенки с подошвами - небось семья знатная... Как к Оленьке подступишься? Бенедикт только вздыхает да искоса посматривает, а она уж знает, лапушка: глазыньками моргнет да головкой-то эдак подернет. Скромница" (1.15).Также присутствует речь официозная (указы набольшего мурзы, а потом и Главного Санитара): "Вот как я есть Федор Кузмич Каблуков, слава мне, Наибольший Мурза, долгих лет мне жизни, Секлетарь и Академик и Герой и Мореплаватель и Плотник, и как я есть в непристанной об людях заботе, приказываю..." (1. 67) Роман написан и псевдонародным, стилизованно фольклорным стилем: "Вот, стало быть, мимо ихней слободы пробежишь, бросишь чем али так - и на трясину. За неделю ржавь свежая подросла, красноватая али как бы с прозеленью. Ее курить хорошо. А старая побурей будет, ту на краску али на брагу больше применяют. Вот в сухой листик мелкой ржавки напехтаешь, самокруточку свернешь, в избу какую постучишь, огоньку у людей спросишь" (1. 32). Среди языковых особенностей можно отметить и искажение слов, о котром уже упоминалось выше. Например, ФЕЛОСОФИЯ, РИНИСАНС и тому подобное, слова - обломки "старого языка". Следует также отметить обилие сниженной лексики. Это и мат, и просторечные слова, вроде: "Расчевокался, чевокалка!...Что расклекотались - то, козлы!" (1.38). Нельзя оставить без внимания и авторские неологизмы: огнецы, хлебеда, червыри и так далее. По нашему мнению, здесь можно усматривать предостережение, тревогу за состояние современного русского языка, который может превратиться в такого же монстра без норм и правил. Об этом уже упоминали многие критики, в частности М. Липовецкий, который сказал, что Толстая "блистательно передает сегодняшний кризис языка". Для романа Т. Толстой характерно также смешение слов разных уровней. По мнению Е. Гощило: "смешивая слова разных уровней даже в пределах маленького словаря, мы получаем стилистический оксюморон, это производит определенный эмоциональный эффект. Вы получаете нечто живое возбуждающее эмоции. Хорошие писатели работают на определенных сдвигах между уровнями, постоянно используя их комбинации. Индивидуальный стиль писателя прежде всего проявляется в этом выборе, это - мера его вкуса, чувства гармоничного баланса или намеренной дисгармонии" . И в завершении следует отметить, что весь роман, написанный хоть и с юмором и похожий на сказку, все же проникнут некой тоской. Тоской по ушедшей культуре, по настоящему читателю, по утраченным идеалам. Символом этой тоски и служит легендарная Кысь. Не случайно же она кричит так тоскливо и жалобно. Кысь, которая нигде и везде, даже в самом человеке, которая невидима, но слышима внутренним слухом, - метафорический образ Ужаса, мертвящего, парализующего волю. Кысь - это грань, за которой человек утрачивает в себе человека, когда в нем "рвется" та главная "жила", что, вероятно, и дает возможность держаться человеческому в человеке. Кысь способна персонифицироваться в человеке, не случайно Бенедикт чувствует в себе Кысь, а в финале романа кричит тестю: "Вы вообще...вы...вы - кысь, вот вы кто!" (1.278) Если же говорить о значении этого образа, некоторые исследователи считают, что Кысь - это сочетание всех низменных инстинктов в человеческой душе. Другие говорят, что Кысь - прообраз русской мятущейся души, которая вечно ставит перед собой вопросы и вечно ищет на них ответы. Не случайно именно в минуты, когда Бенедикт начинает задумываться о смысле бытия, ему кажется, будто к нему подкрадывается Кысь. Наверное, Кысь - что-то среднее между прообразом вечной русской тоски и человеческим невежеством. Заключение Таким образом, мы проанализировали особенности поэтики романа Татьяны Толстой "Кысь" В ходе выполнения работы были изучены жанровые особенности романа, стилистические особенности, особенности композиции, система образов романа. Работая таким образом все цели и задачи были выполнены. В ходле работы мы пришли к следующим выводам: 1.Роман Татьяны Толстой в жанровом отношении роман представляет собой антиутопию, но не в чистом виде. С одной стороны, в романе сохраняются все признаки этого жанра: это роман-предостережение, предупреждающий об опасности, опасности экологической и культурной; действие в романе происходит в замкнутом месте - городок Федор Кузьмичск; в тексте широко используются фантастика, гипербола, гротеск, символы, аллегории. С другой стороны, роман "Кысь" очень ярко отражает черты присущие сказкам. 2.Сказочность - это одно из основных признаков поэтики Толстой. Это выражается не только в использовании сказочных персонажей и сюжетов, но отражается и в языке, а именно в синтаксисе, построении предложений. Они достаточно короткие, лаконичные, характерные для сказовой манеры повествования, на что указывает критик Н.Иванова. 3. Она из главных особенностей поэтики романа "Кысь" - это его интертекстуальность. Она выражается в выборе жанра - антиутопии, который отсылает нас к другим подобным произведениям, в первую очередь к роману Е. Замятина "Мы", В. Войновича "Москва 2042", "О, дивный новый мир!" Хаксли, и "1984" Оруэлла, Рея Бредбери "457 градусов по Фарингейту". Кроме того, Татьяна Толстая апеллирует в своем романе к различным формам фольклора, будь то легенда, народная сказка, миф. В романе использовано несколько видов мифов. Однако все эти мифы переработаны и служат, скорее, средством пародии. Признаком интертекстуальности является также цитатность. В романе широко используются отрывки из русской поэзии, музыкальных произведений и прозаических произведений, таких как "Приглашение на казнь" Набокова, например. 4.Текст содержит слова различных стилей и пластов языка: высокой стиль, нейтральный, разговорный, просторечия, речь сентиментальная, официозная на фоне стилизованного народного фольклорного языка. При этом роман содержит и слова современного русского языка, а также авторские неологизмы, отражающие процесс изменения слова и общества, который носит у Толстой негативное значение и является своеобразным предупреждением о кризисе языка, характерном для современности. 5. Все изменения в языке связаны с основной проблемой романа - утратой духовности, внутренней гармонии. Главные герои романа - голубчики- живут в атмосфере своеобразного духовного забвения. Символом этого забвения является в романе мышь. 6. Большую роль в романе играют символы. Символом памяти, культуры, например, является в романе представитель Прежних - Никита Иванович, а также созданный им памятник Пушкина. 7. Роман можно трактовать в двух аспектах: антиутопия - с предупреждением об экологической катастрофе и гибели человечества в результате вооруженных конфликтов; и роман о кризисе культуры и русского языка в частности. Таким образом, роман Татьяны Толстой, без сомнения, занимает важное место в истории современной русской литературы и заслуживает внимательного и тщательного анализа. 25
О. А. Пономарева
«ЧУЖОЕ СЛОВО» В РОМАНЕ Т. ТОЛСТОЙ «КЫСЬ»
Работа представлена кафедрой отечественной и зарубежной литературы Пятигорского государственного лингвистического университета.
Научный руководитель - кандидат филологических наук, доцент А. Ф. Петренко
В статье представлен анализ романа Татьяны Толстой «Кысь» с точки зрения интертекстуальной поэтики. Рассмотрены различные виды интертекстуальных связей: «собственно» интертекстуальность (атрибутированные и неатрибутированные цитаты, аллюзии, центон) и архитекстуальность (жанровая связь текстов).
The article represents the intertextual analisis of T. Tolstaya"s novel «Kys"». The author examines various types of intertextual communication: «proper» intertextuality (attributive and nonattributive citations, allusions, cento) and architextuality (genre textual communication).
Современное искусство принято считать цитатным, ту же характеристику обычно получает постмодернистский литературный текст и способ мышления автора. Интертекстуальность, неотъемлемая часть постмодернистской поэтики, является приемом создания художественных структур и инструментом анализа. В формировании теории интертекстуальности особое значение имеют идеи М. Бахтина о «чужом слове». Литературовед отметил, что «познавательно-этический момент содержания», который необходим для художественного произведения, берется авторами-творцами не только из «мира познания и этической действительности поступка», а при взаимодействии с предшествующей и современной литературой, создавая некий «диалог»1 .
Говоря об интертекстуальности, мы в первую очередь подразумеваем присутствие в новом тексте элементов предшествующих художественных текстов. Такое понимание термина существует с тех пор, когда Ю. Кристева дала «интертекстуальности» соответствующее толкование. Ученые, работая над этой проблемой, выявили несколько типов интертекстуальных связей. Одним из таких типов является «архитекстуальность» (Ж. Женетт), понимаемая
как жанровая связь текстов и ставшая неотъемлемым свойством постмодернистской литературы.
При создании произведения современные писатели ориентируются не только на собственное мировидение, важным является и такое понятие, как «память жанра» (термин М. М. Бахтина). Ориентируясь на традиционные жанровые каноны, создатель произведения выбирает те формы, которые наиболее полно отражают его идеи. На их основе писатель и конструирует новый собственный жанр. Наиболее восприимчивыми к изменениям «... становятся жанры, имеющие достаточно долгую историю и обладающие некоторой степенью универсальности»2. Эти процессы нашли отражение в жанровой форме «Кыси» Т. Толстой.
Романная форма «Кыси» имеет слож-ную структуру, включающую в себя многочисленные элементы различных жанровых моделей. Это прежде всего неомифологическая, сказочно-притчевая форма, социально-сатирические и антиутопические жанровые разновидности. Перечисленные признаки так или иначе присутствуют в произведении, но преобладает антиутопия.
Классическому антиутопическому повествованию присуща определенная структура: исторический процесс делится на два отрезка - до осуществления идеала и после, между ними - культурный, социальный или природный катаклизм, после которого строится новое общество. Типичная ситуация для антиутопии - тотальное отчуждение человека от собственной природы. Как и классическая, новая антиутопическая картина мира создает образ будущего за счет гротеска, но в постантиутопии нарушаются все пропорции и связи между компонентами «через нарочитое повторение опорных ситуаций классических сюжетов, благодаря чему создается пародийный образ самой антиутопической литературы»3.
Б. А. Ланин и М. М. Боришанская выделяют мотивы, специфические для антиутопии: мотив разделения души и тела, мотив власти, собственно утопические мотивы, дионисийского и прадионисийского оргиастических культов, мотив смерти, карнавальные мотивы, являющиеся, по мнению ученых, жанрообразующими4.
Авторы монографии «Русская антиутопия XX века» отмечают, что анализируемому жанру свойственна «квазиноминация» - переназвание как проявление власти. Яркий пример находим в «Кыси»: «А зовется наш город, родная сторонка, -Федор-Кузьмичск, а до того... звался Иван-Порфирьичск, а еще до того - Сергей-Сер-геичск... »5. Подобную ситуацию наблюдаем и в романе Дж. Оруэлла «1984»: «Другими были даже названия стран и контуры их на карте. Взлетная полоса 1, например, называлась тогда иначе: она называлась Англией или Британией... »6. И в «Москве 2042» В. Войновича Москореп раньше именовался Москвой.
Пространство антиутопии всегда ограничено. Это жилье (комната, квартира) героя, в которое постоянно вмешиваются окружающие его люди. Так, в «Кыси» нарушителями личного пространства Бенедикта являются члены семьи: тесть, теща, жена. Здесь прослеживается архитекстуаль-
ная связь «Кыси» с антиутопией «Приглашение на казнь» В. Набокова. Личное пространство Цинцинната Ц. (камера смертников) постоянно нарушают: адвокат Роман Виссарионович, директор Родриг Иванович и м-сье Пьер с настойчивым желанием веселого общения.
Структурным стержнем антиутопии является псевдокарнавал, основой которого служит абсолютный страх. Как следует из природы карнавальной среды, страх соседствует с благоговением перед властными проявлениями. Так, голубчики возвышенно относятся к Набольшему Мурзе: со страхом, пиететом, с благодарностью за имеющиеся открытия, облегчающие жизнь. То же происходит в Едином Государстве («Мы» Е. Замятина), такая же дистанция между Главоуправителем и жителями Лондона в «О новом дивном мире» О. Хаксли. Но, как правило, в антиутопической литературе страх исчезает и герои нарушают законы тоталитарного государства.
Признаком карнавала является «аттракцион », который «оказывается эффективным как средство сюжетосложения именно потому, что в силу экстремальное -ти создаваемой ситуации заставляет раскрываться характеры на пределе своих духовных возможностей, в самых потаенных человеческих глубинах, о которых сами герои могли даже и не подозревать »7. Аттракционом становится казнь, суд, построенные по ритуальным нормам. В «Кыси» аттракционными являются сцены похорон Прежних, представляющие для главного героя зрелище и казнь в виде сожжения с помощью «пинзина».
Аттракцион присутствует во многих антиутопиях: обращение воды в водку (пародирование евангельского мотива) Лени Тихомирова в «Любимове», «въезд на белом коне», который годами готовит Сим Симыч Карнавалов в «Москве 2042» В. Войновича, вся жизнь обитателей на поверхности подземной страны в «Лазе» В. Маканина.
Антиутопия включает в себя различные вставные жанры, и эту композиционную
особенность относят на счет мениппейных традиций, о чем еще М. М. Бахтин писал: «Для мениппеи характерно широкое использование вставных жанров: новелл, писем, ораторских речей, симпосионов и др., характерно смешение прозаической и стихотворной речи»8. Так, по структуре роман «Кысь» представляет собой сложное образование, в котором соединяются элементы притчи, сказки, былички, анекдота, памфлета, фельетона, утопической легенды, сатирического произведения. А слой поэтического текста представляют многочисленные прямые цитаты поэтов XIX и XX вв.
Наряду с перечисленными жанрами особое место в романе Т. Толстой «Кысь» занимает миф. В. Руднев обратил внимание на то, что «художественный текст XX в. сам начинает уподобляться мифу по структуре... писатель придумывает свою оригинальную мифологию, обладающую чертами мифологии традиционной»9.
М. Липовецкий полагает, что в постмодернистской интертекстуальности проступают свойства мифологического типа ми-ромоделирования, поскольку именно в мифологии целостность бытия запечатлевает -ся непосредственно в объекте изображения. Структура мира абсолютно адекватна структуре мифа10. Ярчайшим примером подобного создания авторского мифа в современной отечественной литературе является рассматриваемый нами роман Т. Толстой, в тексте которого представлены различные мифы: космогонический, эсхатологический, тотемный, миф о культурном герое.
Роман вписывается в весьма жесткую мифологическую структуру американского ученого Г. Слокховера, выделившего четыре элемента: «эдем» (детство Бенедикта, с воспоминаниями об отце и матери), «преступление и падение» (духовное падение героя и совершение государственного переворота), «путешествие» (поход в Красный Терем), «возвращение или гибель» (после возвращения в дом тестя происходит «гибель» героя, но не физическая, а
опять же на неком духовном уровне: он лишается книг - самого дорогого, что имел в жизни).
Интересен анализ текста романа по классификационной модели А. Ж. Грейма-са. Он выделяет уровень «предметной ма-нифестации», где действуют «человеческие или очеловеченные существа, выполняющие определенные задачи, подвергающиеся испытаниям и стремящиеся к своим целям»11 . «Действующих лиц» произведений Греймас обозначает как «деятелей» или «актантов», а их действия «функциями». Греймас выделяет соответствующий «функциям» набор «актантов» и создает структурную модель на основе связывающих их модальных отношений.
Анализ текста романа выявил шесть структурных единиц: субъект - Бенедикт стремится овладеть объектом - старопечатными книгами. Это приводит действие в движение. В нашей ситуации субъект является в то же время и получателем, так как стремится приобрести объект для себя. Податель объекта - Кудеяров допускает Бенедикта к своей библиотеке. В достижении цели играют большую роль помощники (Оленька является косвенным помощником, Никита Иванович открывает истину). На пути к овладению объектом герой неизбежно сталкивается с противником (Набольший Мурза). Таким образом, подтверждается наличие в тексте «Кыси» всех необходимых мифологических компонентов.
Кроме жанровой связи, в романе Т. Толстой наблюдается прямое присутствие других текстов художественной литературы, т. е. «собственно» интертекстуальность.
Текст романа «Кысь» насыщен цитатами - в основном из поэтических произведений А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, О. Мандельштама, А. Блока, М. Цветаевой, В. В. Маяковского, Б. Пастернака, С. Есенина, И. Анненского, Б. Окуджавы, Б. Гребенщикова и многих других. Кроме того, большое внимание уделено фольклорному тексту - цитирование сказок, заговоров, песен.
Т. Толстая часто использует цитату как «точное воспроизведение какого-либо чужого фрагмента текста», но при этом полностью меняется смысл. Как отмечает И. В. Фоменко, «преобразование и формирование смыслов авторского текста и есть главная функция цитаты»12. В результате исследования мы пришли к выводу, что в романе Т. Толстой эта функция цитаты реализуется прежде всего за счет её комического переосмысления.
У Т. Толстой часто встречаются цитаты, сконструированные из нескольких текстов. Так, Федор Кузьмич строит свой монолог на основе цитат, взятых из стихотворения В. В. Маяковского «Разговор с фининспектором о поэзии» и стихотворения «Ночь» Б. Л. Пастернака: «Думаете, мне легко сочинять? Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды, ara. Забыли? Я ж об этом сочинял. Не спи, не спи, художник. Не предавайся сну. Да и окромя искусства дел невпроворот... »13. В данном случае персонаж пользуется цитатой как элементом словаря. Неатрибутированная цитата используется как первичное средство коммуникации.
Применение кавычек - еще один способ маркирования цитаты. Таким образом, неатрибутированная цитата опознается, а ее значение расширяется. В беседе об искусстве: «Но искусство для искусства - это нехорошо, учит Федор Кузьмич, слава ему. Искусство должно быть тесно связано с жизнью. «Жизнь моя! Иль ты приснилась мне?» - может быть. не знаю»14.
На каждой странице романа присутствуют цитаты, рассредоточенные по репликам героев, участвующие в характеристиках образов, в описании социальных явлений, эмоциональных состояний, в оценке того или иного события. Это названия стихотворений, наиболее известные стро-
ки, библейский текст, народные мудрости. Такие цитаты не имеют атрибуции, но легко узнаваемы: «Нате!» (В. В. Маяковский), «Суждены вам благие порывы, Но свершить ничего не дано» (Н. А. Некрасов. «Рыцарь на час»), «слышу речь не мальчика, но мужа» (А. С. Пушкин. «Борис Годунов». Слова Марины Мнишек, обращенные к Самозванцу), «Митрофанушка, недоросль» (Д. И. Фонвизин), «страх, петля и яма» (Н. Гумилев. «Звездный ужас»), «Гордись, таков и ты, поэт, и для тебя закона нет» (А. С. Пушкин. «Езерский»: «Гордись: таков и ты, поэт, / И для тебя условий нет»), «в великом знании многая печали» и «плодитесь и размножайтесь» (Библия).
В тексте романа встречаются аллюзии, чаще всего неатрибутированные. По своей внутренней структуре построения межтекстового отношения они лучше всего выпол-няют функцию открытия нового в старом. Такова реплика Никиты Иваныча: «Но слово, начертанное в них, тверже меди и долговечней пирамид»15. В данной строке присутствует не один предтекст: в первой части фигурируют элементы стихотворения М. Цветаевой «В черном небе - слова начертаны» из цикла «Версты II», вторая -отсылает к нескольким авторам. В стихотворении М. В. Ломоносова находим: «Я знак бессмертия себе воздвигнул / Превыше пирамид и крепче меди»16. В «Памятнике» Г. Державина присутствуют следующие строки: «Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный, / Металлов тверже он и выше пирамид»17. Список дополняют поэты: В. В. Капнист («Я памятник себе воздвигнул долговечной; Превыше пирамид и крепче меди он»), А. А. Фет («Воздвиг я памятник вечнее меди прочной / И зданий царственных превыше пирамид»), Тучков («Я памятник себе поставил / Превыше царских пирамид / Я имя тем свое прославил. / Его великолепный вид, / Которой тверже меди зрится») и другие.
У Т. Толстой встречается заимствование, при котором частицы прецедентного текста рассредоточены по целой странице.
Это цитата из романа Л. Н. Толстого «Айна Каренина». Бенедикт узнает о хранящихся у людей старопечатных книгах. «Открытие» Варвары Лукинишны приводит его в смятение и наполняет сознание беспорядочными мыслями: «Переглядываются: у них, может, тоже старая книга под лежанкой припрятана... Двери закроем и достанем... Почитаем. <...> И свеча, при которой... полную тревог и обмана!.. Страх какой!»18. Выделенные фрагменты отправляют нас к предтексту: «И свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу»19. В этой ситуации текст легко распознается, так как есть признак атрибутивности (описание внешности автора этих строк).
Для создания аллюзии используется конструктивная интертекстуальность, которая организовывает заимствованные элементы таким образом, чтобы они оказывались узлами сцепления семантико-компо-зиционной структуры нового текста.
Следующий тип «собственно интертекстуальности» - это центонные тексты, ко-
торые представляют собой целый комплекс аллюзий и цитат. В большинстве своем они неатрибутированны. Текст, составленный из вопросительных предложений, передает эмоциональное состояние главного героя; «Что, что в имени тебе моем? Зачем кружится ветр в овраге? чего, ну чего тебе надобно старче? Что ты жадно глядишь на дорогу? Что тревожишь ты меня? Скучно, Нина! Достать чернил и плакать! Отворите мне темницу! Иль мне в лоб шлагбаум влепит непроворный инвалид? Я здесь! Я не винен! Я с вами! Я с вами!»20. Данный центонный текст представляет собой совокупность узнаваемых строк из различных стихотворений пяти известных авторов (Пушкин, Некрасов, Блок, Лермонтов, Пастернак).
Таким образом, о романе «Кысь» можно говорить как о полицитатном художественном пространстве. Цитатность является важнейшим способом структурирова-ния текста и конструирования смысла произведения, отражает специфику мировосприятия и характер художественного мышления автора.
7. Смысл финала “Кыси”
Тема жизни и смерти, как и многое в романе, также приобретает фантастический характер. Финал - смерть и сожжение половины городка - происходит на фоне воспарения "прежних", переживших Взрыв. Это не смерть, нет, они получили свое бессмертие в истории, это - выход за ее рамки, за границы, отделяющие человека от человечества, это - ощущение не зря прожитой жизни.
В образе "Набольшего Мурзы" Федора Кузьмича, что приписывает себе изобретение всех технических и бытовых новшеств, научные открытия и создание шедевров искусства, спародирован миф о Прометее, культурном герое, добывшем огонь и научившем людей ремеслам. Антитеза Федору Кузьмичу как "Прометею" - истинный Прометей Никита Иванович (не случайно по роду занятий он истопник, человек, порождающий огонь). Образ огня также мифологема. Огонь способен губить, но он же и поддерживает жизнь. Огневцы дают людям пищу, но они же, ложные, могут отнимать жизнь (именно ложные огневцы погубили мать Бенедикта). В финале романа огонь, разрушающий и очистительный одновременно, сжигает Кудеяр-Кудеярычск, чтобы на новом месте имела возможность начаться иная история, иная культура (Жизнь закончилась - да здравствует жизнь!). У истоков этой культуры - Никита Иванович, который несет людям огонь, а потому, подобно Прометею, бессмертен, и Бенедикт, прошедший через "свой" огонь - разрушительный, губительный - огонь жажды погружения в иную реальность, которую он видел в книгах. Быть может, книги, которые уже потеряли своего читателя, должны были сгореть, чтобы новые поколения создали новые книги, свою культуру, духовно преображаясь, изменяясь вместе с нею. Финал "Кыси" символичен, фантастичен и концептуально значителен. Важно, что Никита Иваныч и Лев Львович не сгорели. "Кончена жизнь, Никита Иваныч, - сказал Бенедикт не своим голосом. - Кончена - начнем другую, - ворчливо отозвался старик"
Читается за 9 минут, оригинал - 8 ч
Иллюстрация О. Пащенко
Очень кратко
Сатирический сказ о своеобразном русском избяном «рае», появившемся после Взрыва в ХХ веке. Взрыв разрушил скрепы цивилизации и стал причиной мутации русского языка и самих людей.
Все главы названы буквами старорусского алфавита.
Действие разворачивается в Москве после Взрыва в двадцатом веке. С тех пор прошло более двухсот лет. Столица зовётся по имени главного начальника - Наибольшего Мурзы, сейчас Фёдор-Кузьмичск. Всё у простых голубчиков, благодаря Фёдору Кузьмичу, слава ему: придумал буквы, колесо, мышей ловить, коромысло. За ним малые мурзы стоят, над голубчиками-то.
Многие, кто родился после Взрыва, имеют Последствия: например, полтора лица, или уши по всему телу, или гребешки петушиные, или ещё что. Остались после Взрыва и Прежние - те, кто до него ещё был. Третье столетие уже живут и не стареют. Вон, как матушка Бенедикта: двести тридцать лет прожила, а всё молодая была, пока не отравилась. Истопник главный, что в каждый дом огонь приносит, Никита Иваныч, тоже из Прежних. Он до Взрыва совсем стариком уже был, кашлял всё. А теперь дыхнёт огнём как, так и будет тепло в домах: весь Фёдор-Кузьмичск от него зависит. Бенедикт тоже хотел Истопником стать, да мать настояла, что бы в писцы сын пошёл: у неё ОНЕВЕРСЕТЕЦКОЕ АБРАЗАВАНИЕ было, пусть и Беня грамоту знает. Отец чуть что мать за волосы таскать, «а соседи - ни гу-гу: правильно, муж жену учит».
Бенедикт иной раз допытывался у матушки: отчего да отчего Взрыв был? Да она толком не знала. Будто люди играли да доигрались с АРУЖЫЕМ.
По дороге на работу встречает Бенедикт перерожденцев: «Страшные они, и не поймёшь, то ли они люди, то ли нет: лицо вроде как у человека, туловище шерстью покрыто, и на четвереньках бегают. И на каждой ноге по валенку. Они, говорят, еще до Взрыва жили, перерожденцы-то».
Но самое страшное - это Кысь: «Пойдет человек так вот в лес, а она ему на шею-то сзади: хоп! и хребтину зубами: хрусь! - а когтем главную-то жилочку нащупает и перервет, и весь разум из человека и выйдет. Вернется такой назад, а он уж не тот, и глаза не те, и идёт не разбирая дороги, как бывает, к примеру, когда люди ходят во сне под луной, вытянувши руки, и пальцами шевелят: сами спят, а сами ходят». Правда, Никита Иваныч говорит, что никакой Кыси нет, мол, напридумывали по невежеству.
Ударяют в колотушку - начинается в Избе рабочий день. Бенедикт переписывает на бересте сочинения Наибольшего Мурзы, Фёдора Кузьмича, слава ему. Про Колобка или про Рябу. Или стихи какие. Рисунки рисует Оленька, краса ненаглядная, «в шубку заячью одета, в санях на работу ездит - видно, семья знатная».
Существуют и старые книги, что в Прежние времена печатались. В темноте они светятся, вроде как от радиации. Болезнь, Боже упаси, Боже упаси, может от них быть: как прознают, что голубчик какой книгу старопечатную у себя держит, за ним Санитары на Красных Санях едут. Санитаров все ужасти как боятся: после их лечения никто домой не вернулся. У матери Бени была книга старопечатная, да отец сжёг её.
Ударяют в Колотушку - обед. Все идут в Столовую Избу есть мышиный суп. Сотрудница - страшна голубушка с гребешками петушиными! - обедает вместе с Бенедиктом за столом. Любит искусство она, стихов много знает. Спрашивает про «коня», который упоминается в стихах Фёдора Кузьмича - слово-то незнакомое. Это мышь, наверное, отвечает Бенедикт. Она говорит, что у Фёдора Кузьмича, слава ему, будто разные голоса звучат в разных стихах.
Как-то приехал в Рабочую Избу Фёдор Кузьмич, слава ему. Наибольший Мурза Бене по колено - росточком мал. Оленьке на коленки - прыг! И все внимают, благоговеют. А в Избе как на грех огонь погас - нетути. Послали за Главным Истопником. Фёдор Кузьмич, слава ему, картину свою в Избу подарил - «Демон» называется. Опосля явился Никита Иваныч - огнём хыхнул, чтобы тепло стало. Никого он не боится, а огонёк всегда при нём. Хоть весь блин земной спалить может!
Выходит Указ Наибольшего Мурзы праздновать Новый Год 1 Марта. Бенедикт готовится: ловит дома мышей, потом меняет их на рынке на разные вкусности. Можно мышей и на книги берестовые обменять. Можно за бляшки купить. За бляшками стоят с ночи в очередях - за работу получают. Коль кто заснул - его под микитки возьмут да в конец очереди отволокут. А проснётся - ничего не знают. Ну тут крики, драки, увечья всякие. Потом с полученных бляшек налог государству уплатить, уже в другом окошке.
Да насладиться гостинцами не выходит: уже в избе мерещится Бене, будто бы Кысь подступает. А тут как раз Никита Иваныч стучится в двери - спасает, родимый, от Кыси. Неделю Бенедикт проводит в лихорадке, Новый Год пропускает. Никита Иваныч всё время с ним - готовит еду, ухаживает. Эх, семья нужна Бене, баба. Чтоб на «фелософию» не отвлекаться. Он, правда, ходит к бабам крутиться да кувыркаться. Но это не то.
Тут указ новый выходит: 8 Марта всех баб поздравлять и не колошматить. Бенедикт и поздравляет в этот день всех баб на работе, в том числе и Оленьку, просит её руки и сердца. «Беру» - отвечает лапушка согласием.
Баба с гребешками в гости зовёт. У себя в избе она показывает Бене старопечатную книгу. То, что они переписывают, не Фёдор Кузьмич сочинил, а разные прежние люди - Никита Иваныч рассказал. И нет никакой Болезни от книг-то старых. Перепуганный Бенедикт убегает.
Никита Иваныч надежды возлагает на Беню - мол, матушка образованная была, есть и у сына задатки. Просит его вытесать из дерева какого-то пушкина. Пушкин - наше всё, говорит. Многого Бенедикт не понимает - то словами незнакомыми ругаются эти Прежние, то шутки им не нравятся. А какие игры чудесные есть! Поскакалочки, например. Один в темноте прыгает на других с печи. Сломает кому что, а коли ни на кого не прыгнет, сам расшибётся:
Ежели мне кто член какой повредит, урон тулову причинит, …это не смешно… Но это если мне. А если другому - тогда смешно.
Помаленьку начинает работать Беня над пушкиным-то. Обнаруживается, что у Бени хвостик есть: это что, последствие? У нормального человека его быть не должно. Приходится согласиться отрубить его.
Он знакомится с Оленькиными родителями. Выясняется, что отец её - Главный Санитар. У всего семейства когти, под столом скребут: Последствие такое.
После свадьбы он переезжает в огромный терем к родителям жены. На работу ходить перестал: а зачем? Тесть просвещает его: люди жгут печатные книги от невежества. Теперь Бенедикт пользуется огромной библиотекой старых книг и читает запоем всё подряд. «Илиада», «Попка дурак. Раскрась сам», «Электрическая тяга», «Чёрный принц», «Чиполлино», «Пчеловодство», «Красное и чёрное», «Голубое и зелёное», «Багровый остров» - в его распоряжении. Прочитав все книги, он приходит в ужас: что теперь делать-то?! Наконец замечает жену: неделю куролесит с Оленькой, а потом вновь начинает скучать.
Беня с тестем едет на Санитарных Санях по людям - книги изымать. Одного голубчика Бенедикт нечаянно убивает крюком. Ищет у всех. Отчаявшись, приходит Беня просить у Никиты Иваныча. Но Истопник не даёт книги: азбуку жизненную, говорит, ещё не освоил.
Тесть подбивает Бенедикта совершить революцию. Они убивают Фёдора Кузьмича, слава ему, скидывают тирана. Тесть становится начальником - Генеральным Санитаром, пишет первый указ: «Жить буду в Красном Тереме с удвоенной охраной», «На сто аршин не подходи, кто подойдёт - сразу крюком без разговоров». Город отныне будет величаться его именем. Второй указ о свободах:
…свобода слева… или снова… не разберу.
Решили: будет свобода собраний - по трое, не больше. Бенедикт поначалу хочет разрешить читать голубчикам старопечатные книги, а потом передумывает: небось, листы будут вырывать или книгами кидаться. Неча!
У Оленьки рождается тройня. Один из отпрысков - комок, сразу падает и катится в какую-то щель. Так и пропадает. Бенедикт и тесть ссорятся, зять от Главного Санитара всё отсаживается: пахнет дурно у того изо рта. Тесть в отместку называет Беню Кысью. А ведь и правда: даже хвост у Бени был! И жилочку у человека нащупал!
Генеральный Санитар решает казнить Никиту Иваныча, не нужен более Истопник. Один перерожденец знает, где бензин можно добыть, Санитар из глаз искру от луча пустит - и будет огонь.
Истопника привязывают к пушкину и хотят поджечь. Но он выпускает пламя и сжигает весь Фёдор-Кузьмичск. Бенедикт спасается в яме от пожара и спрашивает: «Вы чего не сгорели-то?» - «А неохота». Никита Иваныч с товарищем из Прежних поднимаются в воздух.
В преддверии неоднократно прогнозируемого возможного конца света многих людей заинтересовала тема постапокалипсиса. Ведь вполне вероятно, что мир не исчезнет, а переродится в новом качестве. О том, каким может быть постапокалиптический мир, рассказывает в романе «Кысь » Татьяна Толстая .
Действие в романе происходит через пару веков после ядерной войны в городке Федор-Кузьмичск , до ядерной катастрофы называвшемся просто Москва. После ядерного удара многое изменилось. Люди, животные, растения мутировали, а прежняя культура была забыта. И только небольшая группа людей, живших до Взрыва («прежние»), все помнят. Пережив Взрыв, они живут столетиями, но никак не могут изменить этот новый мир.
А обыватели-«перерожденцы» - люди простые. Живут в хижинах, питаются мышами, червырями и ржавью болотной. Зарабатывают понемногу на пропитание и боятся грозной кыси. Кысь - это невидимое чудовище, живущее в дремучих лесах. Никто никогда ее не видел, но все знают - коли встретишь ты кысь, то все, крышка тебе. Так и живут они себе тихо-мирно, боятся кыси и ни к чему особому не стремятся.
Главный герой романа «Кысь» - Бенедикт . Мать его - Полина Михайловна, одна из «прежних». После ее смерти («прежние» хоть и живут столетиями, умереть все же могут) Бенедикта берет к себе друг его матери, еще один «прежний» по имени Никита Иванович . Работает Бенедикт переписчиком старых книг. Однажды Бенедикту везет, и он женится на Оленьке - переписчице, дочери местной «шишки» Кудеяра Кудеяровича. Тогда размеренная жизнь Бенедикта начинает меняться…
«Кысь» - это роман-антиутопия , мутировавший мир тотального невежества в лубочном обрамлении русской народной сказки. Сложно себе представить, как живется «прежним», которые смотрят на то, как все стало после Взрыва, и при этом еще помнят, как все было. Весь роман пронизан иронией и даже сарказмом. Временами мир, описанный Толстой, кажется смешным, временами пугает, но непременно заставляет задуматься.
Заслуживает внимания и необычный язык романа (который, впрочем, многих как раз и отталкивает). Все его герои разговаривают на непривычном диалекте, своеобразной «мешанине» из устаревших и диалектных слов, а также неологизмов, придуманных самой Толстой. И только «прежние» разговаривают на привычном нам русском языке, что еще сильнее отличает их от «перерожденцев».
Цитаты из книги
«В тех лесах, старые люди сказывают, живет кысь. Сидит она на темных ветвях и кричит так дико и жалобно: кы-ысь! кы-ысь! - а видеть ее никто не может. Пойдет человек так вот в лес, а она ему на шею-то сзади: хоп! и хребтину зубами: хрусь! - а когтем главную-то жилочку нащупает и перервёт, и весь разум из человека и выйдет».
«Ты, Книга! Ты одна не обманешь, не ударишь, не обидишь, не покинешь! Тихая, - а смеешься, кричишь, поешь; покорная, - изумляешь, дразнишь, заманиваешь; малая - а в тебе народы без числа; пригоршня буковок, только-то, а захочешь - вскружишь голову, запутаешь, завертишь, затуманишь, слезы вспузырятся, дыхание захолонет, вся-то душа как полотно на ветру взволнуется, волнами восстанет, крылами взмахнет!»
«- Вот я вас все хочу спросить, Бенедикт. Вот я стихи Федора Кузьмича, слава ему, перебеляю. А там все: конь, конь. Что такое «конь», вы не знаете?
Бенедикт подумал. Еще подумал. Даже покраснел от натуги. Сам сколько раз это слово писал, а как-то не задумывался.
- Должно быть, это мышь.
- Почему вы так думаете?
- А потому что: «али я тебя не холю, али ешь овса не вволю». Точно, мышь.
- Ну а как же тогда: «конь бежит, земля дрожит»?
- Стало быть, крупная мышь. Ведь они как начнут возиться, - другой раз и не уснешь».
Татьяна Толстая начала свой литературный путь как автор рассказов. Однако в 2000 году совершенно неожиданным для многих стала публикация ее романа «Кысь», который сразу же вызвал множество споров. Новый стиль написания, непохожий на ранние произведения автора, необычное название, оригинальный сюжет – легко предположить, какой эффект произвел роман на читателей. Одни восторгались им, другие то и дело критиковали, но ясно одно – никто не остался равнодушным.
Роман «Кысь» создавался на протяжении 14 лет. Как говорит сама Татьяна, сюжет будущего произведения крутился у нее в голове долгое время. Начиная с 1986 года, автор делала кое-какие наброски, разрабатывала систему образов, продумывала сюжет до мельчайших подробностей. И в конечном итоге все эти старания привели к потрясающему успеху – в 2000 году роман «Кысь» был опубликован, сразу же получив признание среди широкого круга читателей. Критики также обратили внимание на это произведение, отметив новизну и актуальность. Роман был удостоен известной премии «Триумф», по нему ставили спектакли и сняли литературный сериал.
Сюжет произведения
Действие романа происходит в небольшом городке под названием Федор-Кузьмичск, жители которого оказались в весьма необычных обстоятельствах. Они словно отброшены на несколько веков назад: в домах отсутствует электричество, лес наполнен мифическими существами, общество деградирует. Дело в том, что события разворачиваются спустя несколько столетий после ядерной катастрофы, которую все называют Взрыв. Это событие полностью изменило жизнь, превратив ее в убогое существование. Взрыв принес множество Последствий, которые каждый испытывает на себе.
В городке управление на себя взял Наибольший Мурза, которого все уважают за то, что он принес некоторые удобства и установил порядки. На улицах можно встретить так называемых Санитаров, рыщущих в поисках ужасной Болезни. Эта Болезнь – радиация, от которой страдают не только люди, но и животные. Жители города напоминают скорее мутантов: у одних появились жабры или щупальца, у других все тело покрыто петушиными гребешками, которые лезут даже из глаз. У кошек появился длинный нос, больше напоминающий хобот, а хвосты стали голыми. Куры теперь могут летать, а зайцы живут на деревьях. В качестве полезного ископаемого люди используют ржавь, которая пригодна и для растопки печи, и для питья, и для курения. Есть в городе и бессмертные люди – Прежние. Они родились еще до Взрыва и практически не имеют мутаций. Хотя Никита Иванович, один из представителей Прежних, может дышать огнем. За это его прозвали Главным истопником.
За пределами Федор-Кузьмичска никто не был, поэтому все, что остается делать жителям – составлять различные легенды и довольствоваться рассказами случайно забредших в город чужаков. А сами голубчики (так называют жителей городка) страшно бояться дремучего леса, который окружает город со всех сторон. Ведь там живет ужасная Кысь: «…сидит она на темных ветвях и кричит так дико и жалобно…,а видеть ее никто не может. Пойдет человек в лес, а она ему на шею-то сзади: хоп! И хребтину зубами: хрусь! – а когтем главную-то жилочку нащупает и перервет, и весь разум из человека и выйдет…»
Жанровое своеобразие
Читая роман «Кысь», представляешь дикий, непонятный мир, который населяют люди-мутанты. Можно сказать, сюжет далеко не новый. К написанию подобных произведений о жизни после катастрофы обращались многие писатели, в том числе Рей Бредбери, Войнович, Замятин, Хаскли и др. Поэтому роман Татьяны Толстой «Кысь» большинство критиков относят к антиутопии, ссылаясь та то, что в произведение содержится предупреждение о гибели и опасности. Во-первых, в произведении явно прослеживается экологическое предупреждение. С первой страницы романа сразу проясняется, что цивилизация погибает в результате ядерного взрыва, который и привел к страшным и необратимым последствиям. Время написания произведения совпадает с Чернобыльской катастрофой (1986), которая потрясла весь мир. А если еще задуматься о том количестве ядерного оружия, которое сегодня содержится в разных странах, то становится совершенно очевидно, о чем предупреждает нас автор романа.
Во-вторых, можно говорить еще об одном предупреждении, возможно не столь явном, но весьма актуальном для нашего времени – о гибели культуры и языка. Толстая описывает жителей своего городка, используя иронию и сатиру. Все они – ничтожные люди, у которых отсутствуют нормы морали, ценности и здравый разум.
Жанровое своеобразие
Таким образом, роман «Кысь» по праву относят к жанру антиутопии. Однако, как отмечала Н.Иванова, в произведении присутствуют мотивы сказки и обращение к фольклору, что не характерно для данного жанра.
Особенности поэтики и стиля
Первое, что бросается в глаза при чтении произведений Толстой – сказочность. Исключением не стал и роман «Кысь», в котором писательница создала свой нереальный мир, используя фольклорные мотивы. Жители вымышленного городка сплошь и поперек окружены легендами и сказками. Они верят в различных существ: русалок, водяных, леших. Синтаксис романа и стиль написания также приближен к народной сказке: автор использует инверсию и простые предложения.
Татьяна Толстая также большое внимание уделяет мифам. Чтобы хоть как-то объяснить устройство мира, о котором они ничего не знают, голубчики обращаются к легендам. Один из наиболее ярких примеров использования в романе мифа – известный миф о Прометее, который писательница переосмысливает по-своему. В качестве Прометея она использует Федора Кузьмича – того самого Наибольшего Мурзу, который не только принес людям огонь, но и изобрел колесо, сани, научил жителей шить книги. В дальнейшем выяснится, что заслуги Федора Кузьмича на самом деле не так значительны, но пока герои наивно верят в сказку, находясь в атмосфере чуда.
Еще один отличительный признак романа – интертекстуальность. На протяжении всего произведения встречаются отрывки из стихотворений Пушкина, Блока, Цветаевой, Лермонтова, которыми зачитывается главный герой Бенедикт. Присутствуют в романе и арии из оперы «Кармен», и песни Гребенщикова, отрывки которых исполняют слепцы. Все это напрямую связано с проблематикой романа.
Главная проблема произведения «Кысь» заключается в поисках утраченной духовности и внутренней гармонии. Толстая демонстрирует нам мир, в котором царит полный хаос и неразбериха. В этом мире духовные ценности не имеют никакого значения, культура гибнет, а люди не понимают элементарных вещей. Единственным источником знаний являются книги, однако и они находятся под запретом. А тех, кому вздумается хранить у себя старопечатные книги, ждет наказание. Поэтому голубчикам ничего не остается делать, как слепо доверять Федору Кузьмичу, который самовольно приписал себе все заслуги.
В тексте можно встретить слова из различных пластов языка: от высокого стиля до просторечий. В романе также присутствуют авторские неологизмы, которые отражают негативные процессы, происходящие в культуре и обществе. Изменения в языке напрямую связаны с основной проблемой произведения – духовным забвением.
