Родился в 1938 году. В 1962 году окончил ВГИК (ученик Ю.И. Пименова и М.И. Курилко). Еще студентом стал художником-постановщиком первых фильмов Я. Сегеля и П. Тодоровского. В 1963 г. дебютировал как театральный художник в Театре им. М.Н. Ермоловой и в Музыкальном театре имени К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко (оформил здесь постановку оперы З. Кодаи "Хари Янош", осуществленную режиссером Л.Д. Михайловым).
В 1965 году был приглашен художником-постановщиком в Большой театр, где работал до 1995 года (последние 7 лет – главным художником). Создавал декорации и костюмы к оперным и балетным спектаклям этого театра; в балете сотрудничал с Ю.Н. Григоровичем ("Корсар" А. Адана и Л. Делиба, "Дон Кихот" Л. Минкуса), О.М. Виноградовым ("Асель" В. Власова), В.В. Васильевым ("Икар" С. Слонимского, "Макбет" К. Молчанова), М.М. Плисецкой ("Анна Каренина", "Чайка" и "Дама с собачкой" Р. К. Щедрина), в опере наиболее продолжительным и плодотворным был творческий союз художника с выдающимся режиссером Б.А. Покровским (в числе постановок этого режиссера, оформленных В.Я. Левенталем: "Князь Игорь" А.П. Бородина, "Отелло" Дж. Верди, "Тоска" Дж. Пуччини, "Семен Котко", "Обручение в монастыре" и "Игрок" С.С. Прокофьева, "Мертвые души" Р.К. Щедрина).
С Покровским же художник осуществил свою первую работу за рубежом – "Хованщину" Мусоргского в Софии (1966). Впоследствии много работал в театрах Европы, Америки, Японии. В Италии работал в театрах "Ла Скала", "Коммунале" и др. В Германии оформил более 30 спектаклей, сотрудничал со знаменитыми немецкими оперными режиссерами – Вальтером Фельзенштейном и Гарри Купфером. Поддерживал творческие связи с сыном Вальтера Фельзенштейна Иоханнесом, интендантом оперного театра в Дессау; оформил в Дессау постановки целого ряда опер Верди, "Богему" Дж. Пуччини.
В России работал по приглашениям во многих театрах помимо ГАБТа. Сотрудничал с О.Н. Ефремовым, А.В. Эфросом, М.А. Захаровым, В.Н. Плучеком, Л.В. Якобсоном и другими мастерами российской сцены. Оформлял постановки Московского академического Художественного театра (спектакли по пьесам А. Гельмана, М. Рощина, Л. Петрушевской, С. Мрожека, А. Островского, а также "Чайку", "Дядю Ваню", "Вишневый сад" и "Три сестры" А. Чехова), Театра на Таганке ("Вишневый сад" Чехова), Театра Сатиры ("Женитьба Фигаро" П.О. Бомарше) и др.
Работал в кино и на телевидении.
С 1983 года преподавал на художественно-постановочном факультете Школы-Студии при МХАТ (с 1988 года профессор, создал отделение подготовки театральных художников). Поддерживал постоянный творческий контакт с Музыкальным театром им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко. В числе работ, осуществленных художником на этой сцене – оперные постановки Л. Д. Михайлова ("Кола Брюньон" Д.Б. Кабалевского, "Любовь д"Артаньяна" М.С. Вайнберга, "Любовь к трем апельсинам" С.С. Прокофьева), Б.А. Покровского ("Таис" Ж. Массне), А.Б. Тителя ("Сказки Гофмана" Ж. Оффенбаха), балеты Д.А. Брянцева ("Оптимистическая трагедия" М. Броннера, "Дама с камелиями" Дж. Верди – В. Корчагина, "Цирк приехал!" на музыку К. Сан-Санса и В. Бесединой), О.В. Виноградова ("Золушка" С.С. Прокофьева).
09.06.2015 в 22:12, просмотров: 7936После продолжительной болезни в США скончался Валерий Левенталь - известный художник, сценограф, педагог. Мастера похоронят в четверг неподалеку от Балтимора (штат Мэриленд), где он жил на своем ранчо с 1990-х. А в будущем сезоне Большой театр представит постановку «Дон Кихот», сценографию которой незадолго до смерти презентовал в Москве. Специалисты уверены, что театральное «завещаение» мэтра потрясет публику своей красотой.
Художник Валерий Левенталь (справа) и режиссер Владимир Петров в театре МХАТ им. Чехова.
Валерий Левенталь оформил более 230 опер, балетов, драматических спектаклей для разных театров на родине и за рубежом. Но самая важная страница его биографии связана с Большим театром, где он служил 30 лет, из них семь, с 1988-го по 1995-й, был главным художником. Узнаваемый стиль «золотой эпохи» Большого - утонченная праздничность в декорациях и костюмах - это все он, Валерий Левенталь.
В главный театр страны выпускник ВГИКа попал после блестящего дебюта в Театре имени М. Н. Ермоловой и в Музыкальном театре имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко в 1963 году. А с 1979-го, уже активно работая в Большом, Левенталь оформлял на сцене Художественного театра спектакли по пьесам Гельмана, Рощина, Петрушевской, Мрожека и Островского, и все спектакли по Чехову, поставленные Олегом Ефремовым, - «Чайку», «Дядю Ваню», «Вишневый сад» и «Три сестры». В то же время Левенталь успевал работать в Италии - в театрах «Ла Скала», «Коммунале» - и на других зарубежных сценах. И преподавать - во ВГИКе, Школе-студии МХАТ (где стал первым руководителем отделения по специальности «художник-постановщик театра»); Йельском университете (курс по сценографии, 1991-92 гг.). В 1990-х Левенталь переехал в Америку и больше работал как живописец. А несколько лет назад, уже зная о страшном диагнозе (онкология), мастер триумфально вернулся на сцену Большого - выступил сценографом и художником по костюмам оперы «Чародейка» в 2012-м, а в 2014-м - в постановке «Истории Кая и Герды». А совсем недавно презентовал макет новой сценографии «Дон Кихота». Замысел художника воплотят в жизнь уже без него в будущем сезоне на Исторической сцене Большого.
О том, что значит Валерий Левенталь для истории театрального искусства, «МК» побеседовал с директором театра имени Образцова, в прошлом директором музея МХАТа Ириной Корчевниковой.
Он был удивительным живописцем! Понимал режиссера, как никто другой, - говорит «МК» Ирина Леонидовна. - Он настоящий театральный художник - понимал, что такое целостность спектакля, не выпячивал свою индивидуальность, умел работать в команде. Совсем недавно он приезжал, чтобы представить сценографию к «Дон Кихоту», уже понимал, что уходит, прощался со всеми. В его декорациях - красивая жизнь! Левенталь - художник образов. Вот например - когда в спектакле «Дядя Ваня» во МХАТе открывался занавес, зрители видели холм, осыпанный осенней листвой, и становилось ясно, что жизнь всех героев - это осень. Или «Три сестры», третий акт: там сменялись времена года вместе с настроением, потрясающая образность. Мастером уровня Левенталя можно пересчитать по пальцам одной руки - и все, как говорится, «уходящая натура», «старая гвардия».
- В 1990-х Валерий Яковлевич переехал в Америку. Там его творчество пользовалось успехом?
Когда мы были в конце 1990-х со МХАТом на гастролях и сыграли там семь спектаклей «Три сестры», Левенталю аплодировали отдельно. Его там знают. Выставки живописи у него были, что-то продавалось. Но он уехал в возрасте, нужно это понимать, оценивая масштаб известности в США. Его в Америке больше волновало не признание, его ферма. На ранчо у него были лошади, даже олени…
- Его творческое наследие осталось там, или по большей части на родине?
В США, я знаю, Левенталь занимался очень активно станковой живописью. В Америке он вдруг это полюбил. В России он не так ей увлекался, больше делал эскизы. Я, кстати, купила у него много эскизов для музея МХАТ. Несмотря на то, что у него была параллельная жизнь (вторая семья в Москве - прим. авт.), он уехал в Америку к дочке Кате и внуку. Но в России он работал много. Два года назад поставил в Стасике шедевр! Думаю, и «Дон Кихот» будет очень красивым. Конечно, Валерий Левенталь - очень важный художник для России. Он оставил свой след как мастер создания на сцене очень образной, осмысленной красоты.
Вале́рий Я́ковлевич Левента́ль 17 августа , Москва , СССР - 8 июня , Балтимор , штат Мэриленд , США) - советский и российский театральный художник, сценограф , педагог, профессор.
Биография
С 1965 года Левенталь был художником-постановщиком Большого театра , в 1988-1995 годах - его главным художником .
Начиная с 1979 года много работал во МХАТе , а после раздела театра в 1987 году - в МХТ им. Чехова , оформил спектакли по пьесам А. Гельмана , М. Рощина, С. Мрожека , А. Островского , а также чеховские постановки Олега Ефремова : «Чайку », «Дядю Ваню », «Вишнёвый сад » и «Три сестры » .
Левенталь оформлял спектакли и за рубежом, как в драматических, так и в музыкальных театрах, в том числе в «Ла Скала » и «Коммунале» .
Последняя работа В. Левенталя в Большом театре - детская опера «История Кая и Герды» в 2014 года . В феврале 2016 года, после смерти художника, была представлены последние сделанные им декорации в балете Дон Кихот .
Он скончался в США (в Балтиморе) в клинике Джона Хопкинса. Похоронен неподалеку от Балтимора (штат Мэриленд), где он жил на своей ферме.
Награды и звания
- - Заслуженный художник РСФСР .
- - Орден «Кирилл и Мефодий» II степени (Болгария).
- - Серебряная медаль АХ СССР .
- - Народный художник РСФСР .
- - Член-корреспондент АХ СССР .
- - Народный художник СССР .
- - Государственная премия Российской Федерации .
- - Действительный член РАХ .
- - Орден Дружбы .
- - Почётный профессор ВГИКа .
Напишите отзыв о статье "Левенталь, Валерий Яковлевич"
Примечания
Литература
Луцкая Е. Валерий Левенталь. - М .: Советский художник, 1989.
Ссылки
- на сайте РАХ
- на сайте МАМТ .
Отрывок, характеризующий Левенталь, Валерий Яковлевич
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше. «Господин Оформитель с большой буквы», так называют В. Левенталя, выдающегося театрального художника, оформившего более 200 спектаклей по всему миру. Его работы находятся в постоянных коллекциях Третьяковской галереи, Государственного Русского музея и Музея музыкального и театрального искусства в Санкт-Петербурге, театральном музее им. А.А. Бахрушина, в частных коллекциях. Его театральные и живописные работы были представлены на выставках в самых крупных галереях мира.
«Я учился как художник во ВГИКе в одно время с Тарковским, Шукшиным, Кончаловским, Миттой. Там был потрясающий художественный факультет, где преподавали такие замечательные русские мастера, профессора, как Пименов, Богородский. Я работал в кино, потом перешел в театр. По посылу я художник, а по природе своей - театральный человек, поэтому и очутился на оперных, драматических и балетных сценах по всему миру, а живописью занимался всегда», - рассказывает о себе Левенталь.
Как театральный художник он дебютировал в 1963 г. спектаклями А. Афиногенова «Мать своих детей» в театре им. Ермоловой и «Хари Янош» З. Кодаи в музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. В Большом театре Левенталь начал работать с 1965 года. В России работал по приглашениям во многих театрах помимо ГАБТа. Сотрудничал с О.Н. Ефремовым, А. В. Эфросом, М. А. Захаровым, В. Н. Плучеком, Л. В. Якобсоном и другими мастерами российской сцены. Оформлял постановки МХАТа (спектакли по пьесам А. Гельмана, М. Рощина, Л. Петрушевской, С. Мрожека, А. Островского, а также «Чайку», «Дядю Ваню», «Вишневый сад» и «Три сестры» А. Чехова), Театра на Таганке («Вишневый сад» Чехова). Его считают непревзойденным специалистом по пьесам А. Чехова.
В течение многих лет В.Я. Левенталь работал в Театре сатиры. Им были оформлены «Дон Жуан, или Любовь к геометрии» М. Фриша (реж. В. Плучек), «Доходное место» Островского (реж. М.Захаров), «У времени в плену» Штейна (реж. Плучек), «Клоп» Маяковского, «Ремонт» Рощина, «Горе от ума», «Идеальный муж» О. Уайльда, «Вишневый сад», «Трехгрошовая опера» Б.Брехта. В.Я. Левенталь был почти постоянным спутником лучших периодов жизни Театра сатиры и соучастником режиссерских замыслов В.Н. Плучека. Два спектакля – «Безумный день, или Женитьба Фигаро» Бомарше и «Укрощение строптивой» считаются театральной классикой. О работе над «Укрощением строптивой критики писали: «Сочетание жизни, поэзии, мистики, реальности – это воздух спектакля «Укрощение строптивой» Декорации Левенталя поставлены так легко, что кажется, их можно сложить – походные, как домики из карт».
(17.8.1938, Москва – 8.6.2015)
Театральный художник. Народный художник СССР (1989).
В 1956-1962 гг. учится во ВГИКе (факультет изобразительного оформления фильма). Дебютирует как театральный художник в 1963 г. спектаклями “Мать своих детей” А. Афиногенова (Театр им. Ермоловой) и “Хари Янош” З. Кодаи (Театр им. Станиславского и Немировича-Данченко). С 1965 г. - художник-постановщик Большого театра, в 1988-1995 гг. - главный художник. Оформил более 230 опер, балетов, драматических спектаклей на родине и за рубежом.
На сцене МХАТ в 1979-2002 гг. Левенталь оформил 15 спектаклей, начав с пьесы А. Гельмана “Мы, нижеподписавшиеся” и соорудив на поворотном круге сцены на Тверском бульваре с гиперреалистической дотошностью не только вагон пассажирского поезда, что диктовалось сюжетом, но и натуральный тепловоз. Неожиданное начало для художника, зарекомендовавшего себя как активного представителя живописного направления сценографии (Левенталь постоянно и много занимался станковой живописью - натюрморты, портреты). В первой же чеховской постановке на мхатовской сцене (“Чайка”, 1980) он демонстративно и последовательно решает пьесу средствами театральной живописи: наклонный задник с перетекающими пятнами цвета, живыми, дышащими, пульсирующими, как музыкальные созвучия, система прописанных тюлевых завес и боковых подборов, скрадывающих определенность пятен - беспредметная живопись на темы русской природы, чеховского колдовского озера. Минимум мебели, никаких павильонов, никаких стен (свет вырывал нужное пространство) и единственный элемент “жесткой” декорации - ампирная беседка, которая то приближается к зрителю, то удаляется от него, где и происходит не только треплевский спектакль, но и важнейшие сцены Нины и Треплева. Основная игровая площадка уходит в глубину сцены, из которой надвигается на первый план беседка - так происходит укрупнение планов.
В “Дяде Ване” (1985) художник пропитывает декорацию воспоминаниями об искусстве чеховских современников - ассоциации с левитановскими пейзажами, с симовскими интерьерами. Разумеется, все было другое, никогда В. А. Симов не разорвал бы тщательно спланированный и безупречно обставленный дом Войницких, а у Левенталя он распахивается, как створки огромных ворот, крылья дома уходят в глубину, открывая пригорок с вросшей в него деревянной лестницей с шаткими перильцами и “тысячи верст золотой осени” вдали. Так природа входит в спектакль, в жизни героев, их судьбы, словно музыкальная тема. И своеобразным “рондо” является эпиграф и финал спектакля, когда за черным тюлевым занавесом мы видим силуэт большого двухэтажного усадебного дома (тема Дома важна для режиссера и художника) с бессонным светящимся окном. Тщательно разработанные интерьеры, обставленные разноперой, но обжитой, старой и соотносимой друг с другом мебелью, где в буфете стоит вполне “употребимая” посуда, а в стеклах буфета отражается лицо Сони, подошедшей сюда со свечой, а на стол бросает неяркий круг света высокая керосиновая лампа с матовым шаром-абажуром, на стены и мебель падают удивительно естественные тени (свет - Ефим Удлер).
Левенталь не мыслит Чехова без постоянного и могучего аккомпанемента природы (он подтвердил это в декорациях к балетам Р. Щедрина “Чайка” и “Дама с собачкой”). И в “Трех сестрах” (1997) он окружает сцену трехслойным панно, где за ритмически организованной вязью темных голых древесных стволов и ветвей виднеются березы, а за ними - то нежная зелень ранней весенней листвы, то пламенеющие краски осени, то мохнатые от инея кроны деревьев. Эта природная среда дышит, живет, аккомпанируя жизни людей в прозоровском доме. Дом этот опять-таки чем-то напоминает симовские декорации первых спектаклей МХТ (старое серо-коричневое дерево дощатой обшивки, застекленная веранда, парадный вход с штукатуренными колоннами, беленые карнизы и наличники окон). По первому предъявлению - дом как дом, но когда он начинает свое движение по кругу и оборачивается “изнанкой”, то вы видите интерьер особняка. На вытянутой широкой платформе - именинный стол, стулья, рояль, старое летнее плетеное кресло, жардиньерка с цветами, на стене - большой портрет генерала Прозорова и т.п. - все, что требуется не только для характеристики быта, но и для нормального актерского существования. Каждому акту соответствует свой цвет стен, меняет свои места мебель, что-то выносится на центральную часть сцены, ближе к рампе. Все достоверно, легко. Движение “стенки” постоянно в ходе всего спектакля (по кругу справа налево) и поэтому так впечатляет работа сценографии в финале. Убит Тузенбах, ушел полк, остались на огромной сцене три женские фигурки, и вдруг прозоровский дом замер и впервые, изменив своей схеме движения, стал фронтоном параллельно рампе и начал медленно и неостановимо удаляться в глубину сцены, словно уменьшаясь в размере. И если раньше художник подчеркивал, как, в сущности, мал этот дом по сравнению с бесконечным небом и вечным кружевом ветвей и стволов, то теперь это ощущение оборачивается болью. И последний аккорд художника: плоскости панно начинают первое в спектакле и единственное свое движение: они медленно опускаются, накрывая, как похоронной пеленой, удаляющийся дом. Погребение. Кончился дом Прозоровых, нет его больше.
Кроме упомянутых, Валерий Левенталь оформил на сцене МХАТ пьесы А. Гельмана “Скамейка” (1984) и “Чокнутая” (1986), “Перламутровая Зинаида” М. Рощина (1987), “Московский хор” Л. Петрушевской (1988), “Варвары” М. Горького (1989), “Вишневый сад” А. Чехова (1989), “Любовь в Крыму” С. Мрожека (1995), “Гроза” А. Островского (1996), “Венецианский антиквар” К. Гольдони (2001), “Священный огонь” С. Моэма (2002), “Вечность и ещё один день” М. Павича (2002).
