«Мильон терзаний» (конспект).
Комедия «Горе от ума» это и картина нравов, и галерея живых типов, и жгучая сатира, и больше всего комедия. Как картина она громадна. Ее полотно захватывает длинный период русской жизни - от Екатерины до императора Николая. В группе двадцати человек отразилась вся прежняя Москва, ее рисунок, тогдашний ее дух, исторический момент и нравы. И все это с такою художественною, объективную законченностью и определенностью, какая далась только Пушкину и Гоголю.
Пока будет существовать стремление к почестям помимо заслуги, пока будут водиться мастера и охотники угодничать и «награжденья брать и весело пожить», пока сплетни, безделье, пустота будут господствовать не как пороки, а как части общественной жизни, - до тех пор, конечно, будут проявляться и современном обществе черты Фамусовых, Молчалиных и других.
Главная роль, конечно, - роль Чацкого, без которой не было бы комедии, а была бы картина нравов.
Всякий шаг Чацкого, почти всякое его слово в пьесе тесно связаны с игрой чувства его к Софье, раздраженного какого-то ложью в ее поступках, которую он и бьется разгадать до самого конца. Весь ум его и все силы уходят на эту борьбу: она и послужила мотивом, поводом к раздражениям, к тому «мильону терзаний», под влиянием которых он только и мог сыграть указанную ему Грибоедовым роль, роль гораздо большего, высшего значения, нежели неудачная любовь, словом, роль, для которой и родилась вся комедия.
Роль Чацкого - страдательная, в то же время она всегда победительная.
Живучесть роли Чацкого состоит в отсутствии у него отвлеченностей.
Роль и физиономия Чацких неизменна. Чацкий больше всего обличитель лжи и всего, что отжило, что заглушает новую жизнь, «жизнь свободную».
Его идеал «свободной жизни» определен: это - свобода от всех этих исчисленных цепей рабства, которыми оковано общество, а потом свобода - «вперить в науки ум, алчущий познаний», или беспрепятственно предаваться «искусствам творческим, высоким и прекрасным», - свобода «служить или не служить», «жить в деревне или путешествовать», не слывя за то ни разбойником, ни зажигателем, и - ряд дальнейших очередных подобных шагов к свободе - от несвободы. Чацкий сломлен количеством старой силы, нанеся ей в свою очередь, смертельный удар качеством силы свежей.
Он вечный обличитель лжи, запрятавшейся в пословицу: «Один в поле не воин». Нет, воин, если он Чацкий, и притом победитель, но передовой воин, застрельщик и - всегда жертва. Чацкий неизбежен при каждой смене веков.
Софья Павловна индивидуально не безнравственна: она грешит грехом неведения, слепоты, в котором жили все, -
Свет не карает заблуждений,
Но тайны требует для них!
В этом двустишии Пушкина выражается общий смысл условной морали. Софья никогда не прозревала от нее и не прозрела бы без Чацкого никогда, за неимением случая. Она вовсе не так виновата, как кажется. Это - смесь хороших инстинктов с ложью, живого ума с отсутствием всякого намека на идеи и убеждения, путаница понятий, умственная и нравственная слепота - все это не имеет в ней характера личных пороков, а является, как общие черты ее круга. В собственной, личной ее физиономии прячется в тени что-то свое, горячее, нежное, даже мечтательное. Остальное принадлежит воспитанию.
Вглядываясь глубже в характер и обстановку Софьи, видишь, что не безнравственность «свела ее» с Молчалиным. Прежде всего, влечение покровительствовать любимому человеку, бедному, скромному, не смеющему поднять на нее глаз, - возвысить его до себя, до своего круга, дать ему семейный права. Без сомнения, ей в этом улыбалась роль властвовать над покорным созданием, сделать его счастье и иметь в нем вечного раба. Не ее вина, что из этого выходил будущий «муж - мальчик, муж-слуга - идеал московских мужей!». На другие идеалы негде было наткнуться в доме Фамусова. Вообще, к Софье трудно отнестись не симпатично: в ней есть сильные задатки недюжинной натуры, живого ума, страстности и женской мягкости. Она загублена в духоте, куда не проникал ни один луч света, ни одна струя свежего воздуха. Недаром любил ее и Чацкий. После него она одна напрашивалась на какое-то грустное чувство, в душе читателя нет против нее того смеха, с каким он расстается с прочими лицами. Ей, конечно, тяжелее всех, даже Чацкого.
Статья «Мильон терзаний» представляет собой критический этюд. Интересно, что написать его И. А. Гончарова побудили друзья.
После просмотра в театре «Горя от ума» писатель высказал о комедии несколько интересных суждений. В 1871 г. вышла рецензия, подписанная инициалами «И. Г.». Впоследствии статья была переиздана в «Вестнике Европы» вместе с произведением А. С. Грибоедова.
Итак, это анализ «тонкой, умной, изящной и страстной комедии».
Название «Мильон терзаний» не случайно: весь анализ, собственно, посвящен ее объяснению. Ну, а терзания – чьи? «Лишнего человека» Чацкого.
Место грибоедовской комедии в русской литературе
И. А. Гончаров сразу отмечает, что комедия «Горе от ума» занимает особое место среди произведений русских классиков: А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, и других. Ее отличает молодой дух, свежесть и особого рода «живучесть» (выражение писателя) . Что же, с этим его уверением вполне можно согласиться. Из какого еще литературного произведения мы столько цитируем, и не только в сочинениях, но и в разговорной речи? Вспомним-ка:
«Злые языки страшнее пистолета».
«Служить бы рад – прислуживаться тошно».
Гончаров пишет о том, что «Горе от ума» пережило и «Евгения Онегина», и «Героя нашего времени». Все эти произведения были написаны позже. Казалось бы, они имеют больший шанс на успех у читателя. Но нет – проблемы, поднятые Грибоедовым, оказались актуальны в период расцвета творчества указанных классиков, актуальны при жизни Гончарова. Произведение «Горе от ума», пишет он, переживет и еще несколько эпох, не утратив своей актуальности.
Нравы и обычаи в комедии Грибоедова
Что находит читатель в комедии Грибоедова? Смотря какой читатель, смотря что ищет.
Одних привлекает описание московской жизни, быта и нравов начала XIX века. Надо отметить, что Грибоедову удалось передать сам дух дворянского общества данного периода.
Гончаров отмечает, насколько живые типажи представлены в комедии – настолько, что читатель как будто находится в кругу своих знакомых.
Любой, читающий пьесу, может назвать среди знакомых и Фамусова, и Молчалина…
Язык комедии
Других читателей больше привлекут эпиграммы, меткие сатирические выражения – «соль языка», как написал об этом Гончаров. Пьесу он назвал «неистощимым колодезем», который может снабдить нас остроумными ответами буквально на каждом шагу. Цитаты Грибоедова стали афоризмами.
Ну вот, например:
«Счастливые часов не наблюдают».
Настоящая народная мудрость:
«Минуй нас пуще всех печалей И барский гнев, и барская любовь».
Как нам знакомо:
«И дым Отечества нам сладок и приятен!»
Роль Чацкого в комедии
Без Чацкого, как справедливо замечает Гончаров, не было бы никакой комедии, а получилась бы только картина нравов, возможно, скучноватая.
Итак, это главный герой комедии.
По мнению Грибоедова, горе Чацкого происходит от его ума. С этим суждением в свое время не был согласен А. С. Пушкин. Чацкий, без сомнения, открывает новый век и новую эпоху – вот в чем значение этого героя.
«А судьи кто?»
Между Фамусовым и Чацким, как будто бы бросающим друг другу перчатку.
Главный мотив комедии выражен по-грибоедовски изящно, буквально в нескольких словах, которые Гончаров сравнивает с увертюрой оперы.
Читатель видит два лагеря: фамусовский, лагерь «отцов», или «старших» – это с одной стороны.
А с другой стороны – кто? Получается, один человек – Чацкий, благородный воин, «враг исканий». Борьба эта, пишет Гончаров, ведется не на жизнь, а на смерть, она сравнима с борьбой за существование в животном мире, той, которую ученые-естествоиспытатели описывают как естественную смену поколений в животном мире.
Итог
«Мильон терзаний» – это то, что получил в итоге Чацкий. До сих пор он, человек острого ума, был буквально непобедим в словесных поединках, беспощадно разил врагов, умел видеть их слабые места. Но в битве с Фамусовым к горечи поражения и нравственным терзаниям прибавляется еше и «горе».
Ему приходится уехать, не найдя ни в ком сочувствия (не в смысле жалости, а в смысле со-разделения его чувств). Как пишет Гончаров, он увозит с собой только «мильон терзаний».
«Вон из Москвы! сюда я больше не ездок. Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету, Где оскорблённому есть чувству уголок!..Карету мне, карету!»
Ну, и в заключение И. А. Гончаров приходит к малоутешительным выводам. Литература, делает вывод он, не выбьется из круга очерченных Грибоедовым проблем.
Стоит лишь писателю затронуть тему несхожести поколений, борьбы их взглядов – его ждет тот же итог, что и Чацкого.
«Мильон терзаний» - это критическая статья Ивана Александровича Гончарова на комедию «Горе от ума». Цель этого очерка - попытка донести до читателей смысл произведения через анализ образа Александра Чацкого, а также разобрать отдельные составляющие его композиции: время, место действия и персонажей.
Вконтакте
Одноклассники
Произведение не сразу было понято даже видными деятелями русской литературы, а потому его однозначно должен был проанализировать другой знаток слова. Вот почему очерк Гончарова стоит читать онлайн. «Мильон терзаний» в кратком изложении представлен ниже.
Значение «Горе от ума» для русской литературы
В качестве названия статьи Гончаров выбрал высказывание Александра Чацкого, одного из центральных действующих лиц комедии. Если взглянуть на эту цитату, сразу станет понятно, о чём идёт речь в этой работе.
Гончаров пишет, что Грибоедову удалось создать персонажей, чьи образы остались актуальными и через 40 лет после создания произведения (первые отрывки «Горе от ума» увидели свет в 1825 году, а статья «Мильон терзаний» - через 46 лет). В этом плане комедия сумела превзойти два других шедевра русской литературы: «Евгения Онегина» Александра Сергеевича Пушкина и «Недоросль» Дениса Ивановича Фонвизина .
Поскольку произведение было очень близко по духу аудитории, оно быстро разошлось на цитаты. После этого оно не только не опошлилось, а даже наоборот - стало ещё ближе к читателю.
Как отмечает Иван Гончаров, Александру Грибоедову удалось отобразить в своей комедии всю эпоху от Екатерины до Николая. При этом атмосфера Москвы, её традиции и нравы, характерные для времени действия «Горе от ума», были представлены автором в образах всего 20 персонажей.
Фигура Чацкого в комедии Грибоедова
В комедии обличаются склонность к чинопочитанию, распространению лживых слухов, объявляются пороками бездействие и пустота. Автор не смог бы это сделать, не будь в произведении образа Александра Андреевича Чацкого.
Он стал не просто главным героем произведения, а фигурой, через которую Грибоедов решил высветить современную ему Москву, а также образ нового человека. Последний появился в русской литературе до пушкинского Онегина и лермонтовского Печорина, но сумел сохранить актуальность даже спустя годы (в отличие от двух других названных героев).
- желание развиваться духовно и интеллектуально;
- честолюбие;
- остроумие;
- добросердечность.
Другие герои в мире произведения подвергают Чацкого критике, поскольку он выглядит на их фоне белой вороной. Он открыто выражает своё мнение касательно «старого мира» и нравов, принятых в аристократической Москве, тогда как в этой среде принято общаться в иной манере. Главное, что герой искренне верит в свои идеалы и готов следовать им, несмотря ни на что.
Не удивительно, что даже известные деятели литературы не могли понять мотивацию поступков Чацкого. К примеру, Александр Сергеевич Пушкин не мог объяснить, почему герой Грибоедова не перестаёт высказывать свою точку зрения по тому или иному вопросу, если к нему никто не прислушивается. Тем самым он словно сомневается в адекватности поведения героя. Критик Николай Александрович Добролюбов относится к Чацкому снисходительно, называя его «азартным малым».
Этот персонаж не потерял актуальности и по сей день, потому что такие люди всегда появляются в переходный период от одной эпохи к другой. Психотип такого человека не меняется кардинальным образом с течением времени.
Взаимосвязь Чацкого с другими персонажами
Отношения с Фамусовой
Романтическая линия комедии строится на том, что Чацкий, отложив все свои дела, приезжает в Москву, чтобы признаться в любви семнадцатилетней Софье Фамусовой. Она же решила не развивать отношения с ним.
Чтобы понять мотивы поведения Фамусовой, следует сделать поправку на то, в каких условиях она росла, и что повлияло на становление её личности. С одной стороны, Софья не сумела избежать влияния атмосферы тогдашней Москвы, а с другой, она увлекалась произведениями сентименталистов. Как результат, она выросла инфантильной и чересчур романтизированной.
Фамусова отвергла Чацкого (даже несмотря на то, что он был её первым возлюбленным), поскольку его образ не соответствовал её представлениям о жизни. Это подталкивало девушку к выбору другого человека - Алексея Молчалина (хотя определённую роль здесь сыграло и инстинктивное начало Софьи).
Молчалин как антипод Чацкого
Грибоедов наделил Алексея Степановича Молчалина такими характеристиками:
- сочетание глупости и трусости;
- умеренность и расчётливость;
- склонность к карьеризму (именно такие люди впоследствии становятся бюрократами);
- лицемерие.
Образ Молчалина вызывает отвращение у нравственного человека, но именно такие люди ценились в Москве времён Грибоедова. Власти предпочитают наделять привилегиями и всячески возвышать именно людей с рабским менталитетом, поскольку в дальнейшем ими очень легко управлять.
Значение очерка «Мильон терзаний»
Своей критической статьёй Иван Гончаров
хотел обратить внимание на положительные черты образа Чацкого, сформировать положительное впечатление о нём.
Гончаров обратил внимание на то, что главный герой «Горе от ума» способен не только указывать на пороки общества, но и готов действовать во имя трансформации действительности. Следовательно, его можно считать человеком будущего. Чацкий твёрдо уверен в своих убеждениях и способен внушить остальным правоту в своих взглядах. Он показывает, что и один человек способен повлиять на общество, если очень захочет этого.
Комедия «Горе от ума» держится каким-то особняком в литературе и отличается моложавостью, свежестью и более крепкой живучестью от других произведений слова . Она, как столетний старик, около которого все, отжив по очереди свою пору, умирают и валятся, а он ходит, бодрый и свежий, между могилами старых и колыбелями новых людей. И никому в голову не приходит, что настанет когда-нибудь и его черед.
«Горе от ума» появилось раньше Онегина, Печорина, пережило их, прошло невредимо чрез гоголевский период, прожило эти полвека со времени своего появления и всё живет своей нетленной жизнью, переживет и еще много эпох, и всё не утратит своей жизненности.
Отчего же это, и что такое вообще «Горе от ума»?
Критика не трогала комедию с однажды занятого ею места, как будто затрудняясь, куда ее поместить. Изустная оценка опередила печатную, как сама пьеса задолго опередила печать. Но грамотная масса оценила ее фактически. Сразу поняв ее красоты и не найдя недостатков, она разнесла рукопись на клочья, на стихи, полустишья, развела всю соль и мудрость пьесы в разговорной речи, точно обратила мильон в гривенники, и до того испестрила грибоедовскими поговорками разговор, что буквально истаскала комедию до пресыщения.
Печатная критика всегда относилась с большею или меньшею строгостью только к сценическому исполнению пьесы, мало касаясь самой комедии, или высказываясь в отрывочных, неполных и разноречивых отзывах. Решено раз всеми навсегда, что комедия образцовое произведение - и на том все помирились.
Одни ценят в комедии картину московских нравов известной эпохи, создание живых типов и их искусную группировку. Вся пьеса представляется каким-то кругом знакомых читателю лиц, и притом таким определенным и замкнутым, как колода карт. Лица Фамусова, Молчалина, Скалозуба и другие врезались в память так же твердо, как короли, валеты и дамы в картах, и у всех сложилось более или менее согласное понятие о всех лицах, кроме одного - Чацкого. Так все они начертаны верно и строго и так примелькались всем. Только о Чацком многие недоумевают: что он такое? Он как будто пятьдесят третья какая-то загадочная карта в колоде . Если было мало разногласия в понимании других лиц, то о Чацком, напротив, разноречия не кончились до сих пор и, может быть, не кончатся еще долго.
Другие, отдавая справедливость картине нравов, верности типов, дорожат более эпиграмматической солью языка, живой сатирой - моралью, которою пьеса до сих пор как неистощимый колодец, снабжает всякого на каждый обиходный шаг жизни.
Все эти разнообразные впечатления и на них основанная своя точка зрения у всех и у каждого служат лучшим определением пьесы, т. е., что комедия «Горе от ума» есть и картина нравов, и галерея живых типов, и вечно острая, жгучая сатира, и вместе с тем и комедия и, скажем сами за себя - больше всего комедия - какая едва ли найдется в других литературах, если принять совокупность всех прочих высказанных условий. Как картина, она, без сомнения, громадна. Полотно ее захватывает длинный период русской жизни - от Екатерины до императора Николая. В группе двадцати лиц отразилась, как луч света в капле воды, вся прежняя Москва, ее рисунок, тогдашний ее дух, исторический момент и нравы. И это с такою художественною, объективною законченностью и определенностью, какая далась у нас только Пушкину и Гоголю.
В картине, где нет ни одного бледного пятна, ни одного постороннего, лишнего штриха и звука, - зритель и читатель чувствуют себя и теперь, в нашу эпоху, среди живых людей И общее и детали, всё это не сочинено, а так целиком взято из московских гостиных и перенесено в книгу и на сцену, со всей теплотой и со всем «особым отпечатком» Москвы, - от Фамусова до мелких штрихов, до князя Тугоуховского и до лакея Петрушки, без которых картина была бы не полна.
Однако для нас она еще не вполне законченная историческая картина: мы не отодвинулись от эпохи на достаточное расстояние, чтоб между нею и нашим временем легла непроходимая бездна. Колорит не сгладился совсем; век не отделился от нашего, как отрезанный ломоть: мы кое-что оттуда унаследовали, хотя Фамусовы, Молчалины, Загорецкие и пр. видоизменились так, что не влезут уже в кожу грибоедовских типов. Резкие черты отжили, конечно: никакой Фамусов не станет теперь приглашать в шуты и ставить в пример Максима Петровича, по крайней мере, так положительно и явно Молчалин, даже перед горничной, втихомолку, не сознается теперь в тех заповедях, которые завещал ему отец; такой Скалозуб, такой Загорецкий невозможны даже в далеком захолустье. Но пока будет существовать стремление к почестям помимо заслуги, пока будут водиться мастера и охотники угодничать и «награжденья брать и весело пожить», пока сплетни, безделье, пустота будут господствовать не как пороки, а как стихии общественной жизни, - до тех пор, конечно, будут мелькать и в современном обществе черты Фамусовых, Молчалиных и других, нужды нет, что с самой Москвы стерся тот «особый отпечаток», которым гордился Фамусов.
Общечеловеческие образцы, конечно, остаются всегда, хотя и те превращаются в неузнаваемых от временных перемен типы, так что, на смену старому, художникам иногда приходится обновлять, по прошествии долгих периодов, являвшиеся уже когда-то в образах основные черты нравов и вообще людской натуры, облекая их в новую плоть и кровь в духе своего времени
Это особенно можно отнести к грибоедовской комедии. В ней местный колорит слишком ярок, и обозначение самых характеров так строго очерчено и обставлено такой реальностью деталей, что общечеловеческие черты едва выделяются из-под общественных положений, рангов, костюмов и т. п.
Сам Чацкий гремит против «века минувшего», когда писалась комедия, а она писалась между 1815 и 1820 годами.
или:
говорит он Фамусову
Следовательно, теперь остается только немногое от местного колорита: страсть к чинам, низкопоклонничество, пустота. Но с какими-нибудь реформами чины могут отойти, низкопоклонничество до степени лакейства молчалинского уже прячется и теперь в темноту, а поэзия фрукта уступила место строгому и рациональному направлению в военном деле.
Но всё же еще кое-какие живые следы есть, и они пока мешают обратиться картине в законченный исторический барельеф. Эта будущность еще пока у ней далеко впереди.
Соль, эпиграмма, сатира, этот разговорный стих, кажется, никогда не умрут, как и сам, рассыпанный в них острый и едкий, живой русский ум, который Грибоедов заключил, как волшебник духа какого-нибудь, в свой замок, и он рассыпается там злобным смехом. Нельзя представить себе, чтоб могла явиться когда-нибудь другая, более естественная, простая, более взятая из жизни речь. Проза и стих слились здесь во что-то нераздельное, затем, кажется, чтобы их легче было удержать в памяти и пустить опять в оборот весь собранный автором ум, юмор, шутку и злость русского ума и языка. Этот язык так же дался автору, как далась группа этих лиц, как дался главный смысл комедии, как далось всё вместе, будто вылилось разом, и всё образовало необыкновенную комедию - и в тесном смысле, как сценическую пьесу, - и в обширном, как комедию жизни Другим Ничем, как комедией, она и не могла бы быть
Оставя две капитальные стороны пьесы, которые так явно говорят за себя, и потому имеют большинство почитателей, - т. е. картину эпохи, с группой живых портретов, и соль языка, - обратимся сначала к комедии, как к сценической пьесе, потом как к комедии вообще, к ее общему смыслу, к главному разуму ее в общественном и литературном значении, наконец скажем и об исполнении ее на сцене.
Давно привыкли говорить, что нет движения, т. е. нет действия в пьесе Как нет движения? Есть - живое, непрерывное, от первого появления Чацкого на сиене до последнего его слова: «Карету мне, карету!»
Это - тонкая, умная, изящная и страстная комедия, в тесном, техническом смысле, - верная в мелких психологических деталях, - но для зрителя неуловимая, потому что она замаскирована типичными лицами героев, гениальной рисовкой, колоритом места, эпохи, прелестью языка, всеми поэтическими силами, так обильно разлитыми в пьесе. Действие, т. е. собственно интрига в ней, перед этими капитальными сторонами кажется бледным, лишним, почти ненужным.
Только при разъезде в сенях зритель точно пробуждается при неожиданной катастрофе, разразившейся между главными лицами, и вдруг припоминает комедию-интригу. Но и то ненадолго. Перед ним уже вырастает громадный, настоящий смысл комедии
Очень кратко: Статья посвящена нестареющей, всегда актуальной пьесе Грибоедова «Горе от ума», испорченному условной моралью обществу и Чацкому - борцу за свободу и обличителю лжи, который не исчезнет из общества.
Иван Гончаров отмечает свежесть и моложавость пьесы« Горе от ума»:
Она как столетний старик, около которого все, отжив по очереди свою пору, умирают и валятся, а он ходит, бодрый и свежий, между могилами старых и колыбелями новых.
Несмотря на гений Пушкина, его герои« бледнеют и уходят в прошлое», пьеса же Грибоедова появилась раньше, но пережила их, считает автор статьи. Грамотная масса сразу разобрала её на цитаты, но пьеса выдержала и это испытание.
« Горе от ума» - это и картина нравов, и галерея живых типов, и «вечно острая, жгучая сатира». «В группе двадцати лиц отразилась… вся прежняя Москва». Гончаров отмечает художественную законченность и определённость пьесы, какая далась лишь Пушкину и Гоголю.
Всё взято из московских гостиных и перенесено в книгу. Черты Фамусовых и Молчалиных будут в обществе до тех пор, пока будут существовать сплетни, безделье и низкопоклонничество.
В отличие от неспособных к делу Онегина и Печорина Чацкий готовился к серьёзной деятельности: учился, читал, путешествовал, но разошёлся с министрами по известной причине: «Служить бы рад, - прислуживаться тошно».
Споры Чацкого с Фамусовым открывают основную цель комедии: Чацкий - сторонник новых идей, он осуждает« прошедшего житья подлейшие черты», за которые стоит Фамусов.
Образовались два лагеря, или, с одной стороны, целый лагерь Фамусовых и всей братии« отцов и старших», с другой - один пылкий и отважный боец, «враг исканий».
Развивается в пьесе и любовная интрига. Обморок Софьи после падения Молчалина с лошади помогает Чацкому почти угадать причину. Теряя свой« ум», он прямо нападет на соперника, хотя уже очевидно, что Софье, по её же словам, милей его« иные». Чацкий готов выпрашивать то, что выпросить нельзя - любовь. В его молящем тоне слышны жалоба и упрёки:
Но есть ли в нем та страсть?
То чувство? Пылкость та?
Чтоб, кроме вас, ему мир целый
Казался прах и суета?
Чем дальше, тем слышнее в речи Чацкого слёзы, считает Гончаров, но «остатки ума спасают его от бесполезного унижения». Софья же сама себя почти выдаёт, говоря о Молчалине, что« Бог нас свёл». Но её спасает ничтожество Молчалина. Она рисует Чацкому его портрет, не замечая, что он выходит пошлым:
Смотрите, дружбу всех он в доме приобрел;
При батюшке три года служит,
Тот часто без толку сердит,
А он безмолвием его обезоружит…
…от старичков не ступит за порог…
…Чужих и вкривь и вкось не рубит, -
Вот я за что его люблю.
Чацкий утешает себя после каждой похвалы Молчалину: «Она его не уважает», «Она не ставит в грош его», «Шалит, она его не любит».
Другая бойкая комедия ввергает Чацкого в пучину московской жизни. Это Горичевы - опустившийся барин, «муж-мальчик, муж-слуга, идеал московских мужей», под башмаком своей приторной жеманной супруги, это Хлестова, «остаток екатерининского века, с моськой и арапкой-девочкой», «руина прошлого» князь Пётр Ильич, явный мошенник Загорецкий, и «эти NN, и все толки их, и всё занимающее их содержание!»
Своими едкими репликами и сарказмами Чацкий настраивает всех их против себя. Он надеется найти сочувствие у Софьи, не подозревая о заговоре против него в неприятельском лагере.
«Мильон терзаний» и «горе!» - вот что он пожал за всё, что успел посеять. До сих пор он был непобедим: ум его беспощадно поражал больные места врагов.
Но борьба его утомила. Он грустен, желчен и придирчив, замечает автор, Чацкий впадает почти в нетрезвость речи и подтверждает распущенный Софьей слух о его сумасшествии.
Пушкин, вероятно, отказывал Чацкому в уме из-за последней сцены 4-го акта: ни Онегин, ни Печорин не повели бы себя так, как Чацкий в сенях. Он не лев, не франт, не умеет и не хочет рисоваться, он искренен, поэтому ум ему изменил - он наделал таких пустяков! Подглядев свидание Софьи и Молчалина, он разыграл роль Отелло, на какую не имел прав. Гончаров отмечает, что Чацкий упрекает Софью, что та его« надеждой завлекла», но она только и делала, что отталкивала его.
А между тем Софья Павловна индивидуально не безнравственна: она грешит грехом неведения, слепоты, в которой жили все…
Чтобы передать общий смысл условной морали, Гончаров приводит двустишие Пушкина:
Свет не карает заблуждений,
Но тайны требует для них!
Автор замечает, что Софья никогда не прозрела бы от этой условной морали без Чацкого, «за неимением случая». Но она не может уважать его: Чацкий её вечный« укоряющий свидетель», он открыл ей глаза на истинное лицо Молчалина. Софья - это« смесь хороших инстинктов с ложью, живого ума с отсутствием всякого намёка на идеи и убеждения,… умственная и нравственная слепота…» Но это принадлежит воспитанию, в её собственной личности есть что-то« горячее, нежное, даже мечтательное».
Женщины учились только воображать и чувствовать и не учились мыслить и знать.
Гончаров отмечает, что в чувстве Софьи к Молчалину есть что-то искреннее, напоминающее пушкинскую Татьяну. «Разницу между ними кладёт „московский отпечаток“». Софья так же готова выдать себя в любви, она не находит предосудительным первой начать роман, как и Татьяна. В Софье Павловне есть задатки недюжинной натуры, недаром её любил Чацкий. Но Софью влекло помочь бедному созданию, возвысить его до себя, а потом властвовать над ним, «сделать его счастье и иметь в нём вечного раба».
Чацкий, говорит автор статьи, только сеет, а пожинают другие, его страдание - в безнадёжности успеха. Мильон терзаний - это терновый венец Чацких - терзаний от всего: от ума, а ещё более от оскорблённого чувства. Ни Онегин, ни Печорин не подходят на эту роль. Даже после убийства Ленского Онегин увозит с собой на «гривенник» терзаний! Чацкий другой:
Он требует места и свободы своему веку: просит дела, но не хочет прислуживаться, и клеймит позором низкопоклонство и шутовство.
Идея« свободной жизни» - это свобода от всех цепей рабства, которыми оковано общество. Фамусов и другие внутренне согласны с Чацким, но борьба за существование не даёт им уступить.
Он вечный обличитель лжи, запрятавшейся в пословицу: «Один в поле не воин». Нет, воин, если он Чацкий, и при том победитель, но передовой воин, застрельщик и - всегда жертва.
Этот образ вряд ли состарится. По мнению Гончарова, Чацкий - наиболее живая личность как человек и исполнитель роли, доверенной ему Грибоедовым.
…Чацкие живут и не переводятся в обществе, повторяясь на каждом шагу, в каждом доме, где под одной кровлей уживается старое с молодым… Каждое дело, требующее обновления, вызывает тень Чацкого…
« Две комедии как будто вложены одна в другую»: мелкая, интрига любви, и частная, которая разыгрывается в большую битву.
Далее Гончаров говорит о постановке пьесы на сцене. Он считает, что в игре нельзя претендовать на историческую верность, так как« живой след почти пропал, а историческая даль ещё близка. Артисту необходимо прибегать к творчеству, к созданию идеалов, по степени своего понимания эпохи и произведения Грибоедова». Это первое сценическое условие. Второе - это художественное исполнение языка:
Актёр, как музыкант, обязан… додуматься до того звука голоса и до той интонации, какими должен быть произнесён каждый стих: это значит - додуматься до тонкого критического понимания всей поэзии…
« Откуда, как не со сцены, можно желать услышать образцовое чтение образцовых произведений?» Именно на утрату литературного исполнения справедливо жалуется публика.
