13 января в лондонской Saatchi Gallery открывается выставка российской художницы Айдан Салаховой «Откровения». Историк искусства Мария Кравцова рассказывает о персональным мифе Айдан, который простирается в семантическом пространстве между реальным и воображаемым Востоком, «внешнем» эротизме работ художницы, за которым скрывается ее интерпретация суфийской традиции. Полностью текст, который с любезного разрешения художницы «Артгид» публикует с сокращениями, можно прочитать в каталоге выставки.
Айдан Салахова. Из серии «Страх и трепет». Фрагмент. 2014. Мрамор. Выставка Айдан Салаховой «Откровения» в лондонской Saatchi Gallery. Январь 2016 года. Фото: Айдан Салахова
…Восток Айдан лишь на первый взгляд схож со сказочно богатым и источающим эротизм Востоком поэта-романтика Жерара де Нерваля, романиста Гюстава Флобера, художника Жан-Огюста-Доминика Энгра или переводчика «Тысяча и одной ночи» Эдварда Лэйна, то есть с Востоком, порожденным европейским воображением (еще конкретнее — воображением белого мужчины). На протяжении многих веков это воображение питала скорее скудность впечатлений и достоверных сведений о Востоке. То, что было скрыто от любопытных глаз, воссоздавала фантазия, иногда благодаря рассказам «очевидцев» (вроде Джакомо Казановы, который с любезного позволения своего турецкого покровителя наблюдал из укрытия за резвящимися у источника обитательницами гарема), но чаще — абсолютно произвольно. Так родился миф о распутстве и разгуле страстей, к которым восточных людей якобы побуждает жара, — так в эротических фантазиях европейцев, а заодно и в европейской живописи обосновались гаремы и «невольничьи рынки» с их очевидным сексуальным подтекстом. Этот несуществующий на самом деле мир, идеологический конструкт несколько десятилетий назад разоблачил в своей книге «Ориентализм» (1978) историк литературы, культуролог и один из основоположников постколониальной критики Эдвард Вади Саид . Впрочем, даже после усилий Саида воображаемый Восток не только не перестал существовать, но и до начала «Арабской весны» продолжал занимать доминирующее положение в европейском сознании, в котором сказки «Тысяча и одной ночи» обрели новую жизнь в оазисе роскоши и консюмеризма (в том числе и культурного), городе миллионеров Абу-Даби. Но сегодня бряцающий оружием Восток уже не ассоциируется с роскошью двора царя Шахрияра. Значит ли это, что ориенталистский миф покоится в руинах? Вовсе нет. «Арабская весна» и последующие за ней события вновь придали актуальное звучание еще одному стереотипу — представлению о Востоке как об антиподе цивилизованного Запада, пространстве дикости, варварской жестокости, религиозного фанатизма, немилосердного правосудия и мужского насилия. Медийный облик современного Востока формируют мусульманские фундаменталисты, эмиры нового Исламского государства, опоясанные смертью шахидки, палачи, снимающие на видео последние минуты жизни заложников в оранжевых тюремных робах, беженцы из Сирии и Афганистана, апокалиптические виды разрушенных ближневосточных городов и особенно — древних памятников истории и культуры.
Айдан Салахова. Из серии «Персидские миниатюры». 2008. Бумага, карандаш, гуашь. Сourtesy автор
Восток прекрасный и Восток ужасный — между двумя этими семантическими пространствами располагается персональный миф Айдан, которая, с одной стороны, связана с этой частью света кровными узами, а с другой — смотрит на нее, скорее, глазами европейца, к тому же художника, воспитанного на крепком академизме с его культом рисунка и натуры и преданностью золотому сечению. Восточные мотивы и темы присутствовали уже в ранних ученических работах Айдан, но скорее были данью творчеству ее отца, который, будучи профессором Московского государственного художественного института им. В.И. Сурикова, не требовал от своих учеников присягать на верность социалистическому реализму и подспудно прививал им модернистский взгляд на искусство. Собственно, современную интерпретацию сюжетов ориенталистской и академической живописи, на первый взгляд, предлагает нам в своих графических, живописных и скульптурных сериях Айдан. При этом художницу нельзя назвать слепо преданным мертвым канонам Академии салонным живописцем. Впрочем, парадокс художницы заключается в том, что так же, как от салона, далека она и от конъюнктуры «актуальных» трендов в искусстве — в ее работах нет ничего отчетливо политического. В отличие от своих коллег, художниц-выходцев из стран Ближнего Востока (вроде Ширин Нешат или Моны Хатум), не использует Айдан и образ репрессированной патриархальным обществом женщины. Но, несмотря на все эти, прямо скажем, довольно многочисленные «не», Айдан не только остается в рамках современного искусства, но и нередко радикализирует ситуацию, хотя стратегию эту можно называть «радикализмом в шелках». Апроприируя один из главных и при этом отчетливо маскулинных мифов ориентализма, Айдан даже не намекает (как это делали Энгр и Делакруа), а открыто показывает то, что на протяжении веков мечтали увидеть европейские мужчины. Героини художницы, чьи лица скрыты покровами паранджи, а упругие тела открыты нескромным взглядам, предаются однополым ласкам. Но лишь на первый взгляд это кажется лесбийскими забавами. Айдан заманивает женской наготой, чтобы потом наказать за любопытство, травмировать, предельно обнажив женскую физиологию. Классическая мраморная красота персонажей работ Айдан (вспомним, что академический канон обнаженной натуры исключал целый ряд натуралистических деталей, вроде прорисованных половых органов или волос на теле) разрушается, а картины любовной идиллии превращаются в иллюстрации из пособий по акушерству и гинекологии.
Айдан Салахова. Кааба. Видеоинсталляция. 2002. Сourtesy XL Gallery
Впрочем, гаремы и серали, в которых изнывают от безделья и полуденного зноя заложницы страсти, — всего лишь декорация. Айдан открывает самые сокровенные тайны Востока, вводя зрителя через пропилеи «Тысяча и одной ночи» в мир мусульманского мистицизма. Впервые эти, прямо скажем, далекие от догматического ислама представления о божественном начале были воплощены Айдан в видеоинсталляции 2002 года «Кааба» — вокруг черного куба, который поблескивал глазами в прорези паранджи, совершали бесконечное кружение в мистическом танце дервиши. Тогда Айдан ссылалась на суфийские представления о том, что дух является женским началом, Бог — Возлюбленной, а созерцание света, который живет в сердце, повергает суфия в состояние экстаза . И цитировала стихи суфийской святой Раби"и ал-Адавийи: «Все, что я хочу — это сущность Твоей Любви, // Я хочу стать одним целым с Тобой, // И стать Твоим Лицом». «Кааба» чуть не стала поводом для особого, исходящего из радикального крыла российского ислама комментария. Среди ревнителей пророка нашлись те, кто усмотрел в этой работе слишком вольную, а следовательно, недопустимую интерпретацию догм ислама. Впрочем, специально приглашенный для «экспертизы» Верховный муфтий России не увидел ничего крамольного в поисках художницы. Конфликт интерпретаций был исчерпан.
Айдан Салахова. Из серии «Я люблю себя». 2005. Холст, карандаш, акрил. Соuretsy XL Gallery
Восточные красавицы вышли из медитативного оцепенения и прямо на глазах у зрителя предались лесбийским нежностям в представленной публике в 2005 году живописной серии «Я люблю себя» (о том, что взаимоотношения одалисок перешли дружеские и даже платонические рубиконы, еще красноречивее, чем живопись, свидетельствовала и вовсе откровенная графика художницы). Хотя лица героинь Айдан скрывали покровы, их прорисованные тонким грифелем идеальные тела были обнажены и открыты ласкам партнерш и взглядам зрителей. На вопрос, не боится ли она агрессивной реакции со стороны фундаменталистов, Айдан спокойно отвечала, что может в любой момент стереть ластиком карандашные линии, превратив тем самым фигуративную живопись в абстракцию, а также избежав обвинений в нарушении существующего в ортодоксальном исламе запрета на изображение живых существ. Интерпретируя эту работу, критики прежде всего сосредотачивались на ее очевидном гомоэротическом подтексте и вспоминали о том, что на мусульманском Востоке однополые отношения караются смертной казнью через побитие камнями. Пример подал сам Аллах, уничтожив приверженный содомии народ Лута. В рассказах о деяниях и высказываниях пророка Мухаммеда также можно встретить рекомендации убивать сторонников однополой любви, будь то мужчины или женщины. Между тем записки европейских путешественников, бывавших на протяжении веков на Ближнем Востоке, полны намеков на то, что в поисках однополых удовольствий мусульмане посещали бани, где их обслуживали импортированные с Кавказа подростки. Женатые мужчины нередко предпочитали общество мальчиков-рабов, и забытым в гаремах женам ничего не оставалось, как утешать друг друга сапфическими ласками или пользоваться услугами чернокожих евнухов, которые, даже будучи оскопленными, вовсе не теряли мужской силы, а наоборот, были «безопасными», а потому желанными любовниками. Так что можно было предположить, что в своих сюжетах Айдан не слишком исказила тайную жизнь гарема, хотя отстраненная изобразительная манера в равной степени позволяла утверждать, что художница не стремилась к бытописательству.
Монтаж персональной выставки Айдан Салаховой «Откровения» в лондонской Saatchi Gallery. Январь 2016 года. Фото: Айдан Салахова
Но это лишь поверхностная интерпретация, «внешнее» знание, которому можно противопоставить «внутренне» знание суфийской традиции. Любовная, а позже и эротическая образность пронизывает суфийскую литературу и жития основоположников суфийского мистицизма . Так, багдадский мистик X века Абу-л-Хусайн ан-Нурй, говоря о своей любви к Аллаху, прибегал к светской эротической поэзии, а также использовал слова «страсть» и «желание», описывая отношения между Богом и его любящими суфиями. Это не только шокировало современников, но и привело к судебному преследованию, которое против Абу-л-Хусайна ан-Нурй и других последователей учения о любви к Аллаху инициировал аскет-буквалист Гулам Халйль. Если смотреть на работы Айдан сквозь призму истории и философии суфизма, то мы вполне можем позволить себе предположить, что истинной целью художницы была вовсе не демонстрация актов плотской любви, а скорее «визуализация» самых смелых образов мистической поэзии, прославлявшей слияние «Любящего» и «Возлюбленного», а стирание грифельного следа символизировало «растворение» и «пребывание» в Боге души мистика.
Параллельно с проектом «Я люблю себя» Айдан работала над еще более откровенной графической серией «Персидские миниатюры», которая начиналась как приватное, не предназначенное для постороннего взгляда занятие, — быстрые зарисовки в блокноте, практически обнажающее работу подсознания автоматическое письмо. В «Персидских миниатюрах» мало непосредственной эротики, но много чувственности, тайны и мистической образности. Именно здесь впервые появились образы, которые позже художница разовьет в рамках своих экспериментов со скульптурой: книга — символ познания, зеркало — самосозерцания и самоанализа, который необходим каждому, кто стремится к благочестивому образу жизни и беззаветному служению Богу, миниатюрные мечети и минареты меж нежных женских ладоней — символы веры.
Айдан Салахова. Предназначение. Фрагмент. 2010. Холст, акрил. Сourtesy автор
К табуированной в современной культуре теме священного, а заодно и к тайнам Запретной мечети в Мекке Айдан снова вернулась в 2010 году, создав живописный полиптих «Предназначение». На этот раз в художественном пространстве Айдан развернулся космогонический миф, а история женщины в непростых жизненных обстоятельствах (даже на Востоке, при всей строгости воспитания и религиозных норм, не все девушки выходят замуж девственницами и рожают детей от мужей) превратилась в пронизанную символикой и абсолютно еретическую с точки зрения ортодоксального ислама притчу об обретении одной из главных мусульманских реликвий — Черного камня, которому правоверные поклоняются во время хаджа в Мекку. Появлению драгоценной реликвии предшествовало несколько сцен, на протяжении которых молодая женщина готовится к одному из самых важных событий ее жизни — бракосочетанию. Впрочем, героиню можно скорее назвать предуготованной жертвой (недаром на одной из частей композиции полуобнаженная невеста с распростертыми руками напоминает распятого Христа), чем невестой. После мистического обручения с невидимым супругом, символом которого выступает совершенно «по Фрейду» фаллической формы минарет, «Возлюбленную» ожидало еще одно испытание — первая брачная ночь. Еретическую версию происхождения реликвии Айдан маскирует под историю симуляции отсутствующей девственности, хотя понятно, что мистический брак и не подразумевает физической близости, а, следовательно, девственность не могла быть нарушена. Тем не менее, отдавая дань принятым в патриархальном обществе нормам, женщины из окружения «Возлюбленной», «скрывают» несуществующий грех, пачкая оставшиеся девственно белыми простыни. Дальнейшие события и вовсе не укладываются в логику земной жизни. «Возлюбленная» разрешается от бремени Черным камнем, после чего предстает перед застывшими в непонимании и ужасе женскими фигурами в образе «Мадонны с младенцем», на руках у которой покоится то ли бестелесное существо, то ли нечто более осязаемое, но практически невидимое на фоне черной паранджи. Черный камень символизирует Аллаха — не «Господа», то есть «господина», а «объект поклонения», у которого принципиально отсутствует какая-либо иконография. «Возлюбленная», чистая и в белых одеждах, поклоняется заключенному в серебряный ковчег, напоминающий по форме лоно, из которого он только что вышел, камню. Впрочем, эта притча имеет другие возможные интерпретации. Согласно одному из апокрифов, Черный камень из Мекки — осколок рая, переданный архангелом Гавриилом изгнанному Адаму в качестве назидательного сувенира. Теологи провели в спорах о местонахождении потерянного рая не одно столетие, крестоносцы безрезультатно искали его на Востоке, у истоков рек Тигр и Евфрат, но только Айдан смогла конкретно указать: рай простирается между женских ног.
Айдан Салахова. Без слов. 2015. Мрамор. Сourtesy авторАйдан Салахова. Стена слез. 2015. Мрамор. Сourtesy автор
Заключенный в лоно ковчега «черный камень» (чем бы он ни был) прочно вошел в иконографию Айдан. Его мраморное изваяние, ненадолго украсив собой павильон Азербайджана на 54-й биеннале современного искусства в Венеции (выставка «Родственники из Баку» куратора Берал Мадры), было символически «изъято» (а в реальности просто закрыто тканью) из экспозиции перед ее посещением президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым. Скульптуры Айдан («Черный камень» и «Невеста») были прочитаны цензорами как откровенно исламистские, а значит, несущие угрозу новой идентичности постсоветского Азербайджана, сильнее тяготеющего в своих внешнеполитических симпатиях к светской Турции, а не к исламскому арабскому Востоку.
Проект «Откровения» в Saatchi Gallery является итогом многолетних поисков Айдан, ее opus magnum, суммой ее технологий и энциклопедией образов. При этом парадокс заключается в том, что художница, как будто доведя до совершенства (за которым начинается самоповторение) тему Востока, совершила головокружительной прыжок обратно в пространство европейского культурного мифа. Образность «Откровений» амбивалентна (хотя внимательный зритель укажет на то, что эта амбивалентность зародилась еще в предыдущем ее проекте «Предстояние»), но центральные темы смерти, скорби и погребения, на первый взгляд, более актуальны для христианской культуры, чем для мусульманского Востока.
Айдан Салахова. Прикосновение. 2015. Мрамор. Выставка Айдан Салаховой «Откровения» в лондонской Saatchi Gallery. Январь 2016 года. Фото: Айдан Салахова
Представленные в бесконечном многообразии драпировки воскрешают воспоминания о Туринской плащанице, плате Вероники и известном как в западнохристианской, так и в восточнохристианской иконографии сюжете Положения во гроб (хотя черный камень в складках белой ткани скорее может быть данью исламскому преданию о плаще Мухаммеда и его бесконечной мудрости), распластанная мужская фигура вполне естественно ассоциируется с распятым, уже умершим Христом, а книга, страницы которой либо пусты, либо смяты изящной женской рукой, напоминает о запечатанной до Страшного Суда Книге Жизни из «Откровения» Иоанна Богослова.
Восток дарит художнице форму и цвет (золото, глубокий черный и чистый белый), а Запад — возможность свободной интеллектуальной игры (причем игры зачастую на грани фола), в рамках которой причудливо сочетаются самые разнообразные и подчас неожиданные фрагменты доисламских верований арабов (так, три женские фигуры композиции «Предстояние» сама Айдан ассоциирует с тремя «дочерьми Аллаха» — аравийской триадой богинь Аль-Лат, Аль-Уззой и Манат), аврамических религий, христианская иконография и радикальные представления о женщине как о высшем, наделенном бесконечной властью существе, подчинившем себе не только силы природы, но и своего извечного партнера/соперника — мужчину.
Впрочем, если взглянуть на «Откровения» Айдан через волшебный кристалл мистического суфизма, то нам откроются другие возможности для интерпретации. За поверхностным на первый взгляд сюжетом женского доминирования мы увидим воплощение суфийского абсолюта, не просто абстрактного мужчину, а суфия, который, через созерцание (композиция «Двойственность») достиг, наконец, соединения со своей божественной Возлюбленной (композиция «Прикосновение»). И тогда слезы (тяжелые мраморные или написанные быстро впитавшейся в бумагу тушью) станут слезами радости «прибывшего к Нему идущего, которого Он обнимает как мать дитя» (суфийский мудрец Абу Саид аль-Харраз, X век ).
В связи с живописцем Айдан Салаховой (*1962) в публикациях о современном постсоветском авангарде часто упоминается имя Раушенберга. Маститый американский художник во время своей выставки в Москве встретился с тогда еще совсем юной начинающей Салаховой, с восхищением отнесся к ее работам и посвятил ей картину. Сегодня Салахова известна и как художник, и как галерейщик. Она пока одна из немногих русских художниц, чьи работы были отобраны для участия в Венецианском Биеннале. Причем, Айдан с успехом выступила там и как живописец, и как куратор.
Кредо:
"Себя как художника я могу сравнивать только с женщинами. Мужской мир с их искусством интересует меня больше как галерейщика." Родилась, живет и работает в Москве.
Окончила Московский Художественный Институт им. Сурикова.
С 1984 - постоянный участник выставок. Работы Айдан были неоднократно показаны в Италии, Испании, Германии, Америке.
1989 - открытие первой частной альтернативной галереи в Москве совместно с художниками Евгением Митта и Александром Якутом
Я встретилась с Айдан при особых обстоятельствах. Незадолго до назначенного интервью она неожиданно попала в больницу.
И уже на следующий день после операции принимала в больнице своего секретаря и дала мне интервью, что говорит о ее необычайной собранности и силе воли.
Родители Айдан родом из Узбекистана. Ее семья имеет прочные художественные традиции. Бабушка - выдающаяся певица народных песен, Тамара Ханум. Ее имя носит сегодня Хореографическое училище и одна из улиц в Ташкенте. Дедушка - Кари Якубов тоже был прославленным певцом.
Отец - Таир Салахов - известный советский живописец.
- Расскажите подробнее о своей знаменитой бабушке.
Наша бабушка прославилась исполнением народных песен. Она пела на 80 языках. Первая вышла на сцену без паранджи. Это было в 1922 году. Ей тогда было 13 лет.
- Это было тогда, наверное, очень круто.
Это было круто. Ее вначале закидывали камнями. Она вообще была замечательной. Она специально переодевалась для каждой народной песни в национальный костюм. Теперь они хранятся в ее музее, в Ташкенте. В 1924 году выступала на Всемирной выставке в Париже.
В сталинское время бабушке было не просто. Она все время пела про любовь, и из-за этого стали появляться критические статьи. Одна из них была напечатана в "Правде" и называлась "Любовь и розы". Тогда вся семья за нее перепугалась. Во время войны она на все деньги покупала танки и самолеты. И была даже удостоена звания капитана Советской армии.
- Как относился муж к ее успеху?
Ее первый муж, Кари Якубов, сам вывел ее на сцену. Они вместе выступали. Как только она стала известной, начались конфликты. Они развелись. Потом бабушка вышла снова замуж за музыканта из своего ансамбля. Он позволил ей быть звездой, и сам существовал в тени.
- Вы решили стать художницей по примеру отца?
Сначала я не хотела быть художником. Может, потому, что в семье все рисовали. Я хотела стать биологом-генетиком. Но так как я тоже постоянно рисовала, меня уговорили поступить в художественную школу. Потом я училась в Суриковском институте у папы. Он замечательный учитель.
- Ваш отец начинал как революционер в советском искусстве. По сравнению с лживым пафосом и оптимизмом сталинского академизма "суровый стиль" был значительным прогрессом. Потом он стал официальным, маститым художником, Первым сектетарем Правления Союза.
Приятно вспомнить, что когда мы у него учились, его мастерская была самой свободной винституте.
- В чем зто выражалось?
В стилистике, в технике. Папа разрешал также выбирать более свободные сюжеты. При том, что отец занимал официальный пост, ему удавалось пробивать проекты для души. Один из них - выставка Раушенберга в 1988. Он выбил разрешение через ЦК. Были дикие скандалы. Все остальные в Правлении Союза были против.
- В Союз Вы не вступали?
Нет, принципиально.
- Давила на Вас академическая школа?
Нет. Я сейчас рада, что я ее получила. Впоследствии, мне этот опыт пригодился. Я даже сейчас жалею, что каким-то вещам недоучилась из протеста.
- Были какие-то художники, творчество которых помогло Вам найти себя?
С детства я всегда считала Пикассо хорошим художником. Из современных меня поразил Джефф Кунс. Я впервые увидела его работы на персональной выставке в Чикаго.
В марте 1989 Айдан Салахова вместе с еще двумя молодыми художниками, Евгением Митта и Александром Якутом, открыли первую частную альтернативную галерею. Она находилась в самом сердце Москвы, на Пушкинской площади и так и называлась: Первая галерея. Их целью было знакомить публику, в том числе и зарубежную, с работами наиболее значительных художников московского концептуального авангарда. Очень быстро выставки галереи привлекли внимание западных художников, критиков, кураторов. Здесь показали свои работы многие известные западные мастера, в том числе Хельмут Ньютон. Одной из самых нашумевших явилась групповая выставка молодых концептуалистов "Раушенберг нам - мы - Раушенбергу", где почетное место заняла та самая "знаменитая" картина, которую американский маэстро посвятил и подарил Айдан. Именно эта выставка была отобрана представлять советское искусство на Венецианском Биеннале в 1990 году. Впервые в истории возможность курировать Советский павильон была предоставлена частной организации.
- Как возникла галерея "Айдан"?
Помещением Первой галереи заинтересовались другие структуры, так как оно находилось в центре Москвы. Пришлось ее закрыть. После этого мы разошлись. У Якута хорошая галерея на Садовой. Я тоже решила открыть свою галерею.
- Каковы Ваши цели как галерейщика?
Делать выставки художников, которые мне нравятся. Сейчас современное искусство практически никто не покупает. Поэтому мы зарабатываем на старом искусстве, антиквариате, а выставляем новое. Мне, очень нравится творчество современных питерских художников, Тимура Новикова, Ольги Тобрелутс. Мы недавно представили их работаы московской публике.
- Работа галерейщика не отвлекает Вас от творчества?
Я стараюсь совмещать и семью, и галерею, и творчество. Отец Айдан был недоволен ранним замужеством дочери, считая, что это может помешать ее карьере. С другой стороны, он спокойно отнесся к тому, что его жена, профессиональная художница, в свое время во имя него отказалась от творчества.
- Ваша мама, ведь, тоже художник?
А мама как раз, в отличие от бабушки, 20 лет посвятила мужу. Она училась в Суриковском институте, на живописном факультете. Там познакомилась с папой. Они поженились, она родила двоих дочерей и перестала заниматься искусством. Потом она все равно не выдержала этого погрязания в домашних заботах, бесправия. Она сама считает, что ее подавил папин талант. Когда они развелись, она стала понемногу зарабатывать деньги натюрмортами. У меня те же проблемы в семье, потому что у меня муж тоже художник. Два художника в семье - это очень сложно.
До недавнего времени Айдан в своих работах с почти навязчивым постоянством рассказывала об "обратной" стороне любви, с которой нередко приходится сталкиваться женщине. С такой откровенностью еще никто нз ее соотечественниц не осмеливался говорить о теме предохранения от беременности, абортах, родах. Работы Салаховой были чем-то вроде шоковой терапии для непривычных зрительниц, а может, и для самой художницы. В инсталляции "Золотая исповедь" (1988) она впервые использует свой излюбленный прием контрастного сопоставления больших нарядных картин, написанных в стиле салонной живописи Х1Х века, с рисунками, выполненными с использованием старинных книг по гинекологии, изображающими гинекологические инструменты, первые спирали, патологических эмбрионов.
- Почему Вы обратились к этой теме?
Мне хотелось сказать о другой, неприятной стороне жизни женщины. О жестоких вещах, с которыми ей приходится сталкиваться, о своего рода расплате за удовольствия, выпавшей на ее долю.
За "Золотой исповедью" последовали инсталляции "Аборты" и "Бедная мама" (1990г.), показанные в Америке, Испании, Германии и вызвавшие большой интерес у публики и критики. В условиях практического отсутствия цивилизованных средств предохранения аборт оставался кошмаром для многих поколений советских женщин. Ситуация еще более осложнялась в мусульманских республиках, где все это совершалось в глубокой тайне, так как разоблачение грозило позором для девушки и ее семьи. Но если разоблачения удавалось избежать, все могло закончиться хэппи эндом. Для семьи, конечно, кого интересует травма, навсегда омрачившая жизнь молодой женщины. Как рассказала Айдан, утратившая невинность девушка могла снова вернуть ее с помощью "медицинского вмешательства" и благополучно выйти замуж. В одной из предшествовавших проекту картин она в абстрактной, символической форме воссоздала эту процедуру "сшивания". И именно эту работу выбрала для показа на одной из выставок молодых московских художников в Ташкенте.
Центральное место в "Абортах" занимали две крупноформатных картины, написанные в реалистической манере. На одной из них изображены отец и жених девушки, на другой - сама невеста. Каждое из полотен разрезано по горизонтали и завернуто холстом внутрь, символически изображая вагину. Главные полотна представали в окружении многочисленных изображений фаллосов и вагины, выполненных в самых различных стилях.
Инсталляция "Бедная мама" имела ярко выраженный автобиографический характер. Она представляла собой "женский кабинет". На белоснежных стенах были развешаны фотографии с вызолоченными фонами, запечатлевшие саму художницу в виде возлежащей на ложе одалиски в бухарском костюме с обнаженной грудью. Они соседствовали с картинами, изображающими роды. Посреди комнаты стояло женское кресло, очень красивое, с парчевым сидением. На золоченой подушке лежали медицинские инструменты. Пол был выстлан фотографическими изображениями кричащего лица Айдан.
Период беременности и рождения ребенка был нелегким для художницы. Он совпал с конфликтом в ее семье и стал временем выбора, принятия одного из главнейших в ее жизни решений.
У нас в художественной среде очень много пар, особенно в Москве. И у всех проблемы.
- В чем они заключаются?
Если Вы выходите вперед мужа как художник, сразу у него депрессии, начинаются семейные скандалы. Во время групповой выставки в Италии, когда ко мне подбегали за автографами, мое искусство как-то больше нравилось женщинам и одиноким пожилым мужчинам, возникали очень неприятные моменты.
- А если когда-нибудь встанет вопрос о необходимости выбора?
Он у меня уже стоял. Меня муж поставил перед выбором: или ты занимаешься творчеством, или я. Я тогда еще была беременна. Это было непросто. Я отстояла право не растворяться в нем, оставаться собой, потому что все наши мужчины требуют полного растворения в их интересах, в их жизни. Это в их понимании - нормальная жена. А когда растворилась, где она? Я стараюсь воспитывать своего сына по-другому.
Посреди мастерской художницы на мольберте стоит почти законченная картина, изображающая прекрасную женщину. Впоследствии выясняется, что это - богиня любви, Афродита.
После всех ужасных вещей, которые я изображала, я решила перейти к красоте. Вначале, когда я стала переходить на эту "красивую" живопись, я все равно выставляла рядом такое-вот неприятное. Потом оно отошло, и я перешла к красивой живописи. Это было непросто. Такая чисто "салонная" академическая живопись воспринимается как Илья Глазунов, как штамп. Если люди знали, какой путь я прошла, то это воспринималось как правильный ход. Те, кто не знал, видели в этом китч, непонятно что.
- Новая картина, насколько я понимаю, связана с этим новым витком в Вашем творчестве и новым проектом?
Я заканчиваю маленький проект, который я выставлю в Петербурге у Тимура Новикова. Это две картины: "Афродита" и "Термафродит" в неоакадемическом стиле.
- Почему Вы обратились к изображению Гермафродита?
Для меня он символ нашего времени. Мужчины чувствуют себя хорошо только в героические эпохи. У меня есть ощущение, что в периоды, когда нет войн, они не могут проявить себя, теряют свой жизненный смысл. В такие времена женщины чувствуют себя лучше, выходят на первый план, но приобретают мужские качества. А мужчины, наооборот, феминизируются.
- Так как Вы не только художник, но и галерейщик, Вы наверное, более объективно можете оценить чужое творчество. Художники, как правило, любят только свои работы.
Меня галерея вылечила от любви к себе, и я могу смотреть на себя со стороны. - Вам приходится общаться со многими художниками. Есть какая-то разница по силе талантливости, одаренности между мужчинами и женщинами?
Я не буду говорить о работах, я хочу сказать о психологическом состоянии. У мужчин-художников психологическое состояние хуже, чем у женщин. Мужчины всегда очень болезненно относятся к женщинам- художницам. С одной стороны, они их как бы не замечают, с другой - воспринимают как некую конкуренцию. У женщин, по-моему, этого нет. Внутренне я отделяю себя от мужского мира, я с ними не конкурирую. Мне более интересно, например, что делает Лариса Звездочетова, меня это больше задевает, чем то, что делает Илья Кабаков. Себя как художника я могу сравнивать только с женщинами. Мужской мир с их искусством интересует меня больше как галерейщика.
- Вы сказали, что у мужчин-художников психологическое состояние хуже. С чем это, на Ваш взгляд, связано?
Все женщины здесь, в России, сильнее и более адаптированы психологически к новой ситуации, чем наши мужчины. Был взлет, бум русского искусства, сейчас ситуация изменилась. Многие художники потеряли то, что имели. Путь от художника, у которого все было, к осознанию, что нужно подрабатывать еще чем-то, наши мужчины проходят очень тяжело. Женщины эту проблему решили. Они могут подрабатывать иллюстрациями, еще чем-то.
- Может, одному-двум из художников посчастливится остаться на пике своей известности и жить своим искусством. Остальным рано или поздно придется приспосабливаться.
Мы жили с мамой отдельно, у меня не было денег, хотя все считали, что они у меня есть, раз у меня такой папа. Я привыкла зарабатывать с 16-17 лет. Когда нужны были деньги, я шла на Арбат и делала портреты. Те, кто учился в Суриковском институте, легче проходят эту грань, потому что там была двойная жизнь. Для института ты делаешь одно, то, что нужно, для себя -другое. Для остальных это просто катастрофическая проблема. Начинаешь им объяснять, что Кабаков тоже рисовал иллюстрации, а для себя делал другое. Не убеждаешь.
- Вы как-то сказали, что обеспечиваете художников, связанных с Вашей галереей, заказами на рекламу "Столичной" водки. Как Вам удалось найти заказчика?
Я организовала в свое время проект "Абсолют-Гласность" для водки "Абсолют". Сейчас мой заказчик - Мишель Ру занялся рекламой "Столичной" и опять поручил это мне. Чтобы уговорить художников сделать рекламу водки, понадобилось полгода. А ведь это очень хорошо оплачивается, и такие заказы бывают редко.
- Как Вы считаете, какие-то идеи феминизма будут когда-нибудь работать в России?
Они уже работают. Был жуткий переходный период. Сейчас я смотрю по своим клиентам новым русским. Вначале их жены сидели дома, в золотой клетке, и это им нравилось. Потом они стали бороться со своими мужьями. Сейчас многие из них имеют какое-то свое дело. Женщина сейчас перестала создавать вокруг мужчины иллюзию его силы, как для себя, так и для него самого.
Такой попыткой понять мужчину и одновременно освободиться от своих иллюзий о нем явится проект "Частная коллекция", к разработке которого недавно приступила Айдан. Перед зрителем предстанет своеобразная коллекция ее героя. Он принадлежит первому поколению русской эмиграции. Его личная жизнь сложилась несчастливо. Любимая бросила его. Всю жизнь он посвятил собиранию различных произведений искусства, запечатлевших образ женщины в самых разных культурах. Так он пытался понять женщину или хотя бы приблизиться к ее пониманию.
На самом деле это будет изучение мужчины, как бы портрет героя. Мне хочется понять мужскую психологию. До замужества у меня было другое представление о мужчинах. Все претензии, которые я предъявляла мужу - это была моя сказка о мужском поле: я на тебя должна опереться, ты должен меня защищать. А потом я поняла - защищать, ведь, не от чего. Я поняла, что мужчина - очень слабый человек. Я сняла с него эту роль защитника.
; член-корреспондент ). Член Союза художников СССР с 1988 года .
За последние два десятилетия «Айдан галерея » стала одной из ведущих московских галерей, а Салахова - широко известным в России и мире художником. Работы Айдан Салаховой находятся в частных и государственных собраниях, в том числе Государственной Третьяковской галереи, Московского музея современного искусства, Фонда культуры «Екатерина», Francois Pinault Foundation, Teutloff Museum; в частных коллекциях И. Халилова, П.-К. Броше, Т. Новикова, В. Некрасова, В. Бондаренко и других. Салахова сотрудничает с галереей XL (Москва), Cuadro Fine Art Gallery (Дубай). Айдан регулярно входит в список Топ-50 самых влиятельных лиц в российском искусстве по версии журнала «Артхроника» .
Дочь Героя Социалистического Труда, народного художника СССР, академика Таира Салахова .
Биография
При непосредственном участии Айдан в России состоялась первая выставка Хельмута Ньютона, зажглись звезды художников Олега Доу, Ростана Тавасиева, Оксаны Мась. Еще в начале 90-х Айдан начала формировать вкус и понимание русского и мирового современного искусства у потенциальных коллекционеров. Профессионализм, смелость и чувство стиля быстро сделали Айдан одной из ключевых фигур российского искусства. Самый эффектный академик Академии художеств РФ, она популярна в светской среде, но относится к выходам в свет крайне избирательно.
Творчество
Искусство Салаховой получило признание не только на российской арт-сцене, но и зарубежном. Айдан - участник ключевых международных ярмарок и биеннале, в том числе Венецианской биеннале современного искусства (1991, 2011), 2-й Международной Московской биеннале современного искусства (2007) и др. В своих работах Салахова исследует темы взаимодействия Востока и Запада, тему мужского и женского начала в контексте Ислама, вопросы запретов, эзотерики и красоты.
Венецианский инцидент
Ильхаму Алиеву не понравилась скульптура, обозначенная в каталоге как «Предстоящая» и представляющая собой одетую в чёрное мусульманскую женщину и объект под названием «Черный камень» , интерпретирующий в вольной форме образ Чёрного камня в Мекке . Первая вызвала критику в связи с тем, что светское государство Азербайджан не должно быть представлено на международной выставке мусульманским искусством. Второй же объект был назван оскорбляющим ислам . То же самое относится и к графическим работам, демонстрирующим сексуальные образы в контексте религии . Например, женщина, держащая минарет , отчасти напоминающий фаллический символ . Все эти работы показались должностным лицам спорными для престижа страны .
Скульптуры были накрыты белой тканью. Павильон объявил, что работы получили технические повреждения во время транспортировки и закрыты на несколько дней на реставрацию.
В течение нескольких дней Берал Мадра, Айдан Салахова и комиссар павильона Чингиз Фарзалиев вели переговоры с властями, пытаясь донести, что «удаление скульптур будут означать цензуру, что принесет имиджу страны больше вреда, чем сами работы». Однако 8 июня скульптуры Салаховой были удалены из экспозиции. Комментируя конфликт, Берал Мадра отметила, что «в подобных конфликтах художникам и кураторам необходимо иметь международную правовую защиту».
Куратор итальянского павильона Витторио Сгарби (Vittorio Sgarbi) после удаления скульптур из азербайджанского павильона поставил в общую экспозицию павильона скульптуру Айдан Салаховой «Черный камень», которая экспонировалась до конца 54-й Венецианской биеннале.
Персональные выставки
Айдан Галерея
Основанная в 1992 году художницей Айдан Салаховой, галерея является сегодня одной из наиболее авторитетных в России частных галерей, занимающихся современным и актуальным искусством . На престижных выставках и ярмарках в России и за рубежом (The Armony Show (США), FIAC (Франция), Liste (Швейцария), Art Forum Berlin (Германия), ARCO (Испания), Vienna Art Fair (Австрия), Art Dubai (ОАЭ), Art Brussels (Бельгия)) экспозиции «Айдан Галереи» традиционно получают высокие оценки критиков, коллекционеров и простых зрителей . Галерея работает с художниками, совмещающими жесткий концептуализм с радикальным эстетизмом; такими как Рауф Мамедов, Елена Берг, Никола Овчинников, Константин Латышев и многие другие.
Закрытие галереи
В 2012 году радио «Свобода » сообщило о закрытии галереи Айдан Салаховой по причине нерентабельности бизнеса, также свою галерею закрыл Марат Гельман . По словам Салаховой, она сконцентрируется на собственном творчестве и будет продолжать преподавательскую деятельность - она с 2000 года преподает в МГАХИ им. Сурикова.
Источники
- Ромер Ф. Одалиска авангарда // Итоги. - 2001. - № 9.
- Кулик И. Сексуальная ориентальность // Коммерсантъ. - 2006. - 18 мая.
Примечания
- Пресс-материалы 54-й международной Биеннале современного искусства в Венеции. 2011 год
- Биографическая справка на сайте «Коммерсант.ru».
- GiF.Ru - Информагентство КУЛЬТУРА>> 12 мая, ресторан Chichibio (Москва) - пресс-конференция Айдан Салаховой, посвященную её художественному проекту Destination, который будет …
- Радио Свобода. http://www.ng.ru/culture/2011-06-09/1_censor.html
- Независимая газета. http://www.ng.ru/culture/2011-06-09/1_censor.html
- Соловьева В. Айдан Салахова. «Я люблю себя» // Time Out Moscow,2005, 21-27 ноября, с. 83
- Droitcour, B. Looking Behind the Veil // The Moscow Times, 2005, 2 декабря
- Кравцова М. Чем отзовется Восток // Все ясно, 2006, № 1, с.52-53
- Агунович К. Айдан Салахова. «Хабиби» // Афиша (СПб), 2004, 26 января - 8 февраля, с. 93
- «Хабиби» Айдан Салаховой в галерее «Д-137» // Коммерсант- Weekend (СПб), 2004, 23 января, с. 21
- Пиликин Д. «Не счесть алмазов в каменных пещерах…» // Календарь (СПб), 2004, № 3(32), с. 63
- Желтов В. «Чего хочет восточная женщина?» // Смена (СПб), 2004, 9 февраля, с. 9
- Вертин Л. Айдан Салахова: не слишком гламурная для любви… // НоМИ, 2004, № 1(36), с. 40-41
- Д. Н. Гарем с пластидом // НоМИ, 2004, № 1(36), с. 41
- Хорошилова О. «Хабиби» - сафистика любви. Об истоках гомоэротизма в «Одалисках» Айдан Салаховой // http.//www.russkialbum.ru/baraholka/28.shtml
Айдан Салахова для Наоми Кэмпбелл - любимый компаньон для совместных путешествий, вечеринок и походов на выставки. Наоми для Айдан - идеальная модель для ее скульптур, участница перформансов и источник вдохновения. Несмотря на многолетнюю дружбу, девушки никак не могут наговориться вдоволь. Сегодня мы хотим представить вниманию читателей очень интересную беседу двух светских львиц
НАОМИ: Айдан, твой отец - Таир Теймур оглы Салахов - знаменитый художник, лауреат множества премий. В каком возрасте ты впервые поняла, что хочешь пойти по его стопам?
АЙДАН: Не только мой отец был живописцем, у меня и мать (Ванцетта Ханум. - Interview) тоже художница. В детстве мне даже казалось, что так устроены все семьи: мама и папа дни напролет что-то рисуют. Кроме того, отец занимал должность первого секретаря в Союзе художников СССР - поработав в мастерской, он переодевался в деловой костюм и шел на службу. Я думала, что это и была его настоящая работа: там он зарабатывал деньги. Во многом поэтому я решила стать художницей и галеристкой одновременно - для меня не было никакого противоречия в том, чтобы делать искусство и управлять галереей.
НАОМИ: С твоим сыном было так же?
АЙДАН: Да, увы, и мой сын не стал экономистом или финансистом. (Смеется.) Он архитектор.
НАОМИ: И все-таки, кем ты себя считаешь в большей мере? Художницей или галеристкой?
АЙДАН: Я успешно сочетала обе роли 23 года подряд, и у меня было достаточно времени, чтобы изучить разные аспекты каждой из этих профессий. Но, оглядываясь назад, я понимаю, что из-за бизнеса моя художественная карьера несколько пострадала, мне всегда не хватало времени на нее. Тогда я решилась на закрытие галереи - и, хотя сделала это с радостью, процесс был мучительным. Меня все равно преследовало чувство утраты.
НАОМИ: Я знаю, что на вечеринке в честь открытия твоей последней выставки в ММСИ ты появилась, спустившись с потолка верхом на полумесяце.
АЙДАН: В переводе с турецкого мое имя означает «лунный свет», так что я подумала, что это будет милой деталью.
НАОМИ: Жаль, я не видела. Тебе не было страшно? Высоко пришлось забираться?
АЙДАН: Очень высоко.
НАОМИ: Тебя вообще что-нибудь может испугать?
АЙДАН: Конечно! Я, например, пугаюсь, когда принимаю душ и кто-то заходит в ванную. (Смеется.)
НАОМИ: Думаю, я бы тоже испугалась, будь это не мой муж.
АЙДАН: Еще я боюсь летать, и тебе это прекрасно известно. Помнишь, как я нервничала, когда мы летели в Рим?
НАОМИ: Помню, конечно. Слушай, а еще говорят, что парни в твоем последнем видео, которое ты показала на выставке в ММСИ, из стриптиз-клуба. Это правда?
АЙДАН: Да. Я наняла стриптизеров. И даже сама станцевала с ними.
НАОМИ: Как возникла такая идея?
АЙДАН: Тут все просто. Год назад я отпраздновала свой день рождения в клубе «Эгоистка». В программе был перформанс «Предназначение», где женщины в чадрах танцевали с полуобнаженными мужчинами. Важно, что сама концепция клуба предполагает эксплуатацию мужчин женщинами. Потом мы решили повторить этот перформанс на выставке, более того, я собиралась сделать видео с участием трех юношей - белого, мулата и чернокожего.
НАОМИ: Айдан и ее юноши! Знаешь, о чем я еще вспомнила? Помнишь, мы пошли с тобой в одну церковь во Флоренции, и ты знала все об истории ее фресок и куполов? Мне кажется, что для многих людей ты настоящий историк искусства. Те, кто собирает коллекции, кто хочет стать частью арт-мира или открыть галерею - все они бегут к тебе за советом. Так было всегда?
АЙДАН: В начале 1990-х новые русские стали скупать отечественных старых мастеров, но понятия не имели, что такое современное искусство. Мне было интересно попробовать изменить вкус людей, настроить их головы на волну актуального искусства. Я первой в Москве продала Энди Уорхола в 1993 году: с моей помощью Ольга Слуцкер стала первым частным коллекционером основателя поп-арта. По моей рекомендации Умар Джабраилов впервые в России приобрел Аниша Капура. Мы открыли первую галерею в Советском Союзе, и это было для всех в новинку. Всегда интересно делать что-то первой. Ты же прекрасно знаешь, что искусство я люблю больше, чем деньги, и мне неинтересно быть просто дилером - перемещать картины по миру и зарабатывать на этом. Российский рынок довольно молод, он начал активно развиваться только в середине нулевых. Появилось множество коллекционеров, финансовая ситуация наладилась, хотя это время казалось мне самым унылым и однообразным.
НАОМИ: Понятно. Ты кажешься мне очень хрупкой и чувствительной. Наверное, так и должно быть, учитывая твою профессию. Но при этом ты работаешь с очень грубыми, тяжелыми материалами. Тебе помогают?
АЙДАН: Я только три года назад начала заниматься скульптурой и многого еще не умела. Но шаг за шагом училась работать с камнем и сегодня уже все делаю сама. У меня с камнем "любовный роман".
НАОМИ: Это успокаивает?
АЙДАН: Именно! Когда мне приходится уезжать из Каррары в Москву и я месяц не работаю, то чувствую себя значительно хуже. Камень - удивительный материал. Он позволяет художнику воплотить свой замысел в трех измерениях. Это очень важно. Живопись двухмерна. А потрогать собственную идею рукой - вообще чудо!
НАОМИ: Удачный момент, чтобы обсудить наш совместный проект. Не многие знают, что мне довелось позировать тебе для скульптуры. Это было нелегко: требовалось быть очень внимательной. Я модель, конечно, но это совсем другое. Ты сказала прямо: «Хочу, чтобы было вот так и этак». У тебя все продумано заранее. Жду, когда нашу скульптуру увидят все остальные.
АЙДАН: Она будет готова через пару месяцев. Когда я впервые увидела твою фотографию в каком-то журнале много лет назад, ты сама показалась мне произведением искусства, идеалом, ожившей статуей. Это так трудно - делать копию уже существующего произведения. Как ни старайся, реальность все равно лучше.
«Сотрудники Министерства культуры посчитали, что я превратила черный камень из Мекки в вагину, оскорбив всех мусульман».
НАОМИ: А почему ты выбрала для работы каррарский мрамор? Он так дорого выглядит. Поэтому он тебе нравится? (Смеется.) Или, может, работая с ним, ты чувствуешь связь с классической традицией - Микеланджело и другими великими мастерами?
АЙДАН: В Карраре ты ощущаешь нечто особое, что не выразить словами. Историю, дух.
НАОМИ: Я не первый твой «портрет»? Ты ведь уже работала с другими людьми.
АЙДАН: У меня есть несколько скульптур с натуры. Но с тобой я использовала новую для себя технику: сначала слепила модель из глины, а уже потом сделала гипсовый слепок.
НАОМИ: А что тебе показалось самым трудным?
АЙДАН: Главная проблема заключалась в том, что все на свете знают, как выглядит Наоми, и у каждого на этот счет есть собственное мнение. Поэтому мне не хотелось делать точную внешнюю копию, куда интересней мне было показать твой характер. Хорошая работа должна отражать все аспекты личности - то, как тебя видят окружающие, ты сама и я как художник. А с чисто технической стороны сложнее всего было передать глаза, ведь они имеют огромное значение на твоих снимках, а я делала скульптуру из черного гранита.
НАОМИ: Помнишь инсталляцию, которую мы делали вместе?
АЙДАН: Перформанс в «Цветном»?
НАОМИ: Да. Было весело. Сначала я сказала себе: «Так, Айдан хочет, чтобы я прошла сквозь бумагу. Хорошо, это же несложно. Я могу это сделать». Но во время перформанса я испытала очень странное ощущение. По мере приближения к бумаге она вдруг начинала казаться мне кирпичной стеной! Хотя это совсем тонкий материал.
АЙДАН: Ты шагала и разрывала листы, помогая себе руками.
НАОМИ: Я никогда не работала подобным образом. Когда ты делаешь что-нибудь в реальном времени, это уникальный опыт. Еще один маленький сувенир в копилку тех незабываемых впечатлений, что мы пережили вместе.
АЙДАН: Впечатлений вроде гипса. (Смеется.)
НАОМИ: Ой, не говори! После семи часов в одной позе без движения я думала, что моя нога умерла и никогда не оживет снова.
АЙДАН: Люди, которых я обкладываю гипсом, всегда паникуют, оттого что перестают чувствовать собственное тело.
НАОМИ: Ну, я не чувствовала клаустрофобии. Слава богу, ты обложила мое тело гипсом только наполовину - возможно, если бы ты покрыла меня им полностью, мне бы тоже стало не по себе. Знаешь, что мне еще нравится в твоих скульптурах? Они заставляют зрительское воображение работать в эротическом ключе. В прошлом году на биеннале в Венеции с тобой обошлись несправедливо: ты работала не покладая рук, а кто-то решил, что ты просто приехала и… Можешь рассказать, как все было на самом деле?
АЙДАН: Куратор Берал Мадра позвала меня в качестве приглашенного художника участвовать в выставке Азербайджанского павильона. Список работ был окончательно утвержден еще в январе, поэтому для меня стало большой неожиданностью, что в июне за день до открытия Министерство культуры сняло с выставки две мои работы. Одна из них - скульптура, изображавшая женщину в чадре. Ее убрали, потому что правительство страны не пожелало, чтобы Азербайджан считали исламистским государством. Напротив нее стояла скульптура «Черный камень». По форме - это точная копия Черного камня из Мекки, выполненная из белого мрамора, который обрамляет черный центр. Единственное, что я изменила - добавила вытекающую из камня слезу. Сотрудники Министерства культуры посчитали, что я превратила Черный камень в вагину, тем самым оскорбив всех мусульман. Убрали и ее. Однако до открытия оставался лишь день, и им не хватило времени, чтобы вынести работы из павильона, ведь каждая весит по две тонны. Поэтому на вернисаже скульптуры были накрыты белой тканью. Разразился такой скандал! Неделю спустя работы все-таки вывезли, а Витторио Сгарби, куратор Итальянского павильона, взял «Черный камень» на свою выставку.
НАОМИ: Должно быть, эта история тебя сильно задела.
АЙДАН: Если честно, я проплакала всю биеннале. Зато ты меня поддерживала, а все остальные поздравляли "с большим скандалом".
НАОМИ: Погоди, то есть в этом скандале были и положительные моменты?
АЙДАН: Еще бы: цены на мои работы мгновенно взлетели, мной заинтересовались новые коллекционеры.
НАОМИ: Я правильно поняла, что ты не веришь в Бога?
АЙДАН: Нет. Мне не нравятся институции существующих религий. Моя вера лежит за пределами теологических систем. Природа, космос…
НАОМИ: С одной стороны, в твоих работах много этнического и восточного. С другой - многие твои скульптуры провокативны - например, ты используешь форму фаллоса. Ты намеренно сталкиваешь эти вещи?
АЙДАН: Я считаю, что искусство - территория свободы. И я совершенно не понимаю, что происходит в мире последние 20 лет. Скажем, я атеистка, у меня есть свой взгляд на определенные вещи, и я хочу выразить его в искусстве. Почему мне запрещают это делать, опасаясь, что у других это может вызвать негативную реакцию? Для понимания современного искусства люди в любом случае должны иметь определенный уровень образования, знаний.
НАОМИ: И придерживаться широких взглядов. Как ты чувствуешь себя в современной России?
АЙДАН: Тут нет свободы самовыражения. Русские художники оказались в странной оппозиции к христианской церкви, реакция на современное искусство крайне негативна. Церковь тщательно проверяет каждую выставку в надежде найти что-нибудь, связанное с религией, а потом публично выражает свое неодобрение. В результате тебя могут арестовать или запретить твои работы к показу. Прямо скажем, это не самое лучшее время для современного искусства. Но при этом в Москве появилось много платформ для молодых художников: школы, выставки. Я, например, уже десять лет преподаю в Московском художественном институте имени Сурикова. Со временем это должно принести свои плоды. Пространство своей галереи я превратила в мастерскую, где работают мои студенты. Люди могут прийти и посмотреть, как и что мы делаем. Или следить за происходящим через установленную там веб-камеру.
НАОМИ: Вообще, искусство часто разделяют по гендерному признаку. Как считаешь, правдоподобна ли такая классификация?
АЙДАН: Глупости. Когда зритель смотрит на произведение, ему не важно, кто его создал - мужчина или женщина.
НАОМИ: Ты феминистка?
АЙДАН: Уже постфеминистка. (Смеются.)
НАОМИ: Сложно, будучи женщиной, выживать в современном арт-мире?
АЙДАН: Конечно. И эта проблема затронула художниц из самых разных стран, включая знаменитых Марину Абрамович и Луизу Буржуа. Особенно трудно нам дается личная жизнь, потому что мы любим работу больше, чем мужчин. А я не знаю ни одного мужчины, которого бы это устроило!
НАОМИ: Тебе снятся сны?
АЙДАН: Нет.
НАОМИ: Нет?! Откуда же тогда берутся идеи твоих работ?
АЙДАН: Бывает, они приходят, когда я лежу в кровати и смотрю телевизор.
НАОМИ: Планы на этот год уже наметила?
АЙДАН: Во-первых, собираюсь закончить твою скульптуру. Во-вторых, доделать еще одну скульптурную композицию, о которой пока не стану говорить. Еще я начала новую серию живописных работ, а живопись - это эскиз к скульптуре. Так что, думаю, к концу года у меня будет новый проект.
НАОМИ: Было бы здорово, если бы ты показала свои работы на Art Basel в Швейцарии или Майами, или сделала выставку в Венеции…
АЙДАН: В Венеции? Ни за что!
НАОМИ: Нет, нет, ты обязательно снова должна отправиться в Венецию и завоевать этот город. У тебя куча фанатов - взять, к примеру, того джентльмена, Витторио, кто помог тебе в прошлый раз. Никогда не говори «никогда»!
