Ниже Вы найдете краткое содержание «Обломов» Гончарова И.А.. Сам роман может показаться школьникам немного скучным и унылым из-за особенности повествования автора, но, безусловно, заслуживает прочтения.
Часть 1
Глава 1
Роман начинается с описания главного героя – дворянина Ильи Ильича Обломова. Ему тридцать лет; характер у него мягкий и доверчивый, большую часть времени он проводит в мечтах и безделье. Пару лет назад он получил письмо, в котором староста его родового имения – Обломовки – говорит о том, что нужно приехать туда и заняться обустройством хозяйства, однако поехать в Обломовку Илья Ильич так и не собрался. Хозяину квартиры, в которой он живет, понадобилось его жилье; главному герою нужно съехать.
Глава 2
Днем к Обломову приходят гости – Волков, Судьбинский и Пенкин; они предлагают ему съездить куда-нибудь, но он отказывается. Потом заходит Алексеев, который приглашает Обломова в Екатерингоф, но ему лень. Главный герой ценит Алексеева за его умение слушать и долго находиться в комнате в ожидании его внимания. Илья Ильич рассказывает гостю о том, что его расстроило письмо старосты, сообщающее, что в нынешнем году его имение терпит двухтысячный убыток.
Главы 3-4
После Алексеева квартиру Обломова посещает Тарантьев, который, напротив, был шумным человеком и мог вывести Илью Ильича из его статичного состояния. Мужчина прячется от гостя под одеялом, ведь тот пришел с улицы, а там холодно. Обломов и с ним обсуждает письмо старосты; Тарантьев считает, что староста – мошенник, советует его сменить и просит денег за свою помощь. Также Тарантьев предлагает Илье Ильичу переехать в квартиру его кумы.
Главы 5-7
Далее в романе следует описание жизни главного героя. В Петербурге Обломов живет уже двенадцать лет; на службе имеет чин коллежского секретаря. Поместье перешло в его владение после смерти родителей. Служба Ильи Ильича длилась чуть более двух лет; однажды он ошибся с адресом отправления важной бумаги, после чего больше не появлялся на рабочем месте, испугавшись недовольства со стороны начальства. Через некоторое время он подал в отставку, обленился и почти прекратил общение с друзьями. Самым близким товарищем Обломова был Андрей Штольц – его друг детства, практичный человек, который постоянно занимается саморазвитием, ставит перед собой разные цели и добивается их. К учебе Илья Ильич никогда не питал страсти; только поэзия будила в нем интерес. Дальние поездки также не прельщали главного героя; он ездил только в Москву и в Обломовку. В мечтах Илья Ильич придумывает интересные моменты своей жизни и представляет себя великим человеком, однако все это не выходит за пределы его грез. Захар – слуга Обломова – довольно неуклюжий и ленивый человек; он очень предан барину, который находится рядом с ним с раннего детства.
Главы 8-9
Когда гости ушли, Илья Ильич стал мечтать о счастливой жизни в имении. Эти мысли сделали его счастливым; он решил позавтракать и написать письмо старосте. Однако письмо выходило нескладным, и Обломов разорвал его. После этого Захар предлагает ему на время покинуть дом, чтобы не мешать слугам переносить вещи для переезда, но Илья Ильич не желает менять квартиру. Они ссорятся, и барин ложится спать, попросив Захара разбудить его вечером.
Во сне Обломов видит себя в детстве; с ним его мама и старая нянька, рассказывающая ему сказки. Будни родственников Ильи Ильича складывались из сменяющих друг друга обрядов и пиров – похорон, свадеб, рождений. В остальное время все вели незначительные, почти бессмысленные разговоры, зевали и дремали. Хлопоты и переживания были чужды тем, кто жил в Обломовке.
Главы 10-11
В это время Захар во дворе жалуется слугам на своего барина, однако, когда те стали с ним соглашаться, начинает хвалить и Обломова, и самого себя. Потом он намеревается разбудить Илью Ильича, но тот отказывается вставать и ругает его. За ними наблюдает приехавший к Обломову Штольц.
Часть 2
Главы 1-2
Штольц, в отличие от Ильи, в детстве был активным, подвижным ребенком; любил учиться и трудиться. Штольц не любит мечтать; он с удивительной практичностью добивается поставленных перед собой целей. Однако он ценит во всем противоположного ему друга.
Главы 3-4
Обломов делится содержанием письма старосты и со Штольцем, который предлагает открыть в Обломовке школу, но хозяин поместья с ним не соглашается. Также Илья Ильич жалуется на необходимость переезда; Андрей не видит в этом ничего катастрофического и поражается лени друга. Штольц запрещает Захару пускать в квартиру Тарантьева, который имеет привычку брать в долг вещи и деньги Обломова и не возвращать их. После этого, также по настоянию Андрея, друзья ездят по различным обществам. Илья Ильич недоволен: его утомляют скопления людей, шум и необходимость долго ходить в сапогах. Он случайно рассказывает другу о том, что идеал жизни для него – Обломовка. На вопрос Штольца о том, почему бы ему туда не переехать, у главного героя имеется множество отговорок. Андрей считает жизнь в поместье друга не настоящей жизнью, а «обломовщиной», и говорит, что необходимо трудиться, сначала посетить заграницу, а потом уже ехать в имение.
Главы 5-9
Разговоры с приятелем подействовали на Обломова; он решил начать действовать, собрал все необходимое для поездки во Францию. Но уехать ему не удалось: в один из вечеров Штольц познакомил его с Ольгой Сергеевной Ильинской, и главный герой влюбился в девушку; он даже выкупил дачу напротив дома ее тёти. Илье Ильичу очень нравилось слушать пение Ольги; во время одной песни он забылся и вскрикнул, что ощущает любовь. После этого он смутился и убежал из комнаты. Потом Обломов сказал девушке, что это было увлечение музыкой, и она ответила, что простила его. Тем временем Захар взял в жены Анисью – активную женщину, благодаря которой устоявшиеся в доме Обломова порядки начали изменяться.
Илью Ильича приглашают на ужин к тете Ольги, и он начинает бояться, что девушка лишь кокетничает с ним. Целый день он проводит с ее тетей, которая была авторитетом для племянницы. Вечером приходит Ольга; она ведет себя сдержанно. Обломов просит ее спеть, но не слышит в голове того чувства, которое было раньше. Дома он терзается сомнениями насчет поведения девушки; в это время она через Захара назначает Обломову свидание. В парке он разговаривает с Ольгой о бесполезности его существования, а потом – об их чувствах; девушка подает ему руку, и счастливый Илья Ильич всю прогулку радостно думает: «Это все мое!». После этого Обломов становится более активным и постоянно думает об Ольге, жизнь которой также наполнилась особенным смыслом благодаря его любви. Однажды главный герой спрашивает девушку, почему она не говорит ему о своей любви, она отвечает, что любит его по-особенному, когда расставаться ненадолго жаль, а надолго – больно.
Главы 10-12
На следующий день Обломов размышляет над отношением к нему Ольги; ему не нравится пассивность ее любви. Илья Ильич пишет письмо, в котором говорит о неистинности их чувств, о том, что он – не тот человек, который нужен Ольге, и сказанные ей слова любви не являются правдой. Письмо он передает девушке через горничную и наблюдает за читающей письмо Ольгой в парке. Увидев ее слезы, Илья Ильич догоняет девушку; она упрекает его в эгоизме, в том, что он не любит ее и не способен на настоящее чувство. Он просит прощения, говорит, что совершил ошибку, написав письмо. Вскоре Ольга прощает его, сказав, что увидела в письме любовь и нежность.
Часть 3
Главы 1-3
Проводя все дни со своей возлюбленной, Обломов совсем не думает о решении проблем своего поместья; Штольц в письмах напоминает ему о них, но главному герою не до этого. Ему не нравится, что они с Ольгой видятся втайне ото всех, и они думают, что вскоре нужно объявить о своих отношениях. Однако девушка считает, что до этого нужно уладить ситуацию в Обломовке и построить там дом. Обломов едет в квартиру кумы Тарантьева, где видит сваленные в кучу вещи и встречает хозяйку – Агафью Матвеевну. Ее брат говорит, что нужно заплатить 800 рублей за то время, когда в помещении находились вещи; у Ильи Ильича есть только 300 рублей, и он не понимает, куда были потрачены остальные деньги. Вскоре он въезжает в эту квартиру; Агафья Матвеевна заботится о том, чтобы ему жилось хорошо. Обломов наконец посылает письмо старосте; его свидания с Ольгой продолжаются.
Главы 4-7
Однажды Захар интересуется у барина, когда они будут играть свадьбу; оказывается, об отношениях Ильи Ильича сплетничают все слуги. Он отвечает, что это требует слишком много хлопот. Ольга назначает Обломову свидание и встречается с ним, надев вуаль. Мужчине не нравится то, что ей приходится обманывать родственников; девушка говорит, что можно рассказать все тете на следующий день. Но Илья Ильич хочет сначала получить ответ от старосты, поэтому назавтра не приходит к Ольге, сказавшись больным. Он остается в квартире целую неделю; девушка заходит его проведать и сразу видит, что он ее обманул. Ольга приглашает его пойти в Смольный вместе с ней и ее тетей; Обломов радуется предстоящей встрече.
Главы 8-12
Вскоре он получает письмо; сосед пишет, что Обломовка совсем не приносит прибыли, и для исправления дел нужно, чтобы Илья Ильич сам приехал в имение. Обломов расстраивается, ведь из-за этого придется перенести свадьбу. Брат Агафьи Матвеевны, желающий разбогатеть за счет квартиранта, предлагает Илье Ильичу сделку: вместо него в поместье поедет его знакомый Затертый. Обломов говорит Ольге, что теперь ему не нужно отправляться в имение, но женитьбу все-таки необходимо отложить на год. Девушка, надеявшаяся сыграть свадьбу в ближайшее время, падает в обморок. Придя в себя, она упрекает Илью Ильича в том, что он нерешительный, и считает, что через год ничего не изменится. Влюбленные расстаются. Обломов допоздна бродит по городу; придя домой, он долго сидит неподвижно, а утром у него начинается горячка.
Часть 4
Главы 1-3
Проходит год. Илья Ильич живет на том же месте и незаметно для себя испытывает теплые чувства к Агафье Матвеевны, окружившей его заботой. Затертый прислал Обломову деньги, полученные с продажи хлеба, и барин доволен, что ему не пришлось ехать в имение. На Иванов день приходит Штольц, который сообщает, что Ольга, уехавшая с тетей в Париж, не может забыть Обломова. Андрей пытается забрать друга с собой, но он отказывается, обещав приехать позже. Брат Агафьи вместе с Тарантьевым, который был с ним заодно, переживают, что Штольц может узнать их тайну: они присвоили себе оброк, собранный с поместья Обломова.
Глава 4
Далее в романе описываются события, происходившие год назад в Париже. Там Штольц встретил Ольгу, и перемена в ее характере удивила мужчину. Он начал часто видеться с ней, советовать ей интересные книги. Вскоре Андрей понял, что влюбился в девушку; Ольга также чувствовала симпатию к нему. По просьбе Штольца рассказать о ее несчастной любви девушка призналась, что у нее были отношения с Обломовым. Андрей позвал ее замуж, и Ольга согласилась.
Главы 5-8
Через полтора года после Иванова дня жизнь Ильи Ильича стала еще хуже; целыми днями он ленится, совершенно ничем не интересуясь. Его деньгами занимается брат Агафьи Матвеевны, после женитьбы которого прибыль с имения совсем перестала поступать. Переживая за квартиранта, Агафья закладывает свой жемчуг. Вскоре Обломова снова навещает Штольц, который рассказывает, что женился на Ольге; друг его поздравляет. Андрей приглашает Илью Ильича поехать с ним, но тот просит отсрочку на месяц. Перед отъездом Штольц говорит приятелю о том, что его чувства к хозяйке весьма заметны. После этого Андрей не приезжает в Петербург несколько месяцев. Однажды он разговаривает с Ольгой об Обломове; она хочет увидеться с Ильей Ильичом, когда будет в городе.
Глава 9
Штольц занялся делами Обломовки, и поместье стало приносить большой доход; у главного героя появились деньги, и он купил Агафье Матвеевне много нарядов. Однако Илья Ильич продолжает сутками лежать на диване, смотря за тем, как хозяйка делает что-то в доме. Как-то раз у Обломова случается удар; врач говорит о необходимости смены образа жизни, но он не следует его рекомендации и продолжает лежать и лениться. Снова приезжает Штольц, который приглашает друга в гости. После отказа он говорит, что в карете ждет Ольга; тогда Обломов сообщает, что женат на Агафье Матвеевне и у них есть сын Андрей, которого назвали в честь Штольца, а покидать квартиру у него нет желания. Андрей уезжает и говорит Ольге, что в жилище приятеля царит «обломовщина».
Главы 10-11
Проходит пять лет. Обломов умер от удара три года назад; Штольц забрал его сына на воспитание. Агафья скучает по мальчику, но не хочет ехать в поместье Андрея. Как-то раз на прогулке Штольц видит Захара, просящего милостыню; он зовет слугу к себе, но мужчина не хочет оставлять могилу своего барина. Знакомый Штольца спрашивает его, кто такой Обломов и почему он пропал, на что Андрей говорит - «Причина… какая причина! Обломовщина!».
В Гороховой улице, в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный город, лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов.
Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока.
Иногда взгляд его помрачался выражением будто усталости или скуки; но ни усталость, ни скука не могли ни на минуту согнать с лица мягкость, которая была господствующим и основным выражением, не лица только, а всей души; а душа так открыто и ясно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении головы, руки. И поверхностно наблюдательный, холодный человек, взглянув мимоходом на Обломова, сказал бы: «Добряк должен быть, простота!» Человек поглубже и посимпатичнее, долго вглядываясь в лицо его, отошел бы в приятном раздумье, с улыбкой.
Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения или воздуха, а может быть, того и другого. Вообще же тело его, судя по матовому, чересчур белому цвету шеи, маленьких пухлых рук, мягких плеч, казалось слишком изнеженным для мужчины.
Движения его, когда он был даже встревожен, сдерживались также мягкостью и не лишенною своего рода грации ленью. Если на лицо набегала из души туча заботы, взгляд туманился, на лбу являлись складки, начиналась игра сомнений, печали, испуга; но редко тревога эта застывала в форме определенной идеи, еще реже превращалась в намерение. Вся тревога разрешалась вздохом и замирала в апатии или в дремоте.
Как шел домашний костюм Обломова к покойным чертам лица его и к изнеженному телу! На нем был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намека на Европу, без кистей, без бархата, без талии, весьма поместительный, так что и Обломов мог дважды завернуться в него. Рукава, по неизменной азиатской моде, шли от пальцев к плечу все шире и шире. Хотя халат этот и утратил свою первоначальную свежесть и местами заменил свой первобытный, естественный лоск другим, благоприобретенным, но все еще сохранял яркость восточной краски и прочность ткани.
Халат имел в глазах Обломова тьму неоцененных достоинств: он мягок, гибок; тело не чувствует его на себе; он, как послушный раб, покоряется самомалейшему движению тела.
Обломов всегда ходил дома без галстука и без жилета, потому что любил простор и приволье. Туфли на нем были длинные, мягкие и широкие; когда он, не глядя, опускал ноги с постели на пол, то непременно попадал в них сразу.
Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием. Когда он был дома – а он был почти всегда дома, – он все лежал, и все постоянно в одной комнате, где мы его нашли, служившей ему спальней, кабинетом и приемной. У него было еще три комнаты, но он редко туда заглядывал, утром разве, и то не всякий день, когда человек мел кабинет его, чего всякий день не делалось. В трех комнатах мебель закрыта была чехлами, шторы спущены.
Комната, где лежал Илья Ильич, с первого взгляда казалась прекрасно убранною. Там стояло бюро красного дерева, два дивана, обитые шелковою материею, красивые ширмы с вышитыми небывалыми в природе птицами и плодами. Были там шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор и множество красивых мелочей.
Но опытный глаз человека с чистым вкусом одним беглым взглядом на все, что тут было, прочел бы только желание кое-как соблюсти decorum неизбежных приличий, лишь бы отделаться от них. Обломов хлопотал, конечно, только об этом, когда убирал свой кабинет. Утонченный вкус не удовольствовался бы этими тяжелыми, неграциозными стульями красного дерева, шаткими этажерками. Задок у одного дивана оселся вниз, наклеенное дерево местами отстало.
Точно тот же характер носили на себе и картины, и вазы, и мелочи.
Сам хозяин, однако, смотрел на убранство своего кабинета так холодно и рассеянно, как будто спрашивал глазами: «Кто сюда натащил и наставил все это?» От такого холодного воззрения Обломова на свою собственность, а может быть, и еще от более холодного воззрения на тот же предмет слуги его, Захара, вид кабинета, если осмотреть там все повнимательнее, поражал господствующею в нем запущенностью и небрежностью.
По стенам, около картин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями, для записывания на них, по пыли, каких-нибудь заметок на память. Ковры были в пятнах. На диване лежало забытое полотенце; на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина тарелка с солонкой и с обглоданной косточкой да не валялись хлебные крошки.
Если б не эта тарелка, да не прислоненная к постели только что выкуренная трубка, или не сам хозяин, лежащий на ней, то можно было бы подумать, что тут никто не живет, – так все запылилось, полиняло и вообще лишено было живых следов человеческого присутствия. На этажерках, правда, лежали две-три развернутые книги, валялась газета, на бюро стояла и чернильница с перьями; но страницы, на которых развернуты были книги, покрылись пылью и пожелтели; видно, что их бросили давно; нумер газеты был прошлогодний, а из чернильницы, если обмакнуть в нее перо, вырвалась бы разве только с жужжаньем испуганная муха.
Илья Ильич проснулся, против обыкновения, очень рано, часов в восемь. Он чем-то сильно озабочен. На лице у него попеременно выступал не то страх, не то тоска и досада. Видно было, что его одолевала внутренняя борьба, а ум еще не являлся на помощь.
Дело в том, что Обломов накануне получил из деревни, от своего старосты, письмо неприятного содержания. Известно, о каких неприятностях может писать староста: неурожай, недоимки, уменьшение дохода и т. п. Хотя староста и в прошлом и в третьем году писал к своему барину точно такие же письма, но и это последнее письмо подействовало так же сильно, как всякий неприятный сюрприз.
Легко ли? предстояло думать о средствах к принятию каких-нибудь мер. Впрочем, надо отдать справедливость заботливости Ильи Ильича о своих делах. Он по первому неприятному письму старосты, полученному несколько лет назад, уже стал создавать в уме план разных перемен и улучшений в порядке управления своим имением.
По этому плану предполагалось ввести разные новые экономические, полицейские и другие меры. Но план был еще далеко не весь обдуман, а неприятные письма старосты ежегодно повторялись, побуждали его к деятельности и, следовательно, нарушали покой. Обломов сознавал необходимость до окончания плана предпринять что-нибудь решительное.
Он, как только проснулся, тотчас же вознамерился встать, умыться и, напившись чаю, подумать хорошенько, кое-что сообразить, записать и вообще заняться этим делом как следует.
С полчаса он все лежал, мучась этим намерением, но потом рассудил, что успеет еще сделать это и после чаю, а чай можно пить, по обыкновению, в постели, тем более что ничто не мешает думать и лежа.
Так и сделал. После чаю он уже приподнялся с своего ложа и чуть было не встал; поглядывая на туфли, он даже начал спускать к ним одну ногу с постели, но тотчас же опять подобрал ее.
Пробило половина десятого, Илья Ильич встрепенулся.
– Что ж это я в самом деле? – сказал он вслух с досадой, – надо совесть знать: пора за дело! Дай только волю себе, так и…
Штольц был немцем только по отцу, мать его была русская. Он говорил на русском языке и исповедовал православную веру. Русскому языку он научился от матери, из книг, в играх с деревенскими мальчишками. Немецкий язык он знал от отца и из книг. Андрей Штольц вырос и воспитывался в селе Верхлеве, где его отец был управляющим. В восемь лет он уже читал сочинения немецких авторов, библейские стихи, учил басни Крылова и читал священную историю.
Когда он подрос, отец стал брать его с собой на фабрику, потом на поля, а с четырнадцати лет Андрей отправлялся в город с поручениями отца один. Матери не нравилось такое воспитание. Она боялась, что сын превратится в такого же немецкого бюргера, из каких вышел его отец. Она не любила грубости и самостоятельности немцев, и считала, что в их нации не могло быть ни одного джентльмена. Она жила гувернанткой в богатом доме, жила за границей, проехала всю Германию и смешала всех немцев в одну толпу людей с грубой речью и грубыми руками, способных только на добывание денег, порядок и скучную правильность жизни. В сыне же она видела идеал барина - «беленького, прекрасно сложенного мальчика.., с чистым лицом, с ясным и бойким взглядом…» Поэтому каждый раз, когда Андрей возвращался с фабрик и полей в грязной одежде и с волчьим аппетитом, она бросалась мыть его, переодевать, рассказывала ему о поэзии жизни, пела о цветах, учила прислушиваться к звукам музыки.
Андрей хорошо учился, и отец сделал его репетитором в своем маленьком пансионе и совершенно по-немецки назначил ему жалованье по десять рублей в месяц. А неподалеку была Обломовка: «там вечный праздник! Там сбывают с плеч работу…, там барин не встает с зарей и не ходит по фабрикам…» И в самом Верхлеве стоит пустой дом, большую часть года запертый. Раз в три года он наполнялся народом, приезжали князь и княгиня с семейством.
Князь - седой старик с тремя звездами, княгиня - величественная красотой и объемом женщина, она ни с кем не говорила, никуда не выезжала, а сидела в зеленой комнате с тремя старушками. Вместе с князем и княгиней в имение приезжали их сыновья - Пьер и Мишель. «Первый тотчас преподал Андрюше, как бьют зорю в кавалерии и пехоте, какие сабли гусарские, а какие драгунские, каких мастей лошади в каждом полку и куда непременно нужно поступить после ученья, чтоб не опозориться. Другой, Мишель, только лишь познакомившись с Андрюшей, как поставил его в позицию и начал выделывать удивительные штуки кулаками, попадая ими Андрюше то в нос, то в брюхо, потом сказал, что это английская драка. Через три дня Андрей разбил ему нос и по английскому, и по русскому способу, без всякой науки, и приобрел авторитет у обоих князей».
Отец Андрея был агроном, технолог, учитель. Проучившись в университете, он возвратился к отцу, который «дал ему котомку, сто талеров и отпустил на все четыре стороны». Он объездил разные страны, и остановился в России, где жил последние двадцать лет, «благословляя свою судьбу». И такую же дорогу он «начертал» своему сыну. Когда Андрей окончил университет и прожил три месяца дома, отец сказал, что «делать ему в Верхлеве больше нечего, что вон уж даже Обломова отправили в Петербург, что, следовательно, и ему пора». Матери уже не было на свете, и возражать решению отца было некому. В день отъезда Штольц дал сыну сто рублей.
Ты поедешь верхом до губернского города, - сказал он. - Там получи от Калинникова триста пятьдесят рублей, а лошадь оставь у него. Если ж его нет, продай лошадь; там скоро ярмарка: дадут четыреста рублей и не на охотника. До Москвы доехать тебе станет рублей сорок, оттуда в Петербург - семьдесят пять; останется довольно. Потом - как хочешь. Ты делал со мной дела, стало быть знаешь, что у меня есть некоторый капитал; но ты прежде смерти моей на него не рассчитывай, а я, вероятно, еще проживу лет двадцать, разве только камень упадет на голову. Лампада горит ярко, и масла в ней много. Образован ты хорошо: перед тобой все карьеры открыты; можешь служить, торговать, хоть сочинять, пожалуй, - не знаю, что ты изберешь, к чему чувствуешь больше охоты...
Да я посмотрю, нельзя ли вдруг по всем, - сказал Андрей.
Отец захохотал изо всей мочи и начал трепать сына по плечу так, что и лошадь бы не выдержала. Андрей ничего.
Ну, а если не станет уменья, не сумеешь сам отыскать вдруг свою дорогу, понадобится посоветоваться, спросить - зайди к Рейнгольду: он научит. О! - прибавил он, подняв пальцы вверх и тряся головой. Это... это (он хотел похвалить и не нашел слова)... Мы вместе из Саксонии пришли. У него четырехэтажный дом. Я тебе адрес скажу...
Не надо, не говори, - возразил Андрей, - я пойду к нему, когда у меня будет четырехэтажный дом, а теперь обойдусь без него...
Опять трепанье по плечу.
Андрей вспрыгнул на лошадь. У седла были привязаны две сумки: в одной лежал клеенчатый плащ и видны были толстые, подбитые гвоздями сапоги да несколько рубашек из верхлевского полотна - вещи, купленные и взятые по настоянию отца; в другой лежал изящный фрак тонкого сукна, мохнатое пальто, дюжина тонких рубашек и ботинки, заказанные в Москве, в память наставлений матери...
Отец и сын посмотрели друг на друга молча, «как будто пронзили один другого насквозь», и простились. Столпившиеся неподалеку соседи удивленно и возмущенно обсуждали такое прощание, одна женщина не выдержала и заплакала: «Батюшка ты, светик! Сиротка бедный! Нет у тебя родимой матушки, некому благословить-то тебя… Дай хоть я перекрещу тебя, красавец мой!..» Андрей соскочил с лошади, обнял старуху, потом хотел было ехать и вдруг заплакал - в ее словах послышался ему голос матери. Он крепко обнял женщину, вскочил на лошадь и исчез в пыли.
Штольц был ровесником Обломова, и ему уже было за тридцать. «Он служил, вышел в отставку, занялся своими делами и в самом деле нажил дом и деньги» - участвовал в какой-то компании, отправляющей товары за границу.
Он беспрестанно в движении: понадобится обществу послать в Бельгию или Англию агента - посылают его; нужно написать какой-нибудь проект или приспособить новую идею к делу - выбирают его. Между тем он ездит и в свет и читает: когда он успевает - бог весть.
Он весь составлен из костей, мускулов и нервов, как кровная английская лошадь. Он худощав; щек у него почти вовсе нет, то есть кость да мускул, но ни признака жирной округлости; цвет лица ровный, смугловатый и никакого румянца; глаза хотя немного зеленоватые, но выразительные.
Движений лишних у него не было. Если он сидел, то сидел покойно, если же действовал, то употреблял столько мимики, сколько было нужно...
Он шел твердо, бодро; жил по бюджету, стараясь тратить каждый день, как каждый рубль... Кажется, и печалями, и радостями он управлял, как движением рук, как шагами ног или как обращался с дурной и хорошей погодой...
Простой, то есть прямой, настоящий взгляд на жизнь - вот что было его постоянною задачею...
Больше всего он не любил воображения, боялся всякой мечты. Таинственному и загадочному не было места в его душе. Как и за воображением, так и за сердцем следил он тонко и осторожно - область сердечных дел была ему еще неведома. Увлекаясь, он никогда не терял почвы под ногами, и чувствовал в себе достаточно силы в случае чего «рвануться и быть свободным». Он никогда не ослеплялся красотой и не был рабом. «У него не было идолов, зато он сохранил силу души, крепость тела..; от него веяло какой-то свежестью и силой, перед которой невольно смущались и незастенчивые женщины». Он знал цену этим свойствам и скупо тратил их, поэтому окружающие считали его бесчувственным эгоистом. Его умение удержаться от порывов и не выходить за границы естественного клеймили и тут же оправдывали, но не понимали и не переставали удивляться. В своем упрямстве он постепенно впадал в пуританский фанатизм и говорил, что «нормальное назначение человека - прожить четыре времени года, то есть четыре возраста, без скачков и донести сосуд жизни до последнего дня, не пролив ни одной капли напрасно, и что ровное и медленное горение огня лучше бурных пожаров, какая бы поэзия не пылала в них».
Он упрямо шел по выбранной дороге, и никто не видел, чтобы он над чем-нибудь мучительно задумывался или болел душой. Ко всему, что ему не встречалось, он находил нужный прием, а в достижении цели выше всего ставил настойчивость. Сам он шел к своей цели, «отважно переступая через все преграды», и мог отказаться от нее, только если бы впереди возникла стена или разверзлась бездна.
Как такой человек мог быть близок Обломову, в котором каждая черта, каждый шаг, все существование было вопиющим протестом против жизни Штольца? Это, кажется, уже решенный вопрос, что противоположные крайности, если не служат поводом к симпатии, как думали прежде, то никак не препятствуют ей.
Притом их связывало детство и школа - две сильные пружины, потом русские, добрые, жирные ласки, обильно расточаемые в семействе Обломова на немецкого мальчика, потом роль сильного, которую Штольц занимал при Обломове и в физическом, и в нравственном отношении, а наконец, и более всего, в основании натуры Обломова лежало чистое, светлое и доброе начало, исполненное глубокой симпатии ко всему, что хорошо и что только отверзалось и откликалось на зов этого простого, нехитрого, вечно доверчивого сердца...
Андрей часто, отрываясь от дел или из светской толпы, с вечера, с бала ехал посидеть на широком диване Обломова и в ленивой беседе отвести и успокоить встревоженную или усталую душу, и всегда испытывал то успокоительное чувство, какое испытывает человек, приходя из великолепных зал под собственный скромный кров или возвратясь от красот южной природы в березовую рощу, где гулял еще ребенком.
Здравствуй, Илья. Как я рад тебя видеть! Ну, что, как ты поживаешь? Здоров ли? - спросил Штольц.
Ох, нет, плохо, брат Андрей, - вздохнув, сказал Обломов, - какое здоровье!
А что, болен? - спросил заботливо Штольц.
Ячмени одолели: только на той неделе один сошел с правого глаза, а теперь вот садится другой.
Штольц засмеялся.
Только? - спросил он. - Это ты наспал себе.
Какое «только»: изжога мучит. Ты послушал бы, что давеча доктор сказал. «За границу, говорит, ступайте, а то плохо: удар может быть».
Ну, что ж ты?
Не поеду.
Отчего же?
Помилуй! Ты послушай, что он тут наговорил: «живи я где-то на горе, поезжай в Египет или в Америку...»
Что ж? - хладнокровно сказал Штольц. - В Египте ты будешь через две недели, в Америке через три...
Штольц, выслушав с улыбкой жалобы приятеля о его несчастьях, посоветовал ему дать вольную крестьянам и самому поехать в деревню. А квартирный вопрос, по его мнению, решается легко: нужно переезжать. Андрей расспрашивал друга о том, как он проводил время, что читал, с кем общался, и с неудовольствием отозвался о частых посетителях Обломова, в особенности о Тарантьеве.
Помилуй, Илья! - сказал Штольц, обратив на Обломова изумленный взгляд. - Сам-то ты что ж делаешь? Точно ком теста, свернулся и лежишь.
Правда, Андрей, как ком, - печально отозвался Обломов.
Да разве сознание есть оправдание?
Нет, это только ответ на твои слова; я не оправдываюсь, - со вздохом заметил Обломов.
Надо же выйти из этого сна.
Пробовал прежде, не удалось, а теперь... зачем? Ничто не вызывает, душа не рвется, ум спит спокойно! - с едва заметною горечью заключил он. - Полно об этом... Скажи лучше, откуда ты теперь?
Из Киева. Недели через две поеду за границу. Поезжай и ты...
Хорошо; пожалуй... - решил Обломов.
Так садись, пиши просьбу, завтра и подашь...
Вот уж и завтра! - начал Обломов, спохватившись. - Какая у них торопливость, точно гонит кто-нибудь! Подумаем, поговорим, а там что бог даст! Вот разве сначала в деревню, а за границу... после...
Штольц решил остановиться у Обломова и вывести друга из сонного состояния, заставил его одеваться и собираться: «Мы пообедаем где-нибудь на ходу, потом поедем дома в два-три, и…» Минут через десять Штольц вышел побритый и причесанный, а Обломов сидел на постели, медленно застегивая рубашку. Перед ним на одном колене стоял Захар с нечищеным сапогом и ждал, когда барин освободится.
Хотя было уже не рано, но они успели заехать куда-то по делам, потом Штольц захватил с собой обедать одного золотопромышленника, потом поехали к этому последнему на дачу пить чай, застали большое общество, и Обломов из совершенного уединения вдруг очутился в толпе людей. Воротились они домой к поздней ночи.
На другой, на третий день опять, и целая неделя промелькнула незаметно. Обломов протестовал, жаловался, спорил, но был увлекаем и сопутствовал другу своему всюду.
Однажды, возвратясь откуда-то поздно, он особенно восстал против этой суеты.
Целые дни, - ворчал Обломов, надевая халат, - не снимаешь сапог: ноги так и зудят! Не нравится мне эта ваша петербургская жизнь! - продолжал он, ложась на диван.
Какая же тебе нравится? - спросил Штольц.
Не такая, как здесь.
Что ж здесь именно так не понравилось?
Все, вечная беготня взапуски, вечная игра дрянных страстишек, особенно жадности, перебиванья друг у друга дороги, сплетни, пересуды, щелчки друг другу, это оглядывание с ног до головы; послушаешь, о чем говорят, так голова закружится, одуреешь. Кажется, люди на взгляд такие умные, с таким достоинством на лице, только и слышишь: «Этому дали то, тот получил аренду». - «Помилуйте, за что?» - кричит кто-нибудь. «Этот проигрался вчера в клубе; тот берет триста тысяч!» Скука, скука, скука!.. Где же тут человек? Где его целость? Куда он скрылся, как разменялся на всякую мелочь?..
Жизнь: хороша жизнь!
Чего там искать? интересов ума, сердца? Ты посмотри, где центр, около которого вращается все это: нет его, нет ничего глубокого, задевающего за живое. Все это мертвецы, спящие люди, хуже меня, эти члены света и общества! Что водит их в жизни? Вот они не лежат, а снуют каждый день, как мухи, взад и вперед, а что толку? Войдешь в залу и не налюбуешься, как симметрически рассажены гости, как смирно и глубокомысленно сидят - за картами. Нечего сказать, славная задача жизни! Отличный пример для ищущего движения ума! Разве это не мертвецы? Разве не спят они всю жизнь сидя? Чем я виноватее их, лежа у себя дома и не заражая головы тройками и валетами?..
А наша лучшая молодежь, что она делает? Разве не спит, ходя, разъезжая по Невскому, танцуя? Ежедневная пустая перетасовка дней! А посмотри, с какою гордостью и неведомым достоинством, отталкивающим взглядом смотрят, кто не так одет, как они, не носят их имени и звания. И воображают, несчастные, что еще они выше толпы: «Мы-де служим, где, кроме нас, никто не служит...» А сойдутся между собой, перепьются и подерутся, точно дикие! Разве это живые, неспящие люди? Да не одна молодежь: посмотри на взрослых. Собираются, кормят друг друга, ни радушия.. ни доброты, ни взаимного влечения!
Собираются на обед, на вечер, как в должность, без веселья, холодно, чтоб похвастать поваром, салоном, и потом под рукой осмеять, подставить ногу один другому... Что ж это за жизнь? Я не хочу ее. Чему я там научусь, что извлеку?
Ни у кого ясного, покойного взгляда, - продолжал Обломов, - все заражаются друг от друга какой-нибудь мучительной заботой, тоской, болезненно чего-то ищут. И добро бы истины, блага себе и другим - нет, они бледнеют от успеха товарища... Дела-то своего нет, они и разбросались на все стороны, не направились ни на что. Под этой всеобъемлемостью кроется пустота, отсутствие симпатии ко всему! А избрать скромную, трудовую тропинку и идти по ней, прорывать глубокую колею - это скучно, незаметно; там всезнание не поможет и пыль в глаза пустить некому.
Ну, мы с тобой не разбросались, Илья. Где же наша скромная, трудовая тропинка? - спросил Штольц.
Обломов вдруг смолк.
Да вот я кончу только... план... - сказал он. - Да бог с ними! - с досадой прибавил потом. - Я их не трогаю, ничего не ищу; я только не вижу нормальной жизни в этом. Нет, это не жизнь, а искажение нормы, идеала жизни, который указала природа целью человеку...
Какой же это идеал, норма жизни?
И Обломов поведал другу о «начертанном» им плане жизни. Он хотел жениться и ухать в деревню. На вопрос Штольца, почему же он не женится, ответил, что денег нет. Идеалом жизни Ильи Ильича была Обломовка, в которой он вырос.
Ну вот, встал бы утром, - начал Обломов, подкладывая руки под затылок, - и по лицу разлилось выражение покоя: он мысленно был уже в деревне. - Погода прекрасная, небо синее-пресинее, ни одного облачка, - говорил он, - одна сторона дома в плане обращена у меня балконом на восток, к саду, к полям, другая - к деревне. В ожидании, пока проснется жена, я надел бы шлафрок и походил по саду подышать утренними испарениями; там уж нашел бы я садовника, поливали бы вместе цветы, подстригали кусты, деревья. Я составляю букет для жены. Потом иду в ванну или в реку купаться, возвращаюсь - балкон уж отворен; жена в блузе, в легком чепчике, который чуть-чуть держится, того и гляди слетит с головы... Она ждет меня. «Чай готов», - говорит она. - Какой поцелуй! Какой чай! Какое покойное кресло!.. Потом, надев просторный сюртук или куртку какую-нибудь, обняв жену за талью, углубиться с ней в бесконечную, темную аллею; идти тихо, задумчиво, молча или думать вслух, мечтать, считать минуты счастья, как биение пульса; слушать, как сердце бьется и замирает; искать в природе сочувствия... и незаметно выйти к речке, к полю... Река чуть плещет; колосья волнуются от ветерка, жара... сесть в лодку, жена правит, едва поднимает весло...
Потом можно зайти в оранжерею, - продолжал Обломов, сам упиваясь идеалом нарисованного счастья. Он извлекал из воображения готовые, давно уже нарисованные им картины и оттого говорил с одушевлением, не останавливаясь. - Посмотреть персики, виноград, - говорил он, - сказать, что подать к столу, потом воротиться, слегка позавтракать и ждать гостей... А на кухне в это время так и кипит; повар в белом, как снег, фартуке и колпаке суетится... Потом лечь на кушетку; жена вслух читает что-нибудь новое; мы останавливаемся, спорим... Но гости едут, например ты с женой... Начнем вчерашний, неконченный разговор; пойдут шутки или наступит красноречивое молчание, задумчивость... Потом, как свалит жара, отправили бы телегу с самоваром, с десертом в березовую рощу, а не то так в поле, на скошенную траву, разостлали бы между стогами ковры и так блаженствовали бы вплоть до окрошки и бифштекса. Мужики идут с поля, с косами на плечах; там воз с сеном проползет, закрыв всю телегу и лошадь; вверху, из кучи, торчит шапка мужика с цветами да детская головка; там толпа босоногих баб, с серпами, голосят... В доме уж засветились огни; на кухне стучат в пятеро ножей; сковорода грибов, котлеты, ягоды... тут музыка... Гости расходятся по флигелям, по павильонам; а завтра разбрелись: кто удить, кто с ружьем, а кто так, просто, сидит себе...
И весь век так? - спросил Штольц.
До седых волос, до гробовой доски. Это жизнь!
Нет, это не жизнь!
Как не жизнь? Чего тут нет? Ты подумай, что ты не увидал бы ни одного бледного, страдальческого лица, никакой заботы, ни одного вопроса о сенате, о бирже, об акциях, о докладах, о приеме у министра, о чинах, о прибавке столовых денег. А все разговоры по душе! Тебе никогда не понадобилось бы переезжать с квартиры - уж это одно чего стоит! И это не жизнь?
Это не жизнь! - упрямо повторил Штольц.
Что ж это, по-твоему?
Это... (Штольц задумался и искал, как назвать эту жизнь.) Какая-то... обломовщина, - сказал он наконец.
О-бло-мовщина! - медленно произнес Илья Ильич, удивляясь этому странному слову и разбирая его по складам. - Об-ло-мов-щина!
Он странно и пристально глядел на Штольца.
Обломов искренне удивился: разве цель беготни, страстей, войн, торговли - не стремление к покою? Штольц с упреком напомнил ему их юношеские мечты: служить, пока хватит сил, работать, чтоб слаще отдыхать, а отдыхать - значит жить другой, изящной, стороной жизни; объехать чужие края, чтоб сильнее любить свой, ведь «вся жизнь есть мысль и труд». Обломов стал припоминать прошлое, когда они вместе мечтали взглянуть на полотна знаменитых художников, объездить разные страны… Но все это было в прошлом, и сейчас все эти мечты и стремления казались Обломову пустой глупостью, тогда как для Штольца труд - «образ, содержание, стихия и цель жизни». Он сказал, что в последний раз собирается «приподнять» Обломова, чтобы он совсем не пропал. Обломов слушал друга с встревоженными глазами и признался, что и сам не рад такой жизни, сам понимает, что копает себе могилу и оплакивает себя, но изменить все ему не хватает воли и силы. «Веди меня, куда хочешь…, а один я не сдвинусь с места - просил Обломов друга. - Знаешь ли, Андрей, в жизни моей ведь никогда не загоралось никакого… огня! Она не была похожа на утро, на которое постепенно падают краски… Нет, жизнь моя началась с погасания… С первой минуты, когда я осознал себя, я почувствовал, что уже гасну…, гаснул и губил силы… Или я не понял этой жизни, или она никуда не годится, а лучшего я ничего и не знал, не видал…» Штольц молча выслушал исповедь друга и решил увезти его за границу, после в деревню, а потом найти и дело. «Теперь или никогда - помни!» - прибавил он уходя.
«Теперь или никогда!» - явились Обломову грозные слова, лишь только он проснулся утром.
Он встал с постели, прошелся раза три по комнате, заглянул в гостиную: Штольц сидит и пишет.
Захар! - кликнул он.
Не слышно прыжка с печки - Захар нейдет: Штольц услал его на почту.
Обломов подошел к своему запыленному столу, сел, взял перо, обмакнул в чернильницу, но чернил не было, поискал бумаги - тоже нет.
Он задумался и машинально стал чертить пальцем по пыли, потом посмотрел, что написал: вышло Обломовщина.
Он проворно стер написанное рукавом. Это слово снилось ему ночью написанное огнем на стенах, как Бальтазару на пиру.
Пришел Захар и, найдя Обломова не на постели, мутно поглядел на барина, удивляясь, что он на ногах. В этом тупом взгляде удивления написано было: «Обломовщина!»
«Одно слово, - думал Илья Ильич, - а какое... ядовитое!..»
Через две недели Штольц уехал в Англию, взял с Обломова слово, что он в скором времени приедет в Париж и там они встретятся. Илья Ильич активно готовился к отъезду: паспорт уже был готов, оставалось купить кое-что из одежды и продуктов. Захар бегал по лавкам, и хотя положил себе в карман много монет, проклинал и барина, и всех, кто придумал путешествия. Знакомые Обломова недоверчиво наблюдали за ним, говоря: «Представьте: Обломов сдвинулся с места!»
«Но Обломов не уехал ни через месяц, ни через три» - накануне отъезда его укусила муха и у него распухла губа. Штольц давно уже ждал друга в Париже, писал ему «неистовые» письма, но не получал на них ответа.
Отчего же? Вероятно, чернила засохли в чернильнице и бумаги нет? Или, может быть, оттого, что в обломовском стиле часто сталкиваются который и что , или, наконец, Илья Ильич в грозном клике: теперь или никогда остановился на последнем, заложил руки под голову - и напрасно будит его Захар.
Нет, у него чернильница полна чернил, на столе лежат письма, бумага, даже гербовая, притом исписанная его рукой...
Встает он в семь часов, читает, носит куда-то книги. На лице ни сна, ни усталости, ни скуки. На нем появились даже краски, в глазах блеск, что-то вроде отваги или по крайней мере самоуверенности. Халата не видать на нем: Тарантьев увез его с собой к куме с прочими вещами.
Обломов сидит с книгой или пишет в домашнем пальто; на шее надета легкая косынка; воротнички рубашки выпущены на галстук и блестят, как снег. Выходит он в сюртуке, прекрасно сшитом, в щегольской шляпе... Он весел, напевает... Отчего же это?
Вот он сидит у окна своей дачи (он живет на даче, в нескольких верстах от города), подле него лежит букет цветов. Он что-то проворно дописывает, а сам беспрестанно поглядывает через кусты, на дорожку, и опять спешит писать.
Вдруг по дорожке захрустел песок под легкими шагами; Обломов бросил перо, схватил букет и подбежал к окну.
Это вы, Ольга Сергеевна? Сейчас, сейчас! - сказал он, схватил фуражку, тросточку, выбежал в калитку, подал руку какой-то прекрасной женщине и исчез с ней в лесу, в тени огромных елей...
Перед отъездом Штольц познакомил Обломова с Ольгой Ильинской и ее теткой. Когда он в первый раз привел Обломова в дом к Ольгиной тетке, там были гости, и Илья Ильич чувствовал себя неловко. Ольга очень обрадовалась Штольцу, которого любила за то, «что он ее всегда смешил и не давал скучать, но немного и боялась, потому что чувствовала себя слишком ребенком перед ним. Она понимала, что он был выше ее, и могла обратиться к нему с любым вопросом. Штольц же любовался ею, «как чудесным созданием, с благоухающей свежестью ума и чувств». Для него она была прелестным, подающим большие надежды ребенком. Андрей говорил с ней чаще, чем с другими женщинами, «потому что она, хотя бессознательно, но шла простым, природным путем жизни и по счастливой натуре, по здравому, но перехитренному воспитанию, не уклонялась от естественного проявления мысли, чувства, воли, даже до малейшего, едва заметного движения глаз, губ, руки». И, может быть, она так легко шагала по жизни, потому что чувствовала рядом с собой «уверенные шаги друга», которому верила.
Как бы то ни было, но в редкой девице встретишь такую простоту и естественную свободу взгляда, слова, поступка. У ней никогда не прочтешь в глазах: «теперь я подожму немного губу и задумаюсь - я так недурна. Взгляну туда и испугаюсь, слегка вскрикну, сейчас подбегут ко мне. Сяду у фортепьяно и выставлю чуть-чуть кончик ноги»...
Ни жеманства, ни кокетства, никакой лжи, никакой мишуры, ни умысла! Зато ее и ценил почти один Штольц, зато не одну мазурку просидела она одна, не скрывая скуки; зато, глядя на нее, самые любезные из молодых людей были неразговорчивы, не зная, что и как сказать ей...
Одни считали ее простой, недальней, неглубокой, потому что не сыпались с языка ее ни мудрые сентенции о жизни, о любви, ни быстрые, неожиданные и смелые реплики, ни вычитанные или подслушанные суждения о музыке и литературе: говорила она мало, и то свое, неважное - и ее обходили умные и бойкие «кавалеры»; небойкие, напротив, считали ее слишком мудреной и немного боялись. Один Штольц говорил с ней без умолка и смешил ее.
Любила она музыку, но пела чаще втихомолку, или Штольцу, или какой-нибудь пансионной подруге; а пела она, по словам Штольца, как ни одна певица не поет.
Обломов с первого взгляда вызвал у Ольги благожелательное любопытство. Он же смущался взглядов Ольги, которые она на него бросала. Когда он после ужина стал прощаться, Ольга пригласила его на другой день обедать. С этой минуты взгляд Ольги не выходил из головы Обломова, и какие бы ленивые позы он не принимал, ему не удавалось заснуть. «И халат показался ему противен, и Захар глуп и невыносим, и пыль с паутиной нестерпима».
Он велел вынести вон несколько дрянных картин, которые навязал ему какой-то покровитель бедных артистов; сам поправил штору, которая давно не поднималась, позвал Анисью и велел протереть окна, смахнул паутину, а потом лег на бок и продумал с час - об Ольге.
Он сначала пристально занялся ее наружностью, все рисовал в памяти ее портрет.
Ольга в строгом смысле не была красавица, то есть не было ни белизны в ней, ни яркого колорита щек и губ, и глаза не горели лучами внутреннего огня; ни кораллов на губах, ни жемчугу во рту не было, ни миньятюрных рук, как у пятилетнего ребенка, с пальцами в виде винограда.
Но если б ее обратить в статую, она была бы статуя грации и гармонии. Несколько высокому росту строго отвечала величина головы, величине головы - овал и размеры лица; все это, в свою очередь, гармонировало с плечами, плечи - с станом...
Кто ни встречал ее, даже рассеянный, и тот на мгновение останавливался перед этим так строго и обдуманно, артистически созданным существом.
Нос образовал чуть заметно выпуклую, грациозную линию; губы тонкие и большею частию сжатые: признак непрерывно устремленной на что-нибудь мысли. То же присутствие говорящей мысли светилось в зорком, всегда бодром, ничего не пропускающем взгляде темных, серо-голубых глаз. Брови придавали особенную красоту глазам: они не были дугообразны, не округляли глаз двумя тоненькими, нащипанными пальцем ниточками - нет, это были две русые, пушистые, почти прямые полоски, которые редко лежали симметрично: одна на линию была выше другой, от этого над бровью лежала маленькая складка, в которой как будто что-то говорило, будто там покоилась мысль.
Ходила Ольга с наклоненной немного вперед головой, так стройно, благородно покоившейся на тонкой, гордой, шее; двигалась всем телом ровно, шагая легко, почти неуловимо...
Обломов решил, что в последний раз пойдет к тетке Ольги, но шли дни, и он продолжал ездить к Ильинской. В один из дней Тарантьев перевез все вещи Обломова на Выборгскую сторону, к своей куме, а Илья Ильич поселился на свободной даче, находившейся напротив дачи Ольгиной тетки. Он с утра до вечера был с Ольгой, читал ей, посылал цветы, гулял с ней по горам, плавал на лодке по озеру… Штольц рассказал Ольге о слабостях Обломова, и она не упускала момент, чтобы пошутить над ним. В один из вечеров Штольц попросил Ольгу спеть.
Она пела много арий и романсов, по указанию Штольца; в одних выражалось страдание с неясным предчувствием счастья, в других - радость, но в звуках этих таился уже зародыш грусти.
От слов, от звуков, от этого чистого, сильного девического голоса билось сердце, дрожали нервы, глаза искрились и заплывали слезами. В один и тот же момент хотелось умереть, не пробуждаться от звуков, и сейчас же опять сердце жаждало жизни...
Обломов вспыхивал, изнемогал, с трудом сдерживал слезы, и еще труднее было душить ему радостный, готовый вырваться из души крик. Давно не чувствовал он такой бодрости, такой силы, которая, казалось, вся поднялась со дна души, готовая на подвиг.
Он в эту минуту уехал бы даже за границу, если б ему оставалось только сесть и поехать.
В заключение она запела Casta diva: все восторги, молнией несущиеся мысли в голове, трепет, как иглы, пробегающий по телу, - все это уничтожило Обломова: он изнемог.
Довольны вы мной сегодня? - вдруг спросила Ольга Штольца, перестав петь.
Спросите Обломова, что он скажет? - сказал Штольц.
Ах! - вырвалось у Обломова.
Он вдруг схватил было Ольгу за руку и тотчас же оставил и сильно смутился.
Извините... - пробормотал он.
Слышите? - сказал ей Штольц. - Скажи по совести, Илья: как давно с тобой не случалось этого?
Это могло случиться сегодня утром, если мимо окон проходила сиплая шарманка... - вмешалась Ольга с добротой, так мягко, что вынула жало из сарказма.
Он с упреком взглянул на нее.
В эту ночь он не спал, а грустный и задумчивый ходил по комнате. Едва рассвело, он вышел из дома, ходил по улицам. А через три дня он был опять у Ольгиной тетки, и вечером оказался у рояля вдвоем с Ольгой. Она, по обыкновению, принялась подшучивать над ним, а он любовался ею: «Боже мой! Какая хорошенькая! Бывают же такие на свете…» От счастья ему было тяжело дышать, а в голове вихрем носились беспорядочные мысли. Он смотрел на нее и не слышал ее слов. Потом Ольга запела, а когда остановилась, оглянулась на Обломова и увидела, что «у него на лице сияла заря пробужденного, со дна души восставшего счастья».
Но она знала, отчего у него такое лицо, и внутренне скромно торжествовала, любуясь этим выражением своей силы.
Посмотрите в зеркало, - продолжала она, с улыбкой указывая ему его же лицо в зеркале, - глаза блестят, боже мой, слезы в них! Как глубоко вы чувствуете музыку!..
Нет, я чувствую... не музыку... а... любовь! - тихо сказал Обломов.
Она мгновенно оставила его руку и изменилась в лице. Ее взгляд встретился с его взглядом, устремленным на нее: взгляд этот был неподвижный, почти безумный; им глядел не Обломов, а страсть.
Ольга поняла, что у него слово вырвалось, что он не властен в нем и что оно - истина.
Он опомнился, взял шляпу и, не оглядываясь, выбежал из комнаты. Она уже не провожала его любопытным взглядом, она долго, не шевелясь, стояла у фортепьяно, как статуя, и упорно глядела вниз; только усиленно поднималась и опускалась грудь...
«Обломов» — самый известный роман, который по праву считается пиком творческой карьеры писателя И.А. Гончарова. Роман входит в состав трилогии вместе с произведениями «Обрыв» и «Обыкновенная история». Внимание автор уделяет главной проблеме современности – «обломовщине».
Писатель рассказывает историю человека, личность которого постепенно угасает. При этом внимание также уделяется быту и душевной организации. Итак, роман «Обломов», краткое содержание по главам.
Изложение сюжета романа Обломов по главам следует начать со знакомства с героями.
Главным персонажем и по совместительству дворянином является Илюша Обломов. Отличается ленью и полным бездействием. Предпочитает проводить дни в мечтаниях.
К второстепенным героям романа «Обломов» относятся:
- Захар – слуга дворянина с детства, такой же ленивый, как и хозяин.
- Штольц– ровесник и друг Обломова, находится в постоянном движении и развитии.
- Ольга – любимая женщина Обломова.
- Агафья Матвеевна – хозяйка, сдает квартиру главному герою. Барышня безвольная, но хозяйственная.
- Тарантьев М.А. – знакомый главного героя, который везде хотел получить выгоду.
В романе также присутствуют другие друзья и знакомые, которые влияют на ход событий. Если вы желаете ознакомиться с романом «Обломов» краткое содержание по книге предлагаем далее.
Обломов в кратком содержании поможет восстановить и вспомнить пройденный в школе материал.
Обратите внимание! На сегодняшний день возможность прочтения книги предлагается в режиме онлайн.
Часть 1
Главы 1-4
В первой части внимание уделено внешности главного героя Илюши Обломова и полному отсутствию порядка в его комнате. Илья Ильич получает письмо, в котором староста требует навести порядок в родном поместье, однако ничего конкретного не предпринимает, а лишь мечтает, как это можно сделать.
Обломова посещают друзья, которые хотят позвать с собой главного героя. Алексеев приглашает его в Екатерингоф.
На оба предложения следует отказ. Приходит письмо от старосты, в котором детально описаны убытки родового поместья.
Обломов пытается получить совет по поводу старосты. Собравшиеся гости приходят к мнению, что он мошенник. Планируют написать письмо губернатору с жалобой.
Главы 5-10
Описание биографии Ильи Ильича. Он живет в Петербурге первые двенадцать лет своей жизни. Унаследовал губернию после смерти родителей.
В молодости активно работал и всегда стремился к лучшему. Два года назад, после того, как по причине невнимания не туда отправил документ, решил уволиться самостоятельно. После этого стал ленивым, и только Андрей Штольц иногда выводил его в люди.
Чтение для Ильи являлось сущим наказанием. Все время он планировал и представлял себя великим человеком. Самая длинная поездка для Ильи Ильича была из Москвы в родное поместье.
Описание личности Захара. Это ленивый, вороватый человек, который обожал жить за счет барина и постоянно сплетничал.
Мечты о восстановлении поместья. В нем герой представлял себя с женой и детьми. Далее пишет письмо губернатору, но затем уничтожает. Захар противится переезду и пытается всячески переубедить барина.
Важное место в романе занимает описание сна с картинами райского детства. Обломов погружается в общение с матерью и няней. Вспоминает счастливые моменты отрочества в пансионе Штольца, семейные застолья и особенности интерьера Обломовки. Самым приятным в этом периоде было выполнение слугами любых его прихотей.
Слуга жаловался на барина остальным, но после его пробуждения начал расточать похвалы. Глава 10 заканчивается приездом Андрея Штольца.
Часть 2
Главы 1-5
Вторая часть начинается с описания судьбы Андрея Штольца. Отец и мать уделяли внимание воспитанию сына, привили ему любовь к книгам, музыке, искусству. Андрей был веселым и жизнерадостным ребенком.
После окончания университета отец отправил его в Петербург. Штольц отличается внешней и внутренней привлекательностью. Среди черт его характера следует отметить настойчивость и рациональность.
Обломов вновь оказывается в квартире, жалуется Штольцу на проблемы с поместьем и необходимым переездом. Последний удивляется лени и настаивает на выходе из дома.
Обломова простимулировали слова Штольца. Он покупает вещи для путешествия в Париж. Однако происходит знакомство с Ольгой Сергеевной. Андрей в нее влюбляется и выкупает дачу напротив ее тети. Поддавшись чувствам, он выкрикивает о любви, когда она пела песню. Ситуация смущает всех гостей, поэтому он выбегает из комнаты.
Главы 6-12
Захар решается жениться на Анисье, которая отличается высокой проворностью. Илья Ильич замечает кокетство Ольги со Штольцем, поэтому начинает себя мысленно сравнивать с ним.
Обломов в гостях у Марьи Михайловны скучал и ждал прихода Ольги. Своим пением она разочаровала, поэтому главный герой ушел домой. Его мучило такое изменение.
Ильинская инициирует встречу с Обломовым в парке, на прогулке подает ему руку. Это он считает проявлением любви с ее стороны.
Влюбленные проводят много времени вместе. Девушка старается вывести своего возлюбленного из состояния бездействия и предлагает читать книги, ходить в гости. Он разочаровывается в девушке, поняв, что был влюблен только в ее образ.
Если читать краткое содержание Обломов, то в данной главе можно отметить нежелание главного героя обременять себя чем-либо. Он пишет письмо Ольге, в котором усомнился в ее чувствах и прощается. Девушка расстроилась и оскорбилась. Парень успокаивает ее. При этом он передумал с ней прощаться и говорит о своих чувствах.
Штольц полностью уладил проблемы с поместьем. Ольга больше не хочет встречаться тайком, поэтому решает заявить всем об отношениях.
Часть 3
Подробное описание по частям продолжается следующими событиями:
- 1-2 главы. Неудачная попытка Тарантьева взять денег у Обломова. Ольга выдвигает условие, что рассказать об их отношениях можно будет только после решения вопроса с деревней. Главный герой отказывается от квартиры, которую ему рекомендовал Тарантьев.
- 3 гл. Отношения с девушкой становятся в тягость Илье Ильичу. Он не может погасить задолженность за квартиру, так как истратил много личных средств в течение всего лета.
- 4 гл. Краткое содержание по главам переходит к тому, что парень отправляет письмо старосте. Прислуга Ильинских рассказывает Захару о взаимоотношениях их господ. Он интересуется у своего хозяина о дальнейших планах. Обломов опровергает слухи, ссылаясь на затруднительность процесса.
- 5-6 гл. Ольга решается рассказать все тете. Обломов решает потянуть до получения ответа из деревни, поэтому не приходит на ужин. При этом он сказал девушке, что болен.
- 7 гл. Обломов не выходит из дома. Ольга узнает, что через месяц сможет вернуться в родную деревню. Теперь ей становится неинтересна судьба Обломовки. Девушка навещает Илью Ильича и раскрывает обман. После этого она приглашает посетить опера вместе с ее тетушкой.
- 8, 9, 10 гл. Персонаж получает письмо, в котором хозяин соседнего поместья говорит о печальных делах в Обломовке. Ивану Матвеевич рекомендует Затертого, как человека, способного решить сложившуюся проблему. Первый планирует получить выгоду на таком обмане.
- 11, 12 гл. Ключевой персонаж пишет письмо Ольге, в котором говорит о необходимости отложить свадьбу еще на год. Девушка раздражается из-за нерешительности и решает расстаться. Обмолов гуляет всю ночь по улицам, поэтому утром у него обнаруживают горячку.
Часть 4
Иллюстрация к роману
«Обломов», краткое содержание по главам:
- Илюша уладил дела в деревне и влюбился в Агафью Матвеевну – хозяйку квартиры, которая пытается постоянно окружать героя необходимым уровнем заботы.
- Штольц рассказывает другу о судьбе Ольги. Девушка живет с тетей за границей и не может забыть своего возлюбленного. Главный герой не решается на какие-либо действия, но обещает поехать к ним в гости.
- Иван Матвеевич и Тарантьев пытаются всячески скрыть факт присвоения оброка, решают вопрос путем шантажа.
- Мы возвращаемся на год назад. Штольц встречает Ольгу в Париже, и между ними зарождается теплое общение, которое помогает девушке пережить неразделенную любовь. Штольц делает девушке предложение, на которое она соглашается.
- Хозяин поместья становится еще более ленивым, перестает интересоваться делами, поэтому не знает об убытках. Агафья Матвеевна даже пришлось заложить свои драгоценности.
Главы 6-11
Андрей посещает Обломовку и рассказывает об изменениях в своем семейном положении. Главный герой поздравляет и жалуется на финансовое положение.
Андрей утверждает, что регулярно помогал ему материально. Он хотел забрать друга с собой, но тот попросил подождать еще месяц. Штольц заметил его особые отношения с хозяйкой квартиры. Происходит драка и ссора с Тарантьевым.
Штольц устроил хозяйство в Обломовке, поэтому у героя появились средства для существования. Однажды с ним случается удар. Врач рекомендует вести более подвижный образ жизни и правильно питаться. Штольц с Ольгой пытаются вытащить человека из дома, но их попытка не увенчалась успехом.
Главный герой умер от апоплексического удара через 5 лет. Их сына взял себе на воспитание Штольц, поэтому Агафья сильно затосковала. Друг хотел взять себе и Захара, но тот не захотел уезжать далеко от могилы хозяина. Он сказал, что причиной погибели Ильи Ильича стала «Обломовщина».
Обратите внимание! В романе сфокусировано внимание на национальных чертах и характере русского человека — лени.
Полезное видео
Вывод
Душа главного героя была нерасчетливой, что привело к чрезмерному однообразию и пассивности.
Вконтакте
В Петербурге, на Гороховой улице, в такое же, как и всегда, утро, лежит в постели Илья Ильич Обломов - молодой человек лет тридцати двух, не обременяющий себя особыми занятиями. Его лежание - это определённый образ жизни, своего рода протест против сложившихся условностей, потому Илья Ильич так горячо, философски осмысленно возражает против всех попыток поднять его с дивана. Таков же и слуга его, Захар, не обнаруживающий ни удивления, ни неудовольствия, - он привык жить так же, как и его барин: как живётся...
Этим утром к Обломову один за другим приходят посетители: первое мая, в Екатерингоф собирается весь петербургский свет, вот и стараются друзья растолкать Илью Ильича, растормошить его, заставив принять участие в светском праздничном гулянии. Но ни Волкову, ни Судьбинскому, ни Пенкину это не удаётся. С каждым из них Обломов пытается обсудить свои заботы - письмо от старосты из Обломовки и грозящий переезд на другую квартиру; но никому нет дела до тревог Ильи Ильича.
Зато готов заняться проблемами ленивого барина Михей Андреевич Тарантьев, земляк Обломова, «человек ума бойкого и хитрого». Зная, что после смерти родителей Обломов остался единственным наследником трёхсот пятидесяти душ, Тарантьев совсем не против пристроиться к весьма лакомому куску, тем более что вполне справедливо подозревает: староста Обломова ворует и лжёт значительно больше, чем требуется в разумных пределах. А Обломов ждёт друга своего детства, Андрея Штольца, который единственный, по его мысли, в силах помочь ему разобраться в хозяйственных сложностях.
Первое время, приехав в Петербург, Обломов как-то пытался влиться в столичную жизнь, но постепенно понял тщетность усилий: ни он никому не был нужен, ни ему никто не оказывался близок. Так и улёгся Илья Ильич на свой диван... Так и улёгся на свою лежанку необычайно преданный ему слуга Захар, ни в чём не отстававший от своего барина. Он интуитивно чувствует, кто может по-настоящему помочь его барину, а кто, вроде Михея Андреевича, только прикидывается другом Обломову. Но от подробного, с взаимными обидами выяснения отношений спасти может только сон, в который погружается барин, в то время как Захар отправляется посплетничать и отвести душу с соседскими слугами.
Обломов видит в сладостном сне свою прошлую, давно ушедшую жизнь в родной Обломовке, где нет ничего дикого, грандиозного, где всё дышит спокойствием и безмятежным сном. Здесь только едят, спят, обсуждают новости, с большим опозданием приходящие в этот край; жизнь течёт плавно, перетекая из осени в зиму, из весны в лето, чтобы снова свершать свои вечные круги. Здесь сказки почти неотличимы от реальной жизни, а сны являются продолжением яви. Всё мирно, тихо, покойно в этом благословенном краю - никакие страсти, никакие заботы не тревожат обитателей сонной Обломовки, среди которых протекало детство Ильи Ильича. Этот сон мог бы длиться, кажется, целую вечность, не будь он прерван появлением долгожданного друга Обломова, Андрея Ивановича Штольца, о приезде которого радостно объявляет своему барину Захар...
Часть вторая
Андрей Штольц рос в селе Верхлёве, некогда бывшем частью Обломовки; здесь теперь отец его служит управляющим. Штольц сформировался в личность, во многом необычную, благодаря двойному воспитанию, полученному от волевого, сильного, хладнокровного отца-немца и русской матери, чувствительной женщины, забывавшейся от жизненных бурь за фортепьяно. Ровесник Обломова, он являет полную противоположность своему приятелю: «он беспрестанно в движении: понадобится обществу послать в Бельгию или Англию агента - посылают его; нужно написать какой-нибудь проект или приспособить новую идею к делу - выбирают его. Между тем он ездит и в свет, и читает; когда он успевает - Бог весть».
Первое, с чего начинает Штольц - вытаскивает Обломова из постели и везёт в гости в разные дома. Так начинается новая жизнь Ильи Ильича.
Штольц словно переливает в Обломова часть своей кипучей энергии, вот уже Обломов встаёт по утрам и начинает писать, читать, интересоваться происходящим вокруг, а знакомые надивиться не могут: «Представьте, Обломов сдвинулся с места!» Но Обломов не просто сдвинулся - вся его душа потрясена до основания: Илья Ильич влюбился. Штольц ввёл его в дом к Ильинским, и в Обломове просыпается человек, наделённый от природы необыкновенно сильными чувствами, - слушая, как Ольга поёт, Илья Ильич испытывает подлинное потрясение, он наконец-то окончательно проснулся. Но Ольге и Штольцу, замыслившим своего рода эксперимент над вечно дремлющим Ильёй Ильичом, мало этого - необходимо пробудить его к разумной деятельности.
Тем временем и Захар нашёл своё счастье - женившись на Анисье, простой и доброй бабе, он внезапно осознал, что и с пылью, и с грязью, и с тараканами следует бороться, а не мириться. За короткое время Анисья приводит в порядок дом Ильи Ильича, распространив свою власть не только на кухню, как предполагалось вначале, а по всему дому.
Но всеобщее это пробуждение длилось недолго: первое же препятствие, переезд с дачи в город, превратилось постепенно в ту топь, что и засасывает медленно, но неуклонно Илью Ильича Обломова, не приспособленного к принятию решений, к инициативе. Долгая жизнь во сне сразу кончиться не может...
Ольга, ощущая свою власть над Обломовым, слишком многого в нём не в силах понять.
Часть третья
Поддавшись интригам Тарантьева в тот момент, когда Штольц вновь уехал из Петербурга, Обломов переезжает в квартиру, нанятую ему Михеем Андреевичем, на Выборгскую сторону.
Не умея бороться с жизнью, не умея разделаться с долгами, не умея управлять имением и разоблачать окруживших его жуликов, Обломов попадает в дом Агафьи Матвеевны Пшеницыной, чей брат, Иван Матвеевич Мухояров, приятельствует с Михеем Андреевичем, не уступая ему, а скорее и превосходя последнего хитростью и лукавством. В доме Агафьи Матвеевны перед Обломовым, сначала незаметно, а потом всё более и более отчётливо, разворачивается атмосфера родной Обломовки, то, чем более всего дорожит в душе Илья Ильич.
Постепенно все хозяйство Обломова переходит в руки Пшеницыной. Простая, бесхитростная женщина, она начинает управлять домом Обломова, готовя ему вкусные блюда, налаживая быт, и снова душа Ильи Ильича погружается в сладостный сон. Хотя изредка покой и безмятежность этого сна взрываются встречами с Ольгой Ильинской, постепенно разочаровывающейся в своём избраннике. Слухи о свадьбе Обломова и Ольги Ильинской уже снуют между прислугой двух домов - узнав об этом, Илья Ильич приходит в ужас: ничего ещё, по его мнению, не решено, а люди уже переносят из дома в дом разговоры о том, чего, скорее всего, так и не произойдёт. «Это все Андрей: он привил любовь, как оспу, нам обоим. И что это за жизнь, всё волнения и тревоги! Когда же будет мирное счастье, покой?» - размышляет Обломов, понимая, что всё происходящее с ним есть не более чем последние конвульсии живой души, готовой к окончательному, уже непрерывному сну.
Дни текут за днями, вот уже и Ольга, не выдержав, сама приходит к Илье Ильичу на Выборгскую сторону. Приходит, чтобы убедиться: ничто уже не пробудит Обломова от медленного погружения в окончательный сон. Тем временем Иван Матвеевич Мухояров прибирает к рукам дела Обломова по имению, так основательно и глубоко запутывая Илью Ильича в своих ловких махинациях, что вряд ли уже сможет выбраться из них владелец блаженной Обломовки. А в этот момент ещё и Агафья Матвеевна чинит халат Обломова, который, казалось, починить уже никому не по силам. Это становится последней каплей в муках сопротивления Ильи Ильича - он заболевает горячкой.
Часть четвёртая
Год спустя после болезни Обломова жизнь потекла по своему размеренному руслу: сменялись времена года, к праздникам готовила Агафья Матвеевна вкусные кушанья, пекла Обломову пироги, варила собственноручно для него кофе, с воодушевлением праздновала Ильин день... И внезапно Агафья Матвеевна поняла, что полюбила барина. Она до такой степени стала предана ему, что в момент, когда нагрянувший в Петербург на Выборгскую сторону Андрей Штольц разоблачает тёмные дела Мухоярова, Пшеницына отрекается от своего брата, которого ещё совсем недавно так почитала и даже побаивалась.
Пережившая разочарование в первой любви, Ольга Ильинская постепенно привыкает к Штольцу, понимая, что её отношение к нему значительно больше, чем просто дружба. И на предложение Штольца Ольга отвечает согласием...
А спустя несколько лет Штольц вновь появляется на Выборгской стороне. Он находит Илью Ильича, ставшего «полным и естественным отражением и выражением ‹…› покоя, довольства и безмятежной тишины. Вглядываясь, вдумываясь в свой быт и всё более и более обживаясь в нём, он, наконец, решил, что ему некуда больше идти, нечего искать...». Обломов нашёл своё тихое счастье с Агафьей Матвеевной, родившей ему сына Андрюшу. Приезд Штольца не тревожит Обломова: он просит своего старого друга лишь не оставить Андрюшу...
А спустя пять лет, когда Обломова уже не стало, обветшал домик Агафьи Матвеевны, и первую роль в нём стала играть супруга разорившегося Мухоярова, Ирина Пантелеевна. Андрюшу выпросили на воспитание Штольцы. Живя памятью о покойном Обломове, Агафья Матвеевна сосредоточила все свои чувства на сыне: «она поняла, что проиграла и просияла её жизнь, что Бог вложил в её жизнь душу и вынул опять; что засветилось в ней солнце и померкло навсегда...» И высокая память навсегда связала её с Андреем и Ольгой Штольцами - «память о чистой, как хрусталь, душе покойника».
А верный Захар там же, на Выборгской стороне, где жил со своим барином, просит теперь милостыню...
Пересказала
