Будущий писатель Салтыков-Щедрин (настоящая фамилия Салтыков) родился 15 января 1826 года в Тверской губернии, в семье зажиточных помещиков. В семье было восемь детей. Миша был любимчиком матери. На него возлагались большие надежды: умён, не по годам развит, имеет способности к учению.
Воспоминания о детстве, образе жизни семьи позже легли в основу произведения «Пошехонская старина».
Читать и писать Мишу научил крепостной художник, затем мальчик получил традиционное домашнее образование дворянина. В 10 лет Михаил Салтыков поступил в Московский Дворянский институт. Через два года его как одного из лучших учеников перевели в Царскосельский лицей.
Со времён Пушкина быт и порядки в лицее изменились. Появились домашние отпуска, зато внутренний режим ужесточился. Больше не существовало отдельных комнат для лицеистов, учащиеся были лишены личного пространства, возможности уединиться, чтобы поговорить. Так постепенно уничтожалась атмосфера лицейского братства, лицей становился военно-учебным заведением.
Тем не менее ещё существовала неофициальная традиция: на каждом курсе искали пушкинского преемника. На эту роль прочили и Михаила Салтыкова. Он бойко писал стихи и переводы из Байрона и Гейне, некоторые из них были опубликованы в журнале «Библиотека для чтения», позже в «Современнике».
В лицейских стенах произошло знакомство Салтыкова с учеником выпускного класса Михаилом Буташевичем-Петрашевским. Они были нелюдимыми мальчиками, но общие литературные вкусы их сблизили: оба писали стихи о тоске и одиночестве. Уже тогда Петрашевский заинтересовался сочинениями Ш. Фурье, а позже организовал кружок, в котором обсуждалась возможность социально-экономических и политических преобразований на основе идей утопического социализма. В николаевскую эпоху оппозиционная деятельность преследовалась, и в 1849 году «петрашевцы» были арестованы, некоторые приговорены к смертной казни, которая была заменена каторгой. Салтыков также был «петрашевцем», но к этому времени он уже находился в ссылке в Вятке, и это спасло его от сурового наказания.
Салтыков-Щедрин окончил лицей коллежским секретарем, с чином 10 класса, как и у А.С. Пушкина. Хотя учеником он был средним, его знания по русской словесности были оценены на «отлично».
Вскоре после окончания лицея Михаил Салтыков-Щедрин начал служить чиновником Военного министерства, но своих литературных занятий он не оставлял. Он чувствовал, что сочинение стихов — не его призвание, и начал работать над повестями. Талант писателя проявился в области социально-политической сатиры. Публикации в «Современнике» помогли будущему писателю войти в литературную среду. Однажды у писателя И.И. Панаева Салтыков-Щедрин познакомился с критиком В.Г. Белинским, статьями которого зачитывался. По воспоминаниям очевидцев, «мрачный лицеист», как его называли, был молчаливым и очень внимательно слушал всё, о чём говорил Виссарион Григорьевич. Это было время, когда Белинский писал о произведениях Пушкина и Лермонтова, Грибоедова и Гоголя. Для Салтыкова-Щедрина именно статьи Белинского стали школой литературного вкуса.
В 1847 году в журнале «Отечественные записки» вышла его первая повесть «Противоречия», затем последовало «Запутанное дело». За вольнодумие молодого писателя выслали из столицы в Вятку, где ему предстояло жить под надзором полиции. В Вятке писатель был оторван от привычного ему литературного общества. Теперь его окружали провинциальные чиновники. Как жил, что видел и чувствовал Салтыков-Щедрин в ссылке — всё это он выразил в «Губернских очерках», в которых Вятка названа Крутогорском. Писатель рисует неприглядные картины провинциальной жизни, делая страшный вывод: «О, провинция! ты растлеваешь людей, ты истребляешь всякую самодеятельность ума, охлаждаешь порывы сердца, уничтожаешь всё, даже самую способность желать!»
Писатель стремился в Петербург. Только после смерти императора Николая I ему было разрешено жить без полицейского надзора. Помог генерал-лейтенант Пётр Ланской, второй муж Натальи Николаевны Пушкиной.
Вернувшись в Петербург, Салтыков-Щедрин женился на дочери вятского вице-губернатора Елизавете Болтиной, в которую влюбился в ссылке. Когда появились дети, он стал нежным и внимательным отцом.
Столичная жизнь захватила его: писатель познакомился с И.С. Тургеневым, Л.Н. Толстым, затем с Н.А. Некрасовым. Н Г. Чернышевским и возобновил литературную деятельность.
М.Е. Салтыков-Щедрин верил в своё писательское призвание, однако литературу совмещал со службой. Карьера чиновника удалась: он дослужился до поста вице-губернатора (1858 год), оставаясь критически настроенным ко многим установлениям Российской империи. Известно, что, будучи чиновником высокого ранга, Салтыков всячески подсмеивался над «зерцалом» — непременным символом власти в любом учреждении. В доносе про него было написано, что он непременно закуривает перед портретом государя императора и сопровождает это действие сомнительными шутками. Конечно, чиновнику такого ранга следовало быть осторожным в своих действиях и высказываниях. Салтыков решил подписывать свои произведения псевдонимом. В 1856 году в «Русском вестнике» начинают публиковаться «Губернские очерки », подписанные надворным советником Н. Щедриным.
Когда Салтыков-Щедрин знакомился с жизнью российских провинциальных городов, в его воображении зародился образ города Глупова. Впервые мы встречаем этот вымышленный город в очерке «Литераторы-обыватели», опубликованном в «Современнике» в 1861 году, затем в «Клевете», в «Наших глуповских делах» и других произведениях.
Михаил Евграфович стал популярным писателем и сотрудником журналов «Современник», «Отечественные записки». Сначала соредактор «Отечественных записок», а после смерти Н.А. Некрасова — редактор, Салтыков почти двадцать лет проработал в журнале. С работой в журнале связан самый плодотворный период творческой жизни Салтыкова-Щедрина. Лучшие его произведения были написаны в это время: «История одного города », «Господа Головлёвы », «Сказки », «Мелочи жизни », «Пошехонская старина » и другие.
Удивительными оказались «Сказки». Резкая смена жанра опытным писателем всегда любопытна. В сказках проявились две писательские особенности Салтыкова-Щедрина. Во-первых, это удивительное чувство юмора и отсутствие каких бы то ни было рамок в поиске мишени для высмеивания. Во-вторых, склонность к языковой игре, отличавшая Щедрина-писателя всю его творческую жизнь. В этом смысле он является предшественником не только сатириков XX века, но писателей-авангардистов, для которых языковой эксперимент стал почти самоцелью.
Салтыков-Щедрин долго и мучительно болел суставным ревматизмом, лечение за границей не приносило нужного результата. Лишь творчество поддерживало силы. В предсмертном письме он завещал сыну самое дорогое — любовь к литературе: «...паче всего люби родную литературу и звание литератора предпочитай всякому другому».
28 апреля 1889 года писателя не стало. Как он и просил, его похоронили на Волковом кладбище в Петербурге недалеко от могилы И.С. Тургенева, с которым был очень дружен при жизни. На этом же кладбище — могилы В.Г. Белинского, Н.А. Добролюбова, И.А. Гончарова и многих других писателей, составивших славу русской литературы. Эту часть кладбища называют «Литераторские мостки».
М.Е. Салтыков-Щедрин занимает почетное место в блестящей плеяде замечательных сатириков, составляющих славу мировой культуры (Рабле, Свифт, Вольтер). Салтыков вошел в литературу в конце 40-х годов, в период расцвета "натуральной школы". Уже первая его повесть "Противоречия" (1847), посвященная изображению самой будничной повседневности, была полемически противопоставлена любому приукрашиванию действительности. Сюжет повести, обрисовка действующих лиц до некоторой степени напоминают роман Герцена "Кто виноват?". Как это уже подчеркнуто названием, в повести отчётливо звучит тема социальных противоречий, коверкающих судьбы героев, лишающих "маленького человека" права на личное счастье.
Вместе с тем Салтыкова волнует проблема противоречий внутренних психологических, связанных с попытками героя повести уйти от грубой действительности в мир вымыслов и фантазий. В данном случае можно говорить о некотором сходстве проблематике раннего творчества Салтыкова с художественным миром Достоевского. Это относится и ко второй повести Салтыкова "Запутанное дело" (1848). В "Запутанном деле" также на первый вынесена тема "маленького человека", но решается она уже на более высоком художественном уровне. Ранние повести Салтыкова привлекли внимание царского правительства и он "за вредный образ мыслей" был в 1848 году сослан в Вятку, где находился до 1855 года. Впечатление провинциальной жизни послужили основой для создания "Губернских очерков" (1856), изданных под псевдонимом Н. Щедрин. Обращение Салтыкова-Щедрина к особому жанровому образованию- цикл очерков - явление, характерное для литературы 50-х -70-х гг.
В "Губернских очерках" Салтыков-Щедрин на материале конкретных наблюдений создал широкую художественную картину большой обобщающей силы. Он осуждает не конкретные случаи мошенничества, а бесчеловечность всей бюрократической системы, общий "порядок вещей". В творчестве Салтыкова-Щедрина "История одного города" (1869-1870) занимает одно из центральных мест. Это яркий образец политической сатиры. В сатирической "Истории одного города" сочетаются элементы бытовые и фантастические, своеобразно сопоставлено прошлое и настоящее. Категория художественного времени становится одним из важнейших факторов, определяющих структуру всей книги. Внешне повествование, казалось бы, охватывает совершенно определенный исторический период - с 1731 по 1825 г. Но с самых первых писатель постоянно соотносит события XVIII века с живой современностью. Однако глуповские градоначальники в целом вовсе не олицетворяют собой конкретных русских царей или их министров. Значение щедринской сатиры значительно шире. В ней речь идет о всей системе самодержавного правления, системе антинародной и античеловеческой, оставшейся в своих основных чертах неизменной. Как бы внешне не отличались градоначальники друг от друга, их объединяет одно: любое их действие направлено против народа.
На первых же страницах "Истории одного города" о градоначальниках было сказано: "Все они секут обывателей...". Так с самого начала поставлена главная проблема произведения: самодержавие и народ. Потеряв всякую жизненную опору, представители самодержавно - крепостнического режима живут в каком-то фантастическом мире. В прочем, сама по себе фантастика у Щедрина не так уж далеко отстоит от реальной действительности. Так, словосочетание "пустая голова" вырастает у Салтыкова - Щедрина в образ градоначальника с фаршированной головой (Прыщ). У другого градоначальника в голове находится маленький органчик, который мог наигрывать только два романса: "Разорю" и "Не потерплю".
Отношение писателя к народу принципиально отличалось от его отношения к миру угнетателей и эксплуататоров. С глубоким и искренним сожалением пишет он о глуповцах, которых называет "бедными ошеломляемыми". Однако изображение у Салтыкова-Щедрина далеко не однозначно. Он решительно не принимает настроений пассивности, смирения, непротивления злу. В "Истории одного города" сатирическое и трагическое начала находятся в сложном взаимодействии. В этом отношении особенно важны главы "Голодный город" и "Соломенный город", в которых выделяется, прежде всего, не глупость "обывателей", а их нищета и голодное существование. Трагичность положения глуповцев заключалась в том, что вместо какой бы то ни было помощи их ожидает только жесткое усмирение с помощью воинской силы.
Художественный мир "Истории одного города" строится на новых принципах сатирической типизации. Основными приемами изображения действительности становятся заострение, гротеск, сатирическая фантастика. Это особые и очень эффективные формы художественного обобщения действительности, способные вскрыть глубинные противоречия жизни, сделать их предельно наглядными. "История одного города", в которой художественная манера автора была доведена до высокой степени совершенства, является одним из шедевров русской и мировой сатиры.
После закрытия журнала "Современник" (1866) Салтыков-Щедрин перешел преобразованные "Отечественные записки". Там были опубликованы все произведения сатирика 70-х - начала 80-х годов, в том числе и сатирический цикл "Помпадуры и помпадурши", начатый им раннее (1863-1874). Эти очерки, а также и последующие циклы, называемые иногда общественно - сатирическими романами ("Господа ташкентцы", 1869-1872; "Дневник провинциала в Петербурге", 1872; "Благонамеренные речи", 1872-1876 и др.), посвящены, прежде всего, художественному исследованию тех изменений, которые произошли в русской общественной жизни, политике, психологии после 1861г. Среди действующих лиц цикла есть герои из других литературных произведений. Салтыков - Щедрин как бы "оживляет" Рудина, Лаврецкого, Райского, Волохова; они у него являются представителями либеральных веяний. Но их либеральные высказывания надоедают очередному помпадуру, и он заменяет их Скотиниными, Ноздревым, Держимордой.
Проблематика еще одного сатирического цикла Салтыкова-Щедрина - "Господ ташкентцев" является продолжением и развитием постоянной мысли писателя о гнилости основ современного ему общества, о его вырождении и обреченности.
Новые тенденции, проявившиеся в русской пореформенной жизни, нашли всестороннее раскрытие в очерках Салтыкова -Щедрина, объединенных названием "Дневник провинциала в Петербурге". Повествование ведется от имени некоего Провинциала, который, приехав в Петербург, предполагал найти в столице центр просвещения, образованности и вольномыслия, а находит торжество хищничества, цинизм, разврат, разгул реакции и предательство. Писатель с великолепным мастерством использовал здесь форму пародии, которая становится одним из главных стилеобразующих факторов его сатиры.
В русской литературе 70-х годов произведения Салтыкова-Щедрина, построенные по принципу обзорности, можно сопоставить с сатирической поэмой Некрасова "Современники". Разоблачение капиталистического хищничества становится центральной темой для всего творчества писателя 70-х годов. Оно неразрывно переплетается с изображением вырождения дворянства. Эта проблематика, отражавшая реальную жизненную ситуацию, уже была представлена в русской литературе (у Островского, Некрасова, Достоевского), но у Салтыкова-Щедрина она выражена особенно остро и рельефно в цикле "Благонамеренные речи".
Сатирические циклы Салтыкова-Щедрина 70-х годов, в которых были уловлены важные тенденции пореформенной русской действительности, является блестящим примером художественной разработки главной темы писателя: разоблачение основ собственнического общества, его экономики, политики, психологии, быта, нравов, морали. Писатель работал над романом "Господа Головлевы" (1875-1880) несколько лет. Первые его главы с начала печатались в составе цикла "Благонамеренные речи". Это обстоятельство позволяет воспринимать Головлевых в ряду тех сатирических персонажей, которые любят произносить "благонамеренные речи" в защиту "священных принципов" государства, церкви, собственности, семьи, постоянно их нарушая. "Господа Головлевы"- семейно- бытовой роман, но вместе с тем он превращается также в роман социально-политический по своим тенденциям и в психологический по основному принципу повествования.
В щедринском романе перед читателем проходят три поколения семьи Головлевых: Арина Петровна, ее дети и внуки. В первом поколении семья еще кажется крепкой. Арина Петровна, со свойственной ей энергией и предприимчивостью, закладывает основы головлевского благосостояния. Но уже тогда в семье нарушаются естественные человеческие отношения. Отмена крепостного права ускоряет процесс разложения, и во втором поколении черты "выморочности", обреченности становятся более заметными. Дети Арины Петровны оказываются неприспособленными к жизни. Сама Арина Петровна вынуждена была признать, что ее исключительное служение семье в действительности было служением призраку, который она сама же и создала: "Всю-то жизнь она что-то устраивала, над чем-то убивалась, а оказывается, что убивалась над призраком. Всю жизнь слово "семья" не сходила у нее с языка, во имя семьи она одних казнила, других награждала; во имя семьи она подвергала себя лишениям, истязала себя, изуродовала всю свою жизнь - и вдруг выходит, что семьи - то у нее и нет!"
Еще отчетливее печать обреченности проявляется в третьем поколении, которое гибнет совсем молодым. На этом фоне вырастает зловещая фигура среднего сына Арины Петровны - Порфирия, прозванного Иудушкой. Образ Иудушки - олицетворение хищничества, жадности, лицемерия. Он, погубивший всех своих близких - мать, братьев, детей, племянниц, сам обрекает себя на неминуемую гибель. Он лицемерит постоянно - не только перед другими, но и перед самим собой, лицемерит даже тогда, когда это не приносит ему никакой практической пользы. На примере Иудушки ясно видно, какую роль в создании сатирического образа играет у Салтыкова-Щедрина речевая характеристика. Так, явившись к умирающему брату Павлу, Иудушка буквально изводит его своим тошнотворным и елейным пустословием, тем более омерзительным, что оно приправлено "родственными" словечками, образуемыми с помощью уменьшительных суффиксов: "маменька", "дружок", "подушечка", "водичка" и даже "маслице деревянненькое". Только перед самой смертью происходит пробуждение одичавшей совести.
В "Господах Головлевых" Салтыков-Щедрин почти не применяет приемов, бывших характерными для "Истории одного города". Вместо сатирического гротеска, гиперболы, фантастики писатель использует метод психологического анализа, пристально исследует внутренний мир своих героев, прежде всего Иудушки Головлева. Психологический анализ ведется с помощью сложного переплетения речевого строя персонажей с авторской оценкой их мыслей и переживаний. Авторское начало неизменно ощущается на протяжении всей книги. По богатству реалистического содержания, психологическому мастерству, широте обобщения Иудушка Головлев является одним из наиболее совершенных образов в мировой классической литературе.
Постоянные раздумья Салтыкова-Щедрина о современной ему действительности касались не только России, но и западной Европы. Очерки "За рубежом" (1880-1881), написанные в заграничных поездок, имели большое международное значение, О чем бы не писал Салтыков -Щедрин, он никогда не забывал о России, В 1876 году Салтыков-Щедрин писал одному из своих корреспондентов: "Тяжело жить современному человеку и даже несколько стыдно. Впрочем, стыдно еще немногим, а большинство даже людей так называемой культуры просто без стыда живет. Пробуждение стыда есть самая в настоящее время благодарная тема для литературной разработки, и я стараюсь, по возможности, трогать ее". Этой теме писатель посвятил "Современную идиллию" (1877-1883) - одно из немногих произведений сатирика, в котором намечен четкий сюжет. В основе произведения - приключения героев: Рассказчика (который, разумеется, ничего общего с автором не имеет) и Глумова (взятого Салтыковым - Щедриным из пьесы Островского "На всякого мудреца довольно простоты").
И Рассказчик, и Глумов - типичные российские интеллигенты. Сначала они уступают давлению окружающих обстоятельств неохотно, с трудом, с внутренним сопротивлением, Им кажется, что надо только выжить. "погодить", претерпеть, затаиться. Отделаться от "торжествующей свиньи" небольшими уступками. Но постепенно выясняется, что им, уже вступившим на путь соглашательства, приходиться волей-неволей идти все дальше и дальше. Сначала они отказываются от чтения, от рассуждений, потом сочиняют для полиции проекты, наконец, начинают выпускать газету "Словесное удобрение". Лишь в самый последний момент все же просыпается в них человеческое начало, не дающее им окончательно превратиться в царских шпионов, подлецов и негодяев. У них пробуждается стыд, иными словами, общественное самосознание.
Даже по сравнению с другими произведениями Салтыкова-Щедрина "Современная идиллия" отличается богатством и разнообразием использованных в ней художественных приемов. Традиционные для писателя сатирический гротеск, пародийность, элементы фантастики (особенно выразителен в этом отношении суд над больным пескарем, которого заподозрили в государственной измене) сочетаются с конкретными реалистическими описаниями, колоритными и максимально правдивыми бытовыми зарисовками, точным воспроизведением деталей русской жизни. Действия сатирического романа происходит в петербургской квартире героев и в полицейском участке, кабинете адвоката, трактире, нищем селе, дворянской усадьбе, суде, в редакции газеты... Принцип "монтажного" объединения эпизодов, сочетание "крупных" и "общих" планов приближают роман Салтыкова-Щедрина к искусству ХХ века.
К жанру сатирических сказок Салтыков-Щедрин обратился еще в 1869 году; большая же их часть написана в середине 80-х годов. В сказках находят дальнейшее развитие многие мотивы, образы, темы, намеченные в предыдущем творчестве сатирика. Мы снова встречаемся здесь с помпадурами, но они представлены в образе медведя, волка, встречаемся с трепещущими либералами - в образе премудрого пескаря. В центре же писательского внимания всегда народ - его судьбы, настоящее и будущее, его сила и слабость. В этом плане показательна одна из ранних сказок "Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил". Сама по себе история чудесного появления двух генералов (в ночных рубашках) на необитаемом острове, конечно, фантастична; но фантастика эта, как и всегда у Салтыкова - Щедрина, строится на реалистичной основе.
В многочисленных сказках на тему "Мужик и барин" барская глупость неизменно противопоставлялась мужицкой хитрости, ловкости и изворотливости. Салтыков-Щедрин следует за установившейся традицией, делая своего мужика умелым и сообразительным. Однако же сатирик с горечью отмечает покорность и крайнюю забитость сильного и выносливого мужика, который мог бы легко управиться со своими угнетателями, но не протестует, не возмущается. Мало того, он сам свил веревку, которой его же генералы и привязали на ночь к дереву. Тема народа проходит прямо или косвенно через все сатирическое творчество Салтыкова-Щедрина, определяя ее идейную направленность. В сказке "Коняга" в наиболее концентрированном виде отразилась вся боль писателя демократа за русского мужика. О бессмысленности утопических надежд на "доброго" правителя сатирик напоминает в блестящей сказке "Медведь на воеводстве".
Едкой иронией проникнута сказка "Орел-меценат", высмеивающая официальные версии о великодушии царей, их выдающиеся роли в развитии наук и художеств. Рассказав о закономерном крахе очередных попыток сделать из орла ("царя птиц") мецената, Салтыков-Щедрин с лукавым простодушием пишет: "То ли... просвещение для орлов вредно, или то, что орлы для просвещения вредны, или, наконец, и то, и другое вместе". Сатирик создал ряд классических литературных типов, символизировавших обывательскую бездуховность и безыдейность. Таков, например, "Премудрый пескарь", который "жил-дрожал и умирал дрожал", "Вяленая вобла", "Самоотверженный заяц", "Либерал", начинавший когда-то с униженных просьб "по возможности", за тем униженно выпрашивавший у начальства "хоть что-нибудь", а закончивший свой жизненный путь "применительно к подлости".
Для сатиры Салтыкова-Щедрина вообще и для "Сказок" в частности характерно оригинальное соединение мотивов фантастических и реальных. Гротескные ситуации переплетаются с открытыми намеками на современные события, конкретными реалистическими деталями. Так, Премудрый пескарь не просто в воде плавал и щук боялся; он был "просвещенный, умеренно либеральный", мечтал о выигрыше в двести тысяч. У Топтыгина I ("Медведь на воеводстве") дети ходят в гимназию; два генерала на необитаемом острове находят хорошо всем известную газету "Московские ведомости". Все это усиливало сатирический эффект Щедринского повествования. В своих сказках Салтыков-Щедрин обновил и переосмыслил традиционную жанровую форму, став создателем политической сказки нового типа.
"Пошехонская старина" (1887-1889) является последним произведением Щедрина. Оно создавалось уже после закрытия "Отечественных записок" (1884) и печаталось на страницах журнала "Вестник Европы". "Пошехонская старина" во многом автобиографична. В ней отражены детские впечатления писателя, но, разумеется, ее значение значительно шире. Салтыков-Щедрин считал необходимым рассказать молодому читателю о том, что на самом деле происходило в русской жизни в 30-40-е гг. В русской литературе середины XIX в. было создано немало семейных хроник, посвященных изображению жизни помещичьей усадьбы (С.Т. Аксаков, Л.Н. Толстой). Общая тональность таких произведений, как правило, была светлой, жизнерадостной.
У Салтыкова-Щедрина повествование выдержано в мрачных тонах; речь идет не о расцвете человеческой личности, а, напротив, ее вырождении и гибели: "Все было проклято в этой среде, все ходило ощупью в мраке безнадежности и отчаяния, который опутывал ее. Одни были развращены до мозга костей, другие придавлены до потери человеческого образа. Только бессознательность и помогла жить в таком чаду". Повествование ведется в подчеркнутом спокойном, как бы бесстрастном тоне. Сама действительность оказывалась страшнее и даже фантастичнее любого художественного вымысла. Обращаясь к молодым читателям, "детям", Салтыков-Щедрин завещал: "Не давайте окаменеть и сердцам вашим, вглядывайтесь часто и пристально в светящиеся точки, которые мерцают в перспективах будущего",
По справедливому наблюдению академика А.С. Бушмина, "если к гоголевскому юмору приложима формула "смех сквозь слезы", то более соответствующей щедринскому юмору будет формула "смех сквозь презрения и негодование". Ненависть Салтыкова-Щедрина, его обличение, его смех были проникнуты стремлением воспитать "будущего человека". Он был убежден в том, что именно литература способна сыграть огромную роль в "подготовлении почвы будущего". Не было во второй половине XIX в. ни в русской, ни в мировой литературах сатирика, равного по масштабу Салтыкову-Щедрину. Его сатира включала в себя изображение действительности в формах самой жизни, глубокий психологизм, тонкость анализа внутреннего мира человека и одновременно гротескность, деформацию привычных пропорций, "кукольность" персонажей, заострение и фантастичность сюжетов, пародийность, переосмысление ситуаций и героев из иных литературных источников. Иносказания, "эзоповская манера" письма были не только прикрытием от цензуры; они оказывались эффективным средством сатирического изображения жизни, позволяя подойти к тем или иным явлениям с неожиданной стороны и остроумно осветить их.
Салтыков-Щедрин , несомненно, писатель гоголевской школы. Но существует и немалое различие в формах проявления юмора у двух крупнейших русских сатириков. Но справедливому наблюдению академика А. С. Бушмина, «если к гоголевскому юмору приложима формула «смех сквозь слезы», то более соответствующей щедринскому юмору будет формула «смех сквозь презрение и негодование».
Глубочайший анализ общественно-политической жизни и человеческой психологии, беспощадный реализм, блеск фантазии, язвительное остроумие, переходящее в скорбный сарказм, порою приближающийся к трагедии, неповторимый стиль с характерными только для Щедрина меткими образами, сравнениями, неожиданными словосочетаниями (иногда в науке их называют «щедринизмами») - все это придавало его творчеству громадную силу обличения, гнева и страсти.
- «То сердце не научится любить, Которое устало ненавидеть». Ненависть Салтыкова-Щедрина, его обличение, его смех были проникнуты стремлением воспитать «будущего человека». Он был убежден в том, что именно литература способна сыграть огромную роль в «подготовлении почвы будущего»
Поэтому писатель считал литературу делом чрезвычайно серьезным и рассчитывал на такое же ответственное отношение к ней со стороны читателей. В его произведения надо вчитываться, напряженно следить за развитием мысли сатирика, порою даже разгадывать смысл отдельных образов и намеков. Но зато какое богатство содержания раскрывается перед внимательным читателем, какое художественное наслаждение он получит! Ведь Салтыков-Щедрин дорог для нас не только как выразитель передовых идей своего времени, но и как замечательный писатель, обладавший громадным художественным талантом.
Не было во второй половине XIX в. ни в русской, ни в мировой литературах сатирика, равного по масштабу Салтыкову-Щедрину.
Его сатира включала в себя изображение действительности в формах самой жизни, глубокий психологизм, тонкость анализа внутреннего мира человека и одновременно гротескность, деформацию привычных пропорций, «кукольность» персонажей, заострение и фантастичность сюжетов, пародийность, переосмысление ситуаций и героев из иных литературных источников. Иносказания, «эзоповская манера» письма были не только прикрытием от цензуры; они оказывались эффективным средством сатирического изображения жизни, позволяя подойти к тем или иным явлениям с неожиданной стороны и остроумно осветить их. Щедрин пользовался исключительной популярностью у своих современников. Он вызывал восхищение у друзей, раздражение у врагов, но равнодушным не оставался никто. Его любили или ненавидели; середины не было.
Отмечая огромное пропагандистское значение сатирика, Белинский писал в 1892 г.: «Хорошо бы вообще от времени до времени вспоминать, цитировать и растолковывать в «Правде» Щедрина и других писателей «старой» народнической демократии».
Салтыков-Щедрин оказал благотворное влияние на дальнейшее развитие русской демократической литературы начиная со своих современников, поэтов и писателей сатирического журнала «Искра», Гл. Успенского, Лескова, в дальнейшем Чехова. В XX в. сатирические традиции Щедрина отразились в ряде произведений Горького, Маяковского, Булгакова, других писателей.
Творчество Салтыкова -Щедрина сыграло значительную роль в усилении сатирического направления и в углублении критического реализма в украинской литературе. Не случайно именно Шевченко первым оценил все принципиальное значение уже ранних произведений сатирика в процессе демократизации как русской, так и украинской литератур. 5 сентября 857 г. великий украинский поэт записал в своем Дневнике: «Как хороши «Губернские очерки»... Я благоговею перед Салтыковым». И далее Шевченко очень точно определил, что Щедрин относится к числу «гениальных учеников» Гоголя. Подобную точку зрения высказывали и передовые представители русского революционно-демократического движения.
Призыв Шевченко - следовать по пути, проложенному Гоголем и Салтыковым-Щедриным, нашел свое воплощение прежде всего в творчестве Марко Вовчок, которая была активной участницей как украинского, так и русского литературного процесса. Ее постоянное сотрудничество сначала в «Современнике», а затем и в «Отечественных записках» имело важное значение в истории русско-украинских литературных связей. Критики этих журналов, включая самого Салтыкова-Щедрина, встречали произведения украинской писательницы неизменно положительными отзывами.
Еще при жизни сатирика появились переводы его произведений на украинский язык. В 870 г. в львовском журнале «Правда» была опубликована «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» в переводе И. Нечуя-Левицкого. Особенно выдающуюся роль в изучении и пропаганде творчества Салтыкова-Щедрина сыграл Франко. Он перевел ряд сатир русского писателя, в частности главу из «Истории одного города»: «О корени происхождения глуповцев», которую приспособил к галицкой жизни, придав ей местный колорит. В своих статьях о Салтыкове Франко продемонстрировал прекрасное знание основных произведений писателя, понимание политического и литературного значения его сатиры.
И в дальнейшем развитии украинской демократической литературы традиции Салтыкова-Щедрина проявлялись в творчестве Панаса Мирного, Карпенко-Карого, Леси Украинки, Василя Стефаника, а также писателей Украины, которые воспринимают наследие великого сатирика, гуманиста, патриота как пример боевого наступательного искусства, чрезвычайно важный для развития всей многонациональной литературы.
Нужно скачать сочиненение? Жми и сохраняй - » Сатирические традиции Салтыкова-Щедрина в русской литературе . И в закладках появилось готовое сочинение.Сочинение
Салтыков-Щедрин, несомненно, писатель гоголевской школы. Но существует и немалое различие в формах проявления юмора у двух крупнейших русских сатириков. Но справедливому наблюдению академика А. С. Бушмина, «если к гоголевскому юмору приложима формула «смех сквозь слезы», то более соответствующей щедринскому юмору будет формула «смех сквозь презрение и негодование».
Глубочайший анализ общественно-политической жизни и человеческой психологии, беспощадный реализм, блеск фантазии, язвительное остроумие, переходящее в скорбный сарказм, порою приближающийся к трагедии, неповторимый стиль с характерными только для Щедрина меткими образами, сравнениями, неожиданными словосочетаниями (иногда в науке их называют «щедринизмами») - все это придавало его творчеству громадную силу обличения, гнева и страсти.
* «То сердце не научится любить, Которое устало ненавидеть». Ненависть Салтыкова-Щедрина, его обличение, его смех были проникнуты стремлением воспитать «будущего человека». Он был убежден в том, что именно литература способна сыграть огромную роль в «подготовлении почвы будущего»
Поэтому писатель считал литературу делом чрезвычайно серьезным и рассчитывал на такое же ответственное отношение к ней со стороны читателей. В его произведения надо вчитываться, напряженно следить за развитием мысли сатирика, порою даже разгадывать смысл отдельных образов и намеков. Но зато какое богатство содержания раскрывается перед внимательным читателем, какое художественное наслаждение он получит! Ведь Салтыков-Щедрин дорог для нас не только как выразитель передовых идей своего времени, но и как замечательный писатель, обладавший громадным художественным талантом.
Не было во второй половине XIX в. ни в русской, ни в мировой литературах сатирика, равного по масштабу Салтыкову-Щедрину.
Его сатира включала в себя изображение действительности в формах самой жизни, глубокий психологизм, тонкость анализа внутреннего мира человека и одновременно гротескность, деформацию привычных пропорций, «кукольность» персонажей, заострение и фантастичность сюжетов, пародийность, переосмысление ситуаций и героев из иных литературных источников. Иносказания, «эзоповская манера» письма были не только прикрытием от цензуры; они оказывались эффективным средством сатирического изображения жизни, позволяя подойти к тем или иным явлениям с неожиданной стороны и остроумно осветить их. Щедрин пользовался исключительной популярностью у своих современников. Он вызывал восхищение у друзей, раздражение у врагов, но равнодушным не оставался никто. Его любили или ненавидели; середины не было.
Отмечая огромное пропагандистское значение сатирика, Белинский писал в 1892 г.: «Хорошо бы вообще от времени до времени вспоминать, цитировать и растолковывать в «Правде» Щедрина и других писателей «старой» народнической демократии».
Салтыков-Щедрин оказал благотворное влияние на дальнейшее развитие русской демократической литературы начиная со своих современников, поэтов и писателей сатирического журнала «Искра», Гл. Успенского, Лескова, в дальнейшем Чехова. В XX в. сатирические традиции Щедрина отразились в ряде произведений Горького, Маяковского, Булгакова, других писателей.
Творчество Салтыкова-Щедрина сыграло значительную роль в усилении сатирического направления и в углублении критического реализма в украинской литературе. Не случайно именно Шевченко первым оценил все принципиальное значение уже ранних произведений сатирика в процессе демократизации как русской, так и украинской литератур. 5 сентября 857 г. великий украинский поэт записал в своем Дневнике: «Как хороши «Губернские очерки»… Я благоговею перед Салтыковым». И далее Шевченко очень точно определил, что Щедрин относится к числу «гениальных учеников» Гоголя. Подобную точку зрения высказывали и передовые представители русского революционно-демократического движения.
Призыв Шевченко - следовать по пути, проложенному Гоголем и Салтыковым-Щедриным, нашел свое воплощение прежде всего в творчестве Марко Вовчок, которая была активной участницей как украинского, так и русского литературного процесса. Ее постоянное сотрудничество сначала в «Современнике», а затем и в «Отечественных записках» имело важное значение в истории русско-украинских литературных связей. Критики этих журналов, включая самого Салтыкова-Щедрина, встречали произведения украинской писательницы неизменно положительными отзывами.
Еще при жизни сатирика появились переводы его произведений на украинский язык. В 870 г. в львовском журнале «Правда» была опубликована «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» в переводе И. Нечуя-Левицкого. Особенно выдающуюся роль в изучении и пропаганде творчества Салтыкова-Щедрина сыграл Франко. Он перевел ряд сатир русского писателя, в частности главу из «Истории одного города»: «О корени происхождения глуповцев», которую приспособил к галицкой жизни, придав ей местный колорит. В своих статьях о Салтыкове Франко продемонстрировал прекрасное знание основных произведений писателя, понимание политического и литературного значения его сатиры.
И в дальнейшем развитии украинской демократической литературы традиции Салтыкова-Щедрина проявлялись в творчестве Панаса Мирного, Карпенко-Карого, Леси Украинки, Василя Стефаника, а также писателей Украины, которые воспринимают наследие великого сатирика, гуманиста, патриота как пример боевого наступательного искусства, чрезвычайно важный для развития всей многонациональной литературы.
Представляет собой некую неопределенную сатирическую журналистику, по большей части бессюжетную, по форме нечто среднее между классическими «характерами» и современным «фельетоном». Она чрезвычайно злободневна. В свое время Салтыков был невероятно популярен, однако с тех пор потерял значительную часть своей привлекательности по той простой причине, что его сатира направлена на давно исчезнувшие жизненные условия и большая часть ее без комментариев непонятна. Такая сатира может жить, только если в ней содержатся мотивы, имеющие вечное и всечеловеческое значение, чего в большинстве произведений Салтыкова-Щедрина не было.
Портрет Николая Евграфовича Салтыкова-Щедрина. Художник И. Крамской, 1879
Его ранние произведения (Губернские очерки , 1856–1857; Помпадуры и помпадурши , 1863–1873 и т. д.) – это «улыбчивая» сатира на пороки дореформенной провинциальной бюрократии, более юмористическая, нежели злая. В этих ранних сатирах не слишком много серьезности и отсутствует какая-либо положительная программа, и крайний нигилист Писарев был не совсем неправ, когда осудил их как безответственное и неостроумное зубоскальство в знаменитой статье Цветы невинного юмора , возмутившей других радикалов.
В 1869–1870 гг. появилась История одного города , в которой суммируются все достижения первого периода салтыковского творчества. Это нечто вроде пародии на русскую историю, сконцентрированную в микрокосме провинциального города, где градоначальники – прозрачные карикатуры на русских монархов и министров, и самое название города дает его характеристику – город Глупов.
Салтыков-Щедрин. Биография и творчество
В дальнейшем творчество Салтыкова одушевлялось чувством острого негодования. Сатира его обратилась на новых, пореформенных людей: просвещенного, но в сущности не изменившегося бюрократа; вырванного из привычной почвы, но не переродившегося помещика; жадного и бессовестного капиталиста, поднявшегося из народа. Ценность этих книг (Господа ташкентцы , 1869–1872; В царстве умеренности и аккуратности , 1874–1877; Убежище Монрепо , 1879–1880; Письма к тетеньке , 1881–1882 и т.д.) больше, чем предыдущих, но крайняя злободневность сатиры делает ее явно устаревшей. Кроме того, они написаны на языке, который сам Салтыков называл эзоповым. Это постоянные околичности из-за цензуры, которые все время требуют комментария. К тому же стиль глубоко укоренен в дурной журналистике эпохи, порожденной Сенковским , и производит на сегодняшнего читателя впечатление тщательно, с муками разработанной вульгарности.
На более высоком литературном уровне стоят Сказки , написанные в 1880–1885 гг., в которых Салтыков достигает большей художественной крепости, а иногда (как в замечательной Коняге , где судьбы русского крестьянства символизирует старая заезженная кляча) концентрации, почти достигающей поэтического уровня.
И все-таки Салтыков-Щедрин занимал бы в русской литературе место только как выдающийся публицист, если бы не единственный его настоящий роман Господа Головлевы (1872–1876), состоящий из семи очерков (см. их краткие содержания: Семейный суд , По-родственному , Семейные итоги , Племяннушка , Недозволенные семейные радости , Выморочный , Расчёт). Эта книга выдвигает его в первый ряд русских романистов-реалистов. Это социальный роман – история провинциальной помещичьей семьи, изображающая скудость и скотство быта класса крепостников, власть животного начала над человеческой жизнью. Злобные, жадные, эгоистичные, лишенные даже родственных чувств, лишенные способности ощущать удовольствие или испытывать счастье из-за своей тупой и темной души Головлевы – это безнадежно запущенное полуживотное человечество. Книга эта, конечно, самая мрачная в русской литературе, еще мрачнее оттого, что впечатление достигается простейшими средствами, без всяких театральных, мелодраматических или атмосферных эффектов. Вместе с гончаровским Обломовым , написанным раньше, и бунинским Суходолом , написанным позже, это величайший monumentum odiosum (памятник ненавистному), воздвигнутый русскому провинциальному дворянству. Самая замечательная фигура в этом романе – Порфирий Головлев (прозванный Иудушкой), пустой лицемер, растекающийся в медоточивом и бессмысленном вранье не по внутренней необходимости, не ради выгоды, а потому, что его язык нуждается в постоянном упражнении. Это одно из самых страшных видений вконец дегуманизированного человечества, когда-либо созданное писателем.
В последние годы жизни Салтыков-Щедрин написал большую ретроспективную вещь под названием Пошехонская старина (1887–1889); это хроника жизни средней провинциальной дворянской семьи и ее окружения незадолго до отмены крепостного права. В ней много детских воспоминаний. Книга эта «тенденциозная» и невыносимо мрачная; в ней много великолепно написанных картин, но не хватает той концентрации и непреложности, которая есть в Господах Головлевых и которая одна только и могла бы поднять ее над уровнем обычной «литературы с направлением».
