Реакция против натурализма выражалась в двух формах, которые можно с большим приближением назвать декадентством и символизмом.

В первом реакция была чистым протестом, некоторого рода озорничеством. Здесь не может быть речи о цельном и серьезном мировоззрении, противопоставленном научно-материалистическому сознанию.

Декадентство - это формальный протест, искусство богемы, которой стали отвратительны всякие правила, всякие законы мещанского общества, всякие условности и требования приличия, которая не выносит господства логики и рассудка и противопоставляет им права инстинкта, свободного порыва и каприза.

Своеобразным выражением этого настроения можно считать знаменитые кабачки Монмартра, эти кабаре, в которых повсюду в Европе буржуа находит гораздо большее удовлетворение своим «эстетическим» запросам, чем в серьезных театрах. Сюда нередко переходят крупные артистические дарования, не находящие себе простора в старых театрах, свято хранящих традиции, противящихся всяким смелым революционным исканиям. Эти кабаре становятся любимым местом развлечения богатой веселящейся публики. Талант режиссера и артиста, художественная изобретательность уходят на выдумку острых и занимательных эффектов и трюков, дающих забвение скучающему мещанину, который давно уже не ищет в театре решения серьезных проблем и порою задумывается над вопросом, куда поехать, в дом ли свиданий или в театр.

Это не значит, что здесь нет искусства. В этих полутеатрах- полукабаках артистическая игра достигает временами величайшего мастерства. Знаменитый погребок «Chat noir» посещал «весь Париж», знаменитые художники, музыканты, поэты, актеры выступали здесь с своими песнями, анекдотами, балладами, шутками. Здесь сытый мещанин мог посмеяться в свое удовольствие над теми наскучившими ему формами жизни, над теми стеснениями, иго которых он так покорно несет у себя дома.

Символический театр не был простым развлечением.

Будучи результатом тех же настроений, что и декадентство, он был новым художественным выражением идеалистического миросозерцания, новой формой романтизма, возвратом к мистицизму.

Лучше всего задачи символического театра определил Метерлинк. Театр есть прежде всего «путь к вечности», «откровение свыше», раскрытие тайн «абсолютного мира» и невидимой «жизни души». Прежний театр не соответствовал этим задачам. Натуралистический театр показывает действительность. Присутствуя на современном спектакле, Метерлинк, по его словам, готов думать, что проводит несколько часов среди своих предков, имевших о жизни простое и грубое представление, которого ни вообразить себе, ни разделить он не может. «Я вижу здесь обманутого мужа, - говорит Метерлинк, - убивающего свою жену; женщину, отравляющую своего любовника; сына, мстящего за отца; отца, умерщвляющего детей; детей, убивающих отца; убитых королей; изнасилованных девушек; заключенных граждан и такое традиционное, но - увы! - такое поверхностное, такое материальное величие, - величие крови, величие слез и смерти».

Таков, по мнению Метерлинка, старый театр, который ничего не может сказать зрителю, потому что существа, изображенные на его подмостках, охвачены навязчивой идеей; они так поглощены внешним движением жизни, страстями и чувствами, что в них засыпают души. Ничего не могут сказать люди, которым «некогда жить, потому что надо убивать соперника или любовницу». Гамлет, по мнению Метерлинка, выше Отелло, как художественный образ, потому что первый не действует и имеет поэтому время жить; а второй не живет повседневной жизнью, потому что он «великолепно ревнив», и представляет собою порождение старого заблуждения, согласно которому «по-настоящему мы живем только в минуты, когда нами владеет такая или подобная ей по силе страсть».

Символическому театру Метерлинк ставит иные задачи. «Я пришел в надежде увидеть что-нибудь из жизни, связанной со своими источниками и тайнами, связанной узами, которых я не имею возможности и силы постоянно замечать. Я пришел в надежде хоть на мгновение взглянуть на красоту, величие и значение моего скромного, будничного существования. Я надеялся, что будет обнаружено чье-то присутствие, какая-то сила или некое божество, обитающее со мною в одной комнате. Я ждал каких-то высших минут, которые я, не подозревая этого, переживаю в самые ничтожные часы, а видел чаще всего только человека, который долго рассказывал мне, почему он ревнив, почему он отравляет других и убивает себя».

Новые задачи театра требуют и новых художественных приемов для их воплощения. Точное воспроизведение жизни, составляющее цель натуралистического театра, должно смениться условным. Настроение, внутренний смысл явления должны быть целью театра. Часто настроение, которое дает известная коллизия жизни, лучше передается преувеличением и подчеркиванием одного уголка картины, чем правдивым изображением всей картины.

Дуализм, лежащий в основе философского учения Метерлинка, мысль о двух мирах, о двух началах, живущих в человеке, пронизывает все пьесы Метерлинка. Рядом со словесным диалогом, который доходит до сознания, почти всегда происходит «беседа душ», второй неслышный диалог... «Вглядитесь внимательно, и вы увидите, что душа глубоко прислушивается только к нему и что благодаря ему и говорят с ней».

«Ценность поэтического произведения определяется именно яркостью этой второй внутренней, беззвучной драмы, качеством и размером этого бесценного диалога». Он составляет главную красоту трагедии. Он соответствует истине, более глубокой и несравненно более близкой к невидимой душе, которая составляет сущность поэтического произведения. «Можно даже сказать, что поэма приближается к красоте и к высшей истине настолько, насколько избегаются в ней слова, выражающие поступки, а взамен их являются слова, выражающие не то, что принято называть «душевным состоянием», а какие-то неощутимые и непрестанные порывы к истине». «Самым главным является не то, что человек говорит и что ему отвечают. Слова часто имеют второстепенное значение, но другие силы и другие слова, которых не слышно, выступают и определяют события». В этом учении о «неслышном диалоге», о бессилии слова и простых, ясных понятий, о существовании другого языка, языка непосредственного общения, кроется источник туманных выражений символической поэзии, тех неожиданных слов, сочетаний, многоточий, недосказанных фраз и восклицаний, которые дали повод обвинять декадентов в ломании, в пристрастии к позе и загадочности.

На рубеже XIX и XX веков символическая драматургия начинает занимать господствующее положение во всей Европе.

В Италии д’Аннунцио, в Скандинавских странах Стриндберг и Ибсен (по линии таких пьес, как «Когда мы мертвые пробуждаемся»), в Бельгии Метерлинк, в Англии Оскар Уайльд, в Польше Пшибышевский, в Германии Гауптман (по линии таких пьес, как «Потонувший колокол») - эти наиболее прославленные имена далеко не исчерпывают список символических драматургов.

Во всех странах они выступают с одними и теми же устремлениями, свидетельствующими о том, с какой тревогой, с каким напряжением сознание мелкобуржуазной интеллигенции, оторвавшейся от участия в строительстве жизни, искало спасения в глубоких индивидуальных переживаниях, уходило внутрь, создавало свои теории о таинственной «жизни души».

В Польше Пшибышевский («О драме») определял задачи драматического искусства почти в тех же выражениях, как это сделал в Бельгии Метерлинк. По мнению Пшибышевского, новая драма должна быть драмой чувств и предчувствий, угрызений совести, борьбы с самим собою, драмой беспокойства, страха и ужаса. «Причины драмы, - писал Пшибышевский, - не во внешних условиях, а в душе героя, - это значит, что отношения души современного человека к внешнему миру управляются как бы законом центробежности: лучи - радиусы того, что в ней происходит, распространяют свое действие на мир внешнего и этим как бы подчиняют его. Отношения же души прежнего человека к тому же миру управлялись законом центростремительное™: сфера влияния внешних факторов распространялась на душу и подчиняла ее себе».

Символический театр ставил себе задачи, которые с трудом могли быть осуществимы в условиях современной сцены. Символика, могучее выразительное средство в поэзии, только в исключительных случаях удачно применяется на современной сцене перед скептически настроенным зрителем, испорченным для всякой мистики и религии десятилетиями беспримерных в истории побед науки и техники. Нас трудно вернуть к настроению эллинов, слушавших трагедию Эсхила, или к благоговейным чувствам, с которыми средневековый человек смотрел «Страсти господни». Современный зритель привык видеть выражение внутренних переживаний человека в жестах, в действиях, в речи, и едва ли можно осуществить на сцене знаменитый принцип Метерлинка: «Жесты и слова ничего больше не значат, и почти все решается таинственной силой простого присутствия», «когда нам действительно нужно что-нибудь сказать друг другу, мы вынуждены молчать», «как только уста засыпают, души пробуждаются я начинают действовать».

Эти принципы, на которых построена символическая драматургия, не могли, однако, привести к созданию великого символического театра. Наиболее значительное, что дал театр в этой области, принадлежит русскому театру, кратковременному периоду театра Коммиссаржевской и некоторым постановкам Московского художественного театра. Если такие пьесы, как «Саломея» Оскара Уайльда, - пьеса, в которой душевная жизнь и «высшие тайны» раскрываются в страстных жестах и в цветистых восточных речах, пользовались известным успехом (в смысле «доходчивости» до зрителя), то попытки поставить такие пьесы, как «L’Intruse» Метерлинка, пьесы, где принцип символического театра находил в то время свое воплощение, - всегда терпели неудачу.

Те общественные настроения, которые породили символизм и декадентство, нашли свое настоящее оформление не в серьезном символическом театре, а в кабаре, более соответствовавшем упадочническому характеру этих настроений.

Несколько серьезных попыток построения символического театра были яркими вспышками, которым не пришлось разгореться прочным длительным пламенем. Через шесть лет после возникновения Антуановского театра в Париже пьесой Метерлинка «Пеллеас и Мелисанда» открылся театр «L’Oeuvre». Здесь ставили Метерлинка, Оскара Уайльда, Ибсена, Стриндберга, д’Аннунцио, Гауптмана...

Чрезвычайно характерно для символического театра то обстоятельство, что все попытки его создания обыкновенно производились в небольших помещениях, иногда рассчитанных на несколько десятков человек. В своем чистом виде символический спектакль, в сущности, должен быть чем-то вроде религиозного действа, собранием верующих. В огромных современных театрах, наполненных смешанной публикой, почти никогда не удается достигнуть силы впечатления от символической пьесы, предназначенной для выражения самых скрытых интимных переживаний человеческой души. В 1899 году подобную же попытку сделал в Берлине Мартин Циккель, открывший театр, который он назвал «Secessionsbuhne». У него не было собственного помещения, не было постоянной труппы. Он ставил спектакли по утрам в «Новом театре» с сборной труппой. Ставили Ведекинда, д’Аннунцио, Ибсена. Спектакли имели большой успех, и Циккель совершил ряд гастрольных поездок. Циккель расширил репертуар своего театра пьесами Гамсуна, Метерлинка, Гофмансталя. Но, несмотря на тщательность работы, на серьезное отношение к делу и беззаветную преданность искусству, предприятие Циккеля вскоре закрылось.

И, несомненно, показательное значение имел тот факт, что в том же самом театре, где Циккель стремился утвердить символический театр, его сменило предприятие, организованное по образцу французских кабаре. Кабаре имели все возраставший успех, привлекали крупные художественные силы и являлись доказательством того, что именно эта форма театрального искусства более всего соответствовала запросам деклассированной интеллигенции и ее даровитым глашатаям в искусстве в лице художественной богемы.

В середине XIX века Европа стояла на пороге появления новых художественных направлений и течений. Они коснулись в первую очередь живописи и поэзии, но постепенно проникли и в прозу. Самым глубоким и авторитетным новым направлением в литературе был символизм. У его истоков стоял великий поэт Франции Шарль Бодлер (1821-1867), которому затем отдали дань признательности Поль Верлен (1844-1896), Артюр Рембо (1854-1891), Стефан Малларме (1842-1898).

Главная книга Бодлера - -«Цветы зла» (1857), выдержавшая несколько изданий и дополненная в них новыми стихотворениями. Кроме того, Бодлер выпустил поэтический сборник «Обломки» и другие сочинения. Посмертно вышла книга «Парижская хандра», где собраны «Маленькие поэмы в прозе».

Влияние Бодлера на поэтов-символистов было очень значительным. А. Рембо писал: «Бодлер... это король поэтов, настоящий Бог». В сборнике «Цветы зла» проявились отличительные признаки нового слова в поэзии, внесенного в нее Бодлером. Во-первых, это обостренная восприимчивость и максимальная точность воспроизведения темных сторон души. Во-вторых, двуплановость образа, предстающего одновременно реальным и воображаемым, стирание грани между творящим лицом, поэтом и изображаемым предметом, в результате чего образ превращается в символ. Например, в стихотворении «Кот» возникает причудливое видение:

В мозгу моем гуляет важно
Красивый, кроткий, сильный кот
И, торжествуя свой приход,
Мурлычет нежно и протяжно.

Сборник «Цветы зла» поразил читателей откровенной и искренней «исповедальностью» в изображении внутреннего мира поэта, не скрывавшего ни пороков, ни ошибок. «В эту жестокую книгу,- писал Бодлер,- я вложил весь свой ум, все свое сердце, свою веру и ненависть».

Название книги содержит значимое смысловое противоречие: «цветы» и «зло» - слова и явления едва ли совместимые. Но это название точно передает мысль Бодлера - зло привлекательно для современного человека, в нем есть своя красота, свое обаяние, свое величие. Человек у Бодлера и сам поэт чувствуют притягательность добра и зла, духовной красоты и красоты порока. Это одна сторона. Другая заключена в том, что зло рассматривается формой добра. Раздвоенность между добром и злом вызывает в расколотой душе человека тоску и порождает в нем жажду бесконечного, стремление вырваться в неведомое. Неустранимая расколотость пронизывает действительность и человека, который столь же предрасположен к доброму и прекрасному, как и податлив на злое и порочное:

Глупость, грех, беззаконный законный разбой
Растлевают нас, точат и душу и тело.
И, как нищие - вшей, мы всю жизнь отупело
Угрызения совести кормим собой.

Только за пределами реальности и за пределами «я», как отмечают критики, человек у Бодлера и поэт освобождаются от тоски.

Колебание Бодлера между добром и злом, материальным и духовным, нравственным и безнравственным, верхом и низом приводит в его поэтике не только к соединению и взаимопроникновению возвышенного и низменного, но и к несочетаемым сочетаниям в образе, к эстетизации безобразного. Каждое чувство и его изнанка со всеми многообразными оттенками могут с легкостью меняться местами. При этом Бодлер не может уйти в иллюзию, извлекая из попыток найти «искусственный рай» горький итог:

Так старый пешеход, ночующий в канаве,
Вперяется в Мечту всей силою зрачка.
Достаточно ему, чтоб Рай увидеть въяве,
Мигающей свечи на вышке чердака.

Единственное место, где он не чувствует себя одиноким и затерянным,- это огромный город, Париж. Там неожиданно встретится случайный прохожий или завяжется разговор. «Бод-леровский Париж,- писал один из критиков,- громадное вместилище пестрого всеединства жизни с ее круговоротом лица и изнанки, перекресток веков и нравов, где столкнулись, сплелись седая старина и завтрашнее, шумное многолюдье и одиночество посреди толчеи, роскошь и невзгоды, разгул и подвижничество, грязь и непорочность, сытое самодовольство и набухающий гнев». Париж - «людской муравейник» и город «тайн», кладезь «чудесного». И вне себя, и внутри Бодлер видит трепещущие мерцания, причудливые тени. Особенно впечатляющи переходные состояния природы - осень (от лета к зиме), сумерки (от дня к ночи или от ночи к утру), «когда увядание и рождение, покой и суета, сон и бодрствование теснят друг друга, когда блики предзакатного или встающего солнца рассеянно блуждают, все очертания размыты, трепетно брезжат...». Виктор Гюго увидел в стихотворениях Бодлера «новый трепет».

Бодлер знал, что жизнь мрачна, и не видел выхода, но он не впал в отчаяние, а спел мужественную и горькую песню, «сохраняя высокое спокойствие».

Вслед за ним пришли поэты, в творчестве которых укрепилось чувство неизлечимой болезни, настигшей человечество в конце XIX века. Они несли на себе печать проклятия и получили название «проклятых поэтов». От Бодлера и его «героизма времен упадка» их отличает согласие, хотя и не без внутреннего сопротивления, со своей ущербностью и возведением упадочничества «в утонченную доблесть». Вот эта непокорность своим собственным мрачным настроениям, стремление подняться над ними и делает их большими поэтами.

«Я - римский мир периода упадка»,- писал о себе Поль Верлен (основные сочинения - «Сатурновские стихотворения», «Подруги», «Галантные празднества», «Песнь чистой любви», «Романсы без слов», «Мудрость», «Далекое близкое», «Любовь», «Параллельно», «Посвящения», «Женщины», «Счастье», «Песни для нее», «Элегии», «Эпиграммы», «Плоть», «Инвективы», «Библиосонеты», «Поэтическое искусство», критические статьи «Проклятые поэты» и др.). Его измучила тоска, одолела боль, а он пытался во что бы то ни стало вырваться из плена хандры и взять себя в руки. Но эти попытки опять и опять оканчивались неудачами и срывами в бездну порока. Однако выражение в поэзии этих печальных опытов души превращается в искреннюю исповедь, в раскрытие самых сокровенных движений сердца и доведенных до полного обнажения раздумий о себе и жизни:

В трактирах пьяных гул, на тротуарах грязь,
В промозглом воздухе платанов голых вязь,
Скрипучий омнибус, чьи грузные колеса
Враждуют с кузовом, сидящим как-то косо
И в ночь вперяющим два тусклых фонаря,
Рабочие, гурьбой бегущие, куря
У полицейского под носом носогрейки,
Дырявых крыш капель, осклизлые скамейки,
Канавы, полные навозом через край,-
Вот какова она, моя дорога в рай!

Верлен прошел трудный поэтический путь. Его сборник «Романсы без слов» - вершина импрессионистической лирики. В стихотворении «И в сердце отрава,/И дождик с утра...» мгновенная зарисовка природы превращается в «пейзаж души», в описание внутреннего состояния лирического героя. От впечатления поэт переходит к выражению оттенков своего настроения:

О дождик желанный,
Твой шорох - предлог
Душе бесталанной
Всплакнуть иод шумок.

Слова, утрачивая свою предметную и смысловую функцию, служат созданию «мелодии», «музыкальности». Верлен стремится заменить смысл звучанием, слить поэзию и музыку, сделать лирику «бессловесной».

Манифестом импрессионизма и символизма стала стихотворная декларация «Поэтическое искусство» (намек на стихотворный трактат Буало). В дальнейшем тенденции символизма усилились и нашли свое выражение в сборнике «Мудрость». Здесь глубинный план образа-символа занимает не душа человека, а Бог, что дало повод считать, что между изображаемыми явлениями и душой установились сверхчувственные отношения и что от «гуманистического символизма» Верлен перешел к «религиозному».

Символизм (от греческого sýmbolon - знак, символ) - направление в европейской литературе и искусстве конца XIX - начала XX в. Основы эстетики символизма сложились в конце 60-70-х гг. в творчестве французских поэтов П. Верлёна, А. Рембо, С. Маллармё и других. Как метод художественного отражения действительности символизм в образах знакомой реальности раскрывает присутствие явлений, тенденций или закономерностей, непосредственно внешне не выраженных, но очень существенных для состояния этой реальности. Художник-символист стремится превратить конкретное явление предметной среды, природы, быта, человеческих отношений в образ-символ, включая его в широко развитые ассоциативные связи с этими скрытыми явлениями, которые как бы наполняют собой образ, просвечивают сквозь него. Происходит художественное совмещение разных планов бытия: общее, отвлеченное опосредуется в конкретном и вводится через образ-символ в область, доступную эмоциональному восприятию, обнаруживает свое присутствие и значение в мире жизненной реальности.

На развитии символизма сказываются время, эпоха, общественные настроения. В западноевропейских странах он отразил обострение общественных противоречий, трагическое переживание художником разрыва между гуманистическим идеалом и буржуазной действительностью.

В творчестве крупнейшего бельгийского драматурга и теоретика символистского театра Мориса Метерлинка (1862-1949) человек существует в мире, где его окружает затаившееся, невидимое зло. Герои Метерлинка - слабые, хрупкие существа, неспособные защитить себя, изменить враждебные им жизненные закономерности. Но они сохраняют в себе начала человечности, духовную красоту, веру в идеал. В этом источник драматизма и высоких поэтических достоинств пьес Метерлинка («Смерть Тентажиля», «Пелеас и Мелисанда» и др.). Он создал классическую форму символистской драмы с ее ослабленным внешним действием, прерывистым, полным скрытой тревоги и недосказанности диалогом. Каждая деталь обстановки, жест, интонация актера выполняли в ней свою образную функцию, участвовали в раскрытии главной темы - борьбы жизни и смерти. Символом этой борьбы становился сам человек, окружающий мир был выражением его внутренней трагедии.

К приемам символистской образности обращается в своих поздних пьесах норвежский драматург Г. Ибсен. Не порывая с реалистическим миропониманием, он использовал ее для раскрытия конфликтов индивидуалистического сознания своих героев, объективной закономерности переживаемых ими катастроф («Строитель Сольнес», «Росмерсхольм», «Когда мы, мертвые, пробуждаемся» и др.). По-своему сказался символизм в творчестве Г. Гауптмана (Германия), А. Стриндберга (Швеция), У. Б. йейтса (Ирландия), С. Выспяньского, С. Пшибышевского (Польша), Г. Д"Аннунцио (Италия).

Режиссеры-символисты П. Фор, О. Люнье-По, Ж. Рушё во Франции, А. Аппиа в Швейцарии, Г. Крэг в Англии, Г. Фукс, отчасти М. Рейнхардт в Германии стремились в своих спектаклях преодолеть конкретность бытового, натуралистического изображения действительности, господствовавшего в театре того времени. В практику сценического искусства впервые вошли условные декорации, приемы обобщенного, образно-сконцентрированного изображения среды, места действия; сценография стала согласовываться с настроением того или иного фрагмента пьесы, активизировать подсознательное восприятие зрителей. Для решения своих задач режиссеры объединили средства живописи, архитектуры, музыки, цвета и света; бытовая мизансцена сменилась мизансценой пластически организованной, статичной. Огромное значение в спектакле приобрел ритм, отражавший скрытую «жизнь души», напряжение «второго плана» действия.

В России символизм возник позднее, чем в Западной Европе, и был связан с общественным подъемом, вызванным революцией 1905-1907 гг. Русские символисты видели в театре действенное средство объединения сцены и зрителей в общем переживании важных современных идей и настроений. Порыв человека к свободе и бессмертию, протест против мертвых догм и традиций, против бездуховной машинной цивилизации получили свою трагическую интерпретацию в драмах «Земля» В. Я. Брюсова и «Тантал» В. И. Иванова. Дыханием революции овеяна драма А. А. Блока «Король на площади», в которой возникает тема поэта и народа, культуры и стихии. «Балаганчик» и «Незнакомка» обращались к традициям народного площадного театра, к социальной сатире, выражали предчувствие грядущего обновления жизни. «Песня Судьбы» отразила сложный путь поэта-интеллигента к народу. В пьесе «Роза и Крест» Блок выразил предощущение близких исторических перемен.

В сложные для России годы искусство не было однородным. Философское неприятие жизни, в которой нет места для высокой духовности, для красоты и истины, отличало драмы Ф. К. Сологуба. Тему зловещей игры масок развивал на фольклорном материале А. М. Ремизов. Символистские влияния сказались в некоторых пьесах Л. Н. Андреева, коснулись они и футуристов, в частности творчества раннего В. В. Маяковского (трагедия «Владимир Маяковский»). Символисты сблизили современную им сцену с поэзией, стимулировали поиски новой театральной образности, расширявшей ассоциативную содержательность спектакля. В. Э. Мейерхольд одним из первых задумался над тем, как согласовать условность оформления, мизансцены с достоверностью актерской игры, как преодолеть бытовую характерность, возвести творчество актера на уровень высокого поэтического обобщения. В своих устремлениях он не остается одиноким: в символизме обнаруживается нечто нужное театру в целом.

В 1904 г. по совету А. Я. Чехова К. С. Станиславский поставил в Московском Художественном театре трилогию Метерлинка («Слепые», «Непрошеная», «Там, внутри»), стремясь преодолеть пессимизм автора, выразить мысль, что «природа вечна». В 1905 г. он открыл Театр-студию на Поварской, где вместе с Мейерхольдом изучал постановочные возможности нового художественного направления. Используя приемы символизма в работе над спектаклями «Драма жизни» К. Гамсуна и «Жизнь человека» Андреева, Станиславский убедился в необходимости воспитания нового актера, способного глубоко раскрывать «жизнь человеческого духа», начал свои опыты по созданию «системы». В 1908 г. он поставил философскую пьесу-сказку Метерлинка «Синяя птица». В этом спектакле, до сих пор сохраняющемся в репертуаре МХАТа, он показал, что вечное стремление человека к идеалу есть воплощение главного закона жизни, скрытых и таинственных потребностей «мировой души». Убежденный реалист, Станиславский не уставал повторять, что он обращался к символизму лишь в целях углубления и обогащения реалистического искусства.

В 1906-1908 гг. в Драматическом театре В. Ф. Комиссаржевской в Петербурге Мейерхольд осуществил постановки «Балаганчика» Блока, «Сестры Беатрисы» Метерлинка. Он учился театральности у площадного театра и балагана, обращался к стилизации, искал новые приемы зрительно-пространственного решения спектакля. Суть этих исканий постепенно определилась для него уже не столько в воплощении символистских идей, сколько в дальнейшей разработке художественных средств современного театра, поисках новых форм актерского искусства, взаимоотношений сцены и публики. Вызывавшие острые споры и конфликты сценические эксперименты Мейерхольда, продолженные затем в Алек-сандринском театре, в Театре-студии на Бородинской, имели большое значение в развитии режиссуры.

Опыт театрального символизма был освоен театром XX в. в самых разных его направлениях.

Театр Западной Европы конца XIX начала XX веков (1871 - 1917)

Введение (А. А. Якубовский)

История западноевропейского театра рубежа XIX - XX веков связана с одним из наиболее сложных периодов европейской культуры. Он открывается Парижской Коммуной 1871 года - первым опытом пролетарской диктатуры, показавшим, что пролетариат становится главной силой революционного процесса, и завершается победой Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года в России.

Политическая жизнь этих десятилетий отмечена углублением кризиса капитализма, вступившего в свою последнюю, империалистическую стадию, обострением классовой борьбы. Монополистический капитализм, подавляет революционное движение, развязывает колониальные захватнические войны, в том числе ставшую наиболее трагическим событием начала XX века и первую мировую войну. В то же время растет политическая активность масс, крепнет самосознание рабочих, все яснее сознающих свою историческую роль "могильщика капитализма". Возникают пролетарские партии, заметно сближается с ними прогрессивно мыслящая буржуазная интеллигенция.

В театре, как и в других областях духовной жизни, происходит в это время усиленный процесс идейного и эстетического размежевания. В одной национальной культуре резко сталкиваются культура буржуазная, все отчетливее приобретающая откровенно реакционную направленность, и демократическая, отмеченная социалистическими чертами. В то же время экономические, социальные, политические противоречия эпохи становления империализма усложняют развитие искусства.

На смену ведущим направлениям XIX века - романтизму и реализму - в театр приходят новые, подчас резко противостоящие друг другу течения. Своеобразно преломляя различные направления философской мысли второй половины и конца XIX века - позитивизм, эмпириокритицизм, интуитивизм 1 и пр., эти течения нередко становятся ярким выражением кризиса буржуазной культуры рубежа столетий.

1 (Позитивизм - широко разветвленное течение в буржуазной философии, выступающее с требованием ограничить познание рамками "позитивного", положительного знания, т. е. опытных научных данных, на деле утверждающее субъективный идеализм и непознаваемость мира. Эмпириокритицизм - разновидность позитивизма конца XIX - начала XX века. Интуитивизм - направление буржуазной идеалистической философии, сторонники которого считают, что не мышление (разум), а иррационально истолкованная интуиция дает возможность постичь истинную сущность вещей. )

В то же время все большую роль начинают играть прогрессивные тенденции, направленные на укрепление связи театра и драматургии с передовыми идеями эпохи, на демократизацию театральной культуры.

Буржуазная драматургия и театр 70 - 80-х годов находятся в состоянии глубокого кризиса.

Подчиняясь вкусам буржуазной публики, они отказываются от исследования реальных противоречий действительности, замыкаются в самоцельном мастерстве, предпочитая правде "грубого", т. е. критического, реализма некую особую "театральность" эффектную и развлекательную. Драматурги и актеры этого театра выступают апологетами буржуазного общественного строя Охранительные тенденции превращают этот театр в подобие "склепа, в котором не достает воздуха и света". Эти слова принадлежат Эмилю Золя, одному из первых борцов за демократизацию театральной культуры конца XIX века.

Идеи Золя, изложенные им в полемических статьях, осуществленные в серии романов "Ругон-Маккары" (1871 - 1893) неразрывно связаны с исканиями натурализма. Натурализм продолжал в новых исторических условиях поиски критического реализма середины века. Золя стремился применить в искусстве достижения современных естественных наук, демократизировать театр, сблизить его с жизнью. Он призывал художников смело вторгаться в реальность, отобразить жизнь народа, расширил содержательную сферу сценического искусства и обновил его художественный арсенал. Творчество самого Золя и его последователей зачастую отмечено биологизмом, объективизмом прямолинейным документализмом, суживающими возможности искусства. Но в их опыте было и немало ценного, определившего завоевания реалистической драматургии и театра 80 - 90-х годов.

Реализм конца XIX - начала XX века осваивает новую проблематику и художественные формы. Многие художники начинают связывать свои идеалы с народом. Они участвуют в демократическом и национально-освободительном движении, противопоставляют героику революционных эпох меркантилизму буржуазных отношений. В круг их интересов все чаще входят социальные проблемы, тема революционной борьбы пролетариата. все больший вес в их творчестве приобретают идеи социалистического переустройства жизни. В творчестве Ибсена, Гауптмана, Шоу, Роллана выявляются новые возможности реализма, намечаются его сложные связи с другими стилевыми течениями эпохи. Не случайно произведения, ставшие достоянием культурой жизни Европы, принято объединять в понятие "новая драма".

Новая драма сложилась под влиянием открытий Г. Ибсена. Его творчеству были присущи яркая антибуржуазность, страстная идейность, разоблачительный пафос. Норвежский драматург нашел новые пути воссоздания психологии героев, сумел связать их внутренний мир с крупной нравственной проблематикой, с конфликтами большого общественного значения. Реализм Ибсена сложен по своей природе. Тонкий психолог, умеющий сделать скрытое явным, знающий цену бытовой детали, Ибсен широко использует в своих пьесах, особенно поздних, символику, подчиняя своим философско-этическим целям и эстетическим замыслам приемы и средства иных художественных течений.

Вслед за Ибсеном выступает многим обязанный его воздействию Б. Шоу. С большой конкретностью и остротой английский драматург раскрывает в своих пьесах противоречия буржуазного общества. Создатель парадоксальных комедийных форм, расширивший понятие сценической правды, один из основоположников европейской интеллектуальной драмы, предпочитавший гротеск и условность традициям бытового психологического театра, Шоу с разящим сарказмом и глубокой иронией обличал лицемерие буржуазного общества, его мораль, его философию искусства.

Значительным явлением драматургии рубежа столетий стало творчество Г. Гауптмана, в котором ярко проявились наиболее сильные стороны натурализма, и прежде всего социальная направленность. Преодолевая ограниченность натурализма, Гауптман создает пьесу "Ткачи", в которой звучат "первые раскаты приближающейся рабочей революции".

Обострение социальной борьбы и распространение идей социализма в 90-е годы XIX века приводят к возникновению в Западной Европе движения "народных театров". В Брюсселе, Берлине, на рабочих окраинах Парижа возникают театры, создатели которых стремились приблизить народного зрителя к искусству сцены, искали обновление театра в контакте с народной аудиторией. Большую роль в пропаганде народного театра сыграл Р. Роллан.

В своей книге "Народный театр" (1903) Роллан разработал идейные и эстетические принципы демократического театрального искусства, связанного с социальным движением времени, обращенного к народной аудитории. Он видел новый театр героическим и монументальным, пронизанным страстной идейностью и публицистическим пафосом, и попытался воплотить эти принципы в своей драматургии. Французский писатель чутко предугадал некоторые существенные особенности демократического искусства XX века.

Кризисные тенденции буржуазной культуры особенно ярко проявились в театре декаданса 1 и отчасти символизма.

Для декадентского мироощущения характерны растерянность перед неразрешимыми для него противоречиями действительности, стремление бежать от жизни. Декадентскому искусству (драматургия Г. д"Аннунцио, "Саломея" О. Уайльда и др). присущи антигуманизм, демонстрация всякого рода извращения психики, гипертрофия эмоций, склонность к эстетизации эротики, поэтизации насилия и аморализма. В художественном отношении декадентство отличается обостренно формалистическими тенденциями, часто ведущими к манерности и вычурности. Естественно, что социальный опыт человека, общественная его жизнь совершенно выпадали из поля зрения такого искусства.

Теоретической платформой символизма явилась субъективно-идеалистическая философия А. Шопенгауэра, интуитивистская, иррационалистическая эстетика А. Бергсона. Однако было бы неверно сводить творческую практику символистов только к реализации тех или иных философско-эстетических положений.

Опыт символизма весьма разноречив. В этом художественном течении участвовали мастера различной творческой и политической ориентации. В произведениях одних преобладали откровенно реакционные, мистические и индивидуалистические тенденции, эстетизм и формализм, характерные для декаданса. В творчестве других абстрактно-гуманистические искания нравственного идеала, неприятие буржуазного общества и искусства, поиски новых художественных средств сочетались с сочувственным отношением к социальной борьбе масс.

Полемизируя с натурализмом, символисты абсолютизировали духовное начало, видели свою задачу в раскрытии потаенных сторон явлений. Тяготея к условной образности, к иносказанию, они мистифицировали реальные процессы действительности, отказывались от рационального их объяснения. Однако это не всегда было связано со стремлением укрыться в "башне из слоновой кости". Так, в драматургии зрелого М. Метерлинка формы образно-поэтического мышления служат раскрытию гуманистического идеала, противостоящего бездуховности буржуазного существования; в пьесе другого бельгийского драматурга - Э. Верхарна "Зори" явственно звучит пророчество грядущей победы социализма. Не случайно к творчеству этих писателей с интересом относились К. С. Станиславский, В. Э. Мейерхольд, Е. Б. Вахтангов.

Опыт символизма был воспринят различными, подчас полярными художественными направлениями драматургии и театра XX века. Мистификация реальности, интуитивизм и иррационализм были подхвачены экспрессионизмом и сюрреализмом. В творчестве крупнейших драматургов эпохи - Ибсена, Шоу, Гауптмана, Роллана, в исканиях сценического реализма рубежа столетий своеобразно преломилось стремление символизма открыть новые способы поэтической интерпретации действительности, новые средства художественной выразительности, способные обобщать материал жизни до ярких синтетических образов.

Сценическое искусство конца XIX - начала XX века развивалось по многим стилевым направлениям и выражало различные социальные тенденции. Определяющим его моментом стало противоборство искусства буржуазно охранительной ориентации и творчества тех художников и театральных коллективов, которые вольно или невольно приходили к антибуржуазным, а подчас - и революционным выводам. Они стремились к созданию спектаклей глубокой жизненной правды, вскрывали социальные противоречия времени, воссоздавали сложную внутреннюю жизнь человека. Характер их искусства определялся своеобразием "новой драмы", воплощению которой они себя посвятили, особенностями реализма Золя, Ибсена, Шоу, Гауптмана, Роллана.

Новая драма поставила перед театром задачу познания жизненных закономерностей - объективного отражения развития жизни как целостного процесса. В него оказываются включены многие черты, целая система образов. Вместе с тем освоение "новой драмы" было невозможно без активной интерпретации авторского замысла, что поставило перед театром рубежа веков совершенно новые задачи. Впервые возникает представление о спектакле как целостном эстетическом явлении, рождается новое по своим функциям искусство - режиссура. Носитель этой профессии является художником синтетического плана и отныне становится центральной фигурой театрального процесса, согласующей все компоненты спектакля, подчиняющей их идейно-художественному замыслу.

Основополагающие принципы новой режиссуры были разработаны "Мейнингенским театром", оказавшим существенное влияние на сценическое искусство этого времени. Утвердились же эти принципы, были развиты и сложились в определенную систему в деятельности так называемых "свободных театров", возникших в Европе под влиянием театральных идей Золя.

Движение "свободных театров" сыграло решающую роль в утверждении "новой драмы" на европейской сцене и в свою очередь сложилось под непосредственным ее воздействием. Значение деятельности "Свободного театра" А. Антуана в Париже, "Свободной сцены" Брама в Берлине и др. аналогичных коллективов, несмотря на натуралистические крайности их искусства, было очень велико. Здесь происходило становление новых принципов режиссуры и актерского искусства, начала свой путь целая плеяда выдающихся мастеров театра XX века, и среди них - крупнейший реформатор сцены М. Рейнхардт. В постановках немецкого режиссера начала века наметился плодотворный синтез правды и театральности, психологической глубины и поэтического видения жизни.

Новые театральные направления существовали параллельно с традиционными формами искусства, вступали с ними в весьма сложные взаимодействия. Ряд крупных художников сцены оказался невосприимчив к новым веяниям и замкнулся в академическом традиционализме (Коклен во Франции, Ирвинг в Англии). Другие пытались обновить свое искусство, не меняя при этом его внутренней сути, а потому часто злоупотребляли стилизацией, эстетизмом (Сара Бернар, Муне-Сюлли). Но появляются актеры, искусство которых выражает глубинные коллизии времени, соединяет в себе и невиданную психологическую тонкость, и высокие трагические прозрения, утонченный лиризм и стихийное бунтарство, следование исконным традициям национальной сцены и бесспорное новаторство. Такие актеры - Э. Дузе, И. Кайнц, С. Моисеи - приобрели особую власть над своими современниками, содействовали созиданию, укреплению и развитию принципов сценического реализма XX века.

По мере приближения к историческому рубежу - 1917 году обостряются социальные противоречия, поляризуются общественные силы, в том числе и в искусстве театра. Все большее число художников Западной Европы примыкают к социалистическому движению. Среди них - А. Франс, Б. Шоу, Р. Роллан. Они с надеждой встретят весть о Великой Октябрьской социалистической революции, открывшей новый период мировой истории.

Направление в искусстве последней трети XIX - начала ХХ веков, в основе которого лежит выражение интуитивно постигаемых сущностей и идей посредством символа. Реальный мир в символизме мыслится как смутное отражение некоего потустороннего истинного мира, и творческий акт - единственное средство познания истинной сущности вещей и явлений.

Истоки символизма - в романтической французской поэзии 1850-1860-х годов, его характерные черты обнаруживаются в произведениях , П. Верлена, А. Рембо, . Влияние на символистов оказала философия А. Шопенгауэра и Ф. Ницше, творчество и . Большое значение в становлении символизма сыграло стихотворение Бодлера «Соответствия», в котором прозвучала идея синтеза звука, цвета, запахов, равно как и стремление к сочетанию противоположностей. Идею соответствия звуков и цветов развил А. Рембо в сонете «Гласные». С. Малларме считал, что в стихах нужно передавать не вещи, а свои впечатления от них. В 1880-е годы творят объединившиеся вокруг Малларме т.н. «малые символисты» - , Г. Кан, А. Самэн, Ф. Вьеле-Гриффен и др. В это время критика называет поэтов нового направления «декадентами», упрекая их в отрыве от реальности, гипертрофированном эстетизме, моде на демонизм и имморализм, упадочности мировоззрения.

Термин «символизм» впервые прозвучал в одноимённом манифесте Ж. Мореаса (Le Symbolisme // Le Figaro. 18.09.1886), где автор указал на отличие его от декадентства, а также сформулировал основные принципы нового направления, определил значение главных понятий символизма - образа и идеи: «Все феномены нашей жизни значимы для искусства символов не сами по себе, а лишь как неосязаемые отражения первоидей, указующие на свое тайное сродство с ними»; образ - способ выражения идеи.

Среди крупнейших европейских поэтов-символистов П. Валери, Лотреамон, Э. Верхарн, Р.М. Рильке, С. Георге, черты символизма присутствуют в творчестве и О. Уайльда и т.д.

Символизм нашёл своё отражение не только в поэзии, но и в других видах искусства. Драмы , Г. Гофмансталя, позднего внесли вклад в становление символистского театра. Для символизма в театре характерно обращение к драматическим формам прошлого: древнегреческим трагедиям, средневековым мистериям и т.д., усиление роли режиссёра, максимальное сближение с другими видами искусства (музыка, живопись), вовлечение зрителя в спектакль, утверждение т.н. «условного театра», стремление подчеркнуть в драме роль подтекста. Первым символистским театром стал парижский Theatre d’Art, возглавляемый П. Фором (1890-1892).

Предтечей символизма в музыке считается Р. Вагнер, в творчестве которого проявились характерные черты этого направления (французские символисты называли Вагнера «истинным выразителем натуры современного человека»). С символистами Вагнера сближало стремление к невыразимому и бессознательному (музыка как выражение потаённого смысла слов), антинарративность (языковой строй музыкального произведения определяется не описаниями, а впечатлениями). В целом же черты символизма проявились в музыке лишь опосредованно, как музыкальное воплощение символистской литературы. В числе примеров - опера К. Дебюсси «Пелиас и Мелизанда» (на сюжет пьесы М. Метерлинка, 1902), песни Г. Форе на стихи П. Верлена. Неоспоримо влияние символизма на творчество М. Равеля (балет «Дафнис и Хлоя», 1912; «Три стихотворения Стефана Малларме», 1913 и др.).

Символизм в живописи развивался в то же время, что и в других видах искусства, и был тесно связан с постимпрессионизмом и модерном. Во Франции развитие символизма в живописи связано с группировавшейся вокруг «понт-авенской школой» (Э. Бернар, Ш. Лаваль и др.) и группой «Наби» (П. Серюзье, М. Дени, П. Боннар и др.). Сочетание декоративной условности, орнаментальности, с чётко прописанными фигурами первого плана как характерная черта символизма свойственны Ф. Кнопфу (Бельгия) и (Австрия). Программным живописным произведением символизма является «Остров мёртвых» А. Бёклина (Швейцария, 1883). В Англии символизм развивался под влиянием школы прерафаэлитов 2-й половины XIX века.

Символизм в России

Русский символизм возник в 1890-е годы как противопоставление преобладающей в обществе позитивистской традиции, ярче всего проявившей себя в т.н. народнической литературе. Помимо источников влияния, общих для русских и европейских символистов, на отечественных авторов оказала влияние классическая русская литература XIX века, в особенности творчество , Ф.И. Тютчева, . Особую роль в становлении символизма сыграла философия , в частности его учение о Софии, при этом сам философ к произведениям символистов относился довольно критически.

Принято разделять т.н. «старших» и «младших» символистов. К «старшим» относятся К. Бальмонт, Ф. Сологуб. К младшим (начали печататься в 1900-е годы) - , В.И. Иванов, И.Ф. Анненский, М. Кузмин, Эллис, С.М. Соловьёв. Многие «младосимволисты» в 1903-1910 годах входили в литературную группу «Аргонавты».

Программным манифестом русского символизма принято считать лекцию Д.С. Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (СПб., 1893), в которой символизм был позиционирован как полноправное продолжение традиций русской литературы; тремя основными элементами нового искусства объявлялись мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности. В 1894-1895 годах В.Я. Брюсов издаёт 3 сборника «Русские символисты», где большинство стихотворений принадлежат самому Брюсову (опубликованы под псевдонимами). Критика встретила сборники холодно, усмотрев в стихах подражание французским декадентам. В 1899 году Брюсов при участии Ю. Балтрушайтиса и С. Полякова основал издательство «Скорпион» (1899-1918), издававшее альманах «Северные цветы» (1901-1911) и журнал «Весы» (1904-1909). В Санкт-Петербурге символисты печатались в журналах «Мир искусства» (1898-1904) и «Новый путь» (1902-1904). В Москве в 1906-1910 годах Н.П. Рябушинский издавал журнал «Золотое руно». В 1909 году бывшие участники «Аргонавтов» (А. Белый, Эллис, Э. Метнер и др.) основали издательство «Мусагет». Одним из главных «центров» символизма принято считать квартиру В.И. Иванова на Таврической улице в Санкт-Петербурге («Башню»), где бывали многие выдающиеся деятели Серебряного века.

В 1910-е годы символизм переживает кризис и перестаёт существовать как единое направление, уступая место новым литературным течениям (акмеизм, футуризм и т.д.). О кризисе свидетельствует и расхождение А.А. Блока и В.И. Иванова в понимании сущности и целей современного искусства, его связи с окружающей действительностью (доклады «О современном состоянии русского символизма» и «Заветы символизма», оба 1910). В 1912 году Блок считал символизм уже не существующей школой.

Развитие символистского театра в России тесно связано с идеей синтеза искусств, которую развивали многие теоретики символизма (В.И. Иванов и др.). К символистским произведениям неоднократно обращался , наиболее удачно - в постановке пьесы А.А. Блока «Балаганчик» (СПб., Театр Комиссаржевской, 1906). Имела успех «Синяя птица» М. Метерлинка в постановке К.С. Станиславского (М., МХТ, 1908). В целом же идеи символистского театра (условность, диктат режиссёра) не встретили признания в русской театральной школе с её сильными реалистическими традициями и ориентированностью на яркий психологизм актёрской игры. Разочарование в возможностях символистского театра происходит в 1910-е годы, одновременно с кризисом символизма в целом. В 1923 году В.И. Иванов в статье «Дионис и прадионисийство», развивая театральную концепцию Ф. Ницше, призвал к театральным постановкам мистерий и других массовых действ, но его призыв не был реализован.

В российской музыке наибольшее влияние символизм оказал на творчество А.Н. Скрябина, ставшее одной из первых попыток связать воедино возможности звука и цвета. Стремление к синтезу художественных средств воплотилось в симфониях «Поэма экстаза» (1907) и «Прометей» («Поэма огня», 1910). Задумка грандиозной «Мистерии», объединяющей все виды искусства (музыка, живопись, архитектура и т.д.) осталась нереализованной.

В живописи влияние символизма наиболее отчётливо прослеживается в творчестве , В.Э. Борисова-Мусатова, А. Бенуа, Н. Рериха. Символистскими по характеру являлось художественное объединение «Алая Роза» (П. Кузнецов, П. Уткин и др.), возникшее в конце 1890-х. В 1904 году в Саратове состоялась одноимённая выставка участников группы. В 1907 году после выставки в Москве возникла одноимённая группа художников (П. Кузнецов, Н. Сапунов, С. Судейкин и др.), просуществовавшая до 1910 года.