Конфликт это в литературе - столкновение между персонажами либо между персонажами и средой, героем и судьбой, а также противоречие внутри сознания персонажа или субъекта лирического высказывания. В сюжете завязка - начало, а развязка - разрешение или констатация неразрешимости конфликта. Его характером определяется своеобразие эстетического (героического, трагического, комического) содержания произведения. Термин «конфликт» в литературоведении потеснил и частично заменил термин «коллизия», который Г.Э.Лессинг и Г.В.Ф.Гегель использовали как обозначение острых столкновений, прежде всего свойственных драме. Современная теория литературы считает коллизии либо сюжетной формой проявления конфликта, либо его наиболее глобальной, исторически масштабной разновидностью. Крупные произведения, как правило, многоконфликтны, но выделяется некий главный конфликт, например, в «Войне и мире» (1863-69) Л.Н.Толстого - конфликт сил добра и единения людей с силами зла и разъединения, по убеждению писателя, позитивно разрешимый самой жизнью, ее стихийным течением. Лирика гораздо менее конфликтна, чем эпос.А. Опыт Г.Ибсена побудил Б.Шоу пересмотреть и классическую теорию драмы. Главная мысль его эссе «Квинтэссенция ибсенизма» (1891) состоит в том, что в основе современной пьесы должны лежать «дискуссия» (споры персонажей по вопросам политики, морали, религии, искусства, служащие косвенным выражением убеждений ангора) и «проблема». В 20 веке получили развитие философия и эстетика, базирующиеся на понятии диалога.
В России это прежде всего труды М.М.Бахтина. Они также доказывают излишнюю категоричность утверждений о всеобщности конфликта. В то же время тоталитарная культура породила в СССР 1940-х так называемую «теорию бесконфликтности», согласно которой в социалистической действительности исчезает почва для настоящих конфликтов и они заменяются «конфликтами хорошего с лучшим». Это губительно сказалось на послевоенной литературе. Но испирированная И.В.Сталиным в начале 1950х массированная критика «теории бесконфликтности» была еще более официозной. Новейшей теории литературы понятие конфликт представляется одним из дискредитированных. Высказывается мнение о том, что связанные с ним понятия экспозиции, завязки, развития действия, кульминации, развязки полностью применимы лишь к криминальной литературе и лишь частично к драме, в основе же эпоса - не конфликт, а ситуация (у Гегеля ситуация перерастает в коллизию). Однако существуют разные виды конфликтов. Наряду с такими, которые выражаются в коллизиях и вытекают из случайно складывающихся ситуаций, литература воспроизводит устойчивую конфликтность бытия, часто не проявляющуюся в прямых столкновениях персонажей. Из русских классиков эту конфликтность постоянно выводил А.П.Чехов - не только в пьесах, но и в рассказах и повестях.
1. Соперничество Чацкого и Молчалина.
2. Взаимоотношения княжны Мери, Печорина и Грушницкого.
3. Столкновение Павла Кирсанова и Евгения Базарова.
Говорить о любовном соперничестве применительно ко многим произведениям русской литературы можно лишь с большой долей условности. На самом деле мы же не можем сказать, что Онегин и Ленский соперничали из-за Ольги? То есть, Ленскому-то, конечно, дело представлялось именно так, но со стороны отлично видно, что Онегин ничуть не заинтересован в благосклонности очаровательной и немного ветреной Ольги. Остановимся подробнее на нескольких произведениях.
В комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума», по крайней мере, мы находим необходимейшие условия любовного соперничества между двумя героями. И Чацкий, и Молчалин по тем или иным причинам заинтересованы во внимании и расположении Софьи. Другое дело, что причины этой заинтересованности у кавалеров разные. Чацкий и Софья знают друг друга с детства; легко догадаться, что они испытывали взаимную детскую привязанность, которая переросла в юношескую влюбленность. Правда, Софья забыла об этом увлечении, избрав отцовского секретаря Молчалина объектом своего обожания. Зато Чацкий не только не забыл прежней любви, но и лелеет надежду на прежнюю взаимность. Эта надежда очень быстро рассеивается, однако Чацкий во что бы то ни стало желает узнать, кто же избранник Софьи.
Молчалин, на котором по странной прихоти судьбы остановился благосклонный взор дочери его патрона, вовсе не испытывает к Софье Павловне каких-то романтических чувств. Тем не менее он покорно и добросовестно изображает преданного возлюбленного. Зачем? В этом для Молчалина большой расчет. Желая достигнуть определенных высот, продвигаясь по служебной лестнице, он старается угодить каждому, кто уже занимает значительное положение в обществе. А Софья — дочь его непосредственного начальника, которой «кормит и поит, а иногда и чином подарит», по меткому замечанию Лизы, служанки Софьи.
Итак, в комедии Грибоедова как будто есть необходимые предпосылки для соперничества героев из-за девушки. Да только где оно, это соперничество? Да, Чацкий стремится узнать, кто его счастливый соперник. Софья проговорилась, но Чацкий, побеседовав с предметом ее увлечения лично, приходит к выводу, что «обманщица смеялась» над ним. Разве субъект «с такими чувствами, с такой душой», который полагает, что человек, не имеющий высокого чина, обязан поддакивать высокопоставленным особам, не смея иметь собственное мнение, может быть любим? Да он видит в женщинах лишь возможных покровительниц в продвижении по службе!
Чацкий старается показать Софье всю ничтожность Молчалина. Но ведь Чацкий нападает на всех, поэтому Софья склонна расценить его выпады против Молчалина просто как проявления склочной натуры. Заметим: Чацкий абсолютно ничего не делает, чтобы показать свою персону в более или менее благоприятном свете перед любимой девушкой. То есть он демонстративно не конкурирует с Молчалиным, показной скромностью и услужливостью безмерно умиляющим и восхищающим мечтательную Софью. Чацкий куда больше, чем любовными делами, занят обличением пороков общества. Когда же все с замечательным единодушием набрасываются на него, подхватив пущенную Софьей фразу о безумии Чацкого, а молчалинская суть обнаруживается во всей своей двоедушной красе, Чацкий гордо выходит из игры. «Карету мне, карету!», — театрально восклицает он и величественно удаляется со сцены. Но обратимся к другому произведению. В романе М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» Грушницкий и Печорин даже стреляются из-за девушки! Чем не любовное соперничество? Кроме того, герои предпринимали неоднократные попытки завоевать симпатию юной княжны Мери — только с различным успехом. Грушницкий сначала был ей интересен, но быстро надоел. Что же касается Печорина, то сначала Мери испытывала по отношению к нему неприязненное предубеждение, однако старания опытного сердцееда не пропали даром, и девушка влюбилась в него. Рассерженный Грушницкий клевещет на княжну; Печорин, как полагается человеку благородному, защищает честь девушки. Так внешне выглядит ситуация, описанная в романе. Но на самом деле ни Грушницкому, ни Печорину нет дела до Мери. Грушницкий страдает от ущемленного самолюбия, ему требуется излить свою злость. Кроме того, он завидует успехам Печорина. А тот вскружил голову княжне без каких-либо далеко идущих планов. Обстоятельства сложились так, что он, как порядочный человек, не вправе молча проглотить грязную ложь Грушницкого. Печорин без колебаний рискует своей жизнью, но связывать свою жизнь с Мери он не намерен. Его конфликт с Грушницким — это столкновение характеров, а не любовное соперничество.
Наконец, остановимся еще на одном примере так называемого любовного соперничества в русской литературе. В романе И. С. Тургенева «Отцы и дети» тоже происходит дуэль. Оба ее участника неравнодушны к одной и той же женщине. Павел Петрович Кирсанов ничем не обнаруживал своего чувства к Фенечке, возлюбленной своего брата Николая. А вот Евгений Базаров, приятель Аркадия, сына Николая Петровича, почувствовав влечение к этой женщине, завел с ней двусмысленный разговор, намеками давая понять, что она ему нравится, а потом дерзко поцеловал ее. Случайно оказавшийся свидетелем этой сцены Павел Петрович Кирсанов вызвал его на дуэль. Это сделано им не столько из-за заботы о счастье брата, сколько в порыве собственной ревности. Однако как комично обставлена эта дуэль! Если в лермонтовском «Герое нашего времени» дуэль героев имеет соответствующий колорит боя не на жизнь, а не смерть, то в «Отцах и детях» Тургенева она превращается почти что в комическую сцену: за деревом мнется камердинер Петр, исполняющий обязанности секунданта. Этот секундант во время поединка дрожал, как осиновый лист, а потом, по завершении дуэли, вопреки приказанию Павла Петровича переполошил Николая Петровича неожиданным сообщением, хотя всего-то требовалось сбегать за экипажем, в котором можно было бы доставить домой раненого Павла Петровича.
Но, помимо фарсового оформления этой дуэли, встает вопрос: в чем же была цель поединка? Павел Петрович изыскивал способ, как под благовидным предлогом выдворить своего соперника из имения брата. Этой цели он достиг. Но для обоих соперников и речи быть не могло о взаимности Фенечки, ведь она любила только Николая Петровича и вовсе не собиралась изменять ему.
Недавно на прозеру прочитала потрясающий по своей наивности отклик одного автора. На упрек читателя, мол, не убедителен был конфликт в вашем рассказе, автор на голубом глазу написал: а у меня и не было никакого конфликта, моя героиня – очень мирная женщина и ни с кем не ссорится.
Ну что тут скажешь? Только и сядешь писать очередную статью (смайлик).
Прошу прощения у старожилов К2, начну с хорошо вам известного, можете пробежаться по диагонали))) А вот в конце обещаю новое – про виды конфликтов в литературном произведении.
В быту мы понимаем под конфликтом нечто вроде ссоры – причем ссоры крутой, как минимум, с криками, а то и с привлечением физической силы.
Литературный конфликт не есть ссора персонажей.
Литературный конфликт – это противоречие, образующее сюжет.
Нет конфликта – нет произведения.
Таким образом, если в реальной жизни человек может гордиться тем, что он «неконфликтный», то для автора – это скорее недостаток. Хороший автор должен уметь создать конфликт, развить его и вразумительно закончить.
Вот об этом и поговорим.
Сначала – о ТИПОЛОГИИ литературных конфликтов.
Выделяют внешние и внутренние конфликты.
Например, «Робинзон Крузо» Даниэля Дефо.
Типичный внешний конфликт - есть герой, волею судьбы попавший на необитаемый остров, и есть среда, что называется, в чистом виде. Противником человека становится природа. Социальной подоплеки в романе нет. Герой не борется ни с социальными предрассудками, ни с противодействием общественных идей – на кону выживание героя как биологического организма.
Герой совершенно одинок – ему противостоит мир, к которому не применимы моральные законы. Шторм, ураган, палящее солнце, голод, дикая флора и фауна существуют сами по себе. Чтобы выжить, герою предстоит принять условия игры, не имея возможности их изменить. Конфликт=разногласие, противоречие, столкновение, острая борьба, воплощенные в сюжете литературного произведения? Безусловно.
Следующий тип конфликтов – тоже внешний, но уже с обществом= конфликт как противоречие между отдельными людьми\группами.
Чацкий против фамусовского общества, Мальчиш-Кибальчиш против буржуинов, Дон Кихот против мира.
Не обязательно, что главной фигурой противостояния должен быть именно человек.
Пример – роман Чингиза Айтматова «Плаха». Конфликт человека и пары волков, потерявших своих детенышей по вине человека. Волки противопоставлены человеку, очеловечены, наделены благородством и высокой нравственной силой, которой лишены люди.
Источником конфликта является несовпадение интересов общества (глобально) и интересов конкретного индивидуума.
Например, повесть Распутина «Прощание с Матерой». На Ангаре строят плотину, и деревня Матера, просуществовавшая триста лет, будет затоплена.
Главная героиня, бабка Дарья, безотказно и самоотверженно прожившая всю жизнь, вдруг поднимает голову, начинает активно сопротивляться – впрямую вступает в бой за деревню, вооружившись палкой.
Кроме интересов общества=группы людей, персонажу могут противостоять частные интересы отдельных личностей.
Полевая мышь принуждает Дюймовочку выйти замуж за соседа Крота, а злобный Степлтон хочет уморить сэра Баскервиля.
Разумеется, не бывает чисто внешних конфликтов. Любой внешний конфликт сопровождается развитием в душе героя противоречивых чувств, желаний, целей и т.д. То есть говорят о ВНУТРЕННЕМ конфликте, который делает персонаж более объемным, и, соответственно, все повествование более интересным.
Мастерство автора заключается именно в том, чтобы создать пул конфликтов=точек пересечения интересов персонажей и убедительно показать их развитие.
Вся мировая литература – это сборник конфликтов. Но при всем многообразии существуют основные точки, на которых строится сюжет.
Прежде всего, это ПРЕДМЕТ КОНФЛИКТА, то есть то, по поводу чего возникло противоборство между героями.
Это может быть материальные предметы (наследство, имущество, деньги и пр.) и нематериальные=отвлеченные идеи (жажда власти, соперничество, месть и т.д.). В любом случае конфликт в произведении – это всегда конфликт ценностей героев.
Здесь мы сталкиваемся со второй опорной точкой – УЧАСТНИКИ КОНФЛИКТА, то есть персонажи.
Как мы помним, персонажи бывают главными и второстепенными. Градация проходит именно по степени вовлеченности действующего лица в конфликт.
Главные герои – те, чьи интересы лежат в основе противоборства. Например, Петруша Гринев и Швабрин, Печорин и Грушницкий, Сомс Форсайт и его жена Ирэн.
Все остальные являются второстепенными, могут входить в «группу поддержки» (=быть более приближенными к главным героям) или просто оттенять события (=служить «объемным фоном»).
Чем больше персонаж может влиять на событие, тем выше его ранг в градации действующих лиц.
В по-настоящему хорошем произведении никогда не бывает «пустых» персонажей. Каждое действующее лицо в определенный момент подбрасывает дровишек в конфликт, а количество «вбросов» прямо пропорционально рангу персонажа.
Для участия в конфликте персонажам необходима МОТИВАЦИЯ.
То есть автор должен четко представлять, каких целей хочет достигнуть тот или иной персонаж.
Мотив и предмет конфликта – разные вещи.
Например, в «Собаке Баскервилей» предмет конфликта материален (это деньги и поместье).
Мотив сэра Баскервиля (тот, который племянник) – вернуться на родину (как вы помните, он искал счастье в Канаде) и, став обеспеченным человеком, вести жизнь, подобающую английскому джентльмену.
Мотив Степлтона – устранить конкурентов (в лице дяди и настоящего племянника) и тоже стать богатым.
Мотив доктора Мортимера – выполнить волю своего друга, Чарльза Баскервиля (дяди), соблюсти законы наследования и позаботиться о Генри Баскервиле (племяннике).
Мотив Шерлока Холмса – докопаться до истины. Ну и так далее.
Как видите, предмет один, он одинаково значим для всех персонажей, однако мотивы разнятся.
Это и мотив власти (Степлтон), мотив достижения (Степлтон, Генри Баскервиль), мотив самоутверждения (Степлтон, Генри Баскервиль, Шерлок Холмс), мотив долга и ответственности (доктор Мортимер), процессуально-содержательный мотив=стремление выполнить дело только потому, что оно нравится человеку (Шерлок Холмс) и т.д.
Каждый из персонажей уверен в своей правоте, даже если он объективно (?- с точки зрения читателя) не прав. Автор может симпатизировать любому персонажу. Выразить свои симпатии автор может при помощи фокала.
Попробуем посмотреть на конфликт «Собаки Баскервилей» немного с другой стороны. Степлтон тоже был из рода Баскервилей, и следовательно, имел такие же (или почти такие же) права на наследство. Однако Конан Дойл осуждает методы, которые использует Степлтон. Поэтому события в меньшей степени показываются глазами Степлтона, в большей – глазами его оппонентов. За счет этого достигается бОльшая эмпатия к Генри Баскервилю.
Возвращаемся к нашей теме – создание литературного конфликта.
Мы разобрали ЭТАП ПОДГОТОВКИ – выбран предмет конфликта, определен круг участников, каждому из которых присвоен весомый мотив. Что же дальше?
Все начинается в возникновения конфликтной ситуации, которая возникает еще до того, как начинает разворачиваться сюжет. Сведения о предпосылке конфликта даются в ЭКСПОЗИЦИИ произведения.
При помощи экспозиции автор создает атмосферу, настроение произведения.
Жила была женщина; ей страх как хотелось иметь ребеночка, да где его взять? И вот она отправилась к одной старой колдунье и сказала ей:
- Мне так хочется иметь ребеночка; не скажешь ли ты, где мне его взять?
- Отчего же! сказала колдунья. Вот тебе ячменное зерно; это не простое зерно, не из тех, что растут у крестьян на полях или что бросают курам; посади-ка его в цветочный горшок увидишь, что будет! (Андерсен. Дюймовочка)
Тогда что-то щелкнуло, и цветок распустился совсем. Это был точь-в точь тюльпан, но в самой чашечке на зеленом стульчике сидела крошечная девочка, и за то, что она была такая нежная, маленькая, всего с дюйм ростом, ее прозвали Дюймовочкой.
Исходя из характеристики героя понимаем: будет противостояние индивидуума и среды.
Среда в данном произведении представлена отдельными персонажами, имеющими определенные характеристики.
Автор ставит ГГ в сложные положения=этапы развития сюжета.
Какие же сюжетные узлы=инциденты показывает нам автор?
Первое столкновение сторон – эпизод с жабой и ее сыном (которые символизируют враждебную среду).
Раз ночью, когда она лежала в своей колыбельке, через разбитое оконное стекло пролезла большущая жаба, мокрая, безобразная! Она вспрыгнула прямо на стол, где спала под розовым лепесточком Дюймовочка.
Есть характеристика персонажа (большущая, мокрая, безобразная). Указана его мотивация («Вот жена моему сынку! сказала жаба, взяла ореховую скорлупу с девочкой и выпрыгнула через окно в сад»)
Первый этап конфликта решается в пользу ГГ
…девочка осталась одна-одинешенька на зеленом листе и горько-горько плакала, ей вовсе не хотелось жить у гадкой жабы и выйти замуж за ее противного сына. Маленькие рыбки, которые плавали под водой, верно, видели жабу с сынком и слышали, что она говорила, потому что все повысунули из воды головки, чтобы поглядеть на крошку невесту. А как они увидели ее, им стало ужасно жалко, что такой миленькой девочке приходится идти жить к старой жабе в тину. Не бывать же этому! Рыбки столпились внизу, у стебля, на котором держался лист, и живо перегрызли его своими зубами; листок с девочкой поплыл по течению, дальше, дальше... Теперь уж жабе ни за что было не догнать крошку!
Обратили внимание? В конфликт вступили новые силы – рыбки, персонажи в ранге «группа поддержки». Их мотив – жалость.
На самом деле, с точки зрения психологии произошла ЭСКАЛАЦИЯ конфликта – нарастание напряжения и увеличение количества участников.
Следующий сюжетный узел – эпизод с майским жуком. Отличия от предыдущего (с жабой) – объем больше, присутствуют диалоги, появляется «группа поддержки» оппонента ГГ (другие майские жуки и гусеницы).
Сюжетное напряжение нарастает.
Дюймовочка одна-одинешенька мерзнет в голом осеннем поле.
Новый виток конфликта со средой (=с новым ее представителем – полевой мышью). Эпизод с мышью длиннее эпизода с жуком. Больше диалогов, описаний, появляются новые персонажи – крот и ласточка.
Обратите внимание, ласточка изначально вводится как нейтральный персонаж. До поры до времени ее роль в сюжете скрыта – это интрига произведения.
Также стоит отметить развитие образа ГГ. В начале сказки Дюймовочка весьма пассивна – спит себе в своей шелковой постельке. Но конфликт со средой заставляет ее действовать. Она убегает от жабы, после расставания с майским жуком в одиночку борется за выживание и, наконец, приходит к протесту – несмотря на запреты мыши ухаживает за ласточкой.
То есть герой развивается в соответствии с развитием конфликта произведения, через конфликт раскрывается характер.
Каждое действие героя вызывает к жизни действие его противника. И наоборот. Эти действия, вытекающие одно из другого, двигают сюжет к конечной цели – доказательству посылки произведения, выбранному автором.
Далее по композиции.
Эскалация переходит в КУЛЬМИНАЦИЮ (момент наивысшего напряжения), после которой конфликт разрешается.
Кульминация - наиболее напряженный момент в развитии сюжета, решающий, переломный момент во взаимоотношениях и столкновении героев, с которого начинается переход к развязке.
С точки зрения содержания кульминация - некое жизненное испытание, которое максимально заостряет проблему произведения и решающим образом выявляет характер героя.
Наступил день свадьбы. Крот пришел за девочкой. Теперь ей приходилось идти за ним в его нору, жить там, глубоко-глубоко под землей, и никогда не выходить на солнышко, крот ведь терпеть его не мог! А бедной крошке было так тяжело навсегда распроститься с красным солнышком! У полевой мыши она все-таки могла хоть изредка любоваться на него.
И Дюймовочка вышла взглянуть на солнце в последний раз. Хлеб был уже убран с поля, и из земли опять торчали одни голые, засохшие стебли. Девочка отошла от дверей подальше, и протянула к солнцу руки:
- Прощай, ясное солнышко, прощай!
И здесь выстреливает интрига, заложенная автором заранее. На первый план выходит ласточка, персонаж-«миротворец». В критический момент, когда гибель героя кажется неизбежной, она уносит Дюймовочку в прекрасную страну, где живут существа, подобные ГГ (помним, что конфликт изначально строился на непохожести ГГ на окружение).
Финал произведения строится на описании постконфликтной стадии. Противоречия разрешились (в данном случае в пользу ГГ).
И снова о типологии конфликтов, но теперь – с точки зрения сюжета.
Выделяют конфликты:
- статичный
- скачущий
- постепенный
- предваряющий
Вспомним героиню пьесы «Чайка» Машу – ту, которая всегда ходит в черном и говорит, что носит траур по своей жизни.
Маша влюблена в Константина Треплева, а тот не замечает ее чувств (или замечает, но абсолютно к ним безразличен). Здесь – ядро конфликта Маша-Треплев.
Чехов весьма умело обозначает его, неоднократно возвращается к нему, но не развивает. Перед нами – СТАТИЧНЫЙ конфликт. «Статичный» - значит «не движущийся», лишенный действующей силы.
НЕразвитие героя – признак статичного конфликта.
Любовь Маши длится годами. Она выходит замуж, рожает ребенка, но продолжает любить Треплева. Чувства ее неизменны, развития (как изменения) не происходит. В течение пьесы она не становится ни активней, ни пассивней в проявлении своей любви.
Статичность конфликту придана намеренно. Маша – типичная (для чеховских произведений) героиня. Живет по инерции, что называется, плывет по течению и не делает попыток стать хозяйкой своей же собственной жизни.
Разумеется, Машу нельзя назвать истуканом\манекеном. Чехов вкладывает в ее уста немало весомых реплик, характеризующих других героев и продвигающих действие вперед. Жизнь Маши все-таки движется, но столь медленно, что кажется неподвижной.
Цель введения данного персонажа в пьесу - оттенить действия других героев.
То есть, статичный конфликт не годится для того, чтобы строить на нем (и только на нем) все произведение – читатели со скуки умрут. Однако статичный конфликт весьма подходит для побочной фабульной линии.
Теперь вспомним героя «Тараса Бульбы» - Андрия.
Андрий, так же, как и его брат Остап, сначала весьма доволен жизнью в Запорожской Сечи, проявляет себя «славным козаком». Однако при осаде Дубны вдруг переходит на сторону поляков.
Это, так называемый, СКАЧУЩИЙ КОНФЛИКТ.
Ключевое слово здесь «вдруг», но будьте уверены: неожиданность автор припас для читателя, а сам прекрасно представлял, какой путь прошел его герой. Ни один человек не способен мгновенно измениться. Все изменения характера имеют предпосылки в этом самом характере и требуют некоторого времени, чтобы прорасти.
Скачущий конфликт – большое искушение для неопытного автора. При помощи такого конфликта можно достигнуть потрясающей динамики произведения, но! Малейшая неточность в изображении подспудных душевных переживаний героев, секвестирование эпизодов приведет к тому, что читатель не поймет мотивации персонажа=образуется логическая дыра в сюжете.
Гоголь, кстати, весьма тщательно подготовил как бы внезапное преображение своего героя. Андрий встретил прекрасную полячку накануне своего отъезда из Киева, имел с ней свидание в костеле и по дороге в Сечь думал как раз о ней. Вот вам подспудные душевные переживания персонажа.
Таким образом, скачущий конфликт – это не разрыв в логике, а убыстрение ментального процесса.
ПОСТЕПЕННЫЙ КОНФЛИКТ – это классика. Он развивается естественно и без видимых усилий со стороны автора. Данный конфликт плавно вытекает из характера героя.
Формально автор показывает конфликт через цепь продуманных эпизодов. В каждом на героя оказывается некое воздействие. Герой вынужден отвечать определенными действиями. От эпизода к эпизоду воздействие усиливается, соответственно, происходит и изменение героя. Малые конфликты (т.н. «переходы») ведут героя от одного состояния к другому до тех пор, пока ему не придется принять окончательное решение.
Пример – та же «Дюймовочка».
Ни одно литературное произведение не может существовать без ПРЕДВАРЯЮЩЕГО КОНФЛИКТА.
Предваряющий конфликт придает повествованию нужную напряженность.
Произведение должно начаться с действия, которое предопределяет основной конфликт.
Так, в «Макбете» военачальник слышит пророчество, что он станет королем. Пророчество терзает его душу, пока он не убивает законного короля. Пьеса начинается, когда у Макбета просыпается желание стать королем.
РЕЗЮМЕ
Конфликт – это сердцевина любой литературы, и всякий конфликт чем-то подготавливается, предваряется.
Конфликт можно найти везде. Любое устремление героя может быть почвой для возникновения конфликта. Сведите противоположности лицом к лицу, и конфликт неизбежен.
Существуют сложные формы конфликтов, но у всех простая основа: атака и контратака, действие и противодействие.
Конфликт вырастает из характера. Напряженность конфликта определяется силой воли героя.
Внешне конфликт состоит из двух противоборствующих сил. На самом деле каждая из этих сил есть продукт массы сложных, развивающихся обстоятельств, создающих столь сильное напряжение, что оно должно разрешиться взрывом= кульминацией.
Точки развития конфликта (завязка, кульминация, развязка) определили соответствующие элементы сюжета (где они характеризуются с содержательной стороны, между ними размещаются развитие и спад действия) и композиции (где они характеризуются со стороны формы).
Произведение без конфликта разваливается. Без конфликтов не может быть жизни на земле. Так что литературные правила – это только повторение универсального закона, управляющего Вселенной.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2013
Свидетельство о публикации №213082801495
обсуждение
Кратко:
Конфликт (от лат. conflictus - столкновение) - разногласие, противоречие, столкновение, воплощенное в сюжете литературного произведения.
Различают конфликты жизненные и художественные . К первым относятся противоречия, отражающие социальные явления (например, в романе И. Тургенева «Отцы и дети» изображено противостояние двух поколений, олицетворяющих две социальные силы - дворянство и демократов-разночинцев), а конфликт художественный - столкновение персонажей, выявляющее их черты характеров, в этом смысле конфликт определяет развитие действия в сюжете (например, взаимоотношения Павла Петровича Кирсанова и Евгения Базарова в указанном сочинении).
Оба типа конфликта в произведении взаимосвязаны: художественный убедителен лишь в том случае, если отражает отношения, существующие в самой действительности. А жизненный состоятелен, если воплощен высокохудожественно.
Различают также конфликты преходящие (возникающие и исчерпывающие себя по мере развития сюжета, они часто построены на перипетии) и устойчивые (неразрешимые в пределах изображаемых жизненных ситуаций или неразрешимые в принципе). Примеры первых можно найти в трагедиях В. Шекспира, детективной литературе, а вторых - в «новой драме», произведениях авторов модернизма.
Источник: Справочник школьника: 5—11 классы. — М.: АСТ-ПРЕСС, 2000
Подробнее:
Художественный конфликт — столкновение человеческих воль, мировоззренческих представлений, жизненных интересов — служит источником сюжетной динамики в произведении, провоцируя по воле автора духовное самовыявление героев. Резонируя по всему композиционному пространству произведения и в системе персонажей, он втягивает в свое духовное поле и главных, и второстепенных участников действия.
Все это, впрочем, достаточно очевидно. Но гораздо менее очевидно и бесконечно более важно другое: перевоплощение частного жизненного конфликта, твердо очерченного в форме внешней интриги, его сублимация в высшие духовные сферы, которая тем очевиднее, чем значительнее художественное творение. Привычное понятие «обобщение» здесь не столько проясняет, сколько запутывает суть дела. Ведь сущность именно в том и состоит, что в великих произведениях литературы конфликт нередко сохраняет свою частную, порой случайную, иногда исключительно единичную жизненную оболочку, уходя корнями в прозаическую толщу бытия. Из нее уже невозможно плавное восхождение на высоты, где царят высшие силы жизни и где, например, месть Гамлета вполне конкретным и духовно ничтожным виновникам гибели его отца перевоплощается в сражение с целым миром, утопающим в грязи и пороке. Тут возможен лишь мгновенный рывок как бы в другое измерение бытия, именно перевоплощение коллизии, не оставляющее и следа от пребывания ее носителя в «прежнем мире», у прозаического подножия жизни.
Очевидно, что в сфере вполне частного и вполне конкретного противоборства, обязывающего Гамлета к мести, она протекает вполне успешно, в сущности, без колебаний и каких-либо признаков рефлективной расслабленности. На духовных же высотах месть его обрастает множеством сомнений именно потому, что Гамлет изначально ощущает себя ратоборцем, призванным сразиться с «морем зла», прекрасно сознавая, что акт его частной мести кричаще несоизмерим с этой высшею целью, трагически ускользающей от него. Понятие «обобщение» не подходит к подобным конфликтам именно потому, что оно оставляет ощущение духовного «зазора» и несоизмеримости между внешним и внутренним действием героя, между конкретной и узкой целью его, погруженной в эмпирику бытовых, социальных, конкретно-исторических отношений, и его высшим предназначением, духовной «задачей», которая не умещается в границах внешней коллизии.
В шекспировских трагедиях «разрыв» между внешним конфликтом и его духовным перевоплощением, разумеется, осязаемей, чем где бы то ни было; трагические герои Шекспира: и Лир, и Гамлет, и Отелло, и Тимон Афинский — поставлены перед лицом мира, сбившегося с колеи («распалась связь времен»). Во множестве же произведений классики отсутствует или приглушено это ощущение героического единоборства с целым миром. Но и в них конфликт, замыкающий на себе волю и помыслы героя, обращен как бы к двум сферам сразу: к среде, к социуму, к современности и одновременно к миру незыблемых ценностей, на которые всегда покушаются и быт, и социум, и история. Иногда только отблеск вечного сквозит в житейских перипетиях противостояния и борьбы персонажей. Однако и в этих случаях классика потому и классика, что коллизии ее прорываются к вневременным устоям бытия, к сущности человеческой природы.
Только в авантюрном или детективном жанрах или в «комедиях интриги» совершенно отсутствует это соприкасание конфликтов с высшими ценностями и жизнью духа. Но потому и персонажи здесь превращаются в простую функцию сюжета и своеобразие их обозначено лишь внешней совокупностью поступков, не отсылающих к самобытности души.
Мир литературного произведения — почти всегда (быть может, лишь за исключением идиллических жанров) подчеркнуто конфликтный мир. Но бесконечно сильнее, нежели в реальности, здесь напоминает о себе гармоническое начало бытия: в сфере ли авторского идеала, или в сюжетно воплощенных формах катарсического очищения ужаса, страдания и боли. Миссия художника заключается, конечно, не в том, чтобы сглаживать конфликты реальности, нейтрализуя их умиротворяющими финалами, а лишь в том, чтобы, не ослабляя их драматизма и энергии, видеть вечное за временным и будить память о гармонии и красоте. Ведь в них-то как раз и напоминают о себе высшие истины мира.
Внешний конфликт , выраженный в сюжетно запечатленных столкновениях персонажей, - иногда лишь проекция конфликта внутреннего , разыгравшегося в душе героя. Завязка внешней коллизии в этом случае несет в себе лишь провоцирующий момент, падая на душевную почву, уже вполне готовую к сильному драматическому кризису. Потеря браслета в лермонтовской драме «Маскарад» , конечно, мгновенно толкает действие вперед, завязывая все узлы внешних столкновений, питая драматическую интригу всевозрастающей энергией, побуждая героя к поискам способов мести. Но сама по себе эта ситуация могла быть воспринята как крушение мира лишь душой, в которой уже не было мира, душой, пребывающей в подспудной тревоге, теснимой призраками минувших лет, испытавшей нее соблазны и коварство жизни, знающей размеры этого коварства и потому вечно готовой к обороне. Счастье воспринимается Арбениным как случайная прихоть судьбы, за которой непременно должна последовать расплата. Но важнее всего, что Арбенина начинает уже тяготить безбурная гармония покоя, в чем он еще не готов признаться самому себе и что глухо и едва ли не безотчетно сквозит в его монологе, предшествующем возвращению Нины из маскарада.
Потому-то арбенинский дух так молниеносно срывается с этой неустойчивой точки покоя, с этой позиции шаткого равновесия. В единый миг просыпаются в нем прежние бури, и давно лелеявший месть миру Арбенин готов обрушить эту месть на окружающих, не пытаясь даже усомниться в основательности своих подозрений, ибо весь мир в его глазах давно уже пребывает под подозрением.
Как только вступает в действие конфликт, в системе персонажей тотчас же происходит поляризация сил : персонажи группируются вокруг главных антагонистов. Даже боковые ответвления сюжета оказываются так или иначе втянуты в эту «заражающую» среду главной коллизии (такова, например, линия князя Шаховского в драме А. К. Толстого «Царь Федор Иоаннович»). Вообще отчетливо и смело прочерченный конфликт в композиции произведения обладает особой связующей силой. В драматических формах, подчиненных закону неуклонного нарастания напряжения, эта скрепляющая энергия конфликта выражается в наиболее отчетливых проявлениях. Драматургическая интрига всею «массою» своей устремляется «вперед», и единая коллизия отсекает здесь все, что могло бы затормозить это движение или ослабить его темп.
Всепроникающий конфликт (двигательный «нерв» произведения) не только не исключает, но и предполагает существование малых коллизий , сфера действия которых эпизод, ситуация, сцена. Порою кажется, что они далеко в стороне от противоборства центральных сил, как далеки, например, на первый взгляд, те «маленькие комедии», которые разыгрываются на композиционном пространстве «Горя от ума» в тот момент, когда появляется вереница гостей, приглашенных на бал к Фамусову. Кажется, что все это лишь персонифицированная атрибутика социального фона, несущая в себе самодовлеющий комизм, никак не включенный в контекст единой интриги. Между тем весь этот паноптикум монстров, каждый из которых не более чем забавен, в совокупности своей рождает впечатление зловещее: трещина между Чацким и окружающим его миром разрастается здесь до размеров пропасти. С этого момента одиночество Чацкого абсолютно и на комедийную ткань конфликта начинают падать густые трагические тени.
За пределами социальных и бытовых столкновений, там, где художник прорывается к духовно-нравственным основам бытия, конфликты порою приобретают особую проблематичность. Особую потому, что неразрешимость их питается двойственностью, скрытой антиномичностью противоборствующих сил. Каждая из них оказывается этически неоднородной, так что гибель одной из этих сил не возбуждает лишь мысль о безусловном торжестве справедливости и добра, а вселяет скорее ощущение тяжелой грусти, вызванной падением того, что несло в себе полноту сил и возможностей бытия, хотя бы и надломленных роковым ущербом. Таково финальное поражение лермонтовского Демона, окруженное как бы облаком трагической печали, порождаемой гибелью мощного и обновляющего устремления к гармонии и добру, но роковым образом надломленного неизбывностью демонизма и, стало быть, несущего трагедию в самом себе. Таково же поражение и гибель пушкинского Евгения в «Медном всаднике» , несмотря на всю кричащую несоизмеримость его с лермонтовским символическим персонажем.
Прочными узами прикованный к быту и, казалось бы, навсегда отлученный от большой Истории ординарностью своего сознания, преследующий лишь малые житейские цели, Евгений в минуту «высокого безумия», когда в нем «мысли страшно прояснились» (сцена бунта), взмывает на такую трагическую высоту, на которой он оказываетя хотя бы на миг антагонистом, равным Петру, возвестителем живой боли Личности, теснимой громадою Государства. И в этот миг его правда уже не субъективная правда частного человека, а Истина, равная истине Петра. И это равновеликие Истины на весах истории, трагически непримиримые, ибо, одинаково двойственные, они заключают в себе как источники блага, так и источники зла.
Вот почему и контрастное сцепление бытового и героического в композиции и стиле пушкинской поэмы — не просто знак противостояния двух несоприкасающихся жизненных сфер, закрепленных за противоборствующими силами (Петр I, Евгений). Нет, это сферы, подобно волнам, интерферирующие и в пространство Евгения, и в пространство Петра. Лишь на миг (однако ослепительно яркий, равновеликий целой жизни) приобщается Евгений к миру, где властвуют высшие исторические стихии, как бы прорываясь в пространство Петра 1. Но и пространству последнего, героически вознесшемуся в надбытовые выси большой Истории, подобно уродливой тени, сопутствует жалкое жизненное пространство Евгения: ведь это второй лик царственного града, детища Петрова. А в символическом смысле это возмущающий стихию и пробуждающий ее бунт, итог его государственного деяния — попрание личности, брошенной на жертвенник государственной идеи.
Забота художника слова, формирующего конфликт, не сводится к тому, чтобы непременно разрубить гордиев узел его, увенчав свое творение актом торжества какой-либо противоборствующей силы. Иногда зоркость и глубина художественного мышления в том и заключаются, чтобы воздержаться от соблазна такого разрешения коллизии, для которого не дает поводов реальность. Мужество художественной мысли особенно неотразимо там, где она отказывается идти на поводу господствующих в данный момент духовных поветрий времени. Великое искусство всегда идет «против течения».
Миссия русской литературы XIX столетия в самые кризисные моменты исторического бытия заключалась в том, чтобы сместить интерес общества с исторической поверхности в глубину, а в понимании человека сдвинуть направление неравнодушного взгляда от человека социального к человеку духовному. Вернуть, например, к жизни представление о вине личности, как это сделал Герцен в романе «Кто виноват?», в ту пору, когда уже явно претендовала на господство теория всеобъемлющей вины среды. Вернуть это представление, не упуская, конечно, из поля зрения и вины среды, но пытаясь понять диалектику того и другого, — в этом и заключались корректирующие усилия искусства в эпоху трагического, в сущности, пленения русской мысли поверхностным социальным доктринерством. Мудрость Герцена-художника здесь тем очевиднее, что ведь и сам он как политический мыслитель соучаствовал в этом пленении.
Важнейшая функция сюжета - обнаружение жизненных противоречий, т. е. конфликтов (в терминологии Гегеля - коллизий).
Конфликт – противоборство противоречия либо между характерами, либо между характерами и обстоятельствами, либо внутри характера, лежащее в основе действия. Если мы имеем дело с малой эпической формой, то действие развивается на основе одного единственно конфликта. В произведениях большого объема увеличивается число конфликтов.
Конфликт – стержень, вокруг которого все крутится. Сюжет менее всего напоминает сплошную, непрерывную линию, соединяющую начало и конец событийного ряда.
Этапы развития конфликта - основные сюжетные элементы:
Экспозиция – завязка – развитие действия – кульминация – развязка
Экспозиция (лат. – изложение, объяснение) – описание событий, предшествующих завязке.
Основные функции: Знакомство читателя с действием; Представление действующих лиц; Изображение ситуации до конфликта.
Завязка – событие или группа событий, непосредственно ведущих к конфликтной ситуации. Она может вырастать из экспозиции.
Развитие действия – вся система последовательного развертывания той части событийного плана от завязки до развязки, которая руководит конфликтом. Может быть спокойным или неожиданными поворотами (перипетиями).
Кульминация - момент наивысшего напряжения конфликтаимеет решающее значение для его разрешения. После чего развитие действия поворачивается к развязке.
Число кульминационных моментов может быть большим. Это зависит от сюжетных линий.
Развязка – событие, разрешающее конфликт. Чаще всего финал и развязка совпадают. В случае открытого финала развязка может и отступить. Развязка, как правило, сополагается с завязкой, вторит ей неким параллелизмом, завершая некий композиционный круг.
Классификация конфликта:
Разрешимые (ограниченные рамками произведения)
Неразрешимые (вечные, универсальные противоречия)
Типы конфликтов:
а) человек и природа;
б) человек и социум;
в) человек и культура
Способы реализации конфликта в разного рода литературных произведениях:
Часто конфликт полностью воплощается и исчерпывает себя в ходе изображаемых событий. Он возникает на фоне бесконфликтной ситуации, обостряется и разрешается как бы на глазах читателей. Так обстоит дело во многих приключенческих и детективных романах. Так обстоит дело в большей части лит произведений эпохи Возрождения: в новеллах Боккаччо, комедиях и некоторых трагедиях Шекспира. Например, душевная драма Отелло всецело сосредоточена на том промежутке времени, когда Яго плел свою дьявольскую интригу. Злой умысел завистника - главная и единственная причина страданий главного героя. Конфликт трагедии «Отелло», при всей его глубине и напряженности, преходящ и локален.
Но бывает и иначе. В ряде эпических и драматических произведений события разворачиваются на постоянном конфликтном фоне. Противоречия, к которым привлекает внимание писатель, существуют здесь и до начала изображаемых событий, и в процессе их течения, и после их завершения. Происшедшее в жизни героев выступает как своего рода дополнение к и без того имевшимся противоречиям. Это могут быть как разрешимые, так и неразрешимые конфликты (Достоевский "Идиот", Чехов "Вишневый сад") Устойчиво конфликтные положения присущи едва ли не большей части сюжетов реалистической литературы XIX-XX вв.
