Традиции древнерусской литературы в творчестве лескова презентация. Традиции древнерусской литературы в творчестве пушкина, гоголя, достоевского

Традиции древнерусской литературы обнаруживаются в творчестве русских писателей XVIII века. Отчасти их можно выявить в произведениях М.В. Ломоносова, А.Н. Радищева, Н.М. Карамзина и др.

Новый уровень усвоения традиций древнерусской литературы обнаруживает творчество А.С. Пушкина. «Великий русский поэт не только использовал сюжеты, мотивы, образы древнерусской литературы, но и прибегал к ее стилям и отдельным жанрам для воссоздания “духа времени”» 1 . В работе над «Русланом и Людмилой» поэт использовал имя главного героя древнерусской повести о Еруслане Лазаревиче — Руслан - и мотив встречи его с богатырской головой, хранящей меч.

Неоднократно Пушкин обращался к русским летописям, его поражала в них «простота и точность изображения предметов». Под их впечатлением была создана «Песнь о вещем Олеге». Древнерусский текст натолкнул поэта на философские раздумья о назначении поэта. Поэт — это Волхв, кудесник-прорицатель, пророк. Он «не боится могучих владык» и не нуждается в княжеском даре. Отсюда, от этой пушкинской баллады, тянутся нити к программному стихотворению «Пророк», а также образу летописца-Пимена в трагедии «Борис Годунов». Пушкинский Пимен — мудрый старец, очевидец многих исторических событий, пишущий о них только правду. «Характер Пимена не есть мое изобретение, — писал Пушкин. — В нем собрал я черты, пленившие меня в наших старых летописях, умилительная кротость, простодушие, нечто младенческое и вместе мудрое, усердие, можно сказать, набожное к власти царя, данной ему Богом, совершенное отсутствие суетности, пристрастия дышат в сих драгоценных памятниках времен давно минувших» 2 . Следуя древнерусским традициям, Пушкин воссоздает «трогательное добродушие древних летописцев».

Современным исследователем отмечено, что летописный и агиографический стили по-новому проявились у Пушкина в 1830-е годы в таких произведениях, как «Родословная моего героя», «История села Горюхина», «Повести Белкина» 3 .

Романтизм лермонтовской поэзии также опирался на героико-патриотические мотивы древнерусских исторических сказаний и преданий, что проявилось в разработке темы Ивана Грозного, демонологических мотивах («Демон»).

По-новому к использованию традиций древнерусской литературы подходит Н.В. Гоголь. Замечено, что в ранних произведениях писателя («Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород») фольклорные мотивы увязываются с мотивами древнерусских сказаний и поверий. В зрелый период творчества он обращает внимание на памятники учительного красноречия Древней Руси («Выбранные места из переписки с друзьями»).

Во второй половине XIX века новый этап освоения художественных традиций древней литературы связан с именами Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского.

В древнерусской литературе Достоевский видит отражение духовной культуры народа, выражение его этических и эстетических идеалов. Не случайно высшим нравственным идеалом народа писатель считал Иисуса Христа, а историческими народными идеалами — Феодосия Печерского и Сергия Радонежского. В романе «Братья Карамазовы», опровергая индивидуалистический анархический «бунт» Ивана Карамазова, он создает «величавую положительную фигуру» русского инока — старца Зосимы. «Взял я лицо и фигуру из древнерусских иноков и святителей, — писал Достоевский, — при глубоком смирении надежды беспредельные, наивные о будущем России, о нравственном и даже политическом ее предназначении. Св. Сергий, Петр и Алексей митрополиты разве не имели всегда в этом смысле России в виду? 4 »

Ставя в центре романов «Преступление и наказание», «Идиот», «Подросток», «Братья Карамазовы» философские и нравственные проблемы смысла жизни, добра и зла, писатель переносил их решение из временного плана в сферу «вечных истин» и прибегал с этой целью к характерным для древнерусской литературы приемам абстрагирования.

Л.Н. Толстой в романе «Война и мир» использует эпические традиции древнерусских летописей и воинских повестей. Писатель интересуется древнерусской агиографией, в которой увидел «нашу русскую настоящую поэзию», и применяет материал литературных памятников в своей педагогической деятельности («Азбука»).

Древнерусские произведения используются Толстым и в других художественных произведениях («Отец Сергий» — эпизод из «Жития протопопа Аввакума»). Евангельские притчи и символы широко использованы писателем в философско-публицистических трактатах. Его привлекала нравственная и психологическая сторона древнерусских шедевров, поэтичность их изложения, места «наивно художественные». В 70-80-е годы XIX века сборники житийных произведений — Прологи и Минеи — становятся его любимым чтением. Толстой писал в «Исповеди»: «Исключая чудеса, смотря на них как на фабулу, выражающую мысль, чтение это открывало мне смысл жизни» 5 . Писатель приходит к выводу, что святые — это обыкновенные люди: «Таких святых, чтобы они были совсем особенные от других людей, таких, тела которых оставались бы нетленными, которые творили бы чудеса и т.п., никогда не было и не может быть» 6 .

К типу «народной интеллигенции» относил русских подвижников Г.И. Успенский. В цикле очерков «Власть земли» он отмечал, что эта интеллигенция вносила «божескую правду» в народную среду. «Она поднимала слабого, беспомощно брошенного бессердечною природой на произвол судьбы; она помогала, и всегда делом, против слишком жестокого напора зоологической правды; она не давала этой правде слишком много простора, полагала ей пределы... тип ее был тип божия угодника... Нет, наш народный угодник хоть и отказывается от мирских забот, но живет только для мира. Он мирской работник, он постоянно в толпе, в народе, и не разглагольствует, а делает в самом деле дело» 7 .

Древнерусская агиография органически входила в творческое сознание замечательного и до сих пор по-настоящему не оцененного писателя Н.С. Лескова. Постигая тайны русского национального характера, он обращался к сказаниям Пролога, Четьих-Миней. К этим книгам писатель подходил как к литературным произведениям, отмечая в них «картины, каких не выдумаешь». Лескова поражали «ясность, простота, неотразимость» повествования, «сюжетов и лиц». Рассказы Пролога позволяли ему узнать, «как люди представляют себе божество и его участие в судьбах человеческих». Создавая характеры «праведников» 8 , «положительные типы русских людей», Лесков показывал тернистый путь исканий нравственного идеала. Его герои неразрывно связаны с бескрайними просторами родной земли, ее многовековой многострадальной историей. Они исполнены подлинной человечности, самоотверженности, талантливости и трудолюбия.

Осваивают традиции древнерусской литературы и писатели XX века: русские символисты, М.Горький, В.Маяковский, С. Есенин и др.

Идеалы нравственной духовной красоты русского человека вырабатывались нашей литературой на протяжении всего, почти тысячелетнего, ее развития. Древнерусская литература создала характеры стойких духом, чистых душой подвижников, посвятивших жизнь служению людям, общественному благу. Они дополняли народный идеал богатыря — защитника рубежей Русской земли, выработанный эпической поэзией. О тесной связи этих двух идеалов писал Д.Н. Мамин-Сибиряк в письме к Н.Л. Барскову 20 апреля 1896 года: «Как мне кажется, “богатыри” служат прекрасным дополнением “святителей”. И тут и там представители родной земли, за ними чудится та Русь, на страже которой они стояли. У богатырей преобладающим элементом является физическая мощь: они широкой грудью защищают свою родину, и вот почему так хороша эта “застава богатырская” (речь идет о картине В.М. Васнецова “Богатыри”. — Авт. ), выдвинутая на боевую линию, впереди которой бродили исторические хищники... “Святители” являют другую сторону русской истории, еще более важную, как нравственный оплот и святая святых будущего многомиллионного народа. Эти избранники предчувствовали историю великого народа...» 9

Новую жизнь произведения древнерусской литературы обрели в наши дни. Они служат могучим средством патриотического воспитания, вселяют чувство национальной гордости, веры в неистребимость созидательной жизненной силы, энергии, нравственной красоты русского народа. Как верно и глубоко отмечал А.И. Герцен: «Человечество в разные эпохи, в разных странах, оглядываясь назад, видит прошедшее, но самим образом восприятия и отражения его раскрывает само себя... Последовательно оглядываясь, мы смотрим на прошедшее всякий раз иначе, всякий раз разглядываем в нем новую сторону, всякий раз прибавляем к уразумению его весь опыт вновь пройденного пути. Полнее сознавая прошедшее, мы уясняем современность; глубже опускаясь в смысл былого — раскрываем смысл будущего; глядя назад — шагаем вперед» 10 .

В конце 19 века русская литература обращается к древней в поисках нрав­ственного возрождения и оздоровления современного человека, как к важнейшему психологическому источнику и источнику новых форм художественного повествования. Эти особенности в освоении традиций древнерусской литературы ярко проявились в творчестве Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого.

Ф. М. Достоевскому чуждо было «слепое, беззаветное обращение к дремучей старине». Однако «одержимый злобами дня», «тоской по текущему», писатель пришел к глубокому убеждению, что «человек идеи самостоятельной, человек самостоятельно деловой, образуется лишь долгою самостоятельною жизнью нации, вековым многостра­дальным трудом ее - одним словом, образуется всею исторической жизнью страны».

Уже в начале творческого пути, разрабатывая тему «маленького человека» в «Бедных людях», «Двойнике», Достоевский ярко отразил протест личности против ее обезличивания, нивелировки. Нельзя превращать личность человека в «ветошку» - тряпку. Образ человека - «ветошки», повидимому, порожден апокрифическим сказанием «По­вести временных лет» под 1071 г.

Вероятно, от апокрифических дуалистических сказаний об извеч­ной борьбе Бога и дьявола, добра и зла идет концепция Достоевского о постоянной борьбе этих двух начал в ду­ше человека, что и является внутренней психологической трагедией личности.

Обращаясь к древнерусской литературе, Достоевский видит в ней отражение духовной культуры народа, выражение его этических и эстетических идеалов.

«Обстоятельствами всей почти русской истории народ наш до того... был развращаем, соблазняем и постоянно мучим, что еще удивительно, как он дожил, сохранив человеческий образ, а не то, что сохранив красоту его. Но он сохранил и красоту своего образа»,- писал Досто­евский. Эту красоту писатель видел в нравственном идеале смиренного, терпеливого, несущего безропотно свой крест страдания русского мужика. Писатель был убежден в неистребимости «в сердце народа нашего жажды правды, которая ему дороже всего». Он отмечал, что в народе «есть положительные характеры невооб­разимой красоты и силы». Таков Илья Муромец - «подвижник за правду, освободитель бедных и слабых, смиренный и непревозносящийся, верный и сердцем чистый».

Высшим нравственным идеалом народа Достоевский считал Иисуса Христа, образ которого русский народ «любит по-своему, т.е. до страдания».

Следует отметить, что во второй половине XIX в. в России христологическая проблема приобрела особую остроту, что было порождено общим кризисом, переживаемым христианской культурой.

Появление знаменитой картины художника А. А. Иванова «Явление Христа народу» вызвало горячий отклик в русском обществе. Картина И. Н. Крамского «Христос в пустыне» была воспринята в качестве своего рода манифеста передовой революционной молодежью.

Новую трактовку евангельскому образу дал в своем христологическом цикле Н. Н. Ге («Тайная вечеря», «Выход в Гефсиманский сад», «Поцелуй Иуды», «Что есть истина?», «Суд синедриона», «Голго­фа»). Пытался очистить христианство от церковных искажений Лев Толстой.

Достоевский связывает с образом Христа веру в конечное торжество царства света, добра и справедливости.

В Христе Достоевский видел воплощение идеала гармонической личности - «богачеловека» и противопоставлял его болезненноса­молюбивой, раздвоенной личности эгоцентриста - «человекабога».

Христос Достоевского весьма далек от ортодоксального церковного образа и гораздо ближе апокрифическому образу, отразившему народные представления об идеальном человеке. Это прекрасно понял К. Леонтьев, который писал, что о Христе Достоевский говорит «не совсем православно, не святоотчески, не поцерковному».

Ставя в центре своих романов философские и нравственные проб­лемы смысла жизни, добра и зла, Достоевский переносил их решение из временного плена в план «вечных истин» и прибегал с этой целью к характерным для древнерусской литературы приемам абст­рагирования. Этой цели служат используемые писателем евангельские и агиографические сюжеты, мотивы и образы.

Так, в романе «Преступление и наказание» большое внимание отводится евангельской притче «Воскрешения Лазаря», используется жанровая структура жития, изображаю­щего путь грешника от преступ­ления к покаянию и нравственному воскресению. Большую роль в романе играет символика креста.

Встреча Христа с Марией Магдалиной лежит в основе сюжета романа «Идиот», где мастерски использован также сюжет особенно любимого Достоевским «Жития Марии Египетской».

Обобщенно философский смысл придает Достоевский притче об исцелении Хрис­том бесноватых в романе «Бесы».

Идее всеобщего разложения, разъединения людей, «когда все врозь, даже дети врозь», противопоставляет Достоевский идею братского единения людей, носителем которой являются странник Макар Ива­нович Долгорукий в романе «Подросток». Странничество и «покаян­ные подвиги» - характерные жизненные явления народной жизни»,- утверждал Достоевский. Они порождены неистребимой жаждой прав­ды, живущей в русском народе.

В романе «Братья Карамазовы» Достоевский синтезирует, обобщает философские и нравственные идеи своего творчества и широко исполь­зует текст евангелия, сюжеты и образы русской агиографии, а также апокрифической литературы.

В поисках новых жанровых форм в последний период своего творчества Достоевский обращается к «Житию великого грешника», к замыслу романа-притчи «Атеизм» и тем самым намечает новые пути в развитии русского романа.

Л. Н. Толстой шел к освоению традиций древнерусской литературы через «книгу детства человечества «Библию». На эту книгу писатель обратил серьезное внимание в конце 50х-начале 60х годов, в период своего первого увлечения педагогической деятельностью. Библия, по мнению Толстого, открывает человеку новый мир, застав­ляет его «без знания... полюбить знание». «Каждый из этой книги в первый раз узнает всю прелесть эпоса в неподражаемой простоте и силе».

Толстого-педагога интересует, «какие книги распространены в народе, какие он любит и читает более других?». На собственном опыте писатель убеждается, что народ «с постоянной и новой охотой читает произведения фольклора, летописи и все без исключения памятники древней литературы». Народ читает не то, что мы хотим, а то, что ему нравится... и своим собственным путем вырабатывает свои нравственные убеждения». Нравственные убеждения народа становятся объектом пристального внимания писателя, органически усваиваются им и становятся решающими при оценке писателем различных явлений современной жизни.

Обратившись к событиям Отечественной войны 1812 г., Толстой в романе-эпопее «Война и мир» использует эпические традиции русских летописей и воинских повестей 1 .

Глубоко интересоваться древнерусской агиографией начинает То­лстой в 70е гг. при создании своей «Азбуки». Он внимательно читает «Четьи-Минеи» и обнаруживает в наших житиях «русскую настоящую поэзию». Для славянского отдела «Азбуки» Толстой отбирает материалы из Библии, летописей и житий. В первую книгу «Азбуки» Толстой включает из Четьих-Миней Макария: «О Филагрии мнихе», «О дровосеке Мурине», из Четьих-Миней Дмитрия Ростовского «Житие преподобного Давида». Во вторую книгу «Азбуки» - «Житие преподобного отца нашего Сергия, игумена Радонежского, нового чудотворца», в третью книгу - «Чудо Симеона Столпника о раз­бойнике» и в четвертую книгу «Слово о гневе» из макарьевских миней.

Все эти произведения были переведены на современный русский язык «по возможности подстрочно» с сохранением особенностей синтаксиса древнерусского оригинала, отличаются простотой и ясностью изложения, доступными для понимания ребенка. Они раск­рывают духовную красоту христианских подвижников: честность, тру­долюбие, бескорыстное служение людям, пагубность гнева и ненависти.

В процессе работы над «Азбукой» у Толстого возникает замысел издания отдельных житий для народного чтения. Обращается к знатоку древней письменности архимандриту Леониду (Кавелину) с просьбой «составить список наилучших, роднейших житий из Макарьевских (ЧетьихМиней), Дмитрия Ростовского и Патерика».

Ознакомившись с научным трудом архимандрита Леонида «Благо­вещенский иерей Сильвестр и его писания», Толстой писал: «Судя по нем, я догадываюсь, какие сокровища,- подобно которым не имеет ни один народ,- таятся в нашей древней литературе».

Замысел издания житий для народа Толстым осуществлен не был. Сохранился лишь набросок начала «Жития и страдания мученика Иустина-философа».

Библейский эпиграф «Мне отмщение и Аз воздам» предпослал Толстой роману «Анна Каренина». Этот эпиграф обобщает многознач­ность нравственно-философского содержания романа. В тексте романа Толстой использует символы, восходящие к древнерусской литературе: «свечи», «железа», «машины».

Интерес к древнерусской агиографии усиливается у Толстого в период перелома его миросозерцания. Четьи-Минеи, Прологи стано­вятся любимым чтением Толстого, о чем он и пишет в «Исповеди». Это чтение открывает писателю «смысл жизни» (Т. 23. С. 52).

Судя по записной книжке, Толстого особенно интересуют жития Пафнутия Боровского, Саввы Сторзжевского, Симеона Праведного, Лаврентия Калужского, Елеазара Анзерского, Александра Свирского, Макария Великого, Варлаама и Иосафа. Пристальное внимание Толс­того привлекает личность и «Житие» протопопа Аввакума. Он делает выписки из жития, работая над историческим романом «Петр I ».

В повести «Отец Сергий» Толстой использует эпизод «Жития» Аввакума - исповедь блудницы. Аввакум мирил «блудное разжение» пламенем свечи, Сергий у Толстого - отрубает палец.

Обращает на себя внимание общность мотива «путешествия» в «Житии» Аввакума и Нехлюдова в романе «Воскресение». Только у Аввакума это «подневольное» путешествие опального ссыльного бун­таря, у Толстого - добровольное хождение по этапу кающегося дво­рянина.

В своих философских трактатах Толстой часто использует средне­вековые притчи: в «Исповеди» притчу о единороге, притчей иллюстрирует трактат «О жизни», работает над драмой-притчей «Петрхлебник». Характер притч носят многие народные рассказы Толстого.

Евангельские притчи и символы широко используются Толстым в философско-публицистических трактатах, усиливая их дидактическую сторону и обличительный пафос.

В 1900е гг., когда писателя волнует проблема «ухода» из семьи, его внимание привлекает «Житие Алексея, человека Божьего», где эта проблема занимает важное место.

Новый этап в освоении традиций древней русской литературы наступает в XX в. Эти традиции осваиваются по-своему русским символизмом, Максимом Горьким, Маяковским, Есениным.

Похожая информация.

Сочинение

“Очарованный странник” - одно из крупнейших произведений Н. С; Лескова, создающих типичного героя писателя, подлинно русского человека. Интерес к национальному характеру определяется мировоззрением Лескова. Суть авторских раздумий - поиск такого развития России, которое опиралось бы на русские культурные и нравственные ценности, коренившиеся в глубинах народной жизни. Движение личности, олицетворяющей простой русский народ, воплощается в знаменательном заглавии повести - “Очарованный странник”. Такой позицией обусловлено постоянное обращение Лескова к опыту фольклора и древнерус-[ской литературы.
Сопоставление “Очарованного странника” с каноническим житием подводит к мысли, что писатель с “точностью до наоборот” воспроизводит основные черты этого жанра, что позволяет говорить о повести как об антижитии. Житие повествует о человеке, достигшем идеала святости, рассказывает об испытаниях и искушениях, преодолеваемых героем на пути к Богу. С детства житийный герой знает о цели жизни. С этим связано какое-либо видение, подтверждающее его избранность. Как будто бы то же происходит и с Иваном Северьянычем - он молитвенный и обещанный сын. Призрак убитого им монаха говорит, что путь героя лежит в монастырь. Но в отличие от традиционных, житийных героев Флягин желает изменить свою судьбу,сознательно отойти от предопределенной ему дороги. Флягин не святой, а монастырь не последнее место его странствия. Рожден он был в обычной крестьянской семье. Но под воздействием обстоятельств постоянно совершал серьезные преступления, хотя в глубине души не хотел этого делать, презирал и укорял себя за грехи: убийство невинного монаха, женщины, которую он любил. Сюжет “Очарованного странника” - это рассказ Флягина о своей жизни и судьбе. В этом также нарушен житийный закон, не предполагавший повествования о самом себе. Флягин может проявить бессознательную жестокость, оказывается способным на убийство, воровство, обман, тем не менее он воплощает писательское представление о праведничестве. Для Николая Степановича Лескова праведник тот, кто, преодолевая свои недостатки, стремится подчинить жизнь служению людям. Праведники - “маленькие великие люди”, бесстрастные и бескорыстные, борющиеся за справедливость, заблуждающиеся, но преодолевающие свои заблуждения. Лесков рисует не небесное видение, не лик, а лицо. Автор, не идеализируя героя и не упрощая его, создает целостный, но противоречивый характер. Иван Северьяныч может быть дико жестоким, необузданным в своих кипучих страстях. Но основа его исполинской натуры - в добрых, рыцарски бескорыстных делах ради других, в самоотверженных подвигах, в способности справиться с любым делом. Простодушие и человечность, чувство долга и любовь к родине - таковы замечательные черты лесковского странника.
Важным для понимания писательского замысла является путешествие, странствие как основа сюжета. В древнерусской литературе слово “путь” предполагало по крайней мере два значения, которые условно можно обозначить как географическое и нравственное. Географическое - это познание мира, представлений о нем. Нравственное значение предполагает самопознание и самосовершенствование, его итог - внутреннее преображение. Именно так А. Никитин, отправившийся по торговым делам, познакомившийся с другой верой, не только расширил свой кругозор, но и испытал себя. То же пересечение двух целей путешествия мы находим и в странствиях Ивана Флягина, оттого что он проходит по европейской России от черноземных степей русского юга до Ладоги и Нижнего Новгорода, от столиц до Кавказа и астраханских солончаковых пустынь, оттого что действует в самой пестрой национально-этнической среде: встречает символическую масштабность. Он мыслится олицетворением нации. Иван Флягин влеком по просторам родины некими властными силами, которые сообщают драматизм его судьбе. Но, с другой стороны, герою присуща пытливость самопознания. Он не однажды задумывается над тем, почему его жизнь складывается так, а не иначе. Скитания Флягина, как и его предшественников в древнерусской литературе, явились поиском счастья и выходом из трудных жизненных ситуаций.
Есть в “Очарованном страннике” черты, роднящие повесть с летописью, - это связано с особенностями повествовательной манеры. Рассказчик здесь превращается в хроникера, излагающего события последовательно, как летописец, под определенным углом зрения, хотя его речи и несут на себя яркий отпечаток личности повествователя, что было неприемлемо в летописи. Создавая главного героя повести, Лесков видел в нем русского богатыря. Он с первого же мгновения знакомства вызывает у рассказчика-автора ассоциации с Ильей Муромцем. Биография его вместила и одоление первого степного богатыря, и усмирение дикого коня-“людоеда”, и ратные подвиги, и спасение близких ему и вовсе чужих людей и крещение кочевников, и борьбу с мнимыми и воплотившимися в низкие души “бесами”. А еще он переживает искушения чарами земной красоты. И все страждет от сознания собственного несовершенства, и все идет “от одной стражбы к другой”, не сгибаясь и не подламываясь, идет навстречу подвигу, способному достойно увенчать его яркую жизнь. Структура “Очарованного странника”, где приключения с жестокостями, убийствами следуют одно за другим, напоминает сюжетное построение былин. Былинный герой, как известно, обладает необыкновенный силой. Создавая образ Флягина, Лесков также использует гиперболу, описывая возможности Ивана Северьяныча. Он обладает и силой, и выносливостью (эпизод жизни у татар, “спор” с татарином), и находчивостью (эта черта сближает его с героем былины Новгородского цикла - Садко). Воинская доблесть, необходимая богатырю, проявилась во время службы Ивана Северьяныча в армии. Ему под силу оказались самые неосуществимые операции. Сила же заключена в его органической связи с живой национальной стихией, с родной землей и ее природой, с ее людьми и традициями, которые уходят в далекое прошлое. Таким образом, повесть “Очарованный странник” написана в лучших традициях фольклора и древнерусской литературы. Лесков творчески подходит к переосмыслению опыта, накопленного литературой. Это позволяет создать противоречивый, но прекрасный характер простодушного богатыря, необыкновенно чуткого к красоте.

Другие сочинения по этому произведению

Традиции фольклора и древнерусской литературы в повести Н. С. Лескова «Очарованный странник»

“Очарованный странник” - одно из крупнейших произведений Н. С; Лескова, создающих типичного героя писателя, подлинно русского человека. Интерес к национальному характеру определяется мировоззрением Лескова. Суть авторских раздумий - поиск такого развития России, которое опиралось бы на русские культурные и нравственные ценности, коренившиеся в глубинах народной жизни. Движение личности, олицетворяющей простой русский народ, воплощается в знаменательном заглавии повести - “Очарованный странник”. Такой позицией обусловлено постоянное обращение Лескова к опыту фольклора и древнерусской литературы.

Сопоставление “Очарованного странника” с каноническим житием подводит к мысли, что писатель с “точностью до наоборот” воспроизводит основные черты этого жанра, что позволяет говорить о повести как об антижитии. Житие повествует о человеке, достигшем идеала святости, рассказывает об испытаниях и искушениях, преодолеваемых героем на пути к Богу. С детства житийный герой знает о цели жизни. С этим связано какое-либо видение, подтверждающее его избранность. Как будто бы то же происходит и с Иваном Северьянычем - он молитвенный и обещанный сын. Призрак убитого им монаха говорит, что путь героя лежит в монастырь. Но в отличие от традиционных, житийных героев Флягин желает изменить свою судьбу, сознательно отойти от предопределенной ему дороги. Флягин не святой, а монастырь не последнее место его странствия. Рожден он был в обычной крестьянской семье. Но под воздействием обстоятельств постоянно совершал серьезные преступления, хотя в глубине души не хотел этого делать, презирал и укорял себя за грехи: убийство невинного монаха, женщины, которую он любил. Сюжет “Очарованного странника” - это рассказ Флягина о своей жизни и судьбе. В этом также нарушен житийный закон, не предполагавший повествования о самом себе. Флягин может проявить бессознательную жестокость, оказывается способным на убийство, воровство, обман, тем не менее он воплощает писательское представление о праведничестве. Для Николая Степановича Лескова праведник тот, кто, преодолевая свои недостатки, стремится подчинить жизнь служению людям. Праведники - “маленькие великие люди”, бесстрастные и бескорыстные, борющиеся за справедливость, заблуждающиеся, но преодолевающие свои заблуждения. Лесков рисует не небесное видение, не лик, а лицо. Автор, не идеализируя героя и не упрощая его, создает целостный, но противоречивый характер. Иван Северьяныч может быть дико жестоким, необузданным в своих кипучих страстях. Но основа его исполинской натуры - в добрых, рыцарски бескорыстных делах ради других, в самоотверженных подвигах, в способности справиться с любым делом. Простодушие и человечность, чувство долга и любовь к родине - таковы замечательные черты лесковского странника.

Важным для понимания писательского замысла является путешествие, странствие как основа сюжета. В древнерусской литературе слово “путь” предполагало по крайней мере два значения, которые условно можно обозначить как географическое и нравственное. Географическое - это познание мира, представлений о нем. Нравственное значение предполагает самопознание и самосовершенствование, его итог - внутреннее преображение. Именно так А. Никитин, отправившийся по торговым делам, познакомившийся с другой верой, не только расширил свой кругозор, но и испытал себя. То же пересечение двух целей путешествия мы находим и в странствиях Ивана Флягина, оттого что он проходит по европейской России от черноземных степей русского юга до Ладоги и Нижнего Новгорода, от столиц до Кавказа и астраханских солончаковых пустынь, оттого что действует в самой пестрой национально-этнической среде: встречает символическую масштабность. Он мыслится олицетворением нации. Иван Флягин влеком по просторам родины некими властными силами, которые сообщают драматизм его судьбе. Но, с другой стороны, герою присуща пытливость самопознания. Он не однажды задумывается над тем, почему его жизнь складывается так, а не иначе. Скитания Флягина, как и его предшественников в древнерусской литературе, явились поиском счастья и выходом из трудных жизненных ситуаций.

Есть в “Очарованном страннике” черты, роднящие повесть с летописью, - это связано с особенностями повествовательной манеры. Рассказчик здесь превращается в хроникера, излагающего события последовательно, как летописец, под определенным углом зрения, хотя его речи и несут на себя яркий отпечаток личности повествователя, что было неприемлемо в летописи. Создавая главного героя повести, Лесков видел в нем русского богатыря. Он с первого же мгновения знакомства вызывает у рассказчика-автора ассоциации с Ильей Муромцем. Биография его вместила и одоление первого степного богатыря, и усмирение дикого коня-“людоеда”, и ратные подвиги, и спасение близких ему и вовсе чужих людей и крещение кочевников, и борьбу с мнимыми и воплотившимися в низкие души “бесами”. А еще он переживает искушения чарами земной красоты. И все страждет от сознания собственного несовершенства, и все идет “от одной стражбы к другой”, не сгибаясь и не подламываясь, идет навстречу подвигу, способному достойно увенчать его яркую жизнь. Структура “Очарованного странника”, где приключения с жестокостями, убийствами следуют одно за другим, напоминает сюжетное построение былин. Былинный герой, как известно, обладает необыкновенный силой. Создавая образ Флягина, Лесков также использует гиперболу, описывая возможности Ивана Северьяныча. Он обладает и силой, и выносливостью (эпизод жизни у татар, “спор” с татарином), и находчивостью (эта черта сближает его с героем былины Новгородского цикла - Садко). Воинская доблесть, необходимая богатырю, проявилась во время службы Ивана Северьяныча в армии. Ему под силу оказались самые неосуществимые операции. Сила же заключена в его органической связи с живой национальной стихией, с родной землей и ее природой, с ее людьми и традициями, которые уходят в далекое прошлое. Таким образом, повесть “Очарованный странник” написана в лучших традициях фольклора и древнерусской литературы. Лесков творчески подходит к переосмыслению опыта, накопленного литературой. Это позволяет создать противоречивый, но прекрасный характер простодушного богатыря, необыкновенно чуткого к красоте.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.coolsoch.ru/

Очарованный странник одно из крупнейших произведений Н. С. Лескова, создающих типичного героя писателя, подлинно русского человека. Интерес к национальному характеру определяется мировоззрением Лескова. Суть авторских раздумий поиск такого развития России, которое опиралось бы на русские культурные и нравственные ценности, коренившиеся в глубинах народной жизни. Движение личности, олицетворяющей простой русский народ, воплощается в знаменательном заглавии повести Очарованный странник. Такой позицией обусловлено постоянное обращение Лескова к опыту фольклора и древнерус-[ской литературы.

Сопоставление Очарованного странника с каноническим житием подводит к мысли, что писатель с точностью до наоборот воспроизводит основные черты этого жанра, что позволяет говорить о повести как об антижитии. Житие повествует о человеке, достигшем идеала святости, рассказывает об испытаниях и искушениях, преодолеваемых героем на пути к Богу.

С детства житийный герой знает о цели жизни. С этим связано какое-либо видение, подтверждающее его избранность. Как будто бы то же происходит и с Иваном Северьянычем – он молитвенный и обещанный сын. Призрак убитого им монаха говорит, что путь героя лежит в монастырь. Но в отличие от традиционных, житийных героев Флягин желает изменить свою судьбу, сознательно отойти от предопределенной ему дороги. Флягин не святой, а монастырь не последнее место его странствия. Рожден он был в обычной крестьянской семье. Но под воздействием обстоятельств постоянно совершал серьезные преступления, хотя в глубине души не хотел этого делать, презирал и укорял себя за грехи: убийство невинного монаха, женщины, которую он любил. Сюжет Очарованного странника это рассказ Флягина о своей жизни и судьбе. В этом также нарушен житийный закон, не предполагавший повествования о самом себе. Флягин может проявить бессознательную жестокость, оказывается способным на убийство, воровство, обман, тем не менее он воплощает писательское представление о праведничестве. Для Николая Степановича Лескова праведник тот, кто, преодолевая свои недостатки, стремится подчинить жизнь служению людям. Праведники маленькие великие люди, бесстрастные и бескорыстные, борющиеся за справедливость, заблуждающиеся, но преодолевающие свои заблуждения. Лесков рисует не небесное видение, не лик, а лицо. Автор, не идеализируя героя и не упрощая его, создает целостный, но противоречивый характер. Иван Северьяныч может быть дико жестоким, необузданным в своих кипучих страстях. Но основа его исполинской натуры в добрых, рыцарски бескорыстных делах ради других, в самоотверженных подвигах, в способности справиться с любым делом. Простодушие и человечность, чувство долга и любовь к родине таковы замечательные черты лесковского странника.

Важным для понимания писательского замысла является путешествие, странствие как основа сюжета. В древнерусской литературе слово путь предполагало по крайней мере два значения, которые условно можно обозначить как географическое и нравственное. Географическое это познание мира, представлений о нем. Нравственное значение предполагает самопознание и самосовершенствование, его итог внутреннее преображение. Именно так А. Никитин, отправившийся по торговым делам, познакомившийся с другой верой, не только расширил свой кругозор, но и испытал себя. То же пересечение двух целей путешествия мы находим и в странствиях Ивана Флягина, оттого что он проходит по европейской России от черноземных степей русского юга до Ладоги и Нижнего Новгорода, от столиц до Кавказа и астраханских солончаковых пустынь, оттого что действует в самой пестрой национально-этнической среде: встречает символическую масштабность. Он мыслится олицетворением нации. Иван Флягин влеком по просторам родины некими властными силами, которые сообщают драматизм его судьбе. Но, с другой стороны, герою присуща пытливость самопознания. Он не однажды задумывается над тем, почему его жизнь складывается так, а не иначе. Скитания Флягина, как и его предшественников в древнерусской литературе, явились поиском счастья и выходом из трудных жизненных ситуаций.

Есть в Очарованном страннике черты, роднящие повесть с летописью, это связано с особенностями повествовательной манеры. Рассказчик здесь превращается в хроникера, излагающего события последовательно, как летописец, под определенным углом зрения, хотя его речи и несут на себя яркий отпечаток личности повествователя, что было неприемлемо в летописи. Создавая главного героя повести, Лесков видел в нем русского богатыря. Он с первого же мгновения знакомства вызывает у рассказчика-автора ассоциации с Ильей Муромцем. Биография его вместила и одоление первого степного богатыря, и усмирение дикого коня-людоеда, и ратные подвиги, и спасение близких ему и вовсе чужих людей и крещение кочевников, и борьбу с мнимыми и воплотившимися в низкие души бесами.

А еще он переживает искушения чарами земной красоты. И все страждет от сознания собственного несовершенства, и все идет от одной стражбы к другой, не сгибаясь и не подламываясь, идет навстречу подвигу, способному достойно увенчать его яркую жизнь. Структура Очарованного странника, где приключения с жестокостями, убийствами следуют одно за другим, напоминает сюжетное построение былин. Былинный герой, как известно, обладает необыкновенный силой. Создавая образ Флягина, Лесков также использует гиперболу, описывая возможности Ивана Северьяныча. Он обладает и силой, и выносливостью (эпизод жизни у татар, спор с татарином), и находчивостью (эта черта сближает его с героем былины Новгородского цикла Садко). Воинская доблесть, необходимая богатырю, проявилась во время службы Ивана Северьяныча в армии. Ему под силу оказались самые неосуществимые операции. Сила же заключена в его органической связи с живой национальной стихией, с родной землей и ее природой, с ее людьми и традициями, которые уходят в далекое прошлое. Таким образом, повесть Очарованный странник написана в лучших традициях фольклора и древнерусской литературы. Лесков творчески подходит к переосмыслению опыта, накопленного литературой. Это позволяет создать противоречивый, но прекрасный характер простодушного богатыря, необыкновенно чуткого к красоте.

Николая Семеновича Лескова всегда интересовали характеры сильных, необычных натур, парадоксальных в своих проявлениях. Таков герой повести Очарованный странник.

Полвека прожитой собственной жизни Иван Северьяныч Флягин повествует попутчикам с простотой и правдивостью, граничащими с исповедью. Перед слушателями и читателями раскрывается судьба бывшего беглого крепостного скитальца по земле отчизны. Лесков называет своего героя богатырем-черно-Ризцем, сравнивает с Ильей Муромцем. Образ богатырства простого мужика, прошедшего, не согнувшись, сквозь тяжелые испытания, имеет в повести символическое значение.

Герой смиряет дикого коня, одолевает на поединке степного. богатыря, побеждает зеленого змия, переживает искушение женскими чарами; не раз, жертвуя собой, спасает он близких, совершает ратный подвиг, томится в плену, крестит инородцев, борется с бесом, вещает о судьбе страны.

Словно бы весь традиционный набор древнерусской житийной литературы и фольклора, отражающий героику хождения человека по страстям жизни, вместился в жизнеописание Флягина. Крестьянин, воин, послушник, Иван Северьяныч, подобно своему былинному прототипу, всю жизнь погибал, но не погиб. Такие люди несут в себе громадный потенциал сил, намного превосходя слабодушных и не мужественных русских князей. Лесков именует странника, идущего по сторонам родины и истории, очарованным, подвластным неким колдовским чарам жизни, которые ввергают героя в драматические события.

Одно из очарований, имеющих непобедимую власть над Фля-гиным, обаяние красоты, озаряющей мир. Весенний пейзаж, красавец конь, русская песня и природы совершенство женщина способно зажечь страстную натуру Ивана Северьяныча. «…Ах ты, змея!., ах ты, стрепет степной аспидский! восклицает Флягин на конной ярмарке, где ты только могла такая зародиться» И чувствую, что рванулась моя душа к ней, к этой лошади, родной страстию.