Тысячеликий герой. Джозеф кэмпбелл

Моим родителям

The Hero with a Thousand Faces

Предисловие

что большинство не может осознать их истинного значения. Например, мы рассказываем ребенку, что маленьких детей приносит аист. И правда здесь представлена символически, поскольку мы знаем, что именно воплощает собой эта большая птица. Однако ребенку это неизвестно. Он чувствует фальшь, понимает, что его обманули, и мы знаем, как часто его недоверие к взрослым и нежелание им подчиняться начинается именно с таких переживаний. Мы пришли к убеждению, что лучше не искажать истину с помощью таких символов и не отказывать ребенку в знании реальных обстоятельств, учитывая уровень его интеллектуального развития.

Цель этой книги заключается именно в том, чтобы обнаружить природу некоторых из этих истин, знакомых нам под масками персонажей религий и мифов, свести воедино множество не слишком сложных для понимания характерных фрагментов, и так выявить их изначальный смысл. Древние учителя знали, что они имели в виду. Как только мы снова сможем прочесть их язык символов, нам потребуется овладеть искусством составителей антологий, с тем, чтобы дать современному человеку услышать, чему они учили. Но прежде нам следует изучить саму грамматику символов, и вряд ли найдется лучший инструментарий, – в качестве ключа к ее тайнам, – чем современный психоаналитический подход. Не стремясь представить этот метод как последнее слово науки, можно, тем не менее, допустить, что этот подход приемлем. Следующий шаг – свести воедино множество мифов и народных сказок со всех концов света и позволить им говорить самим за себя. Так станут непосредственно видны все смысловые параллели, таким образом мы сможем представить весь обширный и удивительный набор фундаментальных истин, которые определяли жизнь человека на протяжении тысячелетий на этой планете.

Пожалуй, можно упрекнуть меня в том, что, пытаясь выявить соответствия, я пренебрегал различиями в традициях Востока и Запада, нового времени, древности, примитивных народов. Однако подобное возражение можно выдвинуть и по отношению к любому пособию по анатомии, где явно пренебрегают расовыми отличиями в физиологических характеристиках ради фундаментального общего понимания физической природы человека. Безусловно, существуют различия между многочисленными мифологическими и религиозными системами человечества, но эта книга посвящена, собственно, тому, что их объединяет; и коль скоро мы это уясним себе, мы обнаружим, что различия здесь не столь велики, как это принято считать в широких кругах непросвещенной публики (и, конечно же, среди политиков). Я надеюсь, что такого рода сравнительное исследование внесет свой вклад в не совсем, пожалуй, безнадежное дело тех конструктивных сил, которые стараются объединить современный мир, – не ради построения империи, основанной на единой религии или политических принципах, а на основе между людьми. Как гласят Веды: «Истина одна, мудрецы говорят о ней, используя многие имена».

Я бы хотел выразить признательность господину Генри Мортону Робинсону, чьи советы во многом помогли мне на начальной и заключительной стадиях многотрудной работы, связанной с приведением собранных мною материалов в удобочитаемую форму, а также госпоже Питер Джейджер, госпоже Маргарет Уинг и госпоже Хелен Макмастер, за их бесценные предложения после многократного чтения моих рукописей, и, наконец, моей супруге, которая работала рядом со мной с первого до последнего дня, слушая, читая и редактируя написанное.

10 июня 1948 г.,

Ил. 1. Горгона Медуза (мрамор). Древний Рим, точная дата неизвестна

Пролог

Мономиф
1. Миф и сновидение

Когда мы высокомерно наблюдаем за красноглазым шаманом из Конго в разгар ритуала или получаем изысканное наслаждение от чтения утонченных переводов загадочных стихов Лао Цзы; когда пытаемся вникнуть в сложную аргументацию Фомы Аквинского или внезапно улавливаем смысл причудливой эскимосской сказки – всегда мы встречаем одну и ту же, изменчивую по форме, но все же на удивление постоянную историю и вместе с тем один и тот же вызывающе настойчивый намек на то, что неизведанное, где-то ждущее нас, много больше, чем когда-либо можно будет познать и поведать миру.

Везде, где ступала нога человека, всегда и в любых обстоятельствах люди создавали мифы, живое воплощение работы человеческого тела и духа. Не будет преувеличением сказать, что миф – это чудесный канал, по которому оплодотворяют человеческую культуру во всех ее проявлениях неистощимые потоки энергии космоса. Религии, философии, искусства, формы социальной организации первобытного и исторического человека, открытия в науке и технике, и сами сновидения, вспышками врывающиеся в наш сон, – все это зарождается в изначальном, магическом круге мифа.

Просто удивительно, что самая незатейливая детская сказка обладает особой силой затрагивать и вдохновлять глубокие пласты творчества – подобно тому, как капля воды сохраняет вкус океана, а яйцо блохи вмещает в себе все таинство жизни. Ибо мифологические символы не рождаются сами по себе; их нельзя вызывать к жизни волею разума, изобретать и безнаказанно подавлять. Они представляют собой спонтанный продукт психики, и каждый из них несет в зародыше нетронутой всю силу своих первоисточников.

В чем кроется тайна этого неподвластного времени видения? В каких глубинах мозга оно зарождается? Почему мифы везде одни и те же, в какие бы одежды они ни рядились? И в чем их смысл?

Многие отрасли науки пытались ответить на этот вопрос. Археологи ищут ответ на раскопах в Ираке, на Крите и в Юкатане. Этнологи собирают информацию у хантов на берегах Оби и африканских племен буби, живущих в долинах Фернандо-По. Новое поколение востоковедов недавно обнаружило священные тексты Востока, а также источники Священного Писания, созданные в доиудейскую эпоху. А другая группа целеустремленных исследователей-этнопсихологов еще в прошлом столетии пыталась ответить на вопрос о психологических истоках языка, мифов, религии, искусства в их развитии, норм морали.

Самые удивительные сведения мы получили благодаря исследованиям психиатров. Смелые и поистине эпохальные работы психоаналитиков незаменимы для изучающего мифологию; ибо, как бы мы ни оспаривали детали их подчас противоречивых толкований конкретных случаев и проблем, Фрейд, Юнг и их последователи неопровержимо продемонстрировали, что логика мифа, его герои и их деяния актуальны и по сей день. В отсутствие общезначимой мифологии каждый из нас имеет свой собственный, непризнанный, рудиментарный, но тем не менее подспудно действующий пантеон сновидений. Новейшие воплощения Эдипа и персонажи нескончаемой любовной истории Красавицы и Чудовища стоят сегодня на углу Сорок второй улицы и Пятой авеню, ожидая, когда поменяется сигнал светофора.

– Мне приснилось, – написал молодой американец автору одной из газетных колонок, – что я ремонтирую крышу своего дома. Вдруг я слышу, как снизу меня зовет отец. Я быстро поворачиваюсь, прислушиваясь, вдруг роняю молоток, он выскальзывает у меня из рук, скатывается с крыши и падает вниз. Потом глухой звук, словно кто-то упал.

Ил. 2. Вишну размышляет о Вселенной (каменная скульптура). Индия, 400–700-е гг. н. э.

В крайнем испуге я спускаюсь по лестнице и вижу отца, который лежит на земле с окровавленной головой. Вне себя от горя, я зову мать. Она выходит ко мне, обнимает и говорит: «Не надо так, сынок, это просто несчастный случай, ты не виноват. Ты же будешь заботиться обо мне, даже если отца уже нет». Она целует меня, и я просыпаюсь.

Я старший из детей, мне двадцать три. Уже год, как я ушел от жены, что-то у нас не сложилось. Очень люблю и отца, и мать, и единственные разногласия, которые у меня возникали с отцом, были по поводу жены, потому что он настойчиво советовал мне вернуться к ней, а я понимаю, что несчастлив с ней. И так оно и будет.

Этот пример показывает, как мужчина, не состоявшийся как муж, наивно признается в том, что, вместо того чтобы попытаться наладить свою семейную жизнь, он в глубине души все еще пребывает в заколдованном трагикомическом треугольнике своего детского мира, где сын и отец соперничают за любовь матери. Из всех животных мы дольше всех остаемся у материнской груди, и это определяет наиболее постоянные характеристики человеческой души. Человек рождается слишком хрупким и уязвимым, он еще не готов встретиться с миром лицом к лицу. Именно мать защищает его от всех опасностей, своей заботой продлевая покой, который человек испытывал в период своего внутриутробного развития. Именно потому ребенок и мать составляют единое целое, пережив травму рождения, и физиологически, и психологически. Младенец переживает беспокойство, если матери долго нет рядом, и в результате у него развивается импульс агрессии; если мать не разрешает ему чего-то, это также вызывает его агрессию. Таким образом, первый объект враждебности и первый объект любви ребенка – это один и тот же человек, и он же его первый идеал (который впоследствии станет бессознательной основой всех образов блаженства, истины, красоты и совершенства), и он составляет основу двуединой сущности Богоматери и Младенца.

Именно отец, к сожалению, первым нарушает безмятежный покой внутриутробного мира, и оттого становится объектом враждебности. Агрессия, которая предназначена «дурной» или отсутствующей матери, выливается на него, но при этом влечение к доброй матери-кормилице, хорошей и заботливой, сохраняется. Именно так в детском сознании закладывается краеугольное представление об импульсе смерти (танатос: деструдо ) и любви (эрос: либидо ), которое закладывает основу для формирования знакомого всем эдипова комплекса, на который Зигмунд Фрейд примерно полвека назад возложил ответственность за незрелое поведение взрослых. Он пишет: «Царь Эдип, убивший своего отца Лая и женившийся на своей матери Иокасте, представляет собой лишь осуществление желаний нашего детства. Но более счастливые, нежели он, мы сумели отторгнуть наше сексуальное чувство к матери и забыть свою ревность по отношению к отцу» . А также: «Таким образом, в каждом зафиксированном отклонении от нормальной сексуальной жизни мы должны были увидеть задержку в развитии и инфантилизм».

Во сне нередко видят люди, будто
Спят с матерью; но эти сны – пустое,
Потом опять живется беззаботно .

Печальная история женщины, любимый человек которой не смог повзрослеть и вместо этого заблудился в романтических сновидениях собственной детской, может быть интерпретирована более подробно на другом примере сновидений современного человека, и в этот момент мы начинаем понимать, что действительно входим в пространство древнего мифа, но воспринимаемого в очень своеобразном ракурсе.

«Мне приснилось, – пишет встревоженная женщина, -

что за мной повсюду неотступно следует огромный белый конь. Я оглядываюсь, чтобы посмотреть, здесь ли он еще, и тут он превращается в мужчину. Я велела ему зайти в парикмахерскую и сбрить гриву, и он послушался. Потом он вышел оттуда и выглядел почти как обычный мужчина, но у него по-прежнему были лошадиные копыта и лошадиная голова. Он так и шел за мной, потом приблизился и в этот момент я проснулась.

Я уже четырнадцать лет замужем, мне тридцать пять, у меня двое детей. Я уверена, что мой муж мне не изменяет».

Бессознательное порождает в нашем мозгу всевозможные странные образы, таинственных персонажей, страхи и фантомы – когда мы спим, или бодрствуем, или когда теряем контроль над собой; потому что под маленьким аккуратным зданием, которое представляет собой наше сознание, есть нечто, напоминающее глубокие подземные пещеры Аладдина. И кроме драгоценного клада там таится и коварный джинн – это наши постыдные или запретные психологические влечения, которые мы не осмелились или не смогли выпустить на свободу. Там они и пребывают, пока какая-то мелочь – случайно вырвавшееся слово, аромат, глоток чая или мимолетный взгляд – не нажмут на скрытую пружину, и тогда в наш мозг нагрянут незваные опасные гости. Опасные оттого, что покушаются на наше ощущение безопасности, на котором строится наша жизнь и жизнь наших близких. Но их дьявольский соблазн обещает нам ключ к новому миру, где в конце заманчивого и полного опасностей путешествия мы откроем самих себя. Нас искушают разрушить построенный нами и обжитой мир и самих себя, потом заново отстроить его, сделав лучше, ярче, светлее, просторнее, и зажить там полной насыщенной жизнью – вот чем нас искушают, вот что нашептывают нам тревожные ночные гости из царства мифа, которое заключено в нас самих.

Психоанализ, современная наука толкования сновидений, научил нас быть внимательными к этим бестелесным образам. И они показали нам, как помочь эти духам выполнить их предназначение. Теперь позволено спокойно проходить через опасные кризисы индивидуального развития под надежной защитой специалиста по толкованию сновидений, который действует, подобно древнему магу (μυσταγωγόος), проводнику душ, или первобытному лесному колдуну, которые руководят таинственным обрядом инициации. Врач – это современный повелитель царства мифов, знающий тайный путь и владеющий заклятьями. Он выполняет ту же роль, что и Древний Мудрец из мифов и сказок, советы которого помогают герою преодолеть испытания и кошмары невероятного приключения. Именно он появляется и указывает, где хранится заколдованный сверкающий меч, которым будет повержен злодей-дракон, расскажет, где томится в ожидании невеста и находится замок с сокровищами, волшебным снадобьем исцеляет смертельные раны, а потом снова отправляет героя в обычный мир, когда путешествие в зачарованный мир окончено.

И если, помня обо всем этом, мы обратим свой взор на многочисленные странные ритуалы, о которых рассказывают исследователи примитивных племен, становится очевидным, что цель и подлинный эффект от них заключаются в том, чтобы плавно провести человека через сложные этапы трансформации, которые требуют изменений не только в сфере сознательного, но и подсознательного. Так называемые обряды перехода, занимающие значительное место в жизни примитивного общества (ритуалы, связанные с рождением, выбором имени, взрослением, заключением брака, погребением и т. д.), обязательно характеризуются формальными, очень жестокими действиями, суть которых заключается в полном разрыве с прошлой жизнью, освобождающими разум от всех прежних привычек, привязанностей и жизненных стереотипов. После этого наступает период относительно длительного уединения, на протяжении которого исполняются обряды, цель которых ознакомить человека, идущего по жизни дальше, с теми новыми явлениями и ощущениями, которые ему предстоит узнать, и когда человек созрел для возвращения в обыденный мир, прошедший обряд посвящения по сути родится заново.

Самое удивительное, что многие ритуальные испытания и символы соответствуют образам, непроизвольно появляющимся в сновидениях в тот момент, когда пациент, проходящий курс психоанализа, начинает отказываться от своих детских фиксаций и делает шаг в будущее. Например, у австралийских аборигенов одно из основных испытаний в рамках обрядов инициации (когда юноша с вступлением в зрелый возраст отдаляется от своей матери и официально вводится в общество мужчин, получая доступ к их тайным знаниям) является обряд обрезания.

Когда наступает время обрезания, мальчикам из племени Мурнджин (в современной классификации – австралийское племя йолнгу. – Примеч. пер. ) отцы

и старики говорят: «Большой Змей Отец чует запах твоей крайней плоти; он требует ее». Мальчики воспринимают это буквально и очень пугаются. Обычно они прячутся у матери, бабушки или у какой-либо другой любимой родственницы, так как знают, что мужчины собираются отвести их в мужское место, где рычит великий змей. Женщины ритуально оплакивают мальчиков; это делается для того, чтобы не дать великому змею проглотить их.

Теперь рассмотрим похожие явления из области бессознательного. «Один из моих пациентов, – пишет К. Г. Юнг, – увидел во сне, что из пещеры на него набросилась змея и укусила в область гениталий. Это приснилось ему, когда пациент поверил, что курс психоанализа идет ему на пользу, и стал освобождаться от своих комплексов, связанных с матерью».

Самая важная функция мифа и ритуала – с помощью символов увлечь человеческий дух вперед, противостоять тем привычным человеческим представлениям, которые привязывают нас к прошлому. В действительности, высокий уровень невротических расстройств в наше время вполне может быть тем, что мы все меньше и меньше получаем духовную защиту и опору. Мы остаемся привязанными к нереализованным фантазмам нашего детства и оттого оказываемся не готовы к необходимому переходу к состоянию зрелости. В США существует совершенно противоположная тенденция, направленная на то, чтобы не взрослеть, а, напротив, пребывать в состоянии вечной юности; не отдаляться с наступлением зрелости от Матери, а оставаться с ней. Поэтому мужья, став юристами, коммерсантами или руководителями, выполнив волю родителей, все еще поклоняются своим мальчишеским идолам, а в это время их жены даже после четырнадцати лет семейной жизни, родив и воспитав чудесных детишек, все еще ищут любви, которая может прийти к ним только в образе кентавров, силенов, фавнов и других похотливых демонов из свиты Пана, или принимают образы слащавых киногероев в современных святилищах сладострастия. И вот наступает черед психоаналитика, который должен возродить проверенную временем мудрость древних учений, обращенных в будущее, носителями которых были пляшущие шаманы в масках и свершающие обряд обрезания колдуны; и вот мы видим, как в сновидении с укусом змеи, что снова сам собой оживает древний символизм инициации в сознании постепенно излечивающегося пациента. Очевидно, в этих образах инициации существует нечто настолько необходимое для психики человека, что если они не привносятся извне, через миф и обряд, то сами заявляют о себе изнутри, в сновидении – иначе наша сила навсегда останется пылиться в заброшенной детской или канет на дно морское.

Зигмунд Фрейд обращает особое внимание на переходные периоды и трудности первой половины человеческой жизни – кризисы младенческого и подросткового возраста, когда восходит солнце нашей жизни. А К. Г. Юнг обратил внимание на переломные моменты второй половины жизни – когда для того чтобы двигаться дальше, лучезарное светило должно подчиниться необходимости опускаться за горизонт и, наконец, исчезнуть в ночном могильном сумраке. Обычные символы наших стремлений и страхов трансформируются в собственные противоположности; потому что в это время уже не жизнь, а смерть бросает нам вызов. В это время сложно покинуть не лоно, а фаллос – если, конечно же, сердце еще не охватила усталость от жизни, когда не любовь юных дней, а смерть сулит нам блаженство. Мы проходим полный жизненный цикл, от покоя в утробе к покою смерти: неясное, загадочное вторжение в мир физической материи, которая скоро с нас спадет, рассеявшись как сон. И, оглядываясь назад на манившие нас когда-то невероятные, непредсказуемые и опасные приключения, мы видим: все, что мы приобрели к концу пути, – это ряд стандартных превращений, через которые прошли все мужчины и женщины на свете, во всех уголках мира, во все времена и во всех, самых невероятных обличьях, которые создавали цивилизации.

Например, есть легенда о великом Миносе, царе островной империи Крит в период ее расцвета. В ней говорится, что Минос нанял известного искусного мастера Дедала, чтобы тот придумал и построил для него лабиринт, где можно было бы спрятать нечто жуткое и постыдное для царской семьи. Потому что в его дворце жило чудовище, которое родила царица Пасифая. Легенда гласит, что в то время как Минос вел войну, защищая свои торговые пути, Пасифая согрешила с прекрасным снежно-белым, рожденным в море быком. Собственно, она согрешила не больше, чем мать Миноса, Европа, которую, как известно, на Крит в обличье быка перенес бог Зевс, и от этого благородного союза родился сам Минос, которого все уважали и слушались. Откуда же было знать Пасифае, что плодом ее прегрешения станет чудовище – сын с человеческим телом, но головой и хвостом быка?

Общество яростно осуждало царицу; но и царь чувствовал свою долю вины. Очень давно бык этот был послан богом Посейдоном, когда Минос еще оспаривал у своих братьев право на престол. Минос заявил свои права на трон, данные богом, и обратился к нему с просьбой дать знак своего расположения – морского быка; дав клятву немедленно принести животное в жертву в качестве подношения богу и символа своей преданности. Бык явился, и Минос взошел на престол; но когда он увидел, как красив посланный ему бык, какое это прекрасное и редкое животное и как замечательно будет оставить его у себя, то по-торгашески схитрил и заменил жертвенное животное, возложив на алтарь Посейдона другого лучшего белого быка из своего стада, а подаренного оставил себе.

Империя острова Крит достигла расцвета в период правления этого благоразумного прославленного царя, который был воплощением общепризнанных добродетелей. Столица Крита, город Кносс стал роскошным, изысканным центром главной торговой империи во всем цивилизованном мире. Корабли критского флота достигали всех островов и портов Средиземноморья; критские товары ценились в Вавилонии и Египте. Некоторые храбрые корабли даже осмеливались выйти через Геркулесовы столбы в открытый океан, затем на север, стремясь завладеть золотом Ирландии или оловом Корнуэлла, плавали они и на юг, огибая Сенегал, к далеким берегам Йоруба и трудно доступным рынкам, в поисках слоновой кости, золота и рабов.

Ил. 3. Силены и менады (чернофигурная амфора, эллинистический период). Сицилия, 500–450 гг. до н. э.

А тем временем на его родине царица по воле Посейдона воспылала неодолимой страстью к быку. Она уговорила искусного мастера, служившего ее мужу, несравненного Дедала, изготовить для нее деревянную корову, которая ввела бы быка в заблуждение – и в которую она с нетерпением вошла; и бык был обманут. Царица зачала чудовище, которое со временем стало опасным. И теперь уже царь призвал Дедала и повелел ему возвести огромный лабиринт с тупиками, в котором можно было бы это чудище спрятать. Сооружение это было так искусно выполнено, что по окончании строительства Дедал сам едва нашел из него выход. Минотавра заточили в лабиринте и стали посылать к нему на съедение юношей и девушек, которых привозили из критских владений как дань от завоеванных народов.

И, если верить древней легенде, то основная вина лежала не на царице, а на царе, который действительно не мог ни в чем ее упрекнуть, понимая, что сам совершил. Событием общественной значимости он воспользовался в собственных корыстных целях, а взойдя на трон, он должен был забыть о своих личных мелочных интересах. Возвращение быка богам должно было символизировать его самоотречение и решимость исполнить свой долг. Но, присвоив их дар, он тем самым проявил склонность к самовозвеличиванию. И вот царь «по милости богов» стал опасным корыстным тираном, пекущимся лишь о собственной выгоде. Точно так же, как традиционные обряды перехода призваны научить человека навсегда умереть для своей прошлой жизни, возрождаясь к будущему, точно так и торжественные церемонии, наделяющие человека властью, призваны положить конец его жизни как частного лица и полностью посвятить себя грядущему призванию. Будь ты царь или ремесленник, идеал един для всех. Но, кощунственно нарушив ритуал, человек оторвал себя от общества, и вот Один распался на многих, и те многие стали яростно сражаться друг с другом – и каждый сам за себя – и усмирить их стало возможно только силой.

Образ тирана-монстра распространен в мифах, сказаниях, легендах и даже кошмарах во всем мире; и везде его черты одинаковы. Он покушается на общественное достояние. Он – чудовище, которое яростно защищает «свое по праву». В мифах и сказках описывается разрушение и хаос, которые он сеет в своем царстве от края и до края. Он может разрушать только свой дом или свою душу, он может разрушать жизни друзей и тех, кому помогает, он может разрушить свою собственную цивилизацию – всю, целиком. Безраздельно властвующее эго этого тирана стало проклятьем и для него, и для его мира – и неважно, каких успехов он при этом достиг. Он мучит себя, он боится себя, он готов встретиться лицом к лицу и отразить любые покушения извне, но так выражаются его собственные неконтролируемые импульсы обладать всем и вся, он могуществен и самодостаточен, но за ним по пятам идет несчастье, хотя он пытается себя убедить, что действует из лучших и гуманнейших побуждений. Чего бы он ни коснулся – все рождает стоны и проклятья, вслух и – куда горше, в глубине души, все призывают героя со сверкающим мечом в руках, сокрушительный удар которого освободил бы эту землю.

Здесь никто не может ни встать, ни сесть, ни лечь,
Здесь нет даже безмолвия в горах,
А лишь сухой, бесплодный гром без дождя.
Здесь нет даже уединения в горах,
А лишь красные угрюмые лица, ухмыляющиеся и брюзжащие
Из дверей своих домов с потрескавшейся глиной .

Герой – это человек, который добровольно смирился со своей судьбой. Но с чем именно он смирился? Вот какую тайну мы должны разгадать сегодня, и в этом основная миссия, историческое предназначение и подвиг героя. Профессор Арнольд Тойнби в своем шеститомном труде о законах рождения и гибели цивилизаций указывает, что схизма, расщепление души и раскол общества не могут быть преодолены и исцелены возвращением в добрые старые (архаичные) времена или посредством программ, которые провозглашают построение идеального будущего (футуризм), и даже самая реалистичная упорная работа не соберет воедино то, что распалось и подверглось деградации. Лишь рождение может победить смерть, именно рождение нового, но не возрождение старого. В самой душе, в самом обществе должно присутствовать «постоянство рождения» (палингенез ), которое противостоит постоянной угрозе смерти. Ибо если для нас нет возрождения, то сами наши победы становятся для нас роковым приговором, который является на свет из оболочки нашей добродетели. И вот весь мир стал западней, и война, и перемены, и постоянство – все это западня. Когда смерть восторжествует над нами, то положит конец всему, и мы можем лишь взойти на Голгофу и воскреснуть, распасться на части и вновь возродиться.

Сразивший Минотавра герой Тесей попал на Крит из другого мира, став символом и орудием набирающей силу греческой цивилизации. Он был новый, он был живой. Но и в недрах империи самого тирана можно было найти источники возрождения. Профессор Тойнби употребляет понятия detachment (отстраненность) и transfiguration (преображение), чтобы описать кризис, в результате которого был достигнут более высокий уровень духовного развития, на котором снова возможно осознанное созидание. Первый шаг – отрешенность или отказ от прежней жизни, когда внутренняя жизнь становится важнее внешней, осуществляется переход из макрокосма в микрокосм, отказ от напрасных удовольствий опустевшего мира и вступление в покой мира внутреннего. Но этот мир, как мы знаем из психоанализа, представляет собой детское бессознательное. Именно в нем мы оказываемся, когда засыпаем. Он навсегда внутри нас. Там – великаны-людоеды и таинственные помощники из нашей детской, все волшебство нашего детства. Более того, все, чего мы не смогли достичь во взрослом возрасте, все остальные части нашей души тоже живут там; ведь эти золотые семена не знают смерти. И если бы хоть малую толику этого можно было вынести на свет, мы бы ощутили удивительный прилив сил, возродились бы заново. Расцвели бы наши таланты и достоинства. И если бы нам удалось возродить нечто забытое не только нами, но своим поколением или даже всей своей цивилизацией, то мы смогли бы принести благо всем, стать культовой личностью и в данный момент и на все времена. Словом, первая миссия героя заключается в том, чтобы удалить из внешнего мира вторичные последствия тех областей души, где по-настоящему живут трудности, выяснить, в чем корень зла и вырвать самое его основание (то есть сойтись с демонами детской лицом к лицу в их естественной среде обитания), тем самым совершив прорыв к ничем не замутненному, праведному существованию, усвоить то, что К. Г. Юнг назвал «архетипными образами». Этот процесс известен в индуизме и буддизме как viveka , «уничтожение неправильного».

Доктор Юнг указывает, что теория архетипов – это не его изобретение.

Сравним, что пишет Ницше: «Во сне и в мечтах мы преодолеваем расстояние, которое прошло человечество за весь период своего развития. Я имею в виду следующее: человек в своих мечтах рассуждает так же, как он рассуждал наяву тысячи лет назад… Сон уносит нас назад, к более ранним этапам становления человеческой культуры, и дает нам средство лучше понять ее».

Сравним с этнической теорией «Элементарных идей» (Elementargedanken ) Адольфа Бастиана, которые в отношении своих базовых психических составляющих (соответствующих понятию стоиков Logoi spermatikoi ) должны рассматриваться как «духовные или психические зачаточные предрасположенности, на основе которых постепенно развивалась вся социальная структура общества», и которые, как таковые, должны служить основой для индуктивных исследований.

Сравним с тем, что пишет Боас: «С тех пор как Вальц так детально обсуждал сходство различных народов не вызывает сомнений, что в области самых общих характеристик мышления между разными народами существует много общего. …Исследования привели Бастиана к неприятному убеждению, что фундаментальные всеобщие для человечества идеи весьма примитивны… некоторые шаблоны ассоциированных идей могут быть выделены во всех типах культур».

Сравним, что пишет сэр Джеймс Фрезер: «Для нас нет необходимости, отвечая на вопросы, поставленные некоторыми в древние и современные времена, предполагать, что люди Запада позаимствовали у более древних цивилизаций Востока понятие об Умирающем и Воскресшем Боге, вместе с соответствующими этому мифу ритуалами, где само представление об этом разворачивалось на глазах исповедующих такой культ. Более вероятно, что такое установленное сходство между религиями Востока и Запада не более чем то, что мы обычно, хотя и неправильно, называем случайным совпадением, возникающим в результате воздействия сил, сходных по своей природе, которые одинаковым образом действуют на сознание человека в различных странах и под разными небесами».

Сравним у Фрейда: «Я с самого начала признавал символическую сущность сновидений, но только отчасти, и постепенно, с опытом, я полностью убедился, насколько это значительно, я сделал многое …под влиянием Вильгельма Стекеля, который интуитивно пришел к интерпретации символов благодаря своему особому дару понимать их…Достижения в области опыта психоанализа привлекли наше внимание к пациентам, которые в значительной мере проявили четкое и ясное понимание символизма сновидений такого рода… Этот символизм присущ не самим снам, как таковым, а подсознательному образованию идей человеком и его можно обнаружить в фольклоре, в народных сказаниях, в идиомах, в мудрости, которая содержится в пословицах и современных шутках в более значительной степени, чем в сновидениях».

Юнг указывает, что позаимствовал свой термин «архетип» из классических античных источников: у Цицерона, Плиния, у Августина из его Corpus Hermetium и так далее. Бастиан указывает, что его теория соотносится с понятием Logoi spermatikoi , раскрытым в труде стоиков «Элементарные Идеи». Традиция осознания «субъективно понятных форм» (на санскрите: antarjneya-rupa ) фактически сосуществует с мифологической традицией и является ключом к пониманию и применению мифологических образов – чему в последующих главах мы уделим значительное внимание.

Архетипы, которые необходимо обнаружить и ассимилировать, в точности те же, что послужили источником вдохновения для ритуалов, мифов и пророчеств на протяжении развития всей культуры человечества. Этих «Вечных Обитателей Снов» нельзя путать с персонально модифицированными символическими персонажами, которые возникают в кошмарах и в бреду страдающего человека. Сновидение – это персонифицированный миф, миф – это деперсонифицированное сновидение; и миф, и сновидение символичны на основе тех законов, которые определяют движения души. Но образы сновидений вырастают из конкретных страданий конкретного человека, в то время как в мифе проблемы и их решения имеют общечеловеческую ценность.

Clement Wood, Dreams: Their Meaning and Practical Application (New York: Greenberg Publisher, 1931), p. 124. Автор сообщает (с. VIII): «Материал сновидений, представленный в этой книге, взят мною более чем из тысячи сновидений, присылаемых мне каждую неделю для анализа, в связи с моей постоянной рубрикой, которая появляется в ежедневных газетах страны. Он был дополнен сновидениями, анализ которых я проводил в ходе своей частной практики». В противоположность большинству сновидений, представленных в классических работах на эту тему, сновидения в этом популярном введении к учению Фрейда принадлежат обычным, не проходящим курс психоанализа людям. Они необыкновенно оригинальны.

Géza Ryheim, The Origin and Function of Culture (Nervous and Mental Disease Monographs, No. 69, New York, 1943), pp. 17–25.

Adolph Bastian, Ethnische Elementargedanken in der Lehre vom Menschen, Berlin, 1895, vol. I, p. ix.

Это перевод Гезы Рохейм понятия австралийского племени аранда, altjiranga mitjina, которым обозначаются мифические предки, которые бродили по земле во времена, называемые altjiranga nakala, «временем предков». Слово altjira обозначает: a) сон; б) предок, те, кто приходит во сне; в) история (Roheim, The Eternal Ones of the Dream, pp. 210–11).

Нью-Йорк,

Дж. К.

Ил. 1. Горгона Медуза (мрамор). Древний Рим, точная дата неизвестна

1. Миф и сновидение

– Мне приснилось, – написал молодой американец автору одной из газетных колонок, – что я ремонтирую крышу своего дома. Вдруг я слышу, как снизу меня зовет отец. Я быстро поворачиваюсь, прислушиваясь, вдруг роняю молоток, он выскальзывает у меня из рук, скатывается с крыши и падает вниз. Потом глухой звук, словно кто-то упал.

Герой с тысячью лиц, или человеческая жизнь как воплощение мономифа (на основе книги «Тысячеликий герой» Дж. Кемпбелла).

Работа Дж. Кемпбелла стала настоящим прорывом в понимании образов, символов, сюжетных моделей мировой культуры. Следуя за К. Г. Юнгом в трактовке архетипов мировой культуры, ученый прозорливо видит в самых разных проявлениях – единого архетипического героя, в жизненном сценарии которого реализуется определенный диапазон сюжетов, связанных с личностной трансформацией.

Путешествие героя

Мотив путешествия – один из самых древних. Вспомним знаменитого Одиссея, русского Иванушку, отважного Гильгамеша, отправившегося в царство мертвых, жанр «хождения» в древнерусской литературе, наконец, Колобка из детской сказки. В этих и многих других произведениях воплощена идея пути как символ жизни. Однако путешествие героя – это не только о мифах, сказках, картинах художников и режиссеров. Это и о нас с вами, потому что жизнь каждого человека можно прочитать как увлекательный сюжет, с поражениями, победами, преодолением себя. Впоследствии и К. Воглер, чьи работы станут своеобразной библией для сценаристов Голливуда и ряда кинокомпаний мира, не раз будет обращаться к тем архетипическим моментам, которые были приведены Дж. Кемпбеллом. Эти две работы – «Тысячеликий герой» и «Путешествие автора» К. Воглера – окажутся в тандеме отнюдь не только в силу единого объекта изучения и многочисленных ссылок в работе Воглера на своего талантливого предшественника. Их близость обусловлена еще и тем, что в них заложен большой потенциал для психологов, работающих в русле арт-терапии, а если быть точнее – сказкотерапии.

Человеческая жизнь как символический путь, или единство мономифа

«Мифология есть психология, ошибочно прочитанная как биография, история и космология», - считает Кемпбелл . Как и К. Г. Юнг, он полагал, что во всем мировом культурном наследии есть единое ядро – узловые моменты, которые влияют на развитие характера и личности человека. Причем один и тот же момент, как мы знаем и из психологии, вызывает разные реакции, в зависимости от характера, однако их набор не бесконечен. Мы можем многое прогнозировать в поведении героя.

Аналогичные сюжеты в культурах, никак не взаимодействовавших друг с другом, универсалии человеческой психики, эмоции, не имеющие национальности и не зависящие от менталитета, – все это отражено в фольклоре, мифологии, литературе, живописи, театре. Трехчастная структура сказок, символика числа «три» в виде троекратных заклинаний, отречений, признаний, действий – это самая устойчивая модель, транслируемая практически в любом произведении искусства. Начиная еще с Библии, этой Книги книг, число три обретает символику, насыщенную мощными смыслами, отсылающими к Божественной троице, то есть, к гармонии личности и мира.

Почему число «3» столь популярно? По мысли Кемпбелла, это связано, в том числе, с тремя этапами пути каждого героя. Структура любого сюжета основана на:

«исходе» (начале пути, когда герой повинуется зову, после внутренней борьбы и сомнений);
«инициации» (внутреннего преображения, когда человек либо побеждает, переходя на новый уровень развития, либо терпит поражение, чтобы с новыми силами вновь принять вызов);
«возвращении» (в новом качестве, с потенциалом больших перемен либо внутри себя, либо внутри семьи или даже целого народа).

С такой же цикличностью выстроена и человеческая жизнь: все мы в какой-то момент обязаны пройти инициацию – своеобразное посвящение, предполагающее напряжение сил, умение отказаться от удовольствий, борьбу с собственной теневой стороной – для выхода на новый этап личностного роста. Так, предлагая клиенту написать сказку о самом себе, психолог легко может понять, на каком этапе находится герой, сидящий перед ним, какова логика этого этапа и возможные стратегии поведения. Если он еще сомневается на этапе «исхода», можно работать над этим и дать импульс, выступая для клиента своеобразным проводником. Или Трикстером, провоцирующим на действия. Если он на втором этапе, «инициации», можно снабдить его «волшебным» знанием, которое станет мощным оружием. Благодаря концепции Кемпбелла удается хотя бы немного структурировать даже такой многомерный феномен, как человеческая жизнь.

Образная символика как реализация архетипов в концепции Дж. Кемпбелла

На пути героя встречается множество других людей и существ, и нет ничего случайного – того, что не работало бы на сюжет и максимально полное раскрытие личностных черт героя. Так, фея-крестная, благожелательная старуха или Дева Мария рассматриваются Кемпбеллом как воплощение единого архетипа – женственности, ищущей покровительства для героя у его Отца (в этой символической роли могут выступать сам Господь Бог, Сознание человека, Разум, мужская составляющая психики). Фигура Отца трактуется Кемпбеллом в качестве «инициирующего жреца». Все сюжеты, связанные с противостоянием опасному врагу, отсылают к этой архетипической модели: герой либо вступает в борьбу с Отцом, чтобы превзойти его и тем самым пройти инициацию, либо сражается со своей собственной Тенью , и тогда Отцом выступает Сознание героя, свет которого помогает победить теневые стороны личности. «Там, где усилия героя направлены на поиск неизвестного отца, основной символизм остается символизмом испытаний и пути обретения своей самости» . При этом в сюжетах об убийстве Отца (миф о царе Эдипе, «Братья Карамазовы» Достоевского и др.) закономерно происходит и распад личности сына, потому что, как пишет Дж. Кемпбелл, «сын и отец – одно целое. Загадочные фигуры вновь растворяются в первичном хаосе» .

Трактовка автора вписывается и в концепцию Юнга о существовании анимы и анимуса внутри каждого из нас, независимо от пола. Если слабое место – Анима – тогда герой встает на путь ее обретения или восстановления. К числу таких сюжетов относят все сказки о поиске красавицы, спящей царевны, спасении ее из лап врага, преодолении испытаний, чтобы заключить символический брак – восстановить гармонию мужского и женского начал. Если слабое место – Анимус, - это путь испытаний, связанный с проверкой воли, целеустремленности, умения достичь цели. На помощь герою приходят спутники, животные, люди, - все те, кому он когда-то помог, или герой претерпевает личностную трансформацию под влиянием женских чар.

Что касается вмешательства богов в судьбы героев, то, согласно мысли Кемпбелла, это иллюстрация того, как мы подчиняемся законам, существующим в социуме.

Символика круга или цельность мономифа

Как говорят психологи, каждый человек проходит трансформацию примерно раз в 7 лет. Мономиф о путешествии героя – это фактически воплощение каждого такого 7-летия. Все в жизни циклично: не прошедшие инициацию вновь возвращаются на исходное место, чтобы попробовать снова, и так по кругу. Прошедшие ее с успехом – идут в новую ситуацию, готовящую новые испытания. В книге Кемпбелла говорится о круговом принципе выстраивания мономифа: «Полный круг, правило мономифа, требует, чтобы герой приступил теперь к выполнению следующей своей задачи – доставил Руны мудрости, Золотое руно или спящую принцессу в царство людей, откуда он вышел и где это благо может помочь возрождению общины, нации, планеты или десяти тысяч миров» . Самое важное – понять, что с завершением одного этапа пути сразу начинается новый, потому что жизнь предполагает динамику развития характера – в этом и есть ее смысл. Получается принцип круга или спирали: на новом витке герой вновь сомневается, теряет, преодолевает – начинает с чистого листа, но уже на совсем другом уровне. Это и есть мифологическое понимание развития: изменение качества личности при вечном повторении этапов, переживание универсальных эмоций, совершение поступков во благо самого себя и других.

У разных народов существуют свои мифы, в которых затрагиваются важные жизненные вопросы, темы добра и зла. Мифологических героев великое множество, но есть ли между ними что-то общее? В первой половине 20 века Джозеф Кэмбелл провел исследование большого числа мифов, а затем написал объемный труд «Тысячеликий герой», в котором отразил все, что ему удалось выявить. Книга не сразу была воспринята, но впоследствии она оказала большое влияние на сюжеты фильмов, сейчас идеи Кэмпбелла учитываются при создании всех фильмов, где есть мифологическая составляющая.

Автор книги считает, что все мифы имеют общую структуру, а их героев можно объединить в один архетипичный образ. Это объясняет название книги, в котором одному герою словно присваивается множество лиц. Книга представляет собой необычное сочетание мифологии и психологии. Джозеф Кэмпбелл в своих исследованиях опирается на учения известных психологов, таких как Зигмунд Фрейд, Карл Юнг.

Первая часть книги посвящается главному герою мифов, рассказывает о его образе и пути. Автор считает, что в жизни каждого героя можно выделить три этапа, когда он осознает свою сущность, доказывает ее героическими поступками, а затем возвращается в мир обычных людей, однако на финальной стадии могут возникнуть сложности. Во второй части Кэмбелл через этот образ говорит не только о пути героя, но и о существовании всего в мире.

Книга позволяет сформировать общее представлении как о мифологии, так и об мире в целом, о восприятии людей и их отношении к образам героев. Вместе с тем она дает возможность взять какую-то ее часть и изучить более подробно, поскольку материал исследования очень обширен.

Произведение относится к жанру Психология. Оно было опубликовано в 2008 году издательством ACT, Рефл-бук, Ваклер. Книга входит в серию "Мастера психологии (Питер)". На нашем сайте можно скачать книгу "Тысячеликий герой" в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt или читать онлайн. Рейтинг книги составляет 3.63 из 5. Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение. В интернет-магазине нашего партнера вы можете купить и прочитать книгу в бумажном варианте.

Книга Джозефа Кэмпбелла «Тысячеликий герой» стала одной из самых известных психологических книг современности. О чем же может рассказать данное произведение? Что же, попробуем в этом разобраться.

Основные моменты

Если рассматривать содержание «Тысячеликого героя» (Джозеф Кэмпбелл), то сказать можно следующее: книга рассказывает читателю о тех героях, которые стали персонажами различных сказок, фильмов и рассказов в стиле фантастики. Автор называет этих героев избранными. На самом деле в каждом художественном произведении существует тот самый главный герой, который ищет приключений. Джозеф Кэмпбелл в «Тысячеликом герое» выделяет всего три этапа, пройдя через которые персонаж меняет свою жизнь кардинальным способом.

Первый этап

В книге «Тысячеликий герой» Джозеф Кэмпбелл называет этот этап «Исходом». Начинается он именно тогда, когда главного героя приключения прямо-таки зовут. Отличным примером для этой части этапа можно привести появление старого Гендальфа в повести «Хоббиты». Именно старый маг является своеобразным приглашением в волшебный мир, где главного героя ждут новые приключения. Или же можно посмотреть на Гарри Поттера, которого навстречу новой жизни зовут письма, засыпающие дом семейства Дурслей. В этот раз главного героя тянет в неизвестность.

Следующий шаг

Следующий шаг героя тоже вполне предугадывается: как правило, он просто отмахивается от призыва попробовать что-то новое из-за своего страха перед неизвестностью. Это вполне нормально, такие чувства испытывает абсолютно каждый, кому приходится сталкиваться с чем-то неведомым, необычным. Кроме того, магические приглашения всегда вызывают сомнения у персонажа, ведь невозможно сразу поверить старику, которого видишь впервые, что он - великий маг, который готов проводить тебя в мир необыкновенных странствий.

Отсутствие выбора

Несмотря на то что главный герой отчаянно сопротивляется переменам, приключения все равно его зовут. Они приходят к персонажу в виде различных знаков: куча невоспитанных гномов, которые готовы выломать дверь; сумасшедшие потоки писем, льющиеся из всех щелей в доме. В итоге, для того чтобы, в конце концов, обрести покой, главному герою приходится смириться и отправиться навстречу новым и незабываемым приключениям.

Второй этап

Продолжаем описание. В «Тысячеликом герое» Джозеф Кэмпбелл рассматривает и второй этап, который получил название «Инициация».

Этот этап содержит в себе основную часть всего произведения. Здесь главный герой либо потерпит поражение, либо вступит в сильнейшее противостояние с врагом и выйдет из него победителем. Любой исход этой борьбы станет либо легендой, либо показателем морали для будущих поколений.

Особенностью этого этапа является то, что здесь развитие сюжета целиком и полностью зависит от желания автора книги. В данном случае ведущая роль отдана именно фантазии автора, который сам распоряжается судьбой главного героя. Именно на этом этапе центральный персонаж встречает новых друзей, врагов и просто знакомых, которые будут его сопровождать какое-то определенное время. Очень вероятно, что центральный персонаж попадет под их влияние, что приведет его к новым открытиям или же неприятностям.

На этом же этапе главный герой часто встречается с оборотной стороной своей души - так называемой тенью. Он видит темную сторону своей души, заглядывает в нее, как в зеркало, отчего приходит в полнейший ужас. Справится ли герой со своими недостатками и страхами - известно только автору произведения.

На этом же этапе главный герой доходит до кульминации своего приключения. Именно в этот момент решается, останется ли центральный персонаж на той стороне или все же перейдет на другую. Часто персонажи не могут справиться со своей тенью, которая уводит их на сторону зла. Те же, кто не желает становиться злодеем, должны отказаться от своих эгоистичных целей и действовать во имя всего мира.

Часто перед героем стоит и сексуальный соблазн, однако автору удается направить своего персонажа в нужное русло, заставив его на время отказаться от своих фантазий о наслаждениях, которые могут привести к плачевному концу.

Третий этап

Продолжаем краткое содержание. «Тысячеликий герой» Джозефа Кэмпбелла завершается этапом под названием «Возвращение». На этом этапе главный герой наконец возвращается домой. Но вернуться прежним жителем той местности ему уже вряд ли удастся. Кроме того, если центральный персонаж возвращается в родные края, то возвращается он для того, чтобы поведать своему народу о том ужасе, который может встретиться каждому, с которым он собственноручно боролся, спасая народ от гибели. То есть главный герой возвращается домой уже гораздо более мудрым, серьезным, взрослым.

Иногда случается так, что центральный персонаж решает остаться в этом вымышленном мире, чтобы когда-нибудь встретить следующего искателя приключений и помочь ему с его испытаниями. В таком случае, персонаж меняет роль главного героя на роль учителя, мудреца, способного быть путеводителем по волшебным и мистическим мирам.

На этом же этапе главный герой получает награду за свои заслуги. Часто эта награда выражается в том, чего очень не хватало герою. Или же, что часто случается в мифах или легендах, главный персонаж получает в качестве награды тот артефакт, ради которого и было пройдено столько испытаний.