Том 2, часть 1, глава 4 и 5
Л.Н. Толстой в своем романе "Война и мир" раскрывает мысль о предопределенности человеческой судьбы. Мы даже можем назвать автора этого произведения фаталистом. Очень ярко эта мысль доказывается в сцене дуэли Долохова и Пьера. Пьер, штатский человек, совершенно не умеющий стрелять, перед началом дуэли узнает от секунданта Несвицкого, куда надо нажимать. И ему удается ранить Долохова, прекрасно владеющего оружием. Эпизод, в котором рассказывается о дуэли Безухова и Долохова, символически можно назвать "Неосознанным поступком". Начинается эпизод с изображения обеда в Английском клубе. Гости обедают за столом, произносят тосты в честь императора, пьют за его здоровье.
Лишь Пьер ничего не видит и не слышит, его не интересует происходящее вокруг него, все его мысли заняты чем-то одним - тяжелым и неразрешимым. Он постоянно задается вопросом: в самом ли деле его жена изменяет ему с Долоховым? Как только его взгляд пересекается с глазами Долохова, красивыми и наглыми, Пьер чувствовал, как нечто отвратительное, ужасное поднимается в его душе. Последние сомнения рассеиваются, когда Долохов произносит тост за прекрасных женщин и их любовников.
Конфликт назревает, его завязка происходит в тот момент, когда Долохов перехватывает листок, который предназначен Безухову. Пьер возмущен и обескуражен, он даже не успевает ничего сообразить, слова сами вырываются из его уст.
Робко и неуверенно он вызывает своего обидчика на дуэль. Он ни на минуту не задумывается о том, к чему она может привести. Секунданты тоже не осознают этого.
Перед дуэлью Долохов проводит время в клубе, слушая песни цыган. Он уверен в своих силах, он намерен убить Безухова, но все же на душе у него неспокойно. Пьер делает вид, что занят делами, которые вовсе не касаются поединка. Однако по его осунувшемуся лицу видно, что он не спал всю ночь.
Графа все еще преследуют сомнения, правильно ли он поступил, он думает о том, а как бы он сам вел себя на месте Долохова. Безухов не знает, как ему быть: то ли срочно бежать оттуда, то ли остаться и участвовать в поединке. Однако он отказывается от последней возможности избежать дуэли. Когда его секундант Несвицкий делает попытку примирить его с Долоховым, Безухов отказывается, называя это глупостью. Соперник же вообще не желает ничего слышать.
Обе стороны отказались от примирения, но дуэль все равно не начинается. Причиной тому является неосознанность поступка, нерешительность, которую подчеркивает и состояние природы: туман и оттепель.
Но вот поединок начался. Дуэлянты стали расходиться. У Долохова на лице – подобие улыбки, осознание своего превосходства и отсутствие всякого страха. Безухов торопится, он идет быстро, сбивается с протоптанной дорожки, будто стремится убежать. Это не свойственная для него ситуация, и он хочет, чтобы она поскорее закончилась.
Может быть, поэтому он первым делает выстрел, наугад, не целясь, и ранит Долохова. Следующий выстрел за Долоховым. Это момент наивысшего напряжения данного эпизода. Соперник промахивается. Далее наступает развязка, в которой автор описывает переживания героев. Пьер преисполнен раскаяния, он едва сдерживает рыдания. Он пытается убежать от своего страха, от ужаса ситуации и устремляется в лес. У Долохова нет сожаления, он не думает о своей боли, но зато мысленно переживает за мать, которой причиняет немало страданий.
Исход дуэли, по мнению автора, предначертан свыше и является верхом справедливости. Пьер по-приятельски принял Долохова в своем доме, в память о дружбе оказал ему помощь, а тот ответил предательством, соблазнив его жену. Однако при этом Пьер не примеряет на себя роль судьи, он благодарен Богу, что Долохов остался жив, и глубоко раскаивается в содеянном.
Безухов показывает себя гуманистом, он уже перед дуэлью был готов раскаяться, но не страх был тому причиной, а его уверенность в виновности Элен. Пьер пытается найти оправдание Долохову. Граф настолько явственно видит всю низость и ничтожество Элен, что ему становится стыдно за свое участие у дуэли, за то, что он мог взять грех на душу и убить человека из-за женщины, совершенно того недостойной.
Николай Ростов, увозя раненого Долохова после дуэли домой, узнал, что тот, являясь одновременно буяном и бретером, еще и любящий сын и брат, которого ждут дома старушка мать и горбатая сестра. Этим замечанием автор подчеркивает, что не все в жизни так ясно и понятно, как порой кажется. Жизнь оказывается намного сложнее, чем мы ее себе представляем. Писатель учит нас быть справедливыми и терпимыми к недостаткам людей. В эпизоде дуэли Долохова с Безуховым автор говорит о том, что мы не можем судить, что справедливо, а что нет, и что не все то, что очевидно на первый взгляд, однозначно и легко решаемо.
Лев Николаевич Толстой всегда говорил о художественном произведении как о собрании мыслей, «сцепленных между собой» и только в таком сцеплении существующих. А всё произведение – «лабиринт сцеплений». Смысл его рождается из «сцепления» образов, эпизодов, картин, мотивов, деталей. Толстой всегда иронически отзывался о тех читателях, которые пытаются найти отдельные мысли в отдельных сценах. Каждая малая сцена уже несёт «большую» мысль всего романа. Она как грань, как один из поворотов в «лабиринте».
Дуэль Пьера с Долоховым является одним из важнейших рубежных событий на жизненном пути Пьера, окончанием одного этапа и началом другого.
Уже во время обеда, предшествующего дуэли, Пьер сидел, «остановив глаза, с видом совершенной рассеянности… Лицо его было уныло и мрачно». Он полностью погружен в себя. Создается ощущение, что его мучит проблема, которую он не может для себя разрешить. В нем как будто сталкиваются два начала: свойственное ему благодушие и начало, чуждое ему: агрессивность, эгоизм, присущее таким героям, как Долохов, Анатоль Курагин, Наполеон. Оба эти начала продолжают бороться в Пьере на протяжении всего эпизода.
И постепенно то состояние, которое Лев Николаевич называл словом «война», начинает овладевать героем:
Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились, что-то страшное и безобразное, мутившее его во все время обеда, поднялось и овладело им.
Далее, казалось бы, победа этого начала не была столь безоговорочной, так как Пьер не был уверен в вине Долохова и в своем праве судить его. Но надежда оказалась иллюзорной, потому что тут же отрезвляюще зазвучало, что «именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли, он с особенно спокойным и рассеянным видом…спрашивал: «Скоро ли и готово ли?». А дальше, в ответ на робкую мысль, что то, что они с Долоховым затеяли, «ужасно глупо», звучит резкое:
Нет, об чем же говорить!.. Все равно…
Разум Пьера уже не подчиняется ему, герой не управляет собой. И это происходит не только с Пьером, но и с другими героями. Добрейший и честнейший Николай Ростов «недоброжелательно смотрел на Пьера» за обедом. Создается впечатление, что взоры героев подернуты пеленой. Ведь не зря, наверное, на поляне, где происходит дуэль, стоит такой туман, что герои плохо видят друг друга уже за сорок шагов. Они из-за тумана «неясно» различают, что в противоположные стороны разошлись люди, а не абстрактные фигуры. Для Долохова все, что происходит на поляне, - не дуэль, а охота: ему убить человека значит то же самое, что охотнику не упустить медведя. Но все-таки что-то героев смущает, что-то они различают в тумане, что-то их останавливает. Они медлят начинать. Все молчат.
Но для автора очевидно, что дело должно совершиться независимо от воли людей. И оно совершилось, несмотря на то что в Пьере всё же продолжается борьба. Автор говорит, что «Пьер быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки…», но подчиняясь окрику Долохова, стал целиться. На его лице улыбка «сожаления и раскаяния», но он беспомощен перед той силой, которая овладела им во время обеда.
После этого эпизода своей жизни Пьер на некоторое время погрузится в странное состояние. Он не сможет связать воедино исторические и жизненные факты, у него появится ощущение, что его разум работает вхолостую, он потеряет чувство целостности мира, который для него распадется на отдельные мелкие части, будучи ввергнутым в состояние «войны».
Так маленький эпизод становится лабиринтным поворотом большого романа, а заключённая в нём мысль – гранью той главной, которая на языке Толстого звучит как «война и мир».
Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая-то большая перемена. Он молчал все время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или, остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем-то одном, тяжелом и неразрешенном. Этот неразрешенный, мучивший его вопрос были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что-то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая все прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено все после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен, улыбаясь, выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними. «Да, он очень красив, — думал Пьер, — я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтоб осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, — думал Пьер, — ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно, я боюсь его», — думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что-то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во-первых, потому, что Пьер, в его гусарских глазах, был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во-вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер, задумавшись, не встал и не взял бокала. — Что ж вы? — закричал ему Ростов, восторженно-озлобленными глазами глядя на него. — Разве вы не слышите: здоровье государя императора! — Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову. — А я вас и не узнал, — сказал он. Но Ростову было не до этого, он кричал: ура! — Что же ты не возобновишь знакомства, — сказал Долохов Ростову. — Бог с ним, дурак, — сказал Ростов. — Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, — сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся. — Ну, теперь за здоровье красивых женщин, — сказал Долохов и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру. — За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, — сказал он. Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что-то страшное и безобразное, мутившее его во все время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол. — Не смейте брать! — крикнул он. Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову. — Полноте, полноте, что вы? — шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А, вот это я люблю». — Не дам, — проговорил он отчетливо. Бледный, с трясущеюся губой, Пьер рванул лист. — Вы... вы... негодяй!.. я вас вызываю, — проговорил он и, двинув стул, встал из-за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников. — Так до завтра, в Сокольниках, — сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба. — И ты спокоен? — спросил Ростов. Долохов остановился. — Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты — дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда все исправно, как мне говаривал наш костромской медвежатник. Медведя-то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну, так-то и я. A demain, mon cher! На другой день, в восемь часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими-то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он, видимо, не спал эту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, — думал Пьер. — Даже наверное я бы сделал то же самое. К чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда-нибудь», — приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли, он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли и готово ли?» Когда все было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру. — Я бы не исполнил своей обязанности, граф, — сказал он робким голосом, — и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную, очень важную минуту не сказал вам всей правды. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь... Вы были неправы, вы погорячились... — Ах, да, ужасно глупо... — сказал Пьер. — Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, — сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить... — Нет, об чем же говорить! — сказал Пьер, — все равно... Так готово? — прибавил он. — Вы мне скажите только, как куда ходить и стрелять куда? — сказал он, неестественно кротко улыбаясь. Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаться. — Ах, да, вот как, я знаю, я забыл только, — говорил он. — Никаких извинений, ничего решительно, — отвечал Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения и тоже подошел к назначенному месту. Место для поединка было выбрано шагах в восьмидесяти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в сорока друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили отпечатавшиеся по мокрому глубокому снегу следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в десяти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за сорок шагов неясно было видно друг друга. Минуты три все было уже готово, и все-таки медлили начинать. Все молчали./ / / Дуэль Пьера с Долоховым (по роману Толстого «Война и мир»)
Роман «Война и мир» просто переполнен разнообразными персонажами, которые точно и ловко передают обычный жизненные реалии, которые изображают сущность светских персон и преданность простого народа. Взаимоотношения героев открывают перед читателями самые яркие человеческие чувства – это и любовь, и ненависть, и преданность.
Главным героем романа можно назвать Пьера Безухова. От первой и до последней страницы грандиозного произведения мы можем наблюдать за его духовной эволюцией, за его внутренним переворотом.
Пьер берет в жены . Автор подчеркивает, что данная особа была весьма свободолюбива и распущена. Курагина соглашается на брачный союз с Безуховым только лишь ради наследства. Никаких чувств любви к законному супругу женщина не испытывала. Именно по этой причине она совершенно спокойно заводила любовников и ничуть не скрывала этот факт.
Конечно, такая ситуация возмущала Пьера и он решился вызвать на дуэль одного из развратников его жены – Долохова. Безухов понимал, что Долохову ничего не стоит убить и ранить человека, он признавался себе в том, что побаивается такой дуэли. Однако, после очередной нахальной выходки Долохова, Безухов чувствует бешеный взрыв внутри своей груди и вызывает ненавистника на дуэль.
И вот момент дуэли наступил. Долохов никак не реагирует на те примирения, которые предлагают секунданты Денисов и Несвицкий. Он решительно настроен на сражение. Секунданты понимали, что предстоит настоящее убийство. Они пытались замедлить начало дуэли. Все осознавали, в каком безвыходном положении оказался ни в чем невинный Пьер. Однако ничего не поделать!
Первым вытягивает руку, нелепо держа пистолет и боясь ранить от неуклюжести самого себя. Он выстреливает и попадает в Долохова, который падает на снег. Однако даже после ранения неугомонный соперник отвечает выстрелом, но, по везению судьбы, промахивается и Пьер остается жив.
После дуэли читатель видит совершенно иных героев. Долохов заходится слезами, волнуясь за свою маму, которая узнав о случившемся, может и не пережить новости о ранении сына. Пьер понимает глупость своего поступка, его ненужность и решает разорвать отношения с Элен. Во время разговора с супругой, Пьер не похож сам на себя. Он в гневе, он решительно настроен на разрыв отношения, желая все закончить и уехать в Петербург.
После данного жизненного этапа, Пьер связывает себя с масонством. Оказывается, дуэль Безухова и Долохова стала неким переломным моментом в жизни главного героя, которая зародила полную эволюцию в душе Пьера.
