Василий Иванович Суриков Утро стрелецкой казни. 1881 Холст, масло. 218 × 379 см Государственная Третьяковская галерея, Москва.

Суриков родился и вырос в Красноярске, в семье, принадлежащей к старинным казачьим родам, которые ещё с Ермаком покоряли Сибирь. В этих суровых краях, где люди привыкли полагаться только на самих себя, ещё сохранились старинные обычаи и старообрядческие каноны. Врождённая способность к постоянной борьбе отразилась на колорите и на выборе сюжетов его картин.
После окончания Петербургской Академии он переехал в Москву, где получил выгодный заказ на участие в оформлении храма Христа Спасителя.
Его воспоминания: «… Но больше всего захватил меня Кремль с его стенами и башнями. Сам не знаю почему, но почувствовал я в них что-то удивительно мне близкое, точно давно и хорошо знакомое. Как только начинало темнеть, я... отправлялся бродить, по Москве и все больше к кремлевским стенам. Эти стены сделались любимым местом моих прогулок именно в сумерки… И вот однажды иду я по Красной площади, кругом ни души... И вдруг в воображении вспыхнула сцена стрелецкой казни, да так ясно, что даже сердце забилось. Почувствовал, что если напишу то, что мне представилось, то выйдет потрясающая картина".
Он приступил к работе над картиной в 1878 году, а 1 марта 1881 года она была представлена на выставке Товарищества передвижных художественных выставок.
Эта картина о смене эпох.
Самыми главными действующими персонажами являются не стрельцы и не Пётр, а девочка с красным платком на голове (образ новой, зарождающейся в крови России), которая стиснула кисть одной руки в слабый кулачок, а пальчиками другой руки касается плеча сидящей женщины стопы которой (символ перепутья) расставлены в разные стороны; и скорбящая старушка, тёмная одежда которой определяет трагический колорит, всей картины. (Образ России уходящей). Продолжение развития образа молодой России – Пётр со своими сподвижниками и остроконечные башни Кремля. Развитие образа былой России – уходящие в небытие стрельцы. Эта старая Россия прекрасна и величественна, как церкви храма Василия Блаженного.
Об картине написано много изысканий, хочу только добавить, что эта картина о противостоянии власти к вольнице, льда к пламени, холодной государевой силы к мятежным душам (образ зажженных свечей).
В толпе, среди наблюдающего народа, толпящегося на ступенях Лобного места, Суриков запечатлел и свой образ. В портрете себя он определяет, скорее всего, как нейтрального к событиям бытописателя. Жалость его на стороне стрельцов и уходящей старины, но в картине нет и порицания устанавливающейся новой Страны.
Используемые материалы.

Публикации раздела Музеи

Летопись земли Русской: семь исторических фигур в картинах Василия Сурикова

В асилий Суриков - непревзойденный мастер исторической живописи. Его работы отличаются той особой интонацией, которая позволяет зрителю окунуться в происходящее на картине. Разбираемся вместе с Анной Поповой, кого из исторических персонажей изображал Суриков и какие события отражены на его картинах .

Петр I

Василий Суриков. Петр I перетаскивает суда из Онежского залива в Онежское озеро в 1702 году. 1872. Государственный Русский музей

Ксения Годунова

Василий Суриков. Царевна Ксения Годунова у портрета умершего жениха-королевича. 1881. Государственная Третьяковская галерея

Трагическая история Ксении Годуновой - словно готовый сюжет для исторического блокбастера. Дочь Бориса Годунова , внучку Малюты Скуратова, шесть раз пытались выдать замуж. Но над Годуновой словно довлел какой-то рок: всякий раз матримониальные планы срывались. Принц Густав Шведский предпочел ей свою любовницу и не захотел менять веру. Свадьба с эрцгерцогом Максимилианом III Австрийским также сорвалась из-за того, что он не захотел принять православие. Король Германии Рудольф II не пожелал жить в России. Едва не был заключен брак с Иоганном Шлезвиг-Гольштейнским: он согласился на все условия, понравился как невесте и Борису Годунову. Но и этому браку не суждено было осуществиться: принц внезапно скончался. Из-за смут сорвались еще два брака - с царевичем Хозроем из Грузии и кузенами короля Дании Христиана IV.

После смерти Бориса Годунова ни о каких союзах речи не шло. Лжедмитрий удерживал Ксению Годунову около полугода, а после сослал в монастырь. Но Смута добралась и туда. Царевна была в Троице-Сергиевой лавре во время ее длительной осады, а после ее перевели в Новодевичий монастырь , который разграбили казаки Первого ополчения.

Василий Суриков изобразил Ксению Годунову у портрета жениха: она печально склонилась над изображением, а стоящие рядом придворные стараются разглядеть, каков же был заморский принц. Увы, эта история так и не стала картиной, оставшись лишь в эскизах.

Князь Александр Меншиков

Василий Суриков. Меншиков в Березове. 1883. Государственная Третьяковская галерея

Нередко образы будущих картин Сурикову навевали случайные мизансцены. Так было и с картиной «Меншиков в Березове». «Да вот у меня было так: я жил под Москвой на даче, в избе крестьянской. Лето дождливое было. Изба тесная, потолок низкий. Дождь идет, и работать нельзя. Скушно. И стал я вспоминать: кто же это вот точно так же в избе сидел. И вдруг... Меншиков... сразу все пришло - всю композицию целиком увидел» - так запомнил и записал рассказ Сурикова поэт и художник Максимилиан Волошин .

Фаворит Петра I Александр Меншиков руководил строительством Санкт-Петербурга, был героем Полтавского сражения и единственным российским дворянином, получившим герцогский титул. При Екатерине I он фактически правил Россией и едва не породнился с царской семьей. Однако в результате интриг князя обвинили в измене и хищении средств из казны и вместе с семьей отправили в ссылку.

«Полудержавный властелин» был выброшен из придворной жизни и оказался в крохотной избе со слюдяным окном. Кажется, встань Меншиков с кресла - и ему не поместиться в этом новом жилье: слишком он велик. Рядом с ним дети: старшая Мария, тоскующая по своему жениху Петру II, сын Александр, задумчиво разглядывающий подсвечник, и младшая Александра, читающая Евангелие. Ни князь, ни Мария так и не вернутся в Петербург: отец умрет от апоплексического удара через два года после высылки, другая - спустя еще год - от оспы.

Боярыня Морозова

Василий Суриков. Боярыня Морозова. 1887. Государственная Третьяковская галерея

Масштабное полотно создано на сюжет из трагического периода российской истории - церковного раскола XVII столетия. Некоторые критики называли его слишком «шумным» и сравнивали с варварски пестрым персидским ковром. Однако большинство с восторгом приняло эту композиционно сложную, насыщенную картину. Художник Александр Бенуа отмечал, что работа Сурикова подобна «музыке, переносящей в древнюю, еще самобытно-прекрасную Русь».

Главная героиня полотна - боярыня Федосия Морозова. Она не поддержала реформ патриарха Никона, общалась с его оппонентом протопопом Аввакумом, осталась в старообрядческой вере. В 1670 году Морозова тайно постриглась в монахини. Царь Алексей Михайлович знал о ее взглядах и пытался переубедить боярыню, однако та оставалась крепка в своей вере. Последней каплей в противостоянии стал отказ Морозовой присутствовать на свадьбе царя с Натальей Нарышкиной. Вскоре ее арестовали и отправили вместе с сестрой сначала в Чудов, а затем Псково-Печерский монастырь . Ни лишения, ни пытки не заставили Морозову переменить взгляды. Ее сослали в Боровский острог, где она скончалась.

До Сурикова к этому сюжету обращался Александр Литовченко, но именно полотно 1887 года стало самым известным и масштабным. Художник изобразил момент, когда Морозову привозят в Чудов монастырь. Сидя в розвальнях, она вздымает вверх руку в двоеперстии. Неотрывно смотрят на нее толпящиеся вокруг люди. Закутанная в черную шубу бледнолицая фигура в центре картины обладает почти гипнотическим воздействием.

Ермак

Василий Суриков. Покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем. 1895. Государственный Русский музей

«Пишу татар. Написал порядочное количество. Нашел тип для Ермака» , - писал Василий Суриков в одном из писем. Его интерес к этой теме был не случаен. Уроженец Красноярска, он происходил из семьи казаков, чьи предки пришли в Сибирь с Ермаком. В 1891 году художник отправился в поездку, во время которой изучал быт и привычки местных народов. Писал этюды, зарисовывал одежду, вооружение, кольчуги. А спустя два года поехал на Дон, чтобы познакомиться с местными казаками.

На картине «Покорение Сибири» запечатлен драматический момент сражения ермаковцев с воинством хана Кучума. Захватив в ходе переворота власть, он совершал набеги на соседние русские княжества. Ермак с 1579 года служил купцам Строгановым, охраняя их владения от сибирских татар, а затем возглавил поход через Уральские горы. Несмотря на то что силы Кучума значительно превосходили его собственные, Ермак разбил ханское войско и занял столицу ханства - Кашлык. Отправив посла к Ивану Грозному с просьбой принять Сибирь под его правление, атаман был щедро награжден.

Ермак на полотне изображен в самой гуще битвы, плечом к плечу со своими соратниками. Они будто составляют единое целое: ощерились ружья казаков, кипит Иртыш, ханские воины напуганы. Исход битвы предрешен.

«Покорение Сибири» стало первой картиной, которую Суриков писал в мастерской, расположенной в Историческом музее . Она оказалась так велика, что работать дома, как прежде, было уже невозможно. Из-за масштаба полотна нельзя было даже оценить колористическое решение. Переезд в одну из башен Исторического музея оказался как нельзя кстати.

Для работы над «густонаселенной» картиной пригодились все этюды, сделанные художником во время поездок по Сибири и по Дону. «Я написал много этюдов; все лица характерные. Дон сильно напоминает местности сибирские, должно быть, донские казаки при завоевании Сибири и облюбовали для поселения места, напоминавшие отдаленную родину» , - писал Суриков. Композиционно картина построена таким образом, что зритель словно наблюдает битву глазами казаков. В 1895 году «Взятие Сибири» представляли на выставке передвижников. Так совпало, что именно в эти дни отмечалось 300-летие покорения Сибири. Незадолго до открытия Николай II с императрицей Александрой Федоровной приобрели картину за 40 тысяч рублей.

Здесь, в древней столице русского государства, Суриков нашел, по его словам, свое подлинное призвание - призвание исторического живописца. "Я, как в Москву приехал, прямо спасен был, - вспоминал он впоследствии. - Старые дрожжи, как Толстой говорил, поднялись! Памятники, площади - они мне дали ту обстановку, в которой я мог поместить свои сибирские впечатления...".

Каковы же были эти "сибирские впечатления", о значении которых для себя не раз говорил Суриков? Уроженец Красноярска, безвыездно проживший в этом городе до двадцати лет, Суриков рассказывал, что Сибирь, современная его юности, хранила много пережитков старины в народном быту, нравах и обычаях. Сибиряки не знали крепостного права, и это в свою очередь наложило определенный отпечаток на их характеры и отношение к жизни. "Идеалы исторических типов воспитала во мне Сибирь с детства, она же дала дух, и силу, и здоровье", - писал Суриков под старость. Его привлекали мощные люди, вольные, смелые, сильные духом и телом, люди могучей воли, отважные, непокорные, несгибаемые, твердо стоящие за свои убеждения, люди, которые не страшатся ни темницы, ни пытки, готовые идти на смерть, если того потребует от них исполнение долга. Суриков любил русских людей "ярых сердцем", не раз с гордостью повторяя народную поговорку о своих земляках: "Краснояры - сердцем яры". Он искал и умел находить таких русских людей в современной ему жизни; их он находил и в прошлом родной страны.

Суриков формировался как художник в семидесятых годах XIX века, в период демократического подъема; он создавал свои произведения в период реакции восьмидесятых и девяностых годов, в условиях тяжкого общественного гнета, который рождал страстный народный протест. Обостренное восприятие художником социальной действительности и происходившей в ней борьбы обусловило глубину, напряженность и силу переживаний героев его исторических народных драм.

Эти черты творчества Сурикова ярко сказались уже в его первом большом историческом полотне на тему русского прошлого - картине "Утро стрелецкой казни".

В этом произведении Суриков обратился к переломной эпохе русской истории - эпохе Петра I . Мы знаем, что исторически прогрессивные преобразования Петра достигались дорогой ценой - страданиями и кровью народных масс, неимоверным усилением социального гнета, который вызывал горячий протест. Поэтому "начало светлых дней Петра мрачили мятежи и казни".

Вполне естественно, что прогрессивные реформы Петра вызывали решительное противодействие прежде всего со стороны исторически обреченных общественных групп.

Стрельцы (старое допетровское войско, которое Петр I заменил регулярной армией), ущемленные в своих интересах, неоднократно восставали. В 1698 году последний стрелецкий бунт, реакционный по своим целям (им пыталась воспользоваться старшая сестра Петра царевна Софья, чтобы завладеть престолом), был жестоко подавлен.

Взяв сюжетом своей картины казнь стрельцов, Суриков не показал, однако, самой казни. Поразить зрителя кровавыми ужасами не входило в его намерения. Его задача была неизмеримо глубже и значительнее - страницу давней истории России он стремился прочесть, как трагическое повествование о народных судьбах в момент крутого исторического перелома .

Москва. Красная площадь. У Лобного места, на фоне храма Василия Блаженного расположились привезенные к месту казни стрельцы. В белых рубахах, с погребальными свечами в руках, они приготовились к смерти.

Последние минуты перед неотвратимой казнью, которая сейчас начнется... Первого осужденного уже повели к виселице.

Страшную драму стрельцов художник раскрыл, сосредоточив внимание прежде всего на их душевном состоянии, на том, как каждый из приговоренных переживает свою последнюю предсмертную минуту, показав отчаяние и бессильные слезы тех, кто с ними прощается, провожая в последний путь.

Слева - рыжебородый стрелец в красном заломленном колпаке, руки его связаны, ноги забиты в колодки, но не покорился он. Как нож, с которым готов броситься на врага, сжимает он свечу с взметнувшимся языком пламени. С лютой злобой устремил он свой взор на Петра, сидящего на коне подле кремлевских стен. Столь же гневным и непримиримым взглядом отвечает стрельцам Петр, полный сознания своей правоты.

Мрачно, исподлобья, взглядом затравленного зверя, озирается вокруг чернобородый стрелец в красном накинутом на плечи кафтане, глубоко затаив гнев непокорного бунтаря.

Ужас грядущей казни помутил сознание седого стрельца: его взгляд безумен, он не видит припавших к нему детей; он разжал руку, из которой солдат выхватывает свечу.

Смиренно склонился, прощаясь с народом, стоящий на телеге стрелец; его почти безжизненное тело и как бы сломившаяся голова словно предвещают ожидающую его участь.

Тяжело упала голова на грудь, бессильно опустились руки у того стрельца, которого солдаты волокут к виселице; брошены на землю ненужные кафтан и колпак, чуть тлеет фитилек свечи, выпавшей из рук; свеча потухла - жизнь оборвалась.

Вопль отчаяния рвется из груди молодой стрелецкой жены; мальчик, вскинув руки, прижался к матери и спрятал лицо в складках ее одежды. Невдалеке тяжело опустилась на землю старуха, вероятно мать одного из стрельцов, темные, землистые тени легли на ее изможденное страданием лицо.

Рядом с ней, сжав ручонку в кулак, кричит охваченная страхом маленькая девочка. Ее красный платочек выделяется среди темной толпы так же, как выделился среди слитного гула площади ее звонкий детский голосок.

Но не только раскрытием душевного состояния изображенных, не только выразительностью их лиц и фигур достигает Суриков впечатления глубокого трагизма сцены.

Этому служит тяжелый темный колорит картины, оправданный самим выбором момента: раннее утро после дождливой осенней ночи, когда лишь посветлел восток, когда еще не рассеялся над площадью холодный лиловатый туман. В утренних сумерках, среди темной толпы выделяются белые рубахи осужденных; мерцающие огоньки зажженных свечей бросают на них тревожные отсветы...

В картине "Утро стрелецкой казни" Суриков в полной мере проявил свой дар мастера композиции. Он сумел создать впечатление, будто на его полотне сосредоточилась громадная народная толпа, полная жизни и движения. Между тем здесь всего несколько десятков действующих лиц; Суриков, однако, как блестящий режиссер, заполнил ими огромную Красную площадь. В частности, он достиг этого композиционным приемом сближения планов, сократив расстояние между Лобным местом, храмом Василия Блаженного и кремлевскими стенами.

Созданию картины предшествовала большая подготовительная работа.

"Я в Петербурге еще решил "Стрельцов" писать, - рассказывает сам художник. - Задумал я их, еще когда в Петербург из Сибири ехал. Тогда еще красоту Москвы увидал... В Москве очень меня соборы поразили. Особенно Василий Блаженный: все он мне кровавым казался... Как я на Красную площадь пришел - все это у меня с сибирскими воспоминаниями связалось... Когда я их задумал, у меня все лица сразу так и возникли... Помните, там у меня стрелец с черной бородой - это Степан Федорович Торгошин, брат моей матери. А бабы - это, знаете ли, у меня и в родне были такие старушки. Сарафанницы, хоть и казачки. А старик в "Стрельцах" - это ссыльный один, лет семидесяти. Помню, шел, мешок нес, раскачивался от слабости - и народу кланялся. А рыжий стрелец - это могильщик, на кладбище я его увидал. Я ему говорю: "Поедем ко мне - попозируй". Он уже занес было ногу в сани, да товарищи стали смеяться. Он говорит: "Не хочу". И по характеру ведь такой, как стрелец. Глаза глубоко сидящие меня поразили. Злой, непокорный тип. Кузьмой звали. Случайность: на ловца и зверь бежит. Насилу его уговорил. Он, как позировал, спрашивал: "Что, мне голову рубить будут, что ли?" А меня чувство деликатности останавливало говорить тем, с кого я писал, что я казнь пишу.

А дуги-то, телеги для "Стрельцов" - это я по рынкам писал... На колесах-то грязь. Раньше-то Москва немощеная была - грязь была черная. Кое-где прилипнет, а рядом серебром блестит чистое железо... Всюду красоту любил".

Итак, основной материал дала художнику жизнь, пристальное наблюдение, жадное и глубокое ее изучение.

Неоценимую помощь Сурикову оказала замечательная зрительная память, четко закрепившая в его сознании воспоминания юности и даже детства. Так было и при создании "Стрельцов". "Смертную казнь я два раза видел. Раз трех мужиков за поджог казнили. Один высокий парень был, вроде Шаляпина, другой старик. Их на телегах в белых рубахах привезли. Женщины лезут, плачут, - родственницы их", - вспоминал позднее художник.

Наконец, серьезно изучал Суриков и исторические источники, предметы материальной культуры, памятники письменности. "Петр у меня с портрета заграничного путешествия написан, - рассказывал он, - а костюм я у Корба взял".

Действительно, если заглянуть в "Дневник путешествия в Московию" секретаря австрийского посла И. Корба, нетрудно заметить, как внимательно относился Суриков к тому, о чем повествует этот наблюдательный иноземец, бывший очевидцем стрелецких казней.

Многое из того, что описано у Корба, творчески воссоздано Суриковым в его картине. ". .. На небольших московских телегах были посажены сто виновных, ожидавших своей очереди казни, - пишет Корб. - Сколько было виновных, столько же тележек и столько караульных солдат. .. Священников для напутствия осужденных видно не было. . . все же каждый держал в руках зажженную восковую свечу, чтобы не умереть без света и креста.. . Горький плач жен усиливал для них страх предстоящей смерти. .. мать рыдала по своем сыне, дочь оплакивала судьбу отца, несчастная супруга стонала об участи своего мужа. .. Его царское величество в зеленом польском кафтане прибыл в сопровождении многих знатных московитов к воротам, где по указу его царского величества остановился в собственной карете господин цесарский посол с представителями Польши и Дании".

Однако Суриков далеко не во всем следовал за этим источником. Это видно хотя бы из того, что Корб описывает казнь, которая происходила 10 октября 1698 года в селе Преображенском на реке Яузе; художник же изменяет место действия и переносит его на Красную площадь. Сурикову была необходима конкретная историческая обстановка, а в селе Преображенском она не сохранилась. Да и само событие, перенесенное на Красную площадь и изображенное на фоне храма Василия Блаженного и древних кремлевских стен, приобретало не только большую историческую убедительность, но и особую значительность.

Рассказывая о создании своего первого большого исторического полотна на тему из русского прошлого, Суриков однажды упомянул о том, как родилось название картины: ""Утро стрелецких казней" хорошо. . . кто-то назвал".

Думается, что не случайно в данном случае Суриковым употреблено множественное число - "стрелецких казней": здесь как бы заключено указание на возможность более широкого истолкования картины, ее содержания, всей ее исторической концепции. Внимательное рассмотрение картины приводит к тому же выводу.

Не данный бунт стрельцов сам по себе, не данное конкретное столкновение между стрельцами и Петром интересовали Сурикова. Художник стремился раскрыть в своей картине основные противоречия Петровской эпохи.

Суриков понимал прогрессивную роль Петра I и проявлял большой интерес к его личности, чему мы имеем немало подтверждений. Но в центре внимания художника всегда были жизнь народа, народные судьбы.

Как народную драму решил Суриков и картину "Утро стрелецкой казни". Все в этой картине приводит к мысли, что художник, несомненно, сближал стрельцов с народом, причем в большей мере, чем это может быть исторически оправдано.

Мы знаем, что нельзя ставить знак равенства между стрельцами и народом, знаем, что стрелецкий бунт 1698 года не был бунтом народным. Мы можем говорить только о том, что стрельцы все же встречали порой сочувствие в народе, но лишь в той мере, в какой они восставали против иноземщины и против государственной власти, которая усиливала помещичий гнет. Известно также, что рядовые стрельцы не раз примыкали к народным движениям во второй половине XVII века.

Характерно, что Суриков показал именно рядовых стрельцов, внутренне сближая их с теми стрельцами, которые отворяли Степану Разину ворота волжских городов и шли за ним, присоединяясь к могучему крестьянскому восстанию. Суриков, очевидно, видел и в своих стрельцах, в их женах, матерях и детях.

О народе, о его силе, о его гневе и страданиях в сложную, полную противоречий, переломную эпоху русской истории думал великий русский художник, создавая свою картину. И именно это явилось основным содержанием "Утра стрелецкой казни".

Утро стрелецкой казни (1881)

Картина «Утро стрелецкой казни» была первым большим полотном Сурикова на тему русской истории.
Художник начал работу над этой картиной в 1878 году. Он создавал ее в Москве, куда переехал на постоянное жительство после окончания Академии художеств.
Здесь, в древней столице Русского государства, Суриков нашел, по его словам, свое подлинное призвание - призвание исторического живописца. «Я, как в Москву приехал, прямо спасен был,- вспоминал он впоследствии.- Старые дрожжи, как Толстой говорил, поднялись! Памятники, площади - они мне дали ту обстановку, в которой я мог поместить свои сибирские впечатления...»
Каковы же были эти «сибирские впечатления», о значении которых для себя не раз говорил Суриков?
Уроженец Красноярска, безвыездно проживший в этом городе до двадцати лет Суриков рассказывал, что Сибирь, современная его юности, хранила много пережитков старины в народном быту, нравах и обычаях. Сибиряки не знали крепостного права, и это в свою очередь наложило определенный отпечаток на их характеры и отношение к жизни. «Идеалы исторических типов воспитала во мне Сибирь с детства, она же дала дух, и силу, и здоровье», - писал Суриков под старость. Его привлекали мощные люди, вольные, смелые, сильные духом и телом, люди могучей воли, отважные, непокорные, несгибаемые, твердо стоящие за свои убеждения, люди, которые не страшатся ни темницы, ни пытки, готовые идти на смерть, если того потребует от них исполнение долга. Суриков любил русских людей «ярых сердцем», не раз с гордостью повторяя народную поговорку о своих земляках: «Краснояры - сердцем яры». Он искал и умел находить таких русских людей в современной ему жизни: их он находил и в прошлом родной страны.
Суриков формировался как художник в семидесятых годах XIX века, в период демократического подъема; он создавал свои произведения в период реакции восьмидесятых и девяностых годов, в условиях тяжкого общественного гнета, который рождал страстный народный протест. Обостренное восприятие художником социальной действительности и происходившей в ней борьбы обусловило глубину, напряженность и силу переживаний героев его исторических народных драм.
Эти черты творчества Сурикова ярко сказались уже в его первом большом историческом полотне на тему русского прошлого - картине «Утро стрелецкой казни».
В этом произведении Суриков обратился к переломной эпохе русской истории - эпохе Петра I.
Мы знаем, что исторически прогрессивные преобразования Петра достигались дорогой ценой - страданиями и кровью народных масс, неимоверным усилением социального гнета, который вызывал горячий протест. Поэтому «начало светлых дней Петра мрачили мятежи и казни».
Вполне естественно, что прогрессивные реформы Петра вызывали решительное противодействие прежде всего со стороны исторически обреченных общественных групп.
Стрельцы (старое допетровское войско, которое Петр I заменил регулярной армией), ущемленные в своих интересах, неоднократно восставали. В 1698 году последний стрелецкий бунт, реакционный по своим целям (им пыталась воспользоваться старшая сестра Петра царевна Софья, чтобы завладеть престолом), был жестоко подавлен.
Взяв сюжетом своей картины казнь стрельцов, Суриков не показал, однако, самой казни. Поразить зрителя кровавыми ужасами не входило в его намерения. Его задача была неизмеримо глубже и значительнее - страницу давней истории России он стремился прочесть, как трагическое повествование о народных судьбах в момент крутого исторического перелома.
.. . Москва, Красная площадь. У Лобного места, на фоне храма Василия Блаженного расположились привезенные к месту казни стрельцы. В белых рубахах, с погребальными свечами в руках, они приготовились к смерти.
Последние минуты перед неотвратимой казнью, которая сейчас начнется... Первого осужденного уже повели к виселице.
Страшную драму стрельцов художник раскрыл, сосредоточив внимание прежде всего на их душевном состоянии, на том, как каждый из приговоренных переживает свою последнюю предсмертную минуту, показав отчаяние и бессильные слезы тех, кто с ними прощается, провожая в последний путь.
Слева - рыжебородый стрелец в красном заломленном колпаке, руки его связаны, ноги забиты в колодки, но не покорился он. Как нож, с которым готов броситься на врага, сжимает он свечу с взметнувшимся языком пламени. С лютой злобой устремил он свой взор на Петра, сидящего на коне подле кремлевских стен. Столь же гневным и непримиримым взглядом отвечает стрельцам Петр, полный сознания своей правоты.
Мрачно, исподлобья, взглядом затравленного зверя, озирается вокруг чернобородый стрелец в красном накинутом на плечи кафтане, глубоко затаив гнев непокорного бунтаря.
Ужас грядущей казни помутил сознание седого стрельца: его взгляд безумен, он не видит припавших к нему детей; он разжал руку, из которой солдат выхватывает свечу.
Смиренно склонился, прощаясь с народом, стоящий на телеге стрелец; его почти безжизненное тело и как бы сломившаяся голова словно предвещают ожидающую его участь.
Тяжело упала голова на грудь, бессильно опустились руки у того стрельца, которого солдаты волокут к виселице; брошены на землю ненужные кафтан и колпак, чуть тлеет фитилек свечи, выпавшей из рук; свеча потухла - жизнь оборвалась.
Вопль отчаяния рвется из груди молодой стрелецкой жены; мальчик, вскинув руки, прижался к матери и спрятал лицо в складках ее одежды. Невдалеке тяжело опустилась на землю старуха, вероятно мать одного из стрельцов, темные, землистые тени легли на ее изможденное страданием лицо.
Рядом с ней, сжав ручонку в кулак, кричит охваченная страхом маленькая девочка. Ее красный платочек выделяется среди темной толпы так же, как выделился среди слитного гула площади ее звонкий детский голосок.
Но не только раскрытием душевного состояния изображенных, не только выразительностью их лиц и фигур достигает Суриков впечатления глубокого трагизма сцены.
Этому служит тяжелый темный колорит картины, оправданный самим выбором момента: раннее утро после дождливой осенней ночи, когда лишь посветлел восток, когда еще не рассеялся над площадью холодный лиловатый туман. В утренних сумерках, среди темной толпы выделяются белые рубахи осужденных; мерцающие огоньки зажженных свечей бросают на них тревожные отсветы...
В картине «Утро стрелецкой казни» Суриков в полной мере проявил свой дар мастера композиции. Он сумел создать впечатление, будто на его полотне сосредоточилась громадная народная толпа, полная жизни и движения. Между тем здесь всего несколько десятков действующих лиц; Суриков, однако, как блестящий режиссер, заполнил ими огромную Красную площадь. В частности, он достиг этого композиционным приемом сближения планов, сократив расстояние между Лобным местом, храмом Василия Блаженного и кремлевскими стенами.
Созданию картины предшествовала большая подготовительная работа.
«Я в Петербурге еще решил «Стрельцов» писать, - рассказывает сам художник. - Задумал я их еще когда в Петербург из Сибири ехал. Тогда еще красоту Москвы увидал... В Москве очень меня соборы поразили. Особенно Василий Блаженный: все он мне кровавым казался... Как я на Красную площадь пришел-все это у меня с сибирскими воспоминаниями связалось... Когда я их задумал, у меня все лица сразу так и возникли... Помните, там у меня стрелец с черной бородой - это Степан Федорович Торгошин, брат моей матери. А бабы - это, знаете ли, у меня и в родне были такие старушки. Сарафанницы, хоть и казачки. А старик в «Стрельцах» - это ссыльный один, лет семидесяти. Помню, шел, мешок нес, раскачивался от слабости - и народу кланялся. А рыжий стрелец - это могильщик, на кладбище я его увидал. Я ему говорю: «Поедем ко мне - попозируй». Он уже занес было ногу в сани, да товарищи стали смеяться. Он говорит: «Не хочу». И по характеру ведь такой, как стрелец. Глаза глубоко сидящие меня поразили. Злой, непокорный тип. Кузьмой звали. Случайность: на ловца и зверь бежит. Насилу его уговорил. Он, как позировал, спрашивал: «Что, мне голову рубить будут, что ли?» А меня чувство деликатности останавливало говорить тем, с кого я писал, что я казнь пишу.
А дуги-то, телеги для «Стрельцов» - это я по рынкам писал... На колесах-то грязь. Раньше-то Москва немощеная была - грязь была черная. Кое-где прилипнет, а рядом серебром блестит чистое железо... Всюду красоту любил».
Итак, основной материал дала художнику жизнь, пристальное наблюдение, жадное и глубокое ее изучение.
Неоценимую помощь Сурикову оказала замечательная зрительная память, четко закрепившая в его сознании воспоминания юности и даже детства. Так было и при создании «Стрельцов». «Смертную казнь я два раза видел. Раз трех мужиков за поджог казнили. Один высокий парень был, вроде Шаляпина, другой старик. Их на телегах в белых рубахах привезли. Женщины лезут, плачут, - родственницы их», - вспоминал позднее художник.
Наконец, серьезно изучал Суриков и исторические источники, предметы материальной культуры, памятники письменности. «Петр у меня с портрета заграничного путешествия написан,- рассказывал он,- а костюм я у Корба взял».
Действительно, если заглянуть в «Дневник путешествия в Московию» секретаря австрийского посла И. Корба, нетрудно заметить, как внимательно относился Суриков к тому, о чем повествует этот наблюдательный иноземец, бывший очевидцем стрелецких казней.
Многое из того, что описано у Корба, творчески воссоздано Суриковым в его картине. «... На небольших московских телегах были посажены сто виновных, ожидавших своей очереди казни, - пишет Корб.- Сколько было виновных, столько же тележек и столько караульных солдат... Священников для напутствия осужденных видно не было... все же каждый держал в руках зажженную восковую свечу, чтобы не умереть без света и креста... Горький плач жен усиливал для них страх предстоящей смерти... мать рыдала по своем сыне, дочь оплакивала судьбу отца, несчастная супруга стонала об участи своего мужа... Его царское величество в зеленом польском кафтане прибыл в сопровождении многих знатных московитов к воротам, где по указу его царского величества остановился в собственной карете господин цесарский посол с представителями Польши и Дании».
Однако Суриков далеко не во всем следовал за этим источником. Это видно хотя бы из того, что Корб описывает казнь, которая происходила 10 октября 1698 года в селе Преображенском на реке Яузе; художник же изменяет место действия и переносит его на Красную площадь. Сурикову была необходима конкретная историческая обстановка, а в селе Преображенском она не сохранилась. Да и само событие, перенесенное на Красную площадь и изображенное на фоне храма Василия Блаженного и древних кремлевских стен, приобретало не только большую историческую убедительность, но и особую значительность.
Рассказывая о создании своего первого большого исторического полотна на тему из русского прошлого, Суриков однажды упомянул о том, как родилось название картины: «Утро стрелецких казней» хорошо... кто-то назвал».
Думается, что не случайно в данном случае Суриковым употреблено множественное число - «стрелецких казней»; здесь как бы заключено указание на возможность более широкого истолкования картины, ее содержания, всей ее исторической концепции. Внимательное рассмотрение картины приводит к тому же выводу.
Не данный бунт стрельцов сам по себе, не данное конкретное столкновение между стрельцами и Петром интересовали Сурикова. Художник стремился раскрыть в своей картине основные социальные противоречия Петровской эпохи.
Суриков понимал прогрессивную роль Петра I и проявлял большой интерес к его личности, чему мы имеем немало подтверждений. Но в центре внимания художника всегда были жизнь народа, народные судьбы.
Как народную драму решал Суриков и картину «Утро стрелецкой казни».
Все в этой картине приводит к мысли, что художник, несомненно, сближал стрельцов с народом, причем в большей мере, чем это может быть исторически оправдано.
Мы знаем, что нельзя ставить знак равенства между стрельцами и народом, знаем, что стрелецкий бунт 1698 года не был бунтом народным. Мы можем говорить только о том, что стрельцы все же встречали порой сочувствие в народе, но лишь в той мере, в какой они восставали против иноземщины и против государственной власти, которая усиливала помещичий гнет. Известно также, что рядовые стрельцы не раз примыкали к народным движениям во второй половине XVII века.
Характерно, что Суриков показал именно рядовых стрельцов, внутренне сближая их с теми стрельцами, которые отворяли Степану Разину ворота волжских городов и шли за ним, присоединяясь к могучему крестьянскому восстанию. Суриков, очевидно, видел и в своих стрельцах, в их женах, матерях и детях в значительной мере выразителей тех же народных чувств и переживаний.
О народе, о его силе, о его гневе и страданиях в сложную, полную противоречий, переломную эпоху русской истории думал великий русский художник, создавая свою картину. И именно это явилось основным содержанием «Утра стрелецкой казни».

Картина «Утро стрелецкой казни» кисти Василия Сурикова ставит неподготовленного зрителя в тупик. Что изображено здесь? Понятно, что народная трагедия: всеобщий накал страстей не дает повода в этом сомневаться. Также на картине можно увидеть - и узнать - царя Петра Первого. Российскому зрителю, вероятно, известен эпизод из отечественной истории, когда московские стрелецкие полки, пользуясь пребыванием государя за границей, восстали. Но что толкнуло их к этому бунту? И что хотел сказать художник своей картиной? Ведь, несмотря на мрачное название, на картине не видно ни одного повешенного или обезглавленного. Попытаемся разобраться в этом.

Официальная версия событий

Сестра Петра Великого, Софья Алексеевна, заточенная в не покидала надежд воссесть на царском троне России. Воспользовавшись отсутствием брата, она заявила, что Петра подменили. Она призвала стрельцов прийти к ней на помощь и защитить Россию от нашествия иноверцев (то есть европейских управленцев, которых царь пригласил из Германии и Голландии). На ее призыв откликнулись 175 военных из четырех полков. Они прибыли в Москву с челобитной в марте 1698 года. В начале апреля их удалось выбить из Москвы, но они вернулись в свои полки и подняли бунт. Его целью было возвести на трон Софью, а если та откажется от царства - сосланного В. В. Голицына. Правительство направило против двух тысяч восставших четыре полка и дворянскую конницу. В июне бунт был подавлен, а «самые злостные зачинщики» повешены. Описывая утро стрелецкой казни, Суриков берет за основу официальную версию. То есть акт правосудия, свершившийся 22 или 28 июня 1698 года. Тогда, по летописям, было повешено пятьдесят шесть человек.

Утро стрелецкой казни: история

На самом деле массовые репрессии начались, когда Петр Первый вернулся в Россию (25 августа 1698 г.). Царь инициировал и возглавил повторное следствие. Настоящее утро стрелецкой казни, описание которой дают шокированные дипломаты того времени, состоялось 10 октября. Тогда было повешено и обезглавлено около двух тысяч стрельцов. Пятерым из них царь лично отрубил голову. Он не миловал никого, не взирал ни на пол, ни на возраст. Двух служанок своих сестер он приказал живыми закопать в землю. Тех 500 стрельцов, которые были слишком юны, царь освободил от однако им обрезали ноздри, уши, поставили клеймо и отправили в ссылку. Репрессии продолжались вплоть до весны 1699 года. Захоронить казненных царь, считавшийся поклонником европейских ценностей, позволил лишь в феврале.

История написания полотна

Так что же хочет поведать зрителю картина «Утро стрелецкой казни», которая находится в экспозиции Государственной Третьяковской галереи в Москве? Это первое большое полотно Василия Сурикова, которое он выставил на суд зрителей. Трудился он над ним в течение трех лет - с 1878 по 1881 г. Почему художник обратился к теме русской истории? Вероятно, сказалось пребывание в древней Москве, куда он переехал после окончания Говорят, что поначалу художник хотел изобразить на холсте и нескольких повешенных. Он даже нарисовал эскизы. Но одна из служанок в доме, увидев их, упала в обморок. Поэтому Суриков отказался от идеи шокировать зрителя. Но трагизм предчувствия казни держит нас в постоянном напряжении. Это чувство сильнее, чем лицезрение кровавых сцен. Картина «Утро стрелецкой казни» понравилась коллекционеру Третьякову. Он тут же приобрел ее. А позже добавил в коллекцию еще две работы мастера на историческую тематику - «Боярыня Морозова» и «Меншиков в Березове».

Композиция

Это большой холст (379 х 218 сантиметров), выполненный маслом. Картина «Утро стрелецкой казни» выдержана в темном колорите, что еще больше подчеркивает трагизм и мрачность момента. Художник прибег к интересному приему в построении композиции. Он сократил расстояние между объектами на Красной площади. На картине уместились сразу Кремлевская башня со стеной, и Таким образом, всего несколько десятков персонажей создают ощущение огромной толпы, символизирующей русский народ. Важно, что фигура царя расположена на втором плане. Чтобы самодержца было видно, художник изобразил его верхом на коне. Петр Первый ведет «дуэль взглядом» с одним из стрельцов, который не сломался под гнетом репрессий. Царь понимает, что он не властен над гордым духом народа, и его месть остается неутоленной.

Колористика

Для картины «Утро стрелецкой казни» Суриков использовал богатую палитру. Раннее осеннее утро после дождливой ночи, когда над площадью еще висит туман, служит серым фоном, на котором тем явственнее проступают белые рубахи осужденных стрельцов и огоньки свечей в их руках. Яркий пятном, притягивающим взгляды зрителей, выступает стрелец с рыжими волосами. Хотя руки его связаны, а ноги забиты в кандалы, видно, что его дух не сломлен. Это символизирует высоко взметнувшееся пламя свечи, которую тот сжимает в ладони. Белые рубахи и серый фон, смягчают яркие одежды жителей тех времен. Красный платочек маленькой девочки и золототканый кафтан стрелецкой жены переводят взгляд зрителя на скорбящий народ.

Символика

В картине «Утро стрелецкой казни» художник заложил определенный код, понятный не каждому. Во-первых, это число «7». Именно столько стрельцов изображено на полотне (одного из них уже увели казнить - осталась лишь его горящая свеча - как символ его вечной души). Также видно семь глав собора Архитектурный фон полотна также несет в себе скрытый смысл. Строгая кремлевская башня соответствует фигуре царя Петра Первого, тогда как яркие, пестрые главы церкви символизируют чаяния православного русского народа, выразителем идей которого и выступали казнимые стрельцы.