Пьеса «Гроза» Александра Островского представляет яркую картину крепостного общества конца XVIII века. Драматург вводит нас в мир русского приволжского города Калинова, живущего уж который век одной и той же патриархальной размеренной жизнью. Это - мир мещан и купцов. Так ли он хорош? Много ли светлого в русском патриархальном добуржуазном обществе?
На ком держится «темное царство»?
Лишенная позитивного вектора развития городская община времен разложения крепостного права социально больна до такой степени, что Николай Добролюбов именует ее «темным царством».. Он же, назвав Островского «знатоком русской жизни», фактически подтверждает представленную драматургом типичность образов. Дикой и Кабаниха в пьесе «Гроза» действительно получают прямую выгоду от страданий окружающих и всячески поддерживают удушающую, антисоциальную атмосферу в обществе. Смысл сохраняемого ими «темного царства» - очевиден: трансформация людских страданий в их личное богатство, в капитал купцов - мироедов. Оба вышеупомянутых отрицательных образа в русской литературе считаются классическими. Они раскрыты автором с огромной художественной силой. Темой нашей статьи является типаж купца Савелия Прокофьича Дикого. К сожалению, многие критики подчеркивают его примитивность. По нашему мнению, это неверно. В частности, заслуживает внимание то, что Савел Прокофьич - одновременно является и властелином, и жертвой уездного «темного царства».
Специфика образа купца Дикого
Образ Дикого в пьесе «Гроза» типичен для российского общества. Это человек, «сделавший» огромное состояние, поднявшись из самых низов. Автор не дает нам прямого комментария по этому поводу, однако вдумчивый читатель обнаружит это. По психотипу купца. Поясним нашу версию. В народе когда-то бытовала пословица «Нет хуже пана за своего Ивана». Образ Дикого в пьесе «Гроза» - четкая иллюстрация справедливости этой мысли. Савел Прокофьевич, даже став главным магнатом города Калинова, не может остановиться в своей инерции эдакого киборга по зарабатыванию денег любыми путями.
Синдром Савела Прокофьича
Наша задача - понять образ Дикого в пьесе «Гроза» . Представьте себе, что вы - актер, «входящий в эту роль». Как это сделать кратчайшим путем? Что вам посоветовать? Допустим, вы хронически лишены милосердия. Представим: причинив человеку страдания и даже разорив его, вы не испытываете никаких моральных угрызнений. «Входя в образ», притворитесь, что вам неведомо чувство ответственности перед обществом… Вы ощутили это?
Согласитесь, страшный, разрушительный образ Дикого в пьесе «Гроза» - типичен и нередко встречается и в нашем обществе, только в других ипостасях… В своем стремительном и непрерывном обогащении он имеет одно странное преимущество перед другими людьми - он не терзаем совестью. Савел Прокофьич агрессивно расширяет свое жизненное пространство, останавливаясь лишь перед двумя факторами: перед Силой и перед Властью. Рассмотрим вышепредставленную сжатую характеристику подробней…
Немилосердие купца Дикого
Как мы уже упоминали, образ Дикого в пьесе Островского «Гроза» - даже не типаж человека, идущего на сделку с совестью (у Савела Прокофьича она попросту отсутствует). Его моральные принципы - весьма расплывчаты, а следование обрядам православной церкви скорее напоминает сделку с Богом по отпущению грехов, чем искреннее желание - гармонизировать себя и свои отношения с обществом и с семьей.
Ежедневно его супруга молит посетителей: не гневить его. Ведь Дикой в ярости не контролирует себя, даже домашние от него прячутся по чердакам да чуланам.
Рефлекторная ярость
Манипулировать человеком через страх - таково его комфортное состояние, о чем он стесняется открыто сказать. (Вслух же он говорит: «Сердце у меня такое!») Образ Дикого из пьесы «Гроза» - опасный типаж человека, получающего материальную выгоду, во время пребывания в состоянии неадекватном, граничащем с шизофренией.
Именно в состоянии измененного яростью сознания он творит вещи, которые зачастую не может объяснить потом. Вспомним хотя бы его повествование куме Марфе Кабановой о несчастном мужичонке-просителе, которого едва не «пришиб до смерти».
Привлекает внимание тот эпизод, когда рассказывает о своей неконтролируемой ярости Дикой в пьесе Островского «Гроза». Характеристика, данная им самому себе - лукава. Все - объяснимо: припадки бешенства его - изначально корыстны, они приносят ему деньги. Ведь когда он недоплачивает униженным криком нанятым людям за работу, то в его пользу работает принцип: «сэкономленные деньги - заработанные деньги!» Ежедневные припадки гарантируют ежедневную дополнительную прибыль.
Опасность психического расстройства
Беспокоит же его другое. Лишенный всякой духовности, образ Дикова в пьесе «Гроза», попадает в своеобразный замкнутый круг, напоминающий толкиеновское лживое кольцо всевластия. Он понимает, что выработанный им десятилетиями рефлекс «инициация бешенства - получение выгоды» может сыграть с ним злую шутку: окончательно свести с ума и погубить. Именно об этом он высказывает тревогу своей куме - купчихе Кабанихе. Савел Прокофьич уже сам не замечает, когда в нем срабатывает механизм, включающий безумие…
Почему образ Дикого представлен эпизодически?
Человек, терроризирующий город… Образ Дикого в пьесе Островского «Гроза» намеренно раскрыт Островским несистемно. По ходу действия он лишь трижды появляется перед взглядом зрителя спектакля. И это понятно. Довольно рискованно даже классику обличать своих современников - сильных мира сего.
Какие черты, не раскрытые автором, могут быть присущи Савелу Прокофьичу? Подобную характеристику большинство взрослых читателей без труда могут домыслить сами. Предоставим только две ключевые мысли к этому рассуждению. Типичным ли у современных властьимущих является наличие психотипа главного купца города Калинов? Обладает ли реальными правами в суде современный среднестатистический житель?...
Вывод
Это, конечно, печальная правда, но перед нами в масс-медиа ежедневно мелькает сонм современных бессовестных купцов Диких, апологетов неоверсии крепостного права. Это - современные феодалы, благоденствующие посреди целых слоев общества (по меткому выражению Пелевина, работающих «за еду»).
Итак, какие черты могут дополнить осовремененный образ Дикого в пьесе Островского «Гроза»? Такую практику, между прочим, демонстрируют театры Израиля, где на «ура» идет осовремененная версия гоголевского «Ревизора». Давайте «включим фантазию. Что может в современном обществе помогать типажу Дикого «подняв муть в воде», эффективней зарабатывать деньги и насаждать свое «эго»?
Ответим кратко. Талант по разжиганию ненависти между людьми и представителями разных национальностей. Отсутствие моральных тормозов при санкционировании убийства (или убийств). Желание загребать жар чужими руками, используя, как инструмент, свои деньги.
Заканчивая наши рассуждения, отметим, что подобная социопатия действительно отравляет гармонию общества, превращая отношения в нем в «темное царство».
Выступают две группы обитателей города. Одна из них олицетворяет гнетущую власть «тёмного царства». Это Дикой и , угнетатели и враги всего живого и нового. К другой группе относятся , . Тихон, Борис, Кудряш и Варвара. Это жертвы «тёмного царства», угнетённые, одинаково ощущающие грубую силу «тёмного царства», но по-разному выражающие свой протест против этой силы. Дикого: В чужом пиру похмелье» так определяется значение слова самодур: «Самодур - это называется, коли вот никого не слушает: ты ему хоть кол на голове теши, а он всё своё… Это - , властный человек, крутой сердцем».
Таким самодуром, поведением которого руководят только необузданный произвол и тупое упрямство, является Савёл Прокофьич Дикой. Дикой требует беспрекословного повиновения окружающих, которые идут на что угодно, лишь бы какнибудь не прогневить его. Особенно тяжко приходится его домашним: дома Дикой распоясывается без всякого удержу, и члены семьи, спасаясь от его ярости, целыми днями прячутся на чердаках да в чуланах. Вконец затравил Дикой племянника!Бориса Григорьевича, зная, что тот находится от него в полной материальной зависимости.
Нисколько не стесняется Дикой и с посторонними, над которыми можно безнаказанно «покуражиться». Благодаря деньгам он держит в своих руках всю бесправную массу обывателей и издевается над ними. Особенно ярко черты самодурства проявляются у него в разгозоре с Кулигиным.
Кулигин обратился к Дикому с просьбой дать десять рублей на устройство солнечных часов для города.
Дикой. А может, ты украсть хочешь; кто тебя знает!..
Кулигин. За что, сударь, Савёл Прокофьевич, честного человека обижать изволите?
Дикой. Отчёт что ли, я стану тебе давать? Я и поважней тебя никому отчёта не даю. Хочу так думать о тебе, так и думаю. Для других ты честный человек, а я думаю, что ты разбойник, вот и всё. Хотелось тебе это слышать от меня? Так вот слушай! Говорю, что разбойник, и коней! Что же ты судиться, что ли, со мной будешь Так, ты знай, что ты червяк. Захочу - помилую, захочу - раздавлю.
Дикой чувствует свою силу и власть - власть капитала. «Толстосумы» почитались тогда «именитыми людьми», перед которыми бедняки вынуждены были заискивать и пресмыкаться. Деньги - это его страсть. Расстаться с ними, если уж они попали в его карман, для мучительно. «У него в доме никто и пикнуть не смей о жалованье: изругает на чём свет стоит». Лучше всего говорит об этом сам же Дикой: «Да что ж ты мне прикажешь с собой делать, когда у меня сердце такое! Ведь, уж знаю, что надо9тДать, а всё добром не могу!.. Я отдам, отдам, а обругаю. Потому только заикнись мне о деньгах» у меня всю нутренную разжигать станет: всю нутренную вот разжигает, да и только”; ну, и в те поры ни за что обругаю человека». «Пронзительный мужик»,- так характеризует Дикого за его грубость и ругательства Кудряш.
Пасует Дикой лишь перед теми, кто способен дать ему отпор. Раз на перевозе, на Волге, он не посмел связаться с проезжим гусаром, а после опять-таки выместил свою обиду дома, разогнав всех по чердакам да чуланам. Сдерживает он свой нрав и перед Кабанихой, видя в ней ровню себе.
Власть денег была, однако, не единственной причиной, создававшей почву для необузданного произвола. Другой причиной, помогавшей процветанию самодурства, было невежество. Невежество Дикого особенно наглядно проявляется в сцене его разговора с Кулигиным относительно устройства громоотвода.
Дикой. Да гроза-то что такое по-твоему, а? Ну, говоря!
Кулагин. Электричество.
Дикой (топнув ногой). Какое ещё там елгстричество? Ну, как же ты не разбойник! Гроза-то нам в посылается, чтобы мы чувствовали, а ты хочешь шестами да рожнами какимито, прости господи, обороняться. Что ты, татарин, что ли?
Язык человека, манера говорить и самая интонация речи обычно соответствуют характеру человека. Это в полной мере находит подтверждение в языке Дикого. Речь его всегда груба и насыщена бранными, оскорбительными выражениями и эпитетами: разбойник, червяк, дармоед, дурак, проклятый и т. п. А искажение им иностранных слов (езуит, елестричество) только подчёркивает его невежество.
Деспотизм, необузданный произвол, невежество, грубость - вот те черты, которые характеризуют образ самодура Дикого, типичного представителя «тёмного царства».
Нужна шпаргалка? Тогда сохрани - » Основная характеристика Дикого в драме Островского «Гроза» . Литературные сочинения!Оттого-то так и печальна Кабанова, оттого-то так и бешен Дикой: они до последнего момента не хотели укоротить своих широких замашек и теперь находятся в положении богатого купца накануне банкротства. Всё у него по-прежнему, и праздник он задает сегодня, и мильонный оборот порешил поутру, и кредит еще не подорван; но уже ходят какие-то темные слухи, что у него нет наличного капитала, что его аферы ненадежны, и завтра несколько кредиторов намерены предъявить свои требования; денег нет, отсрочки не будет, и все здание шарлатанского призрака богатства будет завтра опрокинуто. Дело плохо... Разумеется, в подобных случаях купец устремляет всю свою заботу на то, чтобы надуть своих кредиторов и заставить их верить в его богатство: так точно Кабановы и Дикие хлопочут теперь о том, чтобы только продолжалась вера в их силу. Поправить свои дела они уж и не рассчитывают; но они знают, что их своевольство еще будет иметь довольно простора до тех пор, пока все будут робеть перед ними; и вот почему они так упорны, так высокомерны, так грозны даже в последние минуты, которых уже немного осталось им, как они сами чувствуют. Чем менее чувствуют они действительной силы, чем сильнее поражает их влияние свободного, здравого смысла, доказывающее им, что они лишены всякой разумной опоры, тем наглее и безумнее отрицают они всякие требования разума, ставя себя и свой произвол на их место. Наивность, с которой Дикой говорит Кулигину: «хочу считать тебя мошенником, так и считаю; и дела мне нет до того, что ты честный человек, и отчета, никому не даю, почему так думаю», — эта наивность не могла бы высказываться во всей своей самодурной нелепости, если бы Кулигин не вызвал ее скромным запросом: «да за что же вы обижаете честного человека?..»
Дикой хочет, видите, с первого же раза оборвать всякую попытку требовать от него отчета, хочет показать, что он выше не только отчетности, но и обыкновенной логики человеческой. Ему кажется, что если он признает над собою законы здравого смысла, общего всем людям, то его важность сильно пострадает от этого. И ведь в большей части случаев так, действительно, и выходит, — потому что его претензии бывают противны здравому смыслу. Отсюда и развивается в нем вечное недовольство и раздражительность. Он сам объясняет свое положение, когда говорит о том, как ему тяжело деньги выдавать. «Что ты мне прикажешь делать, когда у меня сердце такое! Ведь уж знаю, что надо отдать, а все добром не могу. Друг ты мне, и я тебе должен отдать, а приди ты у меня просить — обругаю. Я отдать — отдам, а обругаю. Потому только заикнись мне о деньгах, у меня всю нутренную разжигать станет; всю нутренную разжигает, да и только... Ну, и в те поры ни за что обругаю человека». Отдача денег, как факт материальный и наглядный, даже в сознании самого Дикого пробуждает некоторое размышление: он сознает, как он нелеп, и сваливает вину на то, «что сердце у него такое»! В других случаях он даже и не сознает хорошенько своей нелепости; но по сущности своего характера непременно должен при всяком торжестве здравого смысла чувствовать такое же раздражение, как и тогда, когда приходится необходимость выдавать деньги. Ему тяжело расплачиваться вот почему: по естественному эгоизму он желает, чтобы ему было хорошо; все окружающее его убеждает, что это хорошее достается деньгами; отсюда прямая привязанность к деньгам. Но тут его развитие останавливается, эгоизм его остается в пределах отдельной личности и знать не хочет ее отношений к обществу, к своим ближним. Ему надо побольше денег, — это он знает, и потому желал бы их только получать, а не отдавать. Когда же, по естественному ходу дел, доходит до отдачи, то он сердится и ругается: он принимает это как несчастие, наказание, вроде пожара, наводнения, штрафа, а не как должную, законную расплату за то, что для него делают другие. Так и во всем: по желанию себе добра, он хочет простора, независимости; но знать не хочет закона, определяющего приобретение и пользование всякими правами в обществе. Он только хочет больше, как можно больше прав для себя; когда же нужно признать их и за другими, он считает это посягательством на его личное достоинство, и сердится, и старается всячески оттянуть дело и воспрепятствовать ему. Даже когда он и знает, что уж непременно надо уступить, и уступит потом, а все-таки прежде постарается напакостить. «Я отдать — отдам, а обругаю!» И надо полагать, что чем значительнее выдача денег и чем настоятельнее необходимость ее, тем сильнее ругается Дикой... Из этого следует, что, во-первых, ругательство и все бешенство его хотя и неприятны, но не особенно страшны, и кто, убоявшись их, отступился бы от денег и подумал, что их уж и получить нельзя, тот поступил бы очень глупо; во-вторых, что напрасно было бы надеяться на исправление Дикого посредством каких-нибудь вразумлений: привычка дурить уж в нем так сильна, что он подчиняется ей даже вопреки голосу собственного здравого смысла. Ясно, что его никакие разумные убеждения не остановят до тех пор, пока с ними не соединяется осязательная для него внешняя сила: Кулигина он ругает, не внимая никаким резонам; а когда его самого однажды на перевозе, на Волге, гусар обругал, так он с гусаром не посмел связаться, а опять-таки выместил свою обиду дома: две недели после этого все прятались от него по чердакам да по чуланам...
Добролюбов Н.А. "Луч света в темном царстве"
Читайте также другие темы анализа драмы "Гроза":
Добролюбов Н.А. "Луч света в темном царстве"
- Дикой. Характеристика
Уж такого-то ругателя, как у нас
Савел Прокофъич, поискать еще!
А. Н. Островский
Драма Александра Николаевича Островского «Гроза» на долгие годы стала хрестоматийным произведением, изобразившим «темное царство», которое подавляет лучшие человеческие чувства и стремления, пытается всех заставить жить по своим грубым законам. Никакого свободомыслия - безоговорочное и полнейшее подчинение старшим. Носителями этой «идеологии» являются Дикой и Кабаниха. Внутренне они очень похожи, но некоторое внешнее различие присутствует в их характерах.
Кабаниха ханжа и лицемерка. Под маской благочестия она, «как ржа железо», поедом ест своих домочадцев, совершенно подавляя в них волю. Кабаниха вырастила безвольного сына, хочет контролировать каждый его шаг. Ей неприятна сама мысль, что Тихон может самостоятельно принимать решения, не оглядываясь на мать. «Поверила бы я тебе, мой друг,- говорит она Тихону,- кабы своими глазами не видала да своими ушами не слыхала, каково теперь стало почтение родителям от детей-то! Хоть бы то-то помнили, сколько матери болезней от детей переносят».
Кабаниха не только сама унижает детей, она обучает этому и Тихона, заставляя мучить жену. У этой старухи все на подозрении. Не будь она так свирепа, не кинулась бы Катерина сначала в объятия Бориса, а потом - в Волгу. Дикой же просто как «цепной» набрасывается на всех. Кудряш, правда, уверен, что «...мало у нас парней-то на мою стать, а то бы мы его озорничать-то отучили». Это совершенно верно. Дикой не встречает должного сопротивления, поэтому и подавляет всех. За ним капитал - это основа его бесчинств, поэтому он так и держит себя. Для Дикого есть один закон - деньги. Ими он определяет «ценность» человека. Ругань для него обычное состояние. Про него говорят: «Уж такого ругателя, как у нас Савел Прокофьич, поискать еще. Ни за что человека оборвет».
Кабаниха и Дикой - «столпы общества», духовные наставники в городе Кали-нове. Они установили невыносимые порядки, от которых одна кидается в Волгу, другие бегут куда глаза глядят, а третьи спиваются.
Кабаниха вполне уверена в своей правоте, она одна знает истину в последней инстанции. Оттого и держит себя так бесцеремонно. Она враг всему новому, молодому, свежему. «Так-то вот старина-то и выводится. В другой дом и взойти-то не хочется. А взойдешь-то, так плюнешь, да вон скорее. Что будет, как старики перемрут, как будет свет стоять, уж и не знаю. Ну, да уж хоть то хорошо, что не увижу ничего».
У Дикого же патологическая любовь к деньгам. В них он видит основу своей безграничной власти над людьми. Причем для него все средства хороши в добывании денег: он обсчитывает горожан, «ни одного путем не разочтет», у него из недоплаченных копеек «тысячи составляются», совершенно спокойно присваивает себе наследство племянников. Дикой не щепетилен в выборе средств.
Под гнетом Диких и Кабаних стонут не только их домашние, но и весь город. «Толстая мощна» открывает перед ними неограниченную возможность произвола и самодурства. «Отсутствие всякого закона, всякой логики - вот закон и логика этой жизни»,- пишет Добролюбов о быте города Калинова, а следовательно, и любого другого города царской России.
В пьесе «Гроза» Островский дает правдивую картину затхлой атмосферы губернского города. Ужасающее впечатление складывается у читателя и зрителя, но почему же драма актуальна и спустя 140 лет после создания? Мало что изменилось в психологии людей. Кто богат, у власти, тот и прав, к сожалению, и поныне.
Приложение 5
Цитаты, характеризующие действующих лиц
Савёл Прокофьич Дикой
1)Кудряш. Это? Это Дикой племянника ругает.
Кулигин. Нашел место!
Кудряш. Ему везде место. Боится, что ль, он кого! Достался ему на жертву Борис Григорьич, вот он на нем и ездит.
Шапкин. Уж такого-то ругателя, как у нас Савёл Прокофьич, поискать еще! Ни за что человека оборвет.
Кудряш. Пронзительный мужик!
2) Шапкин. Унять-то его некому, вот он и воюет!
3) Кудряш. …а этот, как с цепи сорвался!
4) Кудряш. Как не ругать! Он без этого дышать не может.
Действие первое, явление второе:
1)Дикой. Баклуши ты, что ль, бить сюда приехал! Дармоед! Пропади ты пропадом!
Борис. Праздник; что дома-то делать!
Дикой. Найдешь дело, как захочешь. Раз тебе сказал, два тебе сказал: «Не смей мне на встречу попадаться»; тебе все неймется! Мало тебе места-то? Куда ни поди, тут ты и есть! Тьфу ты, проклятый! Что ты, как столб стоишь-то! Тебе говорят аль нет?
1) Борис. Да нет, этого мало, Кулигин! Он прежде наломается над нами, наругается всячески, как его душе угодно, а кончит все-таки тем, сто не даст ничего или так, какую-нибудь малость. Да еще станет рассказывать, что из милости дал, что и этого не следовало бы.
2) Борис. В том-то и дело, Кулигин, что никак невозможно. На него и свои-то угодить не могут; а уж где ж мне!
Кудряш. Кто же ему угодит, коли у него вся жизнь основана на ругательстве? А уж пуще всего из-за денег; ни одного расчета без брани не обходится. Другой рад от своего отступиться, только бы он унялся. А беда, как его по утру кто-нибудь рассердит! Целый день ко всем придирается.
3) Шапкин. Одно слово: воин.
Марфа Игнатьевна Кабанова
Действие первое, явление первое:
1) Шапкин. Хороша тоже и Кабаниха.
Кудряш. Ну, да та хоть, по крайности, всё под видом благочестия, а этот, как с цепи сорвался!
Действие первое, явление третье:
1) Кулигин. Ханжа, сударь! Нищих оделяет, а домашних заела совсем.
Варвара
Действие первое, явление седьмое:
1) Варвара. Говори! Я хуже тебя!
Тихон Кабанов
Действие первое, явление шестое:
1) Варвара. Так нешто она виновата! Мать на нее нападает, и ты тоже. А еще говоришь, что любишь жену. Скучно мне глядеть-то на тебя.
Иван Кудряш
Действие первое, явление первое:
1) Кудряш. Хотел, да не отдал, так это все одно что ничего. Не отдаст он (Дикой) меня, он чует носом –то своим, что я свою голову дешево не продам. Это он вам страшен-то, а я с ним разговаривать умею.
2) Кудряш. Что тут: ой ли! Я грубиян считаюсь; за что ж он меня держит? Сталь быть, я ему нужен. Ну, значит, я его не боюсь, а пущай же он меня боится.
3) Кудряш. … Да не спускаю и я: он – слово, а я – десять; плюнет, да и пойдет. Нет, я перед ним рабствовать не стану.
4) Кудряш. …Больно лих я на девок-то!
Катерина
Действие второе, явление второе:
1) Катерина. И никогда не уходится.
Варвара. Отчего ж?
Катерина. Такая уж я зародилась горячая! Я еще лет шести была, не больше, так что сделала! Обидели меня чем-то дома, а дело было к вечеру, уж темно, я выбежала на Волгу, села в лодку, да и отпихнула ее от берега. На другое утро уж нашли, верст за десять!
2) Катерина. Обманывать-то я не умею; скрыть-то ничего не могу.
Кулигин
Действие первое, явление третье:
1) Кулигин. Как же, сударь! Ведь англичане миллион дают; я бы все деньги для общества и употребил, для под -держки. Работу надо дать мещанству-то. А то руки есть, а работать нечего.
Борис
Действие первое, явление третье:
Борис. Эх, Кулигин, больно трудно мне здесь без привычки-то! Все на меня как-то дико смотрят, точно я здесь лишний, точно мешаю им. Обычаев я здешних не знаю. Я понимаю, что все это наше русское, родное, а вс е-таки не привыкну никак.
Феклуша
1) Ф е к л у ш а. Бла-алепие, милая, бла-алепие! Красота дивная! Да что уж говорить! В обетованной земле живете! И купечество все народ благочестивый, добродетелями многими украшенный! Щедростию и подаяниями многими! Я так довольна, так, матушка, довольна, по горлушко! За наше неоставление им еще больше щедрот приумножится, а особенно дому Кабановых.
2) Феклуша. Нет, милая. Я, по своей немощи, далеко не ходила; а слыхать - много слыхала. Говорят, такие страны есть, милая девушка, где и царей-то нет православных, а салтаны землей правят. В одной земле сидит на троне салтан Махнут турецкий, а в другой - салтан Махнут пер -сидский; и суд творят они, милая девушка, надо всеми людьми, и что ни судят они, все неправильно. И не могут они, милая, ни одного дела рассудить праведно, такой уж им предел положен. У нас закон праведный, а у них, милая, неправедный; что по нашему закону так выходит, а по ихнему все напротив. И все судьи у них, в ихних странах, тоже все неправедные; так им, милая девушка, и в просьбах пишут: «Суди меня, судья неправедный!» А то есть еще земля, где все люди с песьими головами.
Прощай покудова!
Глаша. Прощай!
Феклуша уходит.
Нравы города:
Действие первое, явление третье:
1) Кулигин. И не привыкнете никогда, сударь.
Борис. Отчего же?
Кулигин. Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие! В мещанстве, сударь, вы ничего, кроме грубое -ти да бедности нагольной, не увидите. И никогда нам, сударь, не выбиться из этой коры! Потому что честным тру -дом никогда не заработать нам больше насущного хлеба. А у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать. Знаете, что ваш дядюшка, Савел Прокофьич, городничему отвечал? К городничему мужички пришли жаловаться, что он ни одного из них путем не разочтет. Городни -чий и стал ему говорить: «Послушай, говорит, Савел Прокофьич, рассчитывай ты мужиков хорошенько! Каждый день ко мне с жалобой ходят!» Дядюшка ваш потрепал городничего по плечу, да и говорит: «Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами об таких пустяках разговаривать! Много у меня в год-то народу перебывает; вы то поймите: недоплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, а у меня из этого тысячи составляются, так оно мне и хорошо!» Вот как, сударь! А между собой-то, сударь, как живут! Торговлю друг у друга подрывают, и не столько из корысти, сколько из зависти. Враждуют друг на друга; залучают в свои высокие-то хоромы пьяных приказных, таких, сударь, приказных, что и виду-то человеческого на нем нет, обличье-то человеческое истеряно. А те им, за малую благостыню, на гербовых листах злостные кляузы строчат на ближних. И начнется у них, сударь, суд да дело, и несть конца мучениям. Судятся-судятся здесь, да в губернию поедут, а там уж их ждут да от радости руками плещут. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; водят их, водят, волочат их, волочат; а они еще и рады этому волоченью, того только им и надобно. «Я, го ворит, потрачусь, да уж и ему станет в копейку». Я было хотел все это стихами изобразить...
2) Ф е к л у ш а. Бла-алепие, милая, бла-алепие! Красота дивная! Да что уж говорить! В обетованной земле живете! И купечество все народ благочестивый, добродетелями многими украшенный! Щедростию и подаяниями многими! Я так довольна, так, матушка, довольна, по горлушко! За наше неоставление им еще больше щедрот приумножится, а особенно дому Кабановых.
Действие второе, явление первое:
3) Феклуша. Нет, милая. Я, по своей немощи, далеко не ходила; а слыхать - много слыхала. Говорят, такие страны есть, милая девушка, где и царей-то нет православных, а салтаны землей правят. В одной земле сидит на троне салтан Махнут турецкий, а в другой - салтан Махнут пер -сидский; и суд творят они, милая девушка, надо всеми людьми, и что ни судят они, все неправильно. И не могут они, милая, ни одного дела рассудить праведно, такой уж им предел положен. У нас закон праведный, а у них, милая, неправедный; что по нашему закону так выходит, а по ихнему все напротив. И все судьи у них, в ихних странах, тоже все неправедные; так им, милая девушка, и в просьбах пишут: «Суди меня, судья неправедный!» А то есть еще земля, где все люди с песьими головами.
Глаша. Отчего ж так, с песьими?
Феклуша. За неверность. Пойду я, милая девушка, по купечеству поброжу: не будет ли чего на бедность. Прощай покудова!
Глаша. Прощай!
Феклуша уходит.
Вот еще какие земли есть! Каких-то, каких-то чудес на свете нет! А мы тут сидим, ничего не знаем. Еще хорошо, что добрые люди есть; нет-нет да и услышишь, что на белом свету делается; а то бы так дураками и померли.
Взаимоотношения в семье:
Действие первое, явление пятое:
1) Ка б а н о в а. Если ты хочешь мать послушать, так ты, как приедешь туда, сделай так, как я тебе приказывала.
Кабанов. Да как же я могу, маменька, вас ослушаться!
Кабанова. Не очень-то нынче старших уважают.
Варвара (про себя). Не уважишь тебя, как же!
Кабанов. Я, кажется, маменька, из вашей воли ни на шаг.
Кабанова. Поверила бы я тебе, мой друг, кабы своими глазами не видала да своими ушами не слыхала, каково теперь стало почтение родителям от детей-то! Хоть бы то-то помнили, сколько матери болезней от детей переносят.
Кабанов. Я, маменька...
Кабанова. Если родительница что когда и обидное, по вашей гордости, скажет, так, я думаю, можно бы пере -нести! А, как ты думаешь?
Кабанов. Да когда же я, маменька, не переносил от вас?
Кабанова. Мать стара, глупа; ну, а вы, молодые люди, умные, не должны с нас, дураков, и взыскивать.
Кабанов (вздыхая, в сторону). Ах ты, Господи! (Матери.) Да смеем ли мы, маменька, подумать!
Кабанова. Ведь от любви родители и строги-то к вам бывают, от любви вас и бранят-то, все думают добру научить. Ну, а это нынче не нравится. И пойдут детки-то по людям славить, что мать ворчунья, что мать проходу не дает, со свету сживает. А, сохрани Господи, каким-нибудь словом снохе не угодить, ну, и пошел разговор, что свекровь заела совсем.
Кабанов. Нешто, маменька, кто говорит про вас?
Кабанова. Не слыхала, мой друг, не слыхала, лгать не хочу. Уж кабы я слышала, я бы с тобой, мой милый, тогда не так заговорила. (Вздыхает.) Ох, грех тяжкий! Вот долго ли согрешить-то! Разговор близкий сердцу пойдет, ну, и согрешишь, рассердишься. Нет, мой друг, говори, что хочешь, про меня. Никому не закажешь говорить: в глаза не посмеют, так за глаза станут.
Кабанов. Да отсохни язык....
Кабанова. Полно, полно, не божись! Грех! Я вас
давно вижу, что тебе жена милее матери. С тех пор, как
женился, я уж от тебя прежней любви не вижу.
Кабанов. В чем же вы, маменька, это видите?
К а б а н о в а. Да во всем, мой друг! Мать, чего глазами не увидит, так у нее сердце вещун, она сердцем может чувствовать. Аль жена тебя, что ли, отводит от меня, уж не знаю.
Действие второе, явление второе:
2) Катерина. Обманывать-то я не умею; скрыть-то ни -чего не могу.
В а р в а р а. Ну, а ведь без этого нельзя; ты вспомни, где ты живешь! У нас весь дом на том держится. И я не обманщица была, да выучилась, когда нужно стало. Я вчера гуляла, так его видела, говорила с ним.
Гроза
Действие первое, явление девятое:
1) Варвара (оглядываясь). Что это братец нейдет, вон, никак, гроза заходит.
Катерина (с ужасом). Гроза! Побежим домой! Поскорее!
Варвара. Что ты, с ума, что ли, сошла! Как же ты без братца-то домой покажешься?
Катерина. Нет, домой, домой! Бог с ним!
Варвара. Да что ты уж очень боишься: еще далеко гроза-то.
Катерина. А коли далеко, так, пожалуй, подождем немного; а право бы, лучше идти. Пойдем лучше!
Варвара. Да ведь уж коли чему быть, так и дома не спрячешься.
Катерина. Да все-таки лучше, все покойнее; дома-то я к образам да Богу молиться!
Варвара. Я и не знала, что ты так грозы боишься. Я вот не боюсь.
Катерина. Как, девушка, не бояться! Всякий должен бояться. Не то страшно, что убьет тебя, а то, что смерть тебя вдруг застанет, как ты есть, со всеми твоими грехами, со всеми помыслами лукавыми. Мне умереть не страшно, а как я подумаю, что вот вдруг я явлюсь перед Богом такая, какая я здесь с тобой, после этого разговору-то, вот что страшно. Что у меня на уме-то! Какой грех-то! страшно вымолвить!
