Досуг и развлечения. Привет студент

Ю. Попова, А. Кашина, Н. Колганова, В. Михайлова, Д. Попов,

Е. Новикова, С. Творогов, студенты

Е.Ю. Кияшко

науч. рук., канд. полит. наук, доцент

Владивостокский государственный университет экономики и сервиса

Владивосток

Двадцать первый век характеризуется глобальными переменами, динамизмом и ускорением, что, безусловно, сказывается и на образе жизни человека во всех сферах деятельности. В данной статье мы прибегнем к анализу системы российского образования, а именно к образу жизни, досуга и приоритетов современных студентов.

С появлением новых технологий, тотальной компьютеризации полностью изменилась система образования в России. Обучение стало проще, доступ к информации свободнее. Традиционные книги и учебники вытеснили электронные носители, появилась конференц-связь, которая дала возможность дистанционного обучения. Можно очень долго перечислять всевозможные нововведения, но все они, на наш взгляд, облегчают жизнь студента. Так, например, большинство людей перестали посещать библиотеки, ведь все, что необходимо, можно узнать, не выходя из дома, главное чтобы был выход в глобальную сеть Intemet. А, значит, у студентов появилось больше свободного времени. Помимо учебы, студент еще успевает веселиться, радоваться жизни, успевает побывать в нескольких местах за один день и при этом умудряется еще и сессию сдать.

Сделав такой вывод, наша группа заинтересовалась, как именно проводят и организуют свой досуг студенты вузов г. Владивостока. Влияет ли учебное заведение на их образ жизни. А также, умеет ли современная молодежь рационально распоряжаться своим свободным временем.

Для того, чтобы найти ответы на интересующие нас вопросы, мы решили провести исследование образа жизни и досуга студентов вузов г. Владивостока, для характеристики, а в последствии и предложений по обеспечению учащихся вузов полноценной жизнью после посещений занятий. Работа пока проделана не полностью. Но для ее реализации нами были поставлены следующие задачи: 1) опрос студентов; 2) анкетирование студентов; 3) анализ данных; 4) сравнение статистики между вузами; 5) выявление зависимости между отсутствием досуга и расположением на базе вузов мест для проведения культурнодосуговых мероприятий; 6) вывод по проделанной работе.

Для своего исследования мы выбрали два вуза: Владивостокский государственный университет экономики и сервиса и Дальневосточный федеральный университет. Именно со студентами этих вузов было проще найти контакт и они с радостью согласились нам помочь. Нами был проведен опрос и анкетирование молодых людей на интересующую нас тему. Мы задали ряд вопросов, а именно: Проживаете Вы в общежитии или дома? Чем Вы занимаетесь в свободное от учебы время? Работаете ли Вы? Что входит в круг Ваших интересов? Нравится ли Вам активный отдых? Хватает ли вам денежных средств на обеспечение своего досуга? И другие. А также студентам была предложена анонимная анкета (Прил.).

На основании вышеперечисленного мы выяснили, чем занимается студент в свободное от учебы

Следующая позиция: прогулки по улице, дружеские посиделки в кафетерии, поход по магазинам - это далеко не все заведения, которые успевает посетить студент после занятий (или вместо занятий).

Как известно, студент - существо, бодрствующее по ночам, поэтому нельзя оставить без внимания посещение клубов, развлекательных центров и дискотек. Без них студент не студент.

Как правило, с началом студенческой жизни начинается и период похода по серьезным развивающим духовно местам, таким, как театры, музеи, выставки, концерты. Это бывает реже, чем поход по магазинам, но оставляет впечатлений куда больше.

Ну и конечно, сейчас редко встретишь такую девушку (как, впрочем, и молодого человека), которая бы не любила фотографироваться. Ведь именно в расцвет лет - в счастливую пору студенчества - происходят самые забавные, интересные и красивые моменты, которые запоминаются на всю жизнь!

Можно проследить связь между всеми этими занятиями, если идти от последнего: девушка фотографируется с чашечкой кофе, выставляет это фото на своем профиле в социальной сети, после чего ее фото нравится молодому человеку, который приглашает ее в клуб, ресторан, театр, и заканчивается все общим фото и как бонус приятными воспоминаниями!

Это всего лишь часть нашей работы, но мы уже можем сказать, что каждый студент формирует свой досуг основывая на интересах и увлечениях. Он свободен в выборе и в возможностях. Но при этом время, уделяемое на самообучение, к сожалению, сокращается. Дорогие студенты, не забывайте, что помимо развлечений, надо думать и об учебе.

Приложение

Анкета «образ жизни и досуга студентов»

Уважаемые студенты, Вам предлагается пройти анкетирование на вышеуказанную тему. Убедительная просьба отвечать на вопросы честно, серьезно и внимательно. Ваши ответы очень важны для нас и нашего исследования. Анкета является добровольной и анонимной.

Заранее благодарим!

1. Укажите ваш пол: Муж Жен

2. Укажите из какой вы страны_____________

3. Укажите вашу национальность_____________

4. Укажите ваш ВУЗ, курс__________________

5. Укажите вашу специальность______________

6. Проживаете ли вы в общежитии ДА НЕТ

Есть ли организация досуга Чем занимаетесь в свободное в вашем общежитии от учебы время ДА НЕТ

Проводятся ли секционные

занятия на базе вуза

ДА НЕТ ДА НЕТ ДА НЕТ

12. Имеете ли вы вредные привычки?

13. Много ли вы времени проводите в интернете?

14. Ваше семейное положение:

Свободен/свободна; Есть дети Да НЕТ

Есть подруга/друг; Женат/замужем;

15. Хватает ли вам денег на развлечения?

Бесполезно потраченное время

16. Как вы относитесь к данной анкете? Интересная анкета Анкета как анкета

Исследование ценностных ориентаций, жизненных приоритетов современной молодежи весьма актуально, поскольку дает возможность выяснить степень ее адаптации к новым социальным условиям и инновационный потенциал. Процессы, захватывающие ценностное сознание молодых людей имеют особую значимость, ибо именно они представляют собой ближайшее будущее данных обществ

Если эта работа Вам не подошла внизу страницы есть список похожих работ. Так же Вы можете воспользоваться кнопкой поиск

Кузнецова И.В.

Внерабочее время всегда ассоциируется со сферой приватности, с элементами свободы и неподконтрольности. Но нормализующее вмешательство власти прослеживается и здесь. Ведь объем, структура и содержание досуга являются показателями культурных ориентиров населения, во многом влияют на его ментальные представления и поведенческие реакции. Не случайно в обществах индустриального толка возник вопрос о регулировании досуга косвенным, но вполне цивилизованным путем - посредством законодательства о продолжительности рабочего дня. Такую же попытку предприняли и большевики.

В 1920-е годы общество, вышедшее из двух войн, испытывало острую необходимость в физическом и духовном отдыхе. Однако изменившиеся условия привели к существенной трансформации представлений об отдыхе и досуге. Одной из главных тенденций в изменении этих представлений стала коллективная форма отдыха и досуга. Ведь массовость мероприятий способствовала ритуализации общественного сознания. Население могло посещать вечера вопросов и ответов, музыкальные концерты, выставки и спектакли, секции и кружки, провести вечер в парке отдыха. Широкое распространение получили публичные лекции на разные темы, посещение изб-читален и народных домов. При этом отдых и досуг различных социальных групп существенно отличались: «ресторанный» отдых для нэпманов, коммерческие кинотеатры с широким репертуаром зарубежных фильмов для обывателей, рабоче-крестьянские клубы для широких народных масс.

Возродилась полузабытая, но все же не исчезнувшая в годы гражданской войны дореволюционная традиция художественных или научных «сред», «четвергов» и т.п. Доклады на них были самые разнообразные – на литературные, философские и богословские темы.

Музыка и танцы были частыми элементами гостевого общения. Попытки внедрить новые политизированные танцы, например, танец «За власть Советов» под музыку песни «Смело, товарищи, в ногу», успеха не имели. В начале июля 1924 г. Главрепертком разослал секретный циркуляр, запрещавший исполнение на танцевальных вечерах и в качестве эстрадных номеров фокстрота, шимми, тустепа и прочих порождений «западноевропейского ресторана», представляющих «из себя салонную имитацию полового акта и всякого рода физиологических извращений». К концу 1920-х гг. усилилось вторжение государства в сферу досуга. Сокращалось посещение литературных и других бесед, сокращалось и сугубо родственное общение. Ухудшение продовольственной ситуации, введение карточной системы не способствовали частым встречам за столом.

Характерной ячейкой общения для города был городской двор. Существовала автономность двора. Каждый двор принадлежал только тем, кто живет в данном доме. Дворник имел право прогнать со двора любого чужака, если тот покажется ему подозрительным. Здесь существовали свои законы, здесь играли в лапту и другие игры. Городские власти не одобряли деятельности бродячих музыкантов и певцов, цыган сучеными медведями, и пытались с ними бороться. Но, судя по мемуарам, песни и музыка под окнами продолжали звучать и позднее, до 1930-х гг.

В выходные дни тысячи и десятки тысяч горожан, не желающих сидеть дома, устремлялись в музеи, сады и парки. Большой популярностью пользовался зоосад. Интерес к музеям тоже был огромным. Впервые годы НЭПа их число стало стремительно возрастать. Преобладали коллективные экскурсии, что было удобно в организованном и техническом отношениях, а также с политико-просветительской точки зрения.

Загородные поездки и прогулки не всегда имели целью повышение своего культурного уровня. Уехать из города в выходные или праздники, чтобы просто отдохнуть на природе, искупаться и позагорать летом, покататься на лыжах зимой, становилось характерной чертой большинства горожан именно с 1920-х гг. С переходом к НЭПу стала постепенно возрождаться и дачная жизнь. В 1920-е гг. дачниками оставались преимущественно служащие и интеллигенция. Рабочих среди дачников практически не было.

Улицы, площади, скверы и сады города нередко превращались в площадки и сцены, на которых разворачивались увлекательные представления. В течение 1920-х гг. из календаря методично изымались религиозные праздники, которые официально именовались даже не праздниками, а днями отдыха. В 1930-м г. все религиозные праздники, включая Пасху, которая неизменно приходится на воскресенье, то есть официальный день отдыха, оказались исключенными из советского календаря. В 1930-м страна перешла на 5-дневную рабочую неделю, когда после 4-х рабочих дней наступал день отдыха. Направленность праздников стала односторонней:22 января – День Интернационала; 22 января – День памяти В.И. Ленина и 9 января 1905 года; 1 и 2 мая - Дни Интернационала; 7 и 8 ноября – Дни Октябрьской революции.

Стремясь избавиться от религиозных праздников, власти пытались воскресить народные гуляния. «Балаганы, аттракционы, качели, хоры, гармонисты и гусляры, рожечники и скоморохи, петрушки и акробаты», - соблазняли прохожих надписи на многочисленных афишах, расклеенных по всему городу. Посетители могли полюбоваться обрядом русской народной свадьбы, послушать игру духового оркестра, поупражняться в стрельбе в цель и бросании колец, испытать свою силу на пружинном динамометре.

Различные формы уличных шествий - это тоже элемент проведения досуга, к тому же наполненный определенным содержанием. Все служащие и рабочие были принуждены участвовать в демонстрациях под страхом увольнения со службы. Причем, на службе были заведены листки, в которых все должны были расписаться лично. Чьей подписи не окажется, тот заранее был объявлен контрреволюционером.

Изобретение братьев Люмьер заметно изменило пропорции в распределении свободного времени всего человечества. Конечно, сначала кино входило в быт городских жителей, и прежде всего, в крупных городах. В начале НЭПа ещё слабому государственному кинематографу пришлось столкнуться в борьбе за зрителя с конкуренцией со стороны частного кинематографа, обладавшего значительным преимуществом – знанием специфики кино. В прокате преобладали пока ещё дореволюционные, как русские, так и иностранные фильмы. Большей частью это были картины приключенческого характера или мелодрамы, а также комедии. Из фильмов 1924 г. можно назвать следующие: «Талмуд и любовь», «Курьер Наполеона», «Случайный муж», «Черный конверт», «трагедия женщины», «Остап Бандура», «Красные партизаны», и многие другие. Опрос ленинградских юношей и девушек, проведенный в1925 г., показал, что более 60% из посещающих кинотеатры оценивали кино лишь как развлечение. Им было безразлично идейное содержание картин.

В жизни дореволюционного городского жителя театр занимал иное место, чем кинематограф. В силу устоявшихся традиций театр был менее демократичен, чем кино, и его посещали в основном «привилегированная публика», служащие, студенчество. Среди рабочих он не пользовался популярностью.

Анкетирование рабочих семей Петрограда в декабре 1922 г. показало, что кино и театр посещает 31% опрошенных. Несомненно, что популярность кинематографа была все-таки выше. Расцвет частных театров приходится на 1923г., когда они составили почти треть всех театральных коллективов страны. Но уже тогда власть предпринимала первые меры по их уничтожению. Постановки подвергались критике в прессе, а репертуарный комитет получил право запрещать произведения, «явно направленные против советской власти и дискредитирующие советскую власть… следить за тем, чтобы репертуар не содержал в себе явной порнографии или ярко выраженных сексуальных моментов.

Билеты в театр стоили дорого. Но это была не единственная проблема. В крупных городах театры располагались в центре города, и окраинному населению, в основном рабочему, было трудно посещать их вечером. Поэтому театры стали организовывать утренние, а также выездные спектакли. Без государственной поддержки большинству театров было просто не выжить. Помощь им оказывалась разными способами: снижением налогов и введением льгот, единовременными пособиями и постоянными государственными субсидиями. В середине 1920-х гг. появились первые «социалистические пьесы»; некоторые из них – «Бронепоезд 14-69»В.В. Иванова, «Штиль» В.Н. Билль-Белоцерковского.

Среди разнообразных форм заполнения свободного времени чтение книг занимало не последнее место благодаря большой доступности. Количество массовых библиотек росло. Их фонды формировались разными способами, поэтому тематически они были довольно пестрыми, и нередко большую часть книг составляла литература, изданная ещё до революции. Сохранялись пока и частные библиотеки. Что же читали? Опросы и обследования давали разные ответы. Молодые комсомольские активисты и рядовые комсомольцы испытывали интерес к общественно-политической литературе. Работы Ленина, сокращенный вариант книги Дж. Рида «Десять дней, которые потрясли мир», «Азбука революции» Н.И. Бухарина и Е.А. Преображенского, популярная атеистическая литература – эти и подобные им книги пользовались у них спросом. Работницы фабрик больше любили Потапенко, Достоевского, Горького чтоб с печальными концами. Петроградский губком комсомола в 1923 г. сообщал, что молодежь с удовольствием читает произведения Пушкина, Гоголя и Тургенева, Дж. Лондона и Э. Синклера. Девушки предпочитали читать сентиментальные повести, а юноши – старые авантюрные романы. Запрещалось к публикации по идеологическим соображениям, как правило, 1-3% книг и брошюр. Всеобщего контроля над выходящей и ввозимой в Россию литературой к середине 1920-х гг. добиться не удалось, поэтому попадались в продаже и не всегда удобные для властей книги.

Таим образом, после гражданской войны, повседневный отдых жителей городов стал претерпевать изменения. Четко прослеживается тенденция к переходу от индивидуального отдыха к коллективному. На выбор граждан предоставлены прогулки в парках, посещение кружков и секций, выставок и спектаклей, а так же посещение публичных лекций. Интерес к ним был также обусловлен низкой стоимостью. Еще одним видом досуга было чтение книг, свою популярность книги заслужили постоянным ростом публичных библиотек по стране. Имелись и виды проведения свободного времени не доступные гражданам Советской России, например, театр. Это связано с высокой стоимостью билетов и расположением театров только в центре городов. Дабы предотвратить закрытие театров, государство было вынужденно постоянно субсидировать их работу.

Хронисты крайне мало интересовались повсе-дневной жизнью обитателей Тауантпинсуйу, которую они иногда изображали заполненной одной лишь работой и регулируемой вплоть до самых интимных ее аспектов (вроде выбора супруга) представителя-ми государства. Многие разрозненные сведения опровергают эту мрачную и суровую панораму, ко-торую некоторые монументальные труды об инках продолжают, однако же, развивать и поддерживать. Праздников и увеселений, похоже, у инков хватало, и все они были неразрывно связаны с выполнением коллективных работ и религиозными церемония-ми. Иконография всех периодов истории древнего Перу изобилует изображениями музыкантов, ин-струментов и танцоров, а исторические источники подчеркивают важность музыки, пения и танца в будничной жизни андских народов XVI и XVII веков. Различные стороны частной жизни, особенно жиз-ни семейной, образования и полового поведения, к сожалению, все еще мало изучены, как не станови-лась объектом серьезных исследований и система инкского родства.

Имена

На протяжении жизни инки и подчинен-ные им народы неоднократно меняли имена.

При рождении ребенок получал первое имя, зачастую обусловленное неким произошедшим в этот момент событием (например, словами, про-изнесенными его отцом или матерью или даже появлением какой-нибудь птицы). Имя он менял по случаю первого переходного жизненного об-ряда — «стрижки волос», — который отмечался, когда ему исполнялся один или два года. Второе изменение имени происходило во время обряда перехода во взрослую жизнь, лет в 14—15. Эти имена, как правило, складывались из двух слов, первое из которых было указанием или опре-делением ко второму: Сулька Уаман «Младший Ястреб», Чуки Льянту «Тень Копья» (жена Уаскара). Эти составляющие, как представляется, ино-гда бывали заимствованы из наследия имен зна-менитых предков и зачастую обозначали некое могущественное животное: пуму (пума), кондора (контур), змею (амару), ястреба (уаман) и т.д., так как предки-родоначальники, в представлении инков, дабы сразить врагов, были способны пре-вращаться в животных.

Праздник в провинции Контисуйу (согласно Фелипе Гуаману Поме, 1615 г.)

Некоторые из компонентов инкских имен не на-ходят объяснения в языке кечуа; вероятнее всего, своим происхождением они обязаны языку, при-сущему той или иной этнической группе: Юпанки (Инка Юпанки; Тупак Юпанки) — «Блистательный», Рока (Инка Рока) или Майта (Майта Капак) — «Мо-гущественный». В XVI веке инки рассматривали термин юпанки как некий почетный титул; в отно-шении женщин похожим образом использовался термин окльо («чистая»), который входит в состав многих женских имен, к примеру супруги и сестры Манко Капака, Мамы Окльо — «Матери Окльо». Те из имен инкских правителей, которые поддаются интерпретации, намекают на некую реальную ха-рактеристику того, кто их носит: Льоке Юпанки — «Юпанки Леворукий», Атауальпа — «Удачливый в Войне», Тупак Амару — «Блистательный Змей», Ашау Римачи — «Тот, кто заставляет говорить Уда-чу». Похоже, правители получали новое имя сразу же после восшествия на престол, как Инка Юпан-ки, который хотел, чтобы его считали основателем империи, и приказал называть себя Пачакути — «Возвращение Эпохи», или Тупак Куси Уальпа — «Счастливый и Блистательный», — который стал Уайна Капаком — «Молодым Господином». Таким же образом имена, под которыми были известны некоторые персоны, похоже, являются не получен-ными ими в отрочестве, но говорящими, подобно фамилии, о некой характерной черте, приобре-тенной уже в зрелые годы: Руминьяви «Каменный Глаз» был безжалостным полководцем Атауальпы; Атук «Лис» — генералом Уаскара, вероятно, очень хитрым; Утурунку Ачачи «Старый Ягуар» — полко-водцем Тупака Юпанки, завоевавшим амазонский регион и убившим там ягуара. Некоторые были известны по названию места их рождения: Кивар Ту-пак, «Блистательный из Кивара», сын Тупака Инки, вероятно, родился в Киваре, неподалеку от Куско; Уанка Ауки, «Господин уанка», полководец Уаскара, был сыном Уайна Капака и некой женщины из пле-мени уанка.

Термины, составляющие имена женщин, за-частую указывают на элементы, относящиеся к женской сфере: Кури Ильпай «Женское Лоно», жена Инки Роки; Куси Римай «Слово Счастья», су-пруга и сестра Уайна Капака; Чимпу Урма «(Упавшая с неба) Частица (Лунного?) Сияния», жена Инки Роки\ Киспи Сиса «Ясный Цветок», дочь Уайна Ка-пака и сожительница Франсиско Писарро. Как и мужчины, женщины иногда получают имя по ме-сту своего рождения: Мама Рунтукайан, «Матушка Рунтукайан», жена Инки Виракочи, была из однои-менной деревни, а Мама Анаварки, «Матушка Ана- варки», супруга Пачакути, родилась на возвышен-ности Анаварки, рядом с Куско.

Жизненный цикл

Для инков самыми знаменательными момента-ми жизни были первая стрижка волос, посвяще-ние во взрослую жизнь, женитьба и смерть. Эти переходы сопровождались важными обрядами. Рождение, напротив, не давало повода ни к какой особенной церемонии, вероятно, по причине вы-сокой степени смертности новорожденных детей, так что настоящим вхождением в жизнь считал-ся переход из категории «грудное дитя» в кате-горию «ребенок», примерно в двухлетнем воз-расте. Переход этот сопровождался церемонией первой «стрижки волос» (рутучикуй). По этому слу-чаю родители и их друзья собирались вместе, что-бы выпить и потанцевать. Каждый отрезал прядь волос ребенка, которые тщательно хранились на протяжении всей его жизни.

Первая стрижка волос (согласно Гарсиласо, 1609 г.)

Их прекращали кормить грудью после двух и более лет и состригали первые волосы, с ко-торыми они родились и которые до этого не трогали. Затем им давали собственное имя, ко-торое они должны были иметь, для чего соби-рались все родственники, из которых выбирал-ся один крестный отец ребенка, и он выстри-гал первый пучок волос. Ножницами служили ножи из камня, поскольку индейцы не сумели еще изобрести ножницы. За крестным отцом шли другие в соответствии со своим рангом, возрастом или достоинством, чтобы отстричь свой пучок волос у отлученного от грудей; за-кончив стрижку, они давали ему имя и вручали свои подарки, которые принесли; одни — одеж-ду, другие — скот, другие — различные образцы оружия, другие давали ему золотые или сере-бряные кувшины для питья, и эти подарки должны были иметь признаки королевского отличия, которыми простым людям разреша-лось пользоваться только по личной привиле-гии от инки.

Как только заканчивались подношения, наступало торжество пития, ибо без него не было доброго праздника. Они пели и плясали до ночи, и это ликование длилось два, три или четыре дня, а то и больше, в зависимости от родства ребенка.

Уже с детских лет человек в той или иной степе-ни участвовал в хозяйственной деятельности: де-вочки помогали матери готовить и ткать, тогда как мальчики защищали скот от хищников. Наиболее сложным и запутанным обрядом был переход де-вушки или юноши во взрослый возраст, что давало им право создавать семью. Ритуал, который совер-шали мальчики лет четырнадцати—пятнадцати, инки называли уарачикуй («набедренная повязка). Проводился этот обряд в декабре, в момент лет-него солнцестояния, и состоял он из нескольких испытаний, имевших целью проверить способ-ность юношей стать воинами. После нескольких дней поста им предстояло бегом пересечь долину Куско, затем вступить в бой с другой такой же груп-пой, причем в бой не шуточный, — зачастую после таких сражений уносили раненых, а случалось, и убитых. По окончании серии военных упражне-ний, юношам прокалывали уши, чтобы вставить в них традиционные для инков толстые кольца, затем им вручали набедренные повязки, которые свидетельствовали об их свежеприобретенном мужском статусе, давали им новые имена, и старей-шины произносили речи. Равнозначный ритуал для девочек, кикучикуй («(первая) менструация»), был менее продуманным. После нескольких дней воздержания от пищи девушке наносили визит родственники, которым она подавала еду и напит-ки. По этому случаю ей давали взрослое имя, но-вые одежды и прочие подарки, после чего также осыпали наставлениями.

Женитьба — ключевой момент жизни: после нее каждый получает все свои права и обязанно-сти. Создавая семью, то есть новую хозяйственную единицу, общинник в полной мере принимал по-винности в пользу господина. Мужчины женились в возрасте 20—25 лет, девушки выходили замуж между 16 и 20 годами. Новая ячейка общества счи-талась окончательно созданной после строитель-ства дома. Браки заключались внутри своей лъякта, а возможно, даже и своего айлью, и селились молодожены неподалеку от дома родителей молодого человека. Среди элит правилом были полигамия и браки с представителями других народов, очень распространенные, так как они позволяли укре-пить политические союзы.

Бракосочетания простолюдинов (согласно Гарсиласо, 1609 г.)

При бракосочетаниях простолюдинов со-веты каждого селения были обязаны постро-ить дома для своих молодоженов, а приданым их обеспечивала родня. Им не был дозволен брак ни между жителями одной и другой про-винциями, ни между жителями одного селения с другим; все они женились в своих селениях и внутри своей родни (как племена израильтян), чтобы не смешивать род и не перемешать бы народы одни с другими. Исключение составля-ли только сестры, а все жители одного селения и даже одной провинции считались родствен-никами (наподобие пчел из одного улья), по-скольку они принадлежали к одному народу и говорили на одном языке. Им было также за-прещено переходить жить из одной провин-ции в другую, или из одного селения в другое, или из одного городского квартала в другой, дабы декурии [общности из десяти хозяйств], которые составлялись из жителей каждого се-ления и квартала, не перепутались бы, а также потому, что дома строились советами, и они не должны были строить их более одного раза, и делалось это в том же квартале или по сосед-ству со своими родственниками.

О концепциях, относящихся к рождению и вос-питанию человека, нам почти ничего не извест-но. В любом случае, как представляется, жизнь рассматривалась инками не в виде пути, который имеет свое начало и свой конец, но как некое ста-новление с размытыми границами, состоящее из сменяющих друг друга жизненных периодов, возможно, наподобие сельскохозяйственного года, который также не имел ни начала, ни конца. Смерть виделась инкам продолжением жизни. Тела усопших помещались в сидячем положении в каменистые укрытия или в погребальные баш-ни, где, защищенные от дождя, контакта с землей и продуваемые ветрами, они усыхали, нисколь-ко не разлагаясь. Их облачали в лучшие одежды, ставили с ними рядом посуду, оружие и рабочие инструменты (веретена, сети для рыбной ловли и т.д.), чтобы они и в загробном мире могли за-ниматься необходимой для их существования дея-тельностью. В течение пяти дней после кончины душа умершего (супай) продолжала скитаться в тех местах, которые имела обыкновение посе-щать во время его жизни. Затем она «отбывала» к месту происхождения общины (пакарина), где и вела вторую жизнь. Тела усопших, однако же, и дальше, время от времени, получали подношения в виде еды и напитков от живых.

Касикам и государству, которые периодиче-ски занимались мобилизацией рабочей силы среди населения, было крайне важно проводить регистрацию людей по возрастным категориям сообразно их физическим кондициям и роли в производстве. То были категории не сугубо ад-министративные, но соответствующие организа-ции труда, причем такой, каковой ее определяли сами крестьяне.

Возрастная классификация

Жилище

Как правило, инки не разрушали жилища завоеванных народов — те продолжают про-живать в тех же деревнях, что и раньше. На воз-вышенностях эти деревни располагались в не-пригодных для пахоты местах, на краю холма либо на крутых отрогах, отвесно спускающихся в долины. Укрепленные с «досягаемой» сторо-ны, эти орлиные гнезда были хорошо видны из им же подобных, за несколько километров, что позволяло их обитателям всегда быть начеку и защищать свою территорию. Некоторые дерев-ни — их не так много — выглядели как настоящие города, вмещая до 10 ООО жителей, но большин-ство все же их насчитывало всего несколько со-тен. Иногда в таких деревнях имелась небольшая площадь, но они никогда не строились в соот-ветствии с каким-либо планом, и между домами в них — в том, что касается стиля или архитек-турного качества — не существовало никаких раз-личий. Вокруг зон проживания, по внутреннему периметру крепостных стен, располагались загоны для животных и хлебные амбары, чаще всего в количестве от 20 до 50 единиц.

На возвышенностях жилища людей состояли из патио, ограниченных каменными стенами, внутри которых находились одна или несколько круговых построек, от трех до шести метров во внутреннем диаметре. Одна из таких построек слу-жила кухней, другие — комнатами, третьи — снова складами.

Стены, в зависимости от региона, были сложе-ны из нетесаного камня или кирпича-сырца и даже комьев земли, крыши покрыты соломой.

Касики располагали более просторными жи-лищами, где в сезон дождей принимали своих под-данных. Небольшие размеры семейных домов большинства населения объясняются климатом: днем, на протяжении всего года, было тепло и сол-нечно, что позволяло всем находиться по большей части во дворе; согласно некоторым наблюдениям, днем небольшие дома без окон поглощали солнеч-ные лучи и удерживали их всю ночь. Во дворе перед домом перебирали урожай и сушили его на солнце. Здесь же шили и ткали. Жилища простых людей, по-строенные в рамках градостроительных программ государства, отличались от традиционных домов своей прямоугольной формой, которая копировала форму престижных инкских строений.

На побережье большинство народа возводило дома из плетеного камыша, тогда как представите-ли знати жили в глинобитных строениях.

В Кольясуйу мумии умерших хранились в по-гребальных башнях, неверно называемых архео-логами чульпа (этот термин, который обозначает «увядший, высохший», является в действительно-сти современным обозначение находящихся там иссохших тел) и построенных по модели домов. Круглые или квадратные, из камня или из самана, эти башни, однако же, были гораздо более высо-кими, нежели обиталища людей живых, и уходили ввысь, к небу, в форме цилиндра или параллеле-пипеда. Некоторые из них, случалось, достигали 12 метров в высоту. Даже те, которые повторяли инкские архитектурные формы и были прямоу-гольными, имели циркулярную внутреннюю струк-туру с ложным сводом.

Ввиду редкости деревьев как в Андах, так и на побережье, традиция обставлять дома мебелью у древних перуанцев совсем не получила разви-тия. Вся их нехитрая утварь — котелки, глиняные кувшины, кружки, тарелки и чашки — выставлялась в ряд на земле или в устроенных в стенах нишах либо подвешивалась к перекрывающим крышу бал-кам. Пища хранилась в больших кувшинах внутри дома или в амбарах, снаружи. В некоторых зонах очаг складывался всего из нескольких камней. Размещался он в середине жилища, по меньшей мере в метре от стены. В других местах пользовались оча-гами из терракоты, прислоненными к стене. Дым выходил через отверстия, проделанные в крыше. Этот очаг был, как правило, двойным, так как, в це-лях экономии столь редких дров, зачастую стави-ли разогреваться сразу два котелка одновременно. Там, где было развито скотоводство, дрова удачно заменял высохший навоз лам или альпак. Для того чтобы поесть, инки опускались на землю, ставя пе-ред собой (иногда на отрез ткани) керамические, деревянные или из бутылочной тыквы тарелки и чаши. Женщины ели, сидя спиной к мужчинам и глядя на очаг. Высшие классы общества также ели на земле, но из роскошной керамики и даже из золо-той и серебряной посуды, поставленной на дорогие ткани. На кухне обитали морские свинки, которые питались очистками и создавали жилища в углубле-ниях стен. Простые люди, как правило, спали на одеяле, расстеленном прямо на земле. Некоторые дома высшего статуса имели платформу, служащую кроватью для всей семьи, с хлопковыми матрасами и шерстяными одеялами. Обстановка королевских резиденций практично сводилась к скатертям, по-суде, матрасам и покрывалам. Единственная фор-ма сидений, тийапа, предназначалась для персон самого высокого ранга. То был низкий, слегка вогнутый стул, вырезанный из единого куска дерева, зачастую в форме какого-то животного.

Пища, питье и кока

Инки не славились такими кулинарными тра-дициями, какие были присущи в то время другим королевским и имперским элитам. На пиршествах ели мало и много пили, в силу того, что маисовое пиво представляло собой крайне питательный напиток. Повседневное питание большинства населения было вегетарианским. Пища либо ва-рилась в котелке, либо жарилась на огне. Много-численные растения, выращиваемые в андском регионе, позволяли готовить множество супов и рагу, приправленных перцем, ароматическими травами, а иногда и мясом. Как и современные анд-ские крестьяне, обитатели 7ауантинсуйу ограничи-вались двумя приемами пищи в день; первый, наиболее плотный, происходил в районе восьми часов утра, второй — в четыре или пять часов по-полудни. В середине дня инки, как правило, нахо-дились в поле или на пастбище, где подкреплялись легкой закуской, состоявшей из картошки и/или вареного или жареного маиса.

В горах основу питания составлял картофель, многочисленные вариации которого имеют самые разнообразные вкусовые качества и структуры. Как и сегодня, он перерабатывался, как правило, двумя способами, после чего получал совершенно раз-ный вкус: чуньо (замороженный картофель) — это продукт, который получают путем высушивания картофеля в течение трех суток, днем на солнце, а ночью — на морозе. Затем клубни мнут ногами, дабы устранить оставшуюся влагу; морайю получа-ют, также выдерживая картофель в течение трех суток на морозе, после чего его опускают в воды какой-нибудь реки, где оставляют усыхать на солн-це на три недели. Эти процессы позволяют хра-нить картофель на протяжении как минимум пяти лет и в равной мере применимы и к другим корнеплодам (например, к оке, из которой добы-вают кайю), даже к маису (из которого получают чучуку). Без подобной возможности долго хранить продукты питания было бы просто невозможно жить в пуне, где заморозки всего за ночь могут уни-чтожить весь годовой урожай.

В отличие от обитателей побережья, которые в огромных количествах потребляли маис, те из инков, что жили в горных районах, ели кукурузу разве что в качестве дополнительного продукта, вареной или жареной, или же, во время праздни-ков, в форме бриошей. Однако с возникновением Инкской империи потребление маиса, похоже, на-чало возрастать. Мясо (сушеное — лам или альпак, жареное — морских свинок) большинство населения ело только по особым случаям. Жители побе-режья, напротив, при желании всегда могли отве-дать рыбного рагу. Древние перуанцы никогда не пили молоко, не ели сыр или яйца, даже несмотря на то что многие имевшиеся в их распоряжении животные могли вполне снабдить их этими про-дуктами.

Инки предпочитали пить не воду, но пиво, кото-рое производили из маиса (называлось такое пиво либо ага, либо асуа), киноа, оки, перечного дерева, каньиуа, зерен цератонии и т.д., — с очень малым содержанием алкоголя в повседневной жизни и с гораздо большим — по праздникам. Для того чтобы приготовить маисовое пиво, зерна в течение не-скольких дней выдерживали на влажной соломе, чтобы они начали пускать ростки. Затем эти про-ростки слегка высушивали, раздавливали и бро-сали в кипящую воду. Полученную таким образом жидкость пропускали через сито, затем разливали по герметично закрытым сосудам, где ей предстоя-ло забродить.

Прием пищи (согласно Гарсиласо, 1609 г.)

Еда имелась в самом великом изобилии, по-скольку ее заготавливали для всех сородичей Инки, которым хотелось откушать с ним, и для слуг королевского дома, которых было не-сметное множество. Время основной еды для Инков и для всех простых людей приходилось на утро — от восьми до девяти; вечером они ужинали еще при дневном свете, ужинали лег-ко, и, кроме этих двух раз, они больше ничего не ели. Как правило, они были плохими едока-ми; я хочу сказать, что они ели мало; в питье они были большими грешниками; во время еды они не пили, однако возмездие наступало по-сле еды, ибо питие длилось до ночи. Это имело место среди богатых, ибо бедные, каковыми являлись простые люди, испытывали во всем нехватку, однако не нужду.

Кока — это выращиваемое в теплых и влаж-ных регионах деревце, листья которого заклю-чают в себе стимулирующую субстанцию, сход-ную с кофеином или теином. Ее жевали при лю-бом удобном случае с тестом на основе извести или растительной золы, что позволяло высвободить алкоголь, содержавшийся в ее листьях.

Кока (согласно Бласу Валере, 1590-1596 гг.)

Кока является неким деревцом высотою и толщиною с виноградную лозу; у него мало вет-вей, а на них много нежных листьев, шириною с большой палец и длиною с половину того же пальца, с приятным, но немного слабым запа-хом; эти листья индейцы и испанцы называ-ют кока. Индейцам так нравится кока, что они ценят ниже нее золото, и серебро, и драгоцен-ные камни; ее высаживают с великим внимани-ем и заботой, а с еще большими — собирают; потому что они снимают сами листья руками и сушат их на солнце, и так сухими их едят индейцы, но не заглатывая их; они только сма-куют запах и глотают сок. О том, какую пользу и силу таит в себе кока, можно заключить из того, что индейцы, которые едят ее, проявля-ют больше силы и больше предрасположенно-сти к труду; и множество раз, удовлетворенные ею, они трудятся целый день без еды.

Медицина

Древние перуанцы объясняли болезни (ункуй) двумя причинами. Первой было проникновение в человека некой инородной сущности, от ко-торой исходила сверхчеловеческая сила. Иден-тифицировать эту сущность, «засевшую» в теле больного, позволяли симптомы. Подобное про-никновение обычно считалось наказанием, нало-женным на заболевшего каким-то божеством (как правило — уака) за некий проступок, нечестивость, допущенную по отношению к данному божеству небрежность или нарушение какого-либо запрета самим больным либо кем-то из его близких. Боль-ной не обязательно осознавал совершенный им или кем-то из родственников проступок, так что распознать его входило в задачу знахаря. Как толь-ко ставился диагноз, болезнь можно было изгнать различными способами. Например, «высосав» боль из тела, лекарь предъявлял затем больному какой- то предмет или камень, якобы извлеченный из его тела и конкретизировавший заболевание. Иногда для «поглощения» болезни и освобождения от нее больного пациента натирали живой морской свин-кой. Однако не все эти «проникновения» являлись следствием той или иной оплошности. Нередко инки винили в случившемся тела умерших (как бы давно ни ушли те из жизни), которые считали очень опасными и способными заражать живых своими эманациями.

Также человек мог заболеть по причине поте-ри «души» (сунку), которую теперь удерживала в осо-бом месте (пача) некая сверхъестественная сила. Целителю предстояло вернуть «душу» в тело паци-ента, иначе того бы ждала неотвратимая смерть. Симптомами потери души могли быть депрессия, необъяснимое исхудание, жар, тошнота, рвота, диа-рея, астения или бессонница. Зачастую одним из способов установления диагноза являлось гада-ние: знахарь делал заключение, исходя из того положения, которое принимали листочки коки, коим он позволял упасть на какой-либо отрез ткани.

Психотерапевтическую эффективность приве-денных выше процедур оценить сложно. Терапия древнего Перу основывалась, однако же, в том числе и на исключительно богатой фармакопее и прекрасном знании анатомии. Местным цели-телям было известно множество обезболивающих и кровоостанавливающих средств, растительных и минеральных субстанций, обладавших умеренным антисептическим свойством. Судя по всему, инки обладали и глубокими хирургическими познания-ми. Они практиковали трепанацию черепа; извле-кали инородные тела при помощи бронзовых щип-цов; накладывали на раны нечто вроде марлевых повязок. Как и их предшественники, инки умели проводить и ампутации, о чем свидетельствуют об-наруженные деревянные протезы.

Одежда

Большинство людей, в любом уголке Анд, но-сили практически одинаковую одежду; на принад-лежность к тому или иному племени указывали в первую очередь прическа и головной убор. Про-стые инки ходят с наголо остриженной головой, тогда как привилегированные инки, подобно ин-дейцам колья, носили очень длинные волосы. Женские прически, судя по всему, были менее вариа-тивны: женщины расчесывали свои длинные во-лосы на прямой пробор посередине, и те спадали свободно. Отличительной частью прически инков являлась шерстяная повязка (льяуту), создаваемая многократным оборачиванием вокруг головы и перевязыванием плетеными шнурками тесьмы. Некоторые племена практиковали деформацию черепа: у индейцев колья он был продолговатый и заостренный и украшался шапочкой той же фор-мы. Каньяри, напротив, имели немного приплюс-нутую голову.

Обычная мужская одежда состояла из на-бедренной повязки (уара) и туники без рукавов (унку), доходившей почти до колен, а также прямо-угольной формы плащ (яколья), который надевали в холода или же по церемониальным случаям. Унку изготавливалась из хлопка на побережье и из шер-сти — в Андах. Она существовала с древнейших вре-мен — самые старые дошедшие до нас ее образцы датируются серединой I тысячелетия до н.э. Обувь была одинакова для обоих полов: как мужчины, так и женщины ходили в сандалиях либо мокасинах. Женщины носили платье (аксу) и тонкую накидку (льиклья), ниспадавшую с плеч и спускавшуюся до самой земли. Платье представляло собой большой прямоугольный отрез ткани, который инкские женщины оборачивали вокруг тела. Вокруг талии они повязывали широкий, искусной работы пояс (чумпи), который стягивал и закреплял платье. Дабы скрепить накидки, они закалывали их двумя фибулами в форме диска (тупу). Такое одеяние лег-ко можно было открыть на уровне груди, чтобы по-кормить младенца. Другая булавка (типки), более короткая, позволяла закрепить платье внизу, когда оно не было завязано на груди на узел. Волосы под-вязывались изящной винча. Голову инкские женщи-ны покрывали полоской ткани (нъянъяка), сложен-ной втрое или вчетверо (в длину) таким образом, что один ее край удерживался на макушке, а другой свисал на спину. Когда солнце палило слишком не-щадно, нъянъяка раскручивалась, превращаясь в своеобразную мантилью. Туника, плащ и платье, как правило, были черного или каштанового цвета в сьерре и белыми — на побережье, где изготавли-вались из хлопка. Структура, направление рисунка и горловой вырез в тунике были вертикальными в мужском наряде и горизонтальными — в женском. Так одежда визуально воплощала один из фунда-ментальных аспектов андского дуализма, согласно которому мужчина и женщина являли собой пару дополняющих друг друга противоположностей.

Одежда изготавливалась не из выкроенных и сшитых отрезов ткани, но из полностью выткан-ных на станке, включая орнамент и бахрому. Зада-чей ткача было произвести законченный продукт, так как одежда не могла быть скроенной. Действи-тельно, исходя из современных этнографических данных, можно прийти к выводу, что одежда и даже мешки и сумки рассматривались инками как живые существа, впрочем, как и дома и про-чие предметы, которые мы бы сочли неодушев-ленными. Перечень частей одежды, похоже, под-тверждает такое восприятие: туника, например, состояла из «сердца», «рта», «внутренностей», «ягодиц» и т.д. Этнологи отмечают, что иногда даже сейчас в представлениях местных жителей сумка «является» жабой, веревка — змеей, а пра-ща — ящерицей. Таким образом, андские ткачи должны были ясно представлять себе все аспек-ты будущего наряда — размер, форму, пропорции и компоновку — еще до начала работы. Даже уику изготавливалась из единого куска ткани, а отвер-стие для головы проделывалось на ткацком станке. В одежде практически не существовало никакой вариативности форм. Так, знатных инков можно было отличить от простолюдинов лишь по ка-честву ткани их нарядов, первые носили ауаска, вторые — кумпи. Жители Тауантинсуйу спали пол-ностью одетыми и не стирали одежду, а лишь периодически ее меняли. Праздники являлись возможностью на время облачиться в более кра-сочные одеяния. Инка никогда не ходил в одном и том же наряде больше одного дня, преподнося его в дар тому из своих приближенных, которого хо-тел выделить. Украшения носили представители обоих полов. В ушах у инков красовались огром-ные, около 5 сантиметров в диаметре, подвески цилиндрической формы, деформировавшие моч-ки ушей, вследствие чего испанцы называли их оре- хопами — «вислоухими». Мужчины определенного ранга носили также металлические браслеты или диски на шее или на голове. У женщин в ушах ни-чего не было; их украшения ограничивались колье и брошами.

Игры и развлечения

Увеселения подданных Инков практически неразрывно связаны с экономической и риту-альной жизнью. Основным поводом для развлече-ний являлся совместный труд, так как тот, кто при-глашал некую группу людей совершить какую-то работу, должен был предложить им плотный обед и побольше маисового пива. Работа, таким обра-зом, рассматривалась не как наказание, но как праздник. Это была возможность укрепить связи между членами одного айлью, так как алкоголь от-крывал сердца и сближал людей. Словом, одна и та же деятельность соединяла в себе экономическую, социальную, символическую и игровую функции. Большое место в жизни подданных Инки занимал танец: церемонии, посредством которых оказывали почести какому-либо божеству, предку, знатной особе или Инке, состояли прежде всего в танцах перед ним под звуки всевозможных флейт, барабанов, колокольчиков и бубенцов (струнные инструменты инкам не были известны), иногда с использованием весьма продуманных костюмов и масок.

Самой популярной игрой в древнем Перу была пичка. Играли в нее с помощью раскрашенных ка-менных или деревянных кубиков в форме усечен-ной пирамиды, называвшейся пичка, «пять».

Наименьшая сторона игральной кости, на ко-торой был нарисован крест, была равна пяти бал-лам, четыре другие стороны имели достоинство от одного до четырех, в зависимости от количества имевшихся на них параллельных полос. Разбив-шись на две команды, игроки по очереди бросали кость и передвигали фишки (зачастую — фасолины различных цветов) по деревянной игровой доске, разделенной на секции, каждая из которых имела в значении 10, 20, 30, 40 либо 50 очков. Подсчет баллов велся при помощи маисовых зерен двух различных цветов. Всякий раз, когда одной из команд удавалось опередить другую, поведшие в счете восклицали: «Мисайки» - «Мы обогнали ваш цвет!». Игра продолжалась до тех пор, пока одна из участвующих сторон не одерживала верх шесть раз. Нередко играли на интерес, и тогда на кон ставились морские свинки, скот или ткани. В риту-альных обстоятельствах игра пичка могла служить также и способом гадания. Силы, которые вызывались по случаю ритуала, должны были, как пред-полагалось, действовать в соответствии с тем, как падала кость, что позволяло по окончании сеанса установить отношения, существовавшие на тот мо-мент между невидимыми силами. Такое использо-вание пичка имело место в критические моменты перехода между двумя периодами, вроде начала се-зона дождей или первыми днями после чьей-либо смерти. По сути, то была излюбленная игра инков на протяжении тех пяти ночей, что им предстояло провести у гроба умершего.

Простолюдинам запрещалось охотиться на ви-куний, гуанако и представителей семейства оле-невых без особого на то разрешения. Примерно каждые четыре года Инка или его представители организовывали большую охоту (чаку), в которой принимало участие все деревенское население. То была как забава для знати, которая играла в охоте главную роль, так и развлечение для участвовав-ших в ней простых людей, а также хорошая воз-можность распределить среди и тех, и других мясо. Тысячи загонщиков формировали огромный, в не-сколько километров диаметром круг и двигались к его центру, стараясь произвести как можно боль-ше шума и гоня дичь перед собой в ту сторону, где находился Инка. По мере продвижения охотники убивали пум, очковых медведей, лисиц и диких ко-шек. Оленух, а также самцов-производителей отпу-скали. Других самцов забивали, а их шкуры делили между всеми участниками облавы. Пойманных ви-куний и гуанако остригали, после чего большин-ство из них также отпускали на волю; некоторых по мере необходимости убивали, и шкуры их распре-деляли между семействами. Шерсть гуанако, более грубая, отдавалась простому люду, тогда как мягкая шерсть викуний предназначалась для Инки, кото-рый раздавал ее затем тем, кого хотел вознагра-дить. Добытое таким образом мясо высушивалось так, чтобы его можно было хранить несколько лет, до следующей охоты. Во время подобной облавы правитель представал перед своими подданными в качестве главного поставщика мяса. Известно, что Инка Манко организовал чаку в честь Франсиско Писарро, выведя на охоту 10 000 человек, которые закололи около 11 000 животных.