В ноябре 2012 года исполняется 160 лет со дня рождения и 100 лет со дня смерти
Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка (6 ноября 1852 — 15 ноября 1912)

Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк (настоящая фамилия Мамин; 25 октября (6 ноября) 1852 года, Висимо-Шайтанский завод, Пермской губернии, ныне посёлок Висим Свердловской области — 2 (15) ноября 1912 года, Санкт-Петербург — русский прозаик и драматург.

Стоит произнести "Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк", как вспоминается известная фотография, где он выглядит довольным жизнью, солидным человеком, в богатой шубе, в каракулевой папахе. По воспоминаниям друзей, он был душой компании, веселым человеком, прекрасным рассказчиком. Как всякого хорошего человека его любили дети, старики и животные.
Но на самом деле жизнь Мамина-Сибиряка была очень трудной, благополучными были только раннее детство да пятнадцать месяцев счастливого брака. Не было литературного успеха, которого он заслуживал. Далеко не все печаталось. В конце жизни он писал издателям,что его сочинений "наберется до 100 томов, а издано только 36".

Дмитрий Наркисович Мамин родился 6 ноября 1852 г. в поселке Висим (Висимо-Шайтанский завод, принадлежащий Демидовым) в 40 км от Нижнего Тагила в семье поселкового священника. Семья большая (четверо детей), дружная, трудовая ("без работы я не видел ни отца, ни матери"), читающая (в семье была своя библиотека, читали детям вслух). Жили небогато. Отец часто говорил: "Сыт, одет, в тепле - остальное прихоть". Он много времени отдавал своим и чужим детям, бесплатно учил поселковых ребятишек.
О своем раннем детстве и о родителях писатель говорил: "Не было ни одного горького воспоминания, ни одного детского упрека".
С 1860 по 1864 год Митя учился в Висимской поселковой начальной школе для детей рабочих, помещавшейся в большой избе.

Но пришла пора учиться всерьез. Денег на гимназию для сыновей у Наркиса Мамина не было. Когда мальчику исполнилось 12 лет, отец отвез его и старшего брата Николая в Екатеринбург и отдал их в духовное училище. где когда-то учился сам. Это было тяжелое время для Дмитрия. Дикие бурсацкие нравы так подействовали на впечатлительного ребенка, что он заболел, и отец забрал его из училища. С большой радостью вернулся Митя домой и в течение двух лет чувствовал себя совершенно счастливым: чтение чередовалось со скитаниями по горам, ночевками в лесу и домах приисковых рабочих. Быстро пролетели два года. У отца не было средств отдать сына в гимназию, и его снова отвезли в ту же бурсу.
В книге воспоминаний "Из далекого прошлого" Д.Н. Мамин-Сибиряк описал свои впечатления от учения в бурсе. Рассказал он о бессмысленной зубрежке, телесных наказаниях, невежестве учителей и грубости воспитанников. Настоящих знаний в училище не давали, а учеников заставляли заучивать наизусть целые страницы из Библии, петь молитвы и псалмы. Чтение книг считалось делом недостойным "настоящего" бурсака. В бурсе ценилась только грубая сила. Старшие ученики обижали младших, жестоко издевались над "новичками". Мамин-Сибиряк считал не только потерянными, но и вредными годы, проведенные в училище. Он писал: "Нужно было много лет, много страшного труда, чтобы вытравить все то зло, которое вынесено мною из бурсы, и чтобы взошли те семена, которые были заброшены давным-давно родной семьей".

По окончании бурсы в 1868 году Мамин-Сибиряк поступил в Пермскую семинарию - духовное заведение, дававшее среднее образование. Семинария мало чем отличалась от бурсы. Та же грубость нравов и плохое преподавание. Священное писание, богословские науки, древние языки - греческий и латынь - вот что главным образом должны были изучать семинаристы. Однако лучшие из них стремились к научным знаниям.
В Пермской духовной семинарии в начале 1860-х годов существовал тайный революционный кружок. Преподаватели и семинаристы - члены кружка - распространяли революционную литературу на уральских заводах и открыто призывали к выступлению против хозяев. В то время, когда в семинарию поступил Мамин, кружок был разгромлен, были арестованы и исключены многие семинаристы, но подпольную библиотеку сумели спасти. В ней хранились запретные сочинения Герцена, работы Добролюбова, роман Чернышевского "Что делать?" и книги по естествознанию (Ч.Дарвина, И.М. Сеченова, К.А. Тимирязева). Несмотря на все преследования, в Пермской семинарии сохранялся дух свободомыслия, и учащиеся протестовали против лицемерия и ханжества. Стремясь получить знания, чтобы приносить пользу народу, Дмитрий Мамин ушел из семинарии после 4-го класса, не окончив ее: он больше не хотел быть священником. Но именно к пребыванию в Пермской духовной семинарии относятся его первые творческие попытки.

Весной 1871 года Мамин уехал в Петербург, а в августе 1872 года он поступил на ветеринарное отделение Медико-хирургической академии. Он был увлечен бурным общественным движением 1870-х годов, посещал революционные студенческие кружки, читал произведения Маркса, участвовал в политических спорах. Вскоре полиция установила за ним слежку. Жилось ему трудно. Приходилось экономить на всем: на квартире, на обеде, на одежде, книгах. Вдвоем с товарищем Дмитрий снимал холодную, неуютную комнату в большом доме, где жили студенты и городская беднота. Д.Н. Мамин сочувственно относился к движению народников-пропагандистов, но для себя выбрал другую дорогу - писательский труд.
С 1874 для заработка писал для газет отчёты о заседаниях научных обществ. В 1875 году в газетах "Русский мир" и "Новости" он начал репортерскую работу, давшую, по его словам, знание "подноготной" жизни, "умение распознавать людей и страсть окунаться в гущу повседневности". В журналах "Сын отечества" и "Кругозор" он публиковал остросюжетные истории, не лишенные, в духе П.И. Мельникова-Печерского, этнографической наблюдательности, рассказы о разбойниках, уральских старообрядцах, загадочных людях и происшествиях ("Старцы", 1875; "Старик", "В горах", "Красная шапка", "Русалки", все - 1876 и т.д.).

Ведя богемный образ жизни, студент Мамин серьезно учился, много читал, слушал лекции, посещал музеи. Но, решив стать писателем, он осенью 1876 года, не окончив курс Медико-хирургической академии, переходит на юридический факультет Петербургского университета, считая, что ему необходимо изучить общественные науки, которые помогут лучше разобраться в окружающей жизни.

Его первое беллетристическое произведение "Тайны зеленого леса " напечатано без подписи в журнале "Кругозор" в 1877 году и посвящено Уралу. Зачатки таланта, знакомство с природой и жизнью края замечаются в этом произведении. Ему хочется жить за всех, чтобы все испытать и все перечувствовать. Продолжая учиться на юридическом факультете, Мамин пишет большой роман "В водовороте страстей" под псевдонимом Е. Томский, роман претенциозный и очень слабый во всех отношениях. Он отнес рукопись романа в журнал "Отечественные записки", который редактировал М.Е. Салтыков-Щедрин. Большим ударом для начинающего писателя была отрицательная оценка этого романа, данная Салтыковым-Щедриным. Но Мамин правильно понял, что ему недостает не только литературного мастерства, но, прежде всего, знания жизни. В итоге, его первый роман был напечатан лишь в одном малоизвестном журнале.
И на этот раз Мамину не удалось довести учебу до конца. На юридическом факультете он проучился около года. Чрезмерная работа, плохое питание, отсутствие отдыха надломили молодой организм. У него начался плеврит. К тому же, из-за материальных трудностей и болезни отца, Мамин не смог сделать взнос платы за учение и вскоре был исключен из университета. Весной 1877 года писатель уехал из Петербурга. Всем сердцем потянулся юноша на Урал. Там вылечился он от болезни и нашел силы для новых трудов.

Оказавшись в родных местах, Дмитрий Наркисович собирает материал для нового романа из уральской жизни. Поездки по Уралу и Приуралью расширили и углубили его знание народной жизни. Но новый роман, задуманный еще в Петербурге, пришлось отложить. Заболел и в январе 1878 года умер отец. Дмитрий остался единственным кормильцем большой семьи. В поисках работы, а также чтобы дать образование братьям и сестре семья в апреле 1878 года переезжает в Екатеринбург. Но и в большом промышленном городе недоучившему студенту устроиться на службу не удалось. Дмитрий стал давать уроки отстающим гимназистам. Утомительная работа оплачивалась плохо, но учитель из Мамина вышел хороший, и скоро он приобрел славу лучшего репетитора в городе. Не оставил он на новом месте и литературной работы; когда не хватало времени днем, писал по ночам. Несмотря на денежные затруднения, он выписывал из Петербурга книги.

В начале 1880-х годов в журналах Петербурга и Москвы стали печататься рассказы, очерки и повести до сих пор никому не известного писателя Д.Сибиряка. Вскоре, в 1882 году, вышел первый сборник путевых очерков "От Урала до Москвы" ("Уральские рассказы"). Очерки были опубликованы в московской газете "Русские ведомости", а затем в журнале "Дело" вышли его очерки "В камнях", рассказы ("На рубеже Азии", "В худых душах" и др.). Героями рассказов были фабричные рабочие, уральские старатели, чусовские бурлаки, в очерках оживала уральская природа. Эти произведения привлекли к себе читателей. Сборник быстро раскупили. Так входил в литературу писатель Д.Н. Мамин-Сибиряк. Его произведения стали ближе к требованиям демократического журнала "Отечественные записки", и Салтыков-Щедрин уже охотно печатал их. Так, в 1882 году начинается второй период литературной деятельности Мамина. Его уральские рассказы и очерки регулярно появляются в "Устоях", "Деле", "Вестнике Европы", "Русской Мысли", "Отечественных Записках". В этих рассказах уже чувствуется самобытный изобразитель жизни и нравов Урала, вольный художник, умеющий дать понятие о гигантском человеческом труде, изобразить всякие контрасты. С одной стороны, дивная природа, величественная, полная гармонии, с другой - неурядица людская, тяжелая борьба за существование. Присоединив к своему имени псевдоним, писатель быстро приобрел популярность, и подпись Мамин-Сибиряк осталась за ним навсегда.

Первым крупным произведением писателя был роман "Приваловские миллионы " (1883), который в течение года печатался в журнале "Дело". Этот роман, начатый еще в 1872 году, - самый популярный из его сочинений в наши дни, был совсем незамечен критикой в момент его появления. Герой романа, молодой идеалист, пытается получить наследство, находящееся под опекой, с тем, чтобы расплатиться с народом за жестокий фамильный грех угнетения и эксплуатации, однако безволие героя (следствие генетической деградации), утопичность самого социального проекта обрекает предприятие на неудачу. Яркие эпизоды быта, раскольничьи предания, картины нравов "общества", образы чиновников, адвокатов, золотопромышленников, разночинцев, рельефность и точность письма, изобилующего народными поговорками и пословицами, достоверность в воспроизведении различных сторон уральского быта сделали это произведение, наряду с другими "уральскими" романами Мамина-Сибиряка, масштабной реалистической эпопеей, впечатляющим образцом отечественной социально-аналитической прозы.

В 1884 году в журнале "Отечественные записки" появился следующий роман "уральского" цикла - "Горное гнездо ", закрепивший за Маминым-Сибиряком репутацию выдающегося писателя-реалиста. Второй роман рисует также со всех сторон горнозаводский Урал. Это - великолепная страница из истории накопления капитализма, остро сатирическое произведение о несостоятельности "магнатов" уральских горных заводов как организаторов промышленности. В романе талантливо изображен горный царек Лаптев, форменный вырожденец, "замечательный тип из всех, какие только встречались в нашей литературе" по мнению Скабичевского, высоко ставившего роман "Горное гнездо" и находящего, что "Лаптева смело можно поставить в одном ряду с такими вековечными типами, как Тартюф, Гарпагон, Иудушка Головлев, Обломов".
В задуманном как продолжение "Горного гнезда" романе "На улице " (1886; первонач. назв. "Бурный поток") Мамин-Сибиряк переносит своих "уральских" героев в Петербург, и, рассказывая о взлете и крахе некоего газетного предприятия, подчеркивает отрицательный характер социального отбора в "рыночном" обществе, где лучшие (наиболее "нравственные") обречены на нищету и гибель. Проблема поиска смысла жизни совестливым интеллигентом поднимается Маминым-Сибиряком в романе "Именинник " (1888), рассказывающем о самоубийстве земского деятеля. В то же время Мамин-Сибиряк явно тяготеет к народнической литературе, стремясь писать в стиле почитаемых им Г.И. Успенского и Н.Н. Златовратского - в "беллетристическо-публицистической", по его определению, форме. В 1885 году Д.Н. Мамин написал пьесу "Золотопромышленники" ("На золотом дне "), не имевшую большого успеха. В 1886 году он был принят в члены Общества любителей российской словесности. Внимание литературной общественности привлек сборник Мамина-Сибиряка "Уральские рассказы " (тт. 1-2; 1888-1889), в котором сплав этнографических и познавательных элементов (как позднее у П.П. Бажова) воспринимался в аспекте своеобразия художественной манеры писателя, отмечалось его мастерство пейзажиста.

Дмитрий Наркисович (в центре) и его коллеги-«думцы».

В Екатеринбурге проходят 14 лет жизни писателя (1877-1891). Он женится на Марии Якимовне Алексеевой , которая стала не только женой и другом, но также и прекрасным советчиком по литературным вопросам. Она была родом из Нижнего Тагила, а её отец -
крупный заводской служащий в хозяйстве Демидовых. Саму её можно было отнести к числу образованнейших, умных и очень смелых женщин горнозаводского Урала. Несмотря на сложный кержацкий уклад семьи отца и исконно поповский уклад семьи Маминых, она с тремя детьми ушла от законного мужа и вверила свою судьбу тогда еще молодому начинающему литератору. Она помогла ему стать настоящим писателем.
Прожили они в незаконном, гражданском, браке 12 лет. А в 1890 году вышел один из крупнейших романов писателя "Три конца" о его малой родине - Висиме. Посвящен он Марии Якимовне.

В эти годы он совершает много поездок по Уралу, изучает литературу по истории, экономике, этнографии Урала, погружается в народную жизнь, общается с "простецами", имеющими огромный жизненный опыт. Два продолжительных выезда в столицу (1881-1882, 1885-1886) упрочили литературные связи писателя: он знакомится с Короленко, Златовратским, Гольцевым и другими. В эти годы пишет и печатает много небольших рассказов, очерков. Несмотря на напряжённую литературную работу, находит время на общественную и государственную деятельность: гласный Екатеринбургской городской Думы, присяжный заседатель Екатеринбургского окружного суда, организатор и устроитель знаменитой Сибирско-Уральской научно-промышленной выставки...

Мамин-Сибиряк приближался к своему сорокалетию. Издание романов дало ему возможность купить в Екатеринбурге дом для матери, родных.

Литературно-мемориальный дом-музей Д. Н. Мамина-Сибиряка. Фото 1999 г.Располагается в бывшем собственном доме писателя. Адрес: г.Екатеринбург, ул. Пушкина, 27.

Он женат. Казалось бы, есть все для счастливой жизни. Но начался духовный разлад. Его творчество не замечала столичная критика, мало откликов от читателей. Писатель пишет другу: "-Я подарил им целый край с людьми, природой и всеми богатствами, а они даже не смотрят на мой подарок". Не очень удачной была и женитьба. Не было детей. Мучило недовольство собой. Казалось, жизнь кончается.

Но к новому театральному сезону из Петербурга приехала красивая молодая актриса Мария Морицевна Гейнрих

Мария Морицовна Абрамова (1865-1892 гг.). Русская актриса и антрепренёр родилась в Перми. Ее отцом был осевший в России венгр
Мориц Гейнрих Ротони. Говорят, что он был старинного знатного рода, участвовал в восстании мадьяров в 1848 году и был ранен; за его поимку была назначена большая награда.
Сначала он долго жил в Оренбурге, женился на сибирячке, переменив свою фамилию на Гейнрих. Позже он переехал в Пермь, где открыл фотоателье. У него была большая семья. Мария Морицовна была старшей, потом десять мальчиков и, наконец, последняя — девочка Лиза (1882 г.) — моя мать.
В 1880 году в Пермь был сослан на жительство молодой В. Г. Короленко. В свободное время он занимался педагогической деятельностью, был учителем и в многочисленной семье Гейнрихов.
После ссоры с отцом Мария Морицовна покидает Пермь и перебирается в Казань. Там она некоторое время посещала фельдшерские курсы. Затем поступает актрисой в театр и выходит замуж за актера Абрамова. Однако совместная их жизнь длилась не долго и закончилась разводом.
Играла в провинции (Оренбург, Самара, Рыбинск, Саратов, Минск, Нижний Новгород, Таганрог, Мариуполь).
Гастрольная жизнь дается ей тяжело. «Хоть в омут головой, а жизнь, которую, поневоле, приходится вести, - такая пошлая, грязная, безобразная, яма помойная. А люди, которые живут этой жизнью, о них и говорить нечего. Слова человеческого, хорошего в пять лет ни разу не слыхала. А вне сцены то же самое. Кто знакомится с актрисами? Перворядники, ловеласы всевозможные, которые смотрят на актрису, как на кокотку высшего разряда» - пишет она В. Г. Короленко.
В 1889, получив богатое наследство, Абрамова сняла в Москве театр Шелапутина и организовала собственный под названием «Театр Абрамовой». В этом театре, помимо самой Абрамовой, играли: Н. Н. Соловцов, Н. П. Рощин-Инсаров, И. П. Киселевский, В. В. Чарский, Н. А. Мичурин-Самойлов, М. М. Глебова и др. Театр поставил: «Горе от ума», «Ревизор», «Мёртвые души», «На всякого мудреца довольно простоты».
Наряду с этими спектаклями ставились и эффектные мелодрамы. «Газеты прославляют театр Абрамовой», - писал Чехову поэт Плещеев, и тот соглашался, что да, дескать, «у Абрамовой дела идут хорошо».
Постановкой «Лешего» (1889 г.) театр Абрамовой начал сценическую историю пьес Чехова. Премьера состоялась 27 декабря 1889 года, и это был полный провал. «Чехов бежал из Москвы, его не было дома несколько дней даже для близких друзей», - вспоминал один из таких как раз друзей, писатель Лазарев-Грузинский.
Неумелое ведение финансовых дел вскоре привело театр Абрамовой на грань банкротства. Не помог и переход театра с декабря 1889 г. на положение «Товарищества», возглавляемого Киселевским и Чарским. В 1890 году театр закрылся.
Беда, как известно, не приходит одна: именно в это время у Абрамовой умирает мать, и молодая женщина, на руках у которой оказалась пятилетняя сестренка (будущая жена Куприна), вынуждена была подписать контракт и отправиться на Урал уже не как владелица театра, а в качестве актрисы. В 1890-1891 годах Абрамова играла в екатеринбургской труппе П. М. Медведева. Лучшие роли: Медея («Медея» А. С. Суворина и В. П. Буренина), Василиса Мелентьева («Василиса Мелентьева» Островского и С. А. Гедеонова), Маргарита Готье («Дама с камелиями» А. Дюма-сына), Адриенна Лекуврер («Адриенна Лекуврер» Э. Скриба и Э. Легуве). «Прекрасная Медея, Далила, Василиса Мелентьева, Катерина, она производила сильное впечатление на публику», - писал в своих воспоминаниях Б. Д. Удинцев.
В Екатеринбурге Мария Абрамова знакомится с писателем Дмитрием Наркисовичем Маминым-Сибиряком. Позже она вспоминала: «Я говорила в первый день приезда, что хотелось бы познакомиться, ему передали, и вот он нанес мне визит - и очень понравился, такой симпатичный, простой».

Они познакомились, полюбили друг друга. Ей 25 лет, ему 39-й год.

О первом впечатлении, которое произвела на него Абрамова, Мамин-Сибиряк пишет «Первое впечатление от Марии Морицовны получилось совсем не то, к какому я был подготовлен. Она мне не показалась красавицей, а затем в ней не было ничего такого, что присвоено по штату даже маленьким знаменитостям: не ломается, не представляет из себя ничего, а просто такая, какая есть в действительности. Есть такие особенные люди, которые при первой встрече производят такое впечатление, как будто знаешь их хорошо давно».

Между актрисой и писателем завязывается роман. Страстная любовь Дмитрия Мамина-Сибиряка и Марии Морицовны Абрамовой «вызывала много толков». Современница вспоминает: «На моих глазах происходило перерождение Мамина в другого человека… Куда девался его желчно-насмешливый вид, печальное выражение глаз и манера цедить сквозь зубы слова, когда он хотел выразить свое пренебрежение к собеседнику. Глаза блестели, отражая полноту внутренней жизни, рот приветливо улыбался. Он на моих глазах помолодел. Когда на сцене появлялась Абрамова, он весь превращался в слух и зрение, не замечая ничего окружающего. В сильных местах ее роли Абрамова обращалась к нему, глаза их встречались, и Мамин как-то подавался вперед, загораясь внутренним огнем, и даже румянец выступал на его лице». Мамин не пропускал ни одного спектакля с ее участием.

Однако, все складывалось очень сложно, муж Марии не давал развода. В городе пошли сплетни, пересуды. Влюбленным не оставалось ничего другого, как бежать в Петербург. 21 марта 1891 г. они уехали (больше Мамин-Сибиряк не жил на Урале).

Там они, по выражению одного мемуариста, свили «свое уютное гнездышко на Миллионной улице, где чувствовалось столько задушевного тепла и где взор с любовью останавливался на этой красивой парочке из литературно-артистического мира, перед которой, казалось, развертывалась такая широкая, светлая жизненная дорога».

Здесь он скоро сблизился с литераторами-народниками - Н. Михайловским, Г. Успенским и другими, а позднее, на рубеже веков, и с крупнейшими писателями нового поколения - А. Чеховым, А. Куприным, М. Горьким, И. Буниным, высоко оценившим его труды.

Чехов А.П, Мамин-Сибиряк Д.Н., Потапенко И.Н. (1894-1896)

А.М. Горький, Д.Н. Мамин-Сибиряк, Н. Д. Телешов, И.А. Бунин. Ялта, 1902 г.

Писатели - частые посетители чеховского дома в Ялте. Слева направо: И.А.Бунин, Д.Н.Мамин-Сибиряк, М.Горький, Н.Д.Телешов

Художник И.Репин писал с него эскизы запорожцев для своей знаменитой картины. Д. Н. Мамин-Сибиряк рассказывал: «Интереснее всего моё знакомство с Репиным, у которого я был в мастерской, и он рисовал с меня для своей будущей картины «Запорожцы» целых два часа, - ему нужно было позаимствовать мои глаза для одного, а для другого веко для глаза и для третьего запорожца поправить нос».

Недолгим было счастье новой семьи в Петербурге. Мария родила дочку и на следующий день (21 марта 1892 г.) умерла. Дмитрий Наркисович чуть не покончил с собой от горя. Из письма к матери: "счастье промелькнуло яркой кометой, оставив тяжелый и горький осадок. Грустно, тяжело, одиноко. На руках осталась наша девочка, Елена - все мое счастье".
Мамин-Сибиряк остался с двумя детьми: новорожденной Аленушкой и десятилетней Лизой, сестрой Маруси. 10 апреля 1892 года он писал Морицу Гейнриху, отцу девочки, моему деду, который к этому времени очень опустился: «У меня осталась на руках Ваша дочь Лиза, Вы пишете, что устроите ее у старшего брата. Дело в том, что и мне хотелось бы в память Марии Морицовны дать хорошее воспитание Лизе, которое в провинции недоступно. Я ее помещу или в институт, или в женскую гимназию».
Через некоторое время Дмитрий Наркисович сообщил отцу Лизы, что после смерти Марии Морицовны он устроил Лизу в хорошую семью — к А. А. Давыдовой, вдове Карла Юльевича Давыдова, директора Петербургской консерватории (К. Ю. Давыдов был также композитором и прекрасным виолончелистом). Сама Давыдова слыла красавицей и умницей. Она была издательницей литературного журнала «Мир божий». У Александры Аркадьевны была единственная дочь, Лидия Карловна, вышедшая замуж за М. И. Туган-Барановского, известного ученого-экономиста. В семье жила еще и приемная дочь - Мария Карловна, будущая первая жена Куприна, унаследовавшая после смерти Александры Аркадьевны и Лидии Карловны журнал «Мир божий». Дом Давыдовых посещали интересные и талантливые люди Петербурга.
С большим сочувствием А. А. Давыдова отнеслась к горю Дмитрия Наркисовича.
Она приютила у себя Аленушку и Лизу, а когда Мамин поселился в Царском Селе, Давыдова порекомендовала ему бывшую гувернантку Марии Карловны, жившую с ними Ольгу Францевну Гувале , чтобы вести его дом и смотреть за детьми.
Мамин-Сибиряк еще долго горюет. 25 октября 1892 года он пишет своей матери: «Милая дорогая мама, сегодня мне наконец минуло сорок лет... Роковой день... Я считаю его смертью, хоть умер на полгода раньше... Дальше каждый год явится своего рода премией. Так и будем жить.
Да, сорок лет.
Оглядываясь назад и подводя итоги, должен сознаться, что, собственно говоря, не стоило и жить, несмотря на внешний успех и имя... Счастье промелькнуло яркой кометой, оставив тяжелый горький осадок. Благодарю имя той, которая принесла это счастье, короткое, мимолетное, но настоящее.
Мое будущее в могиле рядом с ней.
Дочка Аленушка да простит мне эти малодушные слова: когда она сама будет матерью, она поймет их значение. Грустно, тяжело, одиноко.
Наступила слишком ранняя осень. Я еще в силах и, может быть, проживу долго, но что это за жизнь: тень, призрак».
Брак с Марией Морицовной не был официально зарегистрирован, так как Абрамов не соглашался на развод, и только в 1902 году Мамин смог удочерить Аленушку. Понемногу Ольга Францевна крепко забрала в свои руки бразды правления в небольшой семье Мамина. Лизу она невзлюбила. Моя мама часто мне рассказывала о своем тяжелом детстве. Из гордости она не жаловалась Дмитрию Наркисовичу. Постоянно, даже в мелочах, Ольга Францевна давала ей почувствовать, что фактически она чужая и живет из милости. Всяких обид было столько, что несколько раз Лиза убегала. Первый раз — в редакцию «Мира божьего», второй раз — в цирк, куда она решила поступить. Мамин-Сибиряк привозил ее обратно.
Дмитрий Наркисович безумно любил Аленушку. Она была болезненная, хрупкая, очень нервная девочка. Чтобы ее успокоить, он перед сном рассказывал ей сказки. Так родились прелестные «Аленушкины сказки ».
Постепенно все портреты Марии Морицовны пропали из кабинета Мамина-Сибиряка. Строгий порядок, педантичность, расчетливость, граничащая со скупостью,— все это было глубоко чуждо Мамину. Часто вспыхивали скандалы.
И все-таки он был полностью под влиянием Гувале, которая через несколько лет стала его женой.
Ревность к покойнице никогда не покидала ее. Даже после смерти Мамина она говорила Федору Федоровичу Фидлеру, что Мамин жил с Марусей всего полтора года, но это время было для него сущим адом, о котором он вспоминал с ужасом,— до того невыносим был характер покойницы: «крутой, своенравный, злобный и мстительный». Все это явно противоречит письмам и воспоминаниям Мамина. Он всегда продолжал любить Марусю и воспитывал эту любовь в Аленушке.
Мария Карловна часто навещала свою бывшую гувернантку. Она относилась к Лизе, словно старшая высокообразованная девица к маленькой нелюбимой сиротке.
Понемногу Лиза превратилась в прелестную девушку с редкой улыбкой. Она была очень небольшой, с миниатюрными ножками и ручками, пропорциональна, как статуэтка Танагра. Лицо бледно-матовое, точеное, с большими серьезными карими глазами и очень темными волосами. Ей часто говорили, что она похожа на свою сестру Марию Морицовну.

Елизавета Морицовна Гейнрих (Куприна)

Пошли сплетни, что Мамин неравнодушен к Лизе. Ей стало еще тяжелее, так как Ольга Францевна начала без всяких причин ревновать. Лиза решила окончательно покинуть дом Маминых и поступила в Евгеньевскую общину сестер милосердия.
Об этом событии вспоминает Фидлер в октябре 1902 года: «Мамин праздновал свои именины в Царском Селе на новой квартире (Малая ул., 33), освещенной электрическим светом. Было много гостей, но сам виновник торжества почти ничего не пил и имел необычно мрачный вид,— вероятно, удрученный решительным заявлением Лизы, что она не уйдет из общины сестер милосердия».
Ухаживать за больными, спасать от смерти людей оказалось настоящим призванием Лизы, сутью всего ее существа. Она мечтала о самопожертвовании.
Мамин несколько раз ездил в общину, умолял Лизу вернуться, но на этот раз ее решение было бесповоротным. Началась русско-японская война. Лиза в качестве сестры милосердия в феврале 1904 года добровольно попросилась на Дальний Восток. Мамин-Сибиряк страшно за нее беспокоился, делал все, чтобы воспрепятствовать отъезду, тщетно упрашивал остаться, даже запил с горя.
Проводы уезжающих на фронт были торжественными: флаги и музыка. Дмитрий Наркисович приехал проводить Лизу на Николаевский вокзал. После отъезда он говорил о ней с Фидлером с чисто отеческой любовью и трогательной озабоченностью.
По коротким запискам моей матери известно, что поездка на фронт оказалась очень тяжелой: поезда были переполнены, теплушки перегружены. А тут еще в иркутском туннеле с поездом, в котором ехала Лиза, случилось крушение: первые тяжелые впечатления, первые убитые и раненые.
В Иркутске мама встретила одного из своих братьев, остальные разъехались кто на Дальний Восток, кто в Харбин, кто в Китай. Потом ей предстояла длинная дорога по Байкалу, потом Харбин, Мукден (Порт-Артур был уже сдан). Солдаты болели тифом, дизентерией, появилась даже чума. Поезда обстреливались.
Лиза вела себя самоотверженно и была награждена несколькими медалями.
Вскоре она снова попала в Иркутск, где встретила свою первую любовь — молодого врача, грузина. Они обручились. У Лизы всю жизнь были твердые понятия о честности, доброте, о чести. Тем страшнее ей показалось крушение веры в любимого человека. Она случайно увидела, как ее жених жестоко избивал беззащитного солдата, и немедленно порвала с ним, но была так потрясена, что чуть не покончила самоубийством. Чтобы больше с ним не встречаться, Лиза взяла отпуск и вернулась в Питер к Маминым, где атмосфера для нее не стала легче.

Елена-Аленушка родилась больным ребенком. Врачи говорили "не жилец". Хилость Алёнушки вызывала постоянные опасения, и, действительно, позже врачи обнаружили неизлечимую болезнь нервной системы - пляску святого Витта: лицо девочки всё время подергивалось, случались и конвульсии. Это несчастье еще более усилило заботу отца. Но отец, друзья отца, няня-воспитательница - "тетя Оля" вытащили Аленушку с "того света". Пока Аленушка была маленькой, отец днями, часами сидел у ее кроватки. Недаром ее называли "отецкой дочерью".

Когда девочка начала понимать, отец ей стал рассказывать сказки, сначала те, что знал, потом начал сочинять свои сказки, стал их записывать, собирать.

В 1897 г. "Аленушкины сказки" вышли отдельным изданием. Мамин-Сибиряк писал: "- Издание очень милое. Это моя любимая книга - ее писала сама любовь, и поэтому она переживет все остальные". Эти слова оказались пророческими. Его "Аленушкины сказки" ежегодно издаются, переводятся на другие языки. О них много написано, из связывают с фольклорными традициями, уменьем писателя занимательно преподнести нравственные уроки. Куприн писал о них: "Эти сказки - стихотворения в прозе, художественнее Тургеневских".
Мамин-Сибиряк в эти годы пишет редактору: "Если бы я был богат, то посвятил бы себя именно детской литературе. Ведь это счастье - писать для детей".

Когда Аленушка подросла, то из-за болезни она не могла учиться в школе, ее учили дома. Отец много внимания уделял развитию дочки, водил ее в музеи, читал ей. Аленушка хорошо рисовала, писала стихи, брала уроки музыки. Дмитрий Наркисович мечтал поехать в родные места и показать Урал дочери. Но врачи запрещали Аленушке далекие поездки.

В 1900 году Дмитрий Наркисович официально женился на воспитательнице Алёнушки Ольге Францевне Гувале, к которой очень привязалась девочка. В этот период жизни (второй царскосельский - 1902-1908 гг.) Мамины уделяли большое внимание хрупкому ребенку, превращающемуся в девушку.

Когда Лиза вернулась с войны, Куприны отсутствовали. Их дочка Люлюша, оставленная на няньку, заболела дифтерией. Лиза, страстно любившая детей, день и ночь дежурила у постели Люлюши и очень к ней привязалась. Вернувшись в Петербург, Мария Карловна обрадовалась привязанности дочери к Лизе и предложила последней поехать с ними в Даниловское, имение Федора Дмитриевича Батюшкова. Лиза согласилась, так как чувствовала себя в то время неприкаянной и не знала, чем себя занять.

Впервые Куприн обратил внимание на строгую красоту Лизы на именинах Н. К.Михайловского. Об этом свидетельствует краткая записка моей мамы, где не указана дата этой встречи. Она вспоминает только, что молодежь пела под гитару, что среди гостей был молодой еще Качалов.
В Даниловском Куприн уже по-настоящему влюбился в Лизу. Я думаю, что в ней была та настоящая чистота, та исключительная доброта, в которых очень нуждался в то время Александр Иванович. Однажды во время грозы он объяснился с нею. Первым чувством Лизы была паника. Она была слишком честной, ей совсем не было свойственно кокетство. Разрушать семью, лишать Люлюшу отца казалось ей совершенно немыслимым, хотя и у нее зарождалась та большая, самоотверженная любовь, которой она впоследствии посвятила всю жизнь.
Лиза снова обратилась в бегство. Скрыв от всех свой адрес, она поступила в какой-то далекий госпиталь, в отделение заразных больных, чтобы быть совсем оторванной от мира.
В начале 1907 года для друзей Куприных стало ясно, что супруги несчастливы и что разрыв неизбежен.
Куприну была чужда светская неискренность, кокетство, соблюдение правил салонного этикета. Я помню, как он выгнал какого-то несчастного молодого человека из нашего дома только за то, что, как ему показалось, он смотрел на меня «грязными глазами». Он всегда ревниво следил за мною, когда я танцевала.
Легко представить себе его бешеную реакцию, когда Мария Карловна намеками давала ему понять, кто и как за ней ухаживает. В то же время Куприн не мог постоянно находиться под одной крышей с нею. Если судить по воспоминаниям самой Марии Карловны, то создается впечатление, что отец совсем не мог работать дома. Странно подумать, что, живя в одном городе со своей женой и ребенком, он снимал комнату в гостинице или уезжал в Лавру, в Даниловское либо в Гатчину, чтобы писать.
В феврале 1907 года Куприн ушел из дома; он поселился в петербургской гостинице «Пале-Рояль» и стал сильно пить. Федор Дмитриевич Батюшков, видя, как Александр Иванович губит свое железное здоровье и свой талант, взялся разыскать Лизу. Он нашел ее и стал уговаривать, приводя именно такие аргументы, которые только и могли поколебать Лизу. Он говорил ей, что все равно разрыв с Марией Карловной окончателен, что Куприн губит себя и что ему нужен рядом с ним именно такой человек, как она. Спасать было призванием Лизы, и она согласилась, но поставила условием, что Александр Иванович перестанет пить и поедет лечиться в Гельсингфорс. 19 марта Александр Иванович с Лизой уезжают в Финляндию, а 31-го разрыв с Марией Карловной становится официальным.

В это время Мария Карловна и ее бывшая гувернантка Ольга Францевна восстановили против нашей семьи Любовь Алексеевну, мать Куприна, старшую сестру Софью Ивановну Можарову, а также Мамина-Сибиряка, попавшего полностью под влияние жены.
Одно время Мамин был особенно плохо настроен против Куприна, но впоследствии понял, что был несправедлив.
В литературных воспоминаниях «Отрывки вслух» приводится такое высказывание Мамина-Сибиряка: «А вот Куприн. Почему он большой писатель? Да потому что живой. Живой он, в каждой мелочи живой. У него один маленький штришок и — готово: вот он весь тут, Иван Иванович. А почему? Потому что Куприн тоже был репортером. Видал, вынюхивал людей, как они есть. Кстати, он, знаете, имеет привычку настоящим образом, по-собачьи, обнюхивать людей. Многие, в особенности дамы, обижаются. Господь с ними, если Куприну это нужно...» Об отношении Мамина-Сибиряка к Лизе в то время пишет Ф. Ф. Фидлер: «Когда Лиза вышла замуж за Куприна,— двери дома Мамина для нее закрылись навсегда. Сам Мамин продолжал ее любить по-прежнему (он воспитывал ее от 10- до 18-летнего возраста), но «тетя Оля» не могла ей простить, что она была причиной развода Куприна с его первою женой, Марией Карловной Давыдовой, ее бывшей воспитанницей; кроме того, это подавало дурной пример Аленушке.
Так мне жаловалась сама Ольга Францевна... Шли месяцы, Лиза продолжала любить Мамина, своего второго отца, и стремилась повидаться с ним. Свидание не устроилось, несмотря на то, что я для сего предложил свою квартиру. Мамин охотно согласился на мое предложение, но благодаря его запуганности («а что, если тетя Оля узнает?») разговор кончился ничем. «Недавно Лиза была крайне неосторожна: в заказном конверте она прислала мне карточку, на которой она снята со своим младенцем. Пришлось вложить портрет в другой конверт и без единого слова приписки вернуть его Лизе». «Зачем же ты показал его жене?» — «Она его без меня вскрыла».
С Куприным Мамин иногда встречался в ресторане. Но он умер, так и не увидав той, к которой был отечески нежно привязан и которая ему, хотя отдаленно, напоминала его «Марусю».
Несмотря на свою исключительную доброту, моя мать не простила Ольге Францевне своего горького детства и того, что она не могла попрощаться с человеком, по-отцовски любившим ее. Аленушка, нервная, поэтичная девушка, приезжала в Гатчину и не раз пыталась примирить Лизу и тетю Олю. Но это оказалось невозможно.

из книги Куприной К.А. "Куприн - мой отец"

С годами Мамина все больше занимают процессы народной жизни, он тяготеет к романам, в которых главным действующим лицом оказывается не исключительный человек, а целая трудовая среда. Большую известность приобрели романы Д.Н. Мамина-Сибиряка "Три конца " (1890), посвященный сложным процессам на Урале после Крестьянской реформы 1861 года, "Золото " (1892), в жестких натуралистических подробностях описывающий сезон золотодобычи и "Хлеб " (1895) о голоде в уральской деревне в 1891-1892 годах. Подолгу работал писатель над каждым произведением, собирая огромный исторический и современный материал. Глубокое знание народной жизни помогло автору ярко и правдиво показать тяжелое положение рабочих и крестьян и с негодованием обличить богачей заводчиков и фабрикантов, присвоивших себе природные богатства края и эксплуатирующих народ. Сумрачный драматизм, обилие самоубийств и катастроф в произведениях Мамина-Сибиряка, "русского Золя", признаваемого одним из создателей отечественного социологического романа, явили одну из важных граней общественного умонастроения России конца века: ощущение полной зависимости человека от социально-экономических обстоятельств, выполняющих в современных условиях функцию непредсказуемого и неумолимого античного рока.
Красочным языком, мажорной тональностью отличаются исторические повести Мамина-Сибиряка "Братья Гордеевы" (1891; о демидовских крепостных, обучавшихся во Франции) и "Охонины брови" (1892; о восстании Уральского заводского населения в эпоху Пугачева), а также легенды из быта башкир, казахов, киргизов ("Лебедь Хантыгал", "Майя" и др.). "Кряжистый", "сильный и смелый", по воспоминаниям современников, типичный "уральский человек", Мамин-Сибиряк с 1892 года,

Одна из лучших книг Мамина-Сибиряка - автобиографический роман-воспоминание о петербургской юности "Черты из жизни Пепко " (1894), в котором рассказывается о первых шагах Мамина в литературе, о приступах острой нужды и моментах глухого отчаяния. Он ярко обозначил миросозерцание писателя, догмы его веры, взгляды, идеи, которые легли в основу лучших его произведений: глубокий альтруизм, отвращение к грубой силе, любовь к жизни и, вместе с тем, тоска о ее несовершенствах, о "море печали и слез", где столько ужасов, жестокостей, неправды. "Неужели можно удовлетвориться одной своей жизнью. Нет, жить тысячью жизней, страдать и радоваться тысячью сердец - вот где жизнь и настоящее счастье!" - говорит Мамин в "Чертах из жизни Пепко". Последние крупные произведения писателя - роман "Падающие звезды " (1899) и рассказ "Мумма" (1907).

Д. Н. Мамин-Сибиряк. Портрет-шарж работы В. Каррика

Последние годы у Мамина-Сибиряка были особенно трудными. Болезни. Боязнь за судьбу дочери. Уходят из жизни друзья: Чехов, Глеб Успенский, Станюкович, Гарин-Михайловский. Его почти перестали печатать. 21 марта (роковой день для Мамина-Сибиряка) 1910 г. умирает мать Дмитрия Наркисовича. Это была для него огромная потеря. В 1911 г. писателя "разбил" паралич. Незадолго до своего ухода он писал другу: " - вот и конец скоро - Жалеть мне в литературе нечего, она всегда для меня была мачехой- Ну, и черт с ней, тем более, что для меня лично она переплетена была с горькой нуждой, о какой не говорят даже самым близким друзьям".
Но приближался юбилей: 60 лет со дня рождения Мамина-Сибиряка и 40 лет его писательской работы. О нем вспомнили, пришли поздравить. А Мамин-Сибиряк был в таком состоянии, что ничего уже не слышал. В свои 60 лет он казался дряхлым, седым стариком с потухшими глазами. Юбилей был похож на панихиду. Говорили хорошие слова: "Гордость русской литературы..", "Художник слова", подарили роскошный альбом с поздравлениями.
Но было уже слишком поздно. Дмитрий Наркисович умер через шесть дней (ноябрь 1912 г.), а после его смерти еще шли телеграммы с поздравлениями и пожеланиями.
В столичной печати не заметили ухода Мамина-Сибиряка. Только в Екатеринбурге друзья собрались на траурный вечер. Похоронили Мамина-Сибиряка рядом с женой в Александро-Невской Лавре в Петербурге.

Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович

Мамин-Сибиряк (настоящая фамилия – Мамин) Дмитрий Наркисович (1852 – 1912), прозаик.

Родился 25 октября (6 ноября н. с.) в Висимо-Шайтанском заводе Пермской губернии в семье заводского священника. Получил домашнее образование, затем учился в Висимской школе для детей рабочих.

В 1866 был принят в Екатеринбургское духовное училище, где обучался до 1868, затем продолжил образование в Пермской духовной семинарии (до 1872). В эти годы участвует в кружке передовых семинаристов, испытывает воздействие идей Чернышевского, Добролюбова, Герцена.

В 1872 Мамин-Сибиряк поступает в Петербургскую медико-хирургическую академию на ветеринарное отделение. В 1876, не окончив курс академии, переходит на юридический факультет Петербургского университета, но, проучившись год, вынужден оставить его из-за материальных трудностей и резкого ухудшения здоровья (начался туберкулез).

Летом 1877 вернулся на Урал, к родителям. В следующем году умер отец, и вся тяжесть забот о семье легла на Мамина-Сибиряка. Чтобы дать образование братьям и сестре и суметь заработать, решено было переехать в крупный культурный центр. Был выбран Екатеринбург, где начинается его новая жизнь. Здесь он женился на Марии Алексеевой, которая стала не только женой-другом, но и прекрасным советчиком по литературным вопросам. В эти годы он совершает много поездок по Уралу, изучает литературу по истории, экономике, этнографии Урала, погружается в народную жизнь, общается с “простецами”, имеющими огромный жизненный опыт.

Первым плодом этого изучения стала серия путевых очерков “От Урала до Москвы” (1881 – 82), опубликованных в московской газете “Русские ведомости”; затем в журнале “Дело” вышли его очерки “В камнях”, рассказы (“На рубеже Азии”, “В худых душах” и др.). Многие были подписаны псевдонимом “Д. Сибиряк”.

Первым крупным произведением писателя был роман “Приваловские миллионы”(1883), который напротяжении года печатался в журнале “Дело” и имел большой успех. В 1884 в журнале “Отечественные записки” появился роман “Горное гнездо”, закрепивший за Маминым-Сибиряком репутацию выдающегося писателя-реалиста.

Два продолжительных выезда в столицу (1881 – 82, 1885 – 86) упрочили литературные связи писателя: он знакомится с , Златовратским, Гольцевым и др. В эти годы пишет и печатает много небольших рассказов, очерков.

В 1890 разводится с первой женой и женится на талантливой артистке Екатеринбургского драматического театра М. Абрамовой и переезжает в Петербург, где проходит последний этап его жизни (1891 – 1912). Через год Абрамова умирает, оставив больную дочь Аленушку на руках отца, потрясенного этой смертью.

Подъем общественного движения в начале 1890-х способствовал появлению таких произведений, как романы “Золото” (1892), повесть “Охонины брови”(1892). Широкую известность приобрели произведения Мамина-Сибиряка для детей: “Аленушкины сказки” (1894 – 96), “Серая шейка” (1893), “Зарницы” (1897), “По Уралу” (1899) и др.

Последние крупные произведения писателя – романы “Черты из жизни Пепко”(1894), “Падающие звезды” (1899) и рассказ “Мумма” (1907).

Краткая биография из книги: Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000.

Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович

(06.11.1852-15.11.1912)

Судьба Мамина - Сибиряка

Наверно, нет такого человека на Урале, кто не слышал бы имени Мамина – Сибиряка, не прочитал хотя бы одной его книги.

Но это имя за годы после революции было покрыто таким толстым слоем «хрестоматийного глянца», что многие не знают ни настоящей судьбы писателя, ни многих его книг. О своей жизни Дмитрий Наркисович писал сам («Автобиографическая записка», «Из далекого прошлого»...). И о нем писались книги, но писались давно. И, к сожалению, нет ни одной новой, достойной его книги.

В последние годы, особенно в связи со 150 – летием (2002 год) писателя, стали открываться неизвестные стороны биографии Мамина – Сибиряка, появились новые для нас его фотографии, стали печататься ранее неопубликованные его произведения.

О жизни и творчестве Мамина – Сибиряка.

Стоит произнести «Дмитрий Наркисович Мамин – Сибиряк», как перед глазами встает известная фотография, где он выглядит довольным жизнью, солидным человеком, в богатой шубе, в каракулевой папахе. По воспоминаниям друзей, он был среднего роста, но крепкого телосложения, обаятельный, с красивыми черными глазами, с неизменной трубкой. Несмотря на вспыльчивость, он был душой компании, общительным, добрым человеком, прекрасным рассказчиком. При этом не терпел несправедливости, был прямым, цельным человеком, не умел лгать и притворяться. Но старался не выдавать своего горя, когда оно с ним приключилось. Как всякого хорошего человека, «его любили старики, дети, и не боялись животные». Он был так заметен, что сам художник Илья Репин писал с него одного из запорожцев для своей знаменитой картины.

Жизнь Мамина – Сибиряка была очень трудной, благополучными были только раннее детство да пятнадцать месяцев счастливого брака. Его можно считать очень невезучим человеком. Не было литературного успеха, которого он заслуживал. Далеко не все печаталось. В конце жизни он писал издателям, что его сочинений «наберется на 100 томов, а издано только 36». Очень сложной была его семейная жизнь.

Детство, юность

Дмитрий Наркисович Мамин родился 6 ноября 1852 года в поселке Висим (Висимо – Шайтанский завод, принадлежавший Демидовым), в 40 километрах от Нижнего Тагила, что на границе Европы и Азии. Отец будущего писателя – потомственный священник. Семья большая (четверо детей), дружная, трудовая («без работы я не видел ни отца, ни матери»), читающая (в семье была своя библиотека, выписывали из Петербурга журналы, книги. Мать любила читать детям вслух. Любимой книгой Дмитрия в детстве была «Детские годы Багрова – внука» (Аксаков). Митя с детства «мечтал сделаться писателем».

Жили небогато. Отец часто говорил: «Сыт, одет, в тепле – остальное прихоть». Он много времени отдавал своим и чужим детям, бесплатно учил поселковых ребятишек.

О своем раннем детстве и о родителях писатель говорил: «Не было ни одного горького воспоминания, ни одного детского упрека». Сохранились сотни удивительных писем Дмитрия Наркисовича к родителям, где он пишет «Мама» и «Папа» всегда с большой буквы.

Но пришла пора мальчикам учиться всерьез. Денег на гимназию для сыновей у Наркиса Мамина не было. Дмитрия и его старшего брата увезли в Екатеринбургское духовное училище (бесплатное), где когда –то учился их отец. Это было тяжелое время для Мити. Он считал годы в «бурсе» потерянными и даже вредными: голод, холод, унижения: «...училище не дало ничего моему уму, не прочитал ни одной книги... и не приобрел никаких знаний» (Позже это же училище заканчивал Павел Петрович Бажов). После духовного училища был прямой путь в Пермскую духовную семинарию. Там у Дмитрия Мамина началась первая литературная работа. Но ему было «тесно» в семинарии, он стал студентом – медиком в Петербурге. Учиться ему было крайне трудно, отец не мог ему посылать денег. Он часто голодал, был плохо одет. Дмитрий зарабатывал себе на хлеб тем, что писал в газеты. А тут еще и тяжелая болезнь - туберкулез. Пришлось бросить учебу и вернуться домой, на Урал (1878 год), но уже в город Нижняя Салда, куда переехала его семья. Но скоро умирает отец. Все заботы о семье берет на себя Дмитрий.

Певец Урала.

Дмитрию Наркисовичу пришлось очень много работать, давать уроки: «Я три года по 12 часов в день бродил по частным урокам». Он писал статьи, занимался самообразованием. Переехал в Екатеринбург. Писал книги. В них Урал и его люди. Он исходил много дорог по Уралу, сплавлялся по уральским рекам, познакомился со многими интересными людьми, изучал архивы, занимался археологическими раскопками. Он знал историю Урала, экономику, природу, народные сказания и легенды. «Урал! Урал! Тело каменно, сердце пламенно» Это было его любимое выражение. Он очень любил Урал, писал брату: «Родина – наша вторая мать, а такая Родина, как Урал, тем паче...». И сам был типичным уральцем. Чехов о нем написал: «Там, на Урале, должно быть все такие, сколько бы их ни толкли в ступе, а они все – зерно, а не мука...»

Свои первые журналистские работы он подписывал Д.Сибиряк. В те времена все, что находилось за Уральским хребтом, называлось Сибирью. Романы он стал подписывать двойной фамилией Мамин – Сибиряк. Сейчас он назвал бы себя Маминым – Уральцем.

Далеко не сразу его признали. Он 9 лет посылал в разные редакции свои рассказы, романы и получал отказ. И только потом, когда были напечатаны его романы, он стал известным на Урале писателем. О его романах можно вести отдельный серьезный разговор. «Приваловские миллионы», «Горное гнездо», «Золото». (Некоторые из них были экранизированы, превратились в пьесы). Романы потребовали от Мамина –Сибиряка огромного труда, приходилось много раз переписывать, самому редактировать. Он был талантлив во многих литературных жанрах: романах, повестях, рассказах, сказках, легендах, очерках. Его произведения самобытны. О языке его произведений Чехов писал: « У Мамина все слова настоящие, да он и сам ими говорит и других не знает».

Не случайно его называют «певцом Урала». Мамин – Сибиряк «открыл» миру Урал со всеми его богатствами и историей.

Мы должны быть благодарны писателю и за страницы, посвященные нашему Южному Уралу.

Мамин – Сибиряк и Южный Урал

Дмитрий Наркисович мечтал побывать в наших местах, пока еще не построена железная дорога, которая изменит жизнь на Южном Урале. Летом 1886 года его мечта исполнилась. Он проехал на лошадях из Екатеринбурга через Касли, Кыштым, Златоуст, Миасс... Он тогда впервые так полно увидел горы и озера, города и заводы, бедные башкирские деревни Южного Урала. Мамин – Сибиряк оставил в своих путевых заметках не только восторженное описание природы, городов, народного быта, но и как опытный экономист рассказал о промышленности, сельском хозяйстве, добыче золота, проблемах коренного населения. «По Зауралью» (так он назвал наш край) - это 70 страниц ярких впечатлений от путешествия Дмитрия Наркисовича по нашим дорогам. (Кстати, мог ли тогда Мамин – Сибиряк предположить, что скоро строить железную дорогу в этих местах будет инженер и писатель Гарин - Михайловский, который станет одним из самых близких его друзей?)

Но очень обидно, что многие годы эти очень интересные для нас путевые заметки были почти недоступны читателям. Они были опубликованы в 1887 году в Екатеринбурге. А позже только в альманахе «Южный Урал» в 1952 году (№ 8 – 9).

Невозможно не привести хотя бы несколько строчек из путевых заметок:

«... Вообще Урал считается золотым дном, но Зауралье – это само золото. Представьте себе такую картину: с одной стороны проходит могучий горный кряж со своими неистощимыми рудными богатствами, лесами и целой сетью бойких горных речек, сейчас за ним открывается богатейшая черноземная полоса, усеянная сотнями красивейших и кишащих рыбою озер, а дальше стелется волнистой линией настоящая степь с ее ковылем, солончаками и киргизскими стойбищами.

Если была бы задана специальная задача, чтобы придумать наилучшие условия для человеческого существования, то и тогда трудно было бы изобрести более счастливую комбинацию, за исключением разве того, что этот благословенный уголок только не соединен с открытым морем или большой судоходной рекой, хотя счастье таких слишком открытых мест еще сомнительный вопрос»...

Жаль, в Челябинске не нашлось издателя, который издал бы «По Зауралью» отдельной книжкой!

Зато был очень популярен у нас его рассказ «Ночевка» (1891), в котором он говорит об одной неудачной ночевке в Челябинске, когда город показался ему грязным, серым, злым, когда ему не давали спать клопы, лай собак. Рассказ полон острой иронии. Его печатали часто потому, что он был прекрасной иллюстрацией того, как изменился Челябинск за годы советской власти.

У Мамина – Сибиряка был и очерк «Мертвое озеро» (об Увильдах). Мертвым писатель его назвал потому, что тогда на его берегах не было никаких поселений. И этот очерк во время советской власти не публиковался. Только сейчас мы можем прочитать все, что написал Мамин – Сибиряк о Южном Урале.

Жизнь писателя на переломе

Дмитрий Наркисович приближался к своему сорокалетию. Пришло сравнительное благополучие. Гонорары от издания романов дали ему возможность купить дом в центре Екатеринбурга для матери и сестры. Он женат (гражданский брак) на Марии Алексеевой, которая оставила ради него мужа и троих детей. Она старше его, известная общественная деятельница, помощница в писательской работе

Казалось бы, есть все для счастливой жизни. Но у Дмитрия Наркисовича начался духовный разлад. Его творчество не замечала столичная критика, мало откликов от читателей. Мамин – Сибиряк пишет другу: «... Я подарил им целый край с людьми, природой и всеми богатствами, а они даже не смотрят на мой подарок».

Мучило недовольство собой. Не очень удачной была женитьба. Не было детей. Казалось, жизнь кончается. Дмитрий Наркисович начал пить.

Но к новому театральному сезону (1890) из Петербурга приехала красивая молодая актриса Мария Морицевна Гейнрих (отец у нее был венгром), по мужу и сцене – Абрамова. Они не могли не познакомиться, т.к. Мария привезла Мамину – Сибиряку подарок от Короленко (его портрет). Они полюбили друг друга. Ей 25 лет, ему 39 –й год. Дмитрий Наркисович помолодел, как будто переродился. Но все складывалось не просто. Его мучил долг перед женой. Муж Марии не давал развода. Семья Мамина – Сибиряка и друзья были против этого союза. В городе пошли сплетни, пересуды. Актрисе не давали работать, не было жизни и писателю. Влюбленным ничего не оставалось, как бежать в Петербург. 21 марта 1891 года они уехали, больше Мамин – Сибиряк уже не жил на Урале.

Но счастье молодой семьи было недолгим. Мария родила дочку и на следующий день (21 марта 1892 года) умерла. Дмитрий Наркисович чуть не покончил с собой от горя, плакал по ночам, ходил молиться в Исаакиевский собор, пытался залить горе водкой. Из письма к матери: «... счастье промелькнуло яркой кометой, оставив тяжелый и горький осадок... Грустно, тяжело, одиноко. На руках осталась наша девочка, Елена – все мое счастье». Из писем к сестре: «У меня одна мысль о Марусе и я, вероятно, сойду на ней с ума... Хожу гулять, чтобы громко разговаривать с Марусей».

Жизнь Мамина – Сибиряка стала совсем другой. Надо еще сказать, что Дмитрий Наркисович взял на себя заботу о больном отце Марии Морицевны и ее младшей сестре Елизавете. Судьба Елизаветы Морицевны тоже очень оказалась непростой. Повзрослев, она вышла замуж за Куприна, вернулась с ним из – за границы в 1937 году в СССР, через год похоронила здесь мужа. А через пять лет во время блокады Ленинграда покончила с собой «от голода, холода, тоски и бессмысленности существования» (так потом о ней написали).

«Аленушкины сказки»

Елена – Аленушка родилась больным ребенком (детский паралич). Врачи говорили – «не жилец». Но отец, друзья отца, няня - воспитательница – «тетя Оля» (Ольга Францевна Гувале позже стала женой Мамина – Сибиряка. Это был брак по взаимному уважению) вытащили Аленушку с «того света». Пока Аленушка была маленькой, отец днями, ночами сидел у ее кроватки. Недаром ее называли «отецкой дочерью». Можно сказать, что Мамин – Сибиряк совершил подвиг отцовства. Скорее – он совершил два подвига: нашел в себе силы выжить, писать. И не дал пропасть ребенку.

Когда девочка начала понимать, отец стал ей рассказывать сказки, сначала те, что знал, потом начал сочинять свои сказки, по совету друзей стал их записывать, собирать. У Аленушки была хорошая память, поэтому писателю – отцу нельзя было повторяться в сказках.

В 1896 году «Аленушкины сказки» вышли отдельным изданием. Мамин – Сибиряк писал: «... Издание очень милое. Это моя любимая книга – ее писала сама любовь, и поэтому она переживет все остальное». Эти слова оказались пророческими. Его «Аленушкины сказки» ежегодно издаются, переводятся на разные языки. О них много написано, их связывают с фольклорными традициями, уменьем писателя занимательно преподнести ребенку важные нравственные понятия, особенно чувство доброты. Не случайно язык «Аленушкиных сказок у современников назывался «Мамин слог». Куприн писал о них: «Эти сказки – стихотворения в прозе, художественнее тургеневских». Мамин – Сибиряк увековечил имя дочки в своих сказках.

Мамин – Сибиряк в эти годы пишет редактору: «Если бы я был богат, то посвятил бы себя именно детской литературе. Ведь это счастье – писать для детей».

Надо только представить, в каком душевном состоянии он писал сказки. Дело в том, что у Дмитрия Наркисовича не было прав на своего ребенка. Аленушка была «незаконной дочерью мещанки Абрамовой», а первый муж Марии Морицевны из мести не давал разрешения на удочерение. Мамин –Сибиряк доходил до отчаяния, собирался убить Абрамова. «Наконец – то я могу ее усыновить! Десять лет висел надо мною этот дамоклов меч! Сколько я за это время выстрадал!» «Ведь я живу только для Аленушки!» (из дневника).

«Счастье писать для детей»

Мамин – Сибиряк задолго до «Аленушкиных сказок» знал это счастье. Еще задолго до рождения Аленушки был написан первый рассказ – очерк для детей «Покорение Сибири», (а всего детских произведений у него около 150!). Он был связан со столичными журналами «Детское чтение», «Родник» и др. «Аленушкины сказки» были впервые напечатаны в «Детском чтении».

Все знают сказку «Серая шейка». Она вместе с «Аленушкиными сказками» вошла в сборник «Сказки русских писателей» (в серии «Библиотека мировой литературы для детей»). Когда сказка была написана, у нее был грустный конец, но позже Мамин – Сибиряк дописал главу о спасении Серой шейки. Сказку много раз издавали – и отдельно, и в сборниках. Много сказок до последних лет не были опубликованы. Теперь они возвращаются к читателям. Сейчас мы можем прочитать «Признание старого петербургского кота Васьки», написанного еще в 1903 году. и др.

Очень известны детские рассказы Мамина –Сибиряка: «Емеля – охотник», «Зимовье на Студеной», «Вертел», «Богач и Еремка». Некоторые из этих рассказов были высоко оценены еще при жизни писателя. «Емеля – охотник» был награжден Премией педагогического общества в Петербурге, а в 1884 году получил Международную премию. Рассказ «Зимовье на Студеной» был удостоен в Петербурге Золотой медали. И сейчас эти рассказы входят в круг лучшей детской литературы. В них такое знание детской психологии, истории, быта, природы, такой чудный язык, что и сейчас они издаются и переводятся на разные языки.

Дмитрий Наркисович мечтал написать детям книги, связанные с историей. Из письма матери: «Хочу написать русскую историю в форме путешествия». Но первые же очерки были запрещены цензурой за «дух свободы». Работы так и не вышли.

Легенды в творчестве Мамина – Сибиряка

Они знакомы нашим читателям меньше. У писателя был давний интерес к народным легендам, особенно к тем, что созданы коренным населением Урала и Зауралья: башкирским, татарским. Раньше часть коренного населения называлась киргизами (они упоминаются в легендах Мамина – Сибиряка). В 1889 году он писал в общество Российской словесности: «...Мне бы хотелось заняться собиранием песен, сказок, поверий и других произведений народного творчества», просил дать ему на это разрешение. Разрешение «Открытый лист») было дано Мамину – Сибиряку. У него были большие планы.

Он хотел написать историческую трагедию про хана Кучума, но не успел. Он написал только пять легенд. Они вышли отдельной книгой в 1898 году, которая позже не переиздавалась. Часть легенд входила в собрания сочинений Мамина –Сибиряка, самая известная из которых «Ак – Бозат». В легендах сильные, яркие герои, их любовь к свободе, просто любовь. Легенда «Майя» явно автобиографична, в ней ранняя смерть героини, оставившей маленького ребенка, бесконечное горе главного героя, очень любившего жену, да и созвучие имен – Майя, Мария. Это его, личная песнь о горькой любви, о тоске по умершей любимой.

Легенды кажутся народными, но Мамин – Сибиряк взял у народа только язык, обороты речи. Хочется верить, что и легенды Мамина – Сибиряка будут доступны читателям и детям, и взрослым.

Святочные рассказы и сказки Мамина Сибиряка

Сын священника, человек верующий – Мамин – Сибиряк писал и для взрослых и для детей святочные, рождественские рассказы и сказки. После 1917 года их, естественно, не печатали, т.к. эти произведения невозможно было увязать с именем писателя – демократа, со временем борьбы с религией. Теперь они стали публиковаться. В святочных рассказах и сказках Мамин –Сибиряк проповедует идеи мира и согласия между людьми разных национальностей, разных социальных слоев, людей разного возраста. Они написаны с юмором, оптимизмом.

Последний период жизни Мамина – Сибиряка

Последние годы у Дмитрия Наркисовича были особенно трудными. Он много болел сам. Он очень боялся за судьбу дочери. Он хоронил самых близких друзей: Чехова, Глеба Успенского, Станюковича, Гарина – Михайловского. Его почти перестали печатать. 21 марта (роковой день для Мамина – Сибиряка) 1910 года умирает его мать. Это была для него огромная потеря. В 1911 году его «разбил» паралич. Незадолго до своего ухода он писал другу: «...вот и конец скоро... Жалеть мне в литературе нечего, она всегда для меня была мачехой... Ну, и черт с ней, тем более, что для меня лично она переплетена была с горькой нуждой, о какой не говорят даже самым близким друзьям».

Но приближался его юбилей: 60 лет со дня рождения и 40 лет писательской работы. О нем вспомнили, пришли поздравить. А Мамин – Сибиряк был в таком состоянии, что уже ничего не слышал. В свои 60 лет он казался дряхлым стариком с потухшими глазами. Юбилей был похож на панихиду. Говорили хорошие слова: «Гордость русской литературы», «Художник слова»... Подарили роскошный альбом с поздравлениями и пожеланиями. В этом альбоме были слова и о его работах для детей: «Вы открыли свою душу нашим детям. Вы поняли и полюбили их, а они поняли и полюбили Вас...»

Но было уже слишком поздно. Дмитрий Наркисович умер через шесть дней (ноябрь 1912 года), а после его смерти еще шли телеграммы с поздравлениями.

В столичной печати не заметили ухода Мамина – Сибиряка. Только в Екатеринбурге друзья и почитатели его таланта собрались на траурный вечер. Похоронили Мамина –Сибиряка рядом с женой в Александро – Невской Лавре в Петербурге.

Судьба Аленушки

На протяжении многих лет ребята читали «Аленушкины сказки», но ни они, ни их родители не знали о судьбе самой Аленушки (Елены Маминой).

Из – за болезни она не могла учиться в школе. Ее учили дома. Дмитрий Наркисович очень много внимания уделял развитию девочки, маленькой сам делал игрушки, подросла - возил ее в музеи, учил рисовать. Он ведь и сам был хорошим художником. Много ей читал. Аленушка рисовала, писала стихи, брала уроки музыки. Мамин – Сибиряк мечтал поехать в родные места и показать дочери Урал. Но врачи запрещали Аленушке далекие поездки.

Елена пережила отца на два года. После его смерти она настояла на поездке в Екатеринбург. Посмотрела на город, окрестности, познакомилась с родными. В своем завещании она написала, чтобы дом ее отца после смерти последнего владельца стал бы музеем, «который настоятельно прошу устроить в этом городе и, по возможности, в завещанном доме или доме, который на его месте будет построен».

В центре Екатеринбурга есть замечательный «Литературный квартал», куда входит сохранившийся дом Мамина - Сибиряка (Пушкинская 27). Там - обстановка с тех давних времен, книги, фотографии, рисунки писателя и тот самый огромный красивый юбилейный альбом.

Аленушка умерла в 22 года от скоротечной чахотки осенью 1914 года, когда шла первая мировая война. Погибли все ее архивы, стихи, рисунки, часть работ ее отца. Похоронили Аленушку рядом с отцом и матерью. Через год всем троим установили памятник. На нем высечены слова Мамина – Сибиряка: «Жить тысячью жизней, страдать и радоваться тысячью сердец – вот где настоящая жизнь и настоящее счастье».

В 1956-м году прах семьи Маминых был перенесен на Волково кладбище Петербурга.

Память о Д.Н.Мамине – Сибиряке жива. Живы его книги. Кроме Дома – музея в Екатеринбурге (этому городу завещал свои рукописи Мамин – Сибиряк), создан Дом – музей писателя на его родине в Висиме. В Челябинске есть улица его имени, библиотека.

В Екатеринбурге к 150 - летию писателя впервые начало выходить полное 20 - томное собрание сочинений Мамина –Сибиряка.

Ассоциация писателей Урала учредила в 2002 году Всероссийскую литературную премию имени Мамина – Сибиряка. Лауреатами этой премии стали и наши писатели – южноуральцы: Рустам Валеев, Николай Година, Римма Дышаленкова, Сергей Борисов, Кирилл Шишов.

Когда хоронили Мамина – Сибиряка, поэт А.Коринфский прочитал над могилой стихотворение, которое заканчивалось так:

«Но верю я: в грядущих поколеньях

Ты будешь жить, уральский самоцвет!».

Это очень созвучно словам Антона Чехова: «Мамин принадлежит к тем писателям, которых по – настоящему начинают читать и ценить после их смерти». После смерти писателя прошло почти сто лет. Книги его не устарели. Для нас – уральцев они особенно ценны. Они есть во всех библиотеках. Мы и наши дети, наши внуки должны быть с ними знакомы.

О жизни и творчестве Д.Н. Мамина-Сибиряка

Мамин-Сибиряк Д.Н. В воспоминаниях современников. - Свердловск: Свердл. кн. изд-во, 1962. - 361 с.

Удинцев Б.Д., Боголюбов К. Певец Урала. Д.Н. Мамин-Сибиряк. - Свердловск,1969. - 116 с.

Китайник М.Г. Отец и дочь: Очерк в письмах // Мамин-Сибиряк Д.Н. Зеленые горы. - М.: Мол.гвардия, 1982. - С. 332-365.

Капитонова Н.А. «Ее писала сама любовь…» // Челяб. рабочий. - 1996. - 6 ноября. - С. 6.

Шеваров Д. «Наступили какие-то короткие времена…»: (К 145-летию Д.Н.Мамина-Сибиряка) // Первое сентября. - 1997. - 6 ноября. - С. 8

Казюлькина И.С. (при участии Е.П.Чудиновой) Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович // Писатели нашего детства. 100 имен: Биограф.словарь в 3 частях. Ч.2. - М.: Либерея, 1999. - С. 295-298.

Агарева Е. «Ведь это счастье писать для детей» // Дошк.восп. - 2000. - №1. - С. 79-81.

Подтяжкин Э. Сказки для Елены // Южно-Урал.панорама. - 2001. - 27 окт. - С. 44.

х х х

Буячева О.Ю. Излюбленный человек: Лит.вечер, посвящ. Д.Н.Мамину-Сибиряку // Читаем, учимся, играем.-2002.-Вып.3.-С.70-74.

Гайворонская Т.А. Сказки вечерних сумерек: / Лит.спектакль к 150-летию Д.Н. Мамина-Сибиряка // Читаем, учимся, играем.-2002.-Вып.3.-С.66-69.

Д.Н. Мамин-Сибиряк

По Зауралью

Путевые заметки

Отрывки из альманаха «Южный Урал» (1952.-№8-9.-С.17-87).

«…Вообще Урал считается золотым дном, но Зауралье – это само золото. Представьте себе такую картину: с одной стороны проходит могучий горный кряж со своими неистощимыми рудными богатствами, лесами и целой сетью бойких горных речек, сейчас за ним открывается богатейшая черноземная полоса, усеянная сотнями красивейших и кишащих рыбой озер, а дальше уже стелется волнистой линией настоящая степь с ее ковылем, солончаками и киргизскими стойбищами.

Если была бы задана специальная задача, чтобы придумать наилучшие условия для человеческого существования, то и тогда трудно было бы изобрести более счастливую комбинацию, за исключением разве того, что этот благословенный уголок только не соединен с открытым морем или большой судоходной рекой, хотя счастье таких слишком открытых мест еще сомнительный вопрос..» (с.21).

«…Особенно хорош вид на оз. Большие Касли, на Вишневые горы и на далекую панораму Каслинского завода от оз.Кисегача. Это настоящая уральская Швейцария. И можно только удивляться, как на сравнительно небольшом пространстве собрана такая масса всяческой благодати. В ближайших лавдах на глаза у нас выплыло несколько утиных выводков, тут же по мокрому песку берегового прибоя хлопотливо бегали белые чайки. К самому заводу дорога идет верст десять все время по берегу озера. Красиво белеют заводские церкви, пестреют разные постройки, и этот вид не теряет вблизи, как иногда случается с красивыми ландшафтами. Скоро наш экипаж катился по широкой каслинской улице, мимо таких хороших и так плотно поставленных домиков, - мне еще не случалось видеть такого наружного довольства, потому что в самых богатых местах оно сосредотачивается только около рынка и церквей…» (с.35).

«…К самому Кыштымскому заводу дорога подходит великолепным бором. Заводская церковь видна еще через озеро. Этот завод считается самым красивым на Урале, даже красивее Каслей, но, по-нашему, это не справедливо: оба завода хороши по-своему. Кыштым расположен совсем в горах, но ему недостает воды сравнительно с Каслями – Иртяш остается позади, а в заводе только один пруд, на который после озер и смотреть не хочется. Затем в Кыштыме вы уже не встретите каслинского довольства и ключом бьющей жизни – строенья валятся, много пустующих домов и вообще водворяется мерзость запустения. Когда-то Кыштым славился как бойкое место, но теперь все ушло в Касли…» (с.43).

«…Скоро показался уголок последнего громадного горного озера Увильды, которое в длину имеет 25 верст и в ширину 20. Глубина достигает 25 сажен. Замечательно то, что в Увильдах вода совершенно прозрачная, и можно отчетливо рассмотреть каждый камушек на глубине нескольких сажен. Как рассказывают, это самое красивое из горных озер: со всех сторон лес, много островов и т.д. Мы могли видеть только небольшой заливчик, в который впадает горная речка Черемшанка, но и здесь открывается глазу прелестная панорама – весь берег точно заткан густой осокой и лавдами, а синяя вода выглядывает из своей зеленой рамы самыми причудливыми узорами. В широких окнах спокойно кормились утиные выводки, которых я насчитал до десятка…» (с.47-48).

«…Итак, мы ехали и любовались. Чем дальше – тем лучше. Быстрый Мияс разливался все шире, принимая в себя бойкие горные речонки: березовые рощи сменялись сосняком, Ильменские горы шли синеватыми увалами слева, а справа высился Южный Урал. И в этой благословенной долине почти нет жилья, - пусто и свободно все кругом, и кроме хищнически срубленных старых сосен ничто не говорило о присутствии человека.

Вон и башкырь пошла… - ткнул «учитель» кнутиком на сиротливо торчавшие в открытом поле избенки. – Дворцы!

Это была первая настоящая башкирская деревушка на нашем пути. Стояло всего избушек пять-шесть и каких избушек: покосившихся, без крыш, с одним окошком и без всяких хозяйственных пристроек. Срубы сделаны неумело, конопатка тоже и кругом ничего живого: ни скотины, ни курицы. Чем-то таким мертвым пахнуло от этого захудалого башкирского жилья, а в двух шагах отличный строевой лес, тут же под носом богатейшие поемные луга и башкирский чернозем. Едем по деревне – пусто, как на кладбище…» (с.54-55).

«…Озеро Тургояк было последним на нашем пути. Оно залегло в горах и по открытому берегу рассыпало свои домки больше село того же имени. Издали картина очень красивая, но вблизи она теряет свою прелесть, как почти все русские живописные местности, - избы вытянулись в грязную широкую улицу, и хоть бы один садик или кустик. Да и горы здесь смотрят очень сурово своими серовато-синими тонами, что показывает на высокое положение над уровнем моря. В Тургояке есть каменная церковь, мельница и, кажется, больше никаких достопримечательностей..» (с.57).

«…Насколько действительно велики рыбные богатства, лучшим доказательством служит такой пример: озера Кыштымской дачи приносят больше дохода, чем самые заводы, считающиеся одними из лучших на Урале, хотя рыбопромышленность ведется самым хищническим образом, и о каких-нибудь приемах писцекультуры не бывало даже помину. Можно сказать с уверенностью, что каслинскими рыбопромышленниками сделано было решительно все, чтобы извести рыбу в озерах, но самые героические усилия оказались напрасными: рыба плодится с изумительной быстротой и вызывает для своего истребления новых гениальных предпринимателей…» (с.60).

«…Но вот дамба кончается, и на повороте открывается третий вид на Златоуст: впереди заводская плотина, под ней целый ряд фабрик, около собора хорошенькая площадь, прямо - большой управительский дом, который так и глядит хозяином, а дальше правильными рядами вытянулись чистенькие домики, упираясь в гору, которая на заднем плане делает крутой поворот. Впереди тоже гора с часовенкой наверху. Вид очень и очень хороший, хотя сразу и нельзя окинуть глазом все – такой точки вы не найдете, потому что сдвинувшиеся около пруда две горы разделяют поле зрения.

На плотине, где устроен деревянный помост, выдававшийся на сваях в пруд, сидит и гуляет «чистая публика» - несколько дамских шляп, две горноинженерских фуражки и даже какой-то военный мундир. Настоящий город, одним словом, и все «форменно» как говорит наш возница…» (с.66-67).

«…Общее впечатление от этого городка самое мирное и хорошее. Получается что-то среднее между заводом и городом, но все это в маленьких размерах, сколько нужно для 20 тысяч населения. Мне лично больше всего нравится бойкая горная р.Ай и обступившие ее горы: Косатур, Мис, Паленая, Татарка и т.д. В глубине тяжелыми синими массами поднимается Таганай разделяющийся на три ветви – малый, средний и большой. Мы долго гуляли по берегу р.Ая, где за фабрикой вытянулась такая красивая набережная с такими уютными, прелестными домиками. Мимо нас два раза проскакала кавалькада – две амазонки и несколько наездников. С г.Косатур спускалось стадо коров; животные лепились по горной извилистой тропке, как козявки. Тихо и мирно все, не слышно разухабистой песни или пьяного крика, как это бывает по вечерам в настоящих городах…» (с.68).

«…Но Златоуст отличается не только отсутствием трактиров – в нем нет также и ни одного средне-учебного заведения: ни гимназии, ни прогимназии, а только одно уездное училище и то, кажется, открыто недавно. Вас это удивляет: целый город и одно уездное училище. Прибавьте к этому еще то, что это единственный город в России, который существует как бы между небом и землей: у него нет своей земли. Секрет этой музыки заключается в том, что Златоуст преобразован в уездный город в 1865 г. из казенного горного завода, и горное ведомство до сих пор ни за что не желает поступиться своими правами, связанными с землей. Город остается без земельного надела…» (с.73).

«…Подъезжая к Миясскому заводу, чувствуешь, что спускаешься вниз, в равнину, которая отсюда стелется необозримым ковром, вплоть до настоящих Сибирских хребтов.

Миясский завод залег по р.Миясу в широкой долине, и по своему наружному виду решительно ничего замечательного не представляет, кроме разве одной реки, этой глубокой и бойкой горной красавицы, полной еще дикой свежести. Кругом оголенная холмистая равнина, горы остаются на западе, составляя довольно картинный фон, повитый синевато-фиолетовой дымкой. Заводские постройки как везде по заводам: прямые, широкие улицы, кучка хороших домов в центре, церковь и т.д. Есть пруд и какое-то фабричное строение. Но интерес миясской жизни сосредотачивается около длинного каменного здания с вывеской: «Главная контора миясских золотых промыслов». Сам по себе Миясский завод на Урале может считаться одним из главных золотых гнезд, за ним уже следуют Екатеринбург и Кушва...» (с.79).

«…От Миясского завода дорога пошла уже волнистой равниной, где на десятки верст не видно было ни одного деревца. Урал остался синеватой глыбой далеко позади, и чем дальше вперед мы подвигались, тем он поднимался выше, точно стены и бастионы какой-то гигантской крепости…» (с.86).

Н. А. Капитонова

Дмитрий Наркисович Мамин*, известный нам под псевдонимом Мамин-Сибиряк, родился 6 ноября 1852 года в Висимо-Шайтанском заводе (ныне поселок Висим под Нижним Тагилом). Мамины были потомственными священниками. Отец, Наркис Матвеевич Мамин, служил настоятелем в Никольском храме села Висим. Заодно вместе с женой он преподавал в местной церковноприходской школе, но при этом был членом Уральского общества любителей естествознания. Мать будущего писателя, урожденная Анна Семеновна Степанова – дочь дьякона. Дмитрий стал вторым ребенком из 4 детей Маминых, у него были еще 2 брата и 1 сестра.

Митя получил домашнее образование, затем учился в Висимской школе для детей рабочих.

Родители хотели, чтобы сын пошел по стопам предков. Поэтому в 1866 году они отдали мальчика в Екатеринбургское духовное училище. Он пробыл там до 1868 года, затем перешел в Пермскую духовную семинарию. В Перми юноша увлекся литературой.

Весной 1871 года молодой человек уехал в Петербург и поступил в медико-хирургическую академию, на ветеринарное отделение, позднее перевелся на медицинское. Через 3 года Мамин записался на естественный факультет Петербургского университета, где учился еще 2 года. Но и на этом его учеба не завершилась. С 1876 года молодой человек занимался на юридическом факультете университета, правда, и этого курса не окончил, вынужден был прервать обучение из-за материальных трудностей и резкого ухудшения здоровья – у Дмитрия обнаружили туберкулез. Болезнь захватили на начальном этапе, благодаря чему он полностью излечился.

Все петербургские годы Дмитрий писал небольшие репортажи и рассказы для столичных газет. Причем публиковаться он стал уже с 1872 года.

В 1877 году Дмитрий Наркисович вернулся к родителям в Нижнюю Салду, где они тогда жили. Летом того же года на пикнике молодой человек познакомился с женой местного инженера, 30-летней матерью 3 детей Марией Якимовной Алексеевой. Дмитрий влюбился. Женщина ответила взаимностью. Начался роман.

Мария Якимовна была достаточно обеспеченной дамой, отец ее занимал большой пост на Демидовских заводах. В 1878 г. женщина оставила мужа и под предлогом того, что намерена дать детям хорошее образование, купила себе дом в Екатеринбурге и с двумя сыновьями и дочерью переехала туда. Одновременно к ней переселился и Дмитрий Наркисович, благо умер Мамин-отец и блуду никто не мог воспрепятствовать. Немного позже в Екатеринбург перебралась вся семья Маминых. В грехе Мария Якимовна и Дмитрий Наркисович жили 12 лет. Алексеева стала первым советчиком любовника в его работе. Именно в те годы Мамин писал великий роман «Приваловские миллионы».

Дмитрий Наркисович много путешествовал по Уралу, изучал литературу по истории, экономике, этнографии. На жизнь зарабатывал журналистикой, но в основном его содержала Мария Якимовна. В 1881–1882 годы писатель издал серию путевых очерков «От Урала до Москвы» и опубликовал их в столичных изданиях под псевдонимом Д. Сибиряк. Псевдоним автоматически присоединился к фамилии автора и получился писатель Мамин-Сибиряк.

В 1883 году в журнале «Дело» состоялась публикация «Приваловских миллионов». Вскоре последовал второй роман – «Горное гнездо». После его выхода за Дмитрием Наркисовичем закрепилась слава выдающегося писателя-реалиста. На полученные гонорары Мамин-Сибиряк купил для матери и братьев дом в Екатеринбурге.

Осенью 1890 года Дмитрий Наркисович влюбился в дочь екатеринбургского фотографа Гейнриха – Марию Морицевну Абрамову. Она была актрисой и замужем за актером Абрамовым. С супругом Мария не жила и колесила с театральными труппами по России.

Бурный любовный роман писателя и актрисы закончился разрывом Мамина-Сибиряка с Алексеевой и переездом любовников в Петербург. Накануне разрыва писатель успел опубликовать свой третий роман – «Три конца», который был посвящен Алексеевой.

Поскольку первый супруг не дал Абрамовой развода, жили они с Дмитрием Наркисовичем в незаконном браке. 4 апреля 1892 года Мария Морицевна родила дочь и на следующий день умерла. Девочку назвали Еленой, ласково – Алёнушкой. Это был несчастный, от рождения тяжко больной ребенок. Алёнушка страдала пляской св. Витта – у нее постоянно дергалось лицо, случались конвульсии.

Дмитрий Наркисович был потрясен смертью любимой женщины. Он поставил себе цель вырастить больную дочь и посвятил ей всю оставшуюся жизнь.

В 1894 году писатель опубликовал свое первое произведение для детей – знаменитую сказку «Серая шейка» об уточке со сломанным крылом. В Серой шейке он видел собственную маленькую больную дочь. Созданные в 1894–1896 годы «Алёнушкины сказки» окончательно закрепили за Дмитрием Наркисовичем славу великого сказочника.

В 1900 году писатель впервые законно женился – на воспитательнице его дочери Ольге Францевне Гувале.

Главной бедой для Мамина-Сибиряка стало незаконное рождение девочки. С конца 1901 года писатель повел борьбу за ее усыновление. Отцом Алёнушки был записан муж Марии Морицовны. После получения его отказа от ребенка состоялся суд и с марта 1902 года девочка стала законной дочерью Дмитрий Наркисовича.

Конечно, все эти годы Мамин-Сибиряк не оставлял романистику, он сочинил и опубликовал романы «Хлеб», «Черты из жизни Пепко» и «Падающие звезды». Большой популярностью пользовались «Уральские рассказы». Однако все эти произведения не достигали высот «Приваловских миллионов», созданных под присмотром Марии Якимовны.

В 1911 году у писателя случился инсульт, и его частично парализовало. Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк умер 15 ноября 1912 года в Петербурге. Похоронен он был рядом с женой на погосте Александро-Невской лавры. Через полтора года, осенью 1914 года умерла от скоротечной чахотки его Алёнушка. Девушка нашла упокоение рядом с родителями. В 1950-х годах останки семьи Мамина-Сибиряка перезахоронили на Волковом кладбище Ленинграда.

_____________________

* Фамилия происходит либо от татарского имени – МамИн или от башкирского имени – МамИнь, поэтому изначально она произносилась с ударением на последний слог – МамИн.

АЛЕНУШКИНЫ СКАЗКИ

Е. Пермяков. Аленушкины сказки. Инсценировка.

СЕРАЯ ШЕЙКА

И. Медведева, Т. Шишова. Серая Шейка. Инсценировка.

Г. Березко. Серая шейка. Сценарий.

Дмитрий Мамин-Сибиряк – русский писатель, драматург. Он известен своими сказками, очерками, романами. Его жизнь была непростой и в ней было очень много плохого, но творчества это не коснулось. Дети читают Мамина-Сибиряка в начальной школе, взрослые знают его романы.

Родился будущий писатель в интеллигентной семье. Отец и мать дали ему прекрасное домашнее образование. Также мальчик посещал учебные заведения для будущего духовенства, но не стал священником. Дмитрий искал свой путь. Он поступил в медицинский университет, сначала на ветеринара, а потом на хирурга. Неудовлетворённый, он ушёл оттуда и поступил в юридический, но не закончил и его.

Материальные трудности в семье и плохое здоровье помешали это сделать.
Пришлось вернуться домой к родителям. Новое потрясение – умирает отец. Дмитрию нужно искать заработок и кормить родных. Он переезжает в Екатеринбург и осваивается там. Деньги приносит литературный труд. Сначала очерки, потом рассказы. Большой успех пришёл к нему с романом «Приваловские миллионы». Это произведение пользовалось популярностью в то время.

На личном фронте тоже успех. У Дмитрия есть женщина, Мария Якимовна Алексеева, и это отличный выбор. Она прекрасная жена, друг, и главный советчик по литературным вопросам. Дело спорится, появляются новые романы. Дмитрий едет в Урал, изучает литературу по нему, знакомится с народной жизнью.

Кто знает почему, но Дмитрий разводится с Марией. Новая супруга, Мария Абрамова, родила ему дочь, но ценой своей жизни. Дмитрия настигла глубокая депрессия. Дочь отлучили, не дав права воспитывать её как отец. Спасает только творчество. Так появились «Алёнушкины сказки», ныне классика детской литературы.

Депрессия прошла, дочь вернули, и он дал ей воспитание, какое может дать родной отец. Дочь Елена пережила писателя ненадолго – её убил туберкулёз. Она была ещё подростком. Писателя же доконала не только чахотка. Инсульт, паралич, плеврит также сделали своё дело. И он умер. А его творчество мы читаем по сей день.

Биография Мамина-Сибиряка о главном

В далеком девятнадцатом веке в семье священнослужителя, который едва сводил концы с концами, как говорится, на свет появился наследник. Произошло это радостное событие в ноябре 1852 года в местечке, что в современной географической науке именуется как Пермский край. Малыша окрестили и нарекли Дмитрием.

Так как Дима подрастал в семье, интересы которой были связаны с христианством, то понятно, что в 1866 году его определили в духовную семинарию Екатеринбурга. Он ее окончил и продолжил учебу в Петербургской медико-военной академии на факультете, где готовили ветеринаров. Но на «собачьего доктора» учился Дмитрий недолго, так как в 1876 году перешел на юридический факультет, на котором проучился всего-навсего 12 месяцев.

В 1877 году Дмитрий переехал на постоянное жительство на Урал, а в 1891 году переехал еще раз, но на этот раз в Петербург, а затем в Царское Село.

Стоит отметить, что настоящая фамилия Дмитрия была Мамин. Он с раннего детства лелеял мечту – стать творцом слова, то есть писателем.

Наступил 1875 год. Мамин стал претворять в жизнь свою заветную мечту о писательском труде – стал составлять заметочки в петербургские газеты. Этот же период в его биографии исследователи творчества Дмитрия называют периодом его становления, как писателя. Он примерно в эти годы пишет небольшие рассказы, которые печатают в газетах.

В популярной в то время газете «Русские ведомости» в 1881-82 годах были напечатаны очерки, принадлежащие перу Мамина под названием «От Урала до Москвы». И уже с этого времени появляется дописка к фамилии Сибиряк. В 1883 вышел в свет его роман, который принес ему популярность, с названием «Приваловские миллионы».

Если анализировать тексты Мамина-Сибиряка, то можно сделать вывод, что в них можно увидеть неповторимую природу Урала. Когда читаешь, то будто видишь, как живут люди, как они разговаривают. 80-е годы – это время противостояния рабочих и хозяев. Это отражено в таких текстах, например, как «Горное гнездо», «Уральские рассказы».

В конце жизни, как говорят в пору зрелого авторства Мамин-Сибиряк обращается к детской теме. Написаны такие произведения, которые известны всем со школьной скамьи. Это сборники для детей, известная всем сказка про уточку «Серая шейка».

К революционным действиям Мамин-Сибиряк откликнулся своими произведениями «Преступление» и «Мумма».

В ноябре 1912 года сердце Мамина-Сибиряка перестало биться навсегда. Прах Дмитрия Наркисовича покоится на одном из кладбищ Петербурга.

Если говорить о литературном наследии, то следует отметить тот факт, что Дмитрий Наркисович внес неоценимый вклад в становление современному ему состояния русского языка.

Если говорить о литературоведении, то Мамин-Сибиряк развил разнообразные жанры, скорректировал их черты. Главное, что они до «мозга костей» пронизаны, что говорится, «русским духом», любовью русского к живому и жизни.

Интересные факты и даты из жизни