Александр Александрович Фадеев родился 11 декабря (24 н.с.) 1901 года
в городе Кирмы Тверской губернии в семье фельдшеров, профессиональных революционеров. Раннее детство провел в Вильно, затем в Уфе. Большая часть детства и юности связана с Дальним Востоком, с Южно-Уссурийским краем, куда родители переселились в 1908
. Любовь к этому краю Фадеев пронес через всю жизнь.
Учился во Владивостоке, в коммерческом училище, но ушел, не окончив восемь классов (1912-1919 ). Сблизившись с большевиками, включился в революционную деятельность. Участвовал в партизанском движении против Колчака и войск интервентов (1919-1920 ), после разгрома Колчака - в рядах Красной Армии, в Забайкалье - против атамана Семенова зимой 1920-1921 . Был ранен.
В 1921 попал в Москву как делегат Х Всероссийского партийного съезда, вместе с другими делегатами, подавляя Кронштадтский мятеж, был серьезно ранен. Начал учиться в Московской горной академии, но со второго курса был переведен на партийную работу. Уже в 1921 Фадеев начал писать, участвовать в работе молодых литераторов, которые объединились вокруг журналов «Октябрь» и «Молодая гвардия». В «Молодой гвардии» в 1923 был опубликован первый рассказ Фадеева «Против течения».
Роман «Разгром», увидевший свет в 1927 , принес писателю признание читателей и критики и ввел его в большую литературу. Жизнь и исторические события на Дальнем Востоке, свидетелем которых он был, привлекли его творческое воображение. Долгие годы он отдал созданию романа-эпопеи «Последний из Удэге». Несмотря на незавершенность, роман занял свое место не только в творчестве А. Фадеева, но и в историко-литературном процессе 1920-50-х . В годы войны был одним из руководителей Союза писателей, автором большого количества публицистических статей, очерков. Был на Ленинградском фронте, три месяца провел в блокадном городе, результатом чего стала книга очерков «Ленинград в дни блокады» (1944 ).
В 1945 вышел в свет роман «Молодая гвардия», о героях которого Фадеев писал «с большой любовью, отдал роману много крови сердца». Первая редакция романа пользовалась заслуженным успехом, но в 1947 в газете «Правда» роман был подвергнут резкой критике за то, что писатель не показал связи комсомольцев Краснодона с коммунистами-подпольщиками. В 1951 Фадеев переработал роман, вторая редакция которого была оценена, например, Симоновым как «напрасная трата времени».
После XX съезда КПСС, чувствуя невозможность продолжать свою жизнь, А. Фадеев 13 мая 1956 года кончает жизнь самоубийством.
Медицинская комиссия, назначенная тогда правительством, заявила, что эта трагедия случилась в результате расстройства нервной системы из-за хронического алкоголизма. Только в 1990 было опубликовано предсмертное письмо Фадеева: «Не вижу возможности жить дальше, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено. Лучшие кадры литературы... физически истреблены или погибли... лучшие люди литературы умерли в преждевременном возрасте... Жизнь моя как писателя теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивались подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни».
Краткая биография Александра Фадеева
Александр Александрович Фадеев – советский писатель и общественный деятель, член ЦК партии и лауреат Сталинской премии. Писатель родился 11 (24) декабря 1901 года в селе Кимры. Александр с детства проявлял себя как одаренный ребенок. Так, с 4 лет он уже читал книги и отличался неуемной фантазией, сочиняя различные сказки и необычные истории. Когда ему было 7 лет, его семья переехала в Приморский край, где Александр и провел детство и юность.
С 1912 года писатель учился в Коммерческом училище во Владивостоке, но оставил учебу ради революционной деятельности. Он стал не просто членом РКП(б), но и партийным агитатором. С 1919 года участвовал в боевых действиях на Дальнем Востоке. Получив ранение, приехал в Москву на лечение. Первым серьезным произведением А. Фадеева была повесть «Разлив», написанная в начале 1920-х годов. В 1925 году, работая над романом «Разгром», он решил всерьез заняться литературной деятельностью. Именно этот роман принес ему славу и признание.
Одной из наиболее известных работ писателя был роман «Молодая гвардия», посвященный одноименной подпольной организации. В 1946 году книга вышла в печать и сразу же подверглась критике за отсутствие ярко выраженной руководящей роли Коммунистической партии. На это писатель ответил, что его роман не основан на реальных событиях и является художественным вымыслом. В военные годы Фадеев работал военным корреспондентом для Совинформбюро, а также в газете «Правда».
В связи с тем, что А. Фадеев был во главе Союза писателей, ему приходилось исполнять решения партии по отношению к неугодным писателям. Так, именно он по приказу Жданова фактически уничтожил выдающихся литераторов Зощенко и Ахматову. Затем он же хлопотал о том, чтобы как-то им помочь. Из-за такой двойственной ситуации Фадеев часто впадал в депрессию, которую заглушал алкоголем. В результате обострившихся конфликтов с совестью, 13 мая 1956 года он покончил жизнь самоубийством на даче в Переделкино.
Вариант 2
Александр Александрович Фадеев – советский писатель и общественный деятель, а также лауреат Сталинской премии и бригадный комиссар. Писатель родился 11(24) декабря 1901 года в Тверской области, в небольшом уездном городке Кимры. Его родители имели прямо отношение к революционной деятельности, за что отец был неоднократно гоним и арестован. Ранее детство Фадеева прошло в городе Вильно, а затем в Уфе. Однако большая часть детства и юности будущего писателя связана с Дальним Востоком, куда его родители переехали в 1908 году. Любовь к этим краям отражена во многих работах Фадеева.
С детства Александр был одаренным ребенком. Он проявлял заметный интерес к литературе и считал своими любимыми писателями Фенимора Купера, Джека Лондона и Майн Рида. С 11 лет он обучался во Владивостокском коммерческом училище, которое позже оставил из-за революционной деятельности. С 1918 года он состоял в РКП(б) под кличкой Булыга. Через год он был командирован на Дальний Восток, где участвовал в боевых действиях. Получив ранение, он демобилизовался и переехал в Москву, где проходил лечение. Первое произведение писателя вышло в свет в 1922 году. Это была повесть «Разлив». Через несколько лет появился роман «Разгром», который принес ему славу, известность и желание стать профессиональным литератором.
Следующий роман Фадеева назывался «Последний из Удэге». Это было произведение, посвященное событиям Гражданской войны. Однако лучшим и наиболее известным произведением писателя считается роман о Краснодонской подпольной организации «Молодая гвардия», написанный сразу после окончания Великой Отечественной войны. В романе описываются действия этой организации на территории фашисткой Германии. Первая публикация книги в 1946 году привела к жесткой критике писателя. Учитывая пожелания вышестоящих органов, Фадеев внес некоторые изменения и опубликовал ее во второй раз уже в 1951 году.
Помимо писательской деятельности, Фадеев принимал активное участие в общественной жизни страны. Он неоднократно руководил писательскими организациями, был одним из создателей и идеологов РАПП (Российской ассоциации пролетарских писателей), главным редактором различных литературных изданий и т.д. Именно А. А. Фадеев приводил в действие приятные и не очень решения партии по отношению ко многим своим коллегам, включая А. А. Ахматову, М. М. Зощенко. Тяжело переживая это обстоятельство, писатель страдал от бессонницы и депрессий. В мае 1956 года Фадеев скончался в результате самоубийства.
Кавалер двух орденов Ленина (1939, 1951)
Кавалер ордена Красного Знамени
Лауреат Государственной премии (1946, за роман «Молодая гвардия»)
Лауреат премии Ленинского комсомола (1970, посмертно, за роман «Молодая гвардия»)
13 мая 1956 года подмосковный поселок писателей Переделкино был полон машин – туда приехали скорая помощь, милиция и сотрудники КГБ. В этот день застрелился автор романов «Молодая гвардия» и «Разгром», один из символов советской литературы Александр Александрович Фадеев. Вскоре все центральные газеты опубликовали официальный некролог. Он был кратким, без подписей первых лиц государства, хотя речь шла о смерти депутата Верховного Совета СССР, кандидата в члены ЦК, лауреата сталинской премии первой степени, орденоносца, вице-председателя Бюро Всемирного Совета мира, в прошлом генерального секретаря союза писателей. В некрологе говорилось: «В последние годы А.А.Фадеев страдал тяжёлым прогрессирующим недугом – алкоголизмом, который привел к ослаблению его творческой деятельности… В состоянии тяжелой депрессии, вызванной очередным приступом, Фадеев покончил жизнь самоубийством». Такое заключение в то время было совершенно немыслимо для советских официальных изданий.
Никита Хрущев по-своему истолковывал суицид писателя в своих воспоминаниях: «…во время репрессий, возглавляя Союз писателей СССР, Фадеев поддерживал линию на репрессии. И летели головы ни в чем не повинных литераторов… Трагедия Фадеева как человека объясняет его самоубийство. Оставаясь человеком умным и тонкой души, он после того, как разоблачили Сталина и показали, что тысячные жертвы были вовсе не преступниками, не смог простить себе своего отступничества от правды… Он изжил себя и к тому же боялся встретиться лицом к лицу с теми писателями, которых он помогал Сталину загонять в лагеря, а некоторые вернулись потом восвояси…»
В то время мало кто знал, что Александр Фадеев оставил предсмертное письмо. Долгие годы его содержание держалось в тайне даже от его жены, а само письмо хранилось в архиве ЦК. И лишь в 1990 году, когда оно было опубликовано, стала ясной причина такого замалчивания. Последние слова Фадеева звучали как беспощадный приговор.
Александр Александрович Фадеев родился 24 декабря 1901 года в селе Кимры Корчевского уезда Тверской губернии.
Его отец Александр Иванович был человеком с интересной биографией. Он родился в бедной крестьянской семье в Тверской губернии, упорно работал, чтобы получить образование и стать учителем, примкнул к организации «Народная воля». Он преподавал в школе в селе Антоновском, там же создал народовольческий кружок. За найденные во время обыска у него заметки, содержащие фразу: «Мужики несут ярмо, а остальные сословия прозябают» и стихи «Утес Стеньки Разина» Александр Иванович был уволен из школы без права преподавания, после чего местные власти вынудили его покинуть село. Александр Иванович отправился в Санкт-Петербург, по пути бурлачил на Волге и Каме, был чернорабочим, а добравшись до Петербурга, стал работать фельдшером в барачной больнице. В 1894 году его арестовали по делу народовольцев.
Мать писателя Антонина Владимировна Кунц родилась в Астрахани. Ее отцом был обрусевший немец, титулярный советник Владимир Петрович Кунц, а мать – дочь каспийского рыбака. Она училась в астраханской гимназии, а затем вместе с матерью переехала в Петербург, где поступила на Рождественские фельдшерские курсы. Во время учебы Антонина Владимировна сблизилась с социал-демократами. Вскоре ей поручили навестить политзаключенного, у которого не было родных в городе, узнать о его нуждах и передать посылку. Антонина Владимировна выдала себя за невесту. «Женихом» был народоволец Александр Иванович Фадеев. Со временем «фальшивая» невеста стала настоящей. В 1896 году Александра Ивановича сослали на пять лет в город Шенкурск. Антонина Владимировна приезжала к нему, а в 1898 году они поженились. С 1899 года Антонина Владимировна Фадеева работала фельдшером в Путилово Шлиссельбургского уезда, там в 1900 году у нее родилась дочь Татьяна. После освобождения Александра Ивановича семья переехала в Кимры под Тверью, где родился сын Александр. Затем последовал переезд в Вильно, там родился еще один сын – Владимир. Совместная жизнь не ладилась и в 1905 году супруги развелись. Отца Фадеев почти не помнил – родители расстались, когда ему было около четырех лет. Александр Иванович Фадеев позднее был снова сослан в Сибирь и умер у себя на родине в 1916 году.
Таня, Саша Фадеевы и их двоюродная сестра Вероника.
О своей матери Александр Фадеев всегда говорил с большой любовью и нежностью. Уже после ее смерти он писал: «Она была не только хорошей матерью, но и вообще очень незаурядным человеком, большой индивидуальностью... Только теперь я понимаю в полной мере, какой огромной моральной силой и опорой для меня была моя мать – не только в силу ее личных качеств, а даже просто в силу ее материнского существования. При ее жизни я всегда чувствовал себя как-то моложе, всегда была возможность к кому-то притулиться, а потребность эта бывает даже у более сильных людей, чем я (и во всяком возрасте!) – и самая забота о матери, необходимость и потребность этой заботы, вызывала в душе лучшие ее качества, была естественной гарантией от очерствения».
Александр рос способным ребенком – ему было около четырёх лет, когда он самостоятельно научился читать. Он наблюдал, как учили сестру Таню и таким образом выучил всю азбуку. В 1907 году Антонина Владимировна вновь вышла замуж. Ее мужем стал Глеб Владиславович Свитыч, сын польского революционера-народника В.С.Свитыча-Иллича. По воспоминаниям тех, кто был близко знаком с семьей, Глеб Владиславович, которому в момент его женитьбы было всего лишь двадцать два года, стал заботливым отцом и другом для троих детей своей жены. Фадеев позднее говорил, что чтил отчима как родного отца. Брак оказался счастливым и в нем родились еще двое сыновей. Антонина Владимировна и Глеб Владиславович работали фельдшерами в Виленской железнодорожной больнице, но поженившись, решили начать совместную жизнь на новом месте. Старшая сестра Антонины Владимировны Мария Владимировна Сибирцева звала их к себе, и в 1908 году семья переехала на Дальний Восток. Решиться на столь далекое путешествие было нелегко. В семье было трое детей, младшему всего два года – и затея с переездом казалась просто немыслимой. Сложности начались сразу – Владивостоке не нашлось работы. Поэтому родители временно оставили детей у Сибирцевых, а сами отправились на поиски работы и жилья. Из записной книжки Фадеева: «Год или два мы жили в деревне Саровке, в 50 верстах г. Имана, на берегу реки Иман, – мне было лет 7 – 8, но я хорошо помню эту деревню, я учился там в сельской школе. Отец работал еще выше по Иману, в деревне Котельничи. Это были совсем уже дикие места: зимой тигры крали телят. Места по Иману исключительно живописные, богатые разнообразной растительностью. Наводнения – бич этих мест, и Саровка так и осталась в моей памяти с избами в воде, со сплошным морем воды, соединявшим в одну стихию улицы, пустыри. Взрослые и мы, ребята, со свойственной нашему возрасту беспечностью, плавали от избы к избе на лодках, плотиках или просто в корытах, в которых давался корм лошадям и скоту».
В 1910 году семья переехала в село Чугуевка у подножия живописных Сихотэ-Алиньских гор, а Александр поступил в старший подготовительный класс Владивостокского Коммерческого училища. В то время это было одно из лучших учебных заведений на Дальнем Востоке. Владивосток поразил воображение Александра. Позднее в романе «Последний из удэге» он описывал его: «С горы открывался вид на корпуса и трубы военного порта, на залив Петра Великого, на дымную бухту, заставленную судами, на зеленый лесистый Чуркин мыс. За мысом простиралось Японское бирюзовое море, видны были скалистые, поросшие лесом голубые острова. По эту сторону бухты теснились расцвеченные солнцем дома: они, лепясь, лезли на гору; видна была извивающаяся, кишащая людьми лента главной улицы и вливающиеся в нее боковые пересеченные улочки. Влево и вправо по горам и падям в дымке от фанерных заводов и мельниц тянулись слободки – Рабочая, Нахальная, Матросская, Корейская, Голубиная падь, Куперовская падь, Эгершельд, Гнилой угол. У заднего подножия Орлиного гнезда начинались зеленые рощи, за рощами – длинные холерные бараки, за бараками – одинокое, тяжелое, темно-красного кирпича здание тюрьмы. Огромное небо покрывало все. И, подпирая небо, как синие величавые мамонты, стояли вдали отроги Сихотэ-Алиньского хребта… На пристани пахло рыбой, мазутом, апельсинами, водорослями, опием. Бухта была забита торговыми, военными, парусными, паровыми судами. Меж ними сновали шлюпки, китайские шампуньки, шаланды. Суда приходили со всех стран света, украшенные пестрыми разноцветными флагами».
Во время учебы дети Фадеевы жили у родственников Сибирцевых. Мария Владимировна была директором прогимназии, которую сама же и создала, а ее муж Михаил Яковлевич, внук декабриста, преподавал в мужской гимназии и руководил драматическим кружком. В молодости он был участником народовольческого кружка, и это едва не помешало ему закончить петербургский университет. Фадеев попал в непривычную для себя атмосферу. В его семье дети были обязаны беспрекословно выполнять волю родителей, не только нельзя было ослушаться, но даже спорить с матерью было немыслимо. У Сибирцевых все было по-иному. Фадееву казалось невероятным, что родители давали своим детям свободу выбора, собственным примером воспитывая в них волю и самодисциплину. Впоследствии он написал: «Я воспитан в этой семье не в меньшей мере, чем в своей собственной семье».
У Сибирцевых была огромная библиотека. Любимыми писателями Александра были Джек Лондон, Майн Рид и Фенимор Купер. Он увлекся миром книжных приключений и вскоре сочинил свою первую приключенческую повесть «Апачи и кумачи» о мальчиках, убежавших в Америку. Первыми восторженными ее читательницами стали старшая сестра Татьяна, а потом и ее подруги, которые даже не подозревали, что автор – ученик первого класса коммерческого училища. Учился Александр легко, после четвертого класса получил наградной лист. Он писал стихи, очерки и рассказы, публиковал их в рукописном ученическом журнале «Общий внеклассный труд». Как способный ученик юный Фадеев получал стипендию, и в 13 лет стал заниматься репетиторством, так как хотел самостоятельно зарабатывать на жизнь и помогать своим родителям. Вот как описывал его педагог-наставник С.Г.Пашковский в записных книжках: «Фадеев – хрупкая фигурка еще не сложившегося мальчика. Бледный, со светлыми, льняными волосиками, этот мальчик трогательно нежен. Он живет какою-то внутренней жизнью. Жадно и внимательно слушает каждое слово преподавателя. Временами какая-то тень посещает лицо – складка ложится между бровями, и личико делается суровым. Впереди него сидят на парте Нерезов и Бородкин. Последний, склонный пошалить, делает гримасы Фадееву, стараясь его рассмешить, но мальчик с укором бросает на него взгляд, сдвигая между бровями морщинку. Черная куртка со стоячим воротником и «меркуриями» не совсем хорошо сидит на мальчике: она сшита не у портного (очевидно, домашнего производства). Однако мальчик не смущается того, что одет беднее других: он держится гордо и независимо…Словесные средства мальчика не были особенно богаты, но яркие краски изумляли. Красочность, правдивость, задушевность – вот те качества, которые отличают письменные работы Фадеева».
Самыми радостными событиями были поездки на каникулах домой, в Чугуевку. Это село было одним из самых отдаленных и заброшенных в округе – на расстоянии 120 верст от железной дороги. Жизнь там была суровой, месяцами отсутствовала связь с внешним миром. Мать и отчим были фельдшерами, ездили к больным по всей волости. Их уважали – таких деятельных, внимательных и отзывчивых фельдшеров раньше в Чугуевке не было. Фадеев с гордостью писал: «Моя мать, рядовая фельдшерица, не раз жертвовала собой ради спасения других. К ней за сотни верст ездили мужики советоваться не только о медицинских, а и о своих жизненных и общественных делах; даже староверы, которые не признавали медицину и не лечились у матери, ездили к ней советоваться, когда она уже работала в городе, для чего им нужно было проехать сто двадцать верст на лошадях и двести верст поездом».
Детей родители приучали к труду. Мать считала, что они должны были уметь делать всю работу по дому сами. Вот как позднее написал об этом сам Александр Фадеев в письме к своему сыну: «Когда я был мальчиком, мама моя, теперь такая немощная бабушка Нина, приучала меня, и сестру Таню, и брата Володю ко всем видам домашнего и сельскохозяйственного труда: мы сами пришивали себе оторванные пуговицы, клали заплатки и заделывали прорехи в одежде, мыли посуду и полы в доме, сами стелили постели, а кроме того – косили, жали, вязали снопы, пололи, ухаживали за овощами в огороде. У меня были столярные инструменты, и я, а особенно мой брат Володя, всегда что-нибудь мастерил. Мы всегда сами пилили и кололи дрова и топили печи. Я с детства умел сам запрячь лошадь, оседлать ее и ездить верхом. Все это не только развивает физически, но и очень дисциплинирует человека. Но это и не просто дисциплинирует. Все, абсолютно все, даже самые маленькие виды такого труда понадобились и мне и моей сестре Тане, и брату Володе во взрослой жизни – и на войне, и в домашнем быту, и в общении с людьми по работе, когда пришлось работать в условиях деревни или рабочей среды и служить примером».
В доме Сибирцевых часто собиралась молодежь – друзья двоюродных братьев Фадеева – Всеволода и Игоря. Многие из гостей придерживались революционных взглядов. Фадеев часто становился свидетелем живых дискуссий о дальнейшей судьбе России. В 1917 году он вступил в коммуну – группу демократически настроенной молодежи коммерческого училища. Тогда же он стал публиковать статьи в газете «Трибуна молодежи».
Как обычно, проведя лето 1918 года у родителей в далекой Чугуевке, Фадеев вернулся к новому учебному году во Владивосток. Но это был уже совершенно иной город, с другой властью, с другой жизнью. Потом Фадеев вспоминал об этом времени: «Шла кровавая битва, в которую был втянут весь народ, мир раскололся, перед каждым юношей уже не фигурально, а жизненно… встал вопрос: «В каком сражаться стане?». Впрочем, Фадеев не сомневался в своем выборе – в том же месяце он и три его лучших друга Женя Хомяков, Гриша Билименко и Петя Нерезов вступили в коммунистическую партию. Так начались боевые будни шестнадцатилетнего Фадеева и его друзей, которых еще в училище в шутку называли «Три мушкетера и Д`Артаньян» – ими велась агитационная работа, расклейка листовок, шла работа связными. Через много лет Александр Фадеев так написал о своих друзьях: «Я на всю жизнь благодарен судьбе, что у меня в боевые годы оказалось трое таких друзей! Мы так беззаветно любили друг друга, готовы были отдать свою жизнь за всех и за каждого! Мы так старались друг перед другом не уронить себя и так заботились о сохранении чести друг друга, что сами не замечали, как постепенно воспитывали друг в друге мужество, смелость, волю… В общем, мы были совершенно отчаянные ребята,– нас любили и в роте и в отряде. Петр был старше Гриши и Сани на один год, а меня – на два, он был человек очень твердый, не болтливый, выдержанно-храбрый, и, может быть, именно благодаря этим его качествам мы не погибли в первые же месяцы: в такие мы попадали переделки из-за нашей отчаянной юношеской безрассудной отваги… Война – большая и суровая воспитательница. К этому времени мы уже испытали много тяжелого, жестокого… Многое из прошлого казалось уже детски-наивным, требовало пересмотра. Кое-кого из бывших товарищей мы теперь, не дрогнув, расстреляли бы, если бы он попал к нам в руки, иных мы презирали, об иных сожалели, что дороги наши пошли врозь».
Весной 1919 года Александр Фадеев был направлен в партизанский отряд. Его снабдили поддельными документами, по которым он значился Александром Булыгой. Именно в отряде Фадеев стал вести дневник, который впоследствии помог ему в работе над первыми произведениями. «Фадеев носил с собой в полевой сумке несколько толстых тетрадок, в которых делал обстоятельные записи… Они служили нам не раз хорошую службу. Так уж повелось, что, когда нужно было получить обстоятельные сведения о каком-нибудь селении и его людях, Лазо и я вызывали из отряда Сашу Фадеева и просили его прочитать соответствующие записи из его тетрадок. Помнится, это был очень ценный материал», – вспоминал М.Губельман.
В апреле 1919 года Фадеев был ранен во время одного из боев под Спасском. Он мог погибнуть, если бы его товарищ, рискуя жизнью, не вынес его из окружения по пояс в ледяной воде. После лечения Фадеев принимал участие в вывозе вооружения и боеприпасов из Приморья в Амурскую область по реке Уссури. После боев это время казалось ему почти мирным. Позднее он писал об этом: «Рейсы по Уссури в 1920 году – одно из самых счастливых воспоминаний моей юности. Мне было 18 лет. Я поправлялся после ранения, полученного мною под Спасском, еще хромал, но уже было ясно, что все будет хорошо. Все время стояла ясная солнечная погода, мы много ловили рыбы неводом, и я – по немощности – бывал за повара. В жизни не едал такой жирной налимьей и сомовой ухи. Постоянное напряжение, опасности, наши, иногда кровопролитные, схватки с дезертирами из армии, не раз пытавшимися овладеть пароходом, чтобы удрать за Амур, – все это только бодрило душу».
Однако уже осенью 1920 года Фадеева снова направили на фронт. Спустя годы Фадеев вспоминал: «Я считался какое-то короткое время инструктором политотдела нашей дивизии. Но находился я фактически не при политотделе дивизии, а при её комиссаре… Я даже жил у него в салон-вагоне. Спал в столовой на полу, подстилая тогдашние наши меховые укороченные шубы – куртки, которые мы носили белым мехом наружу… Он прочил меня в комиссары полка, если кто-нибудь погибнет или кого-нибудь нужно будет заменить. А до такой возможности обещал посылать в части, которым предстоят серьезные операции или которые находятся в трудном положении, – как представителя политодела, на подкрепление комиссарам частей. Эту роль он мне отвел по причинам понятным: несмотря на свою молодость, 19 лет, я уже прошел школу партизанской борьбы в Приморье, борьбы с японцами после 4 – 5 апреля, был ранен, имел за плечами комиссарский стаж, имел среднее образование, был относительно политически грамотен и уже был известен ему как хороший агитатор-массовик. Но, кажется, я расхвастался». Фадеев не хвастался, скорее наоборот – ведь девятнадцати лет ему в ту пору еще не исполнилось. Сохранилась характеристика Фадеева тех лет. В ней было всего два слова: «Хороший, великолепен».
А.Фадеев. 1921 год.
В феврале 1921 года Александр Фадеев был избран делегатом с правом решающего голоса на X Всероссийский съезд РКП. Страна переживала кризис – экономический, политический и социальный. В Петрограде проходили забастовки и митинги с политическими и экономическими требованиями. В городе было введено военное положение. Эти события послужили толчком к восстанию гарнизона Кронштадта. Делегаты X съезда были брошены на подавление восстания. Во время штурма Кронштадской крепости Фадеев был тяжело ранен в ногу. Без сознания он пролежал несколько часов на льду Финского залива, потерял много крови, но врачам удалось спасти его жизнь. Пять месяцев он лечился в петроградском госпитале, но Фадеев был невероятным оптимистом и позднее, вспоминая это время, он говорил не о ранах и болях, а о приятных моментах: «Несколько месяцев я провалялся в госпитале. Никогда в жизни столько не читал. Тут тебе и утопические социалисты, и Ленин, и Мильтон, и Блок… Чего-чего только не прочел… Врач был добрый, как и вообще врачи. Сестра была красивой, как и вообще сестры… И деревья в саду были прекрасные… Все смотрел я на них из палаты… Ведь они были совсем другие, чем у нас на Дальнем Востоке… Хороши были и прогулки по вечерам. И Нева была хороша. И Летний сад… Короче говоря, я влюбился».
Студенты Московской Горной академии. 1921-1924 гг. (справа стоит А.Фадеев)
По состоянию здоровья Фадеева освободили от дальнейшей военной службы. Летом он приехал в Москву и стал готовиться к поступлению в Горную академию. «Слушай! – писал Фадеев своему другу Исаю Дольникову, – поверил бы ты, черт возьми! Если бы кто-нибудь сказал тебе, что Сашка… в один месяц прошел алгебру, геометрию, тригонометрию, физику и арифметику и выдержал экзамен в Горную академию? Нет, ты бы послал того человека к черту… Но это правда! Каррамба! Эта канитель закончилась только вчера, и вот я из военбригов в студенты!».
Учился Фадеев на геологическом факультете. Он писал в мае 1922 года: «Очень полно и широко живу общественной жизнью, интересуюсь всеми вопросами современности... расположен к восприятию (пусть по-дилетантски) универсальных знаний». Учась в академии, Александр Фадеев написал свою первую повесть «Разлив», в основу сюжета которой легли события, происходившие в 1917 году в ставшем для него родным селе Чугуевка. Первым прочитал ее тогда уже известный писатель Юрий Либединский, который потом вспоминал: «Читая, я все поглядывал в окно, обтекающее дождевыми каплями, видел там кунцевскую, довольно чахленькую дачную природу. А рукопись рисовала природу необыкновенную – с высоченными кедрами, горами-сопками, долинами-падями и буйной рекой, сокрушительный разлив которой описывался в этой маленькой повести. И люди, о которых рассказывал автор, были под стать природе: сильные и смелые, страстные и правдивые…».
В мае 1923 года повесть «Разлив» была закончена и Фадеев начал работу над рассказом «Против течения», который был опубликован в конце года в журнале «Молодая гвардия». Несколькими месяцами позднее увидел свет и «Разлив». После публикации первых произведений Александр Фадеев убедился в правильности выбранного пути. Он писал: «Очевидно, не только большое желание, но и способности к этому делу у меня есть». Уже в 1923 году он стал гордо подписываться в письмах «Писатель Ал. Булыга-Фадеев». Увлекшись наукой в начале учебы, со временем он стал понимать, что горный инженер из него вряд ли получится – литературная работа стала отнимать все больше сил.
Фадеев не стал горным инженером. В марте 1924 года в его жизни произошел крутой поворот – в то время по решению ЦК ВКП(б) в области страны направлялись партийные кадры. Проучившись в Горной академии два курса, он оставил ее и уехал в Краснодар. Фадеев радовался отъезду – учеба больше не привлекала его так сильно, а для того чтобы писать, нужны были новые впечатления. В Краснодаре он работал инструктором, а затем секретарем райкома. В свободное время деятельный и энергичный Фадеев руководил хором, был капитаном футбольной команды, но литературное поприще продолжало манить его. В Краснодаре в его дневнике появились записи, представлявшие собой писательские зарисовки событий, наблюдений, услышанных фраз. Они были словно заготовками к будущим, пока еще не написанным книгам. Именно в Краснодаре он начал работу над своим первым большим произведением – романом «Разгром», основанном на собственных воспоминаниях и впечатлениях. Литературное творчество настолько сильно захватило его, что впервые он стал задумываться над тем, чтобы оставить партийную работу и целиком посвятить себя писательскому делу. Наконец, он принял решение – и в сентябре 1924 года обратился к руководству с просьбой о переводе его на журналистскую работу.
Осенью 1924 года Фадеев переехал в Ростов-на-Дону и стал работать к краевой газете «Советский юг». Позднее он писал в одном из писем: «Я был тогда еще очень молод и необыкновенно жизнерадостен. Работал я в краевой газете, в Ростове-на-Дону, жил в маленькой комнате на четвертом этаже с видом на Дон и на степи. И по роду работы я очень много ездил. Я жил один, но понятия не имел, что такое одиночество. Новые места, люди, города, пейзажи, события, – все я воспринимал с необыкновенной жадностью. В Ростове, придя с работы домой поздно вечером, усталый, я мог часами смотреть на огни Батайска в степи за Доном, на отражение этих огней и звезд в Доне, на небо, на черный мост, похожий на Бруклинский, на трубы пароходов, пришедших из Черного и Азовского морей и напоминавших о том, что мир очень просторен. Эта жадность жизни осталась во мне и сейчас». О деятельном характере Александра Александровича говорит такой факт. Однажды главный редактор, уезжая в командировку, оставил вместо себя Фадеева. Вернувшись, он обнаружил квадратное отверстие в полу, соединяющее комнату выпускающего редактора и типографию, что делало передачу рукописей и гранок более удобной и быстрой – не надо было идти по лестнице и длинным коридорам. Другим результатом недолгого руководства Фадеева было разрешение сотрудникам пересесть – в зависимости от личных симпатий. Главный редактор изменениям удивился, но не стал возражать, воскликнув лишь: «Мальчишка!».
В те годы жизнь Фадеева круто изменилась. Он не только поменял работу и получил возможность заниматься литературным творчеством, но произошли изменения и в личной жизни. Еще во время учебы в Москве он познакомился со студенткой московского университета, молодой писательницей Валерией Герасимовой (Фадеев называл ее Валей). Вот как она потом вспоминала об этой встрече: «Нельзя сказать, чтобы этот высокий человек в гимнастерке показался мне красивым. Но во всем складе этой высокой, гибкой, как бы сплетенной из мускулов фигуры, было что-то поразившее меня. Это был склад в те годы еще не до конца выраженной, не до конца отчеканенной удивительной мужественности. Поразила и острота взгляда светлых, остро поблескивающих глаз. Все это было не только не «кооператорское», но нечто прямо противоположное всему городскому, комнатному, службистскому. Веяло от этой фигуры не только по настоящему мужской или спортивной, а скорее всего охотничьей хваткой». Несколько лет они жили в разных городах: она – в Москве, он – в Краснодаре, затем в Ростове-на-Дону. Короткие встречи вновь сменялись долгой, тягостной и мучительной для Фадеева разлукой.
Вспоминала Валерия Герасимова: «В тот период, когда наши отношения только складывались и были таковыми, что Саша со всей страстностью своей натуры любил меня, а я скорее всего позволяла себя любить (хотя внутренне, возможно, под этим скрывалось что-то более глубокое), на меня обрушилось страшное несчастье. Оно было тем более страшно и несправедливо, что я была так молода и, как говорили, красива… Несчастьем, так нелепо сразившим меня, была предстоящая тяжелая операция. Я могла навеки превратиться в инвалида. Я была сражена, унижена, я думала: как же поведет себя этот человек? Человек из совсем иного (как мне тогда, и тоже в значительной мере ошибочно, казалось) мира. Но твердая, поистине мужественная рука Саши неизменно поддерживала меня. В нем не было ни тени колебания, ни секунды желания «уйти в кусты». Он обращался со мной не как влюбленный, а как старый, умный, добрый друг. При этом ни тени игры в великодушие, ни грана сентиментальности, а мужественная, серьезная стойкость. Операция прошла благополучно, и помню, как, очнувшись от наркоза и через день придя в себя, я задыхалась от счастья, от возвращенной мне радости жизни и от того, что есть у меня обретенный в страданиях такой друг, как Фадеев».
В 1967 году произошел интересный казус – в журнале «Юность» был опубликован ранее неизвестный рассказ Александра Фадеева под названием «О любви». В журнале о нем писали как об одном из первых творческих опытов писателя, написанном в манере Александра Грина. Это была ошибка. На самом деле публикация была письмом Фадеева к Валерии Герасимовой, написанным им из Ростова-на-Дону 8 мая 1925 года от лица Старого Пима: «…Я с детства отличался большой любознательностью и неисчерпаемой любовью к жизни. Больше всего я любил – вообще – людей, ещё больше, – в частности, девушек… Вы знаете Старого Пима за доброго материалиста, но последний всегда сочетался в нём с романтиком. Бывало и так: я люблю девушку, но меня тянет к ребятам – удить рыбу, бегать на лыжах, ехать в Сидней, – а она не может проделывать это со мной и просит, чтобы я остался. Мне сразу становилось тягостно, казалось, жизнь замыкается в узкий круг – любовь моя к ней пропадала, я бросал и эту. Но жизнь я любил по-прежнему; она дарила мне свои щедроты, и я был весёлый 23-летний Пим, и девушки «падали» на меня, потому что тот, кто меньше любит, – всегда сильнее. Однажды встретил я некую Валю из Бостона. Она понравилась мне. Я сказал ей об этом и сказал также, кто я таков, и со спокойной душой поехал в Сидней, унося с собой её кудрявый образ. Это началось как обычно, но как необычно стал я скучать по ней! Мы переписывались, она приезжала ко мне, и я к ней. Любовь её была очень неровна… Я полюбил Валю из Бостона так, как раньше любили меня девушки. Я по-прежнему ездил в Сидней и катался на лыжах, но делал это по привычке, а не по желанию. Говоря иначе, мне не хотелось удить рыбу без Вали из Бостона, мне не хотелось ехать в Сидней без Вали из Бостона и я не интересовался девушками, идущими по улице, потому что я интересовался только Валей из Бостона… Я подумал: «Я буду весёлым Пимом, я буду благодарить жизнь и Валю из Бостона – и за любовь мою к ней, и за письма её, которые я целовал как мальчишка, и за страдания, которые приносит мне любовь моя к ней, ибо все это жизнь, а жизнь прекрасна и жизнь всегда побеждает смерть!» Когда я пришел к этому выводу – уже была ночь, на реке кричали сирены, в окно пахло весной, за рекой стлались в тумане – темном, как ночь – былинные необъятные степи. Я решил написать ей об этом – пусть она знает, что пережил весёлый 2З-летний Пим. Я написал ей следующее: «Я не могу забыть тебя, Валя из Бостона, я люблю тебя всю, без остатка – спасибо тебе за это. Но я не буду больше «плакать», я буду ездить в Сидней, удить рыбу, кататься на лыжах, буду терпелив и мудр, как старый таежный волк, я буду целовать твои письма и помнить о тебе везде, любить всякое слово и даже память о тебе, если ты разлюбишь меня. И будет одно из двух: либо случится это (то есть ты разлюбишь меня), тогда я «упаду с высоты», но я не разобьюсь, – потому что я весёлый 2З-летний Пим!– я только сильно ударюсь и буду долго болеть, но я вылечусь и поеду в Сидней, а из Сиднея в Сингапур – ведь мир огромен! Либо ты будешь крепко любить меня, и тогда тебе захочется со мною ехать в Сидней, удить рыбу, кататься на лыжах, а я с радостью буду делать многое, что хочется тебе, но будешь ты все-таки Валей из Бостона, а я – весёлым жизнерадостным Пимом, ибо огромен мир, ибо грош цена той любви, что посягает на свободу любимого существа...».
Валя согласилась стать женой Фадеева и переехать к нему в Ростов. Однако случилось неожиданное – Фадеева откомандирован в распоряжение ЦК для работы в Правлении РАПП (Российской ассоциации пролетарских писателей). Фадеев к тому времени уже стал известен – работа над «Разгромом» была окончена, и это произведение печатали отдельными главами в журнале «Октябрь». Это был сильный роман и необычный для того времени по сюжету. Его переводили на английский, немецкий, французский, испанский и китайский языки. Илья Эренбугрг писал: «Бывает так: человек пережил нечто значительное, захотел об этом рассказать, у него оказался талант, и вот рождается новый писатель. Фадеев мне говорил, что в годы гражданской войны он и не думал, что увлечется литературой; «Разгром» был для него самого негаданным результатом пережитого». И сам Фадеев признавался, что своим рождением как писателя он обязан тому времени. «Я познал лучшие стороны народа, из которого вышел, – писал он. – В течение трех лет вместе с ним я прошел тысячи километров дорог, спал под одной шинелью и ел из одного солдатского котелка».
В Москве Фадеевы поселились вдали от шумных улиц в Сокольниках. У них была крохотная комнатка с минимум мебели – походной кроватью, столом и стулом. Долгое время Фадеев носил то, в чем приехал в Москву – черную кавказскую рубашку с узким кожаным поясом с серебряной насечкой, военные сапоги. Жили скромно, но это было редкое в жизни писателя время, когда он мог целиком отдаться творчеству. Писатель Юрий Либединский вспоминал: «Получив комнату, Саша тут же вызвал с Дальнего Востока свою мать, Антонину Васильевну, потом сестру Татьяну Александровну с маленькой дочкой. Саша и до того много рассказывал о своей семье и особенно о матери. Он нежно любил, гордился ею…То первое лето когда мы поселились в Сокольниках, было для Саши временем особенно напряженной работы. Иногда он писал у нас на даче, которую мы снимали неподалеку… Работал он над каждой фразой, над каждым абзацем, оттачивая их до предельной выразительности, до полногласного звучания. В эту работу он вкладывал все свои силы. Просидев за столом восемь – десять часов, перекусив и поспав, он снова садился за работу, и опять на много часов. Так продолжалось две – три недели. К концу такой работы он доходил почти до изнурения, до общей слабости… В процессе этой работы он настолько овладевал текстом, что целые страницы мог читать наизусть». В 1927 году Фадеев начал писать роман «Последний из удэге». Было задумано шесть частей. К 1929 году первые две были завершены.
В РАППе Фадеев занял пост оргсекретаря. В истории литературы того периода РАПП известна гонениями на литераторов, которые не соответствовали, по мнению РАППовцев, званию советского писателя. Один из организаторов и идеологов РАПП Фадеев публично осуждал Бориса Пильняка, Евгения Замятина и Андрея Платонова, но сам очень самокритично относился к своей РАППовской деятельности. Весной 1931 года он писал Серафимовичу: «Видишь ли, я сам в течение многих уже недель подумывал о выходе не из РАПП, …а думал я о выходе из Секретариата, ибо работать там не имею возможности, а отвечать за его дела приходится... Дело в нашей системе работы, которая не приспособлена никак к работе с писателем. Мы меньше всего занимаемся писателем и литературой, как это ни смешно, и чтобы исправить это, нужен целый переворот». Конечно, переворот в работе РАПП Фадеев совершить был не в силах. Илья Эренбург писал о Фадееве: «Фадеев был смелым, но дисциплинированным солдатом, он никогда не забывал о прерогативах главнокомандующего». А главнокомандующим для Фадеева всегда был Сталин. «Я двух людей боюсь – мою мать и Сталина, боюсь и люблю...», – признавался друзьям писатель.
Кипучая общественная деятельность Фадеева практически не оставляла ему времени для ни для творчества, ни для личной жизни. Он практически перестал писать, работа над романом «Последний из удэге» продвигалась медленно. Это стали замечать. В 1932 году Максим Горький писал: «Он, остановясь в своём развитии, видимо, переживает это, как драму, что, впрочем, не мешает его стремлению играть роль литературного вождя, хотя для него и литературы было бы лучше, чтобы он учился». В 1929 году распался его брак с Валерией Герасимовой (официально они развелись в 1932 году). Позднее она так объясняла причины разрыва: «Моя грусть, а иногда прямое недомогание порой омрачали жизнь. И еще: я не любила так называемого «общества», псевдо (для меня псевдо) веселья, различных вечеринок и сборищ. Общение мое с людьми было избирательным. Иное дело Саша, еще молодой человек с неизбывной тогда силой, с навыками иной, «компанейской» жизни, с органической веселостью…» Они на всю жизнь сохранили хорошие дружеские отношения, хотя виделись довольно редко. Спустя четыре года после развода Фадеев признавался своей матери в письме: «Валя обещала приехать, но что-то ее задержало. Я об этом сильно жалею, потому что Валя – единственная женщина на свете, которую я по-настоящему любил и продолжаю любить. Конечно, то, что сломалось, уже вряд ли удастся восстановить, и это, в сущности, является главным источником страданий моих последних лет».
А.Фадеев, В.Маяковский, В.Ставский. На выставке В.В.Маяковского "20 лет работы". 1930 год.
В 1932 году произошла ликвидация РАПП, и был образован организационный комитет по созданию единого союза советских писателей. В конце августа Фадеев покинул Москву. Он уехал в Башкирию, затем на Южный Урал и, наконец, в места своей юности – Дальний Восток. Во время этих странствий он продолжал работу над романом «Последний из удэге». Из Хабаровска он писал: «Планы у меня большие. Чувствую, что вошёл уже в ту пору, когда ветрогонству – конец. Надо закончить роман, написать несколько рассказов для «Правды», засесть основательно за теорию и за науки и одолеть поначалу не менее двух языков – немецкий и английский. Засяду под Владивостоком, и года полтора, два в Москве меня пусть не ждут... Чувствую я себя прекрасно – в здешней суровости, в здешних темпах и масштабах. Поначалу – «встречи с друзьями!» – кое-что мы попили (раза два я нарезался даже основательно), а сейчас уж и думать забыл, – не до того, (очень хочется работать). Вспоминая последние два года, не могу подчас избавиться от чувства большой грусти, – прожиты не так, как надо, с малыми успехами и, – в сущности, без радостей. Хотелось бы иметь в предстоящей жизни подругу сердца, да, кажется, придётся одному быть. За жизнь свою не менее, должно быть, тридцати «алмазов сих» подержал в руках – и от них настоящей любви ни от кого не нажил, да и сам никому не предался до конца, – теперь уж, видно, и поздновато надеяться». Спустя много лет он так описывал свое состояние в этот период: «Все эти годы – с 1930-го по 1936-й – скитался по свету и окончательно, как мне казалось, не мог никого полюбить. Мне было как-то особенно тяжело жить (в смысле жизни личной) вот в эти тридцатые годы, годы самого большого моего одиночества. Вполне уже зрелый человек, я много размышлял над этой стороной жизни своей и сопоставлял с жизнью других. И я понял (и просто увидел по жизни других), что наиболее счастливыми и наиболее устойчивыми, выдерживающими испытание временем, бывают браки, естественно (по ходу самой жизни) сложившиеся из юношеской дружбы, дружбы, носящей или с самого начала романтический характер, или превращающейся в романтическую спустя некоторый срок, но дружбы не случайной, а более или менее длительной, уже сознательной, когда начинают складываться убеждения, формироваться характеры и подлинные чувства. Необыкновенная чистота и первозданность такого чувства, его здоровый романтизм, естественно перерастающий в подлинную любовь, где молодые люди впервые раскрывают друг в друге мужчину и женщину и формируют друг друга в духовном и физическом смысле, рождение первого ребенка – все это такой благородный фундамент всей последующей жизни!».
А.Фадеев. 1933 год.
На Дальнем Востоке Фадеев завершил третью часть «Последнего из удэге», а работу над четвертой продолжил уже в Москве. Летом 1935 года Фадеев вернулся в столицу и вскоре стал одним из руководителей Союза писателей. Ему предоставили отдельную квартиру, однако оседлая жизнь никак не складывалась. Осенью он посетил Чехословакию с делегацией писателей, затем уехал отдыхать в Сухуми. В 1936 году Фадеев в составе литературной делегации поехал в Испанию, где шла гражданская война, затем месяц жил в столице Франции. В те дни там гастролировал Московский Художественный Академический театр. Писатель познакомился с красивой и умной актрисой МХАТа Ангелиной Степановой. Фадеев был очарован, по возвращении в Москву он сделал предложение и вскоре они поженились. Фадеев усыновил сына Степановой Александра, а через несколько лет у них родился общий ребенок – Михаил.
Ангелина Степанова и Александр Фадеев с сыновьями.
Позднее Фадеев писал: «Но, конечно, жизнь все-таки взяла свое, и в 1936 году я женился – женился по любви... У нас – дети, которых я так несправедливо и жестоко был лишен в молодые годы и о которых я так мечтал. Жена моя – актриса Московского Художественного театра Ангелина Осиповна Степанова, актриса очень талантливая, всю свою духовную жизнь отдающая этому своему любимому делу. В быту она мало похожа на актрису в привычном понимании, она – большая семьянинка, страстно любит детей, просто одевается, штопает носки своему мужу и пилит его, если он выпьет лишнюю рюмку водки».
В.Станицын, А.Фадеев, А.Степанова, О.Андровская. Во время гастролей
МХАТа в Париже. 1937 год.
С 1938 года пост первого руководителя Союза писателей стал именоваться «генеральный секретарь» и на эту должность был избран Александр Фадеев. И снова, как и раньше, неисчислимые бюрократические дела не оставляли ему времени и сил для литературы. Из-под его пера в те годы не выходило ничего, кроме небольших очерков. Илья Эренбург по этому поводу писал: «Говорили также, что Фадеев мало пишет потому, что много пьет. Однако Фолкнер пил еще больше и написал несколько десятков романов. Видимо, были у Фадеева другие тормоза».
Вдохновение к Фадееву вернулось с началом войны. С первых ее дней он стал корреспондентом Совинформбюро. Он дважды летал – и надолго – в блокадный Ленинград в качестве военного корреспондента «Правды». В основном ему приходилось бывать на различных направлениях фронта. Но много времени он проводил и в самом городе. После первого трехмесячного пребывания там Фадеев написал книгу очерков «Ленинград в дни блокады». В январе 1942 года он добился, чтобы его послали на самый опасный участок Калининского фронта. По слова Б.Полевого Фадеев считал себя «не вправе писать с фронта, если все не увидит своими глазами».
Александр Фадеев и Михаил Шолохов, 1941 год.
В середине февраля 1943 года после освобождения Краснодона ему предложили написать книгу о молодогвардейцах. Фадеев давно мечтал создать крупное, серьезное произведение. Он с готовность согласился. Первым его откликом была публикация в газете «Правда» статьи «Бессмертие». Работа полностью захватила его. Он словно снова окунулся в свою боевую юность. В разговоре с другом Фадеев признавался: «Когда я начал работать над «Молодой гвардией», мне казалось, что я пишу не о подпольной организации Краснодона периода второй мировой войны, а о владивостокском большевистском подполье, и передо мной проходят те юные герои, которые явились первыми гвардейцами в те давно прошедшие дни ожесточенной борьбы, в которой тогда принимали участие и мы с тобой в Приморье...». Фадеев был уверен в главном – документальной выверенности материала. Он сам поехал в Краснодон, встречался с родственниками и друзьями погибших, смотрел фотографии, дневники. Он говорил: «Если бы не поехал, то всего огромного и впечатляющего материала, который был мне вручен, было бы все же недостаточно, потому что на месте я увидел очень много такого, что, будь ты хоть семи пядей во лбу и как бы ты ни был талантлив, выдумать это или домыслить – невозможно».
В 1945 году началась публикация глав романа в газете «Комсомольская правда» и журнале «Знамя». Вскоре увидела свет отдельная книга. К концу войны роман был готов, в 1946 году Фадеев получил за него сталинскую премию первой степени. Он не считал первую редакцию романа окончательной. В 1947 году писатель говорил в одном из выступлений: «Для меня это еще совсем не остывший кусок металла, до которого еще нельзя дотронуться рукой, многого еще не вижу. Мне нужно еще некоторое время, чтобы я мог объективным глазом посмотреть на все, и тогда придется с годами некоторые вещи постепенно поправлять, дополнять, вычеркивать». Но гром все же грянул: в декабре 1947 года в газете «Правда» была опубликована редакционная статья, содержащая несколько серьезных обвинений. Одним из них было недостаточное изображение роли партии в руководстве комсомольской подпольной организацией. Переработка, а фактически написание заново уже готового романа далась Фадееву нелегко – на это ушло три года. «Я все еще перерабатываю молодую гвардию в старую», – горько иронизировал он в тот период. В 1951 году роман «Молодая гвардия» вышел в новой редакции. Сталин был доволен содержанием, и Фадеева наградили орденом Ленина.
Однако существовало еще одно серьезное обвинение – страшнее первого. Фадеев писал книгу по материалам следствия. Никто тогда и не подозревал, что следствие шло по ложному следу – один из полицейских оклеветал члена штаба молодогвардейцев Третьякевича. И хотя в романе Фадеев вывел его под вымышленной фамилией, все же те, кто был в курсе событий в Краснодоне, догадывались, о ком идет речь. Встречались в книге и другие неточности.
В 1946 году Фадеев вновь стал секретарем Союза писателей. В годы руководства писательской организацией он участвовал во всех компаниях, направленных против неугодных писателей. Фадеев искренне считал их произведения не соответствующими идеям коммунизма. При его участии из Союза писателей были исключены Анна Ахматова и Михаил Зощенко, подвергались гонениям и травле и другие писатели. Но он был необычным гонителем. Участвуя в травле Ахматовой, он в то же время пытался помочь в освобождении из заключения ее сына Льва Гумилева и хлопотал о жилье и пенсии для нее самой. Ахматова позднее говорила: «Я Фадеева не имею права судить». Выступая на правлении союза писателей с обвинениями в адрес Бориса Пастернака в «чуждом советскому обществу идеализме» его поэзии, он все же любил его стихи. Илья Эренбург вспоминал, что однажды в кафе, заказав коньяк, Фадеев спросил его «Илья Григорьевич, хотите послушать настоящую поэзию?..» Он начал читать на память стихи Пастернака, не мог остановиться, прервал чтение только для того, чтобы спросить: «Хорошо?». Борис Пастернак однажды сказал: «Фадеев лично ко мне хорошо относился, но если ему велят меня четвертовать, он добросовестно это выполнит и бодро об этом отрапортует, хотя потом, когда снова напьется, будет говорить, что ему меня жаль и что я был очень хорошим человеком. Есть выражение «человек с двойной душой». У нас таких много. Про Фадеева я сказал бы иначе. У него душа разделена на множество непроницаемых отсеков, как подводная лодка. Только алкоголь все смешивает, все переборки поднимаются...» Такое мучительное раздвоение было невыносимым для Фадеева.
Фадеев лежал в Кремлевской больнице, выходя из запоев и леча депрессию – и снова срывался. Он вспоминал: «Я приложился к самогону еще в 16 лет, когда был в партизанском отряде на Дальнем Востоке. Сначала я не хотел отставать от взрослых мужиков в отряде. Я мог тогда много выпить. Потом я к этому привык. Приходилось. Когда люди поднимаются очень высоко, там холодно и нужно выпить». А о начинающейся депрессии он говорил еще в 1929 году в письме Р.Землячке: «В дом отдыха загнала меня неврастения в очень острой форме. Объясняется она все возраставшим и все более мучившим меня противоречием между желанием, органической потребностью писать, сознанием, что в этом состоит мой долг, и той литературно-общественной нагрузкой, которая не дает возможности писать и от которой никак нельзя избавиться». И позднее он писал: «Бог дал мне душу, способную видеть, понимать, чувствовать добро, счастье, жизнь, но постоянно увлекаемый волнами жизни, не умеющий ограничивать себя, подчиняться велению разума, я, вместо того чтобы передать людям это жизненное и доброе, в собственной жизни – стихийной, суетной – довожу это жизненное и доброе до его противоположности и, легко ранимый, с совестью мытаря, слабый особенно тогда, когда чувствую себя виноватым, в итоге только мучаюсь, и каюсь, и лишаюсь последнего душевного равновесия...».
В марте 1951 года Фадеев впервые осторожно пожаловался в письме Сталину на то, что не может осуществить множество замыслов новых повестей, романов, рассказов, поскольку не имеет времени. «Они заполняют меня и умирают во мне неосуществленные, – писал Фадеев. – Я могу только рассказывать эти темы и сюжеты своим друзьям, превратившись из писателя в акына или ашуга». Сталин не оставил письмо без внимания – ведь Александр Фадеев никогда раньше не просил за себя. Ему разрешили на время отключиться от руководства союзом писателей и целиком посвятить себя литературному труду. В кабинете на Старой площади Фадееву даже предложили идею нового романа. Основой сюжета должно было стать грандиозное открытие в металлургии. Это было преподнесено как важнейшее поручение партии. Фадеева не смущало, что он металлургия – совсем незнакомая ему сфера. Со свойственным ему еще с молодости энтузиазмом он взялся изучать новое – отправился в Магнитогорск собирать материал. Свершилось то, чего он так долго желал: новые места всегда манили его, новые знания привлекали, знакомства с новыми людьми были интересны. Легендарная Магнитка поразила его. Фадеев с головой окунулся в работу. Но, даже находясь в творческом отпуске, он продолжал заниматься делами. В апреле 1953 года он писал: «Я не могу делать доклада на пленуме, я не могу работать ни в Союзе писателей, ни в каком другом органе до того, как мне не дадут закончить мой новый роман «Черная металлургия», – роман, который я считаю самым лучшим произведением своей жизни… Мне давали на 1 год «отпуск». Что же это был за «отпуск»? Шесть раз в течение этого года меня посылали за границу. Меня беспощадно вытаскивали из Магнитогорска, Челябинска, Днепропетровска еще недели за две до заграничной поездки, чтобы участвовать в подготовке документов, которые отлично могли быть подготовлены и без меня, притом примерно столько же уходило на поездку, потом неделя на то, чтобы отчитаться. 2 месяца ушло на работу в Комитете по Сталинским премиям, в проведении Всесоюзной конференции сторонников мира 1951 года. В условиях этого так называемого «отпуска» я имел для своих творческих дел вдвое меньше времени, чем для всего остального… Не дать мне сейчас закончить этот роман – это то же самое, что насильственно задержать роды, воспрепятствовать им. Но я тогда просто погибну как человек и как писатель, как погибла бы при подобных условиях роженица…».
Первые восемь глав нового романа в 1953 году увидели свет в журнале «Огонек». Фадеев планировал в 1954 году публиковать роман частями в одном из толстых журналов, а к концу года завершить его написание. Однако планы эти не осуществились. 1954 год был тяжелым для Фадеева. Он потерял мать – она умерла в возрасте 81 года – и не смог приехать на похороны, потому что снова лежал в больнице. Из больницы он написал письмо своему заместителю. Письмо было написано с расчетом, что оно попадет в ЦК. И расчет Фадеева оправдался – заместитель действительно передал его в ЦК. Фадеев писал: «Советская литература по своему идейно-художественному качеству, а в особенности по мастерству, за последние 3 – 4 года не только не растёт, а катастрофически катится вниз... А всё это происходит потому, что люди, способные дать этот, хотя бы относительный, образец, перегружены по уши чем угодно, но только не творческой работой, хотя большинство из них в течение десятилетий зарабатывали свой литературный опыт и мастерство буквально горбом, и без примера никаких талантов и гениев из молодёжи самопроизвольно возникнуть не может, как не могло бы быть Пушкина без Державина, Ломоносова, Грибоедова, Жуковского, Батюшкова. До тех пор, пока не будет понято абсолютно всеми, что основное занятие писателя (а особенно писателя хорошего, ибо без хорошего писателя не может быть хорошей литературы и молодёжи не на чем учиться)… – это его творчество, а всё остальное есть добавочное и второстепенное, без такого понимания хорошей литературы сделать невозможно».
Содержание письма было воспринято как попытка бунта. Власть не простила Фадееву резкого тона. Его постепенно начали снимать со всех руководящих постов. Фадеев воспринял это спокойно. К тому же он считал, что времени для творчества теперь будет достаточно. Однако с романом «Черная металлургия» не складывалось. Идея, предложенная Фадееву, изначально оказалась неверной: материалы, которыми его снабдили, были фальшивыми, и те, кого в романе было предложено изобразить «вредителями», на деле оказались правы.
После смерти Сталина из лагерей стали возвращаться коллеги писатели. Некоторые из них не могли простить Фадееву своего ареста. Были случаи, когда ему в лицо публично бросали обвинения. В феврале 1956 года грянул ХХ съезд партии. Критика культа личности произвела на Фадеева тяжелое впечатление. Но на этом съезде был нанесен удар и по нему самому. Выступал Михаил Шолохов: «Мы пошли на создание коллективного руководства в Союзе писателей во главе с тов. Фадеевым, но ничего путевого из этого не вышло. А тем временем постепенно Союз писателей из творческой организации, каким он должен был быть, превращался в организацию административную, и, хотя исправно заседали секретариат, секции прозы, поэзии, драматургии и критики, писались протоколы, с полной нагрузкой работал технический аппарат и разъезжали курьеры, книг все не было. Несколько хороших книг в год для такой страны, как наша, это предельно мало… Фадеев оказался достаточно властолюбивым генсеком и не захотел считаться в работе с принципом коллегиальности. Остальным секретарям работать с ним стало невозможно. 15 лет тянулась эта волынка. Общими и дружными усилиями мы похитили у Фадеева 15 лучших творческих лет его жизни, а в результате не имеем ни генсека, ни писателя…».
Но, несмотря ни на что, он строил творческие планы. Он совершенно прекратил пить и в марте 1956 года писал: «Порой и грустно сознавать, но возраст уже заставляет трезво оценивать положение, я все больше убеждаюсь, что смогу поехать на родину не скоро: не раньше, чем года через три – четыре, когда роман (в новом варианте его) будет совсем закончен. Судя по всему, это будет уже последний мой роман на современном материале (первую книгу я стремлюсь закончить к началу 57 г.). Потом я буду кончать Удэге. И вот тогда-то поеду! Поеду надолго, сознавая, что мне, как писателю, приближающемуся к 60-ти, в самый раз заняться темами, связанными с моим прошлым. Они также могут быть оснащены современным материалом, но уже более автобиографически окрашены. Эти темы всегда подспудно живут во мне и просятся наружу. В сущности, я так мало написал в своей жизни!»… «Теперь о настроении, переживаниях, трудностях… они у меня ни больше, ни меньше, чем у всех людей, особенно когда люди уже не молоды! Но характер у меня не меняется, и жизнь я по-прежнему люблю, и умею радоваться ей. А неприятности и даже сложности возникают часто, чередуясь, однако, и с хорошим... А потом ведь мы все не механические граждане, о которых писал в свое время Горький и которых все еще много: переживаем и глубоко и тяжко порой переживаем всё, что связано с трудностями и недостатками в жизни народа, государства, а также в сферах деятельности нашей, где все проходит в борьбе, в столкновениях нового со старым. Однако ведь вся моя жизнь прошла в борьбе, и я к этому привык, и без этого жизнь казалась бы мне бедной».
А.Фадеев на рыбной ловле.
Несколько месяцев до своего ухода Фадеев вел уединенную жизнь. Он полностью отказался от спиртного и вновь был занят работой – составлял сборник своих лучших литературно-критических статей «За тридцать лет». До него доходили известия, что в Краснодоне поднимается волна возмущения и борьбы за восстановление доброго имени Виктора Третьякевича. Незадолго до смерти Фадеев в минуту откровенности признавался своему старому другу, писателю Юрию Либединскому: «Совесть мучает. Трудно жить, Юра, с окровавленными руками». В начале мая по словам К.Л.Зелинского он уже был «в какой-то неутолимой тревоге» и говорил ему: «Мы, Корнелий, сейчас все в дерьме, – и показал рукою по самые губы. – Никто сейчас после того, что произошло, по-настоящему писать не сможет – ни Шолохов, ни я, никто из людей нашего поколения... Исковерканы мы».
«В ЦК КПСС
Переделкино
Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии, и теперь уже не может быть поправлено. Лучшие кадры литературы – в числе, которое даже не снилось царским сатрапам, физически истреблены, или погибли благодаря преступному попустительству власть имущих; лучшие люди литературы умерли в преждевременном возрасте; все остальное, мало-мальски ценное, способное создавать истинные ценности, умерло, не достигнув 40-50 лет.
Литература – эта святая святых – отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа, из самых «высоких» трибун – таких, как Московская конференция или XX-й партсъезд, – раздался новый лозунг «Ату ее!» Тот путь, которым собираются «исправить» положение, вызывает возмущение: собрана группа невежд, за исключением немногих честных людей, находящихся в состоянии такой же затравленности и поэтому не могущих сказать правду, – и выводы глубоко антиленинские, ибо исходят из бюрократических привычек, сопровождаются угрозой все той же «дубинкой».
С каким чувством свободы и открытости мира входило мое поколение в литературу при Ленине, какие силы необъятные были в душе и какие прекрасные произведения мы создавали и еще могли бы создать! Нас после смерти Ленина низвели до положения мальчишек, уничтожали, идеологически пугали и называли это «партийностью». И теперь, когда все можно было бы исправить, сказалась примитивность, невежественность – при возмутительной дозе самоуверенности – тех, кто должен был бы все это исправить. Литература отдана во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных. Единицы тех, кто сохранил в душе священный огонь, находятся в положении париев – по возрасту своему – скоро умрут. И нет никакого уже стимула в душе, чтобы творить.
Созданный для большого творчества во имя коммунизма, с шестнадцати лет связанный с партией, с рабочими, с крестьянами, наделенный богом талантом незаурядным, я был полон самых высоких мыслей и чувств, какие только может породить жизнь народа, соединенная с прекрасными идеалами коммунизма.
Но меня превратили в лошадь ломового извоза, всю жизнь я плелся под кладью бездарных, неоправданных, могущих быть выполненными любым человеком, неисчислимых бюрократических дел. И даже сейчас, когда подводишь итог жизни своей, невыносимо вспоминать все то количество окриков, внушений, поучений и просто идеологических порок, которые обрушились на меня, – кем наш чудесный народ вправе был бы гордиться в силу подлинности и скромности внутренней глубоко коммунистического таланта моего. Литература – этот высший плод нового строя – уничтожена, затравлена, загублена. Самодовольство нуворишей от великого ленинского учения даже тогда, когда они клянутся им, этим учением, привело к полному недоверию к ним с моей стороны, ибо от них можно ждать еще худшего, чем от сатрапа Сталина. Тот был хоть образован, а эти – невежды.
Жизнь моя как писателя теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из жизни. Последняя надежда была хоть сказать это людям, которые правят государством, но в течение уже 3-х лет, несмотря на мои просьбы, меня даже не могут принять.
Прошу похоронить меня рядом с матерью моей.
Ал. Фадеев»
Последняя просьба писателя не была исполнена. Он был похоронен на Новодевичьем кладбище.
Корней Чуковский так откликнулся в своем дневнике на смерть Александра Фадеева: «Мне очень жаль милого А.А. – в нём – под всеми наслоениями – чувствовался русский самородок, большой человек, но боже, что это были за наслоения! Вся брехня Сталинской эпохи, все её идиотские зверства, весь её страшный бюрократизм, вся её растленность и казённость находили в нём своё послушное орудие. Он – по существу добрый, человечный, любящий литературу «до слёз умиления», должен был вести весь литературный корабль самым гибельным и позорным путём – и пытался совместить человечность с гепеушничеством. Отсюда зигзаги его поведения, отсюда его замученная СОВЕСТЬ в последние годы. Он был не создан для неудачничества, он так привык к роли вождя, решителя писательских судеб – что положение отставного литературного маршала для него было лютым мучением».
Борис Пастернак в очерке «Люди и положения» написал: «Приходя к мысли о самоубийстве, ставят крест на себе, отворачиваются от прошлого, объявляют себя банкротами, а свои воспоминания недействительными. Эти воспоминания уже не могут дотянуться до человека, спасти и поддержать его. Непрерывность внутреннего существования нарушена, личность кончилась. Может быть, в заключение убивают себя не из верности принятому решению, а из нестерпимости этой тоски, неведомо кому принадлежащей, этого страдания в отсутствие страдающего, этого пустого, не заполненного продолжающейся жизнью ожидания… И мне кажется, что Фадеев с той виноватой улыбкой, которую он сумел пронести сквозь все хитросплетения политики, в последнюю минуту перед выстрелом мог проститься с собой с такими, что ли, словами: «Ну вот, все кончено. Прощай, Саша».
Николаем Сванидзе об Александре Фадееве была подготовлена телевизионная передача из цикла «Исторические хроники».
Your browser does not support the video/audio tag.
Текст подготовила Елена Побегайло
Использованные материалы:
Иван Жуков, «Александр Фадеев»
Федор Раззаков, «Звездные трагедии»
Наталья Иванова, «Личное дело Александра Фадеева»
Овсянкин Е.И., «Родители писателя Александра Фадеева венчались в Шенкурске»
Большаков Л.Н., «Александр Фадеев: Хроника боевой юности»
Б.Пастенак, «Люди и положения»
Материалы сайта www.litrossia.ru
Материалы сайта www.kg.riacenter.ru
Материалы сайта www.peremeny.ru
Материалы сайта www.hrono.ru
Материалы сайта www.chaskor.ru
Материалы сайта www.molodguard.ru
Материалы сайта www.zn.ua
Материалы сайта www.sakharov-center.ru
Материалы сайта www.sovsekretno.ru
Материалы сайта www.peredelkino-land.ru
Материалы сайта www.flb.ru
Его родители были талантливы и знамениты. Жаль, что их сын не сумел в полной мере воспользоваться тем, чем одарила судьба.
Большой человек
Герой нашего очерка Фадеев Александр был приемным сыном писателя Александра Фадеева. Того самого, который написал нашумевшие в свое время книги. Это «Молодая гвардия», затем «Разгром» и, наконец, «Последний из Удэге». На них выросло не одно поколение наших сограждан.
В эпоху сталинизма Фадеев-старший был главой Союза писателей страны, одним из руководителей Комитета по защите мира. Добавьте звание депутата, многочисленные ордена Ленина, Он и сам был председателем комитета по их присуждению. Наконец, личный советник вождя и его любимец...
Он, выходец из бедной семьи, добился всего и даже больше того, о чем мечтает любой карьерист. Имел деньги, славу и покровительство власть имущих. Добавьте сюда жену - выдающуюся актрису МХАТа, народную артистку СССР Ангелину Степанову. Она была на редкость красива, обаятельна, элегантна, умна. И мужественна. На ее долю выпало столько трудностей и горя, что другие давно бы сломались. Это и измены мужа, и его алкоголизм, и смерть обожаемого сына…
Застрелился из пистолета
Романист Фадеев умер рано, в 54 года. Это случилось спустя несколько месяцев после того, как разоблачили культ Сталина. Фадеев-старший, которого считали причастным к репрессиям коллег-писателей, расстался с жизнью добровольно. Когда на своей даче в Переделкино он остался один (жена уехала на гастроли) и сыновья тоже отсутствовали, он застрелился из наградного пистолета. Обнаружил тело 11-летний сын Миша.
Поговаривали, что будь рядом, около своего мужа, в тот миг супруга, несчастья бы не случилось.
Знакомство
Степанова стала второй женой приближенного к самым верхам прозаика. Они почти что случайно познакомились в Париже в 1937-м. Актриса тогда впервые поехала с театром за рубеж. А Александр Александрович проездом из Испании, где находился с делегацией литераторов, ехал в Москву. Но решил еще заглянуть в столицу Франции.
Свадьба была спустя год. Причем жених знал, что Ангелина имела семилетний роман с известным драматургом человеком семейным. И как водится, вся театральная тусовка бурно обсуждала все это.
Также Фадеев не испугался и того, что у его невесты незадолго до их свадьбы родился мальчик, которого она назвала Сашей. Было это в 1936 году. А вот имя отца ребенка актриса скрывала от всех. Причем всю свою долгую жизнь. Она умерла в 2000 году в возрасте 95 лет.
Прозаик усыновил мальчика, дал ему свою фамилию и очень любил. Это и был Александр Фадеев, актер, о котором мы ведем свою речь. Повзрослев, он пойдет по материнскому пути. А младший и общий ребенок родителей, Миша, станет литератором.
Двадцать лет - столько длилась писателя и актрисы. Разлучить их не смогли никакие трудности или невзгоды. Даже походы супруга налево и внебрачная дочь Машенька. Ее матерью была известная поэтесса М. Алигер. Ангелина Иосифовна и это простила неверному мужу. Братья же - Фадеев Александр и Миша - не только дружно жили между собой, но и тесно общались с сестренкой (сводной) все время, пока ее не стало.
Трагедия в семье
Немало пережил и старший сын - Александр Фадеев. Биография его пестрит разными вещами: и хорошими, и не очень. Например, сестра Мария повторила судьбу своего прославленного отца. Став женой немца, поэта Ганса Энценсбергера, она так и не смогла найти себя. Покончила жизнь самоубийством.
О внезапной кончине мужа Ангелина Иосифовна узнала в Югославии. Там проходили гастроли театра. Когда после одного спектакля занавес опустился, ее попросили немедля подойти ко входу. Там ожидал чиновник из посольства СССР. Он сказал, что ей срочно нужно ехать в Москву к Александру Александровичу. Тут же все сели в автомобиль и тронулись в столицу Венгрии. Не было тогда прямого рейса до Москвы. Лишь через Будапешт с пересадкой в Киеве.
Прибыли в город на Дунае рано - аж в четыре утра. Она опять удивилась, что ее там ждали. Всюду в посольстве был зажжен свет, и вообще спать-то никто и не ложился. Что же случилось, она вновь не спросила. Не в ее это правилах. Актрисе тоже ничего не сказали. Вскользь лишь намекнули, что ее супругу стало плохо.
Уже в Киеве, в зале аэропорта, она купила газету. На первой полосе «Правды» в траурной рамке - портрет мужа.
Домой она прилетела, не выпуская из рук газету. Давая понять, что все уже знает. Так же и с спускалась. К гробу (а он стоял в Колонном зале) прибыла, когда там уже опустело: все разошлись. Не хотела лишних соболезнований. А спустя пару дней она уже вышла на сцену…
Старший их сын - Фадеев Александр - был тогда в возрасте 20 лет. Отец его любил очень. И он папу тоже.
Гуляка, любимец дам
Неудивительно то, какую профессию выбрал Саша. Александр Фадеев, актер, закончил МХАТовскую Школу-студию. После начал работать. Это был И все шло бы и впредь прекрасно, если бы не его характер. Не успел еще молодой человек, что называется, обжиться, как ему указали на дверь. А было так. На одной репетиции актеров попросили задержаться. Предстояло еще кое-что отработать. Все восприняли это нормально. Один Фадеев Александр заявил, что, мол, у него еще целая куча дел и он должен уйти. Взял и вышел из зала, не обращая внимания на то, что тут присутствовал худрук театра. И коллеги - начинающие, как он, и уже со званием заслуженных, народных.
Сказочно красивый лицом и станом, он больше прославился тем, что был веселым, компанейским, безалаберным парнем. Его, непутевого, доброго и часто подшофе, любили женщины. Баловали, угождали. Таким в жизни оказался Александр Фадеев. Фото, которые находятся в данной статье, подтвердят черты его характера.
Спустя несколько лет Ефремов Олег (он был тогда режиссером МХАТа) вспомнил про него. И пригласил к себе в труппу. Поговаривали, что не за таланты, конечно, а из-за матери - примы этого театра. Чтобы она, актриса влиятельная и властная, не мешала ему. Но молодой актер это понял и стал выступать против главного. А когда театр распался на две половины, то ушел к Т. Дорониной. Проработал там до 1993 года. Это последний год его жизни.
Спектакли и фильмы
Наверное, нельзя утверждать, что как артист он очень уж известен был и популярен. Тогда на театральном небосклоне ярче горели другие звезды.
Но снимался и в кино Александр Фадеев. Фильмы с его участием наверняка многие смотрели. Это, например, «Фронт за линией фронта» и «Чайковский», «Одиноким предоставляется общежитие», также «Авария - дочь мента». Роли чаще всего были эпизодическими. Прославился же он совсем другим. Своими любовными романами с известными киноактрисами.
Не все знают, что Александр Фадеев (актер) - И в самом деле, он был женат на этой популярной звезде киноэкрана. Причем был ее вторым супругом. Но жизнь у них не сложилась. Сама Людмила Марковна говорила, что два ярких темперамента вместе - это как ядерная бомба. И еще помешала семейному счастью большая страсть Саши к спиртному.
Соперник Высоцкого
Вообще не так прост Александр Фадеев. его была запутанная, неспокойная. После развода с Гурченко у него возникла довольно продолжительная связь с другой не менее известной актрисой. Звали ее
Интересно, что их взаимная любовь вспыхнула на съемках фильма «Вертикаль». А у артистки в то время был другой поклонник - сам Владимир Высоцкий. Он посвящал ей свои песни. Однако конкуренции с сыном знаменитого советского писателя не выдержал.
Лужина была уже в шаге от брака с Александром. Но чудо уберегло ее от этого. Лариса Анатольевна рассказывала позже, что пил он очень уж сильно. Так, что ей приходилось не раз спасать его, порой от смерти. Александр пытался застрелиться. Она силой отобрала у пьяного ружье. Он был уже совсем неуправляемый и крайне импульсивный.
Родственник Сталина
Но и это еще не все из того, чем необычна жизнь сына двух талантливых людей - крупного писателя и примы Московского художественного театра. Александр породнился с самим Сталиным!
Последние 15 лет своей жизни Фадеев-младший был женат на Надежде Васильевне Сталиной. Годы ее жизни: 1943-1999. Она - внучка вождя народов и родная дочь его сына Василия.
Но как рассказывают люди, знавшие актера Фадеева, это уже был не тот веселый, разудалый красавец, что в молодые годы. Он серьезно страдал алкоголизмом. Сделал несколько попыток суицида. И умер, не дожив даже до 60 лет. Ему было всего 57.
Таков был Александр Фадеев. Биография, личная жизнь - все было испорчено из-за неудержимого пристрастия к алкоголю. Именно из-за этого, как полагают многие, он не сделал карьеры. И по той же причине от актера и в общем-то незлобного, добродушного человека уходили все его жены.
Мать страшно переживала смерть сына. Обожаемый Шурик значил для нее очень много. Младший Михаил упросил маму не приходить на похороны. Он знал ее очень хорошо и побаивался, что она там не выдержит. Мать послушалась. Сидела дома одна, за своим столом и лишь курила одну сигарету за другой… И так - много дней подряд.
Жизнь продолжается
Не стало человека. Ушел Александр Фадеев. Дети продолжают его ветвь. Дочка актера и его жены Надежды - Анастасия Александровна Сталина - родилась в 1974 году. А уже ее наследница Галина Васильевна Фадеева (год рождения - 1992-й) приходится бывшему руководителю СССР праправнучкой. Сегодня ей 23 года. Как сложится ее судьба?
ФАДЕЕВ Александр Александрович (1901 - 1956), прозаик.
Родился 11 декабря (24 н.с.) в городе Кирмы Тверской губернии в семье фельдшеров, профессиональных революционеров. Раннее детство провел в Вильно, затем в Уфе. Большая часть детства и юности связана с Дальним Востоком, с Южно-Уссурийским краем, куда родители переселились в 1908. Любовь к этому краю Фадеев пронес через всю жизнь.
Учился во Владивостоке, в коммерческом училище, но ушел, не окончив восемь классов (1912 - 1919). Сблизившись с большевиками, включился в революционную деятельность. Участвовал в партизанском движении против Колчака и войск интервентов (1919 - 1920), после разгрома Колчака - в рядах Красной Армии, в Забайкалье - против атамана Семенова зимой 1920 - 21. Был ранен.
В 1921 попал в Москву как делегат Х Всероссийского партийного съезда, вместе с другими делегатами, подавляя Кронштадтский мятеж, был серьезно ранен. Начал учиться в Московской горной академии, но со второго курса был переведен на партийную работу. Уже в 1921 Фадеев начал писать, участвовать в работе молодых литераторов, которые объединились вокруг журналов «Октябрь» и «Молодая гвардия». В «Молодой гвардии» в 1923 был опубликован первый рассказ Фадеева «Против течения».
Роман «Разгром», увидевший свет в 1927, принес писателю признание читателей и критики и ввел его в большую литературу. Жизнь и исторические события на Дальнем Востоке, свидетелем которых он был, привлекли его творческое воображение. Долгие годы он отдал созданию романа-эпопеи «Последний из Удэге». Несмотря на незавершенность, роман занял свое место не только в творчестве А. Фадеева, но и в историко-литературном процессе 1920 - 50-х. В годы войны был одним из руководителей Союза писателей, автором большого количества публицистических статей, очерков. Был на Ленинградском фронте, три месяца провел в блокадном городе, результатом чего стала книга очерков «Ленинград в дни блокады» (1944).
В 1945 вышел в свет роман «Молодая гвардия», о героях которого Фадеев писал «с большой любовью, отдал роману много крови сердца». Первая редакция романа пользовалась заслуженным успехом, но в 1947 в газете «Правда» роман был подвергнут резкой критике за то, что писатель не показал связи комсомольцев Краснодона с коммунистами-подпольщиками. В 1951 Фадеев переработал роман, вторая редакция которого была оценена, например, Симоновым как «напрасная трата времени».
После XX съезда КПСС, чувствуя невозможность продолжать свою жизнь, А. Фадеев 13 мая 1956 кончает жизнь самоубийством. Медицинская комиссия, назначенная тогда правительством, заявила, что эта трагедия случилась в результате расстройства нервной системы из-за хронического алкоголизма. Только в 1990 было опубликовано предсмертное письмо Фадеева: «Не вижу возможности жить дальше, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено. Лучшие кадры литературы… физически истреблены или погибли… лучшие люди литературы умерли в преждевременном возрасте… Жизнь моя как писателя теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивались подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни».
Краткая биография А.А. Фадеева — вариант 2
Фадеев А.А. родился в 1901 г. в Тверской губернии в городе Кимры в семье революционеров. В 1908 г. Александр переезжает с семьей в Южно-Уссурийский край, где и прошли годы его детства и юности. В 1912 г. Фадеев поступает учиться в Коммерческое училище во Владивостоке. Однако, в 1918 г. решает не продолжать это обучение и думает о погружении в революционную деятельность. И, в том же году, он становится большевиком.
С 1919 по 1921 гг. Фадеев активно участвует в урегулировании Кронштадтского восстания и борется с белогвардейцами. Решив продолжить свое образование, он в 1921 г. поступает в Московскую горную Академию, которую оканчивает в 1924 г. С 1924 по 1926 гг. Александр Александрович занимается партийной деятельностью в Ростове-на-Дону и Краснодаре, но скоро переезжает в Москву.
Его публикации, большинство которых посвящены военному времени, стали появляться с 1923 г. Александр Фадеев много лет возглавлял различные писательские организации.
В 1926 он становится одним из лидеров РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей) и работает там до 1932 г. В 1939 г. он был секретарем писательского Союза СССР, а в 1946 г. становится генеральным секретарем, а также председателем правления Союза писателей СССР. И в 1950 г. Александр Александрович Фадеев становится вице-президентом членов Всемирного совета.
После выхода «Молодой гвардии» в адрес Фадеева поступило требование от властей переработать это произведение. Резкую критику писатель воспринимал, как унижение и угнетение своего личностного мировоззрения.
Фадеев Александр Александрович умер в 1956 г. в Москве, окончив жизнь самоубийством.
Биография А.А. Фадеев |
