В предложенном для анализа тексте известный советский писатель и литературный критик Александр Константинович Воронский поднимает проблему нравственной стойкости человека.
Размышляя над этим вопросом, автор повествует о жизни деревенской женщины Натальи, которая стала странствовать после гибели мужа и детей. Писатель старается как можно более точно создать образ героини, отражая ее отношение к собственной жизни: «Бремя странницы Наталья несет легко, и горе свое от людей она хоронит». Вместе с тем литературный критик ясно показывает читателю то, как внимательно странница относится к другим людям: «Наталья шла издалека, из Холмогор, вспомнила обо мне, и хотя ей и пришлось дать крюку верст под восемьдесят, но как же не навестить сиротку».
А. К. Воронский убежден в том, что человека, который силен духом, не способны сделать черствее никакие удары судьбы.
С мнением писателя невозможно не согласиться. Если у человека есть хотя бы какие-то моральные ценности, он не станет равнодушным к чужим бедам, даже пережив много несчастий.
Немало литературных произведений посвящено проблеме нравственной стойкости. Главный герой произведения М. А. Шолохова «Судьба человека» Андрей Соколов, несмотря на трудности, с которыми ему пришлось столкнуться, сумел сохранить в себе умение сопереживать чужому горю. Пережив войну и гибель всей своей семьи, Андрей остался по-настоящему высоконравственным человеком: он взял к себе несчастного сироту, пострадавшего от ударов судьбы. Этот пример доказывает, что морально сильный человек ни при каких обстоятельствах не потеряет способность сострадать другим людям.
В жизни моего друга Сергея тоже произошел похожий случай. На его долю выпало много бед. Он пережил смерть родителей, его несправедливо отчислили из университета, с ранних лет ему пришлось зарабатывать деньги тяжелым трудом. Но несмотря ни на что, он продолжает, как и прежде, помогать другим. Он готов отдать последнее, что у него есть, если понимает, что другой человек оказался в еще более серьезной ситуации, чем он сам. Все это в очередной раз подтверждает, что высоконравственного человека не способны сломить никакие испытания судьбы.
Таким образом, можно с уверенностью заявить, что по-настоящему стойкий человек никогда не станет равнодушным по отношению к другим.
…Наталья из соседней деревни, лет десять назад она сразу лишилась мужа и троих детей: в отлучку её они померли от угара. С тех самых пор она продала хату, бросила хозяйство и странствует.
Говорит Наталья негромко, певуче, простодушно. Слова её чисты, будто вымыты, такие же близкие, приятные, как небо, поле, хлеба, деревенские избы. И вся Наталья простая, тёплая, спокойная и величавая. Наталья ничему не удивляется: всё она видела, всё пережила, о современных делах и происшествиях, даже тёмных и страшных, она рассказывает, точно их отделяют от нашей жизни тысячелетия. Никому Наталья не льстит; очень в ней хорош, что она не ходит по монастырям и святым местам, не ищет чудотворных икон. Она – житейская и говорит о житейском. В ней нет лишнего, нет суетливости.
Бремя странницы Наталья несёт легко, и горе своё от людей хоронит. У неё удивительная память. Она помнит, когда и в чём в такой-то семье хворали. Рассказывает она обо всём охотно, но в одном она скупа на слова: кода её спрашивают, почему она сделалась странницей.
…Я уже учился в бурсе, слыл «отпетым» и «отчаянным», мстил из-за угла надзирателям и преподаватели, обнаруживая в делах этих недюжинную изобретательность. В одну из перемен бурсаки известили, что в раздевальной меня ожидает «какая-то баба». Баба оказалась Натальей. Наталья шла издалека, из Холмогор, вспомнила обо мне, и хотя ей пришлось дать крюку верст по восемьдесят, но как же не навестить сироту, не посмотреть на его городское житьё, уж, наверное, вырос сынок, поумнел на радость и утешение матери. Я невнимательно слушал Наталью: стыдился её лаптей, онучей, котомки, сего её деревенского облика, боялся уронить себя в глазах бурсаков и всё косился на шнырявших мимо сверстников. Наконец не выдержал и грубо сказал Наталье:
Пойдём отсюда.
Не дожидаясь согласья, я вывел её на задворки, чтобы никто нас там не видел. Наталья развязала котомку, сунула мне деревенских лепёшек.
Больше-то ничего не припасла для тебя, дружок. А ты уж не погребуй, сама пекла, на маслице, на коровьем они у меня.
Я сначала угрюмо отказывался, но Наталья навязала пышки. Скоро Наталья заметила, что я её дичусь и нисколько не рад ей. Заметила она и рваную, в чернильных пятнах, казинетовую куртку на мне, грязную и бледную шею, рыжие сапоги и взгляд мой, затравленный, исподлобья. Глаза Натальи наполнились слезами.
Что же это ты, сынок, слова доброго не вымолвишь? Стало быть, напрасно я заходила к тебе.
Я с тупым видом колупал болячку на руке и что-то вяло пробормотал. Наталья наклонилась надо мной, покачала головой и, заглядывая в глаза, прошептала:
Да ты, родной, будто не в себе! Не такой ты был дома. Ой, худо с тобой сделали! Лихо, видно, на тебя напустили! Вот оно, ученье-то, какое выходит.
Ничего,- бесчувственно пробормотал я, отстраняясь от Натальи.
Сочинение по тексту Воронского А.К. «…Наталья из соседней деревни, лет десять назад она сразу лишилась мужа…» Проблема оказания помощи и поддержки
…Наталья из соседней деревни, лет десять назад она сразу лишилась мужа и троих детей: в отлучку её они померли от угара. С тех самых пор она продала хату, бросила хозяйство и странствует.
Говорит Наталья негромко, певуче, простодушно.
Сочинение
Вся наша жизнь – это череда взлетов и падений, черных и белых полос, и от того, как мы будем относиться к своим проблемам, зависит все наше дальнейшее существование. Как нужно относиться к жизненным трудностям? Вот над каким вопросам предлагает нам задуматься А.К. Воронский в данном мне тексте.
Писатель знакомит нас с историей женщины, в жизни которой, на первый взгляд, все настолько не складывалось, что у большинства из нас, наверное, давно бы опустились руки. Однако Наталья в один момент лишилась мужа и троих детей, после чего пустилась в одинокое странствие. Была ли она разочарована, разбита и подавлена? Напротив, автор акцентирует наше внимание на том, что в голове его сохранилось простодушие и певучесть, словах – чистота, во всем её облике – простота, теплота, спокойствие и величавость. Мы понимаем, что несмотря на серьезные жизненные трудности, Наталья сохранила гармонию своей души и продолжила жить, относясь к черным полосам своей жизни как давно ушедшему прошлому. Она говорит охотно на любые темы, однако лишь об истоках своих странствий предпочитает не распространяться – наверное, чтобы загасить боль утраты, не хватит и всей жизни.
А.К. Воронский убежден, что никакое несчастье не заслуживает того, чтобы ему посвящали целую жизнь, и даже её часть. О проблемах лучше не думать вовсе, а если и вспоминать, то только как о давно ушедшем прошлом. Никакие трудности не должны менять облик человека: с ними нужно бороться, а, если борьба бессмысленна, вычеркивать их из своей жизни.
Я, как и автор, убеждена в том, что любые, даже самые нерешаемые проблемы не достойны скорби, а уж тем более жизни человека. Что бы ни случилось, как бы не сложились обстоятельства, стоит продолжать жить, любить, мечтать, стремится, может, открыть для себя новую страницу и поменять все, продолжая радоваться каждому мгновению, ведь, по сути, это все, что у нас есть.
В пример к данному тезису хотелось бы привести рассказ А.И. Солженицына «Матренин двор». В нем автор повествует нам об истории женщины, чья жизнь, на первый взгляд, - сплошная череда трагических обстоятельств. Война разъединила Матрену с женихом, и героиня была вынуждена выйти замуж за его брата, который тоже вскоре безвозвратно ушел на войну. Один за другим у женщины погибают дети, и Матрена остается одна, имея лишь шаткую усадьбу с тараканами и мышами и «криворукую козу». Казалось бы, обреченная на вечное одиночество женщина, сломленная под тяжестью обстоятельств, должна отчаяться и перестать делать какие-либо попытки к собственному счастью. Но этого не происходит. Матрена, вопреки всем трудностям, берет на воспитание племянницу Киру, и девочка становится счастьем и смыслом жизни героини. За все произведение Матрена не проронила ни одного бранного слова, она не жаловалась и не вешала на других свои проблемы. Наоборот, женщина помогает всей округе, при этом не требуя взамен никакой ответной помощи.
Точно так же к своим проблемам относится герой рассказа М.А. Шолохова «Судьба человека». В самом начале войны Андрей Соколов теряет всю семью, а позже, встретив своего единственного сына, узнает о том, что и он погиб. Герой испытывает на себе все тягости войны, но даже в плену не теряет человеческое лицо. Через голод и пытки он проносит в своем сердце милосердие и доброту, и, встретив беспризорного, такого же одинокого, как он сам, маленького мальчика, Андрей Соколов дарит ему свою любовь и поддержку. Обстоятельства жизни изменили облик и взгляд героя, но не сломили его дух, потому что этот боец умел относиться к жизненным трудностям и несмотря ни на что сохранял в своей душе веру в счастливое будущее.
Всегда стоит помнить, что наше существование обусловлено нашим восприятием жизни. И, как бы не сложились обстоятельства, какой бы груз не лег на наши плечи, стоит всегда помнить о том, что никогда не поздно все начать сначала. Можно поменять курс, стиль и образ мышления – но не никогда не стоит переживать из-за чего-либо, и, тем более, винить себя в сложившихся обстоятельствах.
Ни с кем Иван близко не сходился, не дружил; непокладистый, строптивый, он не имел привязанностей; уважал он, пожалуй, не за страх, а за совесть, только деда. Завидев его, Иван поднимался, с трудом расправлял поясницу и спину, истово деду кланялся, провожал его пристальным взглядом и не садился, покуда тот не скрывался. Перед остальными Иван никогда не вставал.
Умер Иван скоропостижно. Утром нашли его под амбарным навесом уже похолодевшим и покрытым росой. Еще задолго до смерти он совсем высох, и труп его напоминал мощи: виски провалились, щеки глубоко запали, остро выдавались скулы, выпирали ключицы; глаза зашли под лоб, согнутые колена торчали палками. В углах иссиня-черных губ копошились зеленые мухи и по лицу ползали мокрицы… Какой одинокой, горькой и нерассказанной бывает жизнь человека!
…За огородами - коноплянник. Зреет рожь. На пригорке мельница все машет и машет без устали крыльями, налететь бы, да земля держит крепко. Тянет укропом, огуречным цветом, а порой ветер приносит горячий, горький запах полыни. Небо вот-вот распахнется, обстанет миражами.
Я решил осчастливить человечество. Сырые яйца превосходно мылятся. Из-под кур я выкрал три яйца «для опытов». В жестянке - желтки, соль, синька, к ним прибавляется вишневый клей, клей застынет, жидкое превратится в твердое, вот и готово отличное мыло. Не прибавить ли для расцветки чернил?.. Итак, я сделаюсь знаменитым мыловаром, разбогатею, буду путешествовать… Может быть примешать еще также и сахару? Для чего? Там увидим. А еще лучше известки. Однако негашеная известь, если полить ее водой, шипит и обжигает. Не получится ли от извести вместо мыла что-нибудь взрывчатое, скажем, порох? Что же, и это не плохо для молодого химика! Это даже замечательно - изобрести порох. Иные всю жизнь потеют над зловониями, но пороху не изобретают… Надо соблюдать осторожность: а вдруг жестянка взорвется! Кладу в смесь кусок извести и от страха даже зажмуриваюсь. Слава создателю, ничего не случилось!..
От мельницы с пригорка спускается женщина; ближе и ближе мелькает она в густой и высокой ржи. Никто не должен догадываться о моих секретных занятиях по химии. Я старательно прячу жестянку под кочку. Сегодня мыло и порох не удались, - унывать не след: удадутся непременно завтра. В женщине я узнаю странницу Наталью. Голова ее повязана серым ситцевым платком, концы платка надо лбом торчат рожками, за спиной плетеная котомка. Наталья идет споро, легко, опираясь на посошок. Ей лет за сорок, но по лицу возраст ее определить трудно: она загорела, обветрилась почти до черноты. На ней домотканная в клетку юбка, белый шерстяной зипун, ноги в запыленных лапотках, крепко и аккуратно обмотаны онучами и бечевкой. Я окликаю Наталью.
Здравствуй, милай, здравствуй, хозяин, - приветливо отвечает Наталья, вытирая крепко губы в мелких морщинках. - Примешь ли в дом гостью? Все ли живы-здоровы?
Спасибо. Все живы-здоровы. В гости приму.
Я говорю солидно, будто и впрямь я хозяин. Шагаю рядом с Натальей вразвалку, по-мужицки.
Наталья из соседней деревни, лет десять назад она сразу лишилась мужа и троих детей: в отлучку ее они померли от угара. С тех самых пор она продала хату, бросила хозяйство и странствует.
Говорит Наталья негромко, певуче, простодушно. Слова ее чисты, будто вымыты, такие же близкие, понятные, как небо, поле, хлеба, деревенские избы. И вся Наталья простая, теплая, спокойная и величавая. Наталья ничему не удивляется: все она видела, все пережила, о современных делах и происшествиях, даже темных и страшных, она рассказывает, точно их отделяют от нашей жизни тысячелетия. Никому Наталья не льстит; очень в ней хорошо, что она не ходит по монастырям и святым местам, не ищет чудотворных икон. Она - житейская и говорит о житейском. В ней нет лишнего, нет суетливости. Бремя странницы Наталья несет легко и горе свое от людей она хоронит. У нее удивительная память. Она помнит, когда и чем в такой-то семье хворали дети, куда великим постом Харламов или Сидоров хаживали на заработки, хорошо ли, сытно ли там им жилось и какую обнову принесли они хозяйкам.
[email protected] в категроии , вопрос открыт 22.09.2017 в 20:40
…Наталья из соседней деревни, лет десять назад она сразу лишилась мужа и троих детей: в отлучку её они померли от угара.
С тех самых пор она продала хату, бросила хозяйство и странствует.
Говорит Наталья негромко, певуче, простодушно. Слова её чисты, будто вымыты, такие же близкие, приятные, как небо, поле, хлеба, деревенские избы. И вся Наталья простая, тёплая, спокойная и величавая. Наталья ничему не удивляется: всё она видела, всё пережила, о современных делах и происшествиях, даже тёмных и страшных, она рассказывает, точно их отделяют от нашей жизни тысячелетия. Никому Наталья не льстит; очень в ней хорошо, что она не ходит по монастырям и святым местам, не ищет чудотворных икон. Она – житейская и говорит о житейском. В ней нет лишнего, нет суетливости.
Бремя странницы Наталья несёт легко, и горе своё от людей хоронит. У неё удивительная память. Она помнит, когда и в чём в такой-то семье хворали. Рассказывает она обо всём охотно, но в одном она скупа на слова: кода её спрашивают, почему она сделалась странницей.
…Я уже учился в бурсе, слыл «отпетым» и «отчаянным», мстил из-за угла надзирателям и преподавателям, обнаруживая в делах этих недюжинную изобретательность. В одну из перемен бурсаки известили, что в раздевальной меня ожидает «какая-то баба». Баба оказалась Натальей. Наталья шла издалека, из Холмогор, вспомнила обо мне, и хотя ей пришлось дать крюку верст под восемьдесят, но как же не навестить сироту, не посмотреть на его городское житьё, уж, наверное, вырос сынок, поумнел на радость и утешение матери. Я невнимательно слушал Наталью: стыдился её лаптей, онучей, котомки, всего её деревенского облика, боялся уронить себя в глазах бурсаков и всё косился на шнырявших мимо сверстников. Наконец не выдержал и грубо сказал Наталье:
-Пойдём отсюда.
Не дожидаясь согласья, я вывел её на задворки, чтобы никто нас там не видел. Наталья развязала котомку, сунула мне деревенских лепёшек.
-Больше-то ничего не припасла для тебя, дружок. А ты уж не погребуй, сама пекла, на маслице, на коровьем они у меня.
Я сначала угрюмо отказывался, но Наталья навязала пышки. Скоро Наталья заметила, что я её дичусь и нисколько не рад ей. Заметила она и рваную, в чернильных пятнах, казинетовую куртку на мне, грязную и бледную шею, рыжие сапоги и взгляд мой, затравленный, исподлобья. Глаза Натальи наполнились слезами.
-Что же это ты, сынок, слова доброго не вымолвишь? Стало быть, напрасно я заходила к тебе.
Я с тупым видом колупал болячку на руке и что-то вяло пробормотал. Наталья наклонилась надо мной, покачала головой и, заглядывая в глаза, прошептала:
-Да ты, родной, будто не в себе! Не такой ты был дома. Ой, худо с тобой сделали! Лихо, видно, на тебя напустили! Вот оно, ученье-то, какое выходит.
-Ничего,- бесчувственно пробормотал я, отстраняясь от Натальи.
