Лев Толстой никогда не скрывал того, что Наташу Ростову, самую запоминающуюся героиню романа «Война и мир», он «списал» со своей свояченицы Татьяны Берс - в замужестве Кузминской.
Татьяна Андреевна Берс, младшая сестра Софьи Андреевны, супруги великого русского писателя Льва Толстого, не была общепризнанной красавицей. Ее некрасивое, но живое и обаятельное лицо, притягивало к себе взгляды и не оставляло равнодушным никого. Таня Берс была весела, игрива и кокетлива. Она прекрасно пела. Наверное, в нее невозможно было не влюбиться. Но первая любовь Тани не составила счастья ее жизни: роман с Сергеем Николаевичем Толстым, старшим братом Льва Толстого, закончился мучительным разрывом.
Идеал мужчины
Сергей Толстой был старше Льва всего на два года: он родился в 1826 году. Но для Левушки он в течение долгих лет был идеалом человека и мужчины. Сергей Николаевич как будто на самом деле собрал в себе все возможные достоинства. Лев с детства был эдаким задумчивым и рассудительным увальнем. Он много думал о жизни и иногда странно формулировал свои мысли. Особой внешней привлекательностью младший брат не блистал.
Сергей же с детства отличался необычайной красотой - очень яркой, цыганской, что ли. Все ему давалось легко. Жизнь казалась бескрайним морем, по волнам которого можно было бесконечно и весело плыть. Больше всего Толстой-старший любил развлечения: веселые компании, посиделки до утра и, конечно, цыган. В то время цыганские музыка и танцы, поездки к цыганам играли для представителей аристократии примерно ту же роль, что сегодня играют визиты в ночные клубы.
Молодые графы, повзрослев, унаследовали огромное состояние. Каждый получил по имению. Лев обосновался в Ясной Поляне, Сергей - в Пирогове, что было в трех десятках километров от дома младшего брата. Братья очень дружили и были всегда чрезвычайно откровенны друг с другом.
Сергей очень обрадовался, когда узнал, что Лев с явно серьезными намерениями ухаживает за Софьей, средней дочерью врача Андрея Берса. Он также стал вхож в гостеприимный дом, где жили молодые и веселые сестры.
Обоим братьям было уже за 30. И если у Льва дело явно шло к женитьбе на Соне, то все окружающие недоумевали, почему 36-летний Сергей до сих пор живет бобылем и не пытается свить уютное семейное гнездышко.
В свете очень обрадовались, заметив явный интерес Толстого-старшего к очаровательной Тане Берс, певунье и хохотушке. Лев также смотрел на 16-летнюю девушку восторженным взглядом. В его голове уже зрел замысел «Войны и мира». «Я всю тебя записываю», - говорил он Татьяне.
И тут дело явно катилось к свадьбе. Таня порхала от счастья и пела, как птица. Она и думать забыла о безнадежно влюбленном в нее кузене Александре Кузминском. Куда этому 18-летнему юнцу до опытного светского кавалера графа Толстого!
Как же была рада Софья Андреевна! Ей казалось замечательной идея свадьбы двух сестер и двух братьев!
Но существовала проблема, о которой не знали ни Соня, ни Таня. Зато о ней отлично были осведомлены оба брата Толстые.
Незаконная семья
Как мы уже писали, Сергей Толстой много счастливых и бурных ночей своей молодости провел в цыганском таборе, наслаждаясь яркими нарядами, пением и танцами этого кочевого народа.
В возрасте примерно 20 лет он в одну из таких ночей услышал, как пела цыганка Маша Шишкина. Все, кого она очаровала своим пением, позже вспоминали, что ее голос трогал самые сокровенные струны сердца, заставлял плакать даже душевно стойких и нечувствительных людей.
Как выглядела Маша? Сохранились ее фото, сделанные уже в старости. На них не видно никаких следов красоты. Впрочем, и те, кто знал ее в молодые годы, говорили: Шишкина не была особо прекрасна. Ее прелесть проявлялась именно в те минуты, когда она пела и танцевала. У нее были нежные руки и какая-то особая грация.
Сергей совсем потерял голову. Он хотел быть только с голосистой цыганкой. Таборные соплеменники Маши не особо рвались отдавать девушку в руки сходившего с ума от любви графа. Ведь, как известно, цыгане не любят дарить своих женщин гаджо (так они называют мужчин не цыган).
Ополоумевший от страсти Сергей решил выкупить Машу из табора. Он бросал мешки с золотыми монетами к ее ногам, пока они не достигли ее пояса. Цыгане отдали Машу. Но тут следует отметить: отдали не за Сергея, а Сергею.
В те время дворянская мораль диктовала представителям высшего сословия свои правила: иметь связь можно было с кем угодно, а вот жениться следовало на женщинах своего сословия.
Маша переехала в Пирогово. К моменту встречи Сергея с Татьяной цыганка родила Сергею десятерых детей, лишь трое из которых не умерли в младенчестве. И ждала одиннадцатого ребенка.
В принципе, общество вряд ли бы осудило Сергея, если бы Татьяна Берс стала законной хозяйкой его поместья, а Машу с детьми он бы выставил из дома...
Маша рыдала и молилась. Сергей - в общем, неплохой человек - не знал, как ему поступить: полагаться на совесть или на правила того круга, к которому он принадлежал. Он отложил свадьбу на год, мотивируя свое решение слишком молодым возрастом невесты. Татьяна, ни о чем не подозревая, согласилась: через год - так через год. В конце концов, у нее вся жизнь была впереди.
Но поведение Сергея становилось страннее с каждым днем. Он порой исчезал чуть ли не на неделю, как будто специально избегая общения с Таней. Юная неопытная девушка не знала, что и думать.
Софья успокаивала Татьяну, утверждая: Сергей - человек страстей, ему трудно привыкнуть к стабильным любовным отношениям. Он, мол, остепенится после женитьбы. Танечка верила, ждала, плакала.
И тут Лев Толстой решил взять ситуацию в свои руки. Умный и мудрый человек, он понял, что Сергей мучает девушку. Он вызвал Таню к себе в кабинет. И сообщил ей всю правду о незаконной семье брата.
Софья после этого не разговаривала со Львом две недели. Дело в том, что жена (а к тому времени Берс обвенчалась с Толстым) будущего великого писателя была человеком своего круга и своей эпохи. Она не была ни злой, ни жестокой. Но ей было невдомек, почему свободный мужчина - а согласно понятиям людей ее круга, у Сергея Николаевича не имелось препятствий к вступлению в законный брак, - не может обвенчаться с ее сестрой.
Лев Толстой был гораздо более независим от нравов круга, к которому принадлежал. Именно эта черта его характера продиктовала решение поговорить с Таней начистоту. Впрочем, многие осуждали Сергея тоже, но считали, что Лев не должен был его выдавать. Пусть бы все само собой как-то решилось. Зачем вмешиваться в чужие отношения?
Таня пришла в ужас и тут же разорвала помолвку. Сергей Николаевич, как ни странно, почувствовал облегчение: он устал скрывать от юной невесты свое истинное семейное положение. Вскоре он обвенчался с Машей - она стала графиней Толстой.
«Ты пела до зари...»
Следующий год Татьяна Берс провела в слезах. Родные и близкие серьезно опасались за ее здоровье и рассудок. Эта грустная история не отняла у Тани голоса. Вспоминали, с какой болью она исполняла свои любимые романсы. На одном из домашних концертов присутствовал поэт Афанасий Фет. Спустя годы поэт написал стихотворение, ставшее одним из лучших в русской лирической поэзии, и которое явно навеяно пением Татьяны:
...Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна-любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
Время залечило раны. В 1867 году 21-летняя Татьяна Берс вышла замуж за своего кузена Александра Кузминского. У супругов родилось восемь детей.
Сергей Толстой, хоть и утверждал, что не испытывает к Тане больше никаких чувств, кроме дружеских, так и не смог залечить эту рану. Он скончался в 1904 году, в возрасте 78 лет, ощущая себя старым и потерянным.
Татьяна пережила его на 21 год - она умерла в Ясной Поляне. После нее остались замечательные воспоминания «Моя жизнь дома и в Ясной Поляне».
Наверное, мир бы забыл об этой грустной истории любви, если бы Татьяна не стала прототипом Наташи Ростовой, а черты Сергея, по одной из версий, не угадывались в роковом соблазнителе Анатоле Курагине. А разорванная помолвка не превратилась бы в «Войне и мире» в эпизод с неудачным похищением Наташи.
Мать моя принадлежала к древнему дворянскому роду. Она была дочь Александра Михайловича Исленьева и княгини Козловской, рожденной графини Завадовской.
Прадед мой по крови, граф Петр Васильевич Завадовский, был известный государственный деятель и временщик Екатерины II. Я много читала о нем и слышала от деда Исленьева и многое в дальнейшем изложении заимствую из записок Листовского, женатого на внучке гр. П.В. Завадовского.
Завадовский принадлежал к числу тех талантливых людей, которых умела отличать своим орлиным взглядом Екатерина. Еще бывши молодым, он служил при графе Румянцеве, который правил тогда Малороссией.
Ничтожный случай выдвинул Завадовского по службе. Однажды, по поручению графа Румянцева, Завадовский написал докладную записку по одному секретному делу; она должна была быть подана императрице. Прочитав записку, Румянцев одобрил ее.
- Перебели ее, - приказал он.
Когда Завадовский переписал ее, она была послана Екатерине.
|
Екатерина II |
- Кто составил эту записку? - спросила императрица. - Первую деловую записку читала с удовольствием.
Ей доложили, что это был Завадовский.
После этого Завадовский был назначен правителем секретной канцелярии графа Румянцева.
Позднее уже Завадовский принимал участие в Турецкой войне в 1769 г. Он участвовал в битве при Ларге и Кагуле, где наш восемнадцатитысячный корпус разбил полтораста тысяч турок.
Кучук-Кайнарджийский договор был написан Завадовским совместно с графом Воронцовым.
В Московском, вероятно, Румянцевском музее стояла "статуя мира", где изображен граф Румянцев и его помощники: Воронцов, Безбородко и Завадовский.
Сохранилось следующее предание.
После окончания войны Румянцев отказался от парадного въезда.
Он ехал к Москве к императрице в придворной карете. Против него сидел Завадовский уже в чине полковника. Императрица жила тогда у Пречистенских ворот в доме князя Голицына.
|
Граф Румянцев - Задунайский |
Екатерина встретила победителя на крыльце и поцеловала его. Затем она обратила внимание на Завадовского, который стоял в стороне, пораженный ее величественной простотой. Румянцев представил Завадовского, как человека, который десять лет разделял с ним труды. Императрица обратила внимание не только на красивого молодого полковника, но и на георгиевский крест, висевший на груди его, и тут же подарила ему брильянтовый перстень со своим именем.
Вскоре Завадовский был произведен в генерал-майоры и затем пожалован в генерал-адъютанты. Он жил во дворце. Сближение это произошло в 1775 году.
Так прошло два года. У Завадовского было много завистников и недоброжелателей, и двор с его интригами начинал тяготить его. Он писал своему другу Семену Романовичу Воронцову, который жил тогда в Италии:
"Познал я двор и людей с худой стороны, но не изменюсь нравом ни для чего, ибо ничем не прельщаюсь. В моем состоянии надобно ослиное терпение". В другом письме он писал своему другу. "Кротость и умеренность не годятся при дворе; почитая всякого, сам от всех будешь презрен".
|
Граф Семен Романович Воронцов |
В 1777 году Завадовский, по совету Воронцова, уехал в деревню, где, отдыхая, наслаждался чтением, охотой и хозяйством. Но недолго пришлось ему пожить в деревне; вскоре он был возвращен Екатериною в столицу, где и был завален делами.
Деятельность Завадовского была очень обширна. Он участвовал во всех реформах второй половины царствования Екатерины. По словам историка Богдановича, Завадовский в течение восьми лет сделал для государства более, чем было сделано во все предшествующее столетие.
Завадовскому было поручено заведование Пажеским корпусом, который не был тогда военным, и другими школами придворного ведомства. Он участвовал в преобразовании делопроизводства Сената. Например, в прежнее время чтение какого-либо дела длилось 5 - 6 недель, и само собою разумеется, что содержание его не могло ясно удержаться в памяти сенаторов, чем ловко пользовалась канцелярия.
В 1784 году он был председателем комиссии по сооружению Исаакиевского собора. Затем основание Медико-Хирургической Академии принадлежит ему. Он посылал молодых медиков в Лондон и Париж.
Его любимое занятие было народное образование. В 25 губерниях Завадовский основал народные училища, что главным образом и ценила императрица.
Завадовскому за его деятельность были пожалованы Екатериною графский титул и имение в Малороссии в шесть тысяч душ, смежное с его родовым. Он назвал его "Екатеринодар", но Павел, вступив на престол, переименовал в "Ляличи", что по-малороссийски значит "игрушка".
Однажды Завадовский при Екатерине похвалил постройку известного архитектора Гваренги. Тогда императрица поручила Гваренги начертить план дворца и других построек и начать работу в Ляличах, на что Завадовский заметил:
- В сих хоромах, матушка, вороны будут летать, - давая понять этим, что он одинок, и жить там будет некому.
- Ну, а я так хочу, - сказала императрица.
И дворец и служебные постройки были воздвигнуты. Эта великолепная усадьба славилась во всем округе.
Завадовский задумал жениться очень поздно, 48 лет, на красавице, молодой графине Апраксиной. Он писал о своем намерении императрице. Екатерина не любила Апраксиных и писала:
"Жаль мне честного, доброго Петра Васильевича, берет овечку из паршивого стада".
На что Завадовский отвечал: "Беру овечку из паршивого стада, но на свой дух надеюсь твердо, что проказа ко мне никак не пристанет, наподобие, как вынутое из грязи и очищенное от оной золото ничьих рук не марает... Благословите, всеподданнейше прошу, мой новый жребий матерним благословением. От вас имею вся благая жизни. Вы - мой покров и упование.
Императрица прислала Завадовскому образ Спасителя, а невеста его была пожалована фрейлиной.
Сама Екатерина путешествовала в это время по югу России. Свадьба Завадовского была 30-го апреля 1787 года.
Существует портрет графини Завадовской, изображенной с ее маленькой дочерью Татьяной. Его писал известный художник Лампи. Эта красивая картина, как мне говорили, находилась во дворце в. к. Константина Николаевича, но, где она находится в настоящее время, мне неизвестно.
(В настоящее время картина находится в "Музее искусств Узбекистана", прим. Е. Ломако)
|
Графиня В. Н. Завадовская с дочерью Татьяной |
Семейная жизнь Завадовского сложилась несчастливо. Старшие дети умирали; в особенности горевал он о смерти своей старшей дочери, Татьяны, умершей 4-х лет.
Он писал Воронцову: "Сколько я несчастливый отец, на что мне говорить! Шестерых детей слышал только первый голос и, подержав на руках, в гроб положил". "Все мое благополучие и счастие отца бесподобная дочь унесла с собою в гроб. Хотя живу, но, как громом пораженный, сам не чувствую моей жизни".
Усиленный труд и постоянные занятия спасли его от полнейшего отчаяния.
Завадовский устал, его тянуло в деревню, он любил свои милые Ляличи, но жена его не разделяла его вкусов: она не любила деревни, вела светскую придворную жизнь, и никакая роскошь в Ляличах не примиряла ее с деревней.
Ее муж был страстный охотник. Суражский уезд, где находилось его имение, был очень глухой и славился всяким зверем и дичью. Завадовский всей душой стремился к уединению, тем более, что весть о смерти обожаемой императрицы застала его больным.
В начале своего царствования Павел очень милостиво отнесся к Завадовскому; он прислал своего пажа справиться о его здоровье и в день коронования пожаловал ему орден Андрея Первозванного. В 1799 г., в феврале, вся императорская фамилия посетила его бал, причем Павел, привыкший ложиться спать в 10 часов, уехал с бала, но семья осталась ужинать.
Мария Федоровна имела большое доверие к графине Завадовской и часто, запершись с ней, плакала о чем-либо огорчившем ее.
Деятельность Завадовского уменьшилась, хотя он и оставался в Сенате, в банке и в разных комиссиях, но любимое его дело, народное просвещение, было не в его руках. Он скучал, хандрил и писал Воронцову:
"Я не имею никакого дела и места. Титул больше пустой, чем деятельный, и человек, как всякий металл, ржавеет без употребления".
Притом Завадовского угнетал вспыльчивый, подозрительный нрав Павла, и он мечтал об отставке, которой добивался всячески, но императрица Мария Федоровна была против его отставки, и Павел долго на нее не соглашался.
Завадовский знал, что вся его переписка с Воронцовым читается, и что недоброжелатели всячески следят за ним.
Он писал Воронцову:
"Подавляюсь грустию и унынием и сильно желаю унести мои кости, чтоб не были зарыты в ограде Невской".
Наконец ему удалось получить увольнение. Завадовский был в опале. Екатерининские люди все более и более редели вокруг престола императора.
Граф был счастлив онова вернуться в свои Ляличи. Он с наслаждением принялся за хозяйство. Он любил садоводство и сам занимался им, заканчивал свои постройки и много читал. Но жена его очень скучала в дереме и оплакивала свою прежнюю петербургскую придворную жизнь, как говорил мне мой дед.
Любопытный случай дает понятие о тогдашних порядках.
Недоброжелатели Завадовского донесли Павлу, что граф живет выше его. Это означало, что Михайловский дворец стоит ниже дома графа. К счастью, Завадовский был предупрежден вовремя и успел велеть засыпать подвальный этаж и террасу возле дома, от чего дом вышел аршином ниже. Насыпь эта осталась и по сию пору.
Прошло два года с тех пор, как Завадовский покинул столицу. Смерть Павла внесла большую перемену в жизнь графа. В 1801 году, в марте месяце, Завадовский получил с фельдъегерем из Петербурга от Александра I рескрипт, написанный его рукой:
"Граф Петр Васильевич. При самом начале вступления на престол я вспомнил и верную вашу службу и дарования ваши, кои на пользу ее вы всегда обращали. В сем убеждении желаю, чтобы вы поспешили приехать сюда принять уверение изустное, что я пребываю вам доброжелательный
Александр".
Взволнованный и растроганный до слез Завадовский, поведав жене свою радость, тотчас послал гонца в Сураж за исправником, чтобы распорядиться насчет лошадей по почтовому тракту и ехать в столицу.
Охотник, скакавший верхом за исправником, нашел его играющим в карты. Надо сказать, что исправник лучше всех знал, что граф Завадовский в опале; он пользовался его опальным положением, притесняя его, где только было возможно, желая нажиться насчет бывшего вельможи.
Исправник велел сказать, что он занят и не может приехать.
- Переменить коня, - приказал Завадовский, - и сказать ему, чтобы немедленно ехал.
И снова гонец поскакал в Сураж. Исправник явился с недовольным видом, причем объяснил, что он человек занятой, и нельзя посылать за ним до ночам.
Мне нужно заготовить лошадей по тракту на Смоленск, - сказал Завадовский, показывая рескрипт воцарившегося государя.
- Простите, виноват, - пав на колени, произнес испуганный исправник.
Взяточник-исправник был выслан в Вятку, но вскоре, по настоянию Завадовского же, был прощен.
По прибытии в Петербург, Завадовский был милостиво принят государем и назначен присутствующим в Сенате председателем комиссии составления законов. Он снова с горячностью принялся за труд. Передовые взгляды его видны из письма его к графу Воронцову; он пишет своему другу:
"Тучи книг теоретического законоведства, которое не клеится с русским бытом... Непомерно хочется истребить кнут, которого я не видал ни в натуре, ни в действии, но одно наименование поднимало и поднимает во мне всю ненависть".
Мечте его суждено было осуществиться лишь через 50 лет после его смерти.
Завадовский снова вернулся к своей любимой деятельное! и. Он был первым в России министром народного просвещения. По его запискам и письмам за это время видно, как он устал от службы и как плохо себя чувствовал. Ему было уже 72 года, и здоровье его сильно пошатнулось. Он снова мечтал вернуться в деревню, но это было невозможно.
Дети его подрастали. У него было тогда три дочери и два сына. Император Александр I выразил ему свое благоволение: сыновья, отроки, были пожалованы в камер-юнкеры; старшая дочь София - в фрейлины. Жена его была пожалована кавалерственной дамой ордена святой Екатерины; сам он в 1805 году получил алмазные знаки Андрея Первозванного.
Завадовский умер в 1812 году и похоронен в Александро-Невской Лавре.
Род Завадовских прекратился. Старший сын умер холостым. Второй был женат и имел сына, который умер 16-ти лет. Ляличи были проданы сначала Энгельгардту, потом перешли к барону Черкасову, затем проданы купцу Самыкову.
Один поэт-путешественник, посетив в шестидесятых годах Ляличи, написал следующие стихи, включив в них и местные легенды:
Вот здесь великая царица
Приют любимцу создала,
Сюда искусство созвала,
И все, чем блещет лишь столица,
В немую глушь перенесла.
План начертал Гваренги смелый,
Возник дворец, воздвигнут храм,
Красивых зданий город целый
Везде виднеет здесь и там.
Великолепные чертоги,
Ротонда, зал роскошных ряд...
Со стен на путника глядят
С ковров красавицы и боги,
И, полный вод, лугов и теней,
Обширный парк облег кругом;
Киоски и беседки в нем.
И бегают стада оленей
В зверинце темном и густом.
Под куполом, на возвышеньи
Руки художника творенье -
Стоял Румянцева колосс.
Но все ток времени унес:
Еврей Румянцева увез,
Широкий двор травой порос,
И воцарилось запустенье
В дворце и парке. Только там
Порою бродит по ночам
Жена под черным покрывалом,
В одежде черной. Кто она?
Идет по опустевшим залам.
Ее походка чуть слышна,
Да платья шум, да в мгле зеркал
Порою лик ее мелькал.
Еще видение другое:
По парку ездит в час ночной
Карета. Стук ее глухой
Далеко слышен. Что такое -
Карета та? Кто в ней сидит?
Молва в народе говорит,
Что будто в ней сама царица
С своим любимцем в парке мчится.
Семья гоф-медика Андрея Евстафьевича Берса только потому и осталась в памяти народной, что красавица Соня Берс вышла замуж за Льва Николаевича Толстого, а ее младшая сестра Таня стала прототипом Наташи Ростовой.
Татьяна Берс оказалась самой большой любовью брата великого писателя Льва Толстого - Сергея, которого будущий классик обожал и считал идеалом человека. Как было классику удержаться и не вывести Танечку Берс в образе самой обаятельной своей героини? "Я тебя всю записываю!" - говорил невестке Лев Николаевич, а под его пером постепенно рождался образ Наташи Ростовой, прелестного юного создания, светящегося изнутри от счастья и искренности. Естественность манер, ошибки во французском, страстное желание любви и счастья, присущие реальной Татьяне Берс, придали законченность образу Ростовой и: множество пороков образам других героев романа - Друбецкого и Куракина, в частности. Танечка не отличалась осмотрительностью поведения, но Толстой не захотел менять сущность своей героини, несмотря на патриархальность воззрений. И Лев Николаевич просто-напросто ревновал Татьяну, наградив поклонников реальной девицы Берс неблаговидными ролями и пакостными наклонностями на страницах "Войны и мира".
Первой любовью, а по прошествии немалого срока - супругом Тани был ее кузен Александр Кузьминский. Это его черты проглядывают в Борисе Друбецком, которому Наташа вскружила голову по молодому задору и девичьему легкомыслию: "Что за глупости! - говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность. - Ну, не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело". Воистину, "Cousinage dangereux voisinage" - "Двоюродные - опасные соседи"! Кузьминский был человек чести, альтруист и даже в некотором роде простофиля. Друбецкой - фигура совсем другого плана. Неискренняя, алчная натура Друбецкого прорывается сквозь внешнюю благопристойность манер и успешность карьеры: "Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых", - ехидно отмечает в своем романе Толстой. Потом автор подбирает изменщику подходящую парочку - лгунью и распутницу Элен Безухову. При том, что чистый душой Александр Кузьминский много претерпел страданий от своей возлюбленной, а наградой ему за верность были только вполне официальные письма, которые, прежде чем оказаться в руках одуревшего от любви кузена, проходили строгую цензуру у старшей из сестер Берс - Лизы. Впрочем, однажды влюбленные дети (Тане было четырнадцать лет, Александру - семнадцать) позволили себе поцеловаться, но тут же решили, что больше "ничего такого" делать не станут. А когда Танечке исполнилось шестнадцать, она уговорила отца взять ее с собой в Петербург.
Столица опьянила Татьяну как вино. В гостях у своей тети, начальницы Николаевского института благородных девиц Екатерины Николаевны Шостак, юная Берс встретилась со своим новым увлечением - сыном Екатерины Николаевны, красавцем, светским львом, умным и обаятельным кавалером - Анатолем Шостаком. Лев Николаевич не мог простить своей родственнице вот так внезапно возникшего чувства почти недозволенной близости с Шостаком, а самому Анатолю - его могучего сексапила. Пока Таня, мчась в вихре светской жизни, задавала себе животрепещущий вопрос: "Можно ли любить двоих?" - ее дорогой кузен Александр Кузьминский просто-напросто самоустранился и переживал измену любимой "вдали от шума городского". Неопытная пылкая девица оказалась предоставлена сама себе в трудном деле выбора поклонника. Но тут за Танину честь вступился Лев Николаевич, которому этого вообще-то по статусу не полагалось. Для начала он устроил младшей Берс скандал и долго повторял: "Не попускай себя!" - после небольшого инцидента на загородной прогулке. Ехавшие верхом Таня и Анатоль отстали от остальных: у Татьяны ослабла подпруга, а Шостак воспользовался ситуацией, чтобы признаться своему "предмету" в любви. Тщательно выпытав подробности Татьяниных ощущений в момент любовного объяснения, Лев Николаевич сделал для себя конспектик, и впоследствии Берс с возмущением увидела свои откровения на страницах романа. "Я и не подозревала тогда цели его вопросов и была с ним откровенна", - напишет она в своих мемуарах. Шостака, предоставившего писателю бездну материала, семейство Толстых фактически выставило вон, и тому пришлось уехать. Что поделать: то были времена, когда девушке не полагалось выбирать себе героя своего романа. Татьяна и Анатоль не виделись после этого больше семнадцати лет и встретились уже семейными людьми. Влюбленному светскому льву Толстой отомстил в своеобычной манере: Анатоль Курагин, литературное воплощение Шостака, - "беспокойный дурак", по выражению собственного отца, пустой волокита и безоглядный кутила - не достоин ни любви, ни дружбы, ни уважения.
Создается впечатление, что Лев Николаевич ревновал как бы не за себя, а за своего любимого брата Сережу, который подходил Танечке еще меньше, чем мямля Кузьминский и повеса Шостак. Восхищаясь глубиной натуры и добродетелями старшего брата, Левушка вывел Сережу в рассказе "После бала". Поводом для этого послужило реальное событие: Сергей рассказал брату о том, как однажды после бала, ощутив в своей душе яркое чувство к очаровательной девушке, он последовал за предметом своей страсти до самого дома, залез на балкон ее спальни и узрел девицу молящейся перед сном. Красавица стояла на коленях возле кровати и твердила молитвы, попутно поедая конфетки из стоящей рядом на столике бонбоньерки. Обнаружив, что у нежного создания имеется не только тонкая натура, но и вполне материальный желудок и недурной аппетит, Сергей совершенно разочаровался в своей любви. Он слез с балкона и более не пылал к лакомке страстью. И этот зануда, по мнению Льва Николаевича, прекрасно подходил живой и веселой Танечке Берс!
Тем не менее в период жениховства Льва Николаевича Таня и Сергей Николаевич сблизились: Татьяне было всего шестнадцать, а Сергею - уже тридцать шесть, он был опытный дамский угодник. Младшая Берс то по-женски грациозно кокетничала, то засыпала в гостиной на диванчике, по-детски приоткрыв рот, и была такой обворожительной, что со старшим Толстым случилось то же, что и с князем Андреем при виде Наташи Ростовой: "Вино ее прелести ударило ему в голову". Сергей искренне удивлялся, что брат намерен жениться не на младшей из сестер, а на скучноватой и неяркой Соне. Татьяна Берс, покорив новоприобретенного родственника, и сама влюбилась без памяти. "Чувство любви наполнило все мое существо", - признавалась она. Весной 1863 года Сергей Николаевич сделал Танечке предложение, но свадьбу отложили на год из-за молодости невесты. В назначенный срок жених приехал в Ясную Поляну. До свадьбы оставалось две недели, приготовления шли полным ходом.
И тут выяснилось неожиданное: добродетельный братец Льва Николаевича, оказывается, уже полтора десятилетия незаконно сожительствовал с цыганкой Марьей Михайловной, прижил с нею целый выводок детей и только теперь задумался: а как воспримет его брак бедная, но гордая цыганка? О чувствах собственной невесты он при этом не слишком заботился: такта Сергею Николаевичу явно не хватало. Метания на тему "Стоит ли мне жениться на девице Берс?" не могли не обидеть девушку, собравшуюся под венец. Тане тоже нельзя было отказать в гордости и самоуважении: она вернулась к родителям в Москву, где сильно скучала по неверному суженому и даже пыталась отравиться. Яд она предпочла продолжению отношений с Сергеем. От гибели Татьяну спас почти забытый ею Александр Кузьминский. Он пришел с визитом после долгого перерыва буквально в ту минуту, когда несчастная девочка приняла отраву. Его неожиданный визит, как перст судьбы, вернул Тане жизнь и силы, она начала поправляться и оживать.
Через год, придя в себя после пережитой трагедии, Берс снова приехала в Ясную Поляну, будучи уверена, что Сергей Николаевич больше не появится после того, что он наделал своим легкомыслием и неделикатностью. Зря она верила в здравомыслие и порядочность старшего Толстого! В мае Сергей приехал как ни в чем не бывало, и все завертелось как безумная карусель. Майские сумасшедшие ночи, свидания и романтические объяснения, которым Лев Николаевич уже не препятствовал властью главы семьи, - они разрушили последние оплоты благоразумия между Сергеем и Татьяной. Вероятно, могло бы дойти до последней крайности, но Сергей внезапно сбежал из имения и прислал брату отчаянное письмо, жалуясь, что ему "совершенно невозможно покончить с Машей". У Льва Николаевича хватило смелости показать послание Тане. То, что это последнее предательство не сломило Татьяну, было настоящим чудом. Лев Николаевич не преминул понаблюдать за страданиями невестки и отразить их в переживаниях Наташи Ростовой. Как и у героини романа, Танина сердечная рана "заживала изнутри", она снова научилась улыбаться и петь. Кузьминский больше не оставлял свою первую любовь, ухаживал за ней в горе и в радости, а в 1867 году состоялась их свадьба.
Напоследок судьба учинила над Сергеем Толстым, решившим жениться на своей цыганке, и Татьяной Берс скверную шутку: когда обе пары - Татьяна и Александр, Сергей и Марья - ехали к священнику назначать срок венчания, их кареты встретились на проселочной дороге. Седоки раскланялись и разъехались, не сказав ни слова. В ту ночь подушка Тани была мокра от слез. Много лет спустя племянник Берс, сын Льва Николаевича Илья, писал: "Взаимные чувства дяди Сережи и тети Тани никогда не умерли: Им удалось, может быть, заглушить пламя пожара, но загасить последние его искры они были не в силах". То же мнение возникло и у Кузьминского, после того как он прочел дневники своей невесты с ее разрешения. Страсть, ощутимая в каждой строке, вызвала у него ревнивые упреки. Татьяна ответила ему: "Я никому не позволю властвовать над моей душой и сердцем!" Ее нелегко было подчинить обстоятельствам.
Впереди у Татьяны Андреевны Кузьминской была долгая жизнь, непростые отношения с мужем, так никогда и не угасшие до конца чувства к Сергею Николаевичу. Но у этой хрупкой женщины была недюжинная и сильная натура. Лев Николаевич изобразил в замужней Наташе свой идеал матери семейства, "бросившей сразу все свои очарования". Но Татьяна не поддалась его влиянию и не стала воплощать собственной жизнью чужих идеалов: не бросала своих "очарований", не показывала гостям описанных пеленок и по-прежнему много внимания уделяла "деликатности речей" и туалету. Таня Кузьминская не слилась с образом Наташи Ростовой. Она была и осталась одной из тех немногих женщин, которым Лев Толстой позволял спорить с собой и отстаивать собственную точку зрения. Отметим, что его жена Софья Андреевна, например, к этой категории не принадлежала. Независимая и яркая, Татьяна Берс-Кузьминская жила собственной жизнью. Долгие годы она отстаивала свое "я" от искренних забот любящей родни - тяжкая ноша для совсем юной девушки. До сегодняшнего времени Татьяне Кузьминской приходится соперничать со своим литературным воплощением. И, надо сказать, в этой борьбе она вышла победительницей!
Как Танечка Берс стала Наташей Ростовой. Всем без исключения читателям знаком образ Наташи Ростовой из романа Л.Н. Толстого «Война и мир».
Всем без исключения читателям знаком образ Наташи Ростовой из романа Л.Н. Толстого «Война и мир». У кого-то она вызывает восхищение, у кого-то неприязнь, но остаться к ней равнодушным невозможно. Не остался равнодушным к «некрасивой большеротой девочке» и великий писатель, и не только потому, что она была сестрой его жены.
У гоф-медика Андрея Евстафьевича Берса было четверо детей: сын Александр и три дочери – Елизавета, Софья и Татьяна. Софья Андреевна стала супругой Льву Николаевичу Толстому, родила тринадцать детей, заботилась не только о хозяйстве и деньгах, но и об издании произведений мужа. После его смерти она долгое время поддерживала усадьбу в порядке, и именно ей во многом обязаны туристы со всех уголков земного шара тем, что они могут увидеть, приехав в Ясную Поляну.
Но в величайшем своём романе Толстой открыл читателям не её. Его воображение, а потом и воображение многих кинорежиссёров, поразила сестра Софьи Андреевны – Таня. Естественность манер, ошибки во французском, страстное желание любви и счастья – все эти качества Наташи Ростовой были присущи Татьяне Берс. «Я тебя всю записываю!» – часто говорил Толстой невестке, и это было правдой.
Очаровательное юная девушка, любящая жизнь, восторженно реагирующая на все её проявления – это и Наташа Ростова и... Татьяна Берс, а в замужестве Кузьминская.
Письма о любви
Кузен Тани Александр Кузьминский был её первой любовью. Студент-правовед, человек чести, альтруист, в некотором роде даже простофиля, он позволял Татьяне шутить, смеяться над собой, терпеливо участвовал в детских играх, в которые она его вовлекала. Однако Толстой недолюбливал Александра, считал, что он не стоит Татьяны. Поэтому он и изобразил его в «Войне и мире» неприятнейшим человеком – в образе Бориса Друбецкого, расчетливого карьериста. Очень может быть, что по сути своей Кузьминский был именно таким, однако, когда речь заходила о Тане, он никогда не мог совладать со своими чувствами.
Ответом на его чувства были официальные письма, да и те, прежде чем попасть ему в руки, проходили строгую цензуру у старшей из Берсов – Лизы. Впрочем, однажды влюбленные (Тане было четырнадцать лет, Александру – семнадцать) позволили себе поцеловаться, но тут же решили, что больше «ничего такого» делать не станут. И ещё они решили, что поженятся, как только Александр закончит училище, то есть через четыре года.
Что такое четыре года, когда тебе четырнадцать лет! Это громадный отрезок времени, в течение которого можно обрести смысл жизни, утратить его и снова обрести. После этого волнующего события Кузьминский уехал в Петербург, Тане было разрешено с ним переписываться. Она писала по-французски черновики, а сестра Лиза поправляла орфографические ошибки. Поэтому письма Тани жениху были всегда очень приличны – так же, впрочем, как и его корректные ответы.
А жизнь в доме Берсов шла своим чередом. Зародилась новая любовь, но на этот раз не у Тани, а у Сони. Вскоре она вышла замуж за Льва Николаевича Толстого и уехала с ним в Ясную Поляну.
Водоворот эмоций
Видя, что Танечка заскучала без любимой сестры и подруги, Андрей Евстафьевич взял её с собой в Петербург. Перед отъездом мать дала ей множество наставлений, которые должны были уберечь шестнадцатилетнюю девушку от соблазнов столицы: говорить по-французски, не бегать по дому, не кричать и «вести себя как следует» с Кузьминским. Заботливая матушка предусмотрела всё, кроме того, что предусмотреть никто не в силах: вспышку новой (а может быть и первой) страсти. Её предметом стал Анатоль – но не Курагин, как в романе, а Шостак, – сын тетки, начальницы Николаевского института благородных девиц Екатерины Николаевны Шостак.
Итак, ещё один кузен. Но насколько другой! Красавец, светский лев, умный и обаятельный кавалер. А его комплименты: «Вы прелестны сегодня, эта причёска так идёт Вам!» Он смотрел на нее совершенно не так, как другие мужчины. Под этим взглядом она чувствовала себя одновременно взрослой и очень глупой, бессловесной, испуганной. Словом, это было очень волнующее смятение чувств.
Кузьминский насторожился, но не счёл для себя возможным вмешаться и тихо страдал. А вот Лев Николаевич вмешаться не побоялся. Когда однажды Танечка приехала в Ясную Поляну, а Анатоль примчался за ней, он положил конец этому роману. Поводом послужил небольшой инцидент на загородной прогулке. Ехавшие верхом Таня и Анатоль отстали от остальных: у Татьяны ослабла подпруга, а Шостак воспользовался ситуацией, чтобы признаться своему «предмету» в любви. Лев Николаевич устроил Татьяне скандал и долго повторял: «Не попускай себя!» Шостак был фактически выставлен вон. Он и Татьяны Андреевна Кузьминская встретились лишь через семнадцать лет.
Цыганская страсть
Лев Николаевич был, конечно, принципиальным и чутким человеком. Но в отношения Танечки Берс и Анатоля он вмешался не из-за серьёзных намерений Александра Кузьминского и даже не потому, что они задели лично его. В младшую Берс был влюблён его брат Сергей, которого Лёва боготворил, считал идеалом человека.
Таня и Сергей Николаевич сблизились ещё до её встречи с Анатолем Шостаком, в период жениховства Льва Николаевича. Татьяне было всего шестнадцать, а Сергею – уже тридцать шесть, он был опытным дамским угодником. Младшая Берс была такой обворожительной, что со старшим Толстым случилось то же, что и с князем Андреем при виде Наташи Ростовой: «Вино ее прелести ударило ему в голову». Татьяна Берс, покорив новоприобретенного родственника, и сама влюбилась без памяти. Весной 1863 года Сергей Николаевич сделал Танечке предложение, но свадьбу отложили на год из-за молодости невесты. В назначенный срок жених приехал в Ясную Поляну. До свадьбы оставалось две недели, приготовления шли полным ходом.
И тут выяснилось неожиданное: Сергей Николаевич к тому времени вот уже пятнадцать лет как сожительствовал с цыганкой Машей, которая родила ему троих детей и ждала четвёртого. Об этом знали все, кроме Татьяны. Брат писателя всерьёз задумался: «Стоит ли мне жениться на девице Берс?». Конец его метаниям положила сама Татьяна, со всеобщего одобрения отказав «жениху». После она решила положить конец и собственной жизни, ставшей без любимого человека бессмысленной, и приняла яд.
Когда яд уже начал действовать, в Танину комнату вошёл Александр Кузьминский – её кузен, ее первая любовь, ее бывший жених, ставший ей теперь просто другом. Он сказал ей, что приехал из Ясной Поляны, а через пять дней приедут сестра с мужем и Сергей Николаевич.
Сергей Николаевич! Мысль о том, что они снова могут быть вместе, подняла Таню с кровати. Она вошла в комнату матери и сказала: «Мама, я отравилась»/ Тут же поднялся страшный переполох, Тане дали противоядие, с сильнейшими мучениями из неё выходила . После болезни, вызванной попыткой отравления, она встала другим человеком. И жизнь свою тоже решила связать с другим человеком – Александром Кузьминским, на которого ей будто бы указала судьба. Как и у героини романа, Танина сердечная рана «заживала изнутри», она снова научилась улыбаться и петь. Кузьминский больше не оставлял свою первую любовь, ухаживал за ней в горе и в радости, а в 1867 году состоялась их свадьба.
Напоследок судьба учинила над Сергеем Толстым, решившим всё жениться на своей цыганке, и Татьяной Берс скверную шутку: когда обе пары – Татьяна и Александр, Сергей и Марья – ехали к священнику назначать срок венчания, их кареты встретились на проселочной дороге. Седоки раскланялись и разъехались, не сказав ни слова. В ту ночь подушка Тани была мокра от слёз.
Все свои переживания Т.А. Кузьминская отразила в дневниках, которые заканчиваются одновременно с незамужним, «Наташиным» периодом её жизни. Семейная жизнь Наташи Ростовой, описанная Толстым, – не что иное как идеал семейной жизни для писателя. Танечка (теперь уже Татьяна Андреевна), в отличие от Наташи, не располнела, продолжала следить и за речью, и за туалетом. Семейная жизнь Кузьминских тоже не была идеальной: между ними стояла любовь Татьяны к Сергею Толстому – сильная, непритворная, взаимная, настоящая незаживающая рана. Татьяна Андреевна прожила долгую, богатую событиями жизнь, но навсегда осталась юной, хрупкой,
Семья гоф-медика Андрея Евстафьевича Берса только потому и осталась в памяти народной, что красавица Соня Берс вышла замуж за Льва Николаевича Толстого, а ее младшая сестра Таня стала прототипом Наташи Ростовой.
Татьяна Берс оказалась самой большой любовью брата великого писателя Льва Толстого - Сергея, которого будущий классик обожал и считал идеалом человека. Как было классику удержаться и не вывести Танечку Берс в образе самой обаятельной своей героини? "Я тебя всю записываю!" - говорил невестке Лев Николаевич, а под его пером постепенно рождался образ Наташи Ростовой, прелестного юного создания, светящегося изнутри от счастья и искренности. Естественность манер, ошибки во французском, страстное желание любви и счастья, присущие реальной Татьяне Берс, придали законченность образу Ростовой и: множество пороков образам других героев романа - Друбецкого и Куракина, в частности. Танечка не отличалась осмотрительностью поведения, но Толстой не захотел менять сущность своей героини, несмотря на патриархальность воззрений. И Лев Николаевич просто-напросто ревновал Татьяну, наградив поклонников реальной девицы Берс неблаговидными ролями и пакостными наклонностями на страницах "Войны и мира".
Первой любовью, а по прошествии немалого срока - супругом Тани был ее кузен Александр Кузьминский. Это его черты проглядывают в Борисе Друбецком, которому Наташа вскружила голову по молодому задору и девичьему легкомыслию: "Что за глупости! - говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность. - Ну, не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело". Воистину, "Cousinage dangereux voisinage" - "Двоюродные - опасные соседи"! Кузьминский был человек чести, альтруист и даже в некотором роде простофиля. Друбецкой - фигура совсем другого плана. Неискренняя, алчная натура Друбецкого прорывается сквозь внешнюю благопристойность манер и успешность карьеры: "Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых", - ехидно отмечает в своем романе Толстой. Потом автор подбирает изменщику подходящую парочку - лгунью и распутницу Элен Безухову. При том, что чистый душой Александр Кузьминский много претерпел страданий от своей возлюбленной, а наградой ему за верность были только вполне официальные письма, которые, прежде чем оказаться в руках одуревшего от любви кузена, проходили строгую цензуру у старшей из сестер Берс - Лизы. Впрочем, однажды влюбленные дети (Тане было четырнадцать лет, Александру - семнадцать) позволили себе поцеловаться, но тут же решили, что больше "ничего такого" делать не станут. А когда Танечке исполнилось шестнадцать, она уговорила отца взять ее с собой в Петербург.
Столица опьянила Татьяну как вино. В гостях у своей тети, начальницы Николаевского института благородных девиц Екатерины Николаевны Шостак, юная Берс встретилась со своим новым увлечением - сыном Екатерины Николаевны, красавцем, светским львом, умным и обаятельным кавалером - Анатолем Шостаком. Лев Николаевич не мог простить своей родственнице вот так внезапно возникшего чувства почти недозволенной близости с Шостаком, а самому Анатолю - его могучего сексапила. Пока Таня, мчась в вихре светской жизни, задавала себе животрепещущий вопрос: "Можно ли любить двоих?" - ее дорогой кузен Александр Кузьминский просто-напросто самоустранился и переживал измену любимой "вдали от шума городского". Неопытная пылкая девица оказалась предоставлена сама себе в трудном деле выбора поклонника. Но тут за Танину честь вступился Лев Николаевич, которому этого вообще-то по статусу не полагалось. Для начала он устроил младшей Берс скандал и долго повторял: "Не попускай себя!" - после небольшого инцидента на загородной прогулке. Ехавшие верхом Таня и Анатоль отстали от остальных: у Татьяны ослабла подпруга, а Шостак воспользовался ситуацией, чтобы признаться своему "предмету" в любви. Тщательно выпытав подробности Татьяниных ощущений в момент любовного объяснения, Лев Николаевич сделал для себя конспектик, и впоследствии Берс с возмущением увидела свои откровения на страницах романа. "Я и не подозревала тогда цели его вопросов и была с ним откровенна", - напишет она в своих мемуарах. Шостака, предоставившего писателю бездну материала, семейство Толстых фактически выставило вон, и тому пришлось уехать. Что поделать: то были времена, когда девушке не полагалось выбирать себе героя своего романа. Татьяна и Анатоль не виделись после этого больше семнадцати лет и встретились уже семейными людьми. Влюбленному светскому льву Толстой отомстил в своеобычной манере: Анатоль Курагин, литературное воплощение Шостака, - "беспокойный дурак", по выражению собственного отца, пустой волокита и безоглядный кутила - не достоин ни любви, ни дружбы, ни уважения.
Создается впечатление, что Лев Николаевич ревновал как бы не за себя, а за своего любимого брата Сережу, который подходил Танечке еще меньше, чем мямля Кузьминский и повеса Шостак. Восхищаясь глубиной натуры и добродетелями старшего брата, Левушка вывел Сережу в рассказе "После бала". Поводом для этого послужило реальное событие: Сергей рассказал брату о том, как однажды после бала, ощутив в своей душе яркое чувство к очаровательной девушке, он последовал за предметом своей страсти до самого дома, залез на балкон ее спальни и узрел девицу молящейся перед сном. Красавица стояла на коленях возле кровати и твердила молитвы, попутно поедая конфетки из стоящей рядом на столике бонбоньерки. Обнаружив, что у нежного создания имеется не только тонкая натура, но и вполне материальный желудок и недурной аппетит, Сергей совершенно разочаровался в своей любви. Он слез с балкона и более не пылал к лакомке страстью. И этот зануда, по мнению Льва Николаевича, прекрасно подходил живой и веселой Танечке Берс!
Тем не менее в период жениховства Льва Николаевича Таня и Сергей Николаевич сблизились: Татьяне было всего шестнадцать, а Сергею - уже тридцать шесть, он был опытный дамский угодник. Младшая Берс то по-женски грациозно кокетничала, то засыпала в гостиной на диванчике, по-детски приоткрыв рот, и была такой обворожительной, что со старшим Толстым случилось то же, что и с князем Андреем при виде Наташи Ростовой: "Вино ее прелести ударило ему в голову". Сергей искренне удивлялся, что брат намерен жениться не на младшей из сестер, а на скучноватой и неяркой Соне. Татьяна Берс, покорив новоприобретенного родственника, и сама влюбилась без памяти. "Чувство любви наполнило все мое существо", - признавалась она. Весной 1863 года Сергей Николаевич сделал Танечке предложение, но свадьбу отложили на год из-за молодости невесты. В назначенный срок жених приехал в Ясную Поляну. До свадьбы оставалось две недели, приготовления шли полным ходом.
И тут выяснилось неожиданное: добродетельный братец Льва Николаевича, оказывается, уже полтора десятилетия незаконно сожительствовал с цыганкой Марьей Михайловной, прижил с нею целый выводок детей и только теперь задумался: а как воспримет его брак бедная, но гордая цыганка? О чувствах собственной невесты он при этом не слишком заботился: такта Сергею Николаевичу явно не хватало. Метания на тему "Стоит ли мне жениться на девице Берс?" не могли не обидеть девушку, собравшуюся под венец. Тане тоже нельзя было отказать в гордости и самоуважении: она вернулась к родителям в Москву, где сильно скучала по неверному суженому и даже пыталась отравиться. Яд она предпочла продолжению отношений с Сергеем. От гибели Татьяну спас почти забытый ею Александр Кузьминский. Он пришел с визитом после долгого перерыва буквально в ту минуту, когда несчастная девочка приняла отраву. Его неожиданный визит, как перст судьбы, вернул Тане жизнь и силы, она начала поправляться и оживать.
Через год, придя в себя после пережитой трагедии, Берс снова приехала в Ясную Поляну, будучи уверена, что Сергей Николаевич больше не появится после того, что он наделал своим легкомыслием и неделикатностью. Зря она верила в здравомыслие и порядочность старшего Толстого! В мае Сергей приехал как ни в чем не бывало, и все завертелось как безумная карусель. Майские сумасшедшие ночи, свидания и романтические объяснения, которым Лев Николаевич уже не препятствовал властью главы семьи, - они разрушили последние оплоты благоразумия между Сергеем и Татьяной. Вероятно, могло бы дойти до последней крайности, но Сергей внезапно сбежал из имения и прислал брату отчаянное письмо, жалуясь, что ему "совершенно невозможно покончить с Машей". У Льва Николаевича хватило смелости показать послание Тане. То, что это последнее предательство не сломило Татьяну, было настоящим чудом. Лев Николаевич не преминул понаблюдать за страданиями невестки и отразить их в переживаниях Наташи Ростовой. Как и у героини романа, Танина сердечная рана "заживала изнутри", она снова научилась улыбаться и петь. Кузьминский больше не оставлял свою первую любовь, ухаживал за ней в горе и в радости, а в 1867 году состоялась их свадьба.
Напоследок судьба учинила над Сергеем Толстым, решившим жениться на своей цыганке, и Татьяной Берс скверную шутку: когда обе пары - Татьяна и Александр, Сергей и Марья - ехали к священнику назначать срок венчания, их кареты встретились на проселочной дороге. Седоки раскланялись и разъехались, не сказав ни слова. В ту ночь подушка Тани была мокра от слез. Много лет спустя племянник Берс, сын Льва Николаевича Илья, писал: "Взаимные чувства дяди Сережи и тети Тани никогда не умерли: Им удалось, может быть, заглушить пламя пожара, но загасить последние его искры они были не в силах". То же мнение возникло и у Кузьминского, после того как он прочел дневники своей невесты с ее разрешения. Страсть, ощутимая в каждой строке, вызвала у него ревнивые упреки. Татьяна ответила ему: "Я никому не позволю властвовать над моей душой и сердцем!" Ее нелегко было подчинить обстоятельствам.
Впереди у Татьяны Андреевны Кузьминской была долгая жизнь, непростые отношения с мужем, так никогда и не угасшие до конца чувства к Сергею Николаевичу. Но у этой хрупкой женщины была недюжинная и сильная натура. Лев Николаевич изобразил в замужней Наташе свой идеал матери семейства, "бросившей сразу все свои очарования". Но Татьяна не поддалась его влиянию и не стала воплощать собственной жизнью чужих идеалов: не бросала своих "очарований", не показывала гостям описанных пеленок и по-прежнему много внимания уделяла "деликатности речей" и туалету. Таня Кузьминская не слилась с образом Наташи Ростовой. Она была и осталась одной из тех немногих женщин, которым Лев Толстой позволял спорить с собой и отстаивать собственную точку зрения. Отметим, что его жена Софья Андреевна, например, к этой категории не принадлежала. Независимая и яркая, Татьяна Берс-Кузьминская жила собственной жизнью. Долгие годы она отстаивала свое "я" от искренних забот любящей родни - тяжкая ноша для совсем юной девушки. До сегодняшнего времени Татьяне Кузьминской приходится соперничать со своим литературным воплощением. И, надо сказать, в этой борьбе она вышла победительницей!
