Не каждому писателю при жизни приходит почет и слава так, как они пришли к Максиму Горькому. Дата рождения и смерти этого неординарного человека интересует многих соотечественников. Ведь он сам был свидетелем переименования его родного города, Нижнего Новгорода, в его честь. Потом его именем назвали улицу в Москве, два крупнейших театра, самолет, крейсер, теплоход. В советские годы популярность творчества Горького была на пике славы. Сегодня же не осталось даже маленьких улочек его имени.
Многие совершенно не знают дату смерти Максима Горького и ее причины. Что ж, пройдемся с вами по главным страничкам биографии писателя. Попробуем разобраться в причинах смерти Горького. Смерть его была очень загадочной, да и творчество вызывает у читателей смешанные чувства. А теперь обо всем по порядку.
Детские и юношеские годы
Даты жизни и смерти Горького: 16 марта 1868 г. - 18 июня 1936 г. Русскому и советскому писателю, общественному деятелю, основателю стиля социалистического реализма, Максиму Горькому довелось родиться в славном Нижнем Новгороде. Настоящая фамилия и имя Максима Алексеевича - Алексей Пешков. Семья его была бедной, отец умер, когда мальчику исполнилось три года, а еще через 8 лет умерла мать. Судьба мальчика была "горькой", возможно, поэтому он взял позже себе такой псевдоним. Маленького Алешу воспитывал дед по матери - Каширин, владеющий красильной мастерской.
В семье скупого деда мальчику жилось нелегко, совсем рано он "пошел в люди", стал устраиваться на разные работы. Ему пришлось освоить профессию посудомойщика, пекаря, помощника продавца в магазине. Все свои детские мытарства он позже смог отобразить в первой части автобиографического произведения "Детство". Бабушка Алексея, в отличие от деда, проявляла доброту, заботу, рассказывала ему интересные истории. Когда она умерла, юноша даже пытался покончить жизнь самоубийством. Он стрелял в себя, и пуля повредила легкое, что стало причиной дальнейших проблем со здоровьем.
В 1884 году у Алексея была неудачная попытка поступить в Казанский университет. Юноша стал посещать марксистский кружок Н. Федосеева, за что его арестовали на небольшой срок. Любимым занятием юноши стали странствования по России. Работая грузчиком, ночным сторожем, Алексей занимался самообразованием. В 24-летнем возрасте он попробовал себя в качестве журналиста в некоторых небольших изданиях. Тогда он взял себе псевдоним Иегудиил Хламида, но потом поменял его на Максим Горький, намекая на нелегкую российскую жизнь.
Литературные начинания и первые политические шаги
1892 год ознаменовался появлением первого рассказа Горького - "Макар Чудра". Затем появился "Челкаш" и "Старуха Изергиль". За ними последовали "Песня о Соколе" и "Бывшие люди". В них отмечались не столько художественные особенности, сколько преувеличено-напыщенная патетика, навеянная новыми политическими направлениями в стране. Популярности в радикальных кругах все больше набирал марксизм. В рассказах Горького главными героями стали босяки-люмпены, что очень приветствовалось обществом.
В 1898 году Алексей Максимович выпустил свой первый сборник "Очерки и рассказы". Это послужило взлету его общественной и творческой карьере. Писатель сильно преувеличивал жизнь нищих, их трудности, защищал интересы рабочего класса. Его произведения были наделены наигранной патетикой "человечности", что восхвалялось интеллигентами и "сознательными рабочими". Несмотря на неоднозначное отношение к его творчеству, Толстой и Чехов завели с ним дружеское знакомство. После этого он написал роман "Трое".
Горький отстаивал интересы марксистской социал-демократии, враждебно настроенной к царизму. Вскоре вышла его знаменитая революционная "Песня о буревестнике". Писателя заподозрили в призывах к свержению самодержавия, арестовали и заставили уехать из родного города.
Вскоре он подружился со многими революционерами, в том числе и с Лениным. В 1902 году правительство аннулировало избрание Горького членом Императорской академии по разряду изящной словесности. Чехов и Короленко в знак солидарности с писателем тоже подали в отставку.
Начиная с 1905 года его произведения становятся более оптимистичными. Горький написал несколько пьес на общественные темы. Большой популярностью пользовалась пьеса "На дне" не только в России, но и в США и Европе. Писателю были близки политические взгляды оппозиции. За публикацию пьесы "Дети Солнца" и участие в революции 1905 года его заключили в петербургскую Петропавловскую крепость. Возлюбленной Горького в те годы была бывшая актриса
Освободившись, Алексей Максимович и дальше продолжал писательское дело, разбогател, стал финансово поддерживать российскую социал-демократическую партию. "Кровавое воскресенье" 1905 года сделало писателя еще более радикальным. В большинстве вопросов он разделял мнение большевиков и Ленина.
Убегая от ареста, Горький спрятался в Финляндии, а потом в Соединенных Штатах. Там он собирал средства для поддержки большевиков. Эта поездка натолкнула его на написание романа "Мать". Впервые его напечатали в Лондоне на английском языке. Среди знакомых Алексея Максимовича был сам Теодор Рузвельт и Марк Твен. "Буржуазный дух" Америки писателю тоже не совсем нравился, он его осуждал.
Пребывание Горького на Капри
Боясь ареста за участие в московском восстании, Максим Горький после Америки отправился на итальянский остров Капри. Он и дальше поддерживал российских большевиков своими романами и эссе. Еще с двумя эмигрантами, Луначарским и Богдановым, он сформировал философскую систему с названием "богостроительство".
Она предназначалась для выработки у человечества новых моральных ценностей для избавления от зла, страданий и нищеты. Ленин отверг эти философские поиски писателя. Но Горький считал, что все же духовные ценности очень важны для революционного успеха. Он их ставил выше политических и экономических мероприятий. Именно духовным ценностям посвящен роман "Исповедь", написанный в 1907 году.
Возвращение в Россию
В 1913 году Горький по амнистии вернулся в Россию и стал активным общественным и литературным деятелем. Он занимался обучением молодых писателей из народа. В 1915 году писатель стал участником издания публицистического сборника "Щит". Его целью было защищать угнетенных евреев в России. Большевики часто собирались в квартире Горького, но перед самой революцией 1917 года писатель поменял к ним свое отношение. Он предвидел, что Ленин проведет над русским народом жестокий опыт, обреченный на неудачу. Большевики после этого стали преследовать цензурой газету Горького "Новая жизнь". Теперь в большевиках он видел болтунов и бездельников.
В 1918 году вышла серия критических заметок к ленинской власти "Несвоевременные мысли". С этими заметками в России познакомились только после распада Советского Союза. Там он раскритиковал Ленина за репрессии в отношении свободы мысли.
С годами большевистский режим все укреплялся, а Горький меньше критиковал. Алексей Максимович очень обеспокоился, узнав о в 1918 году. Когда тот выздоровел, Горький даже проведал его и осознал свои ошибки. Он примкнул к обществу большевистских писателей в издательстве "Всемирная литература". Там публиковались лучшие классические произведения, но только с малым размахом. Здесь Алексей Максимович познакомился и сошелся с Марией Бенкендорф.
Эмиграция в Италию
В 1921 году чекистами был расстрелян друг писателя - поэт Николай Гумилев (муж Анны Ахматовой). Горький письменно лично просил Ленина не делать этого. Это событие сподвигло Алексея Максимовича покинуть большевистскую Россию. Проживая на немецких курортах, М. Горький закончил писать автобиографию "Мои университеты". В 1924 году писатель переехал в Италию для лечения туберкулеза. Девять лет прожил он в итальянском городе Сорренто, несколько раз посещал Советский Союз. В 1932 году Сталин лично предложил Алексею Максимовичу переехать на родину. Симпатии к большевикам у писателя еще остались, и он решил вернуться.
Зрелые взгляды писателя
Коммунистическая пропаганда широко использовала отъезд писателя из фашистской Италии. Теперь больше напоминали хвалебные речи советской системе. В стиле ленинско-сталинской пропаганды он написал статью "С кем вы, мастера культуры?". В ней он призывал художников, артистов, писателей служить своим творчеством коммунистическому движению. Алексея Максимовича наградили за это орденом Ленина и разрешили главенствовать в Союзе советских писателей.
Максиму Горькому был предоставлен роскошный особняк в Москве и дача поблизости. Все праздничные демонстрации не обходились без выхода на трибуну мавзолея Горького вместе со Сталиным. Творчество писателя полностью поддерживало сталинскую пропаганду. В его трудах были убеждения, что советские исправительные лагеря успешно "перековывают" врагов пролетариата. Только за эту ложь Алексей Максимович расплачивался немалыми душевными терзаниями. Сталин знал о колебаниях писателя. В 1934 году после убийства Кирова Алексея Максимовича заключили под домашний арест. Начался сталинский "Большой Террор". В 1934 году в непонятной ситуации умирает 36-летний - сын Горького. Писателю тогда оставалось прожить еще 2 года.
Болезнь Горького - предмет домыслов и споров
Смерть Горького Максима была неожиданной. Все началось в мае 1936 года, когда тот заболел. У него была высокая температура, прерывистое дыхание, неровный пульс. Врачи распознавали пневмонию, но не говорили об этом писателю. Состояние усугубилось икотой, беспокойными движениями рук. Один за другим к нему в спальню заходили врачи и родственники, друзья. Он уже почти никого не узнавал. Доктора объявили о том, что они бессильны.
В один из дней позвонил Сталин и сообщил, что он с Молотовым и Ворошиловым приедет навестить Алексея Максимовича. Это просто оживило писателя, для встречи с вождем ему укололи большую дозу камфары. Ободренный писатель даже смог поддерживать разговор во время встречи. В тот день он даже пригубил немножко вина и говорил о том, что ему предстоит еще много дел.
После улучшения начались новые припадки. Ему надевали кислородные подушки. Смерть М. Горького настигла весной, как он и писал одному своему другу. В последний свой день он еле слышно прошептал: "Отпустите меня".
Подозрения в убийстве писателя
Год смерти Горького - 1936-й. Последние дни писатель даже не мог лежать, его приподнимали. Приходя в себя, он говорил, что в бреду спорил с Богом. Вскоре начался отек легких. Мешки с кислородом не успевали привозить к дому писателя грузовиком. Вскоре у Алексея Максимовича началась агония. Дата смерти Горького - 18 июня 1936 года в 11 часов утра.
Врачи тут же стали делать вскрытие. Оно показало, что легкие были в ужасном состоянии. Таким образом, с них снималось подозрение. Но все же их обвинили в некомпетентности, а потом и в злоумышленном убийстве. Большинство свидетелей придерживалось мнения, что все же воспаление легких было причиной смерти Горького. Это можно было предотвратить. Поэтому возникли подозрения об его отравлении.
Вот некоторые факты, говорящие о возможности отравления:
- В доме писателя часто появлялся ГПУ Г. Г. Ягода.
- Физически Горький был выносливым человеком и мог справиться с воспалением легких.
- После смерти писателя врачей и Ягоду расстреляли, возможно, избавились от лишних свидетелей.
- Сразу после смерти врачи "распотрошили" тело Горького. У родственников осталось убеждение, что если бы писателя не лечили, то он бы выжил.
- Правительством было решено кремировать Горького. Ягода не разрешил дать родственникам даже частичку пепла для захоронения.
- Во время судебного процесса было выявлено, что у Ягоды, которого арестовали в 1937 году, был целый шкаф ядов, которые разрабатывала специальная лаборатория.
Выводы по причинам смерти Максима Горького
Итак, на скамье подсудимых оказались Ягода, два советских министра и четыре кремлевских врача. Руководил процессом расследования Троцкий. Именно он выдвинул версию убийства. Троцкий обвинил Ягоду в том, что по его приказу врачи отравили Горького. Для чего Сталину нужно было избавиться от "буревестника пролетариата"?
Троцкий видел в Горьком заступника за обиженных, сентиментального протестанта. Против голода первой и второй пятилетки протестовали почти все. А у Алексея Максимовича были связи с европейскими писателями, он формировал общественное мнение в России. Молчать его заставить было невозможно, точно как и расстрелять. Писатель пытался вырваться за границу, Сталин отказал ему в выдаче загранпаспорта. Поэтому Горького ликвидировали без пролития крови. Но это всего лишь домыслы.
Сталин вместе с Молотовым на похоронах несли гроб писателем. Потом сам же Сталин объявил о том, что Горького отравили "враги народа". Бывшего главу ОГПУ и НКВД Генриха Ягоду осудили и обвинили в сговоре с Троцким.
Оценка творческих поисков писателя
У Максима Горького были разные отношения с большевистскими вождями в разные годы его жизни. Кремлю выгодно было видеть в нем крупного русского писателя своего времени, выходца из народа, верного друга компартии и отца "социалистического реализма". По всей стране распространились портреты, статуи и памятники Горькому.
В Европе же отмечались колебания взглядов писателя на советский строй и его критика большевистского режима. Максим Горький в своих произведениях не только художественно-эстетически выражался, но и нес цель нравственно изменить мир. С литературной стороны его произведения недостаточно сильны, но в них очень реалистично дана картина русской жизни конца XIX века. Таковы вкратце жизнь и смерть Горького.
Смерть Горького уже несколько десятилетий является предметом споров и домыслов. Начало этому было положено вскоре после кончины писателя, когда лечивших его врачей Д. Д. Плетнева, Л. Г. Левина, И. Н. Казакова обвинили в том, что они отравили флагмана пролетарской литературы шоколадными конфетами с ядовитой начинкой. "Я признаю себя виновным в том,- показал на процессе Левин,- что я употреблял лечение, противоположное характеру болезни... Я причинил преждевременную смерть Максиму Горькому и Куйбышеву". Нечто подобное говорили и другие врачи, которым инкриминировалось не только убийство писателя... Впрочем, все по порядку.
В мае 1936 года Горький серьезно заболел. 27 числа он вернулся из Тессели в Москву и на другой день отправился к себе на дачу в Горки. По дороге машина заехала на Новодевичье кладбище - Горький хотел навестить могилу своего сына Максима. День был холодный, ветреный. А вечером, как вспоминает медсестра О. Д. Черткова, Горькому стало не по себе. Поднялась температура, появились слабость, недомогание...
Болезнь развивалась стремительно. Очевидцы отмечают, что уже 8 июня Горький находился на пороге смерти.
Е. П. Пешкова:
"Состояние Алексея Максимовича настолько ухудшилось, что врачи предупредили нас, что
близкий конец его неизбежен и дальнейшее их вмешательство бесполезно. Предложили нам войти
для последнего прощания...
Алексей Максимович сидит в кресле, глаза его закрыты, голова поникла, руки беспомощно лежат
на коленях.
Дыхание прерывистое, пульс неровный. Лицо, уши и пальцы рук посинели. Через некоторое время
началась икота, беспокойные движения руками, которыми он точно отодвигал что-то, снимал
что-то с лица.
Один за другим тихонько вышли из спальни врачи.
Около Алексея Максимовича остались только близкие: я, Надежда Алексеевна , Мария Игнатьевна
Будберг (секретарь Алексея Максимовича в Сорренто), Липа (О. Д. Черткова - медсестра и друг
семьи), П. П. Крючков - его секретарь, И. Н. Ракицкий - художник, ряд лет живший в семье Алексея
Максимовича...
После продолжительной паузы Алексей Максимович открыл глаза.
Выражение их было отсутствующим и далеким. Точно просыпаясь, он медленно обвел всех нас
взглядом, подолгу останавливаясь на каждом из нас, и с трудом, глухо, раздельно, каким-то
странно- чужим голосом произнес:
- Я был так далеко, откуда так трудно возвращаться..."
Рассказ, записанный со слов М. И. Будберг, за исключением нескольких моментов, подтверждает
сказанное выше: "8 июня доктора объявили, что ничего сделать больше не могут. Г[орький]
умирает... В комнате собрались близкие... Г[орького] посадили в кресло. Он обнял М[арию]
И[гнатьевну] и сказал:
"Я всю жизнь думал, как бы мне изукрасить этот момент. Удалось ли мне это?"
- "Удалось",- ответила М[ария] И[гнатьевна].
- "Ну и хорошо!" Он трудно дышал, редко говорил, но глаза оставались ясные. Обвел всех
присутствующих и сказал:
"Как хорошо, что только близкие (нет чужих)". Посмотрел в окно - день был серенький - и сказал
М[арии] И[гнатьевне]:
"А как-то скучно". Опять молчание. К. П. спросила:
"Алексей, скажи, чего ты хочешь?" Молчание. Она повторила вопрос. После паузы Горький сказал:
"Я уже далеко от вас и мне трудно возвращаться". Руки и уши его почернели. Умирал. И, умирая,
слабо двигал рукой, как прощаются при расставании".
И тут вдруг произошло чудо, о котором пишут все очевидцы. Позвонили и сказали, что навестить Горького едут Сталин, Молотов и Ворошилов. И Горький ожил! Совсем как в средневековых легендах, когда прикосновение или взгляд исцеляли недужных. Правда, здесь "чуду" способствовала лошадиная доза камфоры, впрыснутая Горькому для поддержки сил и достойной встречи с вождем. И писатель ободрился настолько, что заговорил с прибывшим руководителем СССР о женщинах-писательницах, о французской литературе.
О деле поговорим, когда вы поправитесь,- перебил его Сталин.
- Ведь столько работы...- продолжал Горький.
- Вот видите,- Сталин укоризненно покачал головой,- работы много, а вы вздумали болеть,
поправляйтесь скорее! - И после паузы спросил:
- А может быть, в доме найдется вино? Мы бы выпили за ваше здоровье по стаканчику... Вино,
разумеется, нашлось. Горький только пригубил его. То ли визит Сталина вдохнул в него силы, то
ли у организма были исчерпаны еще не все ресурсы, но писатель прожил после этого еще 10 дней.
В рассказе о смерти Горького очевидцы также сходятся в главных деталях. П. П. Крючков говорит, что Горький врачам не верил. Знал, что умирает. После 8-го сказал про врачей: "Однако они меня обманули". Был уверен с первого дня, что у него не грипп (как ему говорили), а воспаление легких. "Врачи ошибаются. Я по мокроте вижу, что воспаление легких. Надо в этом деле самому разобраться". После 8-го изо дня в день менялась картина.
Периоды улучшения сменялись новыми и новыми припадками. Жил только кислородом (150 подушек кислорода). О смерти говорил Тимоше: "Умирать надо весной, когда все зелено и весело". Говорил Липе: "Надо сделать так, чтобы умирать весело". Верил только Сперанскому . Когда количество врачей увеличилось, говорил: "Должно быть, дело плохо - врачей прибыло..." 10-го приезжал ночью Сталин и др. (Во второй раз! -А. Л.) Их не пустили. Оставили записку. Смысл ее таков: "Приезжали проведать, но ваши "эскулапы" не пустили"... Сталин и К° приезжали еще 12-го. А[лексей] М[аксимович] опять говорил, как здоровый, о положении франц[узских] крестьян.
Все время был в своей спальне. Сидел на кровати, а не лежал. Иногда его приподнимали. Однажды он сказал: "Точно вознесение!" (когда его приподняли за руки).
Впрыскивания были болезненны, но он не жаловался. Только в один из последних дней сказал чуть слышно: "Отпустите меня" (умереть). И второй раз-когда уже не мог говорить - показывал рукой на потолок и двери, как бы желая вырваться из комнаты.
Рассказ П. П. Крючковa дополняет О. Д. Черткова:
"Однажды ночью он проснулся и говорит: "А знаешь, я сейчас спорил с Господом Богом. Ух, как
спорил. Хочешь расскажу?" А мне неловко было его расспрашивать... 16-го [июня] мне сказали
доктора, что начался отек легких. Я приложила ухо к его груди послушать - правда ли? Вдруг как он
обнимет меня крепко, как здоровый, и поцеловал. Так мы с ним и простились. Больше он в
сознание не приходил. Последнюю ночь была сильная гроза. У него началась агония. Собрались
все близкие. Все время давали ему кислород. За ночь дали 300 мешков с кислородом, передавали
конвейером прямо с грузовика, по лестнице, в спальню. Умер в 11 часов. Умер тихо. Только
задыхался. Вскрытие производили в спальне, вот на этом столе. Приглашали меня. Я не пошла.
Чтобы я пошла смотреть, как его будут потрошить? Оказалось, что у него плевра приросла, как
корсет. И, когда ее отдирали, она ломалась, до того обызвестковалась. Недаром, когда его бывало
брала за бока, он говорил: "Не тронь, мне больно!"
П. П. Крючков, присутствовавший при вскрытии, тоже говорит о том, что "состояние легких оказалось ужасное. Оба легких почти целиком "закостенели", равно как и бронхи. Чем жил и как дышал - непонятно. Доктора даже обрадовались, что состояние легких оказалось в таком плохом состоянии. С них снималась ответственность".
Нет, ответственность с них никто не снял. Позднее их все же обвинили - сначала в некомпетентности, а потом в прямом злоумышлении.
В принципе, большинство свидетельств говорит все-таки о том, что Горький умер от воспаления легких. Но нельзя отбрасывать и факты, говорящие в пользу версии об отравлении. Для объективности приведем их тоже.
1. В доме умирающего писателя зачем-то ошивался глава ГПУ. О. Д. Черткова, например, говорит, что когда Сталин посетил Горького, то в столовой увидел Г. Г. Ягоду. "А этот зачем здесь болтается? - якобы спросил Сталин.- Чтобы его здесь не было..." Может быть, Сталин боялся, что Ягода, слишком ревностно выполняя указание об отравлении, даст повод для нежелательных слухов.
2. Несмотря на плохие легкие, Горький был физически очень вынослив. В. Ф. Ходасевич , одно время близко знавший Горького и отмечавший, что "была связь между его последней болезнью и туберкулезным процессом, который у него обнаружился в молодости", далее писал: "Но этот процесс был залечен лет сорок тому назад, и если напоминал о себе кашлем, бронхитами и плевритами, то все же не в такой степени, как об этом постоянно писали и как думала публика. В общем он был бодр, крепок - недаром и прожил до шестидесяти восьми лет". А Н.П. Крючков свидетельствует, что у Горького было прекрасное сердце, которое на протяжении минуты выдерживало скачки от 60 до 160 ударов.
3. И Г. Ягода, и врачи, лечившие Горького, были уничтожены - возможно, как нежелательные свидетели. (Ягода, конечно, был уничтожен и в связи с другими "скользкими" делами.)
4. Сразу после смерти тело Горького было врачами "распотрошено". По рассказу П. П. Крючкова, когда он вошел в комнату, то увидел распластанное, окровавленное тело, в котором копошились врачи. Потом стали мыть внутренности. Зашили разрез кое-как простой бечевкой... Мозг положили в ведро, чтобы доставить в Институт мозга. У П. П. Крючкова осталось убеждение: если бы Горького не лечили, а оставили в покое, он, может быть, и выздоровел бы.
5. Советское правительство (то есть фактически Сталин) решило кремировать Горького. Е. П. Пешковой, которая просила Сталина выделить ей хотя бы частичку пепла для захоронения в одной могиле с сыном писателя Максимом, было в этом отказано - и отказано не через кого-нибудь, а через Ягоду.
6. На судебном процессе Ягоды, арестованного в апреле 1937 года, его секретарь Буланов показал, что Ягода имел особый шкаф ядов, откуда по мере надобности извлекал драгоценные флаконы и передавал их своим агентам с соответствующими инструкциями. Л. Д. Троцкий пишет, что "в отношении ядов начальник ГПУ, кстати сказать, бывший фармацевт, проявлял исключительный интерес. В его распоряжении состояло несколько токсикологов, для которых он воздвиг особую лабораторию, причем средства на нее отпускались неограниченно и без контроля. Нельзя, разумеется, ни на минуту допустить, чтоб Ягода соорудил такое предприятие для своих личных потребностей. Нет, и в этом случае он выполнял официальную функцию. В качестве отравителя он был, как и старуха Локуста при дворе Нерона , instrumentum reghi . Он лишь далеко обогнал свою темную предшественницу в области техники!
Рядом с Ягодой на скамье подсудимых сидели четыре кремлевских врача, обвинявшихся в убийстве Максима Горького и двух советских министров".
Далее Троцкий излагает свои соображения в пользу версии об убийстве. Он не считает, что врачей оклеветали,- по его мнению, они все-таки совершили отравление по приказу Ягоды. Но почему Сталину нужно было убивать "буревестника пролетариата"? Вот как это аргументирует Троцкий: "Максим Горький не был ни заговорщиком, ни политиком. Он был сердобольным стариком, заступником за обиженных, сентиментальным протестантом. Такова была его роль с первых дней октябрьского переворота. В период первой и второй пятилетки голод, недовольство и репрессии достигли высшего предела. Протестовали сановники, протестовала даже жена Сталина - Аллилуева. В этой атмосфере Горький представлял серьезную опасность. Он находился в переписке с европейскими писателями, его посещали иностранцы, ему жаловались обиженные, он формировал общественное мнение. Никак нельзя было его заставить молчать. Арестовать его, выслать, тем более расстрелять - было еще менее возможно. Мысль ускорить ликвидацию больного Горького "без пролития крови" через Ягоду должна была представиться при этих условиях хозяину Кремля как единственный выход...
Получив поручение, Ягода обратился к "своим" врачам. Он ничем не рисковал. Отказ был бы, по словам Левина, "нашей гибелью, т. е. гибелью моей и моей семьи".
"От Ягоды спасения нет, Ягода не отступит ни перед чем, он вас вытащит из-под земли". Почему, однако, авторитетные и заслуженные врачи Кремля не жаловались членам правительства, которых они близко знали как своих пациентов? В списке больных у одного доктора Левина значились 24 высоких сановника, сплошь члены Политбюро и Совета Народных Комиссаров! Разгадка в том, что Левин, как и все в Кремле и вокруг Кремля, отлично знал, чьим агентом является Ягода. Левин подчинился Ягоде, потому что был бессилен сопротивляться Сталину.
О недовольстве Горького, о его попытке вырваться за границу, об отказе Сталина в заграничном паспорте в Москве знали и шушукались. После смерти писателя сразу возникли подозрения, что Сталин слегка помог разрушительной силе природы. Процесс Ягоды имел попутной задачей очистить Сталина от этого подозрения. Отсюда повторные утверждения Ягоды, врачей и других обвиняемых, что Горький был "близким другом Сталина", "доверенным лицом", "сталинцем", полностью одобрял политику "вождя", говорил с "исключительным восторгом" о роли Сталина. Если б это было правдой хоть наполовину, Ягода никогда не решился бы взять на себя умерщвление Горького и еще менее посмел бы доверить подобный план кремлевскому врачу, который мог уничтожить его простым телефонным звонком к Сталину".
И все-таки, несмотря на многие внешне убедительные аргументы, версия об отравлении Горького представляется маловероятной. Ведь последние годы Горький действительно полностью принял сталинскую политику - в том числе и политику репрессий. Вспомним хотя бы посещение им лагеря на Соловках и участие в путешествии по Беломорканалу. Вспомним его знаменитую крылатую фразу: "Если враг не сдается, его уничтожают". И в "исключительный восторг" Горький приходил очень часто по поводу явлений куда менее значительных, чем "гений всех народов". А зачем, спрашивается, Сталину нужно было трижды (siс!) в течение недели навещать больного писателя, если он уже отдал приказ о его уничтожении? Или это пример изощренного, садистского развлечения? Сплошные вопросы. В самый патетический момент история, как всегда, надевает непроницаемую маску. Подлинное выражение ее лица мы должны угадывать интуитивно.
Н. А. Пешкова, невестка Горького - жена его сына Максима; в семье ее звали Тимоша.
А также и любовница, по свидетельству Н. Н. Берберовой. Предполагают, что М. И. Будберг
была одновременно агентом ГПУ и "Интеллидженс сервис".
*** Е. П. Пешкова.
**** Один из лечивших Горького врачей.
***** Средство исполнения (лат.)
Восемьдесят лет назад скончался великий русский писатель и общественно-политический деятель Максим Горький. Обстоятельства его смерти до сих пор вызывают сомнения
Текст: Павел Басинский
Фото c сайта aif.ru
Ушел ли он жизни по болезни, по старости (но Горький был еще не стар — 68 лет), или его убил Сталин?
Перед тем как 28 мая 1936 года поехать на казенную дачу в Горки, он потребовал завернуть на кладбище Новодевичьего монастыря. Он еще не видел памятника работы Веры Мухиной сыну Максиму, умершему от воспаления легких два года назад. Осмотрев могилу сына, пожелал еще взглянуть на памятник покончившей с собой жены Сталина Аллилуевой.
В воспоминаниях секретаря Крючкова странная запись: «Умер А. М. — 8-го
». Но Горький умер 18 июня!
Вспоминает вдова Екатерина Пешкова: «8/VI 6 часов вечера… A. M. — в кресле с закрытыми глазами, с поникшей головой, опираясь то на одну, то на другую руку, прижатую к виску и опираясь локтем на ручку кресла. Пульс еле заметный, неровный, дыханье слабело, лицо и уши и конечности рук посинели. Через некоторое время, как вошли мы, началась икота, беспокойные движенья руками, которыми он точно что-то отодвигал или снимал что-то… »
«Мы» — самые близкие Горькому члены большой семьи: Екатерина Пешкова, Мария Будберг, Надежда Пешкова (невестка Горького), медсестра Липа Черткова, Петр Крючков, Иван Ракицкий (художник, живший в «семье» со времен революции).
Будберг: «Руки и уши его почернели. Умирал. И умирая, слабо двигал рукой, как прощаются при расставании
».
Но вдруг… «После продолжительной паузы A. M. открыл глаза, выражение которых было отсутствующим и далеким, медленно обвел всех взглядом, останавливая его подолгу на каждом из нас, и с трудом, глухо, но раздельно, каким-то странно чужим голосом произнес: „Я был так далеко, оттуда так трудно возвращаться“
».
Его вернула с того света Черткова, уговорившая врачей разрешить впрыснуть ему двадцать кубиков камфары. После первого укола был второй. Горький не сразу согласился. Пешкова: «А. М. отрицательно покачал головой и произнес очень твердо: „Не надо, надо кончать“». Крючков вспоминал, что Горький «не жаловался», но иногда просил его «отпустить», «показывал на потолок и двери, как бы желая вырваться из комнаты».
Но появились новые лица. К Горькому приехали Сталин, Молотов и Ворошилов. Им уже сообщили, что Горький умирает. Будберг: «Члены Политбюро, которым сообщили, что Горький умирает, войдя в комнату и ожидая найти умирающего, были удивлены его бодрым видом
».
Зачем ему делали второй укол камфары? Сталин же едет! Будберг: «В это время вошел, выходивший перед тем, П. П. Крючков и сказал: «Только что звонили по телефону — Сталин справляется, можно ли ему и Молотову к вам приехать? Улыбка промелькнула на лице А. М., он ответил: „Пусть едут, если еще успеют“. Потом вошел А. Д. Сперанский (один из врачей, лечивших Горького. — П. Б.) со словами: „Ну вот, А. М., Сталин и Молотов уже выехали, а кажется, и Ворошилов с ними. Теперь уже я настаиваю на уколе камфары, так как без этого у вас не хватит сил для разговора с ними“
».
Пешкова: «Когда они вошли, А. М. уже настолько пришел в себя, что сразу же заговорил о литературе. Говорил о новой французской литературе, о литературе народностей. Начал хвалить наших женщин-писательниц, упомянул Анну Караваеву — и сколько их, сколько еще таких у нас появится, и всех надо поддержать… Принесли вино… Все выпили… Ворошилов поцеловал Ал. М. руку или в плечо. Ал. М. радостно улыбался, с любовью смотрел на них. Быстро ушли. Уходя, в дверях помахали ему руками. Когда они вышли, А. М. сказал: „Какие хорошие ребята! Сколько в них силы…“ »
Это записано в 1936 году. В 1964 году на вопрос журналиста Исаака Дон Левина об обстоятельствах смерти Горького Пешкова говорила другое: «Не спрашивайте меня об этом! Я трое суток заснуть не смогу, если буду с вами говорить об этом ».
Сталин приезжал второй раз 10 июня в два часа ночи. Горький спал. Сталина не пустили. Визит в два часа ночи к смертельно больному сложно понять нормальному человеку. Третий — и последний — визит состоялся 12 июня. Горький не спал. Однако врачи, как ни трепетали перед Сталиным, дали на разговор десять минут. О чем они говорили? О крестьянском восстании Болотникова. Потом перешли к положению французского крестьянства.
Сталин несомненно сторожил умиравшего Горького. А тот застегнулся на все пуговицы. Горький жил в «золотой клетке». Л. А. Спиридонова опубликовала секретный лист хозяйственных расходов 2-го отделения АХУ НКВД «по линии» семьи Горького:
«Примерный расход за 9 месяцев 1936 г. следующий:
а) продовольствие руб. 560 000
б) ремонтные расходы и парковые расходы руб. 210 000
в) содержание штата руб. 180 000
г) разные хоз. расходы руб. 60 000 Итого: руб. 1010 000».
Рядовой врач получал в то время около 300 рублей в месяц. Писатель за книгу — 3000 рублей. «Семья» Горького обходилась государству примерно в 130 000 рублей в месяц.
Он понимал ложность своего положения. Есть свидетельства, что он страдал в последние годы. Прочитайте «Московский дневник» Ромена Роллана и воспоминания писателя Ильи Шкапы. Но умирал Горький стоически, как очень сильный человек.
И не будем забывать, что его грехи — не наши грехи. Горький много нагрешил, потому что много сделал. За ним не только его литература, но и политическая борьба, и газеты, и журналы, и целые издательства (до революции и советские), научные учреждения, институты, Союз писателей. И — да! — Соловки и Беломорканал. За ним не только его писательская биография, но и биография всей предреволюционной России и первых двадцати лет советской власти.
Могучий, громадный человек! Помянем же его.
Мозаика на станции московского метро «Парк культуры», открытой 15 мая 1935, т.е. за год до смерти Максима Горького
«Здесь медицина неповинна…» Именно так поначалу утверждали врачи Левин и Плетнев, проводившие лечение писателя в последние месяцы его жизни, а позднее привлекавшиеся в качестве обвиняемых на процессе «правотроцкистского блока».
Вскоре, однако, они «признали» умышленно неправильное лечение…
…и даже «показали», что их сообщницами были медицинские сестры, делавшие больному до 40 уколов камфары в сутки. Но как было на самом деле, единого мнения нет.
Историк Л. Флейшлан прямо пишет: «Факт убийства Горького можно считать непреложно установленным». В. Ходасевич, напротив, верит в естественную причину смерти пролетарского писателя.
В ночь, когда умирал Максим Горький, на казенной даче в Горках-10 разразилась страшная гроза.
Вскрытие тела проводилось прямо здесь же, в спальне, на столе. Врачи торопились. «Когда он умер, - вспоминал секретарь Горького Петр Крючков, - отношение к нему со стороны докторов переменилось. Он стал для них просто трупом… Обращались с ним ужасно. Санитар стал его переодевать и переворачивал с боку на бок, как бревно. Началось вскрытие… Потом стали мыть внутренности. Зашили разрез кое-как простой бечевкой. Мозг положили в ведро...»
Это ведро, предназначенное для Института мозга, Крючков лично отнес в машину. В воспоминаниях Крючкова есть странная запись: «Умер Алексей Максимович 8-го». Но Горький умер 18 июня…
Вспоминает вдова писателя Екатерина Пешкова:
«8 июня 6 часов вечера. Состояние Алексея Максимовича настолько ухудшилось, что врачи, потерявшие надежду, предупредили нас, что близкий конец неизбежен… Aлексей Mаксимович - в кресле с закрытыми глазами, с поникшей головой, опираясь то на одну, то на другую руку, прижатую к виску и опираясь локтем на ручку кресла.
Пульс еле заметный, неровный, дыханье слабело, лицо и уши и конечности рук посинели. Через некоторое время, как вошли мы, началась икота, беспокойные движенья руками, которыми он точно что-то отодвигал или снимал что-то...»
«Мы» - это самые близкие члены семьи: Екатерина Пешкова, Мария Будберг, Надежда Пешкова (невестка Горького), медсестра Черткова, Петр Крючков, Иван Ракицкий - художник, живший в доме Горького. Для всех собравшихся несомненно, что глава семьи умирает.
Когда Екатерина Павловна подошла к умиравшему и спросила: «Не нужно ли тебе чего-нибудь?» - на нее все посмотрели с неодобрением. Всем казалось, что это молчание нельзя нарушать. После паузы Горький открыл глаза, обвел взглядом окружавших: «Я был так далеко, оттуда так трудно возвращаться».
И вдруг мизансцена меняется… Появляются новые лица. Они ждали в гостиной. К воскресшему Горькому бодрой походкой входят Сталин, Молотов и Ворошилов. Им уже сообщили, что Горький умирает. Они приехали проститься. За сценой - руководитель НКВД Генрих Ягода. Он прибыл раньше Сталина. Вождю это не понравилось.
«А этот зачем здесь болтается? Чтобы его здесь не было».
Сталин ведет себя в доме по-хозяйски. Шуганул Генриха, припугнул Крючкова. «Зачем столько народу? Кто за это отвечает? Вы знаете, что мы можем с вами сделать?» «Хозяин» приехал… Ведущая партия - его! Все родные и близкие становятся только кордебалетом.
Когда Сталин, Молотов и Ворошилов вошли в спальню, Горький настолько пришел в себя, что они заговорил о литературе. Горький начал хвалить женщин-писательниц, упомянул Караваеву - и сколько их, сколько еще появится, и всех надо поддержать… Сталин шутливо осадил Горького: «О деле поговорим, когда поправитесь. Надумали болеть, поправляйтесь скорее. А быть может, в доме найдется вино, мы бы выпили за ваше здоровье по стаканчику».
Принесли вино… Все выпили… Уходя, в дверях, Сталин, Молотов и Ворошилов помахали руками. Когда они вышли, Горький будто бы сказал: «Какие хорошие ребята! Сколько в них силы...»
Но насколько можно верить этим воспоминаниям Пешковой? В 1964 году на вопрос американского журналиста Исаака Левина о смерти Горького она отвечала: «Не спрашивайте меня об этом! Я трое суток заснуть не смогу...»
Второй раз Сталин с товарищами приехали к смертельно больному Горькому 10 июня в два часа ночи. Но зачем? Горький спал. Как ни боялись врачи, Сталина не пустили. Третий визит Сталина состоялся 12 июня. Горький не спал. Врачи дали на разговор десять минут. О чем они говорили? О крестьянском восстании Болотникова… Перешли к положению французского крестьянства.
Получается, что 8 июня главной заботой генсека и вернувшегося с того света Горького были писательницы, а 12-го - стали французские крестьяне. Все это как-то очень странно.
Приезды вождя словно волшебно оживляли Горького. Он как будто не смел умереть без разрешения Сталина. Это невероятно, но Будберг прямо скажет об этом: «Умирал он, в сущности, 8-го, и если бы не посещение Сталина, вряд ли вернулся к жизни».
Сталин не был членом горьковской семьи. Значит, попытка ночного вторжения была вызвана необходимостью. И 8-го, и 10-го, и 12-го Сталину был необходим или откровенный разговор с Горьким, или стальная уверенность, что такой откровенный разговор не состоится с кем-то другим. Например, с ехавшим из Франции Луи Арагоном. Что сказал бы Горький, какое мог сделать заявление?
После смерти Горького Крючкова обвинили в том, что он с докторами Левиным и Плетневым по заданию Ягоды «вредительскими методами лечения» «умертвил» сына Горького Максима Пешкова. Но зачем?
Если следовать показаниям других подсудимых, политический расчет был у «заказчиков» - Бухарина, Рыкова и Зиновьева. Таким способом они якобы хотели ускорить смерть самого Горького, выполняя задание их «главаря» Троцкого. Тем не менее даже на этом процессе речь не шла о прямом убийстве Горького. Эта версия была бы уж слишком невероятной, ведь больного окружало 17 (!) врачей.
Одним из первых заговорил об отравлении Горького революционер-эмигрант Б.И. Николаевский. Якобы Горькому была преподнесена бонбоньерка с отравленными конфетами. Но версия с конфетами не выдерживает критики.
Горький не любил сладости, зато обожал ими угощать гостей, санитаров и, наконец, своих горячо любимых внучек. Таким образом, отравить конфетами можно было кого угодно вокруг Горького, кроме него самого. Только идиот мог задумать подобное убийство. Ни Сталин, ни Ягода не были идиотами.
Доказательств убийства Горького и его сына Максима не существует. Между тем тираны тоже имеют право на презумпцию невиновности. Сталин совершил достаточно преступлений, чтобы вешать на него еще одно - недоказанное.
Реальность такова: 18 июня 1936 года скончался великий русский писатель Максим Горький. Тело его, вопреки завещанию похоронить его рядом с сыном на кладбище Новодевичьего монастыря, было по постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) кремировано, урна с прахом помещена в Кремлевскую стену.
В просьбе вдовы Е.П. Пешковой отдать ей часть праха для захоронения в могиле сына коллективным решением Политбюро было отказано…
