Цитаты о творчестве. Писатели, критики, исследователи о Гончарове: избранные цитаты

Я посягал на поцелуй… а ведь это уголовное преступление в кодексе нравственности, и не первое, не маловажное!

А вы видите только мрачное впереди; вам счастье нипочём… Это неблагодарность,- это не любовь,это… — Эгоизм!

Я не могу хотеть, чего не знаю.

А вы хотите, чтоб я спела? — спросила она. — Нет, это он хочет, — отвечал Обломов, указывая на Штольца. — А вы? Обломов покачал отрицательно головой: — Я не могу хотеть, чего не знаю.

Что я раз назвала своим, того уже не отдам назад, разве отнимут.
А любить, не страдая — нельзя.
Что за ребенок, если ни разу носу себе или другому не разбил?
Александр побледнел и поник головой. Эти звуки, как нарочно, внятно рассказывали ему прошедшее, всю жизнь его, горькую и обманутую. — Посмотри, какая мина у этого! — сказал кто-то, указывая на Александра, — я не понимаю, как можно так обнаружиться: я Паганини слыхал, да у меня и бровь не шевельнулась.
Уловка лукавых людей предлагать жертвы, которые не нужно или нельзя приносить, чтобы не приносить нужных.
Без веры нет спасения нигде и ни в чем.
Уж давно доказано, что женское сердце не живет без любви.
В доме воцарилась глубокая тишина; людям не велено было топать и шуметь. «Барин пишет!» — говорили все таким робко-почтительным голосом, каким говорят, когда в доме есть покойник.
Ты не вправе лежать на боку, когда можешь делать что-нибудь, пока есть силы.
В лице замечалась также сдержанность, то есть умение владеть собой, не давать лицу быть зеркалом души.
Способности у него быстрые, удивительные, но лень еще удивительнее.
В наш век без ничего — ничего и не сделают.
Собственная совесть гораздо строже выговора.
Ведь это не одна любовь, ведь вся жизнь такова… — вдруг пришло ему в голову, — и если отталкивать всякий случай, как ошибку, когда же будет — не ошибка?
Самолюбие само по себе только форма; всё будет зависеть от материала, который вольёшь в неё.
Влюбленный то вдруг заберет в голову то, чего другому бы и во сне не приснилось, то не видит того, что делается у него под носом, то проницателен до ясновидения, то недальновиден до слепоты.
С адама и Евы одна и та же история у всех, с маленькими вариантами. Узнай характеры действующих лиц, узнаешь и варианты… Ты будешь любить, как и другие, ни глубже, ни сильнее.
Вон этот ящик стоит и теперь у меня на комоде. Хотя разрушительная десница Фаддеева уже коснулась его, но он может доехать, пожалуй, до России.
Понимая и уважая, вы с вашим другом сможете сказать все, что думаете прямо и откровенно или выслушать от него чистую правду о себе.
Вы — идеал женщины! — Просто женщина.
Пока не перевелись олухи на Руси, что подписывают бумаги не читая, нашему брату можно жить.
Глядишь, кажется, нельзя и жить на белом свете, а выпьешь — можно жить!
Она походила на раненого, который зажал рану рукой, чтоб досказать, что нужно, и потом умереть.
Граф, а ест простоквашу! — шептал Адуев, с ненавистью глядя на графа.
Она милая женщина и хитрая, и себе на уме в своих делах, как все женщины, когда они, как рыбы, не лезут из воды на берег, а остаются в воде, то есть в своей сфере…
Да и как можно быть умнее мужа? Это грех!
Он сближался с Агафьей Матвеевной — как будто подвигался к огню, от которого становится все теплее и теплее, но которого любить нельзя.
Две стороны шли параллельно, перекрещиваясь и перевиваясь на пути, но никогда не запутываясь в тяжелые, неразрешимые узлы.

Обманешь ли женщину страстью, когда её нет?
Для нее любить — значило дышать, жить, не любить — перестать дышать и жить.
Обломов с упреком поглядел на него, покачал головой и вздохнул, а Захар равнодушно поглядел в окно и тоже вздохнул. Барин, кажется, думал: «Ну, брат, ты еще больше Обломов, нежели я сам», а Захар чуть ли не подумал: «Врешь! ты только мастер говорить мудреные да жалкие слова, а до пыли и до паутины тебе и дела нет».
Дружба вьёт гнездо не в нервах, не в крови, а в голове, в сознании.
О, нужна мудреная и тяжелая школа, и эта школа — умный и опытный мужчина…
Друзьями я называю тех, с кем чаще вижусь, которые доставляют мне или пользу, или удовольствие.
Но вы только выпустили одно из виду, дядюшка: счастье. Вы забыли, что человек счастлив заблуждениями, мечтами и надеждами; действительность не счастливит…
Женщина истинно любит лишь однажды.
Никогда не посягай на личность женщины ни словом, ни делом. Оружие против женщины — снисхождение, наконец, самое жестокое — забвение…
Женщины любят иначе, нежели мужчины, нежнее, сильнее. Для них любовь — всё…
Недостатки везде можно найти, если захочешь искать их.
Жизнь «для себя и про себя» — не жизнь, а пассивное состояние: нужно слово и дело, борьба.
Не тревожьте пустыми сомнениями этого счастья, а то оно улетит.
И ещё так адски холодно рассуждаете о любви! — Адски холодно — это ново! в аду, говорят, жарко.
Не с тех ли пор ты разлюбил Крылова, как увидел у него свой портрет?
И умные женщины любят, когда для них делают глупости, особенно дорогие. Только они любят большею частью при этом не того, кто их делает, а другого…
Не ищите ненужной опытности: не она ведет к счастью.
И, может быть, женюсь! — сказал Александр на ухо дяде. Петр Иванович не допечатал письма и поглядел на него очень серьезно. — Закрой клапан, Александр! — сказал он.
Мужа с женой связывают общие интересы, обстоятельства, одна судьба, — вот и живут вместе; а нет этого, так и расходятся, любят других — иной прежде, другой после: это называется изменой!.. А живучи вместе, живут потом привычкой, которая, скажу тебе на ухо, сильнее всякой любви.
Искусство само по себе, ремесло само по себе, а творчество может быть и в том, и в другом, так же точно, как и не быть. Если нет его, так ремесленник и называется ремесленник, а не творец, и поэт без творчества уж не поэт, а сочинитель.
Любовь должна же кончиться когда-нибудь: она не может продолжаться век. -Нет, может. Я чувствую в себе эту силу сердца: я бы любил вечною любовью.
Любить — значит жить в идеальном мире…
Люблю! Но ведь любить можно мать, отца, няньку, даже собачонку: все это покрывается общим, собирательным понятием «люблю».
Источник знания неистощим: какие успехи ни приобретай человечество на этом пути, все людям будет оставаться искать, открывать и познавать.
Мудрость — это совокупность истин, добытых умом, наблюдением и опытом и приложимых к жизни… Это гармония идей с жизнью!
Иным любовь удалась с первого раза, вот они и кричат, что можно любить только однажды.
Мулаты не совсем нравятся мне. Уж если быть черным, так черным как уголь, чтоб кожа лоснилась, как хорошо вычищенный сапог. В этом еще есть если не красота, так оригинальность. А эти бледно-черные, матовые тела неприятны на вид.
И что за пропасти: совсем нестрашные, — говорил он, — этаких у нас, в Псковской губернии, сколько хочешь!
Не любят два раза в жизни, — думала она, — это, говорят, безнравственно…
И радостью он наслаждался, как сорванным по дороге цветком, пока он не увял в руках, не допивая чаши никогда до той капли горечи, которая лежит в конце всякого наслаждения.
Не странно ли, что и в горе, и в счастии в организме один и тот же процесс: тяжело, почти больно дышать, хочется плакать!
И верующие в вечную и неизменную любовь делают то же самое, что и неверующие, только не замечают или не хотят сознаться; мы, дескать, выше этого, не люди, а ангелы — глупость!
Невозможно научиться творческим приемам творцов. Удастся разве что подражать лучшим приемам, а в рабочий процесс творческого духа вникнуть нельзя.
Жизнь — борьба, в борьбе — счастье.
Нельзя играть в жизнь, как в куклы! Не шути с ней — расплатишься!
Женщина охлаждается, когда мужчина выскажется весь.
Но бабушка завесила зеркало. «Мешает писать, когда видишь свою рожу напротив», — говорила она.
Дышите вы там круглый год свежим воздухом, а здесь и это удовольствие стоит денег — и все так!
О, если б мое несчастие было только в безденежье, я бы благословил свою судьбу!

Фразы и цитаты Ивана Александровича Гончарова — (6 (18) июня 1812, Симбирск, Российская империя - 15 (27) сентября 1891, Санкт-Петербург, там же) - русский писатель, член-корреспондент Петербургской академии наук по разряду русского языка и словесности (1860), действительный статский советник.

Биографии писателей- классиков не менее интересны, чем их книги. Сколько интересных фактов, непридуманных событий стоят за строками о жизни того или иного писателя. Писатель предстает прежде всего как обычный человек со своими проблемами, горестями или радостями.

Изучая жизнь И. А. Гончарова, я вдруг столкнулась с одним крайне интересным фактом – обвинением им в плагиате И. С. Тургенева. История, едва не закончившаяся дуэлью. Согласитесь, неприятное событие, задевающее писательскую честь. По словам И. А. Гончарова, некоторые образы его романа «Обрыв» продолжают жить в романах тургеневских, где характеры их раскрываются более подробно, где ими совершаются поступки, которые в «Обрыве» они не совершали, но могли бы совершить.

Цель моей работы -попытка осмысления сути конфликта двух известных писателей путем сравнения спорных моментов текстов произведений.

Материалом для исследования стали романы И. А. Гончарова «Обрыв», И. С. Тургенева «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети».

Литературное недоразумение

Эпизод из жизни И. С. Тургенева и И. А. Гончарова- литературное недоразумение- не заслуживал бы особого внимания, если бы не авторитетные имена обоих участников этого конфликта. Ещё нужно отметить, что история этого конфликта запечатлена в воспоминаниях И. А. Гончарова, а у И. С. Тургенева в его воспоминаниях такого эпизода нет, так как он предпочёл о нем не вспоминать, а И. А. Гончаров как «пострадавшая сторона» забыть о нём не смог.

Об этой необыкновенной истории рассказывает сам И. А. Гончаров.

«Ещё с 1855 года я стал замечать какое-то усиленное внимание ко мне со стороны Тургенева. Он часто искал бесед со мной, казалось, дорожил моими мнениями, прислушивался внимательно к моему разговору. Мне это было, конечно, не неприятно, и я не скупился на откровенность во всём, особенно в своих литературных замыслах. Я взял – да ни с того ни с сего вдруг и открыл ему не только весь план будущего своего романа («Обрыв»), но и пересказал все подробности, все готовые у меня на клочках программы сцены, детали, решительно всё, всё.

Всё это я рассказывал, как рассказывают сны, с увлечением, едва поспевая говорить, то рисуя картины Волги, обрывов, свиданий Веры в лунные ночи на дне обрыва и в саду, сцены её с Волоховым, с Райским и т. д. , и т. д. , сам наслаждаясь и гордясь своим богатством и спеша отдать на поверку тонкого, критического ума.

Тургенев слушал, будто замер, не шевелясь. Но я заметил громадное впечатление, сделанное на него рассказом.

Однажды осенью, кажется, в тот же год, как я готовился печатать «Обломова», Тургенев приехал из деревни, или из-за границы – не помню, и привёз новую повесть: «Дворянское гнездо», для «Современника».

Все готовились слушать эту повесть, но он сказывался больным (бронхит) и говорил, что читать сам не может. Взялся читать её П. В. Анненков. Назначили день. Я слышал, что Тургенев приглашает к себе обедать человек восемь или девять и потом послушать повесть. Мне он ни слова не сказал, ни об обеде, ни о чтении: я обедать не пошёл, а после обеда отправился, так как мы все, без церемонии, ходили друг к другу, то я нисколько не счёл нескромным прийти вечером к чтению.

Что же я услышал? То, что за три года я пересказал Тургеневу – именно сжатый, но довольно полный очерк «Обрыва».

Основанием повести взята была глава о предках Райского, – и по этой канве выбраны и набросаны были лучшие места, но сжато, вкратце; извлечён был весь сок романа, дистиллирован и предложен в сделанном, обработанном, очищенном виде.

Я остался и сказал Тургеневу прямо, что прослушанная мною повесть есть не что иное, как слепок с моего романа. Как он побелел мгновенно, как заметался: «Как, что, что вы говорите: неправда, нет! Я брошу в печку!».

Отношения с Тургеневым стали у нас натянуты.

Мы сухо продолжали видеться. «Дворянское гнездо» вышло в свет и сделало огромный эффект, разом поставив автора на высокий пьедестал. «Вот и я – лев! Вот и обо мне заговорили!» - вырывались у него самодовольные фразы даже при мне!

Мы продолжали, говорю я, видеться с Тургеневым, но более или менее холодно. Однако посещали друг друга, и вот однажды он сказал мне, что он намерен написать повесть, и рассказал содержание Это было продолжение той же темы из «Обрыва»: именно дальнейшая судьба, драма Веры. Я заметил ему, конечно, что понимаю его замысел – мало-помалу вытаскать всё содержание из «Райского», разбить на эпизоды, поступив как в «Дворянском гнезде», т. е. изменив обстановку, перенеся в другое место действие, назвав иначе лица, несколько перепутав их, но оставив тот же сюжет, те же характеры, те же психологические мотивы, и шаг за шагом идти по моим следам! Оно и то, да не то!

А между тем цель достигнута – вот какая: когда-то я ещё соберусь заканчивать роман, а он уже опередил меня, и тогда выйдет так, что не он, а я, так сказать, иду по его следам, подражаю ему!

Между тем до того времени вышли его повести «Отцы и дети» и «Дым». Потом уже, долго спустя, прочёл я их обе и увидел, что и содержание, и мотивы, и характеры первой почерпнуты всё из того же колодезя, из «Обрыва».

Его претензия: помешать мне и моей репутации, и сделать из себя первенствующую фигуру в русской литературе и распространить себя за границей.

Та же какая-нибудь Вера или Марфенька, тот же Райский или Волохов послужат ему раз десять, благодаря его таланту и изворотливости. Недаром Белинский сказал однажды при нём про меня: «Другому его романа («Обыкновенная история») стало на десять повестей, а он всё в одну рамку уместил!».

И Тургенев буквально исполнил это, наделав из «Обрыва» «Дворянское гнездо», «Отцы и дети», «Накануне» - возвращаясь не только к содержанию, к повторению характеров, но даже к плану его!»

Особенность творческой манеры И. А. Гончарова

Под влиянием каких же обстоятельств возник конфликт Гончарова с Тургеневым? Чтобы понять это, надо вдумчиво вглядеться во внутреннюю жизнь Гончарова.

Особенностью, свойственной творчеству Гончарова, была выношенность его произведений, благодаря которой «Обломов» и «Обрыв» - в особенности второй - писались долгие годы и появлялись сначала в виде отдельных, имевших целостный характер отрывков. Так, «Обломову» за несколько лет предшествовал «Сон Обломова», а «Обрыву» - тоже за много лет - «Софья Николаевна Беловодова». Гончаров точно следовал рецепту замечательного художника-живописца Федотова: «В деле искусства надо дать себе настояться; художник-наблюдатель - то же, что бутыль с наливкой: вино есть, ягоды есть - нужно только уметь разлить вовремя». Медлительному, но творческому духу Гончарова была несвойственна лихорадочная потребность высказаться по возможности немедленно, и этим в значительной степени объясняется гораздо меньший успех романа «Обрыв» сравнительно с двумя первыми его романами: русская жизнь опередила медлительную отзывчивость художника. Ему было свойственно страдальчески переживать тяжелые муки рождения своих произведений. Он часто сомневался в себе, падал духом, бросал написанное и принимался за то же произведение снова, то не доверяя своим силам, то пугаясь разгара своей фантазии.

К условиям творчества Гончарова, кроме его медлительности, относилась и тяжесть самого труда как орудия творчества. Сомнения автора касались не только существа его произведений, но и самой формы в ее мельчайших подробностях. Это доказывают его авторские корректуры. В них вставлялись и исключались обширные места, по нескольку раз переделывалось какое-либо выражение, переставлялись слова, поэтому рабочая сторона творчества доставалась ему тяжело. «Я служу искусству, как запряженный вол»,- писал он Тургеневу

Поэтому Гончаров и был поистине сокрушен, когда увидел, что Тургенев, которого он считал замечательным художником -миниатюристом, мастером только небольших повестей и рассказов, вдруг стал создавать с невероятной быстротой романы, в которых как бы опередил Гончарова и в разработке определенных тем и образов русской дореформенной жизни.

В январском номере «Русского вестника» 1860 года был опубликован новый роман Тургенева «Накануне». Взглянув на него уже предубежденными глазами, Гончаров вновь нашел несколько схожих положений и лиц, что-то общее в идее художника Шубина и его Райского, несколько мотивов, совпадающих с программой своего романа. Потрясенный открытием, он на этот раз выступил с гласными обвинениями Тургенева в плагиате. Тургенев вынужден был дать делу официальный ход, потребовал третейского суда, в противном случае угрожая дуэлью.

«Третейский суд»

Третейский суд в составе П. В. Анненкова, А. В. Дружинина и С. С. Дудышкина, состоявшийся 29 марта 1860 года в квартире Гончарова, решил, что «произведения Тургенева и Гончарова, как возникшие на одной и той же русской почве, должны были тем самым иметь несколько схожих положений, случайно совпадать в некоторых мыслях и выражениях». Это, конечно, была примирительная формулировка.

Гончаров удовлетворился ею, но Тургенев не признал ее справедливой. Выслушав постановление третейского суда, он заявил, что после всего случившегося находит нужным навсегда прекратить всякие дружеские отношения с Гончаровым.

Все же Тургенев согласился уничтожить две главы в романе «Накануне».

Внешнее примирение И. С. Тургенева и И. А. Гончарова состоялось спустя четыре года, возобновилась переписка, но утратилась доверительность, хотя писатели продолжали внимательно следить за творчеством друг друга.

После смерти Тургенева Гончаров в отзывах стал отдавать ему справедливость: «Тургенев. воспел, т. е. описал русскую природу и деревенский быт в небольших картинах и очерках («Записки охотника»), как никто!», а в 1887 году, говоря о «безбрежном, неисчерпаемом океане поэзии», писал, что в него надо «чутко всматриваться, вслушиваться с замирающим сердцем. заключать точные приметы поэзии в стих или прозу (это все равно: стоит вспомнить тургеневские стихотворения в прозе)».

«Необыкновенная история»: романы как предмет спора

После знакомства с историей взаимоотношений И. С. Тургенева и И. А. Гончарова, которые характеризуются как «литературное недоразумение», я решила сравнить романы этих писателей, чтобы проверить обоснованность претензий и обид И. А. Гончарова. Для этого я прочитала романы И. А. Гончарова «Обрыв», И. С. Тургенева «Отцы и дети», «Накануне», повесть «Дворянское гнездо».

Место действия всех перечисленных произведений происходит в провинции: в «Обрыве»- городок К. на берегу Волги, в «Дворянском гнезде»- городок О. тоже на берегу Волги, «Накануне»- Кунцево под Москвой, в романе «Отцы и дети» действие разворачивается в далеких от столицы дворянских имениях.

Главный герой Борис Павлович Райский Фёдор Иванович Лаврецкий Павел Яковлевич Шубин, друг главного героя

Внешность героя Чрезвычайно живое лицо. Большой Чисто русское, краснощёкое лицо. Большой Белокурый молодой человек белый лоб, изменчивые глаза (то белый лоб, немного толстый нос, правильной задумчивые, то весёлые), гладкие формы губы, задумчивые, усталые голубые чёрные волосы глаза, белокурые вьющиеся волосы

Характер героя Изменчивая натура. Страсть для него Получил воспитание чересчур строгой, Вспыльчивый, ранимый, тонко

– это бич, которым подгоняется ненавистной тётки, затем своеобразное чувствующий природу, жаждущий жизнь воспитание отца, который обучил его счастья занятиям, достойным мужчины. Жизнь принесла ему немало горя, но он не был рождён страдальцем

Профессия героя Художник; не пробивает себе никакогоБогатый помещик, получивший своё имение от Художник-скульптор. Трудился пути трудом, в квартале прописан деда усердно, но урывками, не признавая отставным коллежским секретарём ни одного профессора. Его начали знать в Москве.

Схожесть в действиях Свидания с Верой у обрыва Свидания с Лизой в саду Ночные разговоры с другом Берсеневым

Беседы со старым другом Леонтием Жаркий спор с университетским другом

Козловым по ночам Михалевичем ночью

Как видно из приведенной выше таблицы, внешнее сходство действительно наблюдается.

И Гончаров, и Тургенев обратили свое внимание на однородные явления жизни. Возможно, что, услышав от Гончарова рассказ о художнике Райском, Тургенев заинтересовался психологией художника и ввел в свой роман «Накануне» фигуру художника Шубина. Существо же этих образов весьма различно, различна и их художественная трактовка.

«Бабушка, по воспитанию, была старого века, держала себя прямо, с «Она слыла чудачкой, нрав имела независимый, говорила всем правду свободной простотой, со сдержанным приличием в манерах в глаза

Высокая, не полная и не сухощавая, но живая старушка, с чёрными живыми Черноволосая и быстроглазая даже в старости, маленькая, глазами и доброй, грациозной улыбкой. востроносая, ходила живо, держалась прямо и говорила скоро и

До полудня она ходила в широкой белой блузе, с поясом и большими внятно, тонким и звучным голоском.

карманами, а после полудня надевала платье, а на плечи накидывала старую Она постоянно носила белый чепец и белую кофту»

На поясе и в карманах висело и лежало множество ключей, слышно её было издали.

Просить бабушка не могла своих подчиненных: это было не в её феодальной натуре. Она была в меру строга, в меру снисходительна, человеколюбива, но всё в размерах барских понятий»

Замечательные образы бабушек передают богатый национальный характер. Уклад их жизни- душевный прежде всего- если не предотвращают беды, но спасает от окончательного разочарования героев.

Отношение главного «Новый род красоты Нет в ней строгости Лаврецкий не был молодым человеком; он Инсаров говорит о ней:

героя к героине линий, белизны лба, блеска красок Но есть окончательно убедился в том, что полюбил«золотое сердце; мой ангел; ты какая-то тайна, невысказывающаяся сразу её. – свет после тьмы Я люблю тебя прелесть, в луче взгляда, в сдержанной «Она не чета той; она бы не потребоваластрастно»

грации движений» от меня постыдных жертв; она не отвлекала бы меня от моих занятий; она бы сама воодушевила меня на честный, строгий труд »

Внешность героини Глаза тёмные, точно бархатные, взгляд «Она была серьёзной; глаза её светилисьБольшие серые глаза, бездонный. Белизна лица матовая, с мягкими тихим вниманием и добротой тёмно-русая коса, тихий голос.

тенями. Волосы тёмные, с каштановым отливом Она была очень мила, сама того не зная. Выражение лица внимательное и

В каждом её движении высказывалась пугливое невольная грация; голос её звучал серебром нетронутой юности, малейшее ощущение удовольствия вызывало привлекательную улыбку на её губы»

Характер героини «В разговоре она не увлекалась, на шутку Очень сильное влияние на неё оказала Ложь не прощала «во веки отвечала лёгкой усмешкой. От смеха он няня Агафья Власьевна. «Агафья веков», слабость и глупость её

переходила к небрежному молчанию или просто рассказывает ей не сказки: мерным и сердили. Впечатления резко задумывалась. Она не любила, чтобы к ней ровным голосом рассказывает она житие ложились на её душу. Жаждала приходили в старый дом Привязанностей у пречистой девы. , говорит она Лизе, как деятельного добра. Подруг не ней, по-видимому, не было никаких, жили святые в пустынях, как спасали, имела проникать в душу к себе она не допускала Христа исповедовали. Лиза её слушала –

Занятий у неё постоянных не было. Читала и образ вездесущего, всезнающего Бога с мимоходом, на фортепиано не играла. Но какой-то сладкой силой втеснялся в её

бывали случаи, когда вдруг Вера охватываласьдушу Агафья и молиться её выучила какой-то лихорадочной деятельностью, и Училась Лиза хорошо, усидчиво. Она делала всё с изумительной быстротой. Веры нехорошо играла на фортепьяно. Читала ставало на целый вечер, иногда на целый немного; у ней не было «своих слов», но день, а завтра, точно оборвётся: опять уйдётбыли свои мысли, и шла она своей в себя – и никто не знает, что у ней на уме дорогой»

или на сердце»

Отношение главной «Райский заметил, что бабушка, щедро «Вся проникнутая чувством долга, боязньюМать никогда не мешала ей. Отец героини к другим наделяя Марфеньку замечаниями, обходила Веруоскорбить кого бы то ни было, с сердцем негодовал за «пошлое с какой-то осторожностью. добрым и кротким, она любила всех и нежничанье»

Вера о бабушке и о Марфеньке говорила никого в особенности; она любила одного покойно, почти равнодушно. Бога восторженно, робко, нежно»

Бабушка иногда жалуется, ропщет на Веру за дикость»

В читательских кругах 19 века было популярно такое понятие – «тургеневская девушка». Это героиня, отмеченная особыми душевными качествами, чаще всего единственная или самая любимая дочь в семье. Она, наделенная богатой душой, мечтающая о большой любви, ждущая своего единственного героя, чаще всего терпит разочарование, потому что ее избранник слабее духовно. К этому определению подходят самые светлые женские образы, созданные Тургеневым: Ася, Лиза Калитина, Елена Стахова, Наталья Ласунская.

Вера из гончаровского «Обрыва» продолжает ряд «тургеневских девушек», и это показывает, что не Тургенев позаимствовал у Гончарова идеи создания женских образов, а скорее Гончаров, создавая образ Веры, дополнил образы «тургеневской девушки».

Сближая мотив красоты одухотворенного женского характера с темой человеческого идеала, поручая своим героиням «разгадку» главного героя, и Тургенев, и Гончаров делали психологическим зеркалом духовные процессы развития героя.

У романов «Обрыв» Гончарова и «Отцы и дети» Тургенева есть одна общая тема – изображение героя-нигилиста, столкновение старого и нового. Романы объединяют и общие внешние события – герои приезжают в провинцию и здесь переживают изменения в своей духовной жизни.

Марк Волохов Евгений Васильевич Базаров

Вольнодумец, высланный под надзор полиции (в 40-х годах, когда роман был Нигилист задуман, нигилизм ещё не проявился). Базаров везде и во всём поступает только так, как ему хочется или как ему кажется выгодно. Ни над собой, ни вне себя он не признаёт никакого нравственного закона.

Он не верит в чувства, в настоящую, вечную любовь. Базаров признаёт только то, что можно ощупать руками, увидать глазами, положить на язык все остальные человеческие чувства он сводит на деятельность нервной системы то, что восторженные юноши называют идеалом, Базаров все это называет «романтизм», «вздор».

Испытывает любовь к Вере Любовь к Одинцовой

Герой идёт по жизни один Герой одинок

Здесь Гончаров признаёт мастерство Тургенева, его тонкий и наблюдательный ум: «Заслуга Тургенева – это очерк Базарова в «Отцах и детях». Когда писал он эту повесть, нигилизм обнаружился только в теории, нарезался, как молодой месяц – но тонкое чутьё автора угадало это явление и изобразило в законченном и полном очерке нового героя. Мне после, в 60-х годах, легче было писать фигуру Волохова с появившихся массой типов нигилизма в Петербурге и в провинции». Кстати, после выхода в свет романа «Обрыв» образ Волохова вызвал всеобщее неодобрение критики, так как задуманный в 40-х годах и воплощенный лишь в 70-х, образ не был современным.

Элементы, присутствующие в романах Тургенева Элементы, которые вычеркнул из своего романа «Обрыв» Гончаров

Родословная Лаврецкого («Дворянское гнездо») История предков Райского

Эпилог («Дворянское гнездо») «Всход новой жизни на развалинах старой»

Елена с Инсаровым уезжают вместе в Болгарию («Накануне») Вера и Волохов уезжают вдвоём в Сибирь

Одними из последних доводов И. А. Гончарова в конфликте было то, что после напечатанных романов И. С. Тургенева ему пришлось избавиться от задуманных (заметьте: не написанных, а только задуманных!) эпизодов своего романа.

Заключение

Безусловно, подобия образов, сходства в действиях героев, различные другие совпадения в романах встречаются. Но был ли плагиат на самом деле? Ведь, по сути, тургеневские романы были написаны куда раньше «Обрыва», и получается, что это Гончаров снял слепок с идей романов Тургенева.

Внимательно прочитав романы, я сделала вывод, что, безусловно, сходство в произведениях Тургенева и Гончарова присутствует. Но это лишь внешнее, поверхностное сходство.

По всему своему существу художественный талант Тургенева, его стиль и манера письма, языковые средства иные, чем у Гончарова. Тургенев и Гончаров совершенно различно изображали взятый из действительности материал, а сюжетные совпадения обусловлены сходством тех жизненных фактов, которые наблюдали романисты.

Долгое время конфликт двух замечательных романистов объяснялся даже психологическими особенностями писателей, а, точнее, личности Гончарова. Указывали на его обострённое авторское самолюбие и свойственную ему мнительность. Возникновение конфликта возлагается и на негативные нравственные качества Тургенева, который конфликтовал не только с Гончаровым, но и с Н. А. Некрасовым, с Н. А. Добролюбовым, с Л. Н. Толстым, с А. А. Фетом.

В этом ли всё дело? На мой взгляд, нет. Я думаю, что конфликт хотя и был, но основывался он не на личностных качествах двух писателей, а в их творческой задаче, поставленной перед ними развитием русской литературы. Задача эта – создание романа, отражающего всю русскую действительность 50-60-х годов. В своем творчестве великие художники, по образному замечанию общего друга писателей Льховского, пользовались по-своему одним и тем же куском мрамора.

«Сон Обломова»… - эпизод, который, впрочем, имеет в себе столько целого и законченного, что его можно назвать отдельной повестью, - есть образчик того нового произведения, которое, нет сомнения, возобновит, если не усилит, прекрасные впечатления, оставленные в читателях за два года перед этим напечатанною в «Современнике» «Обыкновенной историей». В этом эпизоде снова является во всем своем художественном совершенстве перо-кисть г. Гончарова, столько замечательная в отделе мельчайших подробностей русского быта, картин природы и разнообразных, живых сцен.

Некрасов Н.А. <Сон Обломова>. СПб., 1849. //Современник. 1849. №4. Отд. 3.

Обломов и обломовщина: эти слова недаром облетели всю Россию и сделались словами, навсегда укоренившимися в нашей речи. Они разъяснили нам целый круг явлений современного общества, они поставили перед нами целый мир идей, образов и подробностей, еще недавно нами не вполне осознанных… Обломова изучил и узнал целый народ, по преимуществу богатый обломовщиной… Не спустись г.Гончаров так глубоко в недра обломовщины, та же обломовщина… могла бы нам показаться грустною, бедною, жалкою, достойною пустого смеха. Теперь над обломовщиной можно смеяться, но смех этот полон чистой любви и честных слез, о ее жертвах можно жалеть, но такое сожаление будет поэтическим и светлым, ни для кого не унизительным, но для многих высоким и мудрым сожалением.

Дружинин А.В. «Обломов». Роман И.А. Гончарова. СПб., 1859. //Прекрасное и вечное. М., 1988. С. 445.

«Обыкновенная история» - первое произведение Гончарова - громадный росток, только что пробившийся из земли, еще не окрепший, зеленый, но переполненный свежими соками. Потом на могучем отростке один за другим распускаются два великолепных цветка - «Обломов» и «Обрыв». Все три произведения - один эпос, одна жизнь, одно растение. Когда приближаешься к нему, видишь, что по его колоссальным лепесткам рассыпана целая роса едва заметных капель, драгоценных художественных мелочей. И не знаешь, чем больше любоваться - красотой ли всего гигантского растения или же этими мелкими каплями, в которых отражаются солнце, земля и небо.

Мережковский Д.С. Гончаров. СПб., 1890. //Роман «Обломов» в русской критике. С. 179.

Как видим, перед нами обыкновенная история, и она ужасна, как сама жизнь, если постичь ее в ее глубинах. И Гончаров упрямо следует материалу, как все русские, которые в своем аналитическом устремлении растворяют самое малое и самое невзрачное действие в тончайших потоках повествования. Русским, однако, является прежде всего сам тип - во всех его особенностях, которые поэт втайне внимательно наблюдал. Никогда никем не были изображены с такой психологической педантичностью те небольшие удобства, которыми окружил себя герой, вялость его пробуждения. Его искусство самооправдания и самовнушения во имя лености; можно было бы счесть Обломова единственным в своем роде гением в искусстве бездельничанья, если бы не было известно, что русские… даже в самое простое и скудное могут вложить тысячекратные осложнения…»

Стефан Цвейг. Торжество инертности. 1902.

Как Островский описал купеческое темное царство, так Гончаров изобразил в громадной картине барскую обломовщину… Простота и правдивость в построении романа у Гончарова сочетаются с архитектурной стройностью, создающей сильное эстетическое впечатление. Такова, в особенности, композиция «Обломова» - драма трех восхождений героя и трех его срывов. Прост и правдив у Гончарова и пейзаж. Прост и художественный язык…

Пиксанов Н.К. Мастер критического реализма И.А. Гончаров. Л., 1952. С. 22-24.

Некрасов Н.А. <Сон Обломова>. СПб., 1849. //Современник. 1849. №4. Отд. 3.

Дружинин А.В. «Обломов». Роман И.А. Гончарова. СПб., 1859. //Прекрасное и вечное. М., 1988. С. 445.

Мережковский Д.С. Гончаров. СПб., 1890. //Роман «Обломов» в русской критике. С. 179.

Стефан Цвейг. Торжество инертности. 1902.

Пиксанов Н.К. Мастер критического реализма И.А. Гончаров. Л., 1952. С. 22-24.

Иван Александрович Гончаров - родился 6 июня 1812 года, Ульяновск, Российская империя. Русский писатель, критик, член-корреспондент Императорской Академии наук. Автор произведений - «Фрегат Паллада», «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв», «По восточной Сибири» и др. Умер - 15 сентября 1891 года, Санкт-Петербург, Российская империя.

Афоризмы, цитаты, высказывния, фразы - Гончаров Иван Александрович

Счастье соткано из иллюзий.
Мудрено и трудно жить просто.
Любовь - претрудная школа жизни.
Жизнь - борьба, в борьбе - счастье.
Не полюбивши долга, нельзя его исполнить.
Великая любовь неразлучна с глубоким умом.
Мы не выходим замуж, нас выдают или берут.
В любви нет покоя, и она движется все куда-то вперед, вперед.
Ни раба, ни повелителя дружбе не надо. Дружба любит равенство.
Самолюбие - почти единственный двигатель, который управляет волей.
Некоторым ведь больше нечего и делать, как только говорить. Есть такое призвание.
Фантазия - это своего рода такой паровик, что дай бог только, чтобы котел не лопнул.
У сердца, когда оно любит, есть свой ум… оно знает, чего хочет, и знает наперед, что будет.
Жизнь "для себя и про себя" - не жизнь, а пассивное состояние: нужно слово и дело, борьба.
Сильный сильного никогда не полюбит: такие, как козлы, лишь сойдутся, сейчас и бодаться начнут.
Мечты, игрушки, обман - все это годится для женщин и детей, а мужчине надо знать дело, как оно есть.
Без жертв, без усилий и лишений нельзя жить на свете: жизнь - не сад, в котором растут только одни цветы.
Литература - язык, выражающий всё, что страна думает, чего желает, что она знает и чего хочет и должна знать.
Женщина бывает сострадательна, нежна, честна, справедлива только с тем, кого любит, и безжалостна ко всему остальному.
Мудрость - это совокупность истин, добытых умом, наблюдением и опытом и приложимых к жизни, это гармония идей с жизнью.
Изображать одно хорошее, светлое, отрадное в человеческой природе - значит скрадывать правду. Света без теней изобразить нельзя.
Хотя про таких людей говорят, что они любят всех и потому добры, а, в сущности, они никого не любят и добры потому только, что не злы.
Источник знания неистощим: какие успехи ни приобретай человечество на этом пути, все людям будет оставаться искать, открывать и познавать.
Природа слишком сильна и своеобразна, чтобы взять ее, так сказать, целиком, померяться с нею ее же силами и непосредственно стать рядом; она не дастся.
Ум везде одинаков: у умных людей есть одни общие признаки, как и у всех дураков, несмотря на различие наций, одежд, языка, религий, даже взгляда на жизнь.
Это дурная черта у мужчин - стыдиться своего сердца. Это тоже самолюбие, только фальшивое. Лучше бы они постыдились иногда своего ума: он чаще ошибается.
Великая любовь неразлучна с глубоким умом; широта ума равняется глубине сердца. Оттого крайних вершин гуманности достигают великие сердца: они же - великие умы.
Любовь менее взыскательна, нежели дружба, она даже часто слепа, любят не за заслуги. Но для любви нужно что-то такое, иногда пустяки, что ни определить, ни назвать нельзя.
Глупая красота - не красота. Вглядись в тупую красавицу, всмотрись глубоко в каждую черту лица, в улыбку её, взгляд - красота её превратится мало-помалу в поразительное безобразие.
Если ты не можешь прямо, откровенно, даже резко сказать другу все, что ты думаешь о нем, о его поступках, или выслушать от него такую же правду о себе, значит, вы не верите по-настоящему друг другу, не понимаете и не уважаете друг друга.
Короткое ежедневное сближение человека с человеком не обходится ни тому, ни другому даром: много надо и с той и с другой стороны жизненного опыта, логики и сердечной теплоты, чтоб, наслаждаясь только достоинствами, не колоть и не колоться взаимными недостатками.