Точно до сих пор непонятно, что такое повесть, каковы ее особенности, ее структура и параметры. Изначально так назывались небольшие рассказы, присказки, былины. Они носили повествовательный характер, однако не ведали нам о чем-то серьезном и важном. Но так как рассказывать можно было что угодно, как всякие небылицы, так и вполне серьезные истории, которые имели больше значение, постепенно "повесть" приобрела статус литературного термина.
Характеристика повести и ее особенности
Главным образом, повесть отличается от романа тем, что строится строго по хронологии. В ней нет отступлений, в которых герой что-то долго вспоминает или «перемещается» в то время, также не описываются там и мечты. Все события выкладываются в точной последовательности одно за другим, с определенным эмоциональным окрасом, однако не носящим субъективный характер. Также стоит отметить, что в повести всегда мало действующих лиц. Упоминаются главные герои рассказа, их ближайшие друзья и враги, а все остальные смешиваются с фоном, с какими-то событиями.
Что такое повесть с исторической точки зрения
Если рассматривать этимологию этого термина широко, то единого объяснения ему дать невозможно. В разные времена повестью являлись те или иные произведения, которые были доступны узкому кругу лиц или же являлись достоянием общественности. Во времена существования общин и племен повести считались «неполезными» сказками, которыми можно было развлечь гостей или успокоить разбаловавшегося ребенка.
Какое-то время спустя этот жанр народного творчества приобретает более важный характер. В государственных архивах Киевской Руси появляется «Повесть временных лет», где в хронологическом порядке изложены события, связанные с
Что такое повесть народная
Несложно догадаться, что слово «повесть» происходит от древнего слова «ведать». Говоря проще, который чаще всего звучит от первого лица. Следовательно, он имеет определенный эмоциональный окрас, те или иные преувеличения или преуменьшения. В таких повестях может содержаться сарказм, насмешки над чем-либо или же восхищение. Поведать своим слушателям рассказчик может что угодно, начиная от своих военных побед, заканчивая походом в лес за хворостом.
На страницах книг
Теперь попробуем разобраться в том, что такое повесть в современной литературе, как она выглядит и чем отличается от остальных жанров. Как правило, она имеет небольшой объем. В отличие от романа, который может занимать целую книгу, эта литературная форма помещается в четверть такого издания. В любой повести всегда есть конкретика, читателю с первых строк четко понятно место, где разворачивается действие, время и характеры героев. Лаконично и четко описано и окончание такого рассказа. Тут нет места открытому финалу, философским раздумьям и душевным переживаниям героев.
Как правило, названия повестей отчасти характеризуют сам рассказ. Например, «Повесть о настоящем человеке» Б. Полевого рассказывает нам о том, как парашютист сумел преодолеть собственные ранения, окружение врага и выжить.
жанр эпического рода литературы. С формальной точки зрения находится между романом (большая форма) и рассказом (малая форма). Друг от друга эти формы отличаются объемом текста, количеством героев и поднятых проблем, сложностью конфликта и т. д. В повести основная нагрузка ложится не на динамические, а на статические компоненты: важно не столько движение сюжета (что характерно, напр., для романа), сколько разного рода описания: героев, места действия, психологического состояния человека. В повести эпизоды часто следуют один за другим по принципу хроники, внутренней связи между ними нет или она ослаблена. Так строятся многие рус. повести – «Записки из мертвого дома» Ф. М. Достоевского, «Очарованный странник» Н. С. Лескова, «Степь» А. П. Чехова, «Деревня» И. А. Бунина.
Также повесть – один из жанров древнерусской литературы. Следует отличать современную повесть, сложившуюся как жанр в 19 в., и древнерусскую повесть, название которой указывало в первую очередь на ее эпичность. Повесть должна была о чем-то поведать («Повесть временных лет», «Повесть об Акире Премудром»), в отличие от более лирического слова.
В литературе 19–20 вв. повесть тяготеет к романной форме, но сохраняет некоторые жанровые и тематические особенности. Так, напр., свободная связь между эпизодами приводит к тому, что повесть часто строится как биография или автобиография: «Детство», «Отрочество», «Юность» Л. Н. Толстого, «Жизнь Арсеньева» И. А. Бунина и т. д.
Центр художественного мира повести – не сюжет, а развертывание многообразия мира, расширение картины во времени и пространстве. Так, напр., в повести «Старосветские помещики» Н. В. Гоголя дается подробное описание всех деталей жизни пожилой семейной пары – Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны: «Но самое замечательное в доме – были поющие двери. Как только наставало утро, пение дверей раздавалось по всему дому. Я не могу сказать, отчего они пели: перержавевшие ли петли были тому виною или сам механик, делавший их, скрыл в них какой-нибудь секрет, – но замечательно то, что каждая дверь имела свой особенный голос: дверь, ведущая в спальню, пела самым тоненьким дискантом; дверь в столовую хрипела басом; но та, которая была в сенях, издавала какой-то странный дребезжащий и вместе стонущий звук, так что, вслушиваясь в него, очень ясно наконец слышалось: „Батюшки, я зябну!“ Для этого в повесть вводится рассказчик, смена впечатлений которого и создает возможность для показа различных аспектов жизни. Голос автора или рассказчика может выполнять свою роль в повести независимо от того, насколько реально он выражен. Так, литературоведы полагают, что очень важную роль авторский голос играет в повести „Жизнь Клима Самгина“ М. Горького (несмотря на ее размер, сам автор определяет ее как повесть), хотя формально он выражен слабо.
В рус. литературе термин «повесть» часто используется для обозначения цикла произведений, объединенных общей тематикой: напр., «Повести Белкина» А. С. Пушкина, «Петербургские повести» Н. В. Гоголя. В этом случае значение слова «повесть» актуализирует свои древнерусские коннотации: повесть как то, что поведано кем-либо, один из древнейших устных жанров.
» русской традиции, означающим «короткий рассказ» ).
Историческое значение
Сюжет классической повести (как он сложился в реалистической литературе второй половины XIX века) обычно сосредоточен вокруг образа главного героя, личность и судьба которого раскрываются в пределах немногих событий, в которых он принимает непосредственное участие. Побочные сюжетные линии в повести (в отличие от романа), как правило, отсутствуют, повествовательный хронотоп сконцентрирован на узком промежутке времени и пространства. Количество персонажей в повести, в целом, меньше, чем в романе, причём характерное для романа чёткое разграничение между главными и второстепенными персонажами в повести, как правило, отсутствует или это разграничение несущественно для развития действия.
Иногда одно и то же произведение сам автор характеризует в различных жанровых категориях. Так, Тургенев сначала называл «Рудина » повестью, а затем - романом. Названия повестей часто связаны с образом главного героя («Бедная Лиза » Н. М. Карамзина, «Рене » Р. Шатобриана , «Неточка Незванова » Ф. М. Достоевского и др) или с ключевым элементом сюжета («Собака Баскервилей » А.Конан-Дойла, «Степь » А. П. Чехова, «Уездное » Е. И. Замятина).
См. также
- Философская повесть (conte philosophique ) - специфический жанр эпохи Просвещения , в котором работали Вольтер и Дидро , в России - А. П. Беницкий («Ибрагим, или Великодушный»).
Напишите отзыв о статье "Повесть"
Примечания
Отрывок, характеризующий Повесть
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
В данной главе главным образом рассматривается история возникновения жанра повести, ее особенности, проблематика, типология. Она разделена на два параграфа: первый параграф посвящен непосредственно истории жанра, второй - типологии повести первой трети XIX века.
Определение жанра повести в современном литературоведении
Повесть прозаическая - одна из жанровых разновидностей средней эпической формы (наряду с новеллой, рассказом и новой, неканонической поэмой), которую отличает следующая система константных структурных признаков: 1) в области "события, о котором рассказывается" - доминирование циклической сюжетной схемы, ситуация испытания героя и поступок как результат этического выбора, принцип обратной ("зеркальной") симметрии в расположении важнейших событий; 2) в структуре "события самого рассказывания" - нерефлектируемый его характер, предпочтение временной дистанции, оценочная направленность повествования на этическую позицию героя и возможность авторитетной резюмирующей позиции, тенденция к переосмыслению основного события и приданию ему иносказательно-обобщенного значения (параллельный вставной сюжет или дополнительный его аналог в финале); 3) в аспекте "зоны построения образа" героя - серьезность, неравноценность изображенного мира действительности автора и читателя и в то же время потенциальная близость кругозоров действующего лица и повествователя (может реализоваться в финале); соотнесение героя и его судьбы с известными образцами поведения в традиционных ситуациях и, следовательно, трактовка центрального события как "примера" (зачастую - временного отклонения от нормы), а также извлечение из рассказанной истории жизненных уроков. Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / Гл. научный руководитель Н. Д. Тамарченко / М., 2008.
Повесть в современной русской теории литературы - средний по объему текста или сюжета эпический прозаический жанр, промежуточный между рассказом и романом. В мировой литературе чаще всего четко не вычленяется. В древнерусской литературе повесть не была жанром; этим словом обозначались произведения самых разных типов, включая летописные ("Повесть временных лет"). В 18 веке появились авторские стихотворные повести: у И.Ф.Богдановича "Душенька" (1778)--"древняя повесть в вольных стихах", "Добромысл" (конец 1780-х) -- "старинная повесть в стихах". Сатирический "Каиб" (1792) И. А. Крылова, напоминающий "восточные повести" Вольтера, снабжен подзаголовком "восточная повесть". А.С.Пушкин применял слово "повесть" к своим поэмам: "Кавказскому пленнику" (1820-21), "Медному всаднику" (1833). У Н.В.Гоголя ранние повести короче, чем последующие, а "Тарас Бульба" (1835) по объему сопоставим с некоторыми романами 1830-х. М. Горький дал своей четырехтомной хронике "Жизнь Клима Самгина. Сорок лет" подзаголовок "повесть", судя по всему, подчеркивая прежде всего, что это не роман, а повествование вообще. В последней трети XX века были писатели, проявившие себя именно в повести потому, что средний жанр подвергался критике меньше, чем крупный. Это зрелый Ю.В.Трифонов, ранний Ч.Т.Айтматов, В.Г.Распутин, В.В.Быков. Литературная энциклопедия терминов и понятий/под ред. А. Н. Николюкина/ М, 2001.--1600 стб.
Первоначальное значение слова "повесть" в нашей древней письменности весьма близко к его этимологии: повесть -- то, что повествуется, представляет законченное повествование, поэтому применяют его свободно и широко. "Так, повестью часто назывались житийные, новеллистические, агиографические или летописные произведения (например, "Повесть о житии и отчасти чудес исповедание блаженного Михаила...", "Повести о мудрых женах" или известное "Се повести временных лет" и т. д.). И наоборот, в заглавиях старинных повестей можно найти термины "Сказание", "Житие", "Деяния" соответственно распространенному на Западе лат. "gesta", "Слово", при нравоучительном осмыслении -- нередко "Притча", позже "Приклад" (т. е. пример)". Виноградов В В. , Избр. труды: О языке художественной прозы. [Т. 5]. М., 1980. Тем не менее старинная повесть теснейшим образом переплетается с большинством других повествовательных жанров. В недостаточно дифференцированной, "синкретичной" древней письменности повесть является общей жанровой формой, в которой переплетаются почти все повествовательные жанры: житийные, апокрифические, хроникальные, воинско-эпические и т. п. Для повести характерно связное изложение не одного, а целого ряда фактов, объединенных единым стержнем. Центральную линию развития повестийных жанров дают повести светские, которые содержали в себе тенденцию развития беллетристики. Вместе с тем сравнительная простота социальных отношений и бытовых их проявлений и примитивность познавательных возможностей литературы определяли сюжетную однолинейность, "одноплановость" древних произведений, свойственную повести. Только в позднейший период средневековой литературы появляются бытовые, авантюрные, говорящие об "обычных" людях и построенные на художественном вымысле светские повести. Этот период является этапом в развитии русской литературы, когда общая масса повествовательных жанров начинает с большей отчетливостью диференцироваться, выделяя, с одной стороны, новеллу, с другой -- роман как уже отчетливо определившиеся жанры. Такого рода произведения, как "Повесть о Карпе Сутулове", "О Шемякине суде" и т. п., терминологически еще не обособившиеся в отдельный жанр, являются в сущности типичными новеллами. При наличии такой диференциации повествовательных форм понятие "повесть" приобретает новое и более узкое содержание, занимая среднее положение между романом и новеллой. Это прежде всего определяется масштабом объема и сложности охватываемой произведением действительности. Но размер произведения решающей роли при этом не играет: маленькая повесть может быть короче длинного рассказа (например, у Л. Н. Толстого повесть "Записки маркера" и рассказ "Метель"), большая же может оказаться длиннее небольшого романа. Однако в среднем повесть длиннее рассказа и короче романа; размер произведения является производным от его внутренней структуры. По сравнению с рассказом повесть -- более емкая форма, поэтому число действующих лиц в ней обычно больше, чем в рассказе. В первой трети XIX века в господствующем стиле, т. е. в стиле различных групп дворянства, выдвигаются преимущественно стихотворные повести и драматургические жанры. Позднее, в 30-х гг., когда с чрезвычайной интенсивностью начинает расти проза, в ней выдвигается на первый план вместе с романом и повесть. Так, Белинский в 30-х гг. утверждал: "Теперь вся наша литература превратилась в роман и повесть" ("О русской повести и повестях Гоголя"). Развитие повести несомненно связано с обращением литературы к "прозаической", обыденной действительности (недаром Белинский противопоставляет повесть и роман "героической поэме" и оде классицизма), хотя сама эта действительность может восприниматься авторами и в романтическом аспекте (например, петербургские повести Н. В. Гоголя, ряд повестей В. Одоевского, Марлинского, такие произведения Н. Полевого, как "Блаженство безумия", "Эмма" и др.). Но среди повестей 30-х гг. было немало и обладавших исторической тематикой (романтические повести Марлинского, повести Вельтмана и др.). Но подлинно типичными для эпохи, новыми по сравнению с предыдущим этапом, являются повести с реалистической устремленностью, обращенные к современной, будничной жизни ("Повести Белкина" А. С. Пушкина, буржуазная и мелкобуржуазная бытовая повесть М. П. Погодина, И.Н. Павлова, Н. А. Полевого и других; у романтиков -- В. Ф. Одоевского и А. А. Марлинского). С дальнейшим развитием русской литературы, в которой все большую роль начинает играть роман, повесть все же сохраняет достаточно заметное место. Приблизительно такой же удельный вес сохраняет повесть в творчестве наших современных писателей. Исключительный вклад в развитие повести сделал М. Горький своими автобиографическими повестями ("Детство", "В людях", "Мои университеты"), структурной особенностью которых является большая значимость окружающих основное действующее лицо персонажей. Прочное место заняла повесть в творчестве ряда других современных писателей. Достаточно назвать такие популярнейшие произведения советской литературы, как "Чапаев" Д.А.Фурманова, "Ташкент -- город хлебный" С.И.Неверова и мн. др. При этом "однолинейность" повести, известная простота ее структуры в литературе социалистического реализма, не идет в ущерб глубине социального осмысления отражаемых явлений и эстетической ценности произведения. Виноградов В. В. Сюжет и стиль. Сравнительно-историческое исследование, М.: АН СССР,1963. - С.102
Аркадий Александрович Пластов – уникальное явление в советском изобразительном искусстве. В череде прекрасных мастеров социалистического реализма, Пластов занимает совершенно особое место. Сейчас пересматривается сложившийся в последние десятилетия критический взгляд на соцреализм. Произведения советских мастеров, работавших в этом жанре, резко взлетели в цене на международных аукционах живописи. Искусствоведы всего мира обращаются к советскому реалистическому искусству, как к уникальнейшему явлению, своего рода неоромантизму и новейшему мифологизму, призванному навеять «человечеству сон золотой». Среди общего эпического настроя произведений этого направления картины Пластова выделяются прежде всего необычайно мощным личностным позывом, непосредственным обращением к самым трепетным и интимным участкам человеческой души. Его пейзажи и жанровые сценки невозможно не воспринять как что-то очень личное, неоднократно каждым из нас переживаемое в жизни. Именно в этом, необычайно личном и в то же время всеобщем, и состоит магия искусства Пластова.
Многие произведения Аркадия Александровича Пластова хранятся в Русском музее Санкт-Петербурга. Многие люди мечтают получить работу знаменитых авторов, однако позволить себе покупку в несколько миллионов долларов они не могут. Репродукция известного полотна, конечно, не заменит оригинала, но поможет стать на шаг ближе к мечте. На нашем сайте представлена большая галерея картин (более 2000 работ), и Вы всегда сможете выбрать понравившееся Вам полотно.
Цены на продукцию находятся на очень приемлемом уровне. Ведь подарок должен быть не только приятным для виновника торжества, но и доступным для дарителя. Это касается и , сегодня свои деньги умеют считать все. на заказ – это оригинально, креативно и на сто процентов незабываемо. Такой подарок запомнится на долгие годы!
Наши дизайнеры и художники – мастера своего дела. Именно это помогло нам выбиться в лидеры продаж в нашей области. Необходимо отметить и тот факт, что в своем деле мы используем передовые технологии вакуумного термопереноса, которое разительно отличается от классической печати на холсте. Данная технология позволяет максимально точно передать не только цвет без изменений, но и фактуру живописного полотна. Будь-то нежнейшая прозрачная акварель или пресыщенное цветастое «масло». Глядя на наши холсты, лишь специалист способен определить, что Пластов на стене вашего дома репродукция, а не подлинник.
Родившийся в деревни Прислониха Симбирской губернии, Пластов получил великолепное академическое образование в Императорском Строгановском Центральном художественно-промышленном училище, продолжив затем образование в Училище живописи, ваяния и зодчества на скульптурном отделении. Его учителями были С.М. Волнухин, А.М. Корин, А.М. Васнецов, А.Е. Архипов, А.С. Степанов, Л.О. Пастернак. Стоит также отметить, что до получения высшего художественного образования, Пластов учился в Симбирской духовной семинарии, что обусловило высокий общекультурный, гуманитарный уровень его творчества.
По окончании учёбы Пластов возвращается в родное село, с головой окунается в работу, деревенскую жизнь, во все перипетии строительства нового послереволюционного мира. В эти годы происходит его внутреннее созревание, идёт трудное становление стиля. Казалось бы, уже многое достигнуто и осмысленно, созданы прекрасные портреты, политические плакаты, серии иллюстраций к произведениям русских писателей, но нет ещё того Пластова, которым позже будет восхищаться весь мир. Неожиданный взлёт Пластова, его переход на новый уровень случился в 1931 году, после пожара, уничтожившего его и мастерскую, его работы и заготовки картин. Сорокалетний художник был вынужден начать всё заново. Имея за плечами уже значительный жизненный и художественный опыт, мощную русскую академическую школу, Пластов, фанатично работая, становится одним из самых ярких и самобытных русских художников. Все тридцатые годы он много пишет, вырабатывая тот лёгкий, трепетный стиль, тот необычайно солнечный колорит, которыми вскоре начнут восхищаться самые притязательные ценители искусства.
К концу тридцатых годов к художнику приходит успех. Творческим кредо Аркадия Александровича становятся слова: «Живи, как пишешь, пиши, как живешь». Его картины «Колхозный праздник», «Колхозное стадо» получают широкое признание и приносят автору славу «певца советского крестьянства». А картина «Колхозный праздник» (1937 год) для выставки «Индустрия социализма» получает уже официальное признание и Пластов входит в элиту советской живописи. Вот как описывает картину сам художник: «Шум, толчея, гам, песни. Я не пытался отдельные составные части композиции принести в жертву какому-нибудь отдельному моменту. Мне, напротив, хотелось, чтобы все путалось между собой до неразберихи и было забавно даже при длительном рассмотрении. Каждой детали мне хотелось придать ту правдивость и занятность, какая в натуре всегда присутствует. Хотелось, чтобы зритель растерянно оглядывался — куда бы ему самому присесть и с кем чокнуться». Художнику вполне удалось создать атмосферу вовлечённости, присутствия зрителя в пространстве картины, его соучастия в общем праздничном действе. С одной стороны – необычайная правдивость и реалистичность полотна, с другой стороны та задушевная лиричность, та созерцательность, которая возможна лишь в самой действительности. Эта двойственность придаёт полотну некое волшебство, когда зрителю кажется, что он перешагивает рамку картины и попадает в иной мир, такой знакомый и в то же время необычный, гиперреальный и гиперпоэтичный. Эта чудесная двойственность есть свойство всех работ Пластова.
Картины военного времени, по мнению искусствоведов, являются одними из самых сильных в мировом изобразительном искусстве в теме беспощадности войны, её тупой жестокости, неизбирательности и противоестественности. Русоволосый мальчик-пастушок, ничком лежащий на жухлой осенней траве, трепетные берёзки, живописный склон, овечки, самолёт далеко в прозрачном небе над изумрудными зеленями – «Фашист пролетел», и то, что ещё мгновение назад было жизнью и надеждой, обернулось смертью и тленом. Нет пафоса, нет плаката, есть всё та же неизменно прекрасная русская природа и … беспощадность и бессмысленность войны. Необратимость содеянного взывает к отмщению сильнее, чем иные пламенные памфлеты и эпические произведения. Картина имела на современников мощнейшее воздействие. По свидетельству очевидцев, эта картина, впервые демонстрировавшаяся на Тегеранской конференции, так потрясла Рузвельта и Черчилля, что повлияла на их решение открыть второй фронт. И теперь, спустя годы, это полотно не может оставить равнодушным никого.
Пережитая война внесла в творчество Пластова ещё большую жизненность и светозарность. Страна оправлялась после пережитых страданий, людям нужны были солнце, надежда, воздух, любовь и мир. Пластов ответил на это требование времени прекраснейшими полотнами. Его полотно «Сенокос» (1945 год) – гимн мирному труду, гимн жизни, которая восторжествовала над смертью. Недаром некоторые искусствоведы видят библейские параллели в сюжете картины. Эта картина несёт в себе мощнейший энергетический заряд, возвращает нас к вечным человеческим ценностям. Изумительная по колориту и композиции, по академическому мастерству, совершенно фантастическая по своему воздействию! Второе полотно этого периода – «Жатва», представляет собой сцену простой крестьянской жизни, проникнутую умиротворённостью и любовью. И в этой картине всё та же внимательность автора ко всем проявлениям бытия, всё те же мастерство и умудрённость.
Торжество жизни наполняет и все последующие картины художника. В 50-е годы выходят его самые известные картины. «Весна» (1954) по мнению многих критиков, является самой прекрасной работой Пластова и самой популярной с точки зрения простых зрителей, назвавших ее «Северная Венера». На полотне изображена молодая обнаженная женщина с маленькой девочкой после бани. В данном контексте обнаженная женщина не выглядит вызывающе или неуместно. Именно благодаря ей, так выделяющейся на фоне унылого зимнего пейзажа, темной сырой древесины бани и грубых и очень материальных деталей, и возникает то ощущение весны, которое автор обозначил в названии.
В шестидесятые годы Пластова занимает начавшаяся с картины «Когда на земле мир» (1957) тема материнства. Его работы «Солнышко» и «Мама» пропитаны теплотой, покоем и необыкновенно трогательны и чисты. Они все пронизаны солнечным теплом и светом и изображают минуты покоя и отдыха мамы и детей, самое трогательное и безмятежное время в любой человеческой жизни.
В свой последний творческий период Пластов стал все чаще обращаться к прошлому. Одна из последних картин Пластова, так и называется «Из прошлого»(1969-70). Несмотря на то, что художник продолжает все ту же тему жанровых зарисовок из крестьянского быта, последние полотна уже не блещут той молодой радостью, что предыдущие работы, здесь торжество молодости уступает место ностальгии, не то в силу возраста художника, не то потому, что сельская действительность уже не так радует автора. Так или иначе, все последние картины обращены к прошлому, пропитаны тихой тоской по нему.
Всё творчество художника-чародея Пластова проникнуто любовью к граням бытия. Гуманитарное духовное образование, академическая русская школа живописи и великая любовь к людям и Родине сделали Пластова совершенно уникальным явлением в мировой культуре. Сам Пластов говорил так: «Не стыжусь признаться, люблю все, что вызвано к жизни солнцем, что обласкано его теплым светом, а больше всего люблю людей». Этот художник, работавший в манере социалистического реализма, затронул сакральные, мистические моменты жизни, в его картинах не просто быт, в его картинах космогония. Когда художник писал их, то вкладывал всю свою душу, и теперь мы получаем от их созерцания энергию и покой, ощущение рая и святости. Гений.
