Настройка скоростей на велосипеде нужна в случаях поломки, замены основных составляющих системы переключения передач, или во время сборки оборудования. При должном изучении тематического материала каждый человек может самостоятельно настроить скорости на своем велосипеде. Такие навыки нужно совершенствовать, если велосипедист планирует длительное катание на своем двухколесном транспорте.
Процесс настройки всей системы переключения начинается с заднего переключателя. Настраивать велосипед, для удобства, желательно перевернув на руль, или зафиксировав его на весу.
Как настроить скорость заднего переключателя на велосипеде
- Для настройки заднего переключателя выставляем цепь на вторую звезду на передней системе звезд. Сзади ставим цепь на самую маленькую звезду. Эти движения делаются, удерживая заднее колесо на весу, и прокручивая вручную педали.
- При переключении на маленькую звезду могут возникнуть проблемы. Цепь не доходит или издает странные звуки – нужно настроить ограничитель. Сзади переключателя находятся два болта, каждый такой ограничитель выполняет свою функцию. Один с пометкой High (регулирует высокие передачи, на маленькой звезде), другой Low (регулирует низкие передачи, на большой звезде). Бывает, что отсутствует маркировка. Тогда ориентируемся по внешнему расположению болтов.
- Аккуратно подкручивается ограничитель High (зафиксировав нужные по величине звезды) до исчезновения проблемы (лишних звуков, перескоков, например).
- Подкручиваем ограничитель Low, также фиксируя соответствующие звезды. При оптимальной настройке, цепь не перескакивает через звезду, и не звучит.
- Проверяется работа переднего переключателя (перещелкиваются звезды).
- Отрегулируйте натяжение велосипедного троса. Регулятор, отвечающий за натяжение троса, находится на манетках , или на заднем переключателе возле троса. Если настройки правильные, вся система не должна издавать необычных звуков, другие явные проблемы тоже должны отсутствовать.
Как настроить скорость переднего переключателя на велосипеде
- Передний переключатель настраивается так же, как и задний. У него тоже есть регулятор High и Low.
- Переключается задняя система звезд на большую звезду. Передняя система звезд остается на средней звезде. Могут появиться проблемы трения цепи о защиту. В таком случае регулируется ограничитель Low до исчезновения проблемы. Зрительно можно увидеть, как это работает.
- Перенастраивается ограничитель High. Для этого на задних звездах сбрасывается цепь на маленькую звезду, а на передних звездах ставится самая большая звезда.
- Если цепь трется о защиту, перемещаемся к регулированию троса, регулятор которого расположен на рулевых манетках . Внимательно изучается реакция системы на движения регулятора, это поможет лучше ориентироваться в настройке.
- Переключаются звезды для проверки на посторонние звуки и лишние движения.
Как настроить скорость на велосипеде – перекос цепи
- Возникает из-за неправильного сочетания звезд во время поездок, особенно в горку. Неправильная эксплуатация приведет не только к неправильному износу цепи и звезд, но и к болезненному состоянию коленей. Берегите свои колени, потому, что цепь и звезды можно заменить, а суставы не восстанавливаются!
- Правильные сочетания звезд: первая передняя звезда – задняя с первой по четвертую ; вторая звезда спереди – с третьей по шестую сзади; третья звезда спереди – с четвертой по самую маленькую звезду сзади.
Самые частые причины, мешающие переключению скорости на велосипеде
- Дефекты на тросике – может распушиться.
- Рубашка, защищающая трос, забивается грязью. Грязь также засоряет цепь, заднюю перекидку.
- Изменение функциональности переключателей и петуха при падении (сбой настроек, погнутость).
- Люфт на заднем переключателе.
Непредвиденные ситуации могут случиться в любых условиях катания на велосипеде. Поэтому нужно подготовиться загодя. Ещё в домашней обстановке изучается транспорт, собираются самые необходимые инструменты, которые понадобятся в пути, в случае поломки. Знания – это сила. Если чувствуете, что можете подзабыть пройденный материал, но кататься хочется, сделайте небольшую распечатку, чтобы на месте быстренько вспомнить, что к чему. Качайте видео на телефон! Гайки должны быть всегда надежно закручены, но не перетянуты.
Улучшение комфорта и следует начинать с регулировки велосипеда. В этой статье мы расскажем подробно как правильно настроить велосипед.
Настройка шоссейного велосипеда.
Принципы регулировки шоссейного велосипеда также применимы к велосипедам для поездок на работу, городским и . Однако стоит учитывать, что аэродинамическая посадка на шоссейном велосипеде не обязательно окажется комфортной для длительных или для поездок на тяжело нагруженных велосипедах.
Высота рамы велосипеда (стендовер) на шоссейном велосипеде.
Велосипед с правильной высотой рамы (стендовером), соответствующей длине ваших ног, гарантирует, что вам будет удобно садиться и слезать с него.
Регулировка высоты седла шоссейного велосипеда:
- Попросите друга подержать велосипед в вертикальном положении и сядьте на седло.
- Постарайтесь подобрать высоту седла так, чтобы при в нижней части хода коленный сустав был практически разогнут — в пределах 80 - 90% от полного разгибания ноги.
- С помощью ключа или эксцентрика (при его наличии) установите седло на правильной высоте. Если вы или раму из карбона, то чтобы затянуть зажим в соответствии с требованиями производителя, обязательно используйте ключ с ограничением по крутящему моменту или обратитесь за помощью к механику в велосипедном магазине.
Как правильно отрегулировать положение седла на шоссейном велосипеде.
Для обеспечения максимальной эффективности педалирования колено должно находится на одном уровне с передним отделом стопы (суставами пальцев).
- Отрегулировать седло можно не только в вертикальном, но также и в горизонтальном положении — ближе или дальше от руля.
- Попросите друга ещё раз поддержать велосипед, чтобы вы могли проверить посадку в седле. Седло расположено правильно, если нижняя часть коленной чашечки находится по вертикали на одном уровне с подъёмом свода стопы. При вращении педалей голени велосипедиста должны быть наклонены немного вперёд.
- Купите подходящий вынос, чтобы он обеспечивал удобное положение туловища и рук на руле.
Выбор выноса для шоссейника.
Длина и угол выноса определяют насколько сильно вам придётся наклоняться вперёд к рулю, нагружать поясничный отдел позвоночника и руки. Регулируемые выносы, которые устанавливаются преимущественно на шоссейные велосипеды, позволяют посредством изменения угла наклона выноса настраивать положение руля (в первую очередь его высоту). Если вы хотите увеличить или уменьшить длину обычного выноса, то вам придётся купить новый вынос с подходящей длиной и углом наклона или поменять его в велосипедном магазине.
- Постарайтесь выбрать такой вынос, чтобы во время езды вибрация на руки передавалась лишь частично и вам не приходилось слишком далеко тянуться при . Если вы чувствуете, что смогли бы даже играть на пианино в этом положении, то вынос выбран правильно.
- Спина должна находиться под углом в 45 градусов. В этом случае голова примет максимально удобное положение и вам будет легко нажимать на тормозные рычаги и рычаги переключения передач.
Как настроить горный велосипед.
Проверьте высоту рамы (стендовер) на горном велосипеде.
- Как и в случае с шоссейным велосипедом, в веломагазине вы должны проверить высоту рамы: перекинуть ноги через верхнюю трубу и широко их расставить.
- Оденьте велообувь, в которой вы собираетесь ездить на велосипеде, поднимите велосипед. Между покрышкой и землёй должен оставаться зазор не менее двух дюймов.
- Рекомендуемая величина зазора одинакова, как для мужчин, так и для женщин.
- Если вы , то зазор должен составлять 1 - 2 дюйма, так как из-за сжатия задней подвески при езде реальный стендовер уменьшается.
- Если вы предпочитаете агрессивный стиль езды на велосипеде, то можете выбрать велосипед с зазором 3 - 5 дюймов.
- Если вы планируете купить велосипед в интернете и не можете его предварительно протестировать, то ниже мы расскажем вам как определить требуемую высоту рамы.
Установка правильного расстояние от седла до руля горного велосипеда.
- При правильно отрегулированном положение седла и руля при езде не должен ощущаться дискомфорт.
- При удержании руля локти должны быть немного согнуты. Умеренный изгиб рук позволяет легко поглощать толчки от различных препятствий на дороге.
Установка высоты седла на горном велосипеде.
- Высота седла выбрана правильно, если ноги лишь слегка согнуты в нижней части хода .
- Если можете достать обеими ногами до земли, когда сидите на велосипеде, то седло расположено слишком низко.
- Обычно не требуется в регулировка седла по высоте на велосипедах, предназначенных для дёртджампинга, фрирайда и .
Настройка положения седла на горном велосипеде.
Для обеспечения максимальной эффективности педалирования колено должно находится на одном уровне с передним отделом стопы (суставами пальцев). Регулировки седла на горном велосипеде ничем не отличается от шоссейного велосипеда:
- Отрегулировать седло можно не только в вертикальном, но и в горизонтальном положении — ближе или дальше от руля.
- Попросите друга поддержать велосипед, чтобы вы могли проверить посадку в седле. Седло расположено правильно, если нижняя часть коленной чашечки находится по вертикали на одном уровне с подъёмом свода стопы. При вращении педалей голени велосипедиста должны быть наклонены немного вперёд.
- Для большинства велосипедистов рекомендуется устанавливать седло строго параллельно земле.
Подбор выноса для горного велосипеда.
Комфортное положение ваших рук и спины не в последнюю очередь зависит от выноса. Инструкция по выбору выноса для горного велосипеда ничем не отличается от шоссейного велосипеда:
Длина и угол выноса определяют насколько сильно вам придётся наклоняться вперёд к рулю, нагружать поясничный отдел позвоночника и руки. Регулируемые выносы позволяют посредством изменения угла наклона настраивать положение руля (в первую очередь его высоту). Если вы хотите увеличить или уменьшить длину обычного выноса, то вам придётся купить новый вынос с подходящей длиной и углом наклона или поменять его в велосипедном магазине.
Чтобы верно выбрать вынос или оценить правильность его настройки:
- Попросите друга подержать велосипед и сядьте на велосипед.
- Если вам нужно вытянуть руки и крепко обхватить руль, чтобы надёжно удерживать его, то вынос слишком длинный. В этом случае вибрация будет легко передаваться на руки, шею и спину, что вызовет боли и быструю утомляемость.
- Постарайтесь выбрать такой вынос, чтобы во время езды вибрация лишь частично передавалась на руки и вам не приходилось слишком далеко тянуться при торможении. Если вы чувствуете, что смогли бы даже играть на пианино в этом положении, то вынос выбран правильно.
- Спина должна находиться под углом в 45 градусов. В этом случае голова примет максимально удобное положение и вам будет легко нажимать на рычаги переключения передач или тормозные рычаги.
- Если вы хотите по максимуму увеличить скорость велосипеда, то вам потребуется подобрать более радикальное аэродинамическое положение рук и тела.
Как отрегулировать прогулочный велосипед и круизёр.
Подбор велосипеда по высоте рамы.
- Как правило, это не имеет значения, так как прогулочные велосипеды обычно оснащаются верхними трубами с крутым наклоном и зазором от пяти 5 дюймов.
- Некоторые велосипеды данной категории специально спроектированы так, что велосипедист может ставить ноги на землю, оставаясь в седле.
Регулировка высоты седла и руля.
- Установите седло так, чтобы вы могли наслаждаться комфортным практически вертикальным положением. При этом руки должны быть немного согнуты в локтях.
- Аналогично, как и с другими типами велосипедов, седло должно располагаться на такой высоте, чтобы во время педалирования ваши ноги никогда полностью не выпрямлялись. Во время нахождения педалей в нижней части хода в коленном суставе должен оставаться небольшой изгиб.
- Большинство прогулочных велосипедов и поставляются в комплекте с регулируемыми выносами, позволяющими вам поднять или опустить руль. Смотрите рекомендации по настройке выноса, которые были данные выше в инструкциях по регулировке шоссейных и горных велосипедов.
Регулировка детского велосипеда.
Проверка высоты рамы (стендовера).
Независимо от типа верхней трубы зазор должен составлять 2 - 4 дюйма.
Как настроить седло по высоте.
- Установите седло на такой высоте, чтобы ребёнок мог наслаждаться удобной практически вертикальной . При этом руки должны быть немного согнуты в локтях.
- Также, как и на взрослом велосипеде, седло на детском велосипеде должно располагаться так, чтобы во время педалирования ноги никогда полностью не выпрямлялись. Во время нахождения педалей в нижней части хода в коленном суставе должен оставаться небольшой изгиб.
Помощь в регулировке велосипеда.
Какой бы тип велосипеда вы не выбрали, вы можете посетить магазин и получить помощь у веломеханика по вопросам выбора и регулировки велосипеда.
Регулировка велосипеда, который вы собираетесь купить в интернете.
К счастью, чтобы правильного размера, не обязательно посещать магазин. Обычно на каждый продающийся в интернете велосипед имеется таблица размеров, в которой указывается стендовер для каждого размера рамы. Зазор, про который говорилось выше, должен укладываться в требуемый диапазон.
- Возьмите книгу большого формата (подарочную), рулетку и карандаш.
- Станьте в велообуви напротив стены.
- Зажмите книгу между ногами так, чтобы корешок книги располагался рядом с промежностью параллельно полу.
- Поставьте карандашом небольшую отметку на стене в месте, где корешок книги соприкасается со стеной (возле промежности).
- Измерьте расстояние от отметки до пола, которое и будет вашим расстоянием от промежности до земли.
Измерение детских велосипедов.
У детей, особенно у девочек, обычно длинные ноги и короткое туловище. При не старайтесь купить модель на вырост. Детский велосипед не должен быть большим. Не покупайте велосипед с большой высотой рамы, так как таким неповоротливым велосипедом неудобно управлять и ребёнок будет бояться ездить на велосипеде.
Другие регулировки.
Можно ещё больше увеличить комфорт, если дополнительно отрегулировать седло, наклон руля, угол выноса, рычаги переключения передач и тормозные рычаги. Чтобы лучше понять, что ещё следует настроить, сделайте следующее:
- Экспериментируйте.
Во время езды на велосипеде протестируйте разные настройки и в конце концов выберите самую лучшую. Например, попробуйте немного приподнять руль или седло. Но старайтесь не вносить радикальных изменений и тестировать внесённые изменения достаточно продолжительное время, чтобы вы успели приспособиться к ним. - Запоминайте.
Во время езды на велосипеде обращайте внимание на любые боли и всё, что вызывает дискомфорт. Например, напряжение в спине указывает на низкое положение руля, а боль в коленном суставе сигнализирует о необходимости регулировки седла.
После первой поездки на новом велосипеде сходите в магазин и повторно проконсультируетесь с веломехаником по поводу его настройки.
Регулировка положения седла на велосипеде.
Седло на велосипеде следует выровнять так, чтобы колено находилось вертикально на одной линии с осью педали или передним отделом стопы (суставами пальцев). Отрегулируйте угол наклона седла так, чтобы вы легко доставали до руля.
Зажимной болт подседельного штыря.
Высота седла: При вращении педалей в нижней части хода нога не выправляется полностью? Если это так, то седло установлено правильно.
Чтобы изменить высоту седла, ослабьте крепление подседельного штыря или эксцентрика (при его наличии), которое расположено в верхней части подседельной трубы. По мере необходимости перемещайте подседельный штырь вверх и вниз по подседельной трубе. При этом будьте осторожны и не поднимайте его выше выгравированной ограничительной отметки. Затяните стопорный болт или эксцентрик и совершите тестовую поездку.
Угол наклона седла: Седло принято выравнивать параллельно земле, но некоторые велосипедисты предпочитают немного наклонить его вперёд или даже назад. Но всё же мы рекомендуем устанавливать седло без наклона. Чтобы определить оптимальный наклон, который вам лучше всего подходит, поэкспериментируйте с разными углами. Чтобы настроить угол наклона седла, просто ослабьте стопорный болт, который расположен вверху на подседельном штыре (прямо под седлом), и откорректируйте положение седла. Стопорный болт седла следует отличать от стопорного болта подседельного штыря. Затяните стопорный болт седла и совершите тестовую поездку.
Как уже упоминалось ранее в статье, если вы купили подседельный штырь или раму из карбона, то чтобы затянуть зажим в соответствии с требованиями производителя, обязательно используйте ключ с ограничением по крутящему моменту или обратитесь за помощью к механику в велосипедном магазине.
Положение седла по горизонтали: Независимо от типа велосипеда голени велосипедиста при педалировании должны быть наклонены немного вперёд. Условная линия, проведённая от нижней части коленной чашечки до подъёма свода стопы, должна быть строго вертикальна. Если голень расположена слишком вертикально, то эта линия будет указывать на пятку. Чтобы добиться правильного наклона голени, ослабьте стопорный болт подседельного штыря и отрегулируйте седло в горизонтальном положении.
Стиль седла: За последние годы технологии производства сёдел существенно усовершенствовались. В зависимости от ваших индивидуальных предпочтений вы можете любого стиля и уровня комфорта.
Регулировка руля велосипеда.
Большинство современных велосипедов комплектуются нерегулируемыми выносами. Поэтому, чтобы настроить положение руля на велосипеде вам придётся или новый вынос, или же сразу их оба. Также с помощью удлинительных колец и других компонентов можно изменять высоту, длину, угол наклона выноса, высоту и ширину руля.
ВАЛЕРИЙ КИПЕЛОВ
ИНТЕРВЬЮ С ПРИСТРАСТИЕМ
Валерий Кипелов, конечно, певец от Бога. Это одна из самых мощных глоток, которые когда-либо звучали в русском роке. Я бы написал просто - в роке, но такого пафоса кое-кто мне никогда не простит. Голову даю на отсечение, львиная доля успеха «Арии» - именно на его совести. Так уж сложилось, что музыку в России могут играть практически любую, однако действительно стоящих вокалистов можно пересчитать по пальцам, однако имя Кипелова даже среди этих «избранных» стоит особняком.
Валерий - человек общительный, дружелюбный и патологически вежливый. Больше всего он боится, что на очередном журналистском допросе на свет выплывет темная история о том, как его родители, дабы заставить чадо пойти в музыкальную школу, пошли ему навстречу и купили собаку. Кипелов - человек домашний и с некоторых пор совершенно непьющий. Единственное, что он себе еще может позволить, - это выкурить сигаретку. Сигареты он предпочитает, насколько я заметил, легкие и длинные. «Подъезжай ко мне домой!» - сразу предложил Кипелов, сходу отвергнув мои провокационные предложения посидеть где-нибудь в центре за кружечкой пива. «Не забыл еще, где я живу?» - «Нет, не забыл, только код напомни!» - «534, ну а если что ~ покричишь: код, увы, не работает…»
Последние слова Валерия Александровича в телефонной трубке я толком не расслышал. Однако, оказавшись у подъезда ки-пеловского дома, исписанного соответствующими надписями и знаками, я понял, что ничего другого, как кричать, - мне и не остается: как назло, весь подъезд будто вымер - никто не входит и не выходит! Представьте себе недоумение подростков в майках «Ария», тусующихся на соседней скамейке, когда у них на глазах с виду приличный молодой человек вдруг начинает вопить: «Кипелов!!! Открой дверь!». Тинэйджеры очень довольны и, заглушая мои призывы, обращенные к Кипелову, принимаются скандировать: «А-ри-я»! «Арию» давай!». Наконец, дверь в подъезде щелкает, приглашая меня проникнуть вовнутрь.
Кипелов частенько любит повторять, что у него образ «лирического героя». Раньше в опереттах это называли более конкретно - «герой-любовник». В жизни Валерий решительно не соответствует своему «героическому имиджу». Никакой патетики! Он располагает к себе именно своей доброжелательностью.
Кипелыч, честное слово, я ничего не буду спрашивать про собаку.
Лучше не Кипелыч, а Кипелович. Хорошо! И на том спасибо.
Давай разберемся с твоим детством, а потом перейдем к более высоким материям.
А что детство? Детство у меня проистекало нормально. Я все больше старался заниматься спортом. Папаша хотел сделать из меня футболиста или хоккеиста - он сам когда-то в футбол играл. Я же родился в Капотне - а там нефтеперерабатывающий завод, и при нем таких команд, наверное, штук девять было. Поэтому все в моем районе были помешаны или на хоккее, или на футболе.
На концертах ты всегда делаешь какие-то странные движения, напоминающие поведение боксера на ринге. Кто-то, Куприянов кажется, даже прозвал тебя «физкультурником». Ты боксом, случайно, не занимался?
Я сам удивляюсь, откуда это у меня. Нет, вынужден тебя огорчить, боксом я никогда не занимался, а на сцене все выходит само собой.
А правда, что Игорь Куприянов - твой двоюродный брат?
Насчет Куприянова - да. Ну, так вот, по поводу моих спортивных увлечений. С хоккеем у меня получалось не очень, а вот футбол… Я конкретно собирался посвятить себя спортивной карьере, пойти в спортивную школу. Но что-то дальше это занятие не пошло. Не знаю, может, из-за плоскостопия, которое у меня обнаружили врачи… Я ограничился тем, что играл за завод. Папаша ездил со мной постоянно во всякие спортивные лагеря, на сборы и практически никогда меня не оставлял. Учил меня, можно сказать, всему, за что я до сих пор очень ему благодарен.
Что-то ты пропустил такой факт своей биографии, как учеба в музыкальной школе.
Правда? Не может такого быть! Да, я действительно пять лет играл на замечательном народном инструменте - баяне. Сначала мне баян не очень нравился, а потом я втянулся и играл уже с большим удовольствием, подбирал на нем разные рок-н-ролльные хиты - «Creedence», «Deep Purple», например… Очень забавно получалось.
Я с нетерпением жду классических признаний в том, какая группа «перевернула» твое мировоззрение. Что это было: «Beatles», «Rolling Stones», «Who»?
He угадал! Да, у меня действительно был такой переломный момент - я услышал «Creedence». До этого все мои невзыскательные музыкальные запросы ограничивались советской эстрадой. Мне нравилась группа «Веселые Ребята» - они иногда хоть «фирму» пели, потом «Песняры»… Но когда я услышал «Creedence», - обрати внимание, именно «Creedence», а не «Beatles» или «Rolling Stones», - я как очумел! На мой взгляд, у «Creedence» была музыка более простая, более доходчивая, шлягерная и… голос! О, я просто очумел!
Слушал, поди, на катушечнике?
Нет, сначала была болгарская пластинка. Первая песня - «Have You Ever Seen The Rain», а дальше «Хамелеон», «Малина» и «Hey, Tonight» - такая вот была пластиночка. Я ее просто заездил! Мне жутко хотелось попробовать себя в этом плане. У нас в Капотне было много дворовых команд, периодически я с ними пытался играть, но кончалось все, как правило, портвейном. А это мне очень не нравилось.
Так как же все-таки началась твоя музыкальная деятельность?
Это вышло довольно забавно. В 1972 году отец попросил меня спеть у сестры на свадьбе. В то время самым модным у нас в Капотне коллективом была группа «Крестьянские Дети», и именно они были ангажированы на свадьбу. Эта группа была довольно прилично укомплектована: барабаны «Premier», усилители «Родина» - восторг! На свадьбе я спел какую-то песню «Песняров» и что-то из «Creedence». Музыкантам мое исполнение очень понравилось, и, несмотря на то, что все они были лет на пять меня старше, они пригласили меня к себе. Мы играли на танцах, и по тем временам это был какой-никакой заработок. Получали по пятнадцать-двадцать рублей за танцы, плюс все свадьбы, проходившие в округе. Музыканты группы «Крестьянские Дети» не были профессионалами в полном смысле этого слова - в основном, они учились или работали на заводе. Я же вообще тогда был школьником, заканчивал восьмой класс. Мать сначала относилась к моему новому занятию с большим подозрением: сам понимаешь - музыка, девочки, кир… Но, к счастью, я попал в нормальный коллектив, там с этим было строго - уж если играть, то играть. И на трезвую голову.
А после школы, закончив десять классов, я поступил в техникум. Кажется, он назывался Московский техникум автоматики и телемеханики. Была еще мысль пойти в музыкальное училище, но я тогда что-то не захотел этого делать. Поступив в техникум, я не прекращал играть с «Крестьянскими Детьми», и так все продолжалось до 1978 года, пока в мае меня не забрали в армию. После того как я покинул группу по не зависящим от меня причинам, «Крестьянские Дети» потихоньку сошли на нет. Кстати, в этом ансамбле играли многие именитые музыканты: к примеру, гитаристы из «Аракса» - Юрий Шахназаров и Тимур Марделейшвили (русский Блэкмор, как его тогда называли).
В каких местах тебе пришлось служить?
В армии меня, конечно, побросало по разным местам: сначала учебка в Переславле-Залесском, потом, получив сержанта, я был переведен в Нижний Тагил. Я считался ракетчиком-связистом, но я - хоть убей - не помню, какие ракеты там стояли, однако, похоже, серьезные такие - стратегического назначения. В 1979 году, прослужив ровно год, я начал просто там очумевать: комарье, маневры все эти, выезды - сдохнуть можно! Тут к нам в часть пожаловал в гости ансамбль песни и пляски войск стратегического назначения. Там оказалась масса знакомых музыкантов, преимущественно все москвичи. Кто-то в «Синей Птице» играл до призыва, кто-то в «Добрых Молодцах»… Естественно, у нас сразу же нарисовались общие друзья. Послушали меня, узнали, что я тоже москвич, и спрашивают, а чего, мол, ты здесь делаешь? Давай мы тебя к себе перетащим! Все они служили в Одинцово, - сачки, одним словом, - и у них не хватало москвичей, а с иногородними выходила одна головная боль: их трудно было пристроить куда-нибудь на субботу-воскресенье. Я говорю: «Почему бы нет? Я с удовольствием!». И спустя месяца три меня перетащили в Москву. Так в июне 1979 года я вновь оказался в столице. С этим ансамблем «песни и тряски» у меня начались гастроли по всей стране - играли, в основном, на ракетных точках, ну и, чтобы задор не пропал, на базе этого ансамбля делались маленькие такие ансамблики для выступлений на свадьбах и прочих торжествах у прапорщиков и офицеров. Почетная обязанность завершилась в 1980 году, и у меня сразу возникла дилемма, чем заниматься - или музыка, или на завод возвращаться (после окончания техникума я некоторое время работал на закрытом «ящике» - делали какие-то блоки для подводных лодок). И тут мои армейские приятели говорят: «Зачем на завод? Давай пристроим тебя в какой-нибудь ансамбль, конечно не шибко крутой, поскольку сам ты человек не очень известный; но это все лучше, чем на заводе дурака валять! Попробуй свои силы!». Я говорю: «Да ради бога!». Так, вместе с моим другом Олегом Колесниченко (как раз он до армии пел в «Синей Птице»), я оказался в вокально-инструментальном ансамбле «Шестеро Молодых». «Шестеро Молодых» работали в парке Горького. На самом деле их было не шестеро, а гораздо больше - человек двадцать, наверное. Шестеро - это только свободные вокалисты. Там уже работал Николай Расторгуев (который сейчас в «Лю-бэ»), Кальяша, то есть Александр Кальянов, был звукооператором… Я сначала стремался, потому что не имел никакого опыта общения с профессиональными музыкантами. Пришел я туда, засандалил в две октавы какую-то песню, по тем временам популярную (уж не помню, что точно я тогда спел), они послушали, и их шеф Вилен Дорчиев говорит: «Ну что, мы берем тебя, мальчик. Давай срочно оформляй документы». Я заполнил все эти бумажки, и с 1 июля 1980 года мог с полным правом считать себя профессиональным музыкантом. Мои первые гастроли в качестве профессионального артиста прошли в Ленинграде.
Ну и как ты чувствовал себя в новом статусе?
Знаешь, для меня камнем преткновения было не собственно пение, а то, что приходилось скакать по сцене. Для меня все эти подтанцовочки, «добрынинские» танцы - ну полная труба! Я смотрел на все это и думал: «Ну ладно, петь - еще куда ни шло!». Но учился! Пытался танцевать, даже уроки брал у девочки, которая там тоже пела. Но все же в ансамбле «Шестеро Молодых» я задержался недолго - отработал с июля по сентябрь. В это время развалился вокально-инструментальный ансамбль «Лейся, Песня», и мы практически всем составом - Кальянов, Расторгуев и другие - перешли в этот коллектив. Таким вот макаром я работал до 1985 года. А в 1985 нам не удалось пройти прослушивания, и новый шеф, сменивший Дорчи-ева, сказал: «Мне это все надоело, я устал воевать с Системой, кому-то чего-то доказывать! Все, я ухожу в коммерцию!». И он, плюнув на группу, ушел. (Закончилось все это тем, что он попал в тюрьму, и его, по последним данным, убили.) Расторгуев остался, в надежде возродить ансамбль «Лейся, Песня», а я оказался у Векштейна. (Кстати, я и Расторгуева тоже приводил к Виктору Яковлевичу, но Векштейн не согласился его взять, сказав, что ему нужен именно сольный вокалист.) Вот так я вплотную подошел к тому, что потом стало называться группой «Ария».
А когда ты впервые увидел Холстинина?
Когда я пришел к Векштейну, там уже были Алик Грановский, клавишник Кирилл Покровский и гитарист Сергей Потемкин. Николай Носков уже ушел, а Холст еще не появился. Это потом Потемкин отказался работать в «Поющих Сердцах», и Алик на его место привел Холстинина. Помню, мне позвонил Векштейн и сказал: «Приезжай, должен гитарист подойти». Так вот я и познакомился с Владимиром Холстининым. Но впервые Холста я увидел еще раньше, в ансамбле «Лейся, Песня», когда на нашу базу приходили Сарычев вместе с Холстининым, Грановским и Молчановым и показывали свои песни. У нашего шефа тогда был бзик: расформировать «Лейся, Песня» и взять на ее место модный коллектив с новым названием. Видать, на это место претендовала «Альфа». Но йотом, видимо, наш шеф побоялся столь крутых перемен и поостыл. А Холстинина и Грановского я еще тогда довольно хорошо запомнил.
Какую программу вы начали делать у Векштейна?
Сперва работы как таковой долго не было. Потом мы сотворили очень странную программу: половина песен, которые до этого пел Носков, песни Давида Тухманова, что-то более или менее хитовое я приволок из «Лейся, Песня», Кирилл Покровский что-то сочинял… И вот с таким набором мы катались вместе с Антониной Жмаковой. Катались, может, месяц-полтора. К апрелю 1985 года у Холста и Грановского начали появляться новые идеи по поводу написания своих песен. Я не знаю, что они там вынашивали: Холстинин говорил, что они хотели просто записать альбом, а потом «свалить» от Векштейна. Как правило, Алик, и Холст общались между собой, они уже были друзья, а я - так, посередине находился. Первая песня, которую приволок Холст, оказалась «Волонтеру, а у Грановского - по-моему, «Тореро». Они начали меня пытать на предмет того, сочиняю ли я песни, я отвечал, что никогда в жизни песен не сочинял. Они: «Ну, может, хоть мысли какие-то есть?». Я стал выуживать, вспоминать старые материалы. Из тех же самых «Крестьянских Детей» и получилась моя первая песня - «Мечты». Грановский и Холстинин, конечно, помогли мне с аранжировкой. Я Холсту тоже помогал - с мелодиями. Например с «Волонтером» - у него ведь был голый инструментал без вокальной мелодии. У Грановского, как правило, были всегда готовые мелодии, я их только подрабатывал чуть-чуть. И в этом деле мне очень Кирилл Покровский помогал.
Несколько вопросов по поводу твоего вокала. Какой у тебя голос, по «оперной» классификации?
Ой, даже не знаю, что тебе сказать. Не знаю, правда.
О, ну тогда я могу открыть тебе великий секрет. Твой тип голоса, если я не ошибаюсь, называется «альтино». Это достаточно редкий тембр - выше стандартного мелодического тенора.
Ну, значит ты прав, так оно и есть. У меня никогда не было проблем с высокими нотами, а вот на низах мне приходится трудновато.
Ты разве не занимался оперным вокалом?
Специально - нет. У меня был преподаватель Виталий Александрович Усов, который помогал мне распеваться перед каждым концертом, показывал специальные упражнения. А лет семь-восемь назад концертов знаешь было сколько? Едва успевали дух перевести.
А как тогда насчет забавной теории вашего экс директора Сергея Задоры о «типично волжской манере пения Кипело-ва», из которой, в частности, следует, что очень многое ты позаимствовал у Сергея Сарычева?
Да ты что, смеешься? Я и «Альфу»-то никогда толком не слышал. Знаю, наверное, песни две-три. Но мне это никогда не нравилось.
Допустим. Но до того как ты появился в «Арии», в числе твоих кумиров значились «Creedence», «Slade» и Ozzy Osbourne…
Ну еще, быть может, «Led Zeppelin».
Хорошо, но все равно, согласись, странная ситуация, когда вокалист поет в стиле, совершенно отличном от его кумиров. Мне всегда казалось, что ты должен быть более предрасположен к Dio, нежели к «Iron Maiden».
Сказать честно, как раз Dio абсолютно никакого влияния на меня не оказал, мне только нравились его песни в «Rainbow». Но я никогда на него не ориентировался, быть может это получалось спонтанно, потому что и у Dio, и у меня похожая тесситура.
Вопрос-то у меня на самом деле не праздный. Ведь общеизвестно, что ты - один из немногих вокалистов, научившихся классно петь рок-н-ролл по-русски. Теперь бы вот установить, из каких компонентов это складывалось…
Сам понимаешь, что-то свое придумать крайне сложно. Ты обязательно на кого-нибудь ориентируешься - слушаешь и «снимаешь», кого-то разумеется больше других. Так вот, в самом начале нашей работы в «Арии» мне хотелось более походить на «Judas Priest», им (Алику и Холсту) - естественно, на «Iron Maiden». В принципе, по тем временам, мне хотелось иметь более хрипатый голос, как у Джона Фогерти из «Creedence», но почему-то на творчестве «Арии» это никак не отразилось.
Вы начали делать первый альбом, «Манию Величия». На какие группы упирали твои коллеги, когда объясняли, каким голосом ты должен все это петь?
Мне, в основном, ставили «Iron Maiden» и «Judas Priest».
А кто тебя особенно усердно, допекал в этом вопросе?
Наверное, все-таки Холстинин.
Но по-настоящему твой голос раскрылся на «Герое Асфальта». В концовке «Баллады о Древнерусском Воине» ты выдал такую пронзительную ноту, что она, наверное, заставила рассыпаться в пух и прах всех неприятелей. Слушай, эта песня, кажется, в «си-миноре»?
Да, в «си».
Стало быть, ты берешь там «фа-диез»… Знаешь, Хол-стинин рассказывал, что, когда ты только пришел в группу, тебе приходилось тяжеловато даже на «Волонтере», который все время на «си» - таратам, таратам. И когда в студии делали этот кусок «Баллады», все думали, что ты споешь фалъцетиком. Но ты этот самый «фа-диез» засадил так, что превзошел самого себя!
Что ж, приятно слышать, тем более от Холстинина.
Вообще, заканчивая череду комплиментов, могу тебе сказать, что твой голос будто самой природой создан для стадионных концертов. У тебя очень интересный набор несущих частот - в студии это запечатлеть на пленке довольно сложно, но на концертах… Петь с тобой дуэтом равнозначно самоубийству - «вживую» ты «уберешь» кого угодно. И твой голос будет одинаково хорошо слышен и на фирменном крутом аппарате, и через совковые колонки с усилителем «Родина».
Говоришь, мало кто рискнет петь со мной дуэтом?
Я уверен в этом. Но возвратимся к нашим «баранам». Скажи, не было ли на «Мании Величия» каких-нибудь песен, которые вначале планировались к записи, но в итоге в альбом не вошли?
Нет. Все, что было задумано, то и вылилось в «Манию Величия». «Ария» - в этом плане не «Beatles», вряд ли в наших запасниках можно отыскать «забытые» песни. Так вот, когда был готов музыкальный материал, начались проблемы с текстами. Пушкина тогда еще с нами активно не сотрудничала, хотя и написала одну песню - «Тореро». А работать с нами начал поэт Саша Елин. Я не помню точно, кто его привел, по-моему Кирилл Покровский. Елин очень быстро и оперативно писал, мог переделывать вещи мгновенно, совершенно на этом не зацикливаясь, никогда не цеплялся за свою идею, типа «я так вижу», а мог моментально все переделывать. Параллельно мы постоянно просматривали видео у Векштейна - как правило, «Iron Maiden» и «Judas Priest». Не скрою, я обалдел, когда увидел все это воочию! Мне ведь тогда ни разу не доводилось смотреть хэви-метал.
Не сможешь припомнить, когда ты впервые увидел Андрея Большакова?
Большакова привел наш поэт Саша Елин. Это было в момент записи нашего первого альбома. Все партии уже были сыграны, и Андрей попал в тот момент, когда пропевались бэки, он даже что-то там спел. Играть он ничего не играл, но вот таким образом «отметился». Хотя, в основном, мне подпевал Кирилл Покровский. И как только в группе появился Большаков, вся вот эта каша и заварилась. Нашла коса на камень - практически с самого его появления в группе отношения Большакова и Холстинина не заладились.
А что за история, когда ты попытался «покатать» Большакова на своей спине?
Да, это было очень забавно. В Краснодаре я в первый и, наверное, в последний раз в своей жизни во время выступления попробовал посадить кого-нибудь себе на спину. Мне подвернулся Андрей Большаков. Но, как ты выразился, «покатались» мы недолго. Что-то у меня в спине заклинило, и Большака пришлось отпустить. Самое прикольное - как раз в тот момент, когда у меня была перекошенная от боли физиономия, из зала нас сфотографировали, а потом" прислали это фото нам…Спину, кстати, я с переменным успехом лечу до сих пор.
Скажи, а как ты определил для себя, чью сторону ты будешь поддерживать? Ведь в той ситуации, насколько я понимаю, это было непросто: один из лидеров - Большаков практически уводил с собой всю группу. Ты остался с Хол-стининым…
Я понял, что конфликт рано или поздно должен разрешиться. Или в одну, или в другую сторону. Все-таки я начал с Холстом, а не с Большаковым… Потом, пойми, я в этом плане был намного более практичным человеком, нежели все остальные, - у меня за плечами было пять лет работы в «Лейся, Песня», а таких подводных течений и разборок я там насмотрелся предостаточно. Я ни к какой стороне явно не склонялся, чтобы так конкретно кого-либо поддерживать, но позиция Холстинина мне больше импонировала. Холст мне нравился хотя бы тем, что не «давил» и откровенно не перетягивал на свою сторону.
- «Позиция Холстинина» - что это было в тот момент? Признаюсь, мне не совсем понятно. Создается такое впечатление, что Холст попросту лег на дно и замер.
Да! Именно так и получилось. И, насколько я знаю, Володя собирался вообще уходить из группы. Хотя бы из-за того, что его песни никак не принимались: Большаков говорил, что это тупое подражательство «Iron Maiden». A «Iron Maiden», насколько я знаю, Большаков терпеть не мог. Он говорил, что все это несовременно и что Холст зациклен на старой музыке. «Тысячу Сто» так и не включили во второй альбом. Холстинин тогда сказал: «Хорошо, я буду делать то, что вы мне скажете». Андрей в итоге сделал очень сильный ход, перетянув на свою сторону Алика Грановского. Я все-таки думал, что мозгов у всех хватит на то, чтобы полюбовно решить назревшие проблемы. На дворе стоял 1986 год, общий подъем ощущался, Векштейн накупил кучу аппарата - ну куда и, главное, зачем надо было сваливать? Я смотрел на это трезво и считал, что необязательно быть такими уж друзьями, чтобы делать общее дело.
Как ты считаешь, удалось избежать «кадровых» ошибок, когда вы с Холстининым вновь набирали состав? Нормальная была обстановка в группе?
Векштейн вообще был человек непростой, скажем так - с подвохом. Чуть что у меня, допустим, не получается, он сразу: «А, все, сейчас Носкову буду звонить, обратно его звать!» - «нагнетал» обстановку по поводу и без повода. Но в тот момент с Векштейном и Холстининым у нас были распрекрасные отношения. Мы решили, что сейчас наберем музыкантов, и в группе будет полный диктат: все, что мы скажем, то они и будут делать. Но, как показала практика, люди мы не того склада, и никакого диктата у нас не получилось. Тогда мы объездили массу музыкантов. На примете были бас-гитарист Саша Львов и барабанщик Павел Чиняков из «Hellraiser», гитарист Игорь Кожин, Коля Сафонов из «Рондо» - то есть вариантов у нас хватало. К тому времени уже нарисовался Дубинин, поскольку они с Холстининым старые друзья. Всерьез он поначалу не воспринимался, потому что как бас-гитарист он нигде себя серьезно не проявил и к тому же вообще долгое время занимался сольной вокальной карьерой. Но Холстинин убедил меня, что это «свой» человек, парень талантливый. Я сказал тогда: «Ну ради Бога, почему бы нет?». По поводу Маврина тоже были разные мнения: Холсти-нину не очень нравилось, что он играет в стиле Мальмстина, но меня и Векштейна игра Сергея как раз просто восхитила. В конце концов именно Маврина мы и взяли. Позже всех пришел Удалов. До него мы прослушали довольно много ударников, но тут вот появляется мальчик-живчик, больше похожий на подростка, и как начал сандалить! Он был повернут на трэше, судя по слухам даже пытался что-то с Тайной делать. Словом, Удалов просто разметал всех остальных возможных претендентов!
Итак, состав был укомплектован, и вы приступили к «Герою Асфальта».
Да, нам пришлось отказаться от песен, вошедших во второй альбом, потому что в большинстве своем они были написаны Большаковым и Грановским. Из «спорных» вещей мы оставили только «Тореро» и «Без Тебя» и, соответственно, весь первый альбом - надо же было с чем-то ездить по городам и весям. В любом случае нам пришлось срочно засесть за сочинительство. Первое, что получилось, - это «Дай Руку Мне». Помню, мы довольно долго ее изобретали. Ну и в результате получился альбом, названный позже «Герой Асфальта».
Никаких конфликтов в группе больше не возникало?
А как же без них-то, родимых! У меня, например, очень тяжело складывались отношения с Виталиком Дубининым.
Он пытался учить тебя петь?
Нет. Я даже не могу объяснить, из-за чего у нас возникали конфликты. Но эксцессы возникали по любому поводу: допустим, на концерте, когда он пытался засандалить бас-гитару на полную катушку, перекрывая вокал, - да самые разные цепля-ловки были! Потом, когда мы отработали серию концертов с немецкой группой «Принцип», Холстинин, к своему неудовольствию, обнаружил, что можно жить и творить иначе, чем мы. Есть вот в «Принципе» Юрген - он сам себе хозяин, сам музыку пишет, сам исполняет, и никакой Векштейн ему не указ. С этого момента, насколько я понимаю, у Холстинина родилась идея фикс: если не стать единовластным хозяином в группе, то, по крайней мере, освободиться от мелочной опеки Виктора Векштейна (я относился ко всему этому спокойно, Холста и Дубинина эта опека раздражала). Потом опять финансовая политика Векштейна пошла вразрез с интересами музыкантов: концерты были уже коммерческими, никаких ставок не было - импресарио снова получал очень много, а музыканты мало. Меня, впрочем, это вполне устраивало, но я чувствовал, что опять зреет «революционная ситуация». Масла в огонь подлила наша поездка в Германию. Мало того что у нас отняли все заработанные деньги - это была политика Росконцерта, и Векштейн, по большому счету, был тут ни при чем. Единственное - Виктор Яковлевич держал нас в черном теле и аки коршун никого к нам не подпускал. Конечно, такое отношение очень обижало. После концертов местные музыканты часто предлагали посидеть, поговорить за кружкой пива. Векштейн все это в корне пресекал, наверное чтобы народ себя слишком пафосно не почувствовал. Очередной конфликт разразился в Болгарии - у Холстинина и у Дубинина возникла открытая неприязнь к Векштейну. Виктор Яковлевич попытался подстраховаться, у него была негласная договоренность со мной и Мавриным о том, что, даже если Холст и Дуб уходят, мы останемся и будем продолжать играть. (В тот период мы с Холстининым, помнится, поцапались. Я пытался его урезонить и говорил, что не надо больше никаких «революций» в группе, а Холст твердил, что Векштейн совершенно группой не занимается, - мол, у него на уме одна Тоня Жмакова, аппарат не покупает, на студии работать не дает.) Дошло до того, что в «Арии» наметился очередной развал: мы с Мавриным вроде остаемся у Векштейна, а Холст с Дубом уходят. Удалов к этому времени решил вообще уйти из группы. Появился Саша Манякин. Его сначала брать не хотели, потому что как барабанщик он был пока слабенький. Но как человек он мне очень понравился.
А какие были еще кандидатуры?
Трудно сказать. Теоретически еще был ударник, который работал у Векштейна, по фамилии, кажется, Николаев. Но не знаю, никаких особенных кандидатур не было. Может, плохо искали. Потом нам требовался человек, способный терпеть над собой различные «изыски». Ведь к тому времени основную диспетчерскую функцию взял на себя Виталик Дубинин, и у него существовали свои стереотипы в отношении игры барабанщика. По этой части Дубинин полностью заменил Алика Грановского: большинство идей песен принадлежало ему, он же занимался аранжировками и говорил - что, кому и где играть. Манякин оказался человеком покладистым. Кончилось все тем, что мы опять собрались у Виктора Яковлевича. До этого я долго думал, что предпринять, «перетирал» с Мавриком, и в итоге мы пришли к мнению, что нельзя в очередной раз разваливать команду. Выходило так, что от Векштейна мы уходим все. Векштейн, честно говоря, был просто поражен. Он и не предполагал, что мы с Мавриным можем так резко изменить свое мнение. Конечно, он мог считать нас предателями, но я считаю, что в той ситуации мы поступили правильно - мы сохранили группу. Перспектив, правда, никаких особенных нам «не светило». Уходя от Векштейна, мы лишались аппаратуры, базы, студии. К тому же могла возникнуть война за название, за авторские права… Но Холстинин взял бразды правления в свои руки и сказал, что Фишкин и т/о «Автограф» готовы нас принять. Тот же Ситко-вецкий имел определенный вес в Москонцерте. В общем, мы ушли, прихватив с собой Манякина. Это был, так сказать, наш дежурный барабанщик. Вопрос о нем как о полноправном члене группы висел до самой записи альбома. Когда мы начали записывать «Игру С Огнем», опять начались закулисные игры и подводные течения: Холст с Дубом хотели, чтобы альбом записал Удалов, а на концертах играл Манякин. Но я заранее знал, что если Макс запишет «Игру С Огнем», то он останется в качестве штатного барабанщика. Мне очень не нравилось, что вытворял Удалов в последнее время, поэтому я сказал: «Или я, или Макс. Выбирайте». Дуб с Холстом пришли к выводу, что проще оставить Манякина, и пошли со своей стороны на разумный компромисс.
На обложке «Игры С Огнем» вы планировали поместить философскую «страшилку», посвященную силам Зла. Не с этого ли момента началась серия мистических таинственных происшествий?
Нет, это случилось попозже. А когда мы записывали «Игру С Огнем», у меня родился сын. Я назвал его Александром, в честь отца. А на следующий день нас приехала снимать бригада передачи «Музыкальный Лифт». Меня показали в темных очках, ибо накануне, по поводу рождения наследника, я очень сильно нахлестался… Записав альбом, мы начали работать вместе с группой «Автограф». Фишкин был один, аппарат один - мы пришли к выводу, что нужно работать вместе. Но тут зачастую получалась анекдотическая ситуация: «Автограф» был коллективом заслуженным и высококлассным, однако, поскольку они долгое время провели за границей, публика успела их подзабыть. Тем не менее, «Автограф» настаивал, чтобы мы играли на разогреве. Выходило, как на «Мелодиях Друзей» в 1987 году: все первое отделение народ орет «Ария!!!», а когда выходит «Автограф» - продолжается то же самое. Решили поменяться местами - сначала «Автограф», потом мы. С тем же успехом. В конце концов было принято соломоново решение - играть на одном аппарате, но через день.
Так приблизительно мы работали до 1990 года, когда неожиданно Маврин с Дубининым решили податься в Западную Германию.
Так ли уж это было неожиданно?
Нет, конечно. Начнем с того, что в концертной деятельности наметился определенный упадок. То есть концерты, то их нет… Если бы все было нормально с материальной стороны, я думаю, никто бы никуда не сорвался. Маврин ко мне несколько раз приезжал. Советоваться. Я его не агитировал оставаться и говорил: «Серега, сам видишь, какое сейчас положение, если ты твердо решил - конечно, поезжай». Как только мы заквасим с ним, он кричал: «Все! Никуда я отсюда не поеду!». Потом приезжает и извиняющимся голосом говорит: «Знаешь, я вот подписал договор…». Мы с Холстом и Манякиным не особенно болезненно к этому отнеслись. Конечно, нам предстояло много трудностей с набором музыкантов, но к отъезду Маврика и Дуба я отнесся… как бы сказать, без злобы в сердце. Уехали - ну и ладно. Правда, в душе я был уверен, что все равно рано или поздно они вернутся в «Арию».
Быстро нашли новых музыкантов?
Довольно быстро. Взяли басиста Лешку Булкина из Саранска и гитариста Диму Горбатикова. Все лето учили программу. Этим правда занимались Холст с Манякиным. Но с ними мы дали совсем немного концертов, потому что вскоре, как я и предполагал, в группу возвратились Дубинин и Маврин. А потом у нас начались нелады с Фишкиным, нашим тогдашним менеджером. Ему очень не нравилось наше поведение на гастролях: буйство некоторых музыкантов, выбрасывание телевизоров и все такое прочее. Однажды Фишкин сказал: «Все, никуда я больше с вами не поеду». Это был уже 1991 год. Мы начали записывать альбом «Кровь За Кровь».
Я никогда не спрашивал тебя, какой альбом «Арии» тебе больше всего нравится?
- «Кровь За Кровь». Мне очень нравился процесс работы над этим альбомом. Все как-то вернулось к старым канонам, когда и аранжировками, и текстами, и музыкой занимались все вместе. Я считаю, что это самый сильный диск «Арии». Единственный его минус - это качество записи. «Кровь За Кровь» заканчивал определенный этап в жизни группы, потому что к тому времени количество концертов сократилось катастрофически. Альбом, на который мы делали такую большую ставку, принес, по большому счету, одни разочарования: Фишкин выпустил пластинку на бракованном виниле (на самом дешевом, который можно было только себе представить), с отвратительной обложкой… К тому же он выкупил весь тираж и отнюдь не спешил его продавать. К 1992 году мы фактически от Фишкина ушли. У «Арии» началась черная полоса, которая затянулась до 1994 года. К тому же начались все эти прелести: либерализация цен и прочее… Я не знал, как и на что жить. Доходило до того, что мы с Дубининым работали ночными сторожами у Фишкина. Холстинин все это время на паях с несколькими своими приятелями занимался постройкой и оборудованием студии. Всем остальным музыкантам тоже предложили вложиться, но вся проблема заключалась в том, что вкладывать было практически нечего. (Первая студия «Aria Records» возникла в помещении музыкальной школы, недалеко от метро Беляево, но оттуда вскоре пришлось съехать - излишний шум раздражал местных педагогов. Тогда студия перебралась в ДК «Чайка» у метро «Семеновская».) Народ периодически ударялся то в «квас», то в «керогаз», и вообще складывалось мнение, что, дескать, все - «отпрыгались», пора расходиться…
Но все же за это время у нас возник новый музыкальный материал, который очень хотелось не спеша и обстоятельно записать на собственной студии. Одновременно у нас наметилась эта злосчастная поездка в Германию. Мы не питали иллюзий: мы понимали, что никаких особенных гонораров мы там не получим, но все же - это была Германия, а не Урюпинск. Все решили, что ехать надо. Вот тут-то все и началось. Очередной сыр-бор. Мы, конечно, готовились к самому худшему, но действительность оказалась куда плачевнее. Жили мы там чуть ли не в ночлежках для турок-иммигрантов. Выезды по триста километров, аппарат таскали сами… Подсчитав наши «доходы», мы выяснили, что заработали где-то по 15 марок на брата. Потом Холст представил это так, что будто бы я напрягся из-за денег. Это абсолютно не так, и напрягся я, скорее, из-за того, что Холстинин, допустим, полагал, что прошло все замечательно, а я считал, что - нет. При этом я не требовал каких-то извинений, просто мне хотелось, чтобы Холст произнес фразу тина «Мужики, я действительно прокололся, с кем не бывает». Он же ведь устраивал эти гастроли! Я врубаюсь, что такое администратор, подобное могло произойти и со мной, и с кем угодно! Конечно, на дне рождения Дуба получился чисто пьяный «разговор», но расстались мы с таким настроем, что - все, терпение лопнуло, пора расходиться.
Ну и что это за темная история с твоим «уходом» из «Арии» в 1994 году? Что вы умудрились не поделить?
Для меня самого многие моменты этой, как ты выразился, «темной истории» остаются загадкой. Когда мы вернулись в Москву, «Ария» отработала еще один концерт в Долгопрудном. Там была какая-то акция «МММ» - это нам Фишкин устроил. Отношения в группе были непонятные и даже натянутые. Потом мне позвонил Алик Грановский и предложил вместе с «Мастером» попеть все наши старые «арийские» песни, авторство которых принадлежало мне и Алику. Клубная работа тогда уже процветала, а денег у меня было - ноль. И я подумал: ведь в договоре с «Арией» ничего не сказано о том, что участник группы не имеет права выступать вместе с другими коллективами, - и согласился на это предложение Алика. (У них ведь там начались очередные проблемы с вокалистом, Миша Серышев принялся активно петь в церковном хоре и игнорировал репетиции «Мастера».) Мы разбавили программу несколькими боевичками «Deep Purple» и «Slade» и принялись выступать по клубам. Потом поползли слухи, что я покинул группу и выступаю теперь с «Мастером», хотя я никогда не говорил о том, что я ухожу из «Арии». Отчасти мне хотелось что-то противопоставить Холсту и Дубу - они проводили все время на студии и занимались записью, меня туда не приглашали, а совсем без дела мне сидеть надоело. Потом мне позвонил Сергей Маврин и сказал, что сложилась совершенно непонятная ситуация и что мне надо приехать на студию, дабы прояснить положение вещей.
Я приехал. Они сидели и рулили песни, какие-то аранжировки делали. Разговор состоялся между мной, Мавриком и Холстом. Дубинин в это время сидел за пультом и к нам присоединиться не пожелал. Вопрос ко мне был один: «Собираюсь ли я работать в «Арии»?». Я объяснил ситуацию: с «Мастером» я играю, потому что у меня нет денег - какие-то копейки я все же там получаю, а в ночные сторожа я больше идти не собираюсь. Все остается в силе - я не отказываюсь работать с «Арией» и готов приступить к записи нового альбома. Холстинин подтвердил, что никакого пункта в договоре, запрещающего мне работать с другими коллективами не существует. «Юридически мы подцепить тебя не можем, но нам это не нравится», - сказал Холст.
В общем, конфликт, казалось, был исчерпан. Подошел Дубинин и сказал: «Вы все выяснили? Я все слышал и со всем согласен». Мы еще поговорили по поводу нового альбома и разошлись. Маврик был рад тому, что скандала между нами не получилось.
Прошло определенное время, и вдруг я узнаю от Маргариты, что мои коллеги прослушивают других вокалистов. Она же любит разные революции! «Ой, я так рада, - говорит, - что наконец-то у вас это болото закончилось!» Сначала я просто ушам своим не поверил, но потом по телевизору своими собственными глазами вижу в «Виниловых Джунглях» Алексея Булгакова, где его представляют как нового «арийского» вокалиста и даже показывают отрывок песни «Ангельская Пыль» с его вокалом. Я, естественно, обиделся. Мне было неприятно, что все это происходит за моей спиной. Я перестал разговаривать с Холстом и с Дубом, а общался только с Мавриком и иногда - с Манякиным. Маврин совершенно не знал, что делать в данной ситуации. Ему отчасти понравился вокал Нелидова, но Сергей был настроен совершенно категорически против работы с Булгаковым, уж не знаю, почему. (Хотя лично я записи с Булгаковым оцениваю очень высоко.) Мы с Мавриком долго беседовали на эту тему, к тому же без меня там происходило несчетное количество собраний - они все решали, что делать дальше. В конце концов Сергей ко мне приехал и сказал: «Я больше там работать не буду!». Я пытался его урезонить, но результата это не дало. Как раз в это время мы начали готовить с Мавриком кавер-версии различных хитов для выступлений по клубам. А что произошло дальше, ты знаешь…
Отнюдь не все, что хотелось бы знать. Меня, в частности, интересует, насколько имела место быть «категоричность» Морозова в отношении тебя. Что это - хитрый ход Холста с Дубом или действительно решение босса?
Как минимум я могу тебе сказать, что отношения «Арии» и Булгакова расстроились, и они не хотели это афишировать. Я не знаю, что произошло на самом деле. Художник Василий Гаври-лов и Пушкина говорили, что Морозов конкретно напрягся… Мол, на фирме посчитали, что после столь длительного молчания новый «арийский» альбом должен быть обязательно с Кипе-ловым, иначе он «провалится», и ни на какой коммерческий успех рассчитывать не придется. Может, это было оправдание… Но, со слов Холстинина, Морозов сказал буквально следующее: «Делайте что хотите, как хотите с Кипеловым договаривайтесь, но на альбоме должен петь только Кипелов…».
Тут и у меня сомнения возникли. Я посчитал, что со мной поступили не очень хорошо. Ведь я отработал в «Арии» столько лет… Но хотя отношения были испорчены, мне было далеко не безразлично, что происходит в «Арии» и что будет с группой. Деньги для меня главным не были. Холстинин частенько названивал и убеждал, что, мол, «надо, надо, надо». А Пушкина сказала мне тогда: «Записывай альбом, а дальше сам решишь, что делать». На этом варианте я в итоге и остановился. Я набрался терпения и приступил к записи. Как ни странно, процесс пошел довольно гладко - не было никаких скандалов, ругани, разногласий и всего такого, что обычно сопровождало наши студийные сессии. Мы записали вокал к альбому «Ночь Короче Дня» за май - июнь. Параллельно я продолжал выступать с «Мастером» и с Серегой Мавриным. Но тут возникла следующая ситуация: Маврин начал делать проект с Артуром Беркутом, и они собирались сваливать в Америку. Одновременно Холстинин выступил с предложением наше сотрудничество продолжить и не рвать старые связи. Я долго раздумывал, и пришел к выводу: «Если Маврик уедет, чем я буду здесь заниматься?». В итоге я согласился и сказал Холсту, что буду и дальше работать в «Арии». С Мавриным, конечно, вышло нехорошо - с Артуром он никуда не поехал, а в группе уже был Терентьев. Но я за собой никакой особенной вины в этом не чувствую.
А были ли в «Арии» подобные конфликты уже после твоего возвращения?
Нет! Самое интересно, что больше ничего подобного пока не происходило. Наверное, все мы «постарели» и поумнели, мозги по-другому начинают работать - есть общее дело, которое деньги какие-то приносит… Любви, быть может, «вселенской» нет, патриотизма, быть может, поменьше стало, но зато пошла нормальная работа. И я думаю, что это хорошо.
Как складывались твои отношения с Сергеем Мавриным после записи «Ночь Короче Дня»?
Мы очень долго не созванивались и не общались. Наверняка у него остался «негатив» после моего решения вернуться в группу, и в этом я его, по-своему, понимаю. Хотя мы друг другу не высказывали никаких претензий в открытой форме. Я тоже тогда не знал, как поступить, чтобы никого не обидеть. Я думаю, что поступил все-таки правильно. Так вот, потом мы все-таки собрались, поиграли несколько концертов из программы «Назад В Будущее» - и нормально дело у нас пошло! К чести Холста и Дуба, они не высказывали больше никаких претензий - мы ведь исполняли только кавер-версии и мои песни, написанные в составе «Арии», но уже совсем в других аранжировках. Потом Маврик говорит: «Чего одни кавер-версии играть? У меня накопился определенный материал, у тебя что-то, насколько я знаю, есть… Давай альбом запишем!». Я говорю: «Я не против!». И с конца 1996 года мы начали готовить «Смутное Время».
Я знаю, что с этим альбомом вы порядком намучались. Что, по-твоему, вы делали не так?
Самое главное: я теперь думаю, что нам нужно было садиться на базу и серьезно обкатывать материал. А репетировали мы максимум месяц. Однако Маврик торопился, да и я тогда полагал, что все нужно сделать быстрее. В «Moroz Records» нас тоже торопили по срокам… И студию мы, конечно, не лучшую выбрали. Самое интересное, что этот альбом мы записывали на студии параллельно с «АвАрией»! Вообще к «Смутному Времени» у меня довольно своеобразное отношение. Мне не очень нравится, как он записан. Скажем, мне хотелось, чтоб он звучал пожестче. У Маврика была другая концепция - ему хотелось «помягче». Но все равно мне кажется, что альбом, по большому счету, удался. Мы продали его очень большим тиражом, а в некоторых киосках его продавали с сопроводительной надписью «Ария-97». («Генератор Зла» тогда еще не вышел.)
Ну что ж, настало время поговорить о делах семейных. Расскажи, пожалуйста, о своих домочадцах.
Мою жену зовут Галина. Женаты мы уже двадцать лет. Это была моя первая любовь… И она так и осталась! Я на это не особенно напираю, но все равно: прожить с одним человеком двадцать лет - это, конечно, не подвиг, но о чем-то да говорит… Хотя тоже с переменным успехом. Разные эпизоды были в жизни. Дочери Жанне будет вот скоро восемнадцать лет…
Я хочу сразу предупредить еще одну возможную теорию о происхождении главной героини песни «Улица Роз».
Что? Ах, нет, тут ничего не получится! Жанна появилась на свет много раньше - аккурат на московскую Олимпиаду, И назвал я ее так в честь Жанны Бичевской. В то время я очень увлекался ее творчеством. Не Жанна Д"Арк, не Жанна Агузарова, а именно Бичевская была прототипом! Жанна учится на третьем курсе в Музыкальном училище имени Ипполитова-Иванова. Занимается хоровым дирижированием. Да и поет неплохо! Я правда еще не слышал, как она поет эстраду. Дома в ее исполнении приходится классику или русские народные песни слушать. Но голос у нее неплохой, душещипательный. А по музыке она ориентирована на самые разные вещи: Осборна слушает, «Led Zeppelin». Я на нее не давлю, это ее выбор.
И твой младший - Александр - тоже ведь учится в музыкальной школе. Творческая у вас семья, Валерий Александрович!
Так уж получилось. Сказать честно, я этого не хотел. С дочерью еще как-то проще было, а по поводу Александра - я не хотел, чтоб он занимался музыкой. Он еще в такой тяжелый период родился - в 1989 году. Я тогда не думал, что у музыкальной карьеры есть приличное будущее. Но смирился. Сейчас Сашка играет на виолончели, уже третий класс закончил. Слух у парня абсолютный - любые диктанты по сольфеджио с ходу пишет! И это по сольфеджио, которое я в детстве терпеть не мог! А у Сашки - это один из самых любимых предметов. Вообще, я изо всех сил стараюсь быть для своих детей именно отцом, а не вокалистом группы «Ария»!
Сам ты какую музыку дома слушаешь? Не увлекаешься новомодными течениями типа «Prodigy», как Холст?
Трудно изобрести что-то принципиально новое - или это будет слишком далеко от музыки. Эх, души не стало в современном роке, а может я сам постарел. Если бы я узнал группу, играющую традиционную музыку на высоком уровне, я бы слушал ее с удовольствием!
Ну и последний вопрос. «Ария» - что будет дальше?
Я уже так давно занимаюсь этим делом, что даже забыл, когда начал. Конечно, бывают проблемы, но я решил для себя раз и навсегда: ничем другим я в этой жизни заниматься не хочу и не буду. Пока хватит терпения, здоровья и сил. Я не мыслю себя без группы. Будем биться до конца!
