Несколько лет назад
на улицах российских городов – от Петербурга до Владивостока
– появились восточные люди в тюбетейках и халатах. Поначалу
мало кто сомневался, что это беженцы из Таджикистана.
Потом газеты начали понемногу разъяснять публике, что
и степенные седобородые аксакалы, и босоногие женщины,
протягивающие ладонь за подаянием – на самом деле среднеазиатские
цыгане "люли".
Российская цыганская диаспора издала
стон возмущения. Неужели эти журналисты не могут понять,
что пришельцы даже не знают слова "ром"? Сама
мысль о том, что русские смешивают в своем сознании "настоящих"
цыган и какую-то непонятную восточную публику показалась
оскорбительной.
Вот в этой двусмысленной ситуации я решил посвятить люли
отдельную главу. Причин по меньшей мере две.
Во-первых, тему следует осветить хотя бы потому, что журналисты
уверены в цыганском происхождении люли. Стоило восточным
таборам стать в России достаточно заметным явлением, как
пресса отреагировала потоком соответствующих статей.
Во-вторых, не будет ничего плохого, если я дам цыганам
материал для размышлений. Прежде чем начисто открещиваться
от люли, следует хоть немного узнать об их традициях.
Не хочу ни на чем настаивать, но образ жизни люли имеет
большое сходство с недавним прошлым русских цыган.
То, что люли – мусульмане, рядового цыгана вряд ли смутит.
Крымы – тоже мусульмане. Об этом у нас каждый знает и
все же из числа соплеменников крымов не гонит.
Есть более важный довод. Не владеют люли цыганским языком!
Тоже, если вдуматься, не новость. Сэрвы-хохлы или молдаване
родную речь забыли, но цыганами остались.
А вот о том, что у люли существует сходка, разбирающая
конфликты (только под другим названием) – мало кому известно.
Все важнейшие вопросы и споры решают уважаемые старики.
Есть, конечно (как и у прочих цыган) человек, который
договаривается с властями. Но с советом аксакалов он по
значению не сравним.
Любая цыганская "нация" делится по родовому
признаку. Род - это те, кто происходит от общего предка.
Названия могут быть разными (родо, сэменца, вица) – но
суть одна. Сотня и даже более цыган, носящих прозвище
вроде борисёнки, цибулята или янкещи. Разве не интересно
узнать, что у люли испокон веков существует та же система?
Только род называется "тупар", а прозвища звучат
на узбекско-таджикский манер: "байтуп", "абдураим",
"балхэ".
Если же я начну перечислять традиционные профессии люли,
русские цыгане будут озадачены. Женщины из среднеазиатских
таборов не только просят, но и занимаются на родине гаданием.
Мужчины – представьте себе – меняют ишаков и лошадей.
Есть ремесленники. Есть профессиональные музыканты. Процветает
снятие порчи и знахарство. Добавлю для полноты картины,
что шатер-"чодыр" – это практически копия русско-цыганской
палатки, а на зиму многие семьи снимали жилье у декхан,
расплачиваясь деньгами (и навозом от своих ослов или коней,
который шёл на удобрение пашни).
Мог бы перечислять и далее. Но у каждого, кто знаком с
нашим кочевым бытом, уже возникли смутные сомнения. Может
быть, нам стоит согласиться хотя бы с теми осторожными
учеными, которые называют люли "цыганообразной группой"?
Лично я не берусь судить, есть ли между люли и нашими
цыганами кровное родство. Но в том, что предки этих людей
прикочевали в Среднюю Азию из Индии, не сомневаюсь ни
на минуту. Сколько раз я фотографировал в таборах люли
абсолютно индийские лица! Более того. Иные персонажи из
моего фотоархива как две капли воды похожи на моих знакомых
московских цыган.
Повторю еще раз. Если уж сложилось так, что пресса муссирует
тему люли как однозначно цыганскую, я вынужден выступить
в качестве "просветителя".
Готов ли я к этой роли? В значительной мере – да. Работая
над очередной этнографической статьей, я ознакомился с
книгами, диссертациями и рабочими материалами Оранского,
Троицкой, Назарова и Снесарева. Специалисты подтвердят,
что это практически весь круг специальной литературы.
Кроме того, я несколько последних лет тесно общаюсь с
люли, проводил в их таборах полевые исследования, имею,
наконец, в этой среде близких знакомых. На нынешний день
моего багажа знаний вполне достаточно, чтобы развеять
наиболее одиозные выдумки.
К сожалению, даже авторы, выдерживающие в своих текстах
внешне доброжелательную интонацию, раздувают подозрительность
населения. Чтобы не быть голословным, приведу в качестве
примера статью Эдуарда Полетаева, написанную "специально
для Института по освещению войны и мира". Во вводной
части автор излагает сведения о таджикских и узбекских
цыганах, называемых местным населением "люли".
Он признаёт, что в годы советской власти люли работали
в области строительства и сельского хозяйства. Бедность
люли на первый взгляд не подвергается автором сомнению.
Он даже приводит историю о том, как рэкетиры пришли собирать
с восточных цыган дань, но, ужаснувшись тяжёлым условиям
их жизни, сами дали им денег. Тем не менее, Полетаев приводит
и другую цитату.
"Там, на юге, в Таджикистане, у люли огромные дома и престижные автомобили. Не верьте этой кажущейся нищете – узбекские и кыргызские таможенники охотно пропускают через свои границы семьи люли. Они знают, что те едут не с пустыми руками".
Источник надёжный: "пожелавший
остаться неизвестным собеседник корреспондента IWPR".
Крайне интересны в статье и рассуждения о преступлениях,
которые люли возможно совершают.
"…по неофициальным данным, всё заработанное за сезон может обратиться в наркотики, которые прибудут в Казахстан с очередным потоком мигрантов. Правда, активное участие люли в наркотрафике подвергается экспертами сомнению, поскольку при пересечении границы люли находятся под пристальным вниманием полиции, таможни и пограничников".
Иными словами: никто не пойман, но ведь это цыгане… Впрочем, разбирайтесь как хотите – наше дело сказать.
"Если семья не выполняет требуемое, её жестоко наказывают. Часто в виде наказания жены используется анальный секс. Кроме того, широко практикуется избиение жены и детей открытой ладонью. Серьёзных повреждений от этого нет, а “товарный вид” улучшается – избитым подают больше".
Источник опять очень надёжный – таджик-шашлычник с базара. Проверить эти сведения автор не мог по очень простой причине:
"Узнать что-либо о жизни люли от них самих невозможно. Они избегают общения, ограничивая его протянутой рукой. Мужчины при попытке посторонних вступить с ними в контакт проявляют агрессию и замыкаются в себе".
Читатель может спросить меня, чем
же я возмущаюсь? Народ замкнутый. Мало ли что творится
на кочевых стоянках? И вообще, с какой стати Николай Бессонов
подвергает сомнениям компетенцию образованного и демократически
мыслящего Эдуарда Полетаева?
Отвечаю. Некомпетентность данного автора для меня, как
цыгановеда не подлежит сомнению уже потому, что по словам
Полетаева табор люли управляется "выборным вождём
(бароном, вайдой)". Это примерно то же самое, что
называть православного священника "муллой-батюшкой".
О русском термине "цыганский барон" мы уже выше
говорили, а "вайдой" называли своих представителей
перед властями венгерские цыгане. Разумеется, кочевники
Узбекистана и Таджикистана никогда не применяли упомянутых
слов.
Итак, человек, претендующий на роль эксперта, путается
в элементарных вещах и выручает его только ещё большее
невежество аудитории. Приведя (пусть и не к месту) сведения,
почерпнутые из литературы, Полетаев характеризует далее
люли как опасных дикарей. А ведь это не так.
Неверно, что им неведома контрацепция. Определённая грамотность
в этом вопросе у среднеазиатских цыган имеется. Ложь,
что люли избегают любого общения. Более открытых цыган
просто не существует. Я в своей жизни не встречал ни одного
люли, который отказался бы от разговора. Если мужчина
или женщина этой этнической группы знают русский язык,
они непременно вступят с вами в беседу и будут очень доброжелательны
и откровенны. Лично я десятки раз знакомился с люли на
улице или в поезде. Поскольку представители этой группы
отличаются щепетильной честностью и полагают, что им нечего
скрывать, они спокойно пригласят собеседника на стоянку
и даже с восточным гостеприимством угостят тем немногим,
что имеется в запасе.
Не подумайте, будто это только мое впечатление. Воронежские
корреспонденты, побывавшие в таборе "кочующих таджиков"
говорят то же самое: "Нас окружали дружелюбные и,
казалось, вполне довольные жизнью люди. Они улыбались
и охотно позировали перед камерой. Дружно проводили нас
до машины и помахали на прощанье".27
Люли (сами себя они называют "мугат") миролюбивы.
Я не встречал в их среде побитых мужьями женщин. Наркотиками
они не торгуют. Просят почти всегда не агрессивно и довольствуются
тем, что дают. Но не буду продолжать обобщения – расскажу
лучше о том, какие темы не затрагивают в своих статьях
журналисты.
Вы никогда не читали о цыганах Таджикистана, сражавшихся
с немецким фашизмом. Ручаюсь, что только от меня вы впервые
узнаете о павшем в бою Мирче Тагматове. По сию пору живы
награждённые многими медалями Мастон Облабердыев и Назрулло
Халмуратов, которые были тяжело ранены, но добились возвращения
в строй и дошли до Берлина. Таких, как они, было очень
много.
Вы никогда не читали о том, что в палатках, разбитых на
окраинах наших городов, обитают бывшие "ударники
труда" и депутаты местных советов. Этим грамотным
и работящим людям не находится сейчас работы на родине.
Вам не рассказывают об интеллигенции, вышедшей из люли,
от вас скрывают, что некоторые из них сделали религиозную
карьеру в среде мусульманского духовенства.
Наконец, вам нагло лгут о прирождённом тунеядстве среднеазиатских
цыган. Да, их женщины сидят с протянутой рукой, а мужчины
ходят по деревням, выпрашивая старую одежду. Но знаете
ли вы, что эти люди постоянно ищут работу? Только намекните
– они готовы поставить вам забор или выкопать траншею.
Не буду уходить далеко от своего дома. Я живу в подмосковном
Быково. Летом 2002 года мужчины-люли выложили каменный
фонтан возле здания администрации, строили детский сад
и ещё подрабатывали на строительстве частных особняков.
А жёны их – кому посчастливилось – работали на Шереметьевской
базе, фасуя овощи. Чтобы меня не обвинили в голословности,
вынужден поместить фотографию, подтверждающую сказанное
выше. Согласитесь – информацией такого рода пресса нас
не балует…
"Так это лично вам работящие
люли попались",- скажет недоверчивый читатель. -
Что у них общего с кочевниками?"
Загляните на мой сайт.28
Там
в разделе "Этнограф" помещены фотографии всё
того же табора, снятые под Шатурой. Тремя годами раньше
мугат из рода "неёзкули" не могли получить работы
– и вынуждены были просить на пропитание.
Можно ли говорить о каком-то криминале в связи с люли?
Можно. Когда я последний раз гостил у них, стёкла в выделенном
им бараке были выбиты. Поинтересовался, почему. Мне беззлобно
– как будто речь идёт о погоде – объяснили, что приходили
молодые русские погромщики. Мужчины были на стройке. Ребята
в их отсутствие вволю повеселились.
Ещё случай. Уже в рамках закона. Цыганка пошла закупать
мясо для плова, по дороге её забрали в милицию и отняли
в связи с отсутствием регистрации тысячу рублей. За эти
деньги Сабагат работала на фасовке перца пять дней по
12 часов. И снова её интонация была проникнута восточным
спокойствим с оттенком некоторого недоумения.
А журналисты всё не унимаются. Про люли, обосновавшихся
вокруг Петербурга (которых я тоже прекрасно знаю) сочиняют
небылицы, выставляя их вооружёнными до зубов головорезами.
"…У “люлей” очень хорошо развита охрана лагеря, и если сунуться в табор, не зная их традиций, можно и пулю в лоб получить".
Я позже разговаривал с человеком, со слов которого напечатан этот удивительный пассаж. Как и следовало ожидать, о люли он знал понаслышке и очень удивился, когда впервые в жизни получил реальную информацию. Ну а петербуржское издание задалось пугающим вопросом:
"Выходит, в северной столице появились чуть ли не неформальные вооруженные группировки?" 29
Спешу успокоить сограждан. От люли
или мугат – называйте как хотите – военной угрозы и терактов
ждать не приходится. По терминологии ансамбля "Битлс"
это люди-цветы, живое воплощение пацифизма и смирения.
Все ужасы родились в дезинформированном сознании общества
и там же со временем угаснут. Жаль только, что у лжи многомиллионная
аудитория, а у правды нет ни тиражей, ни каналов распространения.
Вот горячится воронежская журналистка Юлия Гусева. В публикации
"Асфальтовые люди" она называет героев своего
очерка "потенциально криминальным элементом"
и делает многозначительные намеки:
"Таджикских цыган,- пишет она,- кто-то, вероятно, привозит сюда “на заработки” и помогает им. Иные дети, возможно, куплены или украдены".
"В милиции уверяют, что эти нищие не нарушают наших законов. …На патрульном участке 27 Центрального РУВД, который находится непосредственно на Комиссаржевской, участковые заверили нас, что побирушки из Таджикистана абсолютно безобидные и их можно только жалеть…"
Между прочим, сочувствие со стороны милиции – это весьма знаменательный факт. Оно лучше всяких просветительских статей показывает, кто перед нами. Назовите мне хоть один подобный этнос, сумевший зарекомендовать себя "идеальным" на чужой земле – причём с точки зрения профессиональных борцов с преступностью! Я с некоторым ехидством читал о мытарствах Риты Давлетшиной – уральской журналистки, которая повторила скорбный путь воронежской коллеги по официальным инстанциям. У обеих женщин оказался один стимул. Им – таким благополучным и опрятным – было морально тяжело видеть на улицах бедноту. Обе журналистки впрямую пишут, что попрошайки унижают человеческое достоинство, что за них стыдно, и что от их потрёпанной одежды хочется отвернуть глаза. А значит, нужна депортация. "Разве не имеем мы права, возвращаясь с работы, видеть вокруг себя чистых и аккуратных людей?"- возмутилась Р.Давлетшина. Увы, охотников травить приезжих в коридорах власти не нашлось. Мэр Магнитогорска оказался тряпкой. Он, видите ли, против насильственного выселения: "Всё-таки женщины, дети, как рука поднимется!.. Сами уйдут, если им подавать не будем". Народ тоже чересчур отзывчивый. Отрывает от себя последнюю копеечку. Была надежда на медиков. Ведь занесут "люди в лохмотьях" какую-нибудь заразу! Приходит журналистка в эпидемологический отдел - а там отгораживаются статистикой. Живут, дескать, приезжие отдельно, бытовых контактов нет, опасности для горожан не существует. В МВД ещё хуже. С Таджикистаном безвизовый режим. Выселять не имеем права. Наказывать не за что. "Милиция не помнит ни одного случая, когда они совершали правонарушения, тем более преступления: живут себе тихо-мирно, никого не трогают". Цитируя монолог работника пресс-службы МВД, журналистка даже увлеклась и допустила прокол. Благодаря её недосмотру образ прирождённых тунеядцев стал размываться.
"...Живут
в стайках за железнодорожным вокзалом. Каждое утро оттуда
целым табором едут в центр города: мужчины – на работу,
а женщины и дети – просить милостыню. Мужчины обычно работают
наёмниками у частных лиц, продавцами продуктов или строителями,
естественно, неофициально: кому надо за них ещё и налоги
платить!"
А один милиционер слушал-слушал, что нищие портят вид
города, да и ляпнул: "Мало ли что горожанам они не
нравятся! Это не повод для выселения. Мне много что не
нравится, к примеру, девушки в коротких юбках, так что,
мне их за это в тюрьму сажать прикажете?"
30
Одним словом, пришлось назойливой
даме уйти ни с чем.
Копеечные доходы люли не дают покоя и другим репортёрам.
Многие из них задаются вопросом: как бы устроить вокруг
пришельцев с Востока выжженую пустыню? – чтобы никто не
подавал. Задача, прямо скажем, непростая. Народ у нас
исконно отзывчивый. Нет-нет – да и сунут в протянутую
ладонь горстку мелочи.
Пробовали выдать мигрантов за наглых самозванцев:
"На наших улицах сидят цыгане в таджикских халатах. Во время всеобщего паломничества с юга в Россию они, почуяв выгоду, просто купили у таджиков их национальные одежды и стали с их помощью зарабатывать. Кстати, цыгане в большинстве своем язычники, и попрошайничество их религия не запрещает". 31
Разумеется, уловка не работает. В
лицах что-то восточное...
Фантазия у меня имеется. Но выход, найденный мастерами
пера, оказался настолько нестандартным, что вызвал в моей
душе невольное восхищение... Жалость надо давить страхом!
Т.Акашев и А.Крестовский запугивают читателей с двух концов.
Версии у них взаимоисключающие, но я бы не взялся решить,
кому из двоих присудить победу в заочном соревновании
на самую эффективную "чернуху".
Как мы уже усвоили, главное обвинение против люли – они
являются тунеядцами! Характерно восклицание Юлии Латыповой:
"Все эти люди и у себя на родине особым трудолюбием
никогда не отличались…И, как почти все цыгане во всем
мире, трудовую деятельность в нормальном понимании этого
слова никогда не начинают".32
Читатель уже знает цену подобным обобщениям. В работах
любого специалиста вы найдете сведения о ремесленной деятельности
люли: они испокон веков делали сита и плели из конского
волоса паранджи. Среди них были ювелиры. Конечно же, бойко
велась торговля вразнос. Часть цыган освоила скотоводство
и земледелие, причём по сию пору важный источник дохода
у так называемых кочевых люли – сезонные работы. Осенью
многие семьи возвращаются из России на родину чтобы наняться
на сбор хлопка и бахчевых культур. И уж, конечно, при
малейшей возможности люли обращаются к сельскохозяйственному
труду у нас, в северных широтах... В 2001 году одному
из таборов повезло. Журналист "Нового Петербурга"
А.Крестовский вынужден признать следующий факт:
"Процесс “нового оседлывания” племени люля начали агробизнесмены во Всеволожском районе области. Там в одном из совхозов (АОЗТ) приняли азиатских цыган на сезонную подсобную работу по обработке посевов, уборке сена и т.д. Нанятых кочевников привозят в совхозную столовую на завтрак, обед и ужин".
Казалось бы – чем это плохо? Потомственные
тунеядцы занялись-таки полезным для России делом и меньше
станут попрошайничать. Не торопитесь. Крестовский разгадал,
в чем их коварный замысел. Восточные хитрецы пристроились
дергать сорняки в ожидании неизбежного коммунистического
переворота! Вот устроят Зюганов с Анпиловым революцию
– и отдадут на радостях нашу родную российскую землицу
люли!
Не верится? Тогда читайте цитату. Это финал статьи.
"Возвращаясь к таджикским цыганам, хочется напомнить о том, что обещают коммунисты-ленинцы: в час “Икс” землю отнимут у “новых помещиков” и передадут тем, кто на ней работает. Труженикам – декханам". 33
Выслушав одну сторону в полемике по
поводу люли, выслушаем и другую. Тимур Акашев, корреспондент
из Приморья выступил в рубрике "Крим-анатомия"
с сенсационными разоблачениями. Материал пришелся ко двору.
В интернете его охотно перепечатывают. Исходя из этого,
я предлагаю устроить свой анатомический сеанс: давайте
препарируем ядовитый организм, вооружившись скальпелем
истины и логики.
Итак, в начале статьи Т.Акашев сетует на излишнюю доброту
русского человека:
"К сирым и убогим на Руси всегда относились с почтительным вниманием. Считалось, что нищие, блаженные духом тянут на себе груз порока и страданий за всех мирян. Поэтому не скупилась русская душа на подаяния, не жалеет она и сейчас копейки, а то и рубля на хлебушек юродивым".
Процитировав призывающие к милосердию пословицы, автор продолжает:
"Прошли годы, столетия, но не зачерствела душенька православная, к тому же для проявления всех её лучших качеств в храм можно не ходить… Последние десять лет улицы, подземные переходы, подворотни, фойе магазинов и закусочных российских городов – место “работы” смуглых женщин и их чумазых ребятишек".
В этом месте было бы уместно вылить
на люли ушат помоев, обвинив их в резком ухудшении криминальной
обстановки. Но в том-то и беда, что среднеазиатские цыгане
живут в ладу с законом.
Идея! Именно это и представим как их недостаток!
Разве люли не мразь – если они даже украсть не могут?
Вот Тимур Акашев берется за перо… и вспоминает об уголовной
ответственности за нацистскую пропаганду. Нет. От своего
имени мы выступать не будем. Укроемся за анонимное мнение
русско-цыганской общины:
"… Доподлинно известно, что сами цыгане, у которых на Дальнем Востоке и в Приморье в частности достаточно прочные корни… считают люли “отбросом цыганского роду-племени”. Мы не будем столь категоричны, памятуя об интернационализме и Конституции, исключающей даже лёгкий намек на межнациональную рознь. Скажем лишь, что, по словам тех же цыган, “мужчины люли не смогут ни коня увести, ни красиво обобрать простака, а единственную цель в жизни они видят лишь в одном своём предназначении – в естественном воспроизводстве”."
Мнение русских цыган закавычено. Надо
полагать, именно этим канцелярско-книжным стилем ("естественное
воспроизводство"), конокрады свою мысль и выразили.
Дальше-больше. Нам предлагается нехитрый силлогизм. Если
люли приехали из Таджикистана (где есть наркотики) – они
не могут ими не торговать. Я бы развил эту мысль до естественного
завершения: если вы в гостях, и хозяева отвернулись, разве
можно не украсть у них серебряную ложечку?
Понятно, на себя и своих знакомых господин Акашев распространяет
презумпцию невиновности. К объекту статьи – отношение
прямо противоположное:
"Глупо было бы думать, что выходцы
из героинового квадрата “Таджикистан – Узбекистан – Афганистан
– Пакистан” не воспользовались бы своим кочевым образом
жизни, отвратительным видом и жалостливыми взываниями,
для того чтобы доставлять в Россию наркотики. Даже у милицейского
цербера дрогнет сердце при виде беременной женщины, протягивающей
к каждому прохожему заскорузлую ручонку с просьбой о помощи.
На самом деле за ширмой профпопрошаек скрываются хищные
оскалы наркоторговцев, которые используют любую возможность
для ввоза в Россию героина. Ни один блюститель порядка
ни за какие деньги не согласится перетряхнуть провонявшее
нечистотами женское и детское барахло люли, тем более
раскладывать по ниточкам цветастые юбки цыганок".
"Правоохранительные органы пытаются отследить ситуацию,
но, по признанию приморских борцов с оборотом наркотиков,
они бессильны. То, что за 2001 оперативный год с поличным
не был взят ни один торговец наркотиками из этой среды,
ни один люли, нарушивший закон, говорит о слаженности
и высокой самодисциплине последних".
Сам того не замечая, автор создаёт
легенду о колоссальном умственном превосходстве люли над
остальным человечеством. Наркоторговлей пробовали заниматься
представители многих наций. И все попадались. В незавидной
роли разоблаченных наркокурьеров мы видели таджиков, русских,
мозамбикцев, англичан и так далее. Только восточные цыгане
ухитряются выходить сухими из воды, несмотря на пристальное
внимание правоохранительных органов.
Объяснений такого чуда нам предложено два. Во-первых,
нас призывают поверить в запредельную брезгливость милиционеров
и таможеников. Они-де не рискуют копаться в ворохе вонючих
цветастых юбок. Звучит как анекдот. У женщин-люли в отличие
от европейских цыганок, множества юбок нет (забыл бедняга-автор,
как выглядит восточный национальный костюм). Да и стоит
ли так наивно записывать оперативников в разряд тургеневских
барышень? Наши милиционеры исследуют в поисках улик разложившиеся
трупы. Неужели одежда люли страшнее вздувшихся тел? Кстати
– необязательно самим героин вынюхивать. На то собаки
есть. А они далеко не слабонервные.
Второе объяснение Тимура Акашева еще чуднее. Перед нами-де
великие конспираторы. Профессионалы из компетентных органов
с ног сбиваются – но у люли до сих пор ни одного провала.
После таких объяснений разведкам великих держав впору
почувствовать себя неполноценными. Агенты ЦРУ, Моссада,
КГБ, МИ-6 то и дело попадались с поличным несмотря на
все мыслимые предосторожности. Каждая спецслужба испытала
горечь поражений. И лишь предусмотрительные коварные люли
маскируются и заметают следы, не оставляя противникам
ни единой зацепки.
Так вот где она – высшая раса! Гитлер примерял на эту
роль белокурых арийцев. Наивный! Сверхчеловеками оказались
цыгане Таджикистана!
А не проще ли – спрошу я – наконец поверить, что люли
действительно не торгуют наркотиками? Кроме того, автору
не мешает определиться. Либо восточные цыгане – пентюхи,
не способные коня увести. Либо неуловимые Штирлицы в тюбетейках.
Я не стал бы так обильно цитировать Акашева, если бы не
главный сюрприз, поджидающий нас в финале. Помнится, петербургский
журналист пугал нас утратой исконных земель. Мелковато
это. Его приморский коллега призывает опасаться за безопасность
всего человечества!
Как там у Фучика? "Люди, я любил вас. Будьте бдительны!"
"Одно может показаться странным. Мы видим женщин и детей люли, но не видим мужчин. И не увидим никогда. Лишняя реклама им не нужна, поскольку мужчины заняты делом, более важным. Ежедневно и ежечасно они со скоростью курьерского поезда свозят заработанные “трудами праведными” деньги в свой координационный центр, расположенный в Новосибирске. Там эти рубли и копейки конвертируются, чтобы впоследствии оказаться в Афганистане и Чечне, Сомали и Судане, где отливаются в пули и снаряды, несущие смерть. Обращал ли кто-нибудь внимание, когда появились смуглые попрошайки на улицах наших городов? Именно тогда, когда советские войска ушли из Афганистана, а затем и Средней Азии. Когда рубль перестал быть национальной гордостью и намертво прикипел к доллару. Когда потоки беженцев захлестнули южные рубежи страны, не позволяя отделять зерна от плевел. Бытует мнение, правда, не подтверждённое документально, что пришедшие к власти в 1996 году в Афганистане талибы первыми узрели, какую выгоду таят в себе неконтролируемые орды люли, шныряющие по России. Прагматики Талибана в мгновение ока поставили эту своеобразную “пятую” колонну на службу мировому терроризму. Тем более что позволяла вера. В отличие от настоящих цыган, которые к исламу относятся с известной долей осторожности, предпочитая христианство с примесью язычества, люли забыли своего огненного бога и в конце концов приняли ислам. ...Прикормив баронов, поставив задачи и потребовав немедленной отдачи, талибы от имени Аллаха благословили люли на “работу”.
Вы все поняли, дорогие читатели? Подавая
милостыню люли, вы вносите деньги в копилку Бен Ладана.
Вы становитесь пособниками мирового терроризма. Пробудись
же – православный люд! С нами железный Феликс!
Я давно заметил, что каждый ищет созвучия своим мыслям
у духовно близких авторитетов. Для Тимура Акашева таковым
оказался инициатор красного террора.
"Как тут ни вспомнить Феликса Дзержинского, считавшего, что “если вы еще не сидите, то это не ваша честность, а наша недоработка”. А о том, что бизнес мигрантов незаконен, говорят особняки, раскинутые по всей стране, “мерседесы” и платиновые челюсти цыганских баронов люли". 34
Хотелось бы узнать у журналиста, где конкретно находятся "раскиданные по стране" особняки. Ну а пока доказательства не представлены, мне остается поблагодарить Тимура Акашева за то, что он, цитируя человеко-ненавистнические сентенции чекиста, не ссылался на очень похожие директивы Гиммлера.
27. Тарасова Светлана. По миру -
с Памира. Воронежский курьер. № 80 (1226) 21.VII.1998.
28. В настоящий момент адрес сайта: bessonov-art.narod.ru
29. Романова Марина. Нашествие цыган-люли на Санкт-Петербург.
Правда.ру. СПб., 31.VIII.2001.
30. Давлетшина Рита. Тихие цыгане на наших улицах. Уральский
курьер 1.III.2001.
31. там же.
32. Латыпова Юлия Люли-люли стояли. Вечерний Новосибирск.
16.VIII.2002.
33. Крестовский А. Землю - декханам. Новый Петербург.
№31 (498), 2.VIII.2001
34. Акашев Тимур. Ай, люли! 6.VI.2002.
В Центральной Азии, среди многих наций, которые там проживают, есть маленький народ люли. Обычно их называют цыганами из-за внешнего сходства и рода занятий. Мало кто знает откуда они появились. В Кыргызстане селение люли находится в 5 километрах от города Ош. Как и чем они живут - репортаж Адилета Бектурсунова.
Начинается новый день: взрослые идут на работу, дети в школу. День начинается и для Сабины. Только она, в отличие от ровесников, идет не в школу, а на работу. Попрошайничать.
На такую же работу собираются еще сотни женщин народа люли. Так они себя называют. Хотя некоторые считают их обычными цыганами.
Селение Люли, или как его еще называют "Люли-махали", всего в пяти километрах от Оша – южной столицы Кыргызстана.
Привязанность народа люли к постоянному месту жительства – редкость. Но здесь они осели так давно, что уже не помнят о собственном происхождении.
Одни считают Люли ответвлением таджиков, другие ищут их корни в далекой Индии. Мало кто знает, когда и откуда они пришли, но, говоря откровенно, мало кто их любит. Ведь на жизнь люли зарабатывают попрошайничеством. Причем тому же учат своих детей с ранних лет.
Абдырашит – один из немногих местных, кого можно увидеть в чистой одежде. Статус не позволяет выглядеть иначе. Он глава "махали", негласно его тут называют "бароном".
"Большая часть населения живет за чертой бедности. Работы нет", – говорит Абдырашит.
Нельзя сказать, что работы в кишлаке нет совсем. Каждую неделю жители разгружают грузовики. На этот раз пришел рейс с цветным металлом из Кара-Суу. Железо у этого народа на вес золота.
Веками считалось: мужчина люли работать не должен. Этим занимаются женщины и дети. Главное место работы – базары и перекрестки.
8-летний Дильдор говорит: "С мамой ходим, собираем металл, иногда попрошайничаем".
Людей с протянутой рукой стараются не замечать. Но голод не тетка, и Сабина упорно несет вахту на дороге. Всего, что удается собрать, хватает на скромный ужин.
"Мы бедняки. Не знаю, как будем зимовать. Окна разбились, нужно как-то утепляться", – признается Сабина.
В скромной мазанке Сабина живет с мужем и его родителями. Спят и едят на полу, благо есть крыша над головой и теплая постель. Вот что значит, с любимым рай и в шалаше.
По словам Сабины, она "вышла замуж в 16 лет, по любви".
"Родители были против, потому что мой муж бедняк. Ну, я и сбежала", –добавляет 17-летняя жительница Люли.
Сабина верит, что с мужем она не прогадала. По крайней мере, он работяга. Другим мужчинам люли, отведена роль воспитателя. И многие верны древним законам своего народа. Абдырашит не видит в этом ничего плохого: "Женщины приносят домой хлеб, еду, ну или метал. Его можно сдать за хорошие деньги".
Люли – крайне замкнутая община. Чужакам трудно попасть в их круг, а значит, понять правила жизни загадочного народа. Между собой центральноазиатские цыгане говорят на особом наречии. У люли существует еще ряд традиций и обрядов, свойственных только им. В школе люли этому не учат.
По словам Руслана Уринова, "в школе учатся на русском и кыргызском языке".
Из полутора тысяч детей школьного возраста, хоть какое-то образование может получить лишь четверть. Местная школа всех не вмещает, да и родители не отпускают. Сабина в свои 17 лет ни разу не переступала ее порог.
"Сейчас мне сложно представить свое будущее. С 12 лет болят почки. Говорят, камни есть. Лечить нет денег. Умру – значит судьба такая", – делиться Сабина.
Люли – не характер, люли – судьба. У большинства людей этого народа нет выбора. И будущее Сабины было предопределено задолго до ее рождения.
Настоящее Время
Среднеазиатская богема
Жили-были бедные родители, они имели сына Лю и дочь Ли. Однажды в страну пришёл завоеватель, родители бежали и в суматохе потеряли детей. Осиротевшие Лю и Ли пошли искать их — каждый выбрал свою дорогу. Через несколько лет они встретились и, не узнав друг друга, поженились. Когда правда открылась, мулла проклял их, и с тех пор это проклятие преследует их потомков, которые зовутся «люли». Это одна из легенд, которые можно услышать от нынешних стариков из числа необычной группы «люли», живущей в Средней Азии. В ней попытка объяснить не только происхождение самого слова «люли», не имеющего перевода ни с одного языка, но и подчеркнуть замкнутость группы, презираемую окружающим населением.
История с печальным концом, конечно, сказочная. Российские путешественники и учёные, проводившие исследования в Средней Азии и нашедшие поразительное сходство люли с европейскими цыганами, предложили более научную гипотезу. Среднеазиатские цыгане (как и цыгане вообще) — выходцы из Индии, которые когда-то принадлежали к одной из низших каст индусского общества. Специалисты, в частности, обратили внимание, что в «Шахнаме» средневекового персидского писателя Фирдоуси в одной из легенд говорится о переселении из Индии в Персию 12 тыс. артистов «лури», присланных в дар персидскому правителю из рода Сасанидов Бахраму Гуру в V в. н.э. Учёные высказали гипотезу, что название «лури», или «люли», связано с названием города Arur, или Al-rur, — столицей древних раджей Синда, одной из областей северо-западной Индии. Группа артистов прижилась на новом месте и, сохранив свою замкнутость и профессиональную специализацию, из касты превратилась в своеобразную этническую группу цыган. Потомками выходцев из Синда стали люли Персии и Средней Азии. В персидском словаре слово «люли» до сих пор означает «люди, занимающиеся плясками и песнями».
Впрочем, и эта научная гипотеза выглядит слишком прямолинейной и упрощённой. Конечно, скорее всего современные цыгане, в том числе люли, по своему самому древнему корню являются выходцами из Индии. На это указывает множество разных косвенных свидетельств, например, более тёмный цвет кожи и дравидоидные черты лица (дравиды — древнее, доарийское население Индии). Замкнутость, приверженность профессиям или занятиям, которые презираются остальными, напоминают черты индийских каст. Некоторые учёные обратили также внимание на обычай (индусский по своему генезису?) делать татуировку на лбу, щёках и кистях рук, который долгое время сохранялся у цыган, живущих в окрестностях г. Карши в Средней Азии.
Конечно, группа среднеазиатских цыган на протяжении всей истории не была совершенно изолированной и продолжала пополняться новыми выходцами из Индии. Так, многие предания люли связаны с эпохой среднеазиатского правителя Тимура (XIV в.), или Тамерлана, который совершал походы на Индию. Возможно, часть цыган оказалась в Средней Азии в результате этих походов. С этого времени они часто упоминаются в письменных источниках. Персидский поэт Хафиз Шерози в одном из стихотворений говорил о люли как о весёлых и обаятельных людях. Потомок Тимура и основатель империи Великих моголов Бабур, сам выходец из Средней Азии, перечисляя имена своих музыкантов, играющих на весёлых пьяных пирушках, упоминал среди них люли по имени Рамазан.
В число цыган могли входить также новые члены из числа местного населения, схожего с цыганами образом жизни и профессией. В отличие от кастового индийского общества средневековое мусульманское общество было организовано по ремесленно-цеховому принципу. Цеха были очень похожи на касты, они имели своё самоуправление, свой устав, свои ритуалы и строго придерживались эндогамии, т.е. браки заключались только внутри своего сообщества. Источники свидетельствуют, что цыгане входили в цех «бану сасан», в котором числились фокусники, факиры, дрессировщики животных, нищие, которые представлялись калеками, канатоходцы и др. Этот цех был известен по всему Среднему и Ближнему Востоку.
В этой связи интересна ещё одна деталь, которая сближала цыган с другими маргинальными группами. У цыган был и кое-где продолжает сохраняться свой «тайный» язык-арго — «лавзи мугат» или «арабча», т.е. «по-арабски» (сами цыгане в своих легендах нередко называют себя родственниками — двоюродными братьями — арабов, на которых похожи своим тёмным внешним видом и кочевым образом жизни). Точнее сказать, это не столько «тайный» язык, сколько «тайный» словарь, т.е. заимствованная из других языков и видоизменённая лексика, которая обозначает некоторые предметы, понятия и действия. Большинство люли до сих пор двуязычны, т.е. говорят на иранском (таджикском) и тюркском (узбекском) языках. Обиходным является таджикский язык, хотя сегодня некоторые группы цыган в Узбекистане говорят преимущественно на узбекском. Цыгане используют «тайные» слова в своей речи вместо общеупотребительных таджикских и тюркских слов, так чтобы окружающие не могли понять, о чём говорится. Цыганский арго на 50% состоит из той же лексики, которая имелась в «тайном языке» (абдол-тили) среднеазиатского цеха маддахов и каландаров, т.е. странствующих и нищенствующих дервишей-суфиев и профессиональных рассказчиков разного рода историй.
Люли, таким образом, всегда существовали внутри более широкого круга людей, которые занимались схожим ремеслом, перенимая у них и передавая им многие элементы культуры. Другими словами, всегда существовала цыганская и «цыганоподобная» среда, в которой выделить собственно «цыган» сложно. Отличительной чертой этой среды была не какая-то определённая «цыганскость», а маргинальность, отчуждённость от основной массы окружающего населения в силу особого вида занятия, образа жизни, внешнего вида и т.д. Как писал в 1879 г. один из первых исследователей среднеазиатских цыган А.И.Вилькинс, «…люли не имеет ничего позади себя; он везде чужой…». Среднеазиатское население, имея в виду именно эти маргинальные черты, объединяло такие группы чаще всего под одним названием «люли». Европейский же (или русский) взгляд, привыкший к «своим» цыганам, попытался в этой среде увидеть «настоящих» цыган и «ненастоящих». В любом случае, если и можно говорить о среднеазиатских цыганах-люли как о единой группе, то её объединяли и объединяют только присущие в данный исторический момент данному обществу интерпретации маргинальности.
Более детальное знакомство со среднеазиатскими цыганами показывает, что эта группа, которую обычно рассматривают как единую и без разбора именуют «люли», на самом деле состоит из нескольких разных групп. Они отличаются названиями, образом жизни и, что важнее всего, сами противопоставляют себя друг другу.
Наиболее многочисленная из этих групп — местные цыгане, которые живут в Средней Азии издавна. Сами себя они называют «мугат» (араб. мн.ч. от «муг» — огнепоклонник, язычник), иногда «гурбат» (в переводе с арабского — «чужестранность, одиночество, безродность»). Окружающее население, если это узбеки, зовёт их «люли», если это таджики (особенно в южных районах Средней Азии, где слово «люли» не употребляют) — «джуги» (в некоторых индийских языках — «нищий, отшельник»). В некоторых районах группы бродячих цыган именуют «мултони» (видимо, по названию синдского г. Мультан), оседлых — «косиб», т.е. ремесленник.
Именно люли/джуги больше всего похожи на тех цыган, которые хорошо знакомы жителям Европы и России. Традиционно они вели бродячий образ жизни, кочуя таборами (туп, тупар) от 5-6 до 10-20 шатров, останавливаясь близ деревень и живя в одном месте 3-5 дней. Летний шатёр представлял собой обычный навес для тени, который держался на одном шесте. Зимний шатёр (чадыр) состоял из бязевого полотнища, накинутого на 2-3 вертикальных шеста, края полотнища укреплялись на земле колышками. Для обогрева служил костёр, раскладываемый в шатре в небольшом углублении ближе к выходу. Пищу готовили в котле вне шатра, питались в основном похлёбкой из сорго, которую варили с костями или кусочками мяса, и лепёшками. Предметы обихода — кошмы, одеяла, деревянная посуда — были приспособлены к перекочёвкам. У каждой семьи была лошадь.
Зимой эти «истинные дети природы», как выражались в XIX в., нередко арендовали дома или хозяйственные постройки у жителей какого-нибудь кишлака. Во многих среднеазиатских городах были целые кварталы или пригородные посёлки, которые образовались из таких зимовок. Были также селения — например, Мультани-кишлак в окрестностях Самарканда — где на зиму собиралось до 200 цыганских семей. Постепенно они превратились для многих люли/джуги в места постоянного проживания.
Основным занятием цыган-мужчин в северных районах Средней Азии было разведение и торговля лошадьми, они также делали разные изделия из конского волоса, в первую очередь чачван (сетки, которыми закрывались лица среднеазиатских мусульманок). Кое-где держали борзых собак и торговали их щенками. Кроме того, люли/джуги специализировались в деревообрабатывающих ремёслах — изготовлении деревянных ложек, чашек, другой мелкой хозяйственной утвари. Когда-то в прошлом цыгане занимались также продажей рабов и изготовлением местной водки-бузы, что составляло немаловажную статью дохода. В южных районах Средней Азии мужчины были ювелирами, мастерили браслеты, колечки, серёжки и пр., иногда ремонтировали металлическую и деревянную посуду.
Женщины-цыганки занимались мелкой бакалейной торговлей — продавали парфюмерию, нитки, иголки и пр., а также ремесленные изделия своих мужей. Они же, точнее некоторые из них, занимались гаданием на зеркале и чашке с водой, ворожбой — предсказывали будущее, определяли место, где могут находиться потерянные вещи и т.д. Среди них были те, кто занимались врачеванием (в частности кровопусканием), и население охотно шло к ним лечиться. Традиционными для среднеазиатских женщин занятиями цыганки не занимались — не ткали, не пряли, не пекли хлеб. В некоторых таборах женщины шили тюбетейки и пояса. Основным же их занятием было профессиональное нищенство. У люли/джуги существовал даже обычай торба (или хурджин, т.е. сума), когда во время свадьбы на плечо невесте старуха клала перемётную суму и невеста давала клятву содержать своего мужа сбором подаяний. Летом и особенно зимой, взяв с собой детей, женщины ходили, собирая милостыню, с хурджинами и длинными посохами (асо), которыми отгоняли собак. Цыганки «славились» также мелким воровством. Профессиональным нищенством и врачеванием занимались и некоторые мужчины.
Попрошайничество, которое выделяло люли, было профессией и вовсе не говорило о материальном достатке. В целом цыгане жили бедно, не имели жилья, питались скудно, одежду меняли редко (кстати, одежда цыганок по типу была среднеазиатской, но отличалась более яркой и необычной расцветкой, наличием большого числа украшений). Тем не менее и среди них были зажиточные семьи. Сохранились воспоминания о братьях Суяре и Суюне Миршакаровых, которые жили в кишлаке Бурганлы около Самарканда в начале XIX в. У них было много земли и скота.
Табор обычно состоял из родственных семей. Возглавлялся он советом стариков и избираемым старшиной-аксакалом из числа авторитетных и состоятельных, не обязательно самых старших, лиц. Совет решал вопросы о ссоре и мире, о перекочёвках, о помощи членам табора и т.д. Старшина, чьё имя обычно носил табор, получал от официальных властей грамоту-ярлык и отвечал за сбор налогов. Все члены табора вместе проводили разные празднества и ритуалы, помогали друг другу в случае необходимости, женщины сообща шили новые шатры.
Люли/джуги считаются мусульманами-суннитами, они совершают все необходимые ритуалы (на которые в прошлом приглашались все цыгане округи) — обрезание, мусульманские похороны, чтение молитву-никох на свадьбах. Более религиозными были оседлые цыгане, менее религиозными — бродячие. Однако приверженность цыган исламу являлась всегда довольно поверхностной, а окружающее население и вовсе не считало их мусульманами, рассказывая о них всякие небылицы. Уже в XIX в. люли/джуги просили милостыню у русских, осеняя себя крестным знамением и повторяя «Христа ради!».
Браки заключались, как правило, внутри табора, на сторону девушку отдавали редко. Выходили замуж рано — в 12-15 лет. У люли/джуги было распространено многожёнство. Женщины, по сравнению с окружающими мусульманками, были более свободны, не носили паранджу и чачван, нередко сбегали из своих семей. На пирушках мужчины и женщины праздновали вместе, женщины не стеснялись посторонних мужчин, не прятались от них, свободно включались в мужской разговор, что среднеазиатский этикет категорически запрещает. В семьях было много детей, но детская смертность была высокой. С детства мальчиков и девочек приучали к цыганской кочевой и попрошайнической жизни.
Главное, что отличало среднеазиатских люли/джуги от европейских цыган, — отсутствие наследственного ремесла артистов. Профессионально цыгане в XIX-XX вв. не занимались ни ходулеходством, ни публичными танцами и песнями, не были ни артистами, ни акробатами, хотя певцы, музыканты и танцоры — мужчины и мальчики — среди них встречались нередко. В более отдалённом прошлом среднеазиатские цыгане, видимо, были профессиональными артистами, о чём говорят многие письменные источники. Именно эти занятия сохранились у цыган Персии, Закавказья, Малой Азии. Возможно, к утере таких профессий у среднеазиатских люли/джуги привели гонения на эти ремесла со стороны мусульманских ортодоксов в Средней Азии в XVIII-XIX вв. Впрочем, это по-прежнему остаётся загадкой и может быть связано с происхождением среднеазиатских цыган: не исключено, что какая-то их часть происходит от низших индийских каст, которые не практиковали профессию певцов и танцоров, а занимались исключительно попрошайничеством, мелкой торговлей и ремёслами.
Люли/джуги различались по месту проживания: бухарские, самаркандские, кокандские, ташкентские, гиссарские и т.д. Каждая такая группа имела свои локальные особенности, иногда очень существенные, и не смешивалась с другими.
Кроме собственно «цыган», т.е. люли/джуги, в Средней Азии жили несколько «цыганоподобных» групп. Хотя сами они всячески отрицают своё родство с люли/джуги и не поддерживают с ними никаких, в том числе брачных, отношений (как и прочие, они презрительно относятся к люли/джуги), местное население, а вслед за ним и европейцы, путают их с люли/джуги из-за большого сходства в образе жизни и внешности.
Одна из таких «цыганоподобных» групп — «тавоктарош». Название это переводится как «мастера по изготовлению посуды» (в южных районах Средней Азии эту группу называют «согутарош» — мастера по изготовлению мисок). Они в прошлом вели полуоседлый образ жизни, что было связано с их основным занятием — деревообрабатывающим ремеслом, в котором участвовали как мужчины, так и женщины. Летом тавоктароши переселялись ближе к рекам, где растёт ива, которая служила им сырьём для изготовления посуды и ложек. Зимой они перебирались ближе к кишлакам, где были базары, селились в свободных домах. Как правило, несколько родственных семей кочевали вместе и имели определённые места стоянок и традиционные связи с местными жителями.
К тавоктарошам близка жившая в Синьцзяне и Ферганской долине группа кашгарских цыган, которых называли «ага». Они в свою очередь делились на «повон» и «аякчи». Первые занимались ювелирным ремеслом по меди — изготовляли кольца, серьги, браслеты, а также мелкой торговлей нитками, иголками, зеркалами и т.д. Женщины торговали леденцами и жевательной смолой, но не базарах, а вразнос. Вторые были специалистами по выделыванию деревянной посуды: мужчины из ореховой древесины делали чашки, черенки для лопат и ленчики для сёдел, деревянные калоши на трёх ножках, шили хомуты и другие предметы конской сбруи из кожи; женщины из этого рода плели из ветвей ивы и турангула корзины и кузова для арб. Их образ жизни был полуоседлый, жили в шалашах, но имели и стационарное глинобитное жильё. Женщины паранджу не носили. В браки вступали только внутри своей группы, предпочитали кузенные браки, вступление в браки между повонами и аякчи категорически запрещалось. Приписываемое им родство с люли они, как и тавоктароши, отрицали.
Ещё одна «цыганоподобная» группа — «мазанг» (по одной версии, это слово означает с таджикского диалекта «чёрные, тёмнолицые», по другой — «аскет, дервиш»). В отличие от всех остальных цыган мазанг вели оседлый образ жизни, занимались сельским хозяйством и мелкой торговлей, не знали никаких ремёсел — ни ювелирного, ни деревообрабатывающего. Что их объединяло в глазах местного населения с люли/джуги — это традиция женской бакалейной торговли вразнос, когда женщины (часто немолодые) ходили из дома в дом по широкой округе — даже в горы — и предлагали свой товар — краски, текстиль, парфюмерию, посуду и пр. Это обусловило ещё одну их особенность — некоторую свободу женщин, которые при чужих людях не закрывали свои лица и пользовались «нехорошей» репутацией. При этом женщины не попрошайничали и не гадали. Группа придерживалась строгой эндогамии и не вступала в браки с люли/джуги. Жили мазанг преимущественно в Самаркандской области и в г. Самарканде.
Наконец, на юге Средней Азии проживает целый ряд различных групп, которые окружающим населением также воспринимаются как цыгане. Их называют иногда «чёрные люли» (кара-люли), «обезьяньи люли» (маймуны-люли), афганскими или индийскими люли/джуги («ауган-люли/джуги», «индустони люли/джуги»). Многие из них появились в Средней Азии лишь в XVIII-XIX вв. и пришли из Афганистана или Индии. Этих групп очень много: учёные называют «чистони», «каволи», «парья», «белуджи» и др. Все они говорят на таджикском языке, группа парья — на одном из индоарийских диалектов. Каждая из них имела свою специфику в образе жизни и профессиональной специализации, многие кочевали, жили в шалашах, занимались мелкой торговлей и не отказывались от милостыни, славились вороватостью или какой-то другой чертой. «Белуджи», например, в XIX в. кочевали по всей Средней Азии: мужчины выступали с дрессированными медведями, обезьянами, козлами; женщины нищенствовали и торговали косметикой, в том числе пахучим мылом собственного изготовления. Женщины славились также умением изготовлять из толчённых жуков и цветов снадобье, употребление которого беременными женщинами будто бы помогало сформировать пол будущего ребёнка.
Афганские и индийские люли отрицают своё родство друг с другом и даже нередко скрывают своё происхождение, боясь насмешек и изоляции. Внешне они гораздо смуглее своих среднеазиатских настоящих или мнимых «собратьев». Впрочем, как пишет известный лингвист И.М.Оранский, «…правомерность объединения всех таких групп, часто не имеющих между собой ничего общего ни по происхождению, ни по языку, под единым термином, равно как и правомерность употребления самого термина «среднеазиатские цыгане», отнюдь не может считаться доказанной…».
Замкнутость и профессиональная специализация всех перечисленных групп цыган и «цыганоподобных» общин устойчиво сохранялись на протяжении длительного исторического времени. Только в XX в. была предпринята попытка разрушить сложившиеся культурные барьеры и стереотипы, интегрировать маргинальные сообщества в основную массу среднеазиатского населения. Попытка эта удалась лишь отчасти.
В советское время власть предпринимала разные меры, чтобы привязать цыган к постоянному месту жительства, найти им работу, устроить детей в школу, создать прослойку интеллигенции из числа цыган. В 1925 г. был создан Всероссийский союз цыган, в который вошли и среднеазиатские цыгане. Коммунист из цыган Мизраб Махмудов был избран членом ЦИК Узбекской ССР. В период «культурной революции», когда среднеазиатских женщин призывали сбросить паранджу, был выдвинут лозунг «снятия тюрбана» женщинами-цыганками. Однако, как писали в то время, «…Мало было снять с цыганки тюрбан, необходимо было дать ей возможность добывать средства честным трудом…».
В 1920-30-е гг. в Средней Азии создавались цыганские колхозы и артели. В 1929 г. в Узбекистане была создана первая цыганская сельскохозяйственная артель. В период коллективизации появились первые цыганские колхозы — «Имени Махмудова» (в Фергане) и «Янги турмуш» (в Ташкентской области). К концу 1930-х гг., не без административного принуждения, было создано уже 13 колхозов, члены которых были по преимуществу цыганами. Правда, в 1938 г., когда национальная политика поддержки меньшинств была свёрнута, многие из этих колхозов распались. Цыган организовывали также в кустарно-промысловые артели, привлекали для работы на фабрики и заводы. В 1928 г. в Самарканде была создана первая цыганская артель по сбору утиля, носившая название «Мехнаткаш люли» (Трудовые цыгане), в которой трудился 61 цыган, руководителем был Мирзоназар Махманазаров. Артели деревообработчиков существовали в Коканде, в Бухаре, артель по изготовлению игрушек — в Ташкенте. Цыганские колхозы и ремесленные артели существовали и в Таджикистане. В колхозах открывались школы, несколько цыган получили высшее образование.
В тяжёлые годы войны многие цыганские семьи вернулись к полукочевому образу жизни и попрошайничеству. Но после указа 1956 г. об оседлости цыган процесс «прикрепления» их к земле вновь усилился. Тогда же при получении паспортов их повсеместно стали записывать узбеками и таджиками. Многие из них имеют двойственное самосознание: считают себя таджиками или — реже — узбеками, но помнят о цыганском происхождении. Некоторые группы цыган называют себя «кашгарцами» (уйгурами) или арабами. Особенно быстро ассимилировались «цыганоподобные» группы тавоктарошей и мазанг. Многие цыганские сообщества стали «незаметны»: так, при Андижанской фабрике художественных изделий была создана цыганская бригада по плетению корзин, продукция которой демонстрировалась на выставках, правда, как «узбекское» традиционное ремесло.
Несмотря на все изменения, значительная часть цыган, тем не менее, по-прежнему передвигалась, жила в шатрах, правда, подолгу задерживаясь в одном месте, где-нибудь на окраине селения. Даже оседлые и ассимилированные цыгане обычно живут отдельно от остального населения и работают в отдельных бригадах. После распада СССР в 1991 г. и образования независимых государств, что сопровождалось резким ухудшением социально-экономической ситуации, процесс возвращения цыган к прежнему, традиционному образу жизни усилился. Особенно это было заметно в Таджикистане, где в 1992-1997 гг. бушевала гражданская война. Она заставила многих цыган, как и многих таджиков и узбеков, покинуть родину и уехать в Россию.
Численность цыган в Средней Азии никто никогда точно не подсчитывал, да её и невозможно подсчитать, поскольку многие цыгане выдают себя за представителей других национальностей. По переписи 1926 г., в Узбекистане их насчитывалось 3710 человек, несколько меньше — в Таджикистане. По данным переписи 1989 г., среднеазиатских цыган было около 25 тыс. человек. Реальная их численность всегда была больше как минимум в два раза.
Сказанное о среднеазиатских цыганах нельзя считать исчерпывающей или достаточно полной информацией об этой группе. Не всё в истории среднеазиатских цыган, а также в их культуре, быту, взаимоотношениях известно специалистам. Сохраняющаяся замкнутость их образа жизни не позволяет исследователям глубоко проникнуть во многие сферы их жизни, правильно понять отличия разных цыганских и «цыганоподобных» групп друг от друга. Как писала этнограф Б.Х.Кармышева, «…вопросы их происхождения, родства их между собой нельзя считать решёнными…».
Сергей Николаевич Абашин
Like
Like Love Haha Wow Sad Angry
С первыми лучами солнца к кишлаку Сомониён подъезжают полтора десятка микроавтобусов. У их владельцев договор с местными жителями - с "джуги" или, по-другому, "люли" - таджикскими цыганами. Они каждый день отвозят их в столицу и другие ближайшие города на заработки.
"Я работаю водителем у джуги уже 4 года. Они хорошо платят. Например, до столицы довожу за 3 Сомони с человека. Утром отвожу. Вечером в договоренном месте забираю и привожу сюда", - рассказывает Алишер, владелец маршрутки.
Ездят джуги практически всем селом – в экспедициях участвуют старики, женщины и дети. В городах они занимаются попрошайничеством и ничего зазорного в этом не видят. Это почетная профессия, доставшаяся им от предков, прибывших несколько столетий назад из Индии. На этот счет у них есть даже легенда:
"Когда всевышний раздавал людям их достаток, то и нашу часть отдал им, а то, что мы берем, принадлежит нам по праву", - рассказывает Рустам, "джуги". - "Не зря мы зовемся "джуги", что в переводе означает "найди и возьми"
"У нас все серьезно", - соглашается с ним Фатима, "джуги". - "Даже специальная одежда есть для попрошайничества. Это широкое платье до пят и мешок, в который мы собираем пожертвования.
Каждый выезд в город у джуги заранее распланирован. Часть попрошаек собирается у кладбищ и мечетей, занимает места на многолюдных улицах. Другие ходят по домам и квартирам. Чтобы достичь максимальной эффективности и покрытия, и не заходить в один и тот же дом дважды, города поделены на сектора.
"Железо, собираем железо. Старые холодильники, трубы, печи," - ходит по улице мужчина-джуги.
Взрослые мужчины джуги занимаются сбором и перепродажей металлолома. Это практически монополия цыган в стране. Афзалшо в бизнесе уже пять лет и, говорит, что никто не может составить им конкуренции. Секрет успеха бизнеса - автомобиль "Москвич-412".
"Эту модель авто мы покупаем всего за 100 долларов. В отличии от других машин, она полностью из металла и через год использования ее можно сдать на металлолом за ту же цену или даже дороже", - рассказывает Афзалшо, "джуги". - "К тому же у "Москвича" есть рессоры, и на него можно погрузить до тонны железа. Ну, еще у нас в поселке жил автомеханик, который обучил всех своей профессии. Дело в том, что он умел ремонтировать только Москвичи", - рассказывает он.
На заработки в город выезжают не все. Те, кто остаются в кишлаке, занимаются выпасом скота. В основном это дети и подростки, которые ходят в школу. Им нельзя далеко уезжать из поселка, чтобы не пропускать занятия.
"Это мой конь Саман. Это порода досталась нам от наших предков. Мы выращиваем лошадей и никогда не продаем чужакам", - с гордостью демонстрирует Алиджон Кучумов, "джуги".
Также мужчины занимаются коневодством. Настоящего цыгана нельзя представить без доброго коня, говорит Алиджон Кучумов. Традиция разводить лошадей осталась, несмотря на оседлый образ жизни, который джуги ведут уже более 100 лет.
Весной, когда по всему Таджикистану проходят соревнования по "бузкаши" - козлодранию, Алиджон путешествует от игры к игре. Он и его односельчане побеждают чаще всего.
"В день коню я даю 16 килограммов отборного овса. А еще есть сено и отруби. Это очень затратное дело, но отдается сторицей", - говорит Алиджон Кучумов.
О своем любимце Алиджон заботится особо. Победа хотя бы в одном "бузкаши" позволяет кормить коня целый год. А в нескольких - помогает прокормиться и хозяину.
Раньше цыгане были знамениты своими золотыми украшениями. Ювелирное ремесло передавалось из поколения в поколение. Но за последние 40 лет умерли все ювелиры кишлака, так и не оставив учеников.
"Это наша трагедия. Этих мастеров нет среди нас более. Те, у кого был талант к ювелирному делу, не хотели учиться, были молодыми и горячими. Так мы потеряли наше ремесло", - сетует Рустам, "джуги".
В остальном таджикские цыгане живут практически также, как и другие жители страны. Та же пища – плов, шурпа и лепешки. Национальная таджикская одежда, обычные для страны дома, традиции и обычаи. Но есть и свои мелкие, на первый взгляд неразличимые детали.
"Вот эта девочка, наша соседка. Она приходит каждый день к нам и помогает убирать, ухаживать за скотиной, готовить. Ест тоже с нами. Мы пригляделись к ней и решили, что она будет через пару лет женой моего сына. Она принесет клятву, что будет содержать моего мальчика всю его жизнь", - говорит Каромат Кучумов, "джуги".
В стране сегодня проживает всего несколько десятков тысяч цыган-джуги, это меньше 1% всего населения. Но при этом они сохранили свою этническую идентичность. В основном - из-за необычного мировоззрения и образа жизни, в первую очередь любви к попрошайничеству. Им некомфортно жить вперемешку с другими народностями, поэтому у люли собственные поселки.
Анушерворн Арипов, Насим Исамов, "Настоящее время", Таджикистан
Никому не понятный язык, маргинальный образ жизни, минимум общения с местным населением – так живут таджикские цыгане, разбросанные по нескольким районам республики. Таджики по соседству слагают об их жизни легенды и стараются не иметь с ними дело, но цыганам все равно, они живут так, как жили здесь столетия назад.
«АП» вместе со своим партнером «Открытая Азия онлайн» побывала в одном из таджикских кишлаков - Заркороне, в Восейском районе Хатлонской области, где традиционно проживает самая загадочная этническая группа - джуги.
«МЫ люди маленькие, таджики - большие, а мы нет, - рассуждает Рахмонали Холосов, отец десятерых детей и, как нам шепнули на ухо, обладатель трех жен. - Живем и живем, никого не трогаем. А вообще, сегодня нет никого, все на работе».
«Работой» тут называют попрошайничество, которым жители кишлака Заркорон на юге Таджикистана промышляют по всей Хатлонской области. Говорят о своем промысле они просто, как если бы занимались торговлей или земледелием: уходят на работу в 8 утра, возвращаются в 4-5 вечера, в основном работают женщины, дети и старики, основной секрет профессии - «проси, пока не дадут», ежедневный заработок - 30-40 сомони ($3,8-5).
«На жизнь хватает, - говорит Р. Холосов. - Сейчас хорошо стало, все люди на базаре, каждый по чуть-чуть даст - и мы живем. Раньше давали меньше, все коммунисты такие были, и базары пустые».
Рахмонали говорит, что работа у джуги достаточно сложная, потому что могут обругать или даже побить, но «ничего не поделаешь – привычка, да и хорошие люди тоже встречаются». Впрочем, сказать, что население кишлака живет только за счет попрошайничества, нельзя. Джуги разводят скот, занимаются ремеслом, собирают металлолом и потом сдают его, а соседи из таджикского кишлака с восхищением рассказывают, как в 90-е годы, когда здесь появился первый синтезатор YAMAHA, а потом вдруг сломался, починить его смогли только в Заркороне.
В советские времена власти пытались втиснуть джуги в традиционные рамки: детей отправляли в школы, взрослых устраивали на работу в колхозы. Тогда же среднеазиатские цыгане стали вести и оседлый образ жизни, так в Таджикистане и появились кишлаки с населением из этой этнической группы. Хотя сам Рахмонали в свои 66 лет толком не знает, как сюда попала его семья, откуда пришли родители, только отмахивается, мол, давно это было.
Это было действительно давно, российские исследователи Центральной Азии одними из первых нашли поразительное сходство между народностями, которые в разных уголках нашего региона называли люли, джуги или мугат, и европейскими цыганами. Позже они предположили, что центральноазиатские цыгане также выходцы из Индии, которые когда-то принадлежали к одной из низших каст индусского общества. Обратили внимание и на то, что Фирдоуси в своей главной работе «Шахнаме» говорил о переселении из Индии в Персию тысячи артистов, называя их «лури». Было это в V в. н.э. Затем артисты прижились на новом месте и, сохранив свою замкнутость и специализацию, превратились в своеобразную этническую группу цыган. Но если с начала их появления в нашем регионе они оставались профессиональными артистами, то со временем этот вид занятия практически исчез. Исследователи говорят, что к отказу от своей профессии могли привести гонения на эти ремесла со стороны мусульманских ортодоксов.
Цыгане-мусульмане
НО, конечно, несмотря на свою замкнутость, джуги за столетия проживания в регионе успели перенять многие черты у коренного населения. Большинство из них носят традиционную таджикскую одежду: мужчины ходят в тюбетейках, женщины в национальных платьях, и все причисляют себя к мусульманам-суннитам. Например, Рахмонали даже совершил паломничество в Мекку в 2013 году. В соответствии со своими религиозными убеждениями джуги проводят и традиционные обряды: похороны, свадьбы. Только могилы у них выглядят как двухъярусные колодцы, а во время никоха невеста дает обещание содержать своего мужа всю жизнь.
Рано Курбаналиевой 46 лет, у нее семеро детей, замуж она вышла в 17, и это по меркам джуги она засиделась, нередко браки здесь заключаются в 13-15 лет. Рано уверенно и свободно общается с приезжими гостями, причем ей не важно, кто перед ней - мужчина или женщина. Это еще одно отличие джуги от коренных сельских жителей, где женщины как минимум стесняются посторонних мужчин. На руке у Рано выбита татуировка – ее собственное имя, еще есть точка на лбу. Почти у всех джуги есть такие татуировки, и чаще всего именно точки на переносице. Она рассказывает, что сама давно не занимается попрошайничеством, сидит дома, ведет домашнее хозяйство, а потом добавляет: «Мои дети ходят просить». Детей к своему ремеслу джуги привлекают с раннего детства, любой мальчишка может прокормить себя сызмальства. Жители Заркорона говорят об этом с гордостью, хотя объясняют, что в школу их дети тоже ходят.
В местной школе ученики действительно есть, преподают им на таджикском языке, и все учителя таджики. Руководство района сетует на то, что сами джуги получать высшее или хотя бы среднее образование, а потом преподавать в школе - не хотят. Таджикским языком джуги пользуются, только когда общаются с гостями или посещают государственные учреждения. Их собственный язык – это тарабарщина, которую трудно разобрать; смесь таджикского, узбекского и русского языков надежно защищает их разговоры от посторонних ушей.
Чужаков джуги в свое сообщество принимают крайне неохотно, хотя исключения из правила есть. В кишлаке нам рассказывают про загадочную Ольгу из Самары, которая в 1994 году приехала сюда вслед за мужем. С тех пор живет здесь, занимается попрошайничеством, но никого из журналистов к себе близко не подпускает - говорят, неудачные попытки были, и не раз. Кроме Ольги и ее супруга в Заркороне смешанных браков больше нет.
«Нам, конечно, дела до них никакого нет, пусть живут, как хотят, - говорит нам местный житель Даврон. - Просто удивительно, что они так живут, попрошайничают и не стесняются, странные какие-то».
Эту странность цыгане объясняют по-своему: «Когда Аллах раздавал всем богатство, то нашу часть отдал вам, поэтому теперь мы имеем право попросить у вас то, что нам причитается».
Фото: Нозим Каландаров
