Талантливая сестра прославленной авантюристки - игорь сизов.

Наталья НИКИТИНА

Ровно год назад, в дни празднования 120-летия открытия в Алуште первого приемного покоя, 12 октября 2012 года, в сквере Алуштинской центральной городской больницы был торжественно открыт памятник Надежде Сусловой , первой в Европе и России женщине, блестяще защитившей хирургическую диссертацию и получившей ученую степень доктора медицины, хирургии и акушерства. Это единственный в мире памятник Надежде Прокофьевне Сусловой, и установлен он в Алуште, где она прожила последние свои годы и была похоронена...
Более 20 лет в запасниках Алуштинского литературно-мемориального музея С.Н. Сергеева-Ценского хранился этот памятник, в советское время изготовленный скульптором Владимиром Петренко , ныне покойным, и архитектором Александром Кущевым .

Надежда Суслова

По словам Нины Карпачевой , первого омбудсмена, заслуженного юриста Украины, 25 лет назад скульпторы выполнили работу на принципах благотворительности, а необходимые для завершения работ средства предоставил тогдашний Фонд мира. Памятник изготавливался для музея Надежды Сусловой, который планировали открыть в Алуште. Но в 90-е было не до этого…

Мраморная скульптура представляет собой силуэт женщины в полный рост, облокотившейся локтем правой руки на колонну. У ног ее лежит раскрытая книга из мрамора. В верхней части колонны изображен штрихами медицинский символ (змея и чаша). Ниже — в виде свитка слова: «Я буду считать себя счастливой, если сумею хоть кому бы то ни было помочь в трудном положении, облегчить какое бы то ни было горе, одним словом, совершить не подвиг, а простое проявление любви и милосердия. Н.П. Суслова». В основании колонны, внизу, - имена: Сократ, Аристотель, Вольтер, Сен-Симон. Выше вертикально — в виде корешков книг, на которых выбито: Н.Г. Чернышевский, А.И. Герцен, Карл Маркс…

Когда читаешь эти надписи, задаешь себе вопрос: что общего между Сен-Симоном, Чернышевским и Сусловой? Об именах, начертанных на памятнике, пойдет речь в этой статье.

Надежда Прокофьевна Суслова была необычайной женщиной. Родилась она 1 (13) сентября 1843 г. в селе Панино Горбатовского уезда Нижегородской губернии в семье крепостного крестьянина, получившего вольную от графа Шереметева и ставшего владельцем ситцебумажной фабрики. Род крестьян Сусловых был крепким. Прокофий Суслов осиротел в полтора года, и его усыновил бездетный отставной дворецкий графа Шереметева Трегубов .

Он дал мальчику хорошее образование. Начав свою карьеру с переписки «ревижских сказок» в конторе графа, Прокофий Суслов благодаря своим способностям быстро пошел в гору. А перед женитьбой на Анне Ястребовой Шереметев даровал ему вольную. Прокофий Григорьевич дослужился до должности главного управляющего всеми имениями графа Шереметева - и в Петербурге, и в Москве.

У Сусловых родилось трое детей: старшая - Аполлинария , дома ее звали Полиной, затем Надежда и Василий . В 1854 г. семья переехала в Москву. Отец — человек передовых взглядов — считал необходимым дать детям образование. Девочки хоть и были дочерьми бывшего крепостного, но в доме родителей у них были гувернантки, обучавшие их манерам и языкам, и даже учитель танцев.

Памятник Надежде Сусловой в Алуште

Со временем домашнее образование уступило месту пансиону благородных девиц, а позднее — столичной гимназии. У матери рука была тяжелая и нрав весьма деспотичный, поэтому, когда сестер отдали в пансион благородных девиц, они не особенно расстроились из-за разлуки с домом. «Плохая нам с сестрой досталась школа, где мало развивался ум, совершенно не затрагивалось сердце, а только обременялась память и царила мертвящая дисциплина»,- напишет впоследствии Суслова в своих мемуарах…

Умственные запросы Надежды удовлетворялись, главным образом, самообразованием. Знание языков, французского и немецкого, дал пансион, но латынь и естественные науки, усвоенные в юности, не входили в курс обязательного обучения.

В 1859 г., когда П.Г.Суслов был назначен главноуправляющим всеми имениями Шереметьева, семья перебирается в Петербург, девушки заканчивают образование в Петербургском институте благородных девиц, а брат готовится к юридической карьере (впоследствии он стал судебным следователем). Все трое были людьми незаурядными. Их молодость совпала с общественным подъемом 1860-х годов, послереформенным временем «атеистического направления», когда кумирами молодежи были Писарев, Добролюбов, Чернышевский, когда не только у молодежи, но и у зрелых образованных людей «существовала непоколебимая вера в чудотворную силу человеческого ума».

Петербург в начале 60-х годов приобрел ореол обетованной земли: здесь была лаборатория идей, здесь много говорили и писали о женском вопросе, здесь могли указать, как жить, что делать…

Твердого выбора своего пути у сестер Сусловых еще не было, но в это время они начали пробовать силы в литературе . В 1861 г. 18-летняя Надежда опубликовала в журнале «Современник» Н.А. Некрасова и И.И. Панаева «Рассказ в письмах» (№ 8) и «Фантазерка» (№ 9), а через месяц в журнале Ф.М. Достоевского «Время» (№ 10) вышла повесть Аполлинарии на тему женской эмансипации «Покуда». Так произошло знакомство совсем юных писательниц Сусловых с самыми влиятельными литераторами того времени — Достоевским, Некрасовым.

Круг общения Надежды в северной столице — передовые женщины, стремившиеся к серьезному образованию. Постижение этой истины заставило женщин взяться за серьезные книги . В большом ходу среди передовой женской молодежи в те годы были западные социалисты — Сен-Симон, Оуэн, Луи Блан, Лассаль, Прудон. "Современник", "Колокол", "Полярная звезда" и другие издания герценовской Вольной печати, "Русское слово" входили в постоянный круг чтения. Каждое новое выступление кумиров молодежи — Чернышевского, Добролюбова, Писарева — бурно обсуждалось.

Нина Карпачева на открытии памятника

Университетская профессура раскололась в женском вопросе на два лагеря: более молодое поколение всячески поддерживало благородное стремление женщин к высшему образованию, ретрограды считали присутствие женщин несовместимым с достоинством научного учреждения. Действовавший в ту пору университетский устав 1835 г. вообще не предусматривал присутствия женщин в «храме науки», то есть не существовало на это ни разрешения, ни запрета, начальство не препятствовало посещению ими лекций.

Студенчество в целом отнеслось к появлению женщин в университете как к явлению совершенно естественному и старалось не давать повода к их неудовольствию. На запрос министра народного просвещения: "Могут ли женщины допускаться к занятиям в университете?" — из шести российских университетов только два (Московский и Дерптский) дали отрицательные ответы.

Профессор Б. Н. Чичерин в своих воспоминаниях вполне определенно уточнил, в каком плане были опасны "особенности женской натуры": "Допускать молодых женщин в университет, когда не знаешь, как справиться с молодыми мужчинами, это было бы верхом безумия". Попечитель Дерптского учебного округа Е. Ф. Брадке к отрицательному решению университета приложил и свое личное мнение. Он считал, что "женский пол по особенностям его конструкции и умственным и душевным его способностям" не приспособлен ни для изучения анатомии и юридических наук "по их сухости и строгой последовательности", ни для "филологических соображений".

Н. Г. Чернышевский в письме в Саратов 20 декабря 1860 г., сообщая родным о кузинах, часто бывавших на лекциях, писал: "Этот обычай посещать университет дамы и девицы приняли в последние два года... Но теперь каждый день бывает на разных лекциях до 30 дам и девушек... Все к этому уже привыкли, так что видеть дам на университетских лекциях теперь стало делом таким же обыкновенным, как видеть их в концертах".

Первые "студентки" становились своего рода знаменитостями, о них было много разговоров в обществе — как о "передовых девушках" в одних кругах или как о предтечах грядущего разврата, гибели нравственных устоев, семейных очагов и брачных уз — в других. Надо сказать, что последние суждения звучали чаще. Сейчас с трудом можно представить, что "Одесский вестник", например, вполне серьезно обсуждал вопрос, прилично ли девицам посещать лекции по физиологии, и не был при этом оригинален.

Диплом домашней учительницы не был пределом мечтаний Надежды Сусловой. В 1861 г. вместе со своей близкой подругой Марией Обручевой она поступила вольнослушательницей в Петербургскую медико-хирургическую академию. Без разрешения военного министра, которому подчинялась академия, они занимались у сочувствовавших им профессоров — И. М. Сеченова, В. Л. Грубера, П. Ф. Лесгафта . По примеру Петербурга вольнослушательницы появились и в университетах Киева, Москвы, Одессы, Харькова.

Путь к «свободе» у всех был разный. Так, Мария Александровна Обручева , подруга Надежды, дочь генерала, совершила поступок, который послужил материалом для Чернышевского в романе «Что делать?»: она вступила в фиктивный брак с членом «Земли и воли» — медиком, крестьянином по происхождению Петром Ивановичем Боковым , чтобы уехать от родителей в Петербург учиться. Брак скоро из фиктивного превратился в реальный, но неожиданно в жизни Марии Александровны появился другой человек, с кем она впоследствии и связала свою жизнь, — молодой профессор физиологии Иван Михайлович Сеченов . Мария Обручева стала Сеченову женой и "неизменным другом до смерти".

История Марии Александровны, Бокова, Сеченова во многом совпадает с историей Веры Павловны, Лопухова и Кирсанова в «Что делать?», только в судьбе Марии Александровны все оказалось гораздо драматичнее.

С 1860-х годов женщины наравне с мужчинами участвовали в студенческих выступлениях, были членами радикальных молодежных кружков. Женщин, как и мужчин, стали привлекать к политическим процессам , судить, заключать в тюрьмы, высылать, ставить под надзор полиции. Но это было только начало. Дальнейшие события разворачивались резко но нарастающей. С конца 1860-х годов не было в России ни одной крупной революционной организации, в которой бы не принимали участия женщины. Никакая другая страна мира не может сравниться в этом отношении с Россией.

Карл Маркс в 1868 г. писал: "Каждый, кто сколько-нибудь знаком с историей, знает также, что великие общественные перевороты невозможны без женского фермента". В 60-е годы ХIХ века этот «женский фермент» прорастал во всем мире. Женщины хотят иметь право быть судьями, командиршами полков, профессорами, медиками, депутатами? Так ли? А кто же будет роджать детей?

Льва Толстого , например, беспокоило возможное "профессорство" женщин, пагубное для будущего семьи, когда жена, мать, "разорвавшись на два поприща", сделается "ни павой, ни вороной, ни вороном".

Н. Г. Чернышевский , признавая «женский вопрос», не ограничивая его рамками привилегированных сословий. Он говорил, что в равной мере этот пресловутый «женский вопрос» должен касаться и трудящихся женщин.

Суслова не только восхищалась талантом Чернышевского, она была восторженно влюблена в него. По словам Ковалевской, Надежда была симпатична и дорога Чернышевскому, однако он страстно любил свою супругу — Ольгу Сократовну…

Все воспоминания о Надежде Прокофьевне тех лет отличаются редкостным единодушием: современники запомнили ее серьезность, целеустремленность, отсутствие бравады, свойственное многим нигилисткам. Авдотья Панаева , писательница, автор повестей и романов, печатавшихся в журнале "Современник", наблюдавшая ее, свидетельствовала: "Она резко отличалась от других тогдашних барышень, которые тоже посещали лекции в университете и в медицинской академии. В ее манерах и разговоре не было кичливого хвастовства своими знаниями и того смешного презрения, с каким относились они к другим женщинам, не посещавшим лекций. Видно было по энергичному и умному выражению лица молодой Сусловой, что она не из пустого тщеславия прослыть современной передовой барышней занялась медициной, а с разумной целью, и серьезно относилась к своим занятиям".

Нигилистка Екатерина Ценина (жена Ю. Г. Жуковского, известного журналиста и экономиста) отмечала у Сусловой "аскетизм как нравственный, так и физический": она "ходила в каком-то черном шерстяном балахоне, перепоясанном ремневым кушаком", с обстриженными волосами.

В 1862 г. Надежда Суслова не только отлично сдала экзамен на аттестат зрелости, но и опубликовала научную работу в одном из специальных медицинских журналов, которая была переведена на немецкий язык.

18 июня 1863 г. новый университетский устав был утвержден. Невзирая на благожелательные ответы большинства университетов, женщинам было категорически запрещено присутствовать на лекциях. Тогда же последовал аналогичный приказ военного министра о Медико-хирургической академии.

В мае 1864 года Надежда Прокофьевна получает печальное известие об отчислении её из Медико-хирургической академии: власти решили, что ничего хорошего высшее образование женщине дать не может. И перед прекрасной половиной закрылись двери всех вузов. Даже Сеченов, друг и учитель Сусловой, ничем не смог помочь ей. Выход был один - продолжать образование за границей.

В 1864 г. старший брат Василий заканчивает Петербургский университет. За границей живет ее сестра Аполлинария.

И в том же 1864 г. Н. П. Суслова уезжает в Цюрихский университет . Все такая же скромная и застенчивая, она проявила необычайное упорство и, конечно, талант, занимаясь наукой и тем самым, утверждая равноправие с мужчинами.

Из швейцарского дневника Сусловой: «…Началось с того, что мне здесь категорически отказали… с такими словами: «Женщина-студентка - явление ещё небывалое…». Господа профессора медицинского факультета создали специальную комиссию, чтобы решить вопрос обо мне. Профессор Бромер не без ехидства сообщил мне её решение: «Принять мадемуазель Суслову в число студентов потому только, что эта первая попытка женщины будет последней, явится исключением». Ох, как они ошибаются… За мною придут тысячи!»

Русская студентка представила в Цюрихский университет для защиты диссертацию «К вопросу о физиологии лимфатических узлов», выполненную под руководством И.Сеченова. День защиты - 2 (14) декабря 1867 г. - вошел в историю университета как большое событие. Суслова защищала свою работу на немецком языке без каких-либо льгот для иностранной слушательницы . Публики, в том числе женщин, было так много, что пришлось перенести диспут в большой зал.

Она добилась докторской степени «по медицине, хирургии и родовспоможению». От имени факультета докторский диплом вручил ей заведующий кафедрой хирургии профессор Э. Розе . Он выразил надежду, что приближается пора женской эмансипации, когда в любом государстве женщины получат право на труд и будут равны перед мужчинами перед законом.

В 1867 г., после блестяще сданного экзамена, с дипломом доктора Надежда Прокофьевна вернулась на родину. Все русские газеты заговорили об этом выдающемся и беспрецедентном событии. Это был триумф!

В числе первых поздравителей был А. И. Герцен , который внимательно следил за женским движением в России, а Суслову знал с 1865 г., когда она приехала к нему "на поклон" в Женеву. "Эта девушка очень умная — жаль, что ты ее не увидишь", — писал он тогда дочери. Еще раньше Герцен познакомился со старшей сестрой Надежды Прокофьевны, также замечательной в своем роде женщиной…

И. М. Сеченов, поздравивший Н. П. Суслову с окончанием университета, сокрушался, что «даже подобные усилия, столь явно искренние по отношению к цели, могут быть потрачены даром; а это возможно…»

Опасения Сеченова оказались не напрасными: по возвращении на родину Надежда Прокофьевна Суслова должна была сдать повторный экзамен перед специальной комиссией. Первая женщина-лекарь с честью выдержала и это испытание. В начале 1868 г. русские газеты сообщали о том, что Сусловой "разрешено будет практиковать в России на правах медиков, кончивших курс в иностранных университетах". А поскольку обладатели иностранных дипломов после сдачи экзамена пользуются правом на получение докторской степени и в России, профессора признали мадемуазель Суслову доктором медицины.

А. И. Герцен в свойственной ему остроумно-саркастической манере отозвался на это сообщение. «Женщина и священник, за которыми признали права человека», — так назвал он заметку, опубликованную в № 9 французского "Колокола" (15 июня 1868 г.). «Мадемуазель Суслова, — говорилось в ней, — блестящим образом завершившая в Цюрихе свое медицинское образование и получившая диплом доктора, недавно закончила сдачу экзаменов в Петербурге».

Итак, Надежда Прокофьевна Суслова ценой больших усилий, напряженного труда и мужества добилась своей цели: получила высшее медицинское образование, была признана в России, получила врачебную практику, почет и уважение в своей стране. Личным примером она доказала равноправие мужчины и женщины, показала, что женщина не хуже, чем мужчина, может учиться и стать специалистом в своей области.
А о ее личной жизни мы поговорим позже…

September 24th, 2012

Надежда Прокоофьевна Суслова (1843—1918)

О родной сестре Аполлинарии Сусловой Надежде Прокофьевне Эрисман (Сусловой) знают немногие. И это несправедливо, ибо значит она для нашей исторической памяти не меньше, если не больше своей сестры, вошедшей в историю русской культуры только благодаря страстной к ней любви двух великих людей Федора Достоевского и Василия Розанова.

«Почтенным первенцем нового женского русского мира» величал Надежду Прокофьевну Суслову известный публицист Григорий Елисеев. На ее долю действительно выпала нелегкая роль первооткрывателя. Ее имя стало символом, а жизнь примером для подражания многим русским женщинам, стремившимся к образованию, к служению общественным идеалам. Надежда Прокоофьевна Суслова— первая из русских женщин, ставшая врачом.

Надежда и Аполлинария родились в Нижегородской губернии в селе Панино Горбатовского уезда Нижегородской губернии (ныне Сосновский район Нижегородской обл.) в семье крепостного крестьянина, получившего вольную от графа Шереметева и ставшего владельцем ситцебумажной фабрики. В 1854 г. семья переехала в Москву. Располагая определённым достатком, отец сумел дать дочерям достаточное образование, первоначально — дома от матери, затем в пансионе благородных девиц Пеничкау в Москве. Умственные запросы Аполлинарии и Надежды удовлетворялись, главным образом, самообразованием. Знание языков, французского и немецкого, дал, наверное, пансион, но латынь и естественные науки, усвоенные в юности, не входили в курс обучения. В 1859 году семья Сусловых перебралась в Петербург. Подобно многим своим современникам, сестры много читали, увлекалась сочинениями Н. Г. Чернышевского, дружили с революционно настроенными разночинцами. Круг общения Н. П. Сусловой здесь - передовые женщины, стремившиеся к серьезному образованию: М. А. Обручева, сестры Корсини... Вместе с ними в числе первых Надежда Прокофьевна стала посещать лекции в университете, а затем и в Медико-хирургической академии.

В царской России для женщин были закрыты двери всех университетов. Только в Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии некоторые профессора (И.М.Сеченов и С.П.Боткин) разрешили в 1862 году трем женщинам, в том числе Н.П. Сусловой, посещать их лекции в качестве вольнослушательниц. И. М. Сеченов вспоминал о знакомстве осенью 1861 г. с двумя «представительницами нового течения, серьезно и крепко заряженными на подвиг служения женскому вопросу» - Н.П.Сусловой и М.А.Обручевой, ставшей впоследствии И.Сеченову женой и "неизменным другом до смерти". Утром они бывали в академии, где слушали лекции нескольких профессоров, в том числе И. М. Сеченова и В. Л. Грубера, вечерами готовились держать экзамен за мужской гимназический курс.

Н.П. Суслова особенно интересовалась физиологией, уже в 1862 г. в «Медицинском Вестнике» появилась её первая научная работа «Изменение кожных ощущений под влиянием электрического раздражения». Впоследствии в России выйдут и другие научные работы Н.П.Сусловой: «Прибавление к физиологии лимфатических сердец» (Санкт-Петербург, 1868. Докторская диссертация) и критический разбор книг М. М. Манасеиной «О воспитании детей в первые годы жизни».

Но не только естественные науки привлекали внимание и занимали ум Надежды: в 1861 году 18-летняя Надежда познакомилась с Н. Г. Чернышевским и Н. А. Некрасовым. В 1864 году в журнале «Современник» были опубликованы произведения Н.Сусловой «Рассказ в письмах» (№ 8) и «Фантазёрка» (№ 9).

Интересно, что в это же время - в 1861 году - сестра Надежды Аполлинария А. П. Сусловой опубликовала свою повесть «Покуда» в журнале братьев Достоевских «Эпоха», с чего началось её сближение с Ф. М. Достоевским.

Как и многие представители разночинной молодежи и студенчества Надежда симпатизировала формирующемуся в России революционно-демократическому движению. Не только симпатизировала но и участвовала в нем: в 1860-х гг. Надежда являлась членом революционной организации «Земля и воля», возникшей во второй половине 1861 года. В её квартире нередко собиралась «прогрессивная» молодежь. «У нее, - отмечали современники, - было большое и шумное общество - вся передовая молодежь». В доме Сусловой пели «Марсельезу» и польские гимны, произносили противоправительственные речи, там же якобы хранились печать «Земли и воли», прокламация «Великоруса» и т. д. Конечно, учитывая её нигилистическое мировоззрение, Надежда Суслова не могла не принять участие в студенческих волнениях осени 1861 года, приведших в итоге к закрытию Петербургского университета. Летом 1862 года после майских петербургских пожаров, приписываемых нигилистам, правительство наносит, можно сказать, сокрушительный удар по организации «Земля и воля»: арестовываются её лидеры Чернышевского и Серно-Соловьёвича (с братьями Серно-Соловьевичами у Надежды Сусловой были дружеские связи), а также радикальный журналист Д. И. Писарев, связанный с революционерами. В июле-сентябре 1862 года арестовывается и привлекается к следствию ряд общественных деятелей по обвинению в сотрудничестве с Герценом и Огаревым, начинается процесс над 32 лицами, обвиненными в сношениях с лондонскими пропагандистами… Из-за своих революционных связей Надежда Суслова была в 1865 г. взята «под негласный бдительный надзор полиции». В конце 60-х годов, уже проживая в Швейцарии, согласно агентурным сведениям, Надежда вместе со своим знакомым по «Земле и воле» Александром Серно-Соловьёвичем стала членом I Интернационала (и находилась в нем до самого распада в 1874 г.), состояла в сношениях с эмигрантами, за что в 1873 г. ей объявили запрет на въезд в Россию, снятый, правда, с том же году.

В общем - типичная («классическая», если так можно сказать) нигилистка 60-х годов. Читайте (перечитайте) «Что делать?» Н.Чернышевского (написанный, как известно в одиночке Петропавловской крепости как раз в это же время: с декабря 1862 по апрель 1863 года, - чтобы понять (воскресить в памяти) суть мировоззрения шестидесятников 19 века.

Но - и это важно отметить! - все воспоминания тех лет о Надежде Прокофьевне отличаются редкостным единодушием: современники запомнили ее серьезность, целеустремленность, отсутствие бравады, свойственное многим нигилисткам. Авдотья Панаева, наблюдавшая ее в кругу «Современника», свидетельствовала: «Она резко отличалась от других тогдашних барышень, которые тоже посещали лекции в университете и в медицинской академии. В ее манерах и разговоре не было кичливого хвастовства своими знаниями и того смешного презрения, с каким относились они к другим женщинам, не посещавшим лекций. Видно было по энергичному и умному выражению лица молодой Сусловой, что она не из пустого тщеславия прослыть современной передовой барышней занялась медициной, а с разумной целью, и серьезно относилась к своим занятиям». Нигилистка Е. Ценина (Жуковская) отмечала у Сусловой "аскетизм как нравственный, так и физический": она «ходила в каком-то черном шерстяном балахоне, перепоясанном ремневым кушаком», с обстриженными волосами.

В 1863 году при разработке университетского устава министерство народного просвещения Российской империи сделало университетам запрос о том, могут ли женщины быть допускаемы к слушанию лекций совместно со студентами, могут ли они быть допускаемы к испытанию на учёные степени и какими правами, в случае выдержания испытания, они должны пользоваться. На все эти вопросы советы университетов московского и дерптского (первый — большинством 23 голосов против 2) дали резкий отрицательный ответ. 18 июня 1863 г. был утвержден новый университетский устав. Невзирая на благожелательные ответы большинства университетов, женщинам было категорически запрещено присутствовать на лекциях. Тогда же последовал аналогичный приказ военного министра о Медико-хирургической академии. Исключение из нового правила было сделано только для одной Варвары Александровны Кашеваровой (1842-1899), которую с разрешения военного министра зачислили в Медико-хирургическую академию с обязательством по окончании курса ехать в Оренбургский край для лечения башкирских женщин, абсолютно лишенных медицинской помощи. Это обстоятельство, а также исключительная твердость и настойчивость Кашеваровой помогли ей в 1868 г. первой среди женщин получить диплом врача в самой России (а не за границей), закончив Медико-хирургическую академию с золотой медалью.

После принятия университетского устава Надежда Прокофьевна, как и её подруга М.А.Обручева (дочь генерал-лейтенанта Александра Афанасьевича Обручева, будущая супруга И.Сеченова и прообраз Веры Павловны в романе «Что делать?») вынуждены была уехала в Швейцарию для получения университетского образования. В 1864 г. она поступила в число слушателей Цюрихского университета и в 1867 г. первая из русских женщин получила диплом доктора медицины и хирургии и акушерства за диссертацию «Доклад о физиологии лимфы» («Beitrag zur Physiologie der Lumphe»), выполненную под руководством Сеченова. Так что Н.Суслова примерно на год опередила В.А.Кашеварову в получении диплома доктора медицины и по праву считается первой русской женщиной-врачем. (Первой русской женщиной-хирургом стала Вера Гедройц, закончив с отличием Лозанский университет). В числе первых поздравителей был А. И. Герцен, который внимательно следил за женским движением в России, а Суслову знал с 1865 г., когда она приехала к нему «на поклон» в Женеву. «Эта девушка очень умная - жаль, что ты ее не увидишь»,- писал он тогда дочери. Еще раньше Герцен познакомился со старшей сестрой Надежды Прокофьевны - Аполлинарией Сусловой.

И. М. Сеченов, поздравивший Н. П. Суслову с окончанием университета, но уже предвидевший будущие осложнения, так писал в статье, опубликованной в "Санкт-Петербургских ведомостях" (1867 г., № 226): «Грустно было бы думать, что даже подобные усилия, столь явно искренние по отношению к цели, могут быть потрачены даром; а это возможно, если они встретят равнодушие в нашем обществе».

В 1865 г. Суслова познакомилась в Цюрихе с молодым швейцарским врачом Фридрихом Гульдрейхом Эрисманом (1842-1915, Цюрих). В 1867 году Надежда Прокофьевна вышла замуж за Федора Федоровича Эрисмана - так его стали звать в России. Впоследствии Ф.Ф.Эрисман стал основоположником научной гигиены в России.

В конце 1867 году Надежда вернулась с мужем в Санкт-Петербург. Опасения И.Сеченова оказались не напрасными: по возвращении на родину Н. П. Суслова должна была сдать повторный экзамен перед специальной комиссией и вторично защищать диссертацию для признания её врачом. Первая женщина-врач с честью выдержала и это испытание. А.И.Герцен в свойственной ему остроумно-саркастической манере отозвался на это сообщение. "Женщина и священник, за которыми признали права человека" - так назвал он заметку, опубликованную в № 9 французского "Колокола" (15 июня 1868 г.). "Мадемуазель Суслова,- говорилось в ней,- блестящим образом завершившая в Цюрихе свое медицинское образование и получившая диплом доктора, недавно закончила сдачу экзаменов в Петербурге. В успехе сомнения не было. Внушала страх другая опасность - пол мадемуазель Сусловой. Факультет вышел на этого положения довольно хитроумным способом. Он подошел к Сусловой как к доктору, получившему диплом в иностранном университете. А поскольку обладатели иностранных дипломов после сдачи экзамена пользуются правом на получение докторской степени и в России, профессора признали мадемуазель Суслову доктором медицины». Не скрывая восторга. Герцен информировал свою дочь Тату о публикации в Петербурге в 1868 г. докторской диссертации Сусловой «Прибавление к физиологии лимфатических сердец».

В начале 1868 г. русские газеты сообщали о том, что Сусловой «разрешено будет практиковать в России на правах медиков, кончивших курс в иностранных университетах». Все русские газеты заговорили об этом выдающемся и беспрецедентном для того времени событии. Это был триумф! Но дозволения на ведение преподавательской и научной деятельности в России Наталье Сусловой не было дано.

К слову, В.А.Кашеварова, в 1876 г. защитившая докторскую диссертацию "Материалы для патологической анатомии маточного влагалища", несмотря на учёную степень, также не была допущена к научной и педагогической деятельности. Л. Ф. Пантелеев, описывая судьбу ученых русских женщин, замечал, что «счастливее всех была Н.П.Суслова, которая по colloquim"у не только получила права, но и умела приобрести обширную практику, став любимицей своих пациенток» (Пантелеев Л.Ф. Воспоминания. М., 1958. С. 624-625).

Врачебный диплом Н. П. Сусловой дал мощный толчок стремлению русских женщин обучаться в заграничных университетах (за неимением доступа в отечественные). Среди ее последовательниц - всемирно известные Софья Ковалевская и Вера Фигнер. Имя Сусловой часто встречается в переписке С. В. Ковалевской. Еще из Петербурга, до отъезда в Германию, она пересказывала в письме к сестре Анне свой сон, в котором фигурировала Надежда Прокофьевна. «Представь себе, какой странный сон был у меня в самую первую ночь, как мы сюда приехали,- писала Софья Васильевна,- я видела Суслову, и она рассказывала мне, как тяжело ей было в Цюрихе и как до последнего года она вела тяжелую, одинокую жизнь, как все презирали и преследовали ее и она не имела ни минуты счастья; потом она очень презрительно посмотрела на меня и сказала: «ну, где тебе?» - неправда ли, какой странный сон?».

Вера Николаевна Фигнер, приехавшая в Цюрих, так сказать, вторым эшелоном, в 1872 г., писала позже: «Стремление женщины к университетскому образованию было в то время еще совсем ново, но Суслова уже получила в Цюрихе диплом доктора... И золотая нить протянулась от Сусловой ко мне, а потом пошла дальше, к деревне, к ее обитателям, чтоб позже протянуться еще далее - к народу вообще, к родине и к человечеству».

В 1870 году Н. П. Суслова вместе с Ф.Эрисманом переехала в Нижний Новгород, где имела большую гинекологическую практику. Под влиянием Сусловой и при ее участии в Петербурге открылись первые Женские фельдшерские курсы при Екатерининской больнице, которые в 1872 г. преобразовались в Курсы ученых акушерок при Медико-хирургической академии, а в 1876 г. стали самостоятельными Женскими врачебными курсами.

В 1874 году брак Н.Сусловой и Ф.Эрисмана распался - слишком «несемейной» оказалась Надежда Прокофьевна. С 1882 года Ф.Ф.Эрисман преподавал гигиену в Московском университете. Кстати сказать, на базе созданной им гигиенической лаборатории в 1921 году был создан санитарный институт, которому в 1827 году было присвоено имя Ф.Эрисмана (ныне - НИИ гигиены им. Ф.Ф.Эрисмана).

Ф.Ф.Эрисман В 1896 году за защиту студентов, арестованных во время студенческих волнений, был уволен из Московского университета и уехал в Цюрих, где с 1901 года заведовал санитарной частью городского управления. Был активным сотрудником Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, где является автором ряда статей. В Цюрихе именем Эрисмана названы улица и построенный при его консультативной помощи рабочий квартал.

Надежда Прокофьевна Суслова не вернулась в Европу, оставшись в России. С 1892 г. она жила близ Алушты, в имении родственников в с. Лазурное, где 20 апреля 1918 года умерла и была похоронена. Последние 26 лет она прожила вне столиц и вне революционных движений, занимаясь своей любимой врачебной работой.
Городской Совет Алушты в 2012 году намерен установить памятник первой в России женщине-врачу.

И еще несколько слов по теме женского высшего образования в России.

Ф. М. Достоевский уделил этому вопросу часть III гл. 2 майского выпуска «Дневника писателя» за 1876 год.
В 1875—1876 гг. в связи с работой правительственной комиссии по высшему женскому образованию в прессе появлялось много материалов по этому вопросу. Достоевский отметил в черновой тетради статью «Женщина и наука» (Новое время. 1876. 6 мая), в которой говорилось: «...женское движение к новой жизни не может не заслуживать сочувствия. Что из него выйдет, — мы еще вполне не знаем, но в основе его лежит благородное стремление к добру, к пользе, к самоусовершенствованию. Эти стремления служат залогом дальнейшего нравственного и умственного роста женщины. Уравняв себя с мужчинами в правах интеллектуальной жизни, она свергнет с себя последние остатки прежнего унижения».

В 1870-х годах правительство России осознало, что необходимы действенные меры, чтобы русские женщины не уезжали учиться за границу. В 1870 году в Санкт-Петербурге были учреждены общие (то есть как для мужчин, так и для женщин) публичные лекции. Они открылись 2 января 1870 года, проходили сначала в доме министра внутренних дел, а затем в здании Владимирского уездного училища, и получили название «Владимирские курсы». Однако в 1873 (по другим данным — в 1875) году курсы приостановили свою деятельность.

В 1875 году последовало решение правительства, открывавшее для женщин возможность высшего образования. Воспользовавшись этим, учредители Владимирских женских курсов (Н. В. Стасова, М. В. Трубникова, А. П. Философова) во главе с А. Н. Бекетовым в 1878 году добились разрешения открыть в Санкт-Петербурге высшие женские курсы с систематическим, университетским характером преподавания. Неофициально курсы получили название «бестужевских», а их слушательниц называли «бестужевками» — по фамилии учредителя и первого директора, профессора К. Н. Бестужева-Рюмина. Торжественное открытие курсов состоялось 20 сентября 1878 года в здании Александровской женской гимназии на Гороховой улице, 20.

Однако отсутствие права на сдачу государственных экзаменов означало, что курсы юридически не принадлежат к высшим учебным заведениям. Такое положение было изменено лишь 30 мая 1910 года, когда Государственный Совет признал Бестужевские курсы высшим учебным заведением с объемом преподавания, равным университету. Свидетельства об окончании курсов были приравнены к дипломам университета.

Таким образом, Надежда Прокофьевна Суслова дожила до уравнивания прав женщин и мужчин на получение высшего образования в России, за что непрерывно боролась почти пятьдесят лет! И, думаю, что душа Надежды Сусловой в этот момент ликовала!

После этого прошло без малого восемь лет, и Надежда Прокофьевна Суслова в последний год своей жизни стала свидетелем другого события, также приближаемого всей её революционной деятельностью, - прихода к власти большевиков, краха государства, начала гражданской войны….

Эх, если бы было можно заглянуть в свое будущее лет эдак на пятьдесят…

Источники информации.

Русская эмансипантка, дочь крепостного крестьянина графа Шереметева. Оставила мемуары.

С конца 1850-х годов активно принимала участие в политических манифестациях, кружках, публичных лекциях и балах, происходящих в Санкт-Петербурге.

Наиболее известна как возлюбленная Ф.М. Достоевского (после смерти первой он предложил ей выйти за него, но она отказалась) и жена В.В. Розанова . Позже она не давала В.В. Розанову развода более 20 лет.

«Аполлинария Суслова - поразительная женщина «как по способности издеваться над одарёнными людьми, так и по степени её чудовищно-садистического эгоизма.
Суслова - феномен, безусловно, патологический.
Это ярко выраженная истерическая психопатка, которая могла быть убедительнейшей иллюстрацией к любой книге об извращениях характера...
Жаждущая беспредельного признания, эмоционально холодная, расчётливая, презиравшая жалость и милосердие, эта психопатка, побывав в руках Достоевского, стала ещё более извращённой...
Аполлинария с детства отличалась неудержимой капризностью, кокетством, чувством неполноценности.
Как все истерические психопатки, она страдала извращением полового влечения.
Никого не любя, а испытывая лишь неглубокую чувственность без оргазма и благодарности к партнёру, она, говоря словами дочери Достоевского, «служа Венере, переходила из рук в руки, от одного студента к другому». Может, так она мстила Достоевскому за то, что он был много старше её?..
Импульсивность, неустойчивость, непредсказуемость поступков сочетаются с расчётливостью, неэмоциональностью, каким-то шахматным, бухгалтерским подходом к Достоевскому. «Я его не хотела бы убить - но мне бы хотелось его очень долго мучить», - заявила Суслова по адресу одного из своих недолгих возлюбленных...» Отечественный психиатр М.И. Буянов этим высказыванием даёт всеобъемлющую характеристику Сусловой.
После смерти своей первой жены Достоевский предложил Сусловой выйти за него замуж, но она отказалась. Их отношения продолжали оставаться нервными, неясными, мучительными прежде всего для Фёдора Михайловича.
Для Сусловой Достоевский был не великим писателем, а всего лишь поклонником, книг которого она почти не читала.
После окончания романа с Достоевским Суслова сожгла многие компрометирующие её бумаги, в том числе и письма к ней великого писателя. Тайна их бурных и необычных отношений так и канула в историю, оставив исследователям только догадки и предположения.
В 40-летнем возрасте Суслова вышла замуж за Василия Васильевича Розанова , которому было 24 года. (Тут Суслова поменялась ролями с Достоевским по части возрастных различий.) Может быть, благодаря Сусловой Розанов и стал знаменитым Розановым, одним из самых оригинальных и парадоксальных русских мыслителей. Но из-за разницы в возрасте и взбалмошного характера Аполлинарии их семейная жизнь постепенно становилась кошмаром. Она не только «пилила» своего молодого мужа, но и устраивала ему дикие сцены ревности с «публичным мордобитием».
И всё это шло параллельно с её собственными «вольностями», флиртом и интрижками с молодыми друзьями мужа.
В воспоминаниях писателя В.В. Розанова хорошо передана особенность сексуальной жизни Сусловой: «Мы с ней «сошлись» тоже до брака... Обниматься, собственно дотрагиваться до себя - она безумно любила. Совокупления - почти не любила, семя - презирала («грязь твоя»), детей что не имела - была очень рада».
Уже первая обширная цитата расставляет все диагностические точки над «i».
Целесообразно только уточнить сам диагноз, приведя его в соответствие с новой психиатрической классификацией, - истерическое расстройство личности.
Многие историки пишут, что этой женщиной была прожита пустая и бездарная жизнь, что она не оставила после себя ни доброй памяти, ни детей. Это одна правда.
Но есть и другая правда: эту странную женщину любили два гения земли Русской -