Александр малышкин писатель. Мемориальный музей А.Г

Написал роман «Севастополь», повести «Падение Даира», «Вокзалы», автобиографический роман «Люди из захолустья».

В 1910 году закончил с серебряной медалью 1-ю Пензенскую гимназию, затем Петербургский университет. Служил на Черноморском флоте. В 1918-1919 годах жил в Пензе, Мокшане и Саранске, сотрудничал под псевдонимами Бобыль Антипка, Ал.Юрьев и Моряк в пензенских газетах. Участник Гражданской войны. Затем жил в Москве, работал в Военной академии и газете «Красная Звезда». Написал роман «Севастополь», повести «Падение Даира», «Вокзалы», автобиографический роман «Люди из захолустья».

В Пензу писатель приезжал в конце января 1938 года для сбора материалов «о новой индустриальной Пензе», собирался написать для пензенского театра пьесу, но 3 августа пришло скорбное сообщение о его смерти. В 1950 году в Пензе был издан его сборник «Рассказы, очерки, киносценарии». Книги А.Г.Малышкина переведены на иностранные языки. Его имя носит улица в Пензе. В марте 1977 году в составе областного краеведческого музея в Мокшане открыт музей-квартира А.Г.Малышкина. В 1984 году он был преобразован в филиал объединения литературно-мемориальных музеев Пензенской области.

Музей включает две экспозиции: мемориально-бытовую, размещенную в бывшем доме Малышкиных, и литературную, расположенную в доме Новицких, примыкающему к дому родителей писателя. Во время проведенных в 1989 году реставрационных работ была восстановлена планировка дома. В экспозиции представлены личные вещи писателя, мебель, предметы быта, принадлежавшие членам семьи Малышкиных. В музее проводятся Малышкинские чтения.

Александр Малышкин (1892 - 1938) - российский и советский писатель, творчество которого долгое время позиционировалось как классика т. н. "социалистического реализма" и "певца/художника революции". Это стало одной из основных причин, по которой его произведения для современного читателя оказались, что называется, за бортом.

Малышкин довольно активно издавался при жизни, а после смерти - до 1990 года - вышло четыре собрания его сочинений. Совокупный тираж изданий Малышкина превышает 5.000.000 экземпляров. После распада СССР его творчество начинает переосмысливаться: из "классика социалистического реализма" Малышкин внезапно превращается в тонкого обличителя, сумевшего пронести через цензуру в тридцатые годы нелицеприятные для власти тексты. Так чем Александр Малышкин может быть интересен современному читателю? Об этом и пойдёт речь в нашей статье.

Биоаграфия Александра Малышкина

Александр Георгиевич Малышкин родился 21 (9) марта 1892 года в селе Богородском Мокшанского уезда Пензенской губернии в крепкой крестьянской семье. Несколько лет спустя его семья перебирается в уездный городок Мокшан, где прошли детские годы. Отец, вдохновлённый успехами юного Саши, отправляет того в Первую мужскую гимназию в Пензе, где мальчик учится с 1902 по 1910 годы.

Окончив гимназию с серебряной медалью, был зачислен в Петербургский университет, где учился на историко-филологическом факультете. Там Малышкин знакомится с революционно настроенным студенчеством, проникается их идеологией и на этой почве пишет стихи, несколько позже - рассказы (1913 - 1915), в которых нашли отражение впечатления от детства, проведённого в Мокшане.

Закончив университет в 1916-м, он был призван в армию. Пройдя обучение в ораниенбаумской школе, произведён в прапорщики, после чего попадает в Севастополь, где встречает Октябрьскую революцию. Александр принимает её и с 1919 года участвует в боевых действиях Красной армии на Восточном, Туркестанском и Южном фронтах, а также в штурме Перекопа.

По окончании Гражданской войны, в 1922 году переезжает в Москву, работает в газете "Красная звезда" и Военной академии. В 1923 году публикует повесть о взятии Крыма - "Падение Даира", - принёсшую ему первую известность. После Малышкин публикует ещё несколько рассказов, а выход в печати повести "Севастополь" (1927 - 1931) выводит автора в список самых читаемых и обсуждаемых в то время советских писателей.

С 1928-го Малышкин трудится в редакционной коллегии журнала "Новый мир", являясь наставником для многих начинающих авторов. В тридцатых годах он работает над романом "Люди из захолустья", отразившим крупнейшие потрясения, которые испытала страна в "год великого перелома", и публикует его незадолго до смерти. В 1938 году, в ночь со 2 на 3 августа, Малышкин умирает в Кремлёвской больнице от саркомы лёгких.

За недолгий творческий путь (около 25 лет) Малышкин написал скромное количество произведений. Так, в сборниках и собраниях сочинений писателя, как правило, печатались 14 рассказов, 2 повести и 1 роман. Такая "непродуктивность" объясняется тем, что над каждым произведением писатель работал очень трудно, тщательно подбирая каждое слово и нередко перечёркивая написанное.
Однако дух времени Александр Малышкин передавал в своей манере и со своей точкой зрения, не внимая спускаемым сверху директивам. О чём же писал этот автор?

Ранние рассказы Малышкина: 1913 - 1915

Особый интерес для современного читателя могут представить дореволюционные рассказы Малышкина, которых ещё совсем не коснулась советская идеология, отчего они выдержаны в модернистской манере. В них писатель затронул извечную проблему судьбы, однако разрешал её на примере русского уезда начала XX века и задавленных в нём "маленьких людей". Малышкин ясно дал понять, как больно и грубо ломаются о суровую действительность робкие мечты о личном счастье.

К примеру, в рассказе "Последний Барыков" (1913) главный герой, Афонька, пытается свататься к возлюбленной, Зоиньке, однако та жёстко "отшивает" незадачливого ухажёра на том основании, что тот слишком беден для неё: "Знаем мы вас: сейчас турусы на колесах, а там ваше дело телячье, поел да в хлев! Не сметь!" На следующий день разочарованный Афонька идёт в теплушку играть с местными богачами в карты, однако он, неопытный картёжник, совершенно не знакомый со стратегией игры , проигрывает всё. После у него мутится рассудок: напиваясь, он убивает хозяина своей лавки, а после безуспешно пытается забыться и, мучимый раскаянием, лезет в петлю.

В другом раннем рассказе писателя - "Полевой праздник" (1914) - воссоздаётся атмосфера уездной ярмарки, которой с нетерпением ждут и крестьяне, и купцы, и местные дворяне. "Полевой праздник", казалось бы, должен стать ярким, поистине волшебным событием в жизни уездного городка: "Ярмарка живет, как громадное тело, как сказочный дракон, огненно расцвеченный крылатыми лучами". Однако она превращается в дикое, стихийное гульбище, где балом правят низменные инстинкты. Поэтому там нет места для настоящей любви, которую ждёт от княжны влюблённый купец Синельников, главный герой рассказа.

Творчество Малышкина в 1920-х годах

В двадцатые годы Малышкин отошёл от старой темы, взявшись за описание Гражданской войны и первых лет НЭПа. Однако и новую тему он решает на старый лад, то есть через призму своего мировоззрения, отражённого ещё в ранних рассказах. В своих художественных произведениях и газетных статьях он открыто поддерживает завоевания революции и советскую власть, однако позволяя себе и крамольные высказывания.

Так, в рассказе "Случай с комиссаром" (1923) трём красноармейцам на автомобиле не повезло попасть в стан к белым. Чтобы прорваться через них, они маскируются под "золотопогонников", так что главный герой, красный комиссар, становится полковником Муранцовым. Внезапно ему начинает нравиться роль белогвардейского офицера, он с удовольствием напивается и пляшет на балу, после чего просыпается и с неудовольствием понимает, что всё случившееся было : в начале рассказа он вместе с товарищами надышался керосину.

Настолько же неоднозначно, безо всякого большевистского пафоса в повести "Севастополь" (1931) раскрываются революционные события в Черноморском флоте. Малышкин даёт происходящее глазами интеллигента - Сергея Шелехова, выпускника Петроградского университета, волею судьбы ставшего мичманом в 1917 году. Безучастная почти до самой развязки позиция Шелехова сродни позиции Юрия Живаго, благодаря чему революция рассматривается беспристрастным взглядом, объективно оцениваются её последствия для России. Малышкину удалось протащить через советскую цензуру такие крамольные мысли (данные, конечно, от лица одного из персонажей): "...Ленин сейчас - самый умнеющий в России человек. Потому что вся шантрапа до того теперь остервенилась, что все равно с ней никакого сладу не найдешь. Теперь так и надо: дать ей полную свободу, крой, мол, до последнего остервенения, чтоб дальше некуда. Ну, а когда самой этой шантрапе и то тошно станет, сами первые царя запросют...".

1930-е годы. Роман "Люди из захолустья"

Тридцатые годы Александр Малышкин, по сути, отдаёт работе над первым и последним романом - "Люди из захолустья". Это самое спорное произведение писателя, которое предлагает нам взглянуть на индустриализацию и коллективизацию страны изнутри. В советское время было принято считать, что роман показывает, как "год великого перелома" под чутким руководством партии ломает людей старой, дореволюционной формации, меняет их представление о жизни и переплавляет их в "сознательных рабочих".

Казалось бы, концовка подтверждает точку зрения советской критики: один положительный герой, мастер-краснодеревщик, нашёл себя на магнитогорской (в романе - красногорской) стройке, другой - 18-летний бывший батрак - устроился там шофёром, а герои с кулацким, собственническим мышлением, оказались на великой стройке не у дел. Однако, как отмечает Александр Солженицын в своей статье о Малышкине ("Новый мир", 1999, №10), такая концовка была "заказана": без неё книга не появилась бы в печати (а первое издание вышло в 1938 году).

Главное в книге - это рассказ о русской деревне, по которой прошлась убийственная политика коллективизации. Книга изобилует описаниями мрачного быта, нищего крестьянства и произвола некогда угнетённых бедняков. Сбегающие от колхоза крестьяне и кулаки, едущие на красногорскую стройку, позволяют себе такие откровенные сентенции, как: "И никакого закона уж нет: ты им налог заплатишь, а они опять накладывают. У них цель теперь такая - задушить".

Александр Малышкин умер спустя несколько месяцев после выхода "Людей из захолустья" отдельным изданием. Существует мнение, что именно написание романа стало причиной скоропостижной смерти писателя, однако доподлинно установить это, очевидно, не получится. После смерти Малышкина хорошо знали советские читатели, однако его не проходили в школе, а по его произведениям была сделана лишь одна экранизация. Возможно, в его творчестве было действительно что-то такое, на чём не стоило акцентировать внимание в советские годы, но стоит изучать сейчас?

Вместо заключения

Жизненный и творческий путь Александра Малышкина несколько напоминает судьбу . Начав как прогрессивный модернист, Малышкин принимает революцию, пишет произведения, расцениваемые как "подлинно советские", "соцреалистические", в последние годы жизни начинает оценивать советскую действительность более критично, после чего на белом свете долго не задерживается. Судьба Малышкина, подобно Маяковскому, - ещё один пример того, как трудно приходится российскому писателю, пытающемуся творить без оглядки на указания властей.

) - русский советский писатель, классик социалистического реализма.

Биография

Александр Малышкин родился 9 (21) марта 1892 года в селе Богородском Мокшанского уезда Пензенской губернии . Его отец служил приказчиком в лавке, принадлежавшей мокшанскому купцу и писателю-народнику В. П. Быстренину. По рассказам Анны Георгиевны Малышкиной, родной сестры писателя: «Нас в семье было детей семь человек, дед наш был из зажиточных мужиков, а отец перебрался в город Мокшан и купил пекарню, где пёк калачи и продавал их по копейке пара». [ ] О своём детстве Малышкин рассказывает в романе «Люди из захолустья»: «Мы были бедные, мы происходили из курносого, застенчивого простонародья, и я был первый в нашем роду, которого отец дерзнул послать в гимназию , на одну скамейку с господами».

Входил в литературную организацию «Перевал» . Был одним из руководителей Всерососсийского союза советских писателей, членом редколлегии журнала «Новый мир» . Жил в Москве в знаменитом «Доме писательского кооператива» (Камергерский переулок , 2).

Жена Вера Малышкина, сын Георгий (Юрий) Александрович Малышкин, в 18 лет погиб на Курской дуге , командир взвода танков.

Известность Малышкину принесла написанная в 1923 году повесть «Падение Даира» - одна из первых в советской литературе попыток осмыслить народный характер революции.

Широкое читательское признание принёс незаконченный из-за ранней смерти роман «Люди из захолустья» ( -), явившийся вершиной творчества писателя. В романе тщательно разработана тема перевоспитания людей в процессе послереволюционных преобразований. «Малышкин обращается к требовавшейся тогда сверху теме первой пятилетки и перевоспитания людей, но сознательно сосредоточивает своё внимание не на машинах и промышленном производстве, а на людях» . Также стали известными повести «Февральский снег» и «Севастополь».

В Пензу писатель приезжал в конце января 1938 года для сбора материалов «о новой индустриальной Пензе», собирался написать для пензенского театра пьесу, но 3 августа пришло сообщение о его смерти .

В 1950 году в Пензе был издан его сборник «Рассказы, очерки, киносценарии».

Передавали еще, что на заседании комитета раздался голос, требующий повесить Ивана Иваныча за то, что он при старом режиме ругался на матросов матерно и один раз ударил вахтенного по лицу, грозя отправить его на виселицу… Да, другая, безлицая власть жесточала на кораблях- да и над всей Россией! И - кощунство, не слыханное доселе никогда! - вольные приходили теперь невозбранно на судно, ночевали в кубриках…

Футляр один остался от флота, - со смиренной злобцой вздыхали в кают - компании, когда отлучались вестовые.

И один за другим терялись, уходили в бессрочный старые матросы, коими держался еще былой корабельный лад.

С «Качи» ушел Фастовец, ушел вахтенный Кащиенко… Перед отъездом Фастовец заходил прощаться к капитану Мангалову, который после ночных облав скрывался у двоюродной сестры, где‑то на окраине. Капитан, пораженный этим неожиданным посещением, сначала отчаянно задергал лицом, вообразив, что отыскали, пришли по его душу. Нескладная, виноватая улыбка матроса успокоила его.

Присели оба - старый, отцаревавший на синих морских просторах флот.

Я думал… шо три года мы с вами, Илья Андреич… на одном, как сказать, корабле, - прочувствованно молвил Фастовец, - шо, можбыть, умереть, умереть придется, и не повидаемся.

Матросу кинулась в глаза нездоровая прожелть вислых, выжатых капитанских щек. Несладко, видно, жилось Мангалову за последнее время. «Похудел‑то, аж зенки открылись», - отметил жалобно про себя Фастовец.

Капитан расстроился, прослезился:

Ты меня, Фастовец… это, когда что было… ты прости. С нас тоже требовали, братец… служба.

Утирал слезастые, вислые щеки:

Не думал, того… что ты такой. Спасибо, спасибо.

Вы мине тоже, Илья Андреич, простите, - небывалым у него девьим тенором нежничал и Фастовец, - простите, шо тогда по митингам напротив вас, значит, собачил… Тогда, Илья Андреич, уси собачили.

Мангалов, ослабев, махнул рукой:

Эх, все бросить, все бросить, уезжать надо мне, фастовец… Отслужил! Пчелкой, пчелкой надо заняться. Г - А шо ж и пчелкой! - обрадованно подхватил Фастовец. - Вы вот… да и бог с ней, со службой, с дурной! Вы приезжайте к нам на Украину, мы там и пчельник вам, этого… Найдем у какого буржуя, посшибаем самого ко псам, а пчельник вам. Теперь уся наша права, Илья Андреич.

Мангалов утерся, приосанился:

; - Спасибо тебе, Фастовец. Но ты - верный человек, скажу тебе… Вот ты ко мне пришел уж… придут и они, поклонятся… с - сукины дети. Выручайте, скажут, господин капитан. Ага, выручайте… нет, уж пускай он выручает, ба- набак ваш, лизун… Маркушка‑то. Он сколько время по кубрикам гнусел, под меня рылся… знаю! Я вас выручу! Ты документы получил? - спросил он вдруг матроса.

Ну и поезжай с богом, не задерживайся. Я тебе… за доброе слово, - капитан с ужаснувшимся лицом пал Фастовцу на ухо. - Татарва… весь полуостров скоро подымется… Ни проезду, ни выезду… Слыхал? к Дарданеллам, к Дарданеллам Колчак подошел, стоит во главе… Во главе стоит всех держав! Думаешь, когда сюда дойдет, простит всех, это хулиганство? Слыхал, что Грубер перед кончиной… про мешок‑то?

Неужто про это, Илья Андреич?

Про что же? Ты поезжай, Фастовец, я тебя за твое добро, прямо, этого… прошу!

Матрос растерянно вздохнул, поднимаясь. В тот вечер в качинском кубрике столько было темного говору про татар, про Колчака, про мешок… Фастовцем же овладел прощальный разгул. Он ходил, длинношеий, виновато - торжественный, обряженный в чистую робу первого срока, по всем кают - компанейским, у каждого просил прощения, - если что насобачил когда на митинге, - с каждым по - пас- хальному, крест - накрест, лобызался.

Володе Скрябину отдельно дал на прощание секретный совет:

Усе у нас на «Каче» буде смирно, господин начальник, только одно: шоб мичмана Вицына здесь не було… Я ж за его интерес говорю. Пущай уйдет, писать поступитл куда иль того… а только шоб его на корабле не було. Вот.

Скрябин болезненно встрепенулся:

А что же?

Та так… - уклонился Фастовец. И ушел и сгинул, будто никогда и не было его на «Каче»… Но Скрябина и других верхних очень встревожило это предостережение из кубрика. И так чувствовалось, что вокруг Винцента завязывается какой‑то зловещий узел. Несомненно, мин ного офицера следовало вовремя спровадить с корабля, чтобы не разыгралось однажды что‑нибудь похуже «Гаджибея». Начнут с одного, а потом распалятся…

И Володя мучительно решил.

Как теперь ваше настроение? - спросил он как‑то Винцента, задержав его после обычного доклада. Спросил как можно сочувственней и ласковей.

(Но не вышло: глаза под мичманским пристальным, понимающим взглядом сами окосели, воровато прыгнули в угол.)

Благодарю вас, господин старлейт. На берег не хожу, немного леплю, задумал одну работу по специальности. Несомненно, Дарданеллы будут на днях прорваны союзниками. Тогда боевые действия на Черном море сами собой… ликвидируются, правда, господин старлейт? Значит, нашей бригаде предстоит колоссальное вытраливание собственных заграждений. Как минный офицер, пытаюсь набросать предварительные расчеты.

Это не лишне… да, не лишне… Дал бы только нам с вами бог дожить… - Приободрившийся Володя набрался решимости и опять в упор глянул на Винцента: - Между прочим… в Центрофлоте, это уже наверняка известно, лежит подписанный приказ: разрешают и нам демобилизоваться. Это хорошо!

Винцент слегка покачивался, стоя навытяжку. Палящий взгляд его корчил Володю.

Приказ для фендриков, господин старлейт, для попрыгунчиков… В минуту, когда флот… когда русский флот захлебывается и гибнет среди кровавого хамства… - Мичман, задыхаясь, перешел на торжественный кочети- ный альт: - Есть священное правило, господин старлейт: офицер покидает корабль последним. И я, и я, господин старлейт, поступлю в таком случае эффектнее, чем вы думаете…

Он сучил пальцами у горла, словно воротник кителя душил его.

А потом… съехать с корабля в город, Владимир Николаевич, мне? Вы понимаете, что вы предлагаете?

Скрябин не хотел прислушиваться к этому смятению.

У вас же дядя в Ейске, - подсказал он.

Винцент вспыхнул, отступил, его голова занялась страшной кронштадтской дрожью.

Так вы, - кричал он нарочно пронзительным голосом - нарочно, чтобы слышали и за каютой, - так вы, господин старлейт, предлагаете мне перебежать к Каледину?

Володя сдержал судорогу в лице.

Вы меня не так поняли, мичман, - произнес он успокоительным, отечески - научающим (сам знал, что лживым) тоном. - Вы меня не так поняли. У нас в Батуме, не так далеко от Ейска, стоит пятый дивизион…

Последнюю фразу Скрябин многозначительно подчеркнул. Винцент недоверчиво приблизился.

Владимир Николаевич!.. Простите по - человечески! Владимир Николаевич, вы же знаете, что я вынес, несмотря на мою молодость.

Скрябин деликатно прятал руку, которую тот ловил обеими ладонями как бы для лихорадочного поцелуя.

Завтра мы вас откомандируем в Батум.

Но я вернусь еще, вернусь сюда, Владимир Николаевич, - прямо в лицо клятвенно, зловеще вышептывал Винцент.

Дай бог, дай бог!

И Винцент через неделю тоже исчез с корабля. А Володя каждый раз после таких случаев, оставшись один, угнетенно подходил к пианино, машинально поднимал крышку… Да, и жить и править бригадой становилось все труднее и труднее. Даже матросская привязанность, особенно проявившаяся во время малаховских ночей, когда Володю тщательно оберегали и на корабле и на берегу, даже она не утешала теперь, а камнем ложилась на душу: каждый бушлат чудился закапанным кровью… И все было зыбко и непрочно. Кругом многотысячно и неспокойно пучились татары - в какой‑то смутной связи с радой и Калединым; через Дарданеллы, при участии непоколебимого до сих пор Колчака, пробивались к Севастополю с неслыханной кровью английские дредноуты… Неизвестно, как еще через месяц взглянут на матросскую былую любовь и покровительство, на случай со Свинчуговым… Все чаще и чаще Володе и многим другим, похожим на него, прихо дило хотенье: оступиться вдруг в какую‑то пропасть и кануть в ней без следа и сознания… И, пожалуй, подобны были такой пропасти податливые, легко проваливающиеся под пальцами клавиши корабельного пианино и кукольнопричудливая, легкая, как засыпание, прелюдия Александра Скрябина… - Вот она забвенной, словно дождевой завесой застилает городские кручи, матросов, карающие дарданелльские дредноуты, весь страшный угол жизни, который назначено видеть и переживать.

Биография

Александр Малышкин родился 9 (21) марта 1892 года в селе Богородском Мокшанского уезда Пензенской губернии. Его отец служил приказчиком в лавке, принадлежавшей мокшанскому купцу и писателю-народнику В. П. Быстринину. По рассказам Анны Георгиевны Малышкиной, родной сестры писателя: «Нас в семье было детей семь человек, дед наш был из зажиточных мужиков, а отец перебрался в город Мокшан и купил пекарню, где пёк калачи и продавал их по копейке пара». О своём детстве Малышкин рассказывает в романе «Люди из захолустья»: «Мы были бедные, мы происходили из курносого, застенчивого простонародья, и я был первый в нашем роду, которого отец дерзнул послать в гимназию, на одну скамейку с господами».

В 1916 году Малышкин окончил филологический факультет Петроградского университета. Уже во время учёбы в университете (в 1913-1915 годах) пишет реалистические рассказы об уездной жизни (публикации в журналах «Современный мир», «Наша заря», «Весь мир», «Свободный журнал» и др.).

После окончания университета Малышкин был призван в армию, досрочно произведен в прапорщики и направлен в Севастополь, в действующий Черноморский флот. С 1918 по 1920 годы участвовал в Гражданской войне на Восточном, Туркестанском и Южном фронтах; принимал участие в операциях по овладению Крымом.

Входил в литературную организацию «Перевал». Был одним из руководителей Всерососсийского союза советских писателей, членом редколлегии журнала «Новый мир». Жил в Москве в знаменитом «Доме писательского кооператива» (Камергерский переулок, 2).

Жена Вера Малышкина, сын Георгий (Юрий) Александрович Малышкин, в 18 лет погиб на Курской дуге, командир взвода танков.

Известность Малышкину принесла написанная в 1923 году повесть «Падение Даира» - одна из первых в советской литературе попыток осмыслить народный характер революции.

Широкое читательское признание принёс незаконченный из-за ранней смерти роман «Люди из захолустья» (1937-1938), явившийся вершиной творчества писателя. В романе тщательно разработана тема перевоспитания людей в процессе послереволюционных преобразований. «Малышкин обращается к требовавшейся тог­да сверху теме первой пятилетки и перевоспитания людей, но сознательно сосредоточи­вает свое внимание не на машинах и про­мышленном производстве, а на людях.» Также стали известными повести «Февральский снег» и «Севастополь».

Характеристика творчества

В ранних произведениях Малышкина чувствовалось влияние Лескова и Достоевского. Для рассказов характерна сказовая манера, позволявшая передать атмосферу уездного быта, воссоздать точные реалии обстановки и одновременно дать представление о характерах героев, типажах, воссоздать образный, разговорный язык.

Повесть «Падение Даира» была воспринятая современниками как новаторское произведение: она была основана на реальных событиях (битва за Перекоп), в текст включены документы того времени, сводки штаба, но по стилю близка к былинному повествованию, к эпосу, к лиро-эпической поэме. Здесь Малышкин задавался целью вы­двинуть на первый план массы как единственно действенный фактор истории, пренеб­регая индивидуализацией образов. Это про­изведение, написанное под влиянием Б. Пильняка , в поэтически-экспрессивной форме говорит о спонтанной активности безымянных люд­ских масс.

Произведения

• 1913 - «Последний Барыков», рассказ
• 1914 - «Полевой праздник», рассказ
• 1914 - «Сутуловские святки», рассказ
• 1915 - «Уездная любовь», рассказ
• 1923 - «Падение Даира», повесть
• 1925 - «Поезд на юг», рассказ
• 1928 - «Денек», этюд
• 1931 - «На высоте 565», очерк
• 1926-1931 - «Севастополь», повесть
• 1931-1938 - «Люди из захолустья», роман