- 26. 10. 2015
Танцоры с синдромом Дауна, драматурги-колясочники и актеры с аутизмом - «особый театр» становится частью «большой культуры»
Наталья Попова, режиссер и руководитель студии
«Круг»
Фото: Ильмар Стуттерер
Лена, найди какую-нибудь музыку для троек!
Лена нажимает на кнопку проигрывателя, и в комнате с видом на спальный район возвышенно и умиротворенно запевает Боно. Три девушки свиваются под музыку в клубок, превращаясь в единое тело. Девушки накатываются, наваливаются друг на друга, подталкивая друг друга к движению, подставляя свои тела, когда партнер теряет равновесие. Их троица состоит из опоры и уязвимого звена. Опора - это Лена и Вика, они ассистенты Натальи Поповой. Мириам занимается у Натальи Поповой в студии. У Мириам непроизносимый психиатрический диагноз. Импровизируя, она действует с ассистентами заодно, но именно ради нее все и происходит.
В углу комнаты на стуле сидит сама Наталья Попова, она создатель и руководитель «Круга». Рядом с ней на ковриках у стенки за импровизацией наблюдают Катя, Клава, Саша, Леша, Антон и другие студийцы и ассистенты.
Ребята должны ощущать вес человека, предвосхищать его движения, контролировать его, - рассказывает мне вполголоса Попова. - Так у них включается телесное сознание. Это первый этап. А дальше начинает создаваться композиция. Чувство композиции - это социальное чувство. Через упражнения они учатся вписываться в общество, понимать человека через его физические реакции. Этот навык компенсирует им интеллектуальную недостаточность, они начинают социально адекватно реагировать. И часто уже они сами учат своих близких правильному общению. Они могут говорить: «Ты меня не понимаешь, здесь надо делать так». И это все рождается из опыта импровизации.
Спектакль «Слэш/Slash» студии «Круг»
Фото: Валерия ГлаголеваСегодня собрались старшие студийцы. У каждого свой диагноз. Каждый из них прежде прошел реабилитационную программу. Всем за двадцать. Самый опытный среди них Саша, он занимается уже одиннадцать лет. Это приятный молодой человек с такой улыбкой, будто у него есть секрет. Почти всех я видела в спектакле «Слэш», когда его играли у нас в ЦИМе.
Помимо студийцев в комнате находятся ребята помоложе: у них есть психологические проблемы, но нет инвалидности: Сережа не способен сконцентрироваться, Лена настолько застенчива, что это мешает ей жить.
Ассистенты в «Круге» работают бесплатно, зарабатывая на жизнь в других местах, но отдавая до двадцати часов в неделю студии. Многие из них, как Лена, сами когда-то прошли через «Круг».
За одним упражнением идет другое. Все вместе похоже на вечер современного танца, вполне профессионального и довольно изощренного.
Какая грация просыпается, понимаете? - у Натальи горят глаза. - Видите? Это думающие движения! В процессе движения они думают. Это нераздельно происходит - чувствование и мышление; они исследуют свое тело, отношения с партнером, образы какие-то рождаются.
Красиво, - поддакиваю я.
Конечно! Тело ведь - это первый символ, и они его должны освоить. А освоив, должны построить по отношению к нему дистанцию. Это тело - а это тот образ, который я творю телом. И все происходит через движение, через жест, причем в партнерстве, в социальных отношениях.
Дело происходит в Строгине, в Детском центре творчества, ярко-синем двухэтажном здании, по периметру обнесенном забором. Мамы слоняются по двору в ожидании детей. На входе будка с дежурным и вертушка. В вертушке запутался и смеется мальчик с ДЦП в красной куртке. Мать нежно прикрикивает на него: «Стой, Саш, завяжу тебе шнурки!»
Создательница и руководитель «Круга» Наталья Попова - великий человек, я считаю. Полное название ее дела - «Региональная общественная организация социально-творческой реабилитации детей и молодежи с отклонениями в развитии и их семей». На Поповой сходится движение интегральных или «особых театров» в стране. Они с коллегами организуют «Протеатр» - главный фестиваль «особых театров» в России. Приглашают в Москву лучшие инклюзивные театры Европы. Сводят между собой практиков и теоретиков, организуют научно-практические конференции, публикуют литературу, проводят мастер-классы, летние школы и многое другое. При этом Попова четверть века день за днем ведет тренинги с детьми и молодыми людьми с ОВЗ (особыми возможностями здоровья).
Здесь, в недрах ее «Круга», зародился «Круг-2», который хорошо знаком театралам: театр-студия Андрея Афонина - лауреат главной театральной премии страны «Золотая маска». Театр получил ее за спектакль «Отдаленная близость», которую вместе с Афониным поставил его коллега из берлинского театра Thikwa Герхартд Хартман.
Помню, как я увидела этот спектакль два года назад. До того я тринадцать лет оттрубила театральным обозревателем «Афиши» и видела почти все, что происходит на московской сцене. Но никогда не видела инклюзивный театр. Хотя он существовал в России долгие годы. Просто до последнего времени особый театр рассматривался как самодеятельность прекраснодушных любителей.
Каково же было мое удивление, когда я увидела «Отдаленную близость» в «Центре драматургии и режиссуры» на Беговой! Это был театр, современный по форме, к тому же наполненный человеческой подлинностью. В нем было то, чего днем с огнем не найдешь на сцене, о чем мечтали Станиславский, Арто и Гротовский - безусловный человек, человек, каков он есть.
Репетиция в студии «Круг»
Фото: архив интегрированной театральной студии «Круг»
Затем обнаружилось, что «Отдаленная близость» - только верхушка айсберга. В стране оказались сотни инклюзивных театров. Одни работают с ментальными инвалидами, как «Круг». Другие – с беспризорными, как питерский «Упсала Цирк». Третьи – с инвалидами, ограниченными в движении, как «Жест» из Нижнего Новгорода. И тысячи инклюзивных театров работают в Европе.
Сотни инклюзивных театров: одни работают с ментальными инвалидами, другие – с беспризорными, третьи – с инвалидами, ограниченными в движении
Дело было в 2014-м. Театральное искусство переживало расцвет. За два десятка лет после перестройки границы театра раздвинулись очень далеко за пределы социалистического реализма. А на волне Болотной театр начинал осознавать себя не только искусством, но и общественным форумом, гражданским институтом, социальным инструментом. Новая драма и молодая режиссура уже с десяток лет напоминали благополучным о существовании тех, кому повезло меньше. Инклюзивный театр шел дальше: он не толковал о проблемах, а решал их.
Я в тот год руководила экспертным советом «Золотой маски» и оказалось, что при разных эстетических вкусах все эксперты едины в одном: увлеченности социальным театром. В итоге в тот год в номинации «Эксперимент» современный театр был представлен во всех формах театра социального. В «Отдаленной близости» «особые» артисты и обыкновенные любители танцевали в парах, произносили монологи и совместно варили суп, которым в финале кормили зрителей. Рядом в программе был просветительский проект ЦИМа «Алиса и государство». И пластический спектакль об алкозависимости группы Liquid Theatre. И «Акын опера» Театра.doc, где четверо таджиков рассказывали о своих приключениях в Москве, играли на традиционных музыкальных инструментах, - ничего особенного, но рождалось понимание, что люди в оранжевых жилетках, которых некоторые зрители, по правде, и за людей не держат, - наследники культуры великой и гораздо более древней, чем наша.
«Акын-оперу» и «Отдаленную близость» в ряду других социальных спектаклей выделяла одна вещь: безыскусные и подлинные люди на сцене. Они и выиграли в тот год: «Театр.doc» взял спецприз жюри за «Акын-оперу», Афонин взял «Маску» в номинации «Эксперимент»: театральное сообщество признало «особый театр» частью большой культуры.
Когда я говорю о подлинности «особых» артистов Наталье Поповой, она морщится: «Почему бы вам не отправиться в зоопарк?»
А Валерий Панюшкин нашел «особый театр» на старинной ярмарке. Когда, выступая на организованной Поповой конференции, Панюшкин сделал доклад о бородатой женщине Присцилле Лотер и сравнил «особый театр» со старинным фрик-шоу, в зале вздрогнули все.
Мысль Панюшкина была пусть шокирующей, но простой: люди испокон веков тяготели к знакомству с иными, чужими, и в этом ничего плохого. Наоборот: ярмарочные шоу уродов так же раздвигали представления обывателя о мире, человеке, о человеческой норме и норме в искусстве, как это делает сегодня инклюзивный театр.
«“Большая культура” пытается уменьшить дистанцию между жизнью и ситуациями в искусстве, чтобы увидеть сам акт, - написала мне Наталья. - А особый театр пытается ее выстроить исходя из особенностей сознания человека с инвалидностью. Вот здесь они и встречаются!.. Это и есть самое интересное в особом театре - ты как у истоков… К сожалению, этот процесс заменяется созданием “упаковки” для участия в придуманном режиссером действии человека с инвалидностью. Чем привычнее упаковка, тем лучше спектакль».
В профессиональном театре в России встречей с «другими» был вдохновлен Борис Юхананов. Эстет и мистик, аристократ поискового искусства, Юхананов в середине девяностых пустился в серию проектов под общим названием «Дауны комментируют мир».
«Рудольф Штайнер замечательно сказал, что в людях с даун-синдромом завершено построение морального тела. В этом смысле они – люди будущего… Язык этих детей, в каком-то смысле, оказывается праязыком, то есть, если внимательно вслушиваться в то, как они говорят, можно обнаружить такого типа лингвистические конструкции, которые свойственны скорее не человеку, а священной книге».
«Рудольф Штайнер замечательно сказал, что в людях с даун-синдромом завершено построение морального тела. В этом смысле они – люди будущего»
Проект включал фильм, где «дети» (так он называл своих студийцев) пересказывали своими словами Евангелие, и другой фильм, где они делали телевидение. В 2004-м Юхананов впустил в свой театр провокацию подлинным. В спектакле «Повесть о прямостоящем человеке» живое противопоставлялось механическому: артисты, исполнявшие упражнения сакральной гимнастики графа фон Ботмера, соседствовали на сцене с радиоуправляемыми машинками и динозаврами, а девушка Ксюша в инвалидной коляске, - совершенно обездвиженная и способная только печатать на компьютере, - комментировала происходящее: «…В искусстве я совсем недавно, но иногда хватает одной доли секунды, чтобы влюбиться на всю жизнь. Так случилось и со мной. Я настолько влюбилась в театр, что теперь жить без него не могу!..»
В целом «особый театр» в России существовал еще в СССР, но к ведомству культуры никогда не относился. Как это устроено, допустим, в театре глухих. В шестидесятых, благодаря протекции композитора Соловьева-Седого, у которого росла глухая дочь, был создан Театр мимики и жеста. Актеры первого в стране и в мире профессионального театра глухих учились у Бориса Захавы в Щукинском театральном училище. Финансировался театр из бюджета Всероссийского общества глухих и первые десять лет гремел так, что билетов туда было не достать.
В девяностые, когда ВОГ получил целый список льгот и криминализировался, театр походил на притон. Ходила легенда о любви актрисы Светланы Вакуленко и бандита Левони Джикия, которая легла в основу фильма «Страна глухих». Он, мол, семь раз просил ее руки, она семь раз отказала. А когда она готова была сказать ему «да», ей сообщили, что он погиб в перестрелке.
Театр мимики и жеста еще существует, но бесповоротно захирел. Зато из той студии Захавы при Щукинском училище родился Специализированный институт искусств. А из института, в свою очередь, вышли два существенных театра - «Синематограф» и «Недослов». Оба театра находятся на балансе института. Еще один передовой театр глухих - «Пиано» Владимира Чикишева в Нижнем Новгороде - существует при школе-интернате для глухих детей.
Иное дело - «особый театр» в Европе. Там он встроен в культуру. Допустим, севильский театр Danza Mobile, не раз гастролировавший в Москве, это танцевальный центр со школой для «особых» детей, профессиональной труппой, танцующей фламенко, другой труппой, танцующей contemporary, и третьей труппой, где здоровые артисты танцуют вместе с танцовщиками с синдромом Дауна. Профессиональные танцовщики с синдромом Дауна! Вопрос - как такое могло случиться?
Спектакль «Слэш/Slash»
Фото: Валерия ГлаголеваА случилось оно вот как. После Второй мировой власти европейских стран стали вкладываться в культуру, видя в ней противоядие новым угрозам фашизма. Количество театров стремительно росло, но количество художников росло еще быстрее. Художники требовали у властей все больших свобод и все большего финансирования. Буря разразилась в 1968-м во Франции, и весной парижский креативный класс, который по традиции называют «студентами», оккупировал один из оплотов традиции - театр «Одеон». Тем же летом был разгромлен Авиньонский фестиваль. Во Франции началась затяжная позиционная война между властью и художниками, которая к концу восьмидесятых закончилась оформлением общественного договора на предмет искусства. В соответствии с которым художник получает возможность заниматься искусством, но при условии социальной работы в обществе.
Среди социальных групп, работать с которыми привлекли художников, оказались и «особые люди». После войны психиатрия переживала реформу: клиники, в которых прежде изолировали больных, закрывались, больных переводили на амбулаторное лечение, общество привыкало к мысли, что люди с особенностями интеллекта - это часть повседневности, нужно учиться жить вместе. Нагрузкой по реабилитации и социализации инвалидов - как физических, так и ментальных - наделили культуру. Художники сперва принуждены были заниматься с этой группой людей, но наступил момент, когда они нашли в такой работе вдохновение.
В России взлет социального театра произошел на волне Болотной и подъема гражданского самосознания, когда отдельные художники осознали себя должниками общества. Что правда, то правда: четыре процента населения России бывают в театре, а участвуют в финансировании театра, платя налоги, сто процентов налогоплательщиков. Что же получают взамен те, кто не имеют возможности ходить в театр или попросту не любят его? Что может сделать театр для этих людей? Молодой театр находил ответы в социальных проектах разного рода. Первыми шли независимые театры, тут масла подлила Елена Гремина, создатель и руководитель Театра.doc. Она придумала проект «Театр плюс общество» и рассказала о нем в 2011 году на встрече президента Медведева с деятелями современного искусства. Суть его была в поддержке государством негосударственных театров на условиях той или иной работы в обществе. Медведев спустил проект в Минкульт, и дело пошло. Девять театров по всей стране три года работали с людьми, так или иначе исключенными из культуры. В Комсомольске-на-Амуре Татьяна Фролова занималась со стариками с болезнью Альцгеймера, в Костромском центре современной хореографии «Диалог данс» профессиональные танцовщики занимались современным танцем с глухими детьми и их родителями; Liquid Theatre вел терапевтический курс в диспансере нарко- и алкозависимых, ростовский театр «18+» учил писать пьесы рецидивистов, сам Театр.doc отправился в колонию для несовершеннолетних и так далее. Вслед за негосударственными театрами социальные проекты стали делать и в театрах государственных. Я видела эталонный проект в Красноярском ТЮЗе, которым руководит прогрессивный молодой главреж Роман Феодори. В его основе лежала шотландская технология Class Act. Группу детей - гуманитариев из хороших гимназий, детей с ДЦП и воспитанников детских домов - учили писать пьесы драматурги Вячеслав Дурненков и Мария Зелинская. После чего их маленькие пьесы сыграли на сцене при полном зале. Абсолютно всерьез, будто это Шекспир, а не Иван Щукин - колясочник, увлеченный керлингом. Для ребят этот спектакль был поводом поверить, что судьбу можно переписать, как пьесу. Для взрослых это была встреча с миром подростков, жутковатым и незнакомым. Товарищи из органов власти краснели от стыда за отсутствие в театре пандусов.
Словом, в России вне всякого влияния государства стала складываться модель театра, в котором художественное и социальное не противоречат, а дополняют друг друга.
На днях я получила письмо от Бориса Павловича из Питера. Павлович руководит в Большом драматическом театре социально-просветительским отделом: худрук БДТ Андрей Могучий поддерживает Борину одержимость: через искусство сделать жизнь лучше. Работая в БДТ, Павлович спродюсировал несколько спектаклей, которые поднимают школьные проблемы и идут прямо в школе - в рекреациях, классах, гардеробах. Он скооперировал БДТ с центром Любови Аркус «Антон тут рядом», и вместе они сделали спектакль «Язык птиц», где играют люди с аутизмом. Он втравил Педагогический университет отправлять будущих педагогов в театр и изучать театральную педагогику, чтобы они потом привели в театр своих учеников.
Павлович одержимый, но не любит отапливать космос. Он за системную работу. Вот и сейчас он пытается ввести социальный театр в сферу интересов государства. То есть готовит бумагу в Минкульт от участников Международного театрального форума. Форум пройдет в Питере в декабре, но бумага уже пишется.
Перформанс «Клоун в каждом» в рамках совместной программы «Музей, открытый для всех» студии «Круг» и ГТГ на Крымском валу.
Фото: Валерия Глаголева
Цель Павловича очень простая: «создать механизм, с помощью которого можно будет адресно получить поддержку социально ориентированных проектов на государственном уровне».
Павлович просит подумать над тезисами. И Яна Тумина, питерский режиссер, отвечает ему словами тревоги всех артистов, которым не чужда идея социальной справедливости, но которые не хотят принуждения.
Спектакль, где расскажут о том, о чем я представления не имею, - как видит мир ребенок аутист, как пишет стихи подросток с синдромом Дауна
Истории
Моя главная роль. Как театральная сцена помогает детям с аутизмом чувствовать вкус жизни
Полина Шандрак
Кастусь, Ильюша, Макс - это мальчишки, которые с виду не отличаются от других таких же мальчишек. Но они все же отличаются: яркий свет, громкий звук и даже обычные прикосновения могут приносить им боль. У этих ребят аутизм. Диагноз, про который много говорят, но мало кто знает, как он проявляется и что с ним делать. Таким детям сложно в обществе, потому что мы с вами вместе со своими правилами жизни им непонятны. Для них все правила - это заморочки. В Беларуси такие дети, как правило, большую часть жизни проводят дома с родителями, потому что мало кому удается добиться того, чтобы просто ходить в школу или в детский сад. И пока мы прятались от дождя в эти неприветливые дождливые выходные, дети с аутизмом вместе с родителями очень старались узнать, что же такое на вкус - интересная жизнь. Их родители наконец добились того, чтобы в Беларуси появился инклюзивный театр, где дети с аутизмом могут играть свои роли наравне с другими детьми. И в субботу у них состоялся первый гастрольный выезд.
Семейный инклюзив-театр «i» появился в апреле 2016 года в центре белорусской столицы и уже дебютировали на большой сцене со спектаклем « Флейта-чарадзейка ». 8 октября театр отправился в турне по городам Беларуси. Накануне гастролей журналист Полина Шандрак решила заглянуть за кулисы театра, чтобы понять, как занятие творчеством помогает детям с аутизмом бороться за нормальную жизнь.
Детям с аутизмом тяжело завязать общение. Они больше уходят в себя, с трудом переключаются с одной игрушки на другую, с одного человека на другого и т. д. Такие дети более восприимчивы к звукам, ощущениям, переживаниям. Несмотря на это, творческие и интеллектуальные способности у них точно такие же, как и у обычного человека, говорит Татьяна Яковлева , мама ребенка с аутизмом - Ильи . Татьяна - глава организации «Дети. Аутизм. Родители» и инициатор появления в Беларуси семейного инклюзив-театра «і». Дети с аутизмом, по ее словам, могут быть отличными музыкантами, поэтами и актерами. А для этого им необходимо много работать. Без помощи специалистов, увы, никак не получится раскрыть особенных детей. И театр - отличный способ это сделать.
Я вижу, что спектакль детей увлекает, а это очень важно. Тогда не приходится их заставлять работать, - признается Татьяна накануне репетиции.
Репетиции проходят в стенах минского дворца культуры ветеранов. Дети и их мамы расположились в креслах. Мальчики и девочки переодеваются, разговаривают с родителями, примеряют сценические костюмы. С ходу трудно сказать, кто из них дети с аутизмом. Никакого непривычного поведения и стереотипов из масскульта. Так что сходу можно было представить, что тебя занесло на обычную репетицию детского спектакля.
А чьи это пальчики? - вдруг подбежал ко мне мальчишка, и я узнала в нем Кастуся Жибуля , про которого «Имена» уже рассказывали в одной из своих статей.
У Кастусика аутизм, мальчик пришел на репетицию с мамой. Сегодня он и еще 9 детей с аутизмом будут играть в постановке детектива на белорусском языке « Флейта-чарадзейка ».
- Мои пальчики , - ответила я.
А можно я себе какой-нибудь возьму? - спросил Костя.
- Ну, как же я без пальца буду жить?
Ну, а какой не жалко?
- Мне всех жалко.
Ну ладно, - Костик дотронулся до моего ногтя, улыбнулся и убежал готовиться к выходу на сцену, где его уже заждались другие маленькие актеры.
Удовольствие от творчества
Рядом с Костей во время репетиции все время находится его мама - известная белорусская поэтесса, перформер и переводчица Вера Жибуль , которая одновременно является и одним из сценаристов спектакля. Она давала наставления своему сыну и настраивала его на игру. Но десятилетнему Кастусику подниматься на сцену не впервой. Белорусскоязычный мальчишка пишет стихи и рассказы на матчынай мове и с малых лет выступает на литературных фестивалях и арт-тусовках вместе со своими творческими родителями - Верой и Виктором. Поэтому, поднявшись на сцену, мальчик быстро освоился и стал громко говорить и я ярко жестикулировать.
Во время репетиций Кастуся нельзя направить и просить делать что-то одно, потому что он делает только то, что сам хочет, - объясняет Вера особенность поведения юных актеров с аутизмом на сцене. - Мне это и нравится. Любой художник делает только то, что ему вздумается. Творчество - это огромная концентрация энергии, которую сложно обуздать. В искусстве все зависит от таланта творца, и я в Кастусике этого творца очень уважаю. Скажу по правде, что мне совсем не хочется его направлять и давать указания во время репетиций, чтобы не испортить ему удовольствие от творческого процесса.
«Смотришь на то, как поменялись ребята, и радуешься»
Дети поднимаются на сцену, и я пытаюсь угадать, кто из них отличается, как это называют медики, «расстройствами аутистического спектра». Помогает в этом разобраться художественный руководитель театра «і» Ирина Пушкарева . Она отрабатывает с ребятами каждую сцену и признается, что на репетиции приходит с радостью, хотя ей и понадобилось время, чтобы найти к детям подход. Ирина показывает нам особенных деток и рассказывает их истории.
Когда мы с Кастусем только познакомились, то сначала вместе рисовали, чтобы привыкнуть к помещению, - говорит Ирина Пушкарева. - Помню, что в первый день знакомства Кастусь рассказал о своем рисунке целую сказку, которую сочинил самостоятельно. Он удивительный ребенок: очень творческий, и, что приятно, разговаривает на белорусском языке. А мальчик с аутизмом Максим Лагун очень хорошо рисует. У него самый настоящий талант: свой стиль письма и необычный взгляд на мир. Сын Татьяны, Илюша Яковлев, еще в прошлом учебном году не мог спокойно сходить с мамой в ресторан, кафе и места большого скопления людей. А сейчас все поменялось. Он и в кафе прекрасно может посидеть, и на репетиции. Смотришь на то, как поменялись ребята, и радуешься. Ведь наш театр тоже на них повлиял.
В семейном инклюзив-театре «i» играют не только ребята с аутизмом, но и их обычные сверстники. Родители таких детей видят в театре терапию для детей с аутизмом и возможность понять и принять другой мир. А минские школьники и школьницы учатся воспринимать «особенных» детей как равных.
Я считаю, что участие в инклюзивном театре - это прекрасная возможность взаимодействия, - говорит Мария , мама одной из учениц студии. - Оказавшись здесь, мы поняли, что дети с аутизмом - совершенно замечательные. Они учатся чему-то новому у наших детей, а наши дети учатся у них. Все участники спектакля прекрасно взаимодействуют на сцене. Это по-настоящему уникальный театр для Беларуси.
Устал
Репетиция в самом разгаре. Вдруг мальчик в наушниках, Илья Яковлев, начинает сильно плакать. Он тянет маму за руку, просит ее уйти. Все выглядит так, словно это банальная сцена детского каприза, которую можно зачастую наблюдать в публичных местах. Однако поведение Илюши все же отличается от рядовой сцены детского непослушания. Для детей с аутизмом такое поведение - совершенно обычная реакция на переутомление, а не какие-то капризы.
Во время репетиций могут меняться участники, а в самый последний момент перед спектаклем актер с аутизмом откажется выходить на сцену или захочет играть абсолютно иную роль.
Когда мы вошли в зал, здесь бегали детки и пищали, - рассказывает Татьяна Яковлева, - а у Илюши повышенная чувствительность к громким звукам. Вот поэтому он и приустал. От этих особенностей никуда не денешься.
Минуты старательных уговоров, и Татьяне удается успокоить ее сына. Илья поднимается на сцену вместе с мамой, зажав игрушечную машинку в руке. Татьяна Яковлева - не только директор МБ ОО «Дети. Аутизм. Родители» , но также педагог, и музыкант, у которой тоже есть своя роль в спектакле. Она начинает петь, а ее сын внимательно смотрит в зрительный зал. Неожиданно оказывается, что Илья решил внести коррективы в спектакль.
Илья решает, что на сцене слишком мало людей, и полотно спектакля меняется на глазах. Особенность инклюзивного театра заключается в том, что это « театр-наоборот ». Да, в нем есть сценарий, но в этом сценарии нет никакой устойчивости. Поведение детей с аутизмом непредсказуемое, поэтому главные спутники театра - экспромт и импровизация. Например, во время репетиций могут меняться участники, а в самый последний момент перед спектаклем актер с аутизмом откажется выходить на сцену или захочет играть абсолютно иную роль. Ко всему этому нужно быть готовым и относиться с пониманием. Ведь если задуматься, то театр людей с аутизмом - идеальный по своей природе. Он всегда нов, потому что один и тот же спектакль никогда не бывает одинаковым и звучит по-разному.
Вот и сейчас появившийся на сцене Илья Яковлев решает перекроить спектакль. Ему не хочется стоять на сцене только с одной мамой, душа требует массовки. Рядом с Татьяной на сцене появляются две девочки, которые берут Илью за руки и прогуливаются с ним вместе. Так, с легкой руки Ильи, в сценарий были моментально внесены изменения. Режиссер-постановщик и художественный руководитель театра решили, что правкам мальчика место быть. Ведь главное в инклюзивном театре - это то, чтобы дети с аутизмом чувствовали себя комфортно и не закрывались в ракушке своего внутреннего мира.
Режиссер-постановщик и художественный руководитель театра решили, что правкам мальчика место быть.
«А где не сцене были дети с аутизмом?»
Ребенок с аутизмом не может самостоятельно адаптироваться в жизни без помощи специалиста - тьютора. Дети испытывают трудности не только в социальной коммуникации, но и в повседневных делах. Поэтому неслучайно, что в инклюзивном театре есть не только режиссер и хореограф, но и специальный друг особенных детей - тьютор Антонина Недвецкая .
Главная задача тьютора - разговорить детей и узнать особенности и увлечения каждого из них. Тьютор - проводник между ребенком с аутизмом и обычными людьми. Благодаря Антонине, в театре выстраивается полноценный творческий процесс, и спектакли не оказываются на грани срыва.
Изначально я обращаюсь к родителям, чтобы узнать, какой сегодня был день у ребенка, - рассказывает о своей работе Антонина Недвецкая. - Важно понять, какие моменты пережил ребенок: радостные или не очень, не устал ли он. На основе всей этой информации я и подготавливаю театр к работе с ребенком. Если понимаю, что мальчик или девочка устали, то прошу режиссера прогнать сцену пораньше. Вообще дети с аутизмом более выносливые, чем обычные дети. Мне было безумного приятно услышать, когда после премьеры нашего спектакля подходили зрители и спрашивали: «А где не сцене были дети с аутизмом?».
«Сабачая чыгунка»
Конечно, это не обычный театр. В нем нет привычного порядка, выстроенной очередности действия и предсказуемости. Неизвестно, что сказал бы о нем Станиславский, живи он в начале 21 века. Изрек бы он свое классическое «не верю»? С другой стороны, родители детей с аутизмом точно верят в то, что инклюзивный театр помогает их детям адаптироваться в социуме и коммуницировать на равных с другими детьми. А отныне это будет делать еще легче. Ведь 5 октября на базе дворца культуры ветеранов состоялось официальное открытые Центра сопровождения, который будет оказывать постоянную психологическую помощь не только актерам театра с аутизмом, но и их родителям. В центре будут работать психологи, педагоги и тьюторы.
На обучение тьюторов нужна финансовая помощь, - говорит руководитель организации «Дети. Аутизм. Родители» Татьяна Яновлева. - Без них наши дети не могут обойтись, и никакие процессы инклюзии не работают. Если мы обучим своих специалистов для подготовки тьюторов - это будет большой прорыв для Беларуси.
Режиссер-постановщик и сценарист Игорь Сидорчик считает, что детям с аутизмом важно быть в коллективе, а театр дает возможность для общения и для самовыражения.
Главная наша задача - помочь детям с аутизмом адаптироваться, - отмечает режиссер-постановищик. - Иногда им нужно больше объяснить, показать, но результат меня просто поражает. Я вижу, как спектакль помог детям. Театр помогает им жить и чувствовать себя полноценными, гениальными и способными. Они у нас и поют, и танцуют. И иногда делают это не хуже остальных, а даже лучше.
Актеры с аутизмом уже отправились в турне по Беларуси. 8 октября они покорили Гомель, а впереди у них концерты в других областных городах: 12 ноября - Могилев 26 ноября - Гродно, конец января - первая неделя февраля - Витебск и Брест. Зрителей в будущем ждет новая постановка от необычного театра.
Я хочу предложить театру произведение под названием «Сабачая чыгунка», - поделилась с «Именами» секретом сценарист Вера Жибуль. - Замысел принадлежит моему сыну - Кастусику. Это сказка о том, как собачки, жившие возле железной дороги, спасали животных, которые там же пострадали. Думаю, что на основе этой сказки можно поставить отличный музыкальный спектакль и развернуть отличный сюжет.
Как можно помочь
Для того, чтобы не обрекать таких детей, как Костик, Ильюша и Макс на пожизненное одиночество, им, особенным детям, нужно помогать. И вообще-то не только театром. Нужно сопровождать их в школе, учить простым правилам общения. А для этого нужно собрать деньги - на обучение тьютора. Без тьютора эти дети не смогут учиться в одном классе с другими детьми. Нужен специалист, который будет наблюдать за поведением ребенка и помогать ему понимать одноклассников. Тьюторов нужно не один, а много. И чтобы у каждого ребенка с аутизмом в Беларуси был такой тьютор, родителям нужно влезть в громадные долги.
Подготовкой специалистов международного уровня сегодня занимаются сами родители. Тьютор каждому ребенку с аутизмом государством не предоставляется.
Три года назад наиболее активные родители создали общественную организацию «Дети. Аутизм. Родители» и договорились с Министерством образования о том, что будут готовить тьюторов за свой счет - дистанционно. С ними будет работать специалист из США. Обучение одного такого специалиста стоит около 16 000 рублей (8 тысяч долларов). В дальнейшем этот белорусский специалист с международным сертификатом сможет обучать тьюторов внутри страны.
565 из 16 000 рублей уже собрали. Если оставшуюся сумму разделить на 9,4 млн. населения страны, то получится примерно по 1 рублю 65 копеек с каждого человека. Эта ровно 3 жетона на метро. И всего-то - для такого большого дела.
Материал создан в рамках совместной инициативы Офиса европейской экспертизы и коммуникаций, онлайн-журнала «Имена» , краудплатформы Talaka.by , CityDog.by и 34mag.net
В рамках социального проекта театрального форума «Золотой Витязь» в Москве состоялся показ спектакля «Иные», посвященного проблемам детей, страдающих аутизмом. О деталях работы над спектаклем РП рассказала сценарист и режиссер детского профессионального театра «Бэмби» Наталья Бондарчук.
- Наталья Сергеевна, ваш спектакль «Иные» - о детях, страдающих аутизмом, и о том, как сложно приходится их родителям в непросвещенном обществе. В постановке были заняты дети, которые действительно страдают аутизмом?
Да, у меня в спектакле заняты дети, страдающие аутизмом, и я не хочу из них устраивать зоопарк. Здесь был ребенок, уникально одаренный, причем сделал на сцене все, что требовалось. Я специально не буду говорить, какого пола этот ребенок. Скажу лишь, что с мамой нашего артиста я познакомилась на одной из конференций. Мы с ней разговорились, и я предложила попробовать ее ребенку позаниматься в моем детском профессиональном театре «Бэмби». Они пришли и с ходу все сделали, причем великолепно. Потом потребовалось еще читать текст в студии звукозаписи, и ребенок с блеском справился с заданием. Сейчас его сложно отличить от обычных детей, занятых в спектакле. Конечно, я беспокоилась о том, что репетиции - это одно дело, а когда чуть-чуть усилено внимание к особым детям, они могут замыкаться. Но этого не было. Все произошло так, как я и предполагала.
- Вам легко работать с особыми детьми?
Да, мне легко работать. Но обратите внимание: бывают разные формы аутизма. Одни дети, несмотря на свою особенность, очень контактные, а другие не любят излишнего внимания. У Артема Рабинса, который играл главного героя спектакля «Иные», старший брат аутист, причем в очень тяжелой форме. Он приходил к нам в зал, но не захотел участвовать в спектакле. Несмотря на это, он очень интересный человек. Братья любят друг друга, у них налажен контакт, а это очень важно. А для меня важно, что наш актер научился у своего брата всему: двигаться, как аутисты, говорить, чуть-чуть картавя, и так далее. Я такого ребенка могла бы и не дождаться, взять на главную роль другого, но тогда все было бы неправдой.
- Помогает ли сцена раскрыться особым детям?
Да. У нас был мальчик с церебральным параличом, и, когда я его пригласила, он был изгоем в обществе. Его не брали ни в детский сад, ни в школу, ни в какие кружки. Он был умнейшим ребенком и очень талантливым, но вот таким своеобразным. Я ему дала роль главного разбойника в «Снежной королеве». Он был смешной, как каракатица, за счет своей пластики, у него была немножко нарушена речь. И зрители об этом не знали. Они видели смешного главного разбойника и аплодировали. Ребенок был абсолютно счастлив. Знаете, кем этот ребенок стал? Детским психологом, он захотел реабилитировать таких детей, как он. Еще у меня была девочка, у которой одна ручка была сухая. И мы придумали ей костюм с крылышками, она играла у нас птичку. Ее сухорукость была не видна, и она прекрасно справилась с ролью. А еще я вспомнила феноменальный случай, который случился с нами. С нашим детским театром переписывалась девочка Женечка Чайковская, которую парализовало после гриппа. Ее принесли на руках на детский спектакль в Симферополе, потому что она была не ходящая. Она посмотрела наш спектакль и вдруг встала и пошла! Театр исцеляет, но только нужна вера, это очень важно.
- Как, на ваш взгляд, зал принял спектакль «Иные»?
Вы знаете, я когда вышла на сцену, подумала, что на спектакль никто не пришел. Такая стояла тишина. Но пришло полно народу, было очень много детей. В такой естественной, невероятной тишине в зале очень удобно играть артистам. Потому что такой спектакль не сыграешь в шумном зале.
В спектакле «Иные» приняли участие многие известные люди, в том числе и Елена Проклова. Легко ли она согласилась принять участие в постановке с такой важной социальной темой?
Когда я предложила Лене Прокловой играть главную роль, я просто объяснила буквально две-три строчки из сценария, и она сказала: «Наташ, у меня побежали мурашки». Сегодня на прогоне она впервые смотрела спектакль со стороны, ее роль играла другая актриса из нашего детского театра. Лена вся обревелась и пришла на показ еще более настроенная на свою роль. Но ее готовность феноменальная. Вообще я Леной восхищаюсь, у меня такое сейчас к ней нежное чувство! Она настоящий профессионал и, как оказалось, великолепный педагог. Лена делала очень важные замечания нашим маленьким артистам и очень нам помогла.
Фото: Алексей Совертков / «Русская планета»
- При этом показ спектакля был абсолютно бесплатным для зрителей, вход по пригласительным.
Да, благодаря поддержке Министерства культуры этот спектакль был благотворительным. Я принципиально хочу, чтобы все показы «Иных» были для зрителей бесплатными, это ведь социальный проект. Следовательно, нужно подготовить общество, чтобы такие спектакли были поддержаны профсоюзами, ведь актеры работают, и, к сожалению, мы не можем просто так за тарелку супа просить их об этом. Поэтому я призываю всех, кто не равнодушен, как-то нам помочь. Нам много не надо, только бы выжить как театру и как людям, поэтому я очень надеюсь на резонанс общества.
- А вы будете гастролировать с этим спектаклем и как-то продолжать поднятую тему в других постановках?
Обязательно. Я думаю, что первая гастроль у нас будет в Рязани, мы уже договорились об этом с министром культуры и туризма Рязанской области Виталием Поповым. Самое сложное, что ждет нас при гастролях, - это перевозка очень не простых декораций. Они объемные, их делал мой замечательный друг - художник Сергей Воробьев, который работал на фильмах «Пушкин: Последняя дуэль» и «Гоголь. Ближайший». Он сделал мощные, потрясающие декорации, которые могут трансформироваться, но чтобы их перевозить, нужны средства. И транспортировку надо хорошо подготовить. Я хочу сделать показ этого спектакля 2 апреля, во Всемирный день распространения информации о проблеме аутизма. Это очень важная тема, и нужно привлекать к ней внимание.
В моих мыслях продолжить эту тему, этот спектакль. Я хочу, чтобы был второй спектакль с этими же актерами, но чтобы было продолжение сюжета. Я уже подала на рассмотрение Министерства культуры этот проект, он будет называться «Вызов». А еще, вы знаете, я мечтаю, чтобы из спектакля родился фильм. Я буду делать все возможное, умолять Министерство культуры, потому что это очень важная тема. Я бы ее поставила на самое-самое первое место.
Фото: Алексей Совертков / «Русская планета»
По одному тому, как горят ваши глаза, когда вы затрагиваете эту тему, видно, что вы вложили в нее очень много сил и души.
Я занимаюсь темой детей, страдающих аутизмом, уже 20 лет. Именно столько лет назад в Клайпеде в Литве я впервые увидела мальчика, сидящего и постоянно смотрящего в одну точку. Я спросила: что с ним? Мне сказали, что это аутизм. Тогда я впервые услышала об этом диагнозе. Оказалось, что Америка здесь нас обогнала. Они не только сделали фильм «Человек дождя», они сняли потрясающий художественный фильм «Тэмпл Грандин», целых десять фильмов мирового масштаба об аутизме. И все-таки эта тема пока совершенно не раскрыта. Человечество пока не разобралось, с чем столкнулось. Но очень важно успеть это понять. Я не стала произносить со сцены следующую информацию: уже подсчитано, что сейчас каждый 68-й человек на планете Земля - с аутическим синдромом, только с разными формами проявления. В год число аутистов увеличивается на 15–20%. Ученые подсчитали, что, возможно, через 10 лет каждый второй ребенок в Америке будет рождаться с аутическим синдромом. Тогда, простите, какие войны? Все отойдет на второй план. А на первом месте будет эволюционное изменение человечества - вот что нас ждет. Вот этой проблеме я и посвятила спектакль.
Ваш спектакль вселяет надежду, что наше общество сможет понять и принять особых детей. Их родителям очень нужна поддержка окружающих.
Я хочу сказать родителям таких детей: знайте, что вы, во-первых, не одиноки. К счастью или к сожалению, но таких родителей уже очень много. И действительно правда: отцы часто не выдерживают сложившейся ситуации, и груз забот падает на мамочек. Я сняла в Севастополе эпизодик для спектакля. Там мамочка рассказывает о своем ребенке, не скрывая, конечно, что он аутист, ее сыну уже шесть лет. Она такой светлый человек, и когда я спросила: скажите, пожалуйста, а вы как к этому относитесь? Как к каре Господней или все-таки, наоборот, как к дару? Она говорит: конечно, как к дару! Вот так к этому нужно относиться. Эти дети нас учат любви. И я хочу сказать всем: учитесь любви именно у таких детей. Тогда у нас будет гуманное человечество. Чему и посвящен, собственно говоря, этот спектакль: научиться любить, уважать все формы нейрологического развития человечества. Потому что мы не одинаковые. Никто из нас не одинаковый, и у каждого, кстати, есть черты аутизма. Все могут припомнить, что в каких-то ситуациях они вели себя так, как наши герои. Поэтому важно понять, простить и полюбить.
2 апреля, во Всемирный день информирования об аутизме, компания Disney и Фонд «Выход» приглашают родителей с детьми и подростками с расстройствами аутистического спектра посетить сказочный спектакль-мюзикл «Красавица и чудовище» в московском театре «Россия».
На спектакль приглашаются семьи детей с аутизмом, и мы постарались сделать адаптипрованное событие с учетом их потребностей. Специальные спектакли и киносеансы для детей и взрослых с аутизмом давно практикуются во многих странах, а в этом году такое событие состоится впервые в России.
Мюзикл «Красавица и чудовище» - сценическая адаптация всем известного диснеевского мультфильма для детей и взрослых. Поскольку высокая чувствительность и другие особенности могут мешать детям с аутизмом посещать театр, во время спектакля будут созданы специальные условия. Будет уменьшена громкость и исключены некоторые звуковые, световые и другие эффекты.
В театре будет оборудована специальная комната отдыха для сенсорной разгрузки, и в случае необходимости дети с родителями могут посетить ее во время спектакля. Чтобы предотвратить перегрузку, зрители всегда смогут выйти в холл или в комнату отдыха, а потом вернуться и продолжать просмотр.
Все участники мероприятия, включая актеров мюзикла, пройдут специальный тренинг по особенностям взаимодействия с детьми и взрослыми с РАС. В помещении театра будут дежурить специальные помощники, всегда готовые прийти на помощь родителям в случае возникновения любых проблем.
Спектакль и все мероприятия внутри него проводятся БЕСПЛАТНО для детей и родителей.
В день спектакля в театре будет работать буфет с безглютеновыми сладостями и соками. Детям будут предлагать аквагрим, а на выходе зрители получат специальный подарок от кампании Disney.
Продолжительность спектакля составляет три часа с одним антрактом. Мы просим родителей самостоятельно оценить, насколько их детям будет сложно принять участие в таком мероприятии, и учесть интересы ребенка при принятии решения.
Родителям рекомендуется проработать с ребенком дома социальную историю о посещении спектакля. Пример такой истории можно скачать на сайте .
Спектакль состоится 2 апреля, в московском театре «Россия» (Пушкинская пл., 2 м. Тверская, Пушкинская, Чеховская). Время сбора: 15.00. Время начала спектакля: 16.00. Обратите, пожалуйста, внимание, что на театральных билетах стоит стандартное время начала мюзикла в 19:00, но у нас начало представления в 16:00!
Билеты можно получить через родительскую организацию РОО «Контакт» (руководитель - Елена Багарадникова), связавшись с ней по электронному адресу
ФОТО Владислав Кобец
«У меня зловещий смех, я буду смеяться потише». «Не надо, вы испортите рисунок роли. Мы просто уберем эхо. И вообще решения тут принимаю я!» Помощник режиссера немного озабочен, и его можно понять. Адаптация спектакля для детей с аутизмом, многие из которых никогда еще не были в театре, здесь происходит впервые. Расстройство аутистического спектра (РАС), при котором люди оказываются не способны к социальному взаимодействию, неизбежно обрекает их на жизнь в четырех стенах. Кроме того, люди с аутизмом часто страдают той или иной формой сенсорной зависимости – кто-то не переносит яркого света, кто-то полной темноты, кому-то трудно воспринимать резкие звуки или движения – а значит, представление предстоит несколько изменить с учетом потребностей публики.
Опыт уже есть. Ровно год назад компания Disney и фонд «Выход» впервые адаптировали для детей с РАС мюзикл «Красавица и чудовище», а позже, в течение года, – в разных кинотеатрах страны прошли адаптированные показы фильмов «Золушка» и «Головоломка». Фонд «Выход» разработал специальную программу «Аутизм. Дружелюбная среда», которая помогает приспосабливать общественные места для людей с РАС.
Первый этап подготовки – так называемая «социальная история». Это пошаговое описание того, что человека ждет на мероприятии и как себя на нем вести. Обычные (нейротипичные) люди, даже если они впервые попали в театр, понимают, что во время спектакля нужно смотреть на сцену и соблюдать тишину. Для аутичного зрителя это совсем не очевидно, ему нужна подготовка.
Важное условие комфорта – подсказки в виде картинок. Многие из присутствующих ориентируются только по ним. Буфет, туалет, мытье рук, гардероб – для всего есть принятые схематичные изображения, которые называются «визуальным расписанием».
Следующий этап – приспособить представление для людей с гиперчувствительностью: понизить громкость звука, не гасить полностью свет и не закрывать двери, чтобы можно было выходить из зала, а потом возвращаться. Мало кто из зрителей способен высидеть весь спектакль. Для некоторых даже 15 минут – достижение.
1 / 1
Наконец, рядом со зрительным залом должна быть оборудована зона сенсорной разгрузки с мягкими креслами-мешками, на которых удобно валяться, сухим бассейном и палаткой, где можно уединиться и отдохнуть до, после и во время спектакля.
В санкт-петербургском Театре музыкальной комедии такая зона оборудована в Ореховом зале с его темно-зелеными стенами, резным потолком, массивным деревянным камином и зеркалом в пышной позолоченной раме. Благодаря разноцветным мячам и мягким матам благородный интерьер смотрится весело и несколько странно – как и Золотое фойе, украшенное перевитыми гирляндами шаров ярко-синего цвета.
Однако главное в адаптации – не красивое помещение, а сам спектакль. Свет и звук уже отрегулировали, но во время прогона актеры все равно волнуются. Им только что подробно объяснили, что такое аутизм, в чем он проявляется, как на него правильно реагировать. Они восприняли услышанное близко к сердцу и теперь не решаются на сцене кричать или делать резкие движения. Вот стражник бросает Аладдина в темницу и приковывает цепями.
«А ты разве не должен еще меня ударить?» – уточняет исполнитель роли Аладдина. «Это лишнее, – отвечает стражник, – дети испугаются». Помреж в диалог не вмешивается – видимо, он тоже решил, что лучше никого не бить, тем более что главный трюк впереди: Аладдин похищает свою принцессу, они на секунду исчезают со сцены, а потом вдруг срываются с верхнего яруса и летят над головами у публики, то опускаясь совсем низко, то взмывая под потолок на эффектно подсвеченной платформе, изображающей ковер-самолет. После консультаций с представителем фонда эпизод с ковром решают оставить без изменений, жалко отказываться от такого зрелища.
Ближе к 16.00 собираются зрители. Это и дети, и взрослые – подопечные центра творчества, обучения и социальной абилитации для людей с аутизмом «Антон тут рядом». Поведение многих посетителей может показаться странным: кто-то из маленьких кружится на месте, взмахивает руками и кричит. Один мальчик ложится на пол и ни за что не хочет вставать, как мама и бабушка ни уговаривают. Высокий парень в круглых очках подходит ко всем подряд с вопросом: «Сегодня праздник, да? Сегодня большой праздник?» Повсюду стоят волонтеры в синих майках с надписью Disney, они специально проинструктированы так, чтобы прийти на помощь во всех сложных, незапланированных ситуациях. Их, впрочем, не наблюдается. На спектакль все реагируют хорошо, не мешает даже множество людей с фото- и видеокамерами, которые стоят в проходах. Во время сцены с ковром-самолетом дети кричат «ура!» и машут из зала актерам, летающим у них над головами.
А со служебного входа тем временем начинают заносить синие бумажные пакеты с игрушками, раскрасками и безглютеновыми сладостями. Подарков множество («для всех и с запасом», как сказали организаторы из компании Disney), некоторые дети берут по два. И все-таки многие из них плачут и не хотят уходить.
После спектакля сотрудники центра «Антон тут рядом» собрали отзывы зрителей.
- Ирина Хорохорина: «Я сама в прошлом театральный критик, и всегда было много возможностей сходить с дочкой в театр, но никак не решалась, было страшновато. Так что это был первый шаг для нас и Ани. Были созданы отличные, даже можно сказать, идеальные условия для детей. Дочке очень все понравилось. Никаких проблем в театре не возникало. Проблемы начались «за бортом» – очень не хотела уходить, до крика».
- Анастасия Абдулазизова: «Темные залы в кинотеатре для ребенка всегда были проблемой, и очень здорово, что тут все было адаптировано. Хорошо, что звук был приглушен. И угощения, от которых у детей сразу же разбежались глаза! Это был первый театр для Платона, все посмотрел полностью, от начала до конца, не вставал».
- Наргиз Заманова: «Я под большим впечатлением, хотелось бы почаще попадать на такие мероприятия. Особенно сыну интересно было, когда на сцене были знакомые ему объекты, такие как попугай или мотоцикл, – он сразу концентрировал внимание. Это был праздник не только для детей, но и для родителей, я сама отдохнула, раньше никуда не решалась с ним ходить. Однажды попробовали в цирк, но сын там шумел, и зрители, конечно же, косо на нас смотрели. Зато на «Аладдине» я чувствовала себя спокойно, не ограничивала сына, не одергивала его, как всегда, – и он тоже чувствовал себя свободно и спокойно».
- Анна Ермолаева: «Мой шестилетний сын не хотел выходить из зала, хотя и мало что понимал в спектакле. Зато никто не заставлял его сидеть ровно на стуле, и он мог, когда хотел, подойти к сцене и вблизи увидеть, как там поют и танцуют. Ему никто не мешал получать удовольствие так, как ему хотелось».
- Юлия Немерад: «Моему сыну 17, и мы уже очень давно не были в театре, сложно выбрать спектакль и комфортные условия, а здесь ему все понравилось. Он был счастлив».
