Великая пианистка Мария Юдина обещала Сталину молиться за него
Прославленная русская пианистка Мария Юдина была больше чем просто музыкантом. Ещё в юности она, помимо музыкальных занятий, посещала в своём родном городе Невеле философский кружок. Там она познакомилась с Михаилом Бахтиным, дружбу и переписку с которым сохранила до конца дней. Дальше была учёба в Петроградской консерватории. Свой выпускной год она провела в фортепьянном классе профессора Л. Николаева, где рядом с ней учились Владимир Софроницкий и Дмитрий Шостакович. Трудно представить, как она ухитрялась сочетать свои музыкальные классы со штудиями на историко-филологическом факультете Петроградского университета, но Юдиной это удавалось.
В 1921 году она окончила консерваторию, и престижная премия Антона Рубинштейна была поделена между нею и Владимиром Софроницким. "Мы оба, Софроницкий и я, - писала Юдина в своих воспоминаниях, - получили наградные рояли... на бумаге... Время было трудное".
Но по-настоящему трудное время для неё только начиналось. В 1930 году её уволили из консерватории, где она к этому времени вела фортепьянный класс. Мотив: "за религиозные взгляды". В двадцатые годы воинствующие атеисты Республики Советов всячески выкорчёвывали из людского сознания "опиум для народа". А тут педагог консерватории открыто высказывает совершенно крамольные мысли о том, что любая культура, любая сфера человеческой деятельности пуста без религиозных корней. Да ещё приводит примеры. Позволительно ли доверять музыкальное воспитание советских студентов политически незрелым людям?
С 1932-го по 1934 год Юдина работает в Тбилисской консерватории, а в 1936-м оказалась в столице и стала преподавать в Московской консерватории. Но через 15 лет профессора Юдину изгнали и оттуда. В тот момент, когда всем советским музыкантам было недвусмысленно указано на необходимость разоблачать упадочную музыку буржуазных композиторов, всех этих формалистов-модернистов, советская пианистка Мария Юдина восхищается сочинениями Стравинского, ведёт переписку с Булёзом, Штокхаузеном, Ноно, проявляет нездоровый интерес к творчеству Шёнберга - создателя додекафонии, Веберна, Хиндемита и других. И зачем-то исполняет сочинения Шостаковича и Прокофьева, непонятные народу.
В 1960 году Юдину снова изгнали. На этот раз из Института имени Гнесиных. Да и как было не выгнать? На своих концертах она выходила на бис с огромным крестом и читала стихи из "Доктора Живаго" - в то время, когда имя Пастернака заклеймлено всем советским народом! После смерти Ахматовой Юдина заказала панихиду по ней, о чём сообщил "Голос Америки". "Когда я ей об этом сказал, - вспоминал известный театральный деятель Виктор Новиков, - она перекрестилась: "Слава Богу, наконец-то и моё имя будет связано с именем Анны Андреевны..."
Поведение Юдиной в условиях советской действительности было настоящим гражданским подвигом. Разумеется, до 90-х годов об этом не говорилось ни в одной из публикаций о Юдиной и её творчестве, включая фундаментальный сборник 1978 года "Мария Вениаминовна Юдина". Свои взгляды она высказывала с редким бесстрашием. У Юдиной были две характерные черты: она никогда не лгала и была совершенно равнодушна к тому, что называется внешним лоском. На сцену она обычно выходила в простеньком, чуть ли не монашеском чёрном платье. И в кедах - из-за больных ног.
Гонения на диссидентку-пианистку неожиданно сошли на нет в военные годы. Все те, кто раньше критиковал Юдину за "безыдейность и политическую слепоту", вдруг стали петь дифирамбы, признавая её искусство "политически корректным" и "актуальным". Эта метаморфоза не могла произойти без какой-то очень серьёзной и веской причины. Дмитрий Шостакович в мемуарах, изданных за границей, подробно рассказал об этой самой причине.
Однажды в Радиокомитете раздался телефонный звонок, повергший в состояние ступора всех тамошних начальников. Звонил Сталин. Он сказал, что накануне слушал по радио фортепьянный концерт Моцарта № 23 в исполнении Юдиной. Спросил: существует ли пластинка с записью концерта? "Конечно, есть, Иосиф Виссарионович", - ответили ему. "Хорошо, - сказал Сталин. - Пришлите завтра эту пластинку ко мне на дачу".
Едва была повешена трубка, руководители Радиокомитета впали в дикую панику. Дело в том, что на самом-то деле никакой пластинки не было, а концерт передавали из студии. "Но Сталину, - рассказывает Шостакович, - смертельно боялись сказать "нет". Никто не знал, какие будут последствия. Жизнь человеческая ничего не стоила. Можно было только поддакивать".
Срочно вызвали Юдину, собрали оркестр и ночью устроили запись. Все тряслись от страха. И только Юдиной, как пишет Шостакович, было море по колено. Дирижёр от страха ничего не соображал, пришлось его отправить домой. Вызвали другого - та же история: сам дрожит и сбивает оркестр. Только третий дирижёр смог довести запись до конца. Это был уникальный случай в истории звукозаписи - смена трёх дирижёров. К утру запись была наконец готова. На другой день в сверхсрочном порядке был а изготовлена пластинка в одном экземпляре, который и отправили Сталину.
Но история на этом не закончилась. Через некоторое время Юдина получила конверт, в который было вложено 20 тысяч рублей - огромные по тем временам деньги. Ей сообщили, что это сделано по личному указанию товарища Сталина. И тогда она написала Сталину такое письмо: "Благодарю Вас, Иосиф Виссарионович, за Вашу помощь. Я буду молиться за Вас денно и нощно и просить Господа, чтобы он простил Ваши прегрешения перед народом и страной. Господь милостив, он простит. А деньги я отдам на ремонт церкви, в которую хожу".
В это трудно поверить. Сказать такое вождю... "Слова её звучали неправдоподобно, - пишет Шостакович. - Но она никогда не лгала". Свой рассказ об этой невероятной истории Шостакович заключает так: "С Юдиной ничего не сделали. Сталин промолчал. Утверждают, что пластинка с моцартовским концертом стояла на его патефоне, когда его нашли мёртвым".
Биография
Родилась в городе Невель Витебской губернии, в еврейской семье. Ее отец - Вениамин Гаврилович Юдин, врач и судмедэксперт, Герой Труда. Мать - домохозяйка Раиса Яковлевна Юдина (урожденная Златина; 1868, Москва - 24 марта 1918, Невель).
Её братья и сёстры:
- Флора Вениаминовна Юдина (по мужу - Цейтлина; 1891-1961), врач.
- Анна Вениаминовна Юдина (1896-1970) - переводчица научной литературы.
- Лев Вениаминович Юдин (1892-1964), врач.
- Борис Вениаминович Юдин (1894-1986) - советский кинодеятель, драматург и киносценарист.
- Сводная сестра (от второго брака отца на Цецилии Яковлевне Калмансон) - геолог Вера Вениаминовна Юдина (по мужу Готфрид, 1926, Москва - 2004, Кливленд).
С детства отличалась страстным, неукротимым темпераментом, а её интересы были чрезвычайно широки и никогда не ограничивались музыкой.
Первые уроки игры на фортепиано получила в возрасте шести лет от ученицы Антона Рубинштейна Фриды Тейтельбаум-Левинзон.
В 1912 поступила в Петербургскую консерваторию, где училась в классах фортепиано Анны Есиповой, затем Феликса Блуменфельда, Анатолия Дроздова, Леонида Николаева, а также изучала широкий круг других дисциплин. Блестяще окончив консерваторию в 1921, была принята в штат консерватории и начала активную концертную деятельность, впервые выступив с оркестром Петроградской филармонии под управлением Эмиля Купера. Первое сольное выступление Юдиной в Москве состоялось в 1929 году.
В 1930 Юдину увольняют из Ленинградской консерватории после газетных публикаций в рамках борьбы с религиозными взглядами преподавателей (Кружок «Воскресение»).
Два года спустя ей удаётся получить место профессора в консерватории Тбилиси, а с 1936 - (при содействии Генриха Нейгауза) в Московской консерватории, где она работала до 1951.
В 1944-1960 Юдина преподавала в Институте имени Гнесиных.
В 1960 году была уволена из Гнесинского института из-за своих православных убеждений и за симпатии к современной западной музыке (включая эмигрировавшего Стравинского). Она продолжала давать публичные концерты, но ей было отказано в записях. После того, как в Ленинграде она прочла со сцены стихи Бориса Пастернака в ответ на вызов на бис, Юдиной был запрещено концертирование на срок в пять лет.
В 1965 на выставке В. Ватагина познакомилась с Александром Менем.
В 1966 году прочла цикл лекций по романтизму в Московской Консерватории.
Была православной по вероисповеданию. Посещала храма Николы в Кузнецах. Её духовным настоятелем был протоиерей Всеволод Шпиллер. Юдина прожила всю жизнь в бедности и лишениях: не имела собственного рояля, ходила много лет в одном платье, часто недоедала. Она была убеждена, что художник должен быть беден. Всегда помогала страждущим, вызволяла из ссылок репрессированных друзей. Последний концерт пианистки состоялся в 1969 году.
Иосиф Сталин
Юдина относилась к числу любимых пианистов Иосифа Сталина. Однажды ночью 1944 года, когда Сталин неожиданно услышал по радио трансляцию фортепианного концерта № 23 Моцарта, у него на глазах появились слезы, и он немедленно потребовал сделать оттиск, чтобы всегда иметь при себе пластинку. Когда Юдина приехала домой после концерта, то надолго уснуть ей не удалось: ее разбудили офицеры, увезли в студию звукозаписи, где ее уже поджидал наскоро собранный небольшой оркестр, - и так была сделана запись прямо в середине ночи, а единственная копия была оттиснута с матрицы и затем представлена Сталину (матрица выжила, и запись доступна на компакт-диске).
Несмотря на признание со стороны вождя, пианистка оставалась бескомпромиссным критиком режима. А когда ей выдали Сталинскую премию, то она пожертвовала ее Православной Церкви на покрытие «бесконечных сталинских грехов». Один из москвичей так рассказывает о первом впечатлении от Марии Юдиной: «У меня есть два врага, - говорит Юдина, прибирая со стола после обеда, - крошки и Советская власть».
Исполнительское искусство и творческие связи
Мария Юдина была широко концертирующим исполнителем, выступавшим преимущественно с сольными концертами или в камерном ансамбле (особенно с Квартетом имени Бетховена и Квартетом имени Глазунова). В круг её интересов входила, прежде всего, новейшая русская и мировая музыка: Юдина была первым в СССР исполнителем ряда произведений А. Берга, П. Хиндемита, Э. Кшенека, Б. Бартока, А. Веберна, О. Мессиана и др.; многолетнее творческое содружество связывало её с C. С. Прокофьевым и Д. Д. Шостаковичем. Вместе с тем Юдина известна как одна из лучших исполнительниц музыки Шуберта, И. С. Баха, Бетховена, Брамса и Моцарта.
Стиль Юдиной - играть всё «под Шуберта»: проникновенно-драматично, певуче, ясно, предпочитая замедленные темпы. Ярким примером подобного предпочтения в интерпретации музыкального произведения является запись Юдиной сонаты № 5 Бетховена. Вряд ли можно назвать такое исполнение аутентичным, но Юдина к этому и не стремилась; ее целью всегда было - вызвать катарсис в душах слушателей. Так что здесь, как и во всём остальном, что делала Мария Вениаминовна, она оставалась учителем .
В фильме «Рихтер непокорённый» Святослав Рихтер вспоминает, что она играла «большую сонату Шуберта - очень хорошо!.. Хотя всё шиворот-навыворот. Она играла Баха во время войны - прелюдию си-бемоль минор - быстро и фортиссимо. И когда Нейгауз потом пошёл её поздравлять в артистическую, он сказал:
Ну, скажите, пожалуйста! Почему Вы это так играете? Вот так!
А сейчас война!
Вот, это типичная Юдина: „А сейчас война!“. Но после её концертов у меня болела голова… Она… насилие было какое-то над публикой, страшное насилие. Большой талант была!..»
Мария Вениаминовна Юдина обладала и литературным даром. Она оставила обширную переписку (с И. Ф. Стравинским, П. Сувчинским, К. И. Чуковским, Б. Пастернаком, Карлхайнцем Штокхаузеном и др.), пространные воспоминания о Вл. Софроницком, М.Бахтине, П. Флоренском, Л. Карсавине, Ал. Ухтомском, А. М. Горьком, М. Цветаевой, Б.Пастернаке, К. Паустовском, А. Кочеткове, Н. Заболоцком и др. В памяти слушателей остались рассказы Юдиной о музыке и композиторах, которыми сопровождались её концерты 1960-х гг.
С ранних лет открыв и сразу полюбив Бетховена, Юдина не расставалась с его музыкой никогда. Всю её жизнь Бетховен был ей необходим, был созвучен её мыслям и чувствам, её потребности сообщить людям нечто важное. Сонаты Бетховена в исполнении Юдиной поражают глубиной образа и цельностью замысла. Особенно хочется подчеркнуть их удивительную живость: они искрятся остроумием, пленяют детской чистотой и беззаботностью, вызывают улыбку и восхищение.
В начале 1930-х гг. Юдина была дружна с известным философом А. Ф. Лосевым.
Иногда считается, что Юдина выведена в романе Лосева «Женщина-мыслитель» в образе Марии Валентиновны Радиной; именно это обстоятельство спровоцировало ссору между Юдиной и Лосевым, окончившуюся разрывом в 1934 году.
Однако по мнению других исследователей, образ Радиной у Лосева не имеет сколько-нибудь существенного сходства с реальной Юдиной, а Лосев не преследовал цель оскорбить или высмеять Юдину.
Публикации
- Лучи божественной любви: Лит. наследие. М.; СПб., 1999.
- Вы спасетесь через музыку. Литературное наследие. М.: Классика-XXI, 2005
- Высокий стойкий дух. Переписка 1918-1945 гг. М.: РОССПЭН, 2006
- Обреченная абстракции, символике и бесплотности музыки. Переписка 1946-1955 гг. М.: РОССПЭН, 2008
- Жизнь полна смысла. Переписка 1956-1959 гг. М.: РОССПЭН, 2008
- В искусстве радостно быть вместе. Переписка 1959-1961 гг. М.: РОССПЭН, 2009
- Дух дышит, где хочет. Переписка 1962-1963 гг. М.: РОССПЭН, 2010
- Нереальность зла. Переписка 1964-1966 гг. М.: РОССПЭН, 2011
О музыканте
- Мария Вениаминовна Юдина: Ст. Воспоминания. Материалы. М., 1978
- Дроздова М. А. Уроки Юдиной. М.: «ИД КЛАССИКА-XXI», 2006
- Невельские сборники ().
- Пламенеющее сердце. Мария Вениаминовна Юдина в воспоминаниях современников. М.: Автокнига, 2009
- Черников О. Аве Мария или Руки Мадонны // Музыка и время/ № 3-2002; С. 62-65 журнал "Персона" №3/1998 и журнал "Новый век" №1/2002
- Черников О. Рояль и голоса великих. Серия: Музыкальная библиотека. Издательство: Феникс, 2011 г. Твердый переплет, 224 стр.
Цитата сообщения
Музыку Баха Мария Вениаминовна Юдина понимала, как звучащее Евангелие.
Симфонический оркестр Всесоюзного радио.
Дирижер Курт Зандерлинг ;
фортепиано - Мария Юдина Собрание из 33 CD.
Запись с концерта в Большом зале Московской консерватории,
Служенье муз не терпит суеты,
Прекрасное должно быть величаво.
А. С. Пушкин
Родилась Мария Вениаминовна в 1899 году в Невеле в семье врача. К девяти-десяти годам нельзя было не заметить исключительной музыкальной одаренности девочки. Начались занятия с ученицей Антона Рубинштейна, Ф.Д.Тейтельбаум-Левинсон. В тринадцать лет ее принимают в Петербургскую консерваторию сначала в класс О.К.Калантаровой, затем в класс А.Н.Есиповой. Впоследствии педагогами Юдиной были В.Н.Дроздов, Л.В.Николаев. Она также брала уроки у Ф.М.Блуменфельда.
В пятнадцать-шестнадцать лет Мария Юдина поражала всех широтой познаний в самых разных областях гуманитарных наук. К девятнадцати годам она свободно владела немецким, французским и латинским языками. Помимо фортепиано, училась в классе органа и в дирижерском классе. В это время Мария Вениаминовна упорно изучала философию - от древних греков до Канта и Гегеля, дружила с М.М.Бахтиным.
Уже в молодости исполнительские трактовки Юдиной отличались стремлением к философской глубине. Больше всего она боялась штампа, подражания кому-либо. Драматизм, волевой накал, чувствовавшийся в юношеских интерпретациях, постепенно сменила поэтичность, лиризм, теплота, простота и благородство.
Юдина искала свой путь в искусстве, музыка была для нее предметом духовным. Знакомство с сочинениями Вл. Соловьева, Трубецкого, Флоренского помогло сделать выбор. В 1919 году Мария Вениаминовна крестилась.
В то время игра ее захватывала ораторской приподнятостью речи проповедника. Рельеф интонаций таков, что за каждой сыгранной фразой чувствовалось мыслимое ею слово. Исполнение увлекало сосредоточенностью, многозначительностью и масштабностью. Особенно удавались углубленные размышления и горькие исповеди Баха, героико-драматические произведения Бетховена.
Со временем раскрывалась способность проникать в самые потаенные глубины искусства. Что бы она ни играла, ее исполнение всегда было естественно, свободно, бескомпромиссно. Мария Вениаминовна не заискивала перед слушателями, не поступалась ни на йоту своими убеждениями ради того, чтобы угодить публике или получить признание. Она не отказывалась от самых сложных идей и трактовок ради «понятности», так как глубоко верила в то, что истинно прекрасное понятно, что оно может быть доступно всем, кто стремится его постигнуть.
«Когда-то Достоевский говорил, что красота спасет мир... Мария Вениаминовна часто повторяла эти слова. Она знала, всем своим существом верила и знала, что это так, что это правда, потому что красота - это сила Божия. Это сила славы Божией, это слава силы Божией, преображающая мир» (из проповеди отца Всеволода Шпиллера).
Юдина никогда не выставляла напоказ своего творчества, избегала говорить о том, что совершала в музыке. Ей ставили в вину то, что она, играя, недостаточно сдерживала себя и потому играла не столько сочинения великих композиторов, сколько саму себя. Действительно, она была большим художником, и ценности, которые вокруг себя разбрасывала с избытком, оправдывают отступления от канонов и норм.
Все, что, по ее мнению, несло в музыке отпечаток красивости, Юдина решительно отвергала, к Рахманинову была равнодушна, зато любила Танеева. Проявляла большой интерес к современной музыке.
Мария Вениаминовна была особым знатоком творчества Баха. Некоторые произведения в ее исполнении буквально учили жить. Она охраняла свой внутренний мир от постороннего влияния, оберегала себя от лишних музыкальных впечатлений, почти никогда не слушала других пианистов.
Многое в трактовке баховской полифонии исходило у Юдиной из необыкновенного умения слышать и слушать хор. Музыку Баха Мария Вениаминовна понимала как звучащее Евангелие. Ноты баховских произведений были исписаны евангельскими цитатами и стихами из псалмов. В игре Юдиной каждый звук - слово, каждая фраза - высокая мысль.
Мария Вениаминовна считала, что законы искусства подчинены стремлению к истине и добру, как бы пребывают в тайной связи с нравственными нормами и законами духа. «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19, 21). Мария Вениаминовна буквально следовала этой заповеди. Забывая о себе, она думала только о других. «Я занимаюсь вопросами здравоохранения и устройства на работу», - говорила она. Вокруг нее всегда было много людей, нуждавшихся в помощи. Юдина устраивала в больницы, по первой просьбе играла на похоронах друзей. Играла и плакала, на коленях была лужица слез. Помогала Мария Вениаминовна всегда охотно и немедленно, чем могла - и советом, и хлопотами за учеников. В годы войны получаемые в лимитном магазине продукты отсылала нуждающимся, деньги раздавала.
Живя в Петербурге, Юдина постоянно меняла квартиры - своей у нее не было. Иногда ей приходилось спать в ванной. Она обрекла себя на скитальческую жизнь.
Появившись где-либо, Юдина не могла остаться незамеченной. Вот как вспоминает о ее внешности Иван Всеволодович Шпиллер: «Репинский вдохновенный Лист в сутане аббата кажется мелким служкой по сравнению с грозной игуменьей в спортивных кедах, видневшихся из-под рода рясы, которая могла бы (ничуть бы не удивился) прикрывать и тяжкие вериги...» Зимой она ходила в тонком плаще и в кедах, с толстой суковатой палкой и старым перевязанным портфелем. Все попытки наладить ее регулярное питание силами искренне и преданно любивших ее друзей разбивались об ее упрямое неприятие никаких даров.
Только в конце жизни у Юдиной появилась собственная квартира в Москве, напротив Киевского вокзала. Дверь этой квартиры не запиралась, замка не было, внутри находилось только самое необходимое: кровать, рояль из пункта проката, стол с фотографиями любимых людей, шкаф с книгами. Юдина любила Пушкина, Тютчева, Блока, Хлебникова, античных авторов, трагедии Шекспира, Гете, Шиллера, Рильке, Достоевского, из современников - Пастернака, Ахматову, Заболоцкого. Она много знала наизусть и читала со сцены разных залов. На дверях в квартире кнопками были прикреплены отрывки из Евангелия.
Заниматься Мария Вениаминовна любила по ночам. Никогда не занималась собственно техникой. Когда ее спросили, как она играет своим неправильно сросшимся пальцем, она иронически ответила: «Неужели вы думаете, что играют руками? Играют вот чем!» - и она постучала себя по лбу.
Юдина была непримирима ко всем проявлениям пошлости и лжи - более того, к душевной и умственной тупости (или, как говорила она, «духовному ожирению» во всех его формах). Если Мария Вениаминовна и бывала иногда вспыльчива, раздражительна, то быстро отходила, просила прощения, охотно прощала других. Многое в поведении Юдиной казалось необычным. Но все, что бы она ни делала, было искренним.
Приехав в послевоенные годы в Лейпциг с концертом, шла как паломница к святым местам, босая к церкви св. Фомы, чтобы преклониться перед надгробием Баха.
«Блажени есте, егда поносят вам и ижденут и рекут всяк зол глагол на вы лжуще Мене ради» (Мф. 5, 11).
В 1929 году профессор М.В.Юдина была изгнана из Петербургской консерватории за открыто проявляемую религиозность, в 1951 году изгнана из Московской консерватории за то же, в 1960 году освобождена от занимаемой должности в Институте им. Гнесиных в связи с переходом на пенсию.
Когда невзгоды обрушивались на нее, это застигало ее врасплох, она невыносимо страдала, теряла голову и даже падала духом. И никто не мог ей внушить хоть малую долю простого житейского благоразумия. Можно было поверить, что она находит истинное упоение в том, чтобы безропотно принимать безжалостные удары судьбы.
В 1939 году Марию Вениаминовну постигло большое горе, от которого она уже никогда не могла вполне оправиться: погиб ее жених. С этого момента она взяла на себя заботу о его одинокой матери.
Мария Вениаминовна старалась часто посещать богослужения. На Пасху всегда приглашала к себе много гостей. Ей хотелось читать лекции о музыке в Духовной академии. Она переписывалась со многими епископами, общалась с самыми яркими в духовном отношении людьми. Среди ее духовников были о. Феодор Андреев (Петербург), о. Николай Голубцов, о. Всеволод Шпиллер.
Часто объявленный Юдиной концерт начинался с проповеди. Мария Вениаминовна говорила о вере, читала стихи, никого и ничего не боясь. Иногда проповедь занимала больше времени, чем сам концерт. Иван Всеволодович Шпиллер вспоминает: «Однажды мы с папой вместе были на ее концерте в зале Чайковского. На последнем? Во всяком случае, на одном из последних. Конечно, она и стихи читала, нарушив обещание этого не делать, и, принимая цветы, обрушилась на зал с упреками: «Лучше бы вы отдали деньги бедным...»
В те годы ее поведение было вызывающим, но власти ничего не могли с ней сделать: слишком большая величина и знаменитость. За много лет до своей кончины Мария Вениаминовна начала размышлять о смерти:
«...Я же за эти годы приблизилась к разным «рубежам», т. е. частенько помышляю о кончине, благодаря Провидение за каждый день, ибо вижу лес, и звезды, и иней, и окружена музыкой и молодыми душами....Чего еще желать? А живется мне тоже не по шерстке...» (из письма Б. Пастернаку, 20.12.1953 г.)
.
Умерла Мария Вениаминовна 19 ноября 1970 года в 1-й Градской больнице, причастившись в этот день Святых Христовых Тайн. Гражданская панихида была в вестибюле Большого зала Консерватории. Пришло множество людей, играли знаменитые музыканты. У изголовья стоял большой надгробный крест, который потом несли с пением «Святый Боже...». Пели все, это был настоящий крестный ход в центре Москвы.
«Прекрасна душа, прекрасна жизнь, прекрасны поступки...» - с таких слов началась проповедь отца Всеволода Шпиллера на отпевании Марии Вениаминовны Юдиной в Николо-Кузнецком храме.
«Вся жизнь покойной Марии Вениаминовны, посвященная красоте, и была таким стремлением к высшим и действенным ценностям красоты и прорывом в другой мир. Именно так она понимала искусство, братья и сестры, как совершающее этот прорыв в другую, высшую реальность»
- Слово протоиерея Всеволода Шпиллера на отпевании Марии Юдиной
текст - Елена Куракина
Сайт пианистки
Эпитеты «великая», «гениальная» и «музыкант-мыслитель» российская пианистка Мария Юдина заслужила. Те, кто знаком с ее биографией и творческим наследием, уверяют: в похвальных характеристиках ни грамма преувеличения.
Но масштаб и значение личности Юдиной не ограничиваются музыкальным творчеством: Мария Вениаминовна была человеком энциклопедических знаний и неимоверной смелости, которую многие современники приравнивали к сумасшествию. Вклад подвижницы в русскую культуру бесценен: Мария Юдина открыла соотечественникам музыку Пауля Хиндемита, Артюра Онеггера, Оливье Мессиана, .
Детство и юность
Юдина родилась в 1899 году в захолустном Невеле. Уездный городок Витебской губернии входил в черту оседлости, покидать которую надолго евреям запрещалось. Отец будущей пианистки, несмотря на отчаянную нищету семьи, получил высшее медицинское образование и стал уважаемым доктором. Мама – урожденная Раиса Златина – берегла домашний очаг и воспитывала четверых детей.
Музыкальность Мария унаследовала от матери, а первые уроки фортепианной игры 6-летняя девочка получила от Фриды Левинсон, ученицы основоположника музыкального образования в России Антона Рубинштейна. Состоятельная пианистка не брала учеников, но в Маше распознала что-то такое, ради чего сделала исключение.
От родителя Мария Юдина переняла неукротимый темперамент и подвижничество. Вениамин Юдин просвещал, открывал больницы и школы, хлопотал о выделении денег для способных детей из бедных семей. При этом бескомпромиссность земского врача не ограничивалась страхом: однажды доктор спустил с лестницы губернатора.
В северной столице девушка оказалась в 1912 году: Мария поступила в консерваторию и попала в класс талантливого педагога Анны Есиповой. Юная Мария Юдина фонтанировала энергией: девушка увлекалась литературой (знала ее досконально от античности до новинок), историей, философией. В переломном 1917-м была секретарем Петроградской народной милиции.
Весной 1919 года еврейская девушка крестилась в православие. Вера для Юдиной оказалась не блажью, к тому же в революционные годы опасной, а потребностью души. Христианство стало тем стержнем жизни, который помог Марии Юдиной выстоять в самые темные периоды. Студентка увлеклась философией православного богослова Павла Флоренского и общалась с мыслителем до ареста и расстрела. Дружба с семьей священника продолжалась до смерти.
Учебу в консерватории Мария совмещала с посещениями студий университетского историко-филологического факультета. По завещанию основателя консерватории Рубинштейна ежегодно лучший из выпускников награждался роялем. В 1921-м награду разделили между пианисткой из Невеля и Владимиром Софроницким. В результате рояль не достался никому. В следующем году власть отменила традицию основателя вуза.
Музыка
Покинув стены консерватории, 22-летняя девушка с невероятным для возраста авторитетом в кругах музыкальной элиты стала преподавательницей в альма-матер. Она успевала учить студентов мастерству и давала концерты. Дебютировала со знаменитым оркестром Петроградской филармонии, который в 1920-е возглавлял Эмиль Купер.
Студенты боготворили молодого педагога и уважали ее странности. Мария Юдина приходила в консерваторию в длинном черном платье, напоминавшем монашеское одеяние. Но когда садилась за рояль, рождалось волшебство, от которого перехватывало дыхание.
Причиной для увольнения педагога из консерватории стали религиозные убеждения. Власть яростно выкорчевывала «опиум для народа», а Юдина в монашеском платье с крестом на груди, открыто проповедовавшая, что культура без веры пуста, оказалась в центре внимания. В 1930-м преподавательнице и профессору Марии Юдиной отказали от места. Увольнению предшествовала статья под говорящим названием «Ряса на кафедре».
Женщина не оправдывалась: настольная книга – «Библия», утро встречала в церкви, историю религии знала в совершенстве, получала письма от Флоренского. В 1932 году Юдину на 2 года приютила консерватория Тбилиси, а в 1936-м пианистка приехала в Москву: позвали преподавать.
В столичной консерватории профессор продержалась 15 лет. Мария Вениаминовна не таясь восхищалась творчеством «упаднических» и «буржуазных» композиторов, музыкой Стравинского, переписывалась с Пьером Булезом, итальянцем Луиджи Ноно, играла «чуждые народу» сочинения и .
Гонения неожиданно приостановились в годы войны. Марии Юдиной, хоть и не долго, пели дифирамбы. О причине прекращения травли ходят легенды. Якобы в Радиокомитете раздался телефонный звонок – на том конце провода услышали голос . Генералиссимус поинтересовался, кто исполнил концерт для фортепиано . Услышав имя, Сталин попросил выслать пластинку пианистки на дачу.
Пластинку с игрой Юдиной (в единственном экземпляре) записали за ночь, сменив двух режиссеров, от страха потерявших способность управлять оркестром. Невозмутимой оставалась лишь Мария Вениаминовна. Поговаривают, пластинку нашли на патефоне вождя, когда обнаружили бездыханное тело.
За полученное удовольствие Сталин наградил Марию Юдину 10-ю (по иным сведениям 20-ю) тысячами рублей. В жилище пианистки деньги принесли служащие НКВД. С ними женщина передала генералиссимусу записку, в которой поблагодарила и пообещала передать деньги на ремонт храма, который посещает, и молиться за прощение прегрешений Иосифа Виссарионовича.
Легендарная женщина вела скромный образ жизни. Снимала деревянный дом за городом, чтобы музицировать, никому не мешая. Заготавливала дрова и топила печку в холода, чинила ступени и крышу.
В 1960-м профессора Юдину уволили. В этот раз – из «Гнесинки». На концерты пианистка приходила с неизменным крестом на груди, читала зрителям стихи . Позже, когда скончалась , пианистка заказала заупокойную панихиду, о чем сообщил «Голос Америки».
Ученики не оставили преподавательницу и посещали на дому. Быт пианистки в однокомнатной квартире на Ростовской набережной поражал. Из мебели – узкая железная кровать, самодельные полки для книг, десятки икон и садовая скамья, заваленная папками с нотами. Дверь жилища не запиралась.
В холода Мария Юдина надевала старый плащ (подаренная Ленинградским митрополитом шуба продержалась в гардеробе 3 часа), из обуви носила истоптанные кеды – иной обувки распухшие ноги не выдерживали.
Личная жизнь
Семьи у Марии Юдиной не было. Ходили слухи о юношеской влюбленности и помолвке с авиаконструктором, который погиб в горах. Не исключено, что романтическую историю пианистка придумала для отпугивания проявлявших к ней интерес мужчин: ухажеров Мария Вениаминовна отваживала, объясняя верностью погибшему любимому.
Близкие друзья Юдиной понимали, что одиночество гениальной пианистки объяснялось служением искусству, не оставившему места для иной любви. Детьми Мария Юдина называла учеников, для которых иногда делала больше, чем биологические родители.
Смерть
Пианистки не стало в ноябре 1970 года. Мария Юдина прожила 71 год. Коллеги и поклонники ее таланта организовали гражданскую панихиду в вестибюле Большого зала консерватории. На ней было мало слов, но много музыки. Играли Станислав Нейгауз, Алексей Любимов, . Похоронили женщину на Введенском кладбище.
Десятки лет после смерти Юдиной отец Николай (в миру Ведерников), причастивший и исповедавший прихожанку перед кончиной, служил по ней панихиду в Храме Ивана Воина (станция метро «Октябрьская»). После смерти Марии Юдиной вышла книга воспоминаний, в которую вошла переписка с Флоренским, Стравинским, Шостаковичем, Пастернаком.
В 2017 году имя Юдиной вспомнили в связи с выходом британско-французской комедии « », где в образе Марии Юдиной появилась . Прокатное удостоверение на картину Министерство культуры РФ отозвало за 2 дня до премьеры в январе 2018 года.
Память
- 1993 – Документальный фильм бельгийского режиссера Шанталь Акерман «С востока».
- 2005 – Рассказ «Короткое замыкание».
- 2011 – Роман Л. Улицкой «Зеленый шатер».
- 2011 – Документальный фильм Олега Дормана «Нота».
- 2000 – Документальный фильм Криса Маркера «Один день из жизни Андрея Арсеньевича».
- 2017 – Художественный фильм Армандо Иануччи «Смерть Сталина».
По материалам радио «Радонеж»
«Какой же опыт надо иметь, чтобы так играть. Какую силу оригинальных интуиций духа и какую уверенность в их объективной реальности надо ощущать, чтобы создавать такое впечатление простой игрой на фортепиано», – восклицает вместе с героем своего романа «Женщина-мыслитель» Алексей Фёдорович Лосев, потрясённый игрой пианистки Радиной, прототипом которой была Мария Вениаминовна Юдина.
Для тех, кто знал гениальную пианистку, слушал её игру в зале или по радио, это имя навсегда осталось в сердце, настолько мощнозахватывающей была эта игра, по мнению критики не имеющая себе равной в нашем столетии.
Магия грандиозной личности присутствует всегда, особенно в творчестве. Об этом пишет и Лосев: «Она ворвалась насильственно, если не в жизнь мою, то в мой духовный опыт. Она внесла своей личностью целую бурю в мое сознание. Она мне вдруг доказала, что сейчас, вот сейчас, в этой нашей теперешней обстановке, есть что-то такое, чего я не знал, чему я должен удивляться, перед чем страшиться. Она заново открыла то, что я считал для себя давно открытым. Она мне, мне, мыслителю, преподнесла это открытие; мне, философу, утёрла, можно сказать, нос».
Мало кого оставляло равнодушным исполнительское искусство Марии Вениаминовны Юдиной.
В 1921 году она блестяще окончила Петроградскую консерваторию. Вместе с Софроницким стала последней обладательницей старинного звания «лауреат Петербургской консерватории».
Человек, глубоко верующий, Мария Вениаминовна открыто демонстрировала своё православие в безбожном советском обществе. Много претерпела от этого: была изгнана из Московской и Ленинградской консерваторий, лишена концертной деятельности, преподавательской работы.
«Я знаю лишь один путь к Богу – через искусство», – пишет Юдина в дневнике. Она понимала свой музыкальный дар как долг, который нужно вернуть. На восторженную хвалу в свой адрес Мария Вениаминовна отвечала: «А вот это уже не от меня». Это значит, что она отводила себе роль лишь посредника, проводника.
Юдина много играла Баха. Их связь была двухсторонняя: исполнительница искала Баха и нашла его, но во многом оказалась сотворена им, и прожила едва ли не бо льшую часть жизни своей, неся его духовные черты.
Миром в руинах была послеоктябрьская Россия, подобно Германии после 30-летней войны. И если Бах облегчал своим современникам психологический груз военных бедствий, если творчество его стало словом утешения, то он мог утешить также и людей послеоктябрьской России, искавших примирения с жизнью и ощущавших щемящую близость русского 20-го и немецкого 17-го веков. Эта близость не уменьшалась, кажется, ни разу за всё время существования Юдиной-бахианки и, может быть, особенно заметной стала после опустошения Второй Мировой войны. Во всяком случае, Мария Вениаминовна играла Баха поистине пронизывающе в своих концертах 50-х годов.
Об ответственности искусства перед жизнью говорит вся совокупность баховского творчества или баховское послание. А услышать и принять его Юдина сподобилась более всех отечественных музыкантов-исполнителей своего поколения, ибо была готова это сделать.
Разделяла ли пианистка мысль Михаила Бахтина
: «Не только понести взаимную ответственность должны жизнь и искусство, но и вину друг за друга»? Полагаю, что разделяла, ибо она была человеком веры. А также, как деятельница христианской культуры, человеком вины. Вина перед страждущими буквально гнала Юдину в блокадный Ленинград, куда попасть было не просто без особых санкций. Попала, наконец, с артистической бригадой в феврале 1943 года. А потом, с июня, пребывала в Ленинграде четыре месяца. Выступала в концертах, играла на радио.
Очищающим и жизнесозидающим переживанием стала для Юдиной блокада. Чувство вины утолилось в реальной помощи блокадникам. И, просветлённая, обрела Мария Вениаминовна силы для поддержания самоё себя в последующие, поздние годы, которые испытывали её жестоко.
«Такая артистка, как Юдина, есть пророк. И место её не на ступенях, а скорее на плоскости, на плоту, где рядом стоят творящие музыку и внимающие ей», – считает музыковед, профессор Леонид Гаккель.
Внимающих Юдина ставит высоко. К слушателю она идет с доверием и любовью, ибо слушатель достоин их. Юдина невиртуозна. Дело не в каких-либо изъянах мастерства, – оно было без изъянов, – а в нежелании отчуждаться от публики, оберегать себя от неё посредством профессионального совершенства.
«Нисхождение было желанным для Юдиной как человека веры: служение малым сим», – продолжает Леонид Гаккель.
И, кажется, только в России музыканты-исполнители искали нисхождения, будучи великими мастерами. Только в России не радели о виртуозности, подымаясь на вершины своей профессии.
Мария Вениаминовна недаром любила русскую фортепианную музыку, отказавшуюся от виртуозности ради эмоционального сближения со своим слушателем.
Искусство Юдиной занимает место в ряду духовных величин. Всё у неё следует единому, избранному ею для себя закону, всё в ней принадлежит символическому типу культуры. Иначе и не может быть у христианского художника, если христианское учение гласит: «да будет всё едино». И чем крупнее музыкант, тем охотнее и полнее мыслит он об одновременном существовании эпох, культур, стилей, о Великом Едином.
Мария Вениаминовна Юдина отдавала невероятно много жизненных сил музыке 20-го века.
«Этот век, как и другие века, находится в непосредственном отношении к Богу», и что «нужно принимать на себя ответственность за всё, что происходит в современной музыкальной культуре, не перекладывая эту ответственность на прошлое», – говорила она.
Общение с музыкой Дмитрия Шостаковича значило сходство судеб, единство морали. Отсюда гениальное исполнительское воплощение его сочинений.
В 1933-1938 годах Юдина выступала со 2-ым фортепианным концертом Прокофьева. Слышавшие свидетельствуют, что это было событие. Исполняла она произведения запрещенного тогда Стравинского, западных композиторов: Бартока, Хиндемита, Мессиана.
В ритме, дыхании, интонациях её игры часто присутствует русское поэтическое слово, по крайней мере, его дыхание и ритм.
«Пламенно любя и боготворя русскую поэзию всех веков, включая нетленную красоту церковнославянских песнопений, я хочу слышать у Шуберта, Брамса, Малера, а также у Иоганна Себастьяна Баха русское слово. Этот русский текст и даёт вокальной литературе её зримую, ощутимую, слышимую всемирность и вечность», – говорила она.
Когда Юдина во время своих концертов читала с эстрады стихи русских поэтов-современников, это не было расточительством и тем более тщеславием начитанного музыканта. Не было это и сознательной культурно-политической демонстрацией. Слово сотрудничало со звуком в поисках смысла вещей, и, кроме того, Юдина обретала себя в воспроизведении слова и звука. И цель общения достигалась при этом вернее: мы читаем вместе, как в музыке, как в искусстве поэзии.
Среди пианистов Юдина выделялась тем, что всю жизнь находила новые откровения в сочинениях классиков. Многое она играла не так как принято, вызывая удивление даже у таких крупных музыкантов, как Нейгауз и Рихтер.
Любое музыкальное произведение она осмысливала с позиций собственного философского прочтения. И творение композитора выходило из-под её рук с отпечатком, так сказать, личностного отношения.
«Об игре Марии Вениаминовны писали, и ещё будут писать специалисты, – говорит её сестра Вера Вениаминовна. – Я приведу только одно её шутливое высказывание. Когда муж спросил, как она играет своим неправильно сросшимся пальцем, Мария Вениаминовна иронически ответила: «Неужели вы думаете, что играют руками? Играют вот чем», – и она постучала себе по лбу».
«Слушание музыки не есть удовольствие, – говорила Мария Вениаминовна. – Оно является ответом на грандиозный труд композитора и чрезвычайно ответственный труд художника-исполнителя. Слушание музыки есть познавательный процесс высокого уровня».
Она возвращала высокую цену искусству музыки. Да, впрочем, во все времена это было задачей выдающихся исполнителей – возвращать музыке её цену. Ибо любая музыка рано или поздно начинает приобретать привкус общего места. Любая музыка: и Бах, и Моцарт, и Шопен нуждается в прибыли жизненных сил, а такую прибыль могут доставить только исполнители. Юдина доставляла её.
Моральная обязанность нашей выдающейся артистки служила славе и достоинству музыки, но также и достоинству слушателя.
Вот что рассказывает о Марии Вениаминовне её ученица Артоболевская: «Она считала, что и законы искусства подчинены стремлению к истине и добру, как бы пребывают в тайной связи с нравственными нормами и законами духа».
Некоторые произведения в её исполнении не только восхищали и представали исполнительскими шедеврами, но являлись как бы окнами в глубины её личности, буквально учили жить. Так исполняла она «32-е вариации» Бетховена, а, наряду с этим крупномасштабным произведением, «Вещая птица» Шумана буквально осталась на всю жизнь в ушах и сердце никогда не забываемой колдовской загадкой по воздействию на её душу.
Что бы она ни играла, её исполнение всегда было естественно, свободно, бескомпромиссно. Она не заискивала перед слушателями, не поступалась ни на йоту своими убеждениями ради того, чтобы угодить публике или облегчить себе достижение признания. Она не отказывалась от самых сложных идей, трактовок ради понятности, так как глубоко верила в то, что истинно прекрасное понятно, что оно может быть доступно всем, кто стремится его постигнуть.
Великие люди, а к ним мы причисляем и Марию Вениаминовну Юдину, с рождением своим приходят в мир людей с тем, чтобы уже не покидать его. Они преображают этот мир силой своего духа, своего гения, своего сострадания.
